«Служение в Орске». Протоиерей Сергий Баранов

Нашим собеседником был секретарь Орской епархии, духовник Иверского женского монастыря в городе Орске Оренбургской области протоиерей Сергий Баранов.

Мы говорили о пути к вере и в Церкви нашего гостя и о том, как изменилась его жизнь после молитвы у мощей святой блаженной Ксении Петербургской. Разговор шел о церковной жизни в Орске в 90-е годы прошлого века, а также о созданной отцом Сергием женской обители. Наш собеседник рассказал и о своем творчестве: как впервые он успешно снял собственный фильм о заключенных, и почему для него важно продолжать снимать кино и готовить театральные постановки о духовной жизни.

Ведущий: Алексей Пичугин

---

А.Пичугин:

— Дорогие слушатели, здравствуйте!

Это «Светлый вечер» на светлом радио.

Меня зовут Алексей Пичугин.

Рад вас приветствовать!

С удовольствием представляю нашего гостя. Сегодня эту часть светлого вечера — ближайший час — вместе с вами и вместе с нами проведёт протоиерей Сергий Баранов, секретарь Орской епархии и духовник Иверского женского монастыря в Орске.

Добрый вечер, отец Сергий!

О.Сергий:

— Добрый вечер!

А я — дважды был в Орске, дважды был в Иверском женском монастыре, но, на самом деле, слава о нём идёт далеко за пределы Орска, далеко за пределы Оренбургской области, и, неоднократно, и слушатели, и руководство нашей радиостанции просили: позовите, пожалуйста, отца Сергия Баранова на программу! И — вот, мы отца Сергия, с удовольствием, пригласили. Наконец-то получилось встретиться нам.

Монастырь, конечно, впечатляет. Мы о нём обязательно поговорим подробно — здесь есть, о чём поговорить. Но — надо, наверное, начать наше знакомство — Вы первый раз у нас, на радио «Вера» — с портретной истории.

Вы пришли в Церковь уже в сознательно возрасте?

О.Сергий:

— Да. Слава Богу, что я вырос в неверующей семье. Я сейчас не оговорился, сознательно употребил это слово. Потому, что для меня очень ценно — личный опыт искания веры.

Не то, что я просто, естественно родился в православной семье, естественно вырос в этом — нет, я родился в неверующей семье, прожил всю жизнь, совершенно, никоим образом не касаясь веры. В нашем маленьком молодом городке даже никогда и церкви не было, и священника не видели.

А.Пичугин:

— А где это?

О.Сергий:

— Это — город Гай, я там вырос. Здесь, недалеко. Комсомольская стройка была. Служил в армии на Северном флоте, был секретарём комитета комсомола взвода. И, как сейчас помню, когда я ехал уже домой на дембель, в поезде я... у нас почему-то эта тема как-то прошла церковная, и я тогда позволил себе употребить такое выражение, что для меня все священники — или аферисты, или шизофреники. И, буквально... буквально, через восемь лет я становлюсь священником, прихожу в Церковь.

Это дорогого стоит, что это было не просто навязанный мне путь, не просто разжёвано, и мне осталось только проглотить, это был, действительно, поиск — поиск откровенный, искренний, и мне сейчас, в некоторой степени, стыдно за то, кем я был. С другой стороны... может быть... я благодарен Богу за этот опыт поиска.

Когда Адам с Евой получили в Раю всё даром, они, так же быстро, всё и потеряли. Потому, что... они не знали другого, и они не понимали, насколько ценным опытом они обладают. И, поэтому, вот, эта трагедия, потеря даром данного... ибо теперь, в связи с этим, новый Адам — он приобретает, потом и кровью, и, для него, приобретение — дорогого стоит.

А.Пичугин:

— Но, наверняка, и опыт светской жизни — долгой светской жизни вне Церкви — он тоже очень полезен для жизни церковной, жизни внутри Церкви? С этим утверждением далеко не все согласны. Я встречал людей, которые радикально на этот вопрос отвечали: «Нет. Хотелось бы всё забыть, забыть...» Кто-то говорил, что, всё равно, этот опыт — бесценен. Поскольку, он позволяет сосредоточиться и проанализировать то, что ты теперь имеешь — и со стороны, и изнутри.

О.Сергий:

— Ну, я не очень люблю анализы — это, всё-таки, интеллектуальный путь. Эти, вот, лабиринты логические — не очень я люблю. Это... как бы... не мой путь.

Но опыт... в Писании есть такая фраза: «Искушен быв, может и искушаемым помощи». Можно так же и перефразировать: тот, кто знал страдания, тот может сострадать.

Конечно, опыт ошибок, падений, вставаний и... какой-то скорби, в связи с этим... если ты его правильно проживаешь — теперь уже, на сегодняшний день, не просто живёшь тем опытом, который когда-то был и ушёл... это всё ушло... и, поэтому, думаю, не надо... так, вот... ностальгировать на эту тему как-то глубоко, вспоминать всё это, анализировать.

Я думаю... вот, я когда исповедую своих монахинь, я всегда говорю: «Вот, Вы сейчас поисповедовались — и всё, и забудьте этот грех. Не надо — даже в противоречие, даже в скорби его вспоминать. Потому, что, понимаете, не нужно память этого греха нести в сердце — потому, что Вы можете год быть с ним в противоречии, а через год, вдруг, какой-то момент — случай, момент, человек — и, вдруг, Вас опять он не противоречием касается, а какой-то сладостью. Поэтому, даже память о нём не носите. И помните, в общем, что Вы очень сильно поражены грехом, и способны на любой грех — вот, в общем. Детали — не нужно помнить, и...

А.Пичугин:

— А почему мы этот опыт перекладываем всегда... вернее, часто... опыт нецерковной светской жизни — в плоскость греха? Ведь, эта жизнь была... всякое в ней было — и хорошее, и плохое. Как, собственно, наверное, и в жизни внутри Церкви. У человека... когда он приходит, он же остаётся тем же самым человеком. Что-то — меняется, но и многое остаётся, и в нём есть много и хорошего, много и плохого...

О.Сергий:

— Ну, вот... лично моё отношение к этому вопросу, и, вообще, ко греху... я, вот... как апостол сказал: «Всё мне можно, но не всё полезно».

