«Второе воскресенье Великого поста: память святителя Григория Паламы. Праздники следующей недели». Протоиерей Андрей Рахновский

В нашей студии был настоятель храма Ризоположения в Леонове протоиерей Андрей Рахновский.

Разговор шел о смыслах богослужения в ближайшее воскресение, в которое празднуется память святителя Григория Паламы, а также о памяти святых мученицы Фотины Римской, преподобной Вассы Псково-Печерской, преподобного Серафима Вырицкого и преподобномученика Никона Сицилийского.

М. Борисова

— Добрый вечер, дорогие друзья. В эфире Радио ВЕРА наша еженедельная субботняя программа «Седмица», в которой мы говорим о смысле и особенностях богослужения наступающего воскресенья и предстоящей недели. В студии Марина Борисова и наш сегодняшний гость — настоятель храма Ризоположения в Леонове, протоиерей Андрей Рахновский.

о. Андрей

— Добрый вечер.

М. Борисова

— И с его помощью мы постараемся разобраться, что ждет нас в церкви завтра, во второе воскресенье Великого поста, посвященное памяти святителя Григория Паламы, и на наступающей неделе. Ну, традиция остается традицией, попробуем разобраться в смысле наступающего воскресенья, исходя из тех отрывков из апостольских Посланий и Евангелия, которые прозвучат завтра в храме за Божественной литургией, там будет два вида чтения: воскресное и посвященное святителю Григорию. Вот воскресное чтение начинается с отрывка из Послания апостола Павла к Евреям из 1-й главы с 10-го стиха и заканчивается во 2-й главе 3-м стихом. Собственно говоря, тут можно его даже читать целиком, поскольку все как-то взаимосвязано, чтобы разобраться, о чем это: «Все обветшают, как риза, и как одежду свернешь их, и изменятся; но Ты Тот же, и лета Твои не кончатся. Кому когда из Ангелов сказал Бог: сиди одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих? Не все ли они суть служебные духи, посылаемые на служение для тех, которые имеют наследовать спасение? Посему мы должны быть особенно внимательны к слышанному, чтобы не отпасть. Ибо через Ангелов возвещенное слово было твердо, и всякое преступление и непослушание получало праведное воздаяние, то как мы избежим, вознерадев о толиком спасении, которое, быв сначала проповедано Господом, в нас утвердилось слышавшим от Него». Вот здесь, мне кажется, два смысловых пучка, что ли: это подчёркивание того, что Ангелы — это «служебные духи», и если следовать логике апостола Павла, они должны служить тем, которые «имеют наследовать спасение», то есть нам. Получается, Ангелы — служебные духи, которые должны обслуживать наши потребности.

о. Андрей

— Ну, тут почти так. Тут есть небольшое такое всё-таки противоречие, что — да, Ангелы — это только служебные духи, и никому никогда из Ангелов Господь не сказал «Сядь одесную Меня», то есть речь идёт о Сыне Божием Единородном, и здесь проводятся различия, что Мессия Христос не равен Ангелам, поэтому Послание апостола Павла к Евреям — это одно из Посланий, где наиболее красноречиво показано Божество Иисуса Христа, что Он не просто Божий Посланник, Он не Ангел, а Он имеет какое-то исключительное значение.

М. Борисова

— И второй смысловой пучок, на мой взгляд, это что «мы должны быть особенно внимательны к слышанному, чтобы не отпасть».

о. Андрей

— Да, и приводятся различия между Ветхим и Новым Заветом, то есть если в Ветхом Завете нужно было быть очень внимательным к исполнению заповедей, которые были даны через Ангела, в Ветхом Завете этого нет, но евреи, они верили, у них было такое предание, что Моисей получил через Ангела вот этот закон, а сейчас к нам пришел Сам Сын Божий, поэтому тем более Новозаветный закон или слово Нового Завета мы должны соблюдать со всяким благоговением.

М. Борисова

— Обратимся теперь к отрывку из Евангелия от Марка, из 2-й главы, стихи с 1-го по 12-й, это очень хорошо, я думаю, большинству наших радиослушателей известный эпизод, когда в доме, где находился Спаситель, собралось такое количество народа, что там было не протолкнуться, и люди, принесшие с надеждой исцеления своего расслабленного, парализованного друга, не нашли ничего более оригинального, чем забраться на крышу, разобрать ее и спустить его на веревках в постели к ногам Спасителя. Там есть, ну как в любом евангельском рассказе, он как бриллиант, он многогранен, поэтому можно его поворачивать и рассматривать разные его грани. Мне кажется, очень важно обратить внимание на то, что, на, мой взгляд, Спаситель прибегает к определенного рода провокации, когда исцеленному он говорит, что прощаются ему грехи — это, естественно, вызывает возмущение верующих иудеев, которые в этом доме собрались, и Спаситель не может не знать, что эта реакция будет именно таковой. И дальше Он говорит: «Что легче? сказать ли расслабленном: прощаются тебе грехи? или сказать: встань, возьми свою постель и ходи?» Ну вот сказать «Встань, возьми постель и иди» — это укладывается в логику людей, которые собрались в этом доме, а вот что касается сказать «Прощаются тебе грехи» — это революция, это вызов. Почему Спаситель во время Своей проповеди постоянно прибегает к этому провокативному ходу?

о. Андрей

— У отцов есть очень интересное объяснение вот этих слов Спасителя, то есть Он как бы говорит, что отпущение грехов, оно невидимо. То есть, например, вот я вам сейчас скажу: «Вам отпускаются грехи», ну как наши слушатели могут в этом убедиться? Может, я просто блефую и себе усваиваю полномочия какие-то, скажем так, очень странные. А «Встань, возьми постель твою и ходи» — это то, что произошло с этим человеком, то есть Христос-то ему отпустил грехи, а он вылечился! То есть должны были вот эти два плюс два соединить: так, если Христос ему сказал, что грехи прощены, а тот получил исцеление, значит, это исцеление стало следствием прощения грехов, которое действительно произошло. Значит, Христос — Тот, Кто действительно отпускает грехи. Вы понимаете, здесь такой момент, может быть, мы в другой логике мыслим, но это так вот интересно. А вот почему провокативно: а потому что действительно нужно было... Вы понимаете, какие-то обычные слова, они уже не действовали, то есть настолько было трудно пробиться сквозь вот эту скорлупу законничества, который себя окружили саддукеи, фарисеи, что да, извините, но нужно было сделать что-то такое, что бы вывело их из себя, что бы что-то заставило их задуматься, поставить их перед очевидными противоречиями, чтобы они поняли: что-то не так происходит. Но кто-то вразумился этим, кто-то нет.

М. Борисова

— Обратимся теперь к тем отрывкам, которые посвящены непосредственно святителю Григорию Паламе, это отрывок из Послания апостола Павла к Евреям из 7-й главы, начинается этот отрывок 26-м стихом и заканчивается 2-м стихом 8-й главы. Мне кажется, что из этого отрывка очень важно понять, что имел в виду апостол, когда говорил: «... Ибо Он совершил это однажды, принеся в жертву Себя Самого. Ибо закон поставляет первосвященниками человеков, имеющих немощи; а слово клятвенное, после закона, поставило Сына, на веки совершенного». Вот я всегда воспринимала эти слова как напоминание о том, что всё, что происходит в Церкви, совершает Христос, все Таинства — это Его прерогатива, но почему так нужно об этом напоминать? Казалось бы, сказал один раз, человек понял, он ходит в церковь и понимает, что священник, он как бы только служит Таинству, а Таинство совершается благодатью Святого Духа. Почему об этом нужно твердить: в расчете, что мы такие тупые?

о. Андрей

— Потому что священника мы видим, а Христа не видим, невидимое постоянно нуждается в напоминании, и самому священнику прежде всего. Мы с вами на одной из передач говорили о том, что священники погружены в богослужение, а мирянине не всегда, и от погруженности в богослужение у священника рождается, скажем так, некий отрицательный такой момент, определённого рода привыкание, некая рутинность, и поэтому священник тоже себе напоминает, что Христос присутствует в том, что совершает Церковь твоими немощными руками, и конечно, прежде всего прихожанам, ведь люди тоже могут терять некое ощущение присутствия Христа в своей жизни, в церкви. Опять-таки, первое благоговение проходит, потом наступает какая-то уже реальность жизни, трудно сохранить прежнее такое молодое, юношеское горение веры, поэтому такие вещи действительно постоянно нуждаются даже не просто в напоминании, а в каком-то постоянном созерцании, возвращении, чтобы вспоминать вот эту первую любовь.

М. Борисова

— И обратимся теперь к отрывку из Евангелия от Иоанна, 10-я глава, стихи с 9-го по 16-й, начинается словами, которые, я думаю, большинство из нас знают наизусть: «Я есмь дверь: кто войдёт Мною, тот спасётся, и войдёт и выйдет, и пажить найдёт». И дальше идёт отрывок о пастыре добром, который тоже многие знают чуть ли не наизусть. Но здесь есть вот эта загадочная формула: «... кто войдёт Мною, тот спасётся, и войдёт и выйдет». Войдёт — понятно, а выйдет-то куда?

о. Андрей

— Тут дело в том, что «входить-выходить» — это такая идиома новозаветная, а может быть, это идиома именно еврейского языка, она неоднократно встречается в Новом Завете, «... и войдёт, и выйдет, и пажить обрящет». Другое место, давайте сейчас вспомним, когда избирают апостола вместо отпадшего Иуды, и апостол Пётр говорит, что нам нужен человек, который был всё время с нами, пока ходил, обращался с нами Господь Иисус Христос, там тоже в тексте оригинала стоит: «входил и выходил с нами Иисус Христос», то есть это означает деятельность, просто деятельность. Вот в чине венчания, в молитве есть такие слова о брачующихся: «Господи, благослови их входы и исходы», то есть вхождения и выхождения, то есть «благослови всю их деятельность», это такая особенность языка. Поэтому, кто вместе со Мной будет всё делать, как вот овечка, которая с пастырем везде, вот тот и найдёт вечную жизнь.

