«Семья как малая Церковь в условиях режима самоизоляции». Прот. Максим Первозванский

У нас в студии был клирик московского храма Сорока Севастийских Мучеников в Спасской слободе протоиерей Максим Первозванский.

Мы говорили о том, как построить дома малую Церковь, особенно в непростой период режима самоизоляции и закрытия вследствие этого множества храмов. Отец Максим поделился, что изменение привычного уклада — стрессовая ситуация, и она может вызывать негативные реакции, в том числе и в социальных сетях, поэтому надо стараться внимательнее относиться к публикуемым постам, чтобы в них не было хвастовства и презентации себя и своих достижений. Разговор шел о том, какую важную роль в поддержке оставшихся дома прихожан играют трансляции богослужений из храма. Также наш собеседник объяснил, почему так важно в семье совместное времяпрепровождение и, в особенности, совместная молитва. По словам отца Максима, заставлять кого-либо в семье делать что-то нельзя, но можно способствовать тому, чтобы это желание появилось.

Ведущие: Александр Ананьев, Алла Митрофанова

---

А.Ананьев:

- Добрый вечер, дорогие друзья!

В импровизированной домашней студии светлого радио – радио «Вера» – вас вновь приветствуют ведущие программы «Семейный час» Алла Митрофанова…

А.Митрофанова:

- … Александр Ананьев.

А.Ананьев:

- И я должен сознаться вам, может быть, в неожиданном. Если бы не риск болезней, и – тяжёлых болезней родных людей, людей знакомых, знакомых священников – то я, наверное, в абсолютном восторге от того, что сейчас происходит! Ритм жизни поменялся кардинально. И – то, как он поменялся, то, как я себя чувствую – мне очень нравится.

Но действительно ли это так радужно, как видится мне? С какими сложностями сталкиваются большие и малые семьи? С какими сложностями сталкиваются верующие, прихожане, и действительно ли возможно вот в таких, не простых, условиях, когда храмы закрыты, построить дома Малую Церковь – об этом мы решили в программе «Семейный час» поговорить с клириком храма Сорока Севастийских мучеников в Москве, нашим потрясающим собеседником, мудрым пастырем, человеком, чьё чувство юмора нам с Аллой безумно нравится, протоиереем Максимом Первозванским.

Добрый вечер, отец Максим!

О.Максим:

- Добрый вечер, Александр! Добрый вечер, Алла!

Христос Воскресе!

А.Ананьев:

- Воистину Воскресе!

А.Митрофанова:

- Воистину Воскресе!

А.Ананьев:

- Какое счастье! Ну… вот… вы чувствуете, да, какое у нас настроение дома – и слава Богу, что это так!

Отец Максим, прежде, чем мы зададим те важные вопросы, ответы на которые ждут наши слушатели, я хочу спросить о Вашем ощущении от вот этого, уже прошедшего, практически, месяца. Как Вы себя ощущаете – как человек, и как отец, как муж, и как священник?

О.Максим:

- Ну, Вы знаете, для меня… я сейчас вот скажу такие слова, которые могут показаться нашим радио слушателям очень правильными… или какими-то специальными, «умышленными», как сказал бы Достоевский, но, на самом деле – это реальное моё самоощущение. Мне тревожно за людей. Сам себя я ощущаю – прекрасно. Внутри себя, с самим собой, с моими близкими. Но за людей мне реально тревожно. За многих людей мне очень тревожно.

Во-первых, мне тревожно за тех людей, которые, до сих пор, находятся в состоянии отрицания, и пытаются делать вид, что ничего не происходит. Мне тревожно за тех людей, которые, наоборот, находятся в состоянии стресса, испуга, некоторой даже паники. Особенно мне тревожно за тех людей, которые изолированы сейчас и соблюдают режим самоизоляции в городских квартирах. При этом, в тех квартирах, где много народу находится в скученном состоянии. У меня достаточно много знакомых многодетных, которые живут в очень стеснённых обстоятельствах, и, в обычной жизни, они решают эту проблему тем, что… в общем… дома они только спят. И, вот, сейчас они оказались в очень стрессовой ситуации, когда… там… в какой-нибудь двухкомнатной хрущёвке находятся вместе 6-8 человек, буквально, сидя друг у друга на головах, и это происходит достаточно долгое время. За них мне тоже – очень тревожно.

А.Митрофанова:

- Вот, знаете, отец Максим, я, как раз, хотела дополнить… Саша обозначил наше состояние и настроение. Мы, действительно… в некотором смысле, нам повезло. Мы вдвоём, пусть и в маленькой нашей квартирке, но, тем не менее, как-то, вот… в гармонии и радости.

А я, например, последние несколько дней, в социальных сетях, всё чаще, вижу такие замечания и просьбы – от психологов, от людей, которые… ну, вот… как-то социально ответственны – они просят не рассказывать о том, как у вас всё хорошо! Вы не представляете себе, как вы травмируете людей, у которых так не получается. И можно, конечно, это прочитать, как исключительно психологический совет, но мне кажется, что в этом есть… ну… и какое-то духовное изменение тоже.

Мы, действительно, в непривычных сейчас для себя обстоятельствах, когда обнажается то, что мы скапливали у себя внутри, и выговаривали, может быть, только на исповеди духовнику, если у человека была такая возможность, и был духовник. А… действительно, многие оказались в ситуации вызова! И, вот, когда сейчас открывают, допустим, соцсети, и видят, как люди – в более стабильной, что ли, ситуации – рассказывают о своих достижениях ( таких людей называют «достигаторы» даже ), им становится нехорошо, и – масса вопросов к себе: «Господи, ну неужели у меня всё не так?»

Вот, что бы Вы сказали людям, которые сейчас себя ловят на мысли: «Господи, ну почему у меня всё – с ног на голову, наперекосяк? И что мне с этим делать?»

О.Максим:

- Нет… здесь, как бы, палка всегда – о двух концах.

Вот, у меня… уже достаточно давно, ещё до Пасхи… ещё даже до Страстной недели я с этим столкнулся, когда я, надеясь людей поддержать, и, даже наоборот, может быть, вдохновить на какие-то подвиги, выложил у себя в социальных сетях видео, где я – на беговой дорожке дома иду. И там соответствующие достижения – сколько я прошёл, за сколько минут, сколько сжёг килокалорий… И я тогда впервые – это уже около трёх недель назад было – столкнулся с тем, что достаточно много было резко негативных и агрессивных комментариев: «А вот у нас – нет беговой дорожки… нам негде её поставить…» – и так далее.

И, вот, для меня это серьёзным уроком послужило, хотя… в общем… я сначала совершенно не ожидал такой реакции, потому, что… ну… беговая дорожка – это не предмет роскоши. Но, вот, оказалось, что для тех, кто… собственно… ну, мне удобней бегать дома, чем на улице, и вот – тут я показываю, как это здорово, что можно… и нужно заниматься спортом точно так же, как… например, учителя физкультуры в нашей школе уже, тоже в социальной сети, в группе нашей – школьной группе – сделали такую видюшку, где они дома занимаются физкультурой. Тоже – кто-то с тренажёром, кто-то – с гантелями, а кто-то просто… там… лежит на полу и пресс качает, кто-то – на скакалке прыгает… Вот… такое, вот… даже не духоподъёмное, а просто, вот… призывающее к тому, что – да, сидеть дома, и… если мы не занимаемся, например, спортом, то мы, естественно, очень быстро придём в совершенно плохое физическое состояние. И духовное – тоже. Вот. Но многие люди любую твою демонстрацию того, что ты всё делаешь правильно, воспринимают сейчас агрессивно.

Но это связано, вообще, с общей стрессовой ситуацией. Потому, что даже у тех, у кого всё хорошо… ну… как бы… я имею в виду – организационно, материально, с жилищной точки зрения – таких людей тоже сейчас… не слишком много, у всех, так или иначе, возникают какие-то проблемы…

Дело в том, что, вообще, любое изменение привычного уклада – это стрессовая ситуация. Если это не какое-то… вот… непродолжительное действие…

Ну, например, представьте себе: мы с семьёй любим ходить в походы, и, раз в год, куда-нибудь там, с байдаркой, на недельку выбираемся. И это для нас – радость. И вот этот самый стресс, который, действительно, тоже вызывается тем, что ты спишь где-то там в палатке, на земле, ты ешь неизвестно что, у тебя… там… не знаю… сбиты руки… там… какие-нибудь цыпки на руках, мозоли… там… ещё что-то, ты – промок, ты – замёрз… когда это на короткой дистанции – это воспринимается просто как… ну, вот… здорово: ты вышел из зоны привычного комфорта, ты впрямую столкнулся с какими-то вызовами, и ты – нормально на них реагируешь.

А, вот, представьте себе, что вам… не знаю, там… сгорел дом, не дай Бог, и вам теперь приходится жить в палатке неопределённое время вперёд. Конечно, совсем по-другому эта ситуация воспринимается!

Вот, мы сейчас все оказались… ну, не все, может быть, но большинство людей, особенно тех, которые не выехали куда-то за город, на дачи, а остаются дома – они, конечно, оказались вот в этой самой стрессовой ситуации, к которой они… к ней невозможно, на самом деле… я хотел сказать, что «к которой они не готовы»… к которой невозможно, по-хорошему, заранее подготовиться.

А.Ананьев:

- Не так давно, дорогой отец Максим, я заглянул в небольшой, и, прямо скажем, недорогой магазин по соседству. И, неожиданно, там открывается дверь, и влетает немолодая женщина ( прямо скажем – пенсионерка ), которая радостно заявляет всему магазину – и кассирам, и покупателям: «Друзья! Наконец-то я обрела цифровой пропуск, и теперь я могу выйти из дома!» Это было так мило, так нелепо, так трогательно… Люди, которые были в магазине – они… так… отодвинулись, и смотрели на неё с недоумением, и даже – некоторой тревогой.

И всё это мне напомнило наше, порой, поведение в социальных сетях – в отношении окружающего мира. И заставило меня задуматься, знаете, о чём? А каким должно быть поведение христианина, вот, в данной ситуации?

Может быть, мы, действительно, должны, как Мария Египетская, закрыться за своей дверью, и тихо, никак не отражая свою жизнь вокруг, вести затворнический образ жизни, и… там… тихонько молиться, и обнимать тех, кто рядом? Или же, напротив, мы должны как-то… сохранять хотя бы иллюзию общения с окружающими: делиться какими-то фотографиями, делиться своей оценкой, своими размышлениями?

Я очень часто сталкиваюсь сейчас с очень негативной оценкой очень дорогих моему сердцу людей… негативной оценкой поведения других людей – и это, по-моему, разрывает наше общество. И вот – уже есть лагерь тех, кто считает так, потом – лагерь тех, кто считает, что «вот, надо вот так», лагерь ещё какой-то… и это, вообще, нас разобщает, вместо того, чтобы нас объединять.

Каким должно быть поведение христианина в данной ситуации?

О.Максим:

- Ну… во-первых, стало очевидно – и об этом мы говорили, в этом была, собственно, тема Вашего первого вопроса, – что, в принципе, социальные сети, Инстаграм (деятельность организации запрещена в Российской Федерации) особенно, это, в общем, давным-давно, превратилось в такую ярмарку тщеславия, и место, где люди – хвастаются, где они себя показывают, где они себя презентуют. В общем, это было всегда понятно. Ну, и, для меня, например, достаточно долго именно вот это ощущение от того же Инстаграма (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), было, вообще, просто препятствием присутствию там. Было непонятно: ну, что… свои фотки там, что ли, постить, действительно? Но как-то странно для священника, да и, вообще, для христианина… странно, собственно, рассказывать – о себе. Это воспринималось, как… есть какие-то, там… не знаю… «звёздные» люди, которые, значит, рассказывают – что они кушают, куда они ходят, с кем они общаются. А вы, все остальные, значит… вот… завидуйте!

И сейчас, конечно, это тоже обострилось. Понятно стало… я уже давно понял, что Инстаграм (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), конечно, это не то место, где мы хвастаемся – это, действительно, в том числе, место общения, так же, как и другие социальные сети, но вот здесь надо чётко понимать, что надо – поменьше хвастаться. Поменьше себя презентовать.

Меня всегда царапала… вот эта вот… самопрезентация инстаграм (деятельность организации запрещена в Российской Федерации)овская. Я почему про Инстаграм (деятельность организации запрещена в Российской Федерации) говорю – потому, что там это наиболее ярко проявляется, но и в других социальных сетях, конечно, тоже. Надо поменьше себя презентовать. Поменьше о себе, любимом, говорить. Это – первое, что мне кажется.

С другой стороны, когда Вы сказали про Марию Египетскую и самоизоляцию – как раз, нет. Я сейчас немножечко о другом расскажу.

Мы, в нашем храме, ещё перед полным его закрытием, организовали, во-первых, храмовую группу в вотсапе. Я давным-давно об этом думал, уже не первый год, и я знаю, что во многих храмах такая группа у прихожан со священниками уже была, но у нас её не было. И мы её организовали – раз. Во-вторых, мы организовали трансляции наших Богослужений – тоже, соответственно, ВКонтакте, в ю-тубе. И – я знаю приходы, в которых ничего подобного сделано не было. И я вижу, насколько наши прихожане чувствуют себя лучше. Вот, что эта связь между ними – между священниками и ими, между храмом и ими, их возможность, пусть виртуального, но участия в Богослужении – насколько им легче, чем тем прихожанам, которые… где храм решил, что: «Ну как мы будем состязаться… там… со «Спасом» или с «Союзом»? Вот, в конце концов, есть… там… Сретенский монастырь, у них – прекрасные трансляции, есть Новоспасский монастырь – у них чудесные трансляции, полностью, Богослужений… для чего нам это делать?»

Вот, по моему опыту, сейчасошному, оказалось, что это – очень важно, что это – реально нужно, что в период… вот… особенно, Страстной седмицы – это очень многих людей поддержало, и у нас – множество комментариев, которые и я лично получил, и звонков, и писем, в той или иной форме, что… например: «Наконец-то я на Страстной неделе на всех службах побывал!» – вот, в таком виде это выглядело.

Причём, мы отказались от всякой постановочной… там… движение камерой, съёмки священников… у нас просто стоит камера, и просто… вот… и у человека возникает реальное ощущение – он видит то же самое, что видит, когда стоит в храме. То есть, это – не как, вот, на обычных трансляциях того же «Спаса», например, когда камера показывает… там… Патриарха крупным планом, потом – какие-то виды из Алтаря, потом – молящихся… всего этого у нас не было. Просто – стационарно стоит камера, снимается, соответственно, иконостас, снимаются священнослужители со спины – не с лица, а… вот, так… ¾ сзади… и это, конечно… особенно, при выводе этого изображения на большой экран, – я сам несколько таких служб молился дома – даёт, действительно, реальное ощущение, и настоящую молитву, и ощущение того, что мы все – вместе. Вот, о чём я, почему я сейчас об этом вспомнил, отвечая на Ваш вопрос. Нам крайне необходимо общение друг с другом!

Я, например… вот, вчера, когда мне Алла позвонила, пригласив на сегодняшний разговор, и я, как раз, сказал, что: «Да, здорово!» – и я слежу за вами в социальных сетях, и у меня нету ощущения, что мы с вами расстались, что мы изолированы друг от друга. Есть полнейшее ощущение, что мы – вместе, что мы – видим друг друга. Мне так же важно, когда я вижу… ага… лайк поставил… там… Александр Ананьев, мой сообщение просмотрено… там… Аллой Митрофановой… вот, здорово! Значит, они тоже меня видят, и это – важно, это – очень важно для меня, и это важно для людей, что мы друг друга видим. Даже тот же лайк – он стал совершенно другой для меня! Он совершенно по-другому мною ощущается. Не как – то, что вам нравится моя публикация, или не нравится она, а – то, что вы её видели, то, что вы – в курсе того, что у меня происходит. Мне важно, чтобы люди понимали и чувствовали, что со мной происходит. И так же важно – что с ними происходит.

«СЕМЕЙНЫЙ ЧАС» НА РАДИО «ВЕРА»

А.Митрофанова:

- Напомню, в программе «Семейный час» на радио «Вера» – протоиерей Максим Первозванский, клирик храма Сорока Севастийских мучеников в Москве.

Мы – в удалённой связи, но, тем не менее, мы – вместе.

Отец Максим, Вы знаете, мы с Вами начали разговор со сложностей, возникающих в нашей нынешней ситуации изоляции. Но, вот, после Пасхальной ночной службы, которую многие из нас – да, и большинство, наверное – смотрели через гаджеты…

А.Ананьев:

- Не «смотрели», Алла Сергеевна, а – принимали участие…

А.Митрофанова:

- Участвовали, да…

А.Ананьев:

- Мы принимали участие. И было – стопроцентное ощущение, что мы вместе. Начиная свечой пасхальной в окне – и заканчивая тем, как мы хором… Вы знаете, я, вот, поделюсь своим ощущением… прости, я тебя перебил… для меня это просто такое первое переживание, и очень яркое!

Я, знаете, отец Максим, вдруг отчётливо понял, что если сейчас, в доме, я не отвечу священнику «Воистину Воскресе!» – в доме священнику никто не ответит. Вот, если в храме ты можешь… так… тихонько сказать: «Воистину Воскресе!» – как-то тихонько прошептать, то в доме это будет – слышно, и в доме ты должен ответить так, чтобы ответ священнику – был. Это – очень важно! Это стало, прямо, показателем.

О.Максим:

- Это очень чувствовалось! Знаете, я уже, по-моему, в Понедельник Светлой недели специально вырезал из службы кусочек, где я прямо подхожу на камеру, с кадилом, и в камеру – не с амвона, а в камеру – говорю: «Христос Воскресе!» И вот это вот десятисекундное видео я у себя где-то на страничке выложил, и у меня потом комментарий такой был… один из комментариев: «Батюшка, а Вы слышали, как мы Вам ответили «Воистину Воскресе»? Я говорю: «Я не только слышал, я чуть не оглох от вашего «Воистину Воскресе!» – так ясно я его слышал». Хотя, конечно, реально это не звучало, но это – очень важно было. Прямо – очень важно!

Я даже… вы знаете, я разговаривал с несколькими священниками, которые были против видеотрансляций первоначально. Но потом… как-то, вот… ну… решение было принято, и из их храмов, соответственно, трансляция тоже была организована. Они говорят: «Нам это очень оказалось важным. Потому, что служить в пустом храме… и когда ты видишь камеру, и понимаешь, что с той стороны десятки и сотни людей тебя смотрят – это, всё равно, даёт ощущение наполненности храма. Может быть, не такое, как это реально переживается в битком набитом храме в ту же Пасхальную ночь, но, всё равно, не было ощущения, что мы – отдельно. Это я совершенно искренне говорю.

И это очень важно, что камера стояла, и мы потом, естественно… ага… 2000 человек нас смотрело! А потом я ещё говорю: «А… слушайте, у нас когда-нибудь было 2000 человек в Пасхальную ночь непосредственно в храме?» Не было! У нас было… там… ну… может быть, 500-700 человек, ну, может быть, тысяча, если, прям, битком-битком… вот… а тут, значит – 2000 с лишним человек нас смотрело в прямом эфире!

А.Митрофанова:

- Тут ещё, знаете, отец Максим, что ещё нужно сделать? Вот эти 2000 умножить на количество человек в семье! Потому, что один гаджет, скорее всего, дома, в этот момент, был включён, и, вокруг него, допустим… там… 3-4-5 человек – в зависимости от того, сколько людей дома.

Вот, я, как раз, знаете, хотела спросить у Вас: сейчас идёт такая волна размышлений, что семья – это, действительно, Малая Церковь. Вот, несмотря на все эти сложности, о которых мы с вами говорили в начале нашей программы, в семье сейчас проживается то, что обычно проживается людьми в храме. Вы разделяете эту точку зрения, или нет?

О.Максим:

- Вы знаете, тоже где-то недели две ещё назад, ходил по сетям такой вирусный… даже не ролик, а картинка, где Бог и дьявол сидят… вот… как-то так… они – крупные такие, и – небольшой земной шарик перед ними, и дьявол… так… ухмыляясь, говорит Богу: «Смотри, я закрыл все Твои храмы!» – а Бог ему отвечает: «Зато Я превратил в храм каждый дом». И это, действительно, так.

Может быть, не каждый дом… я, действительно, читал, и разговаривал с людьми, у которых этого ощущения, к сожалению, не возникло… то есть, которые не сумели под те же трансляции, каким-то образом, это пережить, как участие в службе – о чём Александр говорил, что мы не просто смотрели трансляцию, мы – реально участвовали в Богослужении, а это, действительно, было важно. То есть, я вот никогда, до этого, не участвовал в Богослужении сам через трансляцию. А здесь – я понял, что… а почему? Потому, что я, до этого – СМОТРЕЛ трансляцию… вот, я сел на диван, включил трансляцию, или… там… ещё что-то. И, вот, я смотрю, делаю что-то другое… а здесь – другое!

Я надел подрясник, я надел епитрахиль, мои дети – надели платья… я говорил: «Так, одеваемся так, как одеваемся в храм!» Берём в руки свечи, никаких «сидеть», никаких «лежать». Встали перед иконами, молимся, участвуем, отвечаем, поём – и вот это вот сразу, тут же всё преобразило. Вот… ещё раз говорю… не всем, к сожалению, это удалось сделать – уж не знаю, как и почему, что… там… как-то срабатывало, может быть… настрой заранее…

Тут, ведь, тоже как… знаете… если ты настроишься на то, что «у меня всё плохо… у меня ничего не получится… меня лишили храма… Пасхи у меня не будет…» – ну, наверное, вот это и является… таким… ответом уже, что да. Ничего и не получается.

А если спокойно говоришь: «Ну, да, вот… за неимением гербовой бумаги, пишем на простой… участвуем – так».

Мне-то это было привычно – потому, что я понимал, что, например, далеко не на каждую Пасхальную ночную службу моя семья, в полном составе, могла выбираться. Там, у матушки не всегда получалось, кто-то – болел… в прошлом году, например, у меня старший сын – прямо, непосредственно, в Великую Субботу, тяжело заболел, и тоже не смог прийти на Пасху. То есть, я понимал, что это, в общем, для отдельного человека, не попасть ночью на Пасху, например, или на Страстную – это нормально. Это обидно, это больно, но это – переживаемо. Это не значит, что у тебя украдут Пасху. И, поэтому, с этим настроем… тут очень много зависит от настроя.

Возвращаясь к Вашему вопросу про семью, как Малую Церковь. Вы знаете… вот… тоже… нам это было достаточно легко. Потому, что, например, мы молимся утром и вечером – все вместе. И именно сейчас – это выстрелило.

Я знаю, что во многих семьях люди молятся отдельно, и я никогда не считал, что это – плохо. То есть, допустим, утреннее правило прочитать, вечерние молитвы прочить – каждый у себя, там, в своём уголочке, сам с собой что-то такое… помолился.

Мы – всегда молимся вместе. У нас – сокращённое правило, доступное для детей, и мы вместе его читаем, или поём. Соответственно, если это Пост, то у нас там – поклоны Ефрема Сирина, если это Пасха – мы поём часы Пасхи, стихиры Пасхи – всегда все вместе. И нам, поэтому, вот это вот ощущение совместной молитвы и совместного, по сути дела, Богослужения… хотя я, как священник, дома не священнодействую никогда, практически, за редчайшим исключением… оно, конечно, позволило это ощущение себя, как Церкви, сохранить, и иметь просто в себе.

А.Ананьев:

- Отец Максим, вот какой вопрос, о чём мы с Аллой рассуждали перед нашим разговором.

Церковь – это «там, где двое или трое соберутся во имя Моё». А если в семье – один человек? Ведь, нас слушает очень много людей, которые, в социальном плане, одиноки, которые живут дома одни. В одиночку решают проблему с доставкой продуктов, в одиночку получают свои цифровые пропуска, в одиночку смотрят службы… Вот, в этом случае, если человек один в четырёх стенах, возможно ли построить ту Малую Церковь дома, которая будет, действительно, Церковью с большой буквы?

О.Максим:

- Ну, вообще, это, конечно, в принципе, большая беда современного города – одинокий человек в доме. Особенно, если это человек…

То есть, вот… знаете, всегда… и я, как священник, естественно, с этими людьми постоянно сталкиваюсь… есть бабушки, или дедушки, одинокие, которые уже не выходят из дома, которых, может быть… там… раз в год… там… кого-то чаще, кого-то реже… привезут в храм на службу или на Причастие. Да, они не лежачие, но, вот, из дома они не выходят. Либо – к которым приезжает священник, тоже с какой-то периодичностью, для того, чтобы их навестить, причастить Святых Христовых Тайн, поисповедовать, пособоровать, может быть. Да, к ним… там… раз в 10 дней приходит социальный работник. То есть, они и так, вот, в этом состоянии самоизоляции находятся постоянно, и им, конечно, очень тяжело. Это я просто знаю по их исповедям. Они к этому долго привыкают, и до конца так привыкнуть и не могут.

Есть другая категория людей, – которые сейчас перешли в эту первую – которые, хотя и жили в одиночку, но они могли выходить из дома, они общались с разными людьми где-то… там… на работе, на улице, в храме, если мы говорим о православных людях. Вот, они сейчас попали в состояние этих самых бабушек, которые из дома выйти не могут.

Вы знаете, мы… опять-таки, вот… если, допустим, в храме у нас такого чата в том же вотсапе не было, то в нашей семье такой большой час уже существует несколько лет. Он естественно и органично расширялся, когда мы… сначала это был просто совсем внутрисемейный… вот, такой… внутри малой нашей… большой, но малой семьи… чат. Потом в него добавили… там… допустим… бабушек, потом – каких-то тётушек, потом – крёстных, потом – каких-то просто друзей и знакомых, но реально близких, и, в результате, в нём сейчас – несколько десятков человек. И это тоже очень здорово помогает тем вот нашим близким людям – участникам этого чата, – которые живут отдельно, живут в одиночестве. И… вот, мне кажется – это такое решение тоже проблемы.

Потому, что, всё-таки, этот наш кризис – он показал, насколько важны для нас вот эти самые… виртуальные способы связи. Представьте себе, как… если один человек такой… перенесёмся лет на 50 назад, когда не у каждого был даже стационарный телефон. Вот, одинокий человек без телефона – это совсем не то, что одинокий человек с телефоном.

То же самое и сейчас. Одинокий человек с социальными сетями, с возможностью выхода в какие-то чаты… вы знаете, у нас даже есть в приходе несколько… я бы так сказал… не очень адекватных людей, с которым сложно общаться, с которыми сложно разговаривать, которые, если ты их добавляешь в какой-то чат, начинают постить туда сплошную ерунду какую-нибудь, спам, или ещё что-нибудь… ну, в каждом приходе есть такие люди, у который уже те или иные деменции есть. Но мы сейчас постарались их не совсем бросить, или – совсем не бросить, и, каким-то образом, всё-таки, включить в это виртуальное общение.

Я, например, для себя чёткое правило взял ещё с поста, что я стараюсь, всё-таки, на все телефонные звонки – подходить, все просьбы – выполнять, на все письма – отвечать. Потому, что сейчас это стало – гораздо важнее, чем, например, тот же самый месяц назад.

Ну, не ответил я месяц назад человеку – ну, не мог. И он с пониманием к этому относится. Сейчас – ему это стало намного более важным. Что ему – ответили. И, вы знаете, я, удивлением, обнаруживаю, что люди… вот, например, человек мне что-то такое написал – какую-то просьбу, или вопрос, – а я ему отвечаю: «Вы знаете, не знаю… не могу помочь…» – он говорит: «Громадное Вам спасибо за то, что Вы ответили!» Вот, я ничего не сделал, я ответил отрицательно, но люди сейчас реально за это благодарят. Просто за то, что они оказались услышанными. Что их сообщение – прочитали.

То, что я говорил про лайки – помните, в самом начале – то же самое здесь и сейчас – про любую реакцию! Людям важна любая… особенно вот этим, одиноким, которые сами с собой остались – им важна любая наша ответная реакция, и надо им эту реакцию давать.

А.Митрофанова:

- Два вывода, отец Максим, я для себя делаю – вот, из последней части нашего разговора.

Во-первых, семейные чаты – это, действительно, великолепная вещь. То, что нам современные гаджеты предоставляют такую возможность – надо ею пользоваться по полной программе.

И второй момент: если раньше мы, действительно, могли пропустить мимо ушей, не ответить на какое-то сообщение в таком, подобном, чате, сейчас лучше – чем больше членов семьи отреагируют, тем больше ощущение… присутствия, что ли, нас… будет у тех людей, которые одиноко живут, которые – члены нашей семьи, но, при этом, они, допустим, в отдельной квартире и в изоляции. Для них это – невероятно важно.

Спасибо Вам, что Вы об этом сказали.

А.Ананьев:

- И спасибо Вам, дорогой отец Максим, за ощущение того, что мы сейчас, действительно, вместе, в студии радио «Вера», на берегу реки, как обычно, хотя, на самом деле, нас разделяет много километров.

И я, вот, сейчас скажу ту вещь, которую обычно в студии не позволяю себе сказать: мы сейчас прервёмся на минуту, ради полезной информации на светлом радио… я схожу на кухню, налью чаю… и мы продолжим наш разговор!

«СЕМЕЙНЫЙ ЧАС» НА РАДИО «ВЕРА»

А.Ананьев:

- Чай – на столе, «Семейный час» на радио «Вера» продолжается.

В импровизированной домашней студии – Алла Митрофанова, Александр Ананьев и клирик храма Сорока Севастийских мучеников в Москве протоиерей Максим Первозванский.

А.Митрофанова:

- Отец Максим, Вы знаете, я обратила внимание на то, что Вы сказали о домашней молитве. Действительно, не в каждой семье есть такая традиция – молиться вместе. Кому-то комфортнее, удобнее, может быть, даже более сосредоточенно получается молиться поодиночке, как Вы сказали – каждый в своём углу.

Но, вот, в нынешней ситуации, когда мы не имеем возможности – большинство из нас – пойти в храм, действительно, домашняя молитва – совместная – становится каким-то очень важным началом таким, какой-то очень важной работой внутренней – именно, семейной.

Скажите, пожалуйста, а с чего, как Вы думаете, можно было бы начать, если такой практики в доме раньше не было, а вот сейчас люди задумались: «А, может быть, правда…»? Но, как-то, вот… момент… у кого-то, может быть, неловкости, у кого-то… ну… непривычка, и так далее. Вот, с чего начать-то лучше?

О.Максим:

- Ну, конечно, совместная молитва подразумевает, что, действительно, все члены семьи, или, хотя бы, вот, те, кто собирается молиться вместе, простите за тавтологию, хотят молиться вместе. Потому, что, к сожалению… вообще… во многих семьях, не все члены семьи, вообще, верующие люди. Кто-то – верующий, кто-то – нет, кто-то – разделяет… кто-то – не разделяет… но если есть хотя бы какая-то группа – два человека, или три человека, – которые хотят молиться вместе, то, конечно, надо это делать.

Начать можно – перед едой. Вообще, знаете, в своё время, мой дед, а ему – его дед, и это, собственно, наша… такая… семейная присказка оказалась, которая, видимо, была распространена и более широко: «За столом посидеть – в Царстве Небесном побывать». Наверное, я понимаю, что это речь идёт о тот самом столе, который – «Престол», на котором совершается Евхаристия, но вот это вот понимание того, что, вообще, на самом деле, наша главная служба в храме – Божественная Литургия – это наша общая трапеза – оно, ведь, не просто так, не откуда-то свалилось – это реальное человеческое ощущение.

Дело в том, что, ведь, Господь и Церковь освящают и наполняют дополнительным духовным смыслом и так понятные вещи. Ну, например, почему – святая вода? Почему Крещение мы принимаем в воде, и говорим, что – да, она смывает наши грехи? Потому, что вода, действительно, реально нас очищает от грязи простой. То есть, мы наделяем дополнительным духовным смыслом и силой – и так, в общем, в простом смысле, работающую вещь. То же самое – и здесь. Наше общение за столом – это переживание нашего единства.

Причём, вы знаете, вот, у меня, например, в семье сохранилось – это ещё из моей семьи, семьи моих родителей идёт, – что, допустим, хотя бы, один раз в день, на ужин, мы садимся все вместе за стол. Потому, что у всех – разные режимы работы, кто-то выходит раньше, кто-то – позже, обед – вообще, непонятно, как организовывать, кто – где? А вот ужин – да, за ужином мы собираемся все вместе. И мы продолжаем это воспроизводить уже 30 лет с лишним – в моей семье.

Но, кроме того, что у нас общий стол, у нас ещё есть всегда на столе – общая миска. Мы, конечно, не едим суп из общей супницы, как это было принято в деревенских семьях, где-нибудь в первой половине ХХ-го, или в XIX веке. Но у нас в Пост, например, на столе всегда стоит отдельно миска с квашеной капустой, в которую каждый может ткнуть вилкой. У нас, например, лежит какой-нибудь лаваш, от которого каждый руками может оторвать. Соответственно, сейчас это – пасха, которая тоже не раскладывается по тарелочкам, а ты можешь взять сам, чайной ложкой, из большой тарелки, на которой стоит эта пасха, от неё что-то там такое ложкой отковырять – и сразу в рот отправить. То есть, это… так вот… не соответствует, я бы так сказал, официальному этикету со внешними людьми, но нас это очень здорово сближает. Я это не придумывал, ещё раз говорю, я это сам принял из своей собственной семьи, от своих родителей.

И – у моей супруги на столе всегда стояла вазочка с вареньем, в которое тоже каждый мог залезть своей ложкой. То есть, не надо было раскладывать варенье по розеточкам, чтобы из своей собственной розеточки есть варенье. Или, там, банка с мёдом – ты прям в неё лезешь своей ложкой, и, соответственно, ешь. Вот, это вот – очень здорово!

Совместная трапеза. Совместная молитва перед ней. Дальше можно – вот, как это у нас органично получилось ещё в эпоху, задолго до этой самоизоляции – что мы, перед завтраком, читаем утренние молитвы, прямо, непосредственно, с теми, кто в этот момент выходит. Это пошло ещё с… я помню… там… 20 с лишним лет назад, мы, таким образом, в целой школе организовывали общие утренние молитвы, когда вся школа-пансион, собираясь на завтрак, перед этим заходила в храм домовый, который – прямо тут же, рядом с трапезной, читались утренние молитвы, и оттуда прямо все шли завтракать. А здесь – прямо стоя перед столом… не знаю… чай налили – и три минуты все вместе помолились. Или… там… пять минут все вместе помолились.

Ну, а вечернее правило, опять-таки, после ужина, сразу. Не случайно, вечернее правило – это повечерие. А вечеря – это ужин. То есть, встали от ужина, сняли тарелки со стола, зажгли свечки, пропели… сейчас, если это Пасха, Пасхальные молитвы, Пасхальные часы, соответственно… или просто вечерние молитвы прочитали, а дальше уже – пошли… не прямо перед сном, когда уже ты спать ложишься. А перед сном – один большой Афонский поклон в подушку, например. Или уже какие-то личные молитвы. Кто-то читает акафист, отдельно уже. Есть своё личное молитвенное правило – оно никуда не девается, у каждого из членов семьи оно тоже может быть. Но есть вот эти вот общие вещи, которые собирают нас вместе, во-первых, на молитву, и, во-вторых, на еду.

Кроме того, мы, например, сейчас, в период самоизоляции, возобновили совместный просмотр фильмов. Уже много лет в нашей семье этого не было, каждый со своим гаджетом что-то там смотрит – у одного… я не знаю, там… анимэшки, у второго какой-то сериал, третий… там… ещё что-то смотрит – я говорю и про взрослых, и про детей. Каждый – в своём. Вот, сейчас мы обязательно смотрим фильм в день. Большой фильм, который… вот… все собираются… ну, или почти все. Есть, конечно, не желающие, мы никого насильно не тянем, но собираемся, садимся перед большим телевизором и все вместе смотрим какой-то фильм. И это тоже очень здорово соединяет.

А.Митрофанова:

- Кстати говоря, отец Максим, раз у Вас такой замечательный опыт совместных просмотров, посоветуйте, пожалуйста, кино, которое можно было бы, действительно, вот так, всей семьёй, посмотреть. Что-то из последнего, что вместе видели вы, и потом, может, даже обсуждали – то, что Вам запомнилось?

Потому, что, знаете, это довольно часто люди спрашивают: «А посоветуйте, что смотреть, чтобы и вместе с детьми можно было».

О.Максим:

- Я боюсь… про нас плохо подумают… это, конечно, «Властелин колец», это «Гарри Поттер»… но, ещё раз говорю, я не уверен, что это…

А.Митрофанова:

- Хорошо. Тогда, знаете, отец Максим, вопрос, который меня, действительно, волнует и интересует. Вы рассказываете про опыт домашней молитвы, а у меня сейчас перед глазами те сообщения, которые я вижу и в разных чатах, в которых я состою, и в соцсетях тоже.

Понимаете… допустим семья – родители и ребёнок… там… или два ребёнка. Оба родителя – работают. У каждого сейчас – удалённая работа, каждый из них – в своём компьютере. Ребёнок предоставлен сам себе, он ходит на голове, прыгает по потолку, не знает, чем заняться. В итоге – и родители сходят с ума, и от работы оторваться не могут, и ребёнку должного внимания уделить не получается, и няни, может быть, или какие-то помощники, которые в привычных для нас условиях жизни были всегда на подхвате, сейчас они – вне доступа, тоже – в своих семьях, и – так далее. И – социальная напряжённость есть в семье.

Как Вы думаете, а вот эта практика общей молитвы – она, действительно, может повлиять на климат в семье, если уже в воздухе висит определённое напряжение?

О.Максим:

- Ну… я не могу сказать, что это переломит ситуацию радикально, но это точно будет влиять положительно.

Тут ведь тоже важно какие-то важные правила соблюдать. У меня сейчас нету в семье совсем маленьких детей, которым… но, и то… но, даже если бы они… вот, те, которые есть – мы либо организуем что-то вместе ( какой-то спорт, совместный просмотр фильмов ), а так – они все сидят, конечно, каждый в своём гаджете, или сами как-то самоорганизуются ( допустим, какие-то «настолки», может быть, без взрослых уже ). Ну, у меня их, всё-таки, некоторое количество есть, которые могут самоорганизоваться – у меня сейчас, со мной, соответственно, пятеро детей, уже школьного и старшего возраста, находится, и это – проще, чем с дошкольниками.

Все мои дошкольники – они оказались, всё-таки, слава Богу, на природе, и там есть возможность выйти на участок, побегать, поиграть… а так – сложно это, конечно. Ну, мультики ставите на телевизор – и они бесконечно их смотрят. Это – ужас, конечно… но… по-другому – как? Если ребёнок уж никак не хочет организовываться.

Потому, что, если ты работаешь, если у тебя нет помощников – у нас, например, в семье никогда не было помощников таких вот – ни няней, ни ещё кого-то – ну… во многом, нам пришлось идти по этому неправильному, плохому, в значительной степени, дурацкому пути, когда человеку даётся… ну… лучше, чтобы это был не просто планшет… Но опять, вот – я сейчас что-нибудь вам скажу, а вы скажете: «О, отец Максим… там… зажрался…» – или ещё что-нибудь. Вот.

Это – какие-то… есть же игровые приставки, можно на телевизоре… там… спорт можно организовать тоже через телевизор. У нас есть старинная игровая приставка – не знаю, как она называется – подключающаяся к телевизору, с джойстиком. И можно и в теннис поиграть, и мячами помахать, и ещё что-то такое, я не знаю… Уже ей больше 10 лет, и, я говорю, я даже названия её не знаю – то есть, это не какой-то там плейстейшн. И это очень здорово тоже помогает – просто не сидеть на попе ровно, а каким-то образом двигаться.

Ну, в общем, надо искать выходы из этой ситуации! Я думаю, каждая семья – находит. Хотя, конечно же… ещё раз говорю, у меня есть несколько знакомых – я за них очень переживаю, даже не знаю, как они с этой ситуацией справляются, когда… там… шестеро детей, семеро детей… причём, дети, в том числе, новорождённые… где есть, в той же семье, пожилые люди, а… соответственно… живут они в какой-нибудь, там, двухкомнатной хрущёвке. И в обычной жизни их быт организован так, – я уже говорил об этом сегодня – что они дома только ночуют. То есть, дети где-то всё время… да и взрослые… ты где-то погуляешь, секция, школа, ещё что-то… а тут они все оказываются вместе, и деться – некуда. Вот, это – тяжело по-настоящему.

«СЕМЕЙНЫЙ ЧАС» НА РАДИО «ВЕРА»

А.Ананьев:

- «Семейный час» на радио «Вера» продолжается.

Здесь – Алла Митрофанова, Александр Ананьев и клирик храма Сорока Севастийских мучеников протоиерей Максим Первозванский, и, на мой взгляд, программа получается невероятно утешительной и неожиданной.

Я объясню, почему. Вот, за эти 45 минут программы, отец Максим сказал то, что… вот… в моей голове, несколько расставляет точки над «i», и поворачивает всё к свету.

Оказывается, приготовление пищи, совместная трапеза, просмотр фильма, настольные игры – всё, что угодно – в четырёх стенах, в семье, может стать… священнодействием. Всё, что угодно, может вдруг обрести особенный духовный смысл. Я ведь Вас правильно понял, отец Максим?

О.Максим:

- Совершенно справедливо. Если это – проявление единства, если это – проявление любви, если это – проявление заботы, то вот тут и оказывается Господь посреди нас.

Простите, с высокого пафоса… ещё один примитивный пример приведу. Например, мои дети, постом, мечтали о пицце, и я обещал им, что – да, вот, пост закончится, и обязательно закажем пиццу. Тут, вот… пост закончился, и они говорят: «Папа, где пицца?» Ну, говорю: «Сейчас! А, давайте, мы её приготовим сами?» – «А – давайте!» Вот… и то, чем мы никогда не стали бы заниматься в обычное время, соответственно, заняло пару часов нашего времени, объединило их в общем труде, научило кого-то, кто никогда до этого не готовил, чего-то готовить… То есть, вот, те самые, допустим, куличи, которые мы пекли дома, яйца, которые мы красили, пасху, которую мы тоже все вместе готовили – это вот такое совместное… это, конечно, не прям священнодействие, ни в коем случае, но – совместное действие, оно продолжилось в обычной готовке пищи, когда мы сумели, хотя бы, в части этой самой готовки воспринять, как общее дело. Не просто, там, как: «Эй, Коль, пойди, почисти картошку!» – «Ой, пап, не хочу…» – «Нет, иди чисти – это твоя семейная обязанность!» – это одна история. А другая история: «Так, идём все вместе готовить пиццу!» – и все пришли, и все вместе готовим, и мы – вместе, мы – в единстве, мы – в любви, и Христос – посреди нас.

А.Ананьев:

- Вот, отец Максим, собственно говоря, то, о чём я хотел Вас спросить, на чём я хотел сделать акцент.

И, вот, нас сейчас слушают многие, и… вот… я, в том числе – тоже, и у меня в голове такой вопрос: «Нет, ну, понятно… – думают все, и я, в первую очередь, – Вот, если бы во главе нашей семьи стоял мудрый пастырь, священник, если бы главой нашей семьи был отец Максим Первозванский, тогда – да! Тогда каждое действие в семье можно было бы превратить в священнодействие!»

Но… вот, я – про себя скажу. У меня – не получается. Что стоит преградой между тем, очень простым, советом, который Вы даёте, и… вот, я Вас слушаю, и понимаю: «Господи, как же это всё просто! Как же может быть просто и мудро устроена жизнь в семье!» – но не получается. Или получается, но, мягко скажем, не всегда. Что является преградой между тем, где мы, и как реализовать Ваш вот этот простой мудрый совет?

О.Максим:

- Ну, Вы знаете, я чуть-чуть сбоку к этому вопросу подойду. Это, вот, для Вас я – мудрый пастырь, который, там, что-то такое организовал. Для членов своей семьи, я – просто папа. И, не в смысле, что это тоже какие-то слова, а… знаете… точно так же, как говорят, что «нет пророка в своём отечестве», – это даже про Господа говорили – для ближайших членов семьи, вот это всё – кем я являюсь для своих прихожан, кем я являюсь для Вас, например, – вот это вот… такое вот отношение, как к священнику, как к человеку, которого мы слушаем, у которого мы должны учиться… там… его мудрости, и ещё чему-нибудь – в семье, ведь, этого всего нет.

В семье… всё равно… и в моей семье – то же самое – куча взаимного недовольства, куча претензий, куча непослушания. Просто, важно понимать, что – да, мы должны прикладывать некое усилие, мы должны соблюдать, в том числе, какие-то… я не знаю… неписаные правила, которым нас, может быть, тоже не очень-то учили, должны совпасть, действительно, какие-то условия…

У нас, например, сейчас есть определённая критическая масса – достаточно много народу вместе нас собрано – и, вместе с тем, мы не скучены, и не живём друг у друга сейчас на головах, на трёхспальных кроватях, как я уже сейчас приводил в пример другие семьи. Потому, что часть моих детей уже выросли, то есть, живут отдельно от нас. Соответственно, наша большая квартира позволяет нам всем не постоянно толкаться плечами, как это, опять-таки, в других семьях происходит. Ну… надо быть терпимей, спокойней. Надо понимать, что не всё у тебя получится, не все твои желания сбудутся, но надо спокойно относиться к неудачам. Надо… это очень важное правило – я где-то, у кого-то из психологов, прочитал, совсем недавно – ни в коем случае, оказавшись сейчас все вместе, не нужно пытаться решить свои застарелые проблемы в отношениях: «Вот, теперь-то мы, наконец, поговорим о наших проблемах, и их решим!» – не надо этого делать! И… кто-то это интуитивно чувствует, и знает, что делать, что – не делать, как быть, как – не быть, а кто-то это должен устраивать специально или умышленно.

Ну, вот, я… вот, даже за сегодняшнюю передачу, мы накидали с вами совместно целую кучу, как бы сейчас сказали, лайф-хаков – и по поводу еды, и по поводу кино, и по поводу общей молитвы, и по поводу общей готовки, и даже по поводу общей уборки!

Вот, у нас, например, если мы не решаем наши застарелые межличностные проблемы, то мы, например, решаем наши застарелые проблемы… там… с уборкой какой-нибудь, или с какой-то разборкой – то есть, то, что давно не делалось, но требует общего участия – мы, наконец, это сейчас делаем.

И, поэтому… и не надо думать… это, знаете, так, действительно, по радио… мы опять, с вами вместе… получилось то, от чего в начале предостерегали – не надо хвастаться! Получилось, что я… как бы… опять хвастался, и говорил: «А вот – у нас так… у нас – сяк…» У нас тоже всё получается… вот, из того, что я говорю, на самом деле, если… вот… по-честному – процентов на 15.

Или, даже, знаете, как, в своё время, Толкиен писал в… не помню, где… в каком месте… он написал, что одно из серьёзных заблуждений наших заключается в том, что мы думаем, что у нас всегда будет получаться то, что однажды получилось. А это – совсем не так. То есть, вот, у нас, однажды, что-то получилось, и мы думаем: «Ага… ну, теперь я всегда так смогу делать!»

У меня, ведь, такая же точно ситуация: у нас где-то что-то получилось. Это не значит, что у нас это получается всегда. С тем же просмотром трансляций, с той же организацией… там… общего просмотра кино, с той же организацией разборов. Это не значит, что мы… там… не ругаемся, что мы не расходимся по своим углам надутые и недовольные, что не возникает ощущение… вот, сейчас, кстати, после Пасхи, оно куда-то ушло, а перед Пасхой, прям, как искушение: «Надоели вы мне все – уйду я от вас!», или: «Да как же… сколько ж можно всё это терпеть? Да как же, вообще, можно так жить в этом аду?» То есть, это, понятно, были такие… предпасхальные искушения, но ведь они тоже были! И это ощущение, безусловно, тоже присутствует! То есть, ни в коем случае, не надо идеализировать… там… ни семью священника, ни его самого.

А.Ананьев:

- Ну, вот, теперь, дорогой отец Максим, я критически воспринимаю своё решение, принятое на днях – завести собаку, которая к нас приедет через 3 дня. Теперь я оцениваю это, как попытку решить свои застарелые психологические проблемы. Но, по-моему, я, всё-таки, принял это решение, и собака у нас – появится. Но это – так, к слову.

Отец Максим, вопрос – в лоб, что называется. Можно захотеть сделать то, о чём Вы говорите. А можно ли заставить захотеть своих сделать то же самое?

О.Максим:

- Ни в коем случае никого нельзя заставлять. Ни в коем случае! Это – моё глубочайшее убеждение. Единственное, когда можно заставлять, это когда ты понимаешь, что человек, в общем-то, сам и не против, но у него не хватает силы воли.

Например, вот, что я сделал. Я поговорил с одним из своих сыновей, который, к сожалению… для меня – к большому сожалению ( это, уж, простите, на уровне… такой… семейной исповеди получается – надеюсь, он не услышит эту передачу и на меня не обидится )… который не любит читать книжки. По сути дела, для него отсутствует этот способ познания мира – через чтение, особенно художественной литературы. Закрыто для него это до сих пор, и для меня – это, прям, вот, такое… внутреннее страдание. Потому, что я, всю жизнь, делил людей по признаку «читающий»-«нечитающий», и одной из своих важных задач всегда видел – сделать своих детей «читающими».

А вот он – «нечитающий». И я, достаточно жёстко, сказал: «Вот тебе книга. И, прежде, чем ты не прочитаешь... – причём, это художественная литература, потенциально интересная для него, – пока ты не прочитаешь 50 страниц в день, ты не получишь ни своего телефона, ни своего компьютера, и, вообще, всего остального, ничего, кроме завтрака. Завтрак – бесплатно, всё остальное – после прочтения 50 страниц в день». И я понимаю, что… мы с ним, перед этим, поговорили… в принципе, он сам переживает по этому поводу – что для него закрыта эта тема. Для него открыта куча других тем, но эта – закрыта, и он бы хотел её открыть. И вот, мы с ним так и договорились. И я надеюсь, что, в частности, вот это время самоизоляции, когда… а так – у него очень насыщенный график, по сути дела, у меня и возможностей-то не было его заставить – потому, что он… как… не бездельник совсем, по жизни. И вот сейчас – я его заставляю.

Да, я заставляю членов семьи выполнять свои обязанности – ту же самую картошку чистить надо, или… там… ещё что-то сделать обязательно нужно. А вот то, о чём мы говорили – такие совместные действия, превращающие нас в семью, превращающие нас в Малую Церковь – этого нет. И, к счастью для меня… например, я знаю, что один из моих детей, уже взрослый, он с нами не молится. Вот, единственный из всех моих детей, который не любит наши совместные молитвы. Но на ночной Пасхальной службе, и потом на Пасхальной Вечерне, мы были вместе – и это для меня очень значимо. Вот, этого не было уже много лет, не было этой самой совместной молитвы. А тут, в Пасху, Господь эту милость нам сотворил, и этот, уже взрослый, ребёнок, реально, не в храме, а здесь, перед экраном, в трансляции мы все были вместе, и вместе молились. И это – просто чудо для меня и милость Божия!

Поэтому – да, заставлять не надо. Но, за исключением тех случаев, когда ты понимаешь, что человеку не хватает сил и не хватает воли. А вот желание надо попытаться возбудить, но, ни в коем случае, не заставить.

А.Ананьев:

- Ну, что же, отец Максим, давайте подводить итоги.

Во-первых, нельзя заставлять захотеть, но можно – помогать захотеть.

Во-вторых, всё, что происходит в четырёх стенах, в семье, можно и нужно превращать во священнодействие: от – помыть посуду вместе, приготовить вместе пиццу, вместе помолиться перед трапезой, вместе посмотреть фильм или поиграть в настольные игры.

И, самое главное… вот, Вы не видели… мы сейчас в разных помещениях с Вами, но Алечка… прям, у неё глаза загорелись, и она подняла вверх указательный пальчик, когда отец Максим сказал: «Самое главное, не надо расстраиваться, если что-то не получается! Что-то будет не получаться – всегда. Надо не сдаваться, и продолжать любить, жить и обнимать тех, кто рядом».

Отец Максим, спасибо Вам огромное за этот час! Для меня он был просто какой-то 60-минутной радостью. Надеюсь, что и для наших слушателей – тоже.

А.Митрофанова:

- Спасибо, действительно, отец Максим! Это, знаете… прям… правда, утешение! Особенно то, что Вы сказали, как Саша уже подчеркнул – сдал меня, слил – не надо стремиться к тому, чтобы всё было идеально. Ну, не получится так! Ни идеальными хозяйками мы… ну, может быть, кто-то и есть, но совмещать это с работой – вряд ли, получится.

Точно так же – идеальные родители. Вряд ли, кто-то из нас рискнёт сказать, что он – идеальный родитель, или – в его жизни всё было идеально. Но это – не проблема, и не приговор, не катастрофа. Это просто возможность двигаться дальше, и любить друг друга, благодаря вот этому всему, в том числе. И… да, правда, спасибо Вам за этот час!

О.Максим:

- Принимайте себя и других такими, какие они есть.

А.Ананьев:

- Протоиерей Андрей Первозванский, клирик храма Сорока Севастийских мучеников в Москве.

Алла Митрофанова, Александр Ананьев.

ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ, дорогой отец Максим!

О.Максим:

- ВОИСТИНУ ВОСКРЕСЕ! ВОИСТИНУ ВОСКРЕСЕ! ВОИСТИНУ ВОСКРЕСЕ!

А.Ананьев:

- Всего доброго!

А.Митрофанова:

- До свидания!

«СЕМЕЙНЫЙ ЧАС» НА РАДИО «ВЕРА».