«Князь Иван II Красный». Гость программы — Глеб Елисеев

Гость программы: кандидат исторических наук, член Союза писателей России Глеб Елисеев.

Разговор шел о великом князе Иване II Красном, о том, какой след его княжение оставило в середине 14 века и как складывались его отношения с Церковью.

---

Д. Володихин

— Здравствуйте, дорогие радиослушатели. Это светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час» c вами в студии я, Дмитрий Володихин. И сегодня мы обсуждаем биографию одного из средневековых русских князей, человека, который на протяжении нескольких лет правил могучим Московским княжеством. И вместе с тем оказался как будто зажатым между своими более яркими или, может быть, просто более известными широкой публике, публике образованной, родственниками: отцом, старшим братом, сыном своим. И так, это Иван II, он же Иван Красный, он же Иван Милостивый, он же как будто еще Иван Кроткий, но тут я, честно говоря, не уверен, возможно, это уже не вполне справедливое приписывание ему прозвища. Иван Красный, пожалуй, самое известное его прозвище изо всех. И в специальной исторической литературе много говорилось о том, что это человек мягкий, это человек не воинственный, весьма спокойный, не зря же его назвали Милостивым. Однако не так давно московский ученый Николай Сергеевич Борисов написал в своей книге, что, может, не так уж и милостив он был, не так уж красен, то бишь красив — по представлениям средневековья вот так использовалось это слово. А просто-напросто день рождения пришелся на Красную горку и вот его стали называть «красным». А на самом деле это был достаточно жесткий политик. Вот для того, чтобы разобраться в судьбе Ивана Красного, который правил Московским княжеством около шести лет 1353-1359 годы, мы позвали в студию радио «Вера» кандидата исторических наук, специалиста по истории русского средневековья, члена редакционной коллегии научного ежегодника «Историческое обозрение» Глеба Анатольевича Елисеева. Здравствуйте

Г. Елисеев

— Здравствуйте.

Д. Володихин

— Ну что ж, теперь мы традиционно, как в таких ситуациях всегда делаем — просим краткую визитную карточку на этого персонажа. Что должны вспоминать наши радиослушатели, когда беседа заходит об Иване Красном?

Г. Елисеев

— Ну что ж, Дмитрий Михайлович, по-моему, уже у нас начинает складываться неплохая традиция, когда мы беседуем с вами о князьях XIII-XIV века, так или иначе вспоминаем о вашей обобщающей книге «Рюриковичи», где вы как раз вполне четко давали тоже характеристики князьям этого периода и там как раз Иван Иванович Красный у вас назван, если мне не изменяет память: «спасенный Господом» или «умилостивленный от Господа». И главная мысль вашего текста в этой ситуации сводилась к тому, что не очень был готов Иван Иванович к той участи, которая ему выпала, что, там даже такой пассаж, что, как если бы кота впрягли в упряжку для ездовой собаки, он был вынужден ее волочить за собой. Мне кажется, что здесь, несколько следуя в русле вполне уважаемой историографической традиции, традиции, которая восходит ни много нимало, но к самому Николаю Михайловичу Карамзину, который говорил, что государь был кроткий, милостивый, а это для государя не лучшие качества в эпохи смутные, все-таки несколько перегнули палку. Да, у нас есть такое представление в литературе. Все же мне кажется, проблема заключается в том, что Иван Иванович все-таки правил недостаточно длительный срок. Его скоропостижная кончина помешала и современникам, а уж тем более последующим исследователям рассмотреть в нем очень любопытную особенность.

Д. Володихин

— Шесть лет. Борис Годунов правил семь — его разглядели.

Г. Елисеев

— Здесь тоже, если внимательно приглядываться, если б такой был корпус источников, который дошел от нас в XVIIвеке, мы бы имели от века XIV, тоже, возможно бы разглядели получше, все-таки мы знаем проблему сохранности исторических источников, что чем более вглубь веков, тем все хуже и хуже, и хуже. И здесь часто нам приходится опираться на летописные сведения, а летописные сведения, у них есть, как известно, один такой заметный недостаток — привычка к формулам, к использованию формул, которые традиционны, привычны и естественны. Когда Иван Иванович скончался, о нем написали панегирические рассуждения: и был милостив, кроток и замечателен, и добр. А так ли это? Мне кажется, что если бы я писал статью или даже книгу, посвященную Ивану Ивановичу, возможно, то вводный, как минимум, текст звучал бы так: «Точь-в-точь — отец». То есть, Иван Иванович Красный был Иван Данилович Калита, только на минималках, не успевший развернуться до такой же степени. Потому что все то, что у его старшего брата, который тоже очень походил на отца в своей политике, в подходах, в решении многих вопросов, звучало более резко, грубо и зримо

Д. Володихин

— Жестко.

Г. Елисеев

— Да. Семен Иванович был товарищ жесткий. Иван Иванович ухитрялся проводить осторожно, дипломатично, не поднимая пыль на всю Северо-Восточную Русь, как и его отец.

Д. Володихин

— Как это, перефразируя советскую классику «котиком ласковым».

Г. Елисеев

— Да, спокойно, не торопясь, не перенапрягая, не вызывая чрезмерных сложностей, чрезмерных усилий, что с Ордой в какой-то степени, что с Литвой в определенной степени, что с соседями в какой-то ситуации, которая могла бы, если бы ее не разрешать спокойно, могла бы привести к такой вполне полноценной феодальной войне между княжествами. Тот же самый конфликт между Москвой и Рязанью в 1353 году, нет, все было спокойно решено и самое главное, один момент заметный: Иван Иванович хорошо чувствовал: когда он прав — то он прав, когда он может быть не прав, то, может быть, стоит уступить, правда-то, она Божья, может быть, мой соперник в этой ситуации более прав. И соперник начинал действовать тоже более уступчиво, спокойно и тот же самый рязанский конфликт разрешился очень благоприятно для двух сторон.

Д. Володихин

— Иными словами, он был то, что называют в русской православной церкви «благоверный». Не святой, разумеется, никто его не канонизировал, но именно, что благоверный. Ему присуща была благая вера. Если резюмировать вашу визитную карточку, она такая была, очень обширная, на несколько томов, то в сущности прозвучит кратко следующее: Иван Красный — это малый Иван Калита.

Г. Елисеев

— Да.

Д. Володихин

— Хорошо. Ну характеристика, мягко говоря, не самая плохая, потому что Иван Калита был в правлении удачлив, Иван Красный правил Русью в очень тяжелое время. Ну, Московской Русью он правил в очень тяжелое время. И, в общем, вышел из ситуации многочисленных кризисов почти без потерь, сохранил то, что ему завещали предки. Но теперь, собственно — кто он таков, откуда? Почему мы говорим, что он помилованный Богом?

Г. Елисеев

— Иван Иванович Красный, мы уже упоминали, был младшим сыном Ивана Даниловича Калиты, родился он 30 марта 1326 года на Красную горку, отсюда, кстати, и уже упомянутая нашим ведущим версия Николая Сергеевича Борисова, которая, мне кажется, даже во многом вполне убедительна, что именно в честь Фомина воскресенья он и получил это прозвище Ивана Красного.

Д. Володихин

— А может, все-таки, был красивый.

Г. Елисеев

— Может быть, все-таки, был красив. Насчет того, что имел как раз прозвище «Кроткий», то это историографический миф, которым мы обязаны опять же Николаю Михайловичу Карамзину, не на какие летописные или актовые свидетельства он здесь не опирается, просто вот ему понравилось.

Д. Володихин

— А «Милостивый»?

Г. Елисеев

— Милостивый — это как раз прозвучало в летописном свидетельстве, насколько я помню, в Рогожском летописце, которое касается уже смерти князя, но здесь опять-таки вопрос, насколько был милостивый. Но, с другой стороны, никаких репрессий по отношению к возможным мятежникам. Все-таки в годы его правления был один немаловажный кризис на Москве, но этот кризис не был ознаменован ни казнями, ни какими-либо заметными опалами.

Д. Володихин

— Доберемся до этого кризиса, сейчас можно просто констатировать: он был более милостивый, чем его старший брат, правивший до него.

Г. Елисеев

— Да. Симеон Иванович был жесток и прозвище Гордый, которое всегда носило не самые положительные коннотации, как в географической литературе, так и в летописной, не зря все-таки к нему прилепилось в этой ситуации. История с Торжком, с которым он обошелся крайне круто на заре своего правления. Ничего подобного в годы правления Ивана Ивановича мы не наблюдаем.

Д. Володихин

— Сейчас, для того, чтобы не перебегать из одного времени в другое, итак: отец — Иван Калита скончался, передав престол старшему брату, Семену Ивановичу — Симеону Гордому. В этот момент Иван Иванович оказывается удельным князем, младшим в семье. То есть, он не может претендовать на престол, престол должен перейти сыновьям Семена Гордого. Но он получает очень богатый удел, он получает Звенигород, Рузу позднее получает еще, Можайск получит. То есть, он был князем достаточно крупным. Но другое дело то, что слава к нему пришла не от того, что он посидел на этом богатом уделе, а от того, что в 1353 году сам Господь расчистил для него место на Московском престоле, и вот «помилованный Богом», сейчас мы об этом поговорим, но прежде, чем мы начнем этот разговор, я думаю, правильно будет, если в эфире прозвучит замечательный фрагмент из симфонической сюиты из средних веков Александра Константиновича Глазунова (звучит музыкальный фрагмент).

— Дорогие радиослушатели, послушав это умиротворенное средневековье Александра Константиновича Глазунова я с приятностью напоминаю вам — это светлое радио, радио «Вера», в эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин и мы с кандидатом исторических наук и замечательным специалистом по истории русского средневековья Глебом Елисеевым обсуждаем судьбу и труды великого князя Московского Ивана Красного. Ну что ж, мы подошли к тому черному, трагическому рубежу, который разделил всю историю Московской Руси надвое.

Г. Елисеев

— Да, это ситуация 1353 года. Прежде чем ее обрисовать, я хочу отметить один любопытный момент: Иван Иванович Красный явно не собирался быть великим князем.

