«Христианин в современном обществе». Юлия Данилова

У нас в гостях была главный редактор портала «Милосердие.ru» Юлия Данилова.

Наша гостья рассказала, почему она сменила работу в известной общественно-политической газете на социальное служение, и что для нее значит быть христианином в современном мире. Разговор шел о том, как возник и развивался портал «Милосердие.ru», о его целях и задачах, и о том, как можно оказать через него помощь нуждающимся.

Ведущие: Игорь Цуканов, Кира Лаврентьева

---

И. Цуканов

— Добрый вечер, дорогие друзья! Это «Вечер воскресенья» на радио «Вера». Как всегда в это время, у микрофона моя коллега Кира Лаврентьева...

К. Лаврентьева

— Добрый вечер!

И. Цуканов

— Меня зовут Игорь Цуканов. И, как всегда, мы говорим с нашими гостями в этот воскресный вечер на тему «Христианин и общество», на тему разных видов служения Церкви, которые совершенно не обязательно происходят внутри храма, потому что все мы занимаемся какими-то делами, которые могут быть полезны для Церкви или вредны. И вот сегодня у нас замечательная гостья, мне очень приятно представить — Юлия Данилова, главный редактор портала «Милосердие.ru». Юлия, здравствуйте.

Ю. Данилова

— Здравствуйте.

И. Цуканов

— Я вас тогда немножко представлю, с вашего позволения. У Юли биография такая вот очень любопытная. Вы ведь лет восемь или семь работали в издательском доме «КоммерсантЪ», еще в 90-е годы?

Ю. Данилова

— Ну да, что-то вроде того, восемь лет.

И. Цуканов

— Да. До этого вы даже в Курчатовском институте какое-то время успели потрудиться?

Ю. Данилова

— Ну это была очень смешная страница биографии. (Смеется.)

И. Цуканов

— При том, что закончили вы филфак, вообще говоря, МГУ?

Ю. Данилова

— Да, я закончила отделение лингвистики филологического факультета.

К. Лаврентьева

— Структурной лингвистики, если я не ошибаюсь.

Ю. Данилова

— Да, структурной, не побоюсь этого слова, лингвистики, точно.

И. Цуканов

— Затем, после того, как вы потрудились в «Коммерсанте»... Ну, мы понимаем, что такое «КоммерсантЪ» — это одно из крупнейших деловых изданий...

Ю. Данилова

— Тогда была главная газета как раз в стране.

И. Цуканов

— Тогда была главная газета. Это политическая тематика, экономическая, бизнес-тематика. Затем вы заняли тем, что называется «православные СМИ». То есть, вы возглавили замечательный журнал «Нескучный сад» и лет 12 вы его возглавляли примерно, да?

Ю. Данилова

— 13 лет. В 2013 году мы его закрыли.

И. Цуканов

— И затем вы пришли в «Милосердие.ru» и стали главным редактором, да?

Ю. Данилова

— Ну это было параллельно. В 2004 году мы сделали «Милосердие.ru», хотя это тоже довольно давняя история. Параллельно шли эти проекты, да-да-да.

И. Цуканов

— Ага, параллельно занимались. Ну, таким образом, вы из такой деловой среды, из деловых СМИ, из экономической тематики перешли в такое вот православное поле, и очень интересно, конечно, как это произошло, почему. Вот можете немножко повспоминать, как это было?

Ю. Данилова

— Ну я вообще очень люблю свою работу. В «Коммерсанте» мне страшно все нравилось. Тогда все было очень зажигательно, и круто, и... Я работала, надо сказать, не журналистом, а я работала таким редактором в таком специальном отделе, который назывался «рерайт»...

И. Цуканов

— Рерайтером, ага.

Ю. Данилова

— ...которым до сих пор пугают детей... журналистских детей, я бы сказала так. (Смеется.) Ну потому что мы правили все тексты во всей газете, чтобы они были в единой стилистике, чтобы не было каких-то косяков, каких-то глупостей. И мы очень, надо сказать, очень были самоуверенные и очень о себе много чего думали, и журналистов считали какими-то немножко глуповатыми... (Смеется.) И, конечно, были в полном... Ну, я, по крайней мере, о себе могу сказать, что это было очень глупо, вот! (Смеется.) Ну вот. И как же так вышло, что я ушла из «Коммерсанта» и пошла заниматься православной журналистикой? Действительно... Вы знаете, мне довольно сложно отвечать на этот вопрос, потому что я страшно люблю не критиковать «КоммерсантЪ» — тогдашний «КоммерсантЪ», который я очень любила и люблю до сих пор. Но в какой-то момент у меня просто случился такой когнитивные диссонанс, кризис, потому что «коммерсантские» заголовки — это острые, резкие шутки. А поскольку я работала рерайтером и через меня проходили многие тексты, и я могла править стиль, могла править заголовки. И когда эти шутки касались разговора о вере, меня страшно это все мучило. С одной стороны, это было абсолютно не мое дело, потому что редактор отдела и журналист отвечает за то, что он делает. Я себя чувствовала городским сумасшедшим. Когда я не вмешивалась, мне было плохо. Когда я вмешивалась, мне было глупо, я бы сказала так... (Смеется.)

И. Цуканов

— Тоже плохо.

Ю. Данилова

— Нет, ну плохо не было. Ситуация какая-то была дурацкая.

Ну вот. И поэтому я даже не то, чтобы исключительно поэтому, но, в том числе, и поэтому я эту всю тему как-то все обсуждала со своим духовником, который... уйти ли мне или не уйти ли мне, и вот мне нравится, а с другой стороны, как-то вот сложно... Он меня совершенно не... ну, не ставил никаких резких таких условий и, наоборот, даже как-то одобрял мою такую жизнь и эту работу. Но некоторая шизофрения вот в этом. При том, что ну отлично, я все это любила, и отличная газета была. Но там как отдел культуры что-нибудь начнет шутить — всех святых выноси. (Смеется.) И я стала искать что-то другое. И у меня было несколько попыток каких-то... И на ВВС, я помню, я пошла пробоваться, и еще что-то я предпринимала. И как-то так получилось, что вдруг оказалось, что ищет, тогда священник, Аркадий Шатов, а теперь епископ он уже довольно давно Пантелеймон, что он собирается создать какой-то там журнал, и вот нужен редактор. И вот я туда пошла, и вот так оно и завертелось. И получилось, что нужен журнал, вроде как, о социальном служении, о каких-то делах милосердия. А так как... Такая была задача, но потом мы вместе решили, что нужен просто журнал о вере, о такой деятельном христианстве. Но уже это был 2000-й, конец 2000-го — начало 2001 года. Но уже через несколько лет стало понятно, что нужно и специфическое издание, именно о социальных делах, о социальных проектах, о социальной проблематике. Тогда сделалось в 2004 году http://miloserdie.ru. Вот так вот это было.

И. Цуканов

— То есть, встреча с будущим владыкой Пантелеймоном сыграла свою роль, да, здесь отчасти?

Ю. Данилова

— Ну да, как-то так как-то это все совпало. Я помню, какое смешное у меня было тестовое задание — надо было перевести на русский язык молитву «Отче Наш». (Смеется.) Это было забавно.

И. Цуканов

— Это камень преткновения для современных церковных служителей, да, часто? Вот эти русские переводы... Очень много копий ломается вокруг этой темы.

Ю. Данилова

— (Смеется.) Нет, это я... Ну просто — да, наверное, отца Аркадия... Как-то просто надо было понять, что это за человек перед ним вообще. (Смеется.) И вот такое было задание.

И. Цуканов

— Но я, кстати, знаю — раскрою, может быть (это, не знаю, секрет или нет), — что когда вы проводите с людьми какие-то собеседования, то тоже даете некоторый тест людям на предмет того, чтобы понять, человек разбирается, например, в том, как служба устроена, или нет. То есть, там, вот эти вопросы...

Ю. Данилова

— Ну я не даю. Или давно не давала уже. Ну, у нас там есть какие-то... Нам, конечно, важно понимать церковность человека, который работает вместе с нами, журналиста. Потому что, так или иначе, если брать совсем человека нецерковного, то потом произойдет все равно столкновение на каком-нибудь уровне. Сейчас общество довольно далеко уехало куда-то, довольно далеко от Церкви... (Смеется.) И на какие-то вещи есть совершенно другой взгляд. Другой, да...

К. Лаврентьева

— Юлия, вы сказали, что в какой-то момент жизни, когда вы работали в «Коммерсанте», вас стало серьезно напрягать вот это некое собрание шуток вокруг церковной темы, которые, так или иначе, могут проскальзывать в светских СМИ, и с точки зрения их, здесь ничего такого страшного нет.

Ю. Данилова

— Ну да.

К. Лаврентьева

— Но вы там проработали не год и не два, вы проработали там довольно долгий отрезок вашей жизни. И в какой момент вас стало это действительно коробить? Ведь это, наверняка, связано с каким-то поворотным моментом в вашей христианской жизни?

Ю. Данилова

— Нет, не было никакого поворотного момента в моей христианской жизни. Я крестилась гораздо... ну, раньше, чем я пришла в газету «КоммерсантЪ». Но, правда, не веками раньше, а я крестилась, когда я закончила университет, в каком-то там 1990-м, что ли, году. А в «КоммерсантЪ» я пришла в 1993-м. Это не было связано с каким-то моим, там ростом в Церкви...

К. Лаврентьева

— Ну бывает же — человек работает, работает, потом приходит в храм, и его начинают серьезно напрягать какие-то вещи на светской работе.

Ю. Данилова

— Меня совершенно не напрягали никакие вещи на светской работе, кроме этого одного моего личного раздвоения. Это была моя личная проблема. Не то, что я как-то разошлась с газетой «КоммерсантЪ» или поссорились с людьми в редакции...

К. Лаврентьева

— Нет, конечно, да.

Ю. Данилова

— Это была исключительно моя внутренняя проблема, внутренняя. И это была моя... Ну внутренняя какая-то моя заморочка такая, кризис и конфликт исключительно внутри меня. (Смеется.) Я не собиралась, там, исправлять никого.

К. Лаврентьева

— Ну, мне кажется, для каждого христианина это была бы проблема.

Ю. Данилова

— И вообще, «КоммерсантЪ» — это классная газета была. (Смеется.)

К. Лаврентьева

— Нет-нет, мы сейчас ни в коем случае, да, ничего не имеем в виду. Почему я это спрашиваю? Потому что очень хочется спросить, как вы все-таки пришли к вере.

Ю. Данилова

— Я училась на филфаке Московского университета в конце 80-х, соответственно, в 1990-м закончила. И тогда вдруг разрешили Церковь, как многие помнят. И, помимо этого, вообще на филфаке Московского университета традиционно было всегда много верующих людей. Много. Они там как-то встречались, попадались и прочее. И круг моих друзей — почти все были верующими. Некоторые были из церковных семей, такие представители старой московской интеллигенции, которые были воспитаны в Церкви. Это вообще была такая некоторая невидаль, конечно. И можно сказать, что я пришла в Церковь за своими друзьями. И я довольно долго... Ну я крестилась только после университета. При этом мы, там, праздновали Пасху вместе с друзьями.

У нас никто не занимался среди моих друзей никаким миссионерством, сразу хочу сказать. Но просто мы дружили. Я помню, как мы ходили на Пасху в Обыденский храм Ильи Обыденного в Обыденском переулке, как нас там не пускала милиция, как мы там толпились и толкались и как-то там просачивались, и... В общем, это было весело. Я была некрещеная.

И. Цуканов

— То есть, уже была перестройка, но еще эти истории сохранялись, да?

Ю. Данилова

— Ну, была перестройка, да. Нет, гонялись... Милиция гоняла... Там конная милиция, я помню, стояла. В общем, это был такой, да, протестный какой-то элемент. (Смеется.) Ну, и вообще было весело, студенческая такая веселая жизнь. И очень многие же тогда, и это был такой какой-то подъем и вдохновение, очень многие тогда и среди моего вот круга и моего поколения независимо друг от друга пришли в Церковь. И чуть младше нас какие-то люди... Общее было такое движение. Я помню, как ходили на лекции отца Андрея Кураева, тогда очень вдохновляющие. И лекции были под Пасху, они были в РГГУ, по-моему, тогда. Это было накануне Пасхи. И как раз вот приблизилась Страстная, что ли, была Лазарева суббота, что ли, и дьякон Андрей — он такое нам чего-то рассказывал-рассказывал увлекательное, а потом говорит: «Ну все, теперь надо идти в Церковь!» И мы, такие, встали, хорошие девочки и мальчики, и пошли в церковь ближайшую! (Смеется.) И я там купила, я помню, бумажную иконку Спасителя — она у меня до сих пор даже есть, вот. Она мне очень так дорога.

К. Лаврентьева

— Вот эти первые годы неофитства — чем они вам запомнились особенно ярко?

Ю. Данилова

— Я даже не знаю, чем они запомнились особенно ярко. А-а, мы читали все книжки. Ужасно мы много читали. Читали, читали, читали... Все выходило — разные книги о Церкви, воспоминания о гонениях, воспоминания... круг всяких таких послереволюционных воспоминаний, парижских, там, еще каких-то... Семьи Зерновых, я помню, есть книга такая замечательная, такая эмигрантская семья. Ну и вообще массу всякого всего... (Смеется.) И, в том числе, я читала книжки, которые сейчас я искренне не понимаю. Я так открываю и думаю: «Боже мой, а что же я там понимала?» Книга, например, Лосского, богослова. Помню, сижу на пляже где-то в Латвии — и читаю Лосского, в полном восторге! И смотрю: ну надо же, что-то открыла такое!

К. Лаврентьева

— На пляже! Угу.

И. Цуканов

— «Очерки мистического богословия»?

К. Лаврентьева

— Да-да-да.

Ю. Данилова

— «Очерки мистического богословия Восточной церкви». Пару лет назад я, делая пасхальную уборку и перебирая книжки от пыли, открыла эту книжку и стала ее читать. И вот тут я задалась вопросом: а что же я тогда там понимала? Ну мне непонятно сейчас! (Смеется.)

К. Лаврентьева

— «Вечер воскресенья» на радио «Вера», уважаемые радиослушатели! В этом часе с нами Юлия Данилова — главный редактор портала «Милосердие.ru». У микрофона Игорь Цуканов и я, Кира Лаврентьева. Юлия Константиновна, а когда попалось в руки Евангелие, когда пришло оно к вам? И помните ли вы первые фрагменты, которые вас тогда, может быть, тронули?

Ю. Данилова

— Это я, к сожалению, не помню. Но я как-то сразу стала читать Евангелие. Я думаю, что я Евангелие как-то читала и до того, как я крестилась. Ну, как что-то такое интересное. Но я вообще не человек сильных впечатлений, вот сразу вам скажу. У меня не бывает озарений, я как вот бревно в этом смысле. Я не то чтобы человек мистического восторга. Я вот помню яркое ощущение от Молитвы «Царю Небесный...» Стою я где-то в Церкви, уже я крестилась... По какому-то случаю — не помню, уже такому... на отпевании, что ли, каком-то или что-то такое... И на стене висит молитва «Царю Небесный...» И она такая красивая, это такой какой-то текст — ну невозможной просто красоты, нечеловеческой красоты! Вот. Вот это я помню.

И. Цуканов

— И вы отнеслись к этому как филолог.

Ю. Данилова

— Но вот моя жизнь бедна яркими озарениями.

К. Лаврентьева

— Нет, вы знаете...

Ю. Данилова

— Нет, это поэтический, красивейший, это чудесный текст, там какое-то дуновение Духа Святого чувствуется.

К. Лаврентьева

— Я, скорее, не про яркое озарение, а про то, что вы образованнейший человек, который учился на филологическом факультете МГУ, и, конечно, через вас проходило огромное количество литературы. Также мы понимаем, что конец 80-х — начало 90-х годов, вообще все эти 20 лет до 2000-х — это огромный поток литературы. Это Рерихи, это агни-йога, это все прочее, вот эти все течения восточные. И когда люди рассказывают, что «вот я прочитал это, прочитал это, а потом, значит, в руки мне попалось Евангелие, и вся моя жизнь изменилась», и вот с этого момента начинается уже, допустим, какой-то главный отрезок жизни нашего гостя как христианина. И мне очень хочется понять, как это все происходило у вас. Вы потянулись за своими друзьями, втянулись в Церковь...

Ю. Данилова

— Друзья мои были церковные, в основном, люди...

К. Лаврентьева

— Да, втянулись в Церковь...

Ю. Данилова

— Ну, там, я помню, идем по улице и распеваем...

К. Лаврентьева

— «Христос Воскресе!» (Смеется.)

Ю. Данилова

— Ну, и «Христос Воскресе!», и «Верую», например. Ну довольно странное занятие для московских студентов.

К. Лаврентьева

— Действительно.

Ю. Данилова

— Ну так — ну Пасха! (Смеется.) Вот. Но, вы знаете, по поводу Рерихов... Я же училась структурной лингвистике. И нас вот чему-чему там научили, так это всякую дребедень отличать от недребедени.

К. Лаврентьева

— Не читать, угу.

Ю. Данилова

— Да. И в этом смысле в нас университет — я думаю, что не в одной во мне — воспитал некоторый вкус к ясности и умению узнавать графоманию, распознавать ее, и разную там эзотерику, которая всегда, ну, по-моему, носит элементы чего-то вот такого, графоманского. Какую-нибудь там, прости Господи, Блаватскую. Ну это ж невозможно! Это как текст невозможно. Поэтому... Ну, я вообще скептик. Я вот это вот все... вообще не увлекаюсь вот этим всем восточным таким вот... То есть, тут не было такого... В этом смысле классическая вот эта вот такая школа классической русской... не знаю, классической мысли — она прямиком ведь ведет к Евангелию. (Смеется.) Это как бы естественно. Это не то, что сперва пошел в Индию, потом пошел куда-нибудь там в Германию, в антропософию, а потом, такой, типа, отряхнулся и думаешь: «О! Евангелие!» Нет, не так.

И. Цуканов

— А вот, кстати, очень интересно... Как-то я не думал про это спрашивать, но раз уж мы заговорили... Евангелие — оно же написано очень простым языком. Вот говорят, что те, кто знает греческий, говорят, что Евангелие от Марка, например, оно написано ну совсем простым языком. Там единственный союз есть соединительный «и». То есть, там нету «потом», «затем», там, «между тем, как», а там вот «и» везде. И вот вас, как, как раз, человека, который изучал структурную лингвистику, вот эта простота и некоторая, может быть даже, примитивность этого текста — она как бы не отталкивала?

Ю. Данилова

— Да нет. Нет, вообще когда что-то просто и ясно, и при этом там внутри много смысла, наоборот, это самое лучшее. Это всегда самое лучшее. Ну это я и как лингвист в прошлом четко совершенно понимаю, ну, и так, как читатель, что ли, текстов. Но я как-то не воспринимала особо Евангелия как литературу. Ну понятно было, что это Священное Писание. Это как-то в этом смысле у меня довольно быстро в этом такое отношение к этому сформировалось. Ужасно было интересно читать вообще Библию, Ветхий Завет. Как-то... Как-то вот так.

И. Цуканов

— Вот хотелось немножко, может быть, вернуться уже во времена чуть более близкие к нам. Вот опять: вы много лет работали в «Коммерсанте». Ну, и хотя вы не писали, как я понимаю, сами тексты, но вы их переписывали, и, соответственно, вам вот эта вот тематика деловая была как-то близка. И вот у меня такое ощущение, что то, чем вы занимаетесь и сейчас, ну, вообще в последние вот эти все годы, скажем, в «Милосердии.ru», это ведь отчасти тоже такая православная, но деловая журналистика, да? То есть, вы же очень много пишете о том, как устроены фонды...

Ю. Данилова

— Ну да.

И. Цуканов

— ...как устроены, там, разные процессы в социальном служении, например, церковном. Это тоже некоторый механизм, который нужно описывать, про который нужно как-то... И про деньги, в том числе, в общем.

Ю. Данилова

— Знаете, вот мы на «Милосердии.ru» — у нас есть две ценные нам вещи. Одна — это человеческие истории, всякие такие. Это такие, скорее, лирические тексты — как раз вот они, там, более эмоциональные, которые, там, тебя могут потрясти, даже когда люди преодолевают какие-то страдания, или просто когда любовь между ними. У нас в нашей сфере, где много страдания, там и любви тоже много. И это всегда очень бывает интересно, вдохновляющее. Есть авторы, которые это умеют.

С другой стороны, мы сами для себя решили, что наш подход к изложению фактов называется «журналистика решений». Мы довольно давно это все решили, а сейчас это уже даже и модно стало. «Журналистика решений» — это когда вот есть какая-нибудь у тебя проблема или какая-нибудь язва социальная, и надо разобраться, а что с ней делать и как правильно это решать. Надо отличить правильное от неправильного, надо разобраться... Ну вот такая «объясняющая журналистика». Для нас это все очень важно. И мы во многих темах этой объясняющей такой журналистики на социальную тематику являемся первопроходцами. Мы еще когда начали писать про ПНИ, про психоневрологические интернаты, а чего вообще с ними делать, как они, почему они неправильно устроены, всякие тонкости социального законодательства — мы пытаемся это объяснить. Есть такие темы — они сложные. Они сложно устроены внутри. Поди объясни человеку, что такое церебральный паралич. У нас с церебральным параличом, с помощью при нем, плохо все очень в стране. Мы это видим как помогающий ресурс, который помощь непосредственно в виде денег привлекает в больших количествах, и мы видим — к нам письма приходят из регионов, и у нас просто волосы на голове шевелятся от того, что происходит. Ну все плохо. Но объяснить это людям, объяснить это популярно очень трудно. Потому что... И надо эту тему «проминать», так сказать. Надо про нее... придумывать, как про нее рассказать понятно. И вот эта вот самая... Я думаю, что мне, конечно, помогла вот эта работа в «Коммерсанте», когда ты четко... Ты понимаешь, что такое фактура, ты понимаешь, что такое проверка, ты понимаешь, что такое «объяснить». Что должно быть — было непонятно, стало понятно. Это для нас очень ценно. Ну для меня, как для редактора лично, это очень ценно, я это ужасно люблю. Я люблю фактическую журналистику, гораздо больше, чем эмоциональную. Ну вот я так устроена. Мы это сочетаем.

И. Цуканов

— Вот «Милосердие.ru» — это ведь портал, да? «Милосердие.ru» — это часть такой большой службы помощи, которая тоже называется «Милосердие.ru».

Ю. Данилова

— Да, наш сайт — это один из проектов... Чего-то их там уже больше 20, служба помощи «Милосердие». Мы привлекаем помощь, мы привлекаем деньги. Мы файндрайзинговая площадка, и сейчас мы, за этот вот кризисный год, коронавирусный, мы собрали 112 миллионов рублей. У нас рост произошел почти в два раза по сборам, больше, чем в полтора раза. Ну вот. Мы привлекаем эти средства на помощь людям — адресным, по адресным просьбам, и на помощь проектам (как проектам нашей Службы помощи, так и другим церковным проектам).

Мы недавно запустили новый проект, называется «Платформа милосердия», где мы специально файндрайзингом, краудфандингом занимались, то есть сбором массовых пожертвований для лучших, проверенных церковных, социальных проектов. Это я вам просто первым говорю эту информацию. (Смеется.) Вот. Мы это стараемся. Мы умеем и учимся это делать. И мне тоже эта сторона нашей работы очень нравится.

И. Цуканов

— То есть, я к тому, что это такая очень ответственная как раз часть вашей работы, да?

Ю. Данилова

— Ну да.

И. Цуканов

— Потому что то, как вы пишете и что вы пишете, как раз от этого зависит, получат ли другие проекты «Милосердия», которые, собственно, помогают людям, какие-то деньги.

Ю. Данилова

— Ну у нас есть чистая журналистика, которая не привлекает средства. И есть журналистика, которая подталкивает сборы. И есть, собственно, сами эти сборы, сами короткие истории, когда мы должны коротко, быстро, энергично объяснить людям, почему тому или иному человеку или тому или иному начинанию нужна помощь. Вот. И собираем деньги прямо у нас на портале. Ну, то есть как бы пожертвование можно сделать прямо у нас. У нас раздел такой — «Где нужна помощь?», на главной странице есть фотографии с кнопочками и так далее.

К. Лаврентьева

— В первой части страницы, верхней, там истории, как я понимаю, а внизу уже фотографии нуждающихся людей.

Ю. Данилова

— Ну, в самой верхней — там свежие публикации, а чуть ниже, буквально, там... даже сильно скроллить-то не нужно, там эти истории.

К. Лаврентьева

— Я буквально сегодня пролистывала.

И. Цуканов

— Это «Вечер воскресенья» на радио «Вера», дорогие друзья. Напоминаю, что сегодня наша гостья — Юлия Данилова, главный редактор портала «Милосердие.ru». У микрофона моя коллега Кира Лаврентьева, я — Игорь Цуканов, и мы вернемся в студию буквально через несколько секунд. Пожалуйста, не переключайтесь.

К. Лаврентьева

— Еще раз здравствуйте, уважаемые радиослушатели! «Вечер воскресенья» на радио «Вера». И в этом часе с нами Юлия Данилова — главный редактор портала «Милосердие.ru». С вами Игорь Цуканов и я, Кира Лаврентьевна. Юлия Константиновна, в первой части программы мы немножко коснулись церебрального паралича...

Ю. Данилова

— Церебрального, да, да.

К. Лаврентьева

— И, вы знаете, мне сразу в голову... Я просто немножко касалась темы благотворительности, чуть-чуть поплескалась в берегах этого моря необъятного. И сразу в голове возникают прямо тысячи разных диагнозов. Но вот самые вот сейчас то тут, то там возникающие — детская спинальная атрофия, на которую, допустим, укол стоит 160 миллионов рублей, и еще несколько диагнозов, которые просто неподступно, с точки зрения материальной, лечатся. Вот насколько удается собрать средства вот в таких чудовищных, мне кажется, случаях? Понятно, что сейчас уже идет разговор о том, чтобы выделять из государственного бюджета на это деньги, но...

Ю. Данилова

— Ну там пока на золгенсму, но это самое дорогое лекарство, но пока не особо выделили, все, надеюсь, впереди.

К. Лаврентьева

— Золгенсма, да. Вот, вот. Что делать родителям таких деток на данный момент?

Ю. Данилова

— Ну, искать помощь. Примеры со сборами на лекарство под названием «золгенсма», лекарства, от спинально-мышечной атрофии (вот это самое дорогое лекарство в мире) — о чем они нам говорят? Лекарство стоит около 160 миллионов рублей за один укол. Но зато один укол...

К. Лаврентьева

— ...на всю жизнь.

Ю. Данилова

— ...он может с высокой вероятностью исправить саму суть этой генетической поломки, так что ребенок... эта проблема для него перестанет быть актуальной. Там есть всякие тонкости. Это не волшебная пилюля, потому что не всем детям это показано. В общем, если ребенок уже откатился достаточно сильно, он не наверстает, скорее всего — ну, что-то наверстает, а что-то нет. В общем, там есть всякие тонкости и подводные камни, но всегда есть эта надежда у родителей, что так можно спасти, и действительно многих детей так можно спасти.

Фонды не очень охотно подключаются к сборам на это лекарство, потому что сумма очень большая, и у тебя есть всегда такое опасение, что ты не соберешь. У нас есть несколько сборов, было несколько сборов на золгенсму, и по нашему опыту мы видим, что мы собираем часть суммы, причем, такую, не самую большую часть, но миллионов 12-15 мы можем собрать, остальное собирают родители и их круг поддержки. То есть, тут родители, которые готовы сдвинуть эти горы, они сдвигают их. Ну, как мы... Мы в новостях тоже следим за этой темой и публикуем иногда такие новости... Собственно, как получилось, что сумма собрана? Бывает так, что какой-нибудь состоятельный человек — к нему как-то попадает эта информация, и он «доливает», так сказать, вот эту самую большую сумму во всем этом пожертвовании. То есть, это такой совокупный эффект, когда люди очень-очень пытаются сдвинуть эти горы — и собирают. То есть, в принципе, технически сбор денег — это осуществимая вещь. Важно, чтобы у родителей был какой-то круг поддержки. Когда круга поддержки нет, вот тут сложно. Сложно. Есть еще ряд фондов, которые ведут сборы. Ну вот фонд, который берет такие сборы, называется «География добра». Но фонды так не очень с энтузиазмом к этому относятся. Ну понятно, почему — потому что когда 160 миллионов, а у тебя сумма годовых твоих всех сборов — она, типа, там...

К. Лаврентьева

— И то меньше, угу.

Ю. Данилова

— В России, по навигатору «Русфонда» (отличный источник), там фонды считаются такими успешными и входят в топ, если они собирают по году больше 50 миллионов. Из них больше 500 миллионов собирают, типа, не больше 20 фондов. Понимаете, да? Если перед фондом стоит задача такую сумму собрать, он как-то не верит сам в свои собственные силы.

А у нас... Мы, конечно, немножко «отморозки» в этом смысле. У нас такой принцип, что... Ну когда мы видим, что мы... «давайте, мы»... что мы можем иногда попробовать. Мы попробуем, посмотрим, что из этого получится. И понятно, что есть поток. Но мы не можем взять всех. Но мы можем взять хотя бы кого-то. И наш опыт — у нас есть несколько случаев этого успешного сбора, когда мы собрали часть, существенную часть, и остальное собрали другие — либо другие фонды, либо родители и прочее. То есть, смысл в этих попытках есть. Там, подчеркиваю, всегда такие истории... Это история не про то, как собрать деньги. Там миллион разных сложностей есть не про деньги. Может вдруг оказаться, что ребенок «похужел», так сказать, ухудшился, и деньги собраны, а сделать все равно ничего нельзя, потому что лекарство не показано уже. Если ребенок уже в реанимации на ИВЛ, то все равно это лекарство не введут, это надо четко понимать. Вот. Бывают... Вообще, вот эта медицинская помощь — это не всегда история про деньги. Деньги-то собрать можно. Наш опыт показывает, что можно собрать деньги. Ну только что вот мы собирали на трансплантацию легких для человека с тяжелым... взрослого человека, отца троих детей. И деньги собраны совокупными усилиями, тоже, в том числе, международных организаций, друзей и прочего, и прочего. Но трансплантация — это вещь такая... Там надо, чтобы очередь подошла вовремя.

К. Лаврентьева

— Донор подошел, время подошло.

Ю. Данилова

— То есть, наш опыт показывает, что деньги собираются. Вот.

К. Лаврентьева

— Но иногда же это еще вопрос времени.

Ю. Данилова

— Вопрос времени — ну и что?

К. Лаврентьева

— Нужно очень быстро успеть.

Ю. Данилова

— Нет, ну понятно, что ты можешь не преуспеть. Такой риск всегда есть, ну и что?

К. Лаврентьева

— Ну да, пробовать-то надо, естественно.

Ю. Данилова

— Да.

К. Лаврентьева

— Естественно, да. Юлия Константиновна, но, тем не менее, вы столкнулись с темой благотворительности, да? И сейчас в ней обитаете — довольно уже уверенно.

Ю. Данилова

— Ну да.

К. Лаврентьева

— Насколько это сложно вам дается?

Ю. Данилова

— Мне это дается легко. У меня нет выгорания по поводу тяжести тематики, так сказать: «Ой, все умирают, как тяжело!» Я почему-то так устроена. Я не знаю, почему. Я как-то с юности... это меня не смущало — бездомные... Ну не знаю — мне интересно было, наоборот... Как-то... Она не депрессивная, эта тема. Это не депрессивная тема, она интересная тема. Но... Наверное, есть люди, которым хочется, чтобы все всегда вокруг...

К. Лаврентьева

— ...было идеально.

Ю. Данилова

— Ну, которые пребывают в иллюзии, что все всегда вокруг будет прекрасно, пушисто, утешительно и приятно. Но эти люди же довольно быстро сталкиваются с тем, что все не так. Вот.

К. Лаврентьева

— Тогда эти же люди начинают думать, что все вокруг очень плохо и ничего хорошего. (Смеется.)

Ю. Данилова

— Нет, это не так. Потому что... Ну вообще, жизнь, даже вот в этих своих проявлениях, таких страдательных или каких-то таких неряшливых, или каких-то еще — она интересная... Это и есть жизнь. Ну это правда. Это и есть жизнь. Подлинная жизнь — она не в том, что ты, такой, весь в стразиках и едешь в розовом автомобиле. Или ты, такой, там весь такой богатый и катаешься на лодке, бьешь марлинов. Это не в этом жизнь. Как показывает нам история богатых людей, они несчастливы от того, что они все в стразиках, ну правда. Жизнь в другом. И потом, каждый человек столкнется со смертью, рано или поздно. Ну интересно же подумать об этом.

И. Цуканов

— В том числе, и с чужой.

Ю. Данилова

— В том числе, и с чужой, со смертью своих близких, родителей. Ну как-тио... То есть, ты можешь, конечно... Я не знаю, это, наверное, звучит как-то осудительно, но я не в этом смысле это говорю... Мне кажется, что важно смотреть раскрытыми глазами на это на все...

Потом, ну слушайте, вот мы читаем литературу какую-то русскую, к примеру. Или нерусскую... Но вся литература — это о страдании. Если это не детективный роман или не какой-то отвратительный... попсовое что-то такое вот, ну совсем какая-то жвачка просто... Все серьезное — это про жизнь и смерть. (Смеется.) И мы же не должны быть эльфами, которые должны жить вечно и порхать, там, где-то. Ну, это как-то... глупость какая-то, вот. (Смеется.) То есть, меня это не... Я от этого не выгораю. Устаешь ужасно от того, что все время запрос как бы вот этот вот, запрос на помощь. Но это вопрос усталости, которой можно... Это можно починить, можно в какой-то момент, наверное, не отвечать. Это, конечно, ну устаешь, правда. Все, кто работает в секторе благотворительном, им все время все пишут в личку, в почту и прочее. Но это как-то регулируется, в общем-то, немудрящими какими-то способами. Вот. Ну не знаю. Может быть, у меня психика крепкая. Я не знаю даже, что сказать.

К. Лаврентьева

— Вы на своем месте просто, скорее всего.

И. Цуканов

— Тут еще есть вопрос знаете какой... Вот в современном мире очень высок запрос на эффективность, мне кажется. То есть, там, очень часто сталкиваешься, ну особенно в мире какого-то бизнеса, с людьми, для которых очень важно, чтобы была некая эффективность, чтобы...

К. Лаврентьева

— ...пришел, увидел, победил.

И. Цуканов

— ...да, чтобы любой, так сказать, труд — он давал какой-то понятный возврат, скажем так, любое вложение давало возврат. Но вот когда занимаешься благотворительностью, то, мне кажется, этого же, в общем, нет, да? Ну, то есть, как вы сказали, ты можешь собрать деньги, а человеку они уже, оказывается, не нужны.

Ю. Данилова

— Ну, в благотворительности идет много разговоров об эффективности. Есть целое направление, которое... эффективная филантропия... Или как, там, оно называется-то... Ну такая рациональная филантропия, где люди пытаются померить даже, куда сейчас правильнее всего вложить свой рубль или доллар. Это, конечно, в западном мире вот давно началось. У нас в России пока все-таки благотворительность не очень институционально, так сказать, развита. В общем, есть много попыток взвесить и измерить, где этот твой рубль, если ты к нему относишься как к инвестиции, принесет больше пользы, выраженной в каких-то измеримых показателях. И вот посчитано уже мировыми разными умами, что эффективнее всего помогать в малярии — от малярии детей в Африке спасать. Потому что там ты вложишь рубль или доллар, там, в Африке очень много тебе... ты можешь на него там в Африке много чего купить. (Смеется.) И он много пользы принесет. Ну, не знаю. Мне кажется, что, знаете, как... на всякий вкус, на человека с любым складом есть какие-то вот такие для него ниши. Есть люди, которые вот очень любят считать — ну они пойдут, наверное, по этому пути. Есть люди, которым... у них ближе есть разные проблемы, чем дети в Африке. Они любят больше бездомных в России, например, хотя там об эффективности... Там гораздо дороже обходится эта эффективность, прямо скажем, вложений нужно гораздо больше, чтобы чего-то добиться. Ты там одной копейкой никак не поможешь, и там вообще нельзя просто что-то купить и решить проблему таким образом. На всякого человека есть в природе дорогая его сердцу благотворительность — то, чему он больше сочувствует. То есть, тут все хитро.

И. Цуканов

— Вот несколько лет назад социологическая лаборатория ПСТГУ (Православного Свято-Тихоновского университета) провела такое очень любопытное исследование о как раз разных формах помощи бездомным. И мне как-то запал в память вывод, что... Там сравнивалась эффективность как раз таких городских служб помощи бездомным и церковных. И вывод был такой, что церковные службы, в общем, эффективнее, потому что городские, как я понял, как я запомнил, ну как бы занимаются помощью в таком разовом порядке — то есть, там, ну вот они взяли человека, помыли его, накормили, купили билет домой, а он не уехал. Он билет взял, ну, то есть...

К. Лаврентьева

— Вообще, очень частая история.

И. Цуканов

— ...через...

Ю. Данилова

— Ну вот эта система помощи бездомным — она не очень же настроена на длительную и такую вдумчивую, терпеливую работу с конкретным человеком. Сейчас есть и психологи тоже в центрах социальной адаптации. Но, в общем и целом, на то, чтобы качественно подхватывать человека и дальше его куда-то вести — с этим, конечно, проблемы.

И. Цуканов

— Ну да.

Ю. Данилова

— Часто бездомным людям, таким уже, кто пожил на улице, они, на самом деле, не могут выбраться, если у них нет какого-то сопровождающего, на которого они могут опереться. То есть, это очень-очень индивидуальная работа, очень... И еще долго человеку надобится кто-то, кто занимается вместе с ним решением его проблем. Так, насколько я понимаю, устроены бездомные.

И. Цуканов

— И вы этим занимаетесь? То есть, вы готовы сопровождать человека в течение долгого времени, да?

Ю. Данилова

— Ну наша служба готова, да. У них сейчас есть там разные реабилитационные площадки, они там...

К. Лаврентьева

— «Ангар спасения»?

Ю. Данилова

— «Ангар спасения» — это низкоуровневый... Наоборот, такое место, куда можно прийти и там помыться, постричься, одеться, поесть, узнать, какие есть всякие возможности. Если ты готов куда-то отправиться, то тебя будут устраивать. Это такой входной... входной пункт. Дальше там есть... У нас есть хостел — ну, не целый хостел, но есть места в хостеле, куда те, кто хочет и готов, могут поселиться. Есть ферма, где можно пройти такую...

К. Лаврентьева

— ...трудотерапию?

Ю. Данилова

— ...трудовую реабилитацию, что ли, да. Потому что человек, который долго жил на улице, он разучивается примерно все. Он разучивается планировать, у него страдает воля, планирование и вообще какая-то вот такая именно трудовая деятельность. Он... ему трудно.

И сейчас еще там начался еще один проект, новый. То есть, они вот на этих разных площадках сейчас это тестируют. Сложная интересная работа вообще — эта социальная работа с людьми, которые оказались на дне. Там иногда нужны такие исследовательские навыки — разобраться, что на самом деле. Иногда нужны психологи, разные профессии нужны. Это целый такой интересный достаточно мир, нестандартный весьма.

И. Цуканов

— «Вечер воскресенья» на радио «Вера». Напоминаю, что в гостях у нас Юлия Данилова, главный редактор портала «Милосердие.ru», который является частью большой службы помощи «Милосердие.ru». Юлия, вот у меня есть такое ощущение, что как раз «Милосердие.ru» как служба помощи очень часто — это чуть ли не единственный такой способ помочь человеку, который оказался в какой-то трудной ситуации. Я просто знаю, что люди приходят в храм и спрашивают, как им быть в их какой-нибудь там безвыходной ситуации. Их направляют в «Милосердие.ru» очень часто.

Ю. Данилова

— «Милосердие.ru» — это все-таки портал, а служба помощи — просто «Милосердие».

И. Цуканов

— «Милосердие».

Ю. Данилова

— У нас там и сайт есть отдельный — http://miloserdie.help, где можно посмотреть, чего там, из чего мы, там, состоим.

И. Цуканов

— Их направляют в «Милосердие», и там им реально помогают. Я сам знаю, как минимум, один случай, когда человек...

Ю. Данилова

— Да, конечно. Конечно, помогают. Но не единственный, конечно... Знаете, когда какой-нибудь благотворительный проект говорит: «Вы знаете, мы единственные», это всегда очень обидно для всех остальных. Много достаточно в Москве разных хороших социальных проектов. Наша особенность в том, что мы, как служба помощи и как место, куда можно обратиться, в каком-то смысле универсальны. То есть, у нас такой принцип... У нас среди проектов по тематике не все направления есть — ну, например, реабилитационного центра для наркоманов и алкоголиков нету. Но когда человек приходит с проблемой, мы начинаем с ним работать, мы направляем его туда. То есть, мы готовы разбирать конкретику, конкретного человека. Настроены именно на это — на то, чтобы хорошо поработать ну вот с проблемой того, кто обратился. Не всегда мы, конечно, идеальны, как и все.

И. Цуканов

— Ну да.

Ю. Данилова

— (Смеется.) Но мы стараемся.

И. Цуканов

— Но вопрос-то мой в чем: кажется, что для этого нужно иметь очень-очень много людей — волонтеров, ну просто сотрудников, людей, которые готовы как раз с людьми возиться.

Ю. Данилова

— Ну да.

И. Цуканов

— Откуда они берутся? Ну у вас же не кладезь, я не знаю, какой-то финансовый, вы готовы всем платить зарплаты, да, по 100 тысяч рублей в месяц? То есть, понятно, что есть, наверное, очень много людей, которые ну просто приходят и трудятся Христа ради, что называется. Вот как, что их приводит к вам? И как вы с ними... Как вы их ищете?

Ю. Данилова

— У нас все-таки в проектах, во многих проектах в основном сотрудники работают. Есть проекты, которые сочетают сотрудников и волонтеров, есть проекты помощи в учреждениях — например, там, в больницах, в детских больницах. Сейчас очень большой у нас такой проект — «Дети под Покровом» называются. Там как раз он, по преимуществу, волонтерский. И этот рекрутинг волонтеров происходит все время. Каждое воскресенье в храме Царевича Димитрия в Первой градской в 11:45 происходят встречи волонтеров новых. Вот они туда идут, и под их умения, навыки, желания и потребности, и потребности службы можно им предложить то или иное.

А сотрудников ищем — ну, как и все ищут, тяжело... У нас зарплаты маленькие... (Смеется.) Не всегда в рынке... Но все-таки зарплаты. Нет, без... Всякие такие вот социальные проекты, типа, помощи бездомным или, там, в специальных медицинских проектах, реабилитационные центры помощи детям с церебральным параличом, это нельзя делать без профессионалов. Мы ведем сбор на зарплаты. У нас есть такое сообщество людей, кто регулярно жертвует, называются они «друзья «Милосердия». Это друзья, так сказать, всего «Милосердия». Это небольшие, но зато регулярные, ежемесячные пожертвования — 100 рублей, 500 рублей... И на широком круге таких жертвователей, которые понемножку помогают, держится устойчивость всей этой нашей организации, всей нашей помощи.

И. Цуканов

— А вот расскажите, пожалуйста, как стать другом «Милосердия», что для этого нужно сделать?

Ю. Данилова

— Для этого нужно зайти на сайт http://miloserdie.help — это сайт нашей службы помощи именно. Там есть большая такая красная кнопка — «Сделать пожертвование» и «Подписаться на ежемесячные пожертвования». Есть там еще кнопка «Стать другом «Милосердия», но она, в общем-то, ведет туда же. Там иногда происходят встречи с друзьями «Милосердия», владыка Пантелеймон с ними любит общаться и хочет. Иногда там у нас такие миссионерские там бывают всякие встречи, о литургии разговоры. Ну вот на сайте http://miloserdie.help как раз и можно все узнать — как стать другом «Милосердия».

И. Цуканов

— А можно прийти, как вы сказали, в воскресенье в 11:45 в храм Царевича Димитрия при Первой градской больнице, да?

Ю. Данилова

— Да, и стать волонтером, добровольцем.

И. Цуканов

— Если есть желание.

Ю. Данилова

— Да. Да-да-да. Там хорошее, кстати, живое сообщество добровольцев — они такие симпатичные.

К. Лаврентьева

— У меня такой вопрос неоригинальный: насколько, на ваш взгляд, на сегодняшний день церковная благотворительность и социальное служение все-таки сопровождаются какой-то помощью либо содействием со стороны государства? Поддерживаются ли какие-то благотворительные проекты, ну, «сверху», если так можно выразиться?

Ю. Данилова

— Ну, церковные проекты получают гранты точно так же, на равных основаниях со всеми остальными. И для того, чтобы получить гранты, надо написать хорошую заявку и вести хорошую деятельность. И в этом смысле количество церковных проектов, которые получают гранты от Фонда президентских грантов, например, оно растет, насколько я понимаю. То есть, церковные проекты лучше учатся это делать. Важно... Есть некоторые начинания, которые без участия государства не решить — например, доступ в больницы, доступ...

К. Лаврентьева

— ...в реанимацию сейчас...

Ю. Данилова

— ...в разные социальные учреждения, к детям, в детские ДПИ, в психоневрологические интернаты. Нужны отношения с государством, нужно уметь их выстраивать. Вот сейчас, например, во время эпидемии, пандемии коронавируса очень было важно, чтобы священников пускали причастить людей в реанимациях или просто в палатах вот этих вот коронавирусных больниц. И все-таки в Москве с трудом, но удалось это выстроить. Вот специальная группа священников, вот, наверное, как вы знаете, работала, и она продолжает, собственно, свою деятельность, которая, там... Священники вот в этом антикоронавирусном облачении, как в скафандрах, ходят, исповедуют, причащают. И сейчас, в Москве, по крайней мере, и по примеру Москвы, когда СМИ об этом начинают писать, мы — «Фома» тот же, радио «Вера», другие, светские СМИ всякие, регионы смотрят тоже на это. И они там, региональные власти, начинают это тоже у себя разрешать. Это страшно важно. В этом смысле вот деятельность СМИ, которые чего-то такое рассказывают, ужасно важна. В том числе, и для мотивации государственных чиновников чего-то такое разумное делать.

К. Лаврентьева

— Ну, с доступом в места заключения, я как понимаю, тоже есть некая проблема?

Ю. Данилова

— С доступом в места заключения — я довольно плохо знаю эту тему тюремную. Там, конечно, все у нас печально. Там трудно, да. Там есть священники, в местах заключения, в колониях и СИЗО, но поскольку они там... С одной стороны, это хорошо, что они там есть как штатные единицы, с другой стороны, вот, будучи штатными единицами, они, естественно, связаны там разными ограничениями. Но как-то если священник как-то вовлечен в это и старается помогать своим подопечным заключенным, то это можно как-то сделать. Хотя, конечно, с медициной там, по-моему, совсем все плохо, в тюрьмах, прямо совсем. Туда люди попадают... Если ты там заболеваешь, то ты можешь там совсем умереть.

И. Цуканов

— Ну вот совсем недавно эта тема в очередной раз стала очень актуальной.

Ю. Данилова

— Ну да.

И. Цуканов

— Юлия, вот вы упомянули в начале беседы, что как раз в этот год пандемический увеличилось количество сборов, если я правильно понял, как-то существенно. А с чем это связано, как вам кажется?

Ю. Данилова

— Ну, у разных благотворительных организаций по-разному — у кого-то они упали, а у нас они выросли. Они выросли у тех, кто занимался помощью, связанной с пандемией, с последствиями пандемии. МЫ, в том числе на сайте «Милосердия», открыли сбор для... Многие пострадали же не от самой болезни, а от последствий болезни в экономике — от того, что потеряли люди работу, от того, что были локдауны, от того, что перемещения по стране были затруднены. Потеряли работу многие. Особенно семьи с детьми некоторые, когда известные ситуации... И многим людям просто не стало чего есть, как ни странно. Кажется сейчас, что голод невозможен, но все-таки в очень тяжелую ситуацию попали многие. И мы вместе с Синодальным отделом по благотворительности открыли такую программу — сбор на продукты питания для епархии. Через епархиальные региональные структуры, через социальный отдел епархии приобретались продукты и оказывалась такая помощь. Собрано на это было что-то около 26 миллионов за время... Это много. Но эта помощь востребована до сих пор. У нас есть проект такой церковной помощи — «Антивирус милосердия». Специальный сайт мы сделали, где написано про эту помощь, про то, где какую помощь, во-первых, могут получить люди, попавшие в бедственную ситуацию, в разных регионах и епархиях России, и как можно помочь.

Сейчас пока итоги не подведены еще 2020 года, такие финансовые, по благотворительности в целом, но я думаю, что когда будут составляться всякие рейтинги и оценка такая вообще по сектору, мы увидим, что в некоторых фондах, которые собирали на СИЗы, на маски и эти вот... как это называется-то... скафандры, на оборудование, на продукты питание, на все, что связано собственно с самой эпидемией, я думаю, там сборы вырастут. Мобилизационный эффект бедствия — он всегда есть. И люди очень откликаются на это. И они откликнулись, конечно же, сейчас, потому что очевидно было, что надо помогать — надо помогать больницам, надо помогать врачам, не везде там врачи имеют в своем распоряжении нужное количество всего. И надо помогать людям, которые стали бедствовать. То есть, ну все работает. Люди у нас хорошо сочувствуют людям, попавшим в беду.

И. Цуканов

— Вот как раз хотел я спросить... Ваш же слоган — «В этом мире есть любовь».

Ю. Данилова

— Да.

И. Цуканов

— Вот хотелось спросить: а есть ли она? В том смысле, что очень часто видишь какую-то холодность и какое-то такое равнодушие. Но получается, что, в общем, она есть, да? То есть, если...

Ю. Данилова

— Есть, есть, конечно. (Смеется.)

И. Цуканов

— То есть, вы как раз, наверное, на том месте, с которого видно, есть она или нет?

Ю. Данилова

— Ну конечно, вот все выгорают вокруг благотворительности, что тяжело, мол, но мы же видим, что это есть, что любовь есть. Что люди помогают. Что человек помогает человеку, подвиги даже совершает. Или просто какие-то мелкие такие, небольшие усилия. И когда ты в этой сфере работаешь, это видно. Не то, что у нас тут все так прямо радужно и розово, но это определенно видно. Как это доказать, я не знаю. Это нужно как-то показать. Ну сложно... Я ужасно не люблю, когда говорят: «Ой, вы же там в благотворительности святые люди!» Это не так, совершенно! У нас много харизматиков — жестких таких, ярких, резких, критичных и все такое прочее. То есть, не то, что это страна розовых пони или каких-то там единорогов — сейчас кто должен быть-то, символ... Но ты все время видишь, как люди отзываются. Это факт. И это как раз и есть та цель нашей христианской жизни здесь, на земле. Это все нас владыка Пантелеймон научил. (Смеется.) Чтобы... Надо научиться этому. Пока ты тут еще, живой, надо научиться любить — ну вот в этом смысле именно. Помогать. Можно снижено сказать: «Помогать». Христос сказал, что надо носить груз друг друга, бремена нужно носить. Это, в общем-то, указание такое, как жить. Вот надо так. Ну не всегда ты можешь, конечно. Но надо.

К. Лаврентьева

— У меня в этом смысле всегда один вопрос возникает. Сейчас огромное количество депрессий, тревожно-депрессивных расстройств.

Ю. Данилова

— Да.

К. Лаврентьева

— Сейчас говорят об этом очень много, пишут очень много книг, литературы. И знаете, что меня в этой ситуации особенно удивляет? Что тут и там, ну буквально из каждого утюга, мы слышим советы, что если, значит, у тебя ресурса нет, то и помочь ты не можешь. Святые отцы говорят, что если у тебя ресурса нет, то иди помоги, и ресурс появится. Я не знаю, как правильно, потому что в благотворительности никак не задействована...

Ю. Данилова

— А если святые отцы так говорят, интересно. Дайте цитату.

К. Лаврентьева

— «Когда тебе плохо — иди и помоги ближнему твоему». Ну, на самом деле мы... Это прозрачный (нрзб.).

И. Цуканов

— Ну, это, например, Иоанн Кронштадтский отцу Алексею Мечеву в свое время сказал, да, что «возьми на себя чужой груз, и...»

К. Лаврентьева

— Когда он очень страдал после смерти жены, да, он приехал к нему и сказал: «Возьми на себя чужой груз».

Ю. Данилова

— Ну, священнику, наверное, можно так сказать. Священник все-таки — он уже своим служением выучен этому. Он понимает, что его жизнь должна быть служением. Ну где-то про это, даже если он, там, не понимает, он про это где-то читал и слышал. Или понимает. Ой... Про депрессию. Это заболевание, безусловно. Это тяжелое, плохо лечимое часто заболевание. И я бы тут не использовала слово «депрессия» в немедицинском смысле — «ой, плохое настроение». Это не плохое настроение — тяжелое заболевание.

К. Лаврентьева

— И не апатия, и не лень, да.

Ю. Данилова

— Когда человек живет, как будто он придавлен тяжелой чугунной плитой. И он без медицинской помощи и помощи...

К. Лаврентьева

— ...медикаментозной...

Ю. Данилова

— ...терапии, психотерапии, с психологом не может часто преодолеть это состояние. Это тяжелая болезнь. Когда ты тяжело болен, ты не можешь никому помочь — у тебя для этого нет никаких сил, вообще. Ну представьте, что, например, у вас сильно болят зубы, самое простое. Ну кому можно помочь, когда болит зуб? Никому. Бежишь лечить зуб. Вот.

К. Лаврентьева

— То есть, благотворительность как лечение депрессии — это все-таки...

Ю. Данилова

— Лечить свои плохие состояния благотворительностью не надо. Это прямо такой совет. Люди... Это неправильно. Ты можешь там наворотить. Если ты еще человек духовный, с духовной жизнью, с духовником, молишься, тебя кто-нибудь поправит по пути. Но если ты сам себе придумаешь, что «ой, мне плохо — пойду полечусь благотворительностью», — не надо, ничего хорошего из этого не будет. Это как не надо усыновлять детей, говорят нам, если у тебя умер ребенок недавно. Чтобы восполнить это. Плохо получится... Нет, может получиться чудо, люди все очень разные, и могут быть такие люди, которые...

К. Лаврентьева

— ...найдут в себе силы.

Ю. Данилова

— ...все равно хорошо получится, да? Это неправильно.

Я не знаю вообще, чего такой за совет — вот когда надо заниматься благотворительностью. Не знаю. Если тебе вдруг захотелось, ну интересно тебе, нравится эта работа, как-то тебя жизнь туда привела... В Церкви — там на послушании можно попробовать. Вот хорошая штука для борьбы с грехами, для борьбы со страстями — идти послужить больным. Там не надо тебе никакой благотворительности. Там надо делать простые такие вещи — помыть пол, вынести судно. Это неприятно. Тебя никто не спрашивает. Никого ты там не должен вести за руку никуда и спасать. Ты должен делать очень простые вещи. А это помогает тебе в твоей духовной жизни. Это прямо... Это рецепт. Правда. Но только если у тебя есть духовник и вот это вот все.

К. Лаврентьева

— Огромное спасибо за этот разговор!

Ю. Данилова

— Вам спасибо.

К. Лаврентьева

— Уважаемые радиослушатели, в этом часе с нами была Юлия Данилова, главный редактор портала «Милосердие.ru», и мы говорили о церковной благотворительности, о социальном служении, о портале, о службе помощи «Милосердие» и о роли Юлии Константиновны во вместе с тем этом огромном, огромном деле. Огромное спасибо! Большое спасибо за этот разговор! У микрофона были Игорь Цуканов и Кира Лаврентьева. Мы прощаемся с вами до следующего воскресенья. Всего вам доброго и до свидания!

И. Цуканов

— Спасибо!