«Донской монастырь. Святыни». Епископ Бронницкий Фома

У нас в студии был наместник Донского монастыря, епископ Бронницкий Фома.

Мы говорили с нашим гостем о его служении, о Донском монастыре, а также о принесениях в обитель Донской иконы божией Матери и мощей святителя Луки Войно-Ясенецкого.

---

К. Мацан 

– «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, дорогие друзья, в студии Алла Митрофанова... 

А. Митрофанова 

– Добрый светлый вечер. 

К. Мацан 

– И Константин Мацан. Добрый вечер. Приветствуем нашего гостя. Епископ Бронницкий Фома, наместник Донского ставропигиального мужского монастыря, викарий Святейшего Патриарха Московского и всея Руси. Добрый вечер. 

Епископ Фома 

– Добрый вечер. 

К. Мацан 

– Ну вот уже даже то, как мы вас представляем, ставит некоторый вопрос или тему для обсуждения. Потому что при слове наместник монастыря, к тому же одного из древнейших и главнейших монастырей в Москве, сразу рисуется образ такого старца умудренного, с серебряными сединами – вот такой человек на очень большой, ответственной церковной такой должности, скажем так. А вы – ну я надеюсь, это не будет каким-то таким, какой-то дерзостью, – молодой человек, молодой епископ. 

Епископ Фома 

– Спасибо. 

К. Мацан 

– И не так давно, ну для епископа молодой и вправду, и не так давно назначены на вот именно наместничество в Донской монастырь, хотя в нем вы до этого уже несли послушание эконома несколько лет. А вот что вы чувствуете, в связи с этим? Вот не страшно оказаться во главе хоть и знакомого организма, но все-таки уже совсем на другом уровне ответственности? 

Епископ Фома 

– Безусловно, когда я узнал о том, что Священным Синодом был назначен наместником Донского ставропигиального монастыря, и несмотря на то, что я трудился в монастыре, монастырь мне знаком, братия мне знакома, я эту новость воспринял с грустью, с трепетом, с боязнью, осознавая свою немощь, свой недостаток. Ведь когда ты трудишься экономом или исполняешь какое-то другое послушание церковное, находишься в непосредственном подчинении наместника и игумена монастыря – это совершенно другое служение. А когда ты назначен управлять тем же экономом, тем же благочинным, братией монастыря – это совершенно другой уровень. И конечно же, здесь особый страх и трепет перед этим послушанием. Но...  

А. Митрофанова 

– А в чем разница принципиальная? Ответственность другая? 

Епископ Фома 

– Ну конечно. Эконом – это, в принципе, узкое направление исполнения послушания: это хозяйственная деятельность, реставрационные работы, всякие различные монастырские мастерские, чистота территории. Благочинный – это опять же узкое направление: богослужение, чтобы братия службу посещала вовремя, чтобы не опаздывали. Ну и каждая служба монастырская, она конкретно за что-то отвечает. А наместник монастыря, во-первых, наместник – это помощник Святейшего Патриарха, потому что Донской монастырь является ставропигиальным...  

К. Мацан 

– То есть подчиняющимся напрямую Патриарху, как правящему епископу города Москвы. 

Епископ Фома 

– Да, и священноархимандритом, то есть настоятелем Донского монастыря является сам Святейший. Наместник монастыря – это его первый помощник по управлению монастырем. Но раз наместник – всегда на месте, значит, он должен управлять всеми службами, всеми направлениями параллельно и постоянно. И в этом вся и сложность заключается. 

А. Митрофанова 

– Для меня еще сложность в слове «на месте» – быть всегда на месте. Вы вообще никуда не выезжаете, получается? 

Епископ Фома 

– Ну ввиду того, что я, опять же по благословению Святейшего Патриарха, назначен управляющим Северо-Западным викариатством, городом Зеленоградом, и Южным викариатством города Москвы, постоянно совершаю богослужения в храмах, находящихся в этих административных округах. Понятное дело, что по долгу службы я часто отсутствую в монастыре, но духом я всегда на месте. И мои помощники всегда на месте. И, пользуясь любой возможностью, любым случаем, собираю сразу же совещание, совершаю обходы по тем или иным проблемным, скажем так, участкам нашего монастыря, всегда встречаюсь и общаюсь с братией, то есть мы всегда вместе решаем все вопросы. 

А. Митрофанова 

– Я сейчас даже не совсем про это спросила, Костя уже, прости, все никак не дам задать тебе вопрос. У меня, знаете, сознание-то все равно светского человека, я понимаю, что для меня отпуск... Вот там у нас у всех там по три работы, у кого-то и больше, да, у кого-то там, может быть, две с половиной, но такие, что и десяти работ будет достаточно – все очень сильно загружены. И я понимаю, как важно бывает просто хотя бы раз в год сменить перед глазами картинку, вот чтобы отключиться от этих вопросов и почувствовать какой-то, не знаю, прилив вкуса жизни. А у вас, получается, вы все время так или иначе все равно связаны с монастырем. С одной стороны, да, конечно, понятно, это монашеский путь и монашеский подвиг. Но, с другой стороны, ну монахи ведь тоже люди. Как это решается? 

Епископ Фома 

– Безусловно. В нашем монастыре, знаю, и во многих других монастырях, понятия отпуска нет, но есть такое понятие как лечебный отпуск. То есть насельник обители испрашивает благословение наместника монастыря...  

А. Митрофанова 

– То есть вас. 

