Поделиться
Став ханом Мамай приступил к исполнению своего давнишнего намерения — повторить Батыево нашествие на Русскую Землю. Летом 1380 года, он собрал войско и, перейдя Волгу, стал кочевать при устье реки Воронежа.
Олег Рязанский должен был или искать благоволения Мамая, или стать заодно с великим князем Московским. Он избрал первое. Дав знать Димитрию о приготовлениях Мамая, Олег вместе с тем вошел в тайные переговоры с татарами, а также с Ягайлой Литовским.
Олег с Ягайлой были уверены, что Димитрий не отважится вступить в бой, а убежит на север. Они же разделят всю Северо-Восточную Русь надвое.
Для Москвы такой союз был в действительности грозен. Но Димитрий и не думал никуда бежать.
Между тем в Москву приехали послы от Мамая и потребовали дани, которую Русь платила при Узбеке. На боярской думе решено было послать ту дань, которая была установлена при последней поездке Димитрия в Орду. Вместе с тем, по совету митрополита Киприана был послан к Мамаю Захар Тютчев с особыми богатыми дарами, чтобы поближе разведать о его намерениях.
Скоро Тютчев донес, что к Татарам примкнули Олег Рязанский и Ягайло. Донесение это не поколебало бодрости Димитрия. Он только ускорил соборы войска и решил самому выйти навстречу Мамаю в степи.
Димитрий отправился помолиться Живоначальной Троице, в храм Святого Сергия, и принять его благословение. Сергий Радонежский не только благословил его на предстоящий великий подвиг, но и отпустил с ним двух иноков-богатырей — Александра Пересвета и Ослябю.
Почти все войско было конное, что давало возможность Димитрию развить большую быстроту движений. 24 августа великий князь достиг Коломны. Здесь он окончательно убедился в измене Олега Рязанского.
Переправившись через Оку, рать направилась к верхнему Дону. Причем, проходя по Рязанской Земле, настрого было приказано не обижать жителей. Умный Димитрий не желал разорять и раздражать население Рязанской Земли, неповинное в измене своего князя.
7 сентября войско наше придвинулось к Дону, и пехота переправилась через наведенные мосты из деревьев и хворосту. К ночи вся Русская рать успела перейти реку и стала на ночлег на лесистых холмах, расположенных у впадения в Дон речки Непрядвы.
В это время, бывший впереди с разведчиками, боярин Семен Мелик лично прискакал к Димитрию с важным донесением, что Мамай со всеми силами уже подходит и что передовые Русские части уже бились с Татарами.
8 сентября, в день Рождества Богородицы, между обоими воинствами должно было начаться страшное побоище на местности, носящей название Куликова поля. Поле это покрыто небольшими возвышенностями и оврагами. Кое-где на нем рос и лес. Речка Смолка разделяла оба стана.
Утро 8 сентября было туманное. Мгла мешала видеть. Русские полки выстроились так, что оконечностями своих крыльев упирались в овраги и дебри протекающих на Куликовом поле речек. Засадный полк расположился за левым крылом боевого порядка, укрываясь густой зеленой дубравою.
Часов в одиннадцать утра показалась Татарская рать. Своими серыми кафтанами и темными щитами она походила на черную тучу. В некотором расстоянии друг от друга обе рати остановились.
Тут с Татарской стороны выехал огромный воин. Звали его Чели-бей. Завидя его, инок Пересвет, шедший в передовом полку, сказал воеводам, что хочет биться с Татарином. Пересвет выскакал из рядов и понесся на Татарского Голиафа. Тот тоже кинулся ему навстречу, и оба ударились друг о друга с такой силою, что кони их пали на колени, а сами богатыри мертвыми ринулись на землю.
Вскоре обе рати смешались, и началась жесточайшая сеча. Димитрий продолжал сражаться как простой ратник, показывая пример мужества и отваги. Он переменил несколько коней, убитых под ним. Мамай же, по Татарскому обычаю, наблюдал за сражением с вершины холма.
Скоро пешая Русская рать, бывшая в передовом полку, вся полегла костьми. Татары, коих было свыше трехсот тысяч, пользуясь своим превосходством в числе, стали теперь напирать на главную рать. Уже раздавалось неистовое гиканье и победные клики Татар. Но тут сказалась предусмотрительность великого князя в расположении нашего засадного полка.
В пылу боя татарская рать поравнялась с дубравой, где стоял засадный полк. И попала как бы между двух стен.
Скоро все Татарское полчище обратилось в дикое бегство. Сам Мамай, охваченный ужасом, воскликнул с тоской: «Велик Бог христианский!» и бежал без оглядки. Наши конные отряды преследовали врагов до реки Мечи, то есть на расстоянии сорока верст.
Победа была самая полная. Литовский князь Ягайло, стоявший от поля битвы в расстоянии дневного перехода, поспешно отступил в свои пределы, как только узнал о ее печальном исходе для Мамая.
