«Греки в СССР и России». Христо Тахчиди

У нас в гостях был председатель Московского общества греков, доктор медицинских наук, академик Российской Академии наук Христо Тахчиди.

Мы говорили о жизни греков на территории Советского Союза и о том, как удавалось сохранять национальные и христианские традиции.

Ведущий: Алексей Пичугин

А. Пичугин:

— Дорогие слушатели, здравствуйте, это «Светлый вечер» на Светлом радио. Меня зовут Алексей Пичугин, рад вас приветствовать и рад представить нашего гостя, ближайший час эту часть «Светлого вечера» вместе с нами и вместе с вами проведет председатель Московского общества греков, доктор медицинских наук, академик Российской академии наук Христо Тахчиди. Здравствуйте, добрый вечер.

Х. Тахчиди:

— Добрый вечер.

А. Пичугин:

— Христо Периклович, вы у нас были, мы тут считали — шесть лет назад почти, что-то мы вспоминали-вспоминали вроде год, до пандемии, год 20-й, наверное... нет, в 2017 году. Тогда мы говорили, я тут освежал, говорили мы про концерт, который посвящен празднику О́хи.

Х. Тахчиди:

— Совершенно верно.

А. Пичугин:

— Да, а сегодня мы будем говорить, на самом деле у нас тема историческая, сегодня четверг, и у нас в это время всегда в эфире наша совместная программа с музеем-исследовательским центром «Советский Союз: вера и люди», и сегодня тоже мы постараемся в рамках поговорить XX века о том, как жили греки в Советском Союзе, о том, с какими сложностями приходилось сталкиваться, обо всем об этом, ну, и о фестивале, это всероссийский Пасхальный фестиваль, который пройдет 16 апреля в Екатерининском парке в Москве, как он называется?

Х. Тахчиди:

— Ана́стасис.

А. Пичугин:

— Как мы с вами перед программой говорили: Христос Воскресе, по-гречески «Христос Анести».

Х. Тахчиди:

— Да, отсюда «Анастасис» — это «Воскрешение».

А. Пичугин:

— Вот, будет всероссийский Пасхальный фестиваль, греческий фестиваль, но давайте, наверное, мы начнем с личной истории, я открываю страничку в «Википедии» и вижу, что вы родились на территории Узбекистана современного, да?

Х. Тахчиди:

— Ну, на самом деле, это интересная тема, я родился на границе Узбекистана и Казахстана, когда моих родителей выслали туда в ссылку.

А. Пичугин:

— А откуда?

Х. Тахчиди:

— Из Батуми. Это была Южно-Казахстанская область, а район назывался Голодностепский район, а позже это стало Чимкентской областью, но самое интересное, что вот это такой клин, который делит практически Узбекистан на две части.

А. Пичугин:

— Да, если на карту посмотреть, он вклинивается так.

Х. Тахчиди:

— И вот этот клин периодически то отдавали Узбекистану, то возвращали Казахстану, и не выезжая из дома, я родился в Казахстане, жил в Узбекистане, а потом снова вернулся в Казахстан. И было это, сейчас я вам скажу, был такой председатель партии узбекской, руководитель партии узбекской Рашидов, который очень близко дружил с Хрущёвым, и вот во времена Рашидова Хрущёв «отрезал» вот этот клин и подарил его Узбекистану. Потом пришли времена Брежнева, был такой руководитель партии Казахстана — Кунаев известный, который был хорошим другом Брежнева, они целину вместе поднимали, и вот в этот период Кунаев вернул обратно этот клин. Таким образом, не выезжая из дома, я жил в двух республиках практически.

А. Пичугин:

— Ну да, это знаете, как старый-старый анекдот был: когда умер старичок из Мукачево, его потом Бог спрашивает: «Ты где родился? Он говорит: „В Австро-Венгрии“. — „А в школу где пошёл?“ — „В Чехословакии“. — „А женился?“ — В Венгрии». — «А ребёнок у тебя где родился?» — «Ну как, в Третьем рейхе». — «А внуки?» — «А внуки в СССР». — «А умер ты где?» — «Умер на Украине, только я, — говорит, — ни разу не выезжал за пределы родного села».

Х. Тахчиди:

— Да, это тот самый случай, аналогично. (смеется)

А. Пичугин:

-Да-да-да. Вот, и при этом мне приходилось много достаточно общаться с греками, которые вот так вот оказались в разных частях Советского Союза, конечно, чаще всего это вот та же история, что и у вас, откуда-то из Батуми, да и не только из Батуми, из Украины, оказывались в Средней Азии, высланы. А что это за история была, почему греков высылали?

Х. Тахчиди:

— Ну, это по национальному признаку в 49-м году, собственно, в то место, где мы жили, выслали два эшелона, один формировали в Батуми, один в Сухуми, и вот, собственно, мои родители и все, кто с ними были, их просто привезли в теплушках столыпинских, открыли их, и это была голая степь.

