«Ансамбль „Благовест“». Светлый вечер с Галиной Кольцовой и Антоном Висковым (04.12.2017) - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

«Ансамбль „Благовест“». Светлый вечер с Галиной Кольцовой и Антоном Висковым (04.12.2017)

* Поделиться

Фото: vk.com

У нас в гостях были: руководитель Московского хорового ансамбля духовной музыки «Благовест» Галина Кольцова и композитор Антон Висков.

Наши гости рассказали о том, как в советские годы был официально создан ансамбль, исполнявший русские духовные песнопения, как складывалась его судьба и где сегодня можно услышать ансамбль «Благовест».


А. Пичугин

— В студии светлого радио приветствую вас я — Алексей Пичугин. С удовольствием представляю наших гостей, ближайший час вместе с вами и с нами в этой студии проведут: Галина Кольцова — создатель, художественный руководитель, главный дирижер Московского ансамбля духовной музыки «Благовест», заслуженная артистка России, академик Международной академии творчества. Добрый вечер!

Г. Кольцова

— Добрый вечер!

А. Пичугин

— Антон Висков — композитор, ведущий юбилейного концерта, который посвящен 30-летию ансамбля духовной музыки «Благовест». Здравствуйте, Антон!

А. Висков

— Здравствуйте!

А. Пичугин

— Я думаю, вы уже поняли, что мы сегодня будем говорить про ансамбль «Благовест». В первый раз у нас в студии создатель этого ансамбля — Галина Кольцова. Поэтому давайте знакомиться. 30 лет, 3 десятилетия — это уже срок. Можно говорить о том, что уверенно, успешно ансамбль существует: гастролирует, выходят диски. Сейчас я был свидетелем, как перед программой из множества дисков выбирали те композиции, с которыми мы с вами, дорогие слушатели, сегодня познакомимся. Поэтому давайте для начала узнаем про ансамбль «Благовест» — как эти 30 лет прошли. С чего всё начиналось, Галина Васильевна?

Г. Кольцова

— Началось это в 1987-м году, за год до празднования 1000-летия Крещения Руси.

А. Пичугин

— А эти события как-то были связаны? Возникновение ансамбля и 1000-летие Крещения?

Г. Кольцова

— Ансамбль возник независимо от будущего празднования 1000-летия, а сам по себе. Причиной послужил приезд в Москву в 1987-м году всех светил мира — физиков, которые съехались в Академию наук со всего мира, самые именитые. Это автор водородной бомбы Уилер, это Хокинг — единственный гений в науке на Земле, и многие-многие другие. И московские наши академики: и Сахаров, и Зельдович. И президент Техасского центра Брайс Девитт, и многие-многие другие. Они съехались на симпозиум физиков-теоретиков. И мой муж, будучи в их числе, узнал, что они очень любят русскую духовную музыку, и очень хотят послушать — как поют в церкви, в русской церкви. Я как раз в это время служила регентом в Николо-Архангельской церкви, где успешно работала, где к нам относились с пониманием и любовью — и настоятель церкви, и староста церкви. Они все…

А. Пичугин

— А где? Что это за храм?

Г. Кольцова

— Село Никольское — по Курской дороге, в 20 минутах от Москвы электричкой.

А. Пичугин

— Это где-то в районе Подольска?

А. Висков

— Нет, это по Горьковской дороге, недалеко, это Салтыковка.

Г. Кольцова

— Этот храм славен тем, что в нем певчие всегда лучшие были. Несмотря на то, что и многие центральные храмы работали, и певчие были везде, но эта церковь славилась тем, что здесь, например, могли спеть «Всенощную» Рахманинова, или «Литургию» Чайковского, или Чеснокова.

А. Пичугин

— Как в храме «Всех скорбящих Радость» на Ордынке — где тоже «Всенощная» Рахманинова и «Литургия» Чайковского служились.

Г. Кольцова

— Да. До меня регентовали люди, которые так же относились к этому искусству и любили синодальное творчество композиторов. И в том числе и я полюбила и познакомила певцов наших с этим репертуаром.

А. Пичугин

— Очень интересно, как в 80-е годы вообще относились к регентам. Мы в этой студии, особенно в последнее время, когда говорим о событиях, связанных с революцией, с советским временем, с Церковью в советские годы, часто слышим какие-то истории про священников — как им жилось в советское время. Про прихожан, людей церковных, которые ходили в церковь в советские годы, особенно в брежневские, в перестроечные времена. А вот как было профессиональному музыканту регентовать в храме? Об этом же знали? Конечно, уже времена изменились. А может быть, когда вы туда пришли, еще не так изменились? Вот про это тоже расскажите, пожалуйста.

