Наш собеседник — настоятель Спасского храма посёлка Андреевка Московской области священник Дмитрий Полещук.
Мы говорили о значении участия в богослужениях и Таинствах Церкви для христианина. Отец Дмитрий поделился своим мнением, надо ли понуждать себя идти в храм, когда такого желания нет, из-за чего люди чаще всего уходят из Церкви, и чего мы лишаемся, когда перестаем участвовать в Таинствах. Наш собеседник ответил, можно ли поставить знак равенства между Церковью и лечебницей, для чего вообще христианин приходит в храм, и как строить разговор с верующим человеком, который не видит смысла в богослужебной жизни.
Ведущий: Александр Ананьев
А.Ананьев:
— Добрый вечер, дорогие друзья!
Меня зовут Александр Ананьев. Я — профессиональный неофит.
Я должен, наверное, это пояснить. Потому, что это имеет прямое отношение к теме нашего сегодняшнего разговора.
Я крестился три с половиной года назад. Я, до сих пор, остаюсь неофитом — человеком, у которого, с одной стороны, горит сердце, у которого есть огромное желание найти ещё хоть какой-нибудь малейший способ сделать шаг навстречу Богу, услышать, понять, почувствовать что-то очень важное — с одной стороны. А, с другой стороны, за три с половиной года в моей жизни произошло немало того, что меня, скорее, даже... расстроило, или заставило задуматься. Как, наверное, в жизни любого человека.
В частности, я вдруг ловил себя на ощущении — пугающем меня ощущении — что моё сердце стало почему-то охладевать к Церкви. Не то, чтобы я думал уйти из Церкви — вовсе нет. Не то, чтобы я испытывал какое-то неверие — конечно же, нет. Но я вдруг ловил себя на том, что прошло две недели, в моей жизни не было ни исповеди, ни Причастия — и я совершенно спокоен. И — почему меня не тянет в любимую церковь? Что происходит? Можно ли быть христианином, и не открывать тяжёлую дверь храма? Что уходит из нашей жизни, когда мы уходим из церкви — хотя бы, ненадолго? И что ответить человеку, который говорит, что «у меня вера в душе»?
Сегодня я хотел бы услышать ответы на эти вопросы настоятеля Спасского храма посёлка Андреевка священника Дмитрия Полещука.
Добрый вечер, отец Дмитрий! Здравствуйте!
О.Дмитрий:
— Добрый вечер!
А.Ананьев:
— Я начну наш разговор с неожиданного вопроса. Напомните, пожалуйста, сколько лет назад Вы обвенчались с матушкой?
О.Дмитрий:
— В апреле 2021 года мы отметили 14-летие.
А.Ананьев:
— 14-летие. Учитывая то, насколько вы молоды, это... ну... половина жизни, практически, огромный срок.
Скажите, пожалуйста, вот, на всём, вот, этом протяжении вашей семейной жизни, ваших отношений, Ваша любовь к матушке всегда была одинаково сильна, или же были моменты, когда Вы ловили себя на том, что надо прилагать какие-то усилия — к тому, чтобы улыбнуться, к тому, чтобы сказать доброе слово, к тому, чтобы сделать шаг навстречу?
О.Дмитрий:
— Александр, конечно, я могу ответить... вот... наверное, всё-таки, так... что любовь всегда была, и, я надеюсь, и останется в моём сердце, по отношению к моей супруге. Как-то мерить её... мне затруднительно. Но, при этом, конечно, все эти годы, иногда мне приходилось — иногда — и заставлять себя улыбаться, и заставлять себя делать то, что меня, например, супруга попросила, а мне... ну... не очень хочется. То есть, преодолевать себя.
Но я никак это не связываю с любовью. То есть, в том смысле, что её меньше от того, что я реже, например, в какие-то периоды, своей жене улыбаюсь, или меньше, по какой-то причине, говорю ласковых слов, не становится.
То есть, да, есть некая такая внешняя форма, и, конечно, женщины — есть такая расхожая фраза и мнение о том, что они любят ушами. Мужики — больше желудком, конечно. Ей, конечно, хочется почаще слышать от меня ласковые слова. Но, всё-таки, сердце — оно не подвержено, как мне представляется, таким, вот, серьёзным перепадам. То есть, любовь — она не может вчера присутствовать в сердце, а сегодня — исчезнуть. Всё-таки, любовь — это дар, дар Божий, и это — не чувство. Вот, с тем, что любовь — это чувство, я категорически не согласен. Поэтому, это — некое такое качество... качество души, качество сердца, над которым, безусловно, надо работать. Как, вот, семечко, которое посажено — его надо взращивать и подкармливать. И даже тогда, когда это крепкий могучий дуб — за ним тоже надо ухаживать, и его оберегать от всяких мелких... знаете... вот... этих вот... вредителей, которые даже и огромный дуб могут завалить, с течением времени.
Поэтому, я супругу свою люблю, как будто бы вчера мы с ней познакомились.
А.Ананьев:
— Ну, насчёт дуба — это тоже у меня повод для размышлений. Я увлекаюсь... ну, как увлекаюсь... я очень люблю выращивать эти домашние цветы — у меня дома горшков больше, чем это, вообще, допустимо, учитывая количество квадратных метров. Но я всё время удивляюсь, что, вот, цветок — ты за ним ухаживаешь, ты его поливаешь, ты его любишь, ты читаешь, какими... как бы его подкормить, чтобы он чувствовал себя хорошо, а он то так себя ведёт, то — эдак. А, при этом, какой-то дуб на обочине, который растёт в асфальте, и его, всё время... этими... всякими... выхлопными газами... и что с ним только ни делают... он становится всё больше, и крепче, и сильней! Как это происходит, я не понимаю!
Почему я начал наш сегодняшний разговор с такого... ну... прямо скажем, откровенного вопроса? Дело в том, что вчера я наткнулся на размышление замечательного писателя Владимира Щербинина, которые задели меня за живое. Позвольте, батюшка, я приведу фрагмент этого размышления.
«Был момент, — пишет Владимир Щербинин, — когда я не мог ходить в церковь. Меня там всё раздражало — и певцы, и священники, и даже запах ладана. У меня хватило сил, чтобы добраться до отца Василия Ермакова, и он так радостно говорит: «А ты в церковь не ходи. Ты ко мне приезжай. Чаю попьём, погуляем...» — и я приезжал к нему почти каждый день.
Мы гуляли по кладбищу. Он останавливался почти у каждого креста, и рассказывал про жизнь человека, здесь лежащего. Мы говорили о чём угодно — о погоде, о политике, о кино, и даже о первой влюблённости, а иногда — просто сидели на скамейке и смотрели на весну.
Через пару месяцев, я вернулся в храм. И отец Василий объяснил мне, что такое происходит почти со всеми, кто искренне пришёл в Церковь. «Это — как в браке, — говорит он, — сначала всё забываешь от любви, а потом начинаются будни, и сердце остывает. Но, пойми, это не значит, что любовь кончилась! Это значит, что она стала более спокойной, зрелой и глубокой.
Вера — тоже имеет свои этапы, свои испытания. Господь то приближается, то удаляется от нашего сердца. Но ты всегда помни дни первоначальные. Когда ты вошёл в храм, помнишь, как горело твоё сердце? Ты готов был отдать свою жизнь за Христа. Вот, это и есть момент истины. Всегда храни его в своей памяти, и никогда не отпадёшь от воды жизни, что бы ни случилось»
Замечательный фрагмент! Он мне очень понравился! Зацепил, что называется, за живое.
А, вот, теперь я обращаюсь к тем, кто нас слушает. Вот, откровенно, ответьте самим себе. Были ведь у вас такие же моменты охладения сердечного... какого-то... нехорошего, болезненного спокойствия, в отношении церкви. И если, вот, они случаются, отец Дмитрий... вот... спрошу прямо: что делать, если ты вдруг ловишь себя на том же ощущении, что... всё раздражает — и певцы, и священники, и даже запах ладана. Твоя вера в Бога не стала меньше. Ты не меньше любишь Бога, но... в церковь — не тянет. Почему это происходит, и что с этим делать?
О.Дмитрий:
— Вы, в начале, назвали себя профессиональным неофитом, а неофитство — это тоже, между прочим, такой... дар Божий. Когда человек приходит в Церковь, его Господь ласкает — очень многих так ласкает, и Он, как заботливый Отец, носит, вот, этого новообращённого, новонасаждённого — недаром мы употребляем, вот, эти, вот термины из ботаники — потому, что дословно «неофит» — «новонасаждённый».
Как младенцы. Но невозможно научиться ходить, если ты не научишься падать. И, вот, падать иногда приходится. Понятно, что Родитель всегда рядом — Он не позволит тебе свалиться в колодец, или ещё куда-то, но иногда коленочки придётся поцарапать.
Вот, в какой-то момент людям — я этого не переживал потому, что 40 лет в Церкви, но, вот, те, кто приходит в Церковь, они делятся, и их опыт для меня очень важен... Господь отходит в какой-то момент, как кажется этому человеку, хотя, Он всегда рядом. И человек говорит: «Вот, раньше я горел на молитве! Я, вот, прям... легко вставал!» — но, ведь, за тебя молился ангел. Он предстоял перед Богом, и он молился.
Но ты никогда не натренируешь свои мышцы, если будешь тренироваться в невесомости — то есть, никакой нагрузки на них не будет. Так и с душой. Господь иногда даёт возможность нам чуть-чуть вес добавить в наши гирьки, и ими тренировать качества новые, которые полезны христианину.
Поэтому, да, поначалу неофит — человек лёгкий, горящий, пытающийся всех этим пламенем любви к Богу зарядить. И даже искренне не понимающий, как: а) он жил раньше без этого; б) почему остальные, до сих пор, без этого живут.
И это — как в древнегреческой мифологии Прометей: «Огонь! Я добыл огонь! Почему же вы без него живёте? Как вы едите сырое мясо? Его же надо жарить — так вкуснее...» — вот, можно сравнить и с этим образом неофита.
Александр, Ваш вопрос... я немножечко, всё-таки, от него отклонился... повторите его, пожалуйста.
А.Ананьев:
— Вопрос очень важный. А я сейчас знаю, что многие из тех, кто нас слушает, уже поймали себя на этом ощущении, что «я сейчас переживаю такой этап» — этап, когда сердце охладело. Ты понимаешь, что он временный. Но ты не понимаешь, почему он произошёл, и в чём твоя вина. И, самое главное, ты не совсем понимаешь, что с этим делать. Что делать, и почему это происходит?
Ну, почему это происходит, Вы уже сказали...
О.Дмитрий:
— Да, мы уже на эту часть... как кажется, ответили. А, вот, и у человека, который вырос, как кажется, в Церкви, тоже бывают такие моменты, и это вполне нормально — сомневаться. Если внимательно читать Евангелие, то в последнем зачале Евангелия от Матфея, когда говорится о Вознесении, одиннадцать учеников пошли в гору, куда им повелел Иисус, и увидели Его. Одни — поклонились, а другие — усомнились.
Вот, задайте себе вопрос, проанализируйте — это же не семьдесят ближайших учеников, или более пятисот братий — нет, это те самые одиннадцать учеников, которые были все эти годы со Христом, которых Он готовил к этому. И, всё равно, среди них были те — после 40-дневного Его явления им, — которые усомнились.
Поэтому, сомнения — да, это проявление некой... не некой, а очень даже определённой свободы воли человека. Бог не заставляет человека в Себя верить. Он не является среди бела дня, и не говорит, что: «Вот он — Я, и у тебя нет возможности не верить», — Бог всегда прикровенен, и даёт свободу человеку верить в Него, или нет.
Я, когда бывают моменты такие — некоего сомнения, в какой-то период жизни — иду от противного. Ну, хорошо, допустим, нет Бога, нет Церкви... ну, давай, вот, предположим... что тогда? Вот, мне очень, вот, этот момент важен.
Дело в том, что неприятие Церкви, и неприятие Бога, а особенно Иисуса Христа — это... такой, вот... подвиг, своего рода. Потому, что отказаться от Евангелия, сказать, что Церковь — это искусственное образование... знаете, как, в просторечии, некоторые не очень образованные люди говорят, что «это попы выдумали — и Евангелие, и Церковь... что ты к этим попам туда, в церковь, ходишь»... ну... вот... и всё остальное, прочее, подобного рода... и вот... чтобы не верить, на самом деле, надо приложить огромное усилие — на очень многое надо закрыть глаза. На очень многое! Хотя бы, на сам факт существования Церкви. Потому, что... сколько существовало за 2000 лет государств — великих государств, империй — и они все прекратили своё существование. Что говорить — и наше отечество когда-то тоже именовалось империей, и оно закончило своё существование в том виде, в царском, по крайней мере. Да и в Союзе тоже, к сожалению, в 1991 году оно прекратило своё существование. Так — и другие государства.
А, вот, Церковь, которая была основана Христом, и проповедана всего-то двенадцатью апостолами ( потому, что был избран, вместо отпавшего Иуды, апостол Матфий )... вот, это для меня является важным указанием... такого... доказательством даже промысла Божия, именно в отношении Церкви.
И ещё очень важный момент. Кроме внешних врагов... все мы любим повторять... ну... мы — люди церковные и проповедники... о том, что, как минимум, 300 лет Церковь находилась в самом... таком... слабом... как бы, в зачаточном состоянии, когда её легко можно было уничтожить, под прессингом, под давлением, под гонениями. И — где же эта Римская Империя? Нету её, Римской Империи. Она сначала стала христианской, потом, к сожалению, и христианская Римская Империя пала под янычарами в 1453 году.
Но ещё опаснее — враги внутренние. Мы в прошлое Воскресенье — недавно — вспоминали отцов Первого Вселенского Собора. А, ведь, с самого начала, о Церкви очень много ложно учили. И о Христе, и об апостолах. Почему были написаны Евангелия? Чтобы не искажалась истина. Чтобы был письменный факт существования Христа. То есть, письменное доказательство четырёх человек. При том, что, в законодательстве Моисея, свидетельство двух есть истина, а здесь — в два раза больше, чем истина.
Таким образом, для меня, как преподавателя истории Церкви, знающего, отчасти хотя бы, сколько всего люди... в процессе жизни и стремления к Богу, наломали дров, сколько они нагрешили... какие были первоиерархи, какие были священники ужасные — апостолы сами об этом говорили... и после апостолов сколько всего было... вот, всё это, несмотря ни на что, не уничтожило Церковь. А, наоборот даже — Церковь всегда считалась и считается святой, соборной и апостольской.
«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»
А.Ананьев:
— Настоятель Спасского храма посёлка Андреевка священник Дмитрий Полещук сегодня отвечает на вопросы неофита.
Мне очень понравился Ваш образ, отец Дмитрий, вот, этого, вот... занятий с тяжёлым весом в спортивном зале. И, когда Господь видит, что... ну... ты уже прошёл какую-то базовую тренировку и получил базовые навыки, Он немножко отступает в сторону, прибавляет тебе веса, и говорит: «Ну... а теперь, давай, вот, так попробуем... Я верю в тебя — ты справишься». И, каждый раз, когда ты чувствуешь, что... вот... наступил какой-то период, когда Господь отступил от тебя — не надо пугаться, не надо печалиться! Это значит, что ты просто сделал ступеньку наверх, и от тебя просто требуется теперь ещё больше усилий — поблагодари за это! Значит, хорошо! Значит, у тебя уже бицепсы стали чуть-чуть, на полсантиметра, больше, чем были вчера. И это — хорошо.
Отец Дмитрий, вот какой вопрос. Давайте, представим себе двух человек. Один молится, и другой молится. Может ли быть такое, что у одного молитва правильная, а у другого — нет?
О.Дмитрий:
— Да, конечно. Такое может быть, если человек молится, например, о том, чтобы была возможность человеку отомстить. Если человек молится о том, чтобы человек умер. То есть, нельзя молиться о том, что Богу не угодно, и является грехом.
Например. Вот, у меня был такой случай, в моей пастырской практике, когда человек долго молился о чужой жене. Да... вот... практически, как царь Давид. Он Вирсавию очень хотел. Но этот человек был поменьше рангом, он не мог мужа той жены отправить куда-нибудь на войну, в самую гущу событий, и, вот, он, будучи не очень, мягко говоря, воцерковлённым, просил у Бога, чтобы муж той жены отправился на тот свет.
Конечно, такая молится Богу не угодна. Да, и, вообще, когда мы молимся, мы не должны много о себе мнить, как мне представляется, а больше давать свободы Самому Богу действовать в нашей жизни. Недаром, каждая молитва... она должна, всё-таки, заканчиваться: «Да будет, Господи, на всё Твоя святая воля», — особенно, если мы просим. Ведь, молитва разная бывает — просительная, хвалебная, благодарственная... Если мы что-то просим, то, прежде всего, надо искать того, что угодно Богу.
Да, многие женщины сейчас — это актуально очень, тоже проблема — хотят ребёночка. Но: иногда они приходят, и говорят: «Батюшка, благословите меня на ребёнка!» Я задаю вопрос: «Это — как?» «Ну, я не замужем, но я хочу ребёнка!» «Подождите... давайте, всё-таки, разбираться... что значит „не замужем, но хочу ребёнка“?» «Ну... мне надо для себя его родить». «Подождите... для себя — заведите пингвинчика, попугайчика... не знаю... там... хрюшку! Но... никак не ребёнка».
Таким образом, конечно... завершая свой, как всегда, очень пространный ответ... конечно, не всякая молитва Богу угодна. А если она не угодна Богу — значит, эта молитва во вред самому человеку. Молящемуся.
А.Ананьев:
— Хорошо. Спасибо. Это очень важно — поставить «галочку», напротив этого вопроса, который подводит меня к следующему вопросу.
Два человека — оба считают себя христианами. Но один человек — воцерковлённый, он регулярно принимает участие в Литургии, ходит на вечернюю службу в субботу, исповедуется, в Воскресенье — Причащается, поддерживает близкие отношения с духовником, он играет большую роль в его жизни. И второй человек — был в церкви один раз, когда Венчался его друг, и больше он туда не заходил, считая, что, в общем-то, это ни к чему. Незачем. Он, в принципе, всё знает. Если у него есть вопросы, он откроет Евангелие, или прочитает в Интернете — в Интернете есть все ответы. Ну, а так — он знает, чего делать не надо, он живёт праведной жизнью. Он не ворует, он не изменяет жене, он не бьёт маленьких детей и собак... ну... хороший человек.
Продолжая Вашу аналогию с правильной и неправильной молитвой, можно ли считать одного правильным христианином, а второго — нет?
О.Дмитрий:
— Вы знаете... вообще, мы не должны, как христиане, давать кому-либо оценку. Христианин ли он, или не христианин? Это, вообще, не моё дело. Что у него в сердце происходит, знает только он — и то, я, кстати, сомневаюсь... но, скорее всего, знает полностью только Бог. Это его с Ним личные отношения.
Но, при этом, конечно, тот человек, который ходит в храм, регулярно исповедуется и Причащается, он начал, вот, это движение к Богу. Это — очень непростое движение, и иногда так бывает — со стороны... почему нам Господь говорит не судить... кажется, что тот, который ходит в храм, хуже того, который в храм не ходит.
Вот... взять самый такой... распространённый в нашей стране, к сожалению, и очень видимый грех — пьянство. И, вот, тот, который в храм ходит, он, всё время, с этим пьянством борется — и ходит исповедуется, и, как Вы сказали, духовник у него есть, но... периодически, срывается.
А, вот, тот, про которого Вы сказали — второй пример привели — он может, действительно, и не пить, и жене не изменять, и внешне выглядеть очень благополучно, и, при этом, в храм не ходить.
Дело в том, что храм ещё, по-другому, называется врачебницей, или, по-другому, больницей. И заболевания протекают — по-разному очень. Во-первых, разные заболевания, и разные течения этих заболеваний.
Человек... вот, чем отличаются те, которые ходят в храм, от тех, которые не ходят... на мой взгляд. Как известно, все люди больны, нет людей здоровых. Как говорят врачи, есть только недообследованные. И, вот, тот человек, который в храм ходит, он уже знает, что он болен, ему поставлен диагноз, у него есть лечащий врач, и назначено лечение. Тот, который в храм не ходит, он — тоже болен, но пока ещё об этом не знает.
По мне, так лучше знать о своей болезни, и, чем раньше начать её лечить, тем лучше. Поэтому, есть русская поговорка: «Береги честь смолоду, а кафтан снову».
Одного человека даже спросили по этому поводу... старца... только не помню, какого: «Почему нельзя нагрешить, а потом, в конце жизни, поисповедоваться, исправить свою жизнь, и... таким, вот... раскаянным... подойти к Вечности?» А он говорит: «Ну, слушайте... вот, я пока был молодой, страсти у меня были маленькие — это были росточки, и у меня было много сил, чтобы эти страсти из себя вырвать. Из своей души. Но потом я стал взрослеть, и даже стареть. Я стал слабее, а страсти выросли в огромный лес. И нужно приложить огромные усилия — а у меня их нет — чтобы уничтожить эти страсти». Вот, поэтому, надо научать детей с малолетства, с младых ногтей, выявлять в себе, вот, эти, вот... как говорят в светском мире... слабости, и вычищать сорняки из своего... такого... сада души.
А.Ананьев:
— Как я Вам благодарен, отец Дмитрий, что Вы назвали Церковь лечебницей. Ведь очень многие считают, то Церковь... ну... мало, чем отличается от похода к психотерапевту, к психологу, к психиатру.
Если видишь человека с круглыми от ужаса глазами, у которого в жизни ничего не складывается, отношения рушатся, и ему... так... говорят: «Ну... тебе надо просто сходить в церковь, поговорить с батюшкой — вся твоя жизнь наладится», — у меня сразу, как у неофита, в голове... такой... восклицательный знак возникает: «Во-во-во! Подождите... ну, не надо ставить знак равенства между психологом, психотерапевтом и лечением, и Церковью». Церковь — она, ведь, не может быть про лечение? Или — может?
Об этом мы поговорим ровно через минуту. Не переключайтесь!
«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»
А.Ананьев:
— Настоятель Спасского храма посёлка Андреевка священник Дмитрий Полещук отвечает сегодня на вопросы неофита.
Я — Александр Ананьев.
И тема нашего сегодняшнего разговора: что уходит из нашей жизни, если мы уходим из Церкви, или не приходим в Церковь? Чего мы лишаемся?
И, вот, только что, мы с отцом Дмитрием поставили такой аккуратный знак — если не равенства, то примерного равенства — такими волнистыми линиями — между Церковью и лечебницей.
Зачем мы приходим в Церковь, отец Дмитрий? Ну, ведь, не лечиться же...
О.Дмитрий:
— Ну, почему же не лечиться? И лечиться тоже.
Другое дело, что есть Богом данные врачи, и медицина — она Богом благословлена. И Вы знаете, что один из апостолов был врачом — апостол Лука. И есть множество у нас святых, которые служили врачевством своим — умением, знаниями — людям. И Сам Христос есть Врач души и тела.
Но мы, священники — мы занимаемся тем, что стараемся, исходя из данной нам Богом благодати — это, ни в коем случае, не является заслугой отца Дмитрия, отца Ивана, или какого-то другого батюшки, это, опять-таки, дар Божий — вот, с помощью этого дара, помочь человеку начать искать Бога.
Если человек ищет свет — а Бог есть Свет, и в Нём нет никакой тьмы, как мы знаем из Священного Писания — то, вот, на этом свете, в предстоянии перед этим Светом, он начинает видеть свои... вот... эти язвы, и эти язвы он всячески хочет исцелить. Путь этот — довольно продолжительный, он во всю жизнь нашу идёт. И я скажу, может быть, какую-то такую крамольную вещь для неофитов, но едва ли мы с вами избавимся от всех наших грехов перед нашей кончиной.
Дело в том, что Бог не будет нас судить за то, что мы грешные. Он будет судить нас за то, что мы не захотели избавиться от греха. И Таинства нам даны. И повторяемые Таинства — это Исповедь и Причастие — именно для исцеления души и тела.
Когда священник Причащает человека, он говорит: «Причащается раб Божий... во оставление грехов, во исцеление души и тела».
И, вот, поэтому, в храм приходят затем, чтобы излечить свою душу. Но: это — высшая часть. Дух — это высшая часть души. Есть абсолютно... такие... обычные явления в медицине, которые лечит направление медицины, под названием психиатрия, например. И, соответственно, эти врачи должны и заниматься, вот, этим направлением человека. И часто так приходят люди, которым требуется психологическая, или даже психиатрическая, иногда психоневрологическая помощь. И, в общем-то, сейчас, практически, во всех духовных школах молодым студентам в семинариях объясняют разницу, и учат их стараться различать вот эти вот духовные и душевные проблемы человека. И нередко приходится человеку объяснять.
Вот, простой пример. Приходит человек и говорит: «Батюшка, я стала раздражительная, я... там... вот... не могу никого терпеть...» — и так далее. Казалось бы, духовная проблема. Вот, недавно я посоветовал: «Слушайте, а сдайте анализ на щитовидку». Сдала — и там не всё в порядке. И пришла — счастливая! Говорит: «Батюшка, спасибо! Вовремя успела. Теперь пью гормоны, и стала гораздо спокойнее».
На самом деле, очень многие, так называемые, духовные проблемы — они решаются определёнными специалистами — врачами. И, вот, эти вещи очень важно различать. И не делать из священника гуру. Потому, что, конечно, он не специалист во всех вопросах.
Иногда спрашивают... сейчас актуальная тема: «Батюшка, прививаться или не прививаться?» А у тебя голова есть? Ну, у тебя — есть голова? Есть твой жизненный опыт? Этот вопрос не касается вопроса веры. Подумай, включи...
В этом смысле, многие неофиты потом становятся... такими... профессиональными лапшенакручивателями на уши священника всяких проблем... понимаете? Вот, этого надо избежать. И священник сам тоже должен всё время себя отрезвлять вопросом: а является ли это моей компетенцией? Или, может быть, всё-таки, направить человека к специалисту?
А.Ананьев:
— Я сейчас, с ужасом, поймал себя, знаете, на какой мысли? Отец Дмитрий, благодаря Вам, я сейчас понял, как часто я на исповеди... прихожу к священнику, и... вот... как раз... вываливаю перед ним, по сути, сплошную психиатрию, чего делать, вообще, не стоит.
Это ж надо было три с половиной года быть в Церкви, чтобы сейчас начать понимать, что... в общем... есть вещи, которые батюшка терпеливо выслушает, и скажет доброе слово, но... вообще-то, это не его зона ответственности, что называется. Часто так бывает, да? Приходят...
О.Дмитрий:
— Да, приходят! Но, к сожалению, у нас, вот, это направление — всё, что связано с греческим словом «Ψυχή», очень негативно воспринимается людьми. И если я говорю: «Ну, пожалуйста, сводите ребёнка к психоневрологу — явно есть неврологические проблемы...» — я даже слово «Ψυχή» стараюсь поменьше употреблять. Тем более, есть знакомые, я даже могу телефончик дать — свой, православный специалист. «Нет, батюшка! Вы что, хотите, чтобы моего ребёнка на учёт поставили?» — и так далее.
То есть, на самом деле, есть в этом вопросе — а) препятствия, и б) некое предубеждение, на мой взгляд, не совсем верное. Каждый специалист должен заниматься своим вопросом.
А.Ананьев:
— Давайте, опять же, возьмём двух человек, которые молятся — молятся искренне, как умеют. Едва ли, кто-то из... ну... вот... нас, рядовых прихожан — я это очень хорошо понимаю — может объективно и чётко сказать: «Да, я преуспел в молитве, я в ней очень хорош, я молюсь так, что... прям... вот... всё... прям...
О.Дмитрий:
— ... аж стёкла звенят!» — да... я знаю таких.
А.Ананьев:
— Мы все учимся, мы все — делаем первые шаги, и они какие-то неловкие, но они — искренние.
И, вот, два человека обращаются к Богу своими словами. Но один из них воцерковлённый, а другой — нет. Кого из них Бог услышит больше, чётче, понятней?
Почему я задаю этот вопрос? Я хочу получить ответ вот на какой вопрос. Что мы теряем, если не приходим в Церковь?
А, ведь, по сути, то, зачем мы идём в Церковь — мы делаем шаг навстречу Богу. Мы хотим, чтобы Бог был в нашей жизни, в нашем сердце — чтобы услышать Его.
Что происходит в Церкви, что там Бога мы слышим лучше, и Он нас слышит понятней?
О.Дмитрий:
— Ну... слушайте... ведь Христос-то — зачем пришёл сюда, на Землю? Не просто стать морализатором, учителем. Не для того, чтобы свергнуть Римское владычество с угнетённого Израильского народа.
Собственно говоря, Он не реализовал всё, что о Нём надумали люди. Поэтому, они и решили Его распять.
А пришёл Он с целью основать здесь, на Земле, Церковь. «Я создам Церковь, и врата адовы её не одолеют». Собственно говоря, Церковь и является частью Рая на Земле — со всем её многообразием. И, вот, мы сегодня говорили о том, что мы — грешные люди. Так, вот, мы — такие же грешные — и войдём в Царство Небесное-то!
Всё время нам кажется, что в Царстве Небесном будет что-то совсем иное — такое, что... вот... мы какие-то будем другие. Слушайте... со своими страстями, со своими проблемами, с теми же самыми людьми, которые сейчас стоят за Богослужением, мы можем и там оказаться! Поэтому, Царство Божие — оно внутри нас. Сказано. И, в этом смысле, мы, конечно, не можем отказаться от Царства Божия, коим является, например, Богослужение и Таинства Церковные.
Таинства Церковные оставлены для нас, Богом Духом Святым они совершаются, и делают нас сопричастными Вечной Жизни.
То есть, вот, эта разница, этот, вот, разрыв, разлом между Небом и Землёй — устраняется Церковью.
Поэтому, когда человек грешит, когда человек полностью посвящает себя своим страстям, ему так трудно прийти в Церковь. Он находит тысячи причин: батюшка слишком молодой, слишком старый, слишком молчаливый, угрюмый, слишком весёлый, болтливый, бабки — злые, они... там... на него с половой тряпкой кидаются, службы слишком длинные, на непонятном языке... и я могу до завтрашнего дня говорить, какие люди выдумали причины, лишь бы не возвращаться в Церковь. Или — не приходить в неё, будучи крещёными православными христианами.
Когда приводят ребёночка — такого, здорового лба, выше меня ростом, и говорят: «Батюшка, батюшка! Благословите! Вы его десять лет назад крестили... младенчика такого... помните?» Я говорю: «Замечательно! Наверное, я бы Вас помнил, и, может быть, и вспомнил сейчас тоже... Скажите, а Вы его — как часто в храм водите? Как часто Вы его за эти десять лет Причащали?» «Батюшка, ни разу... А времени не было — крёстные у нас далеко живут!» Я говорю: «Ну, тогда — зря покрестили».
Понимаете? Какой смысл — купить билет... ну, опять-таки... это очень... такая... отдалённая аналогия... ну, вот... купить билеты... вот... откроют границы... деньги собрали... уехали в Грецию, и, на берегу Эгейского моря, сидели в подвале дома и играли в psp... понимаете? Вот... деньги там потрачены огромные, но — зачем?
Зачем мы просили у Бога принять нового члена Церкви? Чтобы его не Причащать? Вот, этот вопрос многие себе не задают. Потому, что кажется, что Бог — «и так будет защищать» ребёночка ( ведь, многие для защиты именно крестят ).
Поэтому, непосещение Церкви является, на самом деле, отступлением от Бога, и — гибельным для каждого крещёного христианина.
А.Ананьев:
— Я хотел задать Вам другой вопрос, но... вот... Вы сейчас сказали... и меня... так... стукнуло молотком по темечку.
Вот, какой вопрос. Отец Дмитрий, а разве можно привести человека в Церковь? Разве человек не приходит к Богу сам? Насильно-то... как говорится... невольник — не богомольник. Невозможно «привести» человека в Церковь. Ребёнка — невозможно привести в Церковь, взрослого человека...
О.Дмитрий:
— Очень даже возможно! Ребёнка-то, как раз...
А.Ананьев:
— Я поясню свой вопрос.
О.Дмитрий:
— Да...
А.Ананьев:
— Ребёнок пойдёт в церковь — за тобой. Потому, что ты идёшь в церковь. Зная ответ на вопрос, почему я туда иду. «Зайчик, хочешь со мной пойти? Пойдём! Мне там хорошо, и тебе там хорошо...»
Но, из серии: «Так, взял меня за руку — и быстро пошёл со мною в церковь!» — ну, это не работает! Это отпугнёт, скорее, это оттолкнёт.
Разве можно привести человека в Церковь?
О.Дмитрий:
— Сначала его надо принести! Поэтому, конечно, если вы его не приносили в церковь, то потом вы его и не приведёте. Детей — носят. Сначала в утробе матери 9 месяцев их носят в храм. А многие, вообще, забывают об этом — что у неё под сердцем маленький человек, которого каждую неделю надо Причащать, и Причащается он через материнскую пуповину.
А потом, пока он в люльке, его тоже Причащают каждую неделю. После Крещения. А потом, когда он уже не в люльке, а просто в детском креслице — сам плохо ножками ещё ходит — его тоже приносят.
И, вот, тогда, когда мы сделали всё, от нас зависящее, когда церковь для него — родной дом, вот, тогда — меньше вероятность того, что он не захочет в этот дом потом возвращаться.
Конечно, треволнения, житейские бури — они любого человека могут захватить и отвести от родного края на страну далече. Но он должен помнить... он должен помнить, что, вот, эти сладкие, чудесные эти воспоминания — запах ладана, свечей, ласковые глаза родителей, прихожан — они есть часть... та неотъемлемая часть его жизни, которая связана со счастьем. И это счастье родители могут подарить до тех пор, пока он не стал ёршиком... или ёжиком... пока не пошёл переходный возраст. И в этот период, конечно — Вы правы, Александр — надо немножечко дать ему свободу. Но: то, что посеяно, оно, конечно, прорастёт — так или иначе, когда-то, в своё время.
Но если мы это не посеяли, то и ожидать-то нечего! Поэтому, надо сеять — и опять мы к этой биологической теме возвращаемся — сеять, поливать, удобрять, обрабатывать, сорняки выдирать, и не подпускать человека свободно к Интернету — всяким тик-токам и прочим соцсетям. И тогда больше шансов, что, вот, этот вот переходный возраст будет более мягким, и не будет его так штормить — этого молодого человека или девушку.
А.Ананьев:
— «Не пускайте детей в Интернет — от детей Интернет портится».
Как говорил один мой... почему «говорил»... говорит один мой очень хороший знакомый, очень успешный адвокат, очень серьёзный человек, состоявшийся, успешный... он суровым голосом говорит: «Ты пойми, Саш, мы ведь все придём в Церковь. Просто, кто-то придёт на своих ногах, а кто-то приползёт на кровавых коленях, когда будет уже совсем плохо. Поэтому, лучше — на своих ногах», — золотые слова.
«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»
А.Ананьев:
— На вопросы неофита сегодня отвечает настоятель Спасского храма посёлка Андреевка священник Дмитрий Полищук.
Сегодня мы говорим о том, что уходит из нашей жизни, если мы уходим из Церкви, если мы в Церковь не приходим.
Вспоминаю высказывание... вот, правда, не помню автора этого высказывания, но думаю, что многие об этом говорили: «Когда мы переступим черту, отделяющую нас от жизни земной и жизни вечной, Господь, ведь, увидев нас, не спросит нас: „Ходил ли ты в церковь? А исповедовался ли ты? А Причащался ли ты? А ходил ли ты... там... на огласительные беседы?...“ — нет. Он спросит другое: „А любил ли ты? А помогал ли ты? А кормил ли ты голодных? А давал ли приют бездомным? А спасал ли жизни... я не знаю... детей, помогая им найти способ лечения?...“ — всё, что угодно, но не „ходил ли ты в церковь“. Господь не спросит этого».
И это, в какой-то степени, противоречит тому, о чём мы с Вами говорим. Получается, не обязательно ходить в церковь? Если ты помогаешь, если ты неравнодушен, если ты любишь, если ты беспокоишься каждую минуту — а как там без тебя те, кто нуждается в твоей помощи? Разве не это — квинтэссенция нашей веры в Бога?
О.Дмитрий:
— Я не думаю, что это квинтэссенция. Дело в том, что... для того, чтобы человеку что-то дать, надо самому что-то иметь. И в Церкви каждый христианин — получает.
Получает любовь Божию. Он получает благодать Божию. Для того, чтобы дальше это нести другим людям.
Вы много, Александр, за свои три с половиной года, видели сумасшедших священников? Причём, с диагнозом?
А.Ананьев:
— Все священники, которых я видел — изумительные люди! Разные, глубокие, прекрасные, но ни об одном из них я не могу сказать, что он — сумасшедший, или ещё какой-нибудь.
О.Дмитрий:
— И я, за многие годы, находясь в Церкви, видел таких очень мало. Но, и то, довольно быстро они уходили, к сожалению, из священного служения.
Причиной того, что священник — очень редко, на мой взгляд — сходит с ума, является то, что он чаще всех Причащается. На священника выливают столько всего... и он не только на исповеди получает, вот, эти вот, «приятные» моменты. К священнику очень часто приходят люди не благодарить, а с своими трудностями, горестями...
А.Ананьев:
— За утешением...
О.Дмитрий:
— ... и за утешением, конечно. И священник должен найти силы, чтобы человеку помочь. И эти силы — во Христе. Священник может дать человеку другому — не себя, а предложить ему Бога.
Для того, чтобы служить ближнему, ты должен быть частью Христа. То есть, ты должен регулярно участвовать в Евхаристии. Себя раздать — можно, но ты очень быстро кончишься.
Вот, те люди, которые трудятся без Церкви — я на них смотрю... а, действительно, очень много таких волонтёров, всю жизнь посвящающих, например... старикам. Вот, действительно, человек... ну... смотришь на него, и думаешь: «Господи, сколько же тебе дал Он сил! Как ты на ногах-то ходишь, как ты ещё с ума не сошёл! Сколько бы ты мог ещё больше сделать, если бы ты делал не своими только силами, а был бы вместе со Христом», — вот, это надо понимать, что силы даёт Он, Бог, и их мы получаем, как раз, в Церковных Таинствах.
Тем более, что иногда так бывает, что, с течением времени, когда делаешь добрые дела, или включаешься в какое-то доброе дело... там... помощи какому-то человеку, и, вот, эту сложную проблему решаешь на протяжении какого-то длительного периода времени, ты начинаешь о себе неплохо думать. «Да, я же — хороший человек! Да, ничего, что я на жену накричал, детей... там... пнул... этому... гаркнул... ведь я же делаю доброе дело! А, вот, они — ничего не понимают... а, вот, мне-то, вот, важней вот это...» — и, вот, это очень ошибочное... такое... мнение о себе самом. О том, что я сейчас более важным делом занимаюсь, чем... вот... моя собственная жена, дети... там... работа, и так далее.
И от этого избавляет, как раз, покаяние. Покаяние — это не бить себя в грудь, или лбом разбивать церковный кафель. Покаяние — это трезвление, само... такое... очищение. То есть, взгляд на себя сквозь призму покаяния — это взгляд, когда ты смотришь глазами Божьими. То есть, чисто, без каких-то призм и искажений. И, вот, к этому каждый христианин стремится. И когда человек правильно себя оценивает, знает свой предел, как одну сторону, так и в другую сторону — то есть, смиряется — тогда он призывает силу Божию, тогда уже через него действует Господь. И это очень важно. Именно поэтому мы ходим в церковь — затем, чтобы Бог действовал через нас.
А.Ананьев:
— Короткий вопрос от наших слушателей. Мария Египетская не ходила в церковь, её туда, вообще, не пускали, Причащалась один раз в жизни, и, тем не менее, она — святая. Как — так?
О.Дмитрий:
— А разбойник, вообще, всю жизнь грабил и убивал, не был крещён — и первый вошёл в Царствие Небесное. Я ещё десятки могу Вам привести таких примеров.
Это не значит, что это — норма. И Христос может любого человека спасти. И даже я скажу такую парадоксальную вещь: да... вот... какая-нибудь тётенька, сделавшая пять абортов, которая и в храм не ходит, и ещё как-то так вот... но крещёная, при этом, разведённая, и прочая, прочая... ну... какой-нибудь такой... типовой вариант возьмём примера, может оказаться... вообще... ниже в Царстве Небесном, чем какая-нибудь пакистанская женщина, которая... там... в 12 лет была выдана замуж, и рожала... будучи... там... пятой женой у своего мужа... рожала столько детей, сколько нужно, и смирялась, терпела, и... там... в 35 отдала Богу душу.
Вот, я точно могу сказать, что я не знаю, кто из этих двух женщин выше Богу. Но есть у меня некие мысли на этот счёт, которые я пока оставлю при себе, и просто приведу, вот, такой пример. Пусть это Бог решает, и, давайте, дадим Ему возможность Самому решать.
А.Ананьев:
— Последний вопрос. Мы несколько закольцуем наш разговор, и вернёмся к тому, с чего начали — с того замечательного литературного фрагмента, авторства Владимира Щербинина.
Давайте, вернёмся в тот момент, который он описывает, когда он не мог ходить в церковь, его там всё раздражало — и певцы, и священники, и даже запах ладана. Если такой момент наступает в жизни христианина, нужно ли заставлять себя идти в церковь? Или же нужно помолиться Богу, сказать: «Дай мне сил», — и когда у тебя появится желание, когда у тебя загорятся глаза, когда ты поймёшь, что ты не можешь не пойти в церковь — вот, тогда ты пойдёшь. И это правильней, чем идти туда раздражаться, злиться, думать о ногах, думать о чём-то ещё, и с этими мыслями ещё и приступать к Чаше.
Вопрос: нужно ли заставлять себя, или нужно идти в церковь с радостью и любовью?
О.Дмитрий:
— Мы возвращаемся к некоей такой... эмоциональной составляющей. Не всегда мы идём в церковь в благостном расположении духа. Не всегда мы подготовлены к молитве, и не всегда открыто сердце к Богу.
И, проводя, опять, спортивную такую аналогию, коль мы зацикливаем наш разговор, хочу сказать, что и спортсмен не всегда идёт с удовольствием... хотя и занимается любимым видом спорта, и пианист не всегда садится за рояль, любя этот рояль. Почитайте воспоминания великих пианистов! Да того же Сергея Васильевича Рахманинова. Иногда просто хочется взять топор — и этого «трёхногого бандита» уничтожить!
Так, вот, дело в том, что если руководствоваться только желаниями, то... знаете... далеко можно зайти. Но, иногда, конечно, Вы правы, можно сделать... такую... паузу. Паузу. Сказать: «Ну, хорошо. Я... вот... например, сегодня не пойду в церковь. Вопрос: а чем тогда я буду заниматься? Что такое, более важное, я сейчас буду делать, чем стоять, как, казалось бы, ничего не понимая, на Всенощном Бдении?» — и те, кто это пробовал, понимали, что пропуск Богослужения — это бессмысленная трата времени.
То есть, лучше бы я стоял на службе, и, может быть, Господь, за моё старание, и дал бы мне небольшое утешение. В конце концов, можно чуть раньше уйти, чтобы... так сказать... не хочешь с кем-то общаться — стань в уголке... иди в другой храм! Это тоже смена, кстати, обстановки. Пойди в другой храм, где — другое пение, где другой, более дорогой, ладан, например... вот. Здесь храм — победнее, ладаночек — так себе пахнет, пойди... поезжай в монастырь, или на Патриаршую службу сходи — там потрясающе поют хоры!
Поэтому... нельзя отступать от Бога, особенно, если тебя к этому твои чёрные мысли подталкивают! Тем не менее, мы, всё равно, христиане, и стараться должны быть со Христом. И, даже если, по какой-то причине, в храм не пошли, всё равно полезно встать, хотя бы чуть-чуть в этот момент помолиться, пока идёт Богослужение, попросить у Бога сил, чтобы в следующий раз тоже прийти. А в пандемическое время — особенно актуально, понимаете?
Я — не к тому, что не все, так сказать, переживут этот период, не к этому. А к тому, что, иногда ведь бывает так, что храм закрыт. Хочется... вот, мы, год назад... все хотели на Пасху, а — бац, и не было возможности! Поэтому, пока — храмы открыты. Надо пользоваться этим. И приходить, и молиться.
А.Ананьев:
— Трудно забыть то Пасхальное Богослужение, проведённое в темноте перед мониторами компьютеров, когда мы в темноте, вытирая слёзы от того, что невозможно... вот... оказаться там, сейчас, а мы дома... хоть и со свечами, и с куличами, и пасхой, но, всё равно... как-то...
О.Дмитрий:
— Крестный ход вокруг монитора не ходили?
А.Ананьев:
— Нет, нет... мы ограничились плачем, отец Дмитрий. Мы ограничились плачем.
Спасибо Вам огромное за этот разговор. Вопросы, конечно, остались — я думаю, что мы с Вами ещё продолжим его, и найдём ответы. Но, вот, за Ваши примеры, и за вот эти маленькие открытия, которые я, лично для себя, сегодня сделал, я Вас искренне благодарю.
Настоятель Спасского храма посёлка Андреевка священник Дмитрий Полещук сегодня отвечал на вопросы неофита. Я — Александр Ананьев.
Всего доброго! До новых встреч!
О.Дмитрий:
— Спасибо Вам!
Радио ВЕРА из России на Кипре. Ο ραδιοφωνικός σταθμός ΠΙΣΤΗ απο την Ρωσία στην Κύπρο (04.12.2024)
Послание к Евреям святого апостола Павла
Евр., 320 зач., IX, 1-7.
Комментирует священник Стефан Домусчи.
Здравствуйте, дорогие радиослушатели! С вами доцент МДА, священник Стефан Домусчи. Каждый, кто когда-нибудь посещал ту или иную достопримечательность и бывал в каких-нибудь особенных местах, видел людей, которые, находясь поблизости от всей этой красоты, не трепетали от восторга, потому что для них это было частью естественного пейзажа, ведь они были местными. Но означает ли это, что они привыкли и уже не любят того, что их окружает? И можно ли привыкнуть к Богу, перестать чувствовать трепет перед Ним и даже перестать Его любить? Ответ на этот вопрос можно дать, обратившись к отрывку из 9-й главы послания апостола Павла к Евреям, который читается сегодня в храмах во время богослужения. Давайте его послушаем.
Глава 9.
1 И первый завет имел постановление о Богослужении и святилище земное:
2 ибо устроена была скиния первая, в которой был светильник, и трапеза, и предложение хлебов, и которая называется Святое.
3 За второю же завесою была скиния, называемая Святое Святых,
4 имевшая золотую кадильницу и обложенный со всех сторон золотом ковчег завета, где были золотой сосуд с манною, жезл Ааронов расцветший и скрижали завета,
5 а над ним херувимы славы, осеняющие очистилище; о чем не нужно теперь говорить подробно.
6 При таком устройстве, в первую скинию всегда входят священники совершать Богослужение;
7 а во вторую — однажды в год один только первосвященник, не без крови, которую приносит за себя и за грехи неведения народа.
Помню, как в детстве, приезжая на море, я удивлялся тому, что местные жители воспринимают его с гораздо меньшим энтузиазмом. Потом, будучи студентом, я будто бы впервые увидел рыбаков, которые ловили рыбу стоя спиной к Московскому Кремлю, совершенно не обращая на него внимания. Снова и снова меня посещал один и тот же вопрос: «Почему эти люди не испытывают тех же эмоций, что испытывают путешественники или туристы, которые впервые видят нечто особенное?» И самое главное, означает ли это, что они, как местные, не испытывают к своей малой родине и её красоте особенных чувств? С возрастом, общаясь с самыми разными людьми, пожив в разных городах, я понял, что чувства могут быть разными. Человек может не охать и не ахать от восторга, но только вернувшись домой, оказавшись рядом с какой-то своей, может быть на взгляд всех других, ничем не примечательной красотой, он чувствует, что он дома, рядом с чем-то дорогим и очень важным. И это не временные восторги, но глубокое и искреннее чувство родства.
В сегодняшнем чтении мы слышим, как апостол Павел перечисляет предметы, связанные с главной иудейской святыней — ковчегом завета. Своим присутствием ковчег делал помещение, в котором находился, совершенно особенной частью храма. Ведь если в пространство, называемое Святое, священники входили регулярно, во Святое Святых как место нахождения ковчега главный иудейский священник, или первосвященник, входил единожды в год. Мера приближения к святыне может говорить о том, что к наиболее святому пространству, как и к наиболее святым предметам относились с наибольшими благоговением и трепетом. Но чем большее благоговение предполагалось, чем более святым являлся предмет, тем дальше грешный человек должен был от него находиться.
Но как же эти предметы стали восприниматься в христианстве? Они стали восприниматься как прообразы или символы Богородицы, Той Жены и Девы, через Которую бесконечный Бог стал человеком, видимым и слышимым, осязаемым настолько, что Его стало возможно убить. Бог — такой далёкий, для кого-то страшный, для кого-то загадочный, вдруг становится таким же, как мы. Для кого-то всё это будет выглядеть самым настоящим понижением Его статуса, ведь одно дело Бог, а другое дело — обычный человек. Однако на самом деле это не понижение... Воплощение меняет наше отношение к Богу, но изменения оказываются связаны не пренебрежением, а ощущением близости и родства. В них чувствуется невероятная ответственность, но и невероятное доверие Творца человеку. Опыт первой встречи, человека с Богом, который сопровождался трепетом и восторгом, уходит, однако при правильном подходе он сменяется не пренебрежением и забвением, он сменяется опытом события и соприсутствия, в котором Божие снисхождение к людям открывает им дорогу восхождения к Нему.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Сохранение культурного и исторического наследия в городах». Виталий Калашников
У нас в гостях был историк, москвовед, журналист Виталий Калашников.
Разговор шел о сохранении культурного и исторического наследия в городах, а также о значении небольших деталей и элементов в архитектуре, которые даже не всегда заметны, но играют свою важную роль.
Все выпуски программы Светлый вечер