А. Пичугин:

— Голодная степь.

Х. Тахчиди:

— Да, а «голодная» она называлась потому, что это бывшее дно океана, это Аральское море рядом, и это солончаки, то есть морская вода подходила очень близко к поверхности земли, поэтому появлялась соль, и она выжигала все, особенно в летние периоды, вот, собственно, с чего началось там освоение этих земель: прорыли несколько скважин, отогнали вот эту морскую воду, в результате где-то поверхностный слой в несколько метров стал не соленым, и появилась возможность там заниматься сельским хозяйством, ну, вот такая история. И когда их выгрузили в эту степь, там надо было начинать жить, жили в землянках, это такая интересная история была.

А. Пичугин:

— Но оставалось у ваших родственников вот это национальное чувство, что мы греки?

Х. Тахчиди:

— Ну, безусловно, на самом деле в таких ситуациях люди выживают только благодаря вот взаимопомощи, взаимовыручке, именно таких дружеских отношений, потому что люди, которые не могли коммуницировать, они не выживали в этих условиях, они погибали, и эта среда, она очень оказала серьёзное влияние, собственно, на формирование моего поколения и так далее, то есть любовь к людям, дружеские отношения и так далее — это у нас такая аксиома необсуждаемая. И на самом деле в этот момент, вот в этом месте жило очень много людей разных национальностей, у меня в школе были немцы, греки, корейцы, финны, молдаване, болгары, ну, кого хотите, только не было местных жителей ни одного.

А. Пичугин:

— Ну да, у меня семью деда точно так же из Поволжья выслали в Карагандинскую область.

Х. Тахчиди:

— Ну, да, вот, собственно, в Караганде тоже были, наших очень много было, да.

А. Пичугин:

— Вы смотрели фильм «Щепотка перца»?

Х. Тахчиди:

— Нет.

А. Пичугин:

— Нет? Чудесный фильм, снятый в 90-е годы, или в начале 2000-х, про греков в Стамбуле, когда в середине 60-х годов им надо было уезжать в Грецию, и как им было тяжело уезжать из Стамбула, где они жили веками, ну, как веками, ну вот всё это время, вся эта греческая диаспора мощнейшая Стамбула, и как их в Греции считали турками, а в Турции, соответственно, греками. Это очень тяжелый, но очень какой-то такой, знаете, прекрасный возвышенный фильм.

Х. Тахчиди:

— Ну, нам это очень тоже знакомо, потому что вот уже когда распался Советский Союз, собственно, начиная с 60-х годов разрешили выезжать вот с этих территорий, и много наших греков уехало в Грецию, так там мы «русские» все, хотя, в общем, все абсолютно во всех поколениях чисто греки.

А. Пичугин:

— И ощущали себя греками, но тем не менее.

Х. Тахчиди:

— Да, да.

А. Пичугин:

— От этого обидно, или это уже просто данность, которая, всё равно Греция, вот евреи уезжали в Израиль, всё равно это земля обетованная, хотя для многих они там тоже «русские»?

Х. Тахчиди:

— Ну, я думаю, что нет, это не обидно, но это такая специфика, как вам сказать... Ну, вот немцев у нас очень много тоже жило, они тоже в Германию уехали, очень много моих друзей, школьных друзей. Я в один период своей жизни, это где-то в «нулевых», сделал такой круиз по Германии, я занимаюсь офтальмологией, мне было интересно, как построена офтальмология в Германии, и проезжая по клиникам, ещё и навестил своих друзей школьных, и они там все «русские» тоже, хотя вообще полностью чистокровные немцы и уже несколько поколений только начинают как бы адаптироваться, выветриваться и так далее. Ну, на самом деле, в нашем посёлке основная часть были греки, это процентов 40, процентов 40 были немцы, и остальных вот понемножку, всяких разных других национальностей. У нас и в школе так было и в классе, и учителя все были тоже ссыльные, вот у нас математику вёл немец из Тбилиси, физику немец из Подмосковья, кандидат наук Виктор Андреевич Уц, а там был Юрий Николаевич Бланк, но это были феноменальные учителя, в школе в нашей заканчивали, как правило, там с золотыми медалями порядка десяти человек, и все ребята поступали в высшие заведения, причём в Москву, в такие мощные заведения, очень много состоялось людей, достаточно интересные карьеры у них, там директора крупнейших металлургических заводов, работали в министерствах. Вот удивительно, по жизни так встречался с людьми, буквально был эпизод, когда я сидел в микроавтобусе, мы ехали открывать очередной филиал Фёдоровского центра, по-моему, Чебоксары, в общем, где-то в Средней полосе, и сидим с его замом, Фёдорова, который работал в министерстве, и уже в более взрослом состоянии ушёл к Фёдорову замом работать, и что-то разговорились про кухню там, про узбекский плов, я говорю: «А вы знаете, что такое узбекский плов?» Он говорит: «Ну, конечно, знаю». — «Откуда?» — «А я там жил». Я говорю: «А где вы жили? — «А вот в Чимкентской области». Я говорю: «Ну, ещё скажите мне, что вы жили там в Пахтааральском районе?» Он говорит: «Да! А вы откуда знаете? Я, — говорит, — из посёлка Ильич, и учился во 2-й школе». Я говорю: «Так и я учился во 2-й школе!» Вот, представляете, просто...