Вот... даже не категорично так: грех, не грех, покарает, не покарает, накажет, не накажет... что тебе полезно, что тебе сопутствует в сторону Христа, и что тебя тормозит. Для меня... как бы... это тоже область греха.

Они... это иногда могут быть вещи, даже, относительно, нейтральные, но которые тебя тоже тормозят в сторону Христа.

Я, знаете... как-то у меня был случай, когда меня поздравляли с юбилеем, и мне сказали: «Отец Сергий, вот, ты столько в жизни сделал... как... есть такая поговорка: роди сына, построй дом, посади дерево... ты построил не один храм, построил монастырь, расписывал храмы даже на Святой горе Афон, 25 лет служил в тюрьмах, 12 лет занимался приютом для бездомных, попечитель Детского дома для умственно отсталых детей... Ты посещаешь взрослую психиатрию, ты писал книги, ты снимал кино... ты удовлетворён?» Я говорю: «Знаете... честно... вот... я сразу в этот момент вспоминаю премудрого Соломона: «Суета сует...» — если через всё это не проходит Христос.

Мы спасаемся не добрыми делами. Добрые дела могли делать и коммунисты, и атеисты — нравственный закон...

А.Пичугин:

— Но они же это делали...

О.Сергий:

— Они это делали, но... я... это не спасает. Это просто, вместе с тобой, умирает.

Вот, смотрите... казалось бы, и книга Экклезиаст, когда её читаешь — и это суета, и это — суета, и это — пройдёт, и это — кончится... И, когда читаешь Экклезиаста, то, постепенно, приходишь, как бы, в такое отношение к этому произведению — великому произведению — что это очень пессимистичное произведение. Но: последние строчки этого произведения: «Итак: живи и... Бога бойся». То есть, всё должно быть Христоцентрично.

А.Пичугин:

— То есть, Вы верите в то, что человек нерелигиозный, неверующий, который всю жизнь положил на детские приюты, на помощь бездомным, на помощь ближнему — таким образом, исполнив, в общем, неосознанно, Евангельские заповеди, умер, вместе с тем, что он делал?

О.Сергий:

— Я не верю в это, я... это мой личный опыт, и я это говорю через себя. Я не говорю в отношении тех людей. Это Бог будет каждого... там... судить... определять. Я говорю, что меня лично пройденный путь без Христа — не удовлетворяет. Самые добрые дела... ну... это, просто, искреннее моё, я делюсь этим... суета сует...

Потому, что, вот, в Экклезиасте, как раз, Соломон перечисляет не только богатство, славу, наслаждения... он перечисляет и добродетели, и добрые дела, в частности, и говорит: суета. И это... опять же... это — не его пессимизм, это — его опыт, личный опыт, которым он с нами делится.

И я сейчас говорю просто лично от себя.

А.Пичугин:

— Вы помните — ну, конечно, помните — как Вы впервые пришли в храм, не просто, как турист, не просто, как человек, которого вдруг заинтересовало вот это непонятное здание с Крестом — церковь, куда ходят бабушки. А когда Вы просто перешагнули порог храма, и почувствовали, что здесь — что-то по-другому.

О.Сергий:

— Я помню хорошо... я был в поиске. Я был, конечно, совершенно сырой, ещё плохо разбирался.

Я был художником-оформителем, и, как это... это всегда был человек парторга на предприятии... и мои первые знакомства с религией были — я таскал просто книжки у него из атеистической библиотеки, в которых о религии было в негативе написано, но, всё равно, какая-то информация — была.

А.Пичугин:

— У меня дома, до сих пор, лежит... я... вот... не ошибусь, скажу — замечательная книга. Сейчас, конечно, она уже утратила свою актуальность, поскольку, есть огромное количество других книг на эту тему — «Спутник атеиста», под редакцией профессора Осипова, бывшего протоиерея Александра Осипова, Ленинградской Духовной Академии, даже одно время — ректора Ленинградской Духовной Академии. И там... вот, всё-таки, человек, преподававший не одно десятилетие в Духовной Академии — только он, наверное, мог так интересно составить этот словарь «Спутник атеиста», чтобы там верующий человек, в тот момент, мог получить... ну... не всю, но очень много полезной информации для своей веры.

О.Сергий:

— Ну, вот, наверное, это со мной и произошло. Потом я прочитал и буддизм, и индуизм, и всё, что... ну... всё, что мне попадалось — я это проглатывал, но был не удовлетворён. И, в какой-то момент, бабушка моей супруги, баптистка, пригласила меня сюда, в Орск, на собрание баптистов.

Я, с удовольствием, поехал. Вы знаете, честно говоря, мне было... как-то... ну... скучно там. И, когда мы уже обратно шли с этого собрания, я попросил прощения у бабушки, и сказал: «Я знаю, что здесь где-то, в старом городе, есть православный храм, молитвенный дом... можно, я забегу на 15 минут, и потом Вас догоню?»

И, вот, когда я зашёл в православный храм — наверное, вот это всё и случилось. И это... ну... нельзя объяснить чем-то конкретным. Это, вот, просто, как «аминь». Оно — есть, и всё. Я зашёл — и уже не вышел.

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

А.Пичугин:

— Я напомню, что мы беседуем с протоиереем Сергием Барановым — секретарём Орской епархии, духовником Иверского женского монастыря в Орске.

И этот храм был — в Орске, да?

О.Сергий:

— Да. Это был единственный молитвенный дом в советское время.

Я стал приходить туда сначала на службы, потом встал с бабушками на клирос. Конечно, кто в то время узнал о изменении в моей жизни, часто крутили у виска. Мне пришлось пройти вот этот вот период непонимания, даже иронии в свою сторону. Но я был — очень счастлив! Я вспоминаю... знаете... как, вот, нельзя объяснить атмосферу Пасхи, которая в воздухе, так, вот, нельзя объяснить вот эти первые моменты входа в храм. Что-то... такое... неуловимое, и, в то же время, очень реальное... сладкое... такое... счастье.

А.Пичугин:

— Я помню — свой момент первый! Извините, что я — о своём...

Мне было... до этого, меня... там... водили по Праздникам, но это — не было моим личным. Это было — желанием родителей, это было... не знаю... там... желанием мамы. Я против не был, но это не было личным, всё равно.

