«Стержень веры»

В этом выпуске ведущие Радио ВЕРА Алла Митрофанова, Александр Ананьев, Константин Мацан и наш гость — клирик Богоявленского кафедрального собора города Москвы в Елохове священник Виктор Ленок — делились светлыми историями о том, как вера стала таким стержнем, который помог пройти испытания или устоять в сложные моменты.

Ведущие: Алла Митрофанова, Александр Ананьев, Константин Мацан

---

А. Митрофанова:

— «Светлые истории» на Радио ВЕРА. Здравствуйте, дорогие друзья. Ну что же, традиция, сложившаяся уж довольно продолжительное время назад — больше года, полтора года уже «Светлые истории» выходят в эфир, и огромное вам спасибо за те теплые слова, которые вы нам пишете, они нас, правда, очень согревают. Мы сами рады этими историями делиться и читать ваши истории в комментариях. Знайте, что то, о чем пишете вы, для нас бесконечно дорого. У нас вот нет возможности в студии встречаться с нашими слушателями, но вот эти комментарии, эта обратная связь — это так здорово. Низкий вам за это поклон. А собственно говоря, у нас сегодня такая тема — мы будем говорить про духовный стержень, который помог удержать равновесие в непростой ситуации.

А. Ананьев:

— И я наконец узнаю, что это такое.

А. Митрофанова:

— А человек, который эту тему выбрал, инициировал, это священник Виктор Ленок, клирик Богоявленского собора в Елохове. Отец Виктор, здравствуйте.

Иерей Виктор:

— Здравствуйте. Добрый вечер.

А. Митрофанова:

— Ну вы нас озадачили. Вы понимаете, да?

А. Ананьев:

— И вы понимаете теперь, кого здесь сделали крайним.

А. Митрофанова:

— Александр Ананьев, Константин Мацан, я Алла Митрофанова — вот в таком составе сегодня будем обмениваться светлыми историями о том, как нам однажды помогли удержать равновесие. Ну, отец Виктор, поскольку вы были инициатором этой темы, вам слово. Ну и вообще у нас такая традиция опять же уже сложилась, что гость-священник всегда начинает.

Иерей Виктор:

— А было бы здорово, наоборот, чтобы священник заканчивал. Попробуйте это сделать.

А. Митрофанова:

— Давайте. Хотите — давайте поменяем, кто нам запретит.

Иерей Виктор:

— Нет, нет.

К. Мацан:

— А можно, чтобы священник и начинал, и заканчивал.

А. Митрофанова:

— Да. И вообще мы все, так сказать, вот так...

Иерей Виктор:

— Нет, это будет одна история, а тут целых четыре, это гораздо больше. Вы знаете, мне тоже, солидарен с вами, так удивительно, что люди потом, после ваших эфиров, они благодарят...

А. Митрофанова:

— И ваших.

Иерей Виктор:

— Да нет, не моего, а вот именно ваших эфиров, им очень нравится этот формат, эта программа и они прямо ждут его. Поэтому надеюсь, что наш сегодняшний разговор тоже, может быть, кого-то особенно в будние дни...

А. Митрофанова:

— Сдобрит.

Иерей Виктор:

— Действительно, сделает немножко радостней, немножко, особенно в жаркие эти уже, наверное, летние дни, немножко охладит, остудит и даст какую-то надежду, чтоб выйти благополучно из какой-то пробки...

А. Митрофанова:

— И никого не подрезать и не обругать.

Иерей Виктор:

— Чтобы сдать экзамены на отлично, чтобы сдать все отчеты, и чтобы действительно как-то время с пользой провести.

А. Митрофанова:

— Ура, пусть так и будет. Однако, отец Виктор, не уклоняйтесь от ответственности. Духовный стержень — это вообще про что?

Иерей Виктор:

— Расскажу вам свою историю. Представьте себе, вот сейчас начинается уже навигация, сезон, многие начнут путешествовать, куда-то ездить...

А. Митрофанова:

— И плавать.

Иерей Виктор:

— И ходить. Не плавать, ходить. По морю обычно ходят.

К. Мацан:

— Кто не умеет плавать, пойдет.

Иерей Виктор:

— Ну можно, да. И сегодня, конечно, средства, которым пользуется человек, они очень разнообразны, все зависит от его бюджета в первую очередь и возможностей. И, к примеру, когда мне было лет двенадцать, впервые побывал на Соловках. Это замечательное место, все, наверное, его еще более узнали, глубоко открыли для себя после просмотра документального фильма «Святой архипелаг», который вышел этой весной, этим постом. Мы тоже его смотрели с ребятами в нашем молодежном клубе «Елоховцы». И, знаете, вот в 95-м году в далеком, чтобы дойти до Соловков, нужно было пользоваться тем, что было. Сегодня до Соловков можно дойти на очень комфортабельных, больших судах, на монастырских катерах, которые очень устойчивы при любой качке. А в 95-м году выбор средств передвижения, перемещения от Большой Земли к Большому Соловецкому острову, к Соловецкому архипелагу, был, мягко говоря, ограничен.

А. Ананьев:

— Это те самые баркасы, которые...

Иерей Виктор:

— Карбасы.

А. Ананьев:

— Показаны в фильме «Остров», такие?

Иерей Виктор:

— Не совсем так, чуть побольше размером, но тоннажность значительно ниже была, чем та, которая есть сегодня для паломников, которые приходят на эту святую землю. И, конечно, для молодого человека, для мальчика двенадцати лет, это был 95-й год, да, насколько помню, конечно, таких опасностей не предвещало ничего. Был август месяц, лето. Все спокойно вроде, тепло, хорошо. Но тогда же действительно даже не предполагал, что будет происходить, когда мы приехали впервые на Соловки.

А. Митрофанова:

— Интригуете.

Иерей Виктор:

— Дошли до Соловков-то мы с Божией помощью как-то более-менее тихо. Спокойно и мирно. Но потом возникла такая ситуация, что нужно было пойти то ли на «Зайчики» — такой остров неподалеку, там, где Петр I флот основал, указ подписал о создании военно-морского флота. Андрея Первозванного, апостола, сделал небесным покровителем военно-морского флота, и построили его матросы, солдаты, храм возвели во имя апостола Андрея Первозванного без единого гвоздя, и он там до сих пор стоит. И вот когда мы отправились то ли на «Зайчики», то ли на Анзер — тоже один из островов, на Соловках распложенный, кто бывал, тот точно знает этот остров, кто не бывал, рекомендую посетить Соловки, это удивительное место. Тот, кто туда приезжает, как говорят, кто посетил Соловки, он осоловился навсегда. И представьте себе, вот мы пошли на этот один из островов на карбасе. Конечно, не классическом карбасе, который ходит в море за рыбкой, в том числе сегодня, открытом, а немножко он был закрыт, с каким-то небольшим навесиком, в который помещалась паломническая группа, довольно большая. И, уже выйдя в открытое море, начинается страшнейший шторм неожиданно. Неожиданно страшнейший шторм начинается и двигатель этого карбаса глохнет. А высота волн была значительно выше бортов этого судна, знаете, а там все были неофиты в основном.

А. Митрофанова:

— Горячие. Молитва была, что надо.

Иерей Виктор:

— И знаете, и ты понимаешь, что в твоих руках ничего нет вообще. Вообще ничего нет. Двигатель заглох. Волна все повышается, она накрывает уже это судно, чуть ли не переворачивает его уже. И, знаете, вот когда ощущение качки, когда ты стоишь на этой палубе, и палуба из-под ног уходит, и вот действительно ты начинаешь не просто молиться, а взывать к Богу. И вот представьте себе: мне 12 лет, и какие ты молитвы там знаешь, что ты вообще? Ты просто начинаешь к Нему обращаться, как действительно это к единственному источнику спасения, который может все. Ты даже не знаешь там никакого ни богословия. Помните, примерно так же действовал Том Хэнкс, помните?

А. Митрофанова:

— Где именно, в каком фильме?

А. Ананьев:

— В «Изгое» очевидно. Хотя я сразу вспомнил фильм про моего соседа Отто, который...

А. Митрофанова:

— Да, вот я тоже про Отто почему-то сейчас подумала.

А. Ананьев:

— Где он покупал веревку, чтобы повеситься и спорил с продавцом относительно цены за эту веревку.

Иерей Виктор:

— Нет, еще один был фильм — «Форрест Гамп».

А. Митрофанова:

— В «Форресте Гампе», там не Том Хэнкс, там его напарник...

Иерей Виктор:

— Ну напарник, но Том Хэнкс...

А. Митрофанова:

— Лейтенант Дэн.

Иерей Виктор:

— Но Том Хэнкс, его герой присутствовал при этом, и они-то молились вместе. И помните, что произошло в итоге? Вот да, действительно вот обращение к Богу тогда было такое, что: Господи, ну все, если не Ты, то кто? Потому что все начали, ну мягко говоря, унывать. Унывать настолько, что думали, что все, Господь нас здесь, наверное, и оставит, в пучине морской. И как, знаете, вот ответ на вопрос приходит неожиданно, так и Господь явил Свое спасение неожиданно. Наверное, вот этот общий вопль и такое обращение к Богу настолько глубоко было сильным, что Господь показал: ну вы понимаете, вы все теперь поняли? Ибо вот спасение ваше, оно только во Мне, ибо Я есть путь, истина и жизнь. И неожиданно все просто остановилось, и двигатель завелся. И потрясенные просто мы не дошли до этого острова, который был целью, мы просто вернулись обратно, естественно.

А. Митрофанова:

— Вам хватило.

Иерей Виктор:

— Но то, что сам капитан этого судна, этого карбаса, он решил вернуться обратно. Но обратно шли как по маслу, было ноль баллов состояние моря. Но это запомнилось на всю жизнь. Потому что действительно мы, когда нас трясет, нас бросает из стороны в сторону, когда мы начинаем не на свои силы уповать, не на свои навыки, свои умения, а просто искренне обращаемся к Богу: Господи, помоги, пожалуйста. Господи, пожалуйста, защити. Господи, не ведают, что творят, помоги. Прекрати, останови, сделай так, чтобы люди изменились. Сделай так, чтобы мир...

А. Митрофанова:

— Бог разве может так сделать, чтобы люди изменились?

Иерей Виктор:

— Действительно Господь меняет жизнь человека. Только тогда, когда человек хотя бы одну мысль к Нему направит. Это как алкоголик, который не признает, что он пьет, и все страдают вокруг. А когда люди, которые страдают вокруг, наконец-таки будут молиться за него Господу, а потом этот человек в один прекрасный утренний момент, после очередного запоя, скажет: Господи, помоги, пожалуйста, мне.

А. Митрофанова:

— Ну да. Я так больше не хочу. Спасибо вам за эту историю, она, правда, очень...

К. Мацан:

— Евангельская.

А. Митрофанова:

— Евангельская, да. Про укрощение бури, практически по...

А. Ананьев:

— Чего вы боитесь, маловерные.

А. Митрофанова:

— Про хождение по воде. И что вы так боязливы, маловерные. Ну вот такая иллюстрация.

Иерей Виктор:

— Да, действительно.

А. Митрофанова:

— Только 1995 год, и это северное море, а не Галилейское.

Иерей Виктор:

— Белое море.

А. Митрофанова:

— Белое, да. А так реалии все те же самые и узнаваемые абсолютно.

Иерей Виктор:

— Да, такой историей небольшой хотелось с вами поделиться. Потому что, когда эти темы были, у меня прямо, знаете, она перед глазами возникла. Как будто мы сейчас вот буквально это по соседству, у нас Москва река за бортом, как будто все это происходило.

А. Митрофанова:

— Священник Виктор Ленок, клирик Богоявленского собора в Елохове. Александр Ананьев, Константин Мацан, я Алла Митрофанова. Мы сегодня делимся с вами, дорогие наши, светлыми историями, которые, в общем, на такую не самую простую тему: «Духовный стержень, который помогает держать равновесие». Вот отец Виктор своей историй уже поделился, и стало понятно, собственно, почему именно такую тему, отче, вы выбрали. Да, историю, которую, даже если она в подростковом возрасте произойдет, помнишь на всю жизнь. Так и есть. Костя, твоя очередь.

К. Мацан:

— Я когда тему услышал, я подумал: ну а что, классная, глубокая. А потому что, а собственно говоря, чем вообще еще может быть вера, как не стержнем. То есть если вера не стержень, то есть она пустая, к чему она еще. Она либо тебя собирает всего как-то и дает любые обстоятельства переживать, либо тогда зачем она, по воскресеньям там свечку ставить? Ну у нас вообще вот часто чудеса случаются, потому что перед программой «Светлые истории» Господь тебе как будто посылает историю — не твою, а просто вот ты услышал, как журналист, у человека. И вот буквально в тот же день, когда мы сейчас записываем программу «Светлые истории», я записывал еще другую программу на радиостанции «Вера». И гость, героиня, свою историю рассказывала в совершенно особом контексте, и вот как раз таки мне она показалась иллюстрацией того, как вера как стержень позволяет преодолевать все и не дает, ну в каком-то смысле не дает совсем умереть. И вот в этой истории речь идет о смерти физической. Замечательная моя собеседница рассказывала, как она, значит, оказалась в очень тяжелой жизненной ситуации. Она выпускница ГИТИСа ни много ни мало. Да, мы знаем, как трудно в ГИТИС попасть, как туда берут по огромному конкурсу избранных. Вот она как актриса, вся впереди карьера, ну человек, который, видимо, заботится не только о карьере, она еще, помимо всего прочего, мама троих детей. И случается что-то, и она остается с этими тремя детьми одна — вообще без денег, без средств к существованию, без жилья. Духовник ей советует: ну давай ты вот строй свой дом, чтобы у тебя был свой дом на будущее. Она там, кто-то как-то ей помогает, ей удается какой-то небольшой вагончик на каком-то дачном участке построить. Электричество там, может, есть, но там водопровода нет. Готовит она либо на костре, кипятит для этих детей воду в котелке, готовит тоже на костре, костер все время горит. В общем, ведет очень «прекрасную», в кавычках, жизнь вчерашней выпускницы ГИТИСа с тремя детьми. Деваться некуда, надо как-то выживать. Ну там в какой-то момент подводят все-таки к этому домику трубы водопроводные, а они замерзают зимой, жить невозможно дальше. И она страшно-страшно заболевает. Температура под 40, 41, вагончик, значит, болеющая мама, трое маленьких детей, из которых старшему шесть. И вот сейчас, я думаю, что все родители, уж точно любые люди, у которых есть общение с детьми, поймут, что такое, когда ты лежишь болеющий, дети голодные, тебе нужно встать, что-то с ними сделать, а ты не можешь. То есть я это переживал в ситуации намного более щадящей — в квартире, в тепле, с водой, только с двумя детьми, но все равно, когда по каким-то причинам к тебе приходит ребенок, к больному, говорит: пап, почитай мне книжку, а у тебя 39 — ты понимаешь, что даже по очень большой любви и даже желая совершить подвиг, ты просто физически не в состоянии это сделать. А тут вагончик, трое детей, температура 41, и бегает вокруг нее кругами ребенок, говорит: мам, ну почитай мне книжку, вот эту вот. Не могу. Ну почитай мне книжку. И она видят, что это за книжка — это книжка про святого Луку Войно-Ясенецкого. Ребенок просит почитать именно ее. Сил нет, она отнекивается. Но у детей есть очень полезное свойство — они неотступны. И в какой-то момент ты понимаешь, что проще согласиться, чем дальше отказываться. Она, видимо, преодолевая все, что возможно в себе преодолеть, начинает читать. У нее там жар, сил нет, все течет отовсюду там из носа, из глаз, она начала читать. Читает, читает, читает... И вот к концу этого течения проходит температура вообще. Болезнь отступает полностью. Человек, прочитав книжку о святом Луке Войно-Ясенецком, встает здоровый. И я ее спрашиваю, как же так, в нашей беседе. Она говорит: ну вот, святитель Лука бережет, помогает. И я понимаю, что это как раз таки та история, где вера — стержень. Потому что нам часто приходится (нам — я имеют в виду журналистам) на Радио ВЕРА спрашивать гостей и задавать, казалось бы, такой вопрос достаточно хрестоматийный: вот как вера помогает в жизни, в чем она стержень, как она помогает держаться? И часто люди так: ну как, в целом, в тяжелой ситуации обращаешься к Богу. А тут вот очень конкретная история про то, как если бы не было веры в Бога, если бы не было в жизни этой темы, связанной со святым Лукой Войно-Ясенецким, если бы не было, может быть, упорства ребенка в том, чтобы ему именно эту книжку именно про этого святого прочитали, в общем, была бы жизнь в каком-то нерелигиозном контексте, может быть, вот так бы благополучно и чудесно эта история не разрешилась, мы не знаем. Но и можно гадать, а как бы оно могло бы быть, если бы. Но вот факты в этой истории таковы: была болезнь очень тяжелая, было участие святого, были — явно чтение книжки о святом предполагает как-то мысли о нем, и уж, наверное, человек не преминет воздохнуть ко Господу и призвать святого Луку вместе с собой помолиться. И вот есть чудесное исцеление. Вот еще одна евангельская история.

А. Ананьев:

— А если бы она читала книжку о святителе Николае, к концу книги дали бы газ.

А. Митрофанова:

— Кстати.

К. Мацан:

— Мораль: правильно выбирайте святых.

А. Митрофанова:

— И книжки, которые читаете, между прочим. Да, говорю как человек...

К. Мацан:

— Как преподаватель литературы.