Епископ Фома 

– Да. Уехать на какой-то срок там – неделю, две, три – пройти, может быть, курс лечения где-нибудь, обследоваться, привести себя в порядок. Мы, конечно же, составляем график, у нас вся братия согласно составленного графика отбывает из обители. Понятное дело, что мы где-то и поддержим и финансово братию нашего монастыря – создаем нормальные условии, чтобы, действительно, вовремя и подлечиться, вовремя и отдохнуть, чтобы опять же, как вы правильно сказали, мы же все люди, чтобы у того же монаха, у того же насельника хватало сил и трудиться, и послушания выполнять, и молитвенный подвиг совершать. И чтобы все это было ему не в тягость, а в радость.  

К. Мацан 

– Ну помню, меня в свое время в книге «Несвятые святые» уже нынешнего владыки Тихона (Шевкунова) поразил такой эпизод, когда он рассказывал о том, что был в Псково-Печерском монастыре ну один из братии, который очень не любил, когда монахи уходили в отпуск, всячески пытался этому препятствовать. И так как-то их совестил, что, конечно, пошли в отпуск, от Божией Матери устали, в отпуск они пошли. Это такая в этом, какая-то монашеская логика, которая разбивает логику мирскую. И ну как это – от Божией Матери устали. 

Епископ Фома 

– Ну если, конечно, так смотреть исторически и даже по древним уставам разобраться, конечно же, никаких отпусков не было никогда. Но мы должны понимать, что мы живем в совершенно другое время. И опять же не для того, чтобы поехать и греть брюхо где-нибудь на солнце, дается этот лечебный отпуск, а именно для того, чтобы привести себя в порядок, чисто медицински. 

К. Мацан 

– Владыка, ну вот когда вы на первый вопрос отвечали, сказали, что восприняли новость о своем назначении наместником Донского монастыря с грустью. Вот слово «грусть» вообще нехарактерно услышать от христианина... 

Епископ Фома 

– Грусть бывает разная. Грусть бывает от уныния, а грусть бывает от переживания. А мы люди тоже немощные, поэтому бываем иногда, по-человечески переживаем. Поэтому именно от этого состояния, переживания – справлюсь, не справлюсь – от этого, конечно, грусть некая присутствовала. Но опять же как верующий человек, как монах, понимающий, что каждым человеком управляет Господь и жизнью каждого человека управляет Господь, возлагая свою немощь на Промысл Божий, на милость Божию, принял это послушание с благодарностью. 

К. Мацан 

– То есть такая грусть, близкая к светлой печали. 

Епископ Фома 

– Да, она не от уныния, она не от печали, не от скорби, она именно от переживания – это две разные вещи.  

А. Митрофанова 

– Ну все равно вот это очень высокие материи, и человеку, живущему в миру, может быть, и не всегда просто понять – по милости Божией, вот Господь направил, Господь поставил и так далее. Вот если посмотреть просто вашу географию: Псков, потом Кировская область, возвращение в Донской монастырь – и это все очень разные места. И в этих очень разных местах наверняка живут тоже очень разные люди, и с ними нужно находить общий язык, как-то притираться, соуживаться, да. Это зачастую, как мне кажется, сложнее, чем в какое-то вот такое, знаете, вот, когда входит, допустим, невеста в какую-то очень большую семью, где на нее могут так косо смотреть, недоверчиво или что-то там еще, да, и ей нужно проявить максимум дипломатизма, чтобы этих людей к себе расположить. В монастыре, наверное, еще сложнее.  

Епископ Фома 

– Конечно. Потому что, во-первых, борьба совершенно другая в монастыре. Совершенно другая борьба, духовная. И особый подвиг, конечно же, у монахов, проживающих в столичных монастырях, городских монастырях. По сути, монастыри наполовину приходские. Потому что даже в нашем Донском монастыре мы всегда и крестим, мы и венчаем, мы и отпеваем, мы и с прихожанами нашими активно общаемся, кого нужно, дома и посооборуем, кого нужно, в больнице пособоруем, и причастим – это открытое, доступное общение. Оно, конечно, с одной стороны, это великое дело: мы ни от кого не прячемся, мы несем миру свет Христов, слово Евангелия проповедуем. А с другой стороны, с монашеской точки зрения, конечно, это тяжело, особый подвиг. Но мы надеемся, что Господь за этот особый подвиг даст особое вознаграждение. Поэтому мы не унываем, трудимся, в меру сил и возможностей, молимся, в меру сил и возможностей, с надеждой, что все у нас получится.  

К. Мацан 

– Ну вот есть представление о том, что монастырь должен быть удаленным, и монахи это те, кто ушли от мира, чтобы с ним не соприкасаться. И в этой связи встает вопрос о монашеской жизни в мегаполисе. 

Епископ Фома 

– Никто не отменял монашеского подвига – неважно, где мы трудимся: в Москве ли, или где-нибудь на Забайкалье, или где-нибудь на Кавказских горах. Никто не отменял монашеского келейного подвига, никто не отменял молитвенного стояния перед святыми образами, в келье, закрыто, чтобы тебя никто не видел, никто не слышал, только ты и один Господь. И неважно, где ты и неважно, в каком ты статусе, и неважно, какой у тебя монастырь. Самое главное во всем этом, как бы суетно не было, как бы тяжело не было, находить время для молитвы, для уединения, находить время для подвига и для Господа. Ведь это самое главное, ради чего мы приходим в монастырь – Господа обрести.  

А. Митрофанова 

– А реально это – время для молитвы находить? 

Епископ Фома 

– Конечно, реально. Если правильно – вот как раз здесь и заключается, скажем так, мудрость игумена монастыря, наместника монастыря, – спланировать послушания так, чтобы у насельников было время и для трудов на благо обители, и для богослужения, и для келейного подвига. И чтобы все это приносило ему, в общем, в целом, чтобы это все приносило ему радость, чтобы он, не уставая от одного, отказывался от другого или наоборот. И здесь и заключается мудрость каждого игумена – находить эту золотую середину. Должна в любом деле, в любом подвиге, в любом служении на первом месте должна быть рассудительность. И даже любой пост, как бы мы ни постились, мы все должны делать с рассуждением. И эту рассудительность должен, скажем так, сеять в обители наместник, или игумен монастыря, или настоятельница, неважно. Когда все будет делаться с рассуждением – и труд физический, и труд духовный, – тогда обитель будет процветающей во всех отношениях. 

К. Мацан 

– Епископ Бронницкий Фома, наместник Донского ставропигиального мужского монастыря в Москве, сегодня проводит с нами этот «Светлый вечер». Среди ваших послушаний есть еще такое как председатель Комиссии по принесению святынь. И как раз скоро в Москву будут принесены мощи святителя Луки (Войно-Ясенецкого), епископа Крымского. Как вы готовитесь и что для вас это... 

А. Митрофанова 

– Как раз в Донской монастырь. 

Епископ Фома 

– Да, как раз в Донской монастырь. Спасибо за данный вопрос. Действительно совсем недавно, по благословению Святейшего, я был назначен председателем Комиссии при Патриархе Московском и всея Руси по принесению святынь. Даная комиссия была учреждена в 2011 году, и работа комиссии направлена на координацию принесения мощей из одной епархии в другую, то есть эта комиссия работает не только в пределах Москвы, а в пределах всей Русской Православной Церкви. И все вопросы принесения мощей из одной епархии в другую, из одной епархии за пределами Российской Федерации или принесение мощей из-за рубежа в пределы Российской Федерации, в епархии Русской Православной Церкви, все эти перемещения координирует как раз таки Комиссия по принесению святынь. Что касается Москвы, все вопросы решаются только по благословению Святейшего Патриарха, как правящего епископа города Москвы. И по благословению Святейшего с 7 сентября по 15 сентября в нашей обители будет пребывать ковчег с мощами великого исповедника, хирурга, врача, архиепископа Крымского Луки (Войно-Ясенецкого). Это уже не первый раз мощи пребывают в нашей обители, третий раз. И каждый раз мы удивляемся той заботой, любовью, с которой они принимаются в нашей обители, насколько люди любят святителя Луку. 

А. Митрофанова 

– Я видела, что очень много людей приходит, да.  

Епископ Фома 

– Да, я помню, еще когда я был экономом, мы привозили мощи, у нас, если представляют люди, где располагается Донской монастырь и где находится станция метро «Шаболовская», очередь была от станции «Шаболовская» до Донского монастыря. Это, ну скажу, очень серьезный показатель, насколько люди почитают, любят святителя Луку. И, конечно же, за это особое трепетное почитание и за особую любовь святитель Лука помогает людям, удовлетворяет их прошения, утешает их в скорбях житейских, дарует исцеления. Есть случаи, когда люди получали конкретные исцеления. У нас даже сотрудник был нашего монастыря, молодой парень, 25 лет, у него был рак головного мозга, и он всю ночь молился у мощей святителя Луки, и при повторном обследовании никакой онкологии не обнаружили. 

А. Митрофанова 

– Ничего себе!  

Епископ Фома 

– Да, поэтому... 

А. Митрофанова 

– Могла быть ошибка на этапе вот первого диагноза? 

Епископ Фома 

– Ну вы знаете, мы, во-первых, люди верующие и не должны искать каких-то технических или не технических, каких-то других ошибок. Мы прежде всего в этом деле должны видеть Промысл Божий и помощь святителя Луки. И если мы именно так будет относиться, а не с домоганием, ошибка или не ошибка – ну это, по большому счету, не наше дело. 

А. Митрофанова 

– Понимаю. 

Епископ Фома 

– Он утверждает, что ошибок не было, операция у него была, то есть все серьезно. Но вот после такого всенощного стояния у мощей святителя, он получил исцеление.  

К. Мацан 

– Ну вот тут сразу открывается очень большая такая тема. Вообще общественная мысль очень напряженно обсуждает каждый раз принесение любой святыни. И один из самых частых таких скептических аргументов тех, кто эту тему обсуждает, то что люди стоят за чудесами. Это такое вот, не столько подвиг веры, сколько некое такое, ну не суеверие, конечно, но люди выстраиваются вот в духовный супермаркет, стоят в очередях, чтобы какие-то свои вот нужды удовлетворить. И с одной стороны, слава Богу, что чудеса случаются, исцеления происходят, но с другой стороны, здесь есть тема пастырская: а для чего приносятся мощи, и вообще во что мы верим, какие отношения с Богом и со святынями мы призваны выстраивать, что вы об этом думаете?  

Епископ Фома 

– Конечно же, мы прежде всего, как священники, должны понимать самое главное: даже если человек приходит к святыне, ища в этом пришествии чуда, пусть даже так, Господь, по Своему великому промыслу и по Своему великому человеколюбию, даже за этот поступок, может быть, не совсем правильный – человек ищет чуда, он именно за этим пришел, – Господь даже за это может зацепиться – коснуться, благодать коснется сердца человеческого. И он ищет храма, ища это чудо и не найдя его, уйдет удовлетворенным, духовно удовлетворенным. Мы привыкли рассуждать рационально и во всех направлениях ищем каких-то непонятных доказательств – но этот поиск неверующего человека. Верующий человек, по-настоящему верующий человек, он понимает, что Господь может все. И когда приходим, мы это обретаем. А если человек пришел и не обрел – значит: первое – ему неполезно, второе – может быть, не время, а третье – может быть, он вообще не за этим пришел. Он сделал вид, что он за этим пришел, но он, может быть, не для этого пришел. И Господь понимает, что это ему неполезно и не дает ему этого. Так и здесь. Мы прежде всего приносим святыни для того, чтобы люди получали духовное утешение, услаждение своего сердца. Потому что все мы озабочены и житейскими проблемами, бытовыми проблемами, у всех у нас и проблемы со здоровьем, у кого в большей степени, у кого в меньшей степени. И каждый человек на определенном жизненном этапе нуждается в какой-то вот физической, духовной, душевной, неважно какой, поддержке. И вот как раз таки принесение этих святынь это прежде всего направлено для того, чтобы люди через молитву, через стояние, через призыв получали внутреннее духовное утешение, а по вере и чудеса совершаются. 

А. Митрофанова 

– Вот еще один вопрос напрашивается, вы уж простите, из тех, которые часто задают в связи с принесением той или иной святыни в Москву. Ну есть же в нашем городе в разных храмах частицы мощей – того святого, этого святого, святитель Лука (Войно-Ясенецкий) тоже есть. Никаких очередей – пожалуйста, все в открытом доступе, приезжай в любое время. 

Епископ Фома 

– Ну вы знаете здесь, конечно, такой человеческий фактор присутствует. Потому что люди наши любят массовое, вот когда приносится ковчег, да, там довольно-таки крупная частица, причем она приносится из самого монастыря, она приносится в сопровождении, ну как минимум, главных насельников или насельниц этой обители. Это, конечно, совершенно другое отношение. Но это не значит, что в том храме, где есть маленькая частица, благодать отсутствует или она ограниченно присутствует, а здесь она больше присутствует. Все опять же дается по вере. Все дается по вере. Можно и от маленькой-маленькой частицы, которой не видно, но с глубокой верой, с любовью, с трепетом подойдя, помолясь, получить огромное утешение пользу и поддержку, и исцеление, что угодно. И точно так же можно прийти и к большой частице с холодным сердцем и уйти не утешенным. 

К. Мацан 

– Епископ Бронницкий Фома, наместник Донского ставропигиального мужского монастыря в Москве, викарий Святейшего Патриарха Московского и всея Руси, сегодня проводит с нами этот «Светлый вечер». В студии Алла Митрофанова и я, Константин Мацан. Мы прервемся и вернемся к вам буквально через минуту. 

А. Митрофанова 

– Еще раз добрый светлый вечер, дорогие слушатели. Константин Мацан, я Алла Митрофанова. И напоминаю, что в гостях у нас епископ Бронницкий Фома, наместник Донского ставропигиального мужского монастыря, викарий Святейшего Патриарха Кирилла. Владыка, а можно к вашему имени обратиться? Мы с Костей много лет в журнале «Фома» проработали, поэтому, когда мы узнали, что к вам вы придете, епископ Фома, мы подумали: вот интересно, ведь у каждого из нас какое-то свое особое ну восприятие апостола Фомы, у вас наверняка тоже. Ну я думаю, что у многих наших слушателей вообще впервые, когда они услышали это имя, это было связано со стихотворением Сергея Михалкова – Фома неверующий, ну простите, которого в итоге съел крокодил. А какие у вас ассоциации, отношения, если можно так сказать, с апостолом Фомой? 

Епископ Фома 

– Надо понимать, что вера, прежде всего, это жизненный путь, к чему мы идем, к чему мы стремимся. А на этом жизненном пути, тернистом, сложнейшем пути, встречаются всякие изъяны по-человечески. 

К. Мацан 

– Ну вот апостол Фома, который сказал: пока не увижу и пока не вложу перстов своих в Его раны, не поверю. Казалось бы, человек проявляет сомнение, неверие. С другой стороны, в акафисте апостолу Фоме есть такие слова: «Радуйся, апостоле Фомо, неверованием добрый веру утвердивый». Парадоксально: «неверием добрым веру утвердивый». Как вы это понимаете? 

Епископ Фома 

– Вот это как раз и есть это доброе неверие от недостаточного жизненного подвига и опыта. Недостаточного жизненного опыта. 

К. Мацан 

– То есть такого трезвого взгляда на себя. 

Епископ Фома 

– Естественно. То есть нет предела человеческому совершенствованию. Если мы даже что-то и умеем, если мы постулаты какие-то изучили, это не определяет нас, что мы всё, достигли чего-то – это, это выучили, здесь мы опыта набрались – всё, мы глубоко верующие люди. Это образ жизни глубоко верующего человека, и к нему надо стремиться всю жизнь. А что касается неверия, вот этого доброго неверия апостола Фомы, вы, наверное, знаете, многие наши слушатели знают, он же был, почему его назвали Близнецом, потому что был он очень похож на Спасителя, и апостолы, ученики неоднократно его путали с Христом. И он в очередной раз подумал, что, увидев его, апостолы подумали, что видели Воскресшего Христа. И опять же здесь нельзя утверждать, что его отрицание – это его состояние души и сердца. Он это сказал, потому что безумно любил Христа. Ну разве может неверующий человек взбодрить апостолов, мы знаем, когда Спаситель пошел воскрешать Лазаря четверодневного, как апостолы завозмущались, потому что это шествие угрожало Христу погибелью, они готовы были побить его камнями. И какими словами апостол Фома взбодрил всех апостолов? 

А. Митрофанова 

– Пойдем и умрем с Ним. 

Епископ Фома 

– Да, пойдем и мы умрем с Ним. Ну разве может неверующий человек произнести такие глубокие, осмысленные, красивые слова? 

К. Мацан 

– То есть сомнение Фомы после Воскресения уже Христа – это такое сомнение парадоксальное, от избытка веры, от желания... 

Епископ Фома 

– От избытка любви даже. От избытка любви. Мы знаем предание, что он настолько любил Христа, что в этой новости, которую ему ученики, собратья его сказали, мы видели Воскресшего Спасителя, он побоялся, от своей великой любви побоялся разочароваться в этом. 

А. Митрофанова 

– Возможно.  

К. Мацан 

– Не ошибиться хотя бы даже ни в чем не мог себе позволить. 

Епископ Фома 

– Конечно, он побоялся разочароваться. Не из-за того, что он сказал: да ничего вы не знаете. 

А. Митрофанова 

– Причем знаете, о чем я думаю, мне кажется, вот этот момент, когда Фома в ультимативной форме говорит: пока не увижу, не поверю, – это тоже свидетельство каких-то очень близких отношений со Христом. 

Епископ Фома 

– Естественно. 

А. Митрофанова 

– То есть он имеет такое, такую дерзость требовать: покажи... 

Епископ Фома 

– А эта дерзость опять же, эта дерзость, она не наполнена наглостью, она не наполнена грубостью. Это дерзость переполнена любовью. Ведь и Господь нам говорит: дерзайте.  

А. Митрофанова 

– Вот, кстати, очень хорошая модель поведения. Потому что, как правило, в связи с православным христианством поминается смирение, а есть же еще: дерзайте. И это тоже для христиан вполне приемлемая такая форма... 

Епископ Фома 

– Конечно. Смирение, только самое настоящее чистейшее смирение, переполненное любовью, проявляет, показывает, раскрывает воистину настоящего верующего человека. Если ты смиренный – это не значит, что ты слабый. 

А. Митрофанова 

– А дерзновение? Вот как смирение и дерзновение сочетаются? 

Епископ Фома 

– Дерзновение это, знаете, смирение, наполненное любовью, желанием достигнуть. Вот мы ставим перед собой что-то, конкретную задачу, и мы всеми силами, невзирая на то, что там нас отговаривают, или даже упрекают, или говорят, вообще осуждают, мы понимаем глубиной своего сердца и, одухотворяемые молитвой, мы стремимся к этому и достигаем. Вот как раз Господь это говорит: дерзайте. Ведь если по большому счету, кто из нас может сказать, что он достоин причаститься Телу и Крови?  

А. Митрофанова 

– Ну да. 

Епископ Фома 

– Если кто-то из человек скажет, что достоин, мы знаем, как этого человека назвать. 

К. Мацан 

– Как? 

Епископ Фома 

– В прелести пребывающим. Так и здесь. Мы со смирением, со страхом, с трепетом, но дерзаем и идем вперед. И Господь нам за наш вот этот путь, за нашу любовь, за нашу готовность все пройти, все вытерпеть, но достигнуть – а в жизни каждого человека мы к чему прежде всего должны стремиться и чего достигнуть – Царства Небесного, и мы ради этого готовы все претерпеть. Вот это как раз есть путь настоящего, глубоко верующего человека. 

К. Мацан 

– То есть, парадоксальным образом, смирение и дерзновение – это не две противоположности. 

Епископ Фома 

– Естественно. Это две добродетели, как они могут... 

К. Мацан 

– То есть смирение – это не пассивность, это и не наглость. 

Епископ Фома 

– Это только опять же здесь надо понимать, что дерзновение не наглость, а именно христианское дерзновение. Это две добродетели, они не могут быть противоположны друг друга.  

К. Мацан 

– Почему, мне кажется, это две стороны одного и того же чувства – вот любви и доверия. 

Епископ Фома 

– Да, возможно, конечно.  

А. Митрофанова 

– Ну к такой деятельной любви, я бы сказала: не сидеть на печи, а именно действовать. 

Епископ Фома 

– Естественно, любовь, она должна быть действенной. Она не должна быть пассивной. Ведь даже Господь говорит: кого люблю, того наказываю. А наказание – это что, это действие.  

К. Мацан 

– А кстати, такая фраза пререкаемая, в том смысле, что требует, наверное, осмысления и пояснения. Потому что ее же очень легко принять ну чересчур, скажем так, «вульгарно», в кавычках, – что Господь такой мстительный, с такой с плеткой или с мухобойкой: ах вот, тебя люблю, тогда я тебе сейчас пошлю такую испытание. 

А. Митрофанова 

– Ну как барин с холопами. 

Епископ Фома 

– Ну не совсем, ну опять же... 

К. Мацан 

– Такой тренер, который издевается над тобой. Как это понимать правильно? 

Епископ Фома 

– Не совсем так. Любовь, опять же она бывает разная. Любовь бывает рабская, любовь бывает сыновняя и любовь бывает отеческая. И если мы боимся, если мы любим оттого, что мы боимся – ну это вот как раз, о чем вы говорили: боимся быть наказуемы – это неправильное отношение. Мы должны бояться оттого, чтобы не обидеть. Ведь наши дети, да, вот маленькие дети, они много еще не понимают, но они боятся своих родителей.  

А. Митрофанова 

– Бояться расстроить. 

Епископ Фома 

– Боятся расстроить. Боятся обидеть. Боятся причинить боль. Вот у нас такая должна быть любовь. Мы Бога боимся не потому, что Он такой злой и Он нас накажет очень сильно и очень больно. А мы Его боимся, потому что мы Его любим, как самое любимое, дорогое и близкое. И именно к такому отношению мы должны стремиться, каждый человек.  

А. Митрофанова 

– Мне еще, знаете, что кажется, у нас же у всех есть какие-то свои вывихи...  

Епископ Фома 

– Естественно. 

А. Митрофанова 

– Бывают искривления позвоночника, а бывают такие же искривления, наверное, и в душе и прочее. И вот эта фраза: кого Бог любит, того наказывает, – возможно, она родилась из наблюдения. Как ну вот есть какие-то особенные, выдающиеся люди, которым ну столько испытаний выпадает. А Господь же когда что-то такое посылает, Он посылает ровно сколько, сколько мы в состоянии понести.  

Епископ Фома 

– Естественно. 

А. Митрофанова 

– Это значит, что вот эта самая человеческая душа, у нее там, ну извините, такие мышцы, что она и с этим справится, но она от этого все больше выправляется. То есть вот было, например, какое-то искривление, а становится прямым. В идеале, такие люди, они святыми же ведь потом оказываются. 

Епископ Фома 

– Вот вы скажите, на кого в жизни можно положиться? Именно на того, кто реально делает. Может быть, этот человек в чем-то и сопротивляется, может быть, этот человек в чем-то и проявляет характер. Может, он даже где-то и возмущается, но он делает, он трудится, он прилагает все усилия. И опереться можно только на то, что сопротивляется, то есть силу оказывает. На вату мы никогда не обопремся, потому что мы провалимся. Так и здесь. Господь, понятное дело, Господь каждого испытывает, верой прежде всего и готовностью служить Ему, Богу. Но сверх того, что человек не в состоянии понести, Господь, понятно, никому не дает, Он всем дает по силам. Просто у нас люди, бывает, ленятся. Очень любят себя и боятся, когда их по жизни лишний раз тревожат или что-то в чем-то, где-то как-то проявляется некий дискомфорт. Это не из-за того, что Господь такой плохой. Мы ведь чаще всего проблемы себе сами создаем. И потом от этих же проблем мы сами же и страдаем. И все сваливаем на Бога.  

К. Мацан 

– Епископ Бронницкий Фома, наместник Донского ставропигиального мужского монастыря, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». А мы говорим накануне праздника, накануне престольного праздника Донского монастыря – день памяти Донской иконы Божией Матери. Вообще в русском православии есть какая-то особенная традиция почитания Богородичных икон, и у каждой из них, ну не у каждой, но есть такие знаковые какие-то иконы, с которыми ассоциируются те или иные исторические события. Там с событиями XVIII века начала, мы знаем связана Казанская икона Божией Матери –ополчение и вся история Минина и Пожарского. Там Федоровская икона Божией Матери – это семейная икона Дома Романовых, и поэтому там, допустим, преподобномученица Елизавета Федоровна, почему Федоровна, потому что Федоровской иконой крестили, с этой иконой. А вот в чем, скажем так, особенность какая-то – фишка не то слово, – но такая вот отличительная черта нашего восприятия, нашей любви к Донской иконе Божией Матери? 

Епископ Фома 

– Конечно, я не хочу умалять веру и любовь других православных христиан, но для русского народа Царица Небесная всегда была, есть и будет особо любимой, и всегда особо прославлялась и почиталась. И в доказательство всему этому у нас много-много, наверное, как ни в какой другой Поместной Церкви, огромное количество чудотворных икон – это как раз ответ Неба на почитание земли. И, наверное, ни в какой другой Церкви нет стольких икон чудотворных Пресвятой Богородицы, как в Русской Православной Церкви. И одна из них – это особо нами любимая Донская икона Божией Матери, которую уже почитали как чудотворную еще при Дмитрии Донском, донские казаки, она в это же время была принесена в Москву. А в 1591 году, когда в очередной раз на Москву напали крымские татары, Москва была практически беззащитной, потому что все силы были брошены на защиту северных границ нашего Отечества, на Великий Новгород. Здесь несколько десятков стрельцов находилось. Патриарх Иов поручает, благословляет вынести чудотворную, особо почитаемую икону Донскую из Московского Кремля. Был совершен крестный ход по стенам Москвы, и икона торжественно поставляется на то место, где сейчас находится Донской монастырь, поставляется в шатровую церковь походную, в честь преподобного Сергия Радонежского. И как гласит предание, учение, перед этой иконой всю ночь молился царь Федор Иванович, молился как раз таки об избавлении Москвы от врагов. И опять же, по преданию, царю сообщили, что враги бежали. Их, конечно, догнали под Коломенским, разгромили, но тем не менее Москва была освобождена. Царь прежде всего – многие ученые, конечно, оспаривают это событие, кто-то присваивает это к мастерству Бориса Годунова, кто-то еще какие-то аргументы приводит, но мы опять же, как верующие люди, должны в этом видеть поддержку, помощь Царицы Небесной – и царь Федор именно так и узрел в этом событии, и в благодарность повелевает построить храм в честь Похвалы Пресвятой Богородицы. А чуть позже, через два года, по благословению патриарха Иова, был основан Донской монастырь. И с того времени, с 1593 года, каждый год торжественным крестным ходом из Кремля икона приносилось в Донской монастырь, совершались торжественные богослужения, молебны, акафисты. В советские годы эта традиция была утрачена, скажем так, упразднена. Но в этом году мы отмечаем 25 лет, как мы возобновили традицию принесения Донской иконы Божией Матери. В наше время она приводится из Третьяковской галереи. В этом году мы 31 августа в десять часов торжественно встречаем Донскую икону Божией Матери. А 1 сентября, в воскресенье в этом году выпадает, состоится в десять часов утра состоится торжественное богослужение, которое возглавит Его Святейшество, Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл, священноархимандрит Донской обители. Поэтому всех наших слушателей, всех желающих приглашаем преклониться, помолиться у великой нашей московской святыни. 

А. Митрофанова 

– А ее потом обратно в Третьяковку? 

Епископ Фома 

– Да, мы 2 сентября ее провожаем торжественно. Служится молебен перед проводами, и ее провожаем обратно в Третьяковскую галерею. И так каждый год уже на протяжении 25 лет. 

А. Митрофанова 

– Вы знаете, владыка, вот эта практика из музея переносить икону в монастырь или в храм, а потом возвращать обратно в музей, к ней относятся очень по-разному. Кто-то говорит, что иконе вообще в музее не место, да... 

Епископ Фома 

– Ну естественно, это да. 

А. Митрофанова 

– Вот что это, как это? Но, с другой стороны, там есть условии хранения необходимые, с температурным режимом и прочее. А ряд искусствоведов, причем среди них есть глубоко верующие люди, они считают, наоборот, ну что вы, это такая ценность, что рисковать ею не имеем права. 

Епископ Фома 

– Ну здесь, прежде всего, мы не вправе никого осуждать, мы никого не осуждаем, ни в коем случае. Мы понимаем искусствоведов наших, потому что они действительно прежде всего относятся к иконе – не только к Донской, мы знаем, что в Третьяковской хранится и Владимирская, и «Троица» Рублева, –относятся прежде всего как к древнейшему историческому экспонату, которому требуется особый уход, защита, и в этом плане они правы. И мы не вправе требовать, претендовать. Мы, конечно, молимся, надеемся, что может быть, когда-то ситуация поменяется, и братия Донского монастыря, и паломники Донского монастыря, прихожане, жители Москвы будут иметь возможность почаще прикладываться к этим великим нашим святыням. А пока мы благодарим Бога, что у нас и такая возможность имеется, раз в году приносится икона к нам в монастырь. Ведь не все монастыри удостаиваются такой святыни. Та же Троице-Сергиева Лавра, «Троица» рублевская не приносится – не приносится. А мы имеем огромную радость встречать хотя бы раз в год нашу главную святыню, и в этом благодарение Богу. 

А. Митрофанова 

– Вы прямо просияли, владыка, когда начали о этом говорить. Донская икона, видимо, для Донского монастыря это не просто реликвия, а что-то большее. 

Епископ Фома 

– Это не реликвия, а вы знаете, это наша жизнь. Это наша жизнь, наше утешение, каждого насельника монастыря. И это наша сила. Каждый день мы совершаем братский молебен. Вы знаете, конечно же, что в Донском монастыре есть еще одна великая святыня – это нетленные мощи патриарха Московского Тихона. И каждый день братия совершает молебен, испрашивает благословения у Святейшего Патриарха Тихона, испрашивает благословения Царицы Небесной на предстоящий день, на послушания, на труды на благо обители. Поэтому ничего в обители нашей не совершалось и не совершается без поддержки, без заступничества, без благословения Царицы Небесной и святителя Тихона. Поэтому это не реликвия, это что-то особое – духовное, великое, мощное, без которого мы не можем жить. 

А. Митрофанова 

– Наверное, стоит пояснить, какая связь между Донском монастырем и патриархом Тихоном. Почему его мощи сейчас находятся в этом месте, хотя ну пожалуйста, есть Кремлевские соборы, есть Елоховский собор в Москве, ну то есть масса мест, где они могли бы быть. 

Епископ Фома 

– Мы знаем, что Святейший Патриарх Тихон практически три года пребывал в Донском монастыре. Какое-то время он был под строжайшим домашним арестом, какое-то время его освобождали из-под ареста. А в 1925 году Святейший преставился, и по завещанию был похоронен в малом соборе нашего монастыря. Поэтому можно сказать, за вот эти почти три года центр Русской Церкви сместился в Донской монастырь, и все вопросы церковные, вот даже дом наместника – историческое здание, памятник архитектуры, на втором этаже располагалась канцелярия Святейшего Патриарха Тихона, и заведующий канцелярией был священномученик Иларион Верейский, а внизу, опять же в доме наместника, находилась приемная патриарха Тихона, где Святейший принимал всех приходящих к нему. 

К. Мацан 

– А дом наместника до сих пор в этом здании? То есть ваша келья тоже там? 

Епископ Фома 

– Да, да. 

К. Мацан 

– А как это, как вы это переживаете? 

Епископ Фома 

– И мой рабочий кабинет как раз располагается там, где работал, трудился священномученик Иларион Верейский.  

К. Мацан 

– А что вы в этой связи чувствуете? 

Епископ Фома 

– Ну что мы должны чувствовать? Конечно же, особый страх и трепет мы чувствуем. Потому что, понимая свою немощь, осознавая свою немощь и, с другой стороны, благодарность Богу за ту возможность трудиться, молиться в таких великих святых местах, где трудились исповедники, наши соотечественники. 

А. Митрофанова 

– Я как раз вспомнила сейчас, когда погрузилась как-то в историю жизни патриарха Тихона, момент, который меня в тот раз больше всех удивил, был связан с его отношением с чекистами, которые его охраняли. То есть человек арестован, его держат в Донском монастыре. Понятно, что это одно из лучших мест, наверное, в Москве и в целом на планете, но тем не менее он там под домашним арестом. И вот вся та ну скорбь, наверное, и боль, боль за происходящее вокруг и происходящее с людьми в его стране – и с верующими, и с неверующими, и со всякими, он же за всех переживал... 

Епископ Фома 

– Конечно. 

А. Митрофанова 

– За всех болел. Это даже в самом лучшем месте способно привести человека в какое-то состояние уныния или, может быть, озлобленности и так далее. Но только не его. Он чекистов поздравлял там, например, с Рождеством. Вот когда я об этом узнала, мне какое-то время потребовалось, чтобы переварить эту информацию. Потому что мы же вот в обычной жизни как реагируем? Там кто-то попытается в очередь пролезть вперед нас – у нас уже все внутри кипит, волосы дыбом, глаза сверкают, гром, молния и конец света, мы с этим человеком: как так?! как он смеет?! что это такое?! куда?! а вас тут не стояло!.. Патриарх Тихон тех людей, которые его ну вот максимально, насколько могли, да, унизили, и задвинули, и создали в его жизни такие условия непреодолимой силы... 

Епископ Фома  

– Это как раз таки, я прошу прощения, перебиваю, дополняю... 

А. Митрофанова 

– Да, да. 

Епископ Фома 

– Это как раз таки показатель глубоко верующего человека. А глубоко верующий человек и любящий человек, он не знает, что такое обида. За те притеснения, ведь несколько раз на Святейшего покушались – один раз на некрополе Донского монастыря на него покушались, а один раз, в 1924 году, на него покушались в самих покоях, где он жил в своей келье. И мы знаем, что был убит, застрелен его ближайшей помощник, келейник Яков Полозов. Но глубоко верующий человек, как бы ему ни досаждали, как бы ему пакостей ни делали, он никогда не озлобится. И вот яркий пример – патриарх Тихон, он любил всех до последнего.  

К. Мацан 

– Ну вот было три кандидата на патриаршество, которых выбирали на соборе 1917–18 года по жребию, и тогда, по-моему, говорили, что... 

Епископ Фома 

– Самый строгий, самый умный, но выбрали самого доброго.  

К. Мацан 

– Самый строгий был владыка...  

Епископ Фома 

– Арсений. Анастасий (Грибановский), Арсений (Стадницкий) и Тихон (Белавин). 

К. Мацан 

– А не Антоний (Храповицкий)? 

Епископ Фома 

– Да, Антоний (Храповицкий). 

К. Мацан 

– Вот как раз самый умный был владыка Антоний. 

А. Митрофанова 

– Самый яркий самый харизматичный – ого-го, там просто вау! 

К. Мацан 

– Но выбрали самого...  

А. Митрофанова 

– Ну жребий пал. 

К. Мацан 

– Ну Божиим промыслом так получилось, да. 

А. Митрофанова 

– Оказалось, что это было так наперед... 

Епископ Фома 

– А время было такое. Вы знаете, в это смутное, тяжелейшее время именно самый добрый человек мог бы справиться. Людям в предстоящих скорбях, которые надвигались тогда на наше Отечество, не нужна была ни строгость, ни умность, а любовь. И Святейший Патриарх дал им эту любовь, всем. 

А. Митрофанова 

– Это не значит, что он не был строг к себе и не был умен. Наоборот, это блестящий ум был. 

Епископ Фома 

– Естественно. Это не значит, что он, как бы выразиться, современно, не современно, это не значит, что ему было все равно, что происходит в стране. Нет, если бы ему было все равно, он бы не стоял до последнего. Но мы его называем исповедником, потому что он сохранил чистоту православия. Благодаря вот этой его доброте, его любви, его скромности, кротости, никакие ни обновленцы, ни раскольники – да, они появлялись, потому что они поддерживались советской властью, но они силы не имели, они исчезали моментально. Потому что в центре всего был Господь и любовь Святейшего Патриарха Тихона.  

К. Мацан 

– Ну вот на этой ноте просто очень правильно, мне кажется, именно на ней, на такой ноте заканчивать беседу. Как-то вы нас, владыка, привели к этой высоте размышления и переживания о любви. Спасибо огромное. Епископ Бронницкий Фома, наместник Донского ставропигиального мужского монастыря, сегодня был с нами и с вами в программе «Светлый вечер». Мы вас поздравляем и всех наших слушателей с наступающим праздником Донской иконы Божией Матери, с вашим престольным праздником. 

А. Митрофанова 

– Можно будет ее увидеть, привезенную из Третьяковки. 

Епископ Фома 

– Обязательно надо приехать помолиться, приглашаем всех. 

К. Мацан 

– Напоминаем, что с 7 сентября по 15 сентября у вас в монастыре Донском будут мощи святителя Луки (Войно-Ясенецкого). Тоже все могут прийти и помолиться и к этим мощам приложиться. Спасибо огромное за эту беседу. Алла Митрофанова, я Константин Мацан. До свидания.  

А. Митрофанова 

– До свидания. 

Епископ Фома 

– Благодарю. До свидания.