А когда мне исполнилось 15 лет, я подумал, что... вдруг проснувшись... что надо бы сходить в храм. Никогда, до этого, у меня такого желания — просто так, самому зайти — не возникало. Тут, вдруг, возникло. И, вроде бы — суббота. Я знал, что вечером будет служба. И я пошёл в какой-то, достаточно далёкий, подмосковный храм, в котором потом и остался.

Я прихожу — и, вот, понимаю, что сейчас... вот... всё не случайно произошло. И та атмосфера, и та проповедь — какая-то очень простая — священника после службы... я таких проповедей не слышал никогда. Потому, что всё, обычно, было... так... достаточно сухо и протокольно. А здесь — очень живо, и обращено — народу было немного, храм деревенский — к каждому, кто стоял на этой службе.

И, вот, это — я точно знаю, что было первым толчком. Я даже знаю, что это было на праздник Всех святых, в земле Российской просиявших.

Поэтому, вот... ну... это — очень запоминающиеся моменты, да...

О.Сергий:

— Вот, кстати, о родителях. Родители за мной уже пришли в храм.

А.Пичугин:

— Осознанно — у меня тоже. Но это было время середины 90-х, когда, так или иначе, в Церковь многие приходили, и детей приводили. Может быть, не очень понимая, для чего. И у меня родители тоже проходили через этот путь увлечения восточными практиками, чтения соответствующей литературы, и это всё... как-то... как и тогда... ну... такая... может быть, можно это назвать «религиозной жвачкой», что ли... когда всё совмещалось со всем, и было не очень понятно, как это разделять. Всё, вроде бы, духовное... всё, вроде бы, интересное... но, вот, чем это разделяется, отличается, и что именно для тебя полезно... мне кажется, такого понимания-то долго ещё не было у людей, у многих.

О.Сергий:

— Ну, это, всё равно, должно быть своё, личное... я не верю в веру без личного опыта...

А.Пичугин:

— Да, безусловно. Это — правда. Но, кстати, а что, в данном случае, мы подразумеваем под личным опытом? У каждого ли человека, который много лет ходит в церковь, есть личный опыт встречи с Богом? Ведь, кто-то уходит из Церкви. И тогда некоторые говорят, что, значит, этого опыта Встречи не было.

О.Сергий:

— Ну... определённо... конечно, не все церковные люди в своей духовной жизни встретились с Богом.

Знаете, в какой-то момент, меня перестало удовлетворять всё, что о Христе. В какой-то момент я захотел Самого Христа. Мне стало просто скучно и... мёртво.

А.Пичугин:

— Это — Вы уже были внутри Церкви?

О.Сергий:

— Да, я был внутри Церкви, когда... и поэтому... и, не случайно, вот, все дела свои, которые я перечислил... наверное, вот... теперь — последнее моё дело, как итог моей жизни — это... к этому я пришёл сознательно... это, конечно, уже — монастырь. Это монастырь, с духовной жизнью, с молитвой... и... вот... здесь...

Знаете, мне иногда кажется, что... 27 лет я отслужил, и, наверное, лет 20 я потерял... пока я не был знаком с молитвой... с внутренней... с духовной жизнью, когда я... ну... сейчас мне так кажется. Но я — не сожалею, я живу сегодняшним днём. Нужно использовать сегодняшний день, а не просто печалиться о потерянном времени.

А.Пичугин:

— А много ли времени прошло между Вашим обращением и принятием сана?

О.Сергий:

— Нет... нет... наверное, лет пять всего.

А.Пичугин:

— А... то есть, Ваш приход в Церковь — он произошёл, всё-таки, ещё в советское время?

О.Сергий:

— Ну... это был ещё Горбачёв — 1000-летие Крещения Руси.

А.Пичугин:

— А, 1988 год, да. Для многих людей это стал... такой... водораздел. Ну, собственно, и для истории новейшей...

О.Сергий:

— Да. И, вообще — когда возможно стало об этом говорить, и думать даже на эту тему...

А.Пичугин:

— Вы, в одном из интервью, рассказывали достаточно интересный случай, связанный с Вашим рукоположением. И Петербургом.

О.Сергий:

— Вы хотите, чтобы я рассказал?

А.Пичугин:

— Да.

О.Сергий:

— Ну... для меня, конечно, это очень трогательно, и я, не стесняясь, делюсь этим — просто, ради тех людей, которым, может быть, это, в какой-то мере, согреет сердце, и тоже получат они вдохновение.

Мы восстанавливали храм в городе Орске, от которого осталась одна колокольня...

А.Пичугин:

— Это храм на горе?

О.Сергий:

— Да, это храм на горе. Это была только одна колокольня. Мы пришли туда — молодые энтузиасты... группа молодых энтузиастов — просто совершенно безумные. Я уже имел семью и детей, получал 450 рублей, как художник-оформитель, и вдруг — я оставляю всё, и на 25 рублей в храм ухожу.

А.Пичугин:

— Нас сейчас слушают совсем молодые люди, для которых не очень понятно, что такое 450 рублей...

О.Сергий:

— Ну... это была, примерно, средняя зарплата... ну, нормальная зарплата!

А.Пичугин:

— Это была — хорошая зарплата. Давайте, уж, всё-таки, честно — это была хорошая зарплата!

О.Сергий:

— Ну... не огромная зарплата... нормальная.

А.Пичугин:

— Ну, были люди, которые получали гораздо больше, но это была — хорошая такая, уверенная...

О.Сергий:

— И я оставляю работу с этой зарплатой, и иду в Церковь — на 25 рублей. Это, конечно, было... такое... благое безумие. Я употребляю именно слово «благое» потому, что вся моя жизнь потом, благодаря этому, сложилась очень прекрасно.

Мы восстанавливаем этот храм, и ищем чертежи для восстановления. Меня посылают в Синодальный архив Петербурга, чтобы поискать эти чертежи. Я попадаю на кладбище Ксении Блаженной, и... вот, эта даже прелюдия с человеком, который меня встретил на кладбище. Я прибыл, уже когда часовня была закрыта. Кладбище было пустынное — это начало 90-х — и я иду по кладбищу, между могилами, и вдруг слышу навстречу голос: «Как жалко, что опоздал — всего 15 минут, как закрыли! Ведь, так далеко ехал...» — я до сих пор помню эти свои мысли, 28 лет назад! Как? Откуда он знает, что я далеко... А он продолжает, этот мужчина: «Ведь, с самого Урала приехал, и опоздал!»

