— Андрей Борисович, взгляни, на автопортрет Василия Тропинина. Как ты думаешь, почему художник изобразил себя на фоне Кремля? В знак того, что добился успеха в жизни?
— Нет, Олег, я бы так не сказал. Для Тропинина Москва — это олицетворение сердечной простоты, тепла и творческой свободы. Обрати внимание, на картине Василий Андреевич в удобном домашнем халате, с палитрой в руках.
— А почему ты противопоставил успех теплу и уюту? Не думаю, что для Тропинина жить в столице было невыгодно.
— Ну, столицей в то время считался Санкт-Петербург. И там находилась Императорская академия художеств. Каждый художник мечтал устроиться поближе к ней — это сулило и доход, и положение в обществе. Ведь именно через академию распределялись звания, должности и крупные заказы. В 1824 году Василий Андреевич сдал творческий экзамен на звание академика живописи и... решительно отказался от места преподавателя!
— Но почему?
— Тропинин до сорока семи лет был крепостным. Получив в 1823 году вольную, он не захотел ограничивать себя никакой зависимостью. И предпочёл простодушную Москву амбициозному Петербургу, творческую свободу с её рисками — строгим регламентам Академии художеств.
— Но если Тропинин был крепостным, как он достиг такого мастерства в живописи?
— Василий рисовал с детства, но никто не придавал этому значения. Когда мальчику исполнилось пятнадцать лет, помещик, граф Ираклий Морков, отправил его в Санкт-Петербург учиться кондитерскому ремеслу. Будущий художник в свободное от занятий время посещал Академию художеств, стал её вольным слушателем. Преподаватели заметили талантливого юношу, он считался одним из лучших учеников.
— Барин, наверное, обрадовался таким успехам своего крестьянина?
— Трудно сказать, что чувствовал Ираклий Моров. Едва Тропинин окончил курс, помещик отозвал его к себе в деревню в Малороссию. Там Василий имел возможность упражняться в рисовании, но при этом ещё выполнял обязанности лакея и даже пастуха.
— Как же Тропинин добился успеха?
— А вот тут на его творческую судьбу действительно повлиял переезд в Москву — не зрелый осознанный выбор 1824 года, а более ранний, невольный. Во время войны 1812 года граф Морков руководил Московским ополчением, и художник сопровождал его. Когда Наполеона победили, город отстраивался после пожара. Дворяне, следуя старинной моде, восстанавливали семейные портретные галереи взамен сгоревших — и талант крепостного художника стал чрезвычайно востребованным.
— А что в его мастерстве привлекало людей?
— Современники ценили в произведениях Тропинина сочность цвета, тонкие переходы тонов, правдивое отображение натуры. Но более всего — умение показать душу человека, его добрые качества. Для Василия Андреевича каждая модель прежде всего — неповторимое Божие создание.
— Вот и автопортрет художника такой душевный. В облике нет и тени строгости: взгляд лучится добротой, на губах — мягкая улыбка.
— Да, работа, которую мы видим перед собой — блестящий образец авторского стиля. Художник изобразил себя уже в почтенном возрасте. Он жил скромно, не гнался за почетом и богатством, бесплатно давал уроки бедным начинающим художникам. Расположив собственную фигуру на фоне Кремля, Василий поделился со зрителями радостью — как славно свободно жить и работать в любимом городе!
«Автопортрет Василия Тропинина на фоне Кремля можно увидеть в Саратовском государственном художественном музее имени Радищева».
Фестиваль православной музыки «Святая Богородица — Достойно есть» в Болгарии
Ежегодно, начиная с 2004 года, небольшой болгарский город Поморие, расположенный неподалеку от курортного Бургаса, на несколько дней превращается в столицу православного хорового пения. Причина тому — известный по всей Европе музыкальный фестиваль «Святая Богородица — Достойно есть», организуемый совместно Сливенской епархией Болгарской Церкви, болгарским певческим содружеством «Славянская беседа» и мэрией города Поморие.
Обычно в фестивале принимают участие около сорока хоровых коллективов, представляющих Болгарию, Россию, Грецию, Сербию и иные страны. Уровень фестиваля чрезвычайно высок. Коллективам необходимо пройти отбор специальной комиссии, которая определяет степень их профессионализма. Духовным руководителем фестиваля «Святая Богородица — Достойно есть» в течение всего времени его существования является Сливенский митрополит Иоанникий — именно ему принадлежит идея дать фестивалю его нынешнее название.
Дело в том, что согласно церковному преданию Православное песнопение «Достойно есть», посвященное Богородице Марии, в восьмом веке афонские монахи узнали от святых ангелов. Теперь это песнопение считается образцом церковной молитвы. Начало фестиваля обычно приурочено ко дню церковной памяти иконы Богоматери, также именуемой «Достойно есть», которая ежегодно празднуется в Болгарской Церкви 11 июня.
В этот день митрополит Иоанникий совершает Литургию, а затем вместе со всеми участниками фестиваля идет крестным ходом по улицам Помория. Во главе крестного хода традиционно находится икона «Достойно есть».
В течение последующих четырех дней в главном храме Помория — Церкви Рождества Пресвятой Богородицы — коллективы представляют программы по категориям: «Православные церковные хоры», «Восточное пение» и «Смешанные и однородные хоры или вокальные ансамбли». Интересно, что все выступления транслируются в прямом эфире по местному радио.
Выступления хоров оценивает профессиональное жюри под председательством известного в Болгарии композитора Георгия Попова, который стоит у истоков фестиваля и возглавляет певческое содружество «Славянская беседа». В ходе фестиваля лучшим коллективам предоставляется возможность петь в храмах Помория, а также в соседних городах — Бургасе и Несебре.
Кроме выступлений, в рамках каждого фестиваля устраиваются специальные семинары, где обсуждаются насущные проблемы хорового пения и читаются интересные лекции по истории церковной музыки. Завершается фестиваль заключительным гала-концертом, в ходе которого победителям в номинациях вручаются награды. Все прочие участники получают почетные дипломы.
Все выпуски программы Вселенная православия
Не откладывайте. Наталья Сазонова
Недавно читала книгу о докторе Гаазе.
За бескорыстную помощь вся Москва 19 века называла его «святым доктором». Я задумалась над его призывом: «Спешите делать добро».
«Делать добро» — здесь всё понятно, но почему «спешите»? Разве можно не успеть?! Можно...
Живёт человек. И всю жизнь только для себя живёт, только о себе заботится. А к концу этой жизни понимает, что бесполезно прожил. Пустая она. Потому что ничего-то в ней для других сделать не успел.
Только не успеть, точнее, опоздать, можно не только к концу жизни, но и пока живёшь. Пока есть силы, и есть потребность и есть случай.
Как-то в интернете наткнулась на документальный фильм о пожизненно заключённых. Осуждённые рассказывали о себе; за что сидят, о чём сейчас думают, о чём сожалеют или... не сожалеют. Меня потрясло интервью с одним заключённым. Мужчина сорока лет, двадцать из них уже отсидел. На вопрос журналиста о чём он сожалеет, ответил: «Знаете, я в тюрьме Евангелие впервые прочёл. Переосмыслил многое в своей жизни. Столько бы мог людям пользы и добра сделать. И никто меня в этом не ограничивал, а не сделал ... А сейчас есть у меня на то и силы и желание, но ограничений много. Столько сделать нужного людям, как на свободе бы мог, в тюрьме не удаётся. Стараюсь, но знаю, что мог бы больше. Вот о чём сожалею».
Я услышала эти слова и вспомнила:
«Спишите делать добро!» Оказывается, такую возможность можно навсегда потерять. Я и не задумывалась над этим.
А недавно поняла ещё один смысл призыва «святого доктора».
Возвращаюсь с работы. Около моего подъезда, на лавочке — бездомный. Так вот сидя, и уснул. Грязный, одет в лохмотья. Рядом с ним — пакет, в нём пол батона хлеба. Сразу захотелось его накормить чем-нибудь горячим. Поднялась в квартиру, глянула в окно; человек не ушёл, лежит, спит. Ну и решила: перекушу быстро, успею. Не обедала, есть хочется. Разогрела еду, поела. А бездомный на лавке всё спит. Стала и ему поесть разогревать. Потом в кладовой одежду подходящую нашла. Всё собрала в сумку и спустилась на улицу. Вышла... а на лавке никого нет! Я туда-сюда; нигде бездомного не видно. Ведь только что был! Две ближайшие помойки обежала — нет нигде! Так и не нашла его. Поплелась со своей сумкой обратно. Ну как же так?! И тут, как ответ, снова вспомнила: «спешите делать добро».
Спешите — значит не откладывайте! Я уверена: Бог через других людей поможет этому человеку, а я свою возможность помочь потеряла. Спешите делать добро!
Автор: Наталья Сазонова
Все выпуски программы Частное мнение
Томас Эдисон и его мать
«Меня сделала моя мать. Она искренне верила в меня», — говорил американский изобретатель Томас Эдисон. Он называл мать своим добрым гением и всегда вспоминал о ней с любовью и нежностью.
11 февраля 1847 года в городке Майлан штата Огайо у торговца зерном Сэмюэля Эдисона и его жены Нэнси родился сын. Мальчика назвали Томасом. Он рос здоровым и жизнерадостным. Едва научившись ходить, малыш всюду следовал за матерью. Отец был в постоянных разъездах по торговым делам, и воспитанием ребёнка занималась Нэнси. Всё время мать и сын проводили вместе. Знакомые и соседи Эдисонов поражались тому, как сильно мальчик был похож на мать. У него были такие же глубокие, внимательные серые глаза. Да и характер точь-в точь материнский — общительный, добрый, открытый.
Стремлением к знаниям Томас тоже пошёл в мать. Нэнси с детства очень хотела стать учительницей, и её отец, приходской священник, дал дочери прекрасное воспитание и образование. До замужества она несколько лет работала в школе. Терпеливо и обстоятельно Нэнси отвечала на все вопросы любознательного сына. А их было множество. Почему птицы летают? Почему на небе облака? Почему горит огонь? Томас с радостью и упоением постигал окружающий мир.
Когда мальчику исполнилось семь лет, он пошёл в школу. Томас ждал этого дня с нетерпением. Но учителям не пришёлся по нраву его любознательный характер. Они называли Томаса неусидчивым и часто наказывали. Так прошло около двух месяцев, и однажды мальчик вернулся из школы с запиской от преподавателя. Нэнси развернула сложенный вдвое листок. На лицо её набежала тень, глаза наполнились слезами... Но она быстро взяла в себя в руки. С любовью глядя на сына, мать прочла записку вслух: «Миссис Эдисон! Ваш сын — гений. Эта школа слишком мала для него, здесь нет учителей, способных его чему-то научить. Пожалуйста, учите его сами».
И Томас стал учиться дома. Нэнси, у которой за плечами был богатый преподавательский опыт, удивительным образом удавалось совмещать хлопоты по хозяйству с ежедневными занятиями строго по расписанию. Под её терпеливым руководством сын очень быстро научился читать и писать. Мать учила его арифметике, истории, географии и физике и всем остальным основным дисциплинам. Когда Томасу исполнилось всего 9 лет, они вместе прочли «Начала» — знаменитый фундаментальный труд Исаака Ньютона.
Миссис Эдисон скончалась в 1871 году, когда её сыну было 24 — он твёрдо стоял на ногах и уже заявил о себе как о талантливом изобретателе и инженере. А через несколько лет о Томасе Эдисоне заговорил весь мир. Благодаря его идеям в дома людей пришло электрическое освещение. Эдисон усовершенствовал телеграф, он изобрёл микрофон и фонограф, открыв эру звукозаписи.
Однажды, будучи уже на вершине своей изобретательской славы, Томас Эдисон решил разобрать старый семейный архив. Среди писем и документов ему попался сложенный вдвое листок, который показался мужчине знакомым. Томас развернул его и ахнул. Это была та самая записка, с которой много лет назад учитель отправил его из школы. Только слова в ней почему-то были совсем не те, что когда-то вслух прочла ему мать. «Миссис Эдисон! — писал учитель. — Ваш сын — умственно отсталый. Мы не можем больше учить его в школе вместе со всеми. Учите его самостоятельно дома». Томас отложил записку в сторону и заплакал.
...Как-то раз Эдисон общался с репортёрами. «Что помогло вам стать изобретателем?», — спросил один из них. И он ответил: «Не будь у меня такой матери, из меня, пожалуй, не вышло бы ничего путного. Только её безграничная вера в мои способности, любовь, соединенная с упорством, нежностью и добротой смогли сделать меня тем, кто я есть».
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен