Поделиться
Если как следует собраться с мыслями и вспомнить, когда в последний раз большинство из нас сталкивалось с творчеством писателя Михаила Пришвина, то почти наверняка окажется, что было это в прекрасном далёком нашего детства, а именно - в начальных классах школы. Трогательные рассказы о природе непроизвольно сформировали у многих читателей отношение к Пришвину как к автору исключительно детскому. Сам Михаил Михайлович с этим вряд ли бы согласился. Да, писать для детей он любил. Более того, искренне считал, что в глубине души каждого взрослого продолжает жить ребёнок. Но есть у Пришвина и другие тексты - глубоко философские, заставляющие размышлять и пристально вглядываться в собственную душу. Именно такие произведения собрались под обложкой сборника Пришвина «Кладовая солнца», вышедшей в карманной серии «Классика» издательства «Азбука».
Одно из них – роман «Мирская чаша». Когда в 1922 году автор принёс своё «произведение о революции» в редакцию литературного журнала «Красная новь», ему прямо заявили, что ничего подобного в советском издании напечатано быть не может. Пришвин создал не бодрую хвалебную оду о светлом будущем, а полное острой духовной рефлексии, глубоко насыщенное Библейскими образами и христианскими смыслами произведение о России и человеке, о времени и безвременье, о гибели и спасении. Он работал над романом много лет, положив в его основу фрагменты собственных дневников. Писатель как будто намеренно не старался гладко сшить воедино полотно повествования, словно бы делая сам текст похожим на ту сложную и противоречивую эпоху, о которой повествует. Да так, что некоторое современные критики даже назвали художественный стиль «Мирской чаши» «потоком сознания». Однако поток этот совсем иной, чем у прославившихся в аналогичном жанре писателей-модернистов вроде Джеймса Джойса или Вирджинии Вулф. У Пришвина он – чистый, светлый, устремлённый к Богу. Этот поток переполняет душу главного героя романа – учителя Алпатова – и помогает ему не потерять веру.
Фрагмент большой эпопеи «Кащеева цепь», представленный в сборнике Михаила Пришвина «Кладовая солнца», звучит уже несколько привычнее, хотя герой у произведения всё тот же. Здесь представлена его гимназическая юность со всеми её курьёзами и переживаниями - от первой исповеди Алпатова-гимназиста, - Курымушки, как звали его в детстве родные, - до его увлечения книгами Майн Рида и попытки ребяческого бегства в Азию. И если «Мирская Чаша» чем-то неуловимо, но настойчиво напоминает «Солнце мёртвых» Ивана Шмелёва, то в этом отрывке «Кащеевой цепи» явно улавливаются чеховские нотки.
А вот о последнем произведении сборника - давшей ему название повести «Кладовая солнца» - подробно рассказывать нужды, пожалуй, нет. Его-то все мы знаем ещё со школьной скамьи, но на фоне двух предыдущих произведений, наверняка откроем для себя и здесь новые удивительные грани. Ведь Михаил Пришвин писал «Кладовую солнца» «для ребенка, живущего в нас самих от раннего детства и до старости». А значит, для всех - без исключения.
Псалом 124. Богослужебные чтения
Поделиться
Вы никогда не задумывались, почему горы — такие манящие? Причём любые: и совсем невысокие, до километра, и пятитысячники — не говоря уже о самых высоких, недостижимых для неподготовленного вершинах. Как сказал поэт, «Сколько слов и надежд, сколько песен и тем // Горы будят у нас — и зовут нас остаться!» 124-й псалом, который сегодня звучит в храмах за богослужением, многократно обращается именно к глубокой символичности гор для верующего человека. Давайте послушаем этот псалом.
Псалом 124.
Песнь восхождения.
1 Надеющийся на Господа, как гора Сион, не подвигнется: пребывает вовек.
2 Горы окрест Иерусалима, а Господь окрест народа Своего отныне и вовек.
3 Ибо не оставит Господь жезла нечестивых над жребием праведных, дабы праведные не простёрли рук своих к беззаконию.
4 Благотвори, Господи, добрым и правым в сердцах своих;
5 а совращающихся на кривые пути свои да оставит Господь ходить с делающими беззаконие. Мир на Израиля!
Нет ничего удивительного в том, что уже на самой заре человечества гора воспринималась как особое, священное пространство, где происходит соприкосновение небесного и земного. На горе Синай Моисей получает от Бога заповеди; на горе Фавор преображается Христос перед учениками; да и про Олимп как не вспомнить.
Сама по себе гора очень многозначительна: с одной стороны, её огромное, мощное основание — «подошва» — придаёт ей устойчивость, непоколеблемость. С другой стороны, тонкая, словно игла, вершина, буквально впивается в небо. Тот, кто хотя бы раз в жизни стоял на такой вершине, никогда не забудет абсолютно ни с чем несравнимого ощущения одновременной устойчивости — и воздушности, невесомости — когда перед твоим взором открываются величественные горизонты.
Удивительная вещь: казалось бы, когда мы летим на самолёте, мы видим ещё более далёкий горизонт — а всё же это вообще не то: только стоя ногами на вершине, ты испытываешь исключительный, всеобъемлющий восторг особого предстояния перед бытием.
Для многих древних культур гора — это axis mundi, космическая ось мира, соединяющая высшие и низшие миры. И именно поэтому на вершинах гор строились храмы, организовывались те или иные святилища.
Если мы вспомним самые древние жертвенники, о которых повествует книга Бытия, — это тоже будут «микро-горы», сложенные из камней — на вершинах которых и совершались жертвоприношения.
Прозвучавший сейчас 124-й псалом ещё глубже развивает тему символизма горы: он говорит о том, что «надеющийся на Господа, как гора Сион, не подвигнется: пребывает вовек». Гора для верующего становится не только внешним образом духовного вдохновения, но и наглядным примером того, как может ощущать себя сам человек, когда его голова, его мысли — всё то, что и отличает его от животного, — устремлены к Небу. И неспроста греческое слово «ἄνθρωπος» — состоит из двух основ: ἄνω означает «вверх» и θρώσκω — «смотреть, устремляться, прыгать». Смотря на гору, мы словно бы снова и снова задаём себе вопрос: а есть ли во мне задор подняться на вершину — или я всего лишь хочу так и остаться распластанным у её подножия?..
Псалом 124. (Русский Синодальный перевод)
Псалом 124. (Церковно-славянский перевод)
Псалом 124. На струнах Псалтири
Поделиться
1 Надеющиеся на Господа подобны горе Сиону; не поколеблются вовеки те, что живут в Иерусалиме!
2 Горы осеняют их, и Господь осеняет людей своих отныне и вовеки.
3 Ибо не дает Господь грешникам власти над праведными, да не протянут праведные рук своих к беззаконию.
4 Даруй, Господи, блага тем, кто добр и праведен сердцем!
5 А людей развращенных и творящих беззакония покарает Господь. Мир Израилю!
9 мая. Об особенностях богослужения в День Победы в Великой Отечественной войне
Поделиться
Сегодня 9 мая. Об особенностях богослужения в День Победы в Великой Отечественной войне — игумен Лука (Степанов).
Празднование Дня Победы оказалось 9 мая не сразу по завершении Великой Отечественной войны. Уже во времена послесталинские, когда потребность напоминать народу и молодому поколению о великом подвиге нашего народа была особенно ясно ощутимой. А в 1994 году уже решением Архиерейского собора было установлено совершать, начиная с 1995 года, по всем храмам Русской Православной Церкви особое богослужение после Божественной литургии, где за ектенией сугубой и сугубое прошение об упокоении душу свою положивших за свободу нашего Отечества. А вот после литургии совершается благодарственный молебен за от Бога дарованную победу, и после нее заупокойная лития. Подобная традиция упоминать почивших воинов и со времен преподобного Сергия Радонежского в нашем Отечестве, когда и на поле Куликовом сражавшиеся и погибавшие наши воины были тоже мгновение поминаемы святым старцем, видящим препровождение их душ на небо ко Господу. И всегда о своих героях молилось наше Отечество и Русская Церковь.
Все выпуски программы Актуальная тема