Ну... конечно, для меня это был первый опыт... может быть... такой... прозорливости человека.

А.Пичугин:

— А кто был этот мужчина?

О.Сергий:

— Знаете, я потом — кому ни рассказываю эту историю, включая и петербуржцев, все говорят: «Да не было здесь такого мужчины! Мы не знаем». Потому, что, всё-таки, эта фигура была приметная — в связи с тем, что он мне сказал, что 3 года назад он сюда приехал на инвалидной коляске, и теперь он, каждый день, ходит сюда своими ногами. И он мне сказал: «Ты тоже — обязательно сюда всегда приезжай! Вот, часовня закрыта — ты подходи к алтарной стене, и проси у Ксении, как у живой».

Я подошёл, прикоснулся лбом, и сказал: «Ксения Блаженная, у меня есть мысль стать священником. Если это не гордость, не глупость... помолись обо мне!»

И, вдруг, через полгода, меня отправляют на хиротонию.

На хиротонии ставленник, на Всенощном бдении, должен читать Шестопсалмие — по традиции, ставленник читает. А у меня комплекс был такой — я стеснялся...

А.Пичугин:

— А у Вас алтарного опыта — не было?

О.Сергий:

— Не было, совершенно.

А.Пичугин:

— Я знал священника... знаю, сейчас, священника замечательного, который, впервые в жизни, вошёл в Алтарь — в день своей диаконской хиротонии. Ну... как... его, когда крестили, конечно, заносили, в младенчестве... но, вот... сознательно вошёл в алтарь...

О.Сергий:

— Ну, может быть, и у меня так же, примерно, было. Я на клиросе стоял, но в Алтаре не был.

И меня просто трясёт, буквально — мне сейчас надо выходить в Кафедральном соборе...

А.Пичугин:

— В Оренбурге?

О.Сергий:

— ... да... и я стал молиться Ксении. Вышел спокойно, прочитал, вошёл в Алтарь — и вдруг начался канон, и я слышу: «Ксения... Ксения... Ксения...» Я подошёл к священнику, и говорю: «А почему — Ксения?» Он говорит: «Сегодня День её памяти».

Я её попросил, полгода назад, о ходатайстве в моей хиротонии, и в свой День...

У меня был ещё один такой случай в жизни. Я очень люблю старца Софрония Сахарова. А у него книги — ну... довольно-таки сложно читаются. Потому, что человек пытается подойти к ним интеллектуально, а они читаются духом. И... когда интеллектом — всё время тупик.

А.Пичугин:

— А — почему?

О.Сергий:

— Потому, что они написаны духом, и они... духовное познаётся подобным.

А.Пичугин:

— В чём разница между прочтением духовным и интеллектуальным?

О.Сергий:

— А, вот... сейчас много очень говорят, насчёт перевода Священного Писания на русский язык... я говорю, что нельзя к Священному Писанию подходить, как к исторической книге... как нравственной книге... в нём заложен очень глубокий духовный смысл, который раскрывается только Духом Святым. Если Вы не живёте, во-первых, духовной жизнью, и подходите к этой Книге интеллектуально, она раскроется Вам только на историческом уровне, на нравственном — и всё, дальше потолок Ваш... Вы больше не углубитесь.

Так, вот, я... для меня раньше были книги старца Софрония сложноваты, в связи с его, во-первых, богословским сложным языком, терминами, которые он употребляет... ну, и, наверное, самое главное — что он говорил о том опыте, которого у меня не было.

А.Пичугин:

— Надо нашим слушателям, наверное, рассказать — тем, кто не знает, — что архимандрит Софроний Сахаров — человек, живший, практически, в наше время. Для многих, живущих нынче, он — ещё современник. Его не стало, если я не ошибаюсь, в 60-е, да? Или...

О.Сергий:

— Да, нет! В 1992...

А.Пичугин:

— А, в 1992, да! Конечно же, в 1992...

О.Сергий:

— Это Силуан Афонский, его учитель...

А.Пичугин:

— Да, да, да... нет... в 1992-м, да. Но проповедь его началась ещё в 40-е.

О.Сергий:

— И... я, вот, продолжу эту историю о Софронии Сахарове.

Я как-то служил Полиелей на Силуана Афонского, и взял с собой книгу «Видеть Бога, как Он есть» Софрония Сахарова. В Алтарь. И, на кафизмах, я присел... и, вот... у меня было то состояние... и эта книга — просто полилась мне в сердце. И я, в благодарность... вот, в таком духовном восторге, открываю первую страницу, беру ручку и пишу: «Отче Софроние, я тебя люблю!»

Через две недели мне звонит знакомый из Москвы, говорит: «Отец Сергий, у Вас нет желания побывать в Англии, в графстве Эссекс, в монастыре Софрония Сахарова? Сейчас есть такая возможность» — я никогда об этом в жизни не думал! Англия, Эссекс, монастырь Софрония Сахарова... Я признаюсь ему в любви, и через две недели он мне отвечает — буквально, как живой! Я два раза был в этом монастыре, и это для меня дорогого стоит...

Вот, так же у нас сложилось и с моей духовной мамой — Ксенией Блаженной.

А.Пичугин:

— Мы беседуем сегодня с протоиереем Сергием Барановым, секретарём Орской епархии, духовником Иверского женского монастыря в Орске.

Продолжим, буквально, через минуту. Никуда не уходите.

Это — светлое радио, программа «Светлый вечер».

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

А.Пичугин:

— Возвращаемся в нашу студию.

Напомню, что сегодня гость программы — протоиерей Сергий Баранов, секретарь Орской епархии, духовник Иверского женского монастыря в городе Орске, Оренбургской области.

Отец Сергий рассказывает о своей жизни, о приходе к вере, в Церковь, в священство.

Вы сказали, что первые 20 лет Вашего священства ( из почти 30-ти нынешних ) — это был совершенно другой путь, нежели тот, который есть сейчас — если я Вас правильно понял. По крайней мере, это был — другой опыт.

Но, ведь, опыт священника начала 90-х — в любом случае, практически, всегда — это опыт собирания камней. Это — стройки, реставрация, это общение с огромным количеством людей, которые пришли в Церковь в одно с Вами время — но Вы уже стали священником, а они... вот... на таком пути, но это, в основном, Ваши сверстники, и Вы с ними живёте одними интересами. Ну... не обязательно одними интересами, но Вы очень хорошо их понимаете.

А сейчас в Церковь приходят уже другие люди другого поколения. И... как выглядела жизнь священника в Орске в 90-е годы?

Действительно, вот, я... какие-то такие... пунктиры наметил, которые я представляю себе общими для всей России того времени. А как в Орске было?

О.Сергий:

— Да и в Орске было так же, как и везде. Были священники, которые были... традиционные священники — может быть, я бы так бы сказал, которые... как бы... династические священники. И они... даже сейчас не буду подбирать слова, чтобы... как бы... я просто хочу сказать о другой... о тех людях, которые пришли... вот... свежие совершенно, вновь испечённые.

Я употребил вот такое выражение — «благое безумие» — у нас было что-то такое... горение, которое, конечно, сопровождалось хождением по краю, и возможностью наделать ошибок. Но, всё-таки, Господь, наверное, любил и благословлял вот этот порыв — даже, в какие-то моменты, неосторожный.

Я сразу вспоминаю притчу о талантах — как Господь осудил осторожного раба, и как похвалил того, который позволил себе творить. Это очень похоже на мировоззрение Симеона Нового Богослова, который говорит, что: «Не бойтесь, не будьте парализованы страхом! Творите, будьте вдохновенны, не пугайтесь творчества духовного!»

Вот, у нас, у тех, кто пришёл — вот, тогда такое было. И, знаете... мой личный опыт... мне очень повезло, что я попал сразу, с самого начала, к духовнику-монаху. Это, может быть, в некоторой степени, выстроило какой-то вектор моего духовного движения.

А.Пичугин:

— А многие, наоборот, говорят, что лучше, если это будет «белый» священник. Потому, что он лучше знает проблемы семейной жизни, семейных людей, людей светских.

О.Сергий:

— Ой... знаете... это так относительно! То, что мы знаем лично от себя — это очень относительно. Вот, то, что мы знаем от Духа Святого — это гораздо шире и глубже.

Вот, буквально недавно, у нас была беседа со священниками, и один священник искренне делился ситуацией, которая у него в священнической практике произошла — буквально, вот, на днях.

Он говорит: «Отцы, а кто как бы, вот, себя повёл... какие слова нужно сказать, какие действия...» — я тогда просто промолчал, а, про себя, подумал... знаете, не всегда есть слово, не всегда есть решение проблемы, если Вы не в духе... Я, вот, уже не первый раз употребляю это слово «не в духе», но я позволяю себе об этом говорить — потому, что... ну... я так живу, я так понимаю, так чувствую.

Вот, чем отличается психолог от священника? Психолог творит внутри своих возможностей человеческих. Но у этих человеческих возможностей есть резервы... ну... планки какие-то — ты не выйдешь за свои возможности. А когда человек ищет, и настраивается к творчеству не только внутри своих возможностей, а когда он опирается больше на Бога... вот... харизматически... он гораздо шире видит, и глубже. Он — выходит за эти рамки. Как говорят — человек не может прыгнуть выше своей головы. Так, вот, в жизни святых людей, эти чрезвычайные вещи происходили, и происходят, и будут происходить. Просто это... как-то... быть внутри себя, и довольствоваться своими границами и рамками — для меня как-то это немножко банально и скучно.

Поэтому... я опять возвращаюсь... для меня было это счастьем, приобретением, что, всё-таки, с первого дня, духовник у меня был — монах, который... как бы... заронил вот эту мечту о духовной жизни, и, вообще...

А.Пичугин:

— Образец Вы видели в нём.

О.Сергий:

— Ну, отчасти... и... он много рассказывал нам об Афоне, мы жили этой темой, мы очень хотели попасть на Афон. И, вот, наконец-то, в 2000 году, мы первый раз приезжаем на Афон...

А.Пичугин:

— Я знаю, что Вы часто там бываете. И даже — работали на росписях храмов.

О.Сергий:

— Да, я помогал в маленьких келлиях. Первая работа была — возле монастыря Симонопетр, где я расписывал келлию XVI века — мне позволили это сделать. Из монастыря приходил монах, который проверял — чтобы не было никаких нарушений канонов иконописи. Слава Богу, я это сделал — хотя, было непросто.

И... когда мы первый раз ступили на Афон, мы просто опустились на колени и поцеловали землю — вот, настолько это трогательно для нас было!

И, слава Богу, что... вот... мы жили мечтой о духовной жизни. Для нас священство не было профессией. Но... почему я говорю — какие-то первые годы я считаю, отчасти, потерянными?

Знаете... мне, в первые годы, как-то сопутствовал вот этот вот страх творчества, который мне, всё время, какие-то люди, которые были рядом со мной... они ограничивали: «Сюда — нельзя... вот, здесь — прелесть... вот, здесь вот — опасность...» — и... я думаю... самый сильный вид прелести — это чрезмерная боязнь прелести, которая парализует человека.

И, когда я стал посещать Афон больше, больше, больше — я увидел, что люди живут Иисусовой молитвой, и... умным деланием. Я стал обращать на это внимание, и, в какой-то момент, я позволил себе спросить у афонитов: «А я, вот, мирской священник... а мне — можно так, как вы?» И тогда, с улыбкой с лёгкой, я услышал ответ: «Ну, почему же нельзя? Кто же Вам может запретить спасать свою душу?»

И я стал позволять себе Иисусову молитву, правило. Потом, когда я попал уже в Аризону к старцу Ефрему, получил благословение на исполнение этого правила. И, конечно, это очень... очень меня обогатило.

Я не говорю, что — стал я лучше, или хуже... это... для меня лично — это очень хороший опыт.

А.Пичугин:

— И это, как раз, к разговору о том личном опыте, без которого ничего невозможно, но который, наверное, к сожалению, нельзя объяснить.

Я даже спрашивать не буду Вас об этом — потому, что я сам прекрасно понимаю, то объяснить его, особенно, через радиоприёмник, вообще невозможно. Это — либо какие-то долгие разговоры, либо... либо это что-то сокровенное такое...

О.Сергий:

— Это очень просто, понимаете... ты или видишь счастливого человека, или слышишь очень много высоких слов, а в глазах человека не видишь искорки... вот... жизни... и так далее — это просто одни слова. А духовный, счастливый человек — он может и ничего не говорить. Ты видишь просто, что он счастлив, у него — всё произошло, и происходит дальше!

А.Пичугин:

— А Вы, среди своих светских прихожан... мы... так... плавно переходим к истории монастыря... видите духовно счастливых людей?

О.Сергий:

— Ну, конечно, да... ну... у нас поэтому и монастырь родился. Он бы и не родился по-другому. Родилась бы какая-то организация очередная, с мрачными людьми, которые и сами радости не имеют, и другим не доставляют радости — тем, кто приезжает к ним в монастырь — паломникам, или гостям, или кандидатам будущим... Слава Богу, что... может, у меня, в некоторой степени, нестандартный монастырь — нас даже иногда осуждают, что «в вашем монастыре надо бы... это... психиатрам вас проверить — потому, что сёстры улыбаются»...

А.Пичугин:

— Сёстры улыбаются — это правда, это я видел. А — почему женский монастырь? Вы столько ездите на Афон... я, так, понимаю, что у Вас опыт, как раз, в основном, общения... опыт, вернее, наблюдения за созданием и развитием мужских монастырей? Но здесь Вы решаетесь строить — женский.

Как, вообще, пришла в голову идея создать монастырь?

О.Сергий:

— Ну... наверное, это, по большому счёту если... ну... максимально говорить — это, конечно, не моё решение. Ну, Господь так благословил — так и случилось. Я думаю, без благословения Божьего, я бы «чудотворил» бесконечно, и делал бы только ляпы и ляпы... Когда есть Божие благословение, тогда всё происходит чудесным образом. Ты просто... я, вот, иногда в монастыре ловлю себя на том, что я — просто присутствую... у меня такое ощущение, что мне просто разрешают быть в этом, наблюдать, и умиляться.

Ну... просто, естественно, что у женщин ещё духовной жертвенности, ревности остаётся больше. Всё-таки, у нас женщин, монахинь, на сегодняшний день, в стране больше, чем мужчин. И женских монастырей, наверняка, больше.

А.Пичугин:

— А как Вырешились создавать монастырь?

Ну, ездили Вы на Афон, ездили... служили в храме в Орске...

О.Сергий:

— Так просто всё естественно произошло. У нас за городом фермерское хозяйство есть. Там фермер построил храм, и он попросил меня помогать — его окормлять.

А.Пичугин:

— Надо сказать, что, до монастыря, Вы построили замечательный, очень красивый Кафедральный собор в центре Орска.

О.Сергий:

— Можно сказать, даже — одновременно.

А.Пичугин:

— Одновременно, да? Ну...

О.Сергий:

— Да.

А.Пичугин:

— Он, такой, уютный, небольшой, но — очень хорошо сделанный. Но Вы ушли из Кафедрального собора, и...

О.Сергий:

— Сразу, после освящения. Потому, что... знаете, некоторым священникам, до сих пор, я не могу доказать, что это было искренне, без всякого подтекста.

Ну, построить Кафедральный собор, быть настоятелем Кафедрального собора — того собора, который ты выстрадал... Знаете, у меня... когда я его построил — буквально, недели за две до освящения — такое переутомление было! У меня пропал сон. И, если я раньше не мог понять тех людей, которые страдают бессонницей... ну, что — лежи себе, думай о чём-то, или молись... оказывается, это очень тяжело! Когда всё тело кричит, что оно хочет отдохнуть, оно просто изнывает от переутомления, ты не можешь уснуть! Я приезжал ночью — в 3 часа ночи — мне сторож открывал собор, я садился — и до утра сидел. Сторож, наверное, думал, что — наверное, уже кончится совсем плохо... психиатрией.

А.Пичугин:

— У Уильяма Голдинга есть книга «Шпиль», где они собор строили. Вот, примерно... похожие подходы...

О.Сергий:

— И кончилось это тем, что я поехал в Москву, к невропатологу православному. Он мне назначил кучу лекарств. После этих лекарств, меня прихожане стали спрашивать: «Батюшка, Вы заболели?» — просто так они меня перегрузили, эти лекарства.

И я — бросил эти лекарства, и пошёл к архиерею, и попросил разрешения каждую ночь служить Литургию. Архиерей, конечно, был в недоумении: «Вы и так надорваны, какая Вам ещё Литургия каждую ночь?» Я говорю: «В виде эксперимента — пожалуйста, разрешите...»

Я стал служить каждую ночь Литургию...

А.Пичугин:

— ... и начали днём спать, всё-таки?

О.Сергий:

— ... и у меня вернулся сон. У меня вернулось здоровье. И всё — выстроилось. И — это уже был монастырь, это уже была другая жизнь... это большое счастье!

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

А.Пичугин:

— Напомню, что протоиерей Сергий Баранов, секретарь Орской епархии, духовник Иверского женского монастыря в Орске — в программе «Светлый вечер» на светлом радио.

Но монастырь-то, изначально, Вы задумывали, как просто женскую общину, да, я так понимаю?

О.Сергий:

— Он так и был — женской общиной.

А.Пичугин:

— Но сейчас внутри монастыря очень много всего! То есть, я приезжаю в Иверский монастырь, и понимаю, что он... нестандартный... он — не обычный монастырь женский в Русской Церкви. Там — много храмов, там — ежедневные ночные Литургии, множество сестёр, пошивочная мастерская, что-то ещё, ещё, ещё... ещё — куча проектов!

О.Сергий:

— Ну, это... знаете... наверное, я — творческий человек... и матушка Игуменья у нас — приехала ко мне когда-то из Московского православного театра «Живая вода». Стала моим чадом, и осталась со мной, и, вместе с ней, мы стали делать монастырь, и она стала Игуменьей.

Вот, это творческое начало... вообще, я иногда отвечаю на вот этот вопрос: «А, вообще, православным творчество — возможно?» Я, в таких случаях, говорю: «Если Бог — Творец, а мы созданы по образу и подобию Божию, возможно ли для нас творчество? Оно возможно, но оно должно быть обоженным. То есть, оно должно через духовную жизнь проходить.

Наша цель — не убить все наши чувства, и наши эмоции, а наша цель — преобразить, дать качественно другое направление всему тому, что в нас вложено от создания, потом исковеркано грехом, а теперь — нам нужно всё это вернуть к Богу. Обожить.

А.Пичугин:

— Но вопрос в том, как Вы выстроили вот так жизнь монастыря, и что Вы... я понимаю, что конечной цели, конечно, нет... это — целая жизнь, которая должна, в идеале, всё время продолжаться, обрастать какими-то новыми красками, и всё это — во Христе. Но я... просто... заходя на территорию монастыря, у меня зреет вопрос — зачем?

Ну, вот, есть храм — один храм... теперь там уже — очень много храмов... ночная Литургия — вот, Вы попросили у архиерея, в качестве эксперимента, возможности послужить — теперь это стало правилом — ночная Литургия... ежедневная ночная Литургия... новые храмы... зачем? Зачем всё это?

О.Сергий:

— Ой... знаете... иногда, наверное, в духовной жизни не всегда можно ответить, зачем. И, вообще, человек духовной жизнью живёт не «зачем». А, иногда, знаете... вот... его ведёт Господь за руку — и он Ему просто доверяется, и у него даже иногда не бывает вот этого вопроса «зачем». Ты откликаешься иногда на зов Божий — и делаешь!

В нашем монастыре — много храмов. В Русском Пантелеимоновом монастыре — тоже очень много храмов. И... вот... мы... переживаем так, мы так чувствуем, мы так живём, что... знаете... каждый новый храмик — это как домик для почитаемого нами святого.

Вот, мы строим старцу Гавриилу храмик в нашем саду, и мы, когда туда приходим, мы переживаем состояние, что... вот... мы пришли к старцу Гавриилу — не просто в храм, посвящённый его имени, а... мы приходим, как в дом к нему. Служим Литургию... это наш покровитель.

Мы очень любим Симеона Нового Богослова. Поэтому, в холле, возле моей кельи — небольшой придел пристроен Симеона Нового Богослова.

А.Пичугин:

— А Вы... Вы живёте там, да?

О.Сергий:

— Ну... я сейчас уже... матушка моя смирилась... я, наверное, больше живу и ночую там, чем дома. Но дома — тоже появляюсь, и уделяю внимание. Слава Богу, детки уже выросли...

А.Пичугин:

— Да... я Вас, простите, перебил... про Симеона Нового Вы говорили...

О.Сергий:

— Да... я его очень люблю, и мне очень хотелось, чтобы он был рядом! И мы пристроили ему придел, и иногда служим ночные службы. И, кстати, эти ночные службы, в этом приделе, и наши гости, и наши матушки — очень любят.

Но это — такие вещи какие-то... ну... практические... может быть, нецелесообразные и... труднообъяснимые. Это — духовное пространство, которое живёт своим опытом — и именно опытом... не теорией, не словом, а именно реальным опытом... бытием своим.

А.Пичугин:

— Но у вас в монастыре сёстры — у них у всех есть, как и в обычном монастыре, свои послушания, распорядок дня. Они не просто всё время на службах, но — они что-то делают?

О.Сергий:

— Конечно, конечно! Знаете... труд и молитва должны идти в ногу. Нельзя дисбаланс устраивать. В каких-то монастырях — дисбаланс в сторону труда. Это получается — трудовая колония. В других случаях бывает дисбаланс в сторону молитвы — и тогда начинается... фантазёры, там, какие-то... мечтатели.

Труд — он смиряет человека... послушание... чуть приутомляет его восторженность... ну... обязательно труд нужен. Это же у нас — всё в меру.

А.Пичугин:

— А чем занимаются сёстры?

О.Сергий:

— Ой... у нас... у нас — иконописные мастерские, у нас — пошивочная мастерская, у нас — пекарня, у нас — сад, у нас — огород, у нас — коровник, у нас — виноградник, кто-то — в храме... ну... и территория-то теперь — видели, у нас какая территория? Даже своими сёстрами мы бы уже и не справились — 40 сестёр у нас сейчас. Слава Богу, очень много приезжает паломников, и они нам помогают. Много чего!

А.Пичугин:

— Причём, приезжают отовсюду — не только из Оренбургской области. Из Москвы к вам приезжают!

О.Сергий:

— Ну... даже и из-за рубежа приезжают. Потому, что... ну... нас знают по видеопространству, мы... как бы... видны — наши Воскресные беседы, мои фильмы, какие-то передачи... Так нас узнают, потом — прилепляются, приезжают, потом ещё раз приезжают... многие сёстры наши молодые появились таким образом, и остались уже навсегда.

А.Пичугин:

— Это тоже большой вопрос: молодые люди — неважно, мужчины, женщины — и монастырь. Насколько это — осознанный выбор, и насколько он импульсивный? Я понимаю, что это, каждый раз, разговор об отдельном человеке. Что нельзя говорить, что у этой сестры, или у этого брата — это был осознанный выбор, а у этого — импульсивный. Я понимаю, что это надо смотреть, исключительно... личность...

О.Сергий:

— Это просто... однозначно можно ответить на этот вопрос — сразу никто не определит. Это — нужно время. Нужен опыт совместной жизни. Опыт искушений — обязательно нужен. Искушений в отношениях. Только так, как... вот... Высоцкий пел: «Парня в горы тяни... там поймёшь, кто такой». Без этого — не поймёшь.

Поэтому, это... ну... опыт семьи, и... такой... большой семьи, в который каждый — со своим характером, со своими привычками. И, вот, это сталкивание ежедневное в этом... в замкнутом пространстве — оно проявляет человека очень сильно.

А.Пичугин:

— Ну... до пострига — проходит какое-то время, прежде всего.

О.Сергий:

— Это — обязательно, всегда, в любом монастыре.

А.Пичугин:

— И... есть люди, которые приходят, живут... а есть, кстати, возможность жить у вас — вот, в вашей семье — человеку, женщине, которая, наверное, не собирается принимать монашество, в итоге, но ей хочется пожить и попробовать себя?

О.Сергий:

— Да, конечно. Этот опыт есть, и... и он заканчивается по-разному. Кто-то определяется, что, всё-таки, это — не его путь. Опять же, я говорю — время нужно. А кто-то, наоборот, утверждается в этом опыте, и остаётся уже навсегда.

А.Пичугин:

— Помимо монастыря... Вы говорите про фильмы, про книги, про поездки... у Вас — огромная насыщенная жизнь. А что Вы, вот, сейчас ещё делаете, кроме обустройства монастыря?

О.Сергий:

— Ну, у меня продолжается сотрудничество с молодёжным театром нашим, Орским, для которого я писал пьесы, и, до сих пор, мы сотрудничаем. Слава Богу... меня очень радует, что эти молодые люди, школьники, во-первых, очень профессионально делают своё дело, а, во-вторых, меня очень радует их репертуар. Это репертуар не развлекательный, не пошлый. Это очень культурный, философский материал, с которым они работают. Они сознательно его берут, и, я думаю, конечно, в этом есть доля... какая-то заслуга, что они — возле монастыря, и возле меня. Это — дорогого стоит.

Также, с моим сыном, мы не оставили тему фильмов — фильмы будут продолжаться, и есть новые идеи.

А.Пичугин:

— Ну, а расскажите нашим слушателям... я думаю, что просто не знают люди.

О.Сергий:

— О чём?

А.Пичугин:

— Что за фильмы?

О.Сергий:

— А... ну... мы сняли... когда-то был первый опыт... я, как тюремный священник... пришла разнарядка, что... проходил первый кинофестиваль, международный, тюремного кино. И мне предложили, как творческому человеку, попробовать.

Я зашёл в колонию с камерой, за один день мы сняли материал, за неделю смонтировали, и отослали в Москву. Это был кинофестиваль — 150 фильмов со всего мира было представлено — Америка, Франция, Эмираты, Финляндия... ну... весь... вся география!

И, вдруг, через полгода мне мои заключённые звонят, и говорят: «Батюшка, мы, вроде, что-то заняли там...» Я говорю: «Ну, хорошо!» — приятно, я никогда не снимал кино.

А они ещё через два дня звонят, и говорят: «У нас гран-при! Второе место — у американцев».

И так я понял, что... ну... формат кино позволяет говорить, особенно с молодыми людьми — не на языке сухой проповеди, не на языке просто нравоучений, а очень неформально и легко.

Мы стали снимать фильмы. У нас — больше десяти фильмов. Фильм «Литургия» получил первую премию на Киевском кинофестивале «Покров», и эти фильмы — смотрят.

Ну, это, конечно, не развлекательное кино. Это духовное кино.

А.Пичугин:

— И вы собираетесь — продолжать. И что вы будете снимать сейчас? О чём?

О.Сергий:

— Мы сейчас заняты театральной постановкой. У нас выйдет театральная постановка... у меня когда-то был рассказ такой... такая драма...

Знаете, у меня была всегда... желание поговорить с миром без агрессии... с миром, который плохо относится к Церкви, с миром, который не понимает Церковь, который живёт, может быть, сплетнями вокруг Церкви. И я обратил внимание, что Церковь как-то неправильно строит с ними диалог — всё время по принципу «сам дурак», и это имеет всегда плохой результат. И я попробовал написать такой сценарий, как молодые люди, уже заранее настроенные отрицательно в сторону Церкви, в Великую Пятницу, перед Пасхой... сначала у них происходит конфликт со священником, с которым они случайно встретились на кладбище, а потом они его убивают.

И, вот, я хотел выстроить вот эту личность священника — без академического образования, без ораторского искусства, но... вот... он их побеждает на уровне своего сердца — скромного, любящего... Он даже не противоречит им, когда они говорят: «А в Церкви, вот, это... и, вот, это есть...» — он говорит: «Да, да... это есть... это меня печалит. И... если вас это злит, то меня это печалит. Потому, что я — член Церкви. Церковь — это моя мать...»

Вот, такую драму мы хотим в театре поставить. Там у нас — художественно сложная задача. Потому, что это, всё-таки, был рассказ, в котором мало действий.

А.Пичугин:

— Но... увидят его жители Орска?

О.Сергий:

— Ну, да...

А.Пичугин:

— А для тех наших слушателей, которые хотели бы... ну... прочитать рассказ, хотя бы, где это можно сделать?

О.Сергий:

— Прочитать рассказ — его как-то... знаете... мне позвонила Светлана Копылова, и говорит: «Батюшка, я тут рассказ один начитала на всю страну, и подала его, как рассказ без автора. А теперь я узнала, что это Ваш рассказ!» Я говорю: «Да, Света, это мой рассказ!»

А.Пичугин:

— Вот, Вы сейчас сюжет, вкратце, сообщили... я припоминаю, что где-то я что-то, с похожим сюжетом, когда-то... это же давно было, да, уже?

О.Сергий:

— Ну, несколько лет назад, да...

А.Пичугин:

— Где-то он мне попадался... или, может быть, я слышал... но я точно знаю, что я где-то этот сюжет уже... наверняка, он мне... просто вот... как-то... хождение в народ, да...

О.Сергий:

— Ну, да... а потом кто-то ещё начитал его в Интернете. Но, для меня, понимаете... мне хочется, как автору, самому и подать — вот, с оттенками, с ударениями, с паузами — так, как я его писал.

А.Пичугин:

— Но, может быть, Вам... и самому его начитать?

О.Сергий:

— А я его сам и буду делать.

Это у нас... очень... форма... театр... сейчас... который мы задумали... знаете, мне, как творческому человеку, иногда было интересно сложную творческую задачу выполнить. У нас будет на сцене один актёр — маленький мальчик. На всю сцену, и на весь спектакль. И я буду вживую его читать, взаимодействуя с этим мальчиком. Вот, такая... творчески сложная задача.

А.Пичугин:

— Интересно! Ну, хотя бы, запишите на видео. Может быть, на сайте... можно будет выложить...

О.Сергий:

— А... ну, да... наверное, нужно будет сделать, да...

А.Пичугин:

— Спасибо Вам большое за эту беседу!

Я напомню, что протоиерей Сергий Баранов, секретарь Орской епархии, духовник Иверского женского монастыря в Орске, Оренбургской области, был в программе «Светлый вечер» на светлом радио.

Спасибо большое!

Я — Алексей Пичугин.

Прощаемся с вами — всего доброго! Будьте здоровы!

До свидания!

О.Сергий:

— С Богом!

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА».