«Зачем поститься?» Иеромонах Геннадий Войтишко, Александр Лаврентьев, Анна Тумаркина

В этой программе иеромонах Геннадий (Войтишко), исполнительный директор компании по благоукрашению и реставрации храмов «Домострой» Александр Лаврентьев и востоковед Анна Тумаркина размышляли о том, какую роль пост играет в жизни христианина, как правильно поститься и каким должен быть результат поста.

Ведущая: Наталия Лангаммер

---

Н. Лангаммер

— Добрый вечер, дорогие радиослушатели, в эфире программа «Клуб частных мнений». Как обычно в вечернем эфире мы собираемся, чтобы обсудить одну из программ «Частное мнение», прозвучавших в утреннем эфире. И сегодня тема программы, которую задала вот эта утренняя передача: как правильно поститься. Такая широкая тема вроде бы, и все о ней сказано, и может быть, что-то еще новое мы скажем. И у нас в гостях сегодня иеромонах Геннадий (Войтишко), руководитель сектора приходского просвещения Синодального отдела религиозного образования и катехизации Русской Православной Церкви. Добрый вечер, отец Геннадий.

Иеромонах Геннадий

— Добрый вечер.

Н. Лангаммер

— Исполнительный директор компании, которая занимается благоукрашением и реставрацией храмов, «Домострой», Александр Лаврентьев.

А. Лаврентьев

— Добрый вечер.

Н. Лангаммер

— И востоковед, преподаватель иврита и английского языка, Анна Тумаркина, автор программы, которую мы сейчас и послушаем, да, Ань, чтобы задать тему обсуждения.

А. Тумаркина

— Здравствуйте.

Н. Лангаммер

— Слушаем.

«Это произошло в первый день Рождественского поста. У одного из моих маленьких учеников был день рождения, и его мама попросила раздать детям в группе шоколадки. После того, как каждый ребенок получил гостинец, именинник вручил мне большую коробку конфет с надписью «Искушение вкусом». Вот уж действительно искушение так искушение — красивая коробочка, а на ней нарисованы то ли фисташки, то ли арахис в белой кокосовой шоколадной глазури. Конечно же, мне очень захотелось ее открыть и попробовать содержимое. Но я не собиралась нарушать пост. Я ведь не путешествующая, не болящая и не беременная, так что никаких послаблений. Где-то глубоко-глубоко в душе теплилась надежда, что конфеты не содержат продуктов животного происхождения, и я принялась изучать этикетку. Тщательное изучение показало, что в конфетах совсем мало натуральных продуктов, они практически полностью состояли из заменителей жиров и усилителей вкусов, но и это не делало их менее желанными. Я дошла до слов «молочная кислота» и только тогда отодвинула конфеты по причине их непостности. Да, вот так проанализировала этикетку! Стоп. Когда-то давно я тоже занималась анализом этикеток и продуктов, но было это совсем в другое время и совсем в другом месте. А именно в синагоге — примерно до 20 лет я исповедовала иудаизм и являлась членом ортодоксальной общины. В ортодоксальном иудаизме существует понятие «кашрут» — законной ритуальной чистоты, связанной с пищей. Правоверному иудею запрещен в употребление целый ряд продуктов, самый известный запрещенный продукт — свинина. Все разрешенные продукты должны быть тщательно проверены раввинатом и иметь пометку «кошер». Пока я читала этикетку на подаренных конфетах, в голове так и звенели слова одного из наших раввинов: каждый продукт надо анализировать. Выходит, я снова изучаю что-то на предмет кошерности? Я устыдилась. Вспомнились фарисеи и книжники, комара отцеживающие, верблюда поглощающие. Ведь эти конфеты — подарок от благодарных родителей и не более того. Не хочешь — не ешь, да и искушения вкусом в них не больше, чем самого вкуса, процентов десять, остальное все заменители и подсластители. Да и неужели смысл поста состоит в том, чтобы не оскоромиться условными конфетами? Коробочку с конфетами я спрятала подальше. Подальше от всех путешествующих, особенно путешествующих по просторам холодильника. И не потому, что в ней молочные кислоты, а потому что хочется избежать искушения вкусом в пост. Я же понимаю, что вкусные конфеты — это баловство. Съедим их с семьей за рождественским столом«.

Н. Лангаммер

— Вот такая программа. Аня, а давай ты сформулируешь, о чем мы все-таки будем говорить, когда все, в общем, понятно про пост. Или непонятно нам что-то еще?

А. Тумаркина

— Вы знаете, пост — это, с одной стороны, все очень просто. С одной стороны, все мы знаем, например, историю Великого поста — это Господь, Который постился 40 дней в пустыни, а после взалкал. Все мы примерно знаем, например, о том, что пост состоит не только в пищевых запретах, то есть это даже не столько и не только пищевые запреты, это прежде всего отказ от каких-то удовольствий, это прежде всего направление сердца, активная молитва. Но на самом деле с постом связано столько интересных вопросов, которые, наверное, появляются только в процессе того, когда ты сам начинаешь поститься и, может быть, даже не первый год. Например, я сама, крестившись, даже не сразу начала поститься, и я даже не уверена в том, что я сразу начала поститься правильно. Но что интересно и что важно, вот о чем бы я хотела поговорить, дело в том, что, например, пищевые ограничения для меня никогда не составляли проблемы. Я не знаю, может быть, еще будучи в иудаизме, соблюдая иудейские посты — это однодневное сухое голодание, когда ты полностью отказываешься от пищи на сутки, я как-то приучила свой организм, и никакой потребности в условной булочке с корицей у меня никогда не было, то есть в пост пищевой я входила довольно просто. Но, честно говоря, сейчас я прекрасно понимаю, что, наверное, и поститься-то не очень хорошо умею. Потому что ни молитва, ни отказ от каких-то удовольствий, в общем-то, которые не так давно пришли в нашу жизнь — от социальных сетей, от просмотра каких-то интересных программ, — ничего этого как-то хорошо не получается. Поэтому я ловлю себя на том, что, несмотря на 15-летний опыт поста, я в посте новичок. И вот мне хотелось бы, может быть что-то узнать интересное. А как? А как дальше?

Н. Лангаммер

— А как? И оставили они сети — это вот сейчас штука такая ходит: и оставили они соцсети и пошли за Ним. Отец Геннадий, а как правильно?

Иеромонах Геннадий

— Ну, сразу ответы. А вот я хочу сказать, что мне ничего непонятно было из предыдущего, вернее из прослушанного ролика. Во-первых, вкушение или не вкушение того или иного продукта на манер иудейской традиции — это вообще не про пост.

А. Тумаркина

— Я согласна, да.

Иеромонах Геннадий

— Вот только что вы сказали, что пост — это не вкушение и порой даже не питье ничего в течение дня. А многие воспринимают пост как действительно способ не оскверниться неположенным продуктом, поэтому и высматривают, в том числе по иудейской, наверное, традиции: а вот там не вышло чего запрещенного, запрещенка-то не проскочила? Ну вот я не понимаю, зачем все это, кто этому учит. Кто учит читать этикетки, кто учит не есть конфеты? Почему искушение вкусом, что это такое, откуда это вообще взялось?

Н. Лангаммер

— Это название конфет.

Иеромонах Геннадий

— При чем здесь... А, конфеты называются «Искушение вкусом».

А. Тумаркина

— Да, конфеты так называются. Это, наверное, какой-то рекламный ход.

Иеромонах Геннадий

— Ну понятно, да. Конфеты-то вкусные были?

А. Тумаркина

— Честно сказать, я не помню. Наверное, раз не помню, значит, не такие уж и вкусные.

Иеромонах Геннадий

— Да, не запали. Ну а что такого, там растительный шоколад, там не растительный, просто ведь не в этом совершенно. Самое главное, наверное, действительно, если говорить о вопросах, ради чего все это. А если мы поймем, ради чего, то мы поймем и какой инструмент нам применять для достижения этой цели. Вот об этом давайте и поговорим, ради чего все эти посты и так далее. Нужны ли они вообще.

Н. Лангаммер

— Ради чего, Ань?

Иеромонах Геннадий

— Ради чего вы пытались изучать этикетку?

А. Тумаркина

— Ради чего я пыталась изучать этикетку? Наверное, просто по неразумению. Но я бы не сказала, что, например, пищевые ограничения нам не нужны. Почему? Я очень давно общаюсь с различными людьми, которые тоже постятся Великим постом и другими нашими постами, большими и малыми. И вот все мы как-то интересно пришли к такому наблюдению, что к концу поста как-то не хочется, чтобы он кончался. Вот как-то не хочется переходить на скоромное.

Н. Лангаммер

— Правильно ты сейчас сказала про еду: не хочется, чтобы кончался. Потому что как-то легко на капустке, там как-то организму лучше. А в духовном плане не хочется, чтобы он кончался, есть такое?

А. Тумаркина

— А в духовном плане это, конечно, все очень индивидуально, я не могу заглянуть в душу своих знакомых.

Н. Лангаммер

— В свою, Ань.

А. Тумаркина

— В свою? Да, в какой-то момент действительно не хочется, чтобы он кончался. В какой-то момент ты как-то привыкаешь жить на каких-то вот этих вот высотах, да, и тебе становится хорошо. Это да, это правда.

Н. Лангаммер

— Этикетку зачем изучала? Вопрос отца Геннадия.

А. Тумаркина

— По неразумению.

Иеромонах Геннадий

— Нет, но все равно. Неразумение для меня вот...

Н. Лангаммер

— Очень общо.

Иеромонах Геннадий

— Не просто общо, это вообще ответ на другой вопрос. Это ответ на вопрос: по разумению вы это делали или по неразумению? По неразумению. Вопрос: зачем, какая цель?

А. Тумаркина

— Наверное, боялась оскоромиться. Не хотела нарушать пост. Боялась, может быть, как-то выбиться из колеи, что если я сейчас съем что-нибудь запрещенное, это пойдет дальше, захочется еще чего-нибудь.

Н. Лангаммер

— Кстати.

Иеромонах Геннадий

— Ну по поводу так называемого пищевого воздержания — я не сказал, не нужно. Я поставил вопрос: зачем? С этим надо поразбираться. Я убежден, что необходимо, но только вопрос целеполагания, зачем все это.

Н. Лангаммер

— Саш, зачем пищевой пост, на твой взгляд?

Иеромонах Геннадий

— Да вообще пост.

А. Лаврентьев

— В рамках внутреннего самоограничения.

Иеромонах Геннадий

— Зачем?

А. Лаврентьев

— Зачем?

Иеромонах Геннадий

— Ну вот вы такой ограниченный, и дальше что?

А. Лаврентьев

— Для концентрирования на главном.

Иеромонах Геннадий

— А именно?

А. Лаврентьев

— А именно на попытках духовного какого-то возрастания.

Иеромонах Геннадий

— Замкнутый круг: мы возрастаем, чтобы сосредоточиться на главном, мы сосредоточены на главном, чтобы возрастать. Не кажется, что это циклическая ссылка? Ради чего все это?

А. Лаврентьев

— А что плохого в циклической ссылке? На каждом круге возрастание-то происходит чуть больше.

Иеромонах Геннадий

— Да, но там нет Христа. Где во всем этом Христос?

А. Лаврентьев

— Христос сказал, что изгоняются они постом и молитвой.

Иеромонах Геннадий

— Ну значит, я правильно понимаю, что цель сейчас формулируется как способ изгнания бесов. Вопрос: из кого, из себя?

А. Лаврентьев

— Ну получается, что из себя.

Иеромонах Геннадий

— Значит, вы бесноватый?

А. Лаврентьев

— Ну я очень надеюсь, что нет.

Иеромонах Геннадий

— Я не просто надеюсь. Вроде бы не подмечено, судя по тому, как мы вместе имеем евхаристическое общение. Но что-то тут не то.

Н. Лангаммер

— Я напомню, что в эфире программа «Клуб частных мнений». Мы сегодня обсуждаем, очень как-то остро обсуждаем тему, как правильно поститься. И у нас в гостях иеромонах Геннадий (Войтишко), Александр Лаврентьев, исполнительный директор компании «Домострой», и востоковед, преподаватель иврита и английского языка, Анна Тумаркина. Как остро вы зашли, отец Геннадий.

Иеромонах Геннадий

— Да конечно. Потому что эта тема, она не просто избита, она раз от раза повторяется. С одной стороны — надо, не надо ограничивать себя в пище, там еще что-то нужно делать, да, молиться. Но всякий раз, касаясь этого разговора о посте, с моей точки зрения, вот сейчас важно подчеркнуть, ускользает главное — цель этого поста. И это никак не связано с тобой лично, это никак не про твое духовное совершенствование, кстати, это косвенно. Это, скажем, побочный продукт всего этого явления. Все-таки пост — здесь про другое. А можем ли поговорить о том, зачем нужно было не пить, не есть ничего во время иудейского поста? Ведь у нас же корни-то как раз таки имеют место быть там в том числе.

Н. Лангаммер

— Нашего поста.

Иеромонах Геннадий

— Нашего, православного, конечно.

А. Тумаркина

— Я сейчас точно не скажу, может быть, по устной иудейской традиции, как формировались вот эти вот полные отказы от еды и питья. Но, наверное, это что-то сродни того, как воин готовит себя к битве. Потому что накануне битвы твое тело должно быть свободным, твое тело не должно быть тяжелым. В принципе, нечто подобное я замечала, когда сама постилась, уже будучи христианкой. Когда в течение долгого времени ты ешь простую пищу, она тебя — может быть, я сейчас скажу метафорически, она тебя не тянет к земле, тебе легче отрываться от земли и устремляться к небу. Парадоксально, но это действительно так работает. Я думаю, что, может быть, это интуитивно как-то было выбрано. Вот мне сейчас просто сложно привести цитату из еврейской традиции, почему была выбрана именно такая форма поста. Я думаю, это как-то связано с военной практикой. Да, накануне боя тело должно быть легким.

Иеромонах Геннадий

— Ну в раннехристианской практике, в раннехристианской Церкви как раз таки пост был вот именно таким. Не то что мы не едим какой-то набор продуктов, а именно полный отказ от еды как таковой. Понятно, немощные, слабые, больные, хромые — все это понятно. Потом трансформация наступила. Вариации поста были такие разнообразные, что невозможно собрать всех книг, чтобы это все описать. Ну вот мы сейчас имеем ту традицию, которую мы имеем. И она сводится чаще всего к тому, что мы не едим вот такой конкретный набор продуктов, ну и дополнительно делаем что-то вот такое и такое. И на практике поста — что делать, что не делать, мне кажется, сейчас самый главный акцент в большинстве разговоров, и опять же, повторюсь, с моей точки зрения это большая-большая ошибка и это большая-большая беда этого разговора. Потому что всякий раз мы не можем, вернее всякий раз, думая о достижении той или иной цели, мы должны выбирать соответствующий этой цели инструмент. И вот пост не является самоцелью — вот это важно для себя зафиксировать. Он не самоцель, он инструмент. А вот для достижения какой цели — это важная штука.

Н. Лангаммер

— Отец Геннадий, вы как будто ждете, что мы правильный ответ озвучим. Мы такие ученики, которые пытаемся пальцем в небо попасть. Правильный ответ в студию, отец Геннадий.

Иеромонах Геннадий

— Нет. Ну давайте так, хорошо. Здесь не будет правильного ответа, потому что, с одной стороны, есть общецерковный какой-то подход к этому вопросу. А с другой стороны, есть личный. У каждого личный. Поэтому здесь вопрос правильного ответа будет такой косвенный. Все проблемы человека начались от невоздержанности или невоздержания. Что это значит? Когда Адаму и Еве Господь Бог дал предупреждение, что вкушение от плода древа познания добра и зла причинит им смерть, что-то такое с ними случилось, что доверие к этой мысли Бога, к этому установлению, к этой заповеди было разрушено. И эти первые люди, вкусив от этого плода, разрушили себя, убили себя, они умерли. И вот невоздержанность или невоздержание — это такая отправная точка всех остальных проблем. Грехопадение случилось не в момент вкушения самого плода, а до того, как они согласились с этим желанием нарушить заповедь Божию и дальше позволить вожделению взять верх над собой. И в этом смысле если невоздержанное потребление орехов постных будет проблемой — ну значит, надо, если вы хотите говорить о том, что есть, что не есть, то для кого-то не есть орехи, простые элементарные орехи или гречку какую-нибудь, воздержаться от этого будет самым главным. Для кого-то еда вообще не становится сейчас проблемой. Хотя, повторюсь, еда важна, ограничения пищевые важны, критически важны. Может, чуть позже поговорим об этом. Но меня всегда пугает, настораживает и беспокоит эта ситуация, при которой все говорят о том, что там или много людей говорят о том, что есть, что не есть. Но ради чего для меня самого, что я хочу этим добиться? Самосовершенствоваться? Но окей, это буддийская практика или там, скажем, восточная практика достижения самосовершенствования. Вот это самосовершенствование и есть проблема, за которую я так зацепился и решил ее немножко так обострить в нашей студии. А так, чтобы мы сразу к согласию пришли, было бы неинтересно.

Н. Лангаммер

— Да, у нас еще полчаса эфира. Вы еще сказали, что здесь нет Христа, в этой истории.

А. Тумаркина

— Ну конечно.

Н. Лангаммер

— Вот для вас тогда Христос где? Вот мы отказываемся от вожделения, я так поняла, да, что мы все-таки пытаемся поймать этот момент вожделения и нашего согласия с этим вожделением — исполнить, сделать то, чего хочется. Понятно. А ко Христу нас это как приближает?

Иеромонах Геннадий

— Вот. Это очень хороший вопрос. Можно же ведь быть стремящимся, желающим богообщения, Самого Христа. Будет ли слово «вожделение» здесь применимо или нет, но оно не очень, наверное, просто филологическая удобное. Но, кстати, по отношению некоторых святых христианских применяется: она вожделела так Христа или там он, что оставил всю свою предыдущую жизнь и пошел за Христом. Дело вот в чем. Человек живет в той степени комфорта, которую он для себя создал. И в этой степени комфорта окружающие для него вещи, в том числе и прежде всего, может быть, пищевые, являются источником радости. Но есть хорошая поговорка, она мной очень любима, хозяйке на заметку: сытый мужик — добрый мужик. Вот. В семье мужчина должен быть накормлен, наверное. И смотрите, что происходит с человеком, если он не ест, не спит, если его лишают воды — какое его внутреннее состояние?

Н. Лангаммер

— Напряженное.

Иеромонах Геннадий

— Мягко говоря. Некоторые срываются. А если у кого-то еще скачет сахар, вот удержать себя в этом, скажем, не то чтобы добром состоянии, а равновесном, чтобы ни на кого не сорваться, ни на кого не наорать, требуются большие усилия. И вот если для людей еда является источником радости, а это факт, какие-то другие элементы этой жизни — деньги, власть, неважно что еще, быт, конфеты, что угодно. Маленькие красивые четочки. Вот про монашескую эту историю очень много чего написано, когда ряса становится главной радостью в этой жизни, или четочки вот эти, или какая-нибудь тряпочка с горы Афон, вот этот вещизм становится источником радости, и трагедия заключается в том, что главным источником радости. И вот в этом месте приходит такое прекрасное средство, которое называется пост — это способ отложить вот эту опору. А дальше возникает следующий вопрос: а как найти опору и в ком? В Боге.

Н. Лангаммер

— Да, как это сделать? Вот не теоретически, что так должно быть, а практически.

Иеромонах Геннадий

— Если мы говорим, что Царю Небесный, Утешителю — мы там звательный падеж, — Утешитель, Дух истины, прииди и вселись в нас. Но вот вопрос: Дух Божий, Сам Господь, Он Утешитель на самом деле или это все красивая болтовня? Простите за мою такую фигуру речи. И вот пост позволяет — сейчас мы перейдем к технике, может быть, если успеем, — пост позволяет отложить вот то, что становится утешением жизни сей, радостью жизни сей. Кстати, у монахов, когда большой праздник — вы откройте, посмотрите в Типиконе, —праздник, и написано, какая должна быть праздничная трапеза, и написано: у братии велие утешение.

А. Тумаркина

— А это вино и фрукты?

Иеромонах Геннадий

— Это просто большой накрытый стол. Там может быть и вино, там, кстати, может указываться дополнительно. Для кого-то вино, алкоголь — утешение. А наверное, психологическим современным языком говорить можно, все что выдает вам этот прекрасный дофамин, который дает ощущение радости, мотивации к жизни. Но опять же, коль современным языком, для многих людей этот дофамин приобретается благодаря соцсетям, и все их существование направлено на то, чтобы вырабатывать этот дофамин — медиатор радости, нейромедиатор радости, утешения. И вот что ты употребляешь, что становится твоим утешителем или утешением. И вот на это, с одной стороны, надо внимательно смотреть до начала поста, проанализировать, насколько я зависим вот от всего этого и действительно могу ли я это отложить. Некоторым людям даже не надо начинать сразу бухаться с головой в жесткое отсечение, например, каких-то вещей, связанных с едой или образом жизни. Можно таких бед наделать. Третье — чем я это заменяю и где будет на самом деле тот путь аскетического делания, который поможет мне увидеть или почувствовать (может быть, слово «почувствовать» неправильно с точки зрения православной аскетики), во всяком случае что мне позволит чувствовать опору в Боге и Его присутствие как радость, как действительно вот тот смысл, ради чего все начиналось.

Н. Лангаммер

— Отец Геннадий, а можно вообще говорить о том, что это, конечно, не будет кощунством звучать, что общение с Богом может вызывать тот же, простите, дофамин?

Иеромонах Геннадий

— Конечно. И поэтому даже не так, ну да, наверное, да, дофамин, этим светским языком. И поэтому вся православная аскетика говорит о недопустимости любой вот этой экзальтации, которая фактически вводит человека в состояние нетрезвости. Мы знаем многие религиозные сообщества, которые могут себя так разогнать, и даже не употребляя никаких психоактивных веществ, что в этом состоянии взвинченности, эмоциональной раскрученности они будут — давайте скажу, — пьяными. И вот это, с одной стороны, трезвость богообщения. Вот богообщение, если оно правильное, оно делает человека действительно трезвым, внимательным, видящим, но другим. Скажу так: собранным. И, наверное, еще одно слово употреблю: исцеленным — то есть вошедшим в целостность.

Н. Лангаммер

— Как это сложно. Саш, хоть что-то получалось в жизни применить? Я просто знаю, что по роду деятельности ты связан с убранством храма — там написание икон, мозаика, что-то еще делает твоя компания. Ты как руководитель тоже, наверное, к этому причастен в духовном каком-то смысле. Пост требуется, нет? Как у тебя это происходит?

Иеромонах Геннадий

— Требуется. Такой внутренний. Ну вот последний проект у нас был крупный, настолько тяжелый, что даже вне поста было полное ощущение, что надо себя вогнать в некие такие рамки. Ну не то что вогнать в рамки, просто появилось полное ощущение, что нужно отказаться практически от всего, чтобы с Божией помощью постараться выполнить этот проект.

Н. Лангаммер

— Можем сказать, что за проект?

А. Лаврентьев

— Ну в принципе, можем. Это реставрация собора святого Владимира в Херсонесе. И чтобы выполнить вот этот проект, то есть, по большому счету, это мы все, наверное, себя вогнали в такое состояние поста. И только вот эта концентрация на цели, она откидывает все лишнее. Да и тут уже и еда неважна, да и сон особо не нужен, и развлечения вообще в принципе не идут. И исключительно только в рамках такой собранности и с Божией милостью и получилось его закончить.

Н. Лангаммер

— Но вот эта собранность и концентрация, она схожа с тем, о чем сейчас говорил отец Геннадий, с вот этой опорой на Бога и получения радости, да, от богообщения?

А. Лаврентьев

— Ну я думаю, что да, конечно. Потому что как бы как человеку верующему и делающему все-таки во славу Божию, присутствовало полное ощущение, что те все искушения, которые были, это тоже как бы не просто так, они должны были быть. И то, что состояния богооставленности явно не было, и то, что делаем Божие дело, пусть и со всеми этими трудностями, постоянно внутренняя радость, при всех сложностях, она у всех у нас присутствовала.

Н. Лангаммер

— Вот еще один аргумент, да, зачем нужен пост. И мы вернемся к этой теме через небольшую паузу. Напомню, что в эфире программа «Клуб частных мнений». Меня зовут Наталья Лангаммер. Мы обсуждаем сегодня тему, как поститься правильно. И в гостях у нас иеромонах Геннадий (Войтишко), руководитель сектора приходского просвещения Синодального отдела религиозного образования и катехизации Русской Православной Церкви, исполнительный директор компании, которая занимается благоукрашением и реставрацией храмов, «Домострой», Александр Лаврентьев, и востоковед, преподаватель иврита и английского языка, Анна Тумаркина. Мы вернемся в студию через несколько минут. Не переключайтесь.

Н. Лангаммер

— И мы возвращаемся в студию светлого радио. Напомню, что в эфире программа «Клуб частных мнений». Меня зовут Наталья Лангаммер. Мы обсуждаем сегодня тему, как правильно поститься. И у нас сегодня в гостях иеромонах Геннадий (Войтишко), руководитель сектора приходского просвещения Синодального отдела религиозного образования и катехизации Русской Православной Церкви. Александр Лаврентьев, исполнительный директор компании, которая занимается благоукрашением и реставрацией храмов, «Домострой». И востоковед, преподаватель иврита и английского языка, Анна Тумаркина. Вот, отец Геннадий, да, Саша сначала сказал самосовершенствование, когда вы его спрашивали так остро вначале...

А. Лаврентьев

— Я сказал «духовное возрастание».

Н. Лангаммер

— И духовное возрастание. Так вот Саша рассказывает, зачем пост конкретно, при каком-то делании он необходим. То есть здесь уже не вопрос обретения какой-то радости, а вопрос чего тогда здесь?

Иеромонах Геннадий

— Ну а когда мы говорим о радости, здесь опять же несколько оговорок нужно сделать. Чаще всего у современного человека радость — вот та самая дофаминовая вспышка, да. Когда мы говорим с христианской точки зрения о радости, именно с православной точки зрения, с точки зрения православной аскетики, там может не быть никаких этих вспышек и тем более экзальтированных каких-то потрясений. Это может быть абсолютно тихий, собранный мир и свет в сердце и в уме человека. Ну это вот по поводу радости. И Саша сказал, как мне кажется, очень важную вещь, и которая, к сожалению, в настоящий момент как-то так выпала из поля зрения очень многих православных людей. У нас ведь пост ассоциируется с некими календарными процессами: вот сейчас начинается Рождественский пост, в общем, да, потом будет Великий и так далее. Но пост — это всегда некое предуготовление, некая подготовка либо к встрече Рождества — нам нужно собраться, нам нужно подойти к этому моменту встречи этого дня Рождества Господня. Или же Богоявления — там тоже постные дни есть. Или же мы, конечно, входим в подготовку встречи Страстной седмицы. Потому что пост — это предуготовление перед Страстной седмицей, потом уже к самой Пасхе мы подходим. А в данном случае этот пост — это сосредоточенность направлена на достижение перед каким-то очень важным делом или в процессе очень важного дела, очень важного, судьбоносного события, решения, делания и так далее. Мы намереваемся построить храм, допустим. Мне кажется, очень важно всем участникам войти в этот период такой подготовки, пусть он будет называться пост, не пост, как угодно назовите, но это действительно пост — подготовки строительства, благоукрашения такого действительно великого сооружения, которым является собор в Крыму, в Херсонесе, да, правильно я понимаю? И вообще весь этот комплекс удивительный такой, сам по себе, он требует недюжинной собранности, сосредоточения сил не только и даже не столько физических, хотя это точно так, но внутренняя духовная собранность. Как не пост подходит для этого. Пост готовит человека к важному событию. И таких событий у человека может быть много, и они постоянно эти события. Кто-то поступает в университет, кто-то решает сделать предложение своей подруге, с которой они там встречались и так далее. Кто-то решается на другое какое-то действие в своей жизни. Пост, собранность, молитва, отсечение всего этого земного и сосредоточение на небесном, оно как раз таки помогает войти и подготовиться к этим важным событиям. И еще здесь момент. Духовное самосовершенствование. Ведь, понимаете, почему я так сразу немножко зацепился за это. Опять же понятно, что мы, как православные люди, можем в это вкладывать, но не всегда это понятно другим людям. Потому что в светском мире духовное самосовершенствование может иметь совершенно любое наполнение — это может быть способность не раздражаться, способность что-то чувствовать, еще что-то такое. Наше духовное самосовершенствование, если хотите, это расчищение внутри самого себя места для Христа, места для Духа Божия.

Н. Лангаммер

— Да, вот, собственно, про это и речь.

Иеромонах Геннадий

— Вот это и есть самосовершенствование. Но оно, простите, не самосовершенствование. Я могу распахнуть свое сердце, и душу, и ум навстречу Богу, а Господь делает это дело. Если бы все зависело от моих усилий человеческих, то никогда не нужно было бы приходить Сыну Божиему в этот мир, претерпевать то, что Он претерпел, вознесенным быть на крест, умереть и воскреснуть. Если бы я мог все своим и ручками, ножками, усилиями, мыслями все это сделать. Но вот крестной голгофской жертвы никогда бы не потребовалось.

Н. Лангаммер

— Саша сказал саморазвитие, да, Саш?

А. Лаврентьев

— Духовное возрастание сказал.

Н. Лангаммер

— Духовное возрастание.

Иеромонах Геннадий

— Духовное возрастание. Сейчас мы переинтерпретируем все. Вот для нас, православных христиан, духовное возрастание — это как раз таки про те самые отношения с Господом и Богом нашим, Иисусом Христом. Про отношения вообще с Богом как таковым, в том, чтобы Бога в нашей жизни стало больше — внутри нашего сердца, внутри нашего ума, внутри наших целеполаганий, в выборе средств для достижения этих целей и задач, чтобы мы руководствовались Богом, чтобы памятование Бога было непрестанным. И это и есть непрестанная молитва как таковая, между прочим.

Н. Лангаммер

— И еще Саша начал говорить, вы говорили там про беснование. А действительно ведь получается, когда такой объект строится, зачем еще пост: род сей изгоняется молитвой и постом. Необходим был пост еще для этого, да, Саш? Потому что искушений, я так понимаю, было больше, чем вообще возможно себе представить.

А. Лаврентьев

— Ну как завернули-то.

Н. Лангаммер

— Ну немножко знаю.

Иеромонах Геннадий

— Как раз любое доброе дело, особенно церковное доброе дело, подвергается таким нападкам. И причем это не просто какие-то там духи сразу слетаются и все там ломают стены построенные или штукатурка сыпется, хотя и это бывает, между прочим.

А. Лаврентьев

— Искушений было огромное количество. Более того, когда вот все они пошли, искушения, к настоятелю собора подошли, говорят: что здесь происходит? Говорит, это уже вопрос не от меня, это вопрос от людей — люди там ноги ломают на пустом месте, руки ломают. Все что может пойти не так, обязательно все пойдет не так. Он говорит: ну а что вы хотели, вы куда попали? И, говорит, то ли еще будет.

Иеромонах Геннадий

— А мне однажды на заре моей такой церковной жизни, мы поехали с друзьями в такую паломническую поездку и собирались, читали Евангелие, так все это было духоносно, прекрасно, хорошо братиям вместе быть. И едем уже домой на обратном пути, и товарищ говорит: ну вот смотри, обычно бывают после таких поездок какие-то такие лютые искушения, но ты не обращай на это внимания. Я такой: да что за бабьи басни, ну какие искушения? Ну так хорошо, неужели Господь как-то может оставить в эту минуту. И правда, такие какие-то приключения начались буквально в этот день, и причем на ровном месте с людьми, которых ты никогда не подозреваешь, просто какие-то вспышки непонятных реакций. Ну оставалось просто-напросто закрыть дверь в свою келью, начать молиться, и как будто потом ничего и не было. Это поразительно. Я не знаю, как это работает, я не специалист по интерпретации духовных процессов, тем более такого плана. Но тем не менее могу точно сказать, что доброе Божие дело всегда подвергается нападкам. И бьют всегда в слабое звено. И этим слабым звеном всегда является человек. У каждого человека есть свои слабые точки и для того, чтобы защитить себя, наверное, как-то так избежать вот этой слабости, вот этих наших точек, в которые могут бить, для этого и нужен пост. И не только воздержанность в чем-то и сосредоточенность, да, но прежде всего, наверное, молитва. Не наверное, а молитва, естественно. Но молитва в широком смысле, в том числе и евхаристическая молитва. Можно быть, прежде всего евхаристическая молитва.

Н. Лангаммер

— Мне кажется, мы подошли вот к этому моменту меры поста. Потому что между тем, что мы отходим от своих опор и до момента, когда мы опираемся на Христа, вот этот зазор очень опасный, да, когда может человек в него упасть. Да, Ань?

А. Тумаркина

— Безусловно. Я как раз, наверное, хотела задать вопрос. Отец Геннадий, вот смотрите, самая простая бытовая ситуация. Я прекрасно понимаю, что мне нужно поститься прежде всего, например, в своих этих соцсетях, да, для меня главный отказ — это будет отказ от соцсетей, потому что действительно я без них не могу. И вот условные сорок дней Великого поста я не захожу в ВКонтакте, я не захожу к себе в профиль. Но ведь сорок дней проходят. И как дальше? А что, теперь опять надо?

Иеромонах Геннадий

— Это правда. Вот это же ведь не только про соцсети. Ели гречку до этого. А сейчас как наедимся всего остального. И вот мне кажется, чем прекрасен пост, он помогает выработать человеку навык той самой воздержанности и меры, мерности, умеренности, а значит, и смирения — понимания того, что мне достаточно, а что лишним будет для меня. Способности задавать вопросы: зачем я сейчас здесь? Ведь почему люди залипают в тех же соцсетях или почему они едят больше, чем им положено для обычного физиологического какого-то процесса, даже для вкусовой радости. Почему человек ест больше всего этого, в том числе ест этой информации, соцсетей? Потому что он никогда не задает вопрос себе: что я сейчас делаю? Как ни удивительно, на эту тему столько всяких коммерческих курсов, на тему осознанности. Глупость все это, ну вот с точки зрения продажи этих всех тренингов осознанности. Но понимание, кто ты есть, что ты делаешь, зачем ты это делаешь и ради чего вот все это, помогает — после Великого поста ли или вообще поста, — не скатиться в обратной амплитуде в то, что было до поста. Сейчас мы зажали себя, как пружину, а потом эта пружина выстрелила.

Н. Лангаммер

— Ну да.

Иеромонах Геннадий

— Нет, вот пост помогает человеку собраться. Собраться не для того, чтобы он потом развинтился. И вот этом собранном, духовном состоянии прекрасно себя чувствуешь и замечательно. Вот многие говорят о том, что ох, вот бы пост продолжался.

А. Тумаркина

— Да, знакомо.

Иеромонах Геннадий

— И вот дальше самая премудрость начинается, когда вот этот вот наш «ух, разгуляй» начинается, но так, чтобы сохранить эту внутреннюю собранность. Вот это самое главное.

Н. Лангаммер

— А зачем? Вот если так уже хорошо, и ты нашел радость во Христе, зачем тогда выходить из этого, если мы достигли уже какого-то...

Иеромонах Геннадий

— Так и не надо выходить. Но понимаете, одно дело — ликование: «Христос воскресе!», а другое дело — это собранность у Креста Голгофы в Великую пятницу. Ну очевидно, ликование по поводу Пасхи Господней, и вот тут возвращаемся к той эмоциональной взвинченности — не выскочить в эту экзальтацию. Да, так бывает, люди понимают: а, сейчас можно чуть бахнуть алкоголя. Но «чуть» превращается в нашей традиции, знаете: сто грамм — не стоп-кран, дернул и не остановился. И понеслось. Так бывает. Ах, посмотрю, что там соцсети... Ох ты ж, час прошел! Ну сейчас вот, заканчиваю... И еще один, и второй. Вот она, трагедия. Что делать? Задавать себе вопрос: что я сейчас делаю? Я это делаю, чтобы что? И человек может вполне себе, кстати, давать ответ: ну просто. Я просто убиваю время. И вот это, наверное, один из самых страшных грехов, которые очень редко выносятся на исповедь.

Н. Лангаммер

— Я напомню, что в эфире программа «Клуб частных мнений». Меня зовут Наталья Лангаммер. Мы обсуждаем сегодня тему, как правильно поститься. Такую непростую, острую тему. Мне кажется, очень глубоко у нас это получается. В гостях у нас иеромонах Геннадий (Войтишко), Александр Лаврентьев, исполнительный директор компании, которая занимается благоукрашением и реставрацией храмов, «Домострой», и востоковед, преподаватель иврита и английского языка, Анна Тумаркина. Отец Геннадий, вопрос-то в том, а зачем мы все это себе позволяем? Ну вот Пасха, окей, радость, вот чуть-чуть алкоголя. Зачем? Потому что весело. И всем весело. Вот немножко в телефон зайти, проверить почту. Ну мы же без этого жили. Зачем мы впускаем эти дополнительные... Я скажу, зачем мы это делаем. Кстати, психология сейчас предлагает очень хорошую формулировку: это ресурсные занятия.

Иеромонах Геннадий

— Это что значит?

Н. Лангаммер

— Которые нас наполняют дофамином. Вот выбери то, что тебя радует и позволь себе эти радости — ну это же все соцсети этим пестрят. Вот оно, абсолютно четко и называется так: ты занимаешься ресурсными занятиями. Как раз альтернатива тому, чтобы искать этот ресурс — ну простите за современный язык, — во Христе.

Иеромонах Геннадий

— Вот в этом самое большое искушение этого мира. Знаете, можно об очень многих вещах говорить, но вся задача диавольского мира — отвести человека от Христа. Нет никакой уникальности в монашестве, например. Нет никакой уникальности в посте. Есть пост и в буддизме, и в атеистических практиках, и медитация, и сосредоточение, размышление о вышнем, горнем и так далее — все там это есть. Нет главного. Вот этой Личности, имя которой Бог. Или там этому личностному Существу, точнее сказать, имя которого Бог, имя Которого любовь. Понимаете, вы можете быть в ресурсе, но без Бога. И вся задача этого мира — сделать все, чтобы вы были, берем в кавычках, «в ресурсе» без Бога. Это, если хотите, употреблю еще такое оксюморонное выражение — это реинкарнация в современной версии атеизма. Это атеизм в современном изводе. Вам Бог не нужен, вы можете быть в ресурсе без Бога. Сытыми, богатыми — ну то есть как бы в смысле там не миллиарды денег иметь, но будете обеспечены, у вас все нормально со здоровьем, с осознанностью, с вниманием, что там, в ресурсности и так далее. Бог здесь причем? Вам скажут. Вы можете это все иметь, и Бог здесь ни при чем. И посмотрите, главный процесс вот этого обезбоживания, он на этом сейчас сосредоточен.

Н. Лангаммер

— Абсолютно.

Иеромонах Геннадий

— И для нас, христиан, вот где подвох зарыт. Для нас не цель, не самоцель ни ресурс, ни совершенствование, ни самосовершенствование, ничего там, ни осознанность, еще какие безумные глаголы современного мира, которые мы слышим. Нам важен Христос. Он как Личность, Бог, в Троице славимый, понимаете, Он есть цель. Не ресурсность, не осозннанность, не все остальное. Вот эта неподчиненность цели, вернее то, что инструмент становится целью и конечным нашим результатом, к которому мы стремимся — вот это беда. Да, если помогает нам в движении ко Христу, или бытия со Христом и памятования о Христе, вот та самая ресурсность, осознанность и прочие какие-то слова — ну окей, нет проблем, этим можно пользоваться. Но это инструмент. Но современный мир делает все для того, чтобы инструмент был целью и был фактически формой религии. Это есть бог. Но, помним, бог в кавычках и с маленькой буквы. Вспомним вторую заповедь: не сотвори себе кумиров, не поклоняйся им и не служи им. Вся вот эта болтовня становится теми самыми идолами, которым люди служат и, по факту, которым они становятся подчиненными.

Н. Лангаммер

— Очень сложно сейчас, у меня столько вопросов было, отец Геннадий. Как практически, все-таки возвращаясь к началу разговора, заменить вот эти опоры на дофаминовые какие-то наши таблетки, условно, как от них отказаться? Аа мы на них опираемся. Ну простите, если мы уходим в физиологию, да, дофамин, мы привыкли его потреблять, все-таки это гормон и нейромедиатор, который дает нам возможность действовать, да, это мотиватор.

Иеромонах Геннадий

— Мотиватор.

Н. Лангаммер

— И мы убираем это на какую-то степень и заменяем чем-то совершенно таинственным и потрясающим — общением с Богом. Как это сделать, как это возможно?

Иеромонах Геннадий

— Чем прекрасно православие, тем что там есть такая замечательная поговорка: там, где просто, там и ангелов со сто. И в этом смысле вот, казалось бы, при всей такой сложной, разложенной на какие-то многие векторы и атомы, этой науки аскетики, совершенно все просто. Вот есть молитвенное делание, вот молитвенная практика. В чем она состоит? В вознесении ума и сердца к Богу. Да, хочешь, вот, пожалуйста, тебе такие молитвословия, вот тебе такое псалмопение. Пожалуйста, вот он, инструментарий, у тебя на столе лежит. Вот они, блюда этого стола, пожалуйста. Вот тебе Псалтирь, вот тебе Евангелие. Вот тебе бытие в тишине. Побыть минутку, а лучше полчаса, а еще бы часик где-нибудь побыть наедине с собою в тишине. Но не только наедине с собой, это фактически ты и с Богом присутствуешь. Быть на богослужении, быть соучастником Евхаристии, причастие Тела и Крови Христа. Можем ли мы объяснить для себя, как действует Евхаристия, как действует причастие в человеке? Да, я могу вам формулу произнести, но будут ли они раскрывающим всего того, что там происходит? Да нет, конечно же. Но вот эти простые, казалось бы, вещи. Вот есть утром возможность произнести Богу два-три слова. Чуть больше слов, или еще чуть-чуть больше. Вот вечером, вот в обед, вот ты садишься за стол, вот ты начинаешь свое какое-то делание — простые, элементарные вещи. И оказывается, что аскетика, то есть наука о вот этой духовной жизни, она очень простая. И единственное, что важно для себя сформулировать до всего этого. Вот Бог, Бог, Бог. Прежде всего, наверное, стоит задать себе вопрос: а какие у тебя отношения с Богом? И как-то мне доводилось об этом говорить и беседовать со многими семинаристами, я им задаю этот вопрос: какие у тебя отношения с Богом? И семинаристы знают правильные ответы на все вопросы, они молодцы, они же обучены. И они мне говорят обычно: вот, они причащаются раз в месяц или раз в неделю — ну какое-то количество у них причастий есть. Так-то они читают Евангелие, так-то они там что-то делают, постятся, молятся и слушают правильное радио. Но они не отвечают на вопрос, какие у них отношения с Богом. Это все правильно, все хорошо, но вопрос, какие у тебя отношения с Богом. Вот у Саши спроси, какие у него отношения с его любимой женой Кирой. Он найдет что сказать, я так думаю, и Кира найдет, что ответить про отношения с Сашей. А когда становится вопрос, какие у меня отношения с Богом, и вот здесь многие плывут. И вот с этого вопроса и стоит начинать как таковое вообще духовное делание. А следующий будет вопрос: а какие бы я отношения хотел? Это про меня. Потому что Бог все сделал для того, чтобы эти отношения были бы абсолютно благополучны. Что я не делаю, что мне мешает? Что мне в моей жизни, говоря этим языком, слишком ли «ту мач», что становится препятствием? Может быть, моя чрезвычайная религиозная экзальтация, постоянное стояние на службах в то время, когда дома муж некормленный. Ну такое тоже может быть. И дети немытые или там не проконтролированы домашние задания. Я не знаю, у каждого своя ситуация. И всякий раз вот эта постановка вопросов может давать решения — что мы делаем сейчас, вот целеполагание, где Бог в моей жизни. Вернее, где я перед Богом. Вот так точнее будет сказать.

Н. Лангаммер

— Отец Геннадий, а это все мы осознанно уходим туда, в эту, знаете, психологию сейчас, да, такую трендовую, чтобы от этого оттолкнуться. А мы все-таки говорим про пост и вот это богообщение — это про тело и вообще про дофамины, или это про дух, как это в человеке отражается?

Иеромонах Геннадий

— Это про всю целостность человека. Человек — духовное, душевное, телесное существо. Именно поэтому — начнем снизу, — именно поэтому и важна воздержанность в еде, потому что это напрямую связано с нашей биологией и нашей телесностью. Поэтому здесь и про сон. Если ты специально убиваешь свой сон — ну фактически себя убиваешь. Человек доводит себя до состояния недосыпа в силу того, что он торчит в гаджетах или там в соцсетях и еще что-то делает — он себя убивает, это способ самоубийства. Или, наоборот, он настолько обленился, что только и делает, что валяется постоянно в постели, больше, чем это необходимо. Телесность здесь важна. Следующее: а что же в моей душевной жизни, что с моим эмоциональным взаимодействием с близкими и дальними? Я рычу на своих коллег или же стараюсь быть аккуратным, приветливым. Это не значит, что каждого нужно по головке гладить и всем говорить, какой он хороший-расхороший, но тем не менее вот какая наша эмоциональная связь с другими людьми, какие эмоции меня в том числе обуревают. Но все на самом деле вверху это та самая жизнь духа человека, она, вот опять же Дух Божий в человеке, что это такое, печать Духа Божия в человеке? Вот те свойства, которые Бог запечатлел в нас и те свойства, которые, извините, свойственны ему — дар творчества, любви, свобода воли. По поводу гаджетов. Ну так ли мы, у меня есть эта свобода воли или она парализована сейчас этим чаще всего грехом? И, как ни странно, грех влияет на телесность очень ярко. Вот приведу конкретный пример. Есть исследования, которые показывают не только воздействие психоактивных веществ на волю человека, но и, например, той же порнографии, которой поражено гигантское количество людей. И поражаются центры головного мозга, то есть они становятся менее функциональны, и дисфункция наступает области прифронтальной коры, которая отвечает за мотивацию, за тот самый дофамин, если хотите. Люди, пораженные этим, менее мотивированы что-то делать вот в перспективе, ради перспективы, ради позитивных целей, им нужна морковка и конфетка здесь и сейчас. Ну это очевидный грех, осознаваемый вот здесь вот, в такой обычной, такой сермяжной реальности, но это про духовную твою жизнь, это то же самое. И поэтому отсечение этого греха через покаяние, через практику аскетики и так далее, влияет и на твое духовное состояние, и на твою физиологию, если хотите, и на твою телесность. Как все это взаимосвязано? Это неотделимо одно от другого. Но для того, чтобы человек не потерялся, он должен смотреть на заповеди. Бог дал эти ориентиры, чтобы это, знаете, был магистральный курс такой — это радиомаячки, на которые надо смотреть этому летящему самолету, для того чтобы он не врезался никуда или там кораблю, плывущему по волнам жизни. Заповеди. Евангелие — более широкий пласт и направление. Молитва как таковая. Потому что не все можно прочитать в Евангелии про твою нынешнюю жизнь, хотя Евангелие актуально здесь и сейчас. И поэтому так важно, чтобы ум был погружен в Евангелие. Вот эти простые вещи: читай Евангелие, погружайся, вот размышляй, будь в тишине, отсекай от себя грех, стремись жить в согласии со святой волей. Вот она, практика поста, как ни странно. Потому что отсечение того, что тебе мешает быть с Богом — это и есть пост уже в широком смысле.

Н. Лангаммер

— Аня, завершая программу, тебе слово, подытожить. Потому что мне кажется, мы начали с этого, как поститься, и оказалось, что все так и просто, так поститься.

А. Тумаркина

— Завершая программу, мне, как всегда, пришла в голову интересная метафора. Особенно, когда я слушала отца Геннадия о том, какие наши отношения с Богом. А дело в том, что очень часто мы просто не понимаем, о чем речь, о чем нас спрашивают. И я себе представила, как, в общем-то, пост может нам помочь понять, а что такое отношения с Богом, с кем именно отношения. Не знать правильные ответы, которые мы прочитали в правильной книге, а пропустить это через себя. И я себе представила, как будто я нахожусь в красивой комнате, и я точно знаю, что Господь хочет прийти ко мне в гости. Он говорит: ну ты Меня пусти. Я говорю: хорошо, Я тебя пущу, но я же Тебя не могу, я Тебя не вижу, я Тебя не знаю. Вот у меня на столе котлета стоит вкусная — вот я ее понимаю. Я ее сейчас скушаю, и мне будет хорошо. Вот у меня гаджет стоит, и там мои фотографии и рисунки — это тоже здорово, я это вижу, я это осязаю. А Ты где, Господи? И тогда Он говорит: хорошо, Я тебе даю срок в сорок дней. Убери, пожалуйста, из своей комнаты котлету вкусную, убери, пожалуйста, из своей комнаты компьютер с соцсетями. И постепенно, постепенно я начинаю все это убирать и, возможно, в своей этой комнате я вдруг встречаю Бога, Которого до этого просто не замечала, потому что все было заставлено. Все было заставлено этими осязаемыми вещами. А чтобы Бога действительно как-то внутри себя почувствовать, нужно же, чтобы там было свободно, чтобы Ему было куда прийти.

Н. Лангаммер

— Говорят, что Господь, голос Господа как игра скрипки на шумной улице, где отбойные молотки и всякий гвалт. Интересная мысль, про то подумать, а какими бы я хотела видеть отношения с Богом и подходить к посту уже, наверное, с этой мыслью. Спасибо за очень интересный разговор. Как всегда, мне кажется, копнули, но еще в этой теме, конечно, можно копать и копать. Напомню, что в эфире была программа «Клуб частных мнений». Меня зовут Наталья Лангаммер. Мы обсуждали тему, как правильно поститься. В гостях у нас был иеромонах Геннадий (Войтишко), руководитель сектора приходского просвещения Синодального отдела религиозного образования и катехизации Русской Православной Церкви, Александр Лаврентьев, исполнительный директор компании, которая занимается благоукрашением и реставрацией храмов, «Домострой», и востоковед, преподаватель иврита и английского языка, Анна Тумаркина, которая и предложила эту тему. Спасибо большое за беседу. Всего доброго. Увидимся и услышимся через неделю, в воскресенье, в 18.00. Всего доброго. До свидания.

А. Тумаркина

— До свидания. Спасибо.

Иеромонах Геннадий

— До свидания.

А. Лаврентьев

— До свидания.

---

Все выпуски программы Клуб частных мнений

• «Музыка в жизни христианина». Свящ. Олег Осадчий, Александр Демидов, Татьяна Любомирская
• «Рождественские традиции». Священник Александр Насибулин, Иван Ярчевский, Елена Смаглюк
• «Планы в жизни христианина». Священник Николай Катан, Максим Рогожко, Янни Ролански

---

Проект реализуется при поддержке VK