«Подростки и образование». Евгения Ульева

Гостьей программы «Пайдейя» была психолог, мама восьми детей, бабушка девяти внуков Евгения Ульева.

Мы говорили о том как меняется отношение детей к учебе в период переходного возраста, что делать родителям, чтобы помочь детям найти свой путь, как общаться с подростками в семье, чтобы сохранять доверительные отношения.

---

Кира Лаврентьева

— Здравствуйте, дорогие друзья. Меня зовут Кира Лаврентьева. В эфире программа Пайдейя. Этим красивым словом древние греки называли целостный процесс образования и воспитания. О том, как образование может помочь человеку на пути к достижению идеала, раскрытию образа Божия в себе, мы будем, в том числе, сегодня говорить. Напомню, что эти беседы мы организуем совместно с образовательным проектом «Клевер Лаборатория», который объединяет учителей, руководителей школ, детских садов, родителей и всех те, кто работает с детьми и занимается их духовно-нравственным развитием. Сегодня у нас в студии Евгения Ульева, любимая нашими слушателями, психолог, мама восьми детей, бабушка девяти внуков. Да, да, дорогие наши радиослушатели, вы не ослышались. Здравствуйте, Евгения дорогая. Очень рада вас видеть.

Евгения Ульева

— Здравствуйте, дорогие.

Кира Лаврентьева

— Тема у нас сегодня непростая, но как всегда, актуальная во все времена, еще со времен Тургенева «Отцов и детей» подростки, взрослеющие дети, которые проходят сепарацию, такое модное слово, отделение от родителей. Да, Жень, непросто мне спрашивать об этом, потому что у меня как раз старший ребенок вошел в этот прекрасный, удивительный возраст, полный открытий и всяких интересных разветвлений в манере поведения, в коммуникациях, во взаимоотношениях внутри семьи. И это очень сильно влияет вообще на всю атмосферу в семье, поэтому хочется узнать, что это за окно такое, подростковый возраст, открывается оно внезапно, одним днем буквально. Интересно, когда закроется, и что делать, пока оно открыто.

Евгения Ульева

— Закроется уже не скоро, у тебя младшие дети.

Кира Лаврентьева

— Я уже поняла, что надо настраиваться, поэтому программа эта очень вовремя сейчас.

Евгения Ульева

— У меня старшей дочери 36, а младшей 15, поэтому у меня этот подростковый период уже длится...

Кира Лаврентьева

— Уже много лет.

Евгения Ульева

— Больше 25-ти лет. У меня внуки подростки.

Кира Лаврентьева

— Всегда в подростковом возрасте.

Евгения Ульева

— Да, я прошла многие этапы на этом пути, вот это отрицание, гнев, торг, принятие, депрессия.

Кира Лаврентьева

— Все пять стадий.

Евгения Ульева

— Все пять стадий, да. На самом деле, подростки очень хорошие ребята, я их очень люблю, и, как психолог, общаюсь с подростками постоянно. Они очень милые, добрые ребята, но у них сложный период, они не понимают, что в этот период происходит. В этот момент, естественно, обостряется вся эта история с эмоциями, с переживаниями. В 11-12 лет, ребенок входит в подростковый возраст, это у нас с вами, получается, 5-6 класс, то есть мы переходим в среднюю школу. А там вырастает в разы нагрузка. Нагрузка современная в нашей школе — это не та нагрузка, которая была у нас, она больше где-то в полтора-два раза. Она очень жесткая, потому что все-таки не было электронных дневников. Я приведу простой пример. Если раньше мы уходили в школу, и родитель даже не знал, дошел ли ребенок до школы, просто он говорил: мама, пока. Или мама доводила до школы, он зашел в дверь, а что там дальше в школе, мама все равно не знала. Сейчас из-за того, что постоянно геолокация, гаджеты, телефоны, часы, дети 24/7 под колпаком у Мюллера. Понимаете, да? У них полный контроль их деятельности. В электронный журнал вы заходите, ребенок только опоздал на урок, он, может, из столовой еще не дошел, а у вас уже стоит эночка, вы видите, что ребенка на уроке нет. Вот такой контроль. Очень много задают, абсолютно непропорциональная нагрузка сейчас в школе, это все понимают, и учителя, и директора, и министерство образования. Все всё понимают, но что с этим делать, никто не знает, потому что это такая глобальная проблема, которую надо поэтапно решать, снижая. Чтобы вы понимали, сейчас у детей по 8-9 уроков в средней школе.

Кира Лаврентьева

— Это ужасно. Я очень хорошо понимаю.

Евгения Ульева

— Да, 8-9 уроков, а еще у нас же музыкальная школа, у нас еще секция спортивная.

Кира Лаврентьева

— Борьба, плавание.

Евгения Ульева

— И плюс и так далее. Дети воцерковленные еще в воскресенье должны в храм сходить с утра и вечером на всенощную в субботу. У них просто плотно так график загружен, им некогда вздохнуть. А в подростковом возрасте что происходит? Из ребенка человечек превращается во взрослого. Но он же не превращается в одну минуту, он проходит гормональные этапы, у него вырастает количество гормонов в теле, в 4 раза примерно. Это условности, но неважно, чтобы вы понимали, что это в разы. И в это время ребенок не понимает сам, что с ним происходит, потому что у него же нет опыта быть подростком, он же все время был ребенком. И вдруг у него начинаются какие-то процессы в организме, которые его начинают беспокоить. Он начинает нервничать больше. Я, когда общаюсь с подростками, у них основной запрос, они говорят: я не справляюсь с эмоциями, я то плачу, то смеюсь. Современные подростки, есть такое понятие, как селфхарм, самоповреждающее поведение. То есть им так тяжело, что...

Кира Лаврентьева

— Они не знают уже, как это выразить. Физическая боль останавливает внутреннюю.

Евгения Ульева

— Да, вы представляете, какой уровень его внутренней агрессии или внутренней боли?

Кира Лаврентьева

— Напряжения.

Евгения Ульева

— Напряжения. А кто это понимает? Нам тоже всем тяжело, мы не готовы сидеть, его обнимать, сочувствовать. Тем более, что он становится каким-то чужим, извините, он начинает плохо пахнуть, от него серьезные запахи, хочется его помыть, побрызгать чем-то вкусненьким. Раньше он был таким милым, пах какими-то конфетками, ванильками.

Кира Лаврентьева

— Милый маленький ребеночек.

Евгения Ульева

— Был чудесный, улыбался, все радовались, а сейчас он нелепый.

Кира Лаврентьева

— Нескладный.

Евгения Ульева

— Нескладный становится. Очень сложные отношения с едой у современных детей, потому что такое количество информации, которое сейчас существует про еду, дети перегружены. Очень часто у девочек начинается расстройство пищевого поведения, у мальчиков гораздо реже, у них свои проблемы. Девочки боятся еду, боятся есть, обращайте внимание, если ребенок стал отказываться от какой-то еды, очень маленькие порции стал есть, стал взвешивать, смотреть жиры, белки, углеводы, стал это отслеживать внимательно, напрягаться. Будьте крайне осторожны, потому что когда потом разбираешь с ребенком эти проблемы, оказывается, что одна брошенная фраза, которая вроде бы была вполне безобидная, например, ты что-то располнела, или у тебя что-то растет или не растет. Любые ваши замечания ребенок запоминает, приходит в ужас, он боится, что, например, из девочки станет девушкой.

Кира Лаврентьева

— Я помню это ощущение, кстати, лет в 14.

Евгения Ульева

— И в этот момент ребеночек считает, что с ним что-то не так, и надо что-то сделать, чтобы не есть. У него вселяется такая жуткая идея, что если я не буду есть, у меня не будет это всё расти. Девочки могут не есть до такой степени, что у них, например, прекращаются месячные, потому что они уже себя изводят диетами безумными. Это крайне опасная вещь, потому что это уже начинается психиатрия и тяжелые вещи, надо класть ребенка в больницу, потому что самостоятельно ребенок уже не может ничего сделать. Его надо кормить принудительно через капельницы, менять его поведение. Это один из примеров, какие трудности у ребенка. Причем, они довольно распространенные, не так, что мало таких детей. Второй момент — учеба. В этот момент у родителей очень сильно возрастает тревожность, потому что снижается объективно успеваемость абсолютно у всех. Начальная школа это начальная школа, а средняя школа — гораздо больше предметов, особенно это 7-8 класс, возрастает нагрузка сильно, а у ребенка меняется ведущая деятельность. Если до 5-6-го класса ведущая деятельность — педагогическая, развитие, это учеба, а потом это общение со сверстниками. А современное общение со сверстниками — это гаджеты, это переписки, это телефоны.

Кира Лаврентьева

— Онлайн игры.

Евгения Ульева

— Родители видят своего ребенка все время в телефоне, родителей это ужасно раздражает, и это нормально, потому что он не учится, он что-то не то делает, он отвлекается, он смотрит что-то непонятное для родителей, в какие-то ужасные игры начинает играть. Родители в этот момент начинают...

Кира Лаврентьева

— Паниковать.

Евгения Ульева

— ...бояться за своего ребенка, он включает жесткий режим, как правило, отнимает телефон. К сожалению, это не помогает, это в очень редких случаях помогает, потому что у ребенка начинается невроз на этой почве. Телефон для современного ребенка, чтобы вы понимали, что это такое, попробуйте взять свой собственный телефон и побыть без него два-три дня, только честно.

Кира Лаврентьева

— Кажется, с удовольствием.

Евгения Ульева

— Нет, Кирочка, попробуй. Это тебе так кается, что с удовольствием, а окажется, что ой, мне же по работе, мне же позвонить, у меня же встреча, у меня же дела, мама не может до меня дозвониться. Все-таки для нас телефоны — это коммуникация со всем внешним миром. А для ребенка ведущая деятельность — общение. Общение со своими сверстниками для него — самая главная базовая задача развития. Он не понимает, почему его лишают этого.

Кира Лаврентьева

— Жень, простите, даже если это общение не обременено никакими смыслами. Они же общаются, просто это ужас для моих ушей, как. Не понятно, что обсуждают, какие-то игры, непонятно какие выражения. Я даже не понимаю их язык.

Евгения Ульева

— Но у них-то коммуникация происходит, он же учится, у него нет другой опции. Это мы ходили во двор и родители не знали, что мы в этом дворе делаем и с кем. В общем-то, у нас не всё было благочестиво, честно скажем. Был фольклор какой-то свой подростковый, ругательства. Вспомни, эти переживания, девочка со мной дружит, у девочек, между девочками.

Кира Лаврентьева

— Точно, интриги.

Евгения Ульева

— Интриги, да, она со мной пошла в столовую, а потом она со мной не села. У мальчиков какие-то битвы начинались между собой, кто кого побил, кто главный, кто не главный, боулинг. Это же всё как раз в этом периоде, с 11 до 17 лет ребенок учится общаться, ему надо научиться, надо понять, что люди разные, что кто-то злой, кто-то добрый, кто-то подстраивается, кто-то наоборот манипулирует тобой, очень много манипуляций в этом возрасте. Ребенку нужен совет и понимание, как надо. А в этот момент родители с одним вопросом, что ты получил, почему у тебя четыре, а не пять, почему опять тройка. Родителей мне тоже очень жаль в этот момент, особенно если это старший ребенок, и ты не понимаешь, что происходит. Что случилось с моим замечательным мальчиком, который только что в храм ходил, алтарничал, чудесно себя вел, пятерки получал? И вдруг трояки, снимает крест с себя, уходит, или вообще ничего не хочет, депрессии могут быть, любые могут быть состояния у ребенка. Совет очень простой — в этот момент надо очень любить своего ребенка. Как есть притча, что в трудную минуту Господь нес тебя на руках, вот эти следы на песке.

Кира Лаврентьева

— Да, следы только Божии.

Евгения Ульева

— Следы только одни, Господи, почему Ты меня бросил? В этот момент мы должны прямо уподобляться отцу из притчи про блудного сына и бесконечно терпеть эти выходки. Но не терпеть в смысле терпилы, что мой ребенок что хочет, делает.

Кира Лаврентьева

— Бей меня, бей.

Евгения Ульева

— Нет, нет, тут надо терпение педагогическое, молитвенное и спокойное, мы должны выдерживать напор этих эмоций, переживаний.

Кира Лаврентьева

— Это самое сложное.

Евгения Ульева

— На вас... это разрушает вас, мама то-сё...

Кира Лаврентьева

— Он раскачивает.

Евгения Ульева

— А он сам раскачивается, он не может не раскачивать. У меня есть такая метафора: я люблю ребеночка, как робот-пылесос. Он ползает, собирает всякую грязь, куда-то уполз, а мама базовая станция, он приполз с полным контейнером, Бог знает чего. Дорогие, не надо перебирать, какой мусор он собрал, вытряхнули, выслушали, подзарядили, сказали: ангел мой, ты переживешь этот период, потом тебе будет легче. Это просто такой период.

Кира Лаврентьева

— Это если делится, Женя.

Евгения Ульева

— Нет, если вы в этот момент верите в ребенка и просто объясняете. Я как психолог когда работаю с детьми, даже просто мои объяснения про работу кортизола, нейромедиаторов, что с ним происходит, он понимает, что со мной всё нормально, я не какой не кривой, не косой.

Кира Лаврентьева

— Не больной.

Евгения Ульева

— Нет, больные, они сейчас придумывают, у них сейчас новая мода. Все лечатся по интернету у нас, раньше мы просто не могли эти диагнозы узнать, потому что они были в специфических учебниках в библиотеках медицинских ВУЗов, а сейчас вы загуглили, Алису спросили, или чат ДжиПиТи у нас появился.

Кира Лаврентьева

— Биполярочка у них пошла.

Евгения Ульева

— Да, они говорят у меня биполярочка. Я говорю: деточка, а ты знаешь, как называется этот диагноз по-настоящему. Они говорят, как? Я говорю, это маниакально-депрессивный психоз. Как тебе такое название? — Ой, мне не нравится. Я говорю: вот, солнышко мое, давай мы не будем с тобой кидаться названиями.

Кира Лаврентьева

— Не придумывай названий лишних. У каждого свой крест.

Евгения Ульева

— Почему он это придумывает? Ему надо как-то оправдать свое поведение и чтобы его приняли, хотя бы больного. Так работает, что, мама, ты меня не принимаешь здорового с моими тройками и проблемами, прими, что я болен. И тогда родителям вроде как тоже легче.

