«Взросление ребёнка: советы родителям». Светлана Зайцева

У нас в гостях была супруга священника, многодетная мама, педагог, писательница, блогер Светлана Зайцева.

Наша гостья поделилась своим опытом воспитания детей: что делать, если ребенок столкнулся с травлей или попал в иные неприятные ситуации, а также как помочь ему во взрослении, не впадая в крайность гиперопеки.

Ведущая: Анна Леонтьева

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Христианские мотивы в фильме «Сталкер». Иван Перекатов
• «Нравственные ценности и бизнес». Сергей Иванов
• «Христианские мотивы в фильме «Зеркало». Августина До-Егито

---

А.Леонтьева:

— Добрый светлый вечер!

Сегодня с Вами — Анна Леонтьева.

У нас в гостях Светлана Зайцева — мама восьми детей и писатель, блогер, преподаватель русского языка и литературы, а также — испанского языка... и дальше я уже перечислять не буду все твои регалии!

Добрый вечер!

С.Зайцева:

— Добрый вечер! Христос Воскресе!

А.Леонтьева:

— Воистину Воскресе!

Матушка уже была у нас в программе два раза — это было в давние ковидные времена. Мы, вот, только что развизуализировались, как говорят, и это очень приятно... в самом деле...

С.Зайцева:

— Развиртуализировались! Почему — развиз...

А.Леонтьева:

— Нет?

С.Зайцева:

— Развизуализировались — это мы, как бы, исчезли...

А.Леонтьева:

— А... исчезли... неправильно я сказала...

С.Зайцева:

— Развиртуализировались.

А.Леонтьева:

— Точно. А, вот, филолог сразу... смотрит в корень!

С.Зайцева:

— Занудствует.

А.Леонтьева:

— Вот. Я хотела, знаете, прежде, чем мы начнём беседу, хотела зачитать анонс Светланы... матушки Светланы...

Простите, я, на самом деле, не сказала главного — что матушка Светлана ещё и попадья!

С.Зайцева:

— Да. Есть такой грех...

А.Леонтьева:

— Хотела зачитать анонс твоего... нашей программы: «Дорогие братья и сестры, — пишет матушка в своей записи в социальной сети, — помогите! Мы с Анечкой Леонтьевой планируем поговорить на радио „Вера“ о чем-нибудь интересном. Беда в том, что интересного много, а мы — тётеньки, стало быть, говорить можем сутками, как два Фиделя Кастро. Мы сегодня, грешным делом, о времени эфира договаривались не меньше получаса — уж такие мы люди!»

Это так. Предынтервью у нас тоже длилось очень долго, и, настолько было поздно, что мы просто распались — и упали по постелям. Но, тем не менее... у матушки очень много подписчиков, они задали кучу вопросов, и мы постараемся на какие-то из них ответить. Мы какие-то для себя выбрали, такие... тоже очень болезненные для нас. И, вообще, могли бы просто всю передачу отвечать на вопросы, которые задали матушке в социальной сети...

С.Зайцева:

— Да, большое спасибо всем подписчикам за вопросы! Они все очень умные, и очень важные, очень актуальные. И спасибо за отсутствие подковырок, искренность и... такую... даже, какую-то, незащищённость этих вопросов — я вас очень всех люблю.

А.Леонтьева:

— Да, они нам, прям, были очень близки.

И, вот, решили мы начать с такой, очень тяжёлой, и очень неоднозначной темы: родительская любовь и родительская ревность, в разных смыслах этого слова. Ведь, ревность, вообще, в православии... смысл такой, что ревность — это, такое, трудолюбие... как, вот, перевести со славянского «ревность»...

С.Зайцева:

— Да. То есть, у нас есть «ревнители», да? Понятие «ревнитель» — человек, который ревностно — то есть, с большим старанием — чем-то занимается. А сейчас — время ревностных родителей, которые с большой ответственностью относятся к воспитанию своих детей, и вкладывают в них душу и сердце. И, собственно, вообще, вся эта тема была поднята Еленой Тростниковой в её заметках по мотивам мемуаров Льва Понтрягина — великого советского учёного, который ослеп в 13 лет, и который стал учёным, благодаря своей матери, которая всё время тратила на то, чтобы читать ему. Она даже, не имея никакого образования, выучилась читать по-немецки — чтобы он мог слушать труды европейских учёных, мог их тоже иметь в виду.

И эта история потрясла нас тем, что их огромная любовь, их такое плодотворное взаимодействие, её поддержка, и его взлёт — закончились размолвкой, скандалами, и, в конце концов, подводя итоги жизни в своих дневниках, Лев пишет, что, несмотря на то, что он понимает, как много сделала для него его мать, из-за того ада, в который она превратила его жизнь со своей ревностью, он не может восстановить в своём сердце любовь к ней.

А.Леонтьева:

— Да... да...

С.Зайцева:

— То есть, умственно — да, он отдаёт себе отчёт и благодарен, а внутренне — он ощущает только боль, только досаду. И мне показалось, что это очень страшная и показательная история в том плане, что... Когда мы говорим о ревности в любовных отношениях, она всегда на поверхности — мы хорошо понимаем, кто такой ревнивый мужчина, да? Мы сразу отслеживаем этот момент. Мы можем поговорить об этом, да? А когда речь идёт о ревнивом родителе — это сокрыто под личиной заботы.

А.Леонтьева:

— Да. То есть, ревность, о которой мы начали говорить, которая — трудолюбие, старание... такое... добросовестное исполнение — переходит в ревность, которая уже...

С.Зайцева:

— Да, он перестаёт быть «ревнителем», и становится «ревнователем», да?

А.Леонтьева:

— «Ревнивцем».

С.Зайцева:

— «Ревнивцем», правильно, да. И есть такое понятие даже, как перерастает понятие «ревнитель» в понятие «ревнивец». Есть «ревность не по разуму». То есть, что нужно в себе отслеживать, по отношению к своим детям, когда мы заботимся о них. Какие мы ставим цели... насколько мы в это погружены... сможем ли мы не укорять их, когда их детская жизнь закончится, и они захотят быть самостоятельными людьми... или, как, вот, Лев Понтрягин — соберутся жениться или выходить замуж? И это будет такой точкой в ваших очень-очень близких, может быть, отношениях. И вы почувствуете себя отверженным, ненужным, и в вас возникнет ревность: «Почему он уходит? Почему ему нужны друзья, нужна девушка? — или, наоборот, там, если это девушка, — Почему она так смотрит влюбленно на этого парня, который ничего для неё хорошего не сделал? А здесь — я, его родитель, который заинтересован и в личностном росте, и голубил, холил и лелеял, и ночей не спал...»

И, вот, этот момент, когда ребёнок взрослеет, частенько ощущается, как его — потеря, его ускользание... ну, в любом случае, это — окончание какого-то большого жизненного этапа.

А.Леонтьева:

— Прошу прощения... вот, ты пережила подобный опыт в своём родительстве?

С.Зайцева:

— Старшая у меня дочка, да, замужем. И моя дочка номер два — тоже уже взрослая, и, я надеюсь, её lovestory кончится тоже хорошо.

А.Леонтьева:

— Хорошо сказано...

Вот, у тебя восемь детей. Мы уже сегодня не будем говорить о такой острой теме, которую мы поднимали в первых программах, как особенный ребёнок...

С.Зайцева:

— Да.

А.Леонтьева:

— ... восьмой ребёнок у матушки Светланы особенный — до такой степени, что есть, чем заняться каждый день. Но, вот, эта, вот, планета из десяти человек — восемь детей и двое вас — она же имеет очень большую силу притяжения! Вот, легко ли дети отрываются от такой, вот, планеты?

С.Зайцева:

— Конечно же, нелегко. Тем более, что сейчас дети являются центром семьи: когда появляется ребёнок — всё для него. Мы читаем книги, мы хотим быть ответственными родителями... вот, есть немножко, такое, невротизированное поведение, когда ты ощущаешь себя человеком, отстающим от поезда. А вдруг я недостаточно хороший? И ты рвёшься. А у соседей они ещё и в музыкальную школу ходят... и надо нам тоже... да?

В социуме сейчас нет какого-то идеала, да? Ну, например: «Мы хотим вырастить настоящего гражданина!» — или... кого мы хотим вырастить? Это для нас туманно очень. Искушение родительства в том, что мы утыкаемся носом в своих детей, в их очаровательные мордашки, пухлые лапки, и мы просто работаем на них, не подымая головы, не отдавая себе отчёта в том, кем они будут, и какие мы цели ставим.

Архаичное общество — оно было... не было детоцентричным. И, как замечает Франсуаза Дольто, — психолог, психотерапевт, замечательная женщина, на базе учения которой сейчас в России открываются центры, которые называются «Зелёная дверца», по социальной адаптации детей, начиная с самого маленького возраста, — она в своих исследованиях пишет о том, что они, вообще, в принципе, затеяли все эти исследования потому, что заметили, что с урбанизацией и искоренением... таких... традиционных общин, увеличилось количество детей с аутизмом. И они попытались это связать — то есть, попытались исследовать образ жизни общины и городской образ жизни, и сравнить, и найти те моменты, которые явились причиной аутизма.

И, вот, они говорили, что в архаичных обществах — мы это также в Библии можем отследить — были моменты приятия человека с самых его первых дней жизни. Французская очень красивая традиция, когда в деревне рождался ребёнок — все жители этой деревни приходили его приветствовать. Не поздравлять родителей, а ребёнка приветствовать, здороваться с ним, как бы там дальше ни сложилось. И, вот, это... социум — он его, как бы, сразу впитывал. Этой границы, когда нужно выйти из своего дома куда-то — мы сейчас все это ощущаем, как хорошо дома, и как надо себя перебороть, чтобы пойти на работу — вот, этот момент... вот... «перепрыгивания», да? Есть какая-то... нужны силы, чтобы через это перешагнуть. Чтобы идти на работу, чтобы выполнять свою социальную роль.

А старинные общества — они как «втягивали» этого ребёнка. Он сразу существовал в такой большой семье, в общине. И существовал он обязательно на периферии. То есть, в центре были старейшины, отец, или мать, а дети находились, как она подчёркивает — на периферии семьи, наблюдая за тем, что происходит внутри. И — потихонечку, потихонечку продвигаясь к центру, с возрастом, путём инициаций. То есть, каждый возрастной этап отмечался специальным ритуалом и включением ребёнка в какие-то новые сферы жизни. И, постепенно, со взрослением, он получал преференции, которые, может быть, доставались взрослым мужчинам, главе рода, или, если это девочка, то большим матерям, у которых много детей, хорошим хозяйкам или мастерицам.

То есть, дети в традиционном обществе были заинтересованы в том, чтобы пройти этот путь взросления — потому, что он сулил им бонусы, преференции, и так далее.

А сейчас ребёнок — он, изначально, в центре внимания. Вокруг него суета, беготня, переживания, и так далее. И, при этом, он, боковым зрением, всё время наблюдает взрослую жизнь. Например, своего папу, который очень устал, на которого ругается мама, который всем недоволен, который всегда грустен, который много переживает, потому, что его... там... ругает начальство — и, для ребёнка, пропадает смысл взрослеть. Куда ему расти?

А.Леонтьева:

— Вот, в этого уставшего дядю, да?

С.Зайцева:

— Да. Из, вот, этого комфортного детского мира, где ему обязаны устроить прекрасный День рождения... если хотите, вот, откройте гугл и наберите «устроить день рождения ребёнку», и посмотрите варианты...

А.Леонтьева:

— Сколько вариантов там возникнет...

С.Зайцева:

— ... да... да... невероятно, да... интерактивно...

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

А.Леонтьева:

— Напомню, что сегодня с нами — матушка Светлана Зайцева, мама восьмерых детей, писатель, блогер, преподаватель русского языка и испанского языка, и русской литературы.

Но... вот, это... я, просто, знаешь... хотела поумничать... прям, вот, очень хочется поумничать, бывает у меня такое...

Знаешь, кто был первый человек, который был детоцентричен? В Библии. Я, просто, наслушалась умных лекций, и хочу поделиться. В общем, первый человек, который назвал город в честь своего сына, и надеялся, что, как мы сейчас говорим, дети будут «жить лучше, чем мы»... да, наши родители надеялись, что мы будем жить лучше, чем они, а мы — ещё лучше... это был Каин. Он назвал город, в честь своего сына Еноха. Вот, всё, я поумничала, спасибо большое! Можете дальше продолжать...

С.Зайцева:

— Император Адриан назвал город в честь погибшего... ну... человека, которого он хотел сделать приёмным сыном, в честь Антиноя.

А.Леонтьева:

— Матушка Светлана, ну, вот, то, о чём ты говоришь — это о том, что наши дети сходят с ума оттого, что им нечего больше хотеть? Или — о чём?

С.Зайцева:

— Нет, нет... Дело в том, что для того, что... мы... обратите внимание: зачем, например, очень маленькому ребёнку одежда... я задумалась об этом потому, что, когда мы жили очень бедно, и нам пришла какая-то сумка с вещами, типа гуманитарной помощи, там были распашонки «Кристиан Диор»... и, заворачивая в них... там... толстую красную тушку, я думала, насколько это нужно ребёнку? Вот, эта пришитая метка. Это, конечно, нужно родителям, да? Мы, ненаигравшиеся, в своё время, в игры, не получившие подарков, какие мы хотели, наши несбывшиеся мечты, наши надежды, наши чаяния — всё это выплёскивается в жизнь наших детей.

Отчасти, вот, эти процессы... вот, эта «ревность не по разуму», и устраивание пышных праздников... и ты потом начинаешь думать: а как же потом они будут свадьбу-то справлять — что, на Марс пролетят? Что будет-то? Что может быть дальше? И все эти празднества, подарки и бонусы — они связаны с... такой... знаете... она, такая, на самом деле... очень поощряется эта болезненная черта христианством — когда ты не позволяешь себе тратить деньги на себя ( это очень многих мам проблема ), но ты можешь это сделать для ребёнка.

А.Леонтьева:

— Ну, это как-то поощряемо, да?

С.Зайцева:

— Да, да!

А.Леонтьева:
— Это — нормально...

С.Зайцева:

— Ты же не эгоист! Ты же жертвуешь детям!

А.Леонтьева:

— Да... ты же, всё время, самоотречением занимаешься...

С.Зайцева:

— Да. И ты, всё время, существуешь в этом пограничном, таком, состоянии, когда ты проживаешь их жизнь, как компенсацию к своим несбывшимся мечтам. И ты к этому привыкаешь. И, когда дети вырастают и уходят, ты остаёшься, так и не научившись радовать себя. Так и не разрешив себе какие-то радости и... сбычу мёчт.

А.Леонтьева:

— Можно, скажу? Я, знаешь, недавно... у меня была программа... я нашла, такую... совершенно огненную матушку тоже — матушка Ксения Коляда. Я нашла её в социальных сетях, и мне очень сразу, как говорят подростки, «зашло» то, что она говорила.

Она говорила: «У меня был такой момент, как раз, в жизни, когда я осталась вообще одна. То есть, дети у меня давно уже разъехались. Время от времени, живут со мной, но, вообще — уже самостоятельные, взрослые. Муж тоже уехал по делам, и я осталась одна в загородном доме. И я испытала такую невероятную пустоту вокруг себя, в себе... ну, мне, правда, собаку дочка подбросила, слава Богу... но, вот, эта загородность — она же, для меня, такой... уже верх уединения.

И меня накрыло какой-то тревогой...» — и тут она говорила, как раз, о мотивированности, и о том, чего мы хотим, на самом деле: «Вот, вспомните, что вы хотите... по-настоящему хотите? И для меня это было настолько вовремя! Вся моя тревога прошла, и я встала перед высокой стеной, которая называлась... стена эта разделяла то, чего я хочу... это — где-то там... и я начала по ней карабкаться. Потому, что я, действительно, очень много... большую часть жизни... была мамой, и мне очень было важно начинать вспоминать, чего я хочу».

Для меня это — очень неожиданный момент, потому, что я не думала, что я такая, прям, самоотверженная мамочка, но, вот... есть такая проблема.

С.Зайцева:

— Понимаешь, тут ещё — какой момент? Что, когда мы помогаем нашим детям расти, мы должны для себя решить, что нам важнее — играть вместе с ними... мы, в принципе... вот, вся эта одежда «от кутюр» для новорожденных — это наши «куклы», да? Собственно, мы продолжаем играть! Не мы их тянем во взрослую жизнь, а они нас консервируют в детской. И мы, с удовольствием, с большим аппетитом, инфантилизируемся — потому, что детство — прекрасная пора... особенно, у кого были хорошие семьи, любящие родители — очень приятно там снова оказаться! Пересмотреть сказки, поиграть, и так далее — это очень приятно. Настоящая терапия!

Но, если ты на это подсаживаешься, вы там вместе и застреваете. И эта пустота — она, как раз таки... вот, именно та ситуация, когда дети выросли, а родители не выросли.

А мы должны... Тут, знаешь, очень хорошо... в своё время... и я заметила... просто... это, на самом деле, может быть, и неправильно — это, такое, моё кустарное наблюдение, что очень хорошо это работает в династиях.

Например, наблюдаешь цирковую... у меня были ученики в Тушино — цирковая династия, клоуны. Очень тяжело было в классе, но очень у них хорошо было в семье. Клоун в классе — бич для учителя. Настоящий клоун, профессиональный, не то, что там... вот, эти все... детсадовские пранки... настоящая жесть!

Вот. И они — втягивались в жизнь родителей. То есть, они, как раз, шли, вот, этим, самым простым путём, который даёт взрослеть. То есть, родитель, изначально — это значимый взрослый. Любимый. Природой так устроено. Богом так устроено. И он, на него ориентируясь, взрослеет, втягиваясь, вот, в это дело, которое они делают вместе. Да?

А у нас получается, что мы — отлучаем от себя ребёнка. Мы не пользуемся этим ресурсом, который нам даёт Господь. Мы не говорим: «Будь, как мы!» — а они хотят это слышать! Их мечта — гордиться нами! Как наша мечта — гордиться их достижениями, так же и их детские мечты — иметь самого лучшего папу... и они, изначально, рождаются с этой установкой.

А мы говорим, их выталкиваем: «Иди, и будь экономистом! Иди, и будь юристом! Не надо жить так, как мы!» — мы ломаем ему психику так!

А.Леонтьева:

— А как надо тогда?

С.Зайцева:

— А, потом... почему мы, после таких заявлений, что наши дети не должны жить так, как мы... да... «мы жили ужасно»... А теперь мы, из этой ситуации, давайте-ка, попробуем что-то ему посоветовать! Вы уже его прогрузили тем, что «вы жили ужасно» — зачем, вообще, вас слушать? Он найдёт себе какого-то «гуру», какого-нибудь, прости, Господи, Даню Милохина, который будет ему объяснять, как жить прекрасно! А вас он слышать не будет вообще.

А.Леонтьева:

— Так, матушка... выход какой из этой ситуации? Что делать?

С.Зайцева:

— И, вот, она, пожалуйста, тебе — ревность: «Я не ел, не пил, а ты... вот, для чего растил?»

А, вот, какой выход.

Во-первых, сразу стратегию разработать... то есть, смотреть на ребёнка: да, он маленький... да, время идёт медленно — особенно, когда ты сидишь с ним в замкнутом пространстве...

А.Леонтьева:

— Особенно, первые годы жизни...

С.Зайцева:

— ... да, когда он не спит... там... когда у него режутся зубы... но это — пройдёт. И все наши планы должны выстраиваться к моменту, когда он будет взрослым. И танцевать в выстраивании жизненного сценария — своего и своего ребёнка — нужно именно из этой точки — кого мы хотим видеть? Успешного человека, который будет презирать наш образ жизни — один вариант, да? Нашего друга, который нас не бросит...

Ведь я обратила внимание в дневниках Льва Понтрягина на то, что он ни разу не говорит о своей матери, как о человеке, нуждающемся в помощи. То есть, он настолько привык... большого ума человек, да?... не последнего, скажем...

А.Леонтьева:

— Просто, не вообще... не развито, да?

С.Зайцева:

— Да, он настолько привык, что она — форсирует, что она — тот самый «катерок», который тащит этот... значит... корабль... он не задумывается даже об этом. То есть, для него нормально, что она — сильная. Поэтому, нужно... вот, надо подумать об этом, и сказать: «А ты помоги мне, ребёнок!»

Он настроен... мы, когда потом... очень, кстати сказать, такая проблема... очень большой отзыв всегда имеет — когда начинается разговор о том, что дети не приучаются к порядку. А мы — хотим их приучать к порядку изначально? Это — наша цель?

Мне, кстати сказать, для того, чтобы привести своему ребёнку примеры опрятности, пришлось искать старую, древнюю советскую книжку, понимаешь?

А.Леонтьева:

— И что там было написано?

С.Зайцева:

— «Почему у Натки штопка на пятке? Потому, что неохота быть неряхой Натке!» — помнишь, да?

А.Леонтьева:

— Вспомнила, да...

С.Зайцева:

— «Метлу взяла — и двор подмела. Приходите, поглядите, хоть сориночку найдите!» — да?

У нас этой установки на опрятность личную — её вообще нет.

А.Леонтьева:

— Я первый раз об этом задумалась...

С.Зайцева:

— Да-а! А потом мы спрашиваем: почему он разбрасывает? Да потому, что вообще нет этой ценности! Она кажется смешной, она кажется узкой.

Кто занимается уборкой? Узбеки. А мы растим — дворян. А потом мы хотим, чтобы футболку... он в 15 лет меня спрашивает: «Мам, а как футболку складывать?» Здравствуйте... да? А потому, что: «Нет... ты учись, деточка, учись... ты, главное, учись... вумный будь! А носки я тебе найду с утра, хорошо...»

А.Леонтьева:

— Ничего себе...

С.Зайцева:

— А это — закрепляется, да? И, в принципе, удивительно, в каком позднем возрасте ты приходишь к тому, что об этом надо было когда-то поговорить, всё-таки. Не о том, что я должна обеспечить порядок — я не должна делать за них. Я должна делать — с ними. Они должны становиться такими, как я. Не другими людьми. Да? И не будет этого момента болезненной потери, связь не распадётся, если она выстроена. А её надо выстраивать — дружескую, родственную.

И не надо топтать себя и заплёвывать. Мы прожили нашу жизнь, мы растим детей, мы — ответственные люди. Подумайте, может быть, вы достойны, всё-таки, уважения? Да? Если вы хотите, чтобы ваш ребёнок вас уважал и слушал. Начните с того, что... перестаньте...

Да... а как... это очень простая медитация: давайте, за что-нибудь поблагодарим Бога. За то, что у нас есть высшее образование, мы написали диплом, диссертацию... что мы ещё хорошего сделали? Мы... там... ухаживали за своей бабушкой. Может быть, даже рассказать ребёнку об этом. Не уничтожайте себя сами.

А.Леонтьева:

— Напомню, что сегодня с вами — Анна Леонтьева.

У нас в гостях — уже любимая нашим радио матушка Светлана Зайцева, мама восьмерых детей, писатель, блогер, преподаватель русского языка и литературы, преподаватель испанского языка.

Мы вернёмся к этой горячей дискуссии через минуту.

Оставайтесь с нами!

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

А.Леонтьева:

— Сегодня с вами — Анна Леонтьева.

У нас в гостях — матушка Светлана Зайцева, мама восьмерых детей, писатель, блогер, преподаватель русского языка и литературы, а также испанского языка.

Говорим о том, как хорошо относиться к себе, как к родителю, о том, как уважать себя — ну, потому, что, я так понимаю, что, в противном случае, может возникнуть то самое, с чего мы начали — ревность к ребёнку и тяжёлое отпускание ребёнка в его собственную жизнь.

Матушка... действительно, я согласна с Вами, что нужно как-то «приводить себя к себе», когда совсем-совсем становишься самоотверженным родителем. И у нас в программе была такая... мы часто приглашаем замечательного психолога — Татьяну Воробьёву, которая говорит о том, что нужно «тянуть одеяло любви на себя». Ну, то есть, как бы, не: «Ничего-ничего, я всё сделаю... всё хорошо... главное, меня не замечай... я всё... носочки положу тебе... уберусь тут... тарелочка будет стоять...» То есть, на самом деле, значимость себя для ребёнка — не преуменьшать. Но тогда... вот, эта, вот... как бы, вилка получается. Мы тянем одеяло любви на себя, но... как бы не уйти вот в это: «Я для тебя... там... ночей не спала!» И, получается...

С.Зайцева:

— Да... с самим собой договориться, буквально, на берегу.

А.Леонтьева:

— Так...

С.Зайцева:

— То есть, вот, я сейчас — не сплю ночей, я сейчас — покупаю красивое платьице, или пиджачок красивый... я почему это делаю? Потому, что я их очень люблю. Потому, что мне от этого — тоже хорошо. Я — не благотворитель для них, да? И мы, в общем-то, не то, что просто хотим как-то самоуничижиться, а мы — кайфуем от всех этих процессов. Да? Мы делаем это с удовольствием. Потому, что нет большей радости, чем успехи твоих детей!

И когда... да, кто-то, может быть, хороший отзыв оставил о книге... но когда мне говорят: «Матушка, у Вас вырос такой хороший Коля!» — это всё! Это уже — жизнь прожита не зря! Ощущение полнейшего удовлетворения, полноты счастья! «У меня — хороший Коля! Какое счастье!» — родительское счастье — оно очень полное, очень глубокое, и мы можем получать в этом процессе много радости.

Другое дело, что мы не должны на этой теме паразитировать. То есть, мы не должны застревать с ними вместе — в игре. О чём я говорю?

Вот, у нас — матушка, моя знакомая. У неё была дочка с очень жёстким характером. Например, она никогда не соглашалась просто убраться. «Саша, уберись!» — да никогда в жизни. И... какой, там, угрозы... знаете, как у Остера: «Через месяц люди скажут с уважением о вас: с виду он худой и хилый, но зато характер твёрд...» — да? Вот, характер у человека был твёрд.

И она придумала очень простой способ. Ей, например, надо было убраться: «Саша, давай играть!» — «Да, давай». — «Вот, как будто бы, я — мама, а ты — дочка... давай... и, как будто бы, я тебе говорю: «Иди, Саша, убираться!» — и она идёт убираться.

А.Леонтьева:

— И это работало?

С.Зайцева:

— Да. Раз — и это... вот, видите! Смыслы. Всё то же самое, да? А там внутри — какая-то маленькая деталька, шестерёночка закрутилась, и уже всё... и ребёнок — в игре... А если ещё, например, она — мачеха, а девочка — принцесса, так, вообще, прекрасно! Горы свернёт.

У нас есть мотивация! Для наших действий есть мотивация. Главное, чтобы это не была мотивация, например, нашего родительского тщеславия — что мы хотим всех лучше, всех краше, и так далее. И нам важно... А потом, когда ребёнок, например, терпит неудачу, мы говорим: «Ну... ты нам такой не нужен».

Или, например, ещё ситуация — когда мы выбираем для него хобби, или кружок, или дополнительные какие-то занятия, а он не хочет этим заниматься. И всегда это — проблема, особенно, если сколько-то лет уже занимается. Вот, музыкой у меня занимался парень, и вдруг — расхотел.

А.Леонтьева:

— И — что? И что делать?

С.Зайцева:

— Ну...

А.Леонтьева:

— Вот, прям, конкретно хочется спросить... Смириться?

С.Зайцева:

— Какое-то время мы его уговаривали. Потом... А это удивительная была ситуация — она тоже, такая, важная... она связана именно с информацией, которая вокруг. То есть, он занимался довольно таки успешно, выступал... а потом он мне просто принёс видеозапись, и там был мальчик, который делал это лучше него. Он сказал: «Видишь, он, в свои 13 лет, делает, вот, так... а я так, может быть, никогда не смогу, и мне не хочется этим заниматься».

Вот, этот момент — когда мы не научили его росту над собой. Есть момент оценки себя в контексте всего мира. «Лучшим на свете я не стану. И, собственно, что мне нужно для меня самого?» И, вот, этого, вот, философского отношения к происходящему, у него не было. Он, именно, рассматривал, насколько он конкурентоспособен, вот, в этой области.

И пришлось... ну, он сказал, что он этим заниматься не будет... ну, и, в конце концов, в общем, бросил. За год до окончания. То есть, уже было невозможно...

А.Леонтьева:

— То есть, он понял, что он не будет первым, и, поэтому, не захотел...

С.Зайцева:

— Ну, да... решил вообще не заниматься... да... да... И я поняла, что тут нужно, конечно, много мудрости родительской, чтобы ребёнок... И, вообще, в принципе, вот, тут момент, как раз, такой — что нужно ребёнку для саморазвития, для становления личности?

Мы хотим — что? Чтобы мы... там... выложили красивую фотографию в соцсетях, где он с медалью. Или где он с инструментом... или с кубком...

А.Леонтьева:

— С дипломом.

С.Зайцева:

— ... с дипломом, да — чего мы хотим. И это... достаточно ли нам этого? Если нам этого достаточно, можно просто купить медаль, повесить на него и сфотографировать, и дать ему жить спокойно. Не обязательно приносить его в жертву собственному тщеславию.

Если он чувствует это, как своё призвание — имеет смысл помогать.

Но сейчас, я заметила, что есть такая тенденция: «Не дай Бог, мы его травмируем... не дай Бог, обидим...»

А.Леонтьева:

— Абсолютно... абсолютно...

С.Зайцева:

— ... и такое даже... типа невроза: «Вот, мы можем это сделать... а вдруг это будет — ТРАВМА? А вдруг это его ранит?»

А, с другой стороны, есть естественное ощущение жёсткости внешней жизни, и... такая... тоска по китайской палочной дисциплине, да? Когда мы смотрим, что происходит в китайских школах, как они там все живут в интернате, все в одинаковых костюмах, в семь утра встали — в десять вечера легли, всё время учились. И думаешь: «Ёлки-палки, и нам надо такое своему ребёнку устраивать!» И внутри этой тревоги есть, вот, эта, вот, гонка... хобби... там... он и на спорт ходит, и в музыкальную школу, и в обычной он должен преуспевать, и ещё в школу какую-то специальную... моделей... вот, отдают, «чтобы был ребёнок раскованный»... или ещё что-то такое. Начинается концентрация занятий.

И я помню, что я это делала совершенно вслепую... ну, советовалась с духовником, и у нас была такая формулировка: «Пока не началось...» Я говорю: «Ты знаешь, меня так осуждают мои родственники за то, что у меня дети заняты всё время...» Он сказал... вот, и была эта фраза: «Пока не началось...»

А.Леонтьева:

— А что значит «пока не началось»?

С.Зайцева:

— Ну, есть такой анекдот... когда человек...

Причаливает корабль, моряк вбегает в салун: «Налейте мне стакан рома, пока не началось...» — выпивает его залпом, и говорит: «Налейте ещё, пока не началось...» — и третий раз: «Пока не началось...» Женщина говорит: «А платить?» Он говорит: «Ну, вот... началось...»

А.Леонтьева:

— Понятно...

С.Зайцева:

— Что там начинается? Начинается возраст, когда они хотят... насупротив делать. Да?

А.Леонтьева:

— Да. Начинается возраст, как говорится, когда они получают ключи от всех дверей в свои руки...

С.Зайцева:

— Да, и они... в этот момент, они начинают... там... жёстко отсеивать: «А туда я больше не пойду... а это — больше не интересно...» — причём, иногда мотивы бывают очень обидные. Просто, посмеялись, там, какие-то мальчики: «А... ты ходишь и этим занимаешься? Ха-ха!» — и он бросает.

Начнётся какой-то момент, когда они начнут выбирать активно — у них будет потребность высказаться... по поводу... да?

А.Леонтьева:

— Или от всего откажутся активно...

С.Зайцева:

— Или — да... или, наоборот, всё бросать. И, вот, этот момент — тяжёлый, трудный. И куда мы их ведём, в итоге? И чего мы должны...?

Да, у нас есть всегда образец — это отец блудного сына. А в какой-то момент, нужно наступить на горло собственной песне, собственному знанию о том, что хорошо твоему ребёнку...

А.Леонтьева:

— Это — точно...

С.Зайцева:

— ... и дать ему уйти на сторону далече. Это очень трудно.

А.Леонтьева:

— Да ещё и отдать... вот это...

С.Зайцева:

— Да, половину имения... что он там просил? Половину имения? Да, да, да... Да — с Богом! Перекрестили, и: «Давай, ребёночек... давай, делай. Это твоё решение, ты взрослый...» Это — очень важный момент в жизни, когда такое происходит.

Не хочет этим заниматься — пусть он запомнит, пусть это будет инициацией. Когда ты скажешь: «Ну, конечно... ты же взрослый человек. Я понимаю — у тебя свои жизненные устремления. Я это уважаю. Да, хорошо. Давай, будет так».

А.Леонтьева:

— Матушка Светлана, но вот это вот слово «взрослый», вот этот «взрослый возраст» сейчас у детей отодвигается всё дальше и дальше. Понятие «подростковости» уже психологи продлили... чуть не до тридцати лет...

С.Зайцева:

— Ну, в принципе... если мы привлечём к разговору Фёдора Михайловича Достоевского, его роман «Подросток», мы поймём, что и детство может никогда не кончаться, а не только подростковый возраст. Можно там увязнуть, да, в незрелости... но она же как-то должна из чего-то становиться — а из чего ста... как мы становимся взрослыми? Мы берём на себя ответственность, принимаем решения.

«Вот, это твоя ответственность. Ты хочешь идти на сторону далече? Хорошо, пожалуйста». И, при этом, не: «Хорошо. Ну, и пожалуйста!» И встречать ещё со словами: «Ну! Я же говорил!...»

А.Леонтьева:

— Да, кстати, не так встретил отец...

С.Зайцева:

— Да? То есть, ты убираешь всё вот это. Оставь его ребёнком в своём сердце, и тогда ты сможешь его, взрослого, принять в настоящей жизни.

А.Леонтьева:

— Матушка... вот, мы начали разговор с того, что... ты сказала, что «мы вместе с детьми становимся детьми, нам здорово играть в эти нарядные игрушки, и мы немножко тогда возвращаемся к этому блаженному детству», но... да, понятно, что дети растут, мы растём вместе с ними, но... вот, мне кажется, мы не закончили одну тему: как родителям сделать так, чтобы их дети ХОТЕЛИ взрослеть?

Вот, ты говоришь, что... вот... приходит папа с работы, уставший — а мы это никуда не денем, папа, всё равно, будет приходить с работы уставшим. Мама, всё равно, если у неё восемь детей, будет тоже уставшая к концу дня. Вот, как... вот этот образ взросления сделать привлекательным для ребёнка?

С.Зайцева:

— Сейчас это особенно трудно, потому, что нет никакого единства.

Давайте, представим себе человека, который кажется нам взрослым, зрелым, самостоятельным. Это — очень сложно. Поэтому, я сейчас иду, при полном непонимании, так сказать, перспектив — что будет... на кого учиться... очень всё сложно.

Мы можем закладывать определённую подушку безопасности, в смысле преодоления искушений. То есть, отбросив суеверия, не представлять себе путь нашего ребёнка, усыпанным розами и лилиями, благополучными браками и удачными служебными местами, где он будет с хорошим жалованьем.

А.Леонтьева:

— Та-ак...

С.Зайцева:

— А представить себе путь, на котором он будет и претыкаться, и будут сложности. И, вот, то, что идёт на нас сейчас — такие ситуации, когда ребёнок... может быть, где-то его обижают... может быть, что-то у него не получается... — не смотреть на это, как на пожар, который нужно срочно погасить, затоптать быстро, и скорее всем, там, отомстить... немедленно его в безопасное место... да?... в кислородную камеру — пускай отдыхает... А, с благодарностью Богу, принять это, как тренажёр, чтобы он, через вот эти малые ситуации, учился преодолению искушений в Боге.

Мы видели с тобой вопрос от подписчиков: «Как приучить ребёнка к Причастию?» — с чего, собственно, это всё началось...

А.Леонтьева:

— Да, но там было ещё продолжение: «... если родители не причащаются».

С.Зайцева:

— Да. И, вот, этот вопрос надо проговорить, потому, что это очень важно — я вижу там, на этом вопросе, много лайков. И, действительно, люди рассуждают в таких понятиях, что ребёнка можно «приучить» к Причастию.

Приучить можно кота к лотку. И то, не всякого, а только очень умного. А что — у нас? Какие у нас взаимоотношения с Богом? Откуда рождается потребность в участии в Таинстве? От осознания Его близости, Его участия, Его доброты и милосердия.

И когда случается что-то... ну, допустим, что-то... сейчас очень, такая, трендовая тема — травли в школе... как мы себя поведём? Он на нас сейчас смотрит, на взрослых — мы, взрослые, какие? Мы впали в панику, в ярость? Мы разозлились? Мы отстраняемся? Мы же можем ещё и отстраниться: «Мы хорошие родители, мы тебе всё дали. Давай, теперь сам разбирайся — дай там всем по башке... отомсти...» — или что, там, мы ему предложим...

Мы сейчас... мы — взрослые люди. Значит, мы показываем им, как действовать по-взрослому. Да? Как мы эту ситуацию принимаем.

Может быть, мы помолимся вместе? Иногда... дети очень по-разному реагируют на это предложение. Мне как-то сын сказал: «Ну, что ты, как маленькая! По-взрослому надо... давай лучше... психолог, там...» Хорошо — психолог, так психолог... да, они, там, через свои искания проходят — это понятно.

Но какие-то ситуации — особенно, когда дети маленькие — да, они запомнятся, заложатся. Что нам важно? Чтобы в искушениях дети прибегали к Богу. Чтобы они не сваливались в страсти... в уныние... не давали окружающей действительности, миру, который лежит во зле, обрезать им их прекрасные крылья. Не в смысле — потакать безумным мечтам... сейчас же и такой же ещё момент есть: «Он хочет, значит, а почему нет?... пускай, он пробует...» Но, давайте, включая дар рассуждения, и помогать ему.

Для нас-то... собственно, мы православные, и у нас есть внутренняя, такая, секретная миссия — нам нужно, чтобы сохранилась его душа. А чтобы сохранилась его душа, спаслась, чтобы он был со Христом — это очень важно. И тогда — то, что кажется сверхценным... музыкальная школа... спортивная школа... ВУЗ... всё это встанет на своё место, примет нужный масштаб. Если мы декларируем себя верующими в Бога, а, при этом, у нас запрокидывается голова и начинается истерика от того, что он не закончил музыкальную школу — значит, тут нестыковка... он будет это чувствовать. Он будет чувствовать эти нестыковки. Что устами нашими — можно мёд пить, а каковы мы, вот, в этих житейских ситуациях?

А.Леонтьева:

— Я сейчас, да, поняла, о чём ты говоришь. То есть, реакция должна быть реакцией верующего человека. А у верующего человека не может быть панической реакции априори — потому, что он не может паниковать — всё в Божьих руках. И он это точно знает.

С.Зайцева:

— Но если ты паникуешь... Ты понимаешь, тут такой момент — я не предлагаю кривляться.

А.Леонтьева:

— Да, да...

С.Зайцева:

— Но если тебя накрыло... но, скажи: «Дети... я, просто... вы простите меня... я даже не ожидал, но меня, вот, накрыло...»

Мы не защищаемся от них, не прячемся, но мы себе напоминаем, кто мы. Потому, что все эти внешние искушения, и, вообще, всё, что связано с детьми — это сверхэмоциональные реакции родителей всегда. Они — естественные, биологические, зоологические... как ни назови. Это — наше дитя, и наш инстинкт его защищать. Поэтому, там такие... да, они, там, подрались в песочнице и забыли, а матери возненавидели друг друга на всю оставшуюся жизнь, да? Как это происходит... Кругом кипят настоящие сильные страсти.

И, поэтому, нужно напоминать себе — где ты, кто ты, и — зачем ты?

А.Леонтьева:

— Матушка Светлана, всё-таки... такую конкретную упомянули вещь, как травля в школе, и есть у твоих подписчиков вопрос — видимо, он волнует...

Хорошо. Хорошо ты сказала, что нужно оставаться внутри каким-то спокойным верующим человеком, даже если тебя накрывает. Ну, поскольку ты человек, тебя может накрывать. Но... если бы, вот, я представила себя ребёнком, которого травят в школе... Я прихожу к своей верующей маме, а она говорит: «Давай, помолимся!» — я на неё, наверное, разозлюсь. Скажу: «Какое — помолимся? Чё же мне делать-то?»

Вот, какая реакция взрослого человека, кроме «помолимся»?

С.Зайцева:

— Нет, я не предлагаю такое лобовое-то столкновение. Потому, что ещё есть такой момент, что мы капаем... там... со своей стороны на мозги, что надо в храм ходить... там... что-то такое... пристаём тоже... достаём. Поэтому, может быть — не форсировать...

А.Леонтьева:

— Прости, пожалуйста... ведь, в вопросе «Как приучить ребёнка к Причастию?» звучал вопрос, действительно: «Как сделать так, чтобы ребёнок ходил в церковь?» — ну... я так поняла, что независимо от того, что в это время делают другие...

С.Зайцева:

— Использовать Церковь в своих целях! Чтобы он вёл себя прилично. Понимаешь? Тут Господь вообще ни при чём. То есть, мы думаем, куда его устроить, потому, что перестаём с ним справляться. И мы думаем, что, если мы приучим его к Церкви, то он будет там вести себя прилично — потому, что поверит в актуальность заповедей Божиих, и так далее... и в страшные кары всякие, незамедлительно следующие за их нарушением.

При этом, он, естественно, как человек... как Сергей Леонидович Доренко в своё время сказал: «Твои дети будут неверующими. Почему? Потому, что ты даёшь им хорошее образование».

А.Леонтьева:

— Ничего себе поворот!

С.Зайцева:

— Да... это он мне сказал: «Ты растишь потенциальных гностиков — потому, что они всё будут подвергать сомнению».

А.Леонтьева:

— Та-ак...

С.Зайцева:

— Да... получается, да? А наша нацеленность — на что? На образование. То есть, мы должны пойти — от простого.

Во-первых, если ребёнок пришёл — это прекрасно, это высокий уровень доверия. Они ж ещё могут и не говорить ничего. Они ещё могут сикушничать — просто, чтобы ты не лез, там, и не добавлял масла в огонь, не усугублял эту неловкую какую-то, трудную для них ситуацию.

А.Леонтьева:

— В школе, Вы имеете в виду, да? Ага...

С.Зайцева:

— То есть, мы не должны ждать, что кто-то нам придёт и что-то скажет. Здесь... как бы... нужны игры в шпиона. Да, мы должны держать руку на пульсе.

Собственно, ради этого, я не работала на тех, вот, первых порах, когда они были маленькие. Я хотела, чтоб было так: чтобы я ждала их дома, они приходили, и, пока это ещё горячее, говорили: «А, вот, случилось то-то и то-то...» И я старалась из всех сил участвовать... но, всё равно... вот, сейчас уже, когда они взрослые, и мы что-то обсуждаем, я понимаю, что там, всё равно, были моменты...

А.Леонтьева:

— ... которые ты упустила...

С.Зайцева:

— Жаль... да... что я не знала о них. Мне очень жаль. И что я не поддержала вовремя...

А.Леонтьева:

— У меня — то же самое. Были моменты, которые... вот... когда мне рассказала дочь, то мне было так больно...

С.Зайцева:

— Очень, очень было жаль, да...

А.Леонтьева:

— Просто, вот, хотелось вернуться туда, и по-другому всё сделать.

С.Зайцева:

— А могло бы... А, вот, они пережили этот опыт. Ну, тоже, конечно... как говорится, всё, что случилось — есть воля Божия. Это было их искушение, которое они... там... преодолевали в одиночку.

Ну... ты, внутри, в доме, за них молишься — во-первых... можно даже не афишировать, своими заслугами духовными не щеголять... но взять этот момент на вооружение — что нужно... здесь нужна сугубая молитва, чтоб Господь вразумил, как-то развёл, утишил, умирил... Потому, что все эти искушения — они, зачастую, настолько... чистый, вот... какой-то всплеск зла — среди неопытных душ.

А.Леонтьева:

— Да, когда смотришь, с какой жестокостью могут дети друг друга травить — это, действительно... так.

С.Зайцева:

— Удивляешься этому, да.

А.Леонтьева:

— Я хотела ещё сказать очень, мне кажется, важную вещь.

Когда ребёнок приносит тебе, вот, эти свои боли, которых ты когда-то не заметил, а он, например, их как-то выудил... некоторые ж забывают, оно загоняется куда-то вовнутрь... а тут человек осознал, что это ему было больно, и принёс тебе...

Тут очень много искушений ответить так: «Да, не... ничего страшного!»

С.Зайцева:

— Нет, ну, почему... нет. На самом деле, давай сразу...

А.Леонтьева:

— Это очень...

С.Зайцева:

— Очень страшно. Если уж дошло до того, что он тебе говорит — значит, правда. Он там старается быть самостоятельным, он старается быть в компании, в социуме, старается быть принятым. И если дошло до того, что тебя — зовут ( не ты сам лезешь ), значит, что там — дело табак.

И нужно иметь в виду, что все детские конфликты имеют энергию и метаболизм — детские. Вот, как они растут бурно, так и усугубляются те конфликты, которые есть внутри детских коллективов. И надеяться, что... Вот, есть, например, машина, и мы, когда в ней крутимся... когда крутишься в заносе, если ты в ступоре, и просто держишь руль, эргономика машины такая, что она выравнивается. Детские отношения не такие — их не инженеры придумали, и не механические силы их искушают. Там нарождаются свои страсти, там начинается своя брань. И если не будет сил добра и света, которые умно и деликатно начнут с этим разбираться...

Потому, что, знаешь... мне очень не хотелось скандалов. Мне очень не хотелось скандалов. Но иногда — приходилось. Иногда — приходилось.

А.Леонтьева:

— Ты скандалила?

С.Зайцева:

— Да, ужасно... А кончилось тем, что, когда дочке второй моей... она же отличница... а там — учительница химии в конце всем, за компанию, поставила «двойки». И она пришла и сказала: «Как же у меня аттестат...»

А.Леонтьева:

— А... просто, защищала перед школой... ну... от школы?

С.Зайцева:

— В школе, да, это было. И когда... дочка мне рассказывает: «Я пришла, и говорю: «А как же у меня — аттестат пятёрочный, а тут — двойка по химии?» И мне сказали: «Мы всё исправим... только маму не зови!»

А.Леонтьева:

— Мама свирепая — уже показала...

С.Зайцева:

— Нет, там были такие моменты... они, для учителей, нивелированы — потому, что учителя сосредоточены на учебном процессе. И они абсолютно... это сложно... это сложно выявить, поймать, да осветить этот момент. Но заявить свою позицию — что этот ребёнок не бесхозный, его защищают... а кто, собственно? Ну, я, кстати... сказать ребёнку: «Ты не бойся, Ксюшенька... мама сейчас будет кричать, но всё хорошо!» — это не то, что меня... там... Я понимала, что здесь мне нужно сказать обязательно, и обязательно, чтобы меня услышали. Вот, такой момент. Что так — не будет!

А.Леонтьева:

— Ну, да. То есть, учителя, на самом деле...

С.Зайцева:

— Я даже... я, вот, могу сказать: я была не права. По всем статьям. Но я знаю, что... пусть. Пусть мои дети знают, что я — за них. И, если он пришёл, я его спрошу: «А как ты видишь, вообще, разрешение этой ситуации?» Он скажет: «Я хочу в другую школу. Это невозможно решить. Так — будет ужасно!» — «Да, хорошо, давай». Не сошёлся клином свет — сейчас есть много вариантов образовательного процесса.

Вот, у меня дочка — спортсменка, она учится дома, например. Потому, что это стало невозможно — потому, что мы, всё время, не успевали. И её ругали — то она опоздала с утра, потому, что у неё были тренировки, то она — уходит рано, то — что-то не успела сделать... ежа из шишек... или — из чего они, там, делают... из репейников... И, всё время... был такой момент, что — не успеваем со школой. Ну, и решили — вот, так. Немножко поменьше нервничать... поменьше логистики...

А.Леонтьева:

— Ну... сейчас, действительно, много вариантов. И я слышала от психолога, которого я опрашивала по книге о депрессии подростков, что, зачастую, бывает достаточно... то есть, ребёнок меняет своё поведение. Он — вялый, он какой-то, вот... расстроенный, и иногда достаточно, действительно, сменить школу, чтоб, вообще, поменялась вся жизнь.

С.Зайцева:

— Бывает такое, да.

А.Леонтьева:

— Ну... давайте, закончим... поскольку, у нас немножко сумбурный получился разговор... у нас много тем... мы что-то успели осветить, а что-то нет... давай, матушка Светлана, снова встретимся в этой студии через какое-то время, и пойдём дальше — по тем вопросам, которые у нас есть.

Сегодня, я надеюсь, что мы принесли какую-то пользу — в смысле понимания, как родитель должен защищать своих детей, и, в то же время, как нужно отпускать детей и взрослеть. Вот, так бы, вот, в общем, я бы подытожила нашу беседу.

С.Зайцева:

— Ну, я думаю, что итог такой. Для того, чтобы дети хотели взрослеть, они должны видеть взрослых в радости.

А.Леонтьева:

— Вот!

С.Зайцева:

— Так, что надо вспомнить, как радоваться. У нас к этому — такое подспорье! Пасха продолжается! Радуйтесь и веселитесь, яко мзда ваша многа на Небесех! И Христос Воскресе!

Найдите в себе эту радость, и освятится ваша семья, и детям будет, куда расти.

А.Леонтьева:

— Спасибо! Вот, на этой ноте, мы точно уже можем поставить точку.

Спасибо огромное!

Напоминаю, что сегодня с вами была Анна Леонтьева. У нас в гостях — матушка Светлана Зайцева, мама восьмерых детей, писатель, блогер, преподаватель русского языка и литературы.

Матушка, спасибо большое за этот очень полезный разговор. Надеюсь, мы ответили на какие-то вопросы.

С.Зайцева:

— Спасибо, что слушаете нас, и читаете!

А.Леонтьева:

— Всего доброго!

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА».