Поделиться
«…Вообще эти уполномоченные по делам религии в советское время требуют своего отдельного рассказа. Именно от них порой зависела судьба священника и прихода. Они имели власть или вовсе не дать иерею Божиему регистрацию, или ее отобрать, и тогда тот оставался без храма, меж небом и землей, или просто – шантажировали его этой угрозой. Но, как правило, многоопытные священники, знатоки человеческих душ, умели с ними обращаться: те были падки на деньги, выпивку, жадные, сребролюбивые, и, как правило, их просто подкупали и подпаивали. Как называли их в церковном народе, “Упал, намоченный”. А отец Анатолий из соседней епархии, многочадный деревенский священник, духовный сын архимандрита Серафима, тоже много чего претерпевавший от своего уполномоченного, в конце концов, обратил его в свою веру».
Это был голос писательницы Олеси Николаевой, она читала начало рассказа «Новый Никодим», из книги «Чудесные истории». История об уполномоченном также включена и в сборник «“Небесный огонь”», изданный Сретенским монастырем в полюбившейся читателю серии, начатой книжкой архимандрита Тихона (Шевкунова) «“Несвятые святые” и другие рассказы».
Литературная традиция подобных историй, писательская и читательская тяга к ним никогда не иссякали в нашем народе, ищущем – поддержки в своей повседневной духовной жизни с одной стороны, и насущной потребности о размышлении о бытии Божием – с другой. В лучшие свои минуты – тихие, смиренные, созерцательные мгновения, – мы жаждем примера и урока, и вот она, матушка Олеся, книгой своей – по слову того же отца Тихона, научает нас «любоваться нашими замечательными братьями и сестрами». И – дерзновенно добавлю я от себя, отважно рассказывает нам о нашем «всехнем», как иногда говорят малые дети – «маловерии». Своей книгой она настойчиво напоминает нам и о том, что вся жизнь верующего человека претворяется в развернутое непрестанное чудо, «в чтение удивительных словес, где ему, конечно, понятно далеко не всё, а только отчасти, чуть-чуть, едва-едва…»
Возвращаясь к теме маловерия или к благословенной возможности, взглянуть на этот мир и себя самого, пусть и «сквозь мутное, – говоря словами апостола – стекло», откроешь иной раз книгу Николаевой, преисполняясь радости и удивления. Вот, взять хотя бы того же уполномоченного, о котором читалось выше, хоть это и крайний случай (но ведь и его мы можем проецировать на свою многогрешную жизнь).
Уж он-то, не верящий ни во что, кроме своего, прости Господи, партбилета (да и то сомневаюсь), руководимый в своей «ответственной – в кавычках – работе» исключительно наущениями нечистого (например, издевательская пропаганда так называемого «здорового образа жизни» – и это о попытке административного запрета, представьте, на принятие Святых Христовых Тайн!)…
…Даже он, когда суета отступила, а смерть приблизилась, – куда он побежал?
В церковь пошел, к своему «подопечному», причащающемуся из той же чаши, к которой еженедельно подходят как физически здоровые люди, так и инфицированные разными хворями больные. Пошел, как миленький.
«А через полгода появляется у него уполномоченный, совсем желтый, скукоженный, засохший, как полевая трава. Смотрит на цветущего священника – красавца и здоровяка мутным взором:
– Рак, – говорит, – у меня нашли. Онкологию. Покрестите меня, отец Анатолий. И потом дайте мне из этой вашей чаши целебной, из которой сами вы причащаетесь. Только в тайне. Партийный я. Нельзя мне.
Покрестил его отец Анатолий, и сделался уполномоченный у него тайным христианином. Вроде евангельского Никодима. Тот ведь тоже членом синедриона был. А сам он по ночам приходил к Иисусу, и когда настал час, собственноручно погребал его, обернув в пелены, умащенные благовониями – алоэ и смирной…»
Вспоминаю, как обрадовался я за этого несчастного «упалномоченного», прочитав «Нового Никодима» впервые. Обрадовался и стал гадать – что же стало с ним дальше: сколько же ему дал Господь времени пожить в новом качестве, да каким он стал человеком… И оборвал себя на гадании, вспомнив, что теперь он – брат мне, тот, чьего имени я, по счастью, не знаю. И – крепко задумался о собственных духовных немощах, о бесконечной Господней любви, – как надеюсь, и любой читатель этих «Чудесных историй».
Псалом 124. Богослужебные чтения
Поделиться
Вы никогда не задумывались, почему горы — такие манящие? Причём любые: и совсем невысокие, до километра, и пятитысячники — не говоря уже о самых высоких, недостижимых для неподготовленного вершинах. Как сказал поэт, «Сколько слов и надежд, сколько песен и тем // Горы будят у нас — и зовут нас остаться!» 124-й псалом, который сегодня звучит в храмах за богослужением, многократно обращается именно к глубокой символичности гор для верующего человека. Давайте послушаем этот псалом.
Псалом 124.
Песнь восхождения.
1 Надеющийся на Господа, как гора Сион, не подвигнется: пребывает вовек.
2 Горы окрест Иерусалима, а Господь окрест народа Своего отныне и вовек.
3 Ибо не оставит Господь жезла нечестивых над жребием праведных, дабы праведные не простёрли рук своих к беззаконию.
4 Благотвори, Господи, добрым и правым в сердцах своих;
5 а совращающихся на кривые пути свои да оставит Господь ходить с делающими беззаконие. Мир на Израиля!
Нет ничего удивительного в том, что уже на самой заре человечества гора воспринималась как особое, священное пространство, где происходит соприкосновение небесного и земного. На горе Синай Моисей получает от Бога заповеди; на горе Фавор преображается Христос перед учениками; да и про Олимп как не вспомнить.
Сама по себе гора очень многозначительна: с одной стороны, её огромное, мощное основание — «подошва» — придаёт ей устойчивость, непоколеблемость. С другой стороны, тонкая, словно игла, вершина, буквально впивается в небо. Тот, кто хотя бы раз в жизни стоял на такой вершине, никогда не забудет абсолютно ни с чем несравнимого ощущения одновременной устойчивости — и воздушности, невесомости — когда перед твоим взором открываются величественные горизонты.
Удивительная вещь: казалось бы, когда мы летим на самолёте, мы видим ещё более далёкий горизонт — а всё же это вообще не то: только стоя ногами на вершине, ты испытываешь исключительный, всеобъемлющий восторг особого предстояния перед бытием.
Для многих древних культур гора — это axis mundi, космическая ось мира, соединяющая высшие и низшие миры. И именно поэтому на вершинах гор строились храмы, организовывались те или иные святилища.
Если мы вспомним самые древние жертвенники, о которых повествует книга Бытия, — это тоже будут «микро-горы», сложенные из камней — на вершинах которых и совершались жертвоприношения.
Прозвучавший сейчас 124-й псалом ещё глубже развивает тему символизма горы: он говорит о том, что «надеющийся на Господа, как гора Сион, не подвигнется: пребывает вовек». Гора для верующего становится не только внешним образом духовного вдохновения, но и наглядным примером того, как может ощущать себя сам человек, когда его голова, его мысли — всё то, что и отличает его от животного, — устремлены к Небу. И неспроста греческое слово «ἄνθρωπος» — состоит из двух основ: ἄνω означает «вверх» и θρώσκω — «смотреть, устремляться, прыгать». Смотря на гору, мы словно бы снова и снова задаём себе вопрос: а есть ли во мне задор подняться на вершину — или я всего лишь хочу так и остаться распластанным у её подножия?..
Псалом 124. (Русский Синодальный перевод)
Псалом 124. (Церковно-славянский перевод)
Псалом 124. На струнах Псалтири
Поделиться
1 Надеющиеся на Господа подобны горе Сиону; не поколеблются вовеки те, что живут в Иерусалиме!
2 Горы осеняют их, и Господь осеняет людей своих отныне и вовеки.
3 Ибо не дает Господь грешникам власти над праведными, да не протянут праведные рук своих к беззаконию.
4 Даруй, Господи, блага тем, кто добр и праведен сердцем!
5 А людей развращенных и творящих беззакония покарает Господь. Мир Израилю!
9 мая. Об особенностях богослужения в День Победы в Великой Отечественной войне
Поделиться
Сегодня 9 мая. Об особенностях богослужения в День Победы в Великой Отечественной войне — игумен Лука (Степанов).
Празднование Дня Победы оказалось 9 мая не сразу по завершении Великой Отечественной войны. Уже во времена послесталинские, когда потребность напоминать народу и молодому поколению о великом подвиге нашего народа была особенно ясно ощутимой. А в 1994 году уже решением Архиерейского собора было установлено совершать, начиная с 1995 года, по всем храмам Русской Православной Церкви особое богослужение после Божественной литургии, где за ектенией сугубой и сугубое прошение об упокоении душу свою положивших за свободу нашего Отечества. А вот после литургии совершается благодарственный молебен за от Бога дарованную победу, и после нее заупокойная лития. Подобная традиция упоминать почивших воинов и со времен преподобного Сергия Радонежского в нашем Отечестве, когда и на поле Куликовом сражавшиеся и погибавшие наши воины были тоже мгновение поминаемы святым старцем, видящим препровождение их душ на небо ко Господу. И всегда о своих героях молилось наше Отечество и Русская Церковь.
Все выпуски программы Актуальная тема
