«Связь семьи с предками». Александрина Вигилянская

Нашей собеседницей была писатель, президент благотворительного фонда святого праведного Алексия Бортсурманского Александрина Вигилянская.

Александрина рассказала о том, с чего у неё началось изучение своего рода; как чудесным образом она нашла своих предков, трое из которых — святые; почему она решила написать об этом книгу; а также как по её инициативе появился фонд по возрождению храмов.

Ведущая: Анна Леонтьева

---

А.Леонтьева:

— Добрый светлый вечер!

Сегодня с вами Анна Леонтьева.

У нас в гостях Александрина Вигилянская — преподаватель, писатель, а теперь ещё и президент благотворительного фонда святого праведного Алексия Бортсурманского... я правильно произнесла?

Добрый вечер!

А.Вигилянская:

— Добрый вечер, дорогая Анечка! Добрый вечер, дорогие радиослушатели!

Алексий Бортсурманский — да, это святой, во имя которого назван наш фонд благотворительный. Именно так.

А.Леонтьева:

— Саша, я должна сказать, что ты, помимо, вот, тех регалий, которые я перечислила, что ты — дочка отца Владимира Вигилянского, настоятеля храма мученицы Татианы при МГУ, и очень любимой, практически, обожаемой мною писательницы — матушки Олеси Николаевой.

А.Вигилянская:

— Да.

А.Леонтьева:

— И, в разговоре со мной, ты сказала, что отец Владимир как-то смутно помнил, что кто-то... вот... из его родственников близких имел отношение к священству. Но воспоминания были смутные.

И, вот, напомню, что в предыдущей передаче, в которой мы с тобой говорили о семье, о предках, ты рассказала о том, как в один прекрасный день... сейчас это очень эпично, да... Александрина Вигилянская в один прекрасный день, не большая любительница московской суеты, спасалась от московской суеты путешествиями на машине, куда глаза глядят.

И, вот, в один прекрасный день, Александрина приехала в местечко, под названием Курмыш — это на границе Нижегородской области и Чувашии, и нашла там странную могилу...

Вот, дальше я попрошу тебя напомнить... как это... краткое содержание первой серии.

А.Вигилянская:

— Да, краткое содержание... Там, на самом деле, было много событий, и немудрено в них запутаться.

На самом деле, там, где я нашла могилу, и тогда, когда я нашла могилу, до Курмыша было ещё далеко — и в пространстве, и во времени. Это было в городе Вязники, Владимирской области, где, действительно, я путешествовала, и искала... я путешествовала по старинным храмам. И, вот, там, вот, на погосте Покровской церкви, я случайно набрела на могилу дьякона Петра Вигилянского. То есть, дьякон, который служил в этом самом храме в конце XIX — начале ХХ века носил такую же фамилию, как у меня.

И, вот, с этого момента, я что-то почуяла, у меня очень забилось сердце... я почуяла, что это не просто какая-то случайность, что из этого события должно что-то вырасти, что оно имеет продолжение — это начало какого-то пути.

И, вот, с тех пор, я не могла найти себе покоя — это был 2016 год. А слово «Курмыш» и «Бортсурманы», и имена моих предков, которые мне предстояло ( а я тогда ещё об этом не знала ) найти, я никогда не слышала до этого момента.

И, действительно, папа знал, что его родственники в его роде, наши предки, были священниками. Но где они служили — у него были, действительно, весьма смутные... такие... воспоминания, по рассказам его бабушек. И он точное место не мог назвать — ни места, ни имён этих священников.

И, конечно, когда я набрела на эту могилу, я бросилась к папе, я сразу стала предпринимать какие-то попытки узнать — и там, в Вязниках, тоже — узнать, что же это за священник Пётр... не священник, а дьякон... и из какого он рода, и связаны ли мы с ним родством.

Ну... фамилия «Вигилянские» — достаточно редкая фамилия. «Вигилия» — означает «бодрствование» или «бдение». Это совершенно очевидно нам всегда было, что эта фамилия — консисторская, фамилия, которая... которые присваивались, давались... это искусственная фамилия. Их давали семинаристам, либо уже священнослужителям, в XIX веке за какие-то заслуги, и, совершенно очевидно, что она сама собой на Руси возникнуть не могла. То есть, мы знали об этом.

Вот. И там, на самом деле... если я начну в подробностях эту историю рассказывать, то нам не хватит этой передачи, и даже многих передач, потому, что там было много всяких событий. Но суть в том, что, с этого момента, на меня... как бы... с моего вопроса, с моего вопрошания куда-то в Небеса, что: «Господи, кто это?», и даже, вот, к этому самому Петру: «Кто ты? Кто ты? Помоги мне, помоги мен узнать о тебе, дьякон Пётр! Дьякон Пётр Вигилянский, помоги мне о тебе узнать!» — вот, с этого момента начала раскручиваться эта вся история с какой-то стремительностью. Потому, что, одновременно с этим, как бы несвязанные между собой люди, обстоятельства, какие-то известия, лица — они все стали сыпаться, просто, вот, ливнем таким щедрым на меня.

