Поделиться
Вместе с доктором исторических наук Дмитрием Володихиным мы говорили о святой русского средневековья — великой княгине Евфросинии Московской, супруге благоверного великого князя Димитрия Донского.
Ведущий: Дмитрий Володихин
Д. Володихин:
— Здравствуйте, дорогие радиослушатели. Это Светлое радио, Радио ВЕРА. В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. И сегодня у меня нет ни гостя, ни напарника. Мы с вами в тишине этого вечера разговариваем тет-а-тет — я и вы, миллионы радиослушателей Радио ВЕРА. Мы с вами поговорим об однрой большой святой русского Средневековья, а именно о великой княгине московской Евдокии, которая была канонизирована с иноческим именем Евфросиния — Евфросиния Московская.
Надо сказать, что разговор о ней очень непростой, поскольку сама эпоха ставила эту женщину в очень тяжелые условия, и, тем не менее, она из этих условий вырастала, ну я уж не знаю, как цветок на пустыре, как птица в условиях какого-нибудь мегаполиса. Тяжело было тогда жить всем, а ей, жене человека, который, с одной стороны, объединял Русь, а с другой стороны, в этих своих политических и военных усилиях так износился, что рано скончался, было, конечно, очень непросто.
Итак, Евдокия Дмитриевна была дочерью суздальско-нижегородского князя Дмитрия Константиновича, и, возможно, это прозвучит парадоксально, но вот она в будущем станет супругой Дмитрия Донского, но изначально она была в стане его врагов.
Что такое Дмитрий Константинович Суздальско-Нижегородский? Это человек, который возглавлял державу, ныне кажущуюся эфемерной. Взгляд из XXI века на XIV век, когда жили и совершали духовные подвиги герои нашей передачи, в частности, великая княгиня будущая Евдокия, он очень плохо дает возможность отследить различные государственные образования, которые были тогда на территории Руси. Все знают и понимают, что такое Великое княжество Московское, мало кто понимает, что оно было в XIV веке, при Дмитрии Донском небольшим. Ну, например, город Можайск — это территория Московской Руси, город Вязьма — уже нет. Город Ростов — с этим достаточно сложно. Москве подчинилась в XIV веке половинка Ростова, вторая половинка и все остальное княжество совершенно не подчинялось. И, конечно же, так же не подчинялись города Муром, Рязань, Тверь, огромное количество других городов, не говоря уже о, там, допустим, Ярославле, о Суздале, о Нижнем. Получается так, что Великое княжество Московское, из которого вырастет колоссальная Россия, в которой мы все с вами живем, это было относительно небольшое, немноголюдное лесное, можно так сказать, государственное образование, в котором каменных зданий ко временам правления Дмитрия Донского было столько, что хватило бы пальцев на обеих руках, а может быть даже, и на одной. Кремль был деревянный — дубовый кремль Ивана Коляды. И вот по сравнению с Великим княжеством Московским, Великое княжество Суздальско-Нижегородское современникам, очевидно, казалось более мощным — во всяком случае, более богатым. Суздаль — древний, гораздо более древний, чем Москва, славный город, его очень любил Юрий Долгорукий когда-то. Нижний Новгород — молодой, основан он был святым Георгием, сыном князя Всеволода Большое Гнездо, в XIII столетии. В XIV столетии, вот ко временам Дмитрия Донского, ему всего полтора века. Но он находится у того места, где соединяются реки Ока и Волга, на бойком торговом перекрестке, он богатеет, и от него происходят, конечно же, богатства всего дома Рюриковичей Суздальско-Нижегородских, он дает огромные возможности. Но давайте посмотрим на то, что помимо этого города входит в княжество. А входит еще и Городец — сейчас, может быть, и небольшой городской центр, а когда-то один из богатых городов Северо-Восточной Руси. Входит то место, где сейчас город Шуя. Тогда были богатые села в этом регионе. И, в общем, по величине, по богатствам Суздальско-Нижегородского княжества оно находится, в общем, среди первейших держав Руси. И, кстати, собственную серебряную монету начали выпускать почти одновременно Дмитрий Донской и суздальско-нижегородские князья. В общем, довольно трудно понять, кто первым.
