У нас в гостях была духовное чадо митрополита Антония Сурожского, переводчик, директор фонда «Духовное наследие митрополита Антония Сурожского» Елена Садовникова.
Мы говорили о вышедшей новой книге бесед митрополита Антония Сурожского, о работе по переводу выступлений владыки Антония и о его жизни, и служении в Англии.
К.Мацан
— «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, дорогие друзья. В студии моя коллега Алла Митрофанова.
А.Митрофанова
— Константин Мацан.
К.Мацан
— Мы сегодня будем говорить об одном из самых известных, всеми любимых, почитаемых пастырей и проповедников XX века. По-моему, что-то близкое для себя, дорогое и родное в нем находят почти все от профессоров университетов и духовных академий до простых прихожан, от кандидатов наук и людей из научной среды академической, до людей совсем близких профессий, по крайней мере на моем опыте, кого не спросишь: «А какие книги для вас являются кирпичиком в вашем фундаменте веры?» — обязательно среди имен возникает митрополит Антоний Сурожский. Вот об этом авторе, об этом проповеднике, об этом духовном писателе, об этом человеке мы сегодня будем говорить с тем, кто его хорошо знал. У нас в гостях духовное чадо владыки тех времен, когда владыка служил в Лондоне, а ныне президент фонда «Духовное наследие митрополита Антония Сурожского» — Елена Юрьевна Садовникова. Добрый вечер, Елена Юрьевна!
Е.Садовникова
— Добрый вечер.
К.Мацан
— Давайте сразу с ударением разберемся, потому что мы до эфира узнали, что на самом деле сам владыка Антоний и его прихожане в Лондоне говорили Сурóжской епархии и титул его был Сурóжский и сам он так себя называл, правда?
Е.Садовникова
— Да, совершенно верно. Уже настолько привыкли, что у меня всегда не в такт России срывается, что наш фонд — это фонд митрополита Антония Сурóжского. И владыка употреблял именно так, говоря, что титул происходит от города Сурóж, теперь Судак и соответственно ударение делается таким образом. Но, как вы знаете, язык дивергирует в эмиграции и в России немного существует разница в произношении, ударении и в словоупотреблении.
К.Мацан
— Ну мы тогда с Вашего позволения будем говорить, как привыкли, и как в любых передачах говорим Антоний Сýрожский, а Вы говорите, как Вам привычно.
А.Митрофанова
— Костя много сказал о владыке очень точных слов. Мне бы хотелось, если позволите, только от себя добавить, что для меня — это прежде всего не пастырь, а человек, который... точнее сказать, пастырь, конечно, безусловно, но важнее для меня другое — для меня это человек, который учит любить. Наверное, потому что он умел это сам. Хотя, наверное, если бы его об этом спросили, он как часто бывает с такими людьми сказал бы, что нет, конечно я любить не умею, я только пытаюсь научиться. Но во всяком случае мне так кажется, а что Вы можете об этом сказать? Вы знали его хорошо.
Е.Садовникова
— Мне конечно хотелось бы сделать вторую поправку, именно относящуюся к тому, насколько хорошо я могла знать митрополита Антония. Мне кажется, что существует, если вообще существовало, очень мало людей, которые его действительно знали. Человека такой глубины, такого молитвенного опыта и такой жизни, конечно знать очень сложно и очень трудно действительно понимать его жизнь, мотивы, его слова, его отношение. Но среди людей, которые действительно были близки к нему, можно назвать, наверное, его маму, во-первых, которая его знала первые 50 лет его жизни, может быть старосту собора Анну Гарретт, с которой он жил в Париже и вместе был в студенческих молодежных лагерях и затем она очень много лет была неизменной старостой собора на Ennismore Gardens в Лондоне. И вероятно еще его духовника последнего, ближайшего его соратника — это отца Иоанна Ли, который его и сопроводил на смертном одре. Знать митрополита Антония конечно можно, можно и по книгам, можно и в личной судьбе. И в отношении любви конечно первое, что хочется сказать, при соприкосновении с ним в личной жизни конечно врывается именно это слово. Человек, который был гением человеческим отношений и самое главное в нем была любовь. Но этот предмет чрезвычайно сложный для меня и владыка сам говорил об этом. Мы все говорим о Христовой любви, но в последних своих беседах он очень ярко пишет об этом, что знаем ли мы, что такое Христова любовь. Посмотрите, как Бог Отец отдал Своего Единородного Сына, когда мы были его врагами. О такой любви мы не знаем, конечно, ничего. И я думаю, что о любви праведников, о любви святых тоже очень трудно говорить, потому что можно только соприкасаться и ощущать ее, но очень трудно сказать, что такое эта любовь.
К.Мацан
— Вы употребили такое выражение — «гений человеческих отношений», а могли бы Вы привести пример, как это Вы сами почувствовали? Не знаю, в момент знакомства, в момент какого-то общения с владыкой Антонием. Что в Вашем личном опыте отвечает этому определению — гений человеческих отношений?
Е.Садовникова
— Во время первых соприкосновений и затем впоследствии, именно во время этого общения было очень трудно для себя сформулировать, что это такое. Просто хотелось быть рядом, хотелось встречаться, но никогда не возникала мысль, чтобы требовать этих взаимоотношений. Надо сказать, признать честно, что, конечно с владыкой лично один на один мне приходилось общаться, может быть 10, может быть 20 часов. Но при этом могу сказать, что это были самые глубокие взаимоотношения в моей жизни вообще когда-либо с кем-либо из людей. Что касается гения человеческих отношений, есть очень много парадоксального, что трудно объяснить. С одной стороны, все говорят о том, что владыка видел тебя насквозь, но при этом было не страшно, потому что ему это знание было в некотором смысле не нужно, он не хотел никаким образом воспользоваться. Наверное, в этом и состоит любовь, чтобы отступить пастырю таким образом, чтобы в человеке мог действовать Святой Дух, а не воздействовать на него своей человеческой стороной. Помимо этого, очень было важно для меня понять, каким образом владыка мог вызывать в людях самое замечательное то, что в них было. И зачастую даже удивляешься, неужели это я такое делал, выдержал, сказал, а потом понимаешь, это такое отрезвляющее, что это конечно не я, это благодаря его молитвам, его поддержке.
А.Митрофанова
— Если позволите, небольшое резюме, такие заметки на полях, по поводу Ваших слов. Получается, что в понятие «гений человеческих отношений» вкладывается прежде всего умение увидеть человека таким, какой он есть, со всеми его хорошими и не очень хорошими, и плохими сторонами жизни, натуры, всего и при этом продолжать в него верить. Верить в человека. В чем великий парадокс нашей жизни, Господь Бог про нас знает все, но не перестает при этом в нас верить. Если мы говорим о Христовой любви, может быть это и есть тот важный ее смысл, к которой нам всем стоит стремиться. Мы же так любим кого-нибудь вывести на чистую воду, особенно, чем лучше человек, тем больше мы хотим иногда вывести его на чистую воду и сказать: «Смотрите, он такой же как все», — поэтому мне самому не надо ни к чему стремиться, я белый и пушистый и вообще д’Артанья́н во всех смыслах. А здесь совершенно другой подход, человек, который сконцентрирован на другом, умеет видеть всю его сущность и любить его в том виде, в котором он есть здесь и сейчас и при этом верить еще в него, верить в том, что он способен гораздо на большее, что человек вообще не сводится к сумме своих поступков. Мне кажется — это какой-то уникальный дар.
Е.Садовникова
— Я думаю, что это не только дар, но еще и стремление, и выбор. Владыка пример такого человека, у которого удивительным образом очень маленький разрыв, если он вообще существует между убеждением, словом и жизнью. Владыка верит в Господа Иисуса Христа и это убеждение выливается не только в его поступки, в его мысли, но и в то, каким образом он кует собственное пастырство, собственный характер. Владыка говорит о том, что Бог верит в человека, а если Бог верит в человека, то пастырь Божий тоже должен. Даже если у него это не получается, если ему это трудно и в одной из бесед он это красочно объясняет, он просто обязан верить в человека. И это обязательство тоже очень сильно в его и пастырской деятельности, и в жизни, и в словах такая ответственность. Если ты уже назвался Христовым, то ты и действуешь так. Я помню, что даже может быть немножечко анекдотично звучит, одна из его духовных детей Карен Гринхед, даже с некоторым раздражением сказала: «Вот он говорит: радуйся — и это звучит, как обязательство. Вот радуйся».
А.Митрофанова
— Хорошее обязательство. Вы знаете, по поводу пастыря. Я слышала такое определение, которое мне показалось очень интересным, скажем так, чем хороший священник отличается от остальных священников. Что хороший священник приводит людей не к себе, не на себя их замыкает, он их приводит ко Христу, и если он уходит из жизни этих людей — священник — то они все равно со Христом остаются. То есть он, как очень талантливый педагог. Первоначальное значение слова «педагог», как мы знаем — это детоводитель. Так вот фактически священник — это такой человек, который берет за руку и ведет ко Христу. Но потом человек учится ходить сам и ему...
К.Мацан
— Так это есть, это даже в текстах часто встречается у самого владыки Антония, он приводит евангельские слова: «Приготовьте Господу пути, сделайте прямыми стези Его». И это, насколько я понял из его текстов, задача священника, как он ее видит, довести человека, с ним дойти до двери, за которой Христос, а потом отойти в сторону, чтобы дверь человек открыл сам. Вы это чувствовали?
Е.Садовникова
— Да, несомненно. Это очень сильно звучит и в беседах владыки о том, что наша задача стать прозрачными для Христа. И конечно это он говорит и пастырям, я не пастырь, мне сложно об этом говорить. Могу только сказать о нем то, что Бог довел встречаться с ним последние 11 лет его жизни. И я помню как-то на презентации одного из фильмов «Прикосновение» Вадима Бонделенко. Меня спросила девушка из зала молодая, какой у владыки был характер. И не задумываясь я ляпнула, просто вырвалось: «У него не было характера». Это конечно вызвало некоторое удивление в зале — как это, не было характера. И потом дальше уже сама рассуждая, что-то такое вырвалось это определение я поняла и рассказала, что, вы знаете, человек всю жизнь стремился быть прозрачным для Бога. И в последние годы жизни он настолько не самовыражался, настолько было неважно — рассержен он, голоден, болен, весел, задумчив, или как-то, когда он общался с тем, кому нужно было дать в настоящий момент самый важный момент, что казалось, будто характера у него нет.
А.Митрофанова
— Елена Садовникова — кандидат биологических наук, член совета фонда «Духовное наследие митрополита Антония Сурожского» сегодня в программе «Светлый вечер». И на самом деле у нашего разговора есть то, что называется инфоповод. На самом деле просто повод очень хороший. У меня в руках книга, которая называется «Красота и уродство. Беседы об искусстве и реальности» Митрополит Антоний Сурожский. В такой формулировке парадоксальной я честно говоря увидеть заголовок не ожидала. Я эту книгу еще не читала. Издательство «Никея» подготовило ее и выпустило буквально только что, Вы нам ее тепленькую фактически их типографии принесли. Удивляет что — то, что в этой книге речь идет о вещах, которые безусловно владыка Антоний со всем его бэкграундом потрясающим, мог рассуждать о чем угодно, но когда смотришь на эти фамилии — Шопенгауэр, Ницше, Юнг, Китс, Бодлер, Ван Гог, Утрилло, Роден, Элиот. Вот на этом месте — все, дальше можно больше ничего не говорить. И я уверена, что если я сейчас погружусь в это чтение, там будет такой фундаментальный анализ, причем не стилистический, не литературоведческий, а смысловой.
К.Мацан
— И это авторы, которых вообще очень редко упоминают в положительном ключе, даже скажем так, просто в не критическом ключе православные авторы. Ну Ницше, который сказал, что Бог умер. Как вообще может православный, казалось бы, православный иерарх апеллировать к его мыслям, к его суждениям, просто упоминать его без негативного контекста, без негативной оценки тут же поставив этого заблудшего философа на место. Но владыка Антоний совсем по-другому говорит. Как, откуда, из чего выросли... что за текст в этой книге, что это за беседы, из чего они выросли и почему сейчас эта книга появилась?
Е.Садовникова
— Мне кажется, что здесь распадается как бы на два основных вопроса, или вопросы распадаются на две категории. Один вопрос, мы уже практически его проговаривали, но несколько в другом ключе — это по поводу вычленения я бы так сказала плевел от семян.
А.Митрофанова
— Поподробнее можно с этого момента, пожалуйста.
Е.Садовникова
— Мы говорили о том, что владыка, общаясь с людьми старался в них вызвать самое положительное и мне кажется... то есть, я уверена, что это общение простирается не только в личном и пастырском плане, это общение продолжается со всеми людьми. И поскольку Бог — не Бог мертвых, а Бог живых, ну и с почившими авторами. И это общение с Ницше вероятно происходит в том же ключе, что владыка вызывает в человеке самое положительно, вычленяет и передает его тот свет, ту Божью искру, которую человеку удалось каким-то образом выразить и реализовать, передает ее дальше. Это не значит, что он не видит отрицательного, это не значит, что он идет на компромисс, на слияние, на разжижение православия и на предательство Христа. Это значит, что он видит и вызывает в людях ту жемчужину, которая скрыта на их земле и которую они может быть даже сами еще не выкопали. Что касается такого удивления — откуда у владыки арсенал аргументов, которые он черпает из литературных источников, из изобразительного искусства — здесь, наверное, это не совсем удивительно. Мы все знаем, что владыка был полиглотом, он получил великолепное образование, и в хорошем лицее во Франции и закончил два факультета Сорбонны — медицинский и биологический, и там естественно преподавалась и философия. Он был очень начитан, например, уже в зрелые годы, когда он жил с мамой в Англии и очень много работал, есть свидетельства, что в периоды отдыха они уходили на длительные пешие прогулки и друг другу читали наизусть стихи немецких поэтов XVII века.
А.Митрофанова
— XVII века? Какой же там был немецкий язык, я Вам хочу сказать...
К.Мацан
— И читали на языке оригинала, видимо.
Е.Садовникова
— Мне это конечно оценить невозможно — это просто недоступные вещи.
А.Митрофанова
— Это просто сложный язык — немецкий XVII века — это очень сложно.
Е.Садовникова
— Почему в данной беседе владыка обращается к литературе, искусству и использует свои прикровенные знания, так сказать, что-то такое, лежащее на дне и не используемое достаточно часто? Конечно это не для того, чтобы произвести литературный анализ, или сделать искусствоведческую работу. Владыка говорит о красоте, он говорит о том, что совершенная красота для него Христос. Но он беседует с публикой, которая понимает совсем другую терминологию, не ту, к которой мы привыкли. Он беседует с профессурой, которая профессионально, много, всей жизнью, всей мыслью, всей душой и всем духом погружена именно в это окружение и будет понимать именно эти слова, именно эти образы им близки. С музыкантом говорю о музыке, с искусствоведами об искусстве, с учеными о науке. «Со всем был всем», — как говорит апостол Павел. Конечно это является средством для того, чтобы передать основную мысль, что Бог так возлюбил мир, что отдал Сына Своего Единородного, чтобы мир был спасен.
А.Митрофанова
— Вообще по поводу Ницше еще хочется немного вернуться к этому имени. Дело в том, что ведь действительно, очень легко навесить на человека ярлык, сказать, что мы все про него поняли, он сказал, что Бог умер и где теперь Ницше и где Бог. Но гораздо сложнее, вообще сложнее не вешать ярлыки, а попытаться понять человека. Попытаться понять, а почему Ницше так сказал, что у него в этот момент болело внутри, что это было за время, в которое он жил, и какие сломы с ним случились, и как он сам может быть в чем-то себя поломал. Ведь это гораздо, наверное, труднее, но и важнее, и глубже, именно понять человека, а не определить его в какой-то лагерь и решить, что все про него ясно — мы не с ним, а он не с нами, значит он чужой. А то, что Вы говорите про владыку Антония, когда он этими своими... уникальной этой оптикой настраивался на человека и смотрел, и видел в нем самую глубинную сущность, если он в Ницше может разглядеть ищущего человека и объяснить, почему это так — это высший пилотаж, мне кажется. Помимо Ницше здесь же еще огромное количество имен, мы с Костей просто вскрикнули, когда увидели здесь Томаса Стернза Элиота, которого мы, то что называется проходили в институте. Я думаю, это имя гораздо меньше известно в России, среди большинства из нас — не литературоведов, не филологов, не тех, кто глубоко изучает именно английскую литературу.
К.Мацан
— А нормальных людей.
А.Митрофанова
— Чем имя Толкина, например. Потому что поэзия вообще штука сложная, а Элиот он же еще такой особый, он рыжий, в свое время он абсолютно рыжий. Когда люди уходят от каких-то... пытаются отвернуться от христианской догматики, во всеуслышание заявляет, что он роялист в политике, англо-католик в религии и классицист в искусстве — это в эпоху модерна. Он классицист в искусстве. Что по поводу этого человека говорил владыка Антоний? Мне просто безумно интересно.
Е.Садовникова
— Честно говоря, помимо этих лекций я не помню, чтобы владыка упоминал, или цитировал Элиота. Если это было, то совсем немного. Что касается данных лекций, не удивительно, что Томаса Элиота плохо знают, он все-таки недостаточно издавался и мало переведен на русский язык. И недавно Ольга Александровна Седакова сделала переводы совершенно замечательные Элиота и мы очень надеемся, что его будут больше читать, потому что это действительно очень глубокий поэт. И даже в этой книге приводятся, по-моему, два стихотворения Элиота...
А.Митрофанова
— «Пепельная среда» здесь есть Элиота.
Е.Садовникова
— И предисловие к этой книге делала как раз Ольга Александровна Седакова.
К.Мацан
— Смотрите, предисловие она озаглавила «Митрополит Антоний, которого мы еще не знаем». Как Вам кажется из чего такая оценка этой книги выросла у Ольги Седаковой?
Е.Садовникова
— Я думаю, что для нее было важно, но это опять же нужно у нее спросить.
К.Мацан
— Когда-нибудь мы спросим.
Е.Садовникова
— Да, с ней очень интересно беседовать и очень глубокий человек. Для нее было, я думаю, важным, может быть это важно для всех нас, узнать, что существует еще огромный архив митрополита Антония, очень много бесед, о которых мы не знаем, потому что они не переведены на русский язык и они произносились им на английском языке — это понятно, 54 года владыка служил в Великобритании и обращался к англоязычной публике и очень много выступал в светских аудиториях. Его обращения к тем людям, которые не являются православными и не являются той паствой, которая готова воспринимать непосредственно слово, основанное на Евангелии, и люди, глубоко погруженные в светскую среду — это совершенно другая аудитория и он по-другому к ним обращался. То есть, у нас еще есть такое замечательное богатство под спудом, которое, я надеюсь, будет открыто через некоторое время, узнать, каким образом этот... трудно применять эпитеты, я просто скажу — пастырь и верный ученик Христов, обращался к людям в самых разных ситуациях. Это и военные, и студенты, и медики, и искусствоведы и можно здесь продолжать длинный список.
К.Мацан
— Смотрите, я в одном Вашем интервью, которое касалось другой, тоже переводной книги владыки Антония читал, что сама работа по переводу его английской речи в русскую речь — это трудный процесс, потому что мы знаем язык владыки Антония по его русскоязычным выступлениям. Он великолепный, он образный, он точный, он даже иногда с какими-то неологизмами, которые сам владыка Антоний придумывает. Но эти неологизмы настолько на своем месте, что понимаешь, что по-другому не скажешь просто, только так, как он сейчас какое-то сказал слово необычное. Как, например, я помню слово он употребил «сгущенность», — я не знаю, есть ли такое слово в русском языке, но он имел в виду, что мы люди настолько плотны внутри себя, что нам не хватает пространства, чтобы увидеть другого и Бога, что мы настолько... вот то, что Вы говорили о прозрачности, антоним этому был «сгущенность» в одном из текстов владыки Антония. Расскажите об этом процессе перевода, потому что я помню, что про ту книгу Вы говорили, что тяжело идет. Насколько и вправду есть проблема найти русский эквивалент английской речи владыки Антония?
Е.Садовникова
— Да, конечно — это очень сложно, тем более, что в английском языке, его язык по свидетельству англоязычных людей с гуманитарным образованием, его английский язык даже лучше, чем у некоторых англичан, хотя он несколько старомодный. И в этом английском языке он позволял себе вольности, когда уже с ним освоился и тоже изобретал слова. Например, я не могу ручаться, потому что я не англоязычный человек, владыке ставили в упрек, что он использовал слово «укореняться», «укоренившийся» — «rooted», или коренящийся, что в английском языке...
К.Мацан
— Он английского слова «root» — корень.
Е.Садовникова
— Что вроде бы этот глагол употребляется, очень редко, а может быть даже совсем не употребляется и такие вольности придавали поэтический такой вкус его некоторым беседам. Хотя, конечно, как правило, он очень сух и логичен, как и в русском языке, то есть не стремится к излишней образности или сентиментальности. Конечно перевод его текстов, достойный хороший перевод требует особого дара переводчика. И пожалуй самым таким замечательным переводчиком можно сказать, что это Татьяна Львовна Майданович, ныне почившая. Она владела языком великолепно сама и конечно ее переводы были очень красивые и творческие. Ну и конечно Анна Гарретт — двуязычный человек, которая переводила часть его проповедей, тоже замечательные были переводы. Но основные трудности в переводе бесед владыки все-таки я вижу в точной передаче богословского смысла. Потому что для того, чтобы это точно передать, для такого глубочайшего молитвенника, здесь нужно совершить какое-то невероятное действие, приблизиться к его молитве.
К.Мацан
— Это еще и внутренняя работа для переводчика, духовная.
Е.Садовникова
— Да, и это представляется совершенно невозможным, остается только молиться владыке, чтобы мы где-то что-то не ляпнули.
К.Мацан
— Елена Садовникова — президент фонда «Духовное наследие митрополита Антония Сурожского» сегодня проводит с нами «Светлый вечер». В студии моя коллега — Алла Митрофанова и я — Константин Мацан. Мы прервемся и вернемся к вам буквально через минуту.
А.Митрофанова
— Еще раз добрый светлый вечер, дорогие слушатели. Константин Мацан, я — Алла Митрофанова и с удовольствием напомню, что в гостях у нас сегодня Елена Садовникова — кандидат биологических наук, член совета фонда «Духовное наследие митрополита Антония Сурожского». И мы о владыке Антонии сегодня и говорим по поводу того, что вышла его книга в издательстве «Никея» — «Красота и уродство. Беседы об искусстве и реальности». Вы знаете, Елена Юрьевна, мне бы хотелось сейчас вернуться к тому моменту, когда Вы сказали о том, что владыка встречался с людьми совершенно разными и как апостол Павел про себя говорил, что для всех старался быть всем, с врачами говорил о медицине, с профессорами университетов говорил о философии, или о литературе, или о биологии. Ну и так далее. С художниками говорил об искусстве. Скажите, а как его воспринимали в светской среде? Например, университет, туда приходит поп, простите, ну как это воспринимается?
К.Мацан
— Причем более того, британский университет, куда приходит православный епископ — вообще диковинка.
А.Митрофанова
— Православный поп приходит и начинает говорить. О чем — об этой религии, об этом христианстве про которое мы все уже давно все знаем, все уже мы про него поняли, все нам понятно. Мы эту тему прошли, проехали, закрыли и движемся дальше. И тут приходит он и о чем-то с ними говорит. Как это происходит и как его люди воспринимали?
Е.Садовникова
— Это очень интересный вопрос. Вы совершенно правы и владыка об этом говорит, что действительно, особенно на первых этапах взаимодействия с английской публикой осложняется их, я бы сказала, снобизмом, если говорить коротко. Конечно человек в потертой рясе с буйной черной бородой — это было в начале, блестящими глазами, казался каким-то экзотическим существом, на которого можно только полюбоваться с некоторой усмешкой. Его реакция мамы была довольно резкая: «Я думала, ты хотел стать священником, а ты — бродячий цирк».
А.Митрофанова
— Ничего себе.
К.Мацан
— Это его мама так ему говорила?
Е.Садовникова
— Да, но несмотря на такую внешность, на такой первый этап и на то, что англичане конечно это воспринимали в штыки, владыка очень быстро завоевал доверие английской аудитории. Это было не только в светской аудитории, но и зафиксировано документально, в администрации англиканской церкви. Очень интересно было читать в архивах Ламбетского дворца архиепископа Кентерберийского, там уже открыты документы такой давности, естественно. И очень интересно было читать переписку и отклики секретаря архиепископа Кентерберийского и его самого. 1950 год, или 1949, потом 1951-1952, когда владыка делал... тогда еще иеромонах делал первые шаги. Там проскальзывает, что какой-то активный православный священник, чудак, столько эмоций, близко принимает к сердцу и всяческие иронические замечания по этому поводу. Потом год за годом, буквально в течение нескольких лет тон меняется. Сначала интерес, удивление, потом да, действительно стоит признать — это достойно внимания, и затем буквально в течение 5-7 лет появляются письма, что если возникает какой-то вопрос, нужно проконсультироваться у епископа Антония, у архиепископа Антония, у митрополита Антония... И такое полнейшее признание и приятие — это задокументированные вещи. Помимо этого существуют такие свидетельства — митрополит Антоний был приглашен вице-президентом Лондонской медицинской группы. Это одно из первых объединений этического плана, которые занимались медицинской этикой на территории Великобритании, по-моему, даже первое учреждение. Оно было основано в середине 1960-х годов и митрополит Антоний был приглашен читать лекции и быть вице-президентом этой группы. Каждый год он читал лекции и студенты медицинских ВУЗов, побывав на его лекции, по свидетельству президента Теда Шоттера, сами попросили организовать в светских медицинских и не только медицинских ВУЗах организовать спецкурс, который будет читать митрополит Антоний. И он читал в светских ВУЗах, это не богословские факультеты, в 12 университетах Англии в течение нескольких лет он читал спецкурсы по просьбе самих студентов. Как-то раз на праздновании Пасхи на Ennismore Gardens, там далеко не все люди на праздновании Пасхи вмещаются в собор, потому что приходят не только прихожане, но и любопытствующие. Где-то снаружи отец Михаил Фортунато обратился к группе таких уже зрелых, хорошо одетых людей, явно англичан и спросил: «А вы православные?» — «Нет» — «Вы полюбопытствовать пришли?» — «Нет, что вы, мы помним, что когда мы были студентами митрополит Антоний читал у нас лекции, он полностью перевернул наш взгляд на призвание медика. И в благодарность каждый год мы приходим и участвуем в пасхальной службе».
А.Митрофанова
— Фантастика.
К.Мацан
— Меня поразила в свое время история, которая описана в одном из его текстов, как он выступал... его попросили что-то сказать людям в рамках какой-то студенческой, по-моему, конференции на улице и перед ним была небольшая аудитория, он понял, что сейчас в мороз, может быть не в мороз, но в холодную погоду он будет пытаться что-то сказать о Христе, и кто его будет слушать, и как это будет восприниматься. И он сказал: «Давайте мы все станем друг к другу поближе, чтобы нам не было так холодно». И когда люди сгрудились вместе в толпу, им стало теплее и он сказал: «Вот так мы должны по жизни друг друга согревать своим отношением человеческим». Вот просто пример работы с аудиторией.
А.Митрофанова
— Помимо работы с аудиторией, вы знаете, опять же, если возвращаться к тому, внутреннему какому-то его устройству, очень многогранному, там же была еще и такая абсолютно детская вера. Какая-то абсолютно детская, которая, как мне кажется, очень интересно раскрывается в эпизоде, он сам его описывал, я к сожалению не помню всех деталей, может быть напомните вы, когда в доме мыши завелись. Завелись в доме мыши и он стал думать, что же с этим делать и полистав какие-то свои книги обнаружил, что оказывается есть молитва какому-то святому, какому, я не помню, к своему стыду, вы меня простите, пожалуйста, об избавлении от мышей. Он посмотрел на это и подумал, ну как же так, даже неловко, честно говоря, замечательного святого беспокоить такими просьбами, но раз молитва написана... и он обращается к этому святому примерно так, что прости меня, я не знаю, работает ли это и мне неловко тебя такими вещами беспокоить, но есть в доме мыши. Я прочту, как за послушание, что называется, я прочту, доверяя тебе, а ты как-нибудь... ты уж меня прости, если что, но если можно прими и все мои сомнения и просьбу тоже. В этот момент выходит мышь. Он поворачивается к мыши и говорит: «А ты сиди и слушай», — мышь села. Дальше он читает эту молитву, завершает чтение, оборачивается к мыши, смотрит на нее, она встает, разворачивается и уходит. Больше в доме не было мышей.
К.Мацан
— По-моему, он еще сказал ей: «Вот что услышала, передай остальным и уходите все вместе».
А.Митрофанова
— Точно. Как это сочетается в одном человеке с теми мозгами великими, которые, например, на страницах этой книги представлены, где он размышляет о художниках, философах самых парадоксальных философах XIX-XX века и такая детская вера?
Е.Садовникова
— Я думаю, что здесь нет никакого противоречия. Для владыки человек должен быть, как он говорит, что если не можешь быть святым, хотя бы будь человеком в полную меру. Не должен хромать, он очень забавно выразился, ни на одну ногу. Человек должен контролировать свои эмоции, чтобы эмоций не было, они перерастали в чувства. Человек должен быть трезвым, человек должен развивать свой ум, уметь трезво анализировать ситуации и должен соединять это все в одно целое. Поэтому ум, вера, душа, чувства не должны бродить по разным закоулкам, а быть всеедино. И для него действительно, если посмотреть в его текстах и он к этому призывает, должно быть такое максимальное единство и веры, и жизни, и мыслей, и размышлений и убеждений. И естественно, если человек верит в воплощение, если человек верит, что материя может быть не только духоносной, но она может быть и богоносной. Ведь материя стала частью тела Христова — это надо помнить и если действительно в это верить, если она может откликаться на голос Божий, то естественно человек, как первосвященник твари, как проводник этого слова Божия, вполне может, что тут удивительного, что он может поговорить с мышью.
К.Мацан
— Вы упомянули те времена, когда митрополит Антоний был еще иеромонахом Антонием. И также говорили, что Вам довелось с ним общаться в последние 10-11 лет его жизни, земного пути. Я недавно встретил текст владыки Антония, который был произнесен им, потом записан кем-то — это была одна из проповедей на какой-то праздник, по-моему, на Преображение, если я не ошибаюсь. Когда владыка был еще митрополитом, но только-только им стал, то есть это какие-то 1960-е годы, по-моему, 7 или 8 лет с того момента, как Лондонский собор всех святых собственно говоря стал русским приходом, до этого он был англиканским, если я не путаю. Здание было отдано русской общине. То есть в принципе начало такого большого пути. И это была проповедь прекрасная, глубокая, как всегда точная. А потом, читаешь, или слушаешь тексты владыки уже 1990-х годов, когда он уже опытнейший, уважаемый, любимейший всеми митрополит. И такое ощущение, что чем дальше, тем больше в его словах звучит это сократовское «я знаю, что ничего не знаю». То есть он говорит в начале какой-то беседы из 1990-х годов, что я с вами поделюсь тем, что у меня за жизнь накопилось — это не богословский анализ, хотя перед нами богослов в полном смысле слова, боговед, человек, знающий, ведающий Бога. При это он говорит, что нет, это не богословский анализ — это даже не богословские размышления, это просто мой опыт, то, о чем я думал — а дальше, очень важно — но вы, прошу вас, не воспринимайте это не критически, то есть не принимайте без размышления то, что я скажу, подумайте об этом сами тоже, воспримите это как-то с собственным запросом. Вы киваете, насколько Вы это чувствовали в общении с ним? Такой подход к своему слову?
Е.Садовникова
— Да, это конечно очень чувствовалось. Вы знаете, я не понимаю, почему некоторым людям Бог дает увидеть, наверное, они самые бестолковые, увидеть действительно воплощение того, что другие могут поверить на слово. Мы читаем жития святых, мы читаем жития подвижников, не обязательно прославленных святых, мы читаем жития старцев и знаем, что чем ближе человек к Богу, тем больше он сознает свое несовершенство. В митрополите Антонии это очень чувствовалось, особенно в последние свои годы — насколько сильно он оставлял решение за Богом. Это не сомнение в церковных догматах, или собственных прозрениях — это сомнение в том, насколько человек может это охватить и выразить. Он очень много говорит об этом в своем цикле бесед, которые он последние произнес именно на английском языке 2001-2002 года. Они были изданы также издательством «Никея» — «Уверенность в вещах невидимых». Он очень много говорит, что у нас имеются представления о Боге, о Церкви, о догматах, о Святом Духе — это совершенно не значит, что они действительно хоть немного приближаются. Да, они приближаются, да, православие — это полнота... он как сам говорит: «Я страстно верю в православие, что это максимально возможный способ выразить то, что мы знаем о Боге», — но это не значит, что это сам Бог. Это одна сторона, а другая сторона — это конечно сознание собственного недостоинства. И чем ближе человек к Богу, наверное, тем ближе он это осознает. Хотя, конечно, когда это читаешь, кажется — это само собой разумеющееся, когда видишь воочию, это конечно ошеломляет.
К.Мацан
— Елена Садовникова — президент фонда «Духовное наследие митрополита Антония Сурожского» сегодня проводит с нами этот «Светлый вечер».
А.Митрофанова
— Вы знаете, для меня вообще знакомство с владыкой Антонием началось с текста, который называется «О встрече», где есть цитаты, он приводит там слова философа Габриеля Марселя, где такая парадоксальная мысль — сказать человеку: «Я люблю тебя», — это все равно, что сказать ему: «Ты будешь жить вечно, ты никогда не умрешь». Меня так зацепили эти слова и мне бы очень хотелось, чтобы Вы может быть как-то подсветили, или пояснили, как это работает в жизни? В жизни владыки Антония, как работал этот принцип, он же не случайно приводит эти слова, вокруг этих слов выстроена вся эта беседа. Что такого он делал, понимал, как он видел людей и как это работало, сказать человеку: «Я люблю тебя». У нас же сейчас девальвированы эти слова очень сильно на самом деле, мы ими так бросаемся очень легко, вместо привет-пока иногда бывает, а у него это в каком-то совершенно другом значении употреблено. Что это такое?
Е.Садовникова
— Здесь мне сложно говорить, есть очень много в духовном опыте владыки, в том, что он говорил, что он показывал и как он жил, что я могу принять только на веру. Веря в него, зная его авторитет и зная, что за этим стоит что-то очень большое, во что мне нужно вырасти. Очень многое стало понятно после его преставления, перехода в вечную жизнь. И эти слова, что ты никогда не умрешь, они облеклись, если не полностью плотью и кровью, то по крайней мере так случилось, что пришлось соприкоснуться с ними. Я помню, когда умерла Аня Гарретт, владыка в первый раз употребил фразу похожую и очень задевшую меня, но непонятную в то время. На слове перед панихидой владыка сказал, что когда Аня умирала и они прощались, владыка сказал, что ему будет тяжело без своей старосты, а Аня сказала: «Но в наших отношениях ничего не изменится». Еще другой раз я услышала эту фразу, когда приходили к владыке англикане и спрашивали про то, что такое святые и владыка опять же ответил примером и сказал, что в свое время он очень почитал епископа Феофана Затворника, читал его тексты, беседовал с ним, молился ему, спрашивал его совета. А потом владыка сделал паузу и сказал: «А когда его канонизировали, в наших отношениях ничего не изменилось». И это измерение, взаимодействие не зависимо от того, жив человек, или умер, оно было настолько явным в его словах, в его действиях, в его жизни, что оно пролило свет действительно на слова Габриеля Марселя, что значит, что ты никогда не умрешь. Я тебя люблю и ты никогда не умрешь. Я с тобой действительно во взаимоотношениях вечных, а вечность — это любовь, это Христос, поэтому мы будем вместе. Не важно, если временное оставит нас, или оставит одного из нас. Когда владыка преставился, прошло довольно много лет, прежде чем у меня возникла формулировка, то есть ощущение уже было, что в наших отношениях мало что изменилось.
К.Мацан
— Мне кажется, что у всех, кто так, или иначе хоть раз сталкивался с текстами владыки Антония, а уж тем более с ним самим, есть что-то главное, не единственное, но такое, что точно помнишь, как зацепило и перевернуло. Я, например, помню, как я летел в самолете, возвращаясь из командировки из Саратова в Москву, где мне подарили книжку владыки Антония, первую в жизни и я понимаю, что я сел в самолет одним человеком, там эту книжку открыл, а вышел из самолета другим человеком. Я помню эти слова владыки Антония, написанные там, он тоже по-моему, кого-то цитирует, что чтобы молиться нужно в первую очередь влезть под свою кожу. То есть мы все время живем то проекцией себя в прошлое, то в будущее, то мы бежим мыслями вперед, то мыслями назад. А молиться нужно, вот остановиться и эту одну секунду воспринимать, как единственную. И секунда за секундой, каждый момент вот так перед Богом проживать. То есть вернуться в себя, под свою кожу. И возможно через эти слова я лично впервые в жизни в этом самолете попробовал по-настоящему прикоснуться к тому, что такое молитва. А было ли у Вас что-то такое, что согрело как-то один раз и на всю жизнь? Что-то любимое из его слов, из прочитанного, из услышанного? Что лично для Вас, если так можно выразиться, самое цепляющее было в словах владыки Антония?
Е.Садовникова
— Ну мне трудно выбрать что-то конкретное, скорее даже не в словах, скорее всего — это была первая встреча, которая вероятно отложилась так сильно, что она стала началом пути и пути постоянного.
К.Мацан
— Расскажите, какой она была?
Е.Садовникова
— Я уже о ней так часто рассказывала, что может быть некоторые слушатели устали это слышать.
А.Митрофанова
— Я, например, не знаю.
Е.Садовникова
— Ну, тогда если позволите повториться. Я была приглашена работать в Англию еще в тот период, когда таких случаев было немного, просто как ученый, не каким-то обменом, просто на работу. И приехав в Лондон обнаружила, что практически там невозможно пересечься с русскими людьми и нужно было постоянно общаться на английском, жить в научной среде, где не было русских, ну в общем и советских, я уехала еще из Советского союза. И конечно любая эмиграция переживается очень тяжело, даже если она происходит в положительную сторону, то есть, есть работа, есть великолепное окружение, все очень интересно и благополучно. Тем не менее, культурный шок — это действительно очень сложное событие в жизни человека. И поэтому, когда нужно было менять советский паспорт, зеленый, если помните, такие были, служебные. Нет, конечно, это поколение не помнит. Но поверьте, были служебные паспорта, нужно было его поменять на гражданский, нужно было пойти в посольство. И там я встретилась с девушкой, которая вышла замуж за англичанина, русская и жила в Лондоне. Мы кинулись друг другу в объятия и начали обсуждать, как туземцы неправильно живут, неправильно воспринимают и так далее. И я обмолвилась, что даже русскую речь нигде невозможно услышать. Она мне говорит: «Да что ты, русскую речь, отличную XIX века, культурную можно услышать в соборе. Там некий старец проводит по четвергам беседы». Ну, прошло некоторое время, я как-то это запомнила и пошла слушать великолепную культурную речь XIX века. Я когда рассказывала об этом владыке, я помню он очень веселился. Я работала и приехала, опоздала на беседу, приехала на беседу тогда, когда она уже началась. В то время она происходила в ризнице — это такая небольшая достаточно узкая комната, в остальных помещениях собора шел ремонт. Я вошла и увидела следующую картину — вдоль стены стояли стулья, на них сидели люди, а напротив стоял такой простенький стол на алюминиевых ножках, как бывает в столовых и за ним сидел человек в черном одеянии, по виду священник, я тогда в общем-то не очень во всем этом разбиралась и вообще считала себя атеистом. Поскольку я опоздала, то все места были заняты и только непосредственно перед столом стоял один свободный стул. Выситься в дверях в такой маленькой комнате было страшно неудобно, поэтому мне ничего не оставалось делать, как приземлиться на этот стул в полуметре от митрополита Антония. Я не помню о чем он говорил, я не помню, сколько это продолжалось, я не помню даже на каком языке он говорил. Я только помню это ощущение, которое в то время конечно я не могла положить в слова, я их просто не знала. Я поняла, что этот человек говорил глаголы вечной жизни. И с этого и началась встреча.
К.Мацан
— Спасибо огромное за эту беседу, хочется ее продолжать и продолжать, честно говоря. Особенно тепло и приятно, мне по крайней мере так кажется, что Елена Юрьевна, Вы не только говорите, Вы даже иногда мыслите в категориях владыки Антония, которые введены в его текстах и я себя на этом тоже ловлю иногда, какие-то даже слова, которые уже по привычке вошли в лексикон — «вырасти в свою меру», «в меру, доступную человеку понять Бога» — вот эти вещи, которые прямо из них, из этих книг, с которыми так много хорошего связано. Спасибо огромное за беседу!
Е.Садовникова
— Спасибо вам за интерес!
К.Мацан
— Нам бы конечно еще бы с Вами и не раз в этой студии встретиться и про Вас поговорить, и снова вернуться к владыке Антонию, потому что чувствуется, что такой бекграунд общения с ним в разных ситуациях остался невысказанным. Но тем интереснее, сделаем задел на будущее. Спасибо! Елена Садовникова — президент фонда «Духовное наследие митрополита Антония Сурожского» сегодня провела с нами «Светлый вечер». В студии была моя коллега Алла Митрофанова и я — Константин Мацан. До свидания, до новых встреч на волнах радио «Вера».
Е.Садовникова
— До свидания!
А.Митрофанова
— До свидания!
Стать добровольцем и помочь жителям Мариуполя
Синодальный отдел по благотворительности и социальному служению Русской Православной Церкви организует поездки волонтёров-ремонтников в город Мариуполь. Там добровольцы помогают восстанавливать дома местных жителей, тех, кто не в силах справиться сам.
Тагир — один из волонтёров. Он — майор в отставке, живёт в Омске. Однажды из новостей по телевизору мужчина узнал о том, что идёт набор добровольцев для помощи нуждающимся в Мариуполе. Тагир увидел, в каких ужасных условиях живут многие люди и твёрдо решил — надо помочь. Хотя сам мужчина — мусульманин, его ничуть не смутило, что волонтёрские поездки организует Православная Церковь. Он очень хотел поддержать людей.
Тагир, как и задумал, отправился в Мариуполь. Там доброволец ремонтировал жильё бабушкам и дедушкам, людям с инвалидностью. После окончания смены приехал домой с твёрдым желанием вернуться обратно. Остановил его — инфаркт. Полгода врач не разрешал Тагиру выполнять тяжёлую работу. А мужчина с нетерпением ждал возможности приехать в Мариуполь. И вот спустя время, он вновь отправился помогать местным жителям. Сегодня мужчина находится в Омске, проходит обследование, и, если здоровье позволит — снова будет трудиться добровольцем.
Тагир — один из тех, кто не может оставаться в стороне, когда так много людей нуждаются в помощи. Если вы тоже хотите присоединиться к волонтёрам-ремонтникам, заполните анкету на сайте: Помочьвбеде.рф
Или позвоните по телефону горячей линии церковной социальной помощи «Милосердие»: 8 800 70 70 222.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
У нас в гостях была заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» Елена Бреднева.
Мы говорили о разных возможных подходах к образованию и разговору с детьми и подростками о нравственности и христианских ценностях.
Ведущие: Кира Лаврентьева, Константин Мацан
К. Лаврентьева
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Меня зовут Кира Лаврентьева, у микрофона Константин Мацан. И у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора Фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Здравствуйте, Елена.
Е. Бреднева
— Здравствуйте, Кира и Константин.
К. Лаврентьева
— Сегодня мы говорим об образовании, об образовании и воспитании, о раскрытии личности ребёнка. И для вас образовательная функция, образование является основной деятельностью в жизни, вы преподаете в Московской духовной академии, у вас есть собственный проект — образовательные поездки, и, конечно, об этом обо всём хотелось бы сегодня поговорить. Расскажите, пожалуйста, с чего начиналась эта идея начать образовывать детей путём вот таких вот интеллектуальных экскурсий?
Е. Бреднева
— Десять лет назад я училась сама в Московской духовной академии, я там закончила высшие богословские курсы, мы три с половиной года там учились, у меня есть диплом: «специалист в сфере духовного просвещения». И когда мы с педагогами стали думать, какие проекты лучше запускать, мы в таком экспериментальном режиме сделали площадку — нам благотворители построили десять летних домиков, часовню в честь старца Паисия, это всё у нас в Брянской области, и мы там попробовали летом собрать педагогов, родителей и детей, и посмотреть, что вообще детям интересно. И уже буквально в первый год мы поняли то, что дети у нас в телефонах, то, что у них идёт самообучение, потому что они сами снимают, сами выкладывают, сами придумывают, что им выкладывать, и тем самым формируют друг у друга сознание. А педагогов там не было практически ни одного, потому что, когда появились телефоны, были киностудии, но они были дорогие, и вообще по старинке все думают, что кино снимать дорого, нужно огромное оборудование, и даже в киношколу себе не каждый мог позволить записаться, записать ребёнка. И мы поняли то, что появился такой запрос, скажем так, от детей, что нужен такой кинокружок в школу, потому что раньше какие предметы в школе, они до сих пор есть: есть музыка, есть фортепиано, есть учитель подготовленный, который может преподавать, и ребёнок поёт, небольшой процент становится там прямо музыкантом, но для развития это хорошо, все понимают. Также рисование: есть предмет, краски всегда были, были карандаши, был педагог подготовленный, дети рисовали, тоже развиваются, правильно? Но кино почему не было в школе? Потому что действительно, было оборудование и всё остальное недоступно. А тут, получается, стало доступно, у нас у каждого телефон, и является синтезом вообще это направление — кино, там у нас и живопись, и музыка, там много, скажем так, даже профессий, которые мог бы выбрать себе ребёнок: это оператор, может монтировать, может рисовать художник, если это анимационный фильм. Получается, что есть такой вид интересной деятельности для ребёнка, но нет подготовленных педагогов, потому что те режиссёры, которые есть, они работают или на телевидении, или они умеют снимать, монтировать, но не могут преподавать это детям, именно вот в воспитательной части. И что мы сделали: первый год мы организовали фестиваль, и дети сами стали присылать нам всякие видео, стали работы нам присылать. Ну вот не совсем всякие, мы, конечно же, сделали положение о фестивале, и мы взяли за основу короткометражный фильм, кинопритчу, чтобы было понятно, что вот формат — это короткометражное кино и обязательно работа со смыслом. И дали им образцы — это сказки, притчи, истории, где есть уже мораль, потому что сложнее всего, наверное, это написать сценарий, а здесь мы как бы сразу из первого в десятый класс попадаем, когда даём им идею. Расскажу: мы берём часто притчи старца Паисия, например, вот о пчеле и мухе и говорим: «пролетает маленькая пчёлка над полем, ищет цветочки, встречает муху и говорит: «Я слышала, что здесь у нас есть цветы». Муха насупилась и говорит: «Я здесь ничего такого не видела, но я могу показать здесь и консервные банки, и где много мусора». И тут пролетала как раз пчёлка постарше, которая тоже там жила и говорит: «Удивительно! Я тоже столько лет здесь живу и летаю, но я могу показать, где гиацинты, где лилии, где множество цветов». «Так и люди делятся на две категории, — говорит старец Паисий, — одни во всём видят дурное, а другие во всём ищут хорошее и радость посылают». И мы начинаем обсуждать с детьми эту притчу, они говорят мораль, и мы говорим: «А давайте, мы на современный лад снимем историю?» Они говорят: «О, давайте! У нас тоже, например, в школе так бывает, вот там один мальчик, он ходит из школы в школу, ему всё плохо, куда не придёт, там драка, ещё что-то. А есть, наоборот, кто придёт и сразу с ним дружить хочется». И дети снимают такие современные истории, сами формулируя мысли и добродетели, которые получаются в ненавязчивой форме, в интересной их форме, потому что им нравится снимать, они это всё производят и транслируют на большую публику, потому что мы это выкладываем в соцсетях ещё и на портале нашем.
К. Лаврентьева
— Елена, смотрите, правильно ли я поняла: то есть дети в летние каникулы приезжают на площадку в Брянской области, началось всё с Брянской области, как бы отдыхать, и вы увидели, что они в телефонах все, что их интерес, он в зоне вот этих гаджетов находится, и вы адаптировали этот интерес, и, в общем, решили это всё дело пустить в пользу и начали снимать с ними кино как раз через вот эту их заинтересованность гаджетами?
Е. Бреднева
— Да, мы вот попробовали, организовали такой фестиваль, и они стали присылать нам эти притчи, эти истории, сказки в разных формах: и игровое кино, и анимационные фильмы, и репортажи, и мы поняли то, что они снимают, да, но хорошо бы в школе иметь такое тоже направление наряду с музыкой, с рисованием, даже с литературой, потому что сейчас больше дети смотрят даже, чем читают, поэтому надо это правильно доносить зрителю идею, и чтобы зритель смотрел это всё в коротком формате, и эту телеграмму, которую передаёт там ребёнок или взрослый, визуальная вот эта картинка, она была красивой, и мы поняли, что надо запускать всё-таки эти кинокружки. Так как педагогов нет, мы создали из этих режиссёров, нашли их по крупинке со всей России, которые именно могут работать с детьми, у которых свои там киностудии, у которых есть опыт, и которые хорошо снимают, монтируют и пишут сценарии. Мы их объединили в одну команду, прописали курсы. Значит, у нас сейчас три курса прописанных, то есть это по созданию игрового кино, анимационного — это отдельное, по созданию анимационных фильмов, 144 часа у нас идёт, мы выдаём удостоверение о повышении квалификации. И игровое кино, 72 академических часа. И разработали уже вот совсем недавно, наверное, год назад — по образовательному туризму, курс называется «Духовно-нравственное воспитание средствами историко-культурного туризма». Мы собрали такую команду режиссёров, сценаристов, педагогов и создали курс. Сейчас мы его преподаем в Московской духовной академии, и мы его утвердили ещё в нескольких институтах, даже я бы сказала, во многих, то есть это Московский педагогический государственный университет, это Российский государственный социальный университет, институты региональные тоже, развития и образования. Так как это направление было новое, таких курсов не было, мы сделали такой курс и утверждаем его успешно на базах разных университетов.
К. Лаврентьева
— А из чего он состоит? В чём его главная суть, этого курса?
Е. Бреднева
— У нас там идёт педагогическая часть, где и доктора наук, и как раз преподаватели Московского педагогического университета рассказывают, как взаимодействовать с детьми, учитывая их возрастные особенности. У нас ведут представители Синодального отдела отец Геннадий (Войтишко), Дарья Кочкина, в этом курсе они как раз тоже рассказывают свою часть, предмета тоже два ведут у нас. У нас большой блок именно по созданию видео, то есть у нас они изучают технологию съёмки, монтажа и написания сценария, потому что в основном, кто начинает вести кинокружки в школах, они уже педагоги, то есть вот как обсудить духовную часть, они в принципе знают, они всё равно ведут классные часы, они там, например, если это преподаватель или Закона Божия, или просто классный руководитель, для них это в помощь идёт, например, они хотят обсудить тему дружбы или какую-то добродетель — помощь ближнему, и они подбирают или первый вариант, как раньше было: смотришь кино и обсуждаешь — это старый формат, а так как сейчас дети сами снимают уже, мы предлагаем формат и учим этому формату, чтобы они говорили: «а давайте с вами снимем на эту тему дружбы», а чтобы снять фильм, надо написать сценарий, распределить роли, обсудить героев, поведение, и педагог грамотно, когда с ними обсуждает модель вот этих поведений, он выстраивает, ну, например, он знает, что есть хулиганистый Петя, и он хочет, чтобы он всё-таки научился не жадничать, к примеру, и он берёт сценарий и говорит: «а вот хорошо бы было ему вот так дать», и этот Петя проигрывает, и получает радость от того, что он даёт, например, он играет эту роль и получается, педагог в рамках таких съёмок, он детей подводит к правильной идее, к нашим добродетелям, которые мы изучаем, наши православные, там вера, надежда, любовь и так далее, то есть через действие, через проигрывание вот этих ролей. И вот образовательный туризм, который сейчас мы ведём, он включает следующие предметы: это экскурсионный метод освоения знаний, методика составления маршрута, разработка региональной программы историко-культурного туризма для детей, репортажная съёмка как средство усвоения экскурсионных программ, ну и технология монтажа и съёмки тоже. Почему мы начали ещё в поездках снимать — потому что это тоже оказалось одним из лучших способов, чтобы усвоил ребёнок экскурсию, потому что чаще всего там: «ну, вот стул Пушкина, стол там», он слушает, что-то запомнит, там высоту колокольни, вот я сколько раз была, не всегда вспомню даже её высоту, а когда ребёнку даётся задание снять репортаж, то есть у него своё интересное дело — снять репортаж, ему нужно составить вопросы, чтобы взять интервью, ему надо написать сценарий — это значит прочитать об этом месте, куда он едет, потом он это снимает, монтирует, и когда он показывает это на большую аудиторию, он несколько раз эту информацию пропускает через себя, и он это и запоминает, и проживает, и как личность, там же и командная работа, и он чувствует себя, действительно, творцом, то есть как взрослый, вот мы передачу ведём, рассказываем зрителю, а дети уже в юном возрасте начинают через фильмы тоже рассказывать свою историю, которую они хотят донести зрителю.
К. Лаврентьева
— В гостях у «Светлого вечера» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение», у микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Елена, а расскажите, пожалуйста, про вот эти поездки, я так понимаю, если они выделены в отдельный проект вашего преподавания Московской духовной академии, они выделены в отдельный курс, то это не просто паломнические поездки, которые знакомы и понятны более-менее всем, не просто какие-то туристические обзоры, а, наверное, в них есть ещё что-то очень важное, есть какая-то образовательная функция, о которой хотелось бы сейчас поговорить подробнее.
Е. Бреднева
— Да, ну вот у нас такая система: у нас курсы сами проходят в Московской духовной академии, мы выдаем удостоверение о повышении квалификации, но мы предлагаем ещё, кто хочет попрактиковаться, потому что курсы у нас онлайн, встречаемся мы в основном в конце, чтобы выдать удостоверение о повышении квалификации и проводим круглый стол тоже по этому направлению кинопедагогики и образовательного туризма. И это у нас, скажем так, параллельный проект ещё, то есть, пока мы это всё разрабатывали, у нас образовалось много площадок, куда можно выехать, это, например, Свято-Никольский Черноостровский монастырь в городе Малоярославец, вот у нас будет на осенних каникулах как раз туда поездка, я вот могу рассказать на примере этого замечательного места. Мы вообще, когда разрабатываем маршруты, мы смотрим, что в регионе исторического есть, какие достопримечательности, музеи, что связано с историей, и православные, потому что у нас наша история, естественно, связана неразрывно с православием. И приезжая вот в Малоярославец, мы посещаем Музей 1812 года, потому что это именно то место, где развернулся Наполеон со своей армией, там у нас и образовательный комплекс «Ильинские рубежи», мы там с детьми проводим спортивно-военную игру, мы взаимодействуем со спортивным клубом в городе Малоярославец, они приезжают, учат там и военному делу, то есть в игре дети ещё занимаются спортом, но, естественная составляющая, как я говорила, у нас — кино, у нас вся группа детей, она сразу делится, кто снимает, кто монтирует, кто пишет сценарий, то есть мы полностью снимаем все дни, и в конце поездки у нас кинопоказ всегда. У нас в Малоярославце будет проходить кинофестиваль «София», это тоже наш проект большой, он ежегодный, мы его проводим от фонда «Медиа просвещение» совместно со Свято-Никольским Черноостровским монастырём. Игумения Николая поддерживает этот проект, монастырь участвует, они нас принимают, расселяют, и у них есть замечательная и гостиница, и питание, кафе.
К. Лаврентьева
— К этому можно как-то присоединиться, если сейчас кто-то услышит и захочет как-то узнать подробнее?
Е. Бреднева
— Да, можно к этому присоединиться, у нас буквально сейчас записались тоже из Саратова, из Самары, туда приезжают из разных регионов педагоги, дети, родители, привозят свои фильмы, то есть если кто-то уже снимает. Если кто-то не снимает, у нас снимают обязательно там, потому что у нас там пять дней идёт программа, в первые четыре дня как раз идёт обучение съёмке, репортажной съёмки, и дети делятся на команды, то есть кто-то снимает игровое кино, кто постарше, а кто помладше, например, начальная школа, они снимают анимационные фильмы, им полепить, порисовать, они берут за основу притчу, сказку, и на этот сюжет делают раскадровку, то есть рисуют разных героев, лепят, снимают и озвучивают, это интересная такая тоже проектная игра. Кто постарше, вот они уже у нас монтируют, репортажи снимают, учатся задавать вопросы, у нас там блок по журналистике присутствует. Там ещё с нами в партнёрстве проводит Российский государственный социальный университет, у них там находится филиал его, то есть основной у нас в Москве, и как раз вот выпускницы приюта, там есть приют ещё на базе монастыря замечательный, и как раз выпускницы, кто желает, он идёт дальше учиться на журналистов у них вот такая система. И у них там есть киностудия на базе университета, они нам как раз предоставляют оборудование, кабинеты, и нам очень удобно вот так деток в рамках этой поездки делить на команды, у каждого свой кабинет, аппаратура, к нам приезжают режиссёры из разных регионов, которых мы знаем, которые замечательно работают с детьми, и мы снимаем с ними видео. Даже если без подготовки приезжает ребёнок, он к последнему дню уже на экране видит своё творчество, это немаловажно, чтобы сразу видеть результат. Награждаем всех, конечно, у нас все дети всегда с дипломами, со вкусными подарками, и получается вот такая насыщенная программа, то есть обучение, экскурсии и общение, у нас приезжают ребята, играют вечером на гитаре, у них такая добрая атмосфера, где можно поговорить как раз и о духовном, потому что во всех наших поездках всегда есть экскурсия, или в монастырь, например, обязательно будет по Свято-Никольскому Черноостровскому монастырю. Если мы выезжаем в Псков, то на базе Спасо-Елеазаровского монастыря мы проводили тоже наши программы, там есть игумения Мария, предоставляют они нам, там у них свой дом культуры, наверное, правильно назвать, который при монастыре находится, и тоже помогают нам с проживанием, питанием, и мы организовываем. Если это Псков, то, например, там музей «Ледовое побоище», то есть мы тоже берём какие-то исторические места, и даже вокруг этого мы снимаем часто фильмы, мультфильмы. Или вот, например, мы ездили летом в Мордовию, там проходило в честь Фёдора Ушакова мероприятие, день памяти его был, и как раз мы представили свой мультфильм, который сняли в Малоярославце, про Фёдора Ушакова, и там, конечно, все были в восторге, потому что туда приезжали разные военные училища, и они представляли спектакли, то есть на сцену выходили, мы говорим: «а ещё можно номинацию „кино“ сделать». Администрации, естественно, понравилось, они поддержали идею, поэтому вот мы приезжаем и снимаем. И ещё один важный момент хочу сказать, что в рамках этого курса по образовательному туризму наши участники курса, он идет полтора месяца, получают задание: в течение этого курса составить свой маршрут своего региона или деревни, города, который бы включал достопримечательности, храмы, что бы они хотели рассказать всей России. Они составляют этот маршрут, проводят экскурсию и снимают репортаж, то есть с помощью детей, берут школьников или где они работают, там воскресная школа, они снимают репортаж и нам его присылают. Мы это сейчас планируем выкладывать на нашем портале, мы ещё портал создали «Святые Online», от фонда «Медиа просвещение», там по направлению нас география России, и мы там выкладываем наши видео, и этими маршрутами могут пользоваться и из других регионов, например, школа в Курске хочет поехать и посмотреть Воронеж, а вот какой маршрут взять? Потому что, я помню, в Иерусалим мы полетели, и экскурсовод, там, если ты не знаешь православие, то понимаете, да? То есть это нужно быть уверенным в экскурсоводе или составить самому программу, если ты хочешь, чтобы дети услышали именно то, что надо. Поэтому, естественно, те площадки, локации для съёмок, которые мы выбираем, мы уже знаем экскурсоводов, как и что они скажут, для какой аудитории, потому что для детей это одно у них, один подход, для взрослых тоже, воцерковлённые, невоцерковлённые, это тоже надо всё понимать, учитывать эти особенности.
К. Мацан
— Дети иногда вообще раскрывают взрослым глаза на какие-то вещи, которые сами взрослые, может быть, никогда бы так не раскрыли бы. Вот я помню, когда в юности работал вожатым в детском лагере, мы тоже там смотрели кино, не снимали, хотя и снимали тоже, но у меня почему-то в памяти остался эпизод, когда мы смотрели кино, и решили мы, взрослые, так детям показать из любимого «Тот самый Мюнхгаузен» Марка Захарова. И я помню, что потом мы обсуждали, и один мальчик размышлял о последних кадрах фильма, когда, я напомню: Мюнхгаузена по сюжету, по идее, вот сейчас должны запихнуть в пушку и выстрелить им, чтобы он доказал, что он может на ядре полететь на Луну, мы понимаем, что, в общем-то, это всё метафора, что после такого не выживают, но вот кадр Мюнхгаузена заканчивается тем, что Мюнхгаузен по лестнице такой верёвочной лезет аккуратно вверх, ну вот якобы в эту пушку, но он лезет очень долго, и это в такую метафору превращается. И вот мне один мальчик лет 13-ти говорит: «Ну, вот как интересно, ведь он же может наверх полететь легко на ядре, но он выбирает путь усилия, потому что лезть вверх по верёвочной лестнице — это путь приложения усилий, он не выбирает лёгкий путь. Мюнхгаузен выбирает такой путь тяжёлый». Я никогда так об этом не думал, вот об этом эпизоде, хотя миллион раз его смотрел. И дети иногда неожиданно дают какой-то свой угол зрения. Наверняка у вас тоже множество историй о том, как дети, снимая, обсуждая будущий фильм или мультфильм, как-то так сумели на тему святого, добродетели посмотреть, что вас само это как-то заставило подумать: а ведь действительно, как интересно. Были такие примеры, можете привести?
Е. Бреднева
— Да, у нас много интересных разных случаев, вот вы сейчас рассказываете, да, это в принципе, мы первоначально когда с детьми общаемся, мы им даём первое знание — это по драматургии, и там как раз, если в сценарии не будет перипетий, не будет изменения героя, то это будет скучный фильм, есть же определенная такая вот, мы её называем «арка драматургическая». И всегда мы просто объясняем, на примере Колобка: вот есть у нас герой, и он бы сидел там на окошке, и, может быть, никуда не двигался, если бы что? И дети сразу понимают: если бы его не хотели съесть. Он понимает, что его хотят съесть, и вот появляется инициирующее событие, его заставляют двигаться, и всё по нарастающей, по нарастающей, он же не встречает сначала медведя и лису, ему потом бы неинтересен заяц был, поэтому он сначала он встречает зайчика, потом волка, и раскручивается. И всегда есть кульминация тоже, и мы всегда обсуждаем, конечно, с детьми — да, она может в фильме по-разному восприниматься абсолютно, кульминация, самый такой момент переживания в фильме, что будет дальше. Ну и в конце развязка — это изменение героя вот как раз. И дети, да, они по-разному подходят. Например, вот тоже одну из притч, мы за основу которую даём, расскажу вам её: один монах был в монастыре, который ни с кем ничем не делился, и его прозвали жадным. То есть, все обычно приносят там яблоки, детям раздают, деньги дают, и все раздают, а он нет. И вот когда этот монах умирает, к нему приходит там вся деревня. А монах говорит: «А что вы к нему пришли, что он такого сделал?» Они говорят: «Вы знаете, вот он нам вола купил, ещё что-то», то есть большие суммы он скапливал и помогал семьям конкретно, к нему, может быть, кто-то на исповедь ходил, и он знал, что ему нужно, и он вот покупал и дарил это. И мы говорим: в чём же мораль? И вот здесь дети тоже по-разному, кто-то говорит: «вот, осуждать нельзя, грех осуждения, и я хочу снять фильм, чтобы не осуждать». А кто-то говорит: «а я здесь вижу мораль: надо втайне свои дела делать». То есть здесь можно раскрыть какой-то момент, выбрать о чём-то смысл, и её снять уже на современный лад. Вот такие мы берём притчи, сказки и, взяв мораль, потому что нового ничего уже о добре и зле не придумаешь, мы все это знаем, с точки зрения духовной, вот есть жадность, её надо снять, чтобы её избежать, надо научиться жертвовать, и мы снимаем фильмы, как там жадный стал добрым и так далее.
К. Мацан
— Вернёмся к этому разговору после небольшой паузы. Я напомню, сегодня с нами в программе «Светлый вечер» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». В студии Кира Лаврентьева, я Константин Мацан. Не переключайтесь.
К. Лаврентьева
— Ещё раз здравствуйте, дорогие друзья! «Светлый вечер на Радио ВЕРА продолжается, напоминаем, что у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». У микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Так, Елена, это очень интересно, такая вот мораль воспитательная. А какие ещё поездки у вас были в вашей памяти самые яркие? О каких бы вы могли рассказать?
Е. Бреднева
— Мы сейчас вот приехали, последняя поездка наша была Валаам-Санкт-Петербург. Мы познакомились с замечательным игуменом Варлаамом, это на базе Свято-Троицкой Сергиевой пустыни, и этот монастырь восстанавливал Игнатий Брянчанинов. И у нас сейчас, когда мы там побывали, мы рассказали об этой поездке, и у нас очень много желающих туда прямо просят на каждые выходные: «давайте, давайте, давайте!» Вот поэтому сейчас, наверное, мы этот маршрут возьмём, будем туда тоже возить школьников.
К. Лаврентьева
— А как присоединиться? Как можно вас найти, о вас узнать?
Е. Бреднева
— Я контакты оставлю, у нас вся информация бывает на наших ресурсах: «Святые Online», это фонд «Медиа просвещение». Оформляем мы поездки: трансфер, питание, проживание через ООО «Гридница». А по проектам через нас, через «Медиа просвещение». И, соответственно, мы туда приезжаем и будем изучать, в том числе, Игнатия Брянчанинова, его труды, может быть, что-то также читать, что он писал, и с детьми на современный лад, скажем так, обсуждать и снимать простые вот эти их мысли. Как в Оптиной пустыни, например, мы когда приезжаем, у нас в Калужскую область маршрут, вот я говорила, и Малоярославец тоже в Калужской области, но мы выезжаем ещё и в Оптину пустынь, там в Музей космонавтики. Естественно, если мы выезжаем в Калужскую область, мы стараемся снимать фильмы, чтобы изучить именно святых и героев этой земли, например, там была Пелагея Брагина, которая в годы войны раненых у себя держала, и немец, придя, увидел там 18 человек, он ей поклонился и ушёл, вот был такой случай известный, и мы о нём сняли мультфильм замечательный, дети сами вырезали, делали фигурки, делали героев. Соответственно, когда мы в Оптиной пустыни, мы с ними говорим, читаем Оптинских старцев, говорим: «давайте снимем», и дети уже вдумываются — а как лучше это выразить? Они же это всё прочувствовали. Приезжая в Троице-Сергиеву лавру, мы там тоже проводили много раз фестивали, нам там даже город давал, и дворец Гагарина, то есть мы не только с Церковью, мы и с государством взаимодействуем, и с епархиями, когда в регион приезжаем, потому что всё-таки не только в рамках Церкви, но ещё много и школьников, которых хотелось бы тоже привлечь к нашим проектам, и они приходят, они участвуют, им очень нравится. Вот даже из Алтая приезжала одна команда, они приезжают на кинофестиваль, представляют свою работу и им предлагается ещё посетить храм. И они вот посетили, и потом мне Яна, знакомая говорит: «А я проходила всегда мимо храма, никогда не заходила, а сейчас, после вашей поездки вернулась, и вот зашла в свой в своём городе». То есть люди приобщаются, скажем так, к духовному через интересный такой формат, когда такая насыщенная программа в городе, они изучают историю, православие, дети у нас все радуются. Ну, какие ещё у нас? Ну, вот Санкт-Петербург из последних, потом Калужская область, Подмосковье. Сейчас, на этих выходных мы поедем в Борисоглебский монастырь, это в Аносино, тоже там интересная своя история, и мы будем снимать репортаж, посвящённый 200-летию монастыря. Там есть такое место — Тютчево, вот семья Тютчевых была, скажем так, у первоистоков создания монастыря. Это вот на этих выходных мы поедем, приедет там режиссёр наш, Павел Морозов, мы планируем снять репортаж.
К. Мацан
— Какой возраст детей?
Е. Бреднева
— Приезжает начальная школа, вот они с сопровождающими, у нас не как форма детского лагеря, потому что мы программу предоставляем, и у нас компания, которая помогает организовать, если надо, трансфер, питание, проживание. То есть они приезжают с сопровождающими, или с родителями, или с педагогами. Если это начальная школа, то вот я говорю то, что мы смотрим, чтобы это всё было им интересно, они снимают в основном мультфильмы. Если кто постарше, работа уже посерьёзнее.
К. Мацан
— То есть если, допустим, кто-то заинтересовался из наших слушателей, чтобы поехать, то это не просто вот как частное лицо вам звонишь, заполняешь заявку, едешь, а должна быть какая-то группа организованная, там от школы или как-то вот коллектив родителей?
Е. Бреднева
— Нет, они могут и сами приехать. Вот у нас будет Малоярославец, мы им организуем приезд. И родители приезжают с детьми, у нас даже с маленькими детьми приезжают, например, двое-трое детей в семье, и чтобы старшие участвовали в смене, учились снимать, посещали экскурсии, а мама, с ребёнком просто, например, гуляет, где-то присоединяется, ребенок маленький, двух-трёхлетний, он где-то и полепить может, просто она с ним может там подойти, отойти, то есть семейные такие поездки.
К. Лаврентьева
— Но требование такое, что у ребёнка должен быть гаджет, я так понимаю, телефон?
Е. Бреднева
— Не обязательно. У нас командная работа, вот, например, сейчас Павел приедет, у нас выезд будет в Борисоглебский монастырь, там для воскресной школы, они попросили приехать, их обучить, чтобы тоже, может быть, запустить это направление у себя, чтобы снимать в воскресной школе фильмы, мультики делать, их присылать на фестивали. И мы приезжаем, чтобы в практике с режиссёром, с их детьми, их родителями снять вот такой репортаж и подарить монастырю к 200-летию.
К. Лаврентьева
— Как интересно.
Е. Бреднева
— И они там приходят и с маленькими, и постарше.
К. Лаврентьева
— А есть такое, что ребёнок приезжает, например, вообще ничего не зная о церкви, ничего не зная о храме, но присоединяется к такой поездке, и вот в течение поездки, съёмок он знакомится таким образом?
Е. Бреднева
— Конечно! Он ещё там больше всех говорит о храме. Отвечу на вопрос: у нас вот приезжает Павел, и он привозит несколько камер, и мы их делим на команды, то есть не каждому нужен телефон. А когда у нас идёт именно практическая часть, когда мы вместе, они получают задания, то есть у каждой команды обязательно должен быть оператор, мы распределяемся, и мы сопровождаем, то есть режиссёр, например, на команде там, или одну, или две команды курирует, говорит, как снять правильно планы, потому что планы есть крупные, средние, и как правильно это соединить. И они прямо в практике, им не скучно, как вот в киношколах часто бывало, ты год или два только лекции слушаешь, а потом только тебе камеру дадут, вот у нас нет, у нас, так как дети все уже и так снимают, мы говорим: давайте снимать. Но когда, например, экскурсия, они получают задания снять, если для наших соцсетей «Святые Online», мы им говорим формат, например: надо нам вертикально, до минуты. И они, вот в Петербург мы выезжали, музей Пушкина посещали, и каждый делает на свой телефон, потому что здесь уже не командная, чтобы экскурсоводу не мешать, когда они получают индивидуальные задания, то могут уже на свои телефончики поснимать. Если у кого-то нет, то мама ему даст или преподаватель, или мы, а так в основном командная работа.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно. Но это такая история, как, знаете, если ребёнок чрезмерно увлекается гаджетами — отдайте его на курсы программистов, там нужно столько писать вот эти коды, что он очень устает от экрана, и у него нет сил в оставшееся время опять сидеть в телефоне, потому что очень устает нервная система, глаза, пальцы, и, в общем-то, хочется отдохнуть. А тут получается, что ты фильм снимаешь, и ты и так уже вот эту потребность покопаться, понажимать кнопочки, ты уже как-то реализуешь, ещё и с пользой, то есть пока ты снимаешь, ты же запоминаешь очень то, что тебе говорят, ты сам ретранслируешь, соответственно, всю услышанную информацию.
Е. Бреднева
— На 80 процентов больше запоминаешь это по статистике в педагогике, а когда ты сам об этом говоришь, тогда и усваиваешь. Ну, вот о педагогах ещё тогда хочу сказать, о детях поговорили, вот как они могут развиться, пройдя наши курсы. У нас педагоги, которые прошли курсы, они в своих регионах уже запустили тоже, кто-то кинофестиваль, кто-то киношколу. Бывает разное даже по характеру, например, они закончили, направление интересное, потому что по работе с детьми именно духовно-нравственное воспитание — это один из лучших, вот сколько мы взаимодействуем со школами, с детьми работаем, потому что, когда спрашиваешь: «кто будет снимать фильм?», все руки поднимают из детей. Ну и всё, и педагог грамотный начинает обсуждать уже темы, добродетели и прочее. И вот у нас, например, Катя из города Воронеж, закончила Московскую духовную академию и сейчас разработала свой маршрут по Воронежу, и буквально уже к ней записываются люди. Вот у нас будет первый пилотный, планируем, может быть, через неделю или через две, к ней выезд. Она составила, там и собор кафедральный, там же много, и Митрофан Воронежский, а если мы на микроавтобусе, то к Тихону Задонскому можно заехать. Ну и, естественно, для детей «Петровские корабли», шикарный интерактивный музей, то есть они будут снимать историю, опять же, и православие. И там она на месте уже договаривается, где расселить, покормить, чтобы это всё было по нормам. Вот к ней поедет первая группа такая. Катя запустила ещё по анимации курс, ее сразу и школы стали приглашать, потому что это востребованное направление не только для воскресных школ, а ещё и для школ, чтобы там запускать кинокружки. И люди даже готовы это оплачивать, то есть для педагога, который немного даже получает, для него это может быть как дополнительная работа, потому что, набрав десять человек в школе, он может раз в неделю вести этот кинокружок, и у него очень хороший может быть заработок, это плюс педагогу в помощь. И кто у нас не научился, не то чтобы не научился, вот научился он снимать и монтировать, говорит: «классное направление, я у себя сделаю региональный фестиваль». И он начинает взаимодействовать у себя уже, например, вот сейчас из Саратова ко мне приезжали, у них там новая епархия образовалась, и вот владыка их направил на повышение квалификации, на наш обучающий курс, они приезжали в Валаам, в Санкт-Петербург, и они приедут ещё в Малоярославец. Мы их ещё поддерживаем, мы им будем торжественно вручать анимационную студию, с камерой, на которой они работают, так уже мы очень многих наградили в областях, то есть кто хочет развиваться, мы как-то тоже их поддерживаем. И вот сейчас они приедут, уже привезут фильм свой, представят в Малоярославце и получат такую от нас анимационную студию, это «Сиреневая мультстудия», наши партнёры, Дмитрий Шубин тоже нам помогает награждать этих педагогов. И они хотят дальше сделать свой, может быть, фестиваль, маршрут разработать, и также мы будем выкладывать, пожалуйста, можно вот Саратов, там тоже очень красивые места. И так вот, кто выпускается, кто подключается к этому, он у себя в регионе начинает развивать эту деятельность — или фестиваль, или образовательный маршрут, или просто пойдёт в школу учителем работать, а вокруг него тоже образуются люди и вот это направление. Недавно из Алтая мне позвонила выпускница, они взяли грант сейчас, вот их поддержали, Движение первых«, первый раз грант сейчас давали, вот это наши выпускники, очень приятно, им дали миллион, и они уже покупают оборудование, это ещё поддерживается и государством, и есть грант «Православная инициатива», тоже это направление поддерживает. Поэтому это будет и педагогам, и родителям интересно, я думаю, будут развивать у себя на базе школ, воскресных школ.
К. Мацан
— Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» сегодня с нами в программе «Светлый вечер». А были ли случаи, когда ребёнок, погрузившись в такую кинематографическую деятельность, для себя выбирал бы потом профессию кинематографиста? Всё, ребёнок решил, что он будет режиссёром, оператором. Спрашиваю, потому что, с одной стороны, это здорово, когда ребёнок чем-то загорается и начинает о чем-то мечтать, например, о профессии режиссёра. С другой стороны, мы всё знаем, насколько этот мир творческих профессий зыбок, ненадёжен, связан с искушениями и, в общем, единицы на самом деле там по-настоящему могут чего-то добиться и пройти вот так вот с счастьем этот путь. Кто-то разочаровывается, кто-то так вечно мечтает о большой карьере в киноиндустрии, например, но так ничего и не получается, не потому что человек не талантлив, просто потому что разная конъюнктура. Как вы на это смотрите? Есть ли перед вами какая-то ответственность, если угодно, за то, что человек увлечётся творческим делом и потом и жизнь свою в эту область направит?
Е. Бреднева
— Как говорится, наше дело сеять, а взращивать будет Господь. Всё-таки мы больше о смыслах, и когда мы создавали вот это кинонаправление, мы в первую и единственную очередь были педагоги и думали о педагогике, и мы взяли этот инструмент именно как средство воспитания детей. А если кто-то из них будет, у нас были такие случаи, вот в Сочи был случай, я привожу этот пример часто, когда девочка, школьница, прислала несколько фильмов, но направление их было: готы, в черном, такого направления очень много снимают дети, которые, конечно, на фестиваль не пойдут. Но среди пяти фильмов, которые она прислала, был один со смыслом, он о том, как мальчику нравилась девочка, и он всё под неё подстраивался, и прической, и всем, а она не обращала внимания. А потом он встал с собой, и она его заметила. Он стал с собой и подумал: ну, не нужен я ей и не нужен. Стал собой, и вот просто идёт, и всё. И там такая развязка, что девушка подходит к нему и знакомится на такой, на доброй ноте там. Концовка очень-очень хорошо снята была, прямо вот талант. И мы в зимнем театре награждали, помню, детишек, и она пришла вся такая, преобразилась.
К. Мацан
— Гот стал человеком.
Е. Бреднева
— Ну, чтобы не обидеть это направление... Но она изменилась, преобразилась, был вид один, стал другой — в платье, красивая девушка. И мне потом говорили, она поступила как раз на режиссёрский, по-моему, даже в Москву. Это я к чему говорю — к тому, что нужна мотивация, понимаете? Ты можешь снимать и выкладывать там абы что, чтобы себя как-то проявить, и это идёт всё во вред, часто даже в плачевные случаи, а можно, наоборот, сказать: «да, ребят, давайте, вот у нас фестиваль, мы там наградим вас, можете поехать потом отдохнуть, повысить свой уровень с режиссёрами», и мы награждаем ребят, награждаем педагогов, и они вот так вот приходят, меняются, выходят на сцену. Поэтому мы ищем площадки, взаимодействуем с органами власти, нам предоставляют площадки, чтобы детей наградить, чтобы они чувствовали, что надо снимать позитивное, доброе, мы стараемся вот в этом направлении идти.
К. Мацан
— А есть ли такая у педагогов, не знаю, проблема или не проблема, связанная, собственно, с требованиями к художественному уровню того, что снимается? Я объясню, о чём спрашиваю: с одной стороны, я понимаю, тоже имея какой-то опыт преподавания в детском лагере, допустим, мы кино снимали, музыку писали, монтировали, снимали всё-всё-всё, и есть две крайности: одна крайность, когда ты, как педагог, в общем, восхищаешься, умиляешься, даёшь зелёный свет всему, что ребёнок делает, просто потому, что он это делает, это прекрасно. Но показывать это потом далеко не всегда станешь, потому что это очень просто, это иногда плохо, но ребёнок постарался, во всяком случае. Другая крайность — это чтобы сделать прямо хорошо и педагогу было не стыдно, тогда многое нужно делать самому. Я понимаю, что очень часто в таких профессиях, как журналистика, режиссура, во взрослой жизни обучение какое — «сиди рядом, смотри, что я делаю, через полгода начнёшь делать сам» и так далее. И вот тут педагог должен искать какой-то баланс, чтобы, с одной стороны, это было всё-таки не его произведение, а ребёнка, но чтобы оно было художественно качественное. Какие здесь лайфхаки есть?
Е. Бреднева
— Это примерно точно так же, как с уроками рисования и музыки: ребёнок приходит на кружок в школу рисовать, сначала у него не будет сразу качественный рисунок, и он не должен смотреть год, как рисует учитель, вы согласны, да? Ему нужно самому рисовать, пробовать, ошибаться, учитель должен подправлять там линии. Сначала это будет школьная выставка, потом уже, может быть, какой-то районный, потом фестиваль. Абсолютно то же самое и с кино у нас. Когда мы только запустили, проводили круглые столы, и я помню, там великие режиссёры, кто-то сначала там смотрел и думал: что это тут в наше вторглись, что из кино будет?! А мы объясняем: нет, дети должны развиваться, они уже снимают, и мы должны им помочь, они будут делать ошибки, мы им говорим, как планы снимать, как сценарии писать, сначала они составляют простые сценарии, школьные. У нас очень много школьных кинофестивалей проходит. Вот мы, на примере сейчас скажу: гимназия Александра Невского, она очень большая, может быть, даже одна из самых больших, в Нижнем Новгороде, известная, мы два раза к ним приезжали, провели курсы для педагогов и родителей, и дети присутствовали, и сразу тоже в практику. Трёхдневный такой актив был, то есть преподаем, сразу раздаём камеры и снимаем. Они до сих пор, уже несколько лет прошло, они уже в международных фестивалях участвуют. А первый год был, конечно... То есть они поняли, как планами, как звук, где-то ошибка, потом звонят, какую камеру купить, какую петличку. Сейчас они мне звонят, присылают фильмы уже очень высокого уровня, если я не ошибаюсь, участвуют в международных фестивалях, им дипломы приходят, и у них ежегодно приходит владыка, тоже их награждает. Этот проект они внедрили в программу, каждый класс, с 1-го по 11-й, снимает фильмы. И они говорят: у нас такой прямо активный период лета, мы уже думаем, что мы будем снимать, уже интересно. Это командная работа, они год там снимают, думают, каждый класс, и в мае, к Пасхе, по-моему, приурочен фестиваль, они представляют эти работы. Поэтому здесь это как кинокружок, мы не на телевидении представляем эти работы, чтобы конкурировать с великими режиссёрами, нет. Оно должно быть и как киноискусство, мы должны смотреть образцы, и дай Бог, чтобы снимались хорошие фильмы, и дети их будут смотреть, да, но это как композитор, и ребёнок, когда он приходит, он же не умеет сразу петь и играть, он учится постепенно. Так и здесь, это школьный кинокружок, кто-то из них станет, может быть, какой-то процент режиссёром, сценаристом, а кто-то просто свободное время потратит с пользой. Понимаете, педагог через вот это творчество, просто с ним поговорит, может быть, на какую-то тему. У нас даже было в одном городе, когда мы снимали, пример приведу: мы разбились на команды и пошли снимать по темам, и вот у одной из команд была тема буллинга, то есть отношений в классе. И потом, на следующий день, когда представляли свои работы, педагоги и родители говорят: «если бы мы вчера не снимали этот фильм, мы не знаем, что было бы», там это очень нужно было... Они со слезами на глазах, как сейчас помню, говорят, что «вчера мы разрешили такую важную проблему», и дети стали говорить, когда писали сценарий, на такие темы, и получилось, что они разрешили очень важную проблему отношений в классе, снимая просто вот по этой теме фильм, понимаете, да?
К. Лаврентьева
— Да, это важно.
Е. Бреднева
— Поэтому кино — это очень сильное такое средство. Сейчас для детей запускаются всякие соблазны, которые идут им в пагубу, в интернете очень много этих программ, игр, которые на разрушение идут, и надо, обязательно педагогу включаться, чтобы спасти их свободное время, занять позитивным, чтобы они снимали и как можно больше вот такого доброго выкладывали, поэтому мы вот по этой части, а не для того, чтобы их сделать великими режиссёрами. Если они захотят, они пойдут, мы им скажем, что есть ВГИК, есть ещё там замечательные, там туда-туда-туда. Но мы всё-таки боремся за свободное время, чтобы дети снимали позитивное, доброе, и воспитательный момент вот этот присутствовал, поэтому мы работаем с педагогами.
К. Мацан
— Спасибо огромное за нашу сегодняшнюю беседу. Я напомню, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» была Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Давайте под занавес беседы ещё раз напомним, где вас искать, вот тем, кто сейчас заинтересовался, на какой сайт заходить и что делать — «Святые Online», да?
Е. Бреднева
— Да. И вы также можете присылать нам туда и видео мы размещаем. У нас есть молодёжная редакция, это студенты МГУ, МГИМО, тоже мы с ними выезжаем, вот недавно проводили круглый стол с владыкой Московской духовной академии, в Общественной палате, то есть у нас есть на любой возраст. Приезжайте и с маленькими детьми, и с детьми постарше, и со студентами, у нас очень хорошая, добрая атмосфера, программы, поездки.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно, спасибо большое.
К. Мацан
— Спасибо огромное. Кира Лаврентьев и я, Константин Мацан, были в студии вместе с вами. До свидания, до новых встреч на волнах Радио ВЕРА.
К. Лаврентьева
— Всего хорошего.
Е. Бреднева
— До свидания.
Все выпуски программы Светлый вечер
- «Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
- «Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
- «Смыслы Страстной седмицы». Прот. Павел Великанов
Все выпуски программы Светлый вечер
«Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
У нас в гостях была ученый секретарь государственного музея архитектуры имени А. В. Щусева Юлия Ратомская.
Мы говорили об истории фресок некогда затопленного Макарьева Свято-Троицкого мужского монастыря в Калязине, о том, как они были сохранены и где их можно увидеть сейчас.