Д. Володихин

— Его никто и не готовил

Г. Елисеев

— Его никто и не готовил, более того, его — это очень хорошо и заметно, устраивала роль доброго подручного, доброго соратника своего старшего брата Симеона. Когда Симеон Иванович едет в Орду, он едет с ним. Когда Симеон Иванович поручает ему какие-нибудь сложные дела, типа поход на помощь новгородцам против шведов — Иван Иванович отправляется, но старший брат всегда контролирует, всегда поддерживает. И вот в 1353 году случается ужасное — зловещая эпидемия, черная смерть, чума, которая была в тот момент невероятных размеров, мы это уже упоминали, когда говорили про князя Симеона Ивановича Гордого. Обезлюдили многие города, вот Глухов, например, и Белозерск вымерли начисто, просто ни одного человека не осталось. Досталось и Москве, умерло огромное количество людей, в том числе, умер великий князь Симеон Иванович и умерли его наследники. И Иван Иванович Красный остался...

Д. Володихин

— Там вся семья великокняжеская буквально как будто была вытравлена каленым железом.

Г. Елисеев

— Да, она просто исчезла. То есть, Иван Иванович остался в этой ситуации один на хозяйстве в этом плане, менее всего думая, что ему придется в этой ситуации каким-то образом за это хозяйство отвечать. А отвечать придется, никуда не денешься. Первое, что нужно делать — нужно ехать в Орду и подтверждать право, ярлык на великое княжение Владимирское. При условии, что если при старшем брате никто пикнуть не смел, все сидели, и никто не сомневался, вспомним и историю с походом на Смоленск, когда, извините, агрессивный владыка великого княжества Литовского Ольгерд Гедиминович склонился, по сути дела, перед Симеоном Ивановичем и сказал: нет-нет, отвожу войска, никаких проблем больше нет. Здесь, в этой ситуации все, кто метил, даже имел какие-то отдаленные перспективные идеи на великое княжение тут же поднимает голову. И в первую очередь главный конкурент — Суздальско-Нижегородский князь Константин Васильевич.

Д. Володихин

— Я бы еще добавил то, что Москве, мягко говоря, не повезло, уж больно сильно прошлась по ней косой черная смерть. Впечатление такое, что, может быть, какие-то другие участки Руси в тот момент пострадали меньше и там-то как раз оставались силы для хорошей драки.

Г. Елисеев

— Да, тот же самый Суздаль, тот же Нижний, частично Великий Новгород, Рязань черная смерть зацепила меньше. Все земли, которые были несколько восточнее Москвы, там чума зацепила меньше. Вообще, история Ивана Ивановича Красного, по сути дела — это история правителя и частично его наследника Дмитрия Ивановича — это история между двумя большими морами: 1353 года, который нанес сильнейший удар по Москве и 1364 года, который нанес не менее сильный удар по Москве в этой ситуации, когда из двух сыновей уже Ивана Ивановича Красного, в живых остается только Дмитрий Иванович. Потому что, опять же, очередной мор, очередная чума. Вообще, этот период жизни русского государства — период не только Московского княжества, но и великого княжества Владимирского и сопредельных великих княжеств. Этот период очень тяжелый, это период Руси, которая зажата между двумя могущественными не то, что врагами, но, как минимум, конкурентами и недоброжелателями, между Литвой и Ордой, каждое из этих государств, которые гораздо сильнее и мощнее, мыслит Русь либо как просто свой улус, как Орда, либо как потенциальную часть своего будущего государства. Это ведь именно в правление Ивана Красного великий Литовский князь Ольгерд Гедиминович заявит, что вся Русь должна принадлежать Литве.

Д. Володихин

— Ну, то есть, и Москва, и Нижний, и Рязань, и все и так далее.

Г. Елисеев

— Все, вплоть до новгородских самых отдаленных земель, земель Новгорода и моря Студёного. Такого рода были претензии. И ясно, что в этой ситуации политика, с одной стороны, должна быть реалистичной, а с другой стороны, она должна быть по мере возможности реализовывать небольшие успехи: если есть возможность что-то реализовать, нужно реализовывать.

Д. Володихин

— То есть, нельзя быть тряпкой, иначе тебя заметят и заклюют, надо пользоваться возможностями показать хоть какую-то свою силу даже если ты этим мором страшно размят, разорен, полужив, но все равно надо показывать, что силенки остались.

Г. Елисеев

— Да, но и клиническим наглецом тоже быть нельзя иначе просто придут и сомнут без всяких проблем, придут и сомнут. Договорятся между собой просто чтобы покарать. И политика, которую проводил и Иван Данилович, и Симеон Иванович — политика лавирования, например, между двумя этими монстрами, которые уже начинают между собой на территории будущей Украины, например, достаточно здорово конфликтовать между Литвой и Ордой в этом плане. Это политика лавирования, она начинала приносить свои плоды и неслучайно многие историки этого периода, например, и наш отечественный историк Лев Владимирович Черепнин, и западный, Джон Феннел тоже говорили, что суть политики Ивана Ивановича Красного была именно в лавировании между Литвой и Ордой, что в определенный период он склонялся на сторону Литвы и получал поддержку в каких-то конфликтах с Ордой, а в других периодах наоборот, когда начался резкий натиск Литвы снова на западные рубежи русских княжеств после захвата в 1356 году Брянска, то Иван Иванович достаточно успешно сумел реализовать свою поддержку со стороны в тот момент ханской власти.

Д. Володихин

— Ну вот Брянск, действительно, это можно сказать, история трагическая, тяжелая, Брянское княжество наследник княжества Черниговского, обширного княжества, притом наследник достаточно сильный, дал Ивану Ивановичу первую жену, то есть, она была Брянская княжна.

Г. Елисеев

— Феодосия Дмитриевна, да, была дочь Брянского князя.

Д. Володихин

— Она скончалась достаточно рано, и в этот момент Брянск оказался объектом притязаний литовцев. Итог был, в общем, не в пользу Москвы, скажем так.

Г. Елисеев

— Да, но итог мог быть гораздо хуже. При этом что любопытно: после захвата Брянска захватывается Ржев, в этот момент идет конфликт с захватом Белого, однако на следующий год после захвата Ржева войско из Торжка и Можайское ополчение, которое явно бы не выступило без санкций Москвы в этой ситуации Ржев отбивает. Ржев на долгие годы становится такой своеобразной разменной монетой, которая переходила то к Литве, то к великому княжеству Московскому в этой ситуации. То есть, ясно было, что Литовский князь планировал гораздо бОльшие какие-то действия, но откусил, получилось, однако получил достаточно заметный удар в этой ситуации и, видимо, не только с точки зрения военной, но и с точки зрения дипломатической, это можно предполагать, потому что уж очень быстро здесь Ольгерд Гедеминович остановил свое наступление на Западной стороне и явно, что Иван Иванович воспользовался поддержкой в тот момент, которая у него была со стороны Ордынских княжеств.

Д. Володихин

— Ну, иными словами кое-что пришлось отдать, больше удалось удержать. На этой оптимистической ноте я напомню вам, дорогие слушатели, что это светлое радио, радио «Вера», в эфире передача «Исторический час», с вами в студии я, Дмитрий Володихин, и мы ненадолго покидаем вас для того, чтобы продолжить нашу беседу буквально через минуту.

— Дорогие радиослушатели, это светлое радио, радио «Вера», в эфире передача «Исторический час», с вами в студии я, Дмитрий Володихин. И у нас в гостях замечательный специалист по истории русского средневековья Глеб Анатольевич Елисеев, мы обсуждаем с ним биографию и державные труды великого князя Московского Ивана Красного. Вот вопрос традиционный, который всегда интересен радиослушателям «Веры» — отношения с церковью.

Г. Елисеев

— У Ивана Ивановича Красного отношения с церковью сложились именно в русле того, что завещал, как ни странно, ему старший брат в своей духовной: Семен Иванович Гордый написал, чтобы братья и сыновья слушались владыку Алексия. Митрополит Алексий, он уже успел стать митрополитом на Москве, хотя еще не был утвержден Константинополем, но, поскольку в начале той самой черной смерти скончался владыка Феогност, митрополит Феогност, он назначил преемником митрополита Алексия, хорошо всем известного нам великого деятеля русской средневековой духовной истории, духовного отца и руководителя, наставника Дмитрия Ивановича Донского, святого митрополита Алексия, в миру Алферия Бяконта, сына боярина Федора Бяконта. Духовное лицо, которое буквально с молодых ногтей было оценено митрополитом Феогностом и заметно было, что и при поддержке великокняжеского дома митрополит Алексий планировался в духовные владыки всея Руси, митрополиты Киевские.

Д. Володихин

— По тем временам Киевские, с реальной резиденцией в Москве.

Г. Елисеев

— Да

Д. Володихин

— Ну вот он отправляется в Константинополь, там достигает своего, но, в общем, эта поездка его оборачивается трагедией.

Г. Елисеев

— Да, это оборачивается трагедией, более того, эта трагедия сопровождает, ее последствия сопровождают, по сути дела, весь период правления Ивана Ивановича Красного. В чем была проблема — благодаря все тем же интригам замечательного соседа Ольгерда Гедиминовича на роль митрополита Киевского был выдвинут другой кандидат, был выдвинут сын Тверского боярина Роман, бывший на тот момент епископ Роман, которого, между просим, не признал в качестве равного себе Тверской епископ Феодор, но тем не менее, при поддержке и финансовой и организационной, при поддержке Ольгерда Гедиминовича Роман тоже предстает перед Константинопольским патриархом Филофеем и предлагает свою кандидатуру в качестве митрополита Киевского. Патриарх Филофей при поддержке Византийского императора выносит очень странное компромиссное решение, явно опять же не обошлось, видимо, без литовских интриг и литовских денег.

Д. Володихин

— Это называется адресное вспомоществование

Г. Елисеев

— Да. Разделить единую Киевскую митрополию на две части: на митрополию Киевскую и Владимирскую, во главе которой стоит митрополит Алексий и на митрополию Литовскую и Русскую, причем без Киева в управлении, во главе которой должен стоять Роман. Как и всегда бывает с компромиссным решением никого это не устроило и более того, вернувшийся на Русь Роман в первую очередь поехал вовсе не на Волынь и не в Вильно, он поехал в Тверь, в свою родную Тверь и начал позиционировать себя, как митрополита всея Руси.

Д. Володихин

— И там ему не поверили.

Г. Елисеев

— Там ему не поверили, более того, его оттуда изгнали, но, естественно, его пригрел Ольгерд Гедеминович, который решил: а неплохо бы нам избавиться от митрополита Алексия. Когда митрополит Алексий проезжал через Киев, тут Ольгерд его захватил в плен. И два года митрополит Алексий находился в плену в Киеве и в Москву он сумел прибыть уже после смерти Ивана Ивановича Красного.

Д. Володихин

— Ну и какова позиция Ивана Ивановича во всей этой истории?

Г. Елисеев

— Позиция Ивана Ивановича Красного в этой ситуации была удивительно четкая — он однозначно поддерживал митрополита Алексия. Всеми возможными силами. И митрополит Алексий платил ему тем же самым. Когда, опять же, была необходимость поддержки дипломатической, поддержки московской политики в Орде, митрополит Алексий отправлялся, ехал в Орду, совершал там действия, которые граничат с чудом — известное исцеление ханши Тайдулы совершено именно в период такой дипломатической поездки в 1357 году. Здесь было удивительное взаимодействие и, видимо, какое-то родство даже душ между великим князем и митрополитом. То, что впоследствии прекрасно проявилось при наследнике Ивана Ивановича, при Дмитрии Ивановиче Донском

Д. Володихин

— Ну что же, мы здесь видим, что Иван Иванович Красный умел наладить отношения с церковью, и слава богу, с точки зрения нашего радио — это большое достоинство для государственного деятеля, тем более для правителя огромной части Руси. Но, к сожалению, на период правления Ивана Красного выпали не только удачи и не только вот такие достаточно налаженные добрые отношения, как это было с церковью, но и тяжелые испытания. Здесь придется затронуть рязанскую тему. Напомню нашим уважаемым радиослушателям, что Рязань и Москва были древними традиционными врагами и впервые Москву сожгли не ордынцы, а рязанцы, это было еще в XII веке. Ну, на дворе XIV век. Со времен того знаменитого пожара прошло без малого два века, тем не менее, вражда не утихает.

Г. Елисеев

— Да, вражда не утихает, но опять же, в этой ситуации жесткого противостояния до такой степени, которое могло бы спровоцировать войну все же не произошло. В чем был корень проблемы? Еще при Семене Ивановиче был подписан договор с Рязанскими князьями об обмене территориям, которые Семен Иванович унаследовал от своей тетки, Анны Даниловны, супруги тогдашнего Рязанского князя, то есть часть территории по Протве и Луже, которые принадлежали рязанцам Москва обменивала на часть территорий, которые находились на территории рязанского княжества в первую очередь вокруг такого, достаточно крупного города, как Лопасня. Договор-то был подписан, однако москвичи исполнять его не очень торопились. При Симеоне Ивановиче вроде бы проходило, тем более, что в Рязани в тот момент достаточно большая смута, но уже в период правления Ивана Ивановича Красного в Рязани к власти приходит достаточно амбициозный и хорошо нам известный с школьных лет князь Олег Иванович Рязанский, который выглядит таким черной букой нашей истории, поскольку не поддержал Дмитрия Ивановича Донского на Куликовом поле, стакнулся с Ягайлой вообще чуть ли не хотел вместе с Мамаем идти на Москву. Все это, конечно, такие выдумки и во многом историографический, даже культурологический миф, но то, что Олег Иванович был амбициозной личностью и чуть ли не самым агрессивным и деятельным Рязанским князем — это исторический факт. Не случайно до сих пор идут споры, кто был его отцом.

Д. Володихин

— Господь с ним, с отцом Олега Рязанского, для нас важно другое: он решил те земли, которые москвичи вроде б задолжали, вновь прибрать к рукам.

Г. Елисеев

— Да, он решил, что вопрос, ну сколько можно тянуть, сколько можно обсуждать, сколько можно решать, он собрал войско в Рязани, подошел к Лопасне и захватил ее вместе со всеми, имеющимися там московскими людьми, в том числе, и с наместником Михаилом Александровичем, которого взял в плен, увез в Рязань и держал в темнице. Иван Иванович в этой ситуации поступил в высшей степени разумно — он не стал созывать войска, не стал пытаться воевать с Олегом Ивановичем, он послал дипломатическую делегацию. Потому что понимал: ну все-таки, да, договор был, надо было решать вопрос в этой ситуации, если по-честному. Плюс к тому есть еще один любопытный момент, который касается духовной грамоты Ивана Ивановича Красного, там упоминается на то, что: а если Орда захочет отнять Коломну, лопаснинские земли и отменные земли рязанские, то вы с этим смиритесь, писал он своим наследникам. То есть, видимо, у Олега Ивановича была еще и поддержка в Орде какая-то в этой ситуации, про которую мы просто не знаем, потому что не сохранились источники, мы можем только логически рассуждать об этом. Иван Иванович пошел на достаточно мирный договор в этой ситуации и Олег Иванович Рязанский с этим смирился и на определенный момент, как минимум, на все остальное правление Ивана Ивановича Грозного Рязань оставалась не то, чтобы союзником, но достаточно спокойным и верным соседом Руси.

Д. Володихин

— Нейтральной территорией.

Г. Елисеев

— Не то, чтобы нейтральной территорией, даже такое добропорядочное соседство, при котором некоторые вещи, о которых мы с вами будем говорить, связанных со внутренней политикой Москвы, решались при явной поддержке со стороны Рязанского княжества.

Д. Володихин

— Но есть еще связанная с рязанским следом политики Ивана Красного история, которая захватывает такой древний могущественный центр, как Муром.

Г. Елисеев

— Да, это еще более любопытная история, которая касается середины правления Ивана Ивановича Красного, когда фактически Муромское княжество перестало существовать. Существовавшее достаточно долго, достаточно сильное, достаточно могущественное княжество, в этот момент в летописи написано так, что собрал войско князь Федор Глебович и пошел на Рязань и попленил князя Юрия Ярославича и князь Юрий Ярославич бежал в Орду и обратился к хану, а хан его передал князю Федору Глебовичу и тот его посадил в темницу. Так произошел полный переворот при поддержке Орды и в то же время при поддержке от Москвы. Судя по всему, князь Федор Глебович был с московским служилым князем, сыном Брянского князя Глеба Святославича.

Д. Володихин

— Есть такая версия, да.

Г. Елисеев

— А даже он участвовал в достаточно сложных дипломатических переговорах 1348 года, которые проходили в Орде, его отождествляют с этим персонажем и многие ученые с этим согласны. Но с другой стороны, есть версия, что да, он был одним из потомков Пронских князей и имел формально права на Муром в этой ситуации, но тоже эти права были достаточно, мягко говоря, не железобетонные.

Д. Володихин

— Иными словами, мы знаем то, что Муром попал во власть Федора Глебовича и фактически это был последний Муромский князь.

Г. Елисеев

— Да, с этого момента Муром, по сути дела, присоединяется не к Москве, но к великому княжению, как таковому. Как-то глухо в некоторых документах упоминаются Муромские князья, чуть позже, но это достаточно сомнительные документы, но и в любом случае в конце XIV века Муромское княжество однозначно присоединяется к великому княжеству Владимирскому, становится его частью. Реально Муром присоединен к Москве.

Д. Володихин

— Иными словами, да, тихой сапой, ласковым котиком Иван Иванович готовит почву для того, чтобы присоединить к Москве колоссальную территорию — Муромскую землю, на которую претендовали гораздо больше рязанские князья, поскольку в древности фактически это было одно княжение. Муром был старшим городом, Рязань младшим, Пронск — третьим по значению, и тут старший город уходит куда-то еще, постепенно дрейфует к Москве и Рязань воспротивится этому не может.

Д. Володихин

— Не может, не хочет, проявляет максимум благожелательности, я думаю, это отличный обмен: Лопасня на Муром. Ну что же, в этой трактовке остается только как-то смягчить удар для Рязани, поэтому сейчас в эфире прозвучит отрывок из оперы «Агриков меч» замечательного современного композитора Анны Ветлугиной и называется он «Славен град Рязань» (звучит музыкальный отрывок)

— Ну что же, мне кажется, рязанцы должны быть довольны, хотя и, наверное, с печалью вспоминают, что когда-то Муром у них отобрали. Я напоминаю вам, дорогие радиослушатели, что это светлое радио, совершенно избавленное от каких-то княжеских распрей, что это радио «Вера», что в эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин, и мы с известным специалистом по истории русского средневековья Глебом Анатольевичем Елисеевым продолжаем разговор об одном из ведущих политиков средневековой Руси XIV века великом князе Московском Иване Красном. Вернемся назад, к истории, о которой вы сказали, Глеб Анатольевич, что внутренние дела Москвы коснулись Рязани. Очевидно речь идет о так называемом боярском мятеже, когда московская знать неожиданно уехала под высокую руку рязанского князя.

Г. Елисеев

— Вряд ли здесь нужно говорить о мятеже боярском, скорее, как верно подмечали историки советского периода, и Михаил Николаевич Тихомиров, и Лев Владимирович Черепнин, речь шла о планирующемся мятеже низов. В чем суть ситуации? Среди приближенных Ивана Ивановича Красного в начале его правления выделяется своим заметным авторитетом, как московский тысяцкий Алексей Петрович Хвост Босоволков — персонаж, известный еще со времен правления Симеона Ивановича Гордого, человек жесткий, авторитетный, влиятельный, человек, который вступил в определенный конфликт, о котором мы опять же мало что знаем, с великим князем Семеном до такой степени, что в свое время Семен Иванович потребовал от своих братьев, от Ивана и от Андрея Ивановича, чтобы они подписали договор, что Алексея Петровича Хвоста на службу больше никогда не брать. Но после смерти Семена Ивановича Иван Иванович Красный настолько, видимо, ценил этого человека, настолько считал, что этот человек авторитетен, полезен, влиятелен, что он сделал его снова московским тысяцким, подвинув, между прочим, своего шурина, Василия Васильевича Вельяминова, на племяннице которого он был женат вторым браком. И вот, 3-го февраля 1355 года, егда еще не начали звонить к заутрене, то есть, рано утром, труп Алексея Петровича Хвоста Босоволкова находят на улице и это вызывает возмущение в Москве — возмущение, в основном, среди низового люда.

Д. Володихин

— Ну, раз он тысяцкий, он глава московского ополчения, то есть, человек, который близок к посаду и вообще к низам городским.

Г. Елисеев

— Да, более того — человек, который фактически является таким каналом связи между князем и московскими низами. Человек, к которому напрямую могли прийти, минуя бояр в этой ситуации, минуя такую традиционную иерархию. То есть, человек, который так или иначе был связан с самыми широкими слоями посадского населения — этого человека кто-то убивает. Сразу начали идти слухи: кто убил? Вельяминовы и прочие бояре убили. В Москве назревает откровенный бунт, кровавый, бунт, который мог привести к совершенно непредсказуемым последствиям. Как мне кажется, Иван Иванович здесь, в этой ситуации действовал не только как мудрый и хитрый правитель, равный своему отцу, но и как человек, который задействовал все свои дипломатические умения: он демонстративно устраивает целый спектакль по отъезду, по зимнику, пока еще лед нормальный, наиболее крупных бояр, которые вот уезжают, поскольку веры им нет в этой ситуации ни от великого князя, ни от народа, уедем мы в Рязань в этой ситуации. И Олег Иванович Рязанский, кстати, их спокойно принимает. Проходит два года. Ситуация утихает, все уже забыли про случившуюся катастрофу. В Рязань идет информация о том, что можно возвращаться. Вельяминов и другие бояре, уехавшие, кружным путем отправляются в Орду, где в этот момент находится князь Иван Иванович, и он вместе с ними спокойно возвращается в Москву. То есть, ситуация разрешена была блестяще.

Д. Володихин

— То, что сейчас называют таким простецким словом «разрулить».

Г. Елисеев

— Да, разрулить, при условии, что есть, на самом деле, подозрение — это, кстати, версия, к которой склоняются, в том числе, и многие специалисты по истории XIV века, что смерть Алексея Петровича была, возможно, и вполне случайной — бытовуха, разбойников и бандитов на Москве того времени было предостаточно в этой ситуации, а привести все могло к катастрофическим последствиям. Иван Иванович проявил здесь и государственную мудрость, и умение организовать интригу, которая не выглядела, как интрига, а выглядела, как действие, которое всех устроило.

Д. Володихин

— Ну что ж, хотелось бы упомянуть под занавес нашей передачи еще об одном крупном успехе Ивана Красного. Дело ведь, как вы говорите, было в том, чтобы сопротивляться давлению с двух сторон, показывать силу, хотя бы в мелочах. Но здесь речь шла не о мелочи, ведь Москва держала на протяжении многих лет великое княжение. Это означает не только формальное старшинство среди князей Северо-Восточной Руси не только право сбора налогов, которые идут в Орду, но еще и обладание обширными землями, доход с которых идет в великокняжескую казну. Ну, прежде всего вспоминаются богатейшие села вокруг Владимира и ведь, насколько я понимаю, это право Москвы на великое княжение на все эти доходы, на старшинство было оспорено.

Г. Елисеев

— Да, это право было оспорено, более того, ситуация, которая возникла поле смерти Семена Ивановича, эта ситуация явно выглядела не в пользу Ивана Ивановича Красного хотя бы в силу его относительной молодости в этот момент. Ну с чего князю Джанибеку назначать снова великим князем Владимирским какого-то молодого Московского князя при условии, что есть хороший кандидат, который старается, который еще старше и с достаточной определенной степени казуистики может быть в этой ситуации признан законно имеющим бОльшие права на Владимирский великий стол? Князь Нижегородский.

Д. Володихин

— Там определенная сложность, да. Если внимательно подсчитывать колено Рюриковичей Северо-Восточной Руси, то в некоторых случаях Суздальско-Нижегородские князья оказываются старше Московских, в других случаях Московские старше Суздальских-Нижегородских и подсчитать все это довольно сложно.

Г. Елисеев

— Там была одна проблема, которая на самом деле до сих пор не решена: а чьими потомками были Суздальско-Нижегородские князья? Либо брата Александра Ярославича Невского, либо его сына, Андрея Городецкого. Вот если брата, тогда вроде бы старше, если сына, тогда младше, проблема была не ясна даже уже в XIV веке.

Д. Володихин

— Проблема еще сложнее. Ну, большинство специалистов говорит, что все-таки брата Андрея, не сына. Сын здесь, видимо, скорее, ни при чем, его позднее приписали, но, как это ни парадоксально, младший брат Александра Невского — Андрей Ярославич первым взошел на великое княжение, до него — это раз. И второе — понимаете, ведь счет идет на поколения, если поколений от младшего брата меньше, чем от старшего — в этом случае эта линия оказывается старшей. Это все парадоксы древнерусской генеалогии. Пытаясь распутать все эти сложные сети можно с ума сойти, но тем мне менее, для XIV века проблема-то была актуальной в борьбе за великое княжение всегда могли вмешаться дальние родичи — суздальские князья, ростовские тверские, пожалуйста.

Г. Елисеев

— А ведь проблема того, кто становится великим князем Владимирским — это еще и проблема в возможности организации вооруженных сил. То есть, возможности отпора той же самой Литве или каким-нибудь там мятежным маленьким князькам орды, которые, делая вид, что они приехали по ярлыку великого хана, на самом деле явились самостоятельно и грабят окрестности Москвы, как, кстати, произошло в конце правления князя Ивана Ивановича Красного, когда неожиданно заявился некий царевич Мамед Хожа, который сказал: я тут границы приехал устанавливать между Рязанью и Москвой. Он разграбил половину Рязанского княжества и собирался сделать то же самое на Москве под видом межеванья. Иван Иванович просто его не пустил. Войска собрали, и не только московские, но и других князей в этой ситуации, почему? Потому что в тот момент Иван Иванович Красный уже является великим князем Владимирским. А вот в 1354 году эта ситуация провисала. Ну, я думаю, хан Джанибек так углубленно, как мыс Дмитрием Михайловичем рассматриваем вот эту проблему генеалогии, наследования древнерусских князей...

Д. Володихин

— Он просто попросил доклад у советчиков.

Г. Елисеев

— Да, а советчикам, как это известно, это была старая добрая традиция, которую прекрасно умел использовать опять же Иван Данилович Калита, заносились определенные деньги, которые сказали: да нет, законный, конечно, он молодой, но законный, светлейший хан, его назначай. Иван Иванович Красный стал великим князем. Однако в 1358 году, возвращавшийся с похода против хулагуидов, после взятия Тибриза хан Джанибек был убит его сыном Бердибеком, и снова Ивану Ивановичу нужно ехать в Орду. Да, Суздальско-Нижегородский старший князь Константин Васильевич скончался, но у него оставались дети, в том числе и очень авторитетный, амбициозный Дмитрий Константинович Суздальский, который тут же выдвинул свою кандидатуру.

Д. Володихин

— Очень много претендентов на великое княжение, поскольку великое княжение — это и великий доход.

Г. Елисеев

— Да, великий доход, влияние, авторитет на всю Русь, влияние на великую республику на Господин Великий Новгород.

Д. Володихин

— Возможность передать все это детям

Г. Елисеев

— Да, детям или братьям, если возникнет такая ситуация, как мы видим. В любом случае охочих было достаточно много. Иван Иванович Красный снова едет в Орду, снова успешно переговаривает уже с новым ханом в этой ситуации, возвращается с ярлыком и еще с боярами, потому что попутно разрешалось это дело, связанное с Московско-Рязанской интригой, с...

Д. Володихин

— С так называемым боярским мятежом, да.

Г. Елисеев

— То есть, снова успех, умение взаимодействовать с ордынцами, умение находить с ними общий язык, умение даже просто подкупить ордынцев — это большое и очень важное качество для древнерусского князя. Иван Иванович Красный прекрасно его здесь реализует. Ну какое же это ничтожество? Извините, это человек, у которого масса успехов в ходе правления, другое дело, что правление очень короткое получается.

Д. Володихин

— Он был отпрыском великого человека, младшим братом великого человека, очевидно и сам был неплох, потому что ему было у кого этой державной науке поучиться.

Г. Елисеев

— Да, он еще оказался отцом великого человека, потому что его старшим сыном был Дмитрий Иванович Донской.

Д. Володихин

Ну что ж, передача наша подошла к концу и остается только напомнить вам, дорогие радиослушатели, что Иван Красный — человек, который не то, чтобы незаслуженно забыт, нет, он во всех списках великих князей, и Владимирских, и Московских присутствует. И надо сказать, что он еще и был несколько лет владыкой Новгорода Великого. Новгородцы вполне смирились перед его властью, не пытались бунтовать против нее. Так вот, тут о другом идет речь: XIV век — эпоха, когда наши летописи, как нарочно, сделались необыкновенно скудными. Ну, собственно, страна была скудна, страна пребывала в нищете, в хворях, в разорении, которое происходило от войн. Соответственно, и культура очень жестоко пострадала. Но тут ведь надо понимать: шесть лет правления — это, переводя на современные реалии России, президентский срок. Если бы этот человек правил сейчас шесть лет, то мы бы очень хорошо знали все изгибы его характера и манеру властвовать, но он правил в середине XIV века. Мы можем сомневаться в его характере, насколько он был милостив, насколько он был жесток, но, во всяком случае мы понимаем, что в тяжелой ситуации он с браздами правления справился и относительно немного потеряв, чрезвычайно много сохранил. В этом его заслуга. Что ж, я от вашего имени, дорогие радиослушатели, благодарю нашего сегодняшнего гостя Глеба Анатольевича Елисеева, замечательного историка, нашего постоянного визитёра. И мне теперь остается сказать вам спасибо за внимание, до свидания.

Г. Елисеев

— До свидания.