«Семья и музыка». Нина Резник и Кирилл Розанов

— Добрый вечер, дорогие. Сегодня у нас в студии Анна Леонтьева...

К. Мацан

— И Константин Мацан. Добрый вечер.

А. Леонтьева

— Так у нас повелось, что мы по понедельникам очень любим поговорить о семье. И сегодня мы говорим о семье с участниками группы «Кукушкин баритон» Ниной Резник и Кириллом Розановым. Добрый вечер.

Н. Резник

— Здравствуйте!

К. Розанов

— Добрый вечер.

К. Мацан

— Не первый раз у нас в гостях уже группа «Кукушкин баритон» — на радио «Вера», в студии «Светлого вечера». И в принципе наши слушатели в эфире могут часто услышать, что нам тоже очень отрадно, песни группы «Кукушкин баритон». Но ещё есть радостный инфоповод, чтобы сегодня именно с музыкантами поговорить. Потому что 30 сентября в «Крокус Сити Холле» состоится концерт — мы этим концертом отмечаем пятилетие вещания радио «Вера» в FM-диапозоне. Замечательный концерт под достаточно понятным для нас названием «Светлый концерт». И группа «Кукушкин баритон» станет одним из участников этого концерта на большой сцене «Крокус Сити Холла». И мы, пользуясь случаем, всех туда приглашаем. Мы хотим просто вам рассказать, что средства, вырученные от концерта идут не только на поддержку работы самой радиостанции «Вера», но и на благотворительность, на поддержку акций фонда «Мои друзья». Фонд «Мои друзья» помогает детям-сиротам, которые остались без попечения родителей. И средства будут также направлены на строительство православной гимназии. Поэтому приходя на концерт и покупая билет, вы не только получаете удовольствие от встречи с группой «Кукушкин баритон» и другими исполнителями, но и поддерживаете нас и другие благотворительные проекты. Приходите 30 сентября в «Крокус Сити Холл».

А. Леонтьева

— Дорогие, начать наш разговор о семье хочется с банальной истории. Я знаю, что только ленивый вас об этом не спросил, но она мне очень понравилась — очень красивая история вашего такого смешного, необычного названия «Кукушкин баритон». Расскажите её, пожалуйста, радиослушателям.

Н. Резник

— Да, обязательно. Для тех, кто ещё не слышал эту историю, рассказываем. Мы стали репетировать на репетиционной базе и нам выдали пюпитр — пюпитр старого образца, похожий на такой столик с крышкой, покрашенный масляной краской, конечно, заводской вариант. И он был подписан. Мы долго не вглядывались, что там написано, потому что там всё время лежали ноты какие-то, тексты. В какой-то момент всё-таки вгляделись и обнаружили там надпись. Оказалось, что это фамилия музыканта и инструмент, на котором он играл: Кукушкин, в скобках «баритон» (саксофон-баритон). Оказалось, что этот пюпитр...

К. Мацан

— Саксофон-баритон. Я слышал эту историю и думал, что речь идёт о таком эуфониуме — есть такой баритон, на котором в духовых оркестрах обычно играют, в форме такой плюшки.

Н. Резник

— Да вы что! Но мы так поняли, что это саксофон-баритон. Но может быть, действительно, что-то другое.

К. Мацан

— Я, как человек, который играл в духовом оркестре, очень внимательно отношусь к баритонам.

Н. Резник

— Может быть, он даже пел, кстати говоря, а почему-то мы решили, что саксофон-баритон. И оказалось, что этот музыкант был участником оркестра Лундстрема — нам так сказали, мы поверили. Этот раритетный пюпитр довольно долго хранился на этой базе, но мы как-то не смогли догадаться, что надо его как-то выкупить, наверное. В общем, он канул в лету, зато нам подарили название: «Кукушкин баритон». Мы как раз в то время думали, как назвать группу, даже шляпу наполняли всякими записками, вариантами и так далее, но ничто не прижилось, а вот «Кукушкин баритон» как-то сразу пришёлся ко двору.

К. Мацан

— А сколько лет сейчас группе?

Н. Резник

— Если считать от первого концерта, который состоялся в 2011 году, то получается восемь лет. Но мы каждый раз начинаем заново, потому что у нас меняются составы — раза три уже менялся состав, поэтому в принципе вот сейчас будем считать, что группе три года.

А. Леонтьева

— Внесу я свою приземляющую женскую ноту: а сколько лет вы семья? Что сначала было: творчество или семейная жизнь?

К. Розанов

— Творчество было сначала. Мы познакомились в 2009 году, стали репетировать вместе в 2010-м, первый концерт был в 11-м году, а поженились...

Н. Резник

— В 15-м.

К. Розанов

— В 15-м.

А. Леонтьева

— Уточнила жена.

Н. Резник

— Да. Потому что познакомились мы случайно, просто в то время я как раз задумалась о том, чтобы найти музыкантов. У меня стали приходить песни, а я в то время уже перестала играть на гитаре, уже лет десять на ней не играла. И просто песни стали приходить в голову, я их стала напевать и записывать на диктофон. И потом мои друзья-музыканты сказали, что надо мне найти музыкантов, которые всё сыграют мне. Я долго искала, ну а где мне их искать? И вот случайно в кафе увидела трио, в котором играл Кирилл. Я предложила вокалистке сначала поучаствовать, она отказалась и дала мне адрес Кирилла по моей просьбе. Я ему написала, он ответил: «Присылайте демо». Я ему прислала записи, он ответил: «Да, давайте работать». Прошёл ещё год, переписка, всё такое, потом встретились. Я набрала музыкантов, Кирилл пришёл на первые две репетиции, потом сказал: «Либо я остаюсь, но тогда музыкантов я выгоню». Я сказала: «Конечно, ты остаёшься», — потому что я поняла, что он очень такой серьёзный профессионал.

К. Мацан

— Кирилл, вы на чём играете?

К. Розанов

— На барабанах.

К. Мацан

— Это самое, мне кажется, внушительное в группе. Барабанщик может разогнать всех. А скажите, вам в творческом процессе семейные отношения мешают или помогают?

Н. Резник

— Вот какой коварный вопрос!

К. Мацан

— А мы вот так по понедельникам о семье разговариваем!

К. Розанов

— Скорее, помогают.

Н. Резник

— Знаете, да, интересный нюанс, что, казалось бы, мешают, потому что ты должен вместо того, чтобы готовить и варить щи, идти репетировать, сидеть в компьютере, заниматься всяким продвижениями и прочим. Во-первых, Кирилл Петрович сам ратует за то, чтобы быстро идти репетировать, вместо того, чтобы варить борщ. И он мне написал расписание: раз в день минимум два часа занятий — ритмические занятия, гитара, вокал. Но едят что-то дети или не едят — это уже второстепенный вопрос. С другой стороны, это помогает... вообще группа, общее дело помогает, конечно, сохранить семью. Можно, конечно, разругаться, но у тебя есть детище, и от этого ещё зависят другие музыканты, поэтому приходится как-то... Это как с ребёнком, наличие его в семье всё равно помогает как-то сдержаться где-то и так далее. В общем, много что связывает и много что помогает. Но, вот этот человек очень строгий, поэтому он, конечно, такая дисциплина для жены и в музыке, и в семье, потому что если я что-то не так сделаю, всё будет не очень позитивно... какое-то время, конечно. Кирилл, что так удивлённо смотришь? Что, не строгий, что ли? Строгий.

К. Розанов

— Я не знаю.

А. Леонтьева

— Мы забыли сказать, что Нина и Кирилл воспитывают вместе троих детей, уже довольно больших. Поэтому с ними есть о чём поговорить. Люди, у которых есть дети 19-20 лет, это уже что-то пережившие люди.

Н. Резник

— Это точно.

А. Леонтьева

— Скажите, а были какие-то у вас кризисы в семейной жизни? Хотя вы не так долго вместе. Какие-то есть моменты, когда спотыкается семейная жизнь? Вот идёт и семья, и творчество.

Н. Резник

— Да, конечно. Как ни странно это происходит по делам группы, вообще по делам музыкантским. Потому что если я, например, не позанималась в какой-то день, то Кирилл, конечно, устраивает разгром.

А. Леонтьева

— Ужас какой.

Н. Резник

— Он какое-то время терпит, смотрит, исправилась я или не исправилась — может быть, на следующий день я шесть часов позанимаюсь.

К. Мацан

— А чем вы занимаетесь?

Н. Резник

— Вот гитара, вокал — какие-то упражнения просто, чтобы поддерживать форму и так далее. Потому что я, когда начинала только петь, вот первое наше концертное выступление — это, конечно... когда я сейчас смотрю, я ужасаюсь, если честно. Я их все закрыла, никому не показываю. Поэтому я понимаю, какую работу проделал Кирилл, чтобы меня научить относиться к этому делу серьёзно. Потому что я-то думал: «Я — автор песен, мне петь-то, в общем, необязательно хорошо, я так — спою что-нибудь». Нет, заставил меня гитару взять в руки, занимаемся: я всякие гаммы, всякие упражнения делаю, и вокальные. И отвёл меня на ансамбль народной песни, чтобы я там тоже поучилась немножко народной музыке у Кабанова Андрея Сергеевича. Так что, в общем, серьёзный был путь, да. Поэтому без этого просто невозможно себе представить нашу семейную жизнь, потому что если я что-то не приготовлю дома или не уберу — это ладно, но если я не позанимаюсь, вот это, конечно, серьёзный будет скандал.

К. Мацан

— То есть музыкальная деятельность — такой громоотвод? Все эмоции, которые могли бы возникнуть, все ухают туда: «Давай мы с тобой поссоримся по поводу музыки. По поводу более существенных вещей в семейной жизни ссориться уже не будем». Это очень хороший рецепт, мне кажется. Вот надо найти какой-то такой... куда всё смещать.

Н. Резник

— Ну да. Мы же не можем разграничить. Всё равно дуется-то человек в общем.

К. Мацан

— А выражается на всё сразу.

Н. Резник

— Ну конечно.

К. Мацан

— А давайте музыку послушаем.

Н. Резник

— Давайте.

К. Мацан

— Какую?

Н. Резник

— Раз мы коснулись семейной темы, может быть, мы возьмём тогда «Титариру»? Как вы считаете, касается семейной темы эта песня?

А. Леонтьева

— Возьмём. Слушаем.

(Звучит песня.)

К. Мацан

— Нина Резник и Кирилл Розанов, основатели и участники группы «Кукушкин баритон» сегодня с нами в программе «Светлый вечер». Вот мы услышали песню, которая, очевидно, стала результатом походов Нины на занятия ансамбля народной музыки по настоянию мужа. Дело семейное.

А. Леонтьева

— Да-да-да. Нина очень интересно рассказывает: Кирилл отвёл меня, Кирилл устроил мне разгром...

К. Мацан

— Кирилл, а существует какая-то мужская ревность по поводу того, что лицо группы, солист группы — супруга? Вроде как супруга же должна быть за мужем — муж глава семьи. А с точки зрения сценической какой-то такой картинки, получается наоборот.

К. Розанов

— Да нет, такого нет.

К. Мацан

— Ну, слава Богу!

К. Розанов

— Общее дело. Вместе выходим на сцену, каждый делает своё — нет ничего такого совсем...

А. Леонтьева

— Но вы потом дома, наверное, отрываетесь.

К. Розанов

— Нет-нет, такого нет.

Н. Резник

— Это зависит, наверное, от человека. Если у человека есть какие-то амбиции, то он, наверное, пытается быть впереди, быть фронтменом и так далее. Но тогда барабаны человек ставит вперёд и играет один всю музыку.

К. Розанов

— Наоборот, ты радуешься, когда что-то получается, когда и поёт, и с публикой общается — не ревность, а радость.

К. Мацан

— Тогда я с другой стороны этот вопрос переверну и Нине его адресую. Можно как-то так предположить или пофантазировать, что человек, который является фронтменом группы, эту свою такую лидирующую роль стремится, может быть, даже сам того не желая, в жизни тоже перенести? То есть: «Кто у нас, вообще, звезда — я или ты? Я же с народом общаюсь». И я думаю, даже если это не происходит в такой карикатурной форме откровенно, где-то внутри, наверное, это может сидеть и как-то подтачивать, даже, может быть, исподволь. Нет такой проблемы?

Н. Резник

— Вот как ни странно, нет — вообще такой проблемы нет. У меня нет такого ощущения, что я какая-то звезда и что все должны меня слушаться. Я общаюсь с народом, но я же понимаю, что я не какой-то великий фронтмен и что не так уж я высоко взлетела, во-первых, чