«Журнал от 14.02.2025». Матвей Кипнис, Арсений Федоров

Каждую пятницу ведущие, друзья и сотрудники радиостанции обсуждают темы, которые показались особенно интересными, важными или волнующими на прошедшей неделе.

В этот раз ведущие Алла Митрофанова и Кира Лаврентьева, а также режиссер подкастов журнала «Фома» Матвей Кипнис и заместитель главного редактора Радио ВЕРА Арсений Федоров вынесли на обсуждение темы:

— Традиционная русская культура — какая она?

— IX Всероссийская научно-практическая конференция «Святитель Феофан Затворник — основатель христианской психологии» в Санкт-Петербургской духовной академии;

— Православная журналистика — особенности подхода;

— 135-летие со дня рождения Бориса Пастернака.

Ведущие: Алла Митрофанова, Кира Лаврентьева

---

Алла Митрофанова

— Еженедельный радиожурнал в эфире на Радио ВЕРА. Дорогие друзья, здравствуйте! Сегодня за этим столом, как уже традиционно в рамках радиожурнала, мы коллеги по Радио ВЕРА и кто-то из наших коллег из журнала «Фома», этот кто-то сегодня — Матвей Кипнис, режиссер подкастов в журнале «Фома». Матвей, сегодня ваш дебют, по-моему, в нашем радиожурнале.

Матвей Кипнис

— Да, всем привет.

Алла Митрофанова

— Здравствуйте, рады вас видеть. Арсений Федоров, заместитель главного редактора Радио ВЕРА. Арсений, приветствую!

Арсений Федоров

— Добрый вечер.

Алла Митрофанова

— Любимица всех нас и наших слушателей, Кира Лаврентьева, наша коллега, соведущая, Кирочка.

Кира Лаврентьева

— Добрый вечер.

Алла Митрофанова

— Каждый из нас... А, собственно, я, Алла Митрофанова. Каждый из нас пришел со своим событием сегодня, со своим размышлением, переживанием. Радио ВЕРА, вообще, вы знаете, этот слоган наш — не о событиях, а о людях и смыслах, я вот сегодня утром думала, ведь в слове событие, если мы его исконный смысл берем, нет ничего новостного, преходящего, мимоходящего, событие — это сопроживание. Это по сути, знаете, как в предельном смысле, как мне кажется, проекция Евангелия на нашу жизнь, вот что такое событие — это же жизнь в присутствии Господа. Поэтому слово событие я, знаете, позвольте, буду теперь спокойно внедрять в нашу повестку. Арсений, слово тебе, начинай, делись своими размышлениями, переживаниями и, может быть, событиями.

Арсений Федоров

— Да, я с удовольствием начну, раз сегодня мне выпал такой жребий, так скажем. У меня как-то на этой неделе было достаточно много интересных переживаний, размышлений, и я даже выбирал с чем же мне сегодня прийти, но остановился на таком, что, мне кажется, позволит нам такую дискуссию здесь закрутить. Тем более, к счастью и к моей большой радости, Алла Сергеевна сегодня с нами.

Кира Лаврентьева

— Это правда.

Алла Митрофанова

— Чё это? А чё сразу Косой! А я тут при чём? (Смеется.)

Арсений Федоров

— И поэтому я решил взять культурную тему.

Алла Митрофанова

— Ах, вот как!

Арсений Федоров

— Да.

Кира Лаврентьева

— Ну с тобой нельзя иначе. (Смеются.) Событие!

Арсений Федоров

— Но начну я всё-таки с поздравления наших слушателей с праздником Сретения Господня.

Кира Лаврентьева

— Да, правда.

Арсений Федоров

— Который завтра.

Алла Митрофанова

— С праздником!

Кира Лаврентьева

— Всех с праздником!

Арсений Федоров

— Но по церковному календарю уже сегодня, всенощное бдение накануне праздника будет в ближайшее время. Всех поздравляю и отталкиваясь в частности от этого события я хочу сказать, мы на Радио ВЕРА периодически собираемся для того чтобы обсудить: а как нам в эфире встретить тот или иной праздник, какую-то музыкальную программу праздничную сделать или что-то еще, когда мы обсуждаем, например, Рождество, Пасху, мы думаем, надо музыкантов позвать. А каких музыкантов? Ну, какой-нибудь традиционный коллектив. Что значит традиционный? — ну, это значит фольклорный или какой-то ещё. То есть почему-то всегда вот наша традиция культурная, она сразу в голове рисует что-то такое этно-народное. И в частности, почему я это вспомнил, потому что мы на Радио ВЕРА, сейчас идёт анонсирование замечательного мероприятия, которое одни из наших партнёров-друзей организуют. Это как раз будет в ближайшее воскресенье, в Москве, кто присутствует, тот может на него попасть. Такой этно-фестиваль «Сретение», посвященный русской национальной культуре. С 11 утра и до вечера в концертном зале VK Stadium в Москве будет бесплатный вход, там очень много прекрасных коллективов, интересных, и Сергей Старостин, и все, кто у нас ассоциируется в той или иной степени с народной культурой: хороводы, обещает много всего, вот такое прикосновение к русской культуре. Всех туда приглашаем, и в связи с этим вот я хочу в частности вот вбросить, так скажем, на обсуждение, что такое русская национальная культура, вот есть она и почему мы всегда в голове погружаем себя именно в такую вот народность какую-то. Ну вот многие говорят, всё, что там XVIII век — это из Европы, это не наше, это нехорошо. Давайте обернёмся куда-то поглубже. Мне всегда это странно. Вот я, например, такой у меня возник вдруг сегодня почему-то образ — картошка. Но это же прям наше, русское. Хотя все знают исторически, что это, да, ...

Кира Лаврентьева

— Она же завезена.

Арсений Федоров

— ... да, что завезено, но ведь она питается нашей почвой.

Кира Лаврентьева

— Она уже орусела. (Смеются.)

Арсений Федоров

— Она же нами здесь возгрета и напитана именно нашей почвой. Вот то, что мы сейчас едим — это не может быть не наше.

Алла Митрофанова

— Ты меня прости, ты о картошке, а у меня в голове сразу... Александр Сергеевич Пушкин, ну это же наше, это исконное, наше всё! Солнце русской поэзии! Угу... Мы помним с вами, что до пяти-шести лет Александр Сергеевич Пушкин говорил, думал по-французски, и только благодаря своей бабушке в Захарово начал осваивать русский язык. Да, он его освоил виртуозно, но он билингва получается, да, потому что для него русский, французский, в общем, это такие родственные языки. И если мы его начинаем внимательно читать, мы видим, кто там у него: Байрон, изначально, да, потом у него там и Шекспир, и Сервантес, и Гюго, и кого только там у Пушкина нет. Понимаете, и вот искусственно взять и это все отрезать от нашей культуры, выставить вот эту железобетонную стену, ее, кстати, выстраивали, мы помним XX век, его историю. Что тогда? Зачем? Вот смысл какой? — нет, вот давайте только то, что наше, исконно русское!

Арсений Федоров

— Да, но у меня есть и обратное впечатление, что некоторые люди говорят, ну это уже всё давно ушедшие вот эти жалейки, хороводы, кокошники, давайте уже всё это забудем и остановимся, хотя бы начиная с Александра Сергеевича. Но вот мне кажется, что как раз нужно не забывать не то и не отвергать другое, потому что всё это то, что питает нашу культуру в целом. Вот это наша, ну, что называется, почва, которая изначальная, которая удобрена разными другими веками, культурами, людьми и тем, что было привнесено. И мы знаем очень много и при Петре I, и при дальнейших правителях, европейцы, которые приходили служить нашему государству, которые наполняли его своими знаниями, умениями, считали себя и называли себя русскими. И всё это вот то, что создавало нашу почву. И прийти вот на такой фестиваль, как будет в Москве 16 числа русской этно-культуры, и послушать музыку такую вот, как играет, например, Сергей Старостин, или наша любимая группа «ИХТИС», и читать литературу XVIII века.

Матвей Кипнис

— Оказывается, на радио тоже есть интеграция.

Кира Лаврентьева

— Есть, еще какая. Слушайте, ну я вот думаю сейчас об этом. Все равно же русская культура — это понятие очень многослойное. Ну разве оперный певец Козловский — это не русская культура? Достоевский, Пушкин, Пастернак, мы можем говорить о Рахманинове, как о русской культуре, но в то же время мы не забываем русскую крестьянскую культуру — это как раз кокошники, сарафаны, это русская народная песня без которой вообще сложно было бы себе представить, например, застолье середины XX века. Я очень хорошо помню свое детство, пели все. И это было некой поддержкой, это было такое огромное утешение русской народной песней.

Матвей Кипнис

— А сейчас они поют ?

Кира Лаврентьева

— Это же целый пласт. Поют определенные люди.

Матвей Кипнис

— Процентов десять.

Кира Лаврентьева

— Вот как раз Арсений рассказывает об этих фестивалях. Есть такие самородки, которые пытаются возродить вот эту традицию русской песни.

Матвей Кипнис

— Это субкультура.

Кира Лаврентьева

— Уже стало. Но всё же я считаю, ну как бы не я считаю, это просто такой понятный факт, что русская культура — это такое многогранное понятие, мы вообще на самом деле везунчики. У нас есть и поэты, и писатели, и композиторы, и да, они действительно могут впитывать весь мир, как сказала Алла. Они могут впитывать культуру всего мира и выдавать что-то своё совершенно потрясающее, вот абсолютно своё, как Александр Сергеевич Пушкин. Лет в пять я читала, как раз учила, бабушка заставляла меня учить его стихи, я делала это с огромным удовольствием, потому что в этом столько свободы, и столько свежего воздуха.

Алла Митрофанова

— И они сами ложатся в память.

Кира Лаврентьева

— Абсолютно, они очень быстро ложатся в память, ты помнишь их всю жизнь. Ночью вот тебя разбуди, и ты всё это расскажешь. И, ну, действительно, это что? — это, конечно, русская культура, поэтому классно, хорошая тема. Спасибо, Арсений.

Матвей Кипнис

— У меня вот в продолжении слов, я по первому образованию технолог предприятия питания, и я писал диплом по русской национальной кухне. Вот. И это...

Кира Лаврентьева

— Ого! Вот это поворот!

Алла Митрофанова

— Внезапно, Матвей!

Матвей Кипнис

— ... вот, ну, так пришлось прочитать очень много всего по истории кухни. Понятно, что долгое советское время её немножко упростили, и у меня там была разработка проекта «Русская кухня без блинов, без пельменей и без борща», вот настоящая.

Кира Лаврентьева

— Это возможно?

Матвей Кипнис

— Крошево, курники, ботвинья и прочее.

Кира Лаврентьева

— Ну, там много всего, да.

Матвей Кипнис

— Вот, и тоже одна из исследователей, Ольга Сюткина, тоже у неё есть такая интересная статья «Национальность русской печи». Вот, она там рассуждает о том, что вот эта русская печь, на которой Емеля спит, это всё равно более поздняя, из XVII века, а русская печь, она, скорее всего, выглядела скорее как английская печь, такая прямая, без такого вот белого красивого дымохода. Но если кратко, то это постоянный обмен, например, вот русское крошево, которое было популярно в Европе, технология отработанная во Франции была названа — жульен. Ну, как бы появилось вроде как у нас. Пельмени, сейчас считается, что к нам пришли больше, как у нас тема внезапно поменялась, больше из Китая.

Кира Лаврентьева

— Я тоже об этом думаю, как мы дошли до пелеменей. (Смеется.)

Матвей Кипнис

— Картофель тоже, да. То есть это какой-то вообще постоянный обмен. И то, что ты сейчас сказала про застолье, мне кажется, что современный фолк, будем честны, это такая субкультура.

Кира Лаврентьева

— Да, да, да.

Матвей Кипнис

— То есть это очень интересно, это здорово, что сейчас эти вечёрки создают молодые ребята. Я вчера ехал в метро и слышал, как «ЗЕЛИЕ», по-моему, такой есть ансамбль, в общем, они в метро пели, и это очень здорово. Это не, как принято говорить, не клюква, с такими вот сценическими костюмами, с басом из шансон-обработки, наверное, так можно сказать. Ну, короче, это вот этническая музыка.

Кира Лаврентьева

— Вопрос к названию только.

Матвей Кипнис

— И вот снимая тоже один из документальных фильмов, я вообще задался вопросом, я понял, что мне никто не смог ответить, это, конечно, сейчас большая тема, никто из тех, кто считает себя русским, никто не мог объяснить, что это значит.

Арсений Федоров

— Что значит что?

Матвей Кипнис

— То, что он русский.

Кира Лаврентьева

— Ну это состояние души, ну правда!

Матвей Кипнис

— Ну тогда Эфиоп может быть...

Кира Лаврентьева

— Да, абсолютно! Ну то есть национальность, мне кажется, это такое уже дело десятое.

Матвей Кипнис

— Ну если состояние души, тогда культура — это тоже предмет выбора, определенный.

Кира Лаврентьева

— Вполне возможно.

Алла Митрофанова

— Еженедельный журнал на Радио ВЕРА продолжается. Дорогие друзья, напоминаю, в нашей студии сегодня Арсений Федоров, заместитель главного редактора Радио ВЕРА, Кира Лаврентьева, наша коллега, ведущая программы «Светлый вечер», Матвей Кипнис, режиссер подкастов журнала «Фома», в частности подкасты «Райсовет», которые знают многие наши слушатели и зрители. Я, Алла Митрофанова, как обычно по пятницам в это время обмениваемся своими размышлениями по поводу событий, прошедших или предстоящих, и каких-то вызовов, не знаю, явлений, с которыми мы встречаемся в разные периоды нашей жизни, и в частности, вот в недавнее время. Арсений, нам, конечно, тему мощную подбросил. Я думаю, что за 12 минут, отведённые на её обсуждение, исчерпать её не то, что не получится, мы даже ещё и не начинали.

Арсений Федоров

— Да, но сколько оказалось в ней углов, даже вот Матвей и в кухню нас окунул, я сразу порадовался, что у нас сейчас сплошная неделя, и сегодня нам можно говорить о непостной пище.

Алла Митрофанова

— Кстати, да, Кира упомянула кокошники, я сразу вспомнила вот эти, как это сказать, действительно режущие глаз, раздражающие формы преподнесения этого элемента традиционного костюма, и сижу сейчас размышляю, где же проходит грань между традицией, глубиной и вот тем, что в современном языке мы, выражаясь какими-то понятными нам словами, называем пошлостью. Пошлость как повтор лишённой содержания, может быть, вот так. И как вот здесь провести границу между явлением с глубинным содержанием и каким-то слепым ...

Кира Лаврентьева

— Карикатурой.

Алла Митрофанова

— Да, карикатурой, лишённой вот этой вот глубины и лишённой смысла, где этот смысл вымыт и осталась только внешняя форма. Вопрос тоже, кстати, ну не на сейчас, а так просто вот нам надо подумать.

Кира Лаврентьева

— Для раздумий.

Алла Митрофанова

— Да-да-да. Кира, тебе слово!

Кира Лаврентьева

— Да.

Алла Митрофанова

— С чем ты пришла?

Кира Лаврентьева

— Да, вы знаете, я не упущу возможность ещё раз напомнить о том, что на Радио ВЕРА мы запустили проект под названием «Почитаем святых отцов», но в этот раз я ещё и хотела привязаться к событию Санкт-Петербургской духовной академии, где прошла конференция «Святитель Феофан Затворник — основатель христианской психологии». Мне кажется, это очень интересная тема, и в принципе, доклады на конференции...

Арсений Федоров

— Неожиданная формулировка.

Кира Лаврентьева

— Да, да, неожиданная. И доклады на конференции были очень глубокие, то, что я почитала немного, и темы выбраны очень хорошие. 7-8 февраля 2025 года как раз прошла IX Всероссийская научно-практическая конференция «Светитель Феофан Затворник — основатель христианской психологии». Да, Арсений, ты совершенно прав, она действительно неожиданная, и она очень синхронизируется вот с этим нашим проектом, который мы сейчас запустили. Что мы делаем? — мы выбираем тему, выбираем книгу, читаем цитаты и их обсуждаем с батюшкой. По крайней мере, во всех этих программах у нас был священник Анатолий Главацкий, мы очень интересно смысляли какие-то вещи и про осуждение, и про зависть, и про раздражительность по книге отца Иоанна Кронштадтского, святого праведного Иоанна Кронштадтского, «Моя жизнь во Христе». Но святитель Феофан у нас тоже в планах, в ближайшее время мы обязательно посвятим ему программу, потому что у него есть совершенно невероятная книга под названием «Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться», которая состоит из писем на самом деле духовным детям его, духовным лицам, разным монахиням, мирянам. Слушайте, ну это действительно колоссальный кладезь мудрости. Что меня поражает, это то, что святые отцы, они настолько просвещены благодатью Духа Святого, что они не только духовные механизмы какие-то филигранно совершенно описывают, которые действуют в человеческой душе, но они и раскладывают вообще процесс становления человеческой личности, взаимодействия в социуме, взаимодействия с другими людьми: с близкими, в семье, в профессии. Духовная жизнь — это, как знаете, не как какая-то отдельная сфера. Вот почему нам тяжело читать святых отцов, потому что нам кажется, что жизнь, она вот, она у меня сейчас здесь, и вся правда бытовая, она вот такая довольно бывает неприглядная. А святые отцы, они вот о возвышенном, они о молитве, они о духовном возрастании, они о баскетике. Но нет! Чем больше мы их читаем, тем больше мы видим, что духовная жизнь она неразрывно связана и с психологическим состоянием человека, и с психическим состоянием человека. Более того, иногда какие-то проблемы: жизненные проблемы, психологические, глубоко психологические, даже психические, физиологические, они улучшаются, и более того, под возрастанием духовной жизни они немного отделяются, и человек прекращает сливаться с этими проблемами. Вот что интересно! То есть если он переносит центр своей жизни на Христа, не на словах, а действительно старается делать это всей душой и всем сердцем, то он начинает видеть эту тонкую грань, она тончайшая, между больным и здоровым в своей жизни. И вот это очень интересно, потому что если ты уже можешь эту грань определить, то ты уже видишь 50 процентов проблемы, а это, как мы знаем, половина успеха в борьбе с ней. Поэтому это очень интересно, вот мы призываем себя самих и наших слушателей приглядеться к святым отцам, потому что и двадцать веков назад, и семнадцать веков назад, и святитель Василий Великий, и святитель Иоанн Златоуст, которого, кстати говоря, святая Церковь недавно чествовала, 12 февраля была память трёх святителей. Они, конечно, великие психологи, великие знатоки души человеческой. И Феофан Затворник, который является таким пристальным, на самом деле, объектом, все его творения являются большим-большим объектом для изучения в духовных академиях, по нему учатся студенты, и это действительно такой важный деятель для нашей Церкви.

Αрсений Федоров

— Да, и очень интересно действительно получается вот этот проект наш, который ты упомянула, «Почитаем святых отцов», надо сказать, что он выходит по пятницам в 23 часа, то есть сегодня будет.

Кира Лаврентьева

— Можно и в записи его слушать, да.

Арсений Федоров

— У нас второй выпуск, ну и на сайте, соответственно, все они выкладываются постепенно. И действительно вот удивляет, насколько это всё актуально и сегодня. Ты читаешь книгу, ты берёшь из неё выдержки, и ты смотришь, что это про сейчас, про тебя.

Кира Лаврентьева

— Да, это про сейчас, про тебя.

Арсений Федоров

— Да, и это удивительно, правда, то, как получается и сама программа, хочется взять книжку и вернуться к тому, что ты когда-то читал и забыл, или ещё не читал. Поэтому действительно вот искренне рекомендую. И тебе, Кира, спасибо за то, как это получается.

Кира Лаврентьева

— Спасибо тебе, Арсений.

Алла Митрофанова

— А, кстати, насчёт того, что такое человек по своей природе, мы же понимаем прекрасно, что мы не просто набор молекул, мы про что-то большее. И вот как, допустим, современные психологи, христиане, психологи-христиане, что важно, да, понимают природу человеческую, они говорят, что мы включаем в себя четыре сферы. Мы существо био-психо-социо-духовное. И вот когда у человека идёт разлад в той или иной сфере, естественно, на всех остальных сферах это тоже сказывается. Если у человека разлад в духовной жизни, то это просто стремительно по всем остальным сферам, естественно, тоже бьёт. А гармоничный человек — это кто? — тот, у кого синхронизированы между собой вот эти четыре сферы, и где иерархия между этими четырьмя сферами тоже выстроена, и где, естественно, во главе всего — это потребности духовные. И возвращаемся к этой удивительной и универсальной формуле: если Бог будет у тебя в жизни на своём месте, то всё остальное тоже будет на своих местах. Поэтому здесь, в общем-то, и удивляться особо нечему. И действительно, огромное спасибо, Кир, что ты сейчас всё это поднимаешь и актуализируешь для нас.

Кира Лаврентьева

— Спасибо вам, коллеги.

Алла Митрофанова

— Просто в силу своего профессионального травматизма, поскольку классику постоянно перечитываю, понимаю, с каждым витком прочтения у тебя погружение в глубину смыслов, снова и снова, каждый раз на новом уровне происходит. И это бесконечно важно.

Арсений Федоров

— Да, я, кстати, пользуясь случаем, Алла, ты упомянула, что часто перечитываешь классику, мы все об этом прекрасно знаем, мы и наши слушатели. Я хочу проанонсировать, что на следующей неделе как раз-то подготовила цикл, опять линейку из пяти программ, которая у нас выйдет, посвященных литературе.

Алла Митрофанова

— Не только, Священное Писание, да, и литература, то есть там две притчи мы берём, у нас притча о блудном сыне, которая у нас в это воскресенье читается, и притча о страшном суде, которая через воскресенье читается.

Кира Лаврентьева

— Да, подготовительная неделя...

Алла Митрофанова

— Да, к началу Великого Поста, вход в Великий пост и, соответственно, мы призываем классическую литературу в качестве помощницы взглянуть на самих себя под другим углом, то есть у нас есть Евангелие, у нас есть классическая литература, у нас есть наша жизнь. И вот этот ракурс взгляда на себя, самоанализа, к которому вообще-то христиане призваны, чтобы иметь адекватное представление о самом себе, здесь не надо сильно углублять...

Кира Лаврентьева

— Не заигрываться.

Алла Митрофанова

— ... не надо злоупотреблять, чтобы внимания в итоге на себя было больше, чем на Христа. Вот это тоже перекос! Но когда мы начинаем внимательно и по возможности честно, потому что мы так часто себе врём, но когда по возможности честно вглядываться в себя, мы, в общем-то делаем большое дело.

Арсений Федоров

— Да, так что слушайте на следующей неделе с понедельника по пятницу в 20:00.

Алла Митрофанова

— В программе: Стендаль, французские христианские поэты ... та-да-да-дам! ... XX века, вот это вот вообще для тех, кто понимает, что такое французская литература, например, рубежа XIX-XX веков, это прям...

Арсений Федоров

— Неожиданность.

Алла Митрофанова

— Это очень неожиданный эффект, да, да, потому что начиная там с Вольтера, да, даже ещё и раньше. В общем, такой антиклерикализм и подчеркнутая светскость. А тут внезапно раз и целая плеяда потрясающих, глубочайших христианских поэтов первой половины XX века и человек, который, извините, на эту тему написал диссертацию! Наш любимейший, дорогой, всегда долгожданный гость — протоиерей Павел Карташев. Вот так вот, такой анонс я вбрасываю. Да, естественно, с Татьяной Касаткиной мы поговорим об Иване Карамазове, как фигуре, которая помогает глубоко понять и спроецировать на себя притчу о блудном сыне, как мне кажется. Ну, собственно, так же, как и французские авторы, принадлежащие французской культуре. Ну и потом еще с отцом Павлом Карташевым поговорим о Гоголе, да, и о его развязке «Ревизора».

Арсений Федоров

— Ждём с нетерпением.

Алла Митрофанова

— Да! Я сама жду!

Кира Лаврентьева

— Интрига подвешена.

Алла Митрофанова

— Да-да-да. А, Матвей у нас тут слегка приуныл, замолчал. (Смеются.)

Кира Лаврентьева

— Ничего, сейчас мы развеселим.

Матвей Кипнис

— Меня видимо пригласили, чтобы я опускал всех больше на землю.

Алла Митрофанова

— Отлично! Отлично!

Кира Лаврентьева

— Это тоже нужно, это тоже нам нужно, опускаться иногда.

Матвей Кипнис

— Ну что, как дела в «Фоме», у нас, значит, второй сезон «Рейсовета» подошёл к концу. Сейчас небольшая пауза, наши зрители заметили.

Алла Митрофанова

— О, даа, досадная.

Матвей Кипнис

— И вот-вот будет третий сезон, который мы готовим. И в связи с этим у меня есть некоторые мысли, я бы сказал, парадоксы, с которыми мы начинали работать еще три года назад. А я вот недавно смотрел календарь, как раз пару дней назад было ровно три года со съемок первого выпуска самого вот.

Алла Митрофанова

— Подкаста «Райсовет»?

Матвей Кипнис

— Подкаста «Райсовет», да. Мы думали, что если мы хотим поговорить с молодёжью, то нужно позвать каких-то молодых модных ребят, например, кого-то из «Comedy Club» или стендаперов, посадить какого-нибудь одного священника среди них, и чтобы показать, что вот смотрите, священник тоже человек, он там интересуется всем этим молодёжным, как бы всё актуально.

Алла Митрофанова

— Всё нормально, да.

Матвей Кипнис

— Да, и они узнают своих, и начнут смотреть. И это, в общем, особо не сработало. И потом у нас был выпуск, когда мы думали, ладно, была не была. Решили эксперимент, посадить четырёх священников, всё как полагается, в подрясниках. И думали, что это будет, ну очень местечковый контент, только для православных, даже возможно уже не сомневающихся. И это самый популярный выпуск сейчас, там 800 тысяч просмотров. То есть в «Райсовете» есть такой эффект, что люди чаще хотят смотреть на то, как священники друг с другом дружески что-то обсуждают. Они не хотят видеть каких-то модных светских людей, и это смотрят светские люди, неверующие тоже. Вот, соответственно, это я к чему говорю, вот первый парадокс. Хотелось бы послушать ваше мнение, почему так происходит? Почему не какой-то стендапер и священник, и ребята, которые смотрят стендап, смотрят его, а почему именно они хотят вот этот эффект подглядывания в дверь, в замочную скважину?

Алла Митрофанова

— На самом интересном месте мы сейчас поставим многоточие, уйдем на небольшой перерыв, а потом вернемся в студию и услышим мнение наших коллег. Матвей, спасибо вам за горячую тему. Матвей Кипнис, режиссер подкастов журнала «Фома», в частности подкаста «Райсовета», о котором мы сейчас говорим, Кира Лаврентьева, ведущая Радио ВЕРА, Арсений Федоров, заместитель главного редактора радиостанции, я, Алла Митрофанова. Оставайтесь с нами, через несколько минут вернемся.

Алла Митрофанова

— Еженедельный журнал на Радио ВЕРАпродолжается. Дорогие друзья, напоминаю, это программа, в которой мы, коллеги, собираемся за одним столом у микрофонов и делимся своими размышлениями, переживаниями, событиями в глубинном смысле этого слова, друг с другом, с вами. Вас приглашаем включаться в наш разговор, это возможно в формате комментариев, которые вы присылаете, отправляете нам через сайт или в социальных сетях, где Радио ВЕРА представлено. Сегодня за этим столом Арсений Федоров, заместитель главного редактора Радио ВЕРА, Кира Лаврентьева, ведущая программы «Светлый вечер», Матвей Кипнис, режиссёр подкастов журнала «Фома», в частности подкаста «Райсовет», я, Алла Митрофанова. Матвей, возвращаемся к вашему вопросу, вы озвучили один из парадоксов, который имеет место в вашей работе над подкастом «Райсовет».

Матвей Кипнис

— Я могу кратко его повторить сейчас, сформулировать: cветские неверующие зрители чаще смотрят у нас подкасты, где участвуют только священники, почему им интересно смотреть не на известных молодых лидеров мнений, а на священников, которые, казалось бы, от них дальше?

Арсений Федоров

— Позвольте я возьму слово, потому что это, поскольку мы такие очень похожие с вами в какой-то степени средства массовой информации: журнал «Фома» и Радио ВЕРА. Мы дружим, сотрудничаем, помогаем друг другу. И когда мы начинали Радио ВЕРА запускать, журнал «Фома» уже много лет существовал к тому моменту, и мы тогда тоже обсуждали, вот с чего начинать, в частности, «Светлый вечер», и коллеги из журнала «Фома» дали мне такой большой список известных, знаменитых людей с их контактами, которые можно попробовать пригласить, о которых мы знаем, что они православные люди. И, в общем, с этого мы «Светлый вечер» начали. И даже считали, что вот в «Светлом вечере» беседы со священниками нам делать не нужно, потому что мы все-таки для светской аудитории. И постепенно, иногда мы все-таки стали приглашать священников, и как выяснилось, это наиболее интересно для аудитории, которая подключается к Радио ВЕРА. И вот до сих пор не утихает дискуссия: а что же ставить, кого приглашать, что интересно нашей аудитории. Поэтому мы еще раз призываем всех, кто нас слушает, писать и как-то делиться своими впечатлениями. Но у меня возникла такая ассоциация, вот если я смотрю где-то в интернете или по телевизору какое-то интервью с человеком, я думаю, вот интересно с ним, ну интересно. Почему я не приглашаю его на Радио ВЕРА? — потому что вроде не про то он говорит. А на Радио ВЕРА мы должны говорить о вере, о Христе, а не о какой-то там личной стороне, о семейной или что-то еще известного человека. У меня, вернусь к ассоциации, которая у меня возникает, это то, что есть продуктовый магазин, я прихожу и там много вкусных продуктов: овощи, фрукты, что-то там ещё, ты ходишь, вот это всё вкусное, хочется купить. А ты приходишь в магазин хозяйственный, и там нет фруктов. И ни у кого не вызывается переживание, почему в хозяйственном нет фруктов, они же такие вкусные, замечательные, прекрасные, надо туда их тоже. Потому что в хозяйственный я прихожу за другим. И вот возникает ощущение, что когда человек включает Радио ВЕРА, или открывает журнал «Фома», или включает подкасты журнала «Фома», ему хочется именно прикоснуться к миру духовному, прикоснуться к тому, как люди переживают вот этот свой путь к Богу. И поэтому становится наиболее востребованным, популярным, это именно разговоры со священниками, с теми, может быть, с кем человеку не всегда удается поговорить вот так легко и увидеть их так близко, так скажем. Многие до сих пор как-то переживают и стесняются прийти в храм, и спросить у священника какой-то насущный вопрос. А здесь вот можно написать свой вопрос или услышать как этот священник дискутирует с другим. Может быть, снять для себя какие-то вот эти ограничения, стереотипы и что-то еще. Может быть, в этом и кроется, так скажем, разгадка, почему так происходит, но до конца мы тоже не знаем, поэтому пробуем разное, размышляем до сих пор.

Алла Митрофанова

— Мне кажется, что это, Матвей, такая, знаете, специфика, эксклюзив — это то, что можете сделать именно вы и сделать, ну, как мы, скажем так, да, на том уровне ещё, что важно, да, потому что, ну, в принципе, там, посадить священников, поговорить между собой и всё это снять, это не такая сложная задача, или посадить интервьюера, чтобы он о чём-то со священником поговорил, тоже не такая сложная задача. Как мы знаем, формат «Райсовета» сейчас многие стали копировать, он появляется то тут, то там. И интервьюер, который задает вопросы священнику, это тоже формат, которому очень много лет и прочее. Но то, как это умеет делать журнал «Фома»... Понимаете? Не может повторить никто. И вот в этом уникальность. То есть и уровень интеллектуальный, и глубинно-духовный, да, и взаимодействие, атмосфера, которая создается на съемочной площадке. И в случае, когда мы говорим о «великой четверке», как ее называют, за глаза называют священников из «Райсовета» — «великолепная четверка».

Матвей Кипнис

— Мы называем их «Битлз».

Алла Митрофанова

— Да, «Битлз» тоже. Причем, как мне наши зрители со мной поделились информацией такой, что у них оказывается за каждым из священников, которые сидят за столом в подкасте «Райсовет», у них закреплено определенное прозвище. То есть они там уже кто Ринго Старр, кто Джон Леннон, вот все эти роли распределены. Я, кстати, сейчас не помню, кто есть кто.

Матвей Кипнис

— Интересно.

Алла Митрофанова

— Да, но атмосфера вот эта потрясающая, это невозможно скопировать, невозможно повторить. То же самое подкасты, где интервьюер и священник, вот эта атмосфера, подход, глубина, форма, в которой эти вопросы задаются, и сама подача. Вот понимаете, можно сделать формально то же самое, но это будет копирование, это не будет вот этой индивидуальной и глубоко личностной такой подачей, мне кажется, вот в этом тоже фактор. Кира, что думаешь?

Кира Лаврентьева

— Ну, слушай, ты знаешь, всё равно у русского человека священник, во-первых, это человек, которому можно всё равно как-то вот прибежать, всё рассказать, что-то у него спросить, утешение найти, это как генетически. Я иногда иду с нашими гостями просто по улице, вот из Андреевского монастыря выхожу, где у нас студия Радио ВЕРА, провожаю их. Вы знаете, удивительная бывает совершенно история, идёт девушка, ну совершенно она, ну явно видно, что она не очень церковная, она подходит к батюшке, давай ему душу изливать, что она там на наркотиках уже несколько лет, что ей надо что-то с этим делать, батюшка, помолитесь. То есть есть вот это вот к человеку, в подряснике, в рясе, в облачении есть душевная тяга. Вот это, наверное, первое, что я думаю на этот счёт, почему интереса больше у зрителя. А во-вторых, ну приятно увидеть, что священники, они такие же классные, они такие же умные, они прекрасные спикеры, они интересные личности, у них у каждого свой бэкграунд. И очень интересно понять, как они этот путь жизненный выбрали, почему они, казалось бы, говорю в кавычках: «отказались от всего и посвятили себя в церкви». А на самом-то деле мы видим на примере этой «великолепной четвёрки», которая участвует в «Райсовете», что они не то, что отказались от всего, они открыли для себя целый мир, и они очень счастливы в этом. Поэтому прекрасно на них смотреть, это счастливые люди. То есть, наверное, зритель «Райсовета», он смотрит в первую очередь не на священников, он в первую очередь смотрит на полноценных, счастливых людей, которые раскрылись в своём священническом служении. Это вообще феномен такой удивительный.

Арсений Федоров

— Да, ну я считаю, что, во-первых, надо их назвать, это Владыка...

Кира Лаврентьева

— Да, наконец-то.

Арсений Федоров

— ... Владыка Феоктист...

Кира Лаврентьева

— Да, назовем их имена!

Арсений Федоров

— ... Игумнов, это отец Павел Великанов, отец Стефан Домусчи, и отец Дмитрий Барицкий.

Кира Лаврентьева

— Это наши «Евангелисты».

Арсений Федоров

— Да, они ведут еще программы «Евангелие дня» и «Апостол» на Радио ВЕРА, замечательные священники, прекрасные, светлые, им большой поклон и благодарность.

Алла Митрофанова

— Матвей, мы ответили на ваш вопрос?

Кира Лаврентьева

— Мне кажется, Матвей сам себе уже давно ответил.

Матвей Кипнис

— Нет, почему, вот прозвучали некоторые мысли, которые ко мне не приходили в голову, спасибо. У нас есть ещё время?

Алла Митрофанова

— Конечно, да.

Матвей Кипнис

— У меня к вам ещё вопрос такой, он более, возможно, сложный. Я о нём думаю последние две недели. Вот вы как журналисты, даже сейчас, наверное, не так важно, что это православное радио, просто вот как журналисты, если вы берёте у кого-то интервью, значит ли это, что вы отчасти одобряете деятельность этого человека?

Кира Лаврентьева

— Та-да-да-дам!

Алла Митрофанова

— Вообще в журналистике нет, а специфика наша в том, что когда мы кого-то приводим в кадр, к микрофону или на странице журнала «Фома», волей-неволей, почему-то так получается, этот человек начинает восприниматься как образец для подражания, человек, с которым хочется соотнести себя, и в этом плане важно, конечно, взвешивать. Но при том, что в журналистике, вот вы спросили, даже не столько к вам, как к православным журналистам, а просто как к журналистам вопрос, в журналистике совершенно необязательно, чтобы это было так. И часто бывает, журналист и его собеседник, эксперт, они в каких-то вопросах оппонируют друг другу. Интервью может носить даже отчасти и провокационный характер.

Матвей Кипнис

— То есть получается, что православная журналистика — это не в полной мере журналистика, а это что-то...

Кира Лаврентьева

— Вопрос с подвохом.

Алла Митрофанова

— Недожурналистика.

Матвей Кипнис

— Нет, я не говорю недо, а может быть это какой-то подвид такой, который делает из этой деятельности нечто... Ну то есть миссионерство же — это всё равно не журналистика в классическом смысле.

Кира Лаврентьева

— Послушайте, ну никто не отменял уважение к собеседнику. Очень часто у нас бывают гости, с позицией которых мы можем быть не согласны, но, извините, мы настолько его уважаем личностно, что мы просто обходим какие-то неприятные темы, либо аккуратно выражаем своё несогласие с теми или иными его высказами. То есть это культура коммуникаций, она либо есть, либо её нет.

Арсений Федоров

— Вот у меня сейчас возникла такая мысль, мы тоже всё время думаем, вот кого приглашать, о чём можно говорить, и сейчас у меня возникла мысль, что всё, что мы делаем, в принципе, если мы говорим, что мы делаем это ради Христа и вот с каким-то таким смыслом, мы делаем, используя инструменты. Ну то есть, если журналистика где-то в другом месте может быть как целью, вот мне интересно поговорить с человеком, моя цель с ним поговорить, то для нас разговор с человеком — это не цель, а инструмент, инструмент вот другому, кому-то, слушателю, зрителю открыть что-то, найти какой-то ответ или даже поставить какой-то вопрос для того, чтобы человек посмотрел в сторону церкви, в сторону Бога. И вот этим инструментом можно пользоваться. Если мы будем говорить с человеком, который интересен, но он никакого, в общем, отношения к Церкви, или в этом смысле к духовным поискам, или к чему-то еще не имеет, ну просто с ним будет интересно поговорить, то нужно понимать, вот есть ли в этом тот смысл, ответ на вопрос «Зачем?», который мы всегда перед собой ставим, он вот должен присутствовать. Если мы находим этот ответ на вопрос «Зачем?», то мы можем, условно говоря, провести и сделать это интервью, если мы не можем найти этот ответ на вопрос «Зачем?», то мы пока, по крайней мере, стараемся это интервью не делать, потому что, может быть, потом этот ответ появится. Ну, то есть вот для меня представляется, что это не то, что недожурналистика, или какой-то не тот формат журналистики, а другой подход. То есть мы используем это как инструмент для чего-то... на пути к чему-то высокому.

Матвей Кипнис

— Я вот пытаюсь найти модель: к которому, допустим, нам можно стремиться и задуматься о том, а есть ли хоть один святой журналист? (Смеются.)

Кира Лаврентьева

— Не в бровь, а в глаз!

Матвей Кипнис

— И вы понимаете, что если ответ будет отрицательный, то хочется сказать, думайте.

Кира Лаврентьева

— Слушайте, но есть не журналисты, а есть публицисты. Разве Иван Златоуст...

Матвей Кипнис

— Публицист — это все-таки другое.

Кира Лаврентьева

— ... не был прекрасным риттером, прекрасным оратором, прекрасным приговорщиком.

Матвей Кипнис

— Можно сказать, что журналистика как таковая существует не так много веков, наверное, 150 или 200 лет.

Кира Лаврентьева

— Мне кажется это одна из самых древних професий.

Алла Митрофанова

— Да больше, больше.

Матвей Кипнис

— Ну в таком классическом, в понятном смысле.

Алла Митрофанова

— Ну, Кира права, что в каком-то смысле это одна из древнейших профессий, в другом смысле формально, действительно, журналистика, она, ну, там, сколько ей, ну, может быть, два с половиной века.

Кира Лаврентьева

— Термин, да, термин.

Матвей Кипнис

— Но есть вот формальные журналисты, вот работал в каком-то вестнике в XIX веке и стал святым.

Алла Митрофанова

— Еженедельный журнал на Радио ВЕРА продолжается. Дорогие друзья, напоминаю, в нашей студии Матвей Кипнис, вбрасывающий нам один за другим очень интересные вопросы для размышления, режиссер подкастов журнала «Фома», в частности, подкаста «Райсовет». Арсений Фёдоров, заместитель главного редактора Радио ВЕРА, Кира Лаврентьева, я, Алла Митрофанова, мы, собственно, ведущие на Радио ВЕРА. И вот по поводу того, есть ли у нас святые журналисты...

Кира Лаврентьева

— Вот я уже смотрю в интернете. (Смеется.)

Алла Митрофанова

— Кира уже пошла смотреть. Наверняка есть какие-то святые, которых можно назвать и покровителями.

Кира Лаврентьева

— Да, конечно.

Алла Митрофанова

— Может быть, есть, знаете, даже люди, которых мы можем с издательским делом соотнести. Надо действительно покопаться, подумать. Но вообще, Матвей, вы знаете, сейчас я очень неправильную вещь сделаю. Я знаю человека, который очень-очень близок к святости. Он журналист, известный довольно-таки, не буду его называть. Он наш современник. Многая лета ему! О живущих людях такие вещи говорить не принято, поскольку, ну, как сказать, важно с чем человек завершит свой жизненный путь. Вот повторюсь, многая лета, но знаю людей, которые, да, с моей точки зрения, они прямо, они, вы знаете, они на этой лествице, как мне кажется, к Богу продвигаются, сами, кстати, этого про себя не замечая, и это тоже нормально, считая себя последними просто вот грешниками в очередь в Царство Небесное — я последний. Абсолютно искренне так себя видяще, безо всякого кокетства, это не из серии «я последний, за мной не занимать», а вот именно, что я последний, и считающие, что они не умеют любить, и являющие собой образец любви. Совершенно ответственно об этом говорю.

Кира Лаврентьева

— Теперь все хотят познакомиться с этим святым старцем.

Алла Митрофанова

— Ах да, ну что, друзья, я даже не знаю, у вас такие темы интересные, что я опять со своим профессиональным травматизмом в студию пришедшая, мне даже как-то неловко слово брать. Пришла я к вам с Борисом Леонидовичем Пастернаком, поскольку 10 февраля был его день рождения, причем поскольку он 1890 года рождения, то это был день рождения еще и юбилейный, 135 лет со дня, когда он появился на свет. Для меня бесконечно дорогой автор, нежно его люблю, во многом, знаете, может быть, и потому, что с романа «Доктор Живаго», наверное, началось мое пробуждение читательское. Ну, у меня из детства любимый писатель — Михаил Афанасьевич Булгаков, да, потом какие-то еще авторы, в которых я проваливалась, но это не так много. Вот роман, в который я сознательно провалилась во взрослом возрасте и не могла оторваться. И меня в итоге в этот роман приносило еще потом много раз, это роман, конечно, «Доктор Живаго». Совершенно неожиданным образом, может быть, для кого-то, поскольку он считается, как часто говорят: замороченный, да, и вообще непонятный, да и что это такое, там все понамешано, да и непонятно, что там где, хронология нарушена. Вы знаете, друзья, да, в этом романе повествование ведется сначала до 1917 года, и там с хронологией все отлично. Причем события исторические, четко завязанные на события церковного календаря. А после 1917 года, мы должны с вами помнить, что Борис Иванович Пастернак — это не только великий поэт и писатель, это ещё и гениальный абсолютно переводчик, в частности, человек, переведший на русский язык «Гамлета», переведший его блестяще, и человек, у которого есть по меньшей мере четыре варианта перевода фразы «The time is out of joint»: «Время, выбитое из сустава», «Порвалась нить времён», или «Век расшатался». Пастернак действительно над этой фразой прямо сидел. Я даже сегодня принесла вариант, который у него есть в качестве перевода, но не в этом суть. После 1917 года для него рвётся, судя по всему, вот эта самая нить времён. И события могут приводиться в романе в нарушенной хронологии, но это не так важно, потому что самое главное — это сохранение вот этого самого хождения перед Богом, ощущение человеком, в какое бы время он ни жил, себя в присутствии Бога. И для меня этот роман бесконечно важен именно в этом смысле. Потому что времена, которые там описаны, это времена страшные. На долю Юрия Андреевича Живаго, на главного героя выпадает первая треть XX века. Это сначала, соответственно, Русско-японская война, потом Революция 1905 года, которую, кстати, герой восторженно принимает. Ну, он пока еще маленький, да, но потом уже Революция февральская 1917 года и даже октябрьская 1917 года им точно так же восторженно, восторженно приняты. Он говорит, что события циклопического масштаба, как это прекрасно, и пусть даже нас поглотит эта волна, ничего страшного, потому что на наших глазах свершается такое великое, наконец-то народ распрямляет спину из своего сгорбленного, я своим словами сейчас пересказываю, сгорбленного, угнетенного состояния, начинает дышать полной грудью, может быть, впервые в нашей истории. И как потом на его глазах...

Кира Лаврентьева

— Оказывается в еще более угнетенном состоянии.

Алла Митрофанова

— Когда потом он становится свидетелем Гражданской войны, когда он оказывается в плену у партизан, как он начинает видеть своими глазами вот эти ужасы, и как, может быть, те идеи, которые казались настолько прекрасными, чтобы народ распрямил плечи, на самом деле начинают выплескиваться в то, что наступает, как это Пастернак называет: «диктатура посредственности», словами Юрия Андреевича Живаго — «господство трескучей фразы», когда на место личности, не вот я и эго, а личности, приходит коллективизм, который сметает все на своем пути, который начинает стричь людей под свою гребенку, который не дает человеку реализовать те таланты, в него, Господом Богом заложенные. И что тогда делать человеку вот в этой страшной ситуации? А Пастернак, ведь мы понимаем с вами, так же, как и Ахматова, они всех пережили. Всех вот, кто там, да, может быть, в сороковом году уходит Цветаева, да, а до этого целая плеяда же там, сгнил в лагерях Мандельштам, расстрелян Гумилёв, покончили с собой Есенин и Маяковский, умирает Блок, и, как современники говорят, ему не хватило воздуха. Вот, как и Пастернаку, потом затравленному после публикации романа «Доктор Живаго» здесь, в советской прессе, тоже не хватит воздуха, он в 70 лет уйдёт из жизни, а мог бы прожить ещё очень много, и сколько всего мог бы написать, он даже был полон идей, он был на пике вот своего творческого такого взлёта. И Пастернак очень хорошо знает вот это состояние, когда тебе воздуха не хватает, когда «господство трескучей фразы» и что тебе с этим делать. И он находит формы реализации своего вот этого творческого потенциала, талантов, Господом Богом заложенных, даже в обстоятельствах, которые, казалось бы, этого совершенно не предполагают. И поэтому в романе «Доктор Живаго» мы в конце видим цикл стихов Юрия Андреевича, который он, по сути, писал в стол. Сначала друзья тайно издали, вот вышла книга, к нему пришла известность, а потом он пишет в стол. И тем не менее, это его акт творчества, а значит сотворчества с Господом Богом. И мне так дорог этот роман теми открытиями, тем поиском, во-первых, который Пастернак ведёт: как оставаться собой, как вот этот вопрос гамлетовский — «быть или не быть?», ведь цикл стихотворений Юрия Живаго открывается стихотворением «Гамлет». Для него это важный вопрос: как попасть в себя, как соответствовать себе, жить в согласии со своей совестью в обстоятельствах, которые, как кажется, этого совершенно не предполагают. Оказывается, это возможно! Вот поэтому мне дорог этот роман, поэтому я сегодня с ним пришла. Простите, опять сейчас включился электро ..., извините, сворачиваюсь. Что думаете по поводу Пастернака вообще, вы сами? Насколько вообще он актуален сегодня? — для меня острота, да.

Кира Лаврентьева

— Спасибо, Алечка. Это, как всегда, очень пронзительно. «Во всем мне хочется дойти до самой сути» — это, конечно, про тебя. (Смеется.)

Алла Митрофанова

— О, да! «А ещё достать чернил и плакать», а ещё... , а плакать нечем. Даа... (Вздох грустный.)

Кира Лаврентьева

— И вот вы знаете, вот эта суть, о которой он говорит в этом своём стихотворном творении, это то, чего, наверное, всем не хватает, потому что мы настолько поверхностны сейчас стали. Очень много информации, интернет, клиповое сознание, вот это перескакивание с одного на другое, темп этот бешенный совершенно жизни, и, наверное, наша сверхзадача — это всё-таки уметь заземляться, замедляться, и пусть в одном, но доходить до сути, чем сто вещей пытаться охватить сразу, потому что ты нигде не преуспеешь. И это касается, наверное, и духовной жизни, и профессии, и нашего саморазвития, и наших отношений с ближним. Прыгать по верхам, на самом деле, это полностью как-то вот опустошает человека

Алла Митрофанова

— И наших отношений с Богом, кстати.

Кира Лаврентьева

— Это самое главное, суть. Да, вот сердцевина, вот прям до глубины дойти, это иногда очень больно бывает, да, потому что это нужно с самим собой столкнуться, это очень тяжело, но с другой стороны — это углубление, и без него никак.

Арсений Федоров

— Вот ты сейчас упомянула слово «больно», ну вот в этом смысле как раз «Доктор Живаго» — произведение, от которого больно.

Кира Лаврентьева

— Да, это неприятно.

Алла Митрофанова

— И очень радостно, Арсений!

Кира Лаврентьева

— В общем смысле такое произведение не самое приятное, да.

Арсений Федоров

— Я про это и говорю, что в принципе современному человеку, ну или вообще человеку, мне кажется, сложно заставить себя идти туда...

Кира Лаврентьева

— В дискомфорт.

Арсений Федоров

— ... где дискомфортно, где больно, не хочется этого: зачем я буду, у меня и так мало времени, я сейчас погружусь вот в это всё, в эти революции, боль, гонение, самолешение и так далее... Зачем? И вот эта история, ощущение того, что ты научаешься прикасаться к чужой боли, чувствовать её и через это очищать и себя, и мир вокруг себя, и таким образом как-то становиться более открытым, я не помню, буквально сегодня где-то я слышал фразу какого-то священника, прошедшего лагеря, спросили: батюшка, почему вы такой мягкий? Он говорит: мяли много. То есть вот это прикосновение к какой-то сложности, к какой-то боли... Сейчас принято себя от этого ограждать. Но чем больше ты ограждаешь, тем больше почему-то, чем жёстче и холоднее, и сложнее ты становишься.

Кира Лаврентьева

— Точно, вот кстати, какая хорошая мысль, да, какой парадокс, это правда. Алла Митрофанова

— Это так и есть. А роман-то, мы же помним с вами, заканчивается, да, цикл стихов, последнее 25-е стихотворение, его последняя строфа, знаменитое:

Я в гроб сойду, и в третий день восстану,

И, как сплавляют по реке плоты,

Ко мне на суд, как баржи каравана,

Столетья поплывут из темноты. — 

вот к какому откровению может прийти человек, когда он не отгораживается от боли, а когда он в неё входит, когда он её через себя пропускает, проживает и рвётся к Богу. А Господь ему протягивает руки, и тогда происходит то самое чудо встречи, к слову, о празднике Сретения, с которым мы вас всех, друзья, и поздравляем, и на этом завершаем нашу программу. Арсений Федоров, заместитель главного редактора Радио ВЕРА, Кира Лаврентьева, я, Алла Митрофанова, ведущие программы «Светлый вечер». Наш специальный гость, сегодня дебют, Матвей. Приходите почаще! Матвей Кипнис, режиссёр подкастов журнала «Фома», в частности, подкаста «Райсовет», который мы сегодня бурно обсуждали. Спасибо вам большое, ставим многоточие.

Арсений Федоров

— Спасибо всем! Всего доброго!

Алла Митрофанова

— До встречи!

Кира Лаврентьева

— До свидания!

---

Все выпуски программы Журнал

• «Журнал от 27.06.2025». Алексей Соколов, Илья Кузьменков
• «Журнал от 20.06.2025». Алексей Соколов, Алена Рыпова
• «Журнал от 13.06.2025». Алексей Соколов, Андрей Тарасов