Кира Лаврентьева

— Программа Светлый вечер на Радио ВЕРА. У нас в студии Евгения Ульева, психолог, мама восьми детей, бабушка девяти внуков. Меня зовут Кира Лаврентьева. Тема у нас сегодня горячая, как пирожки с печки, подростковый возраст. Мы говорим, как с подростками общаться. Но тут сразу несколько вопросов, я буду поступенчато их задавать. Первый, это если родители сами не вышли из подросткового возраста? У нас таких, мне кажется, о-очень много.

Евгения Ульева

— Если они находится в детской позиции.

Кира Лаврентьева

— Да, человек считает себя взрослым, но реагирует как ребенок на проявления подростка. И это большая проблема.

Евгения Ульева

— Это часто.

Кира Лаврентьева

— Он начинает спускаться в его возраст моментально и перепалку устраивает с ним, как будто ему тоже 13. Женя, что с этим делать? Взрослеть быстренько нужно?

Евгения Ульева

— Я вам такой совет дам интересный. Во-первых, вспомните себя в подростковом возрасте, поднимите фотографии, вспомните свои ощущения, поговорите с родителями, если ваши родители живы: мама, а какой я был, а как ты это терпела, а помнишь, я ушел, хлопнул дверью и не пришел ночевать. Что ты в этот момент чувствовала? Попробуйте обратную связь получить от родителей, если они у вас живы и можно с ними контактировать. Дедушки, бабушки в этот период бывают, кстати, полезны, если это не очень тревожные, переживающие, им внуков больше жаль, они их лучше понимают, у них как-то поспокойнее это отношение. Обращайтесь к специалистам, не стесняйтесь обратиться к специалистам, ничего страшного в этом нет. Сейчас много информации хорошей в интернете про подростков, про гормональные их переживания. Сейчас есть очень интересные исследования про работу мозга подросткового, очень крутые, классные, там показано, как у них адреналин. Я простой приведу пример, который мало кто знает. Когда изучали подростков, вы помните такие компании подростковые, которые непрерывно хохочут, у них вид немножко пьяный, вроде не пили, вещества не принимали, но у них эйфория, ха-ха-ха. Оказывается, когда несколько подростков сходятся в такую компанию, у них реально вырабатывается не алкоголь, а что-то похожее на воздействие алкоголя на мозг.

Кира Лаврентьева

— Алколоиды, по-моему, это называется.

Евгения Ульева

— У них эйфория, хохот, им так весело вместе, у них действительно как-то срабатывает эта такая история, потому что им так надо. Почему им надо научиться общаться? Потому что им потом надо жениться и замуж выходить, следующий этап жизни — создание семьи. Поэтому им надо понять, что есть мальчики, есть девочки, надо общаться с ними, надо дружить, заводить друзей. Есть такие исследования долгосрочные, когда много-много лет наблюдали за какими-то определенными людьми, была такая выборка, и сделали вывод, что самые крепкие устойчивые семьи у людей, которые хорошо дружили в подростковом возрасте, у которых есть друг всей жизни, кто научился выстраивать эти отношения в классе. Если у вас класс не очень дружный, всегда есть какие-то секции, походы, лагеря, то есть придумывайте, можно ребенку подсказать. Не надо отнимать телефон, просто поговорите с ним, кто там с ним переписывается и какие у него друзья. Если какие-то опасности, просто предупредите об этом. Они есть, безусловно, интернет это опасная среда. Но если вы хотите быть другом своему ребенку в этот момент, вы должны ему несколько раз, не один раз, а несколько раз сказать: ты можешь ко мне прийти с любой бедой, с любой проблемой, с любым вопросом. Не думай, что я не буду маму расстраивать, я ей это не расскажу. Или, ой, это проблема, будет стыдно, мама будет ругаться. Я всегда детям говорила: ребята, я первые пять минут буду орать, потому что это эмоции, но потом, на шестой минуте, я буду решать ваш вопрос. Я подключу всё, что я смогу, мы сядем...

Кира Лаврентьева

— И всё решим.

Евгения Ульева

— Да. Я на твоей стороне, что бы ни случилось, преступники, мошенники сейчас есть, сейчас огромное количество охотников за нашими детьми, они сидят в интернете, это профессиональные преступники, которые прямо охотятся на детей. Поэтому эта связка между вами и ребенком не в том, что вы отняли телефон. Хотя если у вас есть такая опция, слава Богу, если вам ребенок доверяет. Я про то, чтобы ребенок... Мой опыт, с моими детьми, я говорила: слушай, дружочек, ты не сможешь ночью отключиться, я видела, что ты в сети, ты не выспался. Давай мы договоримся, я не отнимаю, ты просто мне вечером приносишь телефон, кладешь вот сюда, я его даже не буду трогать. Он запароленный, я ни в коем случае не буду лезть, проверять. А утром придешь, заберешь, он тебя ночью просто не будет беспокоить. Ты же не придешь ко мне ночью за телефоном. Просто он лежит у меня, и я в этот момент ничего с ним не делаю. И это очень помогало. Я говорю: ребенок, смотри, не гаджет тобой должен управлять, а ты гаджетом. Если ты чувствуешь зависимость, что ты не можешь расстаться с ним, что тебе он очень нужен — такие периоды охлаждения, несколько часов он просто лежит у меня на столе. Ты приходишь и забираешь, я эту свободу оставляю, чтобы он не чувствовал, что это насилие над ним.

Кира Лаврентьева

— Женя, я слушаю вас внимательно, вспоминаю свой подростковый возраст. Несмотря на то, что у меня была масса недовольств моей мамой, сейчас я понимаю, что то, что она взяла позицию взрослого в наших отношениях, это было крайне важно. Я пришла в гости к своим подругам, и там мама с дочерью общалась как ее ровесница: нет, ты сама такая, нет, ты такая. Я думаю, Боже, какой ужас. На мое детское поведение мама очень спокойно реагировала.

Евгения Ульева

— Тут очень мудро надо делать.

Кира Лаврентьева

— Я на нее обижалась, я ей грубила, но она не переходила границу детства со своей стороны, вот этого неправильного детства, куда лучше не возвращаться и куда не идти, когда тебе 45.

Евгения Ульева

— Но если вы вдруг все-таки...

Кира Лаврентьева

— Ее переходите.

Евгения Ульева

— Да, влетели в эмоции, потому что ребенок всякое может выдать, но, тем не менее, это ваш ребенок, это ваше продолжение, прямо молитесь в этот момент. Если покричали, вы должны все равно потом... Самая большая ошибка, пожалуйста, не делайте ее. Что делают мамы в основном, папы редко, в основном это мамы? Они обрывают коммуникацию: ах, ты такой, я с тобой не разговариваю.

Кира Лаврентьева

— Да, игнор — это жестко.

Евгения Ульева

— Этот игнор, всё, и человек сидит, упивается этим игнором. Ты такой гад, иди думай, чем ты меня обидел, ты подумай, ты должен извиниться — вот это ни в коем случае, потому что это вообще не работающая история, ребенок не понимает, что он не так. Он придет, если ему очень нужно общение с вами, извинится. Но это же тоже какая-то игра, это не то, что он всё обдумал и такой хороший вернулся. Вспоминайте притчу про блудного сына. Папа не бегал за ним по притонам, папа не кричал: ах ты, гад, промотал наследство. Папа терпеливо ждал, молился и верил, что Бог не оставит его ребенка. Даже если тяжелые какие-то штуки. Если какие-то совсем сложные вещи, извините, наркотики, психиатрия, расстройство пищевого поведения, если нужна помощь не только ваша, но специалистов, психиатров, психологов, реабилитационных центров, не бойтесь ее привлекать. Иногда даже полезно вызвать полицию. Да, это крайняя мера, это ужасно, но, тем не менее, если вы не справляетесь со своим подростком, если вы уже находитесь в ситуации, что общественно опасное поведение, ребенок не понимает. Я не за то, чтобы вы терпели абсолютно всё. Мы терпим, но если ребенок уже переходит все границы, то тогда, я говорю, есть ситуация, когда вызывается полиция и говоришь: дружочек, твое поведение влечет такие последствия. Всё, там уже комната милиции, учет. Слава Богу, таких детей немного.

Кира Лаврентьева

— Это уже девиантное поведение, с этим нужно работать.

Евгения Ульева

— Это, как правило, передавленные дети. Сколько смотришь, это или ребенка передавили, или наоборот очень сильно потакали, разбаловали, развратили.

Кира Лаврентьева

— Что он не чувствует вообще берегов.

Евгения Ульева

— Он вообще, что хочет, то и делает. Я не про это. Обращаю ваше внимание, это не про то, что я абсолютно всё ему прощаю. Я прощаю, но при этом я мудрый взрослый, который говорит: деточка, вот на это я уже тебе денег не дам, вот это уже не пойдет.

Кира Лаврентьева

— Так, тогда идем дальше. Как терпеть сохранно для себя, не забывать себя в ситуации этого терпения, и чтобы твое взаимодействие с ребенком не было погружением постоянно в его вот эту нестабильность. Потому что такое ощущение, что его цель — затянуть и родителя туда, в свою нестабильность, вместе раскачиваться как-то веселее. И чтобы этих перепалок бесконечных не было. У нас была ситуация, поделюсь, мы поехали в отпуск, а у нас несколько детей, и несколько дней первых со старшим ребенком у нас были бесконечные переговоры, другие просто слушали. Они ждали тоже внимания, они ждали, что мы тоже проведем с ними время, а они слушали с нашим старшим сыном бесконечные наши споры. Он нас провоцирует, мы ведемся, он задает нам какие-то вопросы провокационные, мы на них отвечаем, хотя, мне кажется, он знает на них ответы. И потом я подумала, почему он так сильно перетягивает на себя одеяло, это же неправильно, он тут не один, есть еще дети, которые ждут нашего внимания. Я поняла, что мозг надо оттуда все равно вытаскивать. Должна быть какая-то золотая середина, ты должен быть не отстранен и не холоден, но ты не должен быть невротически вовлечен туда. Эта середина, этот царский путь, Женя, где проходит?

Евгения Ульева

— Про мозг я тебе могу сказать такую вещь, у нас есть чудесная в мозгу вещь, она называется префронтальная кора, она находится за лобной костью.

Кира Лаврентьева

— Вообще не контролируемые.

Евгения Ульева

— У подростка она просто не очень работает, она к 25-ти годам включается на полную катушку, поэтому вы с этой корой всем своим детям и за себя и за того парня. Я считаю, что в этом возрасте все-таки оправдано внимание на этого ребенка.

Кира Лаврентьева

— Все-таки это не плохо.

Евгения Ульева

— Все-таки больше, да. Это как младенцу мы должны много уделять внимания, подросток такой же младенец в эмоциональном плане, капризный, который что-то не понимает в себе. Задача, во-первых, спокойно это выдерживать. Мы тоже только что с отдыха, у меня 15-летняя дочка со мной была, я видела эти перепады настроения. Но я говорила: детка, смотри, ты понимаешь, ты сегодня встала с хорошим настроением, ты улыбаешься, у нас прекрасные отношения. А потом, может быть, ты что-то подумала, может быть, почувствовала не то, и вдруг ты уже: есть не буду, туда не пойду. Я, как правило, говорю, хорошо, это ты не будешь, хорошо. Я не начинаю противостояния, потому что к противостоянию подросток готов, готов в эту битву вступить мгновенно, как драчун. Если вы даете повод, у него тут же кулаки. А если вы реагируете, у тебя настроение изменилось, ну хорошо, ну, дождь идет у нас на улице, мы же не начинаем с дождем бороться, мы зонтик берем. Этот момент вашего внутреннего спокойствия и понимания, что ты перерастешь, это у тебя просто возрастное сейчас. Он тогда не будет считать, что с ним что-то совсем плохо, и вам будет легче. Я этому училась не только на практике и у святых читала. Припоминается мне отец преподобного Силуана Афонского, который говорил: я еще не достиг той меры, в которой был мой отец.

Кира Лаврентьева

— Помню это.

Евгения Ульева

— Помнишь, да.

Кира Лаврентьева

— «Старец Силуан», книга схиархимандрита Софрония (Сахарова).

Евгения Ульева

— Да, помнишь это место, когда он накормил папу свининой в пятницу.

Кира Лаврентьева

— А тот съел молча и ничего не сказал.

Евгения Ульева

— И через какое-то время...

Кира Лаврентьева

— Лет, по-моему.

Евгения Ульева

— Аккуратненько он сыну донес эту мысль, что мне было плохо, потому что папа постник был. Он не сделал ему замечание. Когда-то надо быть таким отцом или матерью, как у преподобного Силуана, когда ты не стал...

Кира Лаврентьева

— Судьей его.

Евгения Ульева

— Силуана здорово мотало по молодости, и блудил, и дрался с кем-то. Он парень-то был не простой. А потом вдруг Афон и такая невероятная мера святости. Воспоминания о родителях, как о тех, как они терпели меня. Я могу поделиться такой коротенькой историей, чтобы вы понимали, у меня старшая девочка, вторая она, но старшая, у меня много старших-младших, у которой фирма, Сашенька Никитина.

Кира Лаврентьева

— Которая была у нас.

Евгения Ульева

— Да, она была на радио. У нее был подростковый период, она сложная была в подростковом периоде, как и все мои дети. Надо было покупать какие-то ей платья, чтобы она была женственной, красивой, мне так хотелось ее нарядить. А у нее протестный был период, ей нужны было носки с черепами, еще какое-то безобразие, реально стрёмные, страшные вещи. Я терпеливо, закатывая глаза, что-то ей покупала. Я помню, мы договаривались, я покупаю тебе носки с черепами и платье тоже берем. Как-то компромисс вырабатывали, я уже плохо помню, потому что это давно было. И тут ей 31 годик, и она мне говорит: мам, я вспомнила, как ты мне это платье покупала, ведь я стояла и трепала тебе нервы специально, я же помню свою злость, обиду и попытку тебя довести.

Кира Лаврентьева

— Раскачать.

Евгения Ульева

— А ты так спокойно, терпеливо. Она это вспоминает, притом, что Саша такая модница, что она ведет блог, в котором она наряжается и показывает, какие у нее прекрасные платья, и брюки она не носит вообще, тем более носки с черепами. То есть, понимаете, что-то из подростка такое вылезает. Профессор Василий Зеньковский писал: всё темно над подростком. В духовном плане у него идет такое.

Кира Лаврентьева

— Темная часть из него выходит как будто, да?

Евгения Ульева

— Вот эта сепарация, которую ты упомянула, это же процесс. В верующих семьях, православных как раз эта сепарация идет, он пытается на протесте. Если вы семья очень воцерковленная, он может пойти в то, что я не хочу, я не пойду, вы тут все верующие, а я не религиозный, а я не верю. Потому что ему надо свою веру какую-то найти, внутреннюю, личную, выстраданную, не то, что мы ему на блюдечке принесли с голубой каемочкой, а то, что он сам через какие-то скорби, потери, падения даже, к сожалению, наконец-то приобретает. Тут ваша молитва и вера, что Бог управит. Если вы не справляетесь, как Иоанн (Крестьянкин) говорил: вот мой ребенок, ты сам сделай то, что я не могу сделать. Вы должны ощутить свое педагогическое бессилие, это нормально.

Кира Лаврентьева

— Программа Пайдейя на Радио ВЕРА. У нас в студии Евгения Ульева, психолог, мама восьми детей, бабушка девяти внуков. Меня зовут Кира Лаврентьева. Мы очень скоро вернемся, пожалуйста, оставайтесь с нами.

Кира Лаврентьева

— Программа Пайдейя на Радио ВЕРА продолжается. У нас в студии Евгения Ульева, психолог, мама восьми детей, бабушка девяти внуков. Программа у нас образовательная, несмотря на то, что мы сегодня говорим о подростках, о всех сложностях, связанных с подростками, отношениями с ними, все равно приходится думать и об образовании тоже, это наша жизнь. Этот подростковый возраст, Женя, по последним данным вообще может до 28-ми лет длиться. Я недавно слушала программу какого-то нейропсихолога, она говорит, что он, во-первых, стал раньше начинаться, лет с 9-ти. Во-вторых, у некоторых граждан он очень долго тянется, лет до 25, а может и до 28-ми. Это чудовищно звучит, что человек не может самоопределиться четверть своей жизни, и вообще не помает, кто он, что он и зачем на этой земле живет. В данной ситуации сложно говорить о какой-то осознанности выбора профессии, про учебу, какой-то ВУЗ. Человека бомбит, как вы сказали в первой части нашей программы. Его бомбит гормонально, эмоционально, душевно. Темная часть ветхого человека цветет пышным цветом в эти годы, в 12-13 лет.

Евгения Ульева

— Да, страсти начинает проявляться и злость, и воровство, и блуд, и сквернословие.

Кира Лаврентьева

— Всё, что хочешь, курение, алкоголь, не дай, Боже. Мы смотрим сейчас плохие сценарии, но от них тоже порой никуда не денешься, бывают разные случаи, и бывают разные истории, мы это понимаем. Но и в эти самые годы нужно выбирать, куда поступать. Родитель нервничает, потому что он видит, что ребенок в принципе не владеет ни собой, ни своим временем. Тайм-менеджмент — это очень далекое от него понятие, он даже приблизительно не понимает, что его ждет при поступлении в ВУЗ. И он до последнего «пинает балду», простите меня за сленговое словечко.

Евгения Ульева

— Это мальчики, девочки редко.

Кира Лаврентьева

— У девочек наоборот мегаперфекционизм — тоже проблема, тревожность.

Евгения Ульева

— Они наоборотзаучиваются до болезни уже.

Кира Лаврентьева

— В итоге, что мы видим, девочки переучиваются, мальчики недоучиваются, но результат один, родители везде пытаются решить этот вопрос. Мальчика вытянуть, чтобы он хоть куда-то поступил, девочку успокоить, чтобы она не уехала совсем. У меня буквально у подруги дочь, она говорит, что и волосы повыпадали, и бессонница, состояние тревожное, пока сдавала ЕГЭ.

Евгения Ульева

— Антидепрессанты.

Кира Лаврентьева

— Антидепрессанты запросто в 11-м классе. Это же все-таки какие-то перекосы в одну и в другую сторону, очень серьезные. С этим как быть? Есть ли у вас какие-то мысли на этот счет?

Евгения Ульева

— Конечно. Я всегда говорю, что наша задача — мы должны понимать, что у школы и у педагогов своя задача. Их задача дать ребенку материал, информацию, чтобы он ее усвоил каким-то образом, хотя бы на тройку. Три — это удовлетворительно. Вспоминайте, как раньше называлось, удовлетворительно, хорошо, отлично. Я когда поступила в первый свой ВУЗ, инженерно-физический, МИФИ, кибернетика, нам объяснили сразу в сентябре, что забудьте свои страдания, что три — это плохо. Три — это удовлетворительно, меня удовлетворяет ваш ответ. А если вы хорошо ответили, вот тогда хорошо. Ну, отлично — это, значит...

Кира Лаврентьева

— Высший пилотаж.

Евгения Ульева

— Нам вот так сразу поставили задачу, мы перестали нервничать, стали спокойно свои тройки получать. Но там даже и тройки было сложно получить. Тут задача какая? У школы задача — отчитаться. Даже не научить, не обижайтесь на меня педагоги и директора. Есть прекрасные люди-подвижники, но, к сожалению, система очень жесткая, и задача — чтобы отчет наверх пошел с хорошими баллами, там средние баллы, графики рисуются, КРI измеряется, всё это в абсолютно устаревшей системе. Я не устану это говорить что 3, 4, 5 — это система 19-го века. В 21-м веке это абсолютно не рабочая система. Вам надо, например, что-то сшить себе, берем портновский сантиметр, как раньше мерили. А представьте себе, что у вас линейка деревянная, на которой только одно делении — 1 метр, и вы этой деревянной линейкой пытаетесь померить себя. Что вы там намеряете? Ничего, плюс-минус километр. То же самое сейчас с этими оценками, 3, 4, 5, они абсолютно утратили свою эффективность и педагогическое воздействие. Помните картина, «Опять двойка», тогда было по-другому. Сейчас совершенно другие требования, но они остались, их зарегулировали совершено жестоким образом электронным, электронным журналами, и учителя все заложники этой системы, они ничего не могут сделать. Какая задача наша? Мы родители, наша задача, чтобы наш ребенок закончил школу психически и физически здоровым. Чтобы он не потерял зрение, чтобы у него была нормальная осанка, чтобы он не пил антидепрессанты уже в 11-м классе, чтобы он любил мир, относился хорошо к этой жизни, чтобы он радовался, чтобы у него было благодарение. Наша задача совершенно другая педагогическая, она практически со школой сильно не пересекается. Поэтому это напряжение, что он что-то не выучит в школе, не получит пятерку и куда-то не поступит, абсолютно не актуально сейчас. У меня в этом году поступал сын седьмой, 18 лет ему, в ВУЗы берут почти всех, платно. Бесплатно там такой огромный конкурс, что...

Кира Лаврентьева

— Что даже отличники не поступают.

Евгения Ульева

— Дело даже не в этом. Государство всё меньше будет платить. Сейчас уже явно пропихиваются законы, чтобы все кто на бюджете отрабатывали потом эти деньги. Если это врачи, чтобы они в поликлинике три года отработали, они пытаются систему как распределение. Вас заставят за образование платить не мытьем так катанием. Поэтому надо здоровым образом тут подходить, понимать, что рынок труда изменился. Эта история про то, что если у тебя не будет диплома, тебя никуда не возьмут, абсолютно устарела. Учиться надо, развиваться надо, потому что это дисциплина, внимание, сосредоточиться, выучить что-то, заставить себя — это другие немножко качества, которые должен ребенок проявлять. Он искренне не понимает, зачем ему химия, зачем ему физика или зачем ему биология, потому что всё на довольно сложном уровне преподается, дети перегружены информацией. Вы забываете, что когда вы ходили в школу, у вас не было гаджетов, и вы читали спокойно учебник по истории и что-то там запоминали. А сейчас ребенок, поскольку на него воздействие информационное просто в разы, на порядки больше, ему надо в свою головушку еще уложить биологию, химию, историю. Причем, это закладывается в основном, фактами, которые не связаны друг с дружкой. У него отдельно... он ходит с одного урока на другой и надо постоянно менять, тут была теорема Пифагора, тут же уже какие-нибудь войны Древней Греции, потом какие-то химические опыты.

Кира Лаврентьева

— Ну да, постоянное переключение.

Евгения Ульева

— И сейчас раздерганы. Если раньше у нас ложилось в какую-то целостную систему понятную, у нас как-то это всё со всем было связано синтетически, компиляция была в голове, у нас мозг работал по-другому. У современного ребенка эти знания, как файлы нарезанные запихиваются.

Кира Лаврентьева

— Точно, системы нет никакой.

Евгения Ульева

— У него не начинает это работать, я люблю эту фразу, давно ее услышала, сколько живу, столько она подтверждается. Ребенок хочет пить, а ему включают брандспойт и из брандспойта начинают этими знаниями его заваливать. Плюс, я много лет состою в родительских чатах, такого уровня напряжения, агрессии не было никогда. Сейчас с каждым годом...

Кира Лаврентьева

— Да, соглашусь.

Евгения Ульева

— Родители, срочно это, родители зарегистрируйтесь там, сделайте это. Если вы еще не зарегистрировались до такого-то. Там все время идет тревожно...

Кира Лаврентьева

— Невроз.

Евгения Ульева

— Я понимаю, что это не педагоги виноваты, я понимаю, что с них требуют из министерства, кто там это всё требует? Чиновники какие-то. Вы же не должны обеспечивать хорошую карьеру какому-то чиновнику из министерства образования. Ваша задача, чтобы ваш ребенок был здоровый, и вы его любили, и он вас любил, у вас хорошие были отношения. Любые знания можно добирать из сети, огромное количество бесплатных замечательных каналов, лекций, репетиторы от любых вариантов, привлекайте старших детей объяснять младшим, это тоже эффективно работает, но как-то поощрять. Не просто садись и объясни брату, а как-то материально простимулируйте или еще каким-то образом. Ты объяснил, он уроки с тобой сделал, давай, ты поиграл во что-то, договаривайтесь. С подростком надо вести все время торг беспрерывный.

Кира Лаврентьева

— Это уроками торговать, меня вот это больше всего волнует. Ты вот это, а я тебе это.

Евгения Ульева

— Обязательно. Прекрасно, лучше фиксировать даже письменно, это здорово, такие договоры. Я вот это, давай табличку повесим экселевскую, ты мне вот это, я тебе вот это. Он так понимает, это как будто вы работаете с человеком.

Кира Лаврентьева

— Это закончится потом, или он будет так относиться к людям?

Евгения Ульева

— Нет, ему просто нужны рамки, его же разносит в этом возрасте. Если вы его в табличку эту засовываете, у тебя это время, вы же пишете по времени, он понимает, что футбол во столько, уроки во столько. Говорят, уроки он не делает. Потому что у него нет рамок временных, когда он их должен сделать. Если рамка существует, то он в эту рамку делает уроки. А если у него весь вечер впереди, то он будет тянуть до последнего, и не будет их делать.

Кира Лаврентьева

— Так и есть. Программа Светлый вечер на Радио ВЕРА. У нас в студии Евгения Ульева, психолог, мама восьми детей, бабушка девяти внуков. Меня зовут Кира Лаврентьева. Женя, сейчас всё больше родители приходят к выводу, что школьное образование, к сожалению, какое-то очень разорванное стало, там нет системы, там нет общей канвы, там нет гармонии.

Евгения Ульева

— Оно просто перегружено.

Кира Лаврентьева

— Да, очень много всего. Виноватых искать, я думаю, бессмысленно, в контексте этого разговора тем более.

Евгения Ульева

— А зачем нам виноватые? Нам надо выжить в этой системе, вот система есть, нам надо выжить.

Кира Лаврентьева

— Вот. Возникает мысль, может быть, их на домашнее перевести? Опять же это путь не для всех.

Евгения Ульева

— Это сложно. Кто-то справляется, кто-то нет. Но не надо бояться. Я начала про поступление, сейчас берут абсолютно всех в любой ВУЗ. Понятно, что, может быть, в МГУ не попадет ваш ребенок, но может ему тогда и не надо. А ВУЗов огромное количество, и если это платная история, то платно берут всех и везде. Если вы на минимальный балл сдали, 30-40 баллов, а 30-40 баллов сдают практически все. Если ребенок не может на эти баллы сдать, это говорит о том, что ему точно не надо в ВУЗ, потому что он не потянет программу. Тогда смотрите в сторону каких-то понятных профессий, не пугайтесь слова электрик или плиточник или еще кто-то, потому что у хорошего электрика график расписан круче, чем у любого психолога.

Кира Лаврентьева

— Да, так и есть.

Евгения Ульева

— И берут они огромные деньги и зарабатывают, очень любят свою работу, чувствуют себя невероятно востребованными, нужными, на своем месте.

Кира Лаврентьева

— Это важная профессия очень.

Евгения Ульева

— Я просто пример привела. У нас гордынька же у всех, мы же друг другу хвалимся: а мой поступил в этот ВУЗ, а мой в этот. А что толку, поступил он, а что дальше? Всё-таки высшее образование, вы должны понимать смысл этого, для чего он идет именно в этот ВУЗ, что, какую-то профессию хочет. Ребенок сам не может понимать, что он хочет, потому что он маленький, у него не работает еще голова, у него нет опыта, он не понимает, что такое инженер, он не понимает, что такое программист или робототехник или врач. Вроде бы он врачей видел, но он же не понимает изнутри, как это быть врачом. Хотя врачи обычно — это люди, которые хотят туда, очень редко иначе.

Кира Лаврентьева

— Врачи — это призвание, сто процентов.

Евгения Ульева

— Это призвание или семейная история, что там все врачи, и ты тоже туда идешь. Учителя тоже похожая история. А все остальное... мир меняется очень быстро, у нас идет смена технологического уклада, поэтому не надо радоваться, что ваш ребенок закончил какой-то престижный ВУЗ. Ну, закончил, а дальше что? Сейчас очень меняется вообще система приема на работу, и мы входим в период, когда дефицит будет работников, мы никуда не можем от этого деться, демография есть демография, наших детей мало, их все меньше и меньше, рождаемость падала, начиная с 2010-2011-го года. Очень сильный провал рождаемости, и эти дети все везде поступят, только вопрос, что вы дальше будете с ними делать. Ваша задача, чтобы у ребенка был какой-то навык ответственности, обязательно пусть он поработает в подростковом возрасте. Ребенок, который поработал в подростковом возрасте, чувствует себя более уверенно, он первые денежки свои заработал, он понял, что такое ответственность, приходить к какому-то сроку, выполнять какие-то задачи. Ценить начинает вас, что вы его содержите. У моих подростков был такой опыт: мама, это надо так долго работать, это так тяжело. Кстати, к учебе, когда он ручками поработал на складе, например, коробочки потаскал, он видит, что это дешевый труд, очень много сил, и что? И никаких карьерных возможностей. И тут ты ему говоришь: солнышко, а можно поступить и учиться в другом место, с другими людьми общаться. Лучше так доходит, не через теоретическую историю, а через практику.

Кира Лаврентьева

— Опять же это не отменяет, что любой труд хороший, каждый человек на своем месте может быть счастлив.

Евгения Ульева

— Может быть, вашему ребенку понравится, и этого не пугайтесь. Я сколько занимаюсь с подростками, спрашиваю, что они хотят, каждый человек интуитивно свое призвание чувствует, у него внутренний голос Божий, как-то он склонность свою чувствует к чему-то. Он не понимает, почему, но его тянет куда-то, к машинам или к детям или к самолетам или еще куда-то. А родители в это время, к сожалению, влезают и говорят: какие самолеты, что ты придумал, давай юрист, экономист. Свои старые шаблоны пытаются навязать, думая, что эта профессия прокормит, а она никого не прокормит. Ребенок должен чувствовать себя, куда он хочет. И вам надо помочь ему услышать это в себе. Не пугайтесь любых его идей, что ему хочется. Животных он любит, или наоборот он любит растения какие-то. Не пугайтесь, смотрите, что в этой области, где интерес, этот интерес его надо с самого раннего детства поддерживать. Не навязывайте все время, давай туда ты пойдешь, давай сюда, он должен сам что-то почувствовать. Я хочу, мама, сюда, мне вот это интересно. У современного ребенка, к сожалению это проблема, потому что ему всё так выстраивают, и он не успевает захотеть. Как будто он все время в ресторане, где все время стоит еда, не успевает чувство голода даже появиться. То же самое с кружками, секциями. Должен быть спорт, чтобы физическая активность где-то. Не надо много спорта, достаточно одной какой-то секции, не надо дублировать это всё, это никому не нужно. Пусть любимым спортом занимается, какой ему нравится. Второе, здорово, если есть шахматы, музыка. Но опять же, спокойно к этому относитесь. Не надо каких-то...

Кира Лаврентьева

— Подвигов, если явно выраженного таланта нет.

Евгения Ульева

— Смотрите, идите за ребенком. Тянет его туда, значит, водите, смотрите, ищите какие-то активности в этой сфере. Путешествуйте с ребенком обязательно, потому что это мир, это страна, это другие люди, он видит, что люди живут по-другому, не так, как он живет, в других условиях. Это важно, ребенка развивать во всех направлениях. И какое-то понимание Промысла Божия. Не забывайте, что вы не за всё в ответе. Не надо раскачивать родительскую гордыню, что если не я, всё. Если я не отвела на какой-то кружок, всё пропало, в ребенке этот талант не развился. Нет, конечно, Господь всегда рядом и Он всегда промышляет о вашем ребенке гораздо больше, чем вы сами, вы должны об этом помнить. И вы говорите: Господи, управь наши пути, пошли нам того педагога или того тренера, который нам нужен, или ту специальность, мы не знаем. Будьте немножко детьми, не старайтесь быть супер, что я сейчас всё решу, я сейчас всё сделаю.

Кира Лаврентьева

— Много на себя брать.

Евгения Ульева

— А дальше чувство, я не доделал, я не досмотрел, а вдруг я еще чего-то недо... Если ваш ребенок получает трояк, это не значит, что это вы его получили. Это значит, что он, может быть, не постарался, а может быть, он не выспался, а может быть, у педагога было плохое настроение, он взял трояков все наставил. Всякое бывает, спокойно относитесь к этому, работайте со своими чувствами, с собой, чтобы у вас мир был в душе.

Кира Лаврентьева

— Да, Женя, с вами пообщаешься, всегда появляется какая-то надежда. А что делать с чувством вины, потому что ты видишь подростка, и тебе кажется: что выросло, то выросло, что успели заложить, то успели, вот он результат, вот они цветочки первые пошли. Тут идет постоянная родительская некомпетентность будто бы в отношениях с ним. Кажется, вообще не тем я занимался 12 лет

Евгения Ульева

— Я, пройдя эти годы, очень много лет рядом со своими детьми, пришла к одному, как только я отлавливаю себя на этом беспокойстве, оно очень неприятное.

Кира Лаврентьева

— Очень тяжелое чувство.

Евгения Ульева

— Что я недосмотрела, не доконтролировала и не проверила карманы, не дай Бог, хотя я этого не делаю, я сразу себе говорю: Господи, Господи, это Ты всё управишь, я несовершенный человек, я не могу, я не умею, у меня нет опыта, у меня нет инструкции к каждому моему ребенку. Я делаю то, что я могу, а остальное, пожалуйста, восполни Своею благодатью. Это благодать, которая помогает и ребенку моему, в том числе. Это мы все время забываем, мы уходим в чувство вины, в чувство несовершенства своего, и оно для нас очень тяжелое, неприятное. Хочется на том же ребенке сорваться: ну, что же ты не такой, я в тебя столько вложила, а ты такой гад. А на самом деле он такой же, как вы, это ваше зеркало.

Кира Лаврентьева

— Кстати, тоже очень тяжелое открытие, яблоко от яблони...

Евгения Ульева

— Вы же стали воцерковленным человеком, вы сделали карьеру, вы зарабатываете, вы взрослые, вы выросли, и вы как-то справились с этим. Значит, и он справится, это же ваше продолжение, и Бог вам помог. Я, например, была подростком не крещенным даже, я крестилась в 17 лет, и это тоже был мой собственный протест, я взяла и пошла креститься в совершенно атеистическом государстве, даже не понимая, что это такое. Поэтому Господь промышляет о каждом ребенке абсолютно еще больше, чем вы сами, в разы, на порядки больше. Поэтому вы просто Его просите: Господи, пожалуйста, я Тебя очень прошу, я не всё понимаю, что с моим ребенком. Ты, Господи, пожалуйста, сделай. Это не вычитывание каких-то правил и молитв, тут молитва идет прямо из сердца, что я Тебе, Господи, этого ребенка поручаю. Ребенок давно не звонил или пропал со связи, я начинаю нервничать. Я сразу говорю: так, Женя, стоп, Кто на связи со всем миром? Господь Иисус Христос, всё, молись. Ты успокаиваешься, и приходит ответ, смска, звонок, ты получаешь информацию или просто говоришь: Господи, на всё Твоя благая воля. Это практика смирения и молитвы, поэтому наши подростки себя так и ведут, чтобы мы научились. Это нам уроки, это не им. Он потом со своими детьми будет заниматься.

Кира Лаврентьева

— Чтобы мы роль Бога на себя не брали, что я сейчас всё проконтролирую и всё исправлю.

Евгения Ульева

— Конечно, оставьте что-то Богу. Вам показывает Бог вашу ограниченность.

Кира Лаврентьева

— И немощь.

Евгения Ульева

— Да. Ты не можешь больше, ты всё, что смогла, сделала. Даже если ты не всё сделала, но Господи, прости меня, не всё я сделал, что ж теперь делать-то? Пока так. Пока я, как смогла, так и сделала. Вот это понимание ограниченности своей — это один из важных духовных путей возрастания, очень важный, мы все его проходим. Нет ни одного человека, который... даже святые, Серафим Саровский, Сергий Радонежской, кто бы ни был, тоже понимал свою ограниченность, были ситуации, где он не справлялся. Как Антоний Великий, которого избили бесы, лежал, уже рыдал. Стоит Христос, он говорит: Господи, где ж ты был-то? Он говорит: а Я смотрел, как ты подвизаешься, Антоний. Но Он появился в тот момент, когда...

Кира Лаврентьева

— Уже всё.

Евгения Ульева

— ...тот уже был на пределе своих возможностей. И мы в этот предел очень часто с подростками упираемся, в свои пределы. Но мы почему-то начинаем давить подростка, пытаясь как из лимона выжать еще немножечко, еще капельку из него. Не надо, он растет, он молоденькое деревце. Преподобный Паисий говорил: не надо проволокой железной подвязывать тонкие деревца, вы кожицу пораните, и оно искривится. Очень жесткая политика с нашими подростками — не надо. Да, нужны рамки, нужны разговоры, договоренности, прописывайте это всё, но не настаивайте жестоко: нет, я сказал, в 9 вечера, если ты позже... Он всегда придет позже. Вот, поверьте, у него это проверка границ. Ставьте такое время, плюс час, вы внутри уже себе, не то, что он вас не послушался.

Кира Лаврентьева

— В десять и всё.

Евгения Ульева

— Я говорю, в девять, чтобы он в десять, пол-одиннадцатого пришел. Я ему говорю, слушай, дружок, ты сам общаешься, тебе во сколько удобно? Он говорит, во столько-то. Не приходит во столько, потому что они не умеет рассчитывать время, он загулялся, заигрался, заговорился, не обратил внимание, автобус не пришел, всё бывает в жизни. Ваша задача быть хорошим, как тренер. Не жестокий, который ломает своих подопечных, а таких: ну, давай-давай, сейчас не получилось, давай встанем, еще раз попробуем. Тогда у ребенка будут крылья, не обрезайте их, пожалуйста. У подростков вырастают крылышки и он как слёток из гнёздышка. Есть такое понятие, когда птенец вырос, и он такой большой, что из гнезда выпадает, потому что он слетает с него, он крупный очень. Но он не может еще нормально летать, он прыгает по земле, взлетает, опять прыгает. Обычно птичка рядышком где-то на дереве, по забору, она мониторит его, но она не лезет к нему. Она отгоняет какие-то опасности, которые он не видит, кошку может отогнать.

Кира Лаврентьева

— Он должен научиться.

Евгения Ульева

— Но задача, чтобы он сам попрыгал, посидел, осмотрелся. Он неправильно будет всё делать, но и вы делали неправильно, у вас тоже был это период. Почему вы его забываете все время? Мне очень помогают воспоминания, мама что-то говорит, как со мной тяжело, а я сижу, искренне: а что со мной тяжело, а что такое я сказала? Я искреннее это непонимание помню, и мне это помогает с моими подростками. Я понимаю, что он тоже не понимает, чего я от него хочу. Поэтому стараюсь с ним не ругаться, точно абсолютно. Не ругайтесь, если пошла брань, скандалы, не дай Бог, обзывательства какие-то — это значит, вы неправы точно, потому что вы взрослый.

Кира Лаврентьева

— Ну да, ответственность все равно на том, кто взрослее.

Евгения Ульева

— Вы провоцируете.

Кира Лаврентьева

— Конечно.

Евгения Ульева

— Если даже он пришел с какими-то штуками, я вот это не буду, я это не буду, вы смотрите, говорите: деточка, это всё пройдет, это временно, солнышко, у тебя всё это пройдет, это просто возрастное. И вы, как будто, принимаете его даже таким, строптивым, кривым, каким-то непонятным, несдержанным, я тебя такого тоже люблю.

Кира Лаврентьева

— Это очень важно.

Евгения Ульева

— Потому что мы у Бога бываем такими подростками, когда мы тоже своими какими-то выходками оскорбляем Христа. И у Христа хватает терпения смотреть и говорить: ничего, ничего, деточка, потом придет... Есть такая история старая, в книжке «Пасха красная», когда один коммунист приехал, ему сказали, что можно в Оптиной пожить в 80-х годах, там кормят. А он вообще не верующий был, даже не крещенный. Когда он приехал в Оптину, там стояла очередь к причастию, он ничего не понял, встал и причастился, некрещеный и не верующий. Потом он дружил с отцом Василием (Росляковым), они спорили про свои мировоззрения. Когда к батюшке Илию подходили, вот он такой-сякой, не причащается, он говорит: ничего, в семинарии напричащается. И все хохотали: кто в семинарии, он в семинарии? А когда отца Василия убили, он ушел в семинарию, у него произошел переворот внутренний, и этот человек стал священником. Поэтому Бог нас ждет любых, в любых состояниях, в любых наших закидонах.

Кира Лаврентьева

— Помните, как святая Моника так переживала из-за ее сына, блаженного Августина, что...

Евгения Ульева

— Амвросий Медиоланский говорил: не может погибнуть дитя таких слез.

Кира Лаврентьева

— Дитя таких молитв.

Евгения Ульева

— Таких слез. Но она же не увидела при жизни, это интересно, что он потом пришел. Ей не дано это было испытать. Но мы должны эту скорбь нести с верой в Бога.

Кира Лаврентьева

— Безумие детей.

Евгения Ульева

— Дети уходят, дети безумствуют, безусловно. Бывает, очень страшные истории, но в любой истории, если вы сохраняете доверие Богу и говорите: Господи, я знаю, что Ты не оставишь моего ребенка, что Ты рядом, что Ты сможешь как-то привести его к себе, это будет давать вам мир, покой. Господь вас в этот момент... Как Он может вас оставить, как он может посрамить такое упование?

Кира Лаврентьева

— Аминь, аминь, да будет так. Спасибо, Женя, дорогая. Дорогие друзья, программа Пайдейя. У нас сегодня в студии была Евгения Ульева, психолог, мама восьми детей, бабушка девяти внуков. Напомню, что наши регулярные беседы об образовании мы организуем совместно с образовательным проектом «Клевер Лаборатория», который собирает лучший и самый интересный опыт работы в области образования и воспитания. Узнать подробнее об этом проекте, стать участником или поддержать его вы можете на сайте clever-lab.pro. А мы прощаемся с нашей дорогой гостьей. Женя, дорогая, спасибо вам огромное, до будущих встреч. Дорогие друзья, всего доброго. До свиданья.

Евгения Ульева

— До свиданья.

---

Все выпуски программы Пайдейя

• «Из Тобольска с историей». Татьяна Смурова
• «Стресс во время учебы». Лариса Пыжьянова
• «Православные школы». Вячеслав Матвеев