«Должен ли христианин свидетельствовать о Христе?» Священник Валерий Духанин

Наш гость — писатель, кандидат богословия, клирик Николо-Угрешской семинарии священник Валерий Духанин.

Мы говорили о том, должен ли христианин свидетельствовать о Христе, и почему Господь во время Своей земной жизни кого-то просил рассказать о явленных чудесах, а кого-то — наоборот, молчать.

Ведущий: Александр Ананьев

---

Александр Ананьев:

— Добрый вечер, дорогие друзья. В очередной раз понедельник, в очередной раз пришла пора неофиту задавать свои вопросы неофита. Меня зовут Александр Ананьев. Тем, с кем мы еще не знакомы, сообщу, что я действительно неофит, крестился относительно недавно, и вопросов, такое впечатление, что со временем у меня становится все больше, и здорово, что находятся люди, которые готовы на них ответить. Сегодня на мои вопросы взялся отвечать наш дорогой друг, замечательный священник, клирик Николо-Угрешской духовной семинарии, кандидат богословия, замечательный писатель, священник Валерий Духанин. Добрый вечер, отец Валерий. Здравствуйте.

Священник Валерий Духанин:

— Добрый вечер, здравствуйте, дорогой Александр. Всегда рад пообщаться и с вами лично и вообще с неофитами. В каком-то смысле, я в душе тоже неофит. Всегда, когда изучаю то, что касается нашей веры, православия, то как будто новое открытие. И никогда оно не превращается... Я понимаю, что я не энциклопедия, в которой все есть на своем месте, на каждой страничке, куда можно обратиться, достать. Все время идет процесс познания, ты черпаешь, черпаешь и все время испытываешь какую-то жажду. Но, слава Богу, нам Господь в церкви утоляет жажду и, конечно, будем делиться.

Александр Ананьев:

— Вопрос, с одной стороны, общий и, что называется, мне любопытно. А с другой стороны, вопрос напрямую касается темы, которую я озвучу чуть позже. Вы же еще и писатель, вы много пишите о православии, о вере, о нас, о верующих людях, о Боге. Сколько у вас уже вышло книг.

Священник Валерий Духанин:

— Я, честно говоря, с определенного времени сбился со счету, но там не десять, не пятнадцать, не двадцать — побольше книг. Они просто большие, маленькие, есть объемные. «Сокровенный мир православия», допустим, больше пятисот страниц и иллюстрированные. Есть маленькие, и знакомство с православием, что-то даже рассказывается о чудесах, которые бывают, скажем, связанные с преподобным Сергием Радонежским, потому что я живу рядом с обителью преподобного Сергия, Свято-Троицкой Сергиевой лаврой. Много других, о таинствах Церкви, все время погружаешься в это. Каждый раз, когда берешься за написание книги, чувствуешь себя как будто новичком, как будто только-только ты с этим знакомишься. Прямо скажу, себя я не ставлю высоко как какого-то учителя, потому что прекрасно понимаю, что знания получены, даже на творческом подъеме вдохновения записал в своих книгах, а потом проходит время и ты сам вынужден обращаться и к своим в том числе книгам, чтобы что-то прояснить, уточнить, напомнить самому себе. С одной стороны, получается, скудость человеческая, скудость моего разума ограниченного, с другой стороны, безбрежное море православного сокровища, сокровища познания, что открывается в отношении Бога, веры, Церкви Христовой. Этот контраст: безграничность познания и ограниченность нашего ума — конечно, поражает. Такие впечатление у меня, поскольку вы спросили про книги.

Александр Ананьев:

— Да. Я вам даже задам еще более сложный и еще более личный вопрос, если позволите, дорогой отец Валерий.

Священник Валерий Духанин:

— Да.

Александр Ананьев:

— У писателя, который работает в жанре фантастики, художественной литературы какой-нибудь, любовных романов, если я спрошу у них, зачем вы это делаете, какова конечная цель, если этот человек, писатель возьмется отвечать честно, ответ, как мне видится, будет таким. Моя цель, чтобы как можно больше людей купили книгу и чтобы я как можно больше заработал. Я очень хорошо понимаю, что у священника, неважно в каком направлении проповеди он работает, цели заработать нет, есть иная цель. Как вы как священник, как богослов, как писатель определили бы ответ на вопрос, зачем я это делаю, какова моя цель?

Священник Валерий Духанин:

— В этом вопросе ничего сложного-то нет для православного священника. Фантасты тут для меня совершенно не авторитет. Для нас это, конечно, свидетельство о Христе, свидетельство о сокровище, которое мы обрели в общении с Господом, и этим сокровищем хочется поделиться. Это то, что преображает всякого человека, который обращается ко Господу. Вообще, хорошим надо делиться, добрым надо делиться. Плохим, злым, ложным, лживым, лукавым, льстивым делиться не надо. Делиться надо тем, что украшает мир, что делает его лучше, добрее, чище. И именно это мы обретаем в вере в Бога, мы обретаем в православии, этим хочется делиться. Как апостолы, в лице Петра сказали: вот мы оставили все и последовали за тобою. И на самом деле, те, кто сейчас посвящает себя Господу, становятся священнослужителями и вообще имеют тесное отношение к Церкви, повторяют в каком-то смысле это призвание апостольское внутренне расстаться со всем, не привязываться к тому, что окружает нас в земном быту, миру. Не этому себя посвящать, а посвящать себя все-таки вечному, подлинному, Божественной красоте, которую мы обретаем в самой вере, и делиться этим, свидетельствуя о Христе.

Александр Ананьев:

— Правильно ли я вас услышал? Ваша задача в конечном итоге, чтобы как можно больше людей, цитирую Священное Писание, «отверглись себя и последовали за Христом, взяв крест свой».

Священник Валерий Духанин:

— Если строго по Евангельскому тексту, конечно, так. Хотя обычного человека вот эта фраза «отвергнуться себя», может немножко насторожить, как это так, я должен себя отвергнуться и пойти не знаю, куда, не знаю зачем.

Александр Ананьев:

— Я бы перефразировал на понятный нам язык: перестали быть эгоистом, перестали думать о себе и стали думать о Боге.

Священник Валерий Духанин:

— Верно. Вместо эгоцентризма обратились бы к Богу, и в этом Христоцентризме обрели бы подлинное счастье, подлинную радость, потому что встреча с Господом наполняет душу радостью и свободой. Чего люди хотят больше всего, чего они ищут? Они ищут счастья, они ищут красоты, чтобы быть красивыми, а не безобразными, и ищут свободы, чтобы ничто не довлело над их волей. Все это человек обретает, обратившись к Богу, потому что Бог абсолютно свободен, Бог есть подлинная исконная красота, Бог есть всемогущая сила, подлинная жизнь и вечное бесконечное благо. Поэтому когда мы обращаемся, обретаем Бога, то мы и находим все это — и свободу, и радость, и красоту, и счастье, и блаженство, именно в приобщении к Господу.

Александр Ананьев:

— Я продолжаю вопросы из главы «эпиграф», это еще вступительные вопросы, я еще не озвучил тему. Вы священник, вы в священном сане, более того, вы богослов, вы преподаватель, вы очень опытный проповедник. Скажите, отец Валерий, а вы бы благословили меня идти к людям и свидетельствовать о Боге?

Священник Валерий Духанин:

— Сразу благословляю, дорогой Александр. Вам всецело Божье благословение на то, чтобы идти и проповедовать. Собственно говоря, вы этим уже и занимаетесь, хотя, может быть...

Александр Ананьев:

— На самом деле, это не вот какой простой вопрос. Дело в том, что у меня есть свой опыт богообщения. у меня есть свои представления, которые не истинны, они индивидуальные, мы же все разные. У нас разные словарный запас, у нас разное прошлое, у нас разные психологические деструкции, разные мотивы. Мы просто разные, не плохие и хорошие, а просто разные. Смогу ли я, вот такой изломанный, грешный, я сейчас не лукавлю, просто так и есть, пойти к людям и начать им говорить о Боге? Я же буду говорить им о своем представлении Бога, вот что меня смущает. У вас гораздо более объективное, глубокое и правильное понимание Священного Писания, заповедей Христа, наших целей, наших задач, как христиан. А у меня они будут иные, мягко говоря. Как с этим быть?

Священник Валерий Духанин:

— Прямо вам скажу, что конечно, это противопоставление, которое вы сейчас проводите, что вы, отец Валерий, такой-то и проповедник и богослов, а я, мол, ничего особо не знаю. Нет, это мне, прямо скажу, не нравится, потому что я прекрасно понимаю, вижу свои недостатки, недочеты. Каждый раз, приходя в аудиторию, тоже сталкиваюсь с определенными трудностями, замешательствами, потому что каждый раз мы встречаемся с новыми людьми, живыми, неповторимыми, которые не похожи друг на друга, и каждый раз проповедь должна быть живой. Но будучи живой, эта проповедь всегда остается нашей индивидуальной, нашим личностным проявлением, и в этом смысле всегда есть оттенок нашей личности на нашем слове. Мы понимаем, что проповедники все очень разные. Бывают проповедники жесткие, прямолинейные, строгие, которые бичуют, и самое интересное, что их слушают, прислушиваются, потому что кому-то надо такое строгое вразумление, чтобы их отрезвили жестким словом. А для кого-то требуется утешение, и от проповедника они ждут мягкого, сострадательного, понимающего их слова, которое как елей для души. Поэтому каждый пусть найдет что-то свое. Если ты знаменитый проповедник, то пусть твое слово будет как блеск молнии, которая озаряет ночную тьму и поражает всех этот электрический разряд, и люди взбадриваются, от греха начинают тут же отставать. Когда слово проповедника до разделения души и духа проходит, как апостол Павел писал об этом, и выявляет какие-то сокровенные глубины человеческой жизни. Если ты, скажем, не такой великий проповедник, пусть будет твое слово, просто как тихое журчание родника в лесу, который не очень кому-то известен, и он не громогласно звучит, он тихо журчит, но кому-то, может быть, спасет жизнь в определенный момент, какому-нибудь жаждущему путнику. Наше слово может действительно, мы сами, может быть, этого не понимаем, но если оно от искреннего сердца, может кому-то утолить его душевную жажду. Понимаете?

Александр Ананьев:

— Да я понимаю, с одной стороны. Но с другой стороны, я вам напишу сейчас несколько утрированную, но имевшую место картину из моей жизни, чтобы проиллюстрировать свою мысль, свои опасения и свои сомнения.

Священник Валерий Духанин:

— Так, да?

Александр Ананьев:

— Давным-давно, когда я еще учился, по-моему, на первом курсе института, и до моего крещения было еще лет двадцать, я отправился в поход. Оказался в старообрядческой деревне и встретил там бабушку, и бабушка, посмотрев на меня, посмотрев на татуировку на правой руке моей, сказала, что я, мягко скажем, плохой человек, что Боженька меня накажет, и рука-то моя отсохнет, и на меня снизойдет огонь. И, в общем, уж Боженька тебя накажет, плохой ты человек. Я ее послушал тогда и думаю: какая глупость и эта бабушка... я этого не сказал, но вы понимаете весь спектр моих эмоций относительно и Бога, и православия, и этой бабушки. Разве она своей проповедью — а ведь по сути это была проповедь, свидетельство, только так как она умеет, как она видит — разве она меня не оттолкнула от этого, разве она не исказила Священное Писание? Вот чего я боюсь.

Священник Валерий Духанин:

— Видимо, действительно, немножко она вас уязвила, поскольку этот случай запомнился и даже сейчас всплыл из подсознания.

Александр Ананьев:

— Конечно.

Священник Валерий Духанин:

— Как некое болевое ощущение. Все мы проходили через это. Я ведь тоже вовсе не из церковной среды происходил, из вполне атеистической атмосферы. Когда обратился, будучи подростком, приходил в храм, поначалу особого отклика и понимания не видел, а встречал какие-то настороженные глаза. Бабушки, находившиеся там, смотрели подозрительно, чего это он сюда пришел. Потому что подростки в храме, это было не распространенным явлением. Конечно, это все не располагало. Как-то удалось это первое искушение преодолеть. Господь же вас все равно со временем обратил. Я к чему это говорю? Не к тому, чтобы оправдывать эту бабушку. Просто она в своем, видимо, мире пребывает. Старообрядческие деревни закрыты для других, попросишь воды — дадут, но в какой-то особой чашке, из которой сами потом пить не будут. Не очень, может быть, они расположены к проповеди, но пытаются сохранить ту форму культуры, которую они приняли от своих дедов, прадедов. А так как любвеобильной проповеди нет, то их традиция потихонечку оскудевает со временем, если мы посмотрим, к чему это приводит — к очень сильному оскудению, и в каком-то смысле вырождению. Если некая религиозная культура замыкается на себе, и смысл своего существования видит только в том, чтобы сохранять свои обычаи, свои традиции, а на других людей смотрит как на чужаков, эта культура обречена на исчезновение. А когда ты с открытым сердцем и стараешься делиться с теми, кто иначе мыслит. Ты понимаешь, что он иной, но он тоже Божье чадо, тоже образ Божий, поэтому ты поделись с ним своим сокровищем самым дорогим. То, что относится к Божественному ведению, когда ты им делишься, то это не то, что ты яблоком поделился и у тебя уже нет этого яблока или хлеб, отдал хлеб и сам остался голодным. Нет. Когда ты делишься чем-то Божьим, то оно и у тебя остается и преумножается, и у того человека тоже появляется. И когда ты делишься добротой, милосердием, искренним отношением к ближнему, то у тебя внутри еще больше сияет и доброта, радость, счастье твоей искренней веры. Но и другой человек тоже приобщается к этому, и через эту радость и искренность тоже может стать верующим православным человеком. Мне, конечно, ближе этот подход. В то же время я стараюсь не осуждать этих бабушек. Каждый проходит свой какой-то путь, допускает свои ошибки. Для кого-то, бывает, жесткое слово может стать вразумлением. Лично мне этот подход не близок, Александр. Я, конечно, понимаю, что колким, жестким словом обличения человека можно оттолкнуть, поэтому лучше такие методы не использовать.

Александр Ананьев:

— «Вопросы неофита» на «Светлом радио». Клирик Николо-Угрешской духовнй семинарии, кандидат богословия, писатель и священник Валерий Духанин отвечает на вопросы неофита. Я Александр Ананьев. Говорим сегодня о том, должен ли христианин свидетельствовать о Христе, должен ли он заниматься проповедью? У меня нет однозначного ответа на этот вопрос. Во-первых, кто я такой чтобы свидетельствовать о Христе? Во-вторых, разве это не мое личное дело, мое личное спасение? В-третьих, сказано же нам не метать бисер перед свиньями. Я не называю свиньями тех, кто не верит во Христа, но я очень хорошо понимаю, что человек, не готовый услышать слово Божие, не услышит его и втопчет его в грязь. Это бесспорно, я много раз сталкивался с этим. И наконец, главное, мы пришли к тому, что пора озвучивать тему. Отец Валерий, вы, конечно, сейчас удивитесь и возразите мне, но Христос запретил говорить о себе в Священном Писании прямым текстом. Сегодня в храме читается 3-я глава Евангелия от Марка. Буквально финал этого фрагмента: «И сказал ученикам своим, чтобы готова была для Него лодка по причине многолюдства, дабы не теснили Его. Ибо многих Он исцелил, так что имевшие язвы бросались к Нему, чтобы коснуться Его, и духи нечистые, когда видели Его, падали пред Ним и кричали: Ты Сын Божий. Но Он строго запрещал им, чтобы не делали Его известным». Спаситель прямым текстом, стоя в лодке на расстоянии от людей, говорит: не рассказывайте обо Мне, сохраните в тайне и имя Мое, и миссию Мою, не надо об этом распространяться. Это очень важный эпизод, важный и непонятный. Давайте начнем с более простого. Этот образ лодки, которую попросил подать Спаситель, чтобы Его не теснили. Что это такое? Почему Христос старается сохранить дистанцию между людьми, которые к Нему стремятся, и Собой?

Священник Валерий Духанин:

— Вы использовали сейчас самые сильные аргументы в нашей беседе. Сразу же процитировали текст, причем, сегодняшнего чтения, и как бы пытаясь противопоставить тому, что я говорил. Хорошо, сейчас мы все это разберем. Лодка, которая упомянута, связана с практической необходимостью, потому что вокруг Спасителя собралось очень много людей, они тянулись к Нему, хотели прикоснуться, послушать и буквально в такой толчее, давке могли вытеснить Его, столкнуть в воду. И тогда Он предпринимает какой шаг? Он восходит в лодку... Лодка почему? Потому что ученики Его были рыбаками, поэтому у них была, конечно, лодка, такая возможность имелась. И вот чуть-чуть отплыв, Он мог спокойно обращаться к людям со словом проповеди. Кроме того, гладь речной воды, морской воды, любой воды, имеет некие акустические действия, когда ты обращаешься с лодки, волны звуковые, голос отражается от воды, идет дальше вперед, тут некие технические средства были употреблены. Мы знаем, что Господь всеведущий, Он мог и в этом смысле использовать такую проповедь, поэтому слышало больше людей. Тут чисто практическое назначение проповеди. А дистанция не в том смысле, что хотел как бы удалиться от людей. Он на самом деле всего Себя отдал людям и, в конце концов, пострадал за людей, и в таинстве причащения всего Себя отдает людям, но ради практической необходимости немножко удаляется. Кроме того, бывает так, некоторые люди фанатично кидаются туда, где они видят какую-то святыню, и готовы вперед-вперед, не замечая никого на своем пути, прикоснуться, приложиться, не всегда соблюдают правила этикета. Я иногда это наблюдаю, когда мощи святого угодника открывают, обычно в раке они располагаются. Открывают, и тут же некоторые начинают вперед кидаться, они не видят перед собой тех, кто стоят, и не понимают, что утрачивая благоговение, пытаясь других отталкивать локтями на пути к святыне, они утратят и благодать святыни, потому что на пути к святыне нельзя расталкивать других. Иногда соблюдается некая дистанция, чтобы не пробуждались человеческие страсти в таком стремлении, чтобы вместо фанатизма было скромное, смиренное обращение. Это один контекст данного Евангельского чтения. А другое, что надо сказать? Эти слова, когда Спаситель запрещал. Я насколько понимаю, речь идет в отношении одержимых и злых духов, которые покидали людей и говорили, что ты Сын Божий. Получается так, что слово о Христе как Сыне Божием исходило из уст злых духов, изгоняемых из людей. А это уже Богу не угодно. Потому что бывает так, что темные духи вроде бы свидетельствуют об истине, вроде бы. Через это подманивают людей к себе, как это бывает в оккультизме у разных предсказателей, астрологов, гадателей, которые вроде бы что-то приоткрывают, а как только человек к ним располагается, как тут же они подмешивают какой-то яд, отраву оккультную и отравляют всю истину, раньше немножко ими высказываемую. Тут запрет был, конечно, злым духам, которые владели одержимыми людьми и кричали: ты Сын Божий, а Спаситель их изгонял и запрещал. Я вам так скажу, В Евангелии действительно есть такие слова, когда Спаситель даже исцеленным людям запрещал говорить о Нем. И читаем в Евангелии, что «они же, проходя по всей своей стране, проповедовали о Нем». То есть Спаситель запрещал, а они все равно проповедовали. В целом такие случаи были. Если надо это объяснить, мы, конечно, это сделаем, Александр.

Александр Ананьев:

— Ну, конечно, надо. У меня просто есть ощущение, что Спаситель не приветствует проповедь о Христе. И это не единственный случай, вы абсолютно правы, были там еще ситуации, в которых Спаситель исцеленных просил не говорить о Нем. Более того, не только случайных людей, но даже апостолам в ряде случаев запрещал свидетельствовать о чудесах. Взять хотя Фаворский Свет, который увидели апостолы, и это было явное свидетельство того, что Христос Сын Божий. И вместо того, чтобы сказать апостолам, идите же и расскажите об этом людям, Он просит их сохранить это в тайне и никому не говорить. У меня есть ощущение, что это настолько важно, настолько всеобъемлюще, настолько лично, что Спаситель, если захочет, чтобы ты это увидел, Ему не составит труда сделать так, чтобы ты это увидел. Но если Он не захочет, как следствие того, что человек не готов увидеть, осознать, принять, поблагодарить, то и не надо ему об этом говорить. Вот в чем штука.

Священник Валерий Духанин:

— То, что вы процитировали из Евангелия, из событий Преображения Господня, это относилось к первому периоду жизни апостолов, когда они еще были не готовы совершенно. Они сами еще до конца не утвердились, они колебались. И Петр то исповедовал Христа, то даже по водам ходил, то убоялся, стал тонуть, Спаситель ему руку протягивает, потом все равно опять испугался, говорит: я не знаю Его. Ну, помните, уже перед распятием. Потом раскаялся. Некие колебания. В то время, на таком первом, неофитском, в подлинном смысле, этапе жизни апостолов проповедовать о Христе было невозможно. Бывает и в наши дни, в любые дни, человек недавно обратился, ему приоткрылось сияние Фаворского Света, условно говоря, он в самой вере обрел этот Свет, у него смысл жизни появляется, и он тогда что? Начинает всем подряд рассказывать, всем подряд благовествовать, а на самом деле он еще не утвержден. Он не прошел через ряд искушений, испытаний. Он делится, делится, конечно, вдохновенно, но получается некоторая неосновательность, потому что ты еще не испытан всевозможными страданиями, скорбями, оскудением своей веры, потом вновь возрастанием этой веры. То есть не имеешь еще достаточного опыта духовной жизни для того, чтобы проповедовать другим. То же самое было у апостолов, пока Спаситель благовествовал, они еще были не утверждены. Но когда мы открываем книгу Деяний, то буквально перед Вознесением, когда уже на горе Елеонской, Спаситель говорит им, что вы будете свидетелями мне по всей Иудее и Самарии и даже до края земли. Во время земной жизни Спаситель ходил в основном по Иудее, в принципе, через Самарию тоже проходил, самарянка обратилась. Потом мы видим, что так же Спаситель сирофиникиянку, то есть вообще из язычниц услышал женщину, исцеляет ее дочь, одержимую злым духом. Так же потом эллины желали видеть Христа уже в самом конце Евангельской проповеди. Но поначалу только богоизбранному народу благовествовалось слово, а потом уже апостолы не только в Иудее, сказано, но вы будете свидетелями и в Самарии, самарян считали людьми чужими, получается, они не чужие, они тоже свои, им тоже надо благовествовать. И даже до края земли, то есть среди всех язычников. На определенном этапе Спаситель благословил и прямо сказал, чтобы они шли свидетельствовали о Нем: «Вы будете свидетелями Мне. Шедше в мир, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа». Поначалу такой задор проповеднический удерживался Спасителем, Спаситель им не разрешал активно проповедовать, потому что нужно было утвердится, а после Вознесения, особенно Сошествия Святого Духа, когда благодать Духа Святого укрепила учеников, то тогда они становятся мощными проповедниками.

Александр Ананьев:

— Как определить, достиг ли ты того уровня, чтобы проповедовать? Или же это можно делать в любой ситуации и при любых обстоятельствах? Или же есть ситуации, когда лучше этого не делать, или люди, которым это вообще противопоказано? И наконец, очень важный вопрос. Как заметил один замечательный священник, к сожалению, не вспомню, кто конкретно, но мысль мне запала в душу. Мы так много и так громко говорим о Боге, что забываем о том, что гораздо важнее говорить с Богом, это выпадает из нашей жизни. Об этом и многом другом мы продолжим разговор с моим сегодняшним замечательным собеседником, священником Валерием Духаниным после короткой паузы на радио ВЕРА.

Александр Ананьев:

— Мы возвращаемся к нашей беседе. Это программа «Вопросы неофита». Я, Александр Ананьев, беседую сегодня с клириком Николо-Угрешской духовной семинарии, кандидатом богословия, писателем, священником Валерием Духаниным. Говорим о том, должен ли всегда и везде христианин свидетельствовать о Христе, или же есть исключения из этого правила? До того, как Спаситель прямо и открыто сказал апостолам: идите же и проповедуйте, они не имели право этого делать. Мне Христос не сказал: иди и проповедуй. Тем не менее, я этим занимаюсь. Нарушаю ли я таким образом волю Бога, отец Валерий?

Священник Валерий Духанин:

— Вы-то уж точно не нарушаете, потому что у вас...

Александр Ананьев:

— Почему же? Мне же не было сказано идти и свидетельствовать. Слава Богу, я стараюсь не делиться выводами, а стараюсь задавать вопросы. И я стараюсь не давать ответов. Но, наверное, делиться своими ощущениями, своим пониманием. Трижды подчеркну, что, друзья, я сейчас скажу то, что думаю и чувствую я, и возможно, это не будет соответствовать тому, что думаете и чувствуете вы, это мое личное. В каких ситуациях этого делать не стоит и кому этого делать не стоит? Вы же наверняка за свою священническую практику встречали людей, которые говорили о Боге то и так, что вы про себя жмурились, сжимались в один комок и думали: Господи, зачем он это делает, это же чудовищно?

Священник Валерий Духанин:

— Таких случаев, конечно, множество, к великому сожалению. Человек, будучи сам болен, думает, что он может стать врачом для другого, лезет со своими советами, что-то навязывает, вмешивается. Потом наломает дров и говорит: я-то тут причем? Скажу так, кому точно не нужно. Тому, кто всегда думает, что он точно все знает. Если ты считаешь, что ты точно все знаешь, как что правильно, как кому чего сказать, если у тебя есть такая самоуверенность, то тебе лучше в это не вмешиваться, потому что твой эгоизм повлечет за собой какие-то страшные вещи. Во-вторых, если ты все время идешь с обличениями, если ты хочешь все время кого-то попрекнуть, указать ему на его великие грехи, это значит, что ты просто не видишь самого себя, не видишь своих собственных грехов. «Знай себя и довольно с тебя» — есть такая пословица народная. Таким людям самоуверенным, которые себя не видят, но при этом обличают других, однозначно браться за это дело не нужно. Когда тебя распирает изнутри: я сейчас этих людей научу, перевоспитаю, укажу им, как правильно — это однозначно ложный подход, и, как правило, он всегда вызывает отторжение. Люди чувствуют, что человек с таким морализаторством, как строгой указкой педагога подходит, хлещет нерадивого ученика, и какое может быть к нему расположение? Больше антипроповедь, нежели проповедь. А подлинная проповедь, как некое сострадание человеку. Ты увидел даже просто соседа, которому плохо, или родственника, который заунывал, подойди и по-человечески пожалей его, и скажи ему: мы вместе с тобой можем сходить в храм, когда я исповедуюсь, легко после этого становится. Поделиться небольшим личным опытом, что таинства Церкви освобождают душу человеческую и привносят в нее удивительный свет, удивительную радость. Где-то поддержать человека страдающего и сказать ему, что есть Тот, Кто тебя никогда не оставит. Люди могут предать, изменить, обмануть, куча мошенников всяких. А есть Тот, Кто никогда и нигде тебя не предаст. Люди приходят и уходят, а Бог всегда был, есть и будет. У Него для каждого человека приготовлена обитель райская. Наши молитвы Он на самом деле слышит. То есть простая такая речь, которая может утешить, это был бы правильный подход. Проповедь должна начинаться не с желания всех перевоспитать, а из сострадания к людям. Если мы приступаем к проповеди, потому что думаем, что мы великие учители, что сейчас всех научим, а то они бедные спотыкаются, ошибаются, а мы знаем, как правильно, лучше к этому не прикасаться. А проповедь, повторю, рождается из сострадания к людям, из того, что у тебя сердце болью проникается о другом человеке, и ты с теплом к нему обращаешься. Мне очень нравятся слова архиепископа Николая (Касаткина), просветителя Японии. Он говорил так: ты сначала полюби тех, кому хочешь рассказать о Христе, потом сделай так, чтобы они тебя полюбили, и после этого уже говори им о Христе. То есть сначала полюби. А если у тебя нет любви к этим людям, то даже не приближайся к проповеди. Если у тебя вместо любви ненависть и раздражение, и ты будешь грозить карами Божиими, то значит, в тебе нет духа Христова. Как апостолы Иоанн и Иаков просили: давай мы на них огонь с неба низведем за то, что они тебя не приняли. Он говорит: «Вы не знаете, какого вы духа». Вы не Духа Христова в данном случае, потому что Сын человеческий пришел не губить души человеческие, а спасать. Проповедь наша должна именно из этого исходить, не из того, что мы грозим карами Божиими. Что мне еще очень не нравится, когда про антихриста начинают говорить, что вот, мол, последние времена, три шестерки будут штамповать. То есть когда присутствует некое начало кар, угроз...

Александр Ананьев:

— Нелюбовь, одним словом.

Священник Валерий Духанин:

— Да. Апокалипсические фантазии, которые проецируются на сегодняшний день и усматриваются в каких-то современных реалиях, все это нездоровье если присутствует, то однозначно такую проповедь надо отвергать.

Александр Ананьев:

— Дорогой отец Валерий, да, я должен вам признаться, далеко не всегда, не каждый раз я слышу от своих собеседников в программе «Вопросы неофита» понятный мне ответ, который я бы понял. Сегодня я такой ответ услышал, он очень простой и понятный. Я сейчас повторю, а вы меня поправьте или дополните.

Священник Валерий Духанин:

— Да.

Александр Ананьев:

— Ты можешь говорить о Христе только в том случае, если ты любишь человека, которому это говоришь, а он любит тебя. Только если между вами любовь, значит, между вами Бог, и можно открывать рот, чтобы говорить о Христе. Если же любви между вами нет, а есть какие-то иные мотивы: эгоизм, попытка возвыситься, попытка сказать, что ты умнее, попытка пригрозить, манипулировать — все, что угодно, добиться своего, тогда у тебя нет права свидетельствовать о Христе. Я вас правильно услышал?

Священник Валерий Духанин:

— Да, да, Александр, именно так. Единственно, что, может быть, дополнил бы я. Это правило идеальное, на него надо ровняться. Но бывает как. Сейчас же много проповедей в интернете, когда мы обращаемся, непонятно, любят ли нас те, кто нас слушает, или не любят или пока они настороженно слушают. Но мы в любом случае должны обращаться к ним только с любовью, состраданием. И даже если мы не видим этого человека, то прекрасно понимаем, что у него много своих житейских бед. Такой наш мир, мир утраченного рая, здесь нет счастливых, здесь люди спотыкаются, здесь беды сыпятся, любой человек поэтому нуждается в какой-то поддержке, утешении. Мне нравится то, о чем преподобный Силуан Афонский постоянно писал, ведь он и за весь мир молился, стараясь почувствовать боль других людей, не важно, любят они тебя или ненавидят. Даже если он тебя ненавидит, может быть, это исходит из его какой-то травмы душевной. Он получил травму, и она выражается в негативе, выплескивается этот негатив, может быть, и на тебя. А когда мы все равно ему сострадаем, любим, то наше слово будет совершенно иным, люди это чувствуют, искренность человеческого сердца ощущается, ощущается и тепло человеческого сердца. И только на фоне этой искренности и этой любви можно проповедовать о Христе. Мне очень нравится такой исторический факт про Наполеона, который долгое время не вспоминал про Христа, формально был, конечно, христианином, пока все эти походы, политика, войны, он не особо в это вникал. Когда его уже сослали на остров святой Елены, то там он стал много читать Священное Писание и потом делился удивительными открытиями из чтения Евангелия с близкими людьми, которые приезжали, некоторые генералы, им дозволялось иногда встречаться. И он говорил: удивительное дело, много приходило таких людей, которые пытались выстроить свои империи, скажем, Карл Великий, до этого император Август, до этого Александр Македонский. Они, в том числе я, попытались выстроить наши империи. Но за счет чего? За счет насилия. Поэтому люди, которые подчинялись этим империям, никто не любили родоначальников этих империй. И только Иисус Христос, говорит он, свою империю, свою религию, которая объяла большую часть человечества, построил не за счет насилия, а за счет любви. Те строили за счет насилия, им подчинялись, но их не любили. А Спаситель выстроил за счет любви, и люди открывают Ему свое сердце и добровольно обращаются к Нему. Это, говорит, мне больше всего свидетельствует о Божестве Иисуса Христа. Бог есть Любовь и через эту любовь открывается Его и Божественное, в том числе, могущество, и люди обращаются. Для Наполеона это было личным открытием. Читая Евангелие, он вдруг увидел эту удивительную любовь, к которой располагались другие люди. И он сам тоже расположился. Любой человек может это почувствовать и откликнуться.

Александр Ананьев:

— Спасибо вам, Отец Валерий. Пронзительно, болезненно, актуально и хирургически точно ваше замечание, особенно сегодня. «Вопросы неофита» на «Светлом радио». Клирик Николо-Угрешской духовной семинарии, кандидат богословия, писатель, священник Валерий Духанин сегодня отвечает на вопросы неофита. Я Александр Ананьев. Вопрос о мотивах Христа, даже не о мотивах, а, скорей, об инструментах земного пути Христа. Есть у меня ощущение, понимание, что если бы у Христа было желание стать известным, стать знаменитым, стать звездой своего времени, любого времени, ему бы не составило это труда, но у Христа нет и не было никогда стремления стать знаменитым. Напротив, такое впечатление, что Он старался не афишировать своих безграничных способностей, не афишировать своей любви, и только к тем, кто пробирался через все преграды к Нему, к Его ризе, только тем, кто забирался на деревья, чтобы хоть краем глаза увидеть Его, только к тем Он делал шаг навстречу. Остальных Он оставлял в стороне. Есть и есть. Я правильно понимаю мотивы Спасителя или же я ошибаюсь.

Священник Валерий Духанин:

— Да. Я всегда поражаюсь, когда вы вопросы задаете, насколько у вас глубокое точнее видение. В этом смысле вы совершенно точно можете быть проповедником. У вас свой стиль проповеди, через вопросы в таких передачах вы уже располагаете людей ко Христу, это самый правильный путь. Что касается Спасителя, как Он явлен в Евангелии, меня тоже всегда это удивляло. Посмотрите на картину мира того времени. Иудея это была далекая захолустная провинция Римской империи, где-то на Востоке. Римская империя вокруг всего Средиземного моря, где блистал, прежде всего Рим, потом Италия, Греция с ее огромной культурой, Малая Азия. Если взять южные территории, то это Север Африки, где тоже было много было центров, Карфаген и Александрия. И какая-то Иудея, которая вообще где-то вдалеке. Если Спасителю нужно было бы так специально явить Себя, чтобы всех убедить, Он родился бы императором в императорском дворце, избрал бы путь внешнего влияния, путем статуса, каких-то полномочий царских. А Он рождается в Иудее. Причем, в самой Иудее, если мы возьмем проповедь Евангельскую, она большей частью проходила в Галилее, а не вокруг Иерусалима. В Иерусалиме Спаситель появлялся достаточно редко, о чем многие не знают, в основном Он проповедовал в Галилее, это северная часть. И тоже Галилея рассматривалась как какая-то захолустная провинция уже внутри самой Иудее. Причем, проповедь, представьте, всего лишь три с небольшим года. Что такое это, если брать жизненный путь каких-то императоров, завоевателей, они десятилетиями утверждали свои империи. Получается просто поразительная картина, весь мир начинает меняться и преображаться после кратковременной Евангельской проповеди, и даже отсчет лет мы ведем в итоге от Рождества Христова, то есть перестроилась полностью картина мира, картина истории. В центре человеческой истории встал Сам Христос, Он и не пытался... получается Самый смиренный за всю историю человечества стал самым известным. Чем меньше человек себя выпячивает на земле, тем более высоко он поднимается и в очах Божиих, и в очах других людей. Христос, который, будучи Богом, стал и человеком, явил такое смирение, что на основании этого смирения зиждется что-то новое. Я прямо скажу, что постоянно над этим размышляю. Допустим, преподобный Паисий Святогорец, практически в наше время жил, в 94-м году он окончил свой жизненный путь. Человек, который, посвятив себя Христу, посвятив себя монашеству, ушел полностью из мира. Какое-то время он в монастыре святой Екатерины на горе Синай в удаленной келье, потом на Афон уходит. И там не просто в общежительном монастыре, а тоже в уединенной келье. Казалось бы, человек полностью ушел из мира, и вдруг мир начинает тянуться к нему. К нему приезжают люди с Европы, из Америки, понятно, что из Греции, из России приезжали. Все тянутся, и его наставления, слова бесед опубликованы множественными тиражами, эти наставления издаются. Там, где есть подлинное смирение и подлинная встреча со Христом как самым смиренным, и восприятие Христа как истинной любви и благодати Христовой, это настоящее, истинное, подлинное и действует лучше всего как самая сильная проповедь. Где человек не себя выпячивает, не свои ораторские таланты пытается явить, чтобы покорить мир красноречием или лидерскими качествами, умением манипулировать или управлять толпой, простите за грубое выражение, а там, где искреннее обращение ко Христу, сердечная чистота, личная встреча со Христом, общение с Господом в глубинах твоей души, это и действует сильней всего и привлекает людей. Я привел пример на основании тех, кто и сейчас являет образ Христов, не только апостолы, которые после Пятидесятницы были преображены Святым Духом, но и многие святые люди, такие, как преподобный Паисий Святогорец в наши дни. Это меня самого постоянно поражает, удивляет. Я думаю иногда: ты пытаешься что-то проповедовать, писать, а вот оно подлинное где, оно может быть не совсем здесь. Иногда нужно забыть про себя, не выстраивать свой имидж, а просто в искреннем сердце служить Христу, и это может быть самой лучшей проповедью.

Александр Ананьев:

— Отец Валерий, у нас осталось буквально четыре минуты, даже меньше, и эти четыре минуты я хочу вам крепко озадачить. Я вам задам очень короткий вопрос, и хочу услышать на него короткий ответ.

Священник Валерий Духанин:

— Так?

Александр Ананьев:

— Говорить о Христе или говорить со Христом? Вот собственно и весь вопрос.

Священник Валерий Духанин:

— Конечно, прежде всего со Христом, прежде всего общение с Богом, посвящение себя этому всецело сердечное. Потому что если мы говорим о Христе, забыв общаться с Ним, то мы получаемся сами вне, как сторонние наблюдатели. Когда мы про Евангелие говорим, как про некий музейный экспонат, мы можем там почерпнуть какие-то культурологические ценности, найти там какие-то литературные особенности, рассмотреть их с точки зрения, как там персонажи представлены, какие красивые притчи, но сами мы по духу не причастны этому. А Христос все-таки был, есть и будет, Он всегда Тот же, как говорит апостол Павел, и Христос ведь Воскрес, и сейчас пребывает. Весь опыт жизни в Церкви в чем? В том, что Христос являет себя в реальной жизни, с ним соприкасаются люди, Он подает благодатную помощь, и поэтому прежде всего говорить со Христом, иметь личное к Нему отношение. Но и не забывать все-таки говорить о Христе. Имея это удивительное сокровище, им надо делиться с близкими людьми, скрывать это нельзя. Я бы не противопоставлял, со Христом или о Христе.

Александр Ананьев:

— А нельзя делать и то и другое. Никогда не получится делать и то и другое.

Священник Валерий Духанин:

— Если ты поднялся на молитву, не думай тут ни о каких миссионерских приемах, как бы ты лучше проповедовал бы. Ты посвяти себя всецело молитве, пусть молитва будет живым твоим предстоянием пред Богом. Но мы не можем пребывать, как бы мы ни старались, в непрестанной молитве, в чтении какого-то правила. Свободное время можно посвятить какой-то беседе о Христе. Я думаю, это вполне естественно, почему? Потому что человек о чем говорит? О том, что для него дорого. Если футбольные фанаты — о футболе. Кто в политологию погрузился — про какие-то политические новости будет говорить. А если ты живешь Иисусом Христом, если для тебя Евангелие подлинная первичная реальность, то ты и будешь об этом говорить. Но повторю, что это должно быть очень естественно, ненавязчиво и только там, где есть сердечное соприкосновение с душами других людей.

Александр Ананьев:

— Спасибо вам большое, отец Валерий, сегодня мы беседовали с клириком Николо-Угрешской духовной семинарии, кандидатом богословия, писателем, священником Валерием Духаниным. Спасибо за час, который вы посвятили, я скажу больше, не просто беседе о Христе, а час, который вы посвятили любви к тем, кто слушает сейчас радио ВЕРА. Спасибо вам.

Священник Валерий Духанин:

— Вам спасибо большое. Дай Боже всем нам просвещаться светом любви Христовой.

Александр Ананьев:

— И мудрости, и сдержанности. Если есть сомнения в том, что слова, сказанные тобой, будут сказаны без любви, лучше промолчать. По крайней мере, это то, чем стараемся руководствоваться мы — я, жена и все, кто работает на радио ВЕРА. Я, Александр Ананьев, прощаюсь с вами ровно на неделю. Всего доброго. Пока.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Распространение христианства на Руси». Павел Гайденко
• «Христианские смыслы в сказках». Прот. Павел Карташев
• «Развитие города в Древней Руси». Анастасия Федорина