Если мы обратимся к истории вражды Москвы и этого княжества, то выяснится, что боролись они за первенство на Руси, за старшинство. Еще, может быть, немного — и сложилось бы так, что объединителем стала бы не Москва, а город Суздаль или Нижний Новгород. Такое могло быть. Дмитрий Константинович в ту пору, когда Дмитрий (еще не Донской, а, в общем, мальчик Дима, Дмитрий Иванович, сын Ивана Красного) восходит на престол в Москве, отбирает у него ярлык на великое княжение. Что значило в ту пору взять ярлык на великое княжение? Это значило, что тому, кто его берет у Орды, дается богатый город Владимир, огромные села вокруг него, тоже невероятно богатые, и очень большой участок плодородной земли. Не секрет, что Северо-Восточная Русь, вообще говоря, не особенно плодородна, но вот Владимирское ополье и, в частности, та земля, которая вокруг города Владимир, она, можно сказать, золотой фонд русской пашни. Тому, кто берет под себя Владимирское великое княжение, достается этот участок — город Владимир, ряд других городов, менее значительных, но тоже богатых, а кроме того, формальное старшинство среди всех князей Северо-Восточной Руси. А значит, и право собирать дань со всей Руси, передавать ее в Орду. А уж что при этом задержится в руках сборщика дани и как он, вот говоря современным языком, отрегулирует финансовые потоки, это зависит уже от него лично, от его боярства, от умения, дипломатичности, мудрости, умения считать и так далее. Но это возможность усилить собственное княжество.
И вот в первой половине 60-х годов XIV столетия Дмитрий Суздальско-Нижегородский, Дмитрий Константинович, отец нашей героини Евдокии, отбирает у Москвы великое княжение и сначала правит достаточно долго, более двух лет, второй раз ненадолго он получает ярлык и быстро его отдает, понимая, что, в сущности, прямое военное столкновение с Москвой все-таки не то, что он способен выдержать. В этой борьбе его ожидает, по всей видимости, поражение, и Дмитрий Константинович очень хорошо это понимает, поэтому он сдается. Более того, с определенного момента ему нужны полки московские, нужна поддержка из Москвы, потому что в его собственном доме происходит неподобное — его младший родич Борис Городецкий отбирает у него столицу, фактически, вытесняет его из княжества — не по праву, не по закону, а по дерзости. И в этом смысле, конечно, Дмитрию Константиновичу приходится плохо, он ищет помощи в Москве. И непростой это момент — Москва только что была врагом, и он смирился, в сущности, он пошел на мировую, отдал ярлык, однако никто не говорит о том, что в будущем он вновь не попытается его у Орды получить.
Вот в знак того, что должно произойти примирение, в знак того, что две огромных державы больше не выйдут на поле боя, в знак того, что их полки не бросятся друг на друга с мечами, вынутыми из ножен, происходит знаменательное событие. 1366 год, город Коломна — в ней празднуют свадьбу. Юный князь Дмитрий Иванович Московский, будущий Дмитрий Донской становится мужем дочери Дмитрия Константиновича Суздальского Евдокии. Дмитрию Ивановичу 16 лет, к нему вся его слава создателя Кремля, победителя Орды, борца с Литвой придет гораздо позже, придет гораздо позже. А вот что касается его невесты, то она, Евдокия, тремя годами его моложе. Вот как такое могло произойти, мы поговорим чуть позже, а сейчас, мне кажется, правильным будет, если в эфире прозвучит фрагмент оперы «Дмитрий Донской», написанной Антоном Григорьевичем Рубинштейном.
Д. Володихин:
— Дорогие радиослушатели, это Светлое радио, Радио ВЕРА. В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. И у нас в гостях никого нет, у нас в гостях госпожа история. Мы разговариваем о святой Евфросинии Московской. В данный момент, на тот момент повествования, до которого мы добрались, она — Евдокия Дмитриевна, супруга великого князя московского Дмитрия Ивановича, будущего Донского. И специалисты, в основном, специалисты по истории Церкви, но и светские задаются вопросами: как так вышло, что она сделалась женой великого князя в 13 лет? Действительно, приблизительно 13 лет — там, чуть больше, чуть меньше — это роли не играет. И время от времени говорили о том, что ну вот, первое время, возможно, брак был формальный, политический, он стал действительным лишь по прошествии нескольких лет. В общем, не очень получается, не очень выстраивается эта концепция — по той простой причине, что в браке Евдокия Дмитриевна и Дмитрий Иванович провели приблизительно 22-23 года, несколько меньше 23 лет. И за это время у них появилось 12 детей. Последний ребенок появился ну буквально накануне кончины Дмитрия Донского в 1389 году. Ну, и попытайтесь расположить все это потомство — у некоторых мальчиков и девочек известны годы рождения, у некоторых нет, но если их расположить более или менее равномерно, там не очень-то получится выделить какие-то несколько лет для взросления во второй половине 60-х, не очень получится.
Дело тут совершенно в другом. Дело в том, что общественная норма XIV века, да и более поздних столетий в истории Русского Средневековья весьма сильно отличалась от современной. Сейчас установлен гораздо более поздний возраст совершеннолетия, возраст для вступления в брак. Общественная норма такова, что в таком возрасте не может девушка выйти замуж за юношу. А для Русского Средневековья общественная норма была иной. В те времена и на Руси, и в еще не погибшей на тот момент, еще существующей Константинопольской империи (она же Византия), государстве, которое, фактически, задавало тон и в православном богословии, и в законодательстве, было принято правило, согласно которому гораздо более ранний брак, чем сейчас, допустим. То есть, это не выходило за пределы общественной нормы. И, в общем, не только девушки раньше взрослели и раньше, чем сейчас, выходили замуж. Юноши тоже взрослели раньше. Сейчас немыслимое дело, чтобы школьник, там, какой-нибудь восьми— или девятиклассник пошел в армию, отправился на войну и так далее. Для того времени пятнадцатилетний парень — это взрослый мужчина, воин, он садится на коня, берет в руки меч, щит и идет защищать Отечество. При необходимости, если семье нужен человек, который служит великому государю, а нет никого пятнадцатилетнего — ну, посадят на коня и дадут оружие в руки четырнадцатилетнему. Это тоже общественная норма, и она распространялась, по сути, на всю Восточную Европу. И, конечно же, и на Русь она также распространялась. Поэтому, в общем, удивляться не надо — другие времена, другие нравы.
Что касается брака Евдокии Дмитриевны и Дмитрия Ивановича, то он удался. Я уже сказал — двенадцать детей. Многие говорят о том, что Евдокия Дмитриевна оказывала какое-то облагораживающее воздействие на своего супруга, что она была просвещенным человеком, весьма культурным. Понимаете, главное в ее жизни — это была семья. И семье она должна была отдавать до старости всю себя. Двенадцать детей — это огромная забота. Двенадцать детей — надо не только постоянно присматривать за ними, но еще, кроме того, следить за тем, чтобы они получили достаточное обучение, чтобы никто из них не был обижен. Понимаете, там же половина — мальчики. А мальчики — это будущие правители, князья. Это значит, что, во-первых, их надо мирить постоянно друг с другом, надо насаждать среди них братское, дружеское настроение, чтобы они не ссорились, чтобы они выступали единым целым. Надо следить за тем, чтобы они привыкали к державным делам. Надо следить за тем, чтобы они росли в доброй нравственности. А Дмитрий Иванович, человек, который живет постоянно в походах, в кампаниях, в бранях, занят политической деятельностью, далеко не всегда может, дать какие-то распоряжения относительно своих детей.
Ну и, наконец, девушки из этого рода — они должны быть выданы по обычаю, который существует у Рюриковичей, как можно более выгодно с политической точки зрения. Матери же надо присматривать за тем, чтобы все-таки эта выгода не уничтожила бы все человеческое и не уничтожила бы доброго нрава, и не озлобила бы несчастных дочерей. Действительно, там были очень хорошие браки. Одна из дочерей вышла в Рязань за князя Федора Рязанского — это способствовало определенному умиротворению отношений между Москвой и Рязанью (они были очень напряженными). Другая вышла за русско-литовского князя Лугвения (или Лингвения), который в крещении принял имя Симеон. Это был один из лучших полководцев Восточной Европы. Ну, и другие в конце концов так же разлетелись. Можно сказать, у всех были хорошие браки. Кто-то умер пораньше, кто-то попозже, но, в общем, нигде не видно, что брак закончился скверно. Что это значит? Это значит, что отец и, наверное, прежде всего, мать обучили своих детей, своих дочерей, в частности, вести себя в семье подобающим образом, так, чтобы они не были ни кошмаром, ни позором, ни скандалами. Такое случалось, но вот в огромном сообществе детей Дмитрия Донского, среди его дочерей ничего такого не произошло.
Что касается знаменитых детей Евдокии Дмитриевны, то мы поговорим о них чуть позже. Ну, прежде всего, первенец — старший сын Василий Дмитриевич и второй сын — Юрий Дмитриевич, два поистине великих человека для русской истории. Но для нас сейчас важно то, что, помимо семьи, Евдокия Дмитриевна должна была поддерживать супруга в его тяжелом вооруженном противостоянии с соседями с разных сторон. Три раза Дмитрий Иванович вступал в битвы с Литвой, и однажды его предусмотрительность, его мудрость стала спасительной для всей семьи. Вот только-только закончились брачные торжества 1366 года — начинается строительство белокаменного кремля вместо дубового кремля времен Ивана Калиты. Конечно, это очень сильно повышает статус Москвы. Но если смотреть на вещи прагматично, то, прежде всего, Дмитрий Иванович добился того, что он сам, его семья, его жена, его дети, его бояре, его дружина получили очень хорошую защиту на крайний случай. И вовремя, потому что боевых столкновений с Великим княжеством Литовским, громадной могущественной державой того времени, было три. Первая литовщина была особенно горькой, особенно тяжелой — литвины прорвались в сердце Московского княжества, фактически, они стояли у стен каменного кремля, и, может быть, эти самые каменные стены спасли тогда Дмитрия Донского и его семью. Надо сказать, что, помимо войны с литвинами, были столкновения и с Тверью, и с Рязанью, и очень тяжелое, затяжное столкновение с Ордой, которое, ну, можно сказать, прославило имя Дмитрия Донского. Надо сказать, что столкновение с Ордой сделалось возможным по одной причине: Орда вошла в полосу междоусобных войн, разделилась — фактически, вместо одной, единой Орды выросло две, а иногда их бывало и больше. В одной из этих самых орд во главе всего государства встал беклярбек, то есть, высший администратор, Мамай, он же темник, полководец. Он легко менял ханов-чингизидов на престоле Орды — фактически, они должны были быть ему покорны. Он требовал от Руси подчинения, он требовал дани. Дмитрий Донской, видя, что сейчас происходит именно то, на что надеялись многие поколения русских правителей (вместо междоусобиц на Руси начались междоусобицы в Орде и, может быть, пришло время как следует ударить для того, чтобы избавиться от ордынского ига), и он вступает в конфронтацию с Мамаем. Прекращается выплата дани. Первые столкновения, вроде бы, обнадеживают, то есть, они более-менее удачные. В 1377 году происходит то, чего мало кто ожидал, — объединенная рать Московского и Суздальско-Нижегородского княжества терпит тяжелое поражение на реке Пьяне, и брат Евдокии Дмитриевны гибнет в этом столкновении. Но, тем не менее, Москва готова драться дальше. И годом позднее московское воинство на реке Воже грудью встречает ордынского Мурзу Бегича с, ну, как бы сказали, наверное, в XIX веке, легким корпусом, и Бегич был разгромлен наголову. Это было очень серьезное поражение, и такого поражения Москва не знала. Чрезвычайно долго Орда, бывало, била ее, но чтобы Москва Орду разгромила, причем, разгромила во фронтальном, генеральном сражении, «грудь в грудь», такого не случалось. Это многих ободрило.
И в 1380 году происходит знаменитое Донское побоище, оно же битва на поле Куликовом. Надо сказать, что женщин с собой, конечно же, в поход не брали, но сама Евдокия Дмитриевна, боярские жены, жены дружинников какое-то время провожали войско, которое отправилось к Коломне, там произошел сбор полков, которые приходили из разных русских городов. Здесь оставили своих мужей, вернулись в Москву и ждали известий, молились о том, чтобы все они вернулись живыми, целыми, невредимыми.
1380 год — победа на поле Куликовом. Дмитрий Иванович возвращается домой. И вот тот день, когда произошла битва на поле Куликовом, вписал его в анналы русской истории как одного из самых знаменитых полководцев и правителей, день, который дал ему бессмертную славу. Но что касается русского воинства, то оно, в общем, сильно поредело, победа далась дорогой ценой, тяжелой ценой.
Однако вот что касается брака Дмитрия Ивановича и Евдокии Дмитриевны, здесь мы не можем говорить о том, что что-то пошатнулось — наоборот, для жены это была великая радость, что ее муж, великий воин, великий правитель, вернулся со славой с поля боя. Вернулся целым и невредимым, вернулся со всеми ногами, руками, не изувеченный, а живой.
И, конечно же, тогда Москва стояла на молебнах, благодаря, прежде всего, Пречистую Богородицу, заступницу за Московскую землю. Считали, что Московская земля и вообще земля Залесская — она находится под особым покровительством Богоматери.
Ну вот на этой светлой ноте мы ненадолго прервемся. Я напоминаю вам, дорогие радиослушатели, что это Светлое радио, Радио ВЕРА и в эфире вместе с вами я, Дмитрий Володихин. Буквально через минуту мы вновь встретимся в эфире.
Дорогие радиослушатели, это Светлое радио, Радио ВЕРА. В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. У нас в гостях никого нет, кроме персонажей отдаленного прошлого. Мы обсуждаем с вами судьбу и подвиги Евдокии Дмитриевны — супруги, а затем вдовы великого князя Дмитрия Донского. И сейчас мы добрались до тяжелого испытания в ее судьбе.
Итак, к сожалению, не так долго могла радоваться Москва и ее правитель победе на Куликовом поле и освобождению от Ордынского ига. Через два года хан Тохтамыш, объединивший Орду, пошел в нашествие на русскую землю, и его удар был неожиданным для Москвы. Дмитрий Иванович не успел собраться, ему пришлось вместе с семьей отправляться на Север, в Кострому для того, чтобы там собирать полки. Самое, пожалуй, тяжелое в этот момент было для Евдокии Дмитриевны то, что она буквально недавно родила младенца, очередного сына, мальчика Андрея, и, конечно, ей было тяжело, элементарно тяжело путешествовать на дальние расстояния, тем более, когда муж постоянно неспокоен и смертельная угроза нависла над всей ее семьей и над всей русской землей. Удар Тохтамыша был страшен, Москва долгое время держалась, но Тохтамыш к стенам Москвы призвал иных русских князей, и для Евдокии Дмитриевны это было особенно больно, потому что это князья были как раз и ее рода — из Суздальско-Нижегородского дома Рюриковичей. Они уговорили москвичей открыть ворота, москвичи открыли ворота, и город подвергся страшному разгрому.
Конечно, Дмитрий Донской через некоторое время вернулся в Москву, конечно, ему удалось более или менее восстановить отношения с Ордой. Орда по-прежнему признавала его верховным правителем на Руси. Но это же было великое горе — Москва разорена, Москва в обломках, Москва в головешках. Летописцы отметили то, что в московских храмах было огромное количество рукописных книг. Стопы книг были аж под своды церковные. Все это сгорело. Все это сгорело без следа. Пришлось восстанавливать и деревянные дома, писать новые рукописи, пришлось собирать народ, который разбежался от Тохтамышева погрома по лесам. Приходилось мощь, которая высоко стояла в зените с 1380 года, с момента победы на поле Куликовом, вновь собирать по крупицам.
Ну, Дмитрий Иванович не отчаялся — он до конца своих дней был чрезвычайно крупным правителем, и он, в общем, старался мощь своей земли восстановить, хотя бы более-менее восстановить. Супруга была ему верной помощницей. Но вот в 1389 году он уходит из жизни. Ему еще не исполнилось 39 лет. Понимаете, какая вещь — страшный износ. Человек работал на износ всю жизнь. Когда говорят о Князьях, царях, о воеводах, о боярах Русского Средневековья, всегда возникают какие-то ассоциации, ну, я уж не знаю, такие «социалистические», как в мультиках советских времен, где царь — такой чудаковатый старичок, немножечко блажной, а бояре — жирные бородатые глупцы. В общем, все это не так. В то время знатный человек чрезвычайно часто рисковал своей жизнью, проводил огромную часть своей жизни в седле, подставлял свою голову под чужие мечи, дрался, спорил, испытывал тяготы и лишения. И, конечно же, он достаточно быстро изнашивался.
Многие русские князья уходили из жизни безо всяких насильственных причин — не от меча и не от яда, а просто потому, что организм такой жизни не выдерживал. Вот Дмитрий Донской — он не выдержал достаточно рано. И его супруга осталась вдовой в возрасте, который сейчас у женщины, возможно, вызвал бы желание поискать другого супруга. Ей всего 36 лет, она в возрасте женского цветения, можно сказать, у нее двенадцать детей, но она по-прежнему хороша, и, кроме того, она является, наверное, самым богатым представителем женского пола на всем пространстве Северо-Восточной Руси. Дело вот в чем. Дмитрий Иванович позаботился о ней. Позаботился необыкновенно для всего Московского дома Рюриковичей. От Дмитрия Ивановича дошла «духовная грамота» — так называлось тогда завещание, и в этом завещании указано то, что для его вдовы выделяется огромный удел на вдовий прожиток. Что такое удел? Это, фактически, княжество самостоятельное, где Евдокия Дмитриевна на княжении имеет права светского монарха, может управлять всем, и если кто является для нее старшим в роду, это великий князь, который садится на престол после Дмитрия Донского. А старший в роду — это ее сын Василий, молоденький еще, и рядом с ним находится большое количество братьев. Понимая, что честолюбие знатных людей может привести к тому, что они между собой поссорятся, Дмитрий Иванович, помимо огромных земельных богатств, серебра, золота, стад, он дал Евдокии Дмитриевне совершенно исключительные, не встречавшиеся до него в русской истории политические компетенции. Да-да, именно так. Это может звучать, может быть, парадоксально, но именно политические компетенции. Евдокия Дмитриевна была той персоной, которая устанавливала порядок разделения земель в уделах в случаях, когда умирает кто-то из ее сыновей, или в случае, когда кто-то из ее сыновей приходит в возраст взрослости и всем остальным надо поделиться, чтобы ему выделить его самостоятельный удел. То есть, иными словами, фактически, умирая, супруг дал ей полномочия арбитра, который должен решать дела семьи, дела, прежде всего, суда, можно сказать, разбирательств между молодыми горячими сыновьями Дмитрия Донского, и здесь мы как раз остановимся на их персонах.
Дело вот в чем. Конечно, старшим и занявшим престол после Дмитрия Ивановича был Василий Дмитриевич, первенец, тут все было по закону. Проблема была одна: он чрезвычайно долгое время провел в Орде. После Тохтамышева разгрома пришлось по велению хана в следующем году отправить старшего сына в Орду в качестве заложника. И тот провел в Орде несколько лет, обучился всей восточной премудрости политической, понял, что такое Орда, изнутри, и, вместе с тем, на Москве начали поглядывать на следующего сына — на Юрия — как на возможного претендента. Фактически, начали его на всякий случай приучать к державной науке — молоденького мальчика, подростка. Но, тем не менее, в общем, если парни тогда взрослели раньше, чем сейчас, то дети правителей взрослели еще раньше. И в него действительно эту державную науку вбили, однако его старший брат Василий все-таки бежал из Орды и счастливо вернулся на Русь, и впоследствии сел на великом княжении, то надо было учитывать, что на Москве к тому времени уже сформировались партии боярские — кто за Василия, кто за Юрия. Возможно, были трения. Трения возникали время от времени, еще и потому, что характеры были у двух этих людей разные. Юрий Дмитриевич был горяч, Юрий Дмитриевич любил хороший бой, из него вышел полководец, который обновил славу его отца. Его походы — я не буду сейчас на них останавливаться подробнее, потому что это тема другой передачи, но его походы — это ведь, можно сказать, золотые страницы в истории русского оружия.
Василий Первый был очень уравновешенный, спокойный правитель, он очень хорошо понимал, что Русь под его рукой не та, которую выводил Дмитрий Иванович на поле Куликово в 1380 году, что она в значительной степени потеряла прежнюю боевую мощь. Много народу погибло на Дону, много народу погибло в 1382 году. Ну, и, кроме того, в общем, кое-какие междоусобные трения по-прежнему подтачивают единство Руси. А против него и единая Тохтамышева Орда, и Литва, которая растет год от года, — очень сложно удержать все. Но он удержал хотя бы то, что держала под рукой Москва. Удержал и в чем-то приумножил. Он будет править очень долго — в 1425 году скончается. К тому времени Юрий уже будет человеком, по нашим понятиям, ну, зрелым. И он будет воевать за московский престол с малолетним сыном Василия Первого. Но это, знаете ли, будет потом. А пока между этими братьями стоит их мать Евдокия Дмитриевна — она не дает им поссориться, она, можно сказать, разводит их своей властью арбитра, и семья стоит крепко. В этом великая ее роль. Поистине великая роль — она сохраняла мир в семье, хотя, в общем, определенные трения внутри рода были.
Сыновья, ну, прежде всего, тот же самый Юрий, к матери имели претензию — ну вы знаете, красивая женщина, вдова, все на нее заглядываются, все пускают о ней разного рода скверные слухи. Бес клеветы — он ведь очень легко вторгается в сердца и души людей. И Юрий Дмитриевич пришел к своей матери с укоризнами: «Ты неподобно ведешь себя, о тебе скверная молва ходит». Что могла ответить бедная женщина? Она просто сняла верхнюю одежду и немного расстегнула нижнюю, показала то, что на ней власяница и металлические вериги — с этим, знаете ли, не поразвратничаешь. То есть, она блюла память своего мужа честно, и она весь тот возраст, когда женщине положены радости семейной жизни, разного рода развлечения, любовь супруга, провела в одиночестве, но провела, ничуть не опозорив ни его имени, ни своего. Очевидно, любовь ее к Дмитрию Ивановичу была велика, и желание что-то еще поискать в этой жизни грешной ее не посетило. Напрасно о ней говорили разную скверну.
Дорогие радиослушатели, это Светлое радио, Радио ВЕРА. В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин, и я рассказываю вам о судьбе и духовных подвигах святой Евдокии — Евфросинии Московской. Последний отрезок ее судьбы связан был, прежде всего, с тем, что на Москву начали наступление орды Тамерлана — завоевателя из глубины Средней Азии, который разгромил Тохтамыша, спалил русский город Елец и направлялся дальше, но в Москве приняли решение, и, очевидно, здесь Василию Первому совет дала его мать, привезти из Владимира древний образ Пречистой Богородицы. Весь народ встречал на окраине Москвы этот образ, возлагал на него надежды, молился Пречистой Богородице, и вот, собственно, Сретение это и связанное с ним возникновение позднее Сретенского монастыря — это как раз встреча иконы Пречистой Божьей Матери. Моления к ней, по представлению москвичей, оказали необыкновенное воздействие на рать иноплеменников и иноверцев — без видимой причины царь беззаконный Темир-Аксак, как называли в Москве Тамерлана, отвернул и ушел за пределы Руси, так и не дойдя до московских земель. Это чудо, его праздновали в Москве, великая радость.
Ну, а помимо великой радости, на долю великой княгини, вдовы Дмитрия Ивановича, достались и многие труды. Она, используя свой земельный фонд, была очень щедра к Церкви. На ее деньги в 1393 году был построен Рождественский собор в Кремле. Она же основала в Кремле Вознесенский монастырь (его иначе называли Стародевичий, в настоящий момент его не существует, в 1929 году большевики, ну, по своему обычаю, конечно же, снесли его). Относительно недавно было принято решение снести то здание, которое было поставлено на месте Стародевичьего и Чудова монастыря, и восстановить исторический облик Кремля. Начались работы, сейчас они, естественно, притормозились. Но будем надеяться, что мы еще увидим Стародевичий монастырь и Чудов монастырь когда-нибудь.
Вознесенский монастырь, он же Стародевичий, существовал долгое время в дереве, были деревянные постройки. Ну, и плюс к этому, конечно же, великая княгиня вела масштабное строительство в других городах — например, в Переславле-Залесском, в Горицком монастыре и других местах. То есть, иными словами, она была человеком, который склонен был помогать иночеству. И она, например, пригласила на работы в Москву знаменитого художника Феофана Грека — это значит, она хотела позаботиться о своих постройках, об их великолепии.
Вознесенский монастырь был тем ее деянием, которое, по всей видимости, было подготовкой, своего рода, чаши для последующей жизни самой великой княгини. И Вознесенский монастырь — он, появившись, звал ее к двум деяниям: во-первых, к пострижению во инокини, а во-вторых, к тому, чтобы, когда вновь позволят средства, собираемые с ее огромного удела, построить в нем каменный собор. И действительно, в начале уже XV века, в 1407 году великая княгиня Московская Евдокия принимает иноческий постриг с именем Евфросиния. Она же приказывает поставить каменный храм в монастыре, посреди Кремля. Надо сказать, что не успевают построить этот храм (он будет построен уже после ее смерти на ее средства), как она уходит из жизни. И ее хоронят во пределах строящегося собора.
Позднее, конечно, когда большевики в 1929 году снесут собор, ее останки перенесли в Архангельский собор. Сейчас они находятся в специально построенном во имя нее соборе на Нахимовском проспекте. Но мы с вами поговорим о другом. Понимаете, какая вещь: та роль, которую сыграла эта женщина в судьбах Руси, это не есть, в первую очередь, роль политика. Да, после нее, после ее смерти сыновья передрались — но не сразу, конечно, все-таки она их хорошо воспитала. Один скончался, а другой сцепился со своим племянником. Но все же пока она была жива, в огромном семействе московских Рюриковичей был мир. Она была идеалом, образцом женщины того времени — заботливая жена, любящая мать, человек, который много молился, помогал Церкви, щедро жертвовал во имя нее и стал основателем монастыря в московском Кремле. Иными словами, образец поведения женщины, образец благочестия, человек, на которого смотрели не то, что с удивлением — я, наверное, иначе бы это назвал — с обожанием, как на высоконравственную персону, которая ни в чем никогда не дает себе спуску. Вот, наверное, так это можно назвать.
Итак, в 1407 году уже не Евдокия Дмитриевна, а инокиня Евфросиния ушла из жизни земной и начался процесс постепенного почитания, постепенного установления почитания ее как святой. Он был небыстрым. Достаточно долго ее почитали как благочестивую усопшую, как человека великих нравственных достоинств, но не как святую. Но вот мы видим — в XVII веке при Михаиле Федоровиче в Кремле уже есть церковь, освященная во имя ее. Нет какого-либо решения церковного Собора, которое фиксирует: «Да, Евдокия Дмитриевна, она же инокиня Евфросиния, святая с этого момента, она канонизирована в таком-то году на таком-то Соборе». Этого решения нет. Но, понимаете, огромное количество средневековых святых делались святыми без решения соборов, или это решение утрачено, поскольку документальная база Русского Средневековья не в пример менее богатая, чем от XVII, XVIII, XIX веков, от современности. И решение могло быть, но оно утрачено — такое тоже случалось. Поэтому, в общем, мы видим то, что Евдокия Дмитриевна, она же инокиня Евфросиния, как бы плывет через русскую историю, не теряя почтительного отношения народа, а постепенно набирая его. И где-то в середине XIX века уже постепенно Церковь приходит к тому, что она почитается как святая, и в начале ХХ века происходят большие торжества, посвященные памяти ее кончины в 1407 году. Как раз минуло ровно 500 лет. Почитание ее огромно. Оно было восстановлено, это почитание, уже в 90-х — «нулевых» годах. И в честь 600-летия со дня кончины земной инокини Евфросинии в Русской Православной церкви были учреждены орден и медаль ее имени, которыми награждаются женщины, понесшие огромные труды на благо нашей Церкви.
И, кроме того, в настоящий момент святая Евдокия — Евфросиния — считается одним из небесных покровителей Москвы. Ну, что касается небесных покровителей мужчин, то, прежде всего, святой Даниил Московский, что касается женщин — то это, в первую очередь, именно Евдокия — Евфросиния Московская, человек, нравственные достоинства которой и сейчас служат образцом, и сейчас рассматриваются как то, чему следует подражать, и память ее хранят свято. Ну, и надо надеяться, что когда-нибудь все-таки этот, в общем, непростой, но очень важный вопрос о восстановлении ее детища — Вознесенского монастыря в Кремле — будет все-таки вновь рассмотрен и доведен до логического завершения, монастырь будет все-таки восстановлен во всей своей красе.
А сейчас мне остается попросить у вас, дорогие радиослушатели, чтобы вы помнили об этой большой православной святой, и сказать вам: благодарю вас за внимание, до свидания!
Все выпуски программы Исторический час