А. Пичугин:

— А вы по возрасту совпадали?

Х. Тахчиди:

— Абсолютно нет, он лет на двадцать, наверное, старше меня был, это удивительная вообще история была. А в другой раз меня стали знакомить с директором Института глазных болезней в Алма-Ате, и мы, когда начали с ней разговаривать, оказалось, что она с соседней улицы, представляете, нашего посёлка.

А. Пичугин:

— Друзья, напомню, что в гостях у Светлого радио сегодня Христо Тахчиди, председатель Московского общества греков, доктор медицинских наук, академик Российской академии наук. Мне это знакомо, потому что у меня по маминой линии семья жила в Ташкенте, и я в детстве жил в Ташкенте, но в Ташкент попадали как раз такими путями. Прадедушка уже говорил, что его выслали в своё время в Карагандинскую область и уже там потом из Казахстана в Узбекистан попали. Бабушка тоже, у неё отца, отчима, вернее, выслали, ну, практически выслали после войны создавать лагерь под Таваксаем, но это была тоже практически ссылка. И я тоже рос в рассказах о людях, которые преподавали в этих школах, у меня там дед преподавал, бабушка преподавала, то есть это всё очень такие знакомые истории. А как в вашей семье хранилась вот эта память национальная, именно греческая? Вот что было такого, что действительно вот давало ощущение того, что вы греки?

Х. Тахчиди:

— Ну, конечно, люди, приехав туда, они как бы кооперировались или кучковались по принципу землячества, поэтому все друг друга знали прекрасно вот с этого батумского эшелона. Конечно, фон основной составляли старики, старики разговаривали исключительно на понтийском наречии, они русский язык знали очень плохо, они все были, естественно, полностью пропитаны греческим, понтийским именно и началом, и всеми делами, поэтому, если говорить о религии, там вообще никаких вопросов иных не было.

А. Пичугин:

— Но это отдельный пласт, я думаю, что мы до этого дойдём.

Х. Тахчиди:

— Поэтому мы жили так, знаете, коммунами практически. Вот я помню потом уже... Ну, собственно, я-то родился там и родился уже, когда отец построил первый дом, первую комнату. Вообще, это интересная история, дело в том, что там, в Средней Азии, дома строили из камышовых мат, знаете, вот так камыши сплетали в такие маты большие, их ставили, обрешочивали с двух сторон и потом глиной обмазывали. И вот, собственно, первые две комнаты, которые отец построил, я как раз родился, и меня с мамой привезли в этот дом. И это, конечно, удивительная вещь была, потому что давали, как и везде, там семь соток земли, строили этот дом, и вот все дома, они своими боковыми оградами, значит, в боковых оградах везде были открыты как бы калитки или там ворота, что ли, и мы детьми могли пробежать весь квартал по дворам домашним, и мы так и носились туда-сюда, и в каком-нибудь дворе обязательно кто-то из стариков сидел, потому что родители наши все были на работе, мы носились, вот кто-то из стариков сидит, какая-нибудь бабуля, и говорит: «А ну, стоп!» Мы, значит, все так раз, притихли. Она: «Идите, мойте руки». Мы идем мыть руки, посадит нас кружочком где-то в середине дня, наломает ломотья хлеба и соленья, соленые огурцы или помидоры, каждому даст по какой-нибудь штуке, мы, значит, поедим и понеслись дальше. Так что вот так жили, но это было такое братство, понимаете, без которого просто невозможно было выжить. Вот я уже помню эти вещи в таком, допустим, ракурсе: вот если какое-то событие происходило знаменательное, то одна семья его провести не могла просто, не было ничего, ни ложек, ни тарелок, ни вилок, ни стульев, ни столов, для этого все соседи, каждый приносил что-то, кто столы, тот стулья, вот эти вилочки все перевязывали цветными верёвочками, я свои — красными, вы свои — жёлтыми, потому что все это было одинаковое в магазине и у всех одинаковая вся посуда была и так далее, и для того чтобы потом ты своё взял, надо было как-то пометить. Я помню, это вот собирался весь квартал, а то и больше, чтобы провести такой вечер, там, какой-то, я не знаю, свадьба или кто-то там на учёбу уезжал, приезжали, обязательно вот ребят провожали на учёбу, это вообще, это было таким, знаете, праздником, и все родители мечтали об этом и хотели, чтобы все дети обязательно выучились, получили высшее образование, и вот когда ребята собирались уезжать, допустим, на учёбу, им всегда делали вот эти вот столы, провожали их, п когда они приезжали на каникулы, их тоже встречали. Свадьба, естественно, там, какие-то события, похороны или какие-то вот такие траурные истории и так далее, это всё делалось сообща и только можно было сделать сообща, потому что там самовар был у нас, например, на всём квартале у одних, какой-то казан, допустим, в котором можно было еду приготовить, тоже был там у кого-то, или большая кастрюля, это только вот так и делалось, и на самом деле, это воспитывало какое-то чувство такое совершенно удивительное. Я хочу сказать о том, что так же строились дома, и я это хорошо помню, когда, допустим, мой отец приходил с работы, он ел и уходил к соседу через дом, который начинал строить дом, и часа два помогал ему строить, причём он его не звал, ничего, вот это было...

А. Пичугин:

— Ну, это абсолютно нормально, если бы ваш отец строил, то пришёл бы сосед и помогал.

Х. Тахчиди:

— Да, и другой сосед приходил. А суббота-воскресенье — это вот всё землячество собиралось, там десятки людей, это такая штурмовая бригада, которая делала вот такие вещи важные в этом строительстве, и так строились все дома, и это удивительно было, и это, конечно, создавало такую атмосферу отношений, которую невозможно просто придумать. Вообще удивительно: позже, когда люди стали жить более зажиточно, появились средства, появились деньги, и люди стали, у них появилась возможность самостоятельно жить, всё это потихонечку стало как-то рассыпаться, появились заборы такие сплошные, двухметровые, появились большие дома, люди меньше стали общаться, люди меньше стали ходить друг к другу в гости. Вот как нужда людей сплачивает, и как достаток их разъединяет, и вы это прекрасно, наверное, видите у себя дома, когда даже иногда на лестничной клетке не всех хорошо знаете.

А. Пичугин:

— Да, но это уже сейчас отдельная история. Мне кажется, что тут, в Москве что горе, что радость, уже всё равно на лестничной клетке это никак совместно не будет отмечаться, редко-редко, когда с соседями такие отношения, что можно позвать в гости, прийти в гости.

Х. Тахчиди:

— К сожалению, это так.

А. Пичугин:

— Всё-таки, возвращаясь к вере: мы же говорим про 50-е годы, храмов наверняка не было?

Х. Тахчиди:

— Нет, конечно. Знаете, вот когда нас, так сказать, уничтожали в Турции, вот геноцид, и, собственно, мы были вынуждены эмигрировать в Россию, ну, это дед мой...

А. Пичугин:

— А у вас оба деда на севере Турции родились?

Х. Тахчиди:

— Да, это Трапезундское царство, или нынешний Трабзон, мы все выходцы оттуда, отсюда и понтийское, это было Трапезундское царство, вот оно и есть понтийское, скажем, государство.

А. Пичугин:

-А вы в Трабзоне бывали?

Х. Тахчиди:

— Не бывал. И, собственно, вот когда наших греков оттуда вывозили, помогали тогда очень значимо и сильно русский флот, военный флот, Николай II тогда послал морские военные корабли, и они забирали всех, кто сумел избежать этой резни и выходил в портовые зоны. Я должен сказать, что у нас Николай II, он почитается очень высоко, как личность, которая оказала такую помощь.

А. Пичугин:

— Да, он еще и родственник греческой королевской династии, там же очень близкие родственные связи.

Х. Тахчиди:

— Да. И вот тогда, переселяясь на Кавказ, как правило, все начиналось с того, что выдавали какой-то участок земли, где мы могли поселиться, и первое, что делали наши деды — это строили церковь. То есть в центре будущего поселка ставилась церковь, и вокруг нее начинали строиться дома, это принцип, по которому на самом деле это было так.

А. Пичугин:

— Друзья, я напомню, что в гостях у Светлого радио сегодня Христо Тахчиди, председатель Московского общества греков, доктор медицинских наук, академик Российской академии наук, я Алексей Пичугин, и мы сегодня говорим о греческой диаспоре в России, говорим о том, как жили греки в Средней Азии, еще обязательно поговорим, конечно же, про пасхальный фестиваль, который 16 апреля, уже совсем скоро, пройдет в Москве в Екатерининском парке. И вернемся мы к нашему разговору буквально через минуту.

А. Пичугин:

— Возвращаемся в студию Светлого радио, друзья, напомню, что сегодня мы говорим о греческой диаспоре в Советском Союзе, говорим о том, как жили греки в Средней Азии, говорим мы сегодня с Христо Тахчиди, председателем Московского общества греков. Христо Периклович, мы закончили, вот эта отбивка нас с вами прервала на том, как вы рассказывали о переселении греков на Кавказ, что всё начиналось со строительства храмов, это был центр такой вот не только религиозной, наверное, но и культурной жизни.

Х. Тахчиди:

— Ну это был центр всего абсолютно, где, собственно, люди рождались, где венчались, где умирали и так далее. это было такое неписаное правило, по которому, собственно, все посёлки вот на Кавказе, где поселились греки, они выстраивались вот таким образом, и, как правило, этот храм посвящался какому-то святому, допустим, святому Георгию, и в день святого Георгия вот в этот посёлок приходили люди из других посёлков, в эту церковь именно, а в день там другого святого — в другой посёлок и так далее. Это было так, но что касается ссылки, там, конечно, ситуация была другая, там нас поселяли, моих родителей в частности, поселяли в бараки, бесспорно, никаких строительств там вести нельзя было, нельзя было выезжать за радиус пяти километров из этого населённого пункта, где вы жили, но тем не менее священники у нас были...

А. Пичугин:

— Из числа переехавших тоже?

Х. Тахчиди:

— Тоже из числа, да, причём часть становились там, вот из той группы людей, которая туда попадала, их посвящали в сан, они начинали служить, и все обычаи, традиции, которые были необходимы, они исполнялись. Было правилом, естественно, как у нас принято по вере: до года ребёнок должен быть крещён, мы все крещёные, с именами, со всеми делами, и всё. Но церквей не было, были некоторые дома...

А. Пичугин:

— Молитвенные дома?

Х. Тахчиди:

— Назовём молитвенные, на самом деле это были скрытые дома, в которых был священник, к которому приходили, и, собственно, выполняли, все свои, скажем, церковные мероприятия.

А. Пичугин:

— А как власть реагировала?

Х. Тахчиди:

— Ну, это всё делалось, скажем так, полулегально, точнее, нелегально, власть об этом знала, она, в общем-то, не притесняла, но и не поощряла и не поддерживала, и не афишировала эту ситуацию, поэтому она делалась там как бы так вот кулуарно где-то, в закрытом режиме, но это всё делалось всегда, и праздник Пасхи в посёлке открыто был, потому что все ходили друг к другу в гости, естественно, с крашеными яичками, с пасхами, ну, это вообще самый такой важный...

А. Пичугин:

— А священник, он не просто жил и служил как священник, то есть он работал на обычной работе?

Х. Тахчиди:

— Он не ходил в рясе, он не был священником в том смысле, что вот он идёт по посёлку, и все говорят: «вот, священник», нет, он был один из граждан, он входил в этот дом, назовём его молельным, облачался и выполнял свои все обязательства.

А. Пичугин:

— А как потом, много ли таких священников было?

Х. Тахчиди:

— Ну, я не могу сказать, я был маленький, но, по крайней мере, все события, где обязан быть священник, они были там.

А. Пичугин:

— Интересно, как их жизнь складывалась потом?

Х. Тахчиди:

— Но я должен сказать, что вот в нашем регионе он был один, он постоянно, на протяжении многих лет, отец Михаил, по-моему, он один и тот же был и на свадьбах, и на крестинах, и на похоронах.

А. Пичугин:

— И он тоже грек?

Х. Тахчиди:

— Он грек был, да.

А. Пичугин:

— Интересно, как его судьба сложилась впоследствии?

Х. Тахчиди:

— Вы знаете, у нас достаточно такая открытая интерпретация веры православной, наши священники, допустим, если мы говорим о Греции, они приходят на свадьбы, они сидят за трапезными столами на свадьбах, гуляют со всеми, они могут прийти на пляж в рясе с семьей, то есть очень демократично, очень открыто, и как бы они не выделяются из людей, вот они наоборот, в массе, понимаете, а здесь немножко как-то все-таки это такая отдельная группа людей, там у них кредо основное — быть прямо в гуще событий, и при этом он может, допустим, не выполнять своих функций, он просто присутствует там, в этом мероприятии, но он обязательно там присутствует, потому что он часть этого общества неотъемлемая и не какая-то особая, а именно...

А. Пичугин:

— Но это абсолютно естественно, то, что он там находится, это естественно. Причем люди могут быть религиозные, нерелигиозные, но даже для совсем нерелигиозных людей присутствие священника в таких мероприятиях это естественно, им было бы даже странно, если бы его не было.

Х. Тахчиди:

— И он не может там не быть, понимаете? Это естественная совершенно вещь.

А. Пичугин:

— А сохранились ли такие вот поселения греков в Средней Азии сейчас?

Х. Тахчиди:

— Практически нет. В общем, как только началась, так скажем, более-менее подвижная история, вот в 56-м году сняли ограничения на выезд, и я помню прекрасно, как через поселок пошла огромная группа людей, я был маленький, они ехали с повозками, с семьями, с животными, и вот проехали, и я спросил у матери, что это такое, а это, оказывается, карачаевцы уезжали к себе на Кавказ. И вот, собственно, тогда чеченцы уезжали там, такие народы, у которых были свои родные земли, они уезжали. Греки — очень мало, но тоже возвращались единицы, а вот позже, когда появилась возможность двигаться более мобильно, ну, наверное, даже такой исход, я бы сказал, пожалуй — это распад Союза.

А. Пичугин:

— Но это не скоро произошло, это еще сорок лет.

Х. Тахчиди:

— Это, наверное, где-то в 80-е годы, вот в 80-е годы очень много стало.

А. Пичугин:

— А ваша семья когда оттуда уехала?

Х. Тахчиди:

— Вот где-то в 86-м, наверное.

А. Пичугин:

— А куда?

Х. Тахчиди:

— В Грецию. Моя сестра с семьей, моя мама с ними уехала, я-то в 70-м уехал учиться.

А. Пичугин:

— В Свердловск?

Х. Тахчиди:

— На Урал, да.

А. Пичугин:

— А почему в Свердловск, кстати?

Х. Тахчиди:

— А, собственно, ну куда ехать — туда, где есть хоть кто-то, да? У меня было два варианта: это Москва, у меня брат учился в МАИ в это время, и двоюродный брат учился в Свердловске в мединституте, и я собирался в мединститут, вот я поехал к нему в Свердловск.

А. Пичугин:

— То есть вот Свердловск в вашей жизни возник именно потому, что было где жить?

Х. Тахчиди:

— Нет, жил я в общежитии, но было хоть к кому приехать, и хоть он меня встретил, хоть там показал, куда идти и как.

А. Пичугин:

— А в Свердловске в то время была какая-то греческая диаспора?

Х. Тахчиди:

— Ну, очень такая слабенькая. Позже, когда я уже стал врачом, даже уже стал директором Федоровского филиала, я ее и организовывал, один из организаторов был, мы организовали общество «Рифей», вы знаете, Урал по-гречески — «рифей». И, собственно, одним из организаторов я был, я их собирал. Вот вы говорили там, что многих высылали из разных мест, так вот, из Крыма выслали в Свердловскую область, и мы нашли там два поселения греков.

А. Пичугин:

— В Свердловской области?

Х. Тахчиди:

— В Свердловской области, вот тогда это было необычно, интересно, и я совершенно не ожидал. Ну, и высылали и в Сибирь, вы знаете, Елену Антоновну Камбурову, например?

А. Пичугин:

— Бывала у нас не раз.

Х. Тахчиди:

— Да. Вот она попала в Сибирь, ее семья, такие тоже были случаи.

А. Пичугин:

-А вы именно Грецию воспринимаете, как такую далекую вторую Родину, или нет?

Х. Тахчиди:

— Бесспорно, это очень нам близкая вещь — Греция, греческое, то есть наши родители, они об этом мечтали, деды просто этим грезили, как говорится, особенно когда началась вот эта резня в Турции, там вообще считали, что вот их заберут и увезут в Грецию, ну и греки действительно присылали свой незначительный флот, и часть населения забрали, но очень маленькое.

А. Пичугин:

— Ну, вот как раз фильм «Щепотка перца», с которого мы начинали программу, я вас спрашивал — это вот эти события, и про то, как флот присылают, и про то, как кто-то уезжает, а кто-то не уезжает.

Х. Тахчиди:

— Ну, и потом, когда попали на Кавказ, тоже было такое ощущение, настроение, что это временно, потом как-то переберемся туда, ну, они думали так. А вот когда в 49-м высылали, была одна из версий, что их высылают в Грецию, понимаете? То есть они не знали, куда их высылают, им 24 часа дали на сборы, загрузили в эшелоны и отправили, а куда — никто не знал. Одна из версий была, что вот в Грецию, понимаете?

А. Пичугин:

— Вот прошёл слух, что отправляют в Грецию, и все возрадовались.

Х. Тахчиди:

— Да, собственно, вот так. Поэтому, конечно, для нас это такая какая-то мечта была, и когда она осуществилась в 90-х годах, мы первый раз поехали в Грецию, увидели эту страну, увидели то, к чему стремились наши родители, деды.

А. Пичугин:

— Не разочаровались?

Х. Тахчиди:

— Нет, нет. Но очень много было вещей, которые вызвали удивление, причём разного плана, и восхищения, и наоборот.

А. Пичугин:

— Ну, например?

Х. Тахчиди:

— Ну, например, я приезжаю там и начинаю разговаривать с обычными людьми, и говорю: «Слушайте, а вы как работаете?» Он говорит: «Ну, вот с утра работаем до обеда, потом мы отдыхаем, а вечером мы гуляем». Я говорю: «А где ты живёшь?» Он говорит: «Я снимаю в аренду жильё». Я говорю: «То есть у тебя нет дома?» — «Нет дома». — «А машина у тебя какая?» — «Вот такая». Я говорю: «А почему ты не работаешь во второй половине дня? Ты же мог заработать в два раза больше, и у тебя появился бы свой дом, машина была бы лучше, там, ещё...»

А. Пичугин:

— Ну, это постановка вопроса непонятная уже.

Х. Тахчиди:

— Да. А он говорит: «А зачем? Мне достаточно этого». Я думаю: Боже мой, какой же убогий человек, да? Он ни к чему не стремится. А на самом деле, через много лет я понял, что это я убогий в принципе, а не он.

А. Пичугин:

— Они живут так веками.

Х. Тахчиди:

— Они живут так веками, они работают, чтобы жить. А мы живём, чтобы работать, понимаете? И вот наши, которые туда приехали, они работают и утром, и вечером, и ночью, они выстраивают дома через 5-10 лет, громадные, они всё это делают, и местные на них смотрят и удивляются, а мы смотрим на них и удивляемся их образу жизни.

А. Пичугин:

— Друзья, напомним, что в гостях у Светлого радио сегодня председатель Московского общества греков, доктор медицинских наук, академик Российской академии наук Христо Тахчиди. Про фестиваль мы пока не поговорили, про пасхальный фестиваль, Ана́стасис он называется, 16 апреля в Екатерининском парке в Москве. Это поблизости что, метро «Достоевская», наверное, ближайшее?

Х. Тахчиди:

— Да-да.

А. Пичугин:

— Расскажите, пожалуйста, о том, что будет, как он будет проходить.

Х. Тахчиди:

— В прошлом году мы обычно в это время пытались создать что-то, какое-то мероприятие, собирающее нашу диаспору, особенно молодежь, с тем, чтобы как-то пообщаться вместе, переговорить, и вот возникла идея: почему бы это не сделать в пасхальный день, почему бы не посвятить Пасхе, и почему бы в этот день не собрать, скажем, людей других диаспор? И, в общем-то, как-то спонтанно возникла эта идея, и мы первый раз в прошлом году провели вот такую вот встречу. И у меня очень давно была идея создать такой молодежный фестиваль на площадке Москвы для того, чтобы собрать греческие коллективы со всей страны, именно молодежные коллективы, которые занимаются самодеятельностью, изучают именно греческие танцы, песни, и дать им возможность вот здесь собраться и показать, что они, в принципе, умеют делать, чему они научились, и сделать вот такое представление для того, чтобы мы видели нашу молодежь, и она имела возможность показать свои какие-то достижения в национальных таких вещах. И, собственно, когда мы стали прорабатывать эту тему, как-то возникла сама собой еще более широкая история, а именно — а почему не собрать и другие православные диаспоры? И мы, в принципе, уже в прошлом году пригласили несколько диаспор, там была грузинская диаспора, сербская диаспора, армянская, и кто проповедует, так сказать, православие, а в этом году мы сделали еще шире. И мне кажется, вот такая дружеская обстановка, она просто сейчас необходима, вы знаете, это превращается вот в такой фестиваль дружбы молодежи, фестиваль дружбы людей разных диаспор. И мы недавно сделали очень такую интересную вещь: мы собрали первый раз такой вечер дружбы народов, и собрали более 15-ти диаспор, причем разных вероисповеданий, и это получился такой замечательный вечер общения, и вдруг вот в этот момент у меня возникла такая мысль: ведь, наверное, самая мощная гарантия и самый мощный фундамент для мира — это дружба народов, и это, наверное, одна из основных идей, которую на сегодняшний день надо просто поднимать, и надо на нее опираться. Я должен сказать о том, что в Советском Союзе все-таки это была достаточно мощная платформа, и я вот, несмотря на то что мы были в ссылке, у нас было очень много национальностей, у нас никогда не возникало вопроса национальности.

А. Пичугин:

— Никогда вы не делили, будучи маленькими, да и не только вы, маленькие, но и ваши взрослые родители, друг друга, что «мы греки, они немцы»?

Х. Тахчиди:

— Абсолютно никаких, причем вот один дом был греческий, другой немецкий, дальше там финский, и мы друг к другу ходили в гости, и одни бабушки смотрели за другими детьми, это такой был... Я не помню школе, чтобы кто-то на этом принципе чего-то как-то разделял людей, даже мыслей таких не было, на самом деле.

А. Пичугин:

— Ну и конечно, атмосферу этого хотелось бы фестивалю передать.

Х. Тахчиди:

— Вот, мне кажется, мы некоторые вещи теряем со временем, а в общем-то, такие вещи, знаковые вещи, их надо сохранять, это фундаментальные вещи человеческих общений. Дружба, она, конечно, не обеспечит все, но это мощная платформа, которая может удерживать мир в согласии, дружбе и в мире, самое главное.

А. Пичугин:

— Что будет представлено на фестивале?

Х. Тахчиди:

— Мы, конечно, выстраиваем все на национальных вещах, это и национальная кухня, и национальная самодеятельность, это рукодельные истории и так далее, там языковое, литературное общение, поэтическое общение, но мы и в прошлом году это начали, и в этом году еще больше добавляем колорита других диаспор, то есть каждая диаспора придет со своей как бы визитной карточкой в виде какого-то выступления национального и покажет свою специфику, особенность, это очень красиво, это национальные костюмы, это лексика национальная, вот вы, например, слышали когда-нибудь ассирийскую речь?

А. Пичугин:

— Да, слышал.

Х. Тахчиди:

— А я услышал ее вот месяц назад впервые и был просто поражен, удивлен, то есть они исполнили песню, танец...

А. Пичугин:

— К сожалению, я, наверное, вряд ли отличу ассирийскую речь на улице, если мне не сказать, что вот это ассирийцы говорят, но она в Москве одно время была достаточно распространенной, потому что ассирийская диаспора была большая.

Х. Тахчиди:

— Да, но я впервые столкнулся, мне было так удивительно, и это такое, в общем-то, ну как бы почти исчезающее.

А. Пичугин:

— А ведь у ассирийцев было свое дело: все советские годы, знаете, вот эти маленькие мастерские башмачные в Москве на углу — это были исключительно ассирийцы всегда, я даже помню.

Х. Тахчиди:

— Ремонт обуви, да?

А. Пичугин:

— Да, вот они держали весь ремонт обуви в Москве, и я даже помню, в Брюсовом переулке, уж не знаю, существует сейчас или нет, была одна из последних их мастерских, там даже что-то национальное висело на стенах, это был не такой закуточек, а это была прямо мастерская, но там целая семья ассирийцев владела, а я заходил даже не потому, что мне ботинок надо было починить, а потому что это было интересно, вот это национальное что-то, очень такое влекущее, чужое, незнакомое, но очень интересное. Ассирийцев не будет, нет?

Х. Тахчиди:

— Должны быть.

А. Пичугин:

— Должны быть? Здорово. Давайте напомним ещё раз, что фестиваль Анастасис, то есть «воскресение», «воскрешение» ...

Х. Тахчиди:

— Да, в воскресенье будет, в 12 часов.

А. Пичугин:

— Ну на Пасху, просто на Пасху.

Х. Тахчиди:

— На Пасху, да, а в два часа начинается официальная часть.

А. Пичугин:

— И ещё раз, очень просто, сейчас многие знают, что «Христос Воскресе-Воистину Воскресе», «Христос Анести-Алифос Анести» — это греческое, как раз вот Анастасис — это Воскресение.

Х. Тахчиди:

— Да, Христос Анести.

А. Пичугин:

— Приходите, это практически центр Москвы, Екатерининский парк.

Х. Тахчиди:

— А вы знаете, вот «многая лета», да?

А. Пичугин:

— Нет.

Х. Тахчиди:

— «Хро́ния пола́», это вот греки всегда, когда происходят какие-то события, день рождения, новый месяц, новый год, всегда говорят друг другу: «Хрония пола» — «Многая лета вам».

А. Пичугин:

— Достаточно просто запомнить адрес: это Екатерининская улица, 27, проще всего, наверное, добраться на метро до станции «Достоевская», это салатовая ветка, вы прямо к парку выходите, ну и есть ещё варианты: на трамвае, там, 50-й трамвай идёт, 7-й трамвай идёт, в зависимости от того, если, может быть, там вы где-то рядом с маршрутами этих трамваев находитесь, но проще всего, наверное, станция «Достоевская» и выход прямо возле западного входа в Екатерининский парк. Приходите, это будет очень здорово, интересно, весело, ну и просто, как правильно Христо Периклович сказал: это во многом как раз то, что нас ведёт к миру, к любви, к взаимопониманию, вот это вот соединение разных диаспор, которые, кстати, живут в Москве много лет, десятилетий, столетий живут в Москве.

Х. Тахчиди:

— Мы вас с удовольствием приглашаем всех, мы вас ждём, и это прямая дорога к Богу, да?

А. Пичугин:

— Да. Христо Тахчиди, председатель Московского общества греков, доктор медицинских наук, академик Российской академии наук, был сегодня с нами здесь, на Светлом радио. Прощаемся, всего доброго, и до скорой встречи, до свидания.

Х. Тахчиди:

— Спасибо, всего доброго.

Все выпуски программы Светлый вечер

Другие программы

Актуальная тема