А. Митрофанова:

— Ну хотела сказать: имеющий некоторое отношение к книжному миру. Ну ладно, пусть так.

А. Ананьев:

— И как тут не вспомнить старую шутку: а я Достоевского не читал, я «Муму» читал.

А. Митрофанова:

— Да, это моя детская травма.

А. Ананьев:

— Храните правильные книги дома.

А. Митрофанова:

— Детская травма. Ну ладно, что с этим делать. Я думаю, что я не одна такая, с детской травмой по поводу...

Иерей Виктор:

— Вы знаете, у меня в жизни тоже был случай со святителем Лукой Войно-Ясенецким. Если позволите, можно, тоже так немножко дополню Константина. Когда я приехал за старшим сыном, за матушкой на выписку — мы привезли шарики, до этого я там прикручивал плинтус, готовил гнездышко, доделывал там последние штрихи делал — ну знаете, интересный процесс такой. Слушал параллельно акафист Казанской иконе Божией Матери в записи, прикручивая плинтус. И мы приехали — и вместо выписки было Крещение. Старшего сына я держал на руках, а батюшка стал крестным его отцом, его крестил по причине того, что ему поставили страшный диагноз. И должны были делать операцию открытую. Но операции не случилось. У меня друг есть, батюшка, у него есть частица мощей святого Луки Войно-Ясенецкого. Он как-то так услышал, узнал и передал эту частичку мощей, и мы ежедневно прикладывали в это местечко, где должны были делать операцию. И даже не мог представить, что это возможно, эта операция, тоже молился. Мы понимали, что Господь нам такое определенное испытание дал для того, чтобы действительно свою веру, вот уверенность в невидимом укрепить, что все в руках Бога. И тогда, когда мы уже собрали все анализы, которые нужно было собрать перед операцией, мы приехали непосредственно в больницу, завотделением делает определенные какие-то вещи, и говорит нам, что операция не нужна. И это была такая... ну благодарность Богу. И благодарность святителю Луке, что по его молитвам Господь действительно вот совершил...

А. Митрофанова:

— Ну чудо.

Иерей Виктор:

— Да.

А. Ананьев:

— Я помню, когда однажды у меня тоже дочку забрали в больницу — ну, слава Богу, там в итоге окончилось все легким испугом. Но пока везут, эти минуты пока едет скорая в больницу — там Лена, жена, поехала с Серафимой, я был дома, и, само собой, ты ничего не можешь делать, кроме как молиться. И я подумал, какое точное выражение: вот Господь посетил в скорбях. Я к нему раньше относился, до того случая, как к такой какой-то красивой, благочестивой фигуре речи: ну то есть человеку плохо, он себя как-то даже потом уже, апостериори, утешает и оправдывает: ну вот это Господь меня посетил. Когда в моменте ты совсем — ты в ропоте, ты в унынии, ты в бессилии, в страхе и так далее. А в тот момент я понял, что очень точное выражение. Потому что ну, казалось бы, как Господь посетил? А что, раньше Он не был, раньше Он не посещал? Он как-то ждет, пока тебе будет плохо, чтобы посетить, Ему что, нужно чтобы ты пострадал до того, как Ему прийти? Нет, конечно, Он всегда рядом, Бог, и никогда не отказывает в Своем присутствии. Но просто бывают моменты, когда тебе очень плохо, и ты чувствуешь, в этот момент вот именно тебе нужна помощь. Вот она нужна сейчас именно тебе. И Господь посещает именно тебя. Как будто бы вот из всей — это, может быть, несколько так образно, может быть, где-то и эгоистично, но вот как будто бы перед Ним сейчас толпа вопрошающих, вот ты стоишь в толпе, и вдруг Он вот именно тебя выхватывает взглядом, рукой, говорит: иди сюда, все будет хорошо. И ты чувствуешь, что вот именно тебе сейчас это было нужно, поэтому как в скорбях Господь посещает.

А. Ананьев:

— Помнишь, мы с тобой встречались с священником и его матушкой, у которых сгорел роскошный деревянный храм...

А. Митрофанова:

— Да.

А. Ананьев:

— Я все время вспоминаю эту историю в Калужской области. И в разговоре матушка сказала вещь, которая нас с Алечкой потрясла. Она говорит: вы понимаете, у нас так долго было все так хорошо, что мы боялись, вернее, я боялась, что Господь нас оставил.

А. Митрофанова:

— Это «Светлые истории» на светлом радио. Напоминаю, дорогие друзья, что нас можно не только слушать, но и смотреть в ВКонтакте и на других площадках, где представлена Радио ВЕРА. И наш сегодняшний разговор посвящен теме духовного стержня и того, как он помогает держать равновесие. Эту тему предложил наш сегодняшний гость, священник Виктор Ленок, клирик Богоявленского собора в Елохове. А еще в этой студии наши коллеги Константин Мацан, Александр Ананьев, я Алла Митрофанова. Буквально через минуту вернемся.

А. Митрофанова:

— «Светлые истории» на светлом радио продолжаются. Дорогие слушатели, у нас такой сегодня разговор — воспоминания о скорбных событиях, которые стали в какой-то момент настоящим торжеством...

Иерей Виктор:

— Величия Бога.

А. Митрофанова:

— Свидетельством присутствия Бога в нашей жизни. Вот прямо такой прямой наводкой. Это очень замечательно как-то все это, конечно, слушать. Священник Виктор Ленок, клирик Богоявленского собора в Елохове, сегодня наш гость. Константин Мацан, Александр Ананьев, я Алла Митрофанова. Духовный стержень, который помогает держать равновесие. Александр Владимирович, рулите.

А. Ананьев:

— Это будет самая короткая история в истории программ «Светлые истории».

А. Митрофанова:

— Давай.

А. Ананьев:

— Мой духовный стержень — это моя жена. Всего доброго.

А. Митрофанова:

— Нормально вообще.

А. Ананьев:

— Ну посуди сама: каждый раз, когда у меня возникают какие-то испытания, искушения или что-то, именно ты мне говоришь в конечном итоге: так, хватит вибрировать, Господь все управит. И я такой: ну как Он все управит? Посмотри, какая беда: работы нет, денег нет, вода кончилась, газ не дают... Успокойся, молись, Господь все управит. Представляете? Не было такого, чтобы не управил. Ни разу не было. А вы говорите, духовный стержень. Да мой духовный стержень, он как виноград, который я возле дома посадил — такая былинка, которая вдоль стены так вот на ветру колышется, — вот мой духовный стержень. И если бы не было жены, тогда я не знаю, что бы было со мной вообще. Я так вполушутку, вполусерьез, я на самом деле так считаю.

А. Митрофанова:

— Я считала... Ну пусть это будет вполушутку, пожалуйста.

А. Ананьев:

— Вы рассказали восхитительную историю о шторме. Она сразу же мне напомнила историю, которую я, по-моему, однажды рассказывал на «Светлых историях», но я не могу рисковать, мне очень хочется, чтобы вы ее услышали. Это даже не история, а это короткая зарисовка про мальчика, его маму и папу, которые отправились летним днем кататься на моторной яхте по прекрасному морю — все в белых шортиках, все прекрасно. И вот этот четырехлетний малыш бегает босыми ножками по деревянной палубе этой яхты. И вдруг эта яхта завелась, заурчала, завибрировала, палуба задрожала, и малыш, не ожидая такого, испугался, заплакал и бегом к папе на ручки. И папа его прижимает и говорит: «Витенька...» Почему я сказал Витенька? Всегда был Мишенька. Пускай будет Мишенька. «Мишенька, ну чего ты боишься? Папа тебя любит. Не надо бояться». На что этот Мишенька, хмуро уткнувшись в небритую щеку отца, говорит: «Не надо Мишу любить. Мишу надо держать крепче». Гениальная история. Мне ее, собственно, рассказали непосредственные участники ее. Вот я ее все время вспоминаю, когда речь заходит как бы о том, что такое настоящая любовь. Мне кажется, что в ряде языков даже слово, глагол «любить» переводится как «держать крепче». Потому что, если ты любишь, ты держишь крепче и все, говорить об этом не надо. А что касается моей истории, я сегодня ехал, мы с Алечкой ехали, я жаловался, что у меня нет истории, которую я мог бы рассказать на этот счет...

К. Мацан:

— С этого начинается почти каждая история Александра Ананьева.

А. Митрофанова:

— Да.

А. Ананьев:

— Алла Сергеевна легкомысленно махала ручкой и говорила: да ладно, не переживай, Господь управит. И я вспомнил, что...

К. Мацан:

— Таки управил.

А. Ананьев:

— Я вспомнил, что со мной недавно произошла история. А когда я из нее вышел, из этой истории, я еще подумал: надо же, какая удивительная история со мной приключилась, ее надо будет рассказать в программе «Светлые истории». Причем какой бы ни была тема, она все равно туда ляжет очень органично. И когда она мне пришла в голову эта история, я подумал: да она не имеет отношения к теме. А потом подумал и решил, что на самом деле имеет. И вот, собственно, история. Однажды Алла Сергеевна возвращается домой, открывает дверь и, такая растерянная, говорит: муж, там какая-то ерунда происходит, пойди, разберись. Это очень мудрое решение, мы с ней не раз говорили о том, что самая большая ошибка, которую может совершить женщина — это начать говорить с говорящей змеей. Вместо того, чтобы сказать: муж, иди сюда, тут змея говорящая, не пойму, что несет, сам разбирайся. Вот это правильный вариант решения. Я говорю: если что не так, зови — я разберусь. Сама даже не разговаривай. Я выхожу на площадку на лестничную и вижу там бледную, как оштукатуренная стенка, соседка стоит. И эта бледная, как оштукатуренная стенка, соседка показывает на распахнутую дверь своего соседа в другом крыле и говорит: вы понимаете, тут такая беда, наверное, я не знаю. Вот эта вот распахнутая дверь, я уходила утром — она была распахнута, а возвращаюсь, сейчас уже вторая половина дня — она до сих пор распахнута. Я утром-то подумала, может быть, он ждет кого. А сейчас она по-прежнему распахнута, и я боюсь, как бы не случилось что. Я не могу зайти, там дверь закрыта, я не знаю, что делать. Я говорю: ну давайте я зайду, посмотрю, что делать. Внешняя дверь распахнута, внутренняя закрыта. Она ее дергала, видимо, на себя. Она открывается от себя. И я ее со скрипом поворачиваю, ручку двери, раскрываю дверь — и на меня так вот тяжелый смрад квартиры... В квартире плохо пахло — это не сказать ничего, в квартире пахло ужасно. И был еще бардак такой, прямо бардак, в котором, наверное, часто живут пожилые люди, которые не обеспечены должным уходом, ну и сами тоже не могут его обеспечить. И у меня, конечно, душа в пятки свалилась, потому что я примерно представлял себе, ну довольно точно представлял себе, что произошло: дверь распахнута, в квартире воняет... Я, значит, стараясь не шуршать пятками, на негнущихся ногах прохожу в этой однокомнатной квартире мимо кухни, заглядываю в комнату — вижу, вместо кровати матрас на полу, скомканное постельное белье, и в этом постельном белье лежит, приоткрыв рот, желтого воскового цвета человек. И почему-то мне показалось, что он лежит так, как живые люди уже лежать не могут. Я так примерно прикинул, он так лежит уже давно, и я как-то постоял, посмотрел на него, понял, что это все. Естественно, трогать мужчин в их квартире, тем более желтого цвета, я не трогаю. Я развернулся, на таких же негнущихся ногах вышел обратно, на лестничную площадку. И вот тут произошло очень неожиданное. То есть что надо было сделать? Надо было поговорить с соседкой, надо было вызывать там полицию, скорую, там еще что-то. Духовный стержень вот этот — это то, что нас держит тогда, когда мы сами уже как-то не способны как-то удержаться, и мы сами рассыпаемся, как детская пирамидка, а вот чтобы она нас держала. И я не знаю, почему, рука сама поднимается, я крещусь, и я прямо чувствую, я хочу сказать: «Господи, помилуй». Ну потому что ну а что здесь уже сделаешь? Человек умер, надо сказать: «Господи, помилуй». Вот у меня в голове такой процесс. А губы сами артикулируют: «Господи, помоги». Не «помилуй», а «Господи, помоги». И я так иду к соседке, которая топчется около лифта, и помню, у меня мысль в голове: а что я сказал «помоги»? Ну что тут помочь-то? И я прихожу, говорю: там, похоже, все. Она вообще распереживалась, разневрничалась, пытается там что-то в телефоне. Я говорю: так, успокойтесь, я сам позвоню. И я звоню 112, объясняю ситуацию, даю адрес, даю свою фамилию, даю свой телефон. Говорю: да, значит, скорая, ну и, наверное, полиция, потому что, по-моему, человека-то больше нет. Через десять минут открывается дверь лифта, и я уже так понял, что они сейчас приедут — там две молодые девушки-врачи, вот такие бойкие, веселые: ну показывайте, где у вас что. Я говорю: да. Мне еще веселость такая показалась как-то неуместной. Я им говорю: ну вот, дверь открыта, проходите, пожалуйста, там все. Они, весело щебеча, заходят в квартиру, одна ставит эти вот свои эти коробки с лекарствами, с капельницами, фонендоскопами, вторая так шторы раздвигает, чтобы посветлее было. И так, у них такой разговор в комнате: «Мужчина, ну, как у нас дела?» Я думаю: ну нелепое у них чувство юмора как бы, человек умер, а они «как дела». В ту же секунду ответ: «Нормально». И я такой... Что происходит? Они говорят: «На что жалуемся? — На все». И я такой: это что же я сказал-то такое, а? Я сказал: «Господи, помоги», и Он помог? У меня было стопроцентное ощущение, что передо мной вот такая вот промелькнула тень истории вот этой евангельской, о воскресшем Лазаре. Потому что я ну сам не хотел, но моя вера как будто бы, да, она возопила: «Господи, помоги!» Я сам не смог вызвать помощь, но что-то внутри вызвало. И он действительно воскрес. Это было так удивительно. Эта история случилась какое-то время назад, может быть, там месяц назад. Потом мне долгое время звонили врачи из поликлиник и спрашивали, как у меня дела, как я себя чувствую. Я говорил, что, наверное, вам не меня нужно, а вот этого мужчину. Они говорили: а, да, у нас ваш телефон просто записан. Ну я же оставил свой телефон. И врачи каждый день приезжали к этому мужчине, и даже его потом госпитализировали. Но, к сожалению, пару дней назад его все-таки не стало. Потому что все-таки человек пожилой и он болел. Так что все равно ему пришлось уйти, да. Но эта история, она как-то запала в душу. И для меня она стала таким мощным доказательством, что я — это я как бы, и я слабый, дурной, маловерный и все такое. Но во мне есть что-то такое, что гораздо-гораздо сильнее меня.

А. Митрофанова:

— Это знаешь, как бывает: во сне снится какой-то кошмар и, казалось бы, человек в этот момент в бессознательном состоянии, то есть сознание, оно в каком-то деформированном таком виде. Но когда снится какой-то кошмар, я знаю, очень многие люди, даже внутри сна они начинают молиться.

К. Мацан:

— У меня такое было. Мне приснился страшнейший сон. Я даже не буду пересказывать его содержание, но это был кошмар про несчастный случай с детьми.

А. Митрофанова:

— Ой, мамочки!

К. Мацан:

— И я думаю, что любой родитель это так или иначе проходит. И я помню, как я во сне начинаю молиться. И причем я очень хорошо помню, о чем я начинаю молиться: Господи, сделай бывшее не бывшим. Ну Ты же можешь, то что только что произошло, отмени это. Вот...

А. Митрофанова:

— Как в кино, да, отмотай назад.

К. Мацан:

— Ctrl+Z, да. Вот Ctrl+Z сделай Господи. И в этот момент я просыпаюсь. И я понимаю, что молитва во сне сработала. Я просыпаюсь, понимаю, что это был сон. Гигантское облегчение: но вот отменил Господь то, что я просил.

А. Митрофанова:

— Да, да!

А. Ананьев:

— Почему ты думаешь, что это был сон?

К. Мацан:

— В смысле?

А. Ананьев:

— Почему ты думаешь, что это был сон?

К. Мацан:

— Ну то, что мне снилось, это же был сон.

А. Митрофанова:

— Ну потому что это сейчас, из своего сейчас состояния...

А. Ананьев:

— Конечно, ты скажешь, что это был сон...

А. Митрофанова:

— То есть это могло быть — ну о чем Саша, да, это могло быть реальностью...

А. Ананьев:

— А я тебе истинно говорю, так оно и было.

А. Митрофанова:

— А по твоей молитве Господь — раз, и сделал это как не бывшее.

А. Ананьев:

— А по твоей молитве Господь нажал Ctrl+Z. Так и было.

К. Мацан:

— Я понял.

А. Митрофанова:

— Да, то есть вот это альтернативная вселенная.

А. Ананьев:

— «Светлые истории» на Радио ВЕРА продолжаются. Дорогие друзья, вот так наслушаешься рассказов про воплощение...

К. Мацан:

— И подумаешь, что нужно менять название программы «Светлые истории».

А. Митрофанова:

— Ни в коем случае, нет-нет. У нас просто сегодня что ни рассказ, то про воплощение Евангелия в реальной жизни, вот иллюстрация, как это происходит, как это проецируется на нашу жизнь. И, казалось бы, вполне себе бытовые события, двухтысячелетней отдаленности от того, что в Евангелиях рассказывается, но вот получается, что оно как-то вот...

Иерей Виктор:

— Живое слово.

А. Митрофанова:

— Работает, слава Богу, правда. Священник Виктор Ленок, клирик Богоявленского собора в Елохове, который выбрал эту тему. Константин Мацан, Александр Ананьев, я Алла Митрофанова. Слушайте, ну моя очередь теперь историю рассказывать, вы простите, я буду мимо тренда. Потому что у меня не про то, как Евангелие воплощается в жизни. И более того, чтобы опять...

А. Ананьев:

— Ты сейчас расскажешь, а мы тебе потом объясним, почему история как раз не мимо тренда, а как раз прямо в тренд.

А. Митрофанова:

— Хорошо. Ну я, сейчас будет такой, как это, каминг-аут это называется...

К. Мацан:

— Так...

А. Митрофанова:

— Откровенные признания, значит.

К. Мацан:

— Скандалы, интриги, расследования.

А. Митрофанова:

— Впервые на Радио ВЕРА, да. Дело в том, что у меня нет этого стержня. Вот что бы там Александр Владимирович ни думали, да, у меня действительно, у меня нет духовного стержня. Так бывает. Бескостная такая гражданка в этом смысле. Но у меня есть история, причем как говорят, когда один раз происходит — это случайность, когда два раза происходит — это уже что там, совпадение, да, а три раза — это уже тенденция. Вот история, которая доказывает, что какими бы ни были мы, с нами на самом деле возятся, нами занимаются и нас берегут. Это случилось в далеком-далеком году, когда я впервые жизни оказалась в Португалии. Меня сразила наповал эта страна. Вот должна признаться, я изучала ее язык пять лет в институте, не понимала, зачем. Из-за этого мне было очень сложно этот язык учить. Ну вот я уже закончила институт и оказалась в Португалии. Зимой. В Лиссабоне — +20, пахнет морем, солнце. Никакого снега и вот этого всего, что тут у нас, нет. Там какая-то была студенческая тусовка, на которую мы поехали с друзьями, на автобусе причем. На автобусе — ну это было то время, когда нам все по колено, включая океан. И, естественно, добрые люди, у которых мы жили — потому что мы ехали как-то организованно, договорились с деревней, где мы остановимся там, местные люди все нас разобрали по своим домам. И вот замечательные хозяева, у которых мы жили, они нам сказали: ребята, вам обязательно нужно оказаться на океане. А Португалия — это же самая западная сторона Западной Европы. И в этой западной стране Западной Европы есть самая западная точка нашего материка. Мыс, который называется Cabo da Roca — мыс Рока. Вот есть это выражение: «отвал башки». Нас ругают в эфирах Радио ВЕРА за то, что мы позволяем себе какой-то сленг, но вы знаете, если литературно описать, то это будет настолько витиевато, когда ты видишь эту красоту, а если в двух словах, то примерно так. Нас привезли туда наши прекрасные, все просчитавшие хозяева, они привезли нас туда на закате. Солнце садилось в океан. На Cabo da Roca — а это такие скалы, можно спуститься вниз, на чудесный пляж. Я вот не помню, он каменный или песчаный, но вот эти волны ласковые, выбегающие на берег, что они могут сделать с человеком, который приехал из Москвы — из —20 в +20, из вот этого черного снега в синющее небо и в синющий океан, в который садится такое, знаете, аж ошпаренное, красное солнце, и вот все эти краски начинают перемешиваться. В общем, наши дорогие португальцы гостеприимные, они просчитали все, кроме одного: что может происходить в голове у неуравновешенной гражданки типа меня. Мне снесло голову. Я попробовала эту воду — она была теплая, понимаете. Воздух теплый, вода теплая, солнце, Cabo da Roca, самая западная точка Европы, живой океан, который дышит вот так вот перед тобой. Я сняла обувь и закатала брюки и пошла просто ногами походить в этой молочной воде. Представляете, какой это кайф? Это описать невозможно. Зимой, да, зимой. Я закатала брюки повыше, выше колена и зашла еще поглубже. А там еще мелко так. Мне казалось, что я просто, я кричала и пела от счастья, у меня за спиной выросли крылья. Я закатала штаны максимально и зашла максимально глубоко. И тут я поняла, что что-то происходит. Дело в том, что я перестала видеть вот эту полоску с горизонтом и солнцем и я стала видеть, как на меня бежит волна. Она на меня бежит. На закате, да, прилив случился. Так бывает. И на меня бежит волна, и бежит она очень быстро. И чем ближе она ко мне, тем яснее я понимаю, что ее этажность растет у меня на глазах. Я разворачиваюсь в сторону берега и начинаю бежать. Ну представьте себе: человек, ну я ниже пояса в воде, у меня ноги — вот как бежать в воде, когда у тебя ноги, просто они вязнут. И дальше случается вот этот кошмарный сон, когда ты через вату — я думаю, что часто, да, такое чувствуем во сне, когда ты пытаешься бежать от какой-то опасности и не можешь, потому что ноги вязнут. Вот это я чувствовала физически, вот совершенно реально ощущала. Я понимаю, что бежать бесполезно, и в какой-то момент меня накроет этой волной. И все, что я могу сделать в этот момент... Я даже, вы знаете, я была в таком состоянии, что я даже не помолилась. Меня накрывает этой волной — и я чувствую состояние нарастающего восторга. Восторга. То есть у меня ощущение, что меня охватило этой стихией, и я как ребенок, который попал в карусель. И это было так захватывающе, это было так здорово. Я так: Господи, какое счастье! Меня перекрутило два или три раза внутри волны и вынесло на берег. Ко мне со всех сторон неслись люди, понимающие, что происходит. А я перестала понимать в какой-то момент. Ну то есть я испугалась волны, я побежала от нее, потом поняла, что бежать бесполезно и почувствовала восторг детский. Меня вынесло на берег, аккуратно положило. Значит, я поднимаюсь, потому что я только что была в космическом путешествии, вы понимаете, меня так вот в карусельке перекрутило и вынесло на берег. Вы представляете, люди, как это здорово? Ко мне бегут вот с такими испуганными глазами все — португальцы, русские там из нашей группы, там с какими-то полотенцами, там что-то еще. «Аля, Аля!» — они начинают себя хлопать по щекам. А я такая, глаза поднимаю — и они понимают, что все, она сошла с ума. А я не сошла с ума, мне просто было очень хорошо. И чем дальше, тем больше меня накрывало от ощущения заботы, Божеской руки, понимаете. Меня же могло утянуть в другую сторону совсем, но меня вот так вынесло на берег. И я поняла, что Ангел Хранитель, конечно, вот если я чувствовала вот эту карусельку и безопасность, это, мне кажется, это были крылья Ангела Хранителя. Прошло несколько лет, и я оказалась с какой-то оказией зимой, в январе, на берегу Плещеева озера, которое, естественно, было замерзшее. И вы знаете, было что-то такое предзакатное, и были такие красивые колосья, которые торчали из сугробов, снегов и льда. И я прошла по пирсу вглубь этого Плещеева озера, а пирс, он заканчивался такими перилами. Ну где-то метра полтора, наверное, высоты, не так чтобы очень высоко, да, то есть пирс, под ним лед, и вот эти перила. И я засмотрелась на солнце, облокотилась на перила... «А это был вовсе не папин сынок, а просто какой-то чужой осьминог». Это были не перила. Это была какая-то палка, которую кто-то положил поперек вот настоящих перил, которые к этому месту уже закончились. Поскольку я облокотилась, тяжесть тела, она перевесила, и я вниз головой полетела с этого пирса в лед. Дальше надо понимать такую особенность: если я падаю, то что-то ломаю. Дважды в своей жизни я падала — и это было на льду, на коньках, поэтому на коньки я больше не встаю, — и это закачивалось переломами. Причем по нарастающей: первый раз перелом простой, без смещения, второй раз — двойной перелом с двойным смещением. То есть я лечу — там невысоко, метра полтора, но, как это часто бывает в такие моменты, все картинки из жизни мелькают перед глазами. Я уже знаю это состояние, у меня перед теми переломами было то же самое. Я понимаю, что лечу вниз головой. Вернее даже как, плечом, правым плечом лечу вниз. Понимаю, что остались считанные секунды. А в эти же моменты там же сознание, оно как-то обостряется, и я просто пытаюсь прикинуть: такой перелом был, такой был, чем вот мне угрожает вот это падение, когда плечом — ну то есть будет вдребезги. Ну просто вдребезги, там лед подо мной. И дальше я не понимаю, что произошло. Рядом со мной не было людей. Но происходит какой-то кувырок — а я так не умею! — я переворачиваюсь в воздухе, голова оказывается наверху, ноги внизу, и я еще пружиню как-то правильно и приседаю на этот лед. То есть я никогда не занималась спортивной гимнастикой, я вообще ничем никогда... ну занималась там типа танцами когда-то в детстве. Вот представьте себе. Это невозможно. И тут я понимаю, что я начинаю узнавать этот почерк. Вот, к слову, о почерке, понимаете, я начинаю его узнавать. И теперь я уже совершенно точно знаю, что, когда такие вещи необъяснимые физически происходят, это, извините, Ангел Хранитель там поседел. Вот просто поседел. Но вовремя, я не знаю, как они это делают, поскольку они бестелесны, да, но вот он, как он нас переворачивает и сажает прямыми ногами, упругими еще, в правильном таком этом, как это, правильной пружине, сажает на лед, как нас выносит из океана... Это не библейская, не евангельская история. Но мне кажется, в этом есть какая-то тоже метафора жизни. Во всяком случае того, что регулярно происходит со мной. Вот, собственно, это история про равновесие.

К. Мацан:

— История про то, как вера способна перевернуть всего человека.

А. Митрофанова:

— Вера Ангела Хранителя. Но она про то, как нам помогают держать равновесие иногда, помимо нас. «В голове моей опилки, да, да, да». Но нам помогают и нас держат, и выносят. Слава Тебе, Господи. Вот. Слушайте, время наше подходит к концу. Простите, что я так разболталась. Скажите что-нибудь в заключение.

К. Мацан:

— Мне почему-то в голову пришло, когда я слушал все наши истории, про то, что вот очень точный акцент: что нас спасают, нами занимаются. Ну вообще мне кажется (я не знаю, батюшка, вы согласитесь или нет), мы очень часто как-то упускаем из виду, что вот Бог — Он действующее лицо, Он активен, Он действует. Не только мы вот верим, хотим, просим. Вообще все совершается каким-то Его активным участием в событиях, то есть вот некоторая такая инициатива всегда за Ним. Я тоже подумал, что так вот как-то я прошел какую-то эволюцию в том, что ты когда к вере приходишь, ты молишься так: я перед Богом. Акцент на «я». Потом ты чуть умнеешь и говоришь: я перед Богом — все-таки нас двое. Потом ты обретаешь некоторое подобие смирения и говоришь: я перед Богом. «Я» — маленькое, Бог — большой. А потом ты приходишь к этапу: Господи — Ты.

А. Митрофанова:

— Аминь.

Иерей Виктор:

— Будем стремиться к тому, чтобы действительно Господь был на первом месте у каждого из нас, и тогда все остальное будет на своем.

А. Митрофанова:

— Священник Виктор Ленок, клирик Богоявленского собора в Елохове, Константин Мацан, Александр Ананьев, я Алла Митрофанова, прощаемся с вами, дорогие друзья. Напоминаю, что «Светлые истории» можно не только слушать, но и смотреть в ВКонтакте и на всех цифровых платформах, где есть Радио ВЕРА. Ура!

А. Ананьев:

— Спасибо. Всего доброго.

К. Мацан:

— Спасибо.

Иерей Виктор:

— До новых встреч в эфире.

---

Все выпуски программы Светлые истории

• «Приход к вере и изменения в жизни в лучшую сторону»
• «Без Бога ни до порога»
• «История Савла»