Светлый вечер с Александром Ивановым (эф. 30.03.2016)

У нас в гостях был известный музыкант, лидер группы "Рондо", певец Александр Иванов.

Мы говорили об истории зарождения рок-музыки в СССР, о появлении группы "Рондо", сольном творчестве Александра, и о современной эстраде.

 

 

 

______________________________________________

А. Пичугин

— «Светлый вечер» на радио «Вера», здравствуйте, дорогие слушатели! Здесь, в этой студии, Лиза Горская —

Л. Горская

— Алексей Пичугин —

А. Пичугин

— И с удовольствием представляем нашего сегодняшнего гостя: эту часть «Светлого вечера», ближайший час вместе с нами проведёт знаменитый российский рок-музыкант, один из основателей и фронтмен группы «Рондо» Александр Иванов. Здравствуйте!

А. Иванов

— Добрый вечер!

Наше досье:

Александр Иванов. Родился в 1961 году в Москве. Профессионально занимается музыкой с 81-го года. Играл в различных музыкальных коллективах. С середины 80-х стал солистом группы «Рондо». В 89-м году «Рондо» совершило турне по 20 городам США. В 97-м году Александр Иванов выпустил альбом «Грешной души печаль». В настоящее время Александр продолжает активно выступать с концертами.

А. Пичугин

— Хотелось бы начать издалека. Потому что вот мы сейчас перед эфиром как-то так тепло обсуждали, говорили, вспоминали времена, которые сейчас почему-то...

Л. Горская

— Ушли.

А. Пичугин

— Почему-то ушли, как жалко! С кем ни поговоришь из более молодых людей, для них даже середина 90-х и то кажется каким-то уже историческим временем, когда жили мамонты там, динозавры бродили по улицам Москвы.

А. Иванов

— Недалеко здесь, в Нескучном саду они все и жили!

А. Пичугин

— Вот! И Нескучный сад тоже вспомним! В 80-е годы, когда всё это начиналось, только сейчас вспоминали про интересные взаимоотношения Москвы и Питера, когда ездили все друг к другу в гости, и при этом не то, что не любили друг друга, но как-то так странно относились.

А. Иванов

— Скажем так, что все болели за свою территорию. И питерцы никогда москвичам не могли простить, что у них забрали право первенства столицы. А Питер-то сам по себе город очень интересный, город замечательных, талантливых писателей, художников, музыкантов, впрочем, так же, как и Москва. И поэтому, конечно, вот это вот соревнование, как часто сравнивают футбольные фанаты...

А. Пичугин

— «Зенит» и «Спартак»?

А. Иванов

— ...в Италии. Ну, и да, и футбольная тема тоже...

Л. Горская

— «ЦСКА» и «Спартак».

А. Пичугин

— Это московские.

А. Иванов

— Поэтому, конечно, по молодости оно всегда... в создании каких-то группировок люди, так или иначе, как-то с пользой проводили время, воюя там, ратуя за свою территорию.

А. Пичугин

— Москвичей, по-моему, в конформизме в большей степени обвиняли тогда. Нет?

А. Иванов

— Как бы столица всегда предполагала и какую-то финансовую часть, и внимание со стороны властей, поэтому... Вообще, на мой субъективный взгляд, конечно, Москва и Питер очень похожи. Поэтому, если вспоминать и старые времена, и сегодняшние, то периодически передвигаясь по улицам или Москвы, или Питера, прямо районы очень сильно похожи, аллеи, парки, мосты, набережные. Если, конечно, говорить всё-таки о градостроительном направлении, то Питер, конечно, более исторически сохранён, потому что Москву-то в своё время так, сильно поломали и потрясли всевозможные перестройки, революционные какие-то события. А Питер всё-таки сохранил, конечно, всю эту историческую красоту. Но, если зайти, конечно, во двор этой красоты, то это только фасады. Хотя сейчас всё меняется в лучшую сторону. Мы вот со многими моими коллегами-музыкантами обсуждаем эту тему, и немного стало, конечно, меняться всё-таки в лучшую сторону. Но если касаемо 80-х, когда мы, приезжая в Питер, бывали у своих друзей в гостях, и заходя в питерский двор, это было нечто.

А. Пичугин

— Как говорит один мой знакомый художник, московский художник, такой хипарь 70-х, который приехал в Питер жить, бросил всё...

Л. Горская

— Хипарь или хипан?

А. Иванов

— Хипарь, конечно! Хипан — это что-то типа хиппи с панком, наверное.

А. Пичугин

— «Хипаны» — это песня у Шевчука была.

А. Иванов

— А хипарь — это ближе всё-таки к какими-то вудстокским положениям.

А. Пичугин

— Замечательный художник Олег Гурьян, он переехал жить в Питер несколько лет назад. Он бросил всё. Он мечтал всегда жить в Питере. И вот он наконец уехал туда. И каждый раз, когда к нему в гости приезжаешь, он водит по каким-то только ему известным местам или рассказывает только ему известные истории. Он уже настолько погрузился в эту питерскую среду, он всё время говорит: «Ты посмотри, какие жирные фасады!» «Жирняк!» — он ещё ударение делает.

А. Иванов

— Именно фасады, да. Потому что, если зайти вовнутрь или в какой-нибудь подъезд, это, конечно, попасть...

Л. Горская

— В тощие дворы.

А. Иванов

— ...в совершенно индепендовое такое какое-то странное сооружение. Бронкс или Гарлем, наверное, может соответствовать этому. Но, опять же, хочу сказать, что меняется всё. Я часто приезжаю в Питер. Ловил себя на мысли, что насколько фасады прекрасны и красивы исторические.

А. Пичугин

— Но что там, за ними?

А. Иванов

— И конечно, заходя к своим друзьям домой, в убитые подъезды, в эти коммуналки...

Л. Горская

— Мне кажется, Москва сейчас тоже подходит к этому. Какие-то потёмкинские деревни у нас намечаются.

А. Иванов

— В Москве всё, что касаемо фасадов, всё равно, конечно, богатыми людьми уже давно выкуплено. И сейчас не в каждый двор-то попасть можно, потому что всё какие-то коды, какие-то специальные турникеты, через которые очень тяжело попасть, потому что, конечно, внутреннее убранство уже совершенно какое-то другое. И порой, зайдя в какой-нибудь двор, там можешь совершенно неожиданно для себя открыть какой-нибудь бизнес-центр с потрясающими парковками. То есть всё очень-очень старательно завуалировано от внешнего мира.

Л. Горская

— Вообще, по существующему пока законодательству, вы имеете право зайти в любой двор. Заехать — нет, а зайти — да. Если по каким-то причинам путь перекрыт, вы можете попросить открыть ворота. «Я хочу двор посмотреть», — достаточный аргумент в этой ситуации.

А. Иванов

— Да, только этой «таблетки», которая тебе открывает этот двор, у тебя, к сожалению, нету!

А. Пичугин

— Обратной связи с этой «таблеткой» нет.

А. Иванов

— Или надо звонить товарищу, чтобы специальный человек обученный нажал кнопочку, тогда ты можешь попасть в этот двор. Нет, не так просто сейчас попасть.

А. Пичугин

— Мы с Лизаветой оба историки, вернее, были ими когда-то. И в нашей жизни, я думаю, в твоей тоже, да, Лиза, была Историческая библиотека?

Л. Горская

— Конечно! И много Исторической библиотеки.

А. Пичугин

— Вот у меня, по крайней мере... Это Китай-город, район Китай-города...

А. Иванов

— О, там такие проезды были!

А. Пичугин

— Такие дворы, такие проезды!

А. Иванов

— Таксисты, кстати, знали, как в час пик проехать через этот двор, выскочить куда-то. Китай-город это, конечно, совершенно отдельная республика.

А. Пичугин

— В «Брате-2», кстати, хорошо показана вот эта погоня вокруг Ивановского монастыря, дворы. Это ещё 15 лет назад было.

А. Иванов

— Да-да! Я помню, что в конце 70-х были такие таксисты, которые знали, конечно, вот эти все проезды, и как от милиции можно было убежать через эти дворы. Там, конечно, очень интересные были...

А. Пичугин

— Я тут недавно прогулялся. Из всего этого многообразия осталась пара незакрытых дворов, куда ещё можно зайти.

А. Иванов

— Ну, это Ордынка, конечно. Я вот недавно тоже по Чистопрудному бульвару так прошёлся, посмотрел.

А. Пичугин

— А там, да, кстати, там есть, там осталось.

А. Иванов

— Там есть очень интересные, конечно, места. Мясницкая, ближе к Лубянке. Вообще, Старая Москва... центр, конечно, ещё сохранил весь этот дух. И иногда летом в тёплую погоду прогуляться, конечно, одно удовольствие.

Л. Горская

— Частично сохранил всё-таки.

А. Иванов

— Центр всё равно, я считаю, что центр вылизали и привели в полный порядок. И иногда, гуляя, для себя сам просто неожиданно открываешь, что ещё то, что радовало в юности, осталось, слава Тебе Господи. Для меня вот летняя прогулка в хороший тёплый вечер в центре Москвы это, конечно, истинное удовольствие.

А. Пичугин

— Вот скоро будет!

А. Иванов

— Ждём! Ждём тёплой весны.

А. Пичугин

— Раз мы заговорили про Москву и про Питер... Мы всё-таки о музыке в большей степени, наверное, хотели сегодня поговорить. Поэтому, вот начало 80-х... Вот в вашу жизнь, я так понимаю, что вся эта музыкальная среда, рок-музыка вошла в начале 80-х. А что собой вообще представляла тогда московская музыкальная сцена? Потому что мне кажется, что были какие-то разные течения, которые где-то пересекались: был Москонцерт, были какие-то совсем подпольные ребята. А на каких-то уровнях они все взаимодействовали и пересекались. А как на самом деле?

А. Иванов

— Рок-музыка запрещена же была официальными властями.

А. Пичугин

— Ну, понятно.

А. Иванов

— Поэтому все где-то старались выступать на каких-то индепендовых тусовках. Это были какие-то студенческие всевозможные посиделки. Летом, естественно, это были какие-то «ракушки» и какие-то водоёмы, где устраивались фестивали. И я помню, в школе распространялись всевозможные такие открытки, на которых стояла какая-нибудь печать, эта открытка была разрезана напополам. Это был какой-нибудь фестиваль в Подольске или там где-то в Подмосковье, куда съезжались все любители рок-музыки подпольно. Естественно, всё это распространялось, как цыганская почта, из уст в уста, потому что власти периодически занимались натравливанием правоохранительных органов на такие фестивали, потому что это всё было не санкционировано. И я помню какие-то фестивали, когда в одном таком фестивале выступали «Машина времени», группа «Виктория», «Рубиновая атака», Саша Градский. Это год, по-моему, 77-78. И успевали выступить несколько команд, потом всех

завинчивали...

А. Пичугин

— И электричество отключали на сцене.

А. Иванов

— Да. Я помню, что с каких-то станций добирались на автобусах. Всё это напоминало такой Вудсток.

А. Пичугин

— Табор. Целые электрички, автобусы молодёжи на подпольный фестиваль.

А. Иванов

— Вудсток. Коммунообразные такие общества съезжались на непонятных машинах, кто на велосипедах, кто на электричках. И кончено, это всё превращалось в такой очень интересный фестиваль свободы, где выступали группы запрещённые. А впоследствии, конечно, уже при каком-то поветрии уже появились и филармонические какие-то возможности у разных групп. Помню, как «Машина времени» с Андреем Макаревичем сдавали первые свои программы. И Иосиф Давыдович Кобзон помогал принимать эти программы. Это был, наверное, год 84-85. но это уже было поветрие такое, предперестроечное поветрие, когда уже какие-то послабления стали происходить.

А. Пичугин

— Это уже после андроповщины.

А. Иванов

— Да. Но до этого, конечно, мы все были запрещены. И вот моя дружба с Женей Хавтаном позволяла мне — тогда я был руководителем экспериментальной молодёжной студии в Дворце Культуры «Коммуна» при туристическом объединении «Спутник». У меня была тогда база, была аппаратура.

А. Пичугин

— Это у вас, да?

А. Иванов

— Да. И я тогда Женю, в принципе, поддерживал аппаратурой. Они тогда ездили в лагерь МЭИ с Жанной Агузаровой.

А. Пичугин

— Тогда агузаровское время в «Браво» было, да?

А. Иванов

— Да. И тогда их свинтили как раз на каком-то несанкционированном концерте. У Жанны были проблемы с властями. Даже удалось ей, по-моему, посидеть там где-то в застенках.

А. Пичугин

— Да, она сидела чуть-чуть.

А. Иванов

— И потом она меняла паспорт. Она же тогда была Ивонна Андерс. У неё была зачёркнута мужская какая-то имя и фамилия, была вклеена своя фотография.

А. Пичугин

— В советском паспорте.

А. Иванов

— И все её звали «Ивкой». Да, Иванна Андерс. И тогда я им предоставил базу при Дворце Культуры «Коммуна». И в последствии, конечно, Женя мне платил очень большим добром, именно тогда, когда формировалась программа при Московской областной филармонии, куда входило пять топовых коллективов. При руководстве Валерием Гольденбергом была создана программа, которая была призвана перед государством закрыть долг очень большой. Тогда же очень много всяких бандуристов, народных коллективов было при Московской областной филармонии. И вот была создана такая программа, которая ориентировалась в основном на стадионы и на Дворцы Спорта. Туда входили такие группы как «Мастер», «Зеркало мира» с Костей Никольским, «Браво», «Лотос» с Андреем Сапуновым. Где-то за год-два мы сняли с должников Московскую областную филармонию. И вот тогда-то это поветрие и пошло.

А. Пичугин

— Давайте слушать музыку. У нас время песни подошло. Первая песня, которую мы послушаем, я так понимаю, что это, фактически, визитная карточка.

А. Иванов

— Ну, одна из. Серёже Трофимову большое спасибо за прекрасные песни, которые в своё время помогли нам обрести какого-то нового слушателя. «Моя неласковая Русь».

Звучит песня «Моя неласковая Русь».

А. Пичугин

— Ну что ж, продолжаем нашу программу. Песня «Моя неласковая Русь» сейчас прозвучала. И как вы понимаете, Александр Иванов у нас сегодня в гостях. Говорим про музыку, про Москву, про Москву 80-х, да о чём мы только не говорим сегодня с Александром! Группа «Рондо», с которой эта песня и записана, правильно?

А. Иванов

— Это из сольного альбома композиция — из альбома «Когда вырастут крылья». Хотя песня предполагалась и для альбома «Грешной души печаль», для того нашумевшего, практически полностью написана Сергеем Трофимовым — нашим прекрасным поэтом и композитором. Но вот она вышла позднее. Хотя я её считаю песней именно того альбома «Грешной души печаль». Просто она была позднее реализована.

А. Пичугин

— Ну и давайте про «Рондо», раз разговор зашёл. Вы же не с самого начала в группе «Рондо»?

А. Иванов

— Да, группа сначала называлась «Группа Михаила Литвина» и была создана в 1984 году. А благодаря Жене Хавтану, я пришёл в коллектив в 86-м году. Но с Литвиным мы проработали недолго — буквально два года.

А. Пичугин

— Он в Америку уехал?

А. Иванов

— Да, он уехал в Америку, оставив своё наследие господину Плавинскому, с которым потом достаточно такие серьёзные судебные тяжбы были, потому что Михаил перепродал название Московской областной филармонии, в частности вот Леониду Плавинскому. И существовало два коллектива, но...

А. Пичугин

— А как это? Сейчас, мне кажется, мало кто понимает: перепродал название. В представлении большинства людей, как мне кажется, вот есть музыканты, они называются как группа, скажем, группа «Рондо». А то, что название можно кому-то перепродать — это же не «Ласковый май», который тогда гастролировал...

А. Иванов

— В тот период времени все мы работали при каких-нибудь официальных заведениях. И, находясь в той или иной филармонии, название принадлежало и было зарегистрировано при определённой филармонии. В частности, имея трудовое соглашение, контракт так называемый, тогда название было при Московской областной филармонии. И если музыкант уходил, естественно, название оставалось при официальном культурном заведении. Но тогда пошло поветрие, и благодаря Стасу Намину и Павлу Слободкину — руководителю ансамбля «Весёлые ребята», полностью состав ушёл со мной от Михаила Литвина.

А. Пичугин

— И вы тоже назывались «Рондо».

А. Иванов

— Да, мы тоже назывались «Рондо». Только тогда как раз пошли судебные тяжбы. И мы доказали, что творческий коллектив — это и есть те музыканты, которые создавали те произведения, которые стали популярными.

А. Пичугин

— А как? Ведь с точки зрения закона, вы же были, скорее всего, не правы. Если по закону это филармонии принадлежит. Нет, не с точки зрения человеческих истин, а вот именно с точки зрения советского закона.

А. Иванов

— Да, но тогда пошла перестройка. И вот эти вот все судебные тяжбы и авторитетные люди, опять же, повторюсь: благодаря Стасу Намину, за что ему низкий поклон, и Павлу Слободкину, название оставили за нами. Такое революционное время, когда всё менялось, и менялась система. И смогли доказать, что творческий коллектив стопроцентно, потому что Литвин уехал, который создавал этот материал. Вот нам оставили это название, мы выиграли этот процесс, чем очень гордимся до сих пор.

А. Пичугин

— А я правильно понимаю, что это московская фишка, что коллективы должны быть прикреплены к филармонии?

А. Иванов

— Нет, это всесоюзная фишка была.

А. Пичугин

— Да, сейчас я подведу свою мысль. Она всесоюзная, потому что я знаю, что некоторым московским музыкантам приходилось потом прикрепляться к какой-нибудь там вологодской, условно, филармонии.

А. Иванов

— Вот у меня 9 филармоний за плечами. Каждый раз, когда мы приходили в ту или иную филармонию, начиная с Кзыл-Ординской, мы приходили именно на то название, которое было закреплено в филармонии. В частности, группа «Аракс», когда были запрещены, они работали под вывесками «группа «Ветер»», «Феникс», «Глобус». То есть приходя в ту или иную филармонию, все знали, что это «Аракс», но они вынуждены были работать под тем закреплённым, залитованным названием, которое было при той или иной филармонии. Практически все, передвигаясь туда или сюда...

А. Пичугин

— А жить там приходилось?

А. Иванов

— Нет, просто в трудовой книжке каждый раз ты был прикреплён к тому или иному названию. И это вот смешное время, конечно, было. Но, тем не менее, переходя в ту или иную филармонию, мы должны были работать под теми вывесками, которые были залитованы перед Министерством культуры.

Л. Горская

— А под запрет как попадали?

А. Иванов

— Под запрет попадали практически все. И люди, которые помнят то время, помнят, как мы сдавали по 30-40 раз те или иные программы, вынуждены были исполнять часть репертуара советских композиторов, в то время — Пахмутова, Добронравов... То есть часть репертуара обязательного — я сейчас не помню, какой процент, но мы вынуждены были переаранжировывать те или иные произведения советских композиторов. Ухищрялись как-то их делать в каких-то аранжировках интересных, но какое-то количество репертуара вынуждены были исполнять именно песен советских композиторов. Это знали все. А вот знаменитая история в Олимпийской деревне, когда расформировано было порядка семидесяти коллективов. Вот это было интересное время, когда вообще чуть ли не половина эстрады была расформирована.

А. Пичугин

— А давайте оставим, подвесим интригу. Сейчас послушаем песню. У нас маленький перерыв, и потом вернёмся. Пусть интрига пока повесит. Потому что я думаю, что эту историю уже мало кто помнит.

А. Иванов

— Это очень интересно, да. Но вся старая гвардия помнит, как это происходило.

А. Пичугин

— Что слушаем?

Л. Горская

— Слушаем песню «Это был я».

А. Иванов

— Да, несколько слов хотелось бы сказать в адрес очень талантливого и ныне достаточно популярного в широких кругах Ромарио. То есть Рома Луговых из Екатеринбурга, очень молодой, перспективный композитор и поэт написал для нас большую часть альбома «Это был я». За что Роме огромное спасибо. Сейчас этот артист поддерживается нашими гуру, такими как Андрюшей Макаревичем; Женя Моргулис спел его замечательную песню «Таня — дура»; Серёжа Чиграков...

А. Пичугин

— А, это его песня? Да?

А. Иванов

— Да, это Рома Луговых. И Рома, когда приехал в Москву, поддержал нас замечательным репертуаром для альбома «Это был я». И это заглавная песня альбома «Это был я». Так, собственно говоря, эта песня и является таким неким паровозом и локомотивом этого альбома. «Это был я».

Звучит песня «Это был я».

А. Пичугин

— Ну что ж, мы возвращаемся в эту студию, где беседуем сегодня с Александром Ивановым, которого вы все, я думаю, прекрасно знаете — наш прекрасный музыкант, фронтмен многолетний группы «Рондо». Здесь также Лиза Горская, я — Алексей Пичугин.

Л. Горская

— Но у нас осталась незаконченной история с расформированием 70-и музыкальных коллективов.

А. Пичугин

— В Олимпийской деревне.

А. Иванов

— Да, это, по-моему, 83-84 год, тогда, когда всех собрали и просто всех дружно в одну братскую могилу расформировали.

Л. Горская

— В переносном смысле?

А. Иванов

— В хорошем смысле, да, в смысле переносном. Я помню, когда Коля Расторгуев с Валерием Кипеловым составляли костяк ансамбля «Лейся, песня», вот, по-моему, им тоже даже... Хотя они большое количество песен советских композиторов и Вячеслава Добрынина исполняли, их тоже расформировали. И это было понятно, что какая-то всё-таки февральская революция свершится, потому что после этого, по-моему, только самый ленивый музыкант не начал заниматься своим любимым делом — рок-музыкой. И это подорвало, на самом деле, и систему. И я рад, что вот как раз мы все и участвовали в разгроме этой филармонической системы, потому что терпеть это, конечно, было просто невозможно.

Л. Горская

— А с чего вдруг? Что, не соответствовали, не оправдали, почему вдруг так вот под нож-то все?

А. Иванов

— Это такая революция была против вот этого объединения советских композиторов, которые хотели, чтобы только их произведения исполнялись. А уже поветрие пошло, молодёжь жаждала каких-то перемен.

А. Пичугин

— Но они же за это гонорар получали — советские композиторы — за ваше исполнение их песен.

А. Иванов

— Они получали огромный гонорар, на самом деле. Это такое объединение было, которое никого не пускало в свои стены. Поэтому должно было что-то меняться. И вот на этом поветрии, когда, конечно, уже и перестройка, и гласность, и всё хлынуло. Она и смела все эти вокальные инструментальные ансамбли. Хотя, конечно, очень жаль, потому что очень много было талантливых и интересных вокально-инструментальных ансамблей. Но на тех переменах, на том поветрии, на самом деле, очень много талантливых артистов, собственно говоря, закончили свою деятельность. Многих эта ситуация сломала. И те герои, которые были героями 70-х, они вот, на самом деле, не нашли себя в новом времени. Это такие певцы как: Владислав Андрианов из «Лейся, песня»; Серёжа Дроздов из «Синей птицы». В общем, очень много талантливых артистов не смогли перестроиться, к сожалению. И время эпохи вокально-инструментальных ансамблей, оно, на самом деле, так очень серьёзно просто ушло куда-то в сторону, в подполье, я бы даже сказал. А рок-коллективы хлынули тогда на широкие площадки.

А. Пичугин

— Сейчас сложно себе представить, что Расторгуев и Кипелов когда-то вместе играли.

А. Иванов

— Да, и пели в ансамбле «Лейся, песня».

А. Пичугин

— Я знаю, я-то про это знаю! А вообще, мне кажется, это не самое известное...

А. Иванов

— Ваш покорный слуга, я тоже работал во многих коллективах, таких как: «Монитор» при Владимире Мигуле. Также мы сдавали программы, также нас не пускали на широкие экраны. И я помню, когда мы в первый раз попали в передачу с песней «Маленький корабль», по-моему — сейчас не помню даже... А! «Маленький домик» — вот вспомнил... с коллективом «Монитор», это было, конечно, такое явление для нас, потому что мы в первый раз попали на центральное телевидение.

А. Пичугин

— А правда или нет, что, приезжая в провинциальные маленькие, крошечные ДК, всякие различные ВИА играли зачастую на стихи советских поэтов музыку «Deep Purple», «Led Zeppelin»?

А. Иванов

— Скажем, тогда это было ещё более завуалировано — какие-то рок-оперы придумывались всевозможные. Да, действительно, стихи каких-то известных авторов из Союза поэтов и композиторов, это всё переделывалось. Саша Барыкин, помню, переделывал какие-то композиции Александры Пахмутовой, исполнял их в каких-то своих интерпретациях — регги и... Ну, тогда как-то приходилось выкручиваться. Поэтому, для того, чтобы ты существовал и имел возможность зарабатывать на хлеб, приходилось, конечно, какими-то ухищрениями, разными интерпретациями пользоваться. В дальних филармониях, конечно, было попроще, потому что, когда мы в 81-м году в составе московской группы «Радуга» работали от Кзыл-Ординской филармонии... И вот до сих пор я помню такие районные центры, как Джалагаш, Джусалы, Чиили, Яныкурган, Теренозек, Казалинск, Аральск. Вы представляете, всю Кзыл-Ординскую область практически мы тогда чесали. И я часто рассказываю смешные истории, когда мы жили в гостиницах, где не было ни туалета, ни душевых, ни ванн, приходилось там в туалет бежать метров 500. Так бежишь, бежишь в туалет, потом махнёшь рукой и обратно возвращаешься, потому что не успел. Там знаете, такие старые рукомойники, умывальники были... такие вот места были. Конечно, очень забавно было ехать по пустыне: слева идут караваны, аксакалы едут на верблюдах, и едет наш автобус старенький со скошенной дверью «Кубань», в который могли грузить аппаратуру. Аппаратура ездила прям с нами, специально были сняты места сзади автобуса, и были обученные люди, которые умеют грузить вот эти колонки все. И доплачивали 2 рубля и 20 копеек за погрузку. То есть 2 рубля 50 копеек тебе платили ставку с концерта, 2 рубля 20 копеек за погрузку и 2 рубля 70 копеек на покушать. Где-то десятка выходила. Но, конечно, забавное было время. Именно там возможно было играть не обязательно репертуар советских композиторов, а там, именно вдали от Москвы, возможно, было играть и ещё что-то зарубежное.

А. Пичугин

— Сейчас мы продолжим ностальгировать. Но пока у нас песня. По-моему, она называется «У водопада», правильно?

А. Иванов

— «В облаках у водопада». Олег Митяев нам любезно подарил эту композицию. Часто говорю, что я паразитирую на таланте моих друзей — известных авторов и бардов. Поэтому Олег вот любезно подарил замечательную композицию, которую он называет «Просыпаясь, улыбаться». В простонародье её ещё иногда называют «Маяк». Но в нашем исполнении, в нашей интерпретации песня называется «В облаках у водопада». Замечательная песня, Олегу огромное спасибо за эту песню. Хорошая, добрая, ностальгическая песня о том, что нас волнует сегодня: все мы, возвращаясь домой, хотим, наверное, где-то ностальгировать по каким-то хорошим, добрым временам.

Звучит песня «В облаках у водопада».

Л. Горская

— В эфире программа «Светлый вечер». С вами в студии Алексей Пичугин —

А. Пичугин

— Лиза Горская —

Л. Горская

— И у нас в гостях Александр Иванов — всем известный рок-музыкант. Я, кстати, хотела отметить: все говорят сотворчество, коллаборация, сотрудничество, а вы так скромно говорите, что паразитируете на талантах друзей.

А. Иванов

— Это я шучу, конечно. Кстати, вы всё время говорите «рок-музыкант», а я не совсем согласен, что я рок-музыкант. Просто музыкант, потому что не в чистом виде рок-музыка представлена в нашем исполнении — у нас много баллад, романсов, каких-то блюзовых композиций. Я бы сказал, человек мейнстрима, общего направления, в котором много стилей пересекалось и пересекается. Поэтому я не совсем согласен с этим ярлыком, который на меня навесили.

Л. Горская

— Вы угадали! Я как раз планировала попросить Александра объяснить то выражение лица, которое у него появляется, когда мы называем его рок-музыкантом.

А. Пичугин

— Мы уже клише мыслим: это Александр Иванов — рок-музыкант, это...

А. Иванов

— Но если вам так удобнее, проще.

А. Пичугин

— Нет-нет!

А. Иванов

— Вообще, я бы просто сказал, что музыкант.

А. Пичугин

— Музыкант, да. Я чего-то сам запнулся на слове «рок» вдруг.

А. Иванов

— Да, потому что я бы не сказал, что мы принадлежим к какому-то конгломерату только вот этого направления. Ни разу мы не выступали на «Нашествии», ни разу мы не выступали на «Максидроме».

А. Пичугин

— А, кстати, почему?

А. Иванов

— Потому что не было таких приглашений.

А. Пичугин

— Да? Песни-то ротируются везде.

А. Иванов

— Вы знаете, я бы сказал, что вообще вся ситуация, складывающаяся с какими-то объединениями или какими-то междусобойчиками у нас, она сугубо субъективная. Все подтягивают каких-то им понятных музыкантов. Там сидит какой-то редактор музыкальный и считает, что формативность той или иной радиостанции связана с конкретными личностями. Хотя, например, я совершенно не согласен, что добрая половина людей, которая представлена на «Нашествии» или на «Максидроме», что это люди конкретного направления. Всё настолько перемешалось, этот винегрет настолько...

А. Пичугин

— Это френдли зона такая своеобразная.

Л. Горская

— Что, что?

А. Иванов

— Да, я думаю, что всё пляшет от того, что каждый подтягивает каких-то своих людей. И, основанная на симпатиях к тому или иному музыканту, не знаю, в большей степени какая-то дружба позволяет формировать ту или иную программу. Я, например, считаю, что если говорить о чистом направлении рок-музыки, то, мне кажется, что на сегодняшний день настолько всё перемешалось, что любой рок-коллектив или поп-коллектив, или вообще какой-нибудь коллектив какого-нибудь там индепендового направления — все могут существовать нормально. Если взять, например, западную сцену...

А. Пичугин

— А это же нормально. «Депеш Мод» — они кто?

А. Иванов

— Да. Там, вообще, часто мы можем видеть на больших каких-то тусовках: Стинг выступает с Леди Гагой. И нормально всё.

А. Пичугин

— А Пола Маккартни туда не пускают!

А. Иванов

— Да, Пола Маккартни туда не пускают. А «Аэросмит» может выступать с какими-нибудь нововолновыми коллективами или коллективами, представленными в стиле инди-поп. «Киллерс» там может разогревать «Ю-Ту».

А. Пичугин

— Но это здоровая обстановка.

А. Иванов

— Да, там нет вот этого антагонизма и нет этой ревности, когда нет-нет, мы только представлены индепендовыми музыкантами. Хотя, например, я категорически не согласен, что музыканты, представленные московской сценой, чем-то отличаются от рок-музыкантов питерского направления или екатеринбургского.

А. Пичугин

— Так уже перестали, мне кажется, последние лет 5-6 бить себя в грудь и говорить: «Я — рок-музыкант! А ты — попса! Я с тобой вместе, на одной сцене...»

А. Иванов

— И слава Богу! Потому что, мне кажется, что это комплексы каких-то людей, формирующих такие программы.

Л. Горская

— Раз вы в самохарактеристике употребили слово «мейнстрим», я вам задам вопрос: что такое мейнстрим сейчас? Вот, на мой взгляд, это определить невозможно.

А. Иванов

— Мейнстрим — это общее направление, которое включает в себя не зацикленность на каком-то одном направлении, а это люди, которые могут совершенно спокойно работать в разных направлениях, в которых есть всё то, что и включает в себя мейнстрим. Не важно, блюзом, джазом, рок-н-роллом занимаешься или какой-то альтернативной музыкой. Это когда люди включают в себя, экспериментируют с разными стилями.

Л. Горская

— Но вот сейчас из чего он состоит? Вот сейчас у нас, в России, в Москве? Из кого?

А. Иванов

— Я опять же, повторюсь: это люди, которые не зацикливаются на каком-то одном стиле. Это люди, которые экспериментируют и в себя включают большое количество различных стилей.

Л. Горская

— Их много сейчас?

А. Иванов

— Да. Это может быть и какая-то акустическая история, это может быть и инди, и блюз, и тяжёлые направления. Это, в принципе, общее направление, которое включает в себя совершенно различные направления в музыке. И классическая какая-то музыка может быть представлена в популярном направлении, с использованием каких-то классических элементов. Это может быть и ди-джейская какая-то история — электронная музыка, которая может включать в себя... Это люди, которые экспериментируют.

Л. Горская

— А как это с широкой эстрадой соотносится?

А. Иванов

— А что такое «широкая эстрада»?

Л. Горская

— Это то, что мы видим традиционно на самых больших концертах в стране, которые транслируются на максимальное количество аудитории.

А. Иванов

— Это всё очень субъективно, потому что широкая эстрада тоже может быть направлением мейнстрима.

А. Пичугин

— Кстати, пример хороший: у нас недавно была Галина Босая — девушка из Екатеринбурга, по-моему, которая, в принципе, известна как фронтмен группы «Босая». Она записала проект «12 священных псалмов». Вот всё это такой интересный эксперимент с библейскими текстами.

Л. Горская

— А как это связано с эстрадой?

А. Пичугин

— С эстрадой — то, что есть Галина Босая, которая фронтмен известной группы «Босая», которая выступает на фестивалях, в клубах, довольно широко известна. И девушка Галина Босая, которая делает такую нетривиальную совершенно... но это мейнстрим тоже определённый.

А. Иванов

— Мне кажется, просто заигрались определённые деятели, которые так или иначе всё хотят разделять и хотят, чтобы аудитория, в таком некотором своём ключе, хотела бы принадлежать вот конкретно к какому-то конгломерату, конкретному какому-то направлению, конкретному сообществу — что мы вот, мы другие, мы не такие, как они. На самом деле, всё потихонечку будет сглаживаться, поверьте. И так же на фестивалях можно будет видеть индепендовых людей, блюзовых людей, джазовых, рок-н-ролльных, представителей тяжёлого рока. Мне кажется, что, наверное, всё придёт, как и во всём мире, к одному пониманию: профессиональный музыкант, интересный музыкант или не профессиональный и не интересный.

А. Пичугин

— Уже, наверное, пришло или приходит.

А. Иванов

— Да, вот эти все фестивали, которые какие-то проводятся — «Кубана» или, не знаю, «Мята» вот сейчас, — можно посмотреть, что настолько перемешано всё. И люди, которые приходят на эти фестивали, они как раз и приходят, чтобы увидеть людей, которые представляют разные направления. Главное, чтобы люди были представлены профессиональные.

Л. Горская

— Да. Я, на самом деле, задавая свой вопрос, — фестивали фестивалями — я говорила про телевидение по большей части. Потому что есть «Квартирник у Моргулиса», и это замечательно. Но так вот если посмотреть...

А. Иванов

— Недавно, кстати, мы участвовали в замечательной программе, посвящённой творчеству Анатолия Крупнова — лидера группы «Чёрный обелиск». Собрались старые друзья и в акустическом варианте все исполняли песни Анатолия разных эпох.

А. Пичугин

— А вы — это кто? Я так понимаю, что это не только вы, но и ещё ваши друзья, коллеги.

А. Иванов

— Ой, там много было. Все те, кто были друзьями, кто работали с Анатолием — это и Гарик Сукачёв, и Серёжа Галанин, и Женя Моргулис, и Лёша Романов, группа «Здоб ши Здуб» и Алёна Свиридова, кстати, тоже была представлена — вот человек эстрады такой традиционной. И ребята, которые работали в «Чёрном обелиске», сейчас у них свой проект. То есть совершенно большое количество разноплановых музыкантов, которые по-своему перелопатили — извините за это выражение — творчество Анатолия Крупнова. Все просто участвовали в этом концерте. Это были люди совершенно разных направлений. И как раз программа, которая, по-моему, в мае выйдет, она и показала, что неважно, какое направление представляет тот или иной исполнитель, та или иная группа, а вот люди, объединённые какой-то любовью к конкретному исполнителю, могли показать композиции нашего большого друга в своём каком-то направлении. И всё это очень органично, благодаря Жене Моргулису.

Л. Горская

— Вот кроме Моргулиса, пожалуй, и не назовёшь никакой передачи сейчас и площадки.

А. Иванов

— Да. Вот, кстати, я часто говорю в средствах массовой информации, что удивительная история — то есть как бы телевидение живёт своей жизнью, а музыканты живут своей жизнью. И вот мы из программы в программу, из праздника в праздник видим одних и тех же людей, как будто бы вот телевидение и радио живут своей жизнью, а творческие люди живут совершенно своей. Вот здесь, мне кажется, что надо как-то эту историю всю вскрывать, как когда-то в начале 80-х. Огромное количество молодых ребят и девочек творят в подвалах сейчас, очень много талантливой молодёжи, которым нет выхода.

Л. Горская

— Так вот это и был мой вопрос про широкую эстраду и музыкальный процесс современный, на самом деле.

А. Иванов

— Вот я считаю, что это, конечно, очень большое упущение. Это никто не поддерживает.

А. Пичугин

— Семён Чайка вот, например, у которого проект сетевой «Живые», он же постоянно вытаскивает молодых музыкантов и тащит их к себе — живые концерты они у него играют.

А. Иванов

— Но это исключение из правил. Отдельные, отдельные какие-то программы, на «Дожде» там чего-то происходит. Очень мало, на самом деле, площадок, где молодым ребятам талантливым, которые, может быть, изобрели какое-то своё направление или люди являются представителями какого-то нетрадиционного направления — нет выхода на широкого слушателя. И я считаю, что это большое упущение радио и телевидения, что всё-таки в революционное время в 90-х таких радиостанций было много, а сейчас всё подкручено какими-то медийными такими сообществами, которые разделяют всё на «свои» и «не свои». Очень мало, очень мало сегодня хорошей индепендовой и новой музыки представлено широко в средствах массовой информации. Я считаю, что это просто ужасная ситуация, которая в своё время, в революционное, в 90-е, была представлена, а сегодня всё подкрутили. На телевидении нет практически ни одной рок-н-ролльной программы. Есть там какие-то кабельные каналы, которые только пропагандируют или поддерживают молодых попсовых исполнителей, а у творческих коллективов, которые пропагандируют что-то новое, интересное, творя там в своих подвалах, нет площадки сегодня. Я считаю, что это очень плохая история.

А. Пичугин

— Ну что же, будем заканчивать. Спасибо большое. Очень интересно получилось у нас сегодня поностальгировать, в том числе.

А. Иванов

— Мы много чего не рассказали: мы хотели поговорить о Старой Москве, о том, что сегодня происходит в плане градостроительства или там...

А. Пичугин

— Приходите к нам, поговорим обязательно!

А. Иванов

— С удовольствием! Много, конечно, можно было бы чего рассказать. Но, к сожалению, рамки нашей программы не позволяют.

А. Пичугин

— Но будет зато задел на будущее у нас с вами. В конце программы послушаем песню. «Свет негасимый» она называется?

А. Иванов

— «Свет негасимой свечи». Это песня была создана моим гитаристом Серёжей Володченко, а ваш покорный слуга написал текст к этой песне. Мне очень приятно и отрадно было, что вы хотите эту песню вставить в свою программу, потому что не часто песни, которые ты любишь сам лично и к которым приложил сердце и душу, звучат на волнах радиостанций. Поэтому, конечно, очень здорово, что вы эту песню вспомнили. И огромное вам спасибо за это!

А. Пичугин

— Спасибо вам за этот разговор! Лиза Горская —

Л. Горская

— Алексей Пичугин —

А. Пичугин

— Александр Иванов — музыкант и фронтмен группы «Рондо» был сегодня с нами.

А. Иванов

— Да. Всем счастья, любви и надежды, что всё у нас с вами будет всё-таки хорошо этой весной!

Звучит песня «Свет негасимой свечи».