«Подворье "Благодать"». Иеромонах Мелитон (Присада)

Гостем программы «Делатели» был руководитель подворья «Благодать» при храме прп. Сергия Радонежского в Ивановской области иеромонах Мелитон (Присада). Наш гость рассказал о своем удивительном пути к вере, об опыте общения со старцами — протоиереем Николаем Гурьяновым и архимандритом Кириллом (Павловым), о том, как стал монахом и одновременно «многодетным отцом», а также о том, как в его жизни появилось непростое и важное для него служение — опека над детьми-сиротами с ограниченными возможностями здоровья.

Ведущий программы: пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности Василий Рулинский

---

Т. Ларсен

— Здравствуйте, друзья! Это «Делатели». Я Тутта Ларсен.

В. Рулинский

— И я Василий Рулинский, пресс-секретарь синодального отдела по благотворительности. Поздравляем вас со Светлым Христовым Воскресением. Христос Воскресе!

Т. Ларсен

— Воистину Воскресе!

В. Рулинский

— У нас в гостях сегодня иеромонах Мелитон Присада, руководитель, настоятель подворья «„Благодать“» в Ивановской области. Здравствуйте, батюшка!

О. Мелитон

— Добрый день! Христос Воскресе!

В. Рулинский

— Воистину Воскресе! Батюшка, мы давно хотели с вами пообщаться в нашей программе, потому что вы настоящий делатель, причём с многолетним стажем. И начинали это всё делание ещё когда курировали детский дом для слепоглухих в Сергиевом Посаде. А потом, так Господь распорядился, что вы стали опекать всех нищих, сирых, обездоленных в Ивановской области.

Ну, может, не всех, но в Кинешемском районе Ивановской области, мне кажется, очень многих. Вот вы, получается, в Кинешемской епархии трудитесь и тоже, можно сказать, стали таким отцом для большого количества тех людей, которые нуждаются в опеке, в заботе. Это редкое такое явление, когда церковь, ну, может быть, сейчас уже не такое редкое, когда церковь для, можно сказать, группы поселков, населенных пунктов — единственное пристанище, фактически во всех нуждах. И у вас, мне кажется, вот так и было, когда я к вам приезжал как-то в один из... Ну, это было, по-моему, когда-то лет пять назад, последний раз мы приезжали к вам. У меня было такое ощущение, что отец Мелитон — это тот человек, к которому просто все хотят как-то прильнуть, обратиться за помощью. Это действительно прям такая основная функция, что ли церкви сейчас. Не просто даже духовную такую поддержку давать, но и просто человеческое утешение какое-то. Батюшка, вот с этого хочется начать. Как сейчас дела в подворье «„Благодать“»? Сколько у вас там подопечных, и как вообще жизнь построена? Расскажите, что это такое вообще.

О. Мелитон

— Что такое подворье «„Благодать“»? Подворье «Благодать» — это такое, наверное, пересечение координат пространства, времени, судеб. Такой Ноев ковчег. Можно разных найти каких-то аналогий. Место, где ими же веси судьбами десятки, может быть, уже сотни людей на протяжении какого-то времени оказались сами неведомо для себя рядом друг с другом, а я рядом с ними. Почему «Благодать»? Потому что сама природа, красота, простор вызывают невольно у любого человека, смотрящего вдаль, наблюдающего то, какие картины Господь рисует вот на этом небосводе днём и ночью, конечно, вызывает такое вот слово восторга, восхищения,

говорят: «Какая благодать». Поэтому «Благодать», потому что это такое место. Почему подворье? Потому что, когда мы привозили в это место детей из разных детских домов, в приоритете, конечно, это был детский дом слепоглухих Сергиево-Посадский. Это было место такого семейного, уютного какого-то пребывания детей, у которых своей семьи нет. Дети были сироты, и поэтому я их привозил в то место, где были мои родители. Там, где в деревне дети могли бы почувствовать какое-то семейное тепло, где они могли подышать вот этим свежим воздухом, погладить кошку, попросить собаку: «Дай лапу», покататься на лошади.

Вот это то, что называем мы контактным зоопарком с козами, овечками, барашками, коровами. Всей вот этой живностью, которая открывалась для детей именно в деревне, мы ее им открывали. Мы открывали двери родительского дома впоследствии, когда дом уже не смог вмещать всех желающих, кого мы привозили, а мы привозили абсолютно на все каникулы: летние, зимние, осенние, весенние — каникулы всех детей. Просто сменить обстановку, побыть вместе. Любая поездка, она сплачивает как-то.

Т. Ларсен

— А это дети были из какого региона?

О. Мелитон

— Дети, в основном, это были дети Сергиево-Посадского детского дома слепоглухих. Но были и другие детские дома. Но, опять-таки, приоритетным был, конечно, детский дом слепоглухих и дети из этого детского дома. И вот, когда места уже не хватало в родительском доме, мы приобрели рядом на хуторе просто сарай. Простой сарай на хуторе.

И вот в этот сарай на хуторе приехала матушка Параскева, которая тогда еще была просто Ольгой, такая женщина, которая спросила у меня один вопрос. Батюшка, а чем вам помочь? И вот стоило задать этот вопрос, и теперь она сама на него отвечает 15 лет подряд уже. То есть вот она просто приехала в этот детский дом слепоглухих, задала мне этот вопрос, я ей на него ответил как-то, вот, и видимо вот этот диалог у нас продолжается до сих пор. Теперь уже мы друг другу отвечаем, и она теперь не только знает, она, как говорится, на своём горбу несёт весь этот груз, который взвалился на неё после этой встречи. Она приехала в детский дом слепоглухонемых, спросила меня о помощи. Потом в одной из поездок на Волгу поехала вместе с нами и попросила нас остаться там на недельку, на две, просто вот как-то так, навести порядок.

И получилось так, что вот она осталась там навсегда. Вот теперь там и красота, и порядок, и настоящая «Благодать». То есть вот когда в ту красоту первозданную, которую создает Господь, Он поселяет Адама и Еву, и говорит, вот плодитесь и размножайтесь. Вот у нас некое такое монашеское исполнение было вот этой заповеди.

То есть Господь посылал для преумножения тех, кого бросили родители. То есть, те, кого родители родили, но те, кто оказались ненужными никому. И первыми такими насельниками это были и выпускники детских домов, это и слепоглухие, и глухие, и слепые, все, вот, как говорится, особенные люди всех сортов. Вот, и вот она в этом сарае, из этого сарая, там, складывали печки на санках, зимой, летом на тачках возили за километр чуть ли не воду из колодца. И постепенно облагораживали то, что сейчас вот мы когда приезжаем, видим уже как настоящее подворье. Раньше это просто было подворье, как некий такой скит от монастыря. То есть был Сергиево-Посадский храм слепоглухих, Храм Явления Божьей Матери, который построили в Сергиевом Посаде. А это был такой скиток, дальний скиток на берегу Волги. И потом этот дальний скиток стал таким настоящим подворьем в прямом смысле слова, где появились и дети, и животинка какая-то, и лошади, и коровы, и овцы, и овечки, барашки, козочки, и пчелки. Все, что может быть в деревне, все появилось.

Т. Ларсен

— Вы сказали о красоте Божьего мира, но человек, который слушает нас, может задаться вопросом, а как вообще донести эту красоту Божьего мира ребенку, у которого главные органы восприятия красоты закрыты? Слепой и глухой человек, как он может постичь красоту этого мира и как вообще в вашей жизни произошла встреча с этим вот, с этой частью жизни с красотой или с теми, кто не видит этой красоты не видит этой красоты?

О. Мелитон

— Знаменательная встреча была с теми, кто не видит этой красоты тоже, наверное, вот первая встреча с мальчиком шестилетним в детском доме слепоглухих — это Владислав, который так вот столкнулся внезапно со мной, когда я был в домовом храме Преподобного Сергия, привели группу детей маленьких на то ли службу, то ли какая-то встречу с батюшкой, не помню, вот некая. Вот он так наткнулся на меня, и вот это тоже такое внезапное столкновение двух судеб столкнуло нас навсегда. Вот, и теперь мы продолжаем общаться вместе вот уже, ему сейчас уже 26 лет, то есть уже 20 лет вот это две встречи, две судьбы вот так столкнулись друг с другом, и он мне открывает красоту Божьего мира, которую я не замечаю, хотя думаю, что вижу, а я ему открываю тот мир, в котором я живу, которым... То есть это такая огромная творческая площадка, которая не ограничивается домом, в котором я живу. То есть это какие-то друзья, какие-то знакомые батюшки или просто миряне, которые приглашают нас в гости, и мы ездим вместе с ним. Мы вместе с ним познаем, так скажем, мир через людей. Вот если, говорят, у слепых глаза на кончиках пальцев, так вот этими кончиками пальцев являются другие люди, которые рассказывают ему об этом мире. То есть даже апостолам говорили, что там «идите и проповедуйте». То есть вот эта некая вера от слышания и доверие, раз взрослый так восхищается тем, что его окружает, и это слушает ребенок, он входит в состояние этого резонанса, восторга, и потом начинает не только слышать, но и щупать то, что можно пощупать, испытывать, наверное, вот эту силу ветра, там, где ветер дует, запах цветов, где он есть. Вот это ощущение простора, пространства, форм, впечатлений людей, то есть на самом деле вот еще одна из встреч с таким удивительным человеком — это Александр Суворов, слепоглухой, кандидат психологических наук, который, представьте себе, не видя и не слыша этого мира, рассказывал другим о красоте этого мира. Это парадокс, но это факт. Вот общение, да, вот с этим Александром Суворовым, слепоглухим, мы с ним просто поехали на море. Вот взяли детей, слепых, глухих, и Александр, и поехали на море. И мы смотрели, как он, как скажем, каждой клеточкой воспринимает и впитывает в себя весь этот окружающий мир. И мы понимали, что мы-то многого не замечаем.

В. Рулинский

— Это программа «Делатели на Радио ВЕРА, мы говорим сегодня с иеромонахом Мелитоном Присада, настоятелем, руководителем подворья «Благодать» в Ивановской области. Меня зовут Василий Рулинский.

Т. Ларсен

— Я Тутта Ларсен.

В. Рулинский

— Отец Мелитон, мы немножко начали говорить про подворье «Благодать» и про помощь слепоглухим людям. Мне кажется, что стоит еще сделать шаг назад. Вы пришли к вере не самым простым способом, и, насколько я помню, у вас было увлечение психологией и даже дефектологией. Как-то решили заняться специально этим направлением, будучи, я так понимаю, ещё в Беларуси, откуда вы родом, да? Расскажите, как вы пришли к осознанию, что нужно двигаться в эту сторону, очень необычную сторону, мягко скажем.

О. Мелитон

— Всё очень просто. Это было не увлечение психологией и дефектологией, это было обучение в Брестском университете этой науке. Желание, наверное, узнать что-то о человеке больше, чем то, что мы видим глазами, кроме физики, еще психо, что же эта душа такая? Что она из себя представляет? В этом помогла, открыла мне эту дверь в храм, в церковь, в этот мир моя школьная учительница по французскому языку. Она положила мне на школьную парту книжку Серафима Роуза «Православие и религия будущего». И вот с этой книги, от Серафима Роуза, у меня началось познание вот этого мира святых отцов, мира учителей церкви. И интересно так, что это были последние годы мои учебы в школе и занятия спортом. Моя школьная жизнь, она параллельно шла со спортивной жизнью. И были какие-то мысли, конечно, после учебы в школе идти учиться на спортфак.

В. Рулинский

— А какой вид спорта?

О. Мелитон

— Акробатика, спортивная акробатика. Я вот с самого детства посвятил этому спорту всю свою жизнь. Потом, это было уже после спортивной школы, такая, так скажем, не то что работа, а занятие в цирке, вот так же. Вот это были гастроли, вот мы много ездили, путешествовали, вот. И вот поэтому, наверное, путешествия по миру, встречи с разными людьми, они заставляли задуматься о том, о чём я сам не...

То есть мне встретились хорошие проводники. Вот, первым проводником была школьная учительница, потом это был мой тренер, который говорил о каких-то вещах, о которых я не понимал вообще, там, о дух, душа, вот ещё. Потом один из знакомых в спортзале мне просто... А ты, говорит, почему без крестика ходишь? Я даже никогда в жизни не думал, зачем он нужен. А ты, говорит, «Отче наш» знаешь? Я говорю: что это такое? Он мне на бумажке написал молитву «Отче наш» в спортзале. Тренер, который там, ты, говорится, упражняешь тело, а он тебе говорит, ты, говорит, вообще о душе когда-нибудь думал? То есть это вот такие какие-то поразительные встречи были. И потом, естественно, какие-то поездки мои в паломнические. Первая встреча в Киево-Печерской Лавре. Архимандрит Иосиф сейчас звонарь Киево-Печерской Лавры. Тоже видя такого спортивного парня в шортах и в майке, который ходит по Лавре, что-то рассматривает. Вот он мне посмотрел, что я там за книги выбираю, уже там меня переодел чтобы я благопристойный вид имел, поводил по Лавре, открыл для меня уже как человек этот мир, не просто книги там как человек. Вот такие встречи были. Потом женщина одна, инвалид на коляске, которая пригласила меня посопровождать её в Троице-Сергиеву Лавру, Дивеево, Валаам. Вот, она на коляске убогая, а я вроде бы уже после школы всё-таки пошёл учиться на психолога-дефектолога, и это моя специальность, и тут вдруг вот какие-то такие сирые, сирая, убогая, а я обхожу её стороной, потому что как-то неприятно, вроде брезгливо, так думаю, что с ней делать, с какой стороны к ней подойти. А она была вот моим тем первым человеком, которого я уже не просто увидел, а которого взял на руки. Я помню, когда мы подъехали в Киев, тоже после долгих поездок, там, недельной поездки, и мы приехали рано утром к монастырю, а он закрыт. И мне пришлось ее просто держать на руках, пока она просто... Я, говорит, не могу, у меня уже все тело затекло, она колясочница, она сама руками и ногами не двигает. Я взял на руки и думал, хорошо, сейчас подожду. И вот этот час или два ожидания, когда у меня у самого так всё затекло, занемело, я думаю, Боже мой, она же так всю жизнь живёт, она так всю жизнь живёт. То есть вот это было ещё некое такое знакомство вот с этими людьми, и она мне открыла вот этот паломнический мир, и мы много куда с ней путешествовали вместе, паломничали. И она говорит, вот, если ты куда-то едешь, а у тебя убогого с собой рядом нет, а Господь говорит, вот, ну, так это, не будет так рядом. То есть вот это слово убогость, да, то, что ты у Бога, ты с Ним рядом, что Бог призирает. Она как-то вот со своим богословием таким меня вот раскладывала, такого молодого парня, который учился на факультете психологии, на лопатки в раз. Вот. И она открыла для меня этот мир, как говорится, на своей шкуре. То есть я понял, что это совершенно другие люди, другой мир, и они по-другому его воспринимают. И вот то, что мы сейчас говорим, например, надо везде создать доступную безбарьерную среду, как это сделать. И мы понимаем, что зачастую те пандусы, настилы, которые сделаны, если ты сам сядешь на коляску, ты по ним не поднимешься и не спустишься. Так вот как создать среду? Просто начать дружить с этими людьми, сделать их своим другом, там членом своей семьи, вот постепенно я как бы форсирую многие, может быть, года, этапы жизни, вот то что мне в спортзале просто молитву «Отче наш» написал простой там тренер, там Олег вот его звали, потом те же самые слова мне сказал отец Николай на острове Залит, когда я уже после...

В. Рулинский

— Гурьянов.

О. Мелитон

— Да, отец Николай Гурьянов, когда после института уже, отслужив в армии, вот, была... Вот так же мы поехали вот с этой нашей матушкой, Ульяния так ее звали, она жила на хуторе, который был на границе России, Украины и Белоруссии, такое село Кушары, и вот мы туда вот ездили. Вот она меня так же взяла с собой, то есть не я ее брал с собой, а она меня брала с собой в эти поездки. Вот мы, побывавшие у отца Николая Гурьянова, я услышал те же самые слова: надо думать о душе. И они стали таким первым шагом к поступлению в семинарию. То есть вначале это была учеба в институте, психология, дефектология, где, так скажем, как ступени у ракеты отходили все вот эти восточные учения, какие-то оккультные, магические. Вот все вот... То есть это учеба в школу у меня была. 91-й год окончания учебы в школе.

Т. Ларсен

— У меня то же самое.

О. Мелитон

— Всё.

Т. Ларсен

— Чего только не было. И Кастанеда, прости, Господи.

О. Мелитон

— Всё перелопачено от и до.

Т. Ларсен

— А мы искали, а непонятно было, где найти, да. Вот как Господь вообще милостив, привёл.

О. Мелитон

— Несколько лет потребовалось, да, чтобы вот вся эта шелуха, так скажем, ну, если так можно назвать её, она отпала. Вот мне больше нравятся такие ступени у ракеты. Осталась только капсула одна. Вот.

Т. Ларсен

— А вам довелось вообще вот по специальности поработать дефектологом? И помогло ли это образование дальше в общении с этими детьми?

О. Мелитон

— Оно помогло, потому как, уже учась в институте, поскольку меня учительница школьная привела в храм, я уже ездил... То есть она для меня открыла первого духовника, протоиерей Евгений Семенюк из Бреста, замечательный священник, он почивший. И я стал заниматься в воскресной школе с детьми, потом служба в армии, потом я пошел работать по специальности школа-сад, где из детского сада детей до начальной школы мы сопровождали.

Вот я, проучившись и проработав три года по специальности, поехал на повышение квалификации в Минск. И после своей специальности там впервые ввели в институте после дипломного образования начались курсы по религиоведению. А эти курсы вел Борис Ганага, детский писатель, он белорусский тоже почти.

В. Рулинский

— Замечательный писатель, да.

О. Мелитон

— И я вот один раз, оставшись, просто так послушав, потом, значит, после одного раза я ещё пришёл заниматься. И вот так два месяца после дипломного образования у меня были курсы по своей специальности и курсы по религиоведению Бориса Ганаги, курсы катехизаторов, которые он вёл. Я слушал интересные такие вот воспоминания, лекции Осипова по видеосвязи, как там сидят студенты. И я на обрывках бумажек, каких-то там талончиков в столовую, каких-то проездных билетов там писал лекцию Осипова, какие-то цитаты, которые, кстати, потом, интересно, они легли в основу поступления в семинарию, когда уже я поступал, и сам Алексей Ильич принимал экзамены. Я вот прямо помнил зрительно даже какие-то цитаты, я им говорил, он там, как бы, экзамен без экзаменов. Вот, поэтому, да, была трёхлетняя работа в школе, после которой я понимал, что я ничего не понимаю. То, что я детям в воскресной школе рассказываю, там, просто по закону, по учебнику, там, Закон Божий, что-то. То есть у меня вопросов накопилось столько. И видя моё вот это состояние, наверное, и отец Евгений протоирей, и отец Николай Гурьянов, они мне говорят: давай, пора. И вот эта пора наступила в 99-м году, вот я приехал поступать в Московскую духовную семинарию.

В. Рулинский

— Это программа «Делатели» на Радио ВЕРА, мы говорим сегодня с иеромонахом Мелитоном Присада, руководителем и настоятелем подворья «Благодать» Ивановской области, и человеком, который, можно сказать, организовал окормление подопечных детского дома для слепоглухих в Сергиевом посаде. Меня зовут Василий Рулинский.

Т. Ларсен

— Я Тутта Ларсен. Мы вернемся через минуту.

Т. Ларсен

— С вами «Делатели» на Радио ВЕРА, Тутта Ларсен.

В. Рулинский

— Я Василий Рулинский, пресс-секретарь синодального отдела по благотворительности. У нас в гостях сегодня иеромонах Мелитон Присада, руководитель подворья «Благодать» в Ивановской области. Батюшка, мы дошли до того момента, как в 1999 году вы решили с помощью двух замечательных священников прийти к поступлению в семинарию, и поехали, я так понимаю, именно в Москву. Это тоже для Минска, для Белоруссии, это не самое простое такое решение. Почему именно Москва, и как дальше развивалось всё?

О. Мелитон

— Поскольку мой духовник, первый духовник, отец Евгений, он сам учился в Сергиевом посаде, хотя заочно, вот, а до пострига я был Сергий, вот, он и сказал: давай-ка езжай ты к преподобному Сергию, вот, и такое было благословение, хотя были некие попытки меня остановить от дальних поездок и приземлить где-то поближе, это Жировицкий монастырь...

В. Рулинский

— Да, там Белорусская семинария.

О. Мелитон

— Попытки были очень такие, я бы сказал, серьёзные, вот, для того чтобы остановить. И даже уже, когда я приехал в Сергиев Посад, и здесь работали такие, так скажем, какие-то механизмы возвращения, когда говорят, у тебя там в Белоруссии, там всё у тебя есть, вот, но много было таких стечений обстоятельств, в которых приняли участие и митрополит Филарет, когда я приехал, характеристика архиепископа Константина, а мне в Лавре, в академии, говорят, в семинарии, говорят: а почему митрополит не подписал? Кто такой? Для меня архиепископы, митрополиты были небожители просто. И удалось мне, кроме этого, получить подпись митрополита Филарета. Потом говорят: а у тебя в военном билете... вообще ты призван, там, в белорусской армии. Я пошел, мне в Сергиевом посаде поставили печать о том, что я поставлен на учет здесь, в России. То есть все те преграды, те препоны, которые мне ставили, они как-то разрешались. И одним из таких тоже вот человек людей — это митрополит Сергий Тернопольский, тоже, когда вот я уже там думал, что ну вот все — сдаюсь, он оказался рядом, какой-то короткий диалог вместе с ним, и он вдохновляет вот все сомнения развеивает, и давай вперед, вот он сам Сергий митрополит и вот так: «Ну давай, Серёженька, не сдавайся, вперёд!» И вот митрополит Филарет, митрополит Сергий Тернопольский, они стали такими звеньями моего поступления, хотя это был как раз период, когда было огромное число поступавших, это было три или четыре человека на место.

В. Рулинский

— Ого! Ну, это хлынул поток людей в храмы, да?

О. Мелитон

— Да, это был огромный поток, да. Ну, поступил, потом также открылась, конечно, дорога в детский дом слепоглухих через одного охранника, такой Василий. Постояли, поговорили. Он меня туда свозил, показал этот детский дом.

Т. Ларсен

— Это когда вы студентом считали?

О. Мелитон

— Когда я просто был даже абитуриентом. Я ещё просто приехал посмотреть. А потом этот детский дом оказался первым моим местом послушания.

В. Рулинский

— Ну подождите, а как же? Вот вы приезжаете в Лавру. Прежде всего, там идут к мощам преподобного, пирожки купить, что-то там, помолиться, да? А вы вот сидите в доме слепоглухих. Ну, как бы, не совсем стандартная история.

О. Мелитон

— Ну, конечно, после преподобного Сергия. Естественно, что навигатором таким, духовным навигатором, является преподобный Сергий. Вот говорят, все встречи в Троицком соборе происходят. Вот, поэтому преподобный Сергий, он, конечно, давал такую вот какую-то навигацию по жизни и продолжает ее давать. Вот, поэтому учеба в семинарии, она открыла мне этот детский дом, в котором я оказался потом настоятелем уже после окончания семинарии.

Т. Ларсен

— А вы помните своё первое ощущение, впечатление от того, что вы узнали или, может быть, увидели этих детей? Может быть, вы знали, что есть такое явление, что слепоглухие люди никогда с ними не сталкивались, и вот вы к ним приехали?

О. Мелитон

— Ну, поскольку, говорю, мне открыло именно жизни таких, если назвать своим языком, инвалидов, да, людей, у которых в разной степени есть разные какие-то особенности своего здоровья. Вот именно там матушка Иулиания, ДЦПшница, как бы называем, да, в простонародье. Вот. И потом первые такие встречи со слепыми и слепоглухими и глухими ребятами были в детском доме слепоглухих, конечно. Вот. И вот этот столкнувшийся со мной Владислав, первая группа вот такая там, которая приходила в храм, она открывала мне мир этих детей, интересных, любопытных, любознательных, очаровательных таких вот детей, которые просто, как котята, вот мурлычут возле тебя, вьются там вот, и просто с ними душевно было хорошо, было с ними комфортно, да, вот как бы.

И хотелось им показать этот мир. Мы, когда я уже стал настоятелем этого храма, домового храма, и мы начали строить большой храм, который стал целым подворьем Троице-Сергиевой Лавры через какое-то время. Мы много путешествовали с детьми. Это были и Греция, и Афон, и Иерусалим, и Италия. Множество монастырей у нас по нашей стране, по России. Мы много где путешествовали.

Т. Ларсен

— Как слепоглухому человеку показать мир?

О. Мелитон

— Просто быть рядом с ним. И это взаимное такое открытие, это я бы даже назвал такое некое откровение. Вот как, например, Иоанн Богослов, он же получил откровение и открывает его нам. Некое откровение получают и вот эти люди, они говорят о своих впечатлениях, о своих каких-то, не знаю, озарениях, я бы тоже назвал. Мы говорим, они говорят, мы делимся, и вот это взаимное обогащение, впечатление мира, и даёт понимание этого мира, и видение этого мира.

Т. Ларсен

— У нас вот в гостях был батюшка, отец Лев, да, и он говорил, что он понял вот из своей практики общения со слепоглухими людьми, что это очень мистическая такая вот форма ограничения, да, что люди, у которых настолько закрыты традиционные способы восприятия мира, у них что-то развивается другое, какие-то другие внутренние способы, какие-то другие органы чувственности, что ли, чувствительности, вы с этим согласны?

О. Мелитон

— Естественно, согласен с этим, просто если сохранять такое вот здравомыслие и не впадать прям сильно в мистику, да, в такую, понятно, что если ребенок не видит, то он больше прислушивается, да, если он, например, не видит и пробует пощупать как вот маленький ребенок руками все или тянет в рот как маленькие дети да так же и они пытаются разными другими способами восприятия компенсировать отсутствие зрения, вот поэтому назвать попытку компенсации чисто психофизиологическую чем-то мистическим, но это не так, это естественный процесс восприятия как бы целостным человеком окружающего мира. Не мистика, это естественный процесс, но там, где происходит открытие, откровение, озарение, там, конечно, уже действует Господь, Ему ведомыми способами и методами какими-то.

В. Рулинский

— Отче, а какая судьба у этих детей? Вот они живут в этом детском доме для слепоглухих, а дальше что? Психоневрологический интернат или что?

О. Мелитон

— У кого-то, у кого-то из этих детей жизнь продолжается в интернатах, у кого-то в приемных семьях, у кого-то, если есть родители, они забирают их из детских домов, они живут, у кого нет родителей, они, естественно, оказываются или в ПНИ, или где-то еще. Вот у нас несколько детей оказались из детского дома «Березка» Сергиево-Посадского, это Аня Попова, Люба Седова, Женя Вилялкин. Вот троица детей, которые, просто приехавшие один раз в гости, захотели остаться не в гостях, а как в доме в этом месте, вот на подворье «Благодать». Первая у нас осталась Анечка, потом приехала к нам жить Люба, вот колясочница, и Евгений Вилялкин. Вот трое детей, уже взрослые, там Любе за сорок и там Ане там за тридцать, Жене под тридцать. То есть это дети, которых, так сказать, лелеяла одна из уникальных воспитательниц. Это Лидия Федоровна, которая была педагогом с сорокалетним стажем в этом детском доме. И когда она сама вместе с детьми побывала, она приложила все усилия, чтобы из казенного дома дети оказались в своем доме. И вот сейчас эти дети живут вместе с нами. Вот помимо этих ребят, которых я перечислил, есть еще такие у меня приемные дети под опекой, это уже дети выпускников детского дома. Когда выпускники вышли, не сумевши создать сами семью, рожали детей, они также исполняли заповедь: «Плодитесь и размножайтесь», но всю дальнейшую судьбу выполняли монахи — я и матушка Параскева.

Т. Ларсен

— А это дети из обычного детского дома или тоже слепоглухие?

О. Мелитон

— Да, это дети, выпускницы детского дома, слепоглухие. Да, вот сейчас они находятся со мной уже много лет, там, не знаю, кто-то с двух лет ко мне пришёл, кто-то с четырёх, так вот. С два-три... Четыре года, это три брата. Трое братьев, которые у меня находятся под опекой уже много лет.

В. Рулинский

— Там была история, что, я так понимаю, что вы отговаривали от аборта.

О. Мелитон

— Да, вот одна из тоже тем, вот мы тоже обсуждали, когда вот это очень важное, нужное, так скажем, делание, как у нас есть такое движение «За жизнь», да, вот и Наталья Москвитина, вот она занимается, мы тоже один раз коснувшись этой темы, что да, ты отговорил, ты убедил, там, маму, там, женщину, девушку не делать убийство. Она тебе поверила, доверилась, успокоилась и родила, а дальше что? Если её собственное окружение, или родители, или, ну, кто угодно, не поддерживает её в этом. Вот. То есть я столкнулся с такой девушкой, которую никто не поддерживал, и её рождённые все дети постепенно перешли ко мне. Поскольку я ей обещал, что, если ты родишь, значит, я буду помогать. Поэтому я себя связал таким обетом и обещанием помогать. Вот потом, через какое-то количество лет, когда она была уже лишена родительских прав, вот, эти родительские права перешли ко мне.

Т. Ларсен

— То есть надо было стать монахом, чтобы стать многодетным отцом. Поразительно.

О. Мелитон

— Да, вот именно так, да. То есть вот сейчас у нас, получается, и дети под опекой, и дети из детских домов, и социальные сироты. Это дети, у которых есть родители, вот, но родители, которые не могут обеспечить детям среду какую-то, где они могут воспитываться, обучаться какому-то ремеслу, быть при церкви. И таким образом у нас уже более десятка, казалось, таких судеб, переплетенных со мной и с моей помощницей. А на протяжении тех лет, пока мы вот это подворье «Благодать» приумножали, как-то его расширяли, развивали, появились не только, как скажем, дети, да, появились и престарелые, то есть появился целый поток тех сирых и убогих, которые не были никому нужны. И таким образом за вот эти 15 лет уже прошло больше сотни человек, которые не просто приезжали к нам в гости, а те, которые приезжали в нашу семью, мы их принимали, мы вместе с ними жили, и буквально есть те, которые приехали, посмотрели и уехали. То есть проживание было в один день, есть те, которые жили годами, есть те, которые уже перешли в мир иной. Более сотни судеб было Богом как-то завязано, переплетено с нами именно в этом месте.

В. Рулинский

— Это программа «Делатели» на Радио ВЕРА. Мы говорим с иеромонахом Мелитоном Присада, руководителем и настоятелем подворья «Благодать» в Ивановской области. Меня зовут Василий Рулинский.

Т. Ларсен

— Я Тутта Ларсен.

В. Рулинский

— Отец Мелитон, а как вообще получилось, что вы из Сергиева Посада, из вот этого дома для слепоглухих, где занимались всем, поехали в Ивановскую область? То есть я так понимаю, что это было связано с благословением отца Кирилла, да? Почему именно туда, и получается, что вы как-то перестроились, всё время как-то вот жизнь вас как-то перестраивает. Из Белоруссии в Москву, из Москвы в Сергиев Посад там, ну, в смысле, Сергиев Посад, детский дом, теперь Ивановская область. Всегда какое-то такое перестроение. Вы как-то всё это принимаете спокойно?

О. Мелитон

— Абсолютно спокойно. То есть в девяносто девятом году приехал Сергиев Посад. Вот с 99-го года до 2013-го года — это жизнь в Сергиевом Посаде, это семинария, это служение, а с 2013-го года вот по уже 25-й год это, то есть про проживание, пребывание такое на берегах Волги, вот в этом подворье. Можно так назвать, если я называл митрополита Филарета, митрополита Сергия Тернопольского вот теми людьми, которые там, отца Николая Гурьянова, там учительница школьная, своего первого духовника, которые мне давали просто направление какое-то. Ты мог согласиться, мог не согласиться, мог какие-то преграды, которые тебя заставляли остаться в Посаде, не преодолевать, сказать: ну, нет воли Божьей. Можно же, мы же умеем так иногда на Бога свалить, что, ну, нет воли Божьей, и когда тебе надо положить формулу: «Толците и отверзется», ты ее не прикладываешь, ты просто сдаешься. Вот поэтому, наверное, сочетание благословения, своего какого-то устремления, каких-то присутствия людей, их советов, мнений, оно все переплеталось и вот создавало такое вот течение жизни. Вот новая веха — это учеба там в семинарии, это монашество, отец Кирилл Павлов, да, когда там первый курс, там, ну как быть: монашество или жениться? «А ты поучись, помолись». Второй курс: «А ты поучись, помолись». Третий курс: «А ты учись, еще помолись». А потом раз — «Пиши прошение». Это 2002-й год. И это последний год присутствия отца Кирилла в Троице-Сергиевой Лавре.

В. Рулинский

— Перед его смертью?

О. Мелитон

— Нет, не перед смертью. Это был еще 2002-й год. Потом еще долгий путь отца Кирилла был в Переделкино. Но это была такая встреча, когда вот в алтаре он исповедует, ты приходишь также на исповедь, о чём-то там, братья там давит, а ты как студент туда протесался, там, и тебя за шкирку, как котёнка, там, уже оттаскивают от батюшки, мол, уступи братии, вот.

А ты там жизненно важные вопросы задаёшь: батюшка, как быть, он тебе отвечает на это, вот. Тогда, помню, отец Алексей Писанюк, вот, который тоже разбился, иеродиакон, который хоронил там всех лаврский, он там такой огромный, там. С одной стороны, он меня за шкирку держал, с другой там архимандрит Мефодий, который был келейником у отца Кирилла. Всё-таки ответ был получен, всё, я, как говорится, получив благословение на монашество, это был третий курс моей учёбы в семинарии, отец Кирилл. Потом, когда уже была, так скажем, окончена семинария, также отцом Кириллом было дано благословение перевозить родителей на Волгу, именно из Бреста туда. Куда? Как? Это было совершенно как Бермудский треугольник. Вот. Каких-то было названо три населённых пункта, там, Никола-Мера, Воробьецово, там, что-то. Это какие-то населённые пункты, которые там трудно было запомнить. А теперь у нас в этих деревнях храмы. Вот получается, что они рождались так же, как и рождались дети. То есть там у нас на протяжении вот уже, скольких там, с 2013-го, 25-й год, уже там, как бы, 7 или 8 храмов, в которых можно совершать богослужение. Да, вот они так же, как грибы, растут, потому как вот отец Кирилл благословил.

Т. Ларсен

— А вы, интересно, сказали, что вот до этого была учительница, был тренер, был духовник, даже был отец Николай Гурьянов, но можно было там выбрать или не выбрать, да, а уже с отцом Кириллом, ну, альтернатив не было. Сказал — иди делай?

О. Мелитон

— Тут, не, ну, как бы, вот как раз тактика отца Кирилла всегда была, он никогда не давил, не ломал, он, наоборот, давал выбор, но то, как он преподносил этот выбор, его хотелось выполнить. В том-то и дело, да, вот это удивительное благословение отца Кирилла, вот, и переезд родителей, когда они уже потом переехали, то есть у меня мама работала в институте повышения квалификации, там вот у нее наступил пенсионный возраст, это было тогда 55 лет, и сейчас ей 75, вот, и батюшка говорит: давай-ка вот родителей тоже так вот в тишину куда-то так на речку, чтобы рыбку ловить, там цветочки там вот как-то и отца и маму, они вот вышли на пенсию, их куда-нибудь поближе к себе, то есть если из Беларуси это было там тысяча километров, то тут чуть поближе было, там 400 километров, чуть поближе и назвал конкретное место то есть вначале благословение отца Кирилла на монашество, потом благословение его на то, чтобы переехали родители, опять-таки очень много сопутствующих было, и священники, и люди, которые переплетались с этими благословениями. Потом, после того, когда я уже приезжал с детьми нашими на Волгу, и была Ивановская митрополия, а появилась Кинешемская, Шуйская и Ивановская епархии, то есть одна Ивановская епархия стала митрополией, и в ней появились епархии. И владыка Пантелеймон Шатов поехал смотреть, чем же, какой социальной деятельностью занимается Кинешемская епархия. И вот он приехал к отцу Мефодию, т.е. Владыка Мефодий, и к отцу Силуану Роубо, которые занимались реабилитацией наркоманов. А я в эту пору просто был в отпуске, там же рядом на берегу Волги, с детьми, со всем этим табором. И Владыка Пантелейман после посещения отца Силуана приехал к нам, на это подворье «Благодать», вот, и, зная то, что уже ситуация, так скажем, развитие каких-то отношений после построения храма в Сергиевом Посаде складывается так, что будет возможно новое место локации, да, и послушания, вот, тоже, я, говорит, думал как-то тебя забрать к себе, куда-то там какое-то место придумать. Но после того, когда я посетил это место на Волге, увидел эту благодать, вот это, да, ключевое слово, я, говорит, отсюда не заберу. Вот, и он, как, сосватал меня новому владыке, уже Владыке Илариону, говорит, вот так и так, говорит, есть вот отец Мелитон. Говорит, если, говорит, возьмёшь, то, как бы, будет у тебя. А я на эту пору уже, как бы, разговаривал как раз с Владыкой Феогностом о том, что у нас открывается большая творческая площадка в деревне, в глухомани, где, ну, больше, ну, некому, ну, некому больше, вот, там делать. Понятно, что были разные мнения, но в итоге, в результате всех этих навигаций, я написал прошение Владыке Феогносту, наш Владыка Иларион написал прошение Патриарху, и в итоге 9 декабря 2013 года был подписан Патриархом указ о моём, так скажем, о смене Сергиево-Посадской епархии на Кинешемскую. И вот интересно, что тоже вот в день памяти Стилиана Пафлагонского, покровителя детей, да, вот как бы получилась такая у меня смена локации вот Сергиева Посада на такую Заволжскую глубинку.

Т. Ларсен

— Вы сказали: площадка для творческой деятельности открылась. Мало кто, ну так, со стороны, подумав о социальном служении, о помощи убогим и неимущим, воспринимает это как творческий процесс. Что вас в этом вдохновляет? Живопись, это литература, кино, театр — это творческий процесс. А тут инвалиды, слабовидящие, неслышащие, да? Ну вот сирые, убогие, где ж тут творчество сплошное? Какое-то вот уныние, печаль, соприкосновение с такими вот неблагополучными сторонами жизни, сироты, опять же.

О. Мелитон

— Просто, на самом деле, когда... Вот такое есть выражение: я взял под опеку детей, да? На самом деле, я сам чувствую, что меня Господь взял под опеку, вот, а для того, чтобы мне, находясь в этой опеке, быть взаимным в любви к Богу, в благодарности Ему, да? Чем я могу быть взаимным и благодарным? То есть, если я открываю Священное Писание, я читаю, что если ты посетил в темнице, там посетил в больнице, накормил, приютил, значит, ты Мне Самому это сделал. Ну, это, если так в общем сказать, да? То есть, я же на ту пору уже был приемным папой, я уже на ту пору был вот такой многодетный монах, на котором и официально и неофициально уже было, как скажем, за плечами много таких подопечных, людей, которых я должен был как-то утешить, утешаясь вместе с ними сам. И появлялись помощники, помощницы, которые мне помогали это делать. Появилась вот эта, так скажем, творческая площадка, которым называем подворье благодать. То есть у нас было, где жить, было, где учиться какому-то сельскому, деревенскому быту. Там дрова, печки, вода из колодца. Там, казалось бы, элементарные вещи, но оказалось, что этому надо учиться. И этому учились и те, кто не видит, и не слышит, и не ходит. Вот. И мы учились этому вместе. Мы, если так скажем, мы просто вместе учились жить по-настоящему. Потому что жить на всём готовом, да, когда... Ну, взять обычный классический, там, городской храм, да, там, ну, что... Ты пришёл, там клирос стоит, а у нас на клиросе все инвалиды. Там... То есть у нас, если так взять, на клиросе — инвалиды, проповедники —инвалиды, пономари — инвалиды... Ну, попы тоже как инвалиды, да. То есть у нас все сферы деятельности, которые задействованы и в церкви, и в быту, они выполняются вот этими ребятами с ограниченными возможностями.

Но, как показало время проживания вот в деревне, когда приходят здоровые мужики, там, или там, ну, какие-то такие вот уже, говорят: «Батя, мы тут сейчас тебе рай сделаем, построим, тут всё у тебя будет отлично». И ты понимаешь: а всё этот рай доделывают инвалиды. Не вот эти здоровые и крепкие, а инвалиды. Поэтому под опекой нахожусь я. Я это осознаю, понимаю, что Господь меня через таких людей интересных, как я называл, самопроизвольно в душе появляется желание с кем-то поделиться вот с этой радостью и благодатью.

Т. Ларсен

— Благодатью, да.

О. Мелитон

— Поэтому просто я принимаю тех людей, которые ко мне Бог посылает, как родных. Естественно, далеко не все как родные остаются жить. И говорят: батя, ну ты не наш врач. В твоём подворье не наша больница. Всё, и как эти пассажиры в поезде побыли и ушли.

Т. Ларсен

— Как отец Евгений Лищенюк говорит: вы обязательно спасётесь, но не у нас.

О. Мелитон

— Да, то есть вот... Поэтому, естественно, за это время у нас сплотилась семья, у нас есть там порядка, может быть, десятка-двух людей, это уже и дети, это и взрослые, вот, это и помощники мои, которые уже с годами стали родными друг другу. Мы стали роднее, чем кровные родственники друг к другу, потому что мы много пережили и перенесли вместе. А вот это совместное переживание и преодоление каких-то трудностей, и каких-то испытаний, искушений, оно сродняет человека. Ты как в разведке, знаешь, что ты с ним в разведку и в горы пойдёшь.

В. Рулинский

— Большое спасибо за сегодняшний разговор. Особенно, конечно, приятно нам всем, что разговор про подворье «Благодать» происходит на Светлой неделе, и такой неделе, когда особенно радостно прославлять Бога и радоваться тому, как Господь действует в этом мире, как Он действительно и приводит людей к истинному пути, и как Он на этом пути помогает. И действительно ваш путь сегодняшний, которым вот вы немножко так поделились, приоткрыли, впустили нас немножко в этот путь, мне кажется, это тоже путь такой спасительный и очень радостный.

Т. Ларсен

— Мне очень понравилась ваша мысль о том, что Господь взял меня под опеку. Это, мне кажется, каждому из нас надо об этом не забывать.

В. Рулинский

— Ну да, и в глухой Ивановской области, где, можно сказать, вас воспринимают все органы власти, от простой полиции до каких-то органов опеки и попечительства, как главного спасителя во всех сложных случаях, когда привозят к вам всех обмороженных, безногих, безруких, бездомных, и детей-сирот, и в качестве последнего такого пристанища, это, мне кажется, тоже, знаете, признак того, что Господь рядом с теми делателями, которые Ему действительно служат. Спасибо Вам за Ваши труды, и дай Бог, чтобы все наши радиослушатели тоже в этой радости пребывали с Богом. Спасибо большое. У нас сегодня в гостях был иеромонах Мелитон Присада, и руководитель, и настоятель подворья «Благодать» в Ивановской области. Меня зовут Василий Рулинский.

Т. Ларсен

— Я Тутта Ларсен. Христос воскресе!

---

Все выпуски программы Делатели

• «Помощь людям с зависимостями». Игумен Иона (Займовский)
• «Помощь людям с особенностями развития». Ольга Копылова
• «Помощь людям с инвалидностью». Вероника Леонтьева