«Еда для нуждающихся». Юлиа Назарова, Анна Алиева-Хрусталева

У нас в гостях были Президент благотворительного фонда «Банк еды «Русь» Юлиа Назарова и Исполнительный директор фонда Анна Алиева-Хрусталёва.

Наши гостьи рассказали, как и почему помощь ближним стала для них существенной частью жизни, как сегодня можно собирать и передавать еду нуждающимся и как в этом могут участвовать производители, магазины и все желающие, а также мы говорили о том, сколько еды сейчас выбрасывается и можно ли изменить эту ситуацию.

Ведущие программы: Тутта Ларсен и пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности Василий Рулинский

---

Т. Ларсен

— Здравствуйте, друзья, это проект «Делатели» на Радио ВЕРА. Я Тутта Ларсен...

В. Рулинский

— Я Василий Рулинский, пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности. У нас в гостях сегодня два замечательных представителя замечательного фонда, благотворительного фонда «Банк еды «Русь». Президент этого фонда — Юлия Назарова. Добрый вечер, Юля.

Ю. Назарова

— Добрый вечер.

В. Рулинский

— И исполнительный директор фонда — Анна Алиева-Хрусталева. Добрый вечер, Анна.

А. Алиева-Хрусталева

— Добрый вечер.

Т. Ларсен

— Сразу вопрос, что такое банк еды?

В. Рулинский

— Ну понятие не совсем простое, понятное для людей. Банк — понятно. Отдельно. Банк — понятно, еда — тоже примерно. А банк еды...

Т. Ларсен

— То есть когда мы говорим о банковской сфере, да, мы сразу себе представляем какие-то финансовые операции, вклады, проценты и прочие ставки рефинансирования...

В. Рулинский

— Ой-ой-ой, зачем ругаться, ну что это?

Т. Ларсен

— Не будь помянуто, да. Если мы говорим о банке еды, то, наверное, нам представляется какой-то склад, где хранится какая-то еда. Но для кого она хранится, зачем и, действительно, ну и вряд ли это просто склад. Расскажите, пожалуйста, что такое банк еды.

Ю. Назарова

— Ну вы уже начали эту тему...

А. Алиева-Хрусталева

— Все рассказали.

Ю. Назарова

— Вы уже все рассказали. Но давайте покопаемся в слове, что же такое банк. По факту — это накопитель. Банк крови — почему мы, например, такой вариант не рассматриваем. А банк еды — это как раз действительно накопитель еды. Если вернуться на десятки лет назад, банк еды первый появился в 1967 году и...

В. Рулинский

— Но, видимо, не в России.

Ю. Назарова

— Не в России. Но удивительная история заключается в том, что любое дело начинается вот с того, что как человек, неравнодушный к какой-то проблеме, я хочу ее решить. И, собственно говоря, с этого и начался банк еды. Его основатель Джон ван Хенгель был волонтером в социальной столовой, и как-то, пообщавшись с женщиной, мамочкой, которая приходила, выяснил, что она не может просто себе купить продукты и находит продукты в мусорке рядом с магазином. И у него возникла вот эта идея: а как же сделать так, чтобы и людей накормить, и при этом сделать это в каком-то таком нормальном...

Т. Ларсен

— Цивилизованном.

Ю. Назарова

— В цивилизованной форме. Вот как это сделать? И тогда он переговорил с торговыми сетями, с компаниями-производителями, они стали ему привозить действительно на склад продукты, и люди стали приходить, эти продукты получать. Вот это стало прообразом банков еды, то есть то, чем сейчас занимаются разные банки еды на самом деле в огромном количестве стран мира.

Т. Ларсен

— То есть это вообще такая интернациональная история, это не уникальное российское явление.

Ю. Назарова

— Это не уникальное российское явление. Но тем не менее, знаете, в 2012 году, когда мы запускали банк еды, мы думали, как же это сделать, и запустили его в виртуальном формате.

В. Рулинский

— Виртуальная еда была?

Ю. Назарова

— Еда была настоящая, а банк еды работал в таком виртуальном режиме. Мы работали напрямую с компаниями-производителями, которые скидывали нам так называемые сток-листы — то есть если говорить просто, то это перечень тех товаров, которые они могли нам передать в том или ином регионе. Мы разбивали этот сток, общались с некоммерческими организациями — тут надо сказать, отдать дань Синодальному отделу Русской Православной Церкви, потому что Синодальный отдел стал одним из первых наших партнеров стратегических — начали работать с храмами, с приходами Русской Православной Церкви. Одна из первых епархий, которая начала работать, тоже в 2023 году, когда подписывали соглашение с митрополитом Воронежским, вспоминали, пытались вспомнить все, он много лет нас поддерживает. И вот первая епархия, которая нас так активно поддержала, митрополит, это был, собственно говоря, митрополит Сергий, Воронежская епархия. И благодаря вот такой поддержке и опять же наличию волонтеров, инфраструктуры, у нас получилось запустить работу банка еды в таком вот виртуальном режиме. Мы представили такой режим и такой формат и международному нашему сообществу банков еды, его тоже взяли на вооружение. Поэтому, знаете, можно сказать, что мы...

Т. Ларсен

— Подождите, то есть ваш опыт взаимодействия с Церковью переняли в других странах?

Ю. Назарова

— Именно да, такой виртуальный формат, когда у нас собственных складов на тот момент не было, то есть когда мы опирались на партнерскую сеть — в данном случае сеть Русской Православной Церкви, и благодаря этому раздавали, помогали разным категориям нуждающихся, раздавали по четыре тысячи, по пять тысяч тонн ежегодно.

Т. Ларсен

— Удивительно.

Ю. Назарова

— Они, имея свои инфраструктуры, то есть фактически раздача шла вот, можно сказать, с колес, и это было совершенно такое ноу-хау. Это я к чему начала рассказывать так вот витиевато — к тому, что понятно, что есть экспертиза и опыт зарубежный, но при этом у нас есть страновой такой аспект, и вот тот опыт и тот формат, который мы много лет внедряли и по которому работали, он действительно уникален. Ну опять же у нас какие территории огромные.

В. Рулинский

— В том-то и дело, какие территории. Плюс, конечно, нам нельзя забывать, что вообще-то крупнейшим организатором такой социальной деятельности, благотворительности у нас в течение последних больше чем тысячи лет является Русская Православная Церковь. Хочет это благотворительный сектор, не хочет, но просто по масштабу и представленности везде мы самые номер один, да. И, конечно, логично, что фонд — тогда фонд, сейчас банк еды, он по-разному немножко назывался в разные периоды, да...

Ю. Назарова

— Да, ты все знаешь.

В. Рулинский

— Да, простите, я страшный человек, я много знаю. Это именно фонд взял за основу именно эту инфраструктуру, которая была, масштабную историю. Ну я так понимаю, что за это время тоже вы сами выросли, так за время пути все подросло, да, вы как-то нарастили мышцы. Я недавно смотрел, есть такое агентство RAEX, выпустило оно рейтинг НКО, и вы там стали среди всех 800 российских благотворительных фондов, видимо крупнейших, вас признали вторым по масштабу деятельности, на минуточку. Вот как-то так вот — раз, два, и за 12 лет второй по масштабу деятельности в России. Вообще-то как-то, как вообще добились этого, какими трудами и усилиями?

А. Алиева-Хрусталева

— Вы знаете, я хочу сказать, что это все не мы, это все большая команда фонда. Наш вклад тоже, конечно, есть, Юлин особенно, но хочется сказать о том, что это все экономическое чудо. Вот Вася знает нас действительно давно очень, и он это словосочетание по-любому должен помнить, еще несколько лет назад мы его обсуждали. Экономическое чудо, которое, по сути дела, двигало нас вперед и двигало вот эту вот систему банков еды вперед. То есть представьте себе, мы уже с вами разобрались, что банк еды — это не кредито-гречка, это бесплатная гречка, вот, в общем, примерно так. И, соответственно, вот представьте себе, есть бесплатные продукты. Как это все начиналось? Начиналось же с бесплатных продуктов, вы уже об этом услышали. И если эти продукты банк еды не забирает, то они просто-напросто используются, страшно сказать...

Т. Ларсен

— Утилизируются?

А. Алиева-Хрусталева

— В помойку уходят, утилизируются, да. И при этом речь идет о еде, часть из которой реально можно спасти, даже вот в условиях нашего строгого такого законодательства российского, а оно строгое. И вот банк еды к этому подключился в России в 2012 году, стал наращивать мощности, как это принято говорить, договариваться с разными производствами, магазинами. Приходить и говорить: ребята, давайте не будем выбрасывать, давайте посмотрим, а что можно раздать людям. Ведь люди нуждаются, посмотрите, сколько их. Вы знаете, нам первое время не верили, что людей нуждающихся много. Мы вынуждены были снимать видео, фотографии, показывать, что есть очереди людей. У нас есть официальная статистика Росстата, но кроме нее вот Церковь, как никто другой, люди церковные нас поймут вообще больше остальных. Потому что даже те, кто не попадает в официальную статистику, они очень сильно нуждаются. Они просто стесняются прийти и рассказать о своей беде, о своей нужде, а в церковь прийти легче. И вот благодаря Церкви мы потребляли информацию о том, сколько же этих людей, которые нуждаются, получали к ним доступ и уговаривали, убеждали бизнес в том, что давайте попробуем спасти еду, товары первой необходимости — все то, у чего есть сроки годности, упаковка, которая может там повредиться немножечко, да, и можно было бы это раздать нуждающимся людям. И вот так вот потихонечку, но на самом деле достаточно быстро, мы нарастили региональное присутствие, и оказалось, что везде, где есть продукты, точно их можно раздать и точно они нужны для раздачи. Ну и вот, собственно, покрытие, оно и есть сейчас у нас 60 регионов в год примерно — это тот охват, который вот задействован для того, чтобы выдать еду нуждающимся людям, которые к нам приходят.

Т. Ларсен

— А есть статистка, сколько этих нуждающихся людей? И есть ли какой-то региональный тоже процент, где больше, где меньше?

Ю. Назарова

— Вы знаете, примерно в месяц помощь получает от 100 до 200 тысяч человек.

Т. Ларсен

— Ого.

Ю. Назарова

— И мы сейчас как раз занимаемся тем, что пытаемся цифровизировать в том числе нашу отчетность, для того чтобы сводить данные. Но примерно вот такие цифры. То есть по году это около 2 миллионов человек, которые помощь получают. Это и семьи с детьми, одинокие пожилые — это две такие основные наши категории. Не могу не сказать про помощь людям, попавшим и в трудную жизненную ситуацию — это и переселенцы, и беженцы. Сейчас работает команда, вот Аня говорила про команду, и в Курской области, в Ростовской области — то есть там, где действительно такая острая необходимость есть продовольственная, по продовольственному обеспечению, там мы действительно подключаемся.

Т. Ларсен

— Это постоянные люди, которые приходят из раза в раз? Или вот человек получил помощь и потом там, может, не вернулся?

Ю. Назарова

— Бывает по-разному, ситуации в семьях действительно меняются. Бывает так, что семья стоит годами у нас в базе на учете, мы помогаем, ее сопровождаем. А бывает так, что это какая-то, вот если говорить про ЧС, то это какая-то, может быть, даже разовая помощь — например, дом сгорел, ничего нет просто, и вот нужна в течение месяца, двух месяцев вот эта помощь и продуктовая, и, например, гигиена, которую мы тоже раздаем. Потому что зачастую говорят про продукты, и действительно банки еды начинали именно с продуктов. Но тем не менее если говорить про технологию, которую мы внедряем — вот это экономическое чудо, о котором Аня сказала, — это технология, которая позволяет спасти любой ресурс, товар, неважно какой он и что это конкретно, продукты ли это или средства личной гигиены, химия. То есть все, что просто не продается, но при этом пригодно для употребления, по требованиям российского законодательства, это все может быть передано в банки еды или в фудшеринговые организации, развитием которых мы тоже занимаемся. То есть наша задача сделать так, чтобы, с одной стороны, ресурс не пропал — то есть до истечения срока годности забрать, и технология, на самом деле она адаптируется под сам тип бизнеса. То есть с производителями мы работаем по одному формату, так скажем, а с торговыми сетями — по другому, но тем не менее суть остается одна: то есть мы забираем до истечения срока годности и раздаем людям нуждающимся. Таким образом и ресурс не пропадает наш, да, потому что на производство — мы об этом как-то не думаем, когда у нас вот всего в изобилии, не думаем о том, что на производство любого продукта уходит невообразимое количество разных ресурсов: вода, земля, энергия, ну вот все. И, по факту, выбрасывая какой-то продукт — я не говорю о том, что вообще-то не в нашей традиции, привожу пример свой, который у меня каждый раз возвращается, когда мне бабушка, например, запрещала просто вставать из-за стола, пока я не доем. Вот это слово «доешь», оно на подкорке у меня записано.

Т. Ларсен

— Ну да, и хлеб. Мы не выбрасываем хлеб.

Ю. Назарова

— Да, про хлеб. То есть это же исконно наша традиция — бережное отношение к хлебу.

Т. Ларсен

— Наследие Великой Отечественной войны и блокады Ленинграда и так далее.

Ю. Назарова

— Да, и это вот все про это. Это когда мы и как люди бережно относимся к любому ресурсу, к продукту тем более, к хлебу, да, это же символ. И когда мы в том числе внедряем эту технологию, понимая, что ресурсы не бесконечны. И все-таки бизнес может сделать так, чтобы подключиться вот в этом направлении по оказанию системной помощи нуждающимся.

Т. Ларсен

— Я только хотела сказать, что еще очень круто, на самом деле вы создаете для бизнеса социальную ответственность, которая его вообще никак не обременяет.

Ю. Назарова

— Да.

Т. Ларсен

— Это программа «Делатели» на Радио ВЕРА. Мы сегодня говорим с президентом благотворительного фонда «Банк еды «Русь» Юлией Назаровой и исполнительным директором фонда Анной Алиевой-Хрусталевой. Про бизнес мы начали говорить. Вот простому человеку — а я себя к таким отношу, очень сложно представить, вот как это происходит. Ну вот есть такие энтузиасты, Юля и Аня — очень здорово. Ну хорошие люди — безусловно. Но все-таки. Они вот собрались и думают: а вот хотим бедным помогать. Здорово. С Церковью — еще лучше. Но все-таки. А вот есть большие производители, гиганты какие-то там — я не буду их называть, тем более что названия они поменяли за это время, за эти годы, за 12 лет, и некоторые ушли с рынка. Не будем там называть, но все-таки большие такие всякие производители, торговые марки. И вот как это все? Это же раньше не было, а сейчас это работает. Как их убедить бесплатно отдавать? Ну то есть это какая-то не самая тривиальная история, мне кажется.

Т. Ларсен

— Так подожди, они же могут отдать бесплатно, а могут утилизировать, но это им в какую-то копейку вылетает, правильно? То есть они же сами отвечают за утилизацию продуктов.

Ю. Назарова

— Ой, вы сейчас на такое поле зашли...

Т. Ларсен

— Не стоит? Нет, просто мне кажется, как бы наоборот, бизнесу классно: у него забирают то, что ему не нужно, то что для него лишнее, плюс создают социальную ответственность. То есть они вообще такие отличные ребята, не просто деньги зарабатывают, но еще и людям помогают.

Ю. Назарова

— Было бы здорово, если бы было...

Т. Ларсен

— Все так просто.

Ю. Назарова

— Вот прямо как в сказке. Но это не совсем так. Действительно корпоративная социальная ответственность — это то, что бизнес развивает. Но при этом, согласно требованиям законодательства в России, утилизировать выгоднее, чем...

Т. Ларсен

— А, серьезно?

Ю. Назарова

— Чем заниматься, давайте так скажем, благотворительностью или решением социальных задач в данном случае.

Т. Ларсен

— Наверное, налоговые какие-то льготы.

Ю. Назарова

— Да, до 2020 года было налог на прибыль и НДС. Представляете, вот такое огромное налоговое бремя. А вот с 2020 года, после того как было обращение к президенту, и были внесены очень быстро, надо сказать, изменения в Налоговый кодекс по налогу на прибыль, остался НДС входящий. Но тем не менее это делает невозможным переход именно в системную работу. То есть мы про что говорим? Про то что мы не просто декларируем, например, экономику замкнутого цикла, да, не только говорим о том, что мы бережно относимся к ресурсам, но и бизнес может перестроить свои вот эти производственные процессы таким образом, чтобы не наращивать объемы пищевых отходов, продовольственных потерь, чтобы их было меньше. То есть не доводить ресурс, продукт до состояния отхода. То есть зачем нам что-то производить, чтобы потом...

Т. Ларсен

— То есть это про производительность труда, получается?

Ю. Назарова

— Нет.

Т. Ларсен

— Рациональность производства?

Ю. Назарова

— Да, это скорее про сам бизнес-цикл, бизнес-процесс. И в общем на самом деле ситуацию. То есть мы, у нас растут помойки, количество вот всего того, что где-то как-то выбрасывается, и мы при этом пытаемся с этим что-то сделать. Свалок огромное количество.

В. Рулинский

— Ой, да. Все время едешь и думаешь: куда? Она уже выше, чем что-то, небоскреб.

Ю. Назарова

— Вот. А зачем это делать. То есть представляете, мы тратим ресурсы, чтобы его выбросить. Ну вот то есть мы что-то сделали, мы его добыли, мы произвели продукт...

Т. Ларсен

— И выбросили.

Ю. Назарова

— И выбросили.

А. Алиева-Хрусталева

— На самом деле, вы знаете, у нас был такой большой опыт переговорный. Мы, как вы сейчас сказали, вот ходили по этим заводам, пароходам, по компаниям и предлагали им отдавать нам продукты бесплатно, товары бесплатно отдавать. Причем и те, которые вот лишние остались. Вы знаете, такие примеры бывают просто уникальные. Например, агропроизводители, они производят борщевой набор. Борщевой набор — это свекла, картошка, капуста и морковка. И вот, значит, агропроизводитель, он все это вырастил. Если он выращивал более-менее чистенько, без всяких лишних там добавок, то растет, естественно, продукт — огородники меня поймут, — вот такой, какой вырос, что выросло, то выросло.

Т. Ларсен

— Ну да.

А. Алиева-Хрусталева

— Дальше, кроме ГОСТов, есть еще такая история, как работа торговых сетей, их требования. Вот мы, например, как торговая сеть, говорим, например, от лица большой какой-нибудь: принимаем свеклу только вот такого размера и калибра. Если свекла не вписывается в калибр, то эта свекла нам не подходит. Если морковка, например, не красивенькая такая, ровненькая, как вот прямо выкладывать на прилавочек там и фотографировать для журнала ее, то она, скажем, не подходит. Вот такая двойная, тройная, знаете, такие забавные морковки...

Т. Ларсен

— У меня дети очень любят.

А. Алиева-Хрусталева

— Не подходит, все, ее не берут. А вы знаете, почему? Торговые сети диктуют свои условия благодаря нам. Мы, покупатели, приходим в магазин, отбраковываем эту тройную морковочку...

Ю. Назарова

— Голосуем.

А. Алиева-Хрусталева

— Она машет нам лапкой своей, не знаю, как назвать, хвостиком. И, собственно, поэтому магазины принимают такие решения и отказываются от таких товаров. А куда девать агропроизводителю? У него же выросло, что выросло. И вот тут начинается интересный процесс...

В. Рулинский

— И здесь приходите вы.

А. Алиева-Хрусталева

— Да здесь приходим мы. Они смотрят на налоги, такие: не, мы, наверное, в землю лучше. Это я смеюсь, но на самом деле это очень грустно, потому что это еда. Вот меня учили, что еду нельзя выбрасывать.

В. Рулинский

— Так, подождите. Вот вы говорите, в 2020 году изменилось несколько там законодательство. Я так понимаю, что Юля дошла до президента, президент что-то там поручил...

Т. Ларсен

— Юль, дошла?

Ю. Назарова

— Да, дошла

Т. Ларсен

— Поразительно. Как, на какой-то прямой линии?

Ю. Назарова

— Да. Это была встреча личная с президентом в марте 2020 года, как раз в разгар ковида. И тогда, как раз после того, как он услышал вот все то, что происходит, дал поручение разобраться и по налогу на прибыль, и по НДС.

В. Рулинский

— Так, и что? Что произошло, все изменилось, разобрались?

Ю. Назарова

— Налог на прибыль — да, действительно были, как я сказала, очень быстро, столько лет мы к этому шли, надо сказать, и огромное количество встреч, рабочих групп было проведено, но вот по налогу на прибыль изменения в Налоговый кодекс были внесены. Но тем не менее, да, если мы сравниваем бремя налоговое в размере 30-40% или 10-20% — конечно, налог на прибыль такой значительный.

В. Рулинский

— Но он остался еще.

Ю. Назарова

— Нет, не остался. НДС остался.

В. Рулинский

— А есть задача его как-то тоже...

Ю. Назарова

— Да, мы сейчас обсуждаем, в том числе на уровне Государственной думы, от правительства получено положительное заключение. И вот надеемся, что со следующего года и по налогу на добавленную стоимость тоже будут какие-то изменения, корректировки внесены, и мы сможем именно про систему говорить. Не про то, что мы ходим, уговариваем, обсуждаем — это какие-то исключения скорее и какие-то возможности компании, в силу просто ее масштаба, да. То есть это просто крупная компания, у которой, в принципе, есть задачи по выстраиванию корпоративной социальной ответственности, будем прямо говорить.

А. Алиева-Хрусталева

— Да.

Т. Ларсен

— И вы им подкидываете полезную идею.

Ю. Назарова

— Да, и это полезная очень и логичная для их бизнеса идея.

А. Алиева-Хрусталева

— Не очень экономически просто выгодная.

Ю. Назарова

— Да, не очень экономически выгодная, но тем не менее, к КСО они тоже...

Т. Ларсен

— Ну да, кто сказал, что благотворительность — это выгодно. Это же про другое.

Ю. Назарова

— Да. И получается, что если мы все-таки возвращаемся к системе и к экономическому учету, и говорим про то, что мы можем на уровне страны совершенно по-другому вот эту модель выстроить, то, конечно, это про создание условий для компаний, чтобы они не занимались калькуляцией: выгодно мне это или нет. Конечно, если это будет хотя бы единообразно, сопоставимо с подходом по утилизации, то, конечно, они будут передавать и передавать много. Вы знаете, мы сделали такой расчет — ну так, чтобы было наглядно: в России пропадает 17 миллионов тонн продуктов ежегодно. 17 миллионов тонн.

В. Рулинский

— Это как-то очень сложно представить.

Т. Ларсен

— Жесть просто.

В. Рулинский

— А миллионов тонн...

Ю. Назарова

— 895 тысяч грузовиков с едой. Вот если ты их выстроишь вот от Москвы до Владивостока. Визуально вот представь себе.

А. Алиева-Хрусталева

— Географию.

Ю. Назарова

— Географию. От Москвы до Владивостока и обратно еще.

В. Рулинский

— Да ладно, вы шутите.

Ю. Назарова

— Нет.

В. Рулинский

— Да вы шутите. 895 тысяч грузовиков...

А. Алиева-Хрусталева

— Ну какие тут шутки. Нет, еще заниженный показатель.

В. Рулинский

— Это до Луны можно долететь. Это какое расстояние от Москвы до Владивостока?

Ю. Назарова

— Вот представляешь, вот такое количество продуктов выбрасывается. Мы не говорим про то, что все, вот весь тот объем можно спасти. Потому что, конечно, есть объем от нас, как потребителей — мы об этом тоже говорили, и он огромен. На 71% из этого объема — это то, что мы выбрасываем с вами.

Т. Ларсен

— Сами выбрасываем.

Ю. Назарова

— Сами выбрасываем. Вот уйдя от каких-то своих корней и войдя вот в этот круговорот потребления. Но тем не менее 29% — это то, тот объем, который появляется в магазинах, кафе, в ресторанах. И вот возвращаясь к расчету, мы сделали примерно такой — не говоря о том, что мы не знаем даже об объемах, которые на уровне производителей появляются, то есть это цифра нам вообще неведома, мы ее не знаем, нет такой аналитики. Так вот, если мы возьмем миллион двести — а это даже меньше 10%.

В. Рулинский

— Что такое миллион двести?

Ю. Назарова

— Миллион двести тонн.

В. Рулинский

— Чего?

Ю. Назарова

— Вот если мы будем спасать миллион двести тонн продуктов...

В. Рулинский

— А, будем спасать. Так.

Ю. Назарова

— Из вот этой всей массы.

Т. Ларсен

— Из 17 миллионов.

Ю. Назарова

— Из 17 миллионов. Но на самом деле цифра гораздо больше. Вот если мы миллион двести тонн будем спасать, то мы сможем оказывать помощь абсолютному большинству нуждающихся в нашей стране. Вот это и есть экономическое чудо. То есть у нас всего достаточно, продуктов достаточно для того, чтобы мы системно помогали людям.

В. Рулинский

— Ну это вообще мысль хорошая, мне она нравится.

Ю. Назарова

— Нам приятно.

В. Рулинский

— Тем более что сейчас вот недавно Росстат опубликовал данные, что во втором квартале 2024 года — там все время у нас уменьшается количество жителей страны, живущих за границей, черты бедности. Но не будем оспаривать Росстат, 8,5% жителей страны, по данным Росстата, живут за границей черты бедности. А граница черты бедности на сегодня в России, средняя по больнице, — 15 354 рубля. Хорошо, что копейки не дали, но вот 15 354 рубля. Вот ниже, то есть меньше в месяц дохода имеют 8,5% жителей страны.

Ю. Назарова

— Около 12 миллионов.

В. Рулинский

— Да, 12 миллионов, то есть это...

Т. Ларсен

— Ну две Норвегии такие.

В. Рулинский

— На минуточку. И больше Греции всей. И Белоруссии всей. А вот это вообще мне кажется, это вот знаете, немножко мы часто говорим про разные такие реальности. Вот мне показалось так интересно вот это описание реакции людей, к которым приходили в свое время и говорили, что вот, бедные люди... А они их вообще не видят. Ну часть людей просто не видят, не знают, что есть такое огромное количество людей. И все-таки у меня ощущение какое. Вы, получается, на земле видите этих людей, вы знаете, как к ним дотянуться. И вы, получается, такой, можно сказать, мостик между теми, кто производит и теми, кто может получить помощь. Но меня вот все-таки беспокоит вот что. Вот допустим, вот мы представим, что у вас получилось. У вас есть вот сколько, вы говорите, миллион двести? Миллион двести тонн вы спасаете, и вы дотянулись до всех нуждающихся. А бедных благодаря тому, что мы поможем вот с едой, станет меньше? Эта еда прямо реально изменит ситуацию? То есть вот насколько это все прямо реально влияет?

А. Алиева-Хрусталева

— Ты знаешь, Вась, ты касаешься очень сложной темы. Самой сложной темы, которая есть в нашем поле. И мы вот лично с Юлей каждый раз работаем с контраргументом против того, что вот банку еды вот здесь надо быть, на этой территории, что вот вы даете рыбу, а надо давать удочку. Это прямо стандартная тема в наших переговорах. И в этой связи, во-первых, у меня в загашнике, наверное, штук сто историй, которая просто моя оперативная память вмещает.

В. Рулинский

— Это мы надолго сегодня...

А. Алиева-Хрусталева

— Но поскольку я вас очень берегу, и вы очень ценны в наших глазах, я не буду говорить про сто историй. Но скажу так, что бедность — это понятие очень многогранное, и решение вопросов бедности, оно совокупное. Банк еды — если вот прямо сейчас сделать очень серьезное лицо, — он занимается вопросами производственной безопасности. С точки зрения доступа нуждающегося населения к продуктам питания, ну и, соответственно, товаров первой необходимости. Когда мы выдаем людям помощь нашу продуктовую, она стоит каких-то денег. Почему фонд один из самых крупных? Потому что все наши товары, они оцифровываются в рублях, у нас есть оценочная стоимость, что вот там пять килограммов стоит вот такую-то денежку. Но при этом человек получает продуктовый набор, вот он там стоит примерно 500, 100, тысячу рублей или там 2 тысячи рублей в каких-то случаях, где-то там 3 тысячи рублей. И это дополнительный вклад в его благосостояние, его семьи. Что происходит в реальности? Например, мама с детьми, она получает продуктовую помощь, она может скопить деньги для того, чтобы купить обувь своему ребенку. Она может скопить деньги для того, чтобы оплатить ЖКХ. Вот выход это из бедности или не выход?

Т. Ларсен

— Мы продолжим разговор об этом через минуту.

В. Рулинский

— Это «Делатели» на Радио ВЕРА. Мы сегодня общаемся с президентом благотворительного фонда «Банк еды «Русь» Юлией Назаровой и исполнительным директором фонда Анной Алиевой-Хрусталевой. Меня зовут Василий Рулинский, я пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности.

Т. Ларсен

— Я Тутта Ларсен. И мы говорим о том, действительно ли с помощью банка продовольствия можно победить бедность, и что такое бедность вообще. Ну мне кажется, что накормить-то как минимум человека можно.

В. Рулинский

— Первый шаг.

Т. Ларсен

— Да. Ну вот мы говорили о том, что есть сомнения в том, что если ты все время предлагаешь человеку бесплатную еду, у него пропадает стимул самому как-то развиваться, чтобы себе на еду заработать. Но как уже вот наши гости сказали, это, возможно, просто высвобождает ресурс на другие, не менее насущные вещи.

А. Алиева-Хрусталева

— И более того. Вы знаете, если женщина с детьми, например, оказалась в ситуации, когда у нее не хватает просто денег на то, чтобы накормить детей, у нее — ведь с вами все не забываем, православное сообщество, — у нее есть еще риски, что детей могут отнять. Когда она там будет заниматься чем-то еще, если ей нужно что-то невероятное придумывать, чтобы детей сохранить. Знаете, нам как-то рассказывали коллеги из среды уполномоченных — мы с Юлей прямо над этой историей вздыхаем, когда в одной сельской семье (мама одиночка, у нее один или двое детей, сейчас точно не помню) сломалась печка. Женщина абсолютно нормальная. Она работала как могла, зарабатывала какие-то копейки в сельской местности. И у нее не было возможности трудоустроиться на более дорогостоящую какую-то...

В. Рулинский

— Ну а печка, насколько мне известно, дело не дешевое.

А. Алиева-Хрусталева

— Совершенно точно.

Ю. Назарова

— Но тем не менее на весах 90-100 тысяч рублей или дети.

Т. Ларсен

— Или дети.

А. Алиева-Хрусталева

— По которым встал вопрос, что, мол, как бы давайте. При этом мы понимаем, что вот вскладчину, конечно, банк еды один в поле не воин. Мы это прекрасно понимаем. Именно поэтому нужны органы соцзащиты, институты уполномоченных по правам, допустим, ребенка, которые включаются в правильном ключе. Нужны некоммерческие организации, которых в нашей стране сейчас великое множество, и они тоже достаточно эффективно могут выполнить свою работу. И, конечно же, религиозные организации, в первую очередь Русская Православная Церковь. А я, знаете, хочу еще вам такой пример привести, пока у меня микрофон...

В. Рулинский

— Пока вы в эфире.

А. Алиева-Хрусталева

— Пока я в эфире, да, мне хочется, знаете, какой аспект затронуть. Вот для меня такой, для моей души очень важный. Я смотрю на то, как образуются эти бедные люди. И ведь они образуются не только из-за того, что там лишились работы, там я не знаю, кто-то спился в семье, хотя мы с чем только ни сталкиваемся. Ну знаете сами, понимаете. Ведь бывают такие условия, при которых критично необходимо включаться тем институтам, назову их так, которые могут влиять не только на то, чтобы еда была на столе, но и на то, чтобы царь в голове был или, как говорится, там человек руководствовался принципами нравственности как минимум. Сейчас объясню, о чем говорю на примере. Значит, бабушка, пенсионерка, в Костромской области — имя не буду называть, это очень деликатно. У нее все было хорошо, нормальная семья, среднего достатка, муж, ребенок один в семье. Вот они живут, всю жизнь кладут там на этого своего ребенка, сыночка. В какой-то момент у мужа инсульт — в общем, стандартная тоже, к сожалению, ситуация, умирает. Она остается одна, в сыночка продолжает вкладываться. Сыночек вырастает, бабушка уже старенькая, и он приводит невестку. Приводит он эту невестку в их квартирку, жилплощадь, которая нажита родителями. И бабушку-то — помните, как в той сказке, избушка ледяная? Бабушка пришлась не по вкусу, что-то не срослось. Вообще характеры у людей разные, конечно, срастись не всегда легко. Но невестка, значит, кулаком по столу, и мамочка с пакетиком, пожалуйста, на выход. И вот мамочка начинает скитаться, а мамочке будь здоров, 70 лет. И вот эта мамочка со своей невысокой пенсией — а работала она кондуктором всю жизнь, сами понимаете, пенсия как бы, прямо скажем, пограничная, она остается в рядах тех, кто приходит за помощью, за едой. Вот что у нее? Не пила, ни с кем ничего беззаконного не творила...

Т. Ларсен

— Всю жизнь отдавала и служила.

А. Алиева-Хрусталева

— Отдавала. Но что-то пошло не так, в семье пошло. Конечно, с родителя не снимаем ответственность, она тоже родитель. Но вот так. И поэтому мне кажется, что настолько важно, чтобы Церковь вообще была интегрирована (такое слово дурацкое) во все эти процессы. Потому что от того, что происходит в семье, зависит в том числе и уровень бедности, и объем тех людей, которые просто на улице могут оказаться зимой, не договорившись с родственниками.

В. Рулинский

— Да, я знаю, что среди бездомных очень частая история. Почему вот, когда ты начинаешь с ним разговаривать, они объясняют: ну я, просто, говорит, поссорился с женой, с мамой. Они меня обидели, а я пошел, обиделся, и теперь вот...

Т. Ларсен

— Не знаю, как вернуться.

В. Рулинский

— Да, назло бабушке отморожу уши, и вот это вот все. И сам вот докажу, что я, а они такие все. И часто человек в этом состоянии находится уже, простите, не один день, месяц даже.

А. Алиева-Хрусталева

— Год.

В. Рулинский

— Даже годы, да. И это просто, и главное, ты начинаешь объяснять: ну слушай, все-таки они же... Нет, не работает, к сожалению. Ну то есть это очень сложно перебороть как-то. Ну вот и это часто одна из причин, вот эта вот семейная история часто одна из главных таких причин вот, что человек оказывается так вот на обочине.

Т. Ларсен

— Ну давайте вернемся к работе банка. Вообще вот как, можно описать просто всю механику процесса? Да, вот нуждающийся человек, который понимает, что просто он голодает и он узнает, что есть такой банк. Что он делает, куда он идет, как он может добыть еду с вашей помощью?

Ю. Назарова

— Мы с 2020 года поняли, что недостаточно некоммерческих организаций, с которыми мы работаем, и запустили свои банки еды. Потому что нагрузка на некоммерческие организации и так серьезная, на храмы. И дополнительно просить их брать кого-то на сопровождение, такую поддержку, очень сложно, как показала практика. Не говоря уже о том, что должна быть такая региональная институция, инфраструктура, благодаря которой вот эти большие объемы продуктов могут вообще в регион приходить. Не каждая некоммерческая организация это может сделать. Ну в силу опять же просто таких, ну вот обывательских причин. У них есть небольшая, например, комната, при этом постоянно, да, они ведут работу с какими-то категориями благополучателей. Поэтому мы стали развивать банки еды региональные. И сейчас можно, опять же вот возвращаясь к вопросу вашему, зайти к нам на сайт, оставить обращение — у нас в 17 регионах работают региональные банки еды, которые могут уже как раз прозвонить, понять ситуацию, пригласить семью, понять, что происходит и в каком ключе мы можем подключиться. Мы начали говорить, и про бедность начали говорить. А я хочу сказать, что опять же, возвращаясь к статистике, на покупку продуктов питания и различные расходки уходят где-то две трети бюджета. И вот таким образом просто закрывая, в каком-то хотя бы объеме, потребность вот этой семьи, которой да, есть нечего... В пандемию такого тоже было. Да, у нас не Африка, у нас нет такого на самом деле. Но пандемия была совершенно чем-то новым для нас, и к нам обращались семьи, говорили: нам не только аренду платить нечем, кормить детей нечем. И это был не один регион. Поэтому, конечно, мы включались и даже запустили в тот момент такой формат продкарты, когда мы начисляли баллы. Потому что люди были удаленно, у нас очень сложные логистические цепочки — связаны они с тем в первую очередь, что в определенном месте завод, в определенном месте инфраструктура. Мы не можем где-то совсем в тысячах километрах помочь одной бабушке, например, или какой-то семье конкретной. А вот эта технология дала возможность оперативно иметь возможность решить проблему. Начислить баллы — и мама уже может в течение часа пойти, например, купить какие-то продукты в магазине, оплатить баллами, и накормить детей. Поэтому мы поняли, что вот это направление по развитию банков еды, оно важное и нужное. Не говоря о том, что действительно мы таким образом расширяем возможности и говорим о том, что мы в регионе можем принимать — ну конечно, все зависит и от объемов, которые туда отправляются, но тем не менее дополнительно мы можем брать таких людей — семьи, бабушек, дедушек на сопровождение, в том числе адресное. Потому что вот возвращаясь к истории, например, когда я была в Тульской области, бабушка не выходит из дома...

Т. Ларсен

— Ну да, еще не каждый может сам дойти.

Ю. Назарова

— Да. И вот если не соцработник, она говорит, ну меня засыплет снегом, или волонтеры, которые знают, где она и какая ей помощь нужна. У нее сын умер, с инвалидом долго жила, и прямо так вся жизнь вокруг него крутилась. А сейчас одна. И она говорит: если у меня не будет просто какого-то запаса, я не выживу.

В. Рулинский

— Ну да.

Ю. Назарова

— И не будет людей, которым я нужна, которые знают о том, что я здесь.

В. Рулинский

— Особенно если эта бабушка живет в таком населенном пункте, где условно магазин там...

Ю. Назарова

— А там нет магазина. Даже автолавка где-то не доезжает.

В. Рулинский

— Да, вот о чем и речь. И таких у нас населенных пунктов тоже, знаете ли, страна у нас большая, немало. Да, вот это все действительно как-то пробуждает желание как-то присоединиться к помощи. Ну про сайт мы сказали. Но здесь хочется все-таки понять, а вот как простому человеку в этом деле принять участие. Я знаю, что вроде как...

Ю. Назарова

— Ты про делание?

В. Рулинский

— В районе декабря фонд «Банк еды «Русь» собирается устраивать такой марафон. К этому марафону можно как-то присоединиться? Что это такое, расскажите, пожалуйста.

А. Алиева-Хрусталева

— Ты знаешь, Вась, марафон, к марафону мы прямо очень просим всех присоединиться.

Ю. Назарова

— Настоятельно.

А. Алиева-Хрусталева

— Особенно слушателей, которые находятся в Москве и в Санкт-Петербурге, их прямо в первую очередь. Потому что марафон, он призван увеличить объем продуктов. А нам, вот вы сейчас спрашивали, как обратиться, да, там мы пытаемся помочь всем, но продуктов не хватает катастрофически. Тех, кто умаляет о помощи, и просит о помощи, их гораздо больше, чем то, что вообще может банк еды передать. И поэтому мы устраиваем продовольственные марафоны. Что это такое? Это такие акции, которые позволяют нам собрать продукты в магазинах. Это продукты, которые приходят и покупают обычные люди, потребители. Вот я пошла в магазин, например, в выходной день, купила себе сумку продуктов, увидела, что акция проходит — «Корзина доброты» она называется. И вот спасибо детям, они никогда не проходят мимо, они вот: мама, мама, смотри, туда вот гречку собирают.

Т. Ларсен

— Подожди, стоят просто вот эти корзины, стоят в каких-то сетях продуктовых?

А. Алиева-Хрусталева

— Корзины или волонтеры чаще вот, на 14 декабря, коль мы его уже обсуждаем, это большой марафон, такой огромный. Потому что я сказала, мы его называем, марафон «Корзина доброты» «Две столицы» — два города одновременно участвуют, в Москве и Санкт-Петербурге будут стоять...

Т. Ларсен

— То есть я иду там в какой-нибудь «Перекресток», ну условный...

А. Алиева-Хрусталева

— Даже в «Пятерочку».

Ю. Назарова

— «Пятерочка», «Перекресток» — две сети.

Т. Ларсен

— «Пятерочка» и «Перекресток». Я иду и вижу корзину...

В. Рулинский

— А в «Ленте» нет пока? Простите.

А. Алиева-Хрусталева

— В этом марафоне «Лента» не участвует, но участвуют «Пятерочки» и «Перекрестки».

Т. Ларсен

— Слушай, ну «Пятерочки» есть просто...

В. Рулинский

— Хорошо, хорошо. Ну просто мы обращаем внимание «Ленты», что пора, друзья, присоединяйтесь.

Т. Ларсен

— И что, там какие-то конкретные продукты нужно покупать? Или можно покупать. Не нужно. Или все, что я сочту нужным?

А. Алиева-Хрусталева

— На самом деле нужно.

Т. Ларсен

— Нам нужна гречка и макароны. Или я могу что угодно туда, в эту корзину, положить?

Ю. Назарова

— Вот не что угодно. Для того, чтобы мы могли действительно помочь, нужно чтобы нам жертвовали определенные категории продуктов — те, которые не испортятся до момента, когда мы сможем эти продукты раздать. Поэтому...

В. Рулинский

— То есть не эклеры.

Ю. Назарова

— Не эклеры, не скоропортящиеся.

Т. Ларсен

— Не яйца.

Ю. Назарова

— Не яйца, не курица, не нечто замороженное.

В. Рулинский

— Консервы.

Ю. Назарова

— Консервы, крупы, макароны, масло, чай, кондитерские изделия в преддверии Рождества, Нового года, — то есть все то, что мы сможем, из чего мы сможем собрать набор и довезти. Потому что надо сказать, что такой беспрецедентный формат. Мы вот до передачи обсуждали, что любим мы такие тяжелые задачи. И это традиционная такая акция, в которой просто в этом году участвует еще второй город, вторая наша столица. Но тем не менее собираем мы продукты в двух столицах, а раздаем в 15 регионах страны.

В. Рулинский

— Это программа «Делатели» на Радио ВЕРА. Мы сегодня говорим с президентом благотворительного фонда «Банк еды «Русь» Юлией Назаровой и исполнительным директором фонда Анной Алиевой-Хрусталевой. А еще раз давайте зафиксируем: 14 декабря с утра до вечера...

Т. Ларсен

— В «Перекрестке» и «Пятерочке».

В. Рулинский

— Во всех «Перекрестках», да? Во всех или не во всех?

Ю. Назарова

— Во всех.

А. Алиева-Хрусталева

— В «Пятерочках» и «Перекрестках» внутри МКАДа в Москве и внутри КАДа в Санкт-Петербурге.

Т. Ларсен

— Стоят «Корзина доброты», куда можно, по ходу шопинга для домашнего своего очага, купить еще что-то для нуждающихся и в эту корзину положить.

А. Алиева-Хрусталева

— А еще нам очень нужны волонтеры.

В. Рулинский

— Так. А волонтеры как, вот я хочу стать волонтером, что мне делать? Я живу даже внутри КАДа.

Ю. Назарова

— А мы проверим.

Т. Ларсен

— Я живу в «Пятерочке».

А. Алиева-Хрусталева

— Значит, смотрите, дорогие волонтеры, делатели, вы присоединяйтесь, пожалуйста, к нам на сбор продуктов. Потому что вот если в магазине есть волонтер, который рассказывает об акции, то успех этой акции гарантирован гораздо больше, то есть на 90%. Мимо вас точно просто так нельзя будет пройти. Поэтому волонтеры нужны в каждый магазин. Мы обучим, что нужно говорить, мы снабдим всеми материалами. Листовочку, прямо на которой категории написаны: масло, крупа, — вот все что мы принимаем, все будет написано, информация будет на месте, прямо на руках. И задача волонтера в течение четырех часов (не весь день, волонтеров мы только приглашаем на четыре часа самых основных, да, когда больше всего поток людей идет) привлекать покупателей, говорить: «Мы тут, „Корзина доброты“ здесь, проходим, пожалуйста. Не проходите мимо, вы можете поучаствовать в благотворительной акции и пожертвовать продукты. А мы потом из этого сделаем продуктовые наборы и увезем пожилым людям в деревни, в села, семьям с детишками, порадуем их к Новому году и Рождеству». Это почти готовый текст.

В. Рулинский

— Отлично. Но все-таки, а как записаться-то? На сайте или где?

А. Алиева-Хрусталева

— Да, записаться можно на сайте банкеды.рф. Мы всех вас там ждем, пожалуйста, приходите. У нас дальше переход будет для каждого волонтера в анкету, и волонтер сможет выбрать нужный для себя магазин, что очень важно.

В. Рулинский

— Это важно, да.

А. Алиева-Хрусталева

— Не надо будет ехать в соседний город.

В. Рулинский

— Отлично. А если волонтер хочет после того, как он вот это все, значит, в магазине рассказывает, еще и к бабушкам поехать. Можно?

А. Алиева-Хрусталева

— Можно.

Ю. Назарова

— Нужно.

Т. Ларсен

— Да? А как это сделать?

А. Алиева-Хрусталева

— Значит, когда волонтер записывается на акцию, он там указывает всю максимальную информацию о себе. Акция одним днем не закончится, но главный день — это сбор 14 декабря, суббота. После этого все продукты свозят на склады в обоих городах, и дальше волонтеры — страшно сказать! — всю ночь делают предфасофку, раскладывают по категориям. Представляете, сколько машин приедет из магазинов? Раскладывают по категориям, а потом два, три, четыре дня у нас проходит фасовка по наборам, когда уже готовые наборы собираются. И вот, присоединившись к нам на фасовку, можно будет записаться — это эксклюзивное дело, потому что более сложное...

Т. Ларсен

— На доставку.

А. Алиева-Хрусталева

— На выезды в деревни.

В. Рулинский

— Ну это прямо, знаете, вот как на филфаке МГУ часто выезжали в деревни, чтобы там...

Т. Ларсен

— В экспедиции.

В. Рулинский

— В экспедиции, археологические тоже.

А. Алиева-Хрусталева

— Я думала, ты про картошку вспомнишь.

В. Рулинский

— Ну картошка, знаете ли, я не настолько... Нет, картошка тоже хорошо. Стройотряд у нас был, кстати, в МГИМО, мы ездили монастырь восстанавливать. Что-то такое, знаете, из настоящей жизни. За пределами МКАДа и КАДа настоящая жизнь.

Т. Ларсен

— Ну мне вообще лично в финале нашей беседы любопытно было бы узнать, как вы обе пришли к этому делу. Вот, Юль, как вы вообще, как вас затянуло в эту тему настолько глубоко? Вы говорили, что первый банк еды начался с личной инициативы отдельно взятого неравнодушного человека. Как с вами это произошло?

Ю. Назарова

— Я тоже не думала, не гадала на самом деле. Работала в банковской сфере как раз...

В. Рулинский

— Ну банк еды все-таки, логично же все.

Ю. Назарова

— Ну это были разные коммерческие банки. И вот мой руководитель на тот момент как раз предложил подумать о чем-то таком социальном, но всенепременно масштабном. И посмотрели экспертизу, посмотрели, какие есть проекты, в принципе, в стране на тот момент и увидели вот эту технологию банков еды и фудшеринга. Собственно говоря, с этого начался мой путь в некоммерческом секторе.

Т. Ларсен

— Фудшеринг — это когда делятся едой.

Ю. Назарова

— Да. Это как раз вот технология для компаний, это как раз вот те продукты, которые не продаются, но пригодны для употребления и которые могут быть переданы через банк еды людям нуждающимся. А в целом как экологическое такое движение, оно тоже существует. То есть если, например, это тоже из жизни абсолютно, в пандемию люди закупались просто гречкой и всем подряд, и дальше, естественно, им это все было не нужно в таком объеме. И, конечно, можно было просто куда-то выложить — домовые чаты есть, есть социальные сети. И с этого начался, возвращаясь к моему пути, мой путь к благотворительности. И так получилось, что через какое-то время мой отец принес мне грамоту моего прапрадеда от сестер милосердия за восстановление бараков — Российский Красный Крест выдал ему этот серебряный жетон, эту медаль. И, видимо, в нашей жизни все просто так не бывает, все равно как-то это все взаимосвязано. И в целом уже 12 лет вот как мы в эту лодку с Аней зашли, она тоже со мной, вот эти все годы мы поднимаем это направление, и это стало делом нашей жизни. Буквально недавно с ней разговаривали...

Т. Ларсен

— То есть у вас такая наследственная преемственность от предков.

Ю. Назарова

— Назвался груздем, полезай в кузовок. Да, видимо так.

Т. Ларсен

— Ань, а вы как все-таки взялись за это дело, что вас сподвигло?

А. Алиева-Хрусталева

— Вы знаете, вот, кстати, этот вопрос всегда такой трепетный очень. Я потом скажу предысторию. Но я появилось в этом деле чуть-чуть немножечко раньше, потому что я, в принципе, в благотворительном, социальном секторе была, и с Русской Православной Церковью социальные проекты мы делали. И вот как-то так получилось, что я однажды попала в проект уникальный для меня, он назывался «Социальная биржа «Взаимопомощь». И в этом проекте оказалось, что у компании есть какие-то излишки: вот переезжает компания — мебель остается; меняет коллекцию одежды — одежда остается. И мы вот с такими вот товарчиками начали работать. И вдруг нам стали еду предлагать. Это вообще вот было до создания банка еды еще. И тут нас, Остапа понесло, мы думали: Господи, да это же чудо какое-то! Просто манна небесная — просто бери, раздавай. И мы, значит, придумали, что мы тут изобретем велосипед. Прибежали к одному из производителей крупных, который сейчас тоже на рынке России есть, и говорим, значит, вот мы нашли, это оно, золотая жила. И, слава Богу, там был человек, который в западном мире тоже так социальные проекты разные знал. Я тогда ничего не знала про банки еды вообще. И нам говорят: зачем велосипед, не надо изобретать, остановитесь.

Т. Ларсен

— Есть формат, да.

А. Алиева-Хрусталева

— Есть банк еды. И она тогда сказала: фудбанк. Ну по-английски. И вот я помню, вышли мы тогда с этой встречи ошарашенные, мне кажется, даже волосы антенками стояли, и мы пошли смотреть, а что такое фудбанк? Господи, когда я увидела, что это все существует 50 лет, а я только типа тут...

В. Рулинский

— Добро пожаловать.

А. Алиева-Хрусталева

— Добро пожаловать. То мы, конечно, были очень вдохновлены. И вот это было начало, когда наши пути с Юлей сошлись. Вот прямо вот последовательно это происходило. И вот так вот потихонечку, с участием тех людей, которые тоже большой вклад внесли, но они уже сейчас в других направлениях работают, создался первый банк еды. Я ни секунды не пожалела. Потому что я помню, что с детства дедуля мой, он был ребенком войны, который голодал. Вот это люди, которые гнилую картошку ели. А я была такой сытый, довольный ребенок. Не знаю, как это получилось в 90-х, но я была сытый и довольный, выборочный, который процеживал капусту в щах и еще выбирал: вот это мне дайте, а вот это я не буду.

В. Рулинский

— Знакомая ситуация по текущей жизни, у многих детей такая ситуация, у меня братья некоторые... Ну прости, перебил.

А. Алиева-Хрусталева

— Ну вот представляешь, какая-то тянется испокон веку, да, вот эта черта характера. Я помню, что дедушка мой, он всегда смотрел на меня за столом, морщился, и вот он ничего мне не говорил, но потом вставал и уходил. А я, как маленький ребенок, не могла понять, чего же он на меня так злится-то? Ну что я такого делаю? Ну выцеживаю я, ем только жижечку, остальное на выброс отдаю. Ну а когда, благо, мне объяснили все-таки, что происходит, и я узнала больше, я не могу сказать, что я сразу перестала выцеживать жижечку из капусты, но это неизгладимое впечатление оставило. Потому что те истории, которые мне рассказывали в семье, я стараюсь сейчас рассказывать своим детям. Потому что если ты этого не знаешь (вот сейчас говорю, у меня мурашки по коже), ты этого не пережил, то хотя бы на словах нужно пытаться это в течение своей жизни, периода взросления, потребить и, наверное, какими-то яркими образами на будущее оставить.

В. Рулинский

— Хороший финал. Мне кажется, что это действительно может многих сподвигнуть как-то задуматься. У вас есть прямо целое направление такое осознанного потребления, хорошо, что вы его развиваете. И мне кажется, то что мне казалось часто чем-то излишним таким, знаете. Ну вот есть проблема, да, действительно — бездомные там, дети нуждающиеся, семьи. Как-то вот все это потребление — это все казалось, как будто что-то такое внешнее, это совершенно лишнее, западные каких-то технологии, все это вот. А тут немножко как-то вот на примерах таких, как-то оно ближе, как-то доходит до сердца.

Т. Ларсен

— Ну меня больше поразило, что наши герои сегодняшние, наши гости, своей деятельностью не только кормят голодных людей, не только помогают нуждающимся, но, на минуточку, и на законодательство влияют.

В. Рулинский

— Да, вы большие молодцы.

Т. Ларсен

— Это, знаешь, начинаешь как бы с того, чтобы накормить голодного, а заканчиваешь тем, что сдвигаешь вот эти тектонические плиты.

В. Рулинский

— К президенту сходили, в Госдуму, сейчас там договариваются.

Т. Ларсен

— Да, лично с президентом встретились — то есть, видимо, действительно как-то есть Божие благословение на вашу деятельность, есть такое ощущение.

В. Рулинский

— Да, действительно. Дай Бог, чтобы дальше этим занимались, потому что дело благое. И, честно говоря, тут от объемов как-то немножко так вот трепет возникает. Не только у Ани. А объем, представляете, сколько бедность в России, на минуточку. Сколько у нас, кто у нас писал там? Гоголь, Салтыков-Щедрин, там все писали. Проблема-то общая такая, знаете, и имперская, и советская, и вся, и вы на таком самом острие этой истории. И поэтому, конечно, то, что вы делаете, это очень важно. Здесь, слава Богу, что с Церковью вы сотрудничаете, и мы будем продолжать, конечно. Юля у нас постоянный участник общецерковных съездов по социальному служению, всех наших мероприятий. Епархии все выстраиваются в очередь обычно к Юле: Юля, как бы нам взаимодействие вот с фондом «Банк еды «Русь» выстроить в нашей епархии? В маленькой какой-нибудь там Костомукшской епархии. А Юля говорит: ну вот да, конечно, выстроим. Да, Юль, со всеми выстраиваете?

Т. Ларсен

— У вас на самом деле легендарный проект, конечно. Потому что даже я, в общем, вот в первый раз услышала это словосочетание — «Банк еды «Русь» — в нашем родительском чатике фольклорного ансамбля, в котором занимается Ваня музыкой.

В. Рулинский

— Однако.

А. Алиева-Хрусталева

— «Веретенце» что ли?

Т. Ларсен

— Да, «Веретенце». Поэтому там регулярно пишут: так, друзья, «Банк еды «Русь» — там какая-нибудь акция, какой-то сбор, какая-то помощь. Вот удивительно, но даже с такой стороны приходит информация. Ну понятно, что там церковные люди в основном тоже, но тем не менее. Так что спасибо вам огромное за ваш труд, за ваше служение. И напоминаем о марафоне.

В. Рулинский

— 14 декабря в пределах МКАДа в Москве и в пределах КАДа Санкт-Петербурге во всех «Пятерочках»...

Т. Ларсен

— И «Перекрестках».

В. Рулинский

— И «Перекрестках» можно для нуждающихся часть продуктов, не скоропортящихся, тоже купить и оставить в специальных корзинках. А еще можно стать волонтером, да, Ань? Для этого нужно зайти на сайт. Еще раз, какой?

А. Алиева-Хрусталева

— Сайт банкеды.рф. И перейти в раздел «Стать волонтером» нашей акции марафон.

Т. Ларсен

— Заполнить анкету и выбрать формат.

В. Рулинский

— И добро пожаловать. Спасибо большое, дорогие друзья, за сегодняшний разговор. Я надеюсь, что он многих заставит, может быть, задуматься об осознанном потреблении. Меня, например, еще больше он заставит задуматься. Я буду стараться все есть, правда. Вот вы как-то точно мотивируете. И точно ничего постараюсь не выбрасывать, как минимум птичкам отдавать, если уж совсем не могу.

Т. Ларсен

— Ну и детям тоже надо объяснять, почему мы не выбрасываем еду.

В. Рулинский

— Точно. Спасибо. У нас сегодня были в гостях президент благотворительного фонда «Банк еды «Русь» Юлия Назарова и исполнительный директор фонда Анна Алиева-Хрусталева. С вами были Василий Рулинский, пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности...

Т. Ларсен

— И Тутта Ларсен. Это Радио ВЕРА и «Делатели». Всего вам доброго.

В. Рулинский

— До свидания.

---

Все выпуски программы Делатели

• «Жизненный путь и помощь ближним». Сергей Радостин
• «Дом сопровождаемого проживания «Маяк». Ольга Тимошенко
• «Подворье "Благодать"». Иеромонах Мелитон (Присада)