Г. Кольцова

— С церковью я познакомилась гораздо раньше, где-то, наверное, в 75-м году, когда меня просто попросили попеть. Ну, мне ничего не стоило это петь, потому что после Академии имени Гнесиных можно было любые ноты ставить человеку, который окончил дирижерско-хоровое отделение, он споет всё: хоть сверху донизу, хоть снизу вверх. Поэтому я пришлась ко двору, меня оставили певицей. А потом так случилось, что я стала регентовать. Когда я начинала петь — это был 75-й год — тогда было запрещено студентам ходить на клирос петь. И все тайно: гримируясь, приделывая бороду, усы, очки, косынки, переодевались и, кутаясь и скрывая лицо, ходили и пели.

А. Пичугин

— А это было средство заработка или что-то большее?

Г. Кольцова

— Это было средство заработка бедных студентов, которые получали нищенскую стипендию — не хватало на хлеб им. Во-первых, это заработок, а во-вторых, это просто интересно было. В некоторых местах, где регент понимал и знал эту музыку, умел внедрять и влюблять в эту музыку священство и старост, которые там руководили финансовым потоком. Вот тогда был страшный запрет. Начинала я в другой церкви, на Речном вокзале — церковь иконы Божьей Матери «Знамение».

А. Пичугин

— Да, знаменитый храм, не закрывавшийся.

Г. Кольцова

— Вот я хочу такой эпизод рассказать. Я регентовала тогда уже. И вот вечером я иду на Пасху, на Пасхальное богослужение — где-то уже 11 вечера, под ночь, это же ночное богослужение. Церковь оцеплена, меня не пускают.

А. Пичугин

— Это какой год?

Г. Кольцова

— 75-й, наверное.

А. Пичугин

— В 75-м это могло быть.

Г. Кольцова

— После празднования 1000-летия Крещения Руси это немножечко начало размываться, эти все проблемы. И меня останавливают. Чуть ли не тыча мне рукой в грудь, меня останавливает милиционер: «Ты куда?» Я говорю: «В церковь, на Пасху». — «Не разрешено. Запрещено». Ну, я немножко еще потерпела, понастойчивее все-таки говорила: «А мне надо». Он не сдавался. Тогда я думаю: «Ладно. Я все равно пройду». Говорю милиционеру: «Я раскрою тайну: я регентую сегодня, я служу Пасху сегодня» — «А, понятно. Сейчас мы спросим». Кого-то вызвали: «Да, это Кольцова, она регент этой церкви». Втолкнули меня.

А. Пичугин

— А могли бы не пустить, несмотря на то, что вы регент.

Г. Кольцова

— Могли бы не пустить. Дело в том, что пока я работала в Знаменской церкви, около моего клироса очень много молодежи вертелось — они так любили это слушать. И школьники, какие-то ребята брошенные, с улицы, они там как-то пригревались. И мы договорились, что я их проведу в церковь. Ничего подобного! Всех посадили в автобус и до утра продержали в каталажке. Утром отпустили. Вот такие были истории.

А. Пичугин

— Это не только в 1975-м, это и в 2017-м такое случается. Антон, расскажите, пожалуйста, мы когда-то с вами об этом уже беседовали, кажется, но аудитория меняется: а как в вашей жизни появилась церковная музыка?

А. Висков

— 80-е годы, вторая половина — это было удивительное время. Я их до сих пор вспоминаю с ностальгией. Имя «Благовеста» тогда гремело, о нем постоянно в кулуарах говорили: «Вот есть такой коллектив потрясающий!» Когда в Большом зале консерватории концерты были, конную милицию вызывали, чтобы давки не было. Исполнялись совершенно неслыханные произведения, ноты которых даже невозможно было достать в те времена. И вот для меня, как для начинающего в те времена композитора, было огромным счастьем подойти к Галине Кольцовой, выразить ей восхищение ее деятельностью, и конечно же, обратиться с просьбой показать сочинения. И когда я впервые это увидел — я пришел на репетиционную базу…

А. Пичугин

— Это уже был «Благовест»?

А. Висков

— Да, это уже был «Благовест» — тот коллектив, который гремел в Москве.

А. Пичугин

— Это конец восьмидесятых.

А. Висков

— Самый конец восьмидесятых, начало девяностых. Я увидел потрясающей красоты женщину, меня оторопь просто взяла, я не представлял, что дирижер может быть настолько красивым. Я думаю: «Ну, всё, мне ничего не светит. Ну, кто я такой? А здесь такой коллектив!» Но те вещи, которые я показал , — как-то Галина Васильевна в меня сразу поверила. Она услышала эти вещи, и ей почему-то показалось, что это сочинение достойное тех произведений, которые исполнял в то время коллектив. А исполнял он удивительные произведения, которые до «Благовеста» практически не звучали почти 100 лет.

А. Пичугин

— Я знаю, что как раз к 1000-летию Крещения Руси, к 88-му году, стали выходить первые пластинки с духовной музыкой. То есть до этого в широкой продаже всё ограничивалось только пластинками с колокольными ростовскими звонами, которые «Мелодия» выпускала. А в 1988-м «Мелодия» впервые выпустила пластинки именно с духовной музыкой. Это как раз записи «Благовеста» были?

А. Висков

— Там были собраны разные записи. Я бы не сказал, что это было в очень широкой продаже — эти пластинки распространялись очень избирательно…

А. Пичугин

— Но ростовские звоны были в широкой продаже.

А. Висков

— Ростовские звоны, во-первых, дважды дозаписывали — один раз неудачно, во второй раз более удачно (их для фильма Бондарчука записывали). Ростовские звоны были инсталлированы в пластинки, в которых были собраны звоны в русской музыке, в частности, в оперной: «Хованщина» там была, и еще какие-то звоны.

А. Пичугин

— Я помню старую пластинку 60-х годов, или 70-х, которую я в детстве миллион раз прослушивал.

А. Висков

— Был даже фильм. Но все-таки звоны это звоны — слов-то нет. Ведь в советское время западноевропейская духовная музыка не была запрещена. И мы христианство постигали по произведением протестантской музыки: по произведением Баха, католической музыки, Моцарта…

Г. Кольцова

— Я в эти годы собрала большую коллекцию грампластинок — до сих пор она у меня стоит. Это было очень широко.

А. Висков

— Галина Васильевна еще в годы обучения в Институте имени Гнесиных собрала коллектив свой. Студенты уже тогда шли к ней, несмотря на то, что у них был учебный план — нужно было петь в хорах, они в свободное время шли исполнять ту музыку, которой не было в программе. Это была музыка западноевропейских композиторов эпохи барокко, эпохи Ренессанса — то есть то, что составляет основу духовной музыки западноевропейской. Вот Галина Васильевна с этого начинала. И уже потом перешла на русскую.

А. Пичугин

— Мы напомним, что в гостях у светлого радио сегодня: Галина Кольцова — создатель, художественный руководитель, бессменный главный дирижер Московского ансамбля духовной музыки «Благовест», заслуженная артистка России, академик Международной академии творчества; Антон Висков — композитор, ведущий юбилейного концерта, который посвящен 30-летию ансамбля «Благовест». Давайте к ансамблю перейдем. Мы начали говорить о том, как он возник. Но дальше этого не ушли. 80-е годы, вы регентуете в Никольском храме — и на этом мы остановились, когда говорили о возникновении ансамбля.

Г. Кольцова

— Мы остановились на том, что эта международная конференция, которая проходила в 1987-м году, вся прибыла в Николо-Архангельскую церковь на наш концерт. Это был первый концерт в России, который проходил вне богослужения, представляете?

А. Пичугин

— А до этого не было?

Г. Кольцова

— Тогда очень все это боялись, конечно. Но тем не менее он прошел как концерт для слушателей. Это сейчас уже церкви дают свои помещения под концерты — раньше это было категорически невозможно.

А. Пичугин

— Я помню, — простите, что я вас перебиваю ,— в 80-е годы под Подольском, там был директор местного колхоза или совхоза большой ценитель органной музыки. Он где-то за рубежом купил орган, который поставил в бывшей церкви. Надо отдать ему должное: когда наступили уже другие времена, начало 90-х, он на свои средства построил для органа новый зал неподалеку и туда его перенес. А церковь, опять же частично на его средства, вновь стала церковью. И вот как раз там проходили первые органные концерты.

Г. Кольцова

— Когда церковь не была отдана Патриархии, тогда можно было делать с ней что угодно. Там были склады, воспитательные дома какие-то, чего там только не было — поэтому и орган могли смело ставить. Как только она стала принадлежать Патриархии, она стала истинно церковью, и из нее быстро вынесли инструмент. Потому что Православие отрицает всё музыкальное, кроме голоса — ни дудочки, ни барабанчики, ничего!

А. Пичугин

— Надо не забывать, что орган католическая церковь получила с Востока, из Византии. В соборе Святой Софии в Константинополе был установлен орган, который использовался не для богослужений, а для императорских церемониалов (которые проходили там же, внутри храма). И папские легаты, которые присутствовали там очень часто, не могли понять разницу между богослужением и церемониалом. И им настолько понравился орган, что таким образом он был перенесен уже в Западную Церковь. Это одна из версий его появления. Извините, я все время вас перебиваю. Давайте вернемся к созданию ансамбля. Что было дальше?

Г. Кольцова

— Осенью мы дали концерт для этой конференции. Были бурные аплодисменты, и большая заинтересованность была. Подбегали люди, и спрашивали через переводчиков: как, что, как это в России возникло в атеистические времена. Все спрашивали, как мы создались. Я рассказывала, что мы в церкви — мы просто церковные певчие. А после того, как все разошлись, я своим певчим сказала: «Теперь мы концертный коллектив. И завтра мы будем выступать на сценах и будем музыку церковную, духовную с клироса выносить в концертные залы». И так миграция была: из нашей церкви люди шли в концертный зал, а люди, которые после концерта к нам подходили, спрашивали: «А где вы служите?» Мы говорили — где, и они в Николо-Архангельскую церковь бежали уже на службу. Вот такая миграция из церкви в концертный зал была постоянной.

А. Пичугин

— И вы поняли, что времена изменились.

Г. Кольцова

— Да. Потом наступило празднование 1000-летия Крещения Руси, когда всё распахнулось, открылось. И мы в Николо-Архангельской церкви просто дали концерт уже законно, с разрешения.

А. Пичугин

— А кто были люди, которые вместе с вами начинали «Благовест»?

Г. Кольцова

— Певчие.

А. Пичугин

— Того же Никольского храма?

Г. Кольцова

— Да. Еще добирали, расширяли…

А. Пичугин

— Вот! В этом-то и заключается вопрос. С одной стороны, насколько я знаю, в советские годы в храмах, которые не закрывались, да и до сих пор есть правые и левые хоры (правый профессиональный, левый обычно из прихожан, или любительский). В связи с этим вопрос: насколько сложно было найти людей, которые знакомы с церковной музыкой? Или в Москве достаточно много певчих, которые были участниками правых хоров, профессиональными музыкантами, и они были готовы идти к вам в ансамбль?

Г. Кольцова

— Основа — это были певчие Николо-Архангельского храма, но не все. Не все смогли работать со мной. Потом стали приходить прослушиваться в наш ансамбль. Я брала людей с дирижерским или вокальным образованием, которые читали ноты — достаточно было иметь хороший голос и хорошую читку с листа. Потому что безграмотный человек долго очень будет учить и он будет все время в хвосте процесса. Поэтому все, кто читал ноты и у кого был хороший голос, всех брали. И так мы до 20 человек разрослись и стали гастролировать. Мы ездили по всем республикам СССР, мы в Европе не раз были: Финляндия, Польша, Австрия, Испания; и в Корее были, в Сеуле и т.д. А главным был интерес выступать в городах провинциальных, особенно там, где не было церквей. И много раз я разговаривала с людьми, которые после концерта бежали со словами благодарности и говорили: «Спасибо! Вы нам привезли церковь — мы концерт восприняли как богослужение». И даже есть фотографии, когда во время концерта бабушки вставали и кресты накладывали — «Херувимскую» мы поем, а они накладывали кресты. Остались такие фотографии — как будто бы это картинка из церкви. Вот это мне было очень приятно, и я понимала, что это очень важно.

А. Пичугин

— Это еще 80-е годы?

Г. Кольцова

— Да.

А. Пичугин

— А как относились власти к вашим гастролям? Вы же не могли просто по своему решению взять и поехать в Австрию? Это была какая-то культурная программа?

Г. Кольцова

— Это были частные договоренности. Это были люди, которые хотели заработать на нас, они везли нас куда-то за рубеж. А по России я заключила договор. Тогда еще был Союзконцерт, который нас целый год возил. Брали билеты, всё обеспечивали — гостиницу, всё-всё. А потом из гонорара вычитали, и мы получали зарплату. Мы несколько первых лет сами зарабатывали себе на зарплату — представляете, сколько мы ездили? Иногда были такие гастроли, когда по 2 концерта нужно было дать. Я людям платила зарплату. Мы открыли счет, как ни странно, в центральном горисполкоме. Тогда начались… Как они назывались?

А. Пичугин

— Первые кооперативы?

Г. Кольцова

— Да, кооперативы. Это было время возникновения кооперативов. Когда мы пришли в исполком Фрунзенского района (по месту моего жительства) и я сказала, что хочу устроить такой кооператив, они удивились: «Ой, как интересно! А к нам всё бегают с пирожками, с какой-то еще ерундой. А тут вдруг духовный хор». В общем, они нас в секунду обеспечили всеми документами и открыли нас.

А. Пичугин

— Давайте не откладывать в долгий ящик, послушаем ансамбль «Благовест», у нас сегодня несколько композиций запланировано. Первое что мы будем слушать?

Г. Кольцова

— Давайте послушаем Римского-Корсакова — «Херувимская песнь». Это было записано позже гораздо фирмой «Кантика» («Cantica»), Германия. Был записан двойной компакт-диск из всего собрания духовных сочинений Римского-Корсакова, их 42 названия там записано — в общем, полные, исчерпывающие 2 диска.

А. Пичугин

— Слушаем.

(Звучит музыка.)

А. Пичугин

— Возвращаемся в студию светлого радио. Я напомню, что здесь сегодня вместе с нами и с вами: Галина Кольцова — создатель, бессменный художественный руководитель, главный дирижер Московского ансамбля духовной музыки «Благовест», заслуженная артистка России, академик Международной академии творчества, а также композитор Антон Висков, который будет вести юбилейный концерт, посвященный 30-летию ансамбля духовной музыки «Благовест». Еще вас арт-директором «Благовеста» называют, правильно?

А. Висков

— Называют.

А. Пичугин

— А в чем ваши обязанности как арт-директора заключаются?

А. Висков

— Мы с Галиной Васильевной работаем почти 30 лет…

Г. Кольцова

— Более 25 лет. Антон ведет абсолютно все концерты с большим успехом. Я сама, стоя на сцене, заслушиваюсь его ремарками, замечаниями, которые он произносит со сцены по поводу какого-то произведения или какого-то цикла, или какого-то времени создания и т.д. Кроме этого, Антон мастер разговорной речи, он пишет нам рецензии на все концерты. В общем, много чего литературного вносит в нашу деятельность, кроме музыки, которую он пишет, и которую мы исполняем в каждом концерте, если это не авторский концерт — допустим «Три шедевра Вивальди», тут уж нельзя вставить. А я бы вставила Вискова и здесь, потому что у него есть музыка, цикл целый, который называется «Ностальгия по барокко». И еще неизвестно, что порой бывает интереснее — какая-то песенка Вивальди или песенка Антона Вискова.

А. Пичугин

— А как вы репертуар подбираете?

Г. Кольцова

— Репертуар подбираю? Я могу сказать, что того, что у меня есть в библиотеке, лет на 15 хватит на ежегодные новые программы. Нужно еще 15 лет, чтобы пропеть то, что мне хотелось бы.

А. Пичугин

— Начиналось-то всё с чего? Мы говорили с вами о том, что в 80-е годы практически не было никаких пластинок с духовными песнопениями. Библиотеки нотные, я думаю, что тоже были не всем доступны. Это же еще и большая работа в архивах, это и большая работа по вытаскиванию откуда-то из недр на свет Божий и нот, и поиск людей, которые знают, как это правильно исполняется. Вот поначалу как это всё происходило? Где вы искали людей, ноты?

Г. Кольцова

— Поначалу — в библиотеках церквей, где я работала…

А. Пичугин

— Там были специальные библиотеки?

Г. Кольцова

— У каждой церкви своя библиотека есть.

А. Пичугин

— Это сейчас. А тогда?

Г. Кольцова

— И тогда тоже. Залежи таких изумительных произведений, которые даже были не тронуты руками человека, — они лежали ненужные никому. Это сочинения Чеснокова Павла, Кастальского. Это та литература музыкальная, которой никогда не было в церковном уставе — пели очень простые, доходчивые, знакомые священникам песенки. Я так их шутливо разделила — это был в основном 4-й, 5-й сорт. А 1-й сорт был нетронут.

А. Пичугин

— Это сложно было исполнять? Или это не отвечало каким-то этическим…

Г. Кольцова

— Это никому не было интересно.

А. Пичугин

— В те годы же многие священники приезжали из Западной Украины, там всего этого не было. Соответственно, они с детства этого не слышали, не было традиций, преемственности. Хотя с другой стороны, большинство из будущих священнослужителей проходили через Троице-Сергиеву Лавру, через отца Матфея Мормыля, через других преподавателей церковного пения Московской духовной семинарии. Там же наверняка всё это разбиралось?

Г. Кольцова

— Я думаю, что священники этим не занимались. Я не много служила: 3 церкви за 35 или 40 лет — везде я встретила залежи шедевров русской духовной музыки, я всё перепечатывала. Потом появились знакомства с другими регентами, и все эти годы я занималась «сколачиванием» собственной библиотеки. А священники… Вот я говорю, что мне в Николо-Архангельской церкви повезло. Может быть, если бы там тоже не проявляли интерес к этой музыке, может быть, ничего бы и не случилось — я бы где-нибудь регентовала, в каком-нибудь третьем или четвертом месте. Дело в том, что все эти перечисленные композиторы: Кастальский, Чесноков, Рахманинов, еще брат Павла Чеснокова Александр, и многие-многие другие — это были композиторы, представители эпохи синодального пения. Было синодальное училище, где преподавал Кастальский и многие другие бывшие регенты, композиторы, аранжировщики. Меня интересует до сих пор весь круг композиторов синодальной школы.

А. Пичугин

— Лет десять назад было такое поветрие, возвращение к истокам: давайте мы всю синодальную музыку оставим, она нам надоела, давайте вернемся к знаменному распеву. Помните такое?

Г. Кольцова

— Знаменный распев еще начинал записывать, несмотря на запреты, Юрлов. Он как археолог выступал.

А. Пичугин

— Благодаря тому, что знаменный распев — это 17-й век, и раньше, это всё замечательно ложилось в этнографические экспедиции…

Г. Кольцова

— Да, это разрешалось, это уже всё сделал Александр Юрлов. Я тоже это включаю — у меня есть такие программы, которые из истоков идут: я начинаю со знаменного распева, потом троестрочие, ранний партес, поздний партес, выхожу к дьяку Титову, который очень много написал партесной музыки, которая шла к нам из Украины в виде квадратно… Как они называются?

А. Висков

— Киевское квадратное письмо.

Г. Кольцова

— Да, киевское квадратное письмо. Мы перекладывали из квадрата…

А. Висков

— Нет, мы тоже пели по квадрату.

Г. Кольцова

— Да, мы пели по квадрату, но потом я приводила всё…

А. Пичугин

— По квадратам — это как? Мы тут плохо разбираемся в музыке.

А. Висков

— Сейчас мы поем по круглой итальянской нотации, которая к нам пришла в конце 18-го века. А всё русское барокко, в частности Титов, они свои песнопения записывали квадратной киевской нотацией, которая несколько отличается. В общем, особых отличий нет — там такие же строчки, такие же ключи…

Г. Кольцова

— Я переделывала всё на современное письмо, потому что было сложно читать. Во-первых, ритмы, размеры — нужно было всё приводить к читающему эти ноты, к современному письму, привычному для академического певца.

А. Пичугин

— У вас будет большой концерт?

Г. Кольцова

— Да.

А. Пичугин

— Расскажите.

А. Висков

— Этот концерт будет посвящен 30-летию коллектива. Он состоится 13-го декабря в Зале Союзов. В частности, будут звучать шедевры московской синодальной школы, затем прозвучат, в исторической перспективе, произведения композиторов санкт-петербургской школы, придворной певческой капеллы, Бортнянского, Березовского. Также будет уделено внимание и западноевропейской духовной музыке: Вивальди, Гендель, Бах. Потому что «Благовест» на протяжении многих лет своего существования представляет публике не только русскую духовную музыку, но и всю мировую музыкальную духовную культуру. Начиная от песнопений Западной Европы, все крупные формы в репертуаре ансамбля: оратории Генделя, «Страсти по Матфею», «Страсти по Иоанну» Иоганна Себастьяна Баха, «Стабат Матер» Перголези, «Стабат Матер» Пуленка, «Реквием» Моцарта, целые программы Вивальди. Поэтому естественно, что в юбилейный год мы хотим представить самое лучшее, что было создано за эти 30 лет. И, конечно же, новые произведения, которые вошли в репертуар ансамбля. В частности, в программе, посвященной Вивальди — там исполняются впервые в России в необычной редакции многие произведения Антонио Вивальди, в частности духовная кантата «Стабат Матер», которая является предшественницей знаменитой одноименной кантаты Джованни Баттиста Перголези. В этом концерте будет много очень интересной музыки. И конечно, всегда на концертах «Благовеста» царит удивительная атмосфера такого единения людей — она связана с тем, что люди открывают для себя красоты духовной музыкальной культуры, и души их, как мне представляется, преображаются. Зал другой: вроде бы так же люди молчат, так же слушают, как на концертах, где исполняется светская музыка, — но эта тишина другая, потому что возникает некая духовная общность исполнителей и слушателей. И вот эта духовная общность связана нашим отношением к тому, о чем идет речь. А речь идет о нашей душе, о смысле жизни, о Боге.

А. Пичугин

— Давайте мы сейчас перейдем к музыке — нам пора послушать ансамбль «Благовест». Что мы сейчас будем слушать?

А. Висков

— «Спаси, Боже, люди Твоя».

Г. Кольцова

— Это написал Павел Чесноков. Исполнитель — Сергей Архангельский, который все годы работал солистом в нашем «Благовесте». Его очень любили слушатели: всегда после исполнения этого произведения бурные, неутихающие аплодисменты вучали. Это было самое любимое произведение.

А. Пичугин

— Давайте слушать.

(Звучит музыка.)

А. Пичугин

— «Спаси, Боже, люди Твоя» — так называлось песнопение, которое мы послушали. Я напомню, что мы сегодня говорим про ансамбль «Благовест». В нашей студии создатель, бессменный художественный руководитель и главный дирижер Московского ансамбля духовной музыки «Благовест», заслуженная артистка России, академик Международной академии творчества Галина Кольцова. И Антон Висков — композитор, арт-директор, ведущий юбилейного концерта, который посвящен 30-летию ансамбля «Благовест». Многие ли из произведений именно церковной русской церковной музыки могут сейчас исполняться в храмах? Насколько они возможны к исполнению за богослужением? Поскольку мы понимаем, что далеко не всё, что так хорошо звучит в зале, будет так же звучать в храме. Или же я ошибаюсь?