К нам в дом попал альбом от очень дальних родственников, от давно умершей папиной двоюродной сестры, которая уже не могла нам ничего о нём рассказать, об этом альбоме. В нём мы обнаружили фотографии священников Вигилянских, которые... там были подписи, под этими фотографиями, и я узнала, что это — мои дедушки, прапрадедушки, прапрабабушки. Там были имена, там было понятно, кем они друг другу приходятся, но, по-прежнему, было совершенно непонятно, откуда они родом, где они служили — вот, эти, вот, Вигилянские.

И я стала об этом писать. Я именно вот в этом... я стала это своё недоумение, как бы, посылать в мир: кто это, что это, почему? Откуда, вот, эта могила, кто этот Пётр из Вязников, что это за священники в этом, как бы случайно попавшем в наш дом альбоме?

И мне написала женщина, с которой я никогда не была знакома — женщина из Чебоксар. Она мне написала в фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации): «Я знаю, что это за священники, и где они служили». Что, вот, этот Алексей Павлович Вигилянский — мой прапрадед ( я понимала, что он мой прапрадед потому, что там папина двоюродная сестра оставила там запись «прадед»; значит, мне приходится этот священник прапрадедом ), он служил в уездном городе Курмыш — вот, именно тогда, в телефонном разговоре с этой Еленой Окуневой, я и узнала... впервые услышала это слово «Курмыш» вообще. И — прибежала к папе, и тогда он вспомнил. Он говорит: «Я вспомнил место рождения моего отца ( моего деда, папиного отца Николая ) — город Курмыш». Вот, тогда мне стало понятно, что место служения, вот, этих наших предков нашлось. Это никакие не Вязники. Вязники находятся ровно на полдороге к Курмышу, как потом выяснилось — я даже не знала, где это всё находится.

Курмыш находится за 600 км от Москвы — это самый восточный край Нижегородской области, очень далеко от нас. Я Вязники находятся в этом же самом направлении, но ровно на полпути. И там тоже была своя чудесная история — я, в конце концов, узнала, что это за Пётр Вигилянский, и познакомилась с его внуком. Но это — я сейчас сильно-сильно уйду в сторону. Просто, с этого момента... как бы... Господь меня привёл на этот путь, что ли. Это какое-то было начало вот этой дороги к обретению родословия.

Вот. Но я, естественно, поехала в Курмыш. Я просто набрала в навигаторе «Курмыш» — и села в машину, и поехала, совершенно не зная ничего. Я только знала, что Алексей Павлович Вигилянский ( мой прапрадед ) служил в храме Рождества Богородицы. И ещё я знала, что его отец — Павел Вигилянский, мой дедушка с тремя «пра», служил в селе Бортсурманы, которое находится в 20 км от Курмыша. Ну... я не знала ещё... это сейчас я наизусть знаю все эти пути-дороги... но я знала, что это где-то тоже в тех же самых краях.

Вот, у меня было два имени — Алексей и Павел, и было два слова — Курмыш и Бортсурманы, и, к тому времени, я понимала, что... я не могла совершенно найти себе покоя, и я не знала даже, жив ли этот храм, в котором служил Алексей Павлович Вигилянский, прапрадед мой. Потому, что в Интернете по всяким моим запросам — выскакивали совершенно противоречивые информации, разные картинки, и было ничего не понятно.

Я приехала — это был август 2016 года. Я приехала в село Курмыш, и увидела, что там три храма. Это — село! Это ранее был уездный город — в XIX веке, причём, город очень древний, с очень богатой, многовековой историей. В следующем году Курмыш будет отмечать своё 650-летие. Но в советские времена город пришёл в упадок, и вот эти вот следы его былого величия... там... купеческие дома, дореволюционные здания — какие-то живы, какие-то находятся в очень плачевном состоянии... и, вот, три храма. Один — Покровский храм, прекрасный, целый, сохранившийся, и два поруганных храма — храм святителя Тихона Задонского и храм Рождества Пресвятой Богородицы, в котором, когда я туда приехала, был, всё ещё, в 2016 году, сельский Дом культуры. Этот храм был обезглавлен, был переоборудован под клуб, и 16 августа 2016 года, когда я туда приехала, в нём, как раз, шла дискотека — в этом храме, в храме, где служил мой прапрадед.

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

А.Леонтьева:

— Напомню нашим радиослушателям, что с нами сегодня Александрина Вигилянская — преподаватель, писатель, а теперь ещё и президент благотворительного фонда святого праведного Алексия Бортсурманского.

Слушать тебя можно бесконечно! Эта первая серия превратилась уже во вторую...

А.Вигилянская:

— Да, да... в этом храме была дискотека. Я кидалась... там не было никаких табличек на этих храмах, и я кидалась к местным жителям: «Скажите, пожалуйста, а вот это — что за храмы?» — это я потом только разобралась, какой храм во имя кого там, в Курмыше. «А, вот, это... а храм Рождества Богородицы — какой из этих трёх?» А мне отвечали: «А это у нас не храм — это у нас клуб. А храм — вон он... а во имя кого — мы не знаем», — и, конечно, это было очень смешанное чувство у меня. Потому, что, с одной стороны, я нашла... вот... эту свою малую родину, и у меня было очень много тому подтверждений — я просто сейчас не буду вдаваться в подробности, почему я доподлинно знала, что это именно они, и что они — родом отсюда, наши предки с папой... вот... по папиной, по мужской линии Вигилянских. Но, вот, вместе с этой радостью, конечно, у меня было чувство какого-то жуткого совершенно смятения и чудовищного анахронизма — потому, что, всё-таки, уже советские времена далеко позади, и это совершенно для меня какая-то дикость, что... да, мы знаем, в советские времена с храмами как поступали, и то, что были эти Дома культуры, и клубы, и того хуже — и склады, и застенки даже НКВД, и так далее, и так далее, но... тут просто идёт дискотека, на крыльце, пристроенном прямо к алтарю, курят подростки, и вот эта оглушительная музыка... я хожу, трогаю кирпичики этого храма... и я даже не смогла туда зайти — такой меня обуял, вообще, ужас, когда я... вот... всё это лицезрела.

Но у меня было второе имя в голове — это Павел Вигилянский, отец моего прапрадеда, который тоже был священником, и я знала, что он служил в селе Бортсурманы. И я села в машину, опять в навигаторе набрала это странное, дремучее слово, которое я не умела даже произносить — я долго училась — «Бортсурманы».

Оказалось, что это близко — это в 22 км от Курмыша. И я отправилась в Бортсурманы. И когда я туда приехала, был вечер, и был будний день, вторник.

Я с удивлением обнаружила, что... ну, во-первых, передо мной открылась какая-то, потрясающая совершенно, картина. Мне показалось, что я попала, вообще, в какие-то другие времена, что это, вообще, вне нашей жизни, и вне нашего времени. Потому, что белоснежный храм, который стоит в центре села, на горе, и эта дорога — она... так... петляет, и этот храм выныривает — то с одной стороны, то — с другой... Он сначала вдалеке — его видно издалека, потом он прячется — потому, что дорога не прямая, она... так... вот... петляющая дорога... и, вот, наконец, этот фантастической красоты храм — в синем небе, потому, что он стоит на горе.

Вот. Успенская церковь. И вокруг него — люди, люди, люди... машины, машины, машины, машины... и я понимаю, что что-то такое происходит в этих самых Бортсурманах. Что это такое? Почему? Почему село — глухое, в этих полях — и вдруг столько народу, в будний день? Что это такое?... Что это такое?...

И я — подъезжаю. Из храма выходит дьякон, отец Артемий — мы с ним тогда познакомились, который оказался из свиты епископа Силуана — это епископ Лысковской епархии, архиерей, как я потом узнала.

Я ему задаю вопрос, ещё даже не зайдя в этот храм: «Скажите, пожалуйста, а что здесь происходит? Куда я попала? Какое-то... что, необычный день какой-то в этом селе, в этом храме?» И он на меня смотрит такими широко открытыми глазами, и говорит: «Как? Как — что? Праздник... у нас — большой праздник в этом храме...»

И там — суета, суета, какие-то дорожки ковровые стелют, какие-то женщины вокруг что-то там метут... что-то... цветочки, там, подрезают... вот... как бы, торопятся...

Я понимаю, что — Всенощная, какой-то огромный праздник... и посреди храма стоит рака с мощами какого-то неведомого святого, и это — день его... какого-то его праздника.

Выяснилось, что это — День обретения мощей святого праведного Алексия Бортсурманского, о котором я никогда не слышала, и ничего о нём не знала, и я не знаю, кто это такой.

А приехала я — из-за Павла. «Павел» — у меня имя в голове только, мой прапрапрадед. И я так стою... у меня уже какой-то трепет, что: «Надо же... как это чудесно... тут служил мой Павел, прапрапрадед, а тут ещё какой-то святой чудесный!» И мне рассказывают, что завтра здесь будет чуть ли не пять архиереев, что на вертолёте прилетает митрополит Георгий из Нижнего Новгорода — то есть, вот, что-то тут великое, вообще! Я попала в какой-то великий день — это было Всенощное Бдение перед праздником.

И я поняла, что никуда я отсюда не уеду, что мне уже совершенно всё равно, что... здесь... где я буду спать... я должна здесь обязательно остаться, и я должна побывать на этой праздничной Литургии.

И было елеопомазание, я приложилась к мощам этого святого, и в лавочке я купила книжечку — в лавочке храма — «Житие святого праведного Алексия Бортсурманского», чтобы мне хотя бы узнать... я даже не знала, в какое время он жил, и, вообще, кто он такой.

И, вот, после этой Всенощной я отъехала в какие-то глубины села... какая-то дорога там вела через поле в лесочек... приехала к кладбищу. Думаю: «Ну, и хорошо». И, вот, я там прямо расположилась на ночлег, и открыла эту книжечку, чтобы узнать, что это за святой такой, к которому я попала в гости.

А.Леонтьева:

— Подожди, Саша, ты расположилась на ночлег прямо рядом с кладбищем?

А.Вигилянская:

— Да. Я поняла, что такого у меня никогда в жизни не было, что со мной что-то творится — что-то великое. Мне было совершенно всё равно, где я сплю, с кем... кто там меня окружает. Я думала постучаться в домики сначала, а потом я поняла, что я ничего этого не хочу делать.

Я отъехала в сторонку. Чтобы было безопасно я не уезжала далеко из этих Бортсурман, но, в то же время, я уехала, чтобы никого там не смущать... ну... и... как-то... и для своей безопасности тоже — чтобы меня особо там никто не видел.

Я увидела, что растут деревья — там, за этим полем, и когда я приехала, дорога закончилась, она приехала к кладбищу. Вот эти вот деревья — это была рощица рядом с сельским кладбищем. И я подумала: «Ну, что? Кладбище — хорошо, кладбище», — как-то я к кладбищам хорошо отношусь. Тем более, что меня привели эти мои дедушки, которые... вот... я уже, к тому времени, поняла, что они очень хотят, чтобы я о них узнала, чтобы... вот это вот... чтобы они пришли из небытия в бытие — что они живы, что, вообще, смерти нету, и времени нету, и нет этих временных границ — я уже это чуяла, чуяла просто. И кладбище там как-то встраивалось вполне органично — в это во всё.

Вот. Но самое главное открытие меня ждало, когда я достала вот эту вот самую брошюрку «Житие святого Алексия», и, даже ещё не успев прочитать, когда он родился, когда он почил, и что с ним было, я только поняла, что он священником был тоже этого храма в Бортсурманах.

Вот, до этого всего я открыла её... знаете... она у меня раскрылась посерединке, в том месте, где проходит скрепочка, вот... как в школьных тетрадках... вот... скрепочка, серединка — вот, в этом месте она у меня открылась сама собой. И у меня падает взор на абзац, который я запомнила слово в слово, и читаю я следующее: «За девять лет до своей кончины, святой Алексий вышел за штат... — это, вот, этот святой, о каком я читаю, — ... и передал своё место священнику Павлу Вигилянскому, женатому на его внучке от старшей дочери Надежды...» — читаю я, и понимаю, что Павел, о котором я знаю, что он мой прапрапрадед, был женат на внучке вот этого прекрасного святого чудотворца Алексия Бортсурманского. Следовательно, сам этот Алексий тоже является моим дедушкой, но только ещё на два поколения вниз, туда, вот, вглубь, вглубь... пять раз «пра» — дедушка в восьмом колене ( уже потом я выучила все эти цифры ).

И, конечно, это всё — это меня пронзило совершенно! Потому, что... понимаете, как... я ехала, и не знала о нём ничего, и я попала в день обретения его мощей — вот, в этот великий день, самый большой праздник в Бортсурманах. То есть... вот... не знала даже имени его, понимаете? И попадаю я — прямо на его праздник!

А.Леонтьева:

— Все пазлы в этот момент сошлись! И... какая-то потрясающая история — чудо на чуде!

Давайте, подвесим, на минуточку, интригу, и я напомню, что с вами — Анна Леонтьева, и мы говорим с Александриной Вигилянской — преподавателем, писателем и президентом благотворительного фонда святого праведного Алексия Бортсурманского.

Мы вернёмся к вам ровно через минуту.

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

А.Леонтьева:

— Напомню, что сегодня мы говорим о семье.

С вами — Анна Леонтьева.

Мы говорим с Александриной Вигилянской — преподавателем, писателем и президентом благотворительного фонда святого праведного Алексия Бортсурманского.

Александрина, ну... ты так густо рассказываешь... мы остановились на самом интересном моменте — как маленькая хрупкая Александрина остановилась у кладбища, переночевала там, и обнаружила, что уже нашла второго предка — святого.

Рассказывай, пожалуйста...

А.Вигилянская:

— Даже — третьего... третьего, получается...

А.Леонтьева:

— Третьего, да...

А.Вигилянская:

— То есть, вот... один был Алексий, прапрадед. Потом поехала я узнавать что-то и побывать в храме, где служил прапрапрадед Павел Вигилянский, и узнала через это, что он, в свою очередь, приходится внуком по жене... да... внучка святого Алексия была женой Павла Вигилянского, и тогда и поменялась фамилия. Потому, что у святого Алексия фамилия была Гнеушев.

И, вот, это вот наше родословие просто... буквально, там... за одни сутки — оно развернулось на восемь поколений вниз.

А.Леонтьева:

— Я просто хочу сказать, что... ну... твой рассказ — настолько про то, что твои предки... просто, вот... вели тебя, как... вот... какие-то... не знаю...

А.Вигилянская:

— Да...

А.Леонтьева:

— ... как звёздочка вела волхвов, так и предки вели тебя к этому месту, чтобы ты открыла такие... вообще... чудесные какие-то вещи.

А.Вигилянская:

— Да. Но, вот, это — на самом деле, это только начало всей истории. Мне сейчас нужно как-то ускориться — потому, что самое главное — впереди.

То есть, это была какая-то первая... событие, после которого стала разворачиваться вся эта цепочка, и, чем дальше я жила уже вот с этим знанием о них, тем больше я находила объяснений, почему это со мной случилось.

Я побывала... сейчас я попробую просто рассказать назывными предложениями краткое содержание — потому, что, действительно, времени никакого не хватит. Я побывала на этой фантастической службе 17 августа 2016 года в селе Бортсурманы, где чествовали святого праведного Алексия Бортсурманского, и я уже молилась ему с благодарностью, со слезами просто... со слезами радости и ощущением чуда, которое со мною случилось — чуда наяву.

И дальше... дальше... дальше... уехав совершенно другим человеком из Бортсурман и из Курмыша, в следующее моё окошко, свободное от работы, я кинулась в архивы, и стала искать все подробности — уже у меня были имена, уже у меня были названия сёл и храмов, и я, в октябре 2016 года, выяснила всё до мелочей. Это оказалось очень легко — то есть, мне в руки падали клировые ведомости ( такие книги, в которых записаны были священники и члены их семей ). Я узнала имена жён, детей, количество детей, и я себе рисовала это родословное древо. Я нашла, где был похоронен Павел, вот, этот. Нашла просто описание подробное места захоронения Павла — разорённая могила в Бортсурманах. Потому, что в советское время в Бортсурманах храм тоже был закрыт, и там... вообще... были тоже какие-то склады и мерзость запустения, и могилы были разорены. Только одну могилу местные жители, которые почитали праведного старца Алексия ( он ещё не был прославлен в лике святых в советское время, его прославили в 2000 году ) — вот, местные жители не дали разорить эту могилу. А в 2000 году, когда святой Алексий был канонизирован, были обретены его мощи. И, вот, этим мощи — они сейчас покоятся в храме в Бортсурманах в нарядной большой раке. И, вот, рядом с этим захоронением ( бывшим ) святого Алексия, там и восстановили уже мы, Вигилянские, две могилы — Павла Вигилянского, моего прапрапрадеда, который был преемником по службе в храме в Бортсурманском святого Алексия... Святой Алексий почил в 1848 году... он был современником Серафима Саровского, Пушкина, он жил в конце XVIII и в первой половине XIX века... и, вот, вслед за ним, в храме служил вот этот Павел. Павел родил Алексея, Алексей — настоятель храма в Курмыше. Вот, этот Курмыш, откуда я сейчас веду свой рассказ — вот, это село, и этот бывший уездный город, рядышком с храмом, который поруган был в советские времена.

Вот. Значит, вот... дальше... дальше... что происходит дальше? Вот, вместе с этими потрясающими свидетельствами о моих предках, на меня стали падать сведения, которые уже вышли за рамки вот только нашей семьи. Я поняла, что эта история ценна не только для нас, Вигилянских. Мы не просто обрели предка.

Потому, что я... я ездила... это была серия целая поездок в Ульяновский архив — потому, что Курмыш принадлежал Симбирской губернии, и большинство документов о Курмышском уезде, о Бортсурманах, хранится в государственном архиве Ульяновской области.

И, вот, там на меня... со мной случается... происходит очередное чудо — я нахожу потерянное дело о канонизации святого Алексия, которая проводилась в 1913 году — его хотели канонизировать вслед за Серафимом Саровским. И из Симбирска в Курмыш и в Бортсурманы была послана специальная комиссия, состоящая из священников, которые расследовали подлинность чудес, творящихся по молитвам... и подлинность исцелений, и посмертных чудес, творящихся по молитвам святого Алексия. Он был чудотворец, целитель, прозорливец — там десятки, десятки, десятки историй... вот этих чудесных историй.

И, вот, эти следователи в 1913 году расследовали эти чудеса, подвергали всё сомнению, искали доказательства, опрашивали свидетелей — и там дают показания жители Бортсурман и Курмыша, в том числе, кстати, моя прапрабабушка Анна Вигилянская, и двоюродная прапрабабушка... я уж там в них во всех стала ориентироваться.

Но самое потрясающее, что в этой же папке к делу был приобщён рукописный дневник святого Алексия и письма о нём, его письма... какие-то письма помещиков, которые были его современниками, воспоминания его духовной дочери Марии Ахматовой, которая по его благословению ушла в монастырь и стала настоятельницей Арзамасского Николаевского монастыря. Я знала о том, это было известно, что у него была эта духовная дочь, что она оставила о нём воспоминания, что сам святой Алексий вёл дневник — вот это всё было известно, но тексты эти были потеряны, и никто не мог их найти. И то дело следователи завершить не успели, поскольку начались наши, вот, эти все исторические страшные события — сначала Первая Мировая война, а потом и Революция — и это дело не было доведено до конца. И все, все, все документы, относящиеся к святому Алексию, они, будучи приложенными к этому незаконченному делу, они оказались закрытыми в этой самой папке, которая более ста страниц занимает огромных — рукописные, вот, эти страницы формата А4.

То есть, в этом даже был какой-то Высший Промысел. Потому, что, впоследствии творились страшные кровопролития на Курмышской земле, в Бортсурманах, эта вся земля полита кровью новомучеников. В Бортсурманах был убит священник Михаил Воскресенский, священномученик, он канонизирован, в 1918 году. Храм был разорён, был разорён помещичий дом, и в Курмыше тоже — там сотни жертв, и... в общем... даже страшно подумать, какая участь ждала вот этот дневник, который хранился под Престолом Бортсурманского храма и передавался из поколения в поколение, от одних священников Вигилянских к другим... страшно подумать... конечно, он до нас бы не дошёл, это совершенно очевидно. А так — он был закрыт в этом архиве, и, представляете себе, найден он был мной, и я ничего для этого не делала — я просто не могла спокойно жить в своей Москве, жить так, как ни в чём не бывало. Я не могла... я знала уже, чувствовала это, слышала вот этот какой-то неведомый, таинственный голос, который меня почему-то туда зовёт. И я поехала — и просто нашла вот это вот... заказала там, почти вслепую... там же все эти дела — они... там... фонд 134... дело номер... там... касается Курмышского уезда. На нём не написано... в каталоге... вот... в этих самых... там нету вот этих слов, по которым можно догадаться, что это дело там.

Вот, так вот, просто, мне попадает в руки эта папка. И, самое потрясающее, что оказывается, что... вот, когда святого Алексия готовили к канонизации, отец Дамаскин Орловский, архимандрит, который возглавлял комиссию по канонизации — он написал житие святого Алексия, но он не знал об этих документах, и он не знал об этих свидетельствах, он не знал об этих письмах. И получилось так, что существующее житие его страдает очень большой неполнотой, если погрузиться вот в это вот во всё, в эти архивы. И там — новые чудеса, десятки новых чудес!

А.Леонтьева:

— Прости, пожалуйста, ты нашла в этих дневниках... как бы... жизнеописание... то есть, то, чего не было ни в каких других архивах, и смогла дописать его житие, получается, да?

А.Вигилянская:

— Да, там дают показания свидетели, которые рассказывают о чудесах, следователи за ними записывают. Там, прямо... я... там: «Жительница Курмыша показует следующее: «Я знаю ту женщину, Наталью Сиянову, которую отец Алексий исцелил от болезни такой-то, такой-то...» — то есть, они рассказывают, прямо дают показания, как на настоящем расследовании, как в любом... как в детективном расследовании.

А.Леонтьева:

— То есть, они вот этой вот комиссии по канонизации рассказывают о случаях исцеления, чудесах...

А.Вигилянская:

— О случаях исцеления... они, там, значит... следователи — что-то они не признали, слишком мало доказательств... там... а вот это вот — они... как бы... сочли, что достаточно оснований, чтобы считать, что это было подлинное чудо, что это не домысел, не вымысел, что это... там... не легенда. То есть, они проверяли достоверность этих чудес.

Ну, и вот этот его рукописный дневник, представляете? Рукописный дневник святого Алексия, где он делился... это совершенно внеземной текст, который... вот... даже эти исследователи — они в некотором смущении пребывали, когда они его прочитали, поскольку святой Алексий делится там откровениями, которые были ему посланы Свыше.

Ему являлась Матерь Божия, ему являлся Иисус Христос, ему являлись святые — Вера, Надежда и Любовь. Он слышал Голоса во время Литургии, которые ему что-то говорили, и он это всё записывал. Кроме того, он сам там, в этом дневнике, пишет: «Получил дар целения — исцелил крестьянку такую-то. Помазал её маслицем, помолился...» — и... там... он прямо рассказывает, в этом дневнике.

Ну, и очень много у него там каких-то пророчеств, и... ну... понимаете, как... глазами обычного человека, среднестатистического, это всё, конечно... всё похоже... на что-то такое, вот... знаете, это всё — на грани... это изменённое состояние сознания. Это — святой, который общается с Горним миром. Понимаете? И, вот, он эти все свои откровения, явления святых — он их описывает в этом дневнике.

А.Леонтьева:

— Когда бы не было чудес и исцелений, тогда бы можно было бы говорить о состоянии изменения сознания, или что-то такое...

А.Вигилянская:

— В общем, итогом всего этого... я тоже перепрыгиваю просто, перепрыгиваю вперёд... потому, что обретение вот этого дела — это был 2017 год уже, а месяц назад вышла книга, которая называется «Помните обо мне. Святой праведный Алексий Бортсурманский ( Гнеушев ). Материалы к житию». Там опубликован... от первой до последней страницы, от первого до последнего слова опубликовано всё это вот дело, в том порядке, в каком оно идёт там, в этой папке, включая дневники, письма и свидетельства о святом Алексие. Вот, она, наконец, вышла. Потому, что я, конечно же, поняла — я поняла, почему позвал меня святой Алексий. Вот, он счёл, что настало время — почему-то, именно сейчас, когда прошло больше ста лет с момента того расследования... почему-то, именно сейчас. И почему-то именно через нас, Вигилянских.

Удивительно, что там же я прочитала — там даёт показания моя двоюродная прапрабабушка Мария Люцернова, урождённая Вигилянская — она рассказывает, что дневник этот отец Алексий завещал сохранять только в роде его, и завещал его тем потомкам, которые наделены священным саном.

То есть, получается так, что наследником этого дневника сейчас является папа — это он наделён священным саном. То есть, вот... и, конечно, папа решал — издавать это, не издавать... И, вот, папа благословил, написал предисловие к книге — и, вот, она вышла, прекрасная книга.

И я думаю, что тоже... вот... нам нужно его прославлять, святого Алексия. Потому, что это такой скорый помощник... это... какой-то святой, очень близкий нам всем — это свидетельствуют об этом мои даже уже друзья, которые через меня о нём узнали. Люди, которые к нему обращаются — и он, как... знаете... как добрый волшебник — он, прямо, мгновенно отзывается. Иногда просто — до смешного... как, вот... он совсем рядышком. Он всё время говорит: «Я — тут, я — тут...» Все, кто попадают в его орбиту, мне об этом рассказывают.

Вот, это первая сторона... я очень спешу — потому, что я боюсь не успеть... это — первое...

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

А.Леонтьева:

— Напомню нашим радиослушателям, что с нами сегодня Александрина Вигилянская — преподаватель, писатель, а теперь ещё и президент благотворительного фонда святого праведного Алексия Бортсурманского.

Хотелось успеть ещё... ну... времени осталось, действительно, немного... но хотелось рассказать о том, как ты ещё и стала строителем храма — совершенно какая-то новая ипостась для учительницы французского лицея. Расскажи.

А.Вигилянская:

— Именно это я и хочу... В начале передачи нашей, первое, что прозвучало — фонд святого праведного Алексия Бортсурманского. Почему этот фонд у нас теперь существует?

Такой благотворительный фонд пришлось создать в 2019 году. Потому, что, помимо издания этой книги, параллельно с этой работой, я, конечно же, тоже догадалась ещё об одной вещи, почему меня... вот... мои дедушки сюда позвали. Не может быть... это не могло быть... для меня это было очевидным, что это не может быть каким-то... просто, вот... одним из событий, в череде других событий. Это всё — во имя чего-то...

Вот, этот самый храм, где дискотека... он обезглавленный, там разрушена колокольня... в Курмыше — храм Рождества Пресвятой Богородицы... там повержен главный... как это называется... барабан и купол, то есть, он — в виде домика. Там осталась только трапезная с двумя приделами — это всё было в изуродованном совершенно виде, и вот — главный придел, тоже, вот... такой... обрубленный, обезглавленный, с алтарём.

Всё это было — довольно скоро, после моего появления. Этот клуб переехал, выехал из церкви, и храм передали Церкви обратно, после 82 лет поругания.

Там, вот в этой трапезной с двумя приделами, располагался кинозал, замурованы были окна, свод был закрыт советским потолком, посреди... вот... развёрнута... с юга на север этот зал был... там была сцена. Один алтарь... правый придел... был замурован кирпичами, и вход в него был с улицы — там располагалась кочегарка, там стоял угольный котёл. А главный придел был перегорожен... разделён на этажи и на кабинетики — там везде вот... все арочные... это прекрасный барочный храм — там всё... вот... в виде арок... в форме арок... все эти арки были закрыты дверными коробками... то есть, там изгонялись целенаправленно все приметы храма. Фрески и росписи были замазаны масляной краской... в общем... вот, такое вот...

Вот. И я поняла, что нужно просто идти мне... когда уже передали храм Церкви, но там ничего не происходило, не было даже батюшки... был только ключик у курмышского жителя, моего друга прекрасного, резчика Александра Назарова — он православный человек. И, вот, он мне открывал этот храм — в 2017, в 2018 году...

И, вот, сначала я одна туда приходила и разгребала эти завалы — вот, то, что бросил этот клуб, свои... там... ненужные вещи. Там, вообще, ужас какой-то происходил.

Потом... тоже Господь... это всё перепрыгивая... там всё в чудесах было — как Господь посылал мне людей, через что. Но я, вот, перепрыгиваю через эти все события.

Про деньги... мне сразу было понятно, что... как же, как же? Ну, как? Я даже разговаривала со святым моим дедушкой. Я говорю: «Ну, как мне вот это делать... ну, что? Я же ничего не знаю...» А он мне, как будто, говорит: «А ты не думай. Ты просто что-то делай. Вот, ты не знаешь, а ты чего-то там делай».

Вот, в этом вот, в моём угадывании — а, ну-ка, я... а, ну-ка... — что я стала делать? Я стала орать на всех углах: «Спасите, помогите! Курмыш погибает! Славный город, храм... что делать?»

Короче говоря, друзья мне сказали: «Тебе нужно создать фонд благотворительный, и его возглавить». И, вот, в 2019 году, мы создали фонд — естественно, он носит имя святого праведного Алексия Бортсурманского — специально для того, чтобы возрождать и этот храм, а уже дальше там — и Тихона Задонского ( вот, я упоминала вначале ), и люди стали жертвовать. По копеечке, по копеечке... сто рублей... пятьсот рублей... на то... на сё... и, вот, Господь просто стал посылать. Вот, есть впереди самое близкое что-то, и ума невозможно приложить, как это... достать, как найти... там... напомню, что первый взнос за проект реставрации был 300000... чтобы заключить этот договор. Где... какие 300000... откуда же?

И вот, мгновенно, это всё, таинственным каким-то... таинственными путями всё это приходило. И так, что ты их отдаёшь — и опять ноль. Потом следующие отдаёшь — и опять ноль.

И, вот, однажды, что-то вот, такое же, как сейчас, я рассказывала на радиостанции «Радонеж», и бабушка из Москвы ( она живёт в Бибиреве ) услышала эту передачу, и как-то её это очень пронзило, и она меня нашла. Она стала звонить просто, вот... по какой-то... у неё нету интернета, она ни в каком фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации) ничего читать не умеет, она просто всё время слушает радио.

И, вот, она разыскала меня. Она как-то там добилась, чтобы кто-то её дал мой телефон. И она мне позвонила, и говорит мне, вот, эта бабушка, я слышу голос ( Галина Егоровна её зовут ).

Она говорит: «Деточка, я хочу помочь храму. Я живу в Бибиреве». Я говорю: «Ну... спаси, Господи! Да, я приеду, но я сейчас в Курмыше».

«Ну, — я думаю, — ну, бабушка... очень всё это трогательно...» Ну, я... как бы... ей: «Спасибо...» Ну... как-то, я даже... это самое... ну, как... мой долг, естественно, когда... кто-то хочет храму помочь... я уже давно говорю, что я — почтальон. Вот, кто-то что-то хочет передать — я всегда еду, и всегда беру всё. Потому, что это — кто-то передаёт храму. Не мне, а для храма. Я — как... этот самый... посредник просто.

И, вот, я поехала к Галине Егоровне по адресу, в её квартиру. Приехала к ней, она совершенно оказалась чудесная бабушка, которая говорит: «Я всё слушала внимательно. Я тоже хочу как-то посодействовать...» — и она мне протягивает 200000, эта бабушка.

Она мне протягивает, и я даже как-то очень испугалась. Я даже испугалась — потому, что я вижу, она живёт в обшарпанной какой-то квартире, она, вроде, одинокая, она потеряла недавно сына. У него трагическая история, она за него очень волнуется, его зовут Георгий — я тоже за него молюсь, за этого сына, о упокоении.

Вот, она за него очень переживает, и она хочет какие-то делать добрые дела, и просит молитв о нём.

И вот она... я даже стала её отговаривать. Я говорю: «Галина Егоровна, нет... я не могу... что же...» Она говорит: «Мне не нужны деньги. Мне вообще деньги не нужны. Ну, пожалуйста, возьми. Я очень хочу, чтобы...» — и я поняла, что тут мне нужно замолкнуть просто, потому, что это не моё дело, вообще... вообще, не моё дело.

Ну, вот, эти вот деньги — они мгновенно ушли... там... через... как только у меня... вот... появлялось, я сразу звонила в Нижний Новгород... какой-то мой договор. Я помчалась туда, какой-то договор мы заключили очередной — по-моему, это были геологи и вот эти инженеры — и мы на эти деньги, тут же, сделали эти все исследования.

И таких историй у меня было много. Много историй. Нам помогает целый приход храма святителя Николая в Сен-Луи. Это во Франции, на границе со Швейцарией и Германией. Это храм, настоятелем которого является протоиерей Владимир Шибаев, и его матушка Татьяна — она мой «френд» в фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации). Она всё это читает, она читает вслух своим прихожанам мои посты, что происходит. Они молятся святому Алексию — там такие, вообще, друзья Курмыша живут в этой Франции. И в Швейцарии — туда на службу приезжают из Швейцарии люди. Православный приход.

Они много раз нам собирали — там, у себя собирали тоже вот так же, с миру по нитке — «для храма», «для святого Алексия», «для Александрины», и передавали мне в пакете... значит... там — много конвертиков, и там мелкими купюрами... там... я не помню... пять... одно евро... женевские... эти... франки... мелкие-мелкие-мелкие... я в них ничего не понимаю. Вот, один раз я помню, что они мне передали вот это, и записочки о молитвах.

И я это всё начинаю считать и переводить. И это, как раз, тоже была какая-то сумма, которую мне, вот, прямо сейчас... по-моему, это был второй взнос за проект реставрации. И тоже я поехала к Виктору Викторовичу, и говорю: «Виктор Викторович, мы вторую можем треть заплатить». И, как раз, там всегда всё... вот... как-то, вот... в последний момент Господь посылает. И так было несколько раз.

В общем, суть в том, что Господь, через вот это вот всё, показывает и мне, и тем людям, которые тоже это видят, наблюдают... показывает, сколько любви, и сколько добра творится вокруг вот этого самого храма, вокруг которого уже у нас такая группа поддержки. У нас... многие-многие люди, несметное число людей со всех концов Земли помогают нашему храму! И это — великое, конечно, тоже чудо, и знамение того, что Господь — рядом.

А.Леонтьева:

— Саша, я поняла, что ты ещё можешь долго рассказывать, и, получается, что за второй серией, надеюсь, последует третья — ты расскажешь, что дальше происходило.

Сейчас я напомню, что с нами была Александрина Вигилянская — преподаватель и писатель, а теперь ещё и президент благотворительного фонда святого праведного Алексия Бортсурманского.

С вами была Анна Леонтьева.

Саша, вообще, ты знаешь, наверное, существование Бога не нужно доказывать, но твой рассказ об обретении предков-святых — это... какое-то вот... для меня — просто безусловное доказательство!

Спасибо тебе огромное за этот потрясающий разговор! И я думаю, что — до новых встреч!

До свидания!

А.Вигилянская:

— До новых встреч!

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА».