«Что такое молитва?». Священник Дмитрий Богомолов

У нас в гостях был клирик московского храма святителя Николая на Трех Горах священник Дмитрий Богомолов.

Мы говорили о том, что такое молитва, зачем что-либо просить у Бога, если Он заранее знает о всех наших нуждах, и почему часто молитва дается нам с большим трудом.

Ведущий: Александр Ананьев

---

Все выпуски программы Вопросы неофита

• «Святость». Священник Александр Сатомский
• «Как искать духовника?» Светлый вечер с иером. Макарием (Маркишем) (05.11.2018)
• «Как узнать волю Божию?». Архим. Алексий (Вылажанин)

---

А. Ананьев

— Добрый вечер, дорогие друзья! Меня зовут Александр Ананьев. В очередной раз пришла пора задавать свои «вопросы неофита». Вот уже четыре года почти я задаю эти вопросы снова и снова, каждую неделю на радио «Вера» и самое удивительное, что этих вопросов мало того, что становится не меньше, их становится больше, так они еще становятся все сложнее и сложнее. Казалось бы, однажды, я помню точно, мы говорили о том, что такое молитва, как надо молиться, и тогда мне казалось, что я получил все ответы на свои вопросы. Но вот прошел год или два или три... Спросите меня: я знаю, как молиться? Я умею молиться? Молитва нашла место в моем сердце? И слышу ли я ответ, когда обращаюсь к Господу? У меня не будет ответов на эти вопросы. Но, возможно, они будут у моего сегодняшнего собеседника. Есть в Москве один из трех моих любимых храмов — храм святителя Николая, настоятелем которого является замечательный, удивительный, мудрый священник, пастырь, протоиерей Димитрий Рощин. И в этом храме клириком вот уже несколько лет как служит молодой, но уже очень опытный священник Димитрий Богомолов, и вот его я сегодня пригласил в студию, чтобы как раз и поговорить о молитве. И что для меня самое важное, вот как раз мне хочется поговорить с ним в каком-то смысле на равных, ведь мы, отец Димитрий, с вами практически ровесники, получается, да?

о. Дмитрий

— Добрый вечер, здравствуйте. Да.

А. Ананьев

— Здравствуйте.

о. Дмитрий

— Здравствуйте, Александр, здравствуйте, дорогие радиослушатели и вообще слушатели прекрасного радио «Вера».

А. Ананьев

— Вы умеете молиться?

о. Дмитрий

— Нет.

А. Ананьев

— До свидания. Это была программа «Вопросы неофита», вот сегодня как-то так коротко и понятно, главное, что разночтений нет. (смеются) А что трудного? Ведь мы же молимся каждый день, вы молитесь каждый день, гораздо чаще, чем я, и причем делаете это в храме и под... не руководство, но под... рядом, скажем так, рядом с людьми, которые действительно умеют молиться, ваш духовный опыт гораздо более масштабный. Что мешает вам, что стоит преградой между вами и молитвой?

о. Александр

— Интересный вопрос. Вот каждый раз я, когда прихожу к вам, ловлю себя на мысли, что здесь ждут вопросы нетривиальные и зачастую, которые заставляют тебя самого задумываться над тем, над чем ты вроде не задумывался, но тем интереснее на самом деле общение, и я попробую прямо сейчас попробовать поразмышлять. На самом деле, когда я говорю, что я не умею молиться, все-таки, конечно, я пытаюсь молиться, то есть, я бы охарактеризовал свое состояние, что я учусь, наверное, молиться. Но, как у любого человека страстного, зачастую эти страсти, они и отвлекают, и в этом смысле, конечно, замечательно, когда есть рядом какой-то пример, который позволяет тебе смотреть — а как это можно делать, и вот очень большая беда наша современная, наверное, сейчас, что у нас очень мало людей, рядом с которыми, во-первых, можно молиться, рядом с которыми ты понимаешь, что вот сейчас прямо вот можно помолиться, и я, конечно, далек от такого выражения, что у нас практически никто не умеет молиться, но вообще есть ощущение такое, да, потому что во многом внешние вещи сейчас заслоняют собой внутреннее, а молитва — это не что иное, как внутренний какой-то настрой, и прежде всего, что такое молитва? Прежде всего молитва — это желание человека, желание, вот так, как человек хочет напиться воды в жару, вот так человек стремится к Богу, потому что он понимает, что вот когда все, что в жизни сейчас есть, человеку неинтересно, и вот его настрой, вот как я понимаю себе молитву, что когда человек умеет молиться, что это: вот он побыстрее, побыстрее, все бы это закончилось, и я вот эту дверку закрываю — и туда, Господи, вот к Тебе, вот такой настрой, кто имеет такой настрой, тот, конечно, что-то уже в молитве, возможно, приобрел, я пока нет.

А. Ананьев

— Я хотел оставить наставления Феофана Затворника где-нибудь на вторую половину программы, но сейчас понимаю, что лучше озвучить их вначале. Вот пока я готовился к нашей программе, я вдруг осознал одну очень важную штуку: молитва, (простите мне это сравнение, но мне нравятся какие-то нетривиальные образы, чтобы было понятнее) молитву можно сравнить с управлением Боингом, например: ты не можешь вот так вот прийти с улицы, открыть ключом от квартиры Боинг, сесть и полететь, так не бывает, не бывает в принципе вообще никогда. Даже если теоретически представить, что ты откроешь дверь Боинга, каким-то образом попадешь в кабину, ты его даже включить не сможешь, ты не знаешь, где у него кнопка «вкл», тем более ты не сможешь запустить двигатель и даже тронуться с места, чтобы проехать пять метров по взлетно-посадочной полосе аэропорта Внуково — не будет такого, не бывает такого. Прежде чем ты хоть что-то сделаешь, тебе надо сначала долго учиться, причем учиться после школы там в техникуме или даже в армии, вот там поучиться, потом в каком-то техникуме, потом в каком-то вузе пройти долгую теоретическую вот эту подготовку, потом долгую там подготовку на тренажерах, потом долгую подготовку с инструктором и только лет через 15, не меньше, ты сможешь открыть ключом дверь Боинга, сесть и взлететь, но это будет очень-очень нескоро, на это уходит огромная подготовка. Так вот, молитва по степени подготовки, по степени опыта требуемого — это пожалуй что еще сложнее, чем управление современным авиалайнером пассажирским. Феофан Затворник делит молитву, подготовку к молитве, обучение к молитве, опыт молитвы на три ступени. Первая ступень, самая простая и самая необходимая — это молитва телесная, более в чтении, стоянии и поклонах, это делательная молитва, только после того, как ты пройдешь эту ступень регулярно, всем телом, мышечно, ты можешь приступить к второй ступени. Вторая ступень — молитва внимательная: «ум привыкает собираться в час молитвы и всю ее проговорить с сознанием, без расхищения», цитирую дословно. И только третья ступень — молитва чувства, от внимания согревается сердце, и что там в мысли, то здесь становится чувством. Вы понимаете, отец Димитрий? Вот для меня это было открытием. Я вот эти наставления Феофана Затворника читал и два года назад, и три года назад, но вот только сейчас до меня начинает доходить, что я лично — я не знаю как вы или наши слушатели —пытаюсь перескочить как-то первые две ступени за ненадобностью, кажущиеся, да? Думаю: ну что я, Господь меня не поймет, что ли? Я сейчас вот за рулем своими словами, даже не словами, а помыслами, обращусь к Нему, помолюсь, и это вот будет моя молитва — так не работает. Как вы считаете?

о. Дмитрий

— Я вообще совершенно согласен с вами...

А. Ананьев

— Сравнение с Боингом, оно неуместное, наверное?

о. Дмитрий

— Нет, почему уместное, но я бы хотел спуститься еще на уровень ниже, мне кажется, до самого основания, то есть во всем, мне по крайней мере кажется, нужно доходить до основания, чтобы потом с него начинать подниматься выше, то есть какой-то иметь базис. Так вот я думаю, что невозможно, также, как невозможно научиться управлять Боингом, также невозможно научиться молиться, если у тебя прежде всего нет страсти к этому и желания, то есть можно научиться, я думаю, управлять Боингом, если ты не чувствуешь к этому призвание, ну там хорошо платят и так далее, и ты даже будешь летать, заведешь, и даже будешь летать, но летать будешь без души, вот без души, и все, кто будут с тобой летать, это будут чувствовать. Также и в молитве — ты сначала должен этого хотеть всем сердцем, потому что все, что описал святитель Феофан, идет уже после того, как человек, это уже последствие желания человека иметь связь с Богом, вот о ней прежде всего надо говорить, именно о том, что человек хочет эту связь получить, он живет ей, этой связью.

А. Ананьев

— Не в плане поспорить, но в плане придать вот этой вашей мысли какую-то трехмерность. К своему стыду не вспомню, кто из святых старцев делился вот этим своим опытом, но я очень хорошо помню, что он сказал, он говорит: «Если я хочу молиться, если мое сердце пылает, если я стремлюсь к этому — я иду рубить дрова...

о. Дмитрий

— Отлично.

А. Ананьев

— »... я иду рубить дрова, потому что..."

о. Дмитрий

— Голова очищается.

А. Ананьев

— «...грош мне цена, если мое сердце рвется молиться. А вот если мне не хочется молиться, если у меня нет сил, если я устал, если я хочу посидеть на завалинке и почитать Достоевского, вот тогда я иду и встаю на молитву. И вот такая молитва, она дорогого стоит».

о. Дмитрий

— Тут нужно понять контекст, это говорится о том, когда человеком овладевают какие-то житейские вещи, и он чуть отдаляется, в этом смысле эта фраза верна, но это не отменяет того, что человек, в принципе его жизненная парадигма — иметь вот эту связь с Богом посредством молитвы, греть свое сердце посредством того, что эта связь есть, поэтому это больше уже такой, знаете, пример, когда надо идти молиться, когда не хочется, но ведь когда хочется, и ты молишься, какая же это красота!

А. Ананьев

— Вопрос прозвучит странно, потому что мы христиане, мы сидим в студии радио «Вера» на Андреевской набережной в восхитительном Андреевском монастыре, и странно задавать этот вопрос. Но если не прозвучит ответ на этот вопрос именно от вас, отец Димитрий, многое останется непонятным: а зачем молиться? Господь есть, мы есть. А если что-то надо, мы обратимся за помощью, там, если какая-то беда или еще что-то. А поблагодарить Бога за те блага, которыми Он нас как бы осыпает время от времени, или когда беду какую отводит, мы всегда можем тоже. Зачем конвейер вот этот вот, как три подхода по 15 раз в тренажерном зале? Зачем?

о. Дмитрий

— Очень, кстати, совершенно простой ответ. Любой человек, который занимался спортом в юности когда-то, прекрасно помнит тот момент, когда вдруг тренировки заканчиваются, нет возможности тренироваться, как все твое тело буквально ноет от того, что хочет вот этой вот тренировки, оно привыкло, и без этого уже ему некомфортно — также и душа, потому что в молитве человек получает вот ту благодать, по крупицам которую человек собирает, и вот эта благодать, она, конечно, животворит, она опускается в сердце человека и наполняет его вот тем ощущением богоприсутствия, в котором жизнь человека совсем в другом ключе проходит. Ведь очень часто я, как священник исповедуя, слышу о том, что люди говорят, что они не чувствуют Бога, маловерие, а все это идет от того, что вот этого Богообщения нет, вот этой теплоты в сердце нет, и, соответственно, нет вот этого желания или навыка просто нет. Поэтому я о чем хочу сказать: что сначала нужно иметь желание, чтобы выстроить навык, а потом этот навык будет выстраивать все остальное, но сначала нужно желание.

