«14-е воскресенье по Пятидесятнице». о. Николай Конюхов

В нашей студии был клирик храма Живоначальной Троицы у Салтыкова моста в Москве священник Николай Конюхов.

Разговор шел о смыслах и особенностях богослужения и Евангельского и Апостольского чтений в 14-е воскресенье по Пятидесятнице, о днях памяти мученицы Людмилы Чешской, мучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии, преподобной Ефросинии Суздальской, преподобного Илариона Оптинского, святителя Дмитрия Ростовского, пророка Ионы.

Ведущая: Марина Борисова

---

М. Борисова

— Добрый вечер, дорогие друзья! В эфире Радио ВЕРА наша еженедельная субботняя программа «Седмица», в которой мы говорим о смысле и особенностях богослужений наступающего воскресенья и предстоящей недели. В студии Марина Борисова и наш сегодняшний гость, клирик храма Живоначальной Троицы у Салтыкова моста в Москве, священник Николай Конюхов.

о. Николай

— Добрый вечер.

М. Борисова

— И с его помощью мы постараемся разобраться, что ждет нас в церкви завтра, в 14-е воскресенье после Пятидесятницы и на наступающей неделе. По давно сложившейся традиции попробуем разобраться в смысле наступающего воскресенья, исходя из тех отрывков из Апостольских посланий и Евангелия, которые прозвучат завтра в храме за Божественной Литургией. Мы услышим отрывок из Второго послания апостола Павла к Коринфянам из 1-й главы, начинается отрывок 21-м стихом, а заканчивается во 2-й главе 4-м стихом. И, честно говоря, это такой удивительный ребус, потому что, чем больше вчитываешься в текст этого отрывка, тем меньше понимаешь, что имел в виду апостол Павел.

о. Николай

— Так часто бывает.

М. Борисова

— Вот он объясняет коринфянам, почему он к ним не пришёл, ограничивается только написанием посланий и пишет, что: «Мы споспешествуем радости вашей: ибо верою вы тверды. Итак я рассудил сам в себе не приходить к вам опять с огорчением. Ибо если я огорчаю вас, то кто обрадует меня, как не тот, кто огорчён мною? Это самое и писал я вам, дабы, придя, не иметь огорчения от тех, о которых мне надлежало радоваться: ибо я во всех вас уверен, что моя радость есть радость для всех вас». Вот сколько читаю, столько не понимаю. (смеётся)

о. Николай

— Витиевато апостол Павел пишет, он очень образованный человек, классически образованный, тем более, что он писал на греческом языке. Мы сейчас читаем перевод, не всегда, когда пытаешься дословно перевести греческий текст, там непрямой порядок слов, и если делать смысловой перевод, то чуть попроще становится это воспринимать. А когда вот тот, который сейчас мы читаем, Синодальный перевод, он в некоторых местах действительно не совсем понятен, но общий смысл мы можем проследить. И, конечно, апостол Павел, как удивительный такой любящий отец, ведь кому он пишет? Это коринфская община христиан, и в целом большая часть текста посланий, как раз это некие обличения, в том числе, в тех пороках, которые были в коринфской церкви, потому что апостол Павел основывает какую-то общину, благословляет, возможно, рукополагает епископа, позже пресвитеры появляются, и вот должна эта община как-то функционировать. Нет быстрых средств передвижения, никакой сапсан апостола Павла не перевезёт от Ли́стры куда-нибудь в Антиохию или в Коринф, естественно, это всё очень длительные дороги и пути, и вот он старался хотя бы своими посланиями как-то поддерживать правильное исповедание христианской веры в этих общинах. А слухи до него доходили очень разные, в том числе, что коринфяне там во время собраний ссорятся, богатые обижают бедных, что они там причащаются недостойно, периодически клонит их обратно в язычество, какие-то, наоборот, новые движения, какие-то секты псевдохристианские там гностические непонятные, то есть постоянно нужно было вот, знаете, как за ребёнком: вроде как ему уже пять лет, но ты его оставил одного, а он взял и в нос засунул горошину, либо он совком кого-то треснул по голове или его треснули, то есть всё время требуется какой-то пригляд. И вот, конечно, его послания периодически вызывали разную реакцию в тех же самых общинах, и некоторые говорили: «вот, апостол Павел непостоянный, то он придёт, то не придёт, слово у него нетвёрдое», и его в чём-то обвиняли периодически, и он иногда в своих посланиях оправдывается, просто говорит, почему он иногда может прийти, а иногда нет, и действительно, он их как будто бы печалит своими посланиями, но зачем: это как врач, который лечит человека и делает ему немножко больно, но он предупреждает: «сейчас у тебя будет укол, немножко нужно потерпеть, зато потом у тебя пройдёт», и он тоже делает им немножко больно, он их огорчает, чтобы потом была радость, чтобы он порадовался тому, что, устранив те пороки, те какие-то искривления, которые начались в духовной жизни этой древней христианской общины, она начала уже полноценно получать благодать и радость от Господа нашего Иисуса Христа, поэтому, он говорит, ничего, вот через какую-то печаль придёт и радость, придёт избавление, чтобы они не переживали, а если он придёт, то ему придётся больше их обличать, он увидит ещё что-то, и он даёт им время немножко, может быть, подготовиться, что-то исправить, то есть они прочтут послание, какие-то вещи устранят и тогда, действительно, когда он всё-таки соберётся к ним приехать, больше будет поводов радоваться, а не печалиться.

М. Борисова

— Теперь обратимся к отрывку из Евангелия от Матфея, из 22-й главы, стихи с 1-го по 14-й — это, я думаю, очень хорошо известная большинству наших радиослушателей притча о брачном пире. О том, как один богатый человек послал рабов своих созвать званых на брачный пир, и началось: у одних — поле, у других — торговля, третьи вообще поколотили этих несчастных посланцев-слуг, потом, когда в результате первая попытка ничем хорошим не увенчалась, господин отправляет своих слуг на распутье и говорит, чтобы они звали на пир всех, кого найдут, и собрали всех, кого только нашли, и злых, и добрых, и увидел там человека, одетого не в брачную одежду, и говорит ему: «Друг! Как ты вошёл сюда не в брачной одежде? Он же молчал. Тогда сказал царь слугам своим: связав ему руки и ноги, возьмите и бросьте его во тьму внешнюю; там будет плач и скрежет зубов; ибо много званых, а мало избранных».

о. Николай

— Такой позитивный отрывок.

М. Борисова

— Да, но меня всегда интересовал вопрос: поскольку гостей собирали внезапно, все они были не готовы, и логично предположить, что в брачной одежде там не было никого. Соответственно, откуда бы она взялась? Наверное, её как-то выдавали при входе. И таким образом совершенно непонятно, как туда затесался человек, которому должны были при входе дать эту одежду, куда она делась, и почему такое суровое наказание в таком странном стечении обстоятельств?

о. Николай

— Действительно, когда кого-то приглашали на званый пир, предполагалось, что многие люди придут, в том числе путники из дальних стран, в не очень красивом виде, и там всегда давали умыть, причем не только руки, но и ноги, и выдавалась чистая одежда, её можно было пойти взять, причем нарядную одежду, не просто какую-то, а нарядную одежду. И, конечно, для вот этих званых второй раз, которых там с улиц, из-под канав каких-то брали бедных, нищих людей, у них не было царской одежды, но они могли её взять, и все взяли, но один человек вот решил устроить некую демонстрацию, то есть он не позаботился. Причем это же притча, она отображает некую духовную реальность, то, что Господь зовёт нас к себе, мы говорим, как, помните, вот этот знаменитый гимн, который в Великий пост поётся: «Чертог твой вижду, Спасе мой, украшенный, и одежды не имам, да вниду в онь», то есть это с сожалением, с покаянием человек говорит: «я не имею одежды, чтобы войти в Твой брачный чертог, просвети одеяние души моея». И мы дальше просим у Господа, чтобы он нам дал новую одежду, через, в том числе, помните, как царь Давид: «Окропиши мы иссопом, омыеши мя, и паче снега убелюся», то есть дай мне такую чистую новую одежду через покаяние. И вот люди совершили какое-то покаяние, какое-то смирение, с любовью попросили у этого царя и со смирением эту одежду и облачились. А этот человек, который был в греховном вот этом смрадном некрасивом состоянии, он сказал: «А мне всё равно, я останусь в этом же состоянии, пускай все остальные терпят». А такой человек не может быть в Царствии Божием, то есть он выбрал грех, потому что он его полюбил, он не полюбил чистоты, для него вот эта радость, любовь, которая есть в Царствии Божием, она чужда, потому что он полюбил свою эту сточную канаву, и поэтому он вот получил, собственно, то, к чему стремился, то есть, поскольку он не прилепился, он не захотел поменяться, человек упёрся.

М. Борисова

— Но тогда непонятна связь с последней фразой, потому что, когда после этого звучат слова «много званых, но мало избранных», получается как бы наоборот, потому что большинство-то вошло...

о. Николай

— Нет, там «много званых», это имеется в виду — с первой волной званых, это всех званых, и тут речь идёт о том, что Господь всех зовёт в Царство Божие, но у части людей просто есть дела поважнее, потому что Бог у них не в приоритете, они просто говорят: «Ну подождите, у нас там уже билеты, мы летим куда-нибудь в Дубай, ну какое нам сейчас Царствие Божие, мы долго копили на это». Ну, то есть у нас, понятно, куча всяких там дел, и это не означает, кстати, некоторые говорят: «ну что нам теперь, бросить работу, ничем не заниматься, только в храм ходить?» Нет, но как говорил наш Господь, шесть дней делай, седьмой день Богу отдавай. Да и просто даже, когда ты идёшь на работу, но сохраняешь мирный дух, когда ты стараешься не осуждать людей, проявить какую-то доброту и милосердие, ты тоже посвящаешь этот день Богу, это тоже нужно понимать. Но у некоторых людей вот реально по приоритетам Господь даже в первую десятку не входит. А есть люди, у них и время есть, и они вроде откликаются, но у них нравственное духовное состояние не особо такое нормальное, то есть они осквернены вот этим грехом, и, конечно, адекватный человек понимает, что в таком виде как он будет с Господом общаться? Ему нужно привести себя в порядок. Тогда он совершает акт покаяния и уже в чистой светлой одежде входит в чертог Божий. Ну, а есть всякие вот такие, привыкшие уже к своей грязной одежде, полюбившие эту грязь, для них она интереснее и важнее, чем пребывание с Богом.

М. Борисова

— Напоминаю нашим радиослушателям: сегодня, как всегда по субботам, в эфире Радио ВЕРА программа «Седмица», в которой мы говорим о смысле и особенностях богослужений наступающего воскресенья и предстоящей недели. С вами Марина Борисова и наш сегодняшний гость, клирик храма Живоначальной Троицы у Салтыкова моста в Москве, священник Николай Конюхов. Неделя у нас начинается замечательными праздниками, и вообще можно её назвать, вот есть женский день, а это у нас такая женская неделя, потому что половина женщин в стране будут праздновать именины. 29 сентября у нас память мученицы Людмилы Чешской, а 30 сентября — память мучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии.

о. Николай

— Именинниц будет у нас полный храм.

М. Борисова

— Вот. И каждый раз думаешь: почему мы так мало знаем про Людмилу Чешскую? На самом деле, ведь это, если проводить параллель, то она чем-то сродни нашей княгине Ольге, потому что её роль оказалась приблизительно такая же, то есть также они с мужем приняли крещение, причём приняли от просветителя Мефодия. Это та самая несчастная моравская миссия, которая по факту исторически провалилась, но как бы дала плод через поколение, потому что княгине Людмиле удалось вырастить внука, сыну было не до этого, а вот внука удалось вырастить как раз христианином. И, собственно, то же самое получилось и у Ольги, хотя первую половину жизни князь Владимир прожил так, что трудно было предположить, что когда-нибудь он встретится с Богом, но встреча произошла и не только у него, а, в общем, благодаря ему у всех нас. И память мученицы Людмилы, она какая-то вот такая, очень перекликающаяся, на мой взгляд.

о. Николай

— Знаете, вот как называют Ольгу «бабушкой земли русской», то Людмила — это «бабушка земли чешской». Её, кстати, там очень почитают, и действительно, я вот так задумался, как часто бывает, что женщины, они ещё вот своих детей стараются воспитывать, когда ещё сами, может быть, не пришли к вере или только приходят к вере, и поэтому, не пройдя этот путь, не могут достойным образом вложить какие-то религиозные принципы в ребёнка своего. Но, пройдя путь ошибок, проб и испытаний, они умудряются тогда, когда появляются внуки, и уже они внукам могут дать, и многие люди вспоминают, что как раз их бабушка водила в храм в детстве. Моя мама рассказывала, у неё всё-таки родители были такие, в том числе и в партии состояли, и высокого ранга профессии занимали, и им как бы это было не принято, чтобы ходили в храм, могли за это вообще... Когда узнали, что мою маму покрестили, их там вызывали прямо из-за этого. И поэтому вот бабушки, они рассказывали внучкам какие-то очень важные такие духовные принципы, причём не просто внешнюю религиозность, потому что некоторые говорят: «ну что там бабушки эти, ну могли они заучить „Отче наш“ заставить, ещё что-то», но они передавали вот эту внутреннюю традицию, что очень важно, особенно там, в Чехии, когда там ещё очень сильно вот это влияние латинское началось, униат и всё остальное, вот как важно было сохранить чистоту православия. И вот сама Людмила, она как раз явилась образцом этой чистоты, и она всегда на иконах изображается очень такой красивой, женственной, очень трогательной. И она смогла воспитать своего внука, действительно, вложить в него самое главное, вот эту чистую христианскую веру, которая потом проросла, и вот, собственно, её почитают в Чехии как равноапостольную, то есть у неё такого титула нет, но они как раз считают её такой родоначальницей духовной.

М. Борисова

— Ну, теперь про наших любимых. Всегда для меня было загадкой вот как о житие Адриана и Натальи, так и житие Веры, Надежды, Любови и материи их Софии. Для меня подвиг этот парадоксален, потому что речь идёт о детях, и вообще вся эта история вызывает сплошные недоумения и знаки вопроса. Всё происходило при императоре Адриане, который был, в общем-то, вполне приличным правителем. И хотя, конечно, там христиан не приветствовали и на руках не носили, но и таких бесчеловечных, чудовищных преследований тоже не было, их по суду приговаривали к казни, но, как правило, скорее за отсутствие повиновения государственным законам, и вообще это всё было совсем не всплеском какой-то ненависти и варварства. Сам Адриан вошёл в историю вполне приличным правителем, таким образованным, просвещённым, много хорошего для государства сделал, и вдруг такая какая-то нелепость, потому что он утверждал приговор — приговор детям, маленьким девочкам. До сих пор не могу вот это всё соединить воедино, тем более что непонятно, где там литература, а где там правда, потому что мученических актов не осталось, а остались только жития, которые написаны сильно после смерти, то есть это переработка предания. И достаточно редкий, может быть, даже уникальный случай, когда греческие имена были переведены на русский и вошли именами, означающими русские понятия, причём до Елизаветы Петровны, в общем-то, не особо употреблялись. Вот когда переломилась тенденция наверху, русское стало входить в моду, и стали называть этими именами всё больше и больше, сначала в дворянских семьях, а потом и везде. Но вся эта история очень загадочная.

о. Николай

— С одной стороны, да, император Адриан действительно остался в памяти хронистов, как один из самых удачных императоров, при нём развитие было большое, он и империю держал, и справедливым его считали. И действительно, открытых гонений тогда на христиан именно за саму веру не было, а за неповиновение, непочтение к римским законам. Другой вопрос, что всё равно какой-то негативный фон сохранялся, и христиан считали некоей сектой, гадости про них писали, мы знаем об этом, в том числе, из письма Плиния Младшего, что какие-то люди там собираются ночами, пьют кровь каких-то младенцев, обвиняли в разврате — зачем собираются мужчины и женщины по ночам где-то в тайных местах? То есть такой фон. С другой стороны, Иудея всегда была самым таким, с точки зрения центральной власти, неудачным регионом, потому что были постоянные бунты, постоянно какие-то там выступления, националистические чаяния, и это всё сильно раздражало центральную власть, и несколько раз посылали карательные миссии, которые просто уничтожали, мы знаем просто, в один момент стёрли Иерусалим с лица земли.

М. Борисова

— Ну так прежде, чем они его стёрли с лица земли, было же иудейское восстание, и практически его отвоевали восставшие...

о. Николай

— Так они вырезали весь Римский легион, это бунт.

М. Борисова

— ... и начали даже восстанавливать храм.

о. Николай

— В том-то и дело. Поэтому там такая история, то есть в целом то, что происходило в Иудее, а Христос же был рождён в Иудее, и считалось, что христианство — это иудейская секта одна из, и поэтому такой общий фон. Ну и плюс, говорят, что в то время это уже было окончание правления Адриана, и у него какая-то была тяжкая болезнь, которая сыграла тоже плохую роль, то есть повлияла на его характер. Очень важно, когда человек сильно заболевает, чтобы вместо него кто-то мог править, какой-то преемник, регент, чтобы избавить людей от невменяемого человека, это же просто страшно, когда на престоле оказывается такой человек. И это хорошо, когда хватает мудрости у самого императора сказать, что я сейчас немощный и не могу управлять, и передать на время или навсегда права на власть. Но, как правило, конечно, правители, они очень прилепляются к власти и ко всему остальному, и они вот прямо до последнего держатся за это. И поэтому даже очень хороший правитель, который надеется только на себя, а мы знаем, что «не надейтесь на князи и на сыны человеческие, в них несть спасения», вот у него, видимо, помрачилось сознание, может быть, его разозлило упорство этих детей. Знаете, дети, они могут вызвать очень такие отрицательные эмоции, я просто сам знаю, упрямство детское.

М. Борисова

— Но это же не значит, что их надо убивать.

о. Николай

— Нет совсем, но человек омрачённый, человек языческого сознания, может быть, хотел таким образом проучить, показать, может быть, он впал в то страшное состояние, которое называется гнев. Почему некоторые родители на своих детей кричат страшными просто словами, бьют их, какие страшные только истории не рассказывают про то, как родители могут к своим детям проявить такую жестокость, вот этот гнев, а дети, они тоже впадают в какое-то упрямство, как нам кажется. Вот и ему показалось: они просто упрямятся, сейчас я их припугну, они всё, расколются. Но это удивительные, конечно, дети, они прямо были абсолютно убеждены в истинности и повели себя, такое бывало в истории, — лучше, чем взрослые, вот им двенадцать, десять и девять лет, по-моему, и в этой ситуации эти дети повели себя достойнейшим образом и посрамили тех взрослых, которые всё это наблюдали, и самого императора, и тех, кто исполнял этот преступный приговор. Я сразу, кстати, вспомнил расстрел в доме Ипатьева. Как могли русские люди — тут-то ладно, они язычники, ещё не просвещённые светом Христовой проповеди, какие-то там при дворе Адриана вот эти палачи, но всё равно, это же убивать детей, и мы говорим: о времена, о нравы! — но в наше время, вот XX век, детей! Причём их же, когда расстреливали, там же получилось, что император умер сразу, потом умерла императрица, а дети, они не погибли сразу от этого расстрела, то есть их добивали копьями. Я потом вот эти подробности читал следственного дела, у меня просто шок был, у меня в голове всё это не укладывалось, у меня волосы дыбом встали, когда я всё это читал. Откуда такая жестокость? Как это возможно вообще? Вот омрачённое гневом и ещё другими грехами сердце, оно становится абсолютно нечувствительным и становится жестоким. Не дай бог, чтобы с нами хоть что-то подобное произошло, хоть что-то подобное, особенно в отношении к нашим детям. Насколько нам нужно умягчать своё сердце, наполнять его добротой, чтобы, воспитывая, как нам кажется, наказывая детей, не перейти вот ту очень важную грань между любовью, вразумлением, наказанием и жестокостью.

М. Борисова

— В эфире Радио ВЕРА программа «Седмица», с вами Марина Борисова и клирик храма Живоначальной Троицы у Салтыкова моста в Москве, священник Николай Конюхов. Мы ненадолго прервёмся и вернёмся к вам буквально через минуту, не переключайтесь.

М. Борисова

— Еще раз здравствуйте, дорогие друзья! Продолжаем нашу еженедельную субботнюю программу «Седмица», в которой мы говорим о смысле и особенностях богослужений наступающего воскресенья и предстоящей недели. С вами Марина Борисова и клирик храма Живоначальной Троицы у Салтыкова моста в Москве, священник Николай Конюхов. Продолжая тему женской недели, у нас еще 1 октября — память преподобной Евфросинии Суздальской, но у нас Евфросиний так много, и вот в особенности после того, как напомнили всем, что есть еще Евфросиния Полоцкая, Евфросиния Московская, принесли их мощи, мы теперь все в курсе, что есть много святых Евфросиний, и все они, в общем-то, замечательные, удивительные, долготерпеливые, и им всегда можно помолиться, попросить помощи в терпении скорбей. Но 1 же октября у нас память преподобного Илариона Оптинского, и мне хотелось бы подробнее поговорить об этом, потому что, когда мы вспоминаем Оптинских старцев, то у нас такое какое-то общее понятие. Выделяется, как правило, в памяти, естественно, старец Амвросий, а кто еще? Ну, пожалуй, старцы Лев и Макарий, причем больше Макарий, чем Лев, потому что именно Макарий занимался книгопечатанием и очень много оставил писем, у него большое эпистолярное наследие. Ну, о ком еще? Ну, может быть, об отце Нектарии еще кто-то вспоминает, просто потому что попал он в самое трагическое время. А то, что Оптинские старцы — это отдельная удивительная духовная школа, и в этой школе были ученики и выученики, и вот как раз преподобный Иларион — это тот самый ученик, которого вырастил отец Макарий буквально вот на замену себе, двадцать лет учил и выучил. Причем попал будущий старец Иларион в Оптину уже взрослым, сложившимся человеком, ему было тридцать три года, и, в общем, прожил такую, достаточно цельную жизнь мирянина, как с детства ему хотелось, интересна ему была вот монашеская жизнь, но удивительно, вот отец его не благословил, преподобного Феодосия Печерского мать не благословляла и даже на цепь сажала, он все равно сбегал в монастырь, а здесь полное послушание.

о. Николай

— Потому что отец.

М. Борисова

— Сказали: учись портняжному делу — вот и учился, учился, потом даже свою собственную артель собрал, но при этом как-то удивительно промыслительно не получалось у него жениться, потому что отец еще благословлял жениться, а жениться никак не выходило, потому что одна невеста скоропостижно скончалась, вторая невеста оказалась из семьи сектантов, в общем, как-то не вышло. И когда в результате он попал-таки в Оптину пустынь, он был, по-видимому, готов в полной мере стать монахом, но это еще не значит, что он был готов стать старцем. Вообще его назначение в преемники к старцу Макарию для всех было шоком, потому что все знали, что у старца Макария есть ученик блестящий, который еще при жизни старца стал известен — это Амвросий, а это просто келейник, который вот со старцем все время, помогает ему и в бытовых, и в других каких-то делах, но его не видно, не слышно, и звать его никак, и вдруг он становится после смерти старца Макария старцем, который окормляет. Если к Амвросию очень много мирян приходило и это очень много сил и времени у него отнимало, то здесь окормление всей братии, окормление сестёр всех женских монастырей, которые имели отношение к Оптиной пустыни, плюс все заботы скитоначальника. Личность совершенно уникальная. Но мы всегда стараемся для себя что-нибудь выцепить из описаний жизни святых людей.

о. Николай

— Меня тут три момента поразило. С одной стороны, вот вы правильно отметили, как родители сказали, что рано тебе пока в монастырь, и он послушался, особенно отец, все-таки отец — это закон в семье, и очень важна роль отца, и то, что у нас сейчас безотцовщина, много семей, где нет папы, и женщины воспитывают своих, в том числе, мальчиков, и не понимают, почему такая просадка с дисциплиной, они не хотят слушаться, потому что для них не очень логично, что мама устанавливает некое законодательство. Обычно все-таки папа устанавливает законодательство, а мама его поддерживает, она говорит: «Слушай, сынок, я все понимаю, но папа сказал так». И вот это правильная система для наших семей, чтобы женщины не брали на себя роль вот именно такого законотворца и главы семьи, и чтобы просили прямо, если даже отцы не сильно включены, в том плане, что они постоянно на работе, можно всегда попросить папу, чтобы он установил некие правила, по которым будет жить семья в его отсутствие, и поддерживать это законодательство, и говорить, чтобы мама не брала на себя вот этого, что «я, доченька, за тебя, я все понимаю, но папа вот не разрешил, давай попросим его, может, он разрешит». Сами женщины себе очень сильно облегчат в этом плане жизнь. А дети, видите, все равно, вот когда они понимают, что — да, папа установил такое законодательство, и пока, до восемнадцати лет я обязан быть в послушании, и Иларион будущий, тогда он Родион был, он слушался. И интересно еще то, что он приобрел достаточно серьезный житейский опыт, потому что не всякий человек может быть духовником, в том числе, если он не обладает знаниями, как у людей вообще жизнь проходит. То есть иногда то, что ты, например, приобрел какую-то светскую профессию, поработал на светской работе — это хороший опыт, ты начинаешь по-другому вообще людей воспринимать, ты уже не начинаешь там закатывать глаза: «как это вы на всенощной не были?!» Ну, человек был на сутках, сутки — это когда работаешь с восьми до восьми. И ты уже не говоришь: «Нет, ну подождите, всё, причащаться нельзя», потому что ты сам уже знаешь, ты сам прошел, это очень полезно. И, конечно же, Макарий видел, с одной стороны, скромность Илариона, а с другой стороны, содержательность внутреннюю, в том числе и опыт определенный, опыт житейский, потому что в старчестве сочетается удивительным образом опыт духовный, духовная мудрость и опыт житейский, когда человек знает, как вообще, что бывает в жизни, что такое отношения детско-родительские, что такое отношения супружеские, что такое отношения в коллективе, что такое отношения на работе, и так далее, и так далее. Это, конечно, очень ценный опыт, который потом человек может инкорпорировать уже в свои какие-то духовные советы. И, конечно, вот эта ненавязчивость, такая скромность Илариона, который вот просто помогал, ну, вроде бы, действительно просто приносил старцу его еду, помогал ему выйти, и нам кажется: ну как это так, он же там не получал каких-то духовных дарований, связанных с проповедью, но просто одно присутствие при духовном человеке, и когда ты ему служишь... Я уже рассказывал один раз, как приезжал как-то мой духовник, отец Сергий Вишневский, покойный сейчас, в Москву, и он приехал в Сретенский монастырь, я увидел и прямо так обрадовался, что вот мой старец приехал, и я побежал просто, взял его пальто, и вот шёл с этим пальто, и чувствовал какую-то такую радость, я думаю, что вот так и ходил бы, как Иларион за Макарием ходил, и я тоже прочувствовал вот этот момент, как здорово просто рядом со старцем находиться, что-то ему принести, чем-то помочь. У меня несколько таких моментов в жизни было, когда я прямо ощущал эту радость, соприсутствие и возможность помочь по-настоящему духовному человеку, и ты от этого сам возносишься постепенно, то есть у тебя самого в сердце что-то меняется в лучшую сторону, а когда ты на постоянной основе это делаешь, вот как преподобный Иларион, то, конечно, он насытился вот этим и приобрёл какие-то духовные дарования. Он же не сам навязывался и сказал, что «я буду теперь старцем», потому что у нас с этим проблемы определенные, у нас же люди напрашиваются в учителя, говорят: «сейчас я тебе расскажу, как правильно, что такое покаяние, всё сейчас тебе расскажу», ну вот эти самочинные учителя, самочинные старцы — это обычно беда.

М. Борисова

— Но у него ещё была очень хорошая, как сказать, школа, что ли, или тренировочная база, когда с этой артелью, у него артель была в Саратове, и Поволжье вообще было наводнено всевозможными сектами, поскольку там и раскольники были разных толков, и не только они, там и «хлысты» были, и кого там только не было. И это вот хорошо знакомое многим неофитам чувство, когда ты горишь только что приобретённой верой и понимаешь, что вот она правильная, но объяснить человеку, который, скептически ухмыляясь, говорит тебе, что это всё бред, ты не можешь, у тебя нету слов. И вот такая школа апологетики, когда от того, что ты не можешь найти своих слов, ты начинаешь бесконечно обращаться к Писанию, к святоотеческим словам, не то, что ты их заучиваешь — они как-то сами заучиваются просто потому, что ты их очень часто повторяешь другим людям за неимением собственных слов. И вот эта колоссальная, конечно, помощь была, потому что укладывается в голове, и там уже не поймёшь, это твои мысли или это Григория Нисского мысли, ну, в общем, мысли, которые в твоей голове лежат, как на полке книжной, и их можно оттуда взять и процитировать.

о. Николай

— Знание вообще святоотеческого наследия, ведь Оптинские старцы, они не просто взялись с воздуха, они приняли там от Паисия Величковского духовное знание, которое несли, и там же они изучали очень подробно писания древних отцов-подвижников, их переписывали, кто-то занимался переводами, и вот эти «отечники», конечно, давали вот такую крепкую духовную основу, на которой можно было и в полемику вступить, можно было и совет какой-то духовный дать, и можно было в своей жизни этот совет использовать.

М. Борисова

— Напоминаю нашим радиослушателям: в эфире Радио ВЕРА еженедельная субботняя программа «Седмица», в которой мы говорим о смысле и особенностях богослужений наступающего воскресенья и предстоящей недели. С вами Марина Борисова и наш сегодняшний гость, клирик храма Живоначальной Троицы у Салтыкова моста в Москве, священник Николай Конюхов. Что касается знатоков писаний и самих писателей, у нас будет возможность отдельно повспоминать самую популярную книгу многих веков на Руси — это «Четьи Минеи» митрополита Димитрия Ростовского, память его 4 октября. Но раз уж мы про книжную премудрость заговорили, мне хочется особенно поговорить о пророке Ионе, память которого Церковь отмечает 5 октября. Книга самая загадочная, наверное, в Библии, ну, может быть, одна из самых загадочных, поскольку в ней всё не так, в ней все действуют как-то неправильно, и вместо того, чтобы давать какие-то ясные с самого начала ответы, она, скорее, ставит не очень ясные вопросы. Начнём с того, что сам пророк бежит от исполнения воли Божьей. Вообще это не очень укладывается в голове, поскольку пророк, он в курсе того, что это его служение, но тут не только нежелание выполнить волю, вот сказали: «Иди в Ниневию и возвести», а он вместо этого решил от Бога сбежать. То есть как он вообще в море очутился — это вот побег от Бога, потому как не хочет он в эту Ниневию, не хочет он это обличительное слово говорить ниневитянам.

о. Николай

— Кстати, интересно, я читал рассуждения разные, почему он всё-таки не хотел туда пойти, потому что для нас, вроде как, это просто: «Господи, не хочу, не нравится мне Твоё задание, исходя из того, что просто не хочу куда-то ехать», мужчины вообще в целом существа достаточно такие ленивые, и просто вот он не захотел — это не так, и дело не просто в каком-то упрямстве пророка Ионы. Интересная деталь: Ниневия был языческий город, огромный, больше ста тысяч человек, нравы там были далеки вообще от какой-либо морали, то есть обычный такой языческий мегаполис, поэтому у пророка Ионы сложилась такая картина в голове, что он вот скажет им, и они просто посмеются над святыней. То есть иудеи, они достаточно были замкнуты в своём религиозном сознании, они считали, что вот спасутся только иудеи, весь мир остальной развращён, у них была некая изоляционная такая система, которая связана, в том числе, и с заповедями Божьими, которые даны, чтобы иудеи сохранили своё самосознание, и в том числе религиозное монотеистическое сознание, он запретил им общаться с язычниками, смешиваться, в браки вступать и всё остальное. Но постепенно Господь меняет эту систему, и мы видим, вот как раз книга пророка Ионы, она уже такая новаторская, она что-то новое раскрывает, то есть, оказывается, Господь промышляет и о язычниках тоже, не только об иудеях, это было новостью для многих, в том числе для людей Божьих, с этой стороны они Бога ещё не очень понимали и знали. И поэтому, когда Господь ему даёт такое повеление, в голове у Ионы: «ну они же всё равно просто посмеются над моей проповедью, это всё равно как давать святыню псам, вот зачем? Они ведь всё равно не послушаются, это бесполезно». И вот у него, из особого такого его религиозного чувства, религиозной ревности, может быть, даже, он как бы бежит, чтобы этого не было. Но всё равно он идёт против Бога, и он прекрасно это знает, ведь когда начинается буря, его будят, там все начинают спрашивать: «А из-за чего это, что случилось? Он выходит и говорит, что это вот из-за меня, я потому что не послушался Бога, и говорит: «Если вы меня выкинете за борт, то всё успокоится». Потом, кстати, интересно, что язычники вот эти на корабле плыли, они не хотели его выбрасывать, даже после того, как они знали, что он причина вот этих бед, и они там уже выбросили запасы какие-то, еду, и узнав от него же самого, что он — причина бед, они его боятся выбрасывать. Вообще, язычники в этой книге выглядят достаточно симпатично, и вот эти на корабле, потому что они не хотели от Ионы избавляться, вообще там спрашивали как-то, потом они молились, потом они, после того, как море утихло, принесли жертву истинному Богу. Есть даже предание, что после этого Иона весь этот корабль воцерковил своим вот таким поступком, что он привёл, показал, кто истинный Бог по-настоящему. Тут очень много всяких интересных смыслов, но самый главный смысл, конечно, связан с тем, что вот эта проповедь Ионы, которую он считал бесполезной, Господь сказал: «Иди!» И он открыл волю Божию, что через сорок дней весь город погибнет, потому что вы грешники лютые, и вышел он за город наблюдать за этим всем, за исполнением пророчества. Ну, Бог же ему открыл, а Бог же не говорит неправду, значит, оно так и будет. И тут ниневитяне, вместо того, чтобы обидеться на Бога, рассердиться, Иону самого убить, что часто бывало, пророков побивали камнями, они начинают каяться — вот это новость, представляете? Причём они такое покаяние проявили, которое не всегда иудеи проявляли: разодрали одежду, посыпали голову пеплом, наложили на всех пост, все перестали есть, даже животным запретили есть, какой вой там поднялся на всю Ниневию, и всё, когда подошло время, Господь помиловал этот город.

М. Борисова

— А Иона обиделся.

о. Николай

— Просто вообще, я очень люблю вот эту фразу, он так говорит обиженно: «Я так и знал, что Ты Бог милосердный!», как бы в претензию. Ну, то есть зачем вообще я тогда говорил? И более того, Иона доходит до такого уныния, говорит: «Я вот хочу умереть здесь, лечь и умереть, всё, больше ничего не хочу».

М. Борисова

— Ну, конечно, потому что всё не так, и Бог ведёт себя как-то неправильно, и вообще всё неправильно, и обещали другое.

о. Николай

— Да, и главное, что любимое вот это растение, которое некоторые называют тыквой, но это не совсем тыква, это местное такое небольшое действительно росло растение, которое ему очень нравилось, оно умерло, то есть всё плохо, и любимое растение тоже умерло.

М. Борисова

— Это просто я хочу напомнить радиослушателям утверждение того, что Бог может сотворить что угодно, Господь в течение одного дня дал вырасти растению, которое давало тень...

о. Николай

— Да, можно было под ним укрыться.

М. Борисова

— ... и потом, в течение следующего дня, уничтожил это растение, чем привёл в ещё большее возмущение.

о. Николай

— Иона вообще абсолютно наш человек, абсолютно. Я, когда читал, думал: ну насколько у него живые эмоции, насколько он вот прямо... И что самое интересное для меня, это прямо очень важно: он всё это выражает искренне Богу, то есть он не прикрывается каким-то лицемерием, он не пытается изобразить хорошую мину при плохой игре, он честно говорит Богу о своих чувствах, вот он раскрывает сердце своё перед Господом, и Господь даёт ответ на его запрос. Ведь чем книга заканчивается? Она заканчивается неким вопросом от Бога, Он говорит: «Слушай, в один день выросло это растение, в один день умерло, и ты так пожалел его, оно тебе нравилось. А как ты думаешь, не надлежит ли мне пожалеть город в сто тысяч человек, чтобы их уничтожать всех, тем более, что они покаялись, как ты думаешь?» Всё, на этом аминь, заканчивается книга пророка Ионы. Нет, это одна из самых моих любимых книг Ветхого Завета, я всем советую настоятельно её прочитать, всего четыре главы, она не очень небольшая, но это максимально событийная книга, она отличается от других, потому что в других книгах пророческих обычно там, собственно, пророчества приводятся долгие, там много каких-то рассуждений, ещё что-то, всё это очень интересно, но здесь это событийная книга, она абсолютно чёткая. И вот отношения Бога и Ионы — это прямо нечто, что нам может дать некое понимание того, насколько важно искренне общаться с Богом, искренне проговаривать все свои переживания перед Богом, и в итоге признавать и подчиняться именно воле Божией, чтобы не навязывать Богу свою волю, а уметь увидеть Его, вот когда Он протягивает свою руку, что-то меняет в жизни, и с любовью подчиниться.

М. Борисова

— Но здесь мы вступаем на зыбкую почву, где очень трудно найти грань между дерзостью и дерзновением.

о. Николай

— Ну, и он нигде не проявляет именно какое-то неблагоговение. Во-первых, он всегда знает, когда он поступает неправильно, он понимает, что поступает неправильно, то есть вот когда он сбегает от Бога, он знает, что неправ.

М. Борисова

— Так ведь и мы, когда поступаем неправильно, зачастую знаем, что поступаем неправильно.

о. Николай

— Да, но в итоге-то он идёт. Но, знаете, вот эта книга пророка Ионы — это всего лишь эпизод из его жизни. Он, во-первых, скорее всего, был родом из пророческой школы, то есть он был преемником, как мы рассказывали про старца Илариона, который был преемником другого старца Макария, также и пророк Иона, скорее всего, был знаком с великими пророками другими, в том числе, с пророком Исайей, вот есть такое предположение, то есть что он учился в этой пророческой школе, и что он был праведником, и мы просто видим один эпизод его жизни, мы не видим ни приквел, ни сиквел, что было до и после. Есть, кстати, предположение, что пророк Иона остался, это только предположение, но такая есть история, что он остался в этой Ниневии потом.

М. Борисова

— Но для современного человека, конечно, камнем преткновения является чудо с рыбой.

о. Николай

— А, с китом?

М. Борисова

— Да.

о. Николай

— У нас любят рассуждать про кита, приводят какого-то австралийского моряка, которого проглотил кит, а потом выплюнул через какое-то время. Но тут нужно понимать, что, с одной стороны, чисто физически «кит» — это условное название, там какая-то большая рыба, то ли это акула была, то ли ещё что-то, сейчас нам тяжело точно понять. Но там в духовном плане сказано, что он сошёл в некую бездну, то есть эта рыба, она уплывает в бездну, и он, когда пошёл против Бога, когда он решил не исполнить волю Божью, он в итоге оказался в бездне, вот в этом шеоле, «шеол», там есть вот это еврейское слово — преисподняя. И после того, как он там оказался, с ним происходит какое-то изменение, он начинает там как-то думать, молиться, с благодарностью обращается к Богу о том, что Он его избавил от смерти, и потом всё-таки он спасается, его выплёвывает около Ниневии эта рыба, и он идёт исполнять волю Божию, а потом у него опять какие-то проблемы. Но, знаете, это наш путь. Вот чем мне нравится эта книга, это тем, что она описывает живой путь живого христианина, который сомневается, который сначала не туда пошёл, потом пошёл туда, но не то сделал, потом сделал то, что надо, но что-то расстроился. И вот эта постоянная история, она показывает, что не надо этого бояться, не надо думать, что я должен, как, знаете, есть же агиографическая литература, где вот родился в благочестивой семье, очень благочестивым, не вкушал молоко по средам и пятницам, и вот разговаривал только правильными словами, никогда с детьми другими не играл, и вообще был с детства уже с нимбом. И мы читаем вот эти агиографические произведения, смотрим на свою жизнь, и там вообще ничего не сходится, и мы считаем, что это просто какие-то инопланетяне. А когда мы читаем книгу пророка Ионы, мы понимаем, что всё это живо, что святые — это такие же живые люди, с такими же проблемами, у них тоже какие-то бывают кризисы и переживания, и так далее, то есть это для нас очень вдохновляющая книга, она говорит, что не бойся ошибаться, бойся не делать выводы правильные.

М. Борисова

— Спасибо огромное за эту беседу. Вы слушали программу «Седмица», с вами были Марина Борисова и клирик храма Живоначальной Троицы у Салтыкова моста в Москве, священник Николай Конюхов. Слушайте нас каждую субботу, до свидания, до новых встреч.

о. Николай

— Всего хорошего.

---

Все выпуски программы Седмица

• «21-е воскресенье по Пятидесятнице». о. Николай Конюхов
• «20-е воскресенье по Пятидесятнице». о. Николай Конюхов
• «19-е воскресенье по Пятидесятнице». Прот. Федор Бородин