«Фонд «Жизнь как Чудо». Наталья Дмитриевская, Анастасия Черепанова

Скачать

У нас в гостях были член совета фонда «Жизнь как чудо», сопредседатель Союза православных женщин Наталья Дмитриевская и директор фонда «Жизнь как чудо» Анастасия Черепанова.

Наши гостьи рассказали о том, как появился фонд, помогающий детям и взрослым с заболеваниями печени, и как милосердие связано с верой. Также разговор шел о Союзе православных женщин: о том, каким образом сегодня защищаются традиционные, в том числе, семейные ценности и какова роль женщины и женского служения в Церкви.

Ведущие программы: Тутта Ларсен и пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности Василий Рулинский

Т. Ларсен

— Здравствуйте, друзья, Я Тутта Ларсен...

В. Рулинский

— И я Василий Рулинский, пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности.

Т. Ларсен

— Это проект «Делатели» на Радио ВЕРА.

В. Рулинский

— И у нас сегодня в гостях два замечательных человека. Наталья Дмитриевская, член совета фонда «Жизнь как чудо» и сопредседатель «Союза православных женщин». Здравствуйте, Наталья.

Н. Дмитриевская

— Добрый день.

В. Рулинский

— И Анастасия Черепанова, директор фонда «Жизнь как чудо».

А. Черепанова

— Здравствуйте.

В. Рулинский

— Здравствуйте. Мы сегодня будем говорить о деятельности фонда «Жизнь как чудо». И, наверное, самое главное, о чем хотелось бы рассказать и, наверное, с этого начать, это фигура основателя фонда, Алексея Мошковича. Когда я узнал о нем, когда начал читать, смотреть различные публикации о нем, мне показалось, что вообще жалко, что «Делатели» не появились тогда, когда можно было с самим Алексеем пообщаться, чтобы он мог здесь рассказать о своей деятельности. Потому что действительно человек удивительный, уникальный. И мне кажется, что то, что сейчас есть, то что фонд так активно развивается и помогает огромному количеству людей, в этом, конечно, большая его роль, заслуга. Давайте немножко про него поговорим. Я сразу хочу сказать, что Наталья Дмитриевская — это вдова Алексея Мошковича. Наверное, действительно, Наталья, вам прежде всего хотелось бы дать такое первое слово, хотелось бы попросить вас вспомнить об Алексее именно как основателе фонда. Вы же его знаете много качеств, как это все появилось в нем, это желание помогать? Это было как-то что-то неожиданное для вас или это как-то естественно развивалось из его жизни?

Н. Дмитриевская

— Ну прежде, чем начать говорить об Алексее как о основателе фонда, наверное, нужно сказать о том, какой он был человек. А человек был добрейший. Не было ни одного случая, чтобы к нему кто-то обратился, и он отказал. Он шел к благотворительности долго, начал он помогать фондам другим сначала — это был фонд «Детские сердца» Екатерины Бермант. И вот как-то, знаете, он помогал, помогал, и в какой-то момент, наверное, когда возникла какая-то финансовая стабильность, он подумал о том, что, наверное, можно сделать самому что-то хорошее и что-то большее, помимо того, что можно помогать другим, можно сделать еще и свой проект. И потому что на тот момент, 15 лет назад, благотворительность была совершенно другой. И отношение, к сожалению, к благотворительности было у большинства людей как к каким-то непонятным фондам, которые отмывают деньги. Было такое. И вот вы знаете, это тоже было одним из посылов для того, чтобы создать фонд. Потому что он как честнейший человек, и человек, который воцерковленный был к тому времени, конечно, ему хотелось показать, что благотворительность — это не про обман, это про помощь, в первую очередь помощь детям. Фонд начинался — это был 18-й год, наверное, когда вот пришло такое решение создать что-то свое. Духовник не благословлял.

В. Рулинский

— Да, меня поразила эта история, что он раза три, да, подходил...

Н. Дмитриевская

— Да, несколько раз.

Н. Дмитриевская

— И не получал благословение духовника на создание фонда.

Н. Дмитриевская

— Да, 2009 год, да, я прошу прощения. У меня, знаете, вообще вся моя жизнь, она связана с такими этапами рождения детей. И я вот помню, что вот фонд был как раз создан в момент рождения какого-то ребенка. Ну сейчас я вспомнила, что это был Николай, это был третий наш ребенок.

Т. Ларсен

— А у вас пятеро детей.

Н. Дмитриевская

— Пятеро. То есть вот родился Николай, потом фонд, потом Серафим, потом Ксения. И моя жизнь, она вот до сих пор мы делим ее, вот ну я делю ее вот такими этапами.

Т. Ларсен

— Значит, фонд родился в 2009 году.

Н. Дмитриевская

— В 2009 году, да, я прошу прощения, перепутала рождение детей. И вот тогда, конечно, это было вот желание помогать детям. И показать, что фонд — это честно. Это не только про деньги. И вот те проекты, те мысли, идеи, которые на тот момент у него возникли, как продвигать фонд, как можно организовать сбор, очень многие фонды успели реализовать раньше него. То есть он общался со многими людьми, и мы потом увидели, что и это работает. Ну просто фонд пока только начинал свою деятельность, но вот эти его идеи, которые он озвучивал, и их реализовали другие фонды. И это здорово, что вот его мысль, она шла всегда впереди. Именно это, я думаю, вот эти новаторские его идеи, это не было, он нигде не учился, у нас тогда и не было никаких курсов...

В. Рулинский

— Вы имеете в виду, по благотворительности.

Н. Дмитриевская

— Да, по благотворительности.

В. Рулинский

— Так у него хорошее образование.

Н. Дмитриевская

— Да, у него хорошее образование, он финансист, он понимал, как зарабатывать деньги. Но все-таки фонд — это тоже про деньги, но деньги во благо, не для себя, а для других, то есть там совершенно другая мотивация. И вот те идеи, как заработать деньги, а он ими фонтанировал, он ими жил, и на тот момент он уже, был какой-то период, когда он был без работы, но все равно фонд — это был его ребенок, любимый ребенок. Он, конечно, всех детей любил, и все дети, которые у нас родились, родились в любви, и совершенно это была всегда его инициатива, он очень хотел много детей. Ну пять — вот как минимум, чтобы это была настоящая семья. Но фонд это был любимый ребенок, он этим горел, он этим жил, он всех этим заражал.

Т. Ларсен

— Слушайте, ну вот мы говорим о том, что в те годы, там в начале двухтысячных, десятых даже годах, благотворительность в широком общественном поле воспринималась не очень, как сказать, ну без доверия, да. Но и не так много было людей, которые благотворительностью занимались. Как вообще эта тема в его жизни возникла, да, в жизни вашей семьи? Успешная семья, много детей, ну как бы хорошее финансовое положение. Наверняка у вас была достаточно активная жизнь социальная. Почему в принципе возник вот этот импульс, что обязательно кому-то помогать?

Н. Дмитриевская

— Ну наверное, это связано еще и с приходом к Богу.

Т. Ларсен

— С верой.

Н. Дмитриевская

— Да, у него это было так. То есть нужно помогать. Ну собственно, в чем заключается любовь христианская? В любви к ближнему. Помочь тому, кому хуже, кому плохо, кто сейчас в этом нуждается. А дети, особенно те, которым нужна сложная операция, и когда на это нет у родителей денег — ну мы же не можем смотреть на то, как ребенок умирает. Сердце в любом случае отзывается. И поэтому если у человека есть такая возможность помочь, конечно, он очень хотел. То есть началось-то все с того, что он начал звонить и ходить по знакомым. И вот это ощущение, что тебя сейчас поймут, тебе помогут, дадут денег твои же друзья и знакомые, оно как-то вот первое время работало. Но потом люди немножечко отходили. Для него это было очень непонятно. То есть как, ну мы же все христиане.

Т. Ларсен

— Обеспеченные люди не все хотят делиться.

Н. Дмитриевская

— Не все хотят делиться. Нет, конечно. Конечно, нет. И потом стали возникать проекты: а давайте сделаем забег благотворительный. Эта же история и для людей что-то хорошее сделать, побегать, и детям помочь. И вроде бы как и мероприятие прошло хорошее, полезное, и деньги ребенку собрали, понимаете.

Т. Ларсен

— Ну то есть не просто денег попросить, а что-то предложить еще.

Н. Дмитриевская

— Да, что-то предложить, и причем предложить такое, чтобы было бы и интересно и той стороне, в том числе и компаниям.

В. Рулинский

— А почему именно вот фонд помогает детям вначале, сейчас уже и взрослым с заболеваниями печени? Это на самом деле не самая распространенная, не самая такая проблема на слуху. Да, много там говорят про фонд «Подари жизнь», онкогематология и все такое. Ну а фондов, которые занимаются заболеваниями печени, их на самом деле я, если честно, больше не знаю.

Н. Дмитриевская

— Он один.

В. Рулинский

— Да. Вот почему именно так, это от чего пошла эта история?

Н. Дмитриевская

— Ну вот именно от того, что этой проблемой никто не занимался. А все операции по трансплантации, ну тогда еще они у нас очень мало проводилось. Потому что заболевания печени, они связаны с другими обменными нарушениями. И мы вынуждены были собирать деньги на детей, чтобы отправить их в Бельгию. Потому что во многом у нас еще не было такого опыта, трансплантации детской именно печени.

А. Черепанова

— В тот момент это были первые операции в России. И сейчас, кстати, стоит сказать, вот спустя 15 лет — нашему фонду «Жизнь как чудо» уже 15 лет в этом году исполняется, что как раз все операции такие сейчас делаются в России, нашими врачами. И теперь не надо собирать эти колоссальные суммы денег для того, чтобы ребенка спасти.

Т. Ларсен

— Но тем не менее все равно, насколько я понимаю, вот я смотрела фильм телеканала «Спас» о вашем фонде, и там врач озвучивал сумму, которую государство выделяет на подобные операции — это полтора миллиона рублей.

А. Черепанова

— Ну сейчас уже больше, это старый фильм как раз.

Т. Ларсен

— Тем более. А вы говорите, не такие уж сумасшедшие деньги. И их не хватает, потому что часто бывают осложнения или нужно какое-то дополнительное лечение?

А. Черепанова

— Не совсем так. Имеется в виду, что эти средства выделяет государство. И теперь родители не должны собирать эти средства для того, чтобы оплатить, и фонду не надо в этом участвовать. Мы стараемся выстраивать наши программы таким образом, где мы действительно полезны и в тех вопросах, которые не покрываются за счет государства.

Т. Ларсен

— То есть за эти 15 лет ситуация с трансплантологией печени...

А. Черепанова

— Очень сильно поменялась.

Т. Ларсен

— Как бы во многом легла на плечи государства. И работа фонда тоже как-то трансформировалась, правильно?

А. Черепанова

— Она и лежала на плечах государства. Но в тот момент это были редкие операции, а сейчас эти операции уже на потоке, и всем детям, которым требуется по всей России такие операции, они проводятся совершенно бесплатно для родителей.

В. Рулинский

— Ну а фонд, получается, берет на себя самые сложные случаи или когда нужно...

Т. Ларсен

— Сопровождение.

В. Рулинский

— Сопровождение какое-то, да?

А. Черепанова

— Да. У фонда, знаете, когда мы начинали все выстраивать вместе с Алексеем — вот позвольте, я вспомню такой момент, я в фонде уже 10 лет, и меня пригласил как раз Алексей принять участие, — нас было всего лишь три человека в команде. Сейчас нас 22 человека. На тот момент это были адресные истории и помощь адресным детям. И это было действительно очень важно. А сейчас, спустя вот весь этот этап времени, мы выстраиваем не только адресную помощь. Она конечно же, остается. К примеру, это поддержка семей из дальних регионов для того, чтобы они доехали до Москвы. Да, то есть все лечение бесплатно вроде бы, граждане Российской Федерации, а добраться они не могут. Или, к примеру, какие-то лекарственные препараты, которые не выдаются им в регионе или лекарственное питание. А может быть, нужно сделать для установки точного диагноза какое-то генетическое исследование важное, и это не входит в государственное обеспечение. Мы помогаем адресно таким образом. Но сейчас, наверное, самое важное, то, что делает фонд — это была наша мечта, это системные программы. То есть мы сейчас вкладываем свои ресурсы, свои знания, экспертизу, привлекаем лучших специалистов для того, чтобы развивать диагностику. То есть чтобы не было тех случаев, когда ребенок, допустим, попадает в федеральную больницу, на протяжении там многих месяцев, а иногда и лет, который получал лечение не от того заболевания, просто потому что ему не могли поставить правильно диагноз. Вот с такими случаями мы сейчас работаем активно. Это работа с врачами, с Минздравами, то есть это уже совершенно другая...

В. Рулинский

— Более системная такая история.

А. Черепанова

— Абсолютно.

В. Рулинский

— Это программа «Делатели» на Радио ВЕРА. Мы говорим с Натальей Дмитриевской и Анастасией Черепановой, представителями фонда «Жизнь как чудо». Если у вас есть желание поддержать работу фонда, это можно сделать с помощью СМС, отправив на короткий номер 3434...

А. Черепанова

— Слово «малыш».

В. Рулинский

— Написать слово «малыш», поставить пробел и написать сумму. Например, «малыш 300».

Т. Ларсен

— Я хотела добавить, что когда ты спрашиваешь, почему вы стали заниматься этой темой, мне кажется, здесь я бы, может быть, еще бы отметила, что это очень здорово, что ты можешь реально решить проблему с помощью денег. Потому что бывают ситуации, когда ты можешь поддерживать человека, жизнь в нем, но ты не можешь там отменить синдром Дауна, да. Ну то есть ты можешь как бы приучить общество как-то относиться...

Т. Ларсен

— С пониманием, поддерживать.

В. Рулинский

— По-другому к таким людям, ты можешь этого ребенка развивать, образовывать, но он все равно останется особым ребенком. А здесь на самом деле, вот как я понимаю, многие из ваших пациентов излечиваются полностью.

А. Черепанова

— Не совсем так. Все-таки когда мы говорим о сложных заболеваниях, да, мы работаем в большей степени с детьми. И все, что касается детских заболеваний печени, это очень много генетических заболеваний, орфанных, редких заболеваний, с которыми мы сталкиваемся, и это то, что будет на протяжении всей жизни. Но когда ребенок получает правильную терапию, когда его там вовремя маршрутизировали, когда он у правильных врачей наблюдается, которые знают, что делать с этим, вы на улице никогда в жизни не отличите, это абсолютно такой же, не знаю, работник где-то. Там у нас есть сейчас истории первых наших подопечных, представляете, которые сейчас завели собственные семьи, и одна девушка у нас после трансплантации печени сейчас стала мамой.

Т. Ларсен

— Потрясающе.

А. Черепанова

— Вот это для нас настоящее чудо, когда ты это видишь, мы об этом рассказываем. И в то же время вообще, в принципе, вокруг этой отрасли очень много каких-то домыслов, непонимания у людей. Когда они слышат слово «трансплантация», да, это что-то такое страшное.

В. Рулинский

— Пугающее.

А. Черепанова

— Абсолютно. А сейчас мы показываем эти истории, показываем спасенные эти жизни, и врачи, конечно, наши делают невероятное. Ну то есть когда на них смотришь, это какие-то особые люди.

Т. Ларсен

— Давайте вернемся к началу фонда. Почему духовник не благословлял?

Н. Дмитриевская

— Потому что это очень большая ответственность. Он это понимал и, видимо, испытывал. Знаете, вот три раза на Евангелии, насколько...

Т. Ларсен

— Действительно ли он хочет это взять на себя.

Н. Дмитриевская

— Да, это большая ответственность. Это дети, это жизни, и он это понимал. Поэтому, наверное, давал время подумать.

В. Рулинский

— Ну я так понимаю, что когда Алексей приходил к Богу, это была история тоже очень непростая, и тоже очень ответственно он подошел к этому вопросу. Насколько я помню, там была история про то, что он достаточно долго не то что сомневался, но раздумывал о том, насколько, как-то готовил, может быть, себя к крещению. То есть это не совсем обычная для большинства людей в России, мне кажется, практика, когда человек очень долго идет к этому, готовится. У нас так часто бывало в советские годы, многие после советских лет, в 90-е, толпами шли креститься. Они покрестились и ведут по-прежнему тот же образ жизни. Да, так часто бывало. Здесь была история про какую-то глубину, ощущение, что нужно ответственно подойти, да, я так понимаю?

Н. Дмитриевская

— Да, так и было. Ну он покрестился в 19 лет, как раз, наверное, вот на волне, о которой вы сказали. Но в храм не ходил. То есть я заходила, он говорил: я тебя здесь подожду, мне там не очень хорошо, мне там душно, я там кашляю. А потом был у нас просто в семейной жизни такой момент, когда он... Ну мы были женаты, у нас было двое детей, но он в храм не ходил. И вот был такой момент, когда он мне предложил повенчаться. И он просто, знаете, он был таким человеком, который очень долго к чему-то шел, но если он решал, то это уже было решение до конца. Он его не менял. Это было в отношении веры, это было в отношении женитьбы, это было в отношении духовника. То есть вот долго смотрит, обдумывает, погружается, но если он уже решил что-то, то это навсегда. И здесь такая же история с верой была.

В. Рулинский

— Там как-то поучаствовал храм в Поленово, да, в этой истории?

Н. Дмитриевская

— Храм в Поленово большую, огромную роль в нашей жизни сыграл. Мы туда ездили, там был наш духовник. Мы туда ездили десять лет каждое воскресенье.

Т. Ларсен

— Со всеми детьми?

Н. Дмитриевская

— Со всеми детьми.

В. Рулинский

— Не ближний свет, надо сказать, из Москвы.

Н. Дмитриевская

— Да, это 120 километров в одну сторону и 120 в другую. Мы там растили, там у нас трое детей родились. Мы там повенчались, мы там пели в народном хоре. Мы вместе, и надо сказать, что уже мы туда давно не ездим, но вот эта община, которая все с детьми — то есть у нас у всех много детей, это порядка 20 семей, где от трех до пяти и больше детей. И вот уже дети повырастали, ну не все, конечно, но более-менее, они уже не малыши. И мы все до сих пор дружим, мы все до сих пор общаемся, ходим в храм, поем народным хором в Митрофания Воронежского храме. Это был такой, знаете, большой путь погружения, воцерковления для всех. Когда ты преодолеваешь себя, когда тебе Господь помогает. Потому что ну тоже с малышами, беременной доехать туда и обратно, это тоже большой труд был. Ну вот как-то сейчас я уже думаю: как я вообще это все выжила-то, как? Это же с колясками, с памперсами, с детьми. Зачем, когда есть рядом храм. Нас вот это делание общее очень сблизило....

Т. Ларсен

— Немножко подвиг.

Н. Дмитриевская

— Немножко подвиг. И когда ты через усилие, оно дорогого стоит. Когда ты воцерковляешься, когда читаешь Псалтирь, когда поешь на клиросе, и есть вот это общее дело, оно до сих пор нас действительно сблизило. И я очень рада, что наши дети выросли в этом, в общине, у них есть друзья, и в общем-то, мы и крестники, крестные друг у друга. Вот это такая большая семья, которая очень много дает и детям, и взрослым ресурса.

Т. Ларсен

— А вокруг фонда получилось также сплотить единомышленников? Или все-таки это уже была такая отдельная история?

Н. Дмитриевская

— Ну это отдельная история. Фонд все-таки, знаете, мы не стали его позиционировать конфессионально. Потому что ну дети есть из Таджикистана, из Узбекистана, из Армении, разных национальностей. И дарители тоже разные абсолютно. То есть благотворительность — это сердечное дело, здесь не имеет значения, какой ребенок там, чеченский или русский, важно помочь. Поэтому здесь другая немножечко история. Конечно, у фонда есть друзья, и их очень много и среди православных, и среди мусульман. Здесь объединяющая история — это помощь детям. То есть это тоже ведь в благотворительности случайных людей нет, так же как и в любом служении.

А. Черепанова

— Да, это правда.

В. Рулинский

— Да, простите, вы хотели что-то сказать?

А. Черепанова

— Да, я хотела рассказать, знаете, интересный такой момент, что у фонда было первое название, когда фонд только зарегистрировали в 2009 году, и мне кажется, это тоже очень такой важный, до сих пор для нас это действительно очень важно. Даже когда новые сотрудники приходят, первое, что я прошу их сделать, это как раз посмотреть фильм про Алексея на «Спасе» и посмотреть всю нашу историю. И первое название у фонда было такое длинное: «Семья. Традиции. Милосердие». И вот эти три слова, они для Алексея были не просто словами. Ну то есть вот милосердие для него было не просто вот что-то, такое слово, а он этим жил. То есть он такой действительно был. Вот все, кто с ним лично были знакомы... Вот я пришла в фонд, Алексей меня пригласил. Причем для меня это тоже был такой момент очень тяжелый. Я работала в других организациях...

Т. Ларсен

— Тоже благотворительных?

Н. Дмитриевская

— Да, я ну с 16 своих лет в некоммерческом секторе работаю. И тогда был такой момент, когда я работала в другом совершенно фонде, и у меня такое ощущение, как будто вот выжали, вот...

Т. Ларсен

— Выгорела.

Н. Дмитриевская

— Я не люблю это слово «выгорание», вообще не люблю, не принимаю его. Ну то есть у меня было абсолютное отрицание, то есть казалось, что все, я больше не буду никогда этим заниматься, потому что я больше не могу.

В. Рулинский

— Почему?

А. Черепанова

— Ну это какие-то вот личные были такие истории, в общем, все наложилось. И Алексей мне один раз написал: Настя, вот мне рассказали, что вы вот сейчас нигде не работаете. А он искал директора фонда. Потом второй раз написал. Я говорю: Алексей, я сейчас не готова, что-то я устала и вот это все. Потом третий раз написал, говорит: ну давайте просто встретимся, пообщаемся. Я говорю: ну давайте. И все. Вот одна встреча с Алексеем...

Т. Ларсен

— Он тебя зажег?

А. Черепанова

— Он совершенно иначе смотрел на мир, с огромной добротой. Вот люди самые занятые... Вот мы с ним ходили на встречи вместе первые, да, вот все это время. Какой-то человек там супер, значит, назначает встречу, говорит: у меня там пять минут будет, — он куда-то очень сильно торопится. Это вот было неоднократно. Мы с ним заходим на эту встречу, понимаем, что будет пять минут. Алексей начинает с ним говорить — этот человек отменяет все остальные встречи, и он сидит и общается с Алексеем час-полтора.

В. Рулинский

— А что он говорил, почему, чем заряжал?

А. Черепанова

— Я не знаю. Вот он, с ним хотелось разговаривать. С ним хотелось быть рядом. Он невероятно светлый человек был. И вот для нас, допустим, он сейчас есть. Он абсолютно точно нам каким-то образом помогает. Потому что все вот эти кризисы последних лет, которые были, вот как-то так случается, что именно тогда, когда тебе, ты думаешь, что вот сейчас вот что-то плохо будет, приходит неожиданно какая-то помощь и поддержка.

Т. Ларсен

— Про выгорание очень интересно. Не могла бы ты пояснить, почему ты не любишь это слово?

А. Черепанова

— Мне нравится слово «ответственность».

Т. Ларсен

— Так.

А. Черепанова

— И когда мы берем на себя какую-то ответственность, то мы уже с этим начинаем работать. И можно говорить «усталость». Но это тогда про то, что мы не можем нормально наладить свой рабочий процесс. Если нам надо отдохнуть, то это наша ответственность, значит, мы берем и отдыхаем. Если мы не можем настроить свою работу и доходим до такой точки...

Т. Ларсен

— Опустошенности.

А. Черепанова

— Опустошенности, пустоты, то ну вот...

Т. Ларсен

— То есть это незрелость какая-то.

А. Черепанова

— Наверное, мы что-то не так сделали. Да, то есть мне кажется, вот надо в эту сторону посмотреть. Сейчас про выгорание просто так много все говорят, все выгорают...

В. Рулинский

— Выгорание — это не объективное, с вашей точки зрения это не объективная реальность, это какая-то конструкция, да?

А. Черепанова

— Это оправдание...

Т. Ларсен

— Своей беспомощности.

А. Черепанова

— Нет, не беспомощности, а скорее оправдание...

Т. Ларсен

— Инфантильности.

Н. Дмитриевская

— Неправильно выстроенного подхода к работе.

А. Черепанова

— Неправильно выстроенной работы, да.

Т. Ларсен

— Которая в свою очередь является причиной какой-то незрелости.

Н. Дмитриевская

— То есть понимаете, есть приоритеты.

А. Черепанова

— Может быть, усталость. Может быть да, сейчас на меня все обидятся, наверное.

Т. Ларсен

— Нет, ой, слушайте, в кои-то веки какая-то альтернативная точка зрения. Потому что ну мы здесь говорили про выгорание не раз, например, с сестрами милосердия, да. И они говорят, что если ты со Христом все делаешь, то ты не можешь выгореть. Или Фредерика де Граф. Ну то есть если ты искренне вот делаешь это Христа ради, то Господь посылает тебе такие утешения и столько сил, что ты выгореть не можешь. Это вот ну один из вариантов. Очень интересно услышать что-то вот настолько новое. Для меня это прямо суперновая идея. Но у меня она очень отзывается, потому что тоже я боюсь сейчас кого-нибудь обидеть, но мне тоже иногда кажется, что это такая вот отмазка просто. Типа ну я как бы взял на себя больше, чем могу, потому что я очень горд и хотел подвиг большой совершить. А меня на большой подвиг не хватило, я выгорел. А ну как бы да, а тут надо просто взять на себя ответственность, сказать: я не справился, потому что я замахнулся на большое.

А. Черепанова

— Совершенно.

Т. Ларсен

— Это программа «Делатели» на Радио ВЕРА. Мы сегодня говорим с Натальей Дмитриевской и Анастасией Черепановой, представителями фонда «Жизнь как чудо». Если у вас есть желание поддержать работу фонда, это можно сделать с помощью СМС, отправив его на короткий номер 3434 со словом «малыш», поставить пробел и написать сумму. Например, «малыш 300». И также я хотел бы перед тем, как мы уйдем на короткий перерыв, сделать очень важное объявление. 21 апреля в 15.00 в Москве, в храме преподобного Серафима Саровского в Раеве, начнутся курсы для тех, кто хочет стать волонтером и отправиться помогать нуждающимся в Мариуполь восстанавливать дома для пожилых, инвалидов и всех, кто остался там сейчас без крова. И владыка Пантелеимон приглашает всех, у кого есть желание, записаться по телефону: 8 (800) 70-70-222 и прийти на эти курсы. Это метро «Медведково». 21 апреля в 15.00. Очень просим всех отозваться, кто имеет строительную специальность, кто не имеет. Это очень важно, всех вас ждем. Мы вернемся после короткой паузы.

Т. Ларсен

— Вы слушаете проект «Делатели» на Радио ВЕРА. С вами Тутта Ларсен...

В. Рулинский

— И Василий Рулинский, пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности. У нас в гостях сегодня директор фонда «Жизнь как чудо», Анастасия Черепанова. И Наталья Дмитриевская, член совета фонда «Жизнь как чудо» и сопредседатель «Союза православных женщин». Мы начали говорить в первой части, в конце первой части, о выгорании. И я бы хотел еще добавить такую точку зрения в эту историю, вот немножко продолжая эту дискуссию. Точка зрения такая: если ты думаешь, что ты выгораешь, просто немножко поспи, отдохни, погуляй в парке. Это мой начальник так говорит, владыка Пантелеимон. И я не знаю, я просто вот, может быть, Господь как-то милостив, и просто так вот получилось, сильного выгорания у меня пока не было за время работы — я сколько тружусь уже, 13 лет в Синодальном отделе по благотворительности. Но при этом у меня есть ощущение, что просто так отмахнуться от этой проблемы нельзя, то есть нельзя сказать, что если ты действительно начинаешь что-то такое чувствовать, у тебя нет желания, нет радости, нет вдохновения, то это нормально. И как бы если отдых просто не помогает, это может быть там и фактор депрессии какой-то, и может быть это еще история про то, что вот когда ты начала говорить в первой части программы, что сестры милосердия трудятся, они действительно делают ради Христа. Но ведь и монахи, например, делают ради Христа, но понятие монашеского уныния или какой-то скорби такой беспричинной, которая постигает, например, монаха там в келье, который действительно все делает прямо как надо, это тоже реальность, это тоже происходит. Это не то, что можно отмахнуться просто, сказать: ну это все выдумки.

Т. Ларсен

— Ну вот мне кажется, что Настя очень правильно сказала, что это усталость может быть какая-то. Может быть какое-то в конце концов искушение, если мы как верующие люди к этому относимся. Но действительно выгорание, мне кажется, такое расхожее понятие сейчас, которым, как и депрессией, просто пользуются все по делу и без. Потому что депрессия — это все-таки ну клиническое состояние, это психиатрическое заболевание, которое лечится таблетками. Но депрессией называется любое не хочу и не могу. И мне кажется, что с выгоранием похожая история.

А. Черепанова

— Это как здоровье. Вот у нас сейчас программа выходит в преддверии нашего, можно сказать, практически профессионального праздника. Потому что 19 апреля мы будем праздновать Всемирный день здоровья печени. И для нас это, конечно, такой важный день, мы будем делать большую конференцию медицинскую для специалистов, так как фонд занимается непосредственно именно заболеваниями печени. И вот здесь это как про здоровье, потому что мы, каждый из нас ответственен за наше здоровье. Никто кроме нас не пойдет и не сдаст там, не знаю, анализы какие-нибудь. Если у нас болит зуб, то надо сходить, соответственно, к зубному, проверить и полечить его. То же самое с нашим внутренним душевным состоянием и важно это чувствовать, понимать и вовремя отдыхать.

В. Рулинский

— Я помню одну историю, которую вы как-то рассказывали в одном из интервью, когда только начинали свою деятельность как директор фонда. Вы рассказывали про такой случай, когда вы ехали в такси и не решались сказать таксисту, ответить впрямую на вопрос, чем вы занимаетесь, сказать конкретно, что вы занимаетесь вот тем, что делаете в благотворительном фонде. И насколько я понимаю, это какая-то, может быть, была, как вы это объясняли тогда, в этом интервью, это была такая причина, что просто люди не понимают, нет погружения в эту проблематику. Это вообще не почетно, не круто, не модно заниматься благотворительностью, они просто не поймут. Сегодня вы, когда такие диалоги у вас простраиваются, как реагируете на это, как-то вообще обстановка поменялась?

А. Черепанова

— Я не считаю, что это там не почетно было. Это всегда, на мой взгляд, было почетно. Просто, когда ты об этом говоришь, обычно дальше завязывается очень длинная дискуссия, на которую нужны силы. И пока ты едешь в такси, надо будет это все, собственно, рассказать. Но на данный момент абсолютно точно мы видим значительный скачок развития благотворительности, мы видим вовлечение людей, все больше и больше людей хотя участвовать. Это же не только про деньги, да, и это очень часто даже не про деньги. Потому что фонду можно помогать профессионально, своими навыками, еще это называют пробоно. К примеру, там у нас, как у организации, мы в любом случае всегда находимся в таком режиме экономии денег, потому что в первую очередь мы тратим там на то, что нужно по подопечным по нашим программам. И, к примеру, у нас не всегда есть средства для того, чтобы, не знаю там, на мероприятии оплатить фотографа, к примеру, или ведущего. Вот у нас всегда на наших благотворительных мероприятиях ведущие всегда выступают в качестве наших волонтеров, бесплатно. Залы, которые мы где-то что-то проводим, предоставляются бесплатно. Фотографы к нам приходят, говорят: ребята, вот я фотограф, я умею фотографировать, давайте вот я к вам буду приходить. Да мы с огромной радостью, это для нас действительно колоссальная поддержка. Кто-то приходит, говорит: а я тексты пишу, я корректор.

В. Рулинский

— Отлично, мне кажется, для всех корректоров и фотографов вот сейчас наступил тот самый момент, когда они ждут не дождутся, когда Анастасия скажет, а как, куда, что искать, куда записаться.

Т. Ларсен

— Для всех, кто вообще считает, что ему есть что предложить фонду.

А. Черепанова

— Мы с огромной радостью. Заходите к нам на сайт https://kakchudo.ru/. И еще у нас есть сайт для большей степени родителей и медицинских сотрудников — пропечень.рф. И мы будем очень рады, там везде есть контакты, есть телефоны, есть мои телефоны, электронная почта, все опубликовано. Просто напишите нам, и мы будем очень рады стать вашим другом.

Т. Ларсен

— Расскажите, пожалуйста, как вы взялись за взрослых.

А. Черепанова

— Произошло это само собой, логически, потому что наши дети выросли, неожиданно стало им 18 лет. И мы, конечно, поняли, что мы не можем их оставить. Сейчас действительно очень много организаций, которые занимаются детьми по разным проблематикам и очень мало тех, кто помогает взрослым. И мы просто не смогли их бросить, и мы открыли программу по поддержке взрослых, то есть сейчас туда мы добавляем наших же ребят, которые выросли. Но в будущем, конечно, смотрим, сейчас активное развитие идет, понимаем, что мы будем двигаться в этом направлении в том числе.

Т. Ларсен

— А у взрослых с аналогичными проблемами с государством такие же отношения, как у детей? Или точнее у государства с ними, они поддерживаются?

В. Рулинский

— Обычно же государство больше детей поддерживает. Там со взрослыми такая же история?

А. Черепанова

— Там, знаете, абсолютно все иначе. Почему, потому что если мы говорим про заболевания печени у детей, то в основном это какие-то генетические поломки, какие-то вот такие очень тонкие — первопричина. Нам же важно понять, в чем первопричина. А когда мы говорим о заболеваниях печени у взрослых, то там очень много приобретенных. И, конечно, это тема совершенно другая, ее нужно изучать, нужно привлекать большое количество специалистов. И это наш путь на будущее, но не на данный момент. Потому что все-таки мы опять-таки вот, да, про нашу ответственность, мы сейчас берем то, что мы можем осилить. И мы понимаем, что наш рост, он постепенный, потому что нельзя охватить все сразу.

Т. Ларсен

— Но в планах есть все-таки больше расширить возможности помогать взрослым, да?

А. Черепанова

— Да, вот несколько лет назад мы открыли портал пропечень.рф. Почему я о нем говорю — это прямо русскими буквами можно ввести и туда зайти, — для кого и для чего мы это открыли? В первую очередь для родителей, которые столкнулись с заболеваниями печени у своего ребенка. У нас появилась мечта о том, что, когда родителю говорят о том, что какое-то страшное заболевание, там еще такие названия какие-то совершенно невероятные — там ацидурия, тирозинемия, — то есть ты никогда в жизни этого не слышал...

В. Рулинский

— Ну да, уже устрашающе.

А. Черепанова

— Уже как бы страшно. Если ты эти слова вбиваешь в интернете, то там еще страшные картинки будут, потому что это все выглядит очень страшно. На самом деле мы же знаем этих детей, это наши прекрасные любимые ребята. И нам захотелось предоставить максимально полную информацию по разным заболеваниям печени для этих родителей, не напугав их, а рассказав о том, что вы можете и так сделать, и вот так, а здесь есть такое лечение, есть такие специалисты. То есть там вся информация, она выверена, проверена с ведущими специалистами России, нашими прекрасными врачами из федеральных центров, и не только, и из региональных тоже больниц. И второй отдел большой — это раздел для врачей. И вот для врачей мы сейчас огромный акцент делаем, очень хочется им помочь, потому что это они лечат, в первую очередь это они. Хочется их где-то вдохновить, где-то поддержать. Организовываем стажировки, помогаем приехать на какие-то конференции, для них даем какие-то ресурсы, оборудование в том числе. Вот Наташа очень глубоко знает тему по нашей гипераммониемии...

В. Рулинский

— А теперь для простых людей.

А. Черепанова

— Вы знаете, мы несколько лет назад столкнулись, к нам пришла семья и говорит: вот нам нужно измерять постоянно аммиак...

Т. Ларсен

— В крови.

А. Черепанова

— В крови. И мы такие: что это такое? Оказывается, есть такое проявление, гипераммониемия у детей, и...

Т. Ларсен

— Кетоновые тела.

В. Рулинский

— Это тоже туда же.

Н. Дмитриевская

— Это как сахарный диабет — повышенный сахар, а здесь повышенный аммиак в крови.

А. Черепанова

— Первопричиной очень часто бывают разные наследственные болезни обмена. В общем, мы тоже испугались этого длинного непонятного слова, начали изучать эту тему. Оказалось, что очень часто, есть такое проявление как гипераммониемия, у разных совершенно детей оно проявляется, но мы сконцентрировали все внимание на детях, которые только-только родились, вот этот неонатальный период. И очень часто бывает такая история, если у ребенка есть наследственная болезнь обмена, то есть именно в этих случаях, да, у него может проявиться вот эта вот гипераммониемия, она может привести к самым страшным последствиям. И словить эту гипераммониемию нужно очень быстро, то есть иногда речь идет на часы буквально.

Т. Ларсен

— Вот это да.

А. Черепанова

— И мы выяснили, что у врачей, особенно в регионах, ну на самом деле даже у столичных врачей, нет оборудования, приборов для того, чтобы измерять этот аммиак. Это либо реагенты, если у них есть лаборатория, либо это такой маленький портативный аппарат. И мы с фондом начали закупать эти аппараты в перинатальные центры. Это не очень дорогое оборудование, оно совершенно такое маленькое, как сахар померить, как Наташа сказала. И мы увидели невероятные цифры, потому что вот сейчас, на данный момент, у нас уже 86 больниц оборудовано вот этим аппаратом, и мы следим за выявлением. И понимаете, вот это системный подход, когда мы понимаем, что мы даже не знаем сейчас тех детей, которым мы смогли помочь вместе с благотворителями, которые, естественно, жертвуют на это все деньги и куда мы поставим, мы не знаем этих детей даже. Но мы понимаем, что вот цифры по выявлению, кого-то из них удалось спасти. Для нас это тоже чудо.

В. Рулинский

— Да, действительно это здорово. И мне кажется, оправдывает название «Жизнь как чудо» действительно фонд, мне кажется, замечательное такое название придумали для фонда. Я хотел бы еще немножко больше про вас, Анастасия, про ваш приход в благотворительность поговорить. У вас это было, в одном интервью вы признаетесь, что было это достаточно так вот, с одной стороны, буднично и, как обычно бывает, дети больные, да, вот хочется прийти, что-то сделать для них. А в другой стороны, мне вспоминается эта история — может быть, сейчас вы подробнее про нее расскажете, когда вы пришли, принесли что-то, какую-то то ли там одежду, то ли игрушки какие-то для детского дома какого-то. И, в общем-то, можно было отмахнуться от вас — по-моему, 9 класс были, 16 лет, и пришли так вот нерешительно. А именно тот человек, который вас принял там, какая-то воспитательница или кто это был, сотрудница, она как-то вот проявила такую любовь и заботу о вас, хотя понятно, что там вот то, что вы принесли конкретно, вообще никому особо не нужно. И это вас как-то сподвигло, вы говорите, к благотворительности. Это вот, к слову, о том, что такое нежное и трепетное чувство к человеку, который что-то делает доброе, может быть, так искренне, да, может быть, не отдавая себе отчета в каких-то больших масштабах того, что происходит, это на самом деле важно. И потом человеку может как-то на всю жизнь отложиться. Ну вот я, в связи с этим, хотел и про начало поговорить, но и в целом спросить, насколько вообще благотворительность это всегда должна быть такая история про воздушные шары, и розовое такое представление, и про нежное вхождение, насколько благотворительность это вообще легко — то есть вот про это хотелось немножко с вами поговорить. Что вы на этот счет думаете?

А. Черепанова

— Ну в моей жизни как-то так получилось, что мне очень везет на людей, это правда. И первый вот такой шаг был с Натальей Викторовной — это воспитатель этого невероятного детского дома. Потом была невероятная Джамиля Алиева, это учредитель благотворительного фонда «Настенька», который вы тоже знаете, он находится, находился в отделении детской онкологии гематологии. Я там волонтерила какое-то время, потом там же и работала, собственно говоря, прямо в отделении. Эти невероятные врачи, мамы. Потом была еще серия проектов. И вот в момент кризиса был Алексей, и это, конечно, такой тоже для меня был очень важный переломный момент. Вот 10 лет я уже здесь. Мне кажется, что благотворительность — это тоже про определенную ответственность. Конечно же, участвовать в ней могут все совершенно, но это должно быть абсолютно точно добровольно и в том масштабе, в том объеме, в котором человек готов это сделать. Не надо пытаться там... Вот мне когда говорят там: ой, ты такая молодец, ты занимаешься благотворительностью. Да как бы нет, не то что я там какая-то супермолодец, какая-то там я хорошая. Нет, это моя работа, которая мне безумно нравится, потому что это огромное количество людей. И причем в благотворительности с моей стороны, со стороны как бы директора фонда, мне везет вдвойне, потому что я встречаю и вижу в людей в момент их самого прекрасного проявления — они приходят в фонд, когда они хотят помочь кому-то. То есть представляете, то есть они в жизни могут быть там, делать разные какие-то вещи, но я-то вижу их именно в это прекрасное их проявление. Поэтому мой мир в большей степени состоит из...

Т. Ларсен

— Из позитивных моментов.

А. Черепанова

— Из очень хороших, да, позитивных моментов. Но это не исключает, абсолютно всю другую сторону. И профессиональная благотворительность, она дает невероятной широты взгляд на вообще весь этот мир, там отсутствие каких-то иллюзий. Потому что мы можем в один день там я общаюсь с мамой из какого-нибудь далекого села Иркутской области, у которой там, не знаю, еды нет, да, и она находится в состоянии, когда надо там ребенка спасать, и вот мы можем что-то здесь сделать в ручном прямо, да, управлении. А вечером мы пойдем на какой-то, не знаю там, благотворительный бал, прием, и там везде будут красивые, с бокалами ходить.

В. Рулинский

— И канапе кушать.

Т. Ларсен

— Устриц.

А. Черепанова

— Да. И вот как это все уместить.

В. Рулинский

— Да.

В. Рулинский

— Это программа «Делатели» на Радио ВЕРА. Мы говорим с представителями фонда «Жизнь как чудо», Натальей Дмитриевской и Анастасией Черепановой. Если у вас есть желание поддержать работу фонда, это можно сделать с помощью СМС, отправив на короткий номер 3434 слово «малыш», написать пробел и поставить сумму. Например, «малыш 300» или «малыш 500».

Т. Ларсен

— Наташа, у вас есть еще одно послушание, помимо фонда «Жизнь как чудо», вы возглавляете «Союз православных женщин». А как так получилось, что вы встали во главе такой прекрасной организации, и имея пятерых детей и шестым ребенком фонд? Мне кажется, вам и так было чем заняться.

Н. Дмитриевская

— Пути Господни неисповедимы. Для меня это самой было, вы знаете, как снег на голову. Ну слава Богу, что за шестого ребенка я абсолютно спокойна, потому что там есть Настя, и я точно знаю, что там все будет хорошо. А «Союз православных женщин» — это вот уже практически четыре года, это мои близкие друзья. Я не знаю, но это действительно по Божией воле. Позвонили и сказали: Наташа, ты бы не хотела поработать, послужить? Я говорю: слушайте, у меня есть служение — у меня пятеро, и мне хватает с головой. Он говорит: ты понимаешь, это сейчас очень важно. И вы знаете, я очень благодарна тому, что и духовник благословил, и мне эту работу предложили, потому что я работаю в коллективе единомышленников, мы делаем то, что нужно и важно для Церкви. На самом деле «Союзу православных женщин» уже 105 лет.

Т. Ларсен

— Да что вы.

Н. Дмитриевская

— Он был создан в 1918 году.

В. Рулинский

— При патриархе Тихоне.

Н. Дмитриевская

— При патриархе Тихоне, да, но просуществовала организация два года, потому что репрессии начались. А возглавляла его фрейлина императрицы Александры Федоровны. То есть это организация с большой историей, и если посмотреть, чем они занимались и какие у них были цели и задачи в 1918 году, и посмотреть то, что мы делаем сейчас — мы делаем все то же самое. То есть объединение разрозненных приходов — это было тогда цель, мы объединяем организации. Помощь тюрьмам, заключенным, помощь женщинам, детям, понимаете, вот это женское служение, оно вот на протяжении уже ста лет продолжается. Ну был период, конечно, когда не было организации, она вот активно возродилась в 2010 году. И вот Настя сказала о том, что раньше изначально фонд мы назвали «Семья. Традиции. Милосердие». Долго рождалось это название, потом возник проект «Жизнь как чудо» и фонд переименовали. Но я, имея в сердце это название, в прошлом году мы запустили новый проект международный «Семья и мир», и в рамках этого проекта мы проводим конференции, круглые столы, а мы и в исламских государствах работаем — «Семья Традиции. Милосердие».

В. Рулинский

— Какое интересное такое сочетание.

Н. Дмитриевская

— Потому что это именно то, что нас объединяет. Вот эту семейную, просемейную общественность. Мы все говорим, нужно с мусульманами говорить на одном языке, но это язык семьи.

Т. Ларсен

— Конечно.

Н. Дмитриевская

— И милосердие, и традиции — это то, что нас объединяет со всем миром. Это наши базисные традиционные духовно-нравственные ценности. Поэтому это название, это вот это вот мировоззрение, оно вот перешло просто, оно осталось.

Т. Ларсен

— Но вы говорите о том, что это объединяет нас со всем миром. Но ведь этот так называемый цивилизованный мир сейчас как раз максимально отползает от темы семьи...

Н. Дмитриевская

— Конечно.

Т. Ларсен

— Назад пятками просто.

Н. Дмитриевская

— И вот в противовес тому, что вот эта либеральная идеология, мы должны объединяться на базе традиционных ценностей. Не догонять их, не бежать за ними, а мы говорим про семью, что семья — это важно.

Т. Ларсен

— Как об этом говорить, чтобы тебя не просто услышали, но и за тобой последовали?

Н. Дмитриевская

— Примером своим в первую очередь. Это тоже очень важно. Потому что все равно люди смотрят, а у вас сколько детей, спрашивают. А, пять, ну ладно, к вам вопросов нет. То есть я свою задачу...

Т. Ларсен

— Отвечаете за свои слова.

Н. Дмитриевская

— Хотелось бы, чтобы у нас и в правительстве, и во всех законодательных органах были одним из критериев была семья и дети.

В. Рулинский

— Критерий такой: пять детей — ну тогда хорошо, министром можно.

Т. Ларсен

— А что, омбудсменом можно детским тоже.

Н. Дмитриевская

— Ну как можно спасти ситуацию? Только воспитанием. Ну это самое главное.

Т. Ларсен

— Ну да, но такая огромная тема. Потому что ведь весь мир, все медиа и соцсети, и все нашим детям транслирует обратное: что самое классное — это ты один, ты, все зависит только от тебя и весь мир вращается вокруг тебя и твоих хотелок.

Н. Дмитриевская

— Слава Богу, что сейчас в позапрошлом году президент подписал 809-й указ — Об основах государственной политики по защите традиционных духовно-нравственных ценностей. И там эти ценности обозначены и, в принципе, это и есть наша идеология. Нельзя говорить про это, но в этом указе прописана семья, созидательный труд, традиции, милосердие, патриотическое воспитание — то есть это, та основа, на которую мы можем уже опираться и идти и в школы, и менять нашу систему образования и воспитания в первую очередь. Потому что от того, как мы воспитаем наших детей, такое мы будущие и получим. Захотят они семьи создавать или нет. Или мы будем успешную личность растить, или мы будем человека растить для страны, где важны традиции и важна семья. Вот скорее «Союз православных женщин» про это — про просветительскую работу и про защиту традиционных ценностей. И вот то женское служение, про которое сказано в Евангелии: голодного накормить, жаждущего напоить, понимаете, тюрьме навестить — это вот все, к чему меня, слава Богу, через каких-то людей, ну я их знаю, прекрасные люди все очень, православные, вот мне такое послушание Господь послал, за что я очень благодарна.

В. Рулинский

— В этой теме женского служения на самом деле много ведется споров, в том числе и в нашей стране. И я так понимаю, что это очень такая опасная тема, потому что как только ты вступаешь на эту скользкую дорожку, сразу же и с одной стороны, и с другой стороны может прилететь, причем сильно так люди ожесточены. Потому что мне кажется, что вот здесь, вот в теме женского служения, проявляются разные такие желания разных людей, и не буду сейчас озвучивать, может быть, все то, что сейчас говорится про это. Ну при этом вот в «Союзе православных женщин» есть понимание какое-то. Одна из таких идей, если возвращаться к столетней давности, когда, собственно, до революции она, эта идея, витала в воздухе активно так вот, в Церкви в том числе присутствовала, это возвращение чина диаконис, который в свое время Елизавета Федоровна Романова, да, основательница Марфо-Мариинской обители, пыталась возродить, подавала документы соответствующе в Синод. Тогда ее предложение не было поддержано Синодом. У вас, вот вы сейчас говорите про служение милосердия, служение больным в больницах, нищим, голодным, заключенным, эта мысль сейчас отзывается вам, близко было бы какое-то возрождении чина диаконис в современной Церкви? Либо вы вообще про это не думаете сейчас?

Н. Дмитриевская

— Нет, мы про это не думаем. Вы знаете, есть много дел, где мы можем пригодиться. Но я считаю, что есть дело для мужчин и не нужно туда лезть. Мы должны быть рядом с мужчинами, помогать им, но ни в коем случае не заменять их ни на каком их посту, ни в каком их послушании, ни в каком качестве этого делать категорически нельзя. Вот в этом и отличается, понимаете, женское служение православной женщины от женщины, которая хочет сделать карьеру, которая хочет быть успешной. Конечно, православная женщина может совершенно в любой области себя реализовывать. Мы не про то, чтобы она сидела дома, закрытая, и занималась только семьей, нет. Но все-таки в приоритете у православной женщины должна быть семья и дети. А в общем, где она может себя реализовать, это совершенно сейчас все возможности есть у женщин и права тоже. И сто лет назад их было гораздо меньше, если мы посмотрим — женщины не могли голосовать, не могли работать, сейчас все есть, все открыто. Но однако семьи все равно распадаются, понимаете. Поэтому важно выстроить систему приоритетов. Вот семья и работа, это что главное для меня? Для меня главное семья. И я стараюсь, я не знаю, насколько это получается у меня, наверное, поживем увидим, все-таки основным моим приоритетом являются мои дети. Потому что больше никого кроме меня у них нет. И в то же время здесь тоже не оставишь, если я что-то могу сделать со своей социальной энергией, позитивной, что-то к лучшему поменять, то я и здесь готова послужить. Если меня куда-нибудь в другое место Господь поставит, я постараюсь и там реализовать то, что угодно Господу и то, что полезно нам, Церкви.

Т. Ларсен

— А дети как-то участвуют в работе фонда?

Н. Дмитриевская

— Вы знаете, ну это же дело добровольное. Не могу сказать, что они участвуют в жизни фонда. Они всегда спрашивают, если есть какие-то мастер-классы, где-то нужна их помощь, то они отзываются. Но здесь важно все-таки, как сердце отзывается. Может быть, еще рано, может быть, им еще не пришло еще время. Они еще смотрят и наблюдают. Наблюдают за мной, за фондом, как все получается или не получается. Я на них не давлю, я хочу, чтобы они сами делали выбор.

А. Черепанова

— Алексей очень интересно говорил, что свою благотворительность нельзя передать, как и свою веру.

Н. Дмитриевская

— Так же как веру.

А. Черепанова

— Вот он такую фразу говорил. Это очень действительно интересно.

Н. Дмитриевская

— Ну я уверена в том, что дети смотрят не на слова наши, не на то, что мы говорим, а на то, что мы делаем. Для них важны дела. Если наши слова совпадают с делами, в определенный момент это сработает. И они, я по старшим детям вижу, да, то есть был период, когда мы их возили в храм, когда мы их водили к причастию. Потом был период, когда они сами осмысляли, то есть потому что встреча с Богом, она у каждого лично человека своя. Нельзя свою веру дать. Мы, как родители, можем им путь показать в храм, показать, что там есть и что перед тобой открывается. Но веру свою мы им не можем передать. Поэтому был период, когда они ушли, какое-то время осмысливали. Особенно после того, как не стало Алексея, у старших детей был период: как же так, где же ваш Бог, почему Он такое допустил.

В. Рулинский

— Сейчас изменилось?

Н. Дмитриевская

— Сейчас да, изменилось, потому что они все равно остались верующими людьми. И сейчас то, что они ходят в храм, это уже их выбор личный. Я наблюдаю со стороны и очень этому радуюсь. Сейчас период за средними детьми, скажем так.

Т. Ларсен

— Ну получается тогда, что в концепции Алексея и благотворительность — это тоже очень личное и индивидуальное, у каждого в нее свой путь.

А. Черепанова

— Да.

Т. Ларсен

— Что не отменяет возможности помочь фонду «Жизнь как чудо».

В. Рулинский

— Да, и помочь, кстати, очень легко — это можно сделать с помощью СМС, отправив на короткий номер 3434 слово «малыш», поставить пробел и написать сумму. Например, «малыш 300» или «малыш 500». И мне кажется то, что Алексей заряжал вот этой энергией и собственным примером, как сказала Наталья, это история очень важная. Потому что, может быть, ты не можешь волю человека изменить, действительно воля нам дана свободная. Но ты можешь просто жить так, как чтобы хотелось тоже вместе с тобой помогать, вместе с тобой служить другим, вместе с тобой верить в Бога. Но это действительно вопрос личного предстояния, личного какого-то опыта. И я хотел бы поблагодарить вас за то, что вы сегодня пришли и были с нами, сегодня были в эфире. Мне кажется, что вообще история Алексея Мошковича и история, и не только история, действительность фонда «Жизнь как чудо», большие планы этого фонда, это очень хорошая история. Я надеюсь, что у фонда будет много впереди замечательных результатов деятельности. И еще хотел бы, завершая нашу программу, сказать о том, что 21 апреля в 15.00 в храме в Москве, Серафима Саровского в Раеве, будет начало курсов для всех, кто хочет стать волонтером и отправиться помогать нуждающимся в Мариуполь восстанавливать дома пожилых, инвалидов. Уже 200 домов Синодальный отдел по благотворительности таким образом восстановил, но еще очень много домов нуждаются в помощи, много людей, и мы всех ждем. Ввладыка Пантелеимон откроет эти курсы в храме Серафима Саровского в Раеве, метро «Медведково». Записаться на эти курсы можно по телефону: 8 (800) 70-70-222. И даже не обязательно иметь строительную специальность. Очень всех ждем. Еще раз повторю телефон: 8 (800) 70-70-222. 21 апреля в 15.00. Еще раз благодарю вас, дорогие друзья, за то, что вы были сегодня с нами. Мне кажется, это был замечательный эфир, и здорово, что есть такие хорошие люди, которые делают такие хорошие дела.

Т. Ларсен

— Да, и замечательный фонд «Жизнь как чудо» всегда ждет новых друзей.

А. Черепанова

— Спасибо вам большое.

Т. Ларсен

— И давай еще раз напомним, как называется портал, посвященный заболеваниям печени.

А. Черепанова

— У нас есть портал, мы всех приглашаем на него, портал пропечень.рф. Можно прямо русскими буквами.

Т. Ларсен

— Спасибо. Не болейте.

В. Рулинский

— С Богом. До свидания.