А. Ананьев

— «Вопросы неофита» на радио «Вера», на них ныне отвечает клирик храма святителя Николая на Трех Горах в Москве, священник Димитрий Богомолов, я Александр Ананьев. Давайте продолжим вот эту вот параллель с тренажерным залом. Как я себе это вижу: допустим, я хочу стать замечательным тяжелоатлетом и виртуозно тягать штангу массой 318 килограммов, и вот, чтобы девчонки мною восхищались, например, я не знаю, какие у меня могут быть мотивы, я вообще не понимаю мотивы мужиков, которые поднимают штанги весом 318 килограммов, ну, видимо, какие-то эндорфины вбрасываются в их кровь от того, что они сегодня подняли штангу там тяжелее, чем вчера. Наверное, я не знаю. На самом деле, это очень круто, но непонятно, мне непонятны мотивы. И тут мне предлагается, говорят: хорошо, у тебя прекрасный ориентир в жизни, ты хочешь тягать штангу весом 318 килограммов — иди домой и тренируйся. Встань возле кровати и тренируйся. Знаете, чем дело кончится, отец Димитрий?

о. Дмитрий

— Что вы заснете в кровати просто, судя по всему.

А. Ананьев

— Нет! Но это при наилучшем исходе. А в принципе, закончится убитыми коленями сразу, потому что, если ты будешь делать это без тренера и не в специально подготовленном месте, ты сразу убьешь колени, потому что это первое, что страдает. Ты сорвешь спину, тоже необратимо, порвешь мышцы, и, вероятнее всего, ну, я уж не говорю о каких-то досадных историях, когда там блины от штанги падают тебе на ногу, но, вероятнее всего, она тебя еще и придавит, и ты задохнешься — это то, что происходит, если ты начинаешь сам, по своему разумению, так, как ты считаешь нужным, учиться поднимать тяжелые вещи дома. Как мы выяснили, молитва — это очень сложно, это очень непросто. Конечно, тебя не придавит там никакими блинами, и ты не сорвешь себе колени, но ты можешь, наверное, добиться еще более ужасных результатов...

о. Дмитрий

— Об этом много, кстати, писал святитель Игнатий Брянчанинов...

А. Ананьев

— Ты можешь превратить общение с Богом в какое-то, ну, не знаю, такое язычество, какие-то пляски с бубном, теоретически ты можешь это сделать. Вот вопрос: домашняя молитва — а это, собственно, тема нашей сегодняшней программы — стоит ли заниматься этим дома без тренера?

о. Дмитрий

— Ну, почему не стоит? Стоит, конечно, если для этого есть желание.

А. Ананьев

— Но ты же не умеешь.

о. Дмитрий

— Но молитва — это же не значит, что ты стоишь, а рядом с тобой над ухом стоит тренер, держит тебе штангу, либо подсказывает, как. То есть, тут вариант другой, что ты дома молишься, и, кстати, для этого в помощь есть и святитель Феофан, и святитель Игнатий Брянчанинов очень много по этому поводу писал, очень много, его можно прям брать о молитве, и также еще Иоанна Лествичника Синайского — прекрасно написано вообще о всех подводных камнях, которые могут быть, и руководствуясь вот этими отцами уже, на самом деле, можно спокойно продвигаться. Ну и в плюс, конечно, хорошо, если человек смог найти священника, который бы мог ему в этом смысле помогать, всегда можно прийти в храм и посоветоваться со священником о том, что происходит так и так, и как лучше делать, и что лучше делать. Но, опять говорю, для этого нужно прежде всего желание. Хотя, с другой стороны, будем с вами отталкиваться в сегодняшнем разговоре, что у человека это желание и стремление есть, эта страсть к молитве есть, и что делать в этом случае. Я думаю, что, прежде всего нужно не бояться, вот нужно не бояться. Понятно, что есть разные уровни, и, кстати, Алексей Ильич Осипов очень много об этом говорит, что есть разные школы, просто есть разные школы молитвы, есть греческая, но прежде всего нужно не бояться, потому что лучше, даже если есть ошибки, их исправить, чем, боясь ошибиться, не делать ничего вообще.

А. Ананьев

— В XXI веке мы привыкли к тому, что вот ты делаешь что-то, и ты видишь результат, причем видишь результат сразу. Почему там люди любят бильярд? Мне недавно это сравнение подарил Алексей Николаевич Захаров, основатель и президент компании SuperJob. Он говорит: «Во всем, что я делаю, мне важен результат, важно увидеть результат, почувствовать, там я выполнил работу — мне пришли деньги, проект сейчас там, и он работает, и работает на меня». Я съездил на работу, я записал прекрасную программу с отцом Дмитрием, она в понедельник выйдет в эфир, условно — это результат. Я, говорит, катнул в бильярде шар, и я увидел, что он попал, или он не попал, это тоже результат. Если бы в бильярде было так, что ты катнул шар и уехал на три месяца там, условно, по делам, в командировку, вернулся — а он еще не докатился, ну и неизвестно, докатится или нет. Вот если бы вот так, в бильярд можно было бы не играть, потому что неинтересно, в этом нет смысла, XXI век. Я, почему мне тяжело дается молитва? Я не чувствую результата, осязаемого, понятного. Есть какое-то, знаете, ощущение выполненного дела, но конечная цель этого дела мне непонятна. То есть, получается, я делаю что-то, потому что это что-то делать надо — а результат? Вот вопрос: каким должен быть результат? Я имею в виду не молитвы, когда у тебя там, условно говоря, мама болеет, и ты прям вот молишься или там что-то такое, машину на скользкой дороге закрутило, и ты там воешь в этой молитве у себя в машине, чтобы не попасть под встречный камаз, а молитва именно регулярная, молитвенное правило. Каким должен быть результат? Плохо ли, что мы ожидаем от этого какого-то результата? И как не ожидать результата, если результата там быть не может?

о. Дмитрий

— Прежде всего хочу подобрать ваш образ бильярда, я бы сравнил тогда молитву с духовным «бильярдом», потому что ты посылаешь этот «шар», и ты можешь также понимать, что этот «шар» достиг цели.

А. Ананьев

— Как?

о. Дмитрий

— Объясню как: потому что ни один человек не спутает состояние, когда у него произошла встреча с Богом, когда вот эти, пусть небольшие моменты, когда благодать спускается в сердце человека, и ты наполняешься вот этим состоянием. У меня, например, вот моя вера живет тем, что у меня такое было несколько раз в жизни, но эти несколько раз в общей сложности, наверное, длиной в несколько минут, составляют основу моей веры, потому что то, что я пережил в эти моменты, лучше всего остального, то есть это то, без чего я уже не могу жить, и к чему я стремлюсь постоянно, чтобы с попыткой это пережить заново. И вот этот результатом является в молитве та же самая благодать, когда человек соединяется с Богом, а может быть другой результат — например, у человека какая-то жизненная ситуация, не факт, что что-то сложное, но у человека сформированный запрос на то, как эту ситуацию разрешать. В молитве очень часто, я знаю случаи, когда именно в молитве, когда человек стоит, молится, и даже, может быть, просто механически выполняет вечернее или утреннее правило, решение ситуации, как ее решить, приходит, то есть Господь открывает человеку и в молитве, в том числе, и такие вещи.

А. Ананьев

— А у вас так было?

о. Дмитрий

— Да, и не раз, поэтому я совершенно уверен...

А. Ананьев

— Но ведь цель молитвы — не найти выход...

о. Дмитрий

— Нет. А ты молишься не для того, чтобы найти выход, ты молишься потому, что тебе дорог Тот, Кому ты молишься, и, скажем так, ты хочешь сам прежде всего этого общения, тебе мало его, постоянно мало, вот основная цель. А уже все остальное — это то, что приобретается в дополнение к этому.

А. Ананьев

— Вот какая штука: Господь, Он же знает о ваших помыслах, о моих помыслах, о том, что у меня в сердце, что у меня в голове...

о. Дмитрий

— Безусловно.

А. Ананьев

— Зачем тогда все это артикулировать? Более того, еще и артикулировать не свое, а созданное величайшими людьми, пережившими, поднявшимися на высокую ступень вот этого духовного делания? Я все понимаю, но это же не мое. Допустим, моя жена любит Достоевского. Она страсть как любит Достоевского, она жить без него не может. Но если я захочу с ней поговорить, я же приду и скажу, вот как я умею, криво, косо, с аканьем, с бэканьем: «Жена, давай это, типа, приготовим что-нибудь вкусное, я тебя обниму», вот как-то так, как умею. Я же не беру Достоевского, не встаю там в угол, и не начинаю ей читать Достоевского, вот которого она любит — ну, это было бы глупо, какое же это общение? Нет. Зачем тогда мы открываем написанные не нами слова и обращаемся написанными не нами словами к Тому, Кто и без этих слов прекрасно понимает, что у нас на душе и на сердце?

о. Дмитрий

— Действительно, Господь, Он все знает. Однако, Господь, прежде всего — Человеколюбец. Надо исходить из того, что Он — Человеколюбец и поэтому, если человек на чем-то все-таки настаивает, то Господь вправе, несмотря на то что это может быть даже для человека неполезно, но это человеку дать. По разным соображениям, мы не знаем, как Господь устраивает домостроительство в отношении каждого человека, но если уже говорить о том, почему не своими словами, то, конечно, в итоге, я начну с конца, в итоге мы, конечно, должны прийти к тому, что мы будем своими словами общаться с Богом.

А. Ананьев

— Придем ли?

о. Дмитрий

— Да, придем. Если есть не то, чтобы такая задача, а если у человека в этом есть интерес, придет, но для этого сначала нужно научиться. Ведь на самом деле, если вчитываться в молитвы, вот у меня, например, моя на данный момент самая любимая молитва, это молитва святого Иоанна Дамаскина, последняя из десяти молитв ко Святому Причащению, она живо отзывается в моем сердце, «...пред дверьми твоими стою, но лютых помышлений не отступаю». Это прежде всего образец того, как нужно относиться к тому, с кем ты хочешь иметь общение, то есть через молитвы, чтение молитв другими людьми, жизнь которых прежде всего доказала, что они очистили свое сердце настолько, что имели богообщение, и через это богообщение, через эту чистоту сердца, они смогли сформулировать общение к Богу так, как это требовалось, ну по крайней мере, в конкретном их случае. Поэтому мы сначала берем образец того, что есть, это то же самое, ну, как в любом деле, да? То есть мы же приходим и колесо у машины откручивать не начинаем сами, как хотим, а мы сначала смотрим, как это делается правильно, и потом уже, так вот...

А. Ананьев

— Я как раз пытался, когда у меня колесо тут пробило, я сначала пытался сам и только потом стал читать, как это правильно. (смеются)

о. Дмитрий

— Так вот, я забыл, у какого отца это было сказано, но очень грамотно, он говорит, что не нужно каждый раз с ума сходить, знаете, в таком напряжении, чтобы внимание твое в молитве оставалось. То есть ты читаешь молитву, читаешь, читаешь ее, может, даже механически, но наступает момент, когда она начинает слагаться в твоем сердце, и ты уже ее знаешь почти наизусть. И что самое главное было сказано — что ты начинаешь молитву читать, и уже понимаешь ее настроение, о чем она, и ты можешь читать губами, но настроение этой молитвы уже в твоем сердце. И вот это вот настроение, шаг за шагом, молитва за молитвой слагается, и вот это настроение приобретает протяженность во времени, и вот с этим настроением ты начинаешь пребывать все чаще, чаще и чаще, а потом уже это настроение начинает формировать твои собственные молитвы. А они приходят, если человек... Они могут приходить так: своя молитва может состоять из собраний слов или как сборник из других, а потом, когда доходит до того, что человек понимает, что его слышат, что вот оно, у него появился опыт того, что в молитвах ему давались ответы на вопросы, что он задавал эти вопросы, получал на них ответы, у него появился опыт того, что эта теплота спускается в сердце, эта теплота не выходит из сердца весь день, ты живешь с этим и понимаешь, что с этим жить совсем по-другому, тогда человек понимает, что: а я же могу сказать Ему все, что хочу. Почему я прошу, например, словами святого Иоанна Дамаскина? И тут уже начинает говорить не голова человека, а начинает говорить сердце от избытка вот этой вот теплоты. И в итоге, как и говорят отцы, что в общем, человек каждый и формирует и свои молитвы, в общем-то, да.

А. Ананьев

— Сейчас мы прервемся на минуту, у нас полезная информация на Светлом радио. А через минуту я, отец Димитрий, у вас как раз будет минутка подумать, задам вам вопрос: что такое молитва? И дам свой ответ, который мне подарил, по-моему, протоиерей Игорь Гагарин, удивительный ответ, который в каком-то смысле изменил мое отношение к молитве, и я готов им поделиться, может быть, даже не в первый раз здесь, в эфире радио «Вера». Не переключайтесь, пожалуйста, мы скоро вернемся.

А. Ананьев

— Радио «Вера», программа «Вопросы неофита», я Александр Ананьев, задаю сегодня свои «вопросы неофита» дорогому другу, замечательному священнику, клирику храма святителя Николая на Трех Горах в Москве, священнику Димитрию Богомолову. Еще раз добрый вечер, отец Димитрий.

о. Дмитрий

— Добрый вечер.

А. Ананьев

— Тема нашего сегодняшнего разговора: «Домашняя молитва». Ну конечно же, теоретически, мы могли бы с вами поговорить по-простому там, сколько дома нужно икон, должна ли быть лампадка, где они должны висеть, в каком углу, сколько должна продолжаться молитва, но с вами, как всегда, хочется копнуть немножко глубже. И вот сейчас я хочу задать вам вопрос: а что такое молитва, вот если понятно, чтобы я понял, да? Ну понятно, что молитва — это обращение к Господу, обращение к святым, личная, но это все равно непонятно. Что такое молитва?

о. Дмитрий

— Вы правильно сейчас, когда анонсировали, сказали «вопросы неофиту», священнику Дмитрию Богомолову, (смеется) потому что именно таким неофитом я себя ощущаю, и, кстати, считаю, что вот это вот неофитство, оно на самом деле одно из самых прекрасных времен, когда сердце человеческое горит порывами всего самого светлого, доброго...

А. Ананьев

— Но не всегда.

о. Дмитрий

— Но зачастую пытаются над неофитом как-то там подшутить, сказать: «ну, вот он еще совсем молодой», но я считаю, что вот в этом именно состоянии человека нужно поддерживать, потому что тут очень велика возможность отклониться, человек очень чувствителен в этом смысле, но тем не менее, вот этот вот задел, вот этот порыв, он, конечно, дорогого стоит. И опять хочу повторить, что, конечно, как прекрасно, что есть такая передача, как ваша, потому что ты приходишь и начинаешь формулировать ответы для себя именно даже, на те вопросы, которые у тебя в голове есть, но пока еще не сформулированы.

А. Ананьев

— Вообще, у нас же каждую минуту мы же меняемся, наш опыт меняется, и наш вчерашний ответ на этот вопрос и наш сегодняшний ответ на этот вопрос, велика вероятность, что это будет просто два разных ответа.

о. Дмитрий

— У меня есть, я не скажу, что у меня есть ответ на этот вопрос, у меня есть мой... ой, как я не люблю вот это вот «мой», но тем не менее, мне приходится говорить сейчас о своем опыте, потому что я не могу говорить об опыте молитвы другого человека. Для меня, если сейчас меня спросить, что такое молитва, и почему она так сложно дается, у меня следующий ответ: что по моему личному опыту, молитва — это есть ни что иное, как встреча с Богом. Встреча с Богом и... Господи, какое же это счастье иметь возможность пережить в своем сердце то, что человеку может быть даровано Богом в молитве! Это несказанное и неописуемое счастье, граничащее с каким-то удовольствием, которое просто невозможно для человека, это первое, то есть это встреча с Богом — первое. И второе сразу: почему же так сложно? А оно поэтому и сложно, потому что князь мира сего, он и не дает поэтому человеку, насколько это возможно, встретиться с Богом, потому что если бы каждый человек, который смог пережить вот это состояние в молитве, он бы никогда больше обратно не вернулся, потому что поняв, что его ждет, и пережив, человек бы не захотел возвращаться обратно просто-напросто.

А. Ананьев

— Любимый мной священник протоиерей Алексей Уминский сказал однажды: «Если бы ты, Саша, каждую минуту ощущал присутствие Божие рядом, ты бы сгорел вообще как свеча в печи металлургического завода, быстро и ярко». Тем не менее, я не совсем понимаю, вот вы говорите, молитва — это встреча с Богом, а разве вот мы сейчас сидим между нами стол с синим сукном в студии радио «Вера», разве Бога нет с нами? Разве вот это не встреча с Богом? Или я выйду во двор Андреевского монастыря, разве там нет Бога? Разве там не встреча с Богом? Я обниму жену вечером, разве это не встреча с Богом?

о. Дмитрий

— Да, только надо понять, что мы имеем в виду под встречей с Богом. Встреча с Богом, это не обязательно каждый раз вот эта картинка, когда человек — опа, приподнялся от земли и завис в духовном экстазе, нет. Нет-нет-нет, как раз вот это и является первым звонком человеку к тому, что что-то не так, Бог так не является и так не действует. Но тот мир, который поселяется в человеке, мир прежде всего, понимание того, что Бог всегда с тобой, вот это и есть присутствие Божие. И вот этот мир, внутренний мир, внутреннее согласие души и духа человека, его тело, оно и рождает то самое состояние, и тогда человек живет с пониманием всегда, что Бог со мной, здесь. И поэтому, когда у человека есть такой опыт молитвы, он поэтому и пытается быстренько-быстренько сделать все за столом у этого синего сукна, отсидеть, побежать-побежать, закрыть эту дверку и сказать: Господи, здесь я!

А. Ананьев

— Мне сложно это понять, потому что я-то пытаюсь себя убедить, или чувствую действительно, на самом деле, что мы каждую секунду в руках Божьих, и что это, если не общение, что это, если не буквально тактильное ощущение? Это может измениться в любую минуту, вот то, что я сейчас сижу ровно на кресле, это может измениться в любую минуту, но оно не меняется, и слава Богу, это все по воле Божьей, и я это понимаю, я это ощущаю, и в этом смысле я не до конца понимаю, зачем как-то формализовать акт общения с Богом, если вот Он здесь, рядом, и я здесь, и мы вместе, я как бы Божий, вот я у Него в ладонях, и все это вместе со столом и студией, с прекрасным монастырем, с городом, страной, с планетой, вот оно, всё.

о. Дмитрий

— Да, все верно, только тут надо понимать, я бы сказал так, что есть разные уровни, одно дело: мы же все живем в миру, понятно, и человек, который с этой мыслью живет, он просто понимает, что у него есть эта жизнь, он должен в ней как-то себя проявлять, и вот ты живешь. Но есть моменты твои личные, твои личные, сокровенные, которые ты по капелькам собираешь, и вот это уже то, которое затворено от других, закрыто, и это твое личное, и вот с этим личным ты просто не совсем, мы просто не знаем, если в таком состоянии будем с вами находиться сейчас оба, у нас не будет с вами диалога, потому что мы не захотим просто друг с другом разговаривать.

А. Ананьев

— Поспорил бы, поспорил бы, ну ладно. Я обещал поделиться с вами своим пониманием того, что такое молитва, которое мне в свою очередь подарил протоиерей Игорь Гагарин. Смотрите, есть, образно говоря, виниловая пластинка. Виниловая пластинка — это способ сохранения звука, который вот однажды, там давным-давно прозвучал звук, и какой-то очень грамотный человек его зафиксировал и перенес на этот винил. Для того, чтобы его послушать, нужно, конечно, устройство какое-нибудь, там иголка, раструб вот этот вот, но ты теоретически можешь услышать ушами тот звук, который однажды давным-давно прозвучал, способ сохранения звука. Фотография — это реальная возможность увидеть своими глазами ту картинку конкретную, которая была когда-то давным-давно, она больше не повторится, но какой-то очень грамотный человек с помощью сложного устройства ее зафиксировал, принес к тебе и говорит: «вот, смотри, это было так», и ты смотришь глазами — да, действительно, это было так. Это не значит, что ты прямо увидишь и переживешь как бы все, что было там тогда, но ты увидишь своими глазами образ, то есть, это способ фиксирования изображения. Точно также можно зафиксировать...ну что можно еще зафиксировать? Запахи. Ну, теоретически можно как-то запахи зафиксировать. А вот вы, отец Димитрий, сказали, что у вас было несколько моментов в жизни, когда вы ощущали в своем сердце благодать Божию, это бесценные моменты, которые являются — и мне это очень понравилось, как вы сказали — основой вашей личной веры, вот эти моменты. Вот как их зафиксировать, эти моменты? Именно также, как вот мы можем зафиксировать изображение или звук. Так вот, знающие, опытные люди зафиксировали это переживание в молитве, и ты можешь, как вот раскрутив виниловую пластинку или открыв альбом с фотографиями, попробовать воспроизвести это ощущение, произнося именно эти слова именно в этой последовательности. Получится у тебя или нет, зависит от твоего опыта, ну, то есть от того, насколько грамотно у тебя вот это вот устройство, грубо говоря, воспроизводящее. Чтобы разбираться в искусстве, нужна насмотренность, чтобы разбираться в фотографии, нужна насмотренность. Если тебе включат запись Чайковского там в исполнении оркестра 1932 года или там еще ранее — ну, ты ничего не поймешь, потому что нет опыта, нет образования, нет как бы грамотности, да? Чтобы пережить вот восторг от того, что ты слушаешь вот именно этот оркестр, именно вот в этом времени. Вот то же самое с молитвой: ты можешь, буквально, нажав на «кнопку» в своем сердце, «включить» эту молитву и, если ты все сделаешь правильно, пережить отблеск того, что переживал человек тогда. То есть это способ зафиксировать переживания очень важные, которые для кого-то, и впоследствии для тебя тоже, если ты будешь стараться учиться и набираться этого опыта, станет твоим. Простите за многословие, но мне было важно поделиться вот этим переживанием.

о. Дмитрий

— Совершенно замечательный образ, конечно, я ни в коем случае не буду что-то по этому поводу говорить. Очень точно и, на самом деле, очень полезно. Да-да-да, замечательно.

А. Ананьев

— Ну, то есть, получается ведь что, получается, что это не мои слова, обращенные к Богу, нет — это попытка пережить то же самое, что переживали люди, которые, я допускаю, что они вообще находились в этом состоянии.

о. Дмитрий

— Вполне вероятно, что они и жили в таком состоянии, да.

А. Ананьев

— Да, они жили в таком состоянии и нашли способ зафиксировать это состояние именно вот в этих словах, именно в этих молитвах. Я еще долго не мог понять, отец Димитрий, вот я читаю, и я же далеко не все слова понимаю, вот что там за образы, что там за последовательность слов, почему именно так, а почему нельзя по-русски, нормально там: «Господи, меня зовут Александр Владимирович, 77-го года рождения, ну, Ты все знаешь, а помоги мне, пожалуйста!» — ну так вот это не молитва именно в том смысле, что она не включает в твоем сердце вот это переживание.

о. Дмитрий

— А потому что эта молитва, значит, пока те слова, которые сформированы, не имеют того опыта переживания еще...

А. Ананьев

— Да, да, в него не заложено, ну то есть это будет просто размытая картинка какая-то или там просто белый шум, на этой виниловой пластинке.

о. Дмитрий

— Знаете, как мне вот сейчас пришло в голову сравнение: это как в школе, ты, например, вот я помню четко, чем ты старше и больше начинаешь читать, а потом ты, например, пишешь письмо и начинаешь понимать, что раньше ты писал полстранички еле-еле, а потом ты пишешь две страницы, и эти две страницы ты пишешь, включая туда то, что ты прочитал у Чехова, то, что ты у Фета где-то прочитал, у Лермонтова, у Пушкина, слагать, и тем самым ты, восприняв это в свой опыт, трансформируешь, и у тебя уже начинается какая-то своя история, и, конечно, вот это вот настроение, про которое говорится вот в молитвах святых, ты можешь трансформировать и этому настроению давать уже потом еще и свои краски. Совершенно замечательное, конечно, сравнение, согласен.

А. Ананьев

— «Вопросы неофита» на Светлом радио, клирик храма святителя Николая на Трех Горах в Москве, священник Димитрий Богомолов отвечает сегодня на эти «вопросы неофита» и я, Александр Ананьев. Тема нашего сегодняшнего разговора: «Домашняя молитва, молитвенное правило, молитвенные делания, опыт молитвы, зачем это нужно, как это нужно». И вот мы сейчас так довольно, ну, с моей подачи, вольно, сравнили молитву с музыкой, с живописью, с фотографией, неважно там, просто вот как способом фиксации чего-то очень важного, в то время как пластинка — это фиксация звука, картина — это фиксация изображения, а молитва — это фиксация вот этого важнейшего переживания духовной вот этой благодати Божьей в твоем сердце, которое зафиксировал кто-то, а ты можешь это попытаться воспроизвести в своем сердце и почувствовать, если не то же самое, то отблеск того же самого, и даже если это будет просто отблеск, уверяю вас, вы этого не забудете никогда, потому что это очень важное переживание. Ну, вот какая штука, отец Димитрий, вы талантливый музыкант, я это знаю, вы пишете картины?

о. Дмитрий

— Обязательно, практически каждый день... в своем сердце. (смеется)

А. Ананьев

— Нет, ну, я серьезно спрашиваю, вы можете быть талантливым музыкантом, но абсолютно бесталанным в живописи, ну, не дал Бог таланта...

о. Дмитрий

— А может, вообще не дал таланта ни в живописи, ни музыкального.

А. Ананьев

— Бывает и такое, например, я. И вот какая штука: а что, если вот взять два человека, и один из них талантлив в молитве, дал ему Бог такой талант, у него вот этот «граммофон» в сердце, такой прям навороченный, цифровой еще, с возможностью записи на флешке, а рядом человек, который абсолютно лишен этого таланта, а мы даем им одинаковое правило и говорим: «жгите оба в одном режиме», и что получится?

о. Дмитрий

— Ничего хорошего.

А. Ананьев

— Так...

о. Дмитрий

— Об этом, кстати, очень правильно, по-моему, святой Иоанн Синайский, Лествичник сказал, что кому-то дан дар слез, а у кого-то сердце от природы жесткое, и вот одна слеза, пролитая таким сердцем, ценнее многих-многих тазов, скажем так, по-современному, человека, у которого есть дар слез. Тут нужен дар рассуждения, и тут, прежде всего, конечно, очень важно, чтобы рядом был человек, который смог бы это определить и подсказать.

А. Ананьев

— И мы возвращаемся к тому, что в спальне, кроме тебя, никого нет. И, кстати, мы еще не поговорили о том вообще, а стоит ли делать это в спальне. Или у моего дорогого друга, который живет со мной в том маленьком городке, через улицу буквально живет, там, где у меня гардеробная и студия звукозаписи, у него молитвенная комнатка, только для него. Там нет ни кресел, ничего там, есть маленькое освещение, как это... не пюпитр, не пульт, а вот как правильно называется?

о. Дмитрий

— Аналой, по-моему. Я думаю, скорее всего, аналой.

А. Ананьев

— Ну, что-то вроде, да, такой подставки, чтобы стоя молиться. И, по-моему, один образ. То есть, там нету такого, как у меня, там 144 прекрасные иконы, написанные великими мастерами, я преувеличиваю, конечно, но мне очень нравятся просто иконы.

о. Дмитрий

— Ну, как минимум, одна, я считаю, что написана великим мастером.

А. Ананьев

— А, да, безусловно! Ой, я ее очень люблю, конечно же, конечно же. Я к чему это? Я забыл, я ушел в свою спальню... А, да, мы говорим, вот вы сейчас сказали: конечно же, это надо делать под руководством и наблюдением опытного человека — простите, его нету, ты один, и у тебя перед тобой молитвенное правило, которое тебе дано.

о. Дмитрий

— Я думаю, что тут все, на самом деле, намного проще, не надо усложнять заранее. Человек, который стремится к этому и хочет в этом, не скажу преуспеть, а просто хочет в это погрузиться, он рано или поздно найдет, придет к тому, что ему нужно понимать вообще, а правильно ли он делает, а что нужно для того, чтобы сделать правильно, как делать неправильно. Первое, что он будет делать — он наверняка обратится к книгам, почитает там, и либо будет пытаться искать кого-то из людей, кто бы смог ему это посоветовать, и рано или поздно найдет, тот человек, которому это надо, найдет точно, обязательно совершенно, я в этом уверен.

А. Ананьев

— Прокрутим от обратного. Допустим, есть человек, который живет христианской жизнью, не грешит, участвует в литургии, причащается, старается готовится, как умеет, но не молится, вот нет у него этого опыта. Он хороший человек, семьянин, жене не изменяет, не крадет, не лжет, старается, по крайней мере, на исповеди старается разобраться в своем сердце, но чего лишен он, если в его жизни, в его дне нет молитвы? И действительно ли перед ним захлопнутся врата рая, когда он к ним подойдет, и там, после того, как его жизнь закончится, после Страшного Суда, и Господь ему скажет: «Слушай, друг мой, ты не молился, поэтому вот давай, тебе в другую дверь».

о. Дмитрий

— Я уверен, что решающим фактором для человека будет внутренний вектор устройства его сердца по отношению к Богу, и самое главное для христианина, на мой взгляд, это вот это стремление к Богу, стремление с Ним жить, прилепиться к Нему, и ни в коем случае никогда не отлепляться, потому что «отлипание» от Бога для человека больно, намного приятнее жить в этом единении. И если мы начнем размышлять вообще над личностью Бога, я думаю, что на самом деле Богу не так важно какие-то вот эти вот, что ты добрый семьянин, ему важнее устремление твоего сердца, и желание человека достичь его самого. И вот если нет молитвы, человек лишает себя просто одной из громадных возможностей вот этот вектор в себе выстраивать, потому что когда произойдет эта встреча, если этого вектора нет, то человек вполне вероятно просто не захочет находиться рядом с источником всего живого, это просто будет ему неизвестно, и будет страшно, вот и все. Если этот вектор выстроен, вот для меня самое главное это сейчас, не какие-то там внешние вещи, а вот это внутреннее состояние, когда ты пытаешься, насколько это возможно для тебя, соединиться с Богом и вот прилепиться к Нему, жить вот в этом, под этим зонтиком.

А. Ананьев

— Сегодня я делюсь такими осколками каких-то своих пониманий, уж простите меня, отец Димитрий, вы сейчас рассуждали, а я вспомнил образ Страшного Суда, подаренный мне тоже кем-то из моих собеседников, он говорит: «Да нет никакого Суда, там нет присяжных, нет обвинителей, представь себе роскошный зал, самый роскошный, и там самый роскошный банкет, который можно себе представить, и вот Главный Человек на этом банкете в белых одеждах, увидев, как дверь открылась, и ты заходишь, Он бросается к тебе и кричит на весь зал: „Вот он! Вот он, мой дорогой друг Александр!“ — вот тут важный момент: сдохнешь ты от стыда и смущения в этот момент, или побежишь к Нему навстречу, вот и весь Страшный Суд».

о. Дмитрий

— А все зависит от того, как сердце устроено у Александра.

А. Ананьев

— Да, да, привык ли ты к этому ощущению? Велика вероятность, что тебе будет так стыдно в этот момент, что Господь бежит к тебе навстречу как к самому дорогому другу, а ты бежишь от него, а у тебя есть желание провалиться просто под землю, потому что — ну, это же ужас, как страшно и стыдно. Последний, наверное, вопрос, мы опять заканчиваем, час с вами пролетел незаметно, буквально на минуту вопрос: скажите, а как же быть с наставлением Христа не быть многословными в молитве? Я часто задаю этот вопрос, но убедительного ответа не получаю. Господь нам дает Господню молитву, и все, и говорит: зачем вам быть многословными?

о. Дмитрий

— Есть молитва Симеона Нового Богослова в правиле ко Святому Причащению, по-моему, она шестая, если говорить о многословии, то вот она, многословная молитва, читая ее, ловишь себя на мысли очень часто, что ты несколько раз теряешь нить мысли, которая была у святого, но в данном случае, я думаю, что Христос говорил как раз немножко о другом, о том понимании, которое было, о ветхозаветной молитве, в которой человек не мог соединиться с Богом, как может сейчас, после Жертвы Иисуса Христа, поэтому он в молитве выражал свои какие-то чаяния больше, и больше, можно сказать, к какому-то артистизму стремился, величине. Ничего плохого в многословии, когда оно идет от сердца, когда оно изливается благодарностью Богу, нет, поэтому тут важно запечатлеть настроение, с которым..

А. Ананьев

— Ну не знаю, не знаю... Каждый раз, когда я сталкиваюсь с многословием любимой мною жены, мне хочется прервать этот поток, хотя я люблю ее, да, но: о-о-о, погоди, слишком много слов. Давай посидим в тишине. Может, Господь так же как бы скажет: «Слушай, ты затараторил, давай просто поговорим по-человечески».

о. Дмитрий

— Ты изливаешь свою любовь к Богу вот в этих словах, когда вот этот момент у тебя происходит, посещение теплоты. Человек так устроен, что он вот это свое состояние склонен выражать словесно, и вот это есть не что иное, как, когда человек облекает свое чувство в слова.

А. Ананьев

— Простите нас, друзья мои, слушатели радио «Вера», вместо того, чтобы провести этот час в молитве смиренной с отцом Димитрием, мы тут предались греху многословия, особенно я. А отцу Димитрию низкий поклон за все ответы, которые мы сегодня услышали, да и вообще за радость общения. Спасибо вам, отец Димитрий.

о. Дмитрий

— Спасибо большое за приглашение. До свидания.

А. Ананьев

— Клирик храма святителя Николая на Трех Горах в Москве и священник Димитрий Богомолов, я Александр Ананьев, это была программа «Вопросы неофита». Ровно через неделю продолжим упражняться в благословенном многословии, всего доброго.