М. Борисова

— Напоминаю нашим радиослушателям: сегодня, как всегда по субботам, в эфире Радио ВЕРА программа «Седмица», в которой мы говорим о смысле и особенностях богослужения наступающего воскресенья и предстоящей недели. С вами Марина Борисова и наш сегодняшний гость, настоятель храма Ризоположения в Леонове, протоиерей Андрей Рахновский. Ну вот, собственно, настало время поговорить о том самом святом Григории Паламе, которого мы будем вспоминать завтра, что это за личность и что это за учение, и что породило такое количество споров при его жизни, и, в общем-то, пожалуй, до сих пор эти споры в той или иной форме проявляются.

о. Андрей

— Поскольку в отношении личности святителя Григория Паламы в Православной Церкви, даже в Русской Православной церкви, есть с одной стороны, его почитание, с другой стороны, увы, есть и некоторое недопонимание, и даже, скажем так, отвержение его богословия со стороны некоторых богословов православных, так это назовём. Чтобы сейчас не уходить в погружение во всякого рода термины, потому что на самом деле богословие святителя Григория в плане терминов, понятий — ну, это одежда, это тот язык, тот интерфейс, через который он общался с богословами или философами своего времени, и обычно начинают придираться к тем или иным его терминам, это не очень умно, потому что люди сейчас за деревьями не видят леса. А в чём суть учения святителя Григория Паламы, такая вот внеисторическая, абсолютная суть — она очень простая. Возможно ли человеку непосредственно войти в соприкосновение и в общение, и в воссоединение с Богом непосредственно, то есть без посредников, без чего-то посредствующего? Является ли это общение человека с Богом прямым, без всяких оговорок? Либо Бог настолько велик и непостижим, и неприступен, что человеку это невозможно в принципе, и всё, что встречает человек на своём пути к Богу — это есть некие тварные феномены, которые Бог делает ради блага человека, чтобы человек хоть как-то мог познать Бога? Понимаете, да? Вот и всё. А святитель Григорий Палама говорил, что — нет, общение человека с Богом, оно непосредственно и прямое, и та благодать, тот свет благодати, который обретали подвижники и молитвенники в результате своей духовной жизни — это есть присутствие именно Бога в них, а не какого-то тварного феномена, это некая буферная зона между слабым и немощным человеком и неприступным Богом. Ну, так вот, извините.

М. Борисова

— Но все вот эти споры с Варлаамом Калабрийским, они очень понятны, мне кажется, с точки зрения логики человека XXI века, потому что ничего такого ужасного Варлаам не говорил. Он говорил, что все явления природные — это творения Божии, поэтому, когда мы говорим о Фаворском свете, мы говорим: вот, пожалуйста, солнце светит? Светит. Солнце Бог создал? Бог создал. Значит, Бог есть Творец солнца, Творец света. И с точки зрения логики человека XXI века это правильно.

о. Андрей

— Да, но это не он сам. И почему, кстати, деятельность святителя Григория Паламы связана именно с защитой монашеской аскезы, ведь он не только в этом смысле защитник некоей отвлеченной богословской конструкции, а он был конкретно защитник монашеского делания молитвенного. То есть, а почему, как это связано одно с другим? Ну, представьте себе: вы монах, вы оставляете абсолютно всё, предпринимаете невероятные усилия, и плодом этих усилий является что? То, что вам Бог дарит самого себя в обладание, так я дерзко скажу. Простите за такую фразу, но здесь игра стоит свеч, Париж стоит мессы. А то, что предлагала такая достаточно светская философская концепция, которая этому противопоставляла то, что нет, это невозможно. Для человека невозможно постижение непостижимого Бога, и поэтому и благодать — это, конечно, ни в коей мере не сам Господь, это оскорбление для Бога, это кощунство — считать, что Сам Бог через тебя сияет, этого не может быть. И спрашивается: ну и в чём смысл тогда? Можно просто иметь семью, быть благочестивым христианином, и ты добьёшься ровно того же, что и монах-подвижник, который оставил всё. Вот эта вот некая благодать, знаете, как будто Господь прикасается к тебе, как врач в резиновых перчатках, и никак иначе, но никогда тёплой Своей рукой и Своей кожей Он тебя не погладит, вот такой образ можно себе представить.

М. Борисова

— Когда шли споры о Фаворском свете, то есть о том, что же произошло с апостолами на горе Фавор в момент Преображения Господня, и вот в логике восприятия чуда, мне кажется, как раз логично говорить о том, что это не некий свет воссиял, а просто произошло преображение не Спасителя, а тех, кто Его видел, почему такой бесхитростный апостол Пётр сказал, что «давайте тут шалашики построим и останемся», потому что так выразить, как ему было хорошо и как ему не хотелось, чтобы это «хорошо» прекратилось. Вот что произошло — произошло, наверное, что-то с ними.

о. Андрей

— Да, это очень важно, и вообще, вы в корень зрите. Это очень важно, ведь что созерцали апостолы на Фаворе, что стало вот этим источником блаженства Петра, когда он не очень понял, что он говорит — он стал созерцателем Бога, Который по Своей благости сделал Себя доступным видеть и чувствовать телесными очами, ну и духовными, конечно, но они сподобились созерцания Божества Спасителя — так, как человеку можно было это видеть, но именно Его Божественной природы. И в этом смысл последующих страданий, что «Егда тя узрят распинаема, страдание убо уразумеют вольное», то есть по мысли тропаря, когда они видят тебя на кресте беспомощным, пусть вспомнят, каким светом Божества ты просиял, и как бы не отчаиваются, но сохраняют свою веру в то, что ты Богом посланный Спаситель. Или тогда просто, простите, но апостолы на Фаворе видели какой-то фокус-покус, такой, знаете, некий такой феномен удивительный, что они: «ой, ой, как здорово!», ещё такого до этого не видели, так что ли?

М. Борисова

— Ну вот учение Григория Паламы всё время в самых разнообразных трудах, посвящённых ему, связывают с традицией исихазма. Насколько мы можем судить, почерпнув своё знание из «Википедии», исихазм — это школа молчания, причём тут свет?

о. Андрей

— Чтобы наши слушатели разобрались, я просто советую обратиться к двум очень хорошим книгам о святителе Григории, это труд протоиерея Иоанна Мейендорфа «Введение в богословие святителя Григория Паламы» и труд архимандрита Киприана (Керна), тоже посвящён святителю Григорию, там можно более подробно в этом разобраться. Теперь, что касается вашего вопроса, каким образом учение святителя Григория связано с исихазмом. Вообще по-гречески слово «исихия» означает «отдых». Про солдат, которые отдыхают на переходе, можно было говорить, что они исихасты. Поэтому это не какой-то специальный такой термин, «исихия» — это молчание и покой, и отдых. Просто этот термин закрепился в своё время за определённым, исторически возникшим монашеским движением, монашеским учением, которое, скажем так, центром своего миросозерцания ставило молитву и достижение внутреннего покоя от страстей через благодатное действие молитвы. И именно когда монахи созерцали Божественный свет, они чувствовали, что действие греховных страстей в них останавливалось, прекращалось, это было плодом вот этой не только молитвенной, а в целом подвижнической жизни. Но нужно понимать, что несмотря на то что движение исихастов действительно было исторически возникшим, оно исторически прослеживается, на самом деле оно является продолжателем традиций древнего монашества, то есть древние монахи, не называясь исихастами, как историческим феноменом, они таковыми были, потому что вот вспомним, например, житие преподобного Антония Великого, который мучим был греховными страстями, борениями внутренними, пока наконец его не осиял луч Божественного света, и он почувствовал, как движение страстей в нем прекратилось. Вы чувствуете, да? Это абсолютное единство опыта святого III века и святых XII, XIII, XIV, XV веков, поэтому они на самом деле являлись продолжателями и выразителями подлинной древней монашеской православной традиции.

М. Борисова

— Но тут, мне кажется, говоря о том, что святители подобные Григорию, адресовались не к сугубо монашествующим, но ко всем христианам, будем надеяться, что это имеет какое-то отношение и к нам, грешным, но в то же время, наверное, стоит вспомнить, что святые отцы предупреждали, что пытаться какие-то аскетические практики воспроизводить людям неготовым, тем более мирянам и не имеющим руководства опытного человека, который на своём опыте это всё проходил и знает все подводные камни, это может привести к очень печальным последствиям.

о. Андрей

— Конечно, это всё именно так, вы абсолютно правы и правы в том, что это не исключительно монашеская, конечно, практика. Просто монах — это как мирянин, но который всё-таки в большей степени посвятил себя этому, а так понятно, что в этом смысле монашество, именно в сути своего делания, это образец вообще для духовной жизни любого христианина. И, кстати, в жизни святителя Григория Паламы есть очень яркая иллюстрация этого — его отец, потому что у них делание молитвы Иисусовой было такой семейной традицией. Его отец заседал в императорском сенате и погрузился в молитву умную в то время, когда к нему обратился сам император, и по легенде, когда со страхом собратья-сенаторы его разбудили от молитвы, то император сказал, что «он единственный из нас, кто занимается делом сейчас». А его отец был мирянином и более того, был госслужащим, так бы мы сейчас сказали. А вот что касается такого неразумного использования монашеской практики — ну да, это, знаете, как мне рассказывали, в советское время в самиздате ходила, человек видел книгу «Лествица» о монашеской жизни, на которой была обложка со следующим названием: «Православная йога», так вот распространяли это. (смеются) Поэтому, конечно, здесь человек неразумный прельстится вот этим: «Ой, как здорово! Я тоже хочу, чтобы я светился, как лампочка». Но, конечно же, это глупость, потому что монахи-то не стремились к видению Фаворского света, они стремились быть с Богом, жить по заповедям, а это было просто, ну не побочным эффектом, конечно, но это было венцом и свидетельством их пребывания в Боге, но не было самоцелью, поэтому некие видения света, некие изумительные состояния внутренние не являются самоцелью, конечно же, нет. Действительно, так можно просто с ума сойти в буквальном смысле этого слова.

М. Борисова

— ... чего мы не желаем ни себе, ни нашим радиослушателям.

о. Андрей

— Да, совершенно верно.

М. Борисова

— В эфире Радио ВЕРА программа «Седмица», с вами Марина Борисова и настоятель храма Ризоположения в Леонове протоиерей Андрей Рахновский. Мы ненадолго прервемся, вернемся к вам буквально через минуту, не переключайтесь.

М. Борисова

— Еще раз здравствуйте, дорогие друзья. Продолжаем нашу еженедельную субботнюю программу «Седмица», в которой мы говорим о смысле и особенностях богослужения наступающего воскресенья и предстоящей недели. У микрофона Марина Борисова и настоятель храма Ризоположения в Леонове, протоиерей Андрей Рахновский. Наступающая неделя, благодаря церковному календарю, даёт нам возможность поразмыслить, что такое гендерное равенство по-христиански. Но мы будем вспоминать мученицу Фотину, она же Светлана Римская, 2 апреля, и преподобную Вассу Псково-Печерскую, 1 апреля. Почему я говорю о гендерном равенстве: потому что роль женщины в истории Церкви абсолютно равна роли мужчины, и таким очень ярким наглядным доказательством тому является житие преподобной Вассы Псково-Печерской, собственно говоря, первой святой мужской обители, которая до сих пор, с того момента, как была основана и по сегодняшний день — никогда не закрывалась, всегда была таким светочем монашеского делания, но первой святой, которая легла в эту пещеру на этом месте, была женщина. Но мы ещё к этому вернёмся, сначала в порядке старшинства, поскольку святая мученица Фотина всё-таки относится к временам Нерона и, наверное, имеет смысл поговорить сперва о её подвиге. Но, собственно говоря, мученики первых веков — это постоянный вызов, на мой взгляд, для нас. Мы ничего не можем понять, сколько бы ни читали и сколько бы нам ни объясняли смысл слова «мученик» как «свидетель», мы не можем понять, зачем в этих житиях так подробно, через запятую перечисляются какие-то жуткие виды мучений, какие-то страшные казни. Но, на мой взгляд, вся штука в том, что Рим первых веков новой эры был Римом, для которого убийство во всевозможных видах это был просто быт. Народ настолько притерпелся к тому, что он видит в амфитеатрах, что его пронять, наверное, было совершенно невозможно. И то, что происходило с мучениками, там, мне кажется, важная вещь, про которую мы забываем: римляне тех времён, времён того же Нейрона, они вообще не были верующими, они в большинстве своём даже язычниками не были, для них языческие культы были неким атрибутом системы. И то, что христиане шли добровольно на все вот эти пытки ради какой-то идеи — это был шок, это была шоковая терапия для всей Римской империи, это понять было невозможно, а мы не можем понять, почему так много зверств, перечисленных через запятую. Смысл меняется, оказывается, что история настолько изменила восприятие самой себя, что нам надо постоянно самим себе это всё объяснять. И когда проповедь святой Фотины, ведь там и вся её родня пострадала, мужчин заточили, её с сёстрами отправили к сестре Нейрона в качестве рабынь, служанок, и чем закончилось: закончилось тем, что они вот эту сестру Нейрона в христианство обратили. Это было последней каплей, после чего с Фотины содрали кожу и утопили в колодце. Но для нас шоком служит всегда последняя точка, вот мы читаем «содрали кожу и утопили в колодце» и нас передёргивает. Но даже, мне кажется, для самой святой смысл был не в этом. Смысл был — послужить тем лекарством, что ли, которое в абсолютно атеистическом, изверившемся во что бы то ни было обществе пробудит какую-то искру сознания, что есть нечто, что выше всего, чем это общество живёт.

о. Андрей

— Но интересно, что при этом язычники кричали «Смерть атеистам!», «Смерть безбожникам-христианам, которые отвергают наши богов!»

М. Борисова

— Ну правильно, потому что нечего от правил отступать. Иудеи тоже ничего хорошего христианам не говорили, вот апостола Иакова, брата Господня, сами же считали его цадиком праведным и с крыши храма скинули.

о. Андрей

— Вот вы очень верно заметили про разницу в историческом восприятии, потому что действительно, всё было именно не героически, с точки зрения язычника, а достаточно прозаично. Вы правильно сказали про неверие язычников, особенно культурных язычников, потому что особенно образованные язычники не могли разделять все эти, скажем так, «дикие суеверия». Действительно, это было частью системы, и Рим не считал религию делом личной совести, это дело общественное, поэтому каждый должен совершить ритуал, именно ритуал. То есть не надо думать, что глубоко верующие язычники требовали от христианина искреннего и глубокого отречения от Христа, нет.

М. Борисова

— Принеси жертву и веруй во что хочешь.

о. Андрей

— Да, пожалуйста, сделай, есть такой порядок, вот 1 мая сходить на демонстрацию там, понимаете?

М. Борисова

— А для того, чтобы поступить в институт, надо вступить в комсомол, потому что нужна характеристика.

о. Андрей

— Совершенно верно. Или как вот я недавно общался с человеком, который собирался принимать израильское гражданство: «Напишите, что я не религиозный человек. Не пишите: «христианин», а «не религиозный». Вот опять-таки, скажем, тоже формальность. И на фоне этого вот эта убеждённость христианства, что это нельзя делать, что это отречение от Христа — выглядело не мужественным сопротивлением, это могло быть только тогда, если бы сами язычники, они вот глубоко вникали в свою веру, а просто проявлением, я процитирую: «дикого невежества, просто неразумия и фанатизма». Вот так, действительно, сделайте формальность, это именно так всё и было, потому что два закона, под которые христиане подпадали, это «оскорбление величества», то есть отказа религиозного почитания императора, и «оскорбление государственной религии», вот и всё. И более того, всё это окружено исполнением именно государственного закона, не каких-то неписаных правил, это всё было в законе. И страдать, конечно, на фоне того, что тебя считают не героем, а просто очень неумным и фанатичным человеком, вот это вдвойне труднее.

М. Борисова

— Ну, а теперь вот о нашей любимой преподобной Вассе Псково-Печерской, на самом деле там же тоже были гонения. Вообще гонения, мне кажется, не прекращались никогда, просто мы смотрим на небольшую территорию, скажем, на территорию Московского княжества или там Российского государства, а если оглянуться вокруг, даже просто по периметру — ну что, ведь, казалось бы, ну всё, вот православная Россия, всё замечательно, это всё-таки XV век, то время, которое мы считаем расцветом христианства на Руси. И отправляют священника из Московии с миссией в Дерпт, в Тарту, по-современному. Казалось бы, там христиане, эти христиане — договорятся. Не тут-то было. Оказывается, что в этом самом Дерпте православных просто убивают. Собственно говоря, что и заставило этого священника с женой убежать оттуда, потому что последняя капля, вот мы вспоминаем убиенных в этом самом Дерпте семьдесят два мирянина и священника с ними, этот священник был другом отца Ивана, и, собственно говоря, спасаясь от такой же подобной участи, чтобы не утопили в проруби, он оттуда и попал в Псковскую область. Но пережить вот это всё самому, вот как? Можно вернуться к обычной жизни, но, по-видимому, потрясение человека, который хотя бы краем задел эти гонения таково, что они вместе с женой решают всё-таки выбор сделать на жизни отшельнической. Вообще это странно, это же семья. Ну, вообще логика совместной жизни мужа и жены, я, конечно, не дерзаю судить о том, как это складывается в священнической семье, но предполагаю, что очень похоже, и так же, как и не в священнической. И вот это обоюдное взаимное решение — поселиться рядом с естественной пещерой, как говорится, богом сданной, и начать строить своими руками деревянную церковь, вот, собственно, все деяния этой супружеской пары. То есть постриг они приняли — Мария, когда была уже на смертном одре, а после её кончины постриг принял её муж и вошёл в Святцы с именем Ионы.

о. Андрей

— Здесь очень интересно, у нас какая-то идёт такая цепочка памятей, может быть, не во всех деталях, но как-то схожая, это супруги, но которые подвизались вместе, смотрите, священник Иоанн и его супруга Мария, Серафим Вырицкий...

М. Борисова

— О нём будем говорить ещё в следующей части, да.

о. Андрей

— Да, будем, и его супруга. И память, тоже совершается 5 апреля, исповедника архимандрита Сергия (Сребря́нского), который тоже, в общем-то, с супругой вел подвижническую жизнь, и тоже она, кажется, даже в монашеском сане его сопровождала до последнего, по-моему, она раньше умерла, чем он. Просто очень похоже, это удивительно, потому что всё-таки традиция Церкви требовала последующей раздельной жизни супругов, если они принимают монашество, это разные монастыри, и по идее, они не должны были пересекаться по понятным причинам, а тут мы видим примеры супружества супругов-подвижников, которые монашескую жизнь либо по факту самого его подвижничества, либо в плюс ещё к этому по факту пострига, монашеская жизнь может быть и без пострига, они совершают как бы бок о бок друг с другом. Не знаю, мне прямо так это нравится, мне так это греет душу, честно вам скажу, как семейному священнику.

М. Борисова

— Мне тоже нравится, в особенности мне нравится всё-таки вот эта история, она, конечно, достаточно легендарна, о чудесном появлении: естественно, когда жена умерла, отец Иван её похоронил в пещере, но несколько раз он находил гроб как бы вынутым из могилы, после чего он принял это как знамение, и вот гроб был установлен при входе в пещеру. Собственно, от этого пошла традиция именно такого захоронения Псково-Печерских монахов в этих пещерах. Вообще, очень интересно, не знаю, может быть, это просто моя любовь к историческим всевозможным изысканиям, мне ужасно интересно читать вот эти жизнеописания, потому что, как ни странно, хотя в них очень много архаики, они очень перекликаются с какими-то чрезвычайно актуальными и современными вопросами, которые витают в воздухе. И вот, кстати, вопрос о том, что устремление одного из супругов к такой более аскетической жизни — транслируется на другого или нет? Вот история Церкви показывает, что в определённых случаях транслируется, причём даёт обильный плод.

М. Борисова

— Напоминаю нашим радиослушателям: в эфире Радио ВЕРА еженедельная субботняя программа «Седмица», в которой мы говорим о смысле и особенностях богослужения наступающего воскресенья предстоящей недели. С вами Марина Борисова и настоятель храма Ризоположения в Леонове, протоиерей Андрей Рахновский. Вот как раз 3 апреля — память преподобного Серафима Вырицкого, о котором мы уже упомянули. Удивительный, очень тёплый, какой-то очень близкий святой, но он даже и по времени-то, всё-таки XX век не так давно был, и мы ещё сохранились некоторые, которые рождены в XX веке, так что у нас вообще всё это на расстоянии вытянутой руки. Вообще мне ужасно нравится жизнеописание преподобного Серафима Вырицкого, потому что оно парадоксально с самого начала. Ну, как начинается житие преподобного: вот благочестивый отрок, иногда с младенчества, иногда с отрочества, приверженный к церкви, к богослужению, ну и дальше выстраивается такая вполне логичная схема. Здесь тоже был благочестивый отрок и ему очень тоже хотелось в эту схему вписаться, но не менее благочестивый духовный наставник ему сказал: «Иди-ка ты, дорогой, поживи мирской жизнью, причём не просто мирской жизнью, а займись-ка ты бизнесом». Вот это мне ужасно нравится, потому что человек, которого при жизни почитали духоносным старцем, причём люди не нам чета, как говорится, продвинутые люди, духовно просветлённые, прошедшие школу собственных гонений, испытаний, считали, что вот то, что дано отцу Серафиму — дано немногим, и не видели зазорным для себя приехать к нему за советом в Вырицу. Так вот, до того, как это всё началось, человек несколько десятилетий занимался очень успешным пушным бизнесом, и вот с точки зрения человека XXI века это очень утешительно звучит.

о. Андрей

— Да, совершенно верно. Понятно, что нас утешает в святых то, что ближе всего к нам и поэтому человек, который стал святым, а до того, как стал святым, он имел опыт мирской жизни, и более того, в этой мирской жизни он был успешен, вот это очень важно, потому что мы же понимаем прекрасно, что этот человек не от горя ушёл в монастырь, а это такое очень важное глубокое мировоззренческое решение, это тоже расстраивает определённого рода стереотипы. В этом смысле очень интересно побывать в Санкт-Петербурге, там есть храм и при нём музей преподобного Серафима Вырицкого, прочитать очень внимательно на стендах все подробности его биографии, увидеть личные вещи, это очень интересно, я всем просто советую, будете в Санкт-Петербурге, обязательно там побывайте. И есть похожие святые ХХ века вот такого же склада, но мы понимаем, что не всякий коммерсант потом становился святым, то есть это даже среди коммерсантов, скорее всего, исключение, но очень важное такое. Оказывается, можно достигнуть успеха в мирской жизни, занимаясь делом, которое тебе нравится и с помощью которого ты честным образом живёшь, а потом и достигнуть успехов в жизни духовной.

М. Борисова

— Меня очень утешало в 90-е годы продолжение этой истории, поскольку случилась революция 1917 года, ну и всех буржуев раскулачили. И вот реакция будущего старца Серафима на лишение всех материальных благ очень как-то поднимала настроение в 90-е годы, и дело даже не в том, что мы лишились каких-то материальных благ, а просто мы так потерялись во внешней жизни, она настолько как-то резко и об колено сломалась, что вот эта потерянность, она вызывала чрезмерно острую реакцию на любые потери. И история человека, который потерял успешный бизнес и все свои капиталы, перекрестился, сказал «Слава Богу», уехал на дачу, которую, слава Богу, тоже не отобрали сразу же, и несколько лет жил с женой там затворником практически, занимаясь исключительно чтением святоотеческой литературы — это фантастически! Это же ведь революция, это вот всё кипит и бурлит, люди друг друга убивают, кто за идею, кто просто так. Эта каша варится очень долго, несколько лет, за это время жизнь полностью нивелируется, превращается вообще в полный прах, а эти люди сидят на даче и читают святых отцов. В 90-е годы меня это очень поддерживало, то есть это вот один из вариантов реакции на внешние раздражители.

о. Андрей

— Да, но нужно понимать, что у этого ещё была другая сторона, не только естественные причины, потому что это ещё время было церковной смуты. Нам это сейчас трудно, хотя мы можем это представить, если изучать литературу, соответствующие источники, это было время церковной смуты, когда рядовой человек мог не разобраться в этом, то есть элементарно, в какой храм можно приходить, в какой нельзя, потому что там безблагодатные раскольники, действительно было так. И поэтому вот это затворничество, такой путь был отчасти тоже мудрый, потому что нужно было переждать и посмотреть, как Господь устроит церковную жизнь, чтобы понять, как быть, какой храм посещать и где молиться.

М. Борисова

— Ну и дальше вся эта метаморфоза, когда жена принимает постриг, какое-то время живёт в монастыре, он оказывается в совершенно для себя новых условиях и с новым содержанием жизни, с этим же тоже как-то надо справиться, ведь мы, когда читаем жития святых, более отдалённых от нас по времени, мы всё время видим: там в начале пути подвижника есть какие-то учителя, есть люди, которые дают советы, которые наставляют, у которых он какое-то время находится в послушании. Здесь ничего этого нет и быть не могло, потому что это тот самый период, когда Церковь утюжили, чтобы, в конце концов, к 40-му году уничтожить её совсем.

о. Андрей

— Но всё-таки он окормлялся у отцов оставшихся Александро-Невской Лавры.

М. Борисова

— Да, но дело в том, что сами отцы Александро-Невской Лавры уже не были в состоянии, пожалуй, даже в стенах монастыря поддерживать должный монастырский образ жизни, поскольку вокруг бушевал революционный Петроград и просто какое-то время существования монастыря посреди этого замечательного города, как это: «колыбель трёх революций» — это был уже подвиг, потому что я читала вот эти воспоминания о том, как в первые годы Лавру не давали закрыть прихожане. Представить себе это именно в этом городе, где все смуты, весь развал Империи, всё начиналось там, причём начиналось не с какого-то мозгового центра, а от огромного количества расхристанного народа.

о. Андрей

— Да. А вы, кстати, замечали, (понятно, специально это было так сделано) как много на территории Александро-Невской Лавры захоронений разных коммунистических деятелей, как будто это было сделано специально, да?

М. Борисова

— Так рядом с Новодевичьим монастырём целое кладбище коммунистических деятелей государственного уровня. Но вообще всё, что происходило в жизни отца Серафима, это удивительно, потому что происходило это во время, когда этого быть не могло.

о. Андрей

— Да, я согласен. Удивительный какой-то сохранившийся оазис, какой-то непостижимый — жизни, когда даже многие церковные люди, весьма достойные, не избегали просто разорения своей жизни, по крайней мере, внешней как бы её жизни, а тут мы видим, как-Господь его удивительным образом хранил.

М. Борисова

— А вы в Вырице бывали?

о. Андрей

— Нет, к сожалению. Но очень хочу побывать, особенно после сегодняшней передачи.

М. Борисова

— Вот, видите, кому-то, есть надежда, и мы своими передачами приносим пользу.

о. Андрей

— Мы сегодня с вами рассмотрели такие примеры святителя Григория Паламы, древнего средневекового святого, рассмотрели удивительные примеры жизни святых XV века, теперь XX века, и мы видим, что несмотря на то что это разное время, святость, она одна и та же, доступная человеку любого времени и любого звания: супружеского, монашеского или священнического.

М. Борисова

— Спасибо огромное за эту беседу. Вы слушали программу «Седмица», с вами были Марина Борисова и настоятель храма Ризоположения в Леонове протоиерей Андрей Рахновский. Слушайте нас каждую субботу, поститесь постом приятным, до свидания.

о. Андрей

— До свидания.

---

Все выпуски программы Седмица

• «25-е воскресенье по Пятидесятнице». Прот. Федор Бородин
• «24-е воскресенье по Пятидесятнице». Прот. Федор Бородин
• «23-е воскресенье по Пятидесятнице. Введение во храм Пресвятой Богородицы». Протоиерей Максим Первозванский