«Духовные причины революции 1917 г.» Светлый вечер с прот. Александром Тимофеевым (15.06.2016)

Скачать

У нас в гостях был настоятель храма Новомучеников и Исповедников Российских в Бабушкине, заведующий Библейским кабинетом Московской Духовной Академии протоиерей Александр Тимофеев.

Мы говорили о том, какими могли быть духовные причины, приведшие к революционным событиям в России в начале 20-го века.

______________________________________

А. Пичугин

— «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, дорогие слушатели. Здесь, в этой студии, Алла Митрофанова...

А. Митрофанова

— ...Алексей Пичугин.

А. Пичугин

— И у нас в гостях сегодня вместе с нами этот «Светлый вечер» проведет протоиерей Александр Тимофеев, настоятель храма Святых Новомучеников и Исповедников Российских в Бабушкине, заведующий кабинетом библеистики Московской Духовной Академии. Здравствуйте.

Протоиерей А. Тимофеев

— Добрый вечер.

А. Пичугин

— У нас с Вами тема программы сегодня будет такая непростая — мы хотим поговорить, в первую очередь, наверное, о церковной проблематике, которая привела — ну, в том числе, и она тоже — к революции 1917 года. Потому что дореволюционную Россию, особенно в православном обществе, принято воспринимать как такую лубочную, идеальную, ушедшую навсегда... А на самом деле там было такое количество проблем, причем, схожих с нашими сегодняшними проблемами, — проблем, которых мы вообще даже представить себе не можем... Очень сложное общество с огромным количеством нерешенных проблем — ну, просто иначе в прекрасном, идеальном мире лубка революции произойти бы, наверное, не смогло.

Я хорошо помню книжки из своего детства — книжки, изданные в 50-е годы. Это были такие условные... Я сейчас даже не вспомню, наверное, фамилии авторов, но тогда это были классики русской литературы. (Вот, кстати, к вопросу о том, что был человек классиком — и не стал он классиком, потому что их уже никто не помнит.) Они писали о начале ХХ века. Мы сейчас не берем, конечно, Горького, а это вот писатели, которые описывали свой опыт обучения в гимназиях начала ХХ века, где их из-под палки заставляли учить Закон Божий. И священники, и законоучители этой гимназии были, в общем, зачастую в их произведениях людьми неприглядными. А писали они это, между прочим, еще до революции и в первые годы советской власти. И не для того, чтобы их издали, они такими рисовали образы своих учителей, а просто, наверное, потому, что они их такими видели. И вот все это, в итоге, вся эта каша в голове привела (как мне кажется — я только свое мнение привожу сейчас, рассказываю, никого к нему не принуждаю), в том числе, тоже к революции 1917 года.

А. Митрофанова

— Отец Александр, наверное, сразу нужно сказать, что мы не будем пытаться объять необъятное в нашей программе и рассказать обо всех причинах и порассуждать на тему всех причин 1917 года, этой катастрофы, случившейся в России. Но что касается причин духовных, о которых Леша сейчас сказал, может быть, действительно, есть смысл уже сейчас, не в юбилейный 2017 год, революционный, а уже сейчас стараться думать на эти темы и пытаться как-то осмыслить то, что с нами тогда произошло. Как Вы считаете, что же все-таки было самым главным, что ли, таким спусковым механизмом в этой трагедии?

Протоиерей А. Тимофеев

— Ну, давайте вначале оговоримся, что то, что я говорю, это, конечно, личные какие-то рассуждения или размышления, наблюдения, может быть. Ни в коем случае это никакое не церковное учение, да?

А. Пичугин

— Ну, у нас не учебник, у нас как раз тут частные мнения людей.

А. Митрофанова

— Мы, собственно, и делимся частными мнениями друг с другом.

Протоиерей А. Тимофеев

— Да, так сказать, как говорят, «исповедь на заданную тему», да? Во всяком случае, может быть, и хотелось бы иметь какое-то четкое, определенное мнение Церкви по поводу революции, и в конце передачи, я думаю, мы вернемся к этому и скажем, почему здесь именно богословское суждение нужно было бы довольно четко озвучить и сделать понятным — как вообще Церковь относится к причинам и последствиям вот этой страшной катастрофы. Потому что в последнее время как-то не слышно именно о каких-то четких оценках именно с точки зрения богословия и истории — вот того, что в ведении Церкви находится. Не с точки зрения, может быть, даже политики.

Ну, давайте попробуем поговорить. Знаете, надо вот эту «кашу» попробовать немножко структурировать. Речь ведь идет не просто о каком-то там вдруг наставшем духовном кошмаре. Потому что настал, конечно, кошмар, но к этому довольно долго шли, и были определенные, скажем так, тенденции, имеющие возраст, как минимум, несколько столетий, которые в итоге привели к той самой ситуации, в которой мы оказались в 1917 году и в эпоху гражданской войны.

Я, кстати говоря, не стал бы отделять 1917 год от последующей гражданской войны, потому что это на самом деле такой единый процесс. Давайте как-нибудь, может быть, даже вместе об этом говорить.

А. Митрофанова

— Безусловно!

А. Пичугин

— Спусковой крючок-то был нажат в 1917-м! Только непонятно, в феврале или в октябре.

Протоиерей А. Тимофеев

— Спусковой крючок ли был нажат или, может быть, обрушилась лавина, понимаете? Такой момент, да?..

А. Митрофанова

— Или сдетонировали, вошли в резонанс какие-то процессы, которые параллельно протекали в обществе?

Протоиерей А. Тимофеев

— Скорее, вот образ резонанса ближе. Можно попробовать рассмотреть духовно-мировоззренческие проблемы, которые были, скажем так, в разных слоях нашего общества — сословиях, может быть. Хотя тут не всегда «сословия» даже термин применим. Отдельно следовало бы рассмотреть, что творилось с интеллигенцией, отдельно рассмотреть, что творилось с простым народом, который составлял абсолютное большинство в аграрной России. Это 80%, почти 90% — крестьяне, собственно говоря. Отдельный вопрос, конечно, с духовным сословием, с духовенством, с его состоянием. Причем, иногда, когда состояние Церкви пытаются описать, в свой запрос только к духовенству... Духовенство — это не вся Церковь. Иерархи — это не вся Церковь. То есть Церковью являются члены...

А. Митрофанова

— Люди...

Протоиерей А. Тимофеев

— ...миряне, и та же самая интеллигенция, аристократия, и монарх, и крестьяне. То есть это общая проблема, разделенная на всех. И отдельно, конечно, проблемы с монархией, с тем властным институтом, который на протяжении тысячелетия оформлял и русскую государственность, и нашу историю. Поэтому здесь надо как-то немножко структурировать. Просто в определенный момент получилось так, что копившиеся десятилетиями или даже столетиями проблемы вошли действительно в резонанс. То есть, допустим, известно, что интеллигенция до определенной степени была прозападной, как сейчас говорят, вроде, как бы... Она была оторванной от народа. Развитие ее шло независимо. Но народ в определенный момент стал ее каким-то, ну, скажем, исключительным центром внимания — вот народничество, да? Которое было связано, может быть, даже с «народопоклонством» определенным, как это некоторые русские философы называли совершенно справедливо.

А. Митрофанова

— Мне вот на ум приходит статья Александра Блока — «Крушение гуманизма» она называется. Она менее известна, чем другая его статья — «Интеллигенция и революция». Что там описано? Там вот эта его категория, очень важная для его мировоззрения («дух музыки», как он ее называет), то есть некая постоянная субстанция, пребывающая в этом мире, как некое творческое начало, как некое вообще жизненное начало, как то, что дает силы для развития и так далее, и так далее. Вот этот самый дух музыки — его носителями испокон веков являлись люди выдающиеся, которые за собой тянули всех остальных. Он приводит примеры разных гуманистов — это и Петрарка, и Боккаччо, и Пико делла Мирандола, и так далее. И что он говорит? «В наше время, — говорит он, — таких людей практически не осталось. А дух музыки из них переселился в массы. Они теперь являются духом музыки». Вот эта музыка революции, понимаете? Вот что он слышал. И это Александр Блок, между прочим!

А. Пичугин

— Понимаешь, но ведь Блок же очень восторженно воспринял революцию поначалу.

А. Митрофанова

— Поначалу!

А. Пичугин

— Это потом уже, спустя год, наверное...

Протоиерей А. Тимофеев

— Да, восторженно, и не он один.

А. Митрофанова

— Так эта статья во многом и объясняет, почему он так ее воспринял!

Протоиерей А. Тимофеев

— Кстати говоря, вот смотрите: Блок — один из тех представителей русской интеллигенции, кто почувствовал революцию как религиозный феномен. Известное произведение Блока «Двенадцать», да? Помните, там — «в белом венчике из роз впереди Иисус Христос»? С детства мы запомнили эту фразу...

А. Митрофанова

— Что она означала, по поводу этого тома исследований написаны, но...

Протоиерей А. Тимофеев

— Тома исследований, но, был прав он, не прав, так сказать, был он очарован в какой-то момент революцией (да не он один), но, во всяком случае, он почувствовал революцию как религиозный феномен. Вот надо об этом, как мне кажется, немножко поговорить.

Дело в том, что то, что происходило с нашей русской интеллигенцией, и то, что происходило с народом, во многом это все-таки феномен религиозного сознания, которое было секуляризировано, но в определенный момент именно секуляризируешь — проявило свои религиозные какие-то свойства.

А. Митрофанова

— А поясните, пожалуйста.

Протоиерей А. Тимофеев

— О чем я хочу напомнить? Ну вот, например, феномен русского революционера. Мы с Вами читали классику. Начиная с Тургенева, многие вот эти личности пламенных борцов за свободу народа, описаны. Мы помним, это были, причем, разные люди. Очень часто это были литераторы, критики. Тот же какой-то Белинский... Вот они идут... Потом, там Добролюбов, Чернышевский, Писарев и так далее, и так далее, особенно в 60-е годы XIX века вот это движение «шестидесятников» породило. Потом народники, да? Каждая из этих фигур, на самом деле, определенным каким-то религиозным запалом пылала, светила. Люди аскетичные, как правило, не склонные к накоплению богатств...

А. Митрофанова

— Живущие идеей...

Протоиерей А. Тимофеев

— ...искренние, совершенно искренние. Да, действительно, живущие идеями. То есть они зачастую и с материальной точки зрения теряли состояние, в общем, жили бедно, ютились в каких-то там каморках — ну, как говорится, в Петербурге у Пяти Углов наверху эти каморки... Я, кстати, жил там, у Пяти Углов, когда был студентом. Вот, знаете, этот пафос вот этих каморок...

А. Митрофанова

— Серьезно?

Протоиерей А. Тимофеев

— Да-да, он там...

А. Митрофанова

— ...остался? Стены им пропитаны? (Смеется.)

Протоиерей А. Тимофеев

— ...жив до сих пор.

А. Пичугин

— Да-а! Есть такое, фотографии можно посмотреть. Много (нрзб.).

Протоиерей А. Тимофеев

— Да, значит, и люди, которые всю жизнь посвятили одной идее. Как там, в психологии — «мономаны» называются, да?

А. Пичугин

— Давайте просто уже называть «пассионарии».

А. Митрофанова

— (Смеется.) Давайте какое-нибудь слово попроще выберем!

Протоиерей А. Тимофеев

— Во всяком случае, это религиозный тип.

Вот, кстати, интересно — этот феномен был рассмотрен в русской религиозной философии. Есть очень хорошая работа Бердяева о религиозных истоках большевизма.

А. Пичугин

— Да, да.

А. Митрофанова

— Есть такая работа, интересная.

Протоиерей А. Тимофеев

— Петра Бернгардовича Струве есть работа, есть работа Степуна. Я так быстренько хотя бы перечислю, кто об этом писал.

А. Пичугин

— Вы только вот перечисляете, а далеко не все знают большинство фамилий. Вот Степун — это кто?

Протоиерей А. Тимофеев

— Ну, один из тоже наших замечательных философов. Просто мы все время потратим только на список, так сказать. Но я просто рекомендовал бы хотя бы вот эти имена услышать. Потому что феномен, о котором мы сегодня говорим, на самом деле был очень глубоко рассмотрен. И это то, что заслуживает внимания. Не надо отмахиваться от русской философии. Хотя бы потому он был, этот феномен, удивительно точно рассмотрен — многие пережили соблазн революции. Такие вот люди, которые как отец Сергий Булгаков, в молодости бывший марксистом на самом деле...

А. Митрофанова

— Очень яркий пример.

Протоиерей А. Тимофеев

— ...и ставший религиозным философом через отрицание своего юношеского горения этим марксизмом. Он пережил, изжил из себя. И вот на самом деле многие, о ком я говорил, как-то касались и увлекались этими идеями.

А. Митрофанова

— То есть они по степени внутреннего такого горения — это такие апостолы Павлы, получается?

Протоиерей А. Тимофеев

— В каком-то смысле, да.

А. Митрофанова

— Которые готовы служить идее всем своим существом?

Протоиерей А. Тимофеев

— В 60-е годы, допустим, или, может быть, в 80-е годы, 70-е XIX века были еще единицы и десятки, то после 1917 года, смотрите, пламенных революционеров — их уже десятки тысяч. То есть вот, действительно, как говорится, «дух музыки, вселившийся в массы».

А. Пичугин

— Вы знаете, это вот если Вы говорите об этих аскетичных людях в черных кожанках, которые идут за идею, — да. Но мы о них практически ничего не знаем, потому что они в этом пламени революции, практически, все же и сгорели.

Протоиерей А. Тимофеев

— Они сгорели, совершенно верно. Они, более того, может быть, даже искали сгореть.

А. Пичугин

— Может быть! Платонова если почитать...

Протоиерей А. Тимофеев

— Может быть!

А. Митрофанова

— А почему?

Протоиерей А. Тимофеев

— Ну, для них вот эта вот идея некоего «всемирного пожара» — то, что вот они... Они думали, что они переплавляют мир, может быть, не уничтожают. Переплавляют на каких-то новых справедливых основах... Они были готовы жизнь свою положить.

А. Митрофанова

— Ну, ницшеанство такое — переплавить ветхого, старого человека, непригодный человеческий материал, выковать из него нового человека.

Протоиерей А. Тимофеев

— Ну, не совсем, знаете...

А. Пичугин

— А кто-то бы ранних христиан вспомнил!

Протоиерей А. Тимофеев

— Может быть. Но вот это именно ранние христиане... Вот представьте себе раннего христианина со всей его жертвенностью, аскетичностью, убежденностью, но лишенного Христа.

А. Пичугин

— Без Бога.

Протоиерей А. Тимофеев

— Нет, именно Христа лишенного. Вот не просто безбожно, а, так сказать...

А. Пичугин

— Да, да, согласен.

Протоиерей А. Тимофеев

— И у человека на место Христа, на место Бога становится какой-то кумир. Человек сам сознательно формирует себе этого кумира. Что за кумир, какой? Ну, служение народу. Причем, в русской как раз религиозной философии это было осмыслено как сознательное удаление от Бога и даже, может быть, сознательное обезбоживание самого себя. И вот кто у нас на место Бога становится? Ну, ближний. Служить-то нужно кому-то, потому что какой же горящий аскет, так сказать, какой же человек, который может массы повести без какой-то искренней отдачи? Вот кого любить? С Бога на ближнего все перенесено. Причем, это было парадоксально — ближнего, вот в лице народа, любили, но не знали. Ну, вспомните, как Толстой, который изображал из себя мужика, вот он думал, что постиг глубины народной мысли, и сами же его крестьяне потешались: «Вот чудит барин, опять пашет. Надел...»

А. Митрофанова

— Это очень здорово было обыграно в фильме «Неоконченная пьеса для механического пианино», где в порыве какого-то такого душевного трепета одна из героинь говорит: «А я утром пойду на покос и буду крестьянских детей кормить молоком из соски», на что ей главный герой Платонов, очень ироничный человек (его Александр Калягин играет) замечает: «Милая, когда Вы утром проснетесь, покос уже давным-давно закончится, и все дети снова будут при своих родителях».

Протоиерей А. Тимофеев

— Ну, примерно так и было.

А. Пичугин

— Протоиерей Александр Тимофеев, настоятель храма Святых Новомучеников, Исповедников Российских в Бабушкине и заведующий кабинетом библеистики Московской духовной Академии сегодня вместе с нами проводит «Светлый вечер».

Отец Александр, Вы знаете, вот мы говорим о таких проблемах, о которых, в принципе, говорится довольно много, написаны книги, и об этом некоторое время назад было модно даже говорить. А есть проблемы низовые, которые, мне кажется, тоже послужили одной из причин того, что привело в итоге к этим трагическим последствиям, вернее, к событиям трагическим (я имею в виду 1917 год). Что происходило с середины XIX века в Синодальном ведомстве? Можем вспомнить графа Дмитрия Толстого, которого вообще многие называют атеистом, но который при этом был обер-прокурором Святейшего Синода, при котором проповеди... Если я правильно помню, именно при нем были проповеди на евангельские темы в храмах запрещены. О Евангелии, соответственно, священник почти не говорил. То есть книга, которую каждый прихожанин приходил на аналой и целовал, что в ней было написано, это уже тайна за семью печатями, и знать это простому прихожанину было не обязательно. А простые прихожане — это же не просто... не только крестьяне.

Вот мне еще вспоминается, например, рассказ Аверченко — по-моему, он называется «Колокол», где... Ну, там сюжет рассказа не так важен — важно вступление для нас. Пасмурный день, начинается дождь, Пасха. «Конечно же, — пишет Аверченко, — на службу, на Пасхальную заутреню никто не пошел. Пошла только прислуга». И вот это «конечно же, никто не пошел» — это же тоже очень хорошо отражает состояние общества, настрой общества по отношению к Церкви. Таких примеров масса, можно вспомнить очень много.

Протоиерей А. Тимофеев

— Ну, надо сказать, вообще, это касается Петербурга, может быть, и больших городов, ранняя служба считалась специальной службой для прислуги, для домовых, работников...

А. Пичугин

— Утренняя?

Протоиерей А. Тимофеев

— Даже не утренняя, а ранняя литургия. Как правило, чтобы могли причаститься, помолиться и спокойненько вернуться домой и начать там прибираться, обед готовить, что называется. Когда баре придут с поздней, уже все, как говорится, готово. То есть это феномен такой вот городской жизни барской, который... Поэтому, действительно, на ранней литургии мы, как правило, не подвижников встречали (или, может быть, на утрене). Но это вопрос такой... Дело, наверное, даже не только в синодальной ведомости. Само синодальное ведомство — оно же не в XIX веке появилось. Это сложная проблема взаимоотношений Православной церкви и православного государства, православной монархии. Проблема, которая на самом деле еще с Византии тянется.

А. Митрофанова

— Церковь и власть. Церковь и государство.

Протоиерей А. Тимофеев

— Если поговорить вот именно о монархии, понимаете, вот интересно. Потому что мы сейчас зачастую, как какой-то идеальный союз, воспринимаем вот эту симфонию духовной и светской власти.

А. Митрофанова

— Она вообще когда-нибудь была? В истории такие случаи известны — идеального вот этого воплощения «симфонии»?

Протоиерей А. Тимофеев

— Если и была, то есть при хороших личных отношениях императора какого-нибудь византийского или московского царя и патриарха, то недолго. Вот постулировалось, а на практике мы, наверное, не сможем периода размером больше, чем десятилетие, вспомнить, где бы эта симфония не омрачилась какими-то там событиями, после которых возникли фальшивые нотки, и симфония перестала звучать так, как должно. Скорее, как некоторая идея вот эта вот присутствовала, к которой нужно стремиться. Но вопрос вот в чем: в Синодальный период ведь действительно, с одной стороны, Петром Первым был привнесен совершенно новый уклад. То есть подмена существующей практики нормального такого управления Церковью. То есть, есть предстоятель, есть иерархи, и есть соборы, которые собираются регулярно. То есть два принципа Церкви — иерархический и соборный — друг друга взаимодополняют. Если мы получаем только власть иерархии — это тенденция, которая у римо-католиков, папизм — то, что мы называем в просторечии, то есть по вертикали. Если соборы доминируют, то есть власть народа, в каком-то смысле, или власть большинства в Церкви над иерархией — мы получим тенденцию, как у протестантов, в конце концов. Должно быть, в общем-то, уравновешено.

А. Митрофанова

— Баланс должен быть.

Протоиерей А. Тимофеев

— Да, баланс. Как сейчас модно говорить, сложная система сдержек и противовесов такая, да? Но на самом деле так и есть. И вот исторически в Церкви добились когда-то... Причем, это же было явлено и во время Вселенских соборов, и неоднократно, что вот эта система действовала — иерархический и принцип соборности взаимно друг друга дополняли. А Петр привнес что-то принципиально новое. И то, что он внес, это вариант реформации, прошедшей у нас на, скажем так, манер западной. Причем...

А. Митрофанова

— А Вы объясните, что он сделал. Потому что, может быть, не все об этом знают. Мы же Петра Первого знаем, прежде всего, как человека, который прорубил «окно в Европу», что уж там говорить. А что касается его реформ в церковной жизни, здесь, я думаю, стоит об этом чуть-чуть подробнее рассказать — ну, хотя бы кратко.

Протоиерей А. Тимофеев

— Он пошел не очень глубоко. То есть как раз ни догматику он не хотел трогать, ни традиционный обряд. Его интересовала только проблема управления и, в конце концов, его, может быть, пугал еще с детства образ какого-то могучего патриарха вроде патриарха Никона. У его же отца, Алексея Михайловича, были большие проблемы с патриархом Никоном, и его старший брат очень тяготился и считал, что Алексей Михайлович, его отец, был виноват перед патриархом Никоном (это на самом деле так и было). Но он боялся появления сильной фигуры. И вот когда последний из патриархов, Адриан, умирает, он затягивает собор, Петр, что делает, так сказать... А потом ищет какую-то форму — как бы так сделать... И ему советуют, как (нрзб.) — нашлись такие деятели, как Феофан Прокопович, архиепископ Новгородский, который предложил сделать такой хитрый ход — постоянно действующий собор. «Синод» — слово греческое, означает «собор». То есть меняем термин «собор» на «синод», делаем его более узким. Ну, не будешь же всех архиереев, конечно, постоянно собирать — они же в епархиях должны быть. Представительство какое-то. А чтобы было проще, там был сначала назначен президент Синода, как его называли... Стефан Яворский был там президентом. Потом это называли по-другому — «первенствующий член Синода». Ну, кто-то из архиереев был председателем. Вроде бы, выглядело вполне по-церковному — вот коллегия некая, которая напоминала собрание апостолов вокруг Спасителя, и какое-то первенство членов Синода — правда, ограниченное в правах. То есть он был, по большому счету, действительно, епархиальным архиереем. И главное «око государя в Синоде» — оберпрокурорр. Для чего? Для чего? Для быстрейшего взаимодействия, вроде как. Если есть какие-то у Церкви проблемы, православный монарх тут же решит. А с другой стороны, фактически, Синод по своей структуре вошел четко в систему государственного управления. То есть как одна из коллегий, как одно из министерств — с соответствующими привилегиями. Вот члены Синода, как работники министерства, как министры такие, — конечно, к ним, может быть, больше почета больше, и просто так их не снимешь, как простого министра. Но, тем не менее, фактически, это министерство.

А. Митрофанова

— Но подождите, ведь есть большая разница между работой министерства и тем, фактически, богочеловеческим организмом, который являет собой Церковь. Ведь Церковь — это же не только административный институт, как сейчас часто принято счистать. Церковь — это земное и небесное начала. Ее, вообще-то, Христос создал.

Протоиерей А. Тимофеев

— Конечно.

А. Митрофанова

— И где в этой системе, созданной Петром, остается собственно место для Христа, вокруг Которого должны собираться эти архиереи?

Протоиерей А. Тимофеев

— Понимаете, вроде, как бы никто так и не восставал против Христа. Но дело в том, что так сложилось, это издавна шло в русской государственности (это не Петр Первый, причем, придумал): монарх начинал претендовать слишком на многое. Вот в таком, в общем-то, словесно оформленном виде мы, наверное, у Ивана Грозного находим, может быть, впервые, что «царь заботится и о спасении души...» — кого, дальше у меня идет вопрос. Когда мы говорим о спасении души, сразу хочется сказать слово «пасомых», да? Но пасомые — простите, это священник из пасет, иерарх пасет, а не царь. У царя другая задача, в конце концов. А здесь есть некая претензия на духовное управление. То есть, с одной стороны, попечение духовное — вроде, все благочестиво, о душах верующих. А с другой стороны, царство берет на себя функции священства.

А. Митрофанова

— А потом «по плодам их узнаете их». Царствование Ивана Грозного, конечно, очень показательный пример.

Протоиерей А. Тимофеев

— Да. И здесь, в общем-то, проблемы довольно серьезные.

Причем, знаете, проблема... Это вообще очень серьезная богословская проблема — взаимоотношений Церкви и монархической власти. Вот я с Вами поделюсь одним наблюдением. Я читаю курс — такой, правда, дополнительный, факультативный — «экзегетика и Апокалипсис».

А. Митрофанова

— В Московской духовной Академии?

Протоиерей А. Тимофеев

— Да, в Московской духовной Академии. Курс сложный, потому что у нас, как выясняется... Вот когда я сам впервые начал разрабатывать курс, выяснилось следующее: Вы знаете, очень мало святоотеческих толкований на Апокалипсис. Буквально считанное количество. Причем, все они довольно древние. Вот у Андрея Кесарийского есть такое — все знают «Толкование на Апокалипсис». Ну, во-первых, оно очень краткое и не очень интересное, честно сказать. Ну, так сказать, довольно формально некоторые темы...

А. Митрофанова

— Первоисточник в этом смысле даст фору любому толкованию, наверное. Апокалипсис.

Протоиерей А. Тимофеев

— И нельзя сказать, что это толкование Андрея Кесарийского необходимо для понимания Апокалипсиса. Вообще-то, честно говоря, оно не особо-то раскрывает его. Хотя он, безусловно, требует толкования. Это сложнейшая, наверное, книга для толкования.

И вдруг выяснилось следующее. Когда пропадают вдруг православные толкования на Апокалипсис? А вот где-то как раз с IV-V веков.

А. Митрофанова

— Почему?

Протоиерей А. Тимофеев

— Когда Церковь становится сначала терпимой в государстве, а потом и государственной религией, и образ монарха, римского императора, становится... непонятно, как его вообще вписать и сравнить с Апокалипсисом.

Я сейчас объясню, в чем дело. Дело в том, что в Апокалипсисе очень нелицеприятно описан образ именно римских императоров и римской власти, которые проецируются как бы на грядущие судьбы. И вот этот звериный лик антихриста, анти-Христа — он приобретает лик земного царя, очень напоминающий вот этих ранних императоров (и Нерона)...

А. Митрофанова

— Максимилиана, наверное, Диоклетиана...

Протоиерей А. Тимофеев

— Ну, эти уже позже Апокалипсиса. Для I века это, может быть, Нерон, Калигула — вот эти монстры такие на римском престоле. Во всяком случае, римская власть, которая тоже претендовала... Государственная власть, претендовавшая на души людей, она явно встала в противоречие с Церковью. Это вызывало гонения. И, в общем-то, этот конфликт казался...

А здесь, понимаете, монарх становится православным. И как-то, вроде, неудобно и непонятно, как к этому отнестись.

А. Митрофанова

— И Апокалипсис становится неудобной книгой.

Протоиерей А. Тимофеев

— И Апокалипсис — да, совершенно верно, он становится неудобной книгой, его перестают толковать. И знаете когда вновь появляются?..

А. Пичугин

— Но он-то остается в каноническом корпусе?

Протоиерей А. Тимофеев

— Его очень мало читают. Он формально... Он остается в каноническом корпусе. Это, в общем-то, в основном, принято... То есть, кроме Лаодикийской церкви, остальные списки соборов его как раз признают. Он остается в корпусе. Его мало читают. Он исключен из регулярного ряда. Он, в общем-то, остается там в качестве чтения в Великий Пост иногда и так далее, в общем-то, вроде, для монашеского чтения остается, но его изымают. Он же не читается у нас на литургических чтениях.

А. Митрофанова

— То есть это такая уступка Церкви перед лицом государства, чтобы сохранить отношения? Или что это такое? Как это понять?

Протоиерей А. Тимофеев

— Не то, что... Нет, не уступка. Я бы сказал, нерешенный богословский вопрос. Который... Вот так остановились с вопросом, не поняли — а как дальше решить, а чего делать с этими монархами-то христианскими?

А. Митрофанова

— И так он завис в пространстве?

Протоиерей А. Тимофеев

— И он завис и провисел полторы тысячи лет, этот вопрос, понимаете? Почти полторы, меньше.

У греков — в период туркократии, то есть после разрушения Константинополя, когда они находятся под сильнейшим давлением этих турецких султанов, снова появляется толкование на Апокалипсис. А в Русской церкви когда возникает интерес?

А. Митрофанова

— Когда?

Протоиерей А. Тимофеев

— В ХХ веке.

А. Пичугин

— В советское время.

А. Митрофанова

— В советское время, совершенно верно.

Протоиерей А. Тимофеев

— Причем, большое количество толкований на Апокалипсис пишут люди... ну, отец Сергий Булгаков написал свое толкование на Апокалипсис — очень интересное. И там, конечно, есть элементы его еретической системы, вот этой софиологии, но это не все. На самом деле, интересная книга.

Еще там, в эмиграции — сейчас не буду всех перечислять, авторов, которые занимаются... И вот даже в предреволюционные годы в духовных академиях в «Толковой Библии» Лопухина — уже довольно серьезное толкование на Апокалипсис. А когда написано? Между революциями — между 1905 годом и 1917-м это толкование написано.

А. Пичугин

— Давайте продолжим буквально через минуту. Протоиерей Александр Тимофеев, настоятель Храма Новомучеников и Исповедников Российских в Бабушкине и заведующий кабинетом библеистики Московской Духовной Академии здесь, вместе с нами. Алла Митрофанова, я — Алексей Пичугин, и до скорых встреч всего лишь через минуту!

А. Митрофанова

— Еще раз добрый светлый вечер, дорогие слушатели! Алексей Пичугин, я — Алла Митрофанова. И в этой студии мы сегодня беседуем с Александром Тимофеевым, настоятелем храма Новомучеников и Исповедников Российских в Бабушкине и руководителем библейского кабинета Московской духовной Академии.

У нас потрясающе интересный, на мой взгляд, разговор, касающийся духовных причин революции, переворота или кризиса, как по-разному это сейчас называют, 1917 года.

А. Пичугин

— Крнзис-то был раньше, а это уже революция либо переворот.

А. Митрофанова

— Я склонна все-таки к тому, чтобы называть это переворотом, но это, что называется, мое частное мнение. Мы сегодня здесь исключительно своими частными мнениями в студии делимся.

А. Пичугин

— А знаешь, как историки говорят? Революция — это то, что было в феврале, а в октябре — переворот.

А. Митрофанова

— Историки по-разному говорят, что такое революция. Некоторые историки говорят, что революция — это то, что совершается осознанно во благо людей теми, кто действительно хочет им добра.

Протоиерей А. Тимофеев

— Вот давайте на этой теме сейчас сосредоточимся. Здесь мы вот очень близко подошли на самом деле к одному из величайших духовных заблуждений революции. Я позволю напомнить строки нашего замечательного рок-музыканта Юрия Шевчука. Вот помните, такая песенка есть, он поет: «Революция, ты научила нас верить в несправедливость добра»? Он еще в конце 80-х эту песню сочинил.

А. Пичугин

— «Два пальца вверх — это победа...» Да-да-да.

Протоиерей А. Тимофеев

— Да, «или два пальца в глаза». Но очень хорошая песня, кстати говоря. Потому что Шевчук — не знаю, может быть, это для Питерского рок-клуба характерно, которым я, кстати, тоже в молодости увлекался, будучи еще студентом, но все-таки некое осознание вот этого феномена — а что же произошло, как мы оказались вообще в этом безумном заблуждении. На самом деле, это духовное заблуждение, духовная прелесть, которая охватила русских людей.

Вот что же за вот эта «несправедливость добра»? Вот мы упоминали в предыдущей части об Апокалипсисе. В Апокалипсисе есть ведь такая историческая тема, сложная для толкования, которая вообще сказывалась массой еретических движений, которые основывались на неправильном толковании. Это учение о Тысячелетнем царстве, или хилиазм, если мы используем слово «хилиа» («тысяча»). Или «милленаризм», если латинскую «тысячу» использовать.

После победы Христа, говорится в самом конце Апокалипсиса, в последних главах, Господь установит тысячелетнее царство, в котором будет царствовать с праведниками совместно. Вот эта идея, что будет некая окончательная победа добра над злом, продолжается она тысячу лет, неправильно толковалась. Было еще в древней Церкви, еще до IV века — в III веке как раз регент(?) с этим боролся, в Александрии (нрзб.) с этим — распространены были хилиастические учения.

А. Митрофанова

— Что это значит?

Протоиерей А. Тимофеев

— Ожидали Царствия Божия на земле. Когда-то вот прекратится эта земная несправедливость и установится вот то самое Христово Царство. Причем, хилиазм имеет основания, как и в нехристианских кругах. Идеи о будущем мессианском царстве есть и у иудеев. В иудейской апокалиптике — в Кумранских рукописях, например, — видно, сейчас мы неплохо знаем вот эти древние источники. Среди иудейских сект идея о том, что наступит некий новый век, когда вот придет Мессия и все разложит по полочкам, все сделает... разрушит вот эту неправду, неправедное, в первую очередь, какое-то там государственное управление и построит некий новый мир, в котором уже мы наконец-то заживем хорошо.

В христианстве это выразилось через ожидание пришествия христова, но при этом надо было как-то готовиться. Вот секты организовывались и так далее. Хилиастические стремления были, причем, еще.. Иудеи Апокалипсис не толковали, у них своя апокалиптическая литература. Но они были похожи, психологически похожи, эти идеи.

Вот посмотрите, как, в итоге, это реализовалось в нашей революции. Маркс, Карл Маркс, по происхождению — иудей. Вот в его представлениях о социалистическом будущем, о справедливом устройстве, явно нашли свое выражение вот эти иудейские представления о каком-то там идеальном мессианском царстве. Понимаете?

А. Митрофанова

— Вот возможно.

Протоиерей А. Тимофеев

— Это, в общем-то, описано, есть замечательная работа — «Карл Маркс как религиозный тип». Пожалуйста, рекомендую почитать, она Булгаковым написана.

А. Пичугин

— Все тем же отцом Сергием?

А. Митрофанова

— Отцом Сергием Булгаковым.

Протоиерей А. Тимофеев

— Да-да, отцом Сергием Булгаковым, да.

А. Митрофанова

— В прошлом марксистом, который стал священником.

Протоиерей А. Тимофеев

— В прошлом марксистом... Мы об этом говорили, что вот он как раз и рассмотрел... Вот он почуял эти религиозные, духовные истоки. То есть там как бы была некая предпосылка.

Но, опять же, марксизм — это все-таки теоретическое учение, да? Но идея, в любом случае — необходимо социальное переустройство. Нужно перезагрузку, причем, такую мощную, всех человеческих отношений. Вот выстроим правильно социальные отношения — и тогда заживем хорошо. То есть запретим присваивать прибавочную стоимость вот эту, грабить народ, уравняем... То есть там обязательно эгалитаризм есть такой — то есть всем как бы по справедливости...

А. Митрофанова

— От слова «эгалитэ» — «равенство».

Протоиерей А. Тимофеев

— «Равенство», да. То есть не будет там богатых и бедных, не будет угнетенных и угнетающих, больных и здоровых, а все будут иметь равные права и так далее. Довольно мощная идея. Она, кстати говоря, проявилась не только в нашей эволюции. Она и до Маркса в Великой Французской революции. Это же там прозвучало слово «эгалитэ».

А. Митрофанова

— «Свобода, равенство, братство».

Протоиерей А. Тимофеев

— Да, «свобода, равенство, братство». Так что эгалитаризм вот этого позднего социализма — это все-таки еще из Французской революции.

А. Митрофанова

— Вообще, там много было из Французской революции.

Протоиерей А. Тимофеев

— Идея о том, что нужно построить это светлое будущее и возможно его построить на земле, вдруг неожиданно сошлась и с нашими идеями, которые иногда были распространены в простом народе. Понимаете, интеллигенция усвоила это как такую догматическую систему Маркса, с одной стороны, про которую мы говорим, что в революцию вошло в резонанс. А народ не знал Маркса. Что там русскому крестьянину до Маркса? Но вот некоторые идеи о том, что возможно какое-то справедливое царство, в народе ходили. Причем, мы можем привести довольно большое количество примеров русского сектантства.

А. Митрофанова

— В каком смысле?

Протоиерей А. Тимофеев

— Среди сект. В том числе, в Сибири, например, через некоторые секты — были представления о том, что должно быть какое-то справедливое царство будущее.

Потом, скажем так, народ действительно в России зачастую тяжело жил. Тяготы построения империи, вот эти огромные территории, войны, которые часто приходилось вести...

А. Митрофанова

— Крепостное право...

Протоиерей А. Тимофеев

— Неразрешимость этих вопросов, да. Особенно в XVIII веке крепостное право углублялось. Оно вызвало некое ощущение, что должен же быть какой-то исход из этого.

Вот сам феномен, допустим, пугачевщины если рассмотреть... Кто такой Емельян Пугачев? Он сначала выдавал себя за Петра, убитого царя. Потом не вынес, так сказать, ну, все-таки не мог долго притворяться. Известно из истории Пугачевского бунта — он перед своими братьями, так сказать: «Извините, я не Петр. Вот не могу больше». Они говорят: «А мы знаем, что не Петр, но поскольку ты сказал, что ты Петр и царь, мы тебе верим». Им понравился феномен «мужицкого царя», который все-таки дойдет до этого Петербурга, несправедливого, прозападного, с этими вельможами, и установит справедливое мужицкое царство. И вот эта идея как некоего «справедливого мужика», который, так сказать, простой, но вот народную правду выразит, жила в народе очень долго. Почему, например, вот если вспомнить, опять же, феномен пугачевщины... Помните, после Екатерины сын ее, Павел I, быстро начинает какие-то реформы и прижимает дворянство очень сильно. Дворянство его возненавидело. Мы знаем, это закончилось гибелью замечательного императора, переворотом. А народ его очень любил — именно потому, что он проявил какую-то правду в отношении русского солдата, в отношении простого крестьянина.

Я читал — вот это удивительная вещь... Павел I проезжает на коне (он же просто одевался, вообще с солдатами общался), и стоит русский солдат, рекрутированный из крестьян, и говорит: «Наш Пугач-то!» (Смеется.) Понимаете? То есть все-таки есть некая правда, все-таки те (нрзб.). Понимаете, вот такие идеи в русском народе жили.

Более того, вот эта вот идея, что возможно некое Царство Божие, справедливое, оно... вот этот вот милленаризм или хилиазм оказался в момент, скажем так, «рекламы» большевиками вот этих марксистских идей вдруг в резонансе неожиданно. То есть русский мужик не знал резонанса, но искал правды на земле.

А. Митрофанова

— Не знал слова «хилиазм», не знал слова «резонанс», но, действительно, видимо, внутренне как-то был к этому предрасположен. Отец Александр, но здесь, смотрите, это же все очень...

Протоиерей А. Тимофеев

— Был. Да, кстати, прошу прощения, я скажу, что вот... процитирую Петра Бернгардовича Струве. Вот он говорил, что большевизм — это, безусловно, народное явление. Он, правда, резкие слова потом говорит: «Такое же, — говорит, — народное, как русская народная похабщина, матерщина и так далее». Но то, что это феномен народной жизни — это точно. Потому что глубоко он в народ вошел.

А. Митрофанова

— Объясните, пожалуйста, а как случилось все-таки, что когда эта катастрофа 1917 года стала набирать обороты и стало уже понятно, что люди вовлечены в какой-то чудовищный водоворот убийств, разрушений, что катится с горы каким-то невероятным таким снежным комом, лавиной просто вся жизнь, и все устройство жизни ломается на глазах, — как в этот момент продолжали жить и укрепляться в сознании или уходить из сознания эти идеи, о которых Вы говорите? Об этой мечте? Неужели, люди действительно воспринимали происходящее как необходимую цену, которую нужно заплатить за то, чтобы воцарилось вот это самое прекрасное... То есть чтобы приблизились к этому прекрасному Царству?

Протоиерей А. Тимофеев

— Ну, Вы знаете, к сожалению, это постепенно происходило. Иногда бывает, когда «увяз коготок — птичке пропасть». Я не думаю, что все хотели ужасов. Конечно, это, действительно, только вот пламенные революционеры были готовы жертвовать чужими жизнями. И, может быть даже, в кодекс чести в каком-то смысле революционера как самопожертвование, так и легкое жертвование другими жизнями происходило. Вот они, естественно, были готовы буржуазию, как класс, уничтожить.

А. Митрофанова

— Ну они просто не всех людей как людей воспринимали. Это надо понимать, что кого-то надо «переплавить»...

Протоиерей А. Тимофеев

— А вот что касается простого народа... Вот в чем и проблема, опасность: в какой-то момент большевизм не был опознан как духовно опасное явление, как ересь. Его воспринимали как политическое явление, которое, может быть даже, не противоречит...

А. Пичугин

— Не дай Бог, оно было бы еще и как ересь. Мы бы сейчас такие, мне кажется, проблемы имели относительно состояния Церкви, если бы она... Состояние дореволюционной Церкви — если бы она тогда, скажем, на Соборе 1917-1917 годов, признала большевизм ересью...

Протоиерей А. Тимофеев

— А Вы знаете, тогда, может быть, еще было это непонятно, а вот сейчас, 100 лет спустя, лично мне очень бы хотелось, чтобы это произошло. Потому что большевизм есть, еще раз повторю, именно религиозное явление.

А. Пичугин

— А потом, отец Александр...

Протоиерей А. Тимофеев

— Это создание антихристианской безбожной религии, секулярной религии, псевдорелигии, но все-таки...

А. Пичугин

— Подождите. Вот смотрите: мы с Вами члены Православной церкви.

Протоиерей А. Тимофеев

— Так?

А. Пичугин

— Огромное количество людей крещеных и невоцерковленных у нас в стране — ну, которым абсолютно, простите за бедность речи, «до лампочки», является ли, с точки зрения какой-то там организации под названием «Православная церковь», большевизм ересью или не является. Это интересно, если смотреть правде в глаза, только небольшой группе людей, которые находятся внутри Церкви. А для всех остальных, особенно для тех, кто это все продвигает (продвигал тогда саму идею большевизма) отношение Церкви не волновало абсолютно.

Протоиерей А. Тимофеев

— Ну, понимаете, тут вот нужно понять такую вещь. Вот о чем мы говорили в начале передачи? В революции явилось зло, пришедшее под видом добра. Бердяев как-то очень точно опознал в своей работе о религиозных истоках большевизма, чем отличается, допустим, наш, отечественный большевизм от тех явлений, которые мы видим в Западной Европе. Вот он говорит, что рожденные всякого рода какие-то такие движения, даже безбожные или противоцерковные, против Римо-Католической церкви и на почве, скажем так, взращенной Римо-Католической церкви, может быть, иногда Европа, он говорит, увлекалась дьяволизмом... То есть, действительно, Бердяев в каком-то смысле был прав... Когда вот Гитлер явился с фашизмом — такой, ну, явно сатанизм, понимаете? Неприкрытое желание каких-то языческих форм, оккультных духовных практик, все вот эти нибелунги. Там еще это замешано на восточных каких-то идеях. Это, действительно, такой вот яркий сатанизм.

А. Митрофанова

— Неправильно прочитанный Вагнер, скажем так.

Протоиерей А. Тимофеев

— Не только. Во всяком случае, язычество такое явное, с сатанинскими такими элементами.

А вот у нас пошло другим путем. Бердяев правильно об этом написал. Мы попали в антихристов соблазн — зло, явившееся под именем добра. Когда правильные идеи о свободе, о равенстве, о братстве, об освобождении людей от неволи, и социальной справедливости, о каком-то желаемом крестьянами переделе земли... Вот эти правильные внешние идеи, так сказать... Под этим «добром» шло страшное, в общем-то, отрицание христианства. Это вот именно дух антихриста — зло, явившееся под видом добра. И почему никак... Они явились более долговечными. Потому что фашизм — это все-таки недолговечное явление. В силу своего откровенного сатанизма, он довольно быстро был опознан и все-таки сокрушен.

А. Пичугин

— Вот, опять же, смотрите, любое сопротивление недолговечно...

Протоиерей А. Тимофеев

— Большевизм живет гораздо дольше.

А. Пичугин

— Тот же большевизм, если его положить на историческую линейку, занимает там совсем мало места.

Протоиерей А. Тимофеев

— Ну, давайте договоримся о терминах. Потому что...

А. Митрофанова

— Вот хорошо бы!

Протоиерей А. Тимофеев

— ...если мы под большевизмом будем иметь только период ранних большевиков, от Ленина до уничтожения Сталиным вот этой старой гвардии, тогда, вроде бы, небольшой. Но вот сам феномен коммунизма, скажем так, на русской почве, это явление, в котором мы не жили до сих пор, простите.

А. Пичугин

— Мы не только жили у себя, но оно очень хорошо экспортировано было, и...

Протоиерей А. Тимофеев

— Оно было экспортировано. Да, более того, мы до сих пор живем...

А. Митрофанова

— А сегодня, когда идет реставрация, вот эта романтизация образа Сталина, ну, это же то же самое.

Протоиерей А. Тимофеев

— Конечно.

А. Пичугин

— А это не большевизм, не коммунизм и не социализм, это совершенно вещи другого порядка.

Протоиерей А. Тимофеев

— Не совсем. Романтизация, может быть, другого порядка, а вот некие коммунистическо-большевистские идеологемы сейчас совершенно действуют.

А. Пичугин

— Да, да.

Протоиерей А. Тимофеев

— Пожалуйста, я могу, что называется, процитировать... Вот у нас современные лидеры КПРФ — вот если кому, как говорится, как интересно, погуглите — Вы легко найдете видеозапись. Там 1 мая, на демонстрации говорит прямым текстом, что мы стремимся к построению Царства Божия на земле, о котором учил Иисус Христос. (Это лидер КПРФ.)

А. Пичугин

— Ну, он же недавно заявил о том, что и День России не мешало бы к Дню Крещения Руси привезать, ну, и прочие безумные (нрзб.).

Протоиерей А. Тимофеев

— Но вот это интересный феномен. То есть, оказывается, большевизму это не противоречит.

А. Митрофанова

— Протоиерей Александр Тимофеев, настоятель храма Новомучеников и Исповедников Российских в Бабушкине и руководитель библейского кабинета Московской Духовной Академии сегодня в программе «Светлый вечер» на радио «Вера». И мы говорим о духовных причинах и истоках катастрофы 1917 года.

Следующий год у нас юбилейный по отношению к 1917-му. Вот пытаться осмыслить, что тогда произошло, мне кажется, уже давно надо начать. Это то, что мы сейчас пытаемся сделать в нашей студии, не претендуя на то, что обнимем необъятное, Попытаемся разобраться лишь в некоторых аспектах. В частности, каково было состояние Церкви, каково было состояние умов интеллигенции и состояние внутреннее — то, что условно называется словом «народ», то есть того абсолютного большинства людей, которые, может быть, и не читали умных книжек и не знали умных слов, но как-то внутренне очень хотели, чтобы вот это самое Царство Божие на земле наконец-то настало. Уж слишком тяжело было жить, это правда.

А. Пичугин

— Но «я хату покинул, пошел воевать, чтобы землю в Гренаде крестьянам отдать.

А. Митрофанова

— И это тоже.

Отец Александр...

Протоиерей А. Тимофеев

— Ну, это более поздняя уже, через несколько десятилетий после этого.

А. Пичугин

— Ну, а корни-то оно...

А. Митрофанова

— Жажда подвига такая, жажда справедливости. Вселенская такая жажда справедливости.

Протоиерей А. Тимофеев

— Вселенская, вселенская.

А. Пичугин

— «Романтики в кожанках» как раз.

Протоиерей А. Тимофеев

— Вот здесь нужно подчеркнуть еще один такой момент: этот мессианизм. Ведь смотрите, для большевизма очень характерен мессианизм, то есть осознание, что «мы высочайшую, важнейшую идею готовы экспортировать — пускай путем революции, пускай мировой войны, — но на весь мир».

А. Митрофанова

— Ценой собственных жизней, при этом.

Протоиерей А. Тимофеев

— Почему так боялись того, что Сталин, например, развяжет еще одну войну после 1945 года, не остановится в Европе? А это понятно, что большевизм может быть только на штыках принесен, и, в общем-то, самими большевистскими, коммунистическими деятелями это осознавалось. То есть опасность на самом деле над Европой в определенный момент висела. Почему так боялись-то — «Русские идут!» Надо понимать, какие русские, так сказать...

А. Митрофанова

— Отец Александр, а скажите, пожалуйста, все-таки, если бы... То есть мы говорили уже о том, в каком состоянии была Церковь к 1917 году. Но все-таки, может быть, имело смысл предпринять какие-то серьезные меры по... Я не знаю, как... Я даже не знаю, какие именно можно было бы меры предпринять, чтобы вот эта трезвость ума все же взяла верх над кровопролитием?

Простите, если я сейчас слишком общо говорю. Я думаю, Вы понимаете смысл моих слов. Ведь в каждый момент нового витка катастрофы она же не делается какими-то абстрактными силами — она делается конкретным людьми, руками конкретных людей. А это значит, что каждый конкретный человек в определенный момент времени выбирает, делает он это или нет. Это моменты личной ответственности. И здесь на некие абстрактные силы зла списывать это тоже, наверное, не очень честно.

И это значит, что в какой-то момент выбора человеку не хватает чего-то внутри очень важного, чтобы удержаться от того, чтобы убить своего ближнего и пролить кровь. Даже во имя самой высокой идеи. Ну если включить мозги, какая идея стоит того, чтобы ты сейчас убил человека? Никакая идея этого не стоит.

А. Пичугин

— Ну, а что у нас происходит на Украине? Происходило вот недавно?

Протоиерей А. Тимофеев

— А Вы знаете, в чем дело, вот здесь есть такой печальный принцип круговой какой-то... даже никакой не круговой поруки, это как-то надо по-другому назвать... кровавой поруки. Потому что здесь, действительно, вот если увяз коготок, птичке пропасть. Не сразу все начинается, но стоит согласиться на что-то — может быть, незаметно для себя, — как уже потом трудно вылезти. Понимаете? Согласившись в 1917 году на справедливые лозунги «Долой войну!», «Мир народам!», «Фабрики — рабочим, землю — крестьянам!», пойдя на поводу у большевиков, народ как бы был вынужден... Дружно значительная часть народа одобрила — хорошо, ладно, падение монархии, что-то новое. А дальше что? А дальше объясняют... А в идеологию большевиков это было заложено, прописано, что только террором можно установить диктатуру пролетариата.

У большевиков, кстати говоря, вот опять же, с точки зрения их религиозного феномена, знаете, у них черно-белое мышление как бы.

А. Митрофанова

— Характерное явление.

Протоиерей А. Тимофеев

— Какое-то манихейство.

А. Митрофанова

— И для сегодняшнего дня тоже нередкое совершенно.

Протоиерей А. Тимофеев

— Вот то, что связано с пролетариатом, у них было все «белое» и положительное, а то, что связано с так называемой буржуазией, — это же они это слово вот в таком негативном смысле... Кто такой буржуа? Это просто городской житель. Мы с Вами — буржуа, и ничего в этом плохого, оскорбительного нет, хотя у нас до сих пор, наверное, это слово «буржуй» как ругательное воспринимается.

А. Митрофанова

— Ну, буржуй и буржуа — все-таки разные немножко вещи. А есть еще слово «бюргер», между прочим. У Томаса Манна целая концепция была на эту тему.

Протоиерей А. Тимофеев

— Бюргер, да.

А. Митрофанова

— Совсем прекрасные люди! (Смеется.)

Протоиерей А. Тимофеев

— «Буржуй» — такое простонародное произношение «буржуа».

А. Пичугин

— Уже ушло из нашего лексикона. Это мы с Вами помним, а вот сейчас спросите 20-летних, слово «буржуй» какой имеет для них оттенок — никакого.

Протоиерей А. Тимофеев

— Ну, наверное. Но, во всяком случае, надо подумать.

И получалось так, что прямо было прописано в концепциях, и Ленин об этом честно писал в письмах, готовя революцию, что «мы не остановимся ни перед каким истреблением — пускай это будут женщины, дети, старики»... Но у них была идея какая? Что в каком-то смысле... Вот просто поразительная идея по своей безнравственности! Буржуй — он, в каком-то смысле, не виноват, что он буржуй. Он родился таким. То есть личной вины у него, в каком-то смысле, нету, у него есть классовая вина. И, соответственно, переделать его невозможно. Его можно только ликвидировать...

А. Митрофанова

— ...истребить.

Протоиерей А. Тимофеев

— ...истребить. Понимаете? И вот у большевизма вот эта освященная идеологией, оправданная идеологией большевизма идея, что надо перейти от суда над виновными к истреблению невиновных, была прописана в их догматике. Вот почему я говорю, что большевики зачастую — религиозные типы? Это фанатики, которые верят в свои догмы. И Ленин верил искренне. Он писал об этом. Потом реализовал.

А. Митрофанова

— Максим Горький, который приехал на Соловки... Вы сейчас говорите, а я вспоминаю его этот очерк чудовищный, где он приехал на Соловки и описывает это место чуть ли не как санаторий для провинившихся людей, которые сами по себе — непригодный человеческий материал, и, конечно. из них уже ничего хорошего не получится, их только в переплавку можно сдать...

А. Пичугин

— Он даже еще не застал самых страшных лет Соловков.

А. Митрофанова

— Он многое там увидел, но он закрыл на это глаза.

Протоиерей А. Тимофеев

— А кого при этом в тех же Соловках или в ГУЛАГе большевики или коммунисты считали нормальными людьми? Вот у них был термин — «социально близкие». Это уголовники!

А. Пичугин

— Уголовники, да.

Протоиерей А. Тимофеев

— Уголовники назывались «социально близкими». Потому что это пролетариат, это люмпены, это низы общества, так сказать, как говорят, слово «подонки», да? И они считали, их можно исправить, их можно переделать, потому что у них правильное классовое происхождение. И это было поразительно — никогда при массовых серийных убийствах, что хочешь делай — больше 10 лет не дадут. То есть никаких расстрелов. А 58-я статья, то есть классовые враги, политические, истреблялись запросто.

А. Митрофанова

— Что могла бы сделать Церковь в этой ситуации, как Вы считаете? Вот понятно, что тот уровень образования, который был в церковно-приходских школах, и об этом, кстати, пишет священник Иосиф Фудель, папа Сергея Фуделя, философа... Он там сокрушался... Я читала фрагменты из его писем, где он сокрушается о том, что люди, получая в церковно-приходских школах образование, вообще ничего не знают о том, что такое Евангелие, кто такой Христос. Потому что 60% из них уходят из этих школ, не окончив классов, а о том, что такое собственно Проповедь Христа и Кто такой Христос, им рассказывают только после того, как им расскажут про Ветхий Завет. То есть какие-то такие чудовищные были смещения акцентов. Все это имело место. Но вот уже когда 1917-й год, все-таки, может быть, что-то можно было предпринять?

Протоиерей А. Тимофеев

— Ну, я думаю, что можно, и, на самом деле, предпринимали. Просто это, опять же, такое, может быть даже, трагическое стечение обстоятельств, что это была как бы самая непопулярная проповедь. Давайте подумаем, как большевики реализовали свою доктрину, как они втянули массы крестьян в революцию? У крестьян была идея, что помещик несправедливо владеет этой землей. Когда-то он слишком много получил у царя, надо у него забрать часть хотя бы, какую-то ему оставить, как всем остальным крестьянам, и вот усадьбу можно разгромить. Феномен массовых погромов помещичьих усадеб в 1917-1918 годах — это ближайшие последствия революции. Пришли, ограбили, взяли портьеры дорогие, на портянки перемотали, еще что-то растащили... До сих пор иногда в некоторых старых домах я встречал вещи, утащенные из больших усадеб. И вспоминали, что дедушка или прадедушка упер у барина.

А. Митрофанова

— Ничего себе!

Протоиерей А. Тимофеев

— Это был момент такой возникновения поруки.

А. Пичугин

— С гордостью об этом говорили!

Протоиерей А. Тимофеев

— А потом, дальше крестьянин — он понимает, что, вроде бы, да, несправедливо барин забрал, но я же тоже экспроприировал, как говорится, да? Помните, «экспроприация экспроприаторов». И его начинает совесть, вроде, как бы мучить, и Церковь в этот момент призывала к покаянию. В белой армии, кстати говоря, когда она наступала на эти области, например, там призывали, что будем судопроизводство справедливое чинить и так далее, то есть человек должен был бы быть осужден. Большевики сказали: «Нет, Вы правы. Все Вы сделали нормально», и так далее. И даже если проповедовала Церковь в этот момент покаяние, она оказывается крайне непопулярной. То есть это то, что было несопротивлением(?) — тут такие дела совершаются, какое мировое потрясение, и «все хорошо Вы сделали, все правильно», а тут каяться нужно, тут нужно, как говорится, расплачиваться за содеянное. Уже в какой-то момент оказалось поздно. Поэтому нельзя сказать, что все промолчали и все так было. Просто даже в тех случаях, когда... Надо просто почитать воспоминания в те моменты. Офицеры и священники, например, или офицеры, которые пытались урезонивать солдат и матросов, или священник, который народ(?), их просто толпа растерзывала сразу же. Это вот довольно...

А. Пичугин

— Ну, будем справедливы — белая армия, ее тоже нельзя идеализировать. Потому что есть огромное количество...

Протоиерей А. Тимофеев

— Да еще не было никакой белой армии.

А. Пичугин

— А, Вы про... Простите.

Протоиерей А. Тимофеев

— В 1917-1918 годах никакой нет белой армии. Есть только царская армия.

А. Пичугин

— Ну да.

Протоиерей А. Тимофеев

— Убийства офицеров начались сразу же. Это было...

А. Пичугин

— Ну, погромы Церкви первые в 1916 году произошли, а никак не в 1918-м...

Протоиерей А. Тимофеев

— Ну, еще более ранние погромы произошли в 1905 году.

А. Пичугин

— Да, но там это хотя бы на волне...

Протоиерей А. Тимофеев

— Характерный пример: когда была Казанская икона утрачена, например? Украл русский крестьянин. С топором.

А. Пичугин

— У нас, к сожалению, время нашей программы подошло к концу, а тема такая, на которую можно рассуждать очень долго. Все равно у нас нету единого ответа и никогда не будет. Но вот Алла совершенно права, что в преддверии столетия революции, революционных событий 1917 года, это надо делать, и как можно чаще.

А. Митрофанова

— Спасибо Вам большое за этот разговор, отец Александр. Давайте продолжим его в нашей студии — через какое-то время снова встретимся и обратимся уже к другим аспектам. Все-таки хочется понять, почему Церковь утратила тогда авторитет. Мне кажется, очень важно это сегодня понимать, разобраться с этими вопросами.

Протоиерей А. Тимофеев

— Да, безусловно. Тема требует отдельного обсуждения.

А. Митрофанова

— И как случилось так, что, в общем-то... Ведь в XIX веке были явлены такие примеры святости — и Серафим Саровский, и оптинские старцы. И люди, у которых был какой-то невероятный запрос на духовный поиск, не оказались рядом с ними, хотя знали об их существовании. Почему им так не хотелось оказаться в этих рядах? Как так случилось? Что тогда происходило вообще? Вот об этом обо всем давайте в следующий раз обязательно тоже поговорим.

Протоиерей А. Тимофеев

— Да, пожалуй, это очень важный разговор. Вот, может быть даже, о личностях поговорить вот этих — примерах святости и примерах падения, которые были в революцию.

А. Митрофанова

— Протоиерей Александр Тимофеев, настоятель храма Новомучеников и Исповедников Российских в Бабушкине и руководитель библейского кабинета Московской Духовной Академии, был в программе «Светлый вечер» на радио «Вера». Алексей Пичугин и я, Алла Митрофанова...

А. Пичугин

— ...Алла Митрофанова...

А. Митрофанова

— Прощаемся с Вами, до свидания!

А. Пичугин

— Спасибо, всего хорошего!

Другие программы

Пайдейя

«Подростки и образование». Евгения Ульева

Скачать

Гостьей программы «Пайдейя» была психолог, мама восьми детей, бабушка девяти внуков Евгения Ульева.

Мы говорили о том как меняется отношение детей к учебе в период переходного возраста, что делать родителям, чтобы помочь детям найти свой путь, как общаться с подростками в семье, чтобы сохранять доверительные отношения.

Все выпуски программы Пайдейя

Читать полностью

Другие программы

Богослужения вечера

Тексты богослужений праздничных и воскресных дней. Всенощное Бдение. 19 октября (вечер 18 октября) 2025г.

Неде́ля 19-я по Пятидеся́тнице.

Апо́стола Фомы́.

Глас 2.

ВСЕНО́ЩНОЕ БДЕ́НИЕ

Вели́кая Вече́рня

Диакон: Воста́ните!

Хор: Благослови́.

Иерей: Сла́ва Святе́й и Единосу́щней и Животворя́щей и Неразде́льней Тро́ице всегда́, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Священнослужители в алтаре:

Прииди́те, поклони́мся Царе́ви на́шему Бо́гу.

Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Христу́ Царе́ви на́шему Бо́гу.

Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Самому́ Христу́, Царе́ви и Бо́гу на́шему.

Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Ему́.

Псало́м 103, предначина́тельный:

Хор: Благослови́, душе́ моя́, Го́спода./ Благослове́н еси́, Го́споди./ Го́споди, Бо́же мой, возвели́чился еси́ зело́./ Благослове́н еси́, Го́споди./ ... / Вся прему́дростию сотвори́л еси́./ Сла́ва Ти, Го́споди, сотвори́вшему вся.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

Вели́кая ектения́:

Диакон: Ми́ром Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй. (На каждое прошение)

Диакон: О Свы́шнем ми́ре и спасе́нии душ на́ших, Го́споду помо́лимся.

О ми́ре всего́ ми́ра, благостоя́нии Святы́х Бо́жиих Церкве́й и соедине́нии всех, Го́споду помо́лимся.

О святе́м хра́ме сем и с ве́рою, благогове́нием и стра́хом Бо́жиим входя́щих в онь, Го́споду помо́лимся.

О вели́ком Господи́не и Отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о Господи́не на́шем, Высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или: архиепи́скопе, или: Преосвяще́ннейшем епи́скопе) имяре́к, честне́м пресви́терстве, во Христе́ диа́констве, о всем при́чте и лю́дех, Го́споду помо́лимся.

О Богохрани́мей стране́ на́шей, власте́х и во́инстве ея́, Го́споду помо́лимся.

О гра́де сем (или: О ве́си сей), вся́ком гра́де, стране́ и ве́рою живу́щих в них, Го́споду помо́лимся.

О благорастворе́нии возду́хов, о изоби́лии плодо́в земны́х и вре́менех ми́рных, Го́споду помо́лимся.

О пла́вающих, путеше́ствующих, неду́гующих, стра́ждущих, плене́нных и о спасе́нии их. Го́споду помо́лимся.

О изба́витися нам от вся́кия ско́рби, гне́ва и ну́жды, Го́споду помо́лимся.

Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко подоба́ет Тебе́ вся́кая сла́ва честь и поклоне́ние, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Блаже́н муж:

Хор: Блаже́н муж, и́же не и́де на сове́т нечести́вых.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Я́ко весть Госпо́дь путь пра́ведных, и путь нечести́вых поги́бнет.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Рабо́тайте Го́сподеви со стра́хом и ра́дуйтеся Ему́ с тре́петом.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Блаже́ни вси наде́ющиися Нань.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Воскресни́, Го́споди, спаси́ мя, Бо́же мой.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Госпо́дне есть спасе́ние, и на лю́дех Твои́х благослове́ние Твое́.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

Ектения́ ма́лая:

Диакон: Па́ки и па́ки ми́ром Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко Твоя́ держа́ва, и Твое́ есть Ца́рство и си́ла и сла́ва, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Го́споди, воззва́х, глас 2:

Хор: Го́споди, воззва́х к Тебе́, услы́ши мя./ Услы́ши мя, Го́споди./ Го́споди, воззва́х к Тебе́, услы́ши мя:/ вонми́ гла́су моле́ния моего́,/ внегда́ воззва́ти ми к Тебе́.// Услы́ши мя, Го́споди.

Да испра́вится моли́тва моя́,/ я́ко кади́ло пред Тобо́ю,/ воздея́ние руку́ мое́ю/ — же́ртва вече́рняя.// Услы́ши мя, Го́споди.

Стихиры воскресные, глас 2:

На 10. Стих: Изведи́ из темни́цы ду́шу мою́,// испове́датися и́мени Твоему́.

Стихира: Пре́жде век от Отца́ Ро́ждшемуся Бо́жию Сло́ву,/ Вопло́щшемуся от Де́вы Мари́и,/ прииди́те, поклони́мся:/ крест бо претерпе́в,/ погребе́нию предаде́ся, я́ко Сам восхоте́:/ и воскре́с из ме́ртвых,// спасе́ мя заблужда́ющаго челове́ка.

Стих: Мене́ ждут пра́ведницы,// до́ндеже возда́си мне.

Стихира: Христо́с Спас наш,/ е́же на ны рукописа́ние пригвозди́в на Кресте́ загла́ди,/ и сме́ртную держа́ву упраздни́:// поклоня́емся Его́ Тридне́вному Воскресе́нию.

На 8. Стих: Из глубины́ воззва́х к Тебе́, Го́споди,// Го́споди, услы́ши глас мой.

Стихира: Со Арха́нгелы воспои́м Христо́во Воскресе́ние:/ Той бо есть Изба́витель и Спас душ на́ших,/ и в сла́ве стра́шней и кре́пцей си́ле,// па́ки гряде́т суди́ти ми́ру, его́же созда́.

Стих: Да бу́дут у́ши Твои́// вне́млюще гла́су моле́ния моего́.

Стихира: Тебе́ Распе́ншагося и Погребе́ннаго,/ а́нгел пропове́да Влады́ку, и глаго́лаше жена́м:/ прииди́те ви́дите, иде́же лежа́ше Госпо́дь:/ воскре́се бо, я́коже рече́, я́ко Всеси́лен./ Те́мже Тебе́ поклоня́емся, Еди́ному Безсме́ртному:// Жизнода́вче Христе́, поми́луй нас.

Стихиры ап. Фомы, глас 4, подо́бен: «Я́ко до́бля...»:

На 6. Стих: А́ще беззако́ния на́зриши, Го́споди, Го́споди, кто постои́т?// Я́ко у Тебе́ очище́ние есть.

Стихира: Ребру́ прикосну́вся, всеблаже́нне, Влады́чню,/ до́брых пости́гл еси́ кра́йнейшее:/ я́ко бо гу́ба во́ды, отту́ду поче́рпл еси́/ исто́чник благи́х и жизнь ве́чную/ и напои́л еси́ изсо́хшая сердца́ неве́дением,// Боже́ственнаго Богове́дения источа́я догма́ты.

Стих: И́мене ра́ди Твоего́ потерпе́х Тя, Го́споди, потерпе́ душа́ моя́ в сло́во Твое́,// упова́ душа́ моя́ на Го́спода.

На 4. Стих: От стра́жи у́тренния до но́щи, от стра́жи у́тренния,// да упова́ет Изра́иль на Го́спода.

Стихира: Ве́рным неве́рствием твои́м ве́рных извести́л еси́,/ я́ко Бо́га и Го́спода всея́ тва́ри наче́н Богосло́вити,/ плоть поне́сшаго нас ра́ди земны́х/ и Крест же, и сме́рть претерпе́вшаго,/ и пронзе́ние гвозде́й, и копие́м ребр прободе́ние,// от ни́хже жизнь почерпа́ем.

Стих: Я́ко у Го́спода ми́лость, и мно́гое у Него́ избавле́ние,// и Той изба́вит Изра́иля от всех беззако́ний его́.

На 2. Стих: Хвали́те Го́спода вси язы́цы,// похвали́те Его́ вси лю́дие.

Стихира: Фома́ чу́дный исто́чник отве́рзе догма́тов, Влады́ко, Богому́дрым:/ ребру́ бо прикосну́вся Твое́му,/ сугу́бу де́йству, существы́ сугу́быми подо́бно научи́вся и возопи́:/ Ты Бог мой еси́ и Владыка,/ Ты и Го́сподь Сла́вы,// мене́ ра́ди плоть быв.

Стих: Я́ко утверди́ся ми́лость Его́ на нас,// и и́стина Госпо́дня пребыва́ет во век.

Стихира ап. Фомы, глас 6:

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.

Стихира: Я́ко слуга́ Сло́ва и неизрече́ннаго воплоще́ния Его́,/ глубину́ му́дрости поче́рпл еси́, Фомо́ апо́столе:/ тро́стию бо креста́ возводя́ из глубины́ пре́лести, ду́ши улови́л еси́./ Отню́дуже мре́жею твои́х догма́тов всю просвети́л еси́ вселе́нную/ и све́том зна́ния инди́ан помраче́нныя ду́ши просвети́л еси́./ Тем Сла́вы Христо́вы све́тло наслажда́яся,// Того́ моли́ поми́ловати ду́ши на́ша.

Догматик, глас 2:

И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Догматик: Пре́йде сень зако́нная,/ благода́ти прише́дши:/ я́коже бо купина́ не сгара́ше опаля́ема,/ та́ко Де́ва родила́ еси́,/ и Де́ва пребыла́ еси́./ Вме́сто столпа́ о́гненнаго,/ пра́ведное возсия́ Со́лнце:/ вме́сто Моисе́я, Христо́с,// спасе́ние душ на́ших.

Вход с кади́лом:

Диакон: Прему́дрость, про́сти.

Све́те Ти́хий:

Хор: Све́те Ти́хий святы́я сла́вы Безсме́ртнаго Отца́ Небе́снаго, Свята́го, Блаже́ннаго, Иису́се Христе́! Прише́дше на за́пад со́лнца, ви́девше свет вече́рний, пое́м Отца́, Сы́на и Свята́го Ду́ха, Бо́га. Досто́ин еси́ во вся времена́ пет бы́ти гла́сы преподо́бными, Сы́не Бо́жий, живо́т дая́й; те́мже мир Тя сла́вит.

Диакон: Во́нмем.

Иерей: Мир всем.

Хор: И ду́хови твоему́.

Проки́мен воскре́сный, глас 6:

Диакон: Прему́дрость во́нмем. Проки́мен, глас шесты́й: Госпо́дь воцари́ся, в ле́поту облече́ся.

Хор: Госпо́дь воцари́ся, в ле́поту облече́ся. (На каждый стих)

Диакон: Облече́ся Госпо́дь в си́лу, и препоя́сася.

Стих 2: И́бо утверди́ вселе́нную, я́же не подви́жится.

Стих 3: До́му Твоему́ подоба́ет святы́ня, Го́споди, в долготу́ дний.

Диакон: Госпо́дь воцари́ся.

Хор: В ле́поту облече́ся.

Собо́рнаго посла́ния Иоа́ннова чте́ние: [1]

Диакон: Прему́дрость.

Чтец: Собо́рнаго посла́ния Иоа́ннова чте́ние.

Диакон: Во́нмем.

(Из главы 1:)

Чтец: Е́же бе испе́рва,/ е́же слы́шахом, е́же ви́дехом очи́ма на́шима,/ е́же узре́хом, и ру́ки на́ша осяза́ша, о Словеси́ Живо́тнем./ И Живо́т яви́ся, и ви́дехом, и свиде́тельствуем,/ и возвеща́ем вам Живо́т Вечный, И́же бе у Отца́ и яви́ся нам./ Е́же ви́дехом и слы́шахом, пове́даем вам, да и вы обще́ние и́мате с на́ми:/ обще́ние же на́ше со Отце́м и с Сы́ном Его́, Иису́сом Христо́м./ И сия́ пи́шем вам, да ра́дость ва́ша бу́дет испо́лнена./ И сие́ есть обетова́ние, е́же слы́шахом от Него́ и пове́даем вам,/ я́ко Бог Свет есть, и тмы в Нем несть ни еди́ныя./ А́ще рече́м, я́ко обще́ние и́мамы с Ни́м, и во тме хо́дим, лжем и не твори́м и́стины./ А́ще же во све́те хо́дим, я́коже Сам Той есть во све́те, обще́ние и́мамы друг ко дру́гу,// и Кровь Иису́са Христа́ Сы́на Его́ очища́ет нас от вся́каго греха́.

Диакон: Прему́дрость.

Чтец: Собо́рнаго посла́ния Иа́ковля чте́ние.

Диакон: Во́нмем.

(Из главы 1:)

Чтец: Иа́ков, Бо́гу и Го́споду Иису́су Христу́ раб,/ обемана́десяте коле́нома, и́же в разсе́янии, ра́доватися./ Вся́ку ра́дость име́йте, бра́тие моя́, егда́ во искуше́ния впа́даете разли́чна,/ ве́дяще, я́ко искуше́ние ва́шея ве́ры соде́ловает терпе́ние./ Терпе́ние же де́ло соверше́нно да и́мать,/ я́ко да бу́дете соверше́ни и всеце́ли, ни в че́мже лише́ни./ А́ще же кто от вас лише́н есть прему́дрости, да про́сит от даю́щаго Бо́га всем нелицеприе́мне и не поноша́ющаго, и да́стся ему́./ Да про́сит же ве́рою, ничто́же сумня́ся:/ сумня́йся бо уподо́бися волне́нию морско́му, ве́тры возмета́ему и развева́ему./ Да не мнит бо челове́к он, я́ко прии́мет что от Бо́га./ Муж двоеду́шен, неустро́ен во всех путе́х свои́х./ Да хва́лится же брат смире́нный в высоте́ свое́й,/ бога́тый же во смире́нии своем, зане́, я́коже цвет травны́й, мимои́дет./ Возсия́ бо со́лнце со зно́ем и изсуши́ траву́, и цвет ея́ отпаде́, и благоле́пие лица́ ея́ поги́бе./ Си́це и бога́тый в хожде́нии свое́м увяда́ет./ Блаже́н муж, и́же претерпи́т искуше́ние,/ зане́ иску́сен быв, прии́мет вене́ц жи́зни,// его́же обеща́ Бог лю́бящим Его́.

Диакон: Прему́дрость.

Чтец: Собо́рнаго посла́ния Иу́дина чте́ние.

Диакон: Во́нмем.

(Из главы 1:)

Чтец: Иу́да, Иису́су Христу́ раб, брат же Иа́кову,/ су́щим о Бо́зе Отце́ освяще́нным, Иису́с Христо́м соблюде́нным зва́нным./ Ми́лость вам, и мир, и любы́ да умно́жится./ Возлю́бленнии, вся́ко тща́ние творя́ писа́ти вам о о́бщем спасе́нии ва́шем,/ ну́жду возиме́х писа́ти вам, моля́ подвиза́тися о преда́нней ве́ре святы́м еди́ною./ Привнидо́ша бо не́цыи челове́цы (дре́вле предуста́вленнии на сие́ осужде́ние) нечести́вии,/ Бо́га на́шего благода́ть прелага́ющии в скве́рну/ и Еди́наго Влады́ки Бо́га, и Го́спода на́шего Иису́са Христа́ отмета́ющиися./ Воспомяну́ти же вам хощу́, ве́дущим и вам еди́ною сие́,/ я́ко Госпо́дь лю́ди от земли́ еги́петския спасе́, последи́ неве́ровавшия погуби́./ А́нгелы же, не соблю́дшия своего́ нача́льства, но оста́вльшия свое́ жили́ще на суд вели́каго дне, у́зами ве́чными под мра́ком соблюде́./ Я́коже Содо́ма и Гомо́рра, и окре́стныя их гра́ды,/ подо́бным им о́бразом преблуди́вше и ходи́вше в след пло́ти ины́я,/ предлежа́т в показа́ние огня́ ве́чнаго, суд подъе́мше./ Вы же, возлю́бленнии, помина́йте глаго́лы преждерече́нныя от апо́стол Го́спода на́шего Иису́са Христа́./ Зане́ глаго́лаху вам, я́ко в после́днее вре́мя бу́дут руга́тели, по свои́х по́хотех ходя́ще и нече́стиих./ Си́и суть отделя́юще себе́ (от еди́ности ве́ры и су́ть) теле́сни, Ду́ха не иму́ще./ Вы же, возлю́бленнии, свято́ю ва́шею ве́рою назида́юще себе́, Ду́хом Святы́м моля́щеся,/ са́ми себе́ в любви́ Бо́жией соблюда́йте, жду́ще ми́лости Го́спода на́шего Иису́са Христа́ в жизнь ве́чную./ И о́вех у́бо ми́луйте, разсужда́юще,/ о́вех же стра́хом спаса́йте, от огня́ восхища́юще./ Облича́йте же с боя́знию, ненави́дяще и я́же от пло́ти оскверне́ную ри́зу./ Могу́щему же сохрани́ти вы без греха́ и без скве́рны и поста́вити пред сла́вою свое́ю непоро́чных в ра́дости,/ Еди́ному Прему́дрому Бо́гу и Спа́су на́шему (Иису́сом Христо́м, Го́сподем на́шим), сла́ва и вели́чие,// держа́ва и власть пре́жде всего́ ве́ка, и ны́не, и во вся ве́ки. Ами́нь.

Ектения́ сугу́бая:

Диакон: Рцем вси от всея́ души́, и от всего́ помышле́ния на́шего рцем.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Го́споди Вседержи́телю, Бо́же оте́ц на́ших, мо́лим Ти ся, услы́ши и поми́луй.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Поми́луй нас, Бо́же, по вели́цей ми́лости Твое́й, мо́лим Ти ся, услы́ши и поми́луй.

Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды, на каждое прошение)

Диакон: Еще́ мо́лимся о Вели́ком Господи́не и Отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о Господи́не на́шем Высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или: архиепи́скопе, или: Преосвяще́ннейшем епи́скопе) имяре́к, и всей во Христе́ бра́тии на́шей.

Еще́ мо́лимся о Богохрани́мей стране́ на́шей, власте́х и во́инстве ея́, да ти́хое и безмо́лвное житие́ поживе́м во вся́ком благоче́стии и чистоте́.

Еще́ мо́лимся о блаже́нных и приснопа́мятных созда́телех свята́го хра́ма сего́, и о всех преждепочи́вших отце́х и бра́тиях, зде лежа́щих и повсю́ду, правосла́вных.

Еще́ мо́лимся о ми́лости, жи́зни, ми́ре, здра́вии, спасе́нии, посеще́нии, проще́нии и оставле́нии грехо́в рабо́в Бо́жиих настоя́теля, бра́тии и прихо́жан свята́го хра́ма сего́.

Еще́ мо́лимся о плодонося́щих и доброде́ющих во святе́м и всечестне́м хра́ме сем, тружда́ющихся, пою́щих и предстоя́щих лю́дех, ожида́ющих от Тебе́ вели́кия и бога́тыя ми́лости.

Иерей: Я́ко Ми́лостив и Человеколю́бец Бог еси́ и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Сподо́би, Го́споди:

Хор: Сподо́би, Го́споди, в ве́чер сей без греха́ сохрани́тися нам. Благослове́н еси́, Го́споди, Бо́же оте́ц на́ших, и хва́льно и просла́влено и́мя Твое́ во ве́ки. Ами́нь.

Бу́ди, Го́споди, ми́лость Твоя́ на нас, я́коже упова́хом на Тя. Благослове́н еси́, Го́споди, научи́ мя оправда́нием Твои́м. Благослове́н еси́, Влады́ко, вразуми́ мя оправда́нием Твои́м. Благослове́н еси́, Святы́й, просвети́ мя оправда́нии Твои́ми.

Го́споди, ми́лость Твоя́ во век, дел руку́ Твое́ю не пре́зри. Тебе́ подоба́ет хвала́, Тебе́ подоба́ет пе́ние, Тебе́ сла́ва подоба́ет. Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Ектения́ проси́тельная:

Диакон: Испо́лним вече́рнюю моли́тву на́шу Го́сподеви.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Ве́чера всего́ соверше́нна, свя́та, ми́рна и безгре́шна у Го́спода про́сим.

Хор: Пода́й, Го́споди. (На каждое прошение)

Диакон: А́нгела ми́рна, ве́рна наста́вника, храни́теля душ и теле́с на́ших, у Го́спода про́сим.

Проще́ния и оставле́ния грехо́в и прегреше́ний на́ших у Го́спода про́сим.

До́брых и поле́зных душа́м на́шим и ми́ра ми́рови у Го́спода про́сим.

Про́чее вре́мя живота́ на́шего в ми́ре и покая́нии сконча́ти у Го́спода про́сим.

Христиа́нския кончи́ны живота́ на́шего, безболе́знены, непосты́дны, ми́рны и до́браго отве́та на Стра́шнем Суди́щи Христо́ве про́сим.

Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́, и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко Благ и Человеколю́бец Бог еси́ и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Иерей: Мир всем.

Хор: И ду́хови твоему́.

Диакон: Главы́ на́ша Го́сподеви прикло́ним.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Бу́ди держа́ва Ца́рствия Твоего́ благослове́на и препросла́влена. Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Лития́:

Поется стихира храма [2] , затем:

Стихиры ап Фомы, глас 4, подобен: «Я́ко до́бля...»:

Стихира: Тро́стию благода́ти от глубины́ су́етства челове́ки извле́кл еси́, досточу́дне,/ Учи́теля ма́нием повину́вся, Фомо́,/ просве́щшаго по всему́ твое́ разуме́ние,/ и апо́стола, и че́стна Богоглаго́льника тя, всеблаже́нне, показа́вша/ Того́ Непостижимаго Божества́.

Стихира: Ду́ха сия́ние на тя сни́де во о́гненне ви́де/ и тя, блаже́нне, Боже́ственное прия́телище соде́ла,/ ско́ро отгоня́ща безбо́жия мглу и мир просвеща́юща сия́нием всему́дрых твои́х слове́с,/ тайноглаго́льниче, апо́столов украше́ние,// Христо́в самови́дче, блаже́нне.

Стихира: Мо́лниями пропове́дания во тме седя́щия неве́дения, сла́вне, просвети́в,/ показа́л еси́ сы́ны Влады́ки и Бо́га ве́ры ра́ди./ Eгóже страсте́м ревнова́л еси́ и сме́рти/ и сла́вы был еси́ насле́дник,/ я́ко мудр и Богоглаго́лив, я́ко учени́к И́стины.

Стихира ап Фомы, глас 2:

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.

Стихира: Оста́вив земна́я, после́довал еси́ Христу́/ и, зна́менався дохнове́нием Свята́го Ду́ха,/ по́слан быв от Него́ в язы́ки поги́бшия/ обраща́ти челове́ки во свет Богозна́ния, апо́столе Фомо́,/ и, сконча́в по́двиги Боже́ственныя твоея́ стра́сти и мук разли́чных,/ ду́шу твою́ Христу́ пре́дал еси́.// Того́ моли́, всеблаже́нне, дарова́ти нам ве́лию ми́лость.

Богородичен воскресный, глас 8:

И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Богородичен: О чудесе́ но́ваго всех дре́вних чуде́с!/ Кто бо позна́ ма́терь без му́жа ро́ждшую,/ и на руку́ нося́щую, всю тварь Содержа́щаго?/ Бо́жие есть изволе́ние Ро́ждшееся./ Его́же, я́ко Младе́нца, Пречи́стая,/ Твои́ма рука́ма носи́вшая,/ и Ма́тернее дерзнове́ние к Нему́ иму́щая,/ не преста́й моля́щи о чту́щих Тя,// уще́дрити и спасти́ ду́ши на́ша.

Диакон: Спаси́, Бо́же, лю́ди Твоя́ и благослови́ достоя́ние Твое́, посети́ мир Твой ми́лостию и щедро́тами, возвы́си рог христиа́н правосла́вных и низпосли́ на ны ми́лости Твоя́ бога́тыя, моли́твами всепречи́стыя Влады́чицы на́шея Богоро́дицы и Присноде́вы Мари́и, си́лою Честна́го и Животворя́щаго Креста́, предста́тельствы честны́х Небе́сных Сил безпло́тных, честна́го, сла́внаго проро́ка, Предте́чи и Крести́теля Иоа́нна, святы́х сла́вных и всехва́льных Апо́стол, и́же во святы́х оте́ц на́ших и вселе́нских вели́ких учи́телей и святи́телей, Васи́лия Вели́каго, Григо́рия Богосло́ва и Иоа́нна Златоу́стаго, и́же во святы́х отца́ на́шего Никола́я, архиепи́скопа Мирлики́йскаго, чудотво́рца, святы́х равноапо́стольных Мефо́дия и Кири́лла, учи́телей слове́нских, святы́х равноапо́стольных вели́каго кня́зя Влади́мира и вели́кия княги́ни О́льги, и́же во святы́х оте́ц на́ших: святи́теля Михаи́ла, пе́рвого митрополи́та Ки́евскаго, первосвяти́телей Моско́вских и всея́ Руси́: Петра́, Алекси́я, Ио́ны, Мака́рия, Фили́ппа, И́ова, Ермоге́на и Ти́хона, митрополи́тов Моско́вских Филаре́та, Инноке́нтия и Мака́рия. Святы́х, сла́вных и добропобе́дных му́чеников, новому́чеников и испове́дников Це́ркве Ру́сския: Влади́мира, митрополи́та Ки́евскаго, Вениами́на, митрополи́та Петрогра́дского, Петра́, митрополи́та Крути́цкаго, Иларио́на, архиепи́скопа Вере́йскаго, святы́х ца́рственных страстоте́рпцев, преподобному́чениц вели́кия княги́ни Елисаве́ты и и́нокини Варва́ры, преподо́бных и богоно́сных оте́ц на́ших, преподо́бных оте́ц ста́рцев О́птинских, святы́х пра́ведных Иоа́нна Кроншта́дтскаго и Алекси́я Моско́вскаго, святы́х блаже́нных Ксе́нии Петербу́ржския и Матро́ны Моско́вския, святы́х и пра́ведных богооте́ц Иоаки́ма и А́нны (и свята́го имяре́к, егоже есть храм и егоже есть день), и всех святы́х. Мо́лим Тя, многоми́лостиве Го́споди, услы́ши нас, гре́шных, моля́щихся Тебе́, и поми́луй нас.

Хор: Го́споди, поми́луй. (40 раз)

Диакон: Еще́ мо́лимся о Вели́ком Господи́не и отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о господи́не на́шем высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или: архиепи́скопе, или: Преосвяще́ннейшем епи́скопе) имяре́к и о всем во Христе́ бра́тстве на́шем, и о вся́кой души́ христиа́нстей, скорбя́щей же и озло́бленней, ми́лости Бо́жия и по́мощи тре́бующей; о покрове́нии гра́да сего́, и живу́щих в нем, о ми́ре, и состоя́нии всего́ ми́ра; о благостоя́нии святы́х Бо́жиих церкве́й; о спасе́нии и по́мощи со тща́нием и стра́хом Бо́жиим тружда́ющихся и служа́щих оте́ц и бра́тий на́ших; о оста́вльшихся и во отше́ствии су́щих; о исцеле́нии в не́мощех лежа́щих; о успе́нии, осла́бе, блаже́нней па́мяти и о оставле́нии грехо́в всех преждеотше́дших оте́ц и бра́тий на́ших, зде лежа́щих и повсю́ду правосла́вных; о избавле́нии плене́нных, и о бра́тиях на́ших во слу́жбах су́щих, и о всех служа́щих и служи́вших во святе́м хра́ме сем рцем.

Хор: Го́споди, поми́луй. (50 раз)

Диакон: Еще́ мо́лимся о е́же сохрани́тися гра́ду сему́, и свято́му хра́му сему́, и вся́кому гра́ду и стране́, от гла́да, губи́тельства, тру́са, пото́па, огня́, меча́, наше́ствия иноплеме́нников и междоусо́бныя бра́ни; о е́же ми́лостиву и благоуве́тливу бы́ти благо́му и человеколюби́вому Бо́гу на́шему, отврати́ти вся́кий гнев на ны дви́жимый, и изба́вити ны от належа́щаго и пра́веднаго Своего́ преще́ния и поми́ловати ны.

Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Диакон: Еще́ мо́лимся и о е́же услы́шати Го́споду Бо́гу глас моле́ния нас, гре́шных, и поми́ловати нас.

Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Иерей: Услы́ши ны, Бо́же, Спаси́телю наш, упова́ние всех конце́в земли́ и су́щих в мо́ри дале́че, и ми́лостив, ми́лостив бу́ди, Влады́ко, о гресе́х на́ших, и поми́луй ны. Ми́лостив бо и человеколю́бец Бог еси́, и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́, и Сы́ну, и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно, и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Иерей: Мир всем.

Хор: И ду́хови твоему́.

Диакон: Главы́ на́ша Го́сподеви прикло́ним.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Влады́ко многоми́лостиве, Го́споди Иису́се Христе́, Бо́же наш, моли́твами всепречи́стыя Влады́чицы на́шея Богоро́дицы и Присноде́вы Мари́и, си́лою Честна́го и Животворя́щаго Креста́, предста́тельствы честны́х Небе́сных Сил безпло́тных, честна́го, сла́внаго проро́ка, Предте́чи и Крести́теля Иоа́нна, святы́х сла́вных и всехва́льных Апо́стол, и́же во святы́х оте́ц на́ших и вселе́нских вели́ких учи́телей и святи́телей, Васи́лия Вели́каго, Григо́рия Богосло́ва и Иоа́нна Златоу́стаго, и́же во святы́х отца́ на́шего Никола́я, архиепи́скопа Мирлики́йскаго, чудотво́рца, святы́х равноапо́стольных Мефо́дия и Кири́лла, учи́телей слове́нских, святы́х равноапо́стольных вели́каго кня́зя Влади́мира и вели́кия княги́ни О́льги, и́же во святы́х оте́ц на́ших: святи́теля Михаи́ла, пе́рвого митрополи́та Ки́евскаго, первосвяти́телей Моско́вских и всея́ Руси́: Петра́, Алекси́я, Ио́ны, Мака́рия, Фили́ппа, И́ова, Ермоге́на и Ти́хона, митрополи́тов Моско́вских Филаре́та, Инноке́нтия и Мака́рия. Святы́х, сла́вных и добропобе́дных му́чеников, новому́чеников и испове́дников Це́ркве Ру́сския: Влади́мира, митрополи́та Ки́евскаго, Вениами́на, митрополи́та Петрогра́дского, Петра́, митрополи́та Крути́цкаго, Иларио́на, архиепи́скопа Вере́йскаго, святы́х ца́рственных страстоте́рпцев, преподобному́чениц вели́кия княги́ни Елисаве́ты и и́нокини Варва́ры, преподо́бных и богоно́сных оте́ц на́ших, преподо́бных оте́ц ста́рцев О́птинских, святы́х пра́ведных Иоа́нна Кроншта́дтскаго и Алекси́я Моско́вскаго, святы́х блаже́нных Ксе́нии Петербу́ржския и Матро́ны Моско́вския, святы́х и пра́ведных богооте́ц Иоаки́ма и А́нны (и свята́го имяре́к, егоже есть храм и егоже есть день) и всех святы́х. благоприя́тну сотвори́ моли́тву на́шу, да́руй нам оставле́ние прегреше́ний на́ших, покры́й нас кро́вом крилу́ Твое́ю, отжени́ от нас вся́каго врага́ и супоста́та, умири́ на́шу жизнь. Го́споди, поми́луй нас и мир Твой, и спаси́ ду́ши на́ша, я́ко благ и человеколю́бец.

Хор: Ами́нь.

Стихи́ры на стихо́вне:

Стихиры воскресные, глас 2:

Стихира: Воскресе́ние Твое́, Христе́ Спа́се,/ всю просвети́ вселе́нную,/ и призва́л еси́ Твое́ созда́ние:// Всеси́льне Го́споди, сла́ва Тебе́.

Стих: Госпо́дь воцари́ся,// в ле́поту облече́ся.

Стихира: Дре́вом, Спа́се, упраздни́л еси́,/ ю́же от дре́ва кля́тву,/ держа́ву сме́рти погребе́нием Твои́м умертви́л еси́,/ просвети́л же еси́ род наш воста́нием Твои́м./ Те́мже вопие́м Тебе́:// Животода́вче Христе́ Бо́же наш, сла́ва Тебе́.

Стих: И́бо утверди́ вселе́нную,// я́же не подви́жится.

Стихира: На кресте́ я́влься, Христе́, пригвожда́емь,/ измени́л еси́ добро́ту зда́ний:/ и безчелове́чие у́бо во́ини показу́юще,/ копие́м ре́бра Твоя́ прободо́ша,/ евре́и же печа́тати гро́ба проси́ша,/ Твоея́ вла́сти не ве́дуще./ Но за милосе́рдие утро́б Твои́х,/ прие́мый погребе́ние, и тридне́вен воскресы́й// Го́споди, сла́ва Тебе́.

Стих: До́му Твоему́ подоба́ет святы́ня,// Го́споди, в долготу́ дний.

Стихира: Животода́вче Христе́, во́лею страсть претерпе́вый сме́ртных ра́ди,/ во ад же снизше́д я́ко си́лен,/ та́мо Твоего́ прише́ствия ожида́ющия,/ исхи́тив я́ко от зве́ря кре́пкаго,/ рай вме́сто а́да жи́ти дарова́л еси́./ Те́мже и нам сла́вящим тридне́вное Твое́ воста́ние,/ да́руй очище́ние грехо́в,// и ве́лию ми́лость.

Стихира ап. Фомы, глас 6:

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.

Стихира: Боже́ственныя ви́дя Христо́вы му́дрости,/ у́мный показа́лся еси́ крати́р та́инственно, Фомо́ апо́столе,/ в не́мже ве́рных ду́ши веселя́тся:/ Боже́ственною бо мре́жею Ду́ха лю́ди возвле́кл еси́ из глубины́ отча́яния./ Те́мже от Сио́на, я́ко река́ благода́ти, изше́л еси́,/ твоя́ источа́ющая Боже́ственныя догма́ты во всю тварь./ Тем Христо́вым страсте́м подо́бяся, в ре́бра прободе́н был еси́,/ во мрак вшед нетле́ния.// Того́ моли́ спасти́ся душа́м на́шим.

Богородичен воскресный, глас 6:

И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Богородичен: Творе́ц и Изба́витель мой, Пречи́стая,/ Христо́с Госпо́дь из Твои́х ложе́сн проше́д,/ в мя оболки́йся,/ пе́рвыя кля́твы Ада́ма свободи́./ Те́мже Ти, Всечи́стая,/ я́ко Бо́жии Ма́тери же и Де́ве, вои́стинну/ вопие́м немо́лчно:/ ра́дуйся а́нгельски, ра́дуйся, Влады́чице,/ предста́тельство и покро́ве,// и спасе́ние душ на́ших.

Моли́тва свято́го Симео́на Богоприи́мца:

Хор: Ны́не отпуща́еши раба́ Твоего́, Влады́ко,/ по глаго́лу Твоему́, с ми́ром;/ я́ко ви́деста о́чи мои́ спасе́ние Твое́,/ е́же еси́ угото́вал пред лице́м всех люде́й,/ свет во открове́ние язы́ков,// и сла́ву люде́й Твои́х Изра́иля.

Трисвято́е по О́тче наш:

Чтец: Святы́й Бо́же, Святы́й Кре́пкий, Святы́й Безсме́ртный, поми́луй нас. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Пресвята́я Тро́ице, поми́луй нас; Го́споди, очи́сти грехи́ на́ша; Влады́ко, прости́ беззако́ния на́ша; Святы́й, посети́ и исцели́ не́мощи на́ша, и́мене Твоего́ ра́ди.

Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

О́тче наш, И́же еси́ на Небесе́х, да святи́тся и́мя Твое́, да прии́дет Ца́рствие Твое́, да бу́дет во́ля Твоя́, я́ко на Небеси́ и на земли́. Хлеб наш насу́щный даждь нам днесь; и оста́ви нам до́лги на́ша, я́коже и мы оставля́ем должнико́м на́шим; и не введи́ нас во искуше́ние, но изба́ви нас от лука́ваго.

Иерей: Я́ко Твое́ есть Ца́рство и си́ла и сла́ва, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Тропа́рь, глас 4:

Хор: Богоро́дице Де́во, ра́дуйся,/ Благода́тная Мари́е, Госпо́дь с Тобо́ю:/ благослове́на Ты в жена́х/ и благослове́н Плод чре́ва Твоего́,// я́ко Спа́са родила́ еси́ душ на́ших. (Т рижды)

Благослове́ние хле́бов:

Диакон: Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Иерей: Го́споди Иису́се Христе́ Бо́же наш, благослови́вый пять хле́бов и пять ты́сящ насы́тивый, Сам благослови́ и хле́бы сия́, пшени́цу, вино́ и еле́й; и умно́жи сия́ во гра́де сем и во всем ми́ре Твое́м; и вкуша́ющия от них ве́рныя освяти́. Я́ко Ты еси́ благословля́яй и освяща́яй вся́ческая, Христе́ Бо́же наш, и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, со Безнача́льным Твои́м Отце́м, и Всесвяты́м, и Благи́м, и Животворя́щим Твои́м Ду́хом, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь. Бу́ди И́мя Госпо́дне благослове́но от ны́не и до ве́ка. (Трижды)

Псало́м 33:

Хор: Благословлю́ Го́спода на вся́кое вре́мя,/ вы́ну хвала́ Его́ во усте́х мои́х./ О Го́споде похва́лится душа́ моя́,/ да услы́шат кро́тции, и возвеселя́тся./ Возвели́чите Го́спода со мно́ю,/ и вознесе́м И́мя Его́ вку́пе./ Взыска́х Го́спода, и услы́ша мя,/ и от всех скорбе́й мои́х изба́ви мя./ Приступи́те к Нему́, и просвети́теся,/ и ли́ца ва́ша не постыдя́тся./ Сей ни́щий воззва́, и Госпо́дь услы́ша и,/ и от всех скорбе́й его́ спасе́ и./ Ополчи́тся А́нгел Госпо́день о́крест боя́щихся Его́,/ и изба́вит их./ Вкуси́те и ви́дите, я́ко благ Госпо́дь:/ блаже́н муж, и́же упова́ет Нань./ Бо́йтеся Го́спода, вси святи́и Его́,/ я́ко несть лише́ния боя́щимся Его́./ Бога́тии обнища́ша и взалка́ша:/ взыска́ющии же Го́спода// не лиша́тся вся́каго бла́га.

Иерей: Благослове́ние Госпо́дне на вас, Того́ благода́тию и человеколю́бием, всегда́, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

У́треня

Шестопса́лмие:

Хор: Сла́ва в вы́шних Бо́гу, и на земли́ мир, в челове́цех благоволе́ние. (Трижды)

Го́споди, устне́ мои́ отве́рзеши, и уста́ моя́ возвестя́т хвалу́ Твою́. (Дважды)

Псало́м 3:

Чтец: Го́споди, что ся умно́жиша стужа́ющии ми? Мно́зи востаю́т на мя, мно́зи глаго́лют души́ мое́й: несть спасе́ния ему́ в Бо́зе его́. Ты же, Го́споди, Засту́пник мой еси́, сла́ва моя́ и вознося́й главу́ мою́. Гла́сом мои́м ко Го́споду воззва́х, и услы́ша мя от горы́ святы́я Своея́. Аз усну́х, и спах, воста́х, я́ко Госпо́дь засту́пит мя. Не убою́ся от тем люде́й, о́крест напа́дающих на мя. Воскресни́, Го́споди, спаси́ мя, Бо́же мой, я́ко Ты порази́л еси́ вся вражду́ющия ми всу́е: зу́бы гре́шников сокруши́л еси́. Госпо́дне есть спасе́ние, и на лю́дех Твои́х благослове́ние Твое́.

Аз усну́х, и спах, воста́х, я́ко Госпо́дь засту́пит мя.

Псало́м 37:

Го́споди, да не я́ростию Твое́ю обличи́ши мене́, ниже́ гне́вом Твои́м нака́жеши мене́. Я́ко стре́лы Твоя́ унзо́ша во мне, и утверди́л еси́ на мне ру́ку Твою́. Несть исцеле́ния в пло́ти мое́й от лица́ гне́ва Твоего́, несть ми́ра в косте́х мои́х от лица́ грех мои́х. Я́ко беззако́ния моя́ превзыдо́ша главу́ мою́, я́ко бре́мя тя́жкое отяготе́ша на мне. Возсмерде́ша и согни́ша ра́ны моя́ от лица́ безу́мия моего́. Пострада́х и сляко́хся до конца́, весь день се́туя хожда́х. Я́ко ля́двия моя́ напо́лнишася поруга́ний, и несть исцеле́ния в пло́ти мое́й. Озло́блен бых и смири́хся до зела́, рыка́х от воздыха́ния се́рдца моего́. Го́споди, пред Тобо́ю все жела́ние мое́ и воздыха́ние мое́ от Тебе́ не утаи́ся. Се́рдце мое́ смяте́ся, оста́ви мя си́ла моя́, и свет о́чию мое́ю, и той несть со мно́ю. Дру́зи мои́ и и́скреннии мои́ пря́мо мне прибли́жишася и ста́ша, и бли́жнии мои́ отдале́че мене́ ста́ша и нужда́хуся и́щущии ду́шу мою́, и и́щущии зла́я мне глаго́лаху су́етная и льсти́вным весь день поуча́хуся. Аз же я́ко глух не слы́шах и я́ко нем не отверза́яй уст свои́х. И бых я́ко челове́к не слы́шай и не имы́й во усте́х свои́х обличе́ния. Я́ко на Тя, Го́споди, упова́х, Ты услы́шиши, Го́споди Бо́же мой. Я́ко рех: да не когда́ пора́дуют ми ся врази́ мои́: и внегда́ подвижа́тися нога́м мои́м, на мя велере́чеваша. Я́ко аз на ра́ны гото́в, и боле́знь моя́ предо мно́ю есть вы́ну. Я́ко беззако́ние мое́ аз возвещу́ и попеку́ся о гресе́ мое́м. Врази́ же мои́ живу́т и укрепи́шася па́че мене́, и умно́жишася ненави́дящии мя без пра́вды. Воздаю́щии ми зла́я возблага́я оболга́ху мя, зане́ гоня́х благосты́ню. Не оста́ви мене́, Го́споди Бо́же мой, не отступи́ от мене́. Вонми́ в по́мощь мою́, Го́споди спасе́ния моего́.

Не оста́ви мене́, Го́споди Бо́же мой, не отступи́ от мене́. Вонми́ в по́мощь мою́, Го́споди спасе́ния моего́.

Псало́м 62:

Бо́же, Бо́же мой, к Тебе́ у́тренюю, возжада́ Тебе́ душа́ моя́, коль мно́жицею Тебе́ плоть моя́, в земли́ пу́сте и непрохо́дне, и безво́дне. Та́ко во святе́м яви́хся Тебе́, ви́дети си́лу Твою́ и сла́ву Твою́. Я́ко лу́чши ми́лость Твоя́ па́че живо́т, устне́ мои́ похвали́те Тя. Та́ко благословлю́ Тя в животе́ мое́м, о и́мени Твое́м воздежу́ ру́це мои́. Я́ко от ту́ка и ма́сти да испо́лнится душа́ моя́, и устна́ма ра́дости восхва́лят Тя уста́ моя́. А́ще помина́х Тя на посте́ли мое́й, на у́тренних поуча́хся в Тя. Я́ко был еси́ Помо́щник мой, и в кро́ве крилу́ Твое́ю возра́дуюся. Прильпе́ душа́ моя́ по Тебе́, мене́ же прия́т десни́ца Твоя́. Ти́и же всу́е иска́ша ду́шу мою́, вни́дут в преиспо́дняя земли́, предадя́тся в ру́ки ору́жия, ча́сти ли́совом бу́дут. Царь же возвесели́тся о Бо́зе, похва́лится всяк клены́йся Им, я́ко загради́шася уста́ глаго́лющих непра́ведная.

На у́тренних поуча́хся в Тя. Я́ко был еси́ Помо́щник мой, и в кро́ве крилу́ Твое́ю возра́дуюся. Прильпе́ душа́ моя́ по Тебе́, мене́ же прия́т десни́ца Твоя́.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

Го́споди поми́луй. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Псало́м 87:

Го́споди Бо́же спасе́ния моего́, во дни воззва́х, и в нощи́ пред Тобо́ю. Да вни́дет пред Тя моли́тва моя́: приклони́ у́хо Твое́ к моле́нию моему́, я́ко испо́лнися зол душа́ моя́, и живо́т мой а́ду прибли́жися. Привмене́н бых с низходя́щими в ров, бых я́ко челове́к без по́мощи, в ме́ртвых свобо́дь, я́ко я́звеннии спя́щии во гро́бе, и́хже не помяну́л еси́ ктому́, и ти́и от руки́ Твоея́ отринове́ни бы́ша. Положи́ша мя в ро́ве преиспо́днем, в те́мных и се́ни сме́ртней. На мне утверди́ся я́рость Твоя́, и вся во́лны Твоя́ наве́л еси́ на мя. Уда́лил еси́ зна́емых мои́х от мене́, положи́ша мя ме́рзость себе́: пре́дан бых и не исхожда́х. О́чи мои́ изнемого́сте от нищеты́, воззва́х к Тебе́, Го́споди, весь день, возде́х к Тебе́ ру́це мои́. Еда́ ме́ртвыми твори́ши чудеса́? Или́ вра́чеве воскреся́т, и испове́дятся Тебе́? Еда́ пове́сть кто во гро́бе ми́лость Твою́, и и́стину Твою́ в поги́бели? Еда́ позна́на бу́дут во тьме чудеса́ Твоя́, и пра́вда Твоя́ в земли́ забве́нней? И аз к Тебе́, Го́споди, воззва́х и у́тро моли́тва моя́ предвари́т Тя. Вску́ю, Го́споди, отре́еши ду́шу мою́, отвраща́еши лице́ Твое́ от мене́? Нищ есмь аз, и в труде́х от ю́ности моея́; возне́с же ся, смири́хся, и изнемого́х. На мне преидо́ша гне́ви Твои́, устраше́ния Твоя́ возмути́ша мя, обыдо́ша мя я́ко вода́, весь день одержа́ша мя вку́пе. Уда́лил еси́ от мене́ дру́га и и́скренняго, и зна́емых мои́х от страсте́й.

Го́споди Бо́же спасе́ния моего́, во дни воззва́х, и в нощи́ пред Тобо́ю. Да вни́дет пред Тя моли́тва моя́: приклони́ у́хо Твое́ к моле́нию моему́.

Псало́м 102:

Благослови́, душе́ моя́, Го́спода, и вся вну́тренняя моя́ и́мя свя́тое Его́. Благослови́, душе́ моя́, Го́спода, и не забыва́й всех воздая́ний Его́, очища́ющаго вся беззако́ния твоя́, исцеля́ющаго вся неду́ги твоя́, избавля́ющаго от истле́ния живо́т твой, венча́ющаго тя ми́лостию и щедро́тами, исполня́ющаго во благи́х жела́ние твое́: обнови́тся я́ко о́рля ю́ность твоя́. Творя́й ми́лостыни Госпо́дь, и судьбу́ всем оби́димым. Сказа́ пути́ Своя́ Моисе́ови, сыново́м Изра́илевым хоте́ния Своя́: Щедр и Ми́лостив Госпо́дь, Долготерпели́в и Многоми́лостив. Не до конца́ прогне́вается, ниже́ в век вражду́ет, не по беззако́нием на́шим сотвори́л есть нам, ниже́ по грехо́м на́шим возда́л есть нам. Я́ко по высоте́ небе́сней от земли́, утверди́л есть Госпо́дь ми́лость Свою́ на боя́щихся Его́. Ели́ко отстоя́т восто́цы от за́пад, уда́лил есть от нас беззако́ния на́ша. Я́коже ще́дрит оте́ц сы́ны, уще́дри Госпо́дь боя́щихся Его́. Я́ко Той позна́ созда́ние на́ше, помяну́, я́ко персть есмы́. Челове́к, я́ко трава́ дни́е его́, я́ко цвет се́льный, та́ко оцвете́т, я́ко дух про́йде в нем, и не бу́дет, и не позна́ет ктому́ ме́ста своего́. Ми́лость же Госпо́дня от ве́ка и до ве́ка на боя́щихся Его́, и пра́вда Его́ на сыне́х сыно́в, храня́щих заве́т Его́, и по́мнящих за́поведи Его́ твори́ти я́. Госпо́дь на Небеси́ угото́ва Престо́л Свой, и Ца́рство Его́ все́ми облада́ет. Благослови́те Го́спода вси А́нгели Его́, си́льнии кре́постию, творя́щии сло́во Его́, услы́шати глас слове́с Его́. Благослови́те Го́спода вся Си́лы Его́, слуги́ Его́, творя́щии во́лю Его́. Благослови́те Го́спода вся дела́ Его́, на вся́ком ме́сте влады́чествия Его́, благослови́, душе́ моя́, Го́спода.

На вся́ком ме́сте влады́чествия Его́, благослови́, душе́ моя́, Го́спода.

Псало́м 142:

Го́споди, услы́ши моли́тву мою́, внуши́ моле́ние мое́ во и́стине Твое́й, услы́ши мя в пра́вде Твое́й и не вни́ди в суд с рабо́м Твои́м, я́ко не оправди́тся пред Тобо́ю всяк живы́й. Я́ко погна́ враг ду́шу мою́, смири́л есть в зе́млю живо́т мой, посади́л мя есть в те́мных, я́ко ме́ртвыя ве́ка. И уны́ во мне дух мой, во мне смяте́ся се́рдце мое́. Помяну́х дни дре́вния, поучи́хся во всех де́лех Твои́х, в творе́ниих руку́ Твое́ю поуча́хся. Возде́х к Тебе́ ру́це мои́, душа́ моя́, я́ко земля́ безво́дная Тебе́. Ско́ро услы́ши мя, Го́споди, исчезе́ дух мой, не отврати́ лица́ Твоего́ от мене́, и уподо́блюся низходя́щим в ров. Слы́шану сотвори́ мне зау́тра ми́лость Твою́, я́ко на Тя упова́х. Скажи́ мне, Го́споди, путь во́ньже пойду́, я́ко к Тебе́ взях ду́шу мою́. Изми́ мя от враг мои́х, Го́споди, к Тебе́ прибего́х. Научи́ мя твори́ти во́лю Твою́, я́ко Ты еси́ Бог мой. Дух Твой Благи́й наста́вит мя на зе́млю пра́ву. И́мене Твоего́ ра́ди, Го́споди, живи́ши мя, пра́вдою Твое́ю изведе́ши от печа́ли ду́шу мою́. И ми́лостию Твое́ю потреби́ши враги́ моя́ и погуби́ши вся стужа́ющия души́ мое́й, я́ко аз раб Твой есмь.

Услы́ши мя, Го́споди, в пра́вде Твое́й и не вни́ди в суд с рабо́м Твои́м.

Дух Твой Благи́й наста́вит мя на зе́млю пра́ву.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

После Шестопсалмия