Г. Кольцова

— Всё, что чисто духовное, что звучит у нас в зале, всё может звучать за богослужением.

А. Пичугин

— А как происходит сам процесс отбора? Понятно, что богослужение — это не концерт. Но тем не менее та же Литургия состоит из абсолютно разных песнопений, я имею в виду, разных композиторов церковных и не только церковных. Это же всё должно еще сочетаться в музыкальном смысле. Иной раз кажется, что сейчас было какое-то партесное песнопение, а тут же вслед за ним пошло знаменное — и вот так все полтора-два часа Литургии. Я так понимаю, что в идеале это должно всё отбираться и гармонировать между собой.

Г. Кольцова

— Да, всё зависит от вкуса регента, образованности регента, и пожеланий настоятеля. Начальство иногда подключается, и староста церкви тоже может покомандовать репертуарной политикой. Всё зависит от того, как готовит Литургию или Всенощное бдение сам регент. Я, например, старалась всегда, чтобы стилистически всё было складно. Старалась одного композитора — вот, например, взять «Всенощную» Александра Архангельского или Никольского. Я практиковала очень сложное «Всенощное бдение» Никольского. И вот однажды, когда я первый раз попыталась (я выучила всё, очень много репетиций провела по поводу этого произведения), и началось богослужение Всенощной — и на втором или третьем произведении выглядывает староста из алтаря и говорит: «Что это вы тут поете?» — «Никольского». — «Убрать быстро». (Смеется.)

А. Пичугин

— Это исключительно вкус старосты? Здесь нет ничего крамольного?

Г. Кольцова

— Ничего нет.

А. Пичугин

— А что ему не понравилось?

Г. Кольцова

— А потому, что привычные песенки легенькие хорошо воспринимаются, а более сложные и глубокие уже нечем воспринимать.

А. Пичугин

— А представьте себе… Может быть, я не прав — у меня плохо с музыкой, я честно признаюсь. Вас позвали регентовать в небольшой сельский храм, где за богослужением присутствует несколько старушек. И вот вы для старушек Веделя, Чеснокова, Бортнянского…

Г. Кольцова

— Бортнянского любят очень.

А. Пичугин

— Бортнянского любят, хорошо. Но не такие явные авторы, которые за богослужением в сельских храмах не звучат. Может быть, правда такая реакция у людей: «А что это было? Слов не разобрать. Оперный театр, а не служба».

Г. Кольцова

— Надо не выпячивать свои академические знания по этому поводу, а прислушиваться к ушам старушек, к этой музыке привычной, брать ее и петь.

А. Пичугин

— Мне самому иногда кажется, что я попал в оперный театр. Приходишь в большой собор — Литургия торжественная, воскресная служба поздняя — и правда, ощущение оперного театра иногда складывается. Может быть, это личное, неправильное восприятие. А может быть, это так и есть.

Г. Кольцова

— Ну, что значит опера? Значит, они поют громко оперными голосами…

А. Пичугин

— Вопрос в том, как вы считаете, насколько это допустимо?

Г. Кольцова

— Раз вам показалось, что это опера, значит, они не молитвенно пели.

А. Пичугин

— Это мы как раз возвращаемся к тому, с чего я начал, когда несколько минут назад я вас спросил, насколько произведения известных церковных композиторов могут исполняться за богослужением? Или это предназначено для прослушивания в зале? Вы говорите, что если это русская духовная музыка, то, соответственно, это может быть и в храме на службе. И вот здесь продолжение вопроса: если я прихожу на концерт в зал и слышу это оперное пение замечательных духовных песнопений — я понимаю, что это нормально, это красиво. Но когда я прихожу в храм, мне кажется, что это должно звучать немного иначе.

Г. Кольцова

— Одну заметочку сделаем: вот всё то духовное, что написано композиторами той же синодальной школы, и петербургской школы, можно ведь по-разному спеть. Можно того же Бортнянского спеть оперно. Допустим, у него есть концерт «Вскую прискорбна еси…» Там идет адажио, медленная часть, потом идет фуга — короткая, но фуга. И не понимающий в этой музыке дирижер эту фугу так споет, что она будет сверх нормы звучать — как опера. А понимающий и в концерте, и в церкви споет эту фугу так, как написано. Понимаете, вот разница — как эту фугу петь в церкви, и как на концерте. Везде одинаково надо: надо и там, и там соблюдать стиль и чувствовать музыку этого композитора. Можно из всего сделать оперу.

А. Пичугин

— Как это — из всего?

Г. Кольцова

— Вот из всего! Даже вот тот же концерт… Или «Да вокреснет Бог» — такой знаменитый концерт, который в году по сорок раз поют, потому что это Пасхальный концерт, а Пасха самый длинный из всех праздников, и по сто раз поется этот концерт. Но иногда ведь поют, просто как скачки устраивают с криками «ура!» — орут кому где вздумается и куда вздумается. И в церкви так проходит, и этот же самый человек может так же спеть в концерте. Различаются эти два исполнения, а они не должны различаться, понимаете? То есть молитвенность должна присутствовать на концерте в зале, и то, что написано композитором для церкви, тоже должно быть сделано как следует. Это всё вкус и образование человека, который этим занимается.

А. Пичугин

— Помимо концертной деятельности, у вас выходят еще диски и пластинки. А где их можно приобрести?

Г. Кольцова

— Нигде.

А. Висков

— На концертах «Благовеста».

Г. Кольцова

— И то, мы не можем их продавать — мы дарим их.

А. Пичугин

— А почему не можете продавать?

Г. Кольцова

— А потому, что нужно их определенным образом изготовлять на заводах. Например, с чем я столкнулась: «Мы вам 5 тысяч можем сделать». А зачем мне 5 тысяч? Куда их складировать? И тогда они будут совсем дешевые, их можно распродавать.

А. Пичугин

— А меньшего тиража не бывает?

Г. Кольцова

— Меньше им невыгодно делать, они не хотят. А сейчас и вовсе уже ничего не делают, и 5 тысяч тоже не делают.

А. Пичугин

— По аналогии с книгами: я знаю, что сейчас многие авторы, у которых нет возможности, потому что они понимают, что тираж в 10 тысяч никто не раскупит. Им говорят: «Пожалуйста, мы сейчас издадим вашу книгу в электронном виде. Если вам нужны напечатанные копии, мы вам их напечатаем. Сколько хотите — сто, двести? Потом еще пятьсот допечатаем». То есть с пластинками такая история не проходит?

Г. Кольцова

— Я уже давно этим не занимаюсь — у меня нет на это денег.

А. Висков

— В основном все основные песнопения, которые записаны «Благовестом», они представлены в интернете, и любой желающий может их послушать на разных сайтах. Достаточно набрать «Московский ансамбль «Благовест».

Г. Кольцова

— На «YouTube» тоже можно.

А. Висков

— Да, на «YouTube» тоже очень много записей, видео есть. Сейчас нет дефицита записей духовной музыки и записей ансамбля «Благовест». Мы продолжаем записывать новые диски и новые сочинения, и новые проекты постоянно существуют. Хотелось бы вернуться к нашему юбилейному концерту, потому что это будет необычный концерт для «Благовеста». Дело в том, что друзья «Благовеста» придут его поздравлять, а это очень интересные люди. Достаточно сказать, что там будут представлены самые разнообразные исполнители на разных инструментах. Например, будет участвовать ансамбль «Колокола России», который будет сопровождать все выступление наше. Затем, приедет из Америки давний друг ансамбля «Благовест», который уже много лет работает — контратенор, солист Метрополитен-опера Андрей Немзер. Он будет исполнять с нами и сочинения Рахманинова, сочинения Гречанинова, сочинения Вивальди — мы с ним очень много работаем. Придет также замечательная исполнительница, заслуженная артистка России Яна Иванилова, с которой «Благовест» связывают очень давние творческие отношения. Из Японии приедет органистка… Дело в том, что в «Демественной литургии» Гречанинова, которая включена в программу, там в партитуре орган, это авторская воля. И мы привозим в Зал Союзов орган настоящий. И приедет органистка из Японии — она будет исполнять партию в «Демественной литургии» Гречанинова. Затем там будет участвовать струнный оркестр, которым будет дирижировать Галина Васильевна Кольцова. Он будет и в русской музыке звучать — у Гречанинова, в моих произведениях, и также в западноевропейской музыке. Там будет несколько произведений из золотой коллекции — это «Аве Мария», и многое-многое другое.

А. Пичугин

— Спасибо! Я напомню еще раз, что 30 лет исполняется ансамблю «Благовест». В связи с этим будет юбилейный концерт.

А. Висков

— 13 декабря вечером в Зале Союзов, метро «Театральная» — знаменитый зал, в котором впервые исполнялась «Всенощная» Рахманинова, в частности.

А. Пичугин

— Галина Кольцова — создатель, художественный руководитель и бессменный главный дирижер Московского ансамбля духовной музыки «Благовест», заслуженная артистка России, академик Международной академии творчества; Антон Висков — композитор и ведущий концерта, который посвящен 30-летию ансамбля «Благовест», были гостями «Светлого вечера». Давайте нашу программу закончим еще одной композицией. Это авторское произведение Антона Вискова. Как оно называется?

А. Висков

— Фрагмент из хорового концерта «Праздник Рождества» — «Радуйся, Боже».

А. Пичугин

— Спасибо! Мы прощаемся с вами, будьте здоровы! Всего самого доброго!

А. Висков

— Всех благ!

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем