«Светлые истории. Рождественские»

В этом выпуске своими светлыми рождественскими историями поделились ведущие Радио ВЕРА Александр Ананьев, Константин Мацан, Алла Митрофанова, а также наш гость — настоятель московского храма Михаила Архангела в Куркине протоиерей Андрей Юревич.

Ведущие: Александр Ананьев, Константин Мацан, Алла Митрофанова

---

А. Митрофанова

— «Светлые истории» на светлом радио. С Рождеством Христовым, дорогие друзья! Один из самых светлых, замечательных и удивительных дней в году. Какими бы ни были времена, в которые мы живем, Рождество Христово отменить невозможно. Александр Владимирович вот показывают волшебный фонарь, который держат в руке специально для...

А. Ананьев

— Да, здесь такая сказка, друзья, и вы это увидите, если найдете видеоверсию «Светлых историй» на сайте https://radiovera.ru/, в нашей группе ВКонтакте, в YouTube, везде. Подарите себе немножко праздника, а он будет у вас трехмерным, объемным и прекрасным. Заодно вы увидите Аллу Митрофанову, которая сегодня ведет «Светлые истории».

А. Митрофанова

— Александра Ананьева, Константина Мацана и, самое главное, нашего особого гостя, протоиерея Андрея Юревича, настоятеля храма Архангела Михаила в Куркино. И, наверное, вполне логично, что в Рождество Христово мы будем говорить о Рождестве Христовом. Святки — это же, отец Андрей, правильно я понимаю, такой же период особенный, как и Светлая неделя, — много дней как один день?

Протоиерей Андрей

— Ну да, это такой единый как бы процесс, Святки — святые дни между Рождеством и Крещением Господним, — вот эти дни, Светлая неделя, в какой-то степени все это так, на одном дыхании проживается.

А. Митрофанова

— Истории, которые происходят с людьми на Рождество Христово, в какой-то момент вылились даже в особый литературный жанр — жанр рождественского рассказа. Конечно, не все что там, в рамках рождественского рассказа, написано, имело место на самом деле, очень многое авторы придумали сами и прочее. Самые разные авторы писали, там от Чарльза Диккенса до наших современников. Однако мне кажется, что вдохновение они черпали из реальной жизни. И вот сегодня мы фактически вот этот вот святочный рождественский рассказ хотим тоже дополнить, воспроизвести, поделиться своими историями, теми радостями и, может быть, и чудом, а самое главное, присутствием Господа Бога в нашей жизни, с тем, что имело место на Рождество Христово или вокруг Рождества.

А. Ананьев

— Слушай, а почему рождественская история не может случиться с человеком в июле? Может?

А. Митрофанова

— Легко. Я считаю, что легко может случиться.

А. Ананьев

— История с рождественским духом, с рождественским настроением, с рождественским смыслом. Почему бы и нет.

К. Мацан

— Что, без снега?

А. Ананьев

— Конечно. Понимаешь, когда происходит чудо, и ты, такой, смотришь и не веришь своим глазам, и понимаешь, что перед тобой происходит что-то невероятное. У меня было такое, знаете, когда мы с Алечкой осенью летели в самолете. Нам надо было лететь довольно далеко, вот прямо надо было лететь довольно далеко, а мы оказались в этом бюджетом самолете по разные стороны вообще салона — она где-то впереди, я где-то позади. И это был настолько дешевый самолет, что там еще и надо было даже не автобусе ехать, а пешком идти от здания аэропорта к самолету, с сумками.

А. Митрофанова

— Да.

А. Ананьев

— И надо было видеть Алечку. Лететь сколько там, часов восемь. Она идет, знаешь, как жена декабриста, которую не пускают к мужу в Сибирь. Она идет и у нее на глазах слезы. И мне надо в заднюю часть самолета, а ей в переднюю, и мы так медленно разрываем руки, и я говорю: «Я буду писать тебе, я попробую поменяться...» Она говорит: «Я тоже попробую поменяться. Не забывай меня, люби меня...» Ну вот, как всегда.

К. Мацан

— Красиво.

А. Ананьев

— Красиво, да.

Протоиерей Андрей

— А Саша молодец, он каждый раз любой повод использует для того, чтобы эфир занять и поговорить о любви к своей жене.

А. Ананьев

— Я ваше время отнимаю, простите, пожалуйста. Я вам свое отдам.

Протоиерей Андрей

— Не-не-не, это замечательно, это будет длиться всю жизнь.

А. Ананьев

— Такая красивая история. А рядом — и вот здесь начинает играть рождественская музыка и, собственно, начинается рождественское чудо. А, еще в качестве эпиграфа: люди злые. Мы не раз летели с Алечкой, там не будем говорить, где и куда, и откуда, и люди меняться на самом деле не хотят. Местами. И это трудно объяснить, ты спрашиваешь: «Простите, вы летите один? — Да, я лечу один. — А вы не могли бы поменяться? У меня там жена одна, а я здесь один. Ей будет хорошо лететь со мной. — Не могу». Ну и как бы и все. Почему? Ну как бы просто не могу и все. Это очень странно.

Протоиерей Андрей

— Скорее не хочу.

А. Ананьев

— Не могу, поэтому и не могу.

А. Митрофанова

— Тут еще сложность в том, что...

А. Ананьев

— Оставь... А тут вот прямо эта взлетная полоса, этот самолет, это хмурое небо, эти глаза, эти слезы на глазах жены. А рядом стоит иностранка, женщина, которая посмотрела на Алечку, посмотрела на меня, все поняла и говорит: «Давайте я с вами поменяюсь». Я говорю: «А какое у вас место?» Она показывает — в середине салона где-то. Ну это не имеет смысла вообще никакого. Она такая смотрит на меня и говорит: «Это так жаль. Вы должны лететь вместе». Так самое смешное, что потом в самолете... И вот, вот я просто понял, что сейчас произошло что-то очень важное, это настолько прекрасно, что здорово. А потом в самолете она действительно помогла нам поменяться. Женщина, которая нас видит первый и последний раз в жизни. Она помогла нам поменяться, мы сели рядом. Я такой ей говорю: «Спасибо вам большое». А она улыбнулась, говорит: «Да не за что. Вы должны лететь вместе». Простите, отец Андрей.

Протоиерей Андрей

— Не за что.

А. Ананьев

— А, эта история была в июле. Совершенно рождественская история.

Протоиерей Андрей

— Так в том-то и дело, что это же мы, северяне, жители северного полушария, нам все вот январь — это снег. А вообще-то целая огромная половина земного шара...

А. Митрофанова

— Конечно.

Протоиерей Андрей

— В январе у них лето, самый разгар — Австралия, какой-нибудь Кейптаун, Латинская Америка. И там тоже вообще-то живут христиане, которые в январе празднуют Рождество.

А. Митрофанова

— На пляже.

Протоиерей Андрей

— Да, у них это самый разгар, самый пляжный сезон.

А. Митрофанова

— Так и есть. Отец Андрей, какие в вашей жизни были прекрасные истории, связанные с Рождеством?

Протоиерей Андрей

— А вы меня сразу первым ставите?

А. Митрофанова

— Да.

Протоиерей Андрей

— Хорошо. Ну я думаю, что Рождество, кроме его богословской, конечно, составляющей — то, что касается, Бог явился во плоти ну и так далее, по Писанию, Рождество — это праздник радости и чудес. И у меня вот есть не одна, а целых даже две небольшие (я решил их немножко сократить, но рассказать две) истории — одна из них о радости, а другая о маленьких чудесах. Первая — о радости. Мы, когда мы жили в Сибири нашей семьей и я там служил в городке нашем, Лесосибирске, в Красноярском крае — места очень снежные, места как раз в январе такие очень морозные, там постоянно или частенько в это время как раз около сорока градусов мороза. Москвичам там чуть под десять, и уже: ой, как холодно, как промозгло. А там так вот, под сорок. И, естественно, что в Святки мы Христа славили или как это еще иногда называют, колядовали. То есть мы собирались нашей молодежью, иногда в этом несколько даже священников участвовали, это были старшие, а может, и младшие даже, гимназисты, так сколачивалась такая компания, в разные времена человек от десяти даже до тридцати. И вот они ходили по городу нашему — а он такой длинный и узкий, а иногда в дальние места там на автобусе даже ехали. Собирались обычно у нас дома. Большой был такой дом рядом с нашим собором, который мы построили. Собирались, и я, как правило, как такой отец всей этой компании, сначала их ревизировал, и девчонок, и мальчишек. Я все время, заботясь о них, вытаскивал там десятками там рейтузы какие-то, валенки, шарфы, кофты, свитера, потому что, как правило, они из дома выходили не совсем как бы в кондиции. А как известно, сибиряк не тот, кто не мерзнет, а кто тепло одевается. И вот я, значит, все просматривал у них, раздавал, кому там не хватало, рейтузы, носки, шарфы и все такое. И девчонкам в первую очередь, конечно, цветные платки обязательно поверх всего. И вот выпускал их так на улицу. Они шли, часто бывало, что когда куда-то не могли дойти пешком, то они садились в автобус и продолжали в этом автобусе петь то, что они пели прямо по дороге, какие-то вот колядки. И те прохожие и пассажиры, которые были в этом автобусе, очень радовались, что вот такой колядовочный автобус ехал по городу. Это совершенно было удивительно, вот ехал такой колядовочный автобус, христославный. Ходили по разным там — по родителям, по учителям, их принимали все там, по прихожанам. А иногда просто вот видят кого-то на улице — и к ним в дом так вот заходят. Брали с собой мешки, естественно. В эти мешки им клали всякую разную снедь, иногда даже какие-то денежки. В конце они опять приходили к нам домой, вытряхивали все в нашей огромной комнате из мешков, и все делили на всех, как-то так поровну — это уже было поздно-препоздно вечером, к ночи. И после этого все делили вот эту всю снедь, вот все эти подарки, и такие очень довольные шли обратно. Иногда был даже фотоотчет после этого в нашей гимназической какой-нибудь газете. Я вспоминаю, это просто удивительные совершенно были дни, такие события, они наполнены были такой радостью, такой жизнью. Они все были такие румяные, они все были такие цветущие. Они потом полгода друг другу рассказывали, тем кто не ходил особенно, как это все было здорово. Ну вот это... А, да, и в эту же историю этих же колядок, как раз когда мы построили наш собор, то мы с матушкой вдруг как-то решили — еще это было не очень принято, мы решили сделать такой вертеп. Вот если тут что-то такое снимается, я покажу. Вот, скажем, значит, вот этот собор, а вот рядом мы сделали с ней вместе — был мороз страшный, и мы несколько суток это делали и сделали вот такой, значит...

А. Митрофанова

— Ого!

А. Ананьев

— Фантастика!

Протоиерей Андрей

— Навалилась огромная гора снега, и мы в этой горе просто какими-то лопатами, топорами, вдвоем, семейным таким подрядом, вырезали вот такой вот вертеп, такие вот скульптуры.

К. Мацан

— Ничего себе.

А. Ананьев

— Слушайте, ну это уже произведение искусства.

Протоиерей Андрей

— Когда приходилось залезать туда вовнутрь — я, конечно, залезал, а матушка так сверху филигранила, — это было так интересно, я сейчас чувствовал, как будто в пещере Вифлеемской.

А. Ананьев

— Слушайте, тем, кто не видит, не добрался до видеоверсии, а слушает нас на Радио ВЕРА в эфире — друзья, это настоящее произведение искусства: здесь Богородица, здесь Иосиф, здесь вол, осел...

Протоиерей Андрей

— Младенец в яслях.

А. Ананьев

— Они смотрят на родившегося Младенца.

Протоиерей Андрей

— И камни этой пещеры, звезда еще, тоже мы ее сделали. Это было здорово.

А. Митрофанова

— «Светлые истории» на светлом радио продолжаются. Напомню, что эту программу можно не только слушать, но и смотреть на сайте https://radiovera.ru/, во всех наших социальных сетях, на всех платформах, где Радио ВЕРА представлено. С Рождеством Христовым, дорогие. Это самое главное событие на сегодня, и рождественскими историями мы делимся друг с другом. Протоиерей Андрей Юревич, настоятель храма Архангела Михаила в Куркино, Константин Мацан, Александр Ананьев. Отец Андрей, еще одну историю вы нам обещали.

Протоиерей Андрей

— Да, это была история о радости проживания Святок. А теперь маленькая история о маленьких чудесах. В 2000 году, празднуя 2000-летие христианства, мы решили на своем приходе использовать этот год для целого ряда всяких интересных мероприятий. И в том числе мы начали движение такое выставочное — выставок современного христианского искусства. И подключилась сразу Красноярская академия художеств, и такие маститые довольно красноярские художники. Короче говоря, мы познакомились с одним из художников, звали его Александр, и он очень интересный, и потом мы с ним десять лет прошли такой путь. Он очень интересные работы написал, они остались в музее, который сейчас в краеведческом музее, в Енисейске. И как-то он так вдохновился вот нашей парой (теперь не только Саша, и я тоже вот в эту реку войду) и красотой матушки Ольги, так вдохновился, что он решил написать ее портрет. И мы тогда уже жили в новом доме, построенном нашим благодетелем рядом с нашим собором — огромный совершенно такой, хороший дом, большой. И вот он приехал к нам как раз Рождественским постом туда, вот в этот дом, который еще не до конца еще был доделан, там еще рабочие немножко дорабатывали. И мы только вселились в него. И вот он у нас пожил там неделю-две и в это время как раз писал, такие вот эскизы делал, зарисовки матушки, для того чтобы сделать портрет. Поселили мы его в одной из комнат, которая потом стала моим рабочим кабинетом, но все десять лет, которые мы прожили в этом доме, бирка на ключе от этой комнаты так и висела: «комната дяди Саши», хотя это был потом мой кабинет. Так вот, значит, Саша был такой очень открытого сердца и души человек, и тянулся к вере и к Богу, но в церковной жизни был еще почти никакой. И что к чему, он мало что знал, так мы его, обрабатывали. Это был конец как раз Рождественского поста, предрождественские дни. Естественно, что он с нами вместе за столом сидел, мы для него особенно ничего не готовили, ему приходилось есть нашу постную пищу, по-моему, первый раз в жизни. И вот как раз, на какой-то там третий или четвертый день, по-моему, его сорвало. Ему надоели все наши квашеные капусты и все остальное, и картошка. И он как-то купил... Это он потом рассказывал эту историю уже, через какое-то время сам, сначала мы этого ничего не знали. Он пошел как-то вечером в магазин и купил колбасы. Пришел, тихонечко в свою комнату зашел, значит, когда все легли спать, в темноте — он сам потом все рассказывал, — открыл эту сумку, достал ножик и решил отрезать свою колбасу. И в это время зажегся свет в его комнате. Он испугался, что он как бы засветился, и сейчас кто-нибудь там войдет и все станет ясно. Свернул сразу этот кусок, кулек колбасы, положил обратно в сумку. Ай, ладно, думает, лягу спать. Ложится спать — свет гаснет. Ворочается, ворочается — ну не могу, хочу колбасы. Опять встает, опять только собирается резать — опять свет загорается. И так три раза произошло, как в классике, как в классической какой-то сказке. В конце концов он при этом свете зажегшемся взмолился Богу с покаянием: «Господи, прости меня, грешника!» Хотя даже не понимал, в чем, собственно, грешник. И все, и свет погас, и он уснул сном праведника. Через какое-то время он потом рассказывал и говорил... Да, он рассказал об этом как-то, значит, я посмеялся и сказал, что, Саш, скорее всего это просто недоделанная рабочими проводка как-то там сработала и замыкала. Но Саша рассказывал потом всем своим друзьям уже много лет, как страшно жить в доме священника.

А. Ананьев

— Прекрасная история. У меня была точно такая же Рождественским постом. Я какой-то уставший абсолютно, безумно (я рассказывал эту историю здесь коротко), и я понял, что жить не могу, если не куплю охотничью колбаску в деревенском магазине рядом с домом. Меня прямо скрутило. И я взял эту колбаску, я сел за руль, поехал встречать Алечку. Вот буквально развернулся, достал, начал сдавать задом и въехал прямо задом в другую машину, припаркованную на этой же стоянке. Я посмотрел на эту колбаску и сказал: «Господи, я понял, спасибо». И я вышел, положил эту колбаску там, где бродячие собаки ее смогут съесть. Отъехал — а удар был очень сильный, отъехал от той машины, вышла хозяйка этой машины, и мы так изумленно смотрим — а там ни следа. У обоих. У обоих ни следа, на бампере ни следа. Я такой счастливый поехал Алечку встречать, так и не съев охотничью колбаску Рождественским постом.

Протоиерей Андрей

— Да, тут Саша тоже так и не съел.

А. Ананьев

— Да, вот это вот та же самая история.

А. Митрофанова

— Да, я помню, Саша, чуть-чуть, по-моему, ты припозднился тогда к поезду. И такой загадочный сидит, говорит: ты не поверишь, что сейчас случилось. И рассказывает вот про эту колбасу, про машину и прочее.

А. Ананьев

— Так, меняем тему. Я начинаю чувствовать...

Протоиерей Андрей

— С колбасы.

А. Ананьев

— Да, я начинаю чувствовать возрождающееся в души порочное желание. Оставьте! Меняем тему.

А. Митрофанова

— Хорошо, Костя, твоя история.

К. Мацан

— У меня она не про колбасу. Но тоже про любовь. Правда, в несколько другом изводе. Меня всегда с Рождеством — почему про снег говорю, тоже я заговорил про снег, — конечно, может быть и без снега Рождество, но я помню, что у меня такая прекрасная история о любви произошла именно вокруг Рождества, внутри зимы, и сейчас поймете, почему. Была в свое время такая журналистская поездка, корреспондентская, в далекий город Владивосток. Собирался я написать репортаж о социальном проекте — сейчас его в том виде, который он тогда был, уже нет, потому что дети, которые были, скажем так, подопечными этого проекта, уже выросли. Это была такая многодетная деревня, называлась она «Семейный очаг». Делал ее на тот момент один живший в Владивостоке бизнесмен, который бросил бизнес, когда пришел к вере, стал заниматься социальными проектами. И вот было несколько семей, которые взяли в аренду большую такую спортивную базу, не спортивную базу, а какой-то большой дом, такой многоэтажный, ну типа похожий на школу. Взяли в аренду эту землю, этот дом на, по-моему, там 50 лет, и в каждой из этих семей было много своих детей. Ну там много — сколько, там четыре-пять человек родных и примерно столько же приемных. То есть вот три или четыре семьи решили объединиться и вот взять в семьи много детей из детского дома, разного возраста, и вот такой большой деревней многодетной жили. Это и называлось у них деревня, многодетная деревня. И для меня как для журналиста, во-первых, во-вторых, одного ребенка в семье (у меня, так уж сложилось, нет ни братьев, ни сестер) было очень важно на этот опыт посмотреть. На опыт многодетности вообще, к тому же такой необычной многодетности, когда в одной семье соединяются, ну говоря казенным языком, биологические и приемные. Ну вот сразу по поводу казенного языка нужно сказать, такое первое свидетельство о любви. Это было, как я сейчас помню, туда полетел 1 или 2 января, то есть все дело происходило под Рождество. И вот ставят дети спектакль рождественский для своих же братьев и сестер и разыгрывают притчу о блудном сыне. И любопытно, что вот блудного сына, который уходит на страну далече, играет ребенок, скажем так, приемный. А старшего сына играет, то что называется, биологический. И в этом была тоже какая-то такая символика, что вот тот сын, который был потерян и нашелся, именно его играет ребенок, взятый из детского дома. При этом меня поразил вопрос о том, как родители воспитывают в детях любовь, что сами дети, они вот эти слова — «биологический», «приемный», — во-первых, почти не используют, они все свои. А во-вторых, если используют, то как какой-то термин совершенно такой впроброс. И ребенок, который из детского дома в семью попал, он так как бы легко говорит: «Да я приемный здесь», — и побежал дальше, как будто бы: да я там третий в семье. Или: да я там, просто у меня прическа такая рыжая. То есть это не характеристика человека и отношения, это лишь характеристика, это факт его биографии, не более того. И вот я, значит, как журналист и как один ребенок в семье, присматриваюсь к этим отношениям, все ищу-ищу — и по-человечески, и по-журналистски, некоторый ключ к этому репортажу: что станет вот той фишкой главной, за которой вырастет вся картинка. Знаете, что это было? Почему зима, почему я с этого начал — это был хоккейный матч. Мне все про эту любовь объяснил каток, клюшки и хоккей. Потому что выглядело это так. Старшие ребята, и биологические, и приемные, со средними ребятами играют в хоккей, и со взрослыми тоже. И играют, что называется, по-серьезному — ворота, скорости. Я как человек, который один раз в жизни держал клюшку и в основном при этом лежал на льду, понимаю, как это непросто. Они носятся, стремятся забить — это такой настоящий хоккейный матч. В это же самое время на том же самом катке посередине сидят маленькие детишки, младшие, играют во что-то свое — там какие-то паровозики по льду возят, строят из снега, который накопился на катке какое-то маленького снеговичка. И вообразите себе картину: это взрослые ребята, пацаны, которые играют в хоккей, играют в хоккей и объезжают своих маленьких собратьев, — я не услышал ни одного не то что грубого слова, даже ни одной нотки раздражения на то, что эти маленькие детишки тут сидят и мешают спортивному матчу. Было такое ощущение, что все эти хоккеисты, они, подъезжая к своим младшим братьям, замедляются так аккуратненько, знаете, как на замедленной съемке, так объезжают их, и дальше снова устремляются со скоростью к воротам. Я вообразил себе похожую ситуацию где-нибудь в московском дворе: вот играет команда пацанов, выходят маленькие мальчики, школьного младшего возраста на лед. Ну я думаю, что в лучшем случае там бы звучало негодование, а в худшем случае был бы трехэтажный мат. Ничего даже близко тут такого нет. Вот как родителям удалось воспитать в детях любовь к друг другу. Вот я понял, когда я это увидел, я понял, что я должен описать в репортаже, и понял, почему эта публикация состоится, и в итоге она состоялась. И для меня это такая рождественская история вот тоже о любви.

А. Митрофанова

— «Светлые истории» на Радио ВЕРА, дорогие друзья. Буквально на минуту мы — ну на несколько минут, хорошо, полезная информация у нас на Радио ВЕРА прозвучит, — прервемся, а потом вернемся в студию. Мы рождественскими историями делимся друг с другом. Ну то есть у нас такие свои святочные, рождественские рассказы. Константин Мацан, Александр Ананьев и специальный наш гость, протоиерей Андрей Юревич, настоятель храма Архангела Михаила в Куркино. Буквально через минуту вернемся.

А. Митрофанова

— «Светлые истории» на светлом радио. Дорогие друзья напоминаю, эту программу можно не только слушать, но и смотреть на сайте https://radiovera.ru/, на всех площадках, где Радио ВЕРА представлена в социальных сетях, ну и так далее, скажем обобщенно. И поскольку сегодня продолжается Рождество Христово и будет продолжаться аж до Крещенского сочельника — Святки, вот это удивительное время от одного праздника до другого, когда вообще, знаете, так хочется верить, что даже вот любое зло отступает в это время. За это мы отвечать не можем, но можем отвечать за то, сколько добра сами приносим в этот мир. «Светлые истории» как раз, мне кажется, в этом плане вдохновляют, помогают. Протоиерей Андрей Юревич, настоятель храма Архангела Михаила в Куркино, Константин Мацан, Александр Ананьев, который впроброс своими историями уже делился, но...

А. Ананьев

— Но он еще не поблагодарил Костю за его историю. Кость, спасибо тебе огромное. И это еще, знаешь, напоминание и мне, и всем, кто слушает сейчас нас, о том, что вот эти вот рождественские чудеса, они случаются каждое мгновение. Весь вопрос в том, насколько ты сфокусирован на них, насколько заточен твой взгляд, насколько ты их видишь и воспринимаешь. Потому что девять из десяти, девяносто девять из ста прошли бы мимо этой сцены и сказали бы: ну что, дети играют на льду, — и ничего здесь бы не увидели. Но ты увидел это и так явно, так здорово, что у меня прямо мурашки вдоль всего позвоночника, насколько это убедительно. Спасибо тебе огромное за вот это напоминание.

К. Мацан

— Аминь.

А. Митрофанова

— Вообще в этой истории первое, что меня поразило, это момент связанный с безопасностью. Ты говоришь: они носятся на сумасшедшей скорости. Дети сидят посреди катка, где носятся здоровенные парни вот в этих тяжелых коньках. Не дай Бог что. Я просто, вот это первое, что мне приходит на ум. Я поэтому очень ждала, как ты скажешь, как они их объезжают.

К. Мацан

— Они их объезжают, и в этом тоже есть, собственно говоря, их ответственность. Ответственность старших ребят за здоровье младших, то что они полностью отдают себе отчет в том, что они делают, что они их не прогоняют. Тут есть ответственность родителей, которые знают, что если дети вышли младшие на лед, то старшие будут их аккуратно объезжать и всячески это делать. Вот это и поражает. Их тоже можно объезжать со стиснутыми зубами из серии: ну ладно, мешают, ладно, потерплю. А это в порядке вещей.

Протоиерей Андрей

— А это одна семья?

К. Мацан

— Ну это три-четыре семьи, но они все вместе живут и дружат таким большим одним социальным проектом.

А. Митрофанова

— Деревня.

К. Мацан

— Деревня, да, по сути, у них такой общий дом на много семей.

А. Митрофанова

— Ну все равно я как-то прямо аж сердце сжимается, думаю: не дай Бог, малыш какой откинется назад, и ручку на лед положит, а в этот момент будет гнать кто-нибудь из старших на этих лезвиях... И, в общем, ну понимаешь, вот что у меня, какие ужасы в голове.

К. Мацан

— Ну, в общем, в условиях неподготовленных этот эксперимент лучше не повторять.

А. Митрофанова

— Ни в коем случае. И вообще.

К. Мацан

— Ну там все было... Нет, там все было очень безопасно. И в этом-то как раз вся фишка, что такой уровень доверия и ответственности среди людей, что понятно, что у всех все было хорошо и будет хорошо.

А. Митрофанова

— Слава Богу.

Протоиерей Андрей

— Алла по-женски сразу подходит так, с таким инстинктом женским.

А. Митрофанова

— Да за сердце сразу схватилась.

Протоиерей Андрей

— С точи зрения безопасности. А Костя как...

А. Митрофанова

— Как художник.

Протоиерей Андрей

— Как мужчина, да, как художник, относится к этому как некоей такой картине, эмоциональной атмосфере, зажигающей.

А. Митрофанова

— Это правда. Александр Владимирович, подхватывайте эстафету.

А. Ананьев

— Слушай, я понял, что хочу рассказать историю, которую нам рассказал таксист в Ереване по имени Артак. Причем он ее рассказал, а я потом изучил вопрос, понял, что каждое сказанное им слово правда, но он сказал чуть больше, чем это указано в официальных источниках. И вот это «чуть больше», оно превращает, в общем-то, по большому счету, заурядную историю о щедрости, благотворительности и милосердии в историю самого настоящего рождественского чуда. Ереван Аллу Сергеевну поначалу разочаровал. Я-то привык к такому, знаете, советскому городу, я родился в советском городе. А Ереван сейчас прямо советский-советский город по ощущениям. Особенно после Венеции, откуда мы приехали.

А. Митрофанова

— Ну в архитектурном плане имеется ввиду, именно.

А. Ананьев

— В архитектурном плане. Люди замечательные. Каждый человек отзывчивый и добрый, но в архитектуре — да. Но когда мы сели в машину и вот этот Артак отвез нас на озеро Севан, к этим древних монастырям, к этим маленьким магазинчикам, где продается шашлык из маринованного сига и мяса и баранины, и там еще чего там только нет. Когда он останавливался на обочине, и из этого огромного глиняного чана, раскаленного, какая-нибудь бабушка доставала оттуда хачапури... Вот именно, он говорит: «А что это такое? — А это хачапури». Это такая булка, а внутри килограммов пять растопленного сыра. Горячая булка, а в ней... Ну то есть это вот если представить себе абсолютное счастье, вот это оно и было — абсолютное счастье за пределами Еревана, который заставил нас просто влюбиться без памяти в эту древнюю щедрую страну.

А. Митрофанова

— А еще Артак уточнил у нас, мы кукурузу в детстве ели.

Протоиерей Андрей

— В банках такую.

А. Ананьев

— Он не спросил: хотите кукурузу? Он говорит: «Слушайте в Дилижан ездят, чтобы поесть кукурузы. Даже сама...» Галина Вишневская, да, по-моему?

А. Митрофанова

— Или Тамара Гвердцители.

А. Ананьев

— А, Тамара Гвердцители, да. Он, говорит, четыре раза ездил с Тамарой Гвердцители там за 500 километров. Он говорит, она очень любит ездить именно в Дилижан и есть именно эту кукурузу. И мы ели на заднем сиденье его такси эту горячую кукурузу, ту самую, которую ела Тамара Гвердцители. В общем, абсолютное счастье. И одним из пунктов, пожалуй, ну самым отдаленным нашего визита был монастырь, который называется Агарцин. И этот монастырь нас, прямо скажем, поразил. Дороги там, в принципе, в Ереване неплохие, вокруг Еревана. Вот неплохие прямо дороги.

А. Митрофанова

— Да и в Ереване хорошие дороги.

А. Ананьев

— А к монастырю вела просто идеальная дорога. Вот просто абсолютно идеальная. И ты по идеальной дороге, вокруг идеальный лес, какие-то беседки вдоль дороги стоят, чтобы там можно было отдохнуть с семьей, доезжаешь вверх, в горы, к этому древнему монастырю XI века. Там идеальная парковка, и восхитительный, удивительный, прямо идеальный этот монастырь, который был разрушен, по-моему, уже в XI веке он был разрушен. Очень как бы у него непростая судьба.

А. Митрофанова

— На протяжении веков несколько раз он пострадал, этот монастырь, правда.

А. Ананьев

— Да, а монастырь особенный, там царская усыпальница рода Багратуни, там надгробные плиты с именами царей Смбата и Гагика — я даже выписал, чтобы рассказать. И знаете, нас что поразило. Еще Артак говорит, а мы еще идем, он говорит: «Вот ты сейчас стоишь на могиле древнего царя». Я такой: «Ой, простите, я не хотел». Он говорит: «Не-не-не, это нормально». Он говорит: «Эти цари хотели служить людям и после своей смерти». Поэтому просили хоронить их вот прямо на храмовых дорожках, да, в монастырях.

Протоиерей Андрей

— В Грузии также.

А. Ананьев

— Чтобы люди ходили по их могильным плитам, чтобы они еще немножко хотя бы так послужили. Красиво. Вот прямо красиво. И он рассказал удивительную историю. Оказывается, еще в начале 2000 годов что монастырь, что дорога к этому монастырю были абсолютными заброшенными руинами. Просто руинами. И туда невозможно было добраться, там нечего было делать, там смотреть особо было нечего. Там угадывались какие-то руины храма Богородицы, как он называется, собор Аствацацин, монастырская церковь Пресвятой Богородицы, построенная в 1281 году, фантастически, очень красивая церковь. Ну она была, просто была разрушена. И в 2008, по-моему, в этот монастырь со свитой из десяти человек на черных лимузинах приезжает арабский шейх, член главного Совета Объединенных Арабских Эмиратов, принц эмирата Шарджа шейх Султан Бин Мохаммед Аль Касими. Казалось бы, дороги нет, монастыря нет. Этот шейх, глава целого эмирата, со свитой из десяти человек на сверкающих черных лимузинах приезжает туда. Причем я убедился в разных источниках — все так и было. Он приехал, он постоял серди этих руин, этот шейх, посмотрел церкви. Долго стоял перед церковью Пресвятой Богородицы. Вот перед церковью Богородицы он стоял и не мог туда войти. А потом пошел туда, провел там время, вышел и сказал дословно, он сказал, что верит, что слово Божие было действительно услышано им здесь. И сказал: «Я восстановлю этот монастырь, и я восстановлю эту дорогу». В конечном итоге он дал пять миллионов долларов, и все это было восстановлено. Там есть памятная доска о том, что мол шейх, принц эмирата Шарджа шейх Султан Бин Мохаммед Аль Касими, восстановил этот монастырь. Ну и как бы на этом историю можно было бы закончить. Хотя останется недоумение: мусульманин из далекой страны...

А. Митрофанова

— Как он там оказался? Почему именно здесь?

А. Ананьев

— Да, а официальные источники что говорят: он прибыл в Армению с визитом, посещал древние монастыри, ему понравился вот этот монастырь, он решил его восстановить. Ну вот они так об этом рассказывают. В каком-то смысле это правда. Действительно был визит, действительно осматривал, действительно понравилось. Он вообще очень любит Армению. Но почему? И Артак нам рассказал, со словами: только об этом не принято говорить. А я подумал, что на Радио ВЕРА не только принято, а нужно об этом говорить. Он рассказал, и об этом тоже все знают, просто не говорят. Оказалось, что этот шейх прибыл туда весной, причем поздней. За несколько месяцев до визита шейху был сон. И приснилась ему красивая молодая женщина. И эта женщина подошла к шейху и сказала: «Есть в Ереване вот такой монастырь, под Ереваном, в 18 километрах от Дилижана, ты должен его восстановить. И дорогу к нему восстанови». И тогда шейх проснулся и понял, что он просто обязан туда поехать. Он приехал в Армению весной, а за несколько месяцев до этого было Рождество. В этом народном предании ничего не говорится, что этот сон был ему в Рождественскую ночь. Но у меня уверенность на 200 процентов, что этот сон был ему именно в Рождество. И к нему явилась Богородица, и сказала: слушай, там храм разрушенный, съезди, восстанови, ты же можешь, тебе же не трудно. И тогда он со своей свитой из десяти человек поехал и восстановил. Красивая история, не знающая границ — границ государственных, границ щедрости, границ великодушия, границ любви.

А. Митрофанова

— История о том, как бывает, когда человек человеку человек.

А. Ананьев

— Да, вне зависимости... <англ. > — помнишь, Костя, какой-то был, простите мне мой английский...

К. Мацан

— Джона Леннона.

А. Ананьев

— Джона Леннона, да.

А. Митрофанова

— «Светлые истории» на светлом радио продолжаются. Дорогие друзья, напоминаю, что сегодня историями о Рождестве Христовом, то есть, по сути, святочными рассказами, мы делимся с вами. И в нашей студии протоиерей Андрей Юревич, настоятель храма Архангела Михаила в Куркино, Константин Мацан, Александр Ананьев. Я Алла Митрофанова. Отец Андрей, ну вот вы, как человек, тесно связанный с архитектурой большую часть вашей жизни и с реставрационными работами, думаю, тоже, поскольку и сами вы нередко осматривал архитектурные объекты, нуждающиеся в реставрации, и принимали решениях по поводу этих архитектурных объектов. Вот ситуация, когда приезжает абсолютно из перпендикулярной системы смыслов человек и говорит: хочу восстановить этот монастырь...

А. Ананьев

— Не хочу — должен.

А. Митрофанова

— Должен. Вот вам деньги. Такое часто бывает?

Протоиерей Андрей

— Ну это же если мы сейчас говорим о рождественских маленьких или каких-то побольше чудесах, то это же чудо. Часто чудеса бывают? С одной стороны, нечасто, а с другой стороны, наверное, постоянно. Если посмотреть вокруг внимательно. Ну бывает. Я не скажу за все Арабские Эмираты и за Саудовскую Аравию, но в России достаточно людей, к которым, наверное, во снах или еще как-то приходят святые и Богородица, Господь и что-то повелевают. А может быть, они никого и не видят, а просто что-то на сердце им ложится, и как-то вот открывается душа, открывается расположение к чему-то, они видят. Ведь в конце концов вот это поругание святыни лицезреть — это же очень так, скажем, душещипательно для любого человека. Степень его веры даже реальной такой вот не столько имеет значение, сколько природное какое-то вот нравственное чувство: он понимает, что здесь что-то не так, здесь надо исправить, это неправильно перед всем. Он, может быть, даже не скажет: перед Богом. Перед памятью предков. У него что угодно может быть как-то там на уме. Порой как что-то такое неосознанное, неотчетливое. Перед моим народом, перед даже там верой родителей — он вспомнит, что он в младенчестве крещен, а может быть, в нем совесть заговорит. Или просто он подумает: слушай, у меня столько денег, что они, ну вот куда я их трачу, куда пускаю? А какое-то множество из них лежит где-то там просто так, гниет в каком-то банке. А тут вот реальность, дай сделаю доброе дело. И делает. И таких достаточно много и среди россиян. А что касается арабского мира, то это очень интересно. Вообще вот именно тот арабский мир — вот саудиты, эмираты, они очень толерантны в своей вере. Это как раз может быть изначальный ислам, тот, который, и я несколько раз уже слышал богословов исламских, которые говорят, что вот все эти «игилы» всякие там, «хезболлы» и прочее, это все наслоения, это все не настоящий ислам. А настоящий ислам...

А. Митрофанова

— Конечно, экстремизм. Это, кстати, запрещенная организация в России — первая, которую вы назвали, это важно сейчас проговаривать.

Протоиерей Андрей

— Да, они, может быть, и у них даже запрещенные, эти организации. Потому что то, что рассказал Саша, это как раз свойственно вот тем древним арабам, тому древнему арабскому миру, который вообще-то считает себя детьми Авраама настоящими. И вот эти авраамиты, они понимают и помнят единого предка, который для нас, вот для трех авраамических, как мы их называем, религий, вероисповеданий — иудаизма или, скажем, иудеохристианства и мусульманства — единое. И они понимают, что это святыни, святыни, которые не должны быть поруганы. И они, кстати, у них очень сильно распространена благотворительность и понятие справедливости. Ведь там же эти народы живут не просто богато шейхи, там целиком вся страна, весь народ живет достаточно благополучно. Они смотрят за тем, чтобы все как-то относительно справедливо распределялось. И у них в совести такие вещи совершенно нормально и естественно уживаются. Поэтому здесь наполовину чудо, а наполовину это их реальная жизнь. Хорошо, давайте вспомним пророческие книги пророка Даниила, там этим всем вавилонским царям, одному за другим — Артаксеркс, Кир, Навухудоносор, — им всем являются то ангелы, то еще что-то такое, сны какие-то снятся. То есть Господь к ним реально приходит и говорит им через пророков Своих, через видения Он с ними разговаривает, а они просто махровые язычники. Уж я не говорю о монотеистической религии, ислам, а там язычникам является. Господь может кому угодно провещевать Свои какие-то слова и повеления дать.

А. Митрофанова

— Вы знаете, пока слушала вас, прямо вот выбирала, на какой истории остановиться. Ну Саша уже о Ереване сказал несколько слов очень важных, это действительно изумительный город, потрясающий. Может быть, да...

А. Ананьев

— Нас там раз пять люди удивляли. Вот прямо удивляли-удивляли, мы были такие восхищенные. Просто люди, которых мы никогда не видели.

А. Митрофанова

— Мы их никогда не видели, они нам помогали на каждом шагу, понимаете. Мы обязательно еще об этом в «Светлые историях» тоже расскажем. Они ходили с нами за ручку там везде, показывали, рассказывали, как для собачки достать лекарство, в общем, вот какая-то такая абсолютно история. Ереван, безусловно, достоин посещения. И, кстати, они просили передать, что вы скажите, что мы братские народы. Мы вас тут ждем, вы чтобы там вот, понимаете, во внешнем мире может быть все что угодно...

А. Ананьев

— Передай славным жителям Зуева: их в Орехово любят и ждут.

А. Митрофанова

— Их в Орехово любят и ждут, да, вот правда. Это было именно так. А свою историю хочу рассказать из более раннего периода, когда у нас появилась возможность поставить стереоспектакль «12 рождественских историй». Так или иначе историю постановки спектакля мы рассказывали, и в том числе здесь, на Радио ВЕРА. Но на одном моменте мне сегодня хотелось бы сфокусироваться. «12 рождественских историй» — это стереоспектакль по текстам публикаций журнал «Фома». Наши постоянные слушатели знают об этом спектакле, многие, кстати, и бывали у нас и в Москве, и в Петербурге, и на Дальнем Востоке мы его играли. Вот сейчас, кстати, 11 января, снова сыграем в Москве. И когда эта мысль поставить спектакль нам в голову пришла, мы от собственной дерзости, по правде говоря, немножечко онемели: во МХАТе, спектакль, мы? С ума сошли? А в итоге все получилось. Однако как это происходило. Ну понятно, что «12 рождественских историй» — это спектакль, который состоит из двенадцати историй, каждая история соответствует одному месяцу года, мы со зрителями проживаем, получается, целый год, Александр Ананьев эти истории читает, Светлана Степченко, виртуозная альтистка, со своим трехсотлетним альтом, да, она озвучивает эти истории голосом альта. Тогда у нас была пианистом Елизавета Гусельникова, впоследствии, после нее уже, Иван Ярчевский. Сейчас струнный квартет «Модерн классик» будет у нас на сцене. Ну то есть вот там такая динамика, что-то такое происходит. Вот мы собрали тогда нашу команду в самый-самый первый раз. И я сижу и думаю: мы выбрали замечательные истории. Они у нас, кстати, немножко менялись, сейчас они поменяются полностью, практически все, вот сейчас будет прямо совсем новая версия. Тогда первый раз как это было. Значит, собрали истории. Продумали к ним соответствующие им по духу, узнаваемые и не очень музыкальные произведения, так чтобы действительно голос и альт вдвоем историю рассказывали. Дальше мы продумали, что у нас будет видеоряд, Александр Владимирович сели и его своими руками сделали. Дальше мы несколько раз прорепетировали на сцене вместе со светом, со звуком, мы договорились там со звукорежиссером, с осветителем, у каждого из них там было по сценарию. Вроде бы вот та минималистичная задумка, которая у нас появилась, более или менее воплощена или воплощается. И вот премьера. И тут, знаете, а поскольку спектакль, он чуть ли не 8 января мы его играли, то есть прямо сразу после Рождества Христова — и люди приходят за рождественским настроением, и приходят за чудом. И вот тут, конечно, самое невероятное. Я сижу на первом показе в зале и понимаю, что у меня ходят ходуном коленки. Просто потому, что полный зал людей, вот сейчас на сцене идет наш спектакль, и я числюсь его режиссером. А я в своей жизни ни одного спектакля не поставила. А люди пришли за чудом, а я понятия не имею, как делаются чудеса.

А. Ананьев

— «Киса, как художник художника. Киса, вы рисовать умеете?»

А. Митрофанова

— Совершенно верно. То есть понимаете, это на самом деле — ну не претендую на столь грандиозный масштаб, но отчасти вот отголосок той истории, которую Тарковский рассказывал в «Андрее Рублеве», в новелле, которая называется «Колокол». Помните? Вымершая деревня колокольных мастеров, и остался один-единственный пацан, которого играл Николай Бурляев.

Протоиерей Андрей

— Мальчишка, который самостоятельно ни разу не отливал колокола.

А. Митрофанова

— Он сказал, что он один в живых остался, все остальные померли. Но батя, перед тем как в могилу сойти, ему-то секрет колокола передал. А князю колокол нужен новый на монастырь. И вот поскольку единственный у них колокольных дел мастер вот такой — не взыщите, они его берут. И он там рулит, и он там что-то как-то глину выбирает, нюхает ее, там говорит: нет, не здесь, эта не годится, годится другая. Вот это вот. И они все смотрят на него с таким пиететом: дело знает человек. И когда этот колокол наконец поднят, после всех этих мытарств, там Бориска руководит, заправляет, да, прямо генерал такой, самый настоящий.

Протоиерей Андрей

— И все ждут звука.

А. Митрофанова

— Генерал и художник. И все ждут звука. А он один сидит, вжавшись в землю.

Протоиерей Андрей

— Да, он вообще, по-моему, заснул даже там.

А. Митрофанова

— Он от ужаса просто все. И тут первый этот удар колола и все: ах... Потому что этот удар невероятен, голос этого колокола такой, что он не просто князя достоин, он византийского царя достоин. И Бориска просыпается, видит это все, сидит и рыдает. И его просто вот так сотрясает. Потому что оказывается, что никакого секрета батя ему не передал. Никакого рецепта колокола он не знал, и никогда колокола не лил. А Божиим чудом каким-то вот это вот все произошло и получилось.

А. Ананьев

— А помнишь, у нас была еще история связана с этим спектаклем, когда весь зал слушал, замерев, как играет заслуженная артистка России на трехсотлетнем альте, Света Степченко. А она между каждой историей играет — это настолько бесподобно, это такой звук, он проникает в каждый угол зала, в каждое сердце. А мы с Алечкой и с нашим пианистом Иваном смотрим на нее и надеемся, что она сейчас не упадет в обморок, потому что ей тогда было ужасно плохо.

А. Митрофанова

— А у нее 39 что ли.

А. Ананьев

— Да, 39, и еще рука отнялась. В общем, там очень тяжело все.

А. Митрофанова

— Да.

А. Ананьев

— А она отыграла, выходит такая сияющая, говорит: слушайте, как это было хорошо. И вот тогда альт звучал особенно круто.

А. Митрофанова

— Да, это правда. И вот знаете, сижу я в этом состоянии, простите, Бориски. Ну не совсем Бориски, а, в общем, направление мысли понимаете. И я чувствую, что у меня трясутся колени, а сердце — просто оно разорвется и все.

Протоиерей Андрей

— А никто не знает, что режиссер дебютант, ни разу не снимал ничего и не ставил.

А. Митрофанова

— Никто не знает ничего. И я думаю: вот как оно, что оно? И вдруг слышу, кто-то всхлипывает справа, слева, сзади, потом, значит, весь зал хохочет, потом опять плачет, потом что-то вот такое. А я такая: «Господи, слава Тебе!» И какая-то девушка, позади сидевшая, она так ко мне тихонько наклоняется, я чувствую, у нее слезы вот текут. Она говорит: «Спасибо». Вот. У нас своя такая рождественская история про настоящее чудо, к которому не могу сказать, что имею какое-то отношение, просто была свидетелем, и это потрясающе, конечно. Это просто потрясающе, как ослица может заговорить, и как Господь даже из камней творит вот такие чудеса. А нам программу пора сворачивать. Все показывают, что время, время. Друзья, спасибо вам большое. Я напомню, что нас можно не только слушать, но и смотреть на всех платформах Радио ВЕРА. А у нас сегодня был замечательный специальный гость, протоиерей Андрей Юревич, настоятель храма Архангела Михаила в Куркино. Константин Мацан. Костя, этот образ теперь еще долго будет у меня перед глазами — с бережными старшими братьями, которые даже на льду никогда не повредят своим мелким.

К. Мацан

— Аминь.

Протоиерей Андрей

— Спасибо вам за свет Рождества.

А. Ананьев

— Вам спасибо, дорогой отец Андрей. 11 января мы играем «12 рождественских историй». Приходите, нам будет радостно, если вы придете.

К. Мацан

— С Рождеством Христовым, дорогие друзья!

Все

— С Рождеством Христовым!

---

Все выпуски программы Светлые истории

• «Таинство» смерти»
• «Неожиданный приход к вере»
• «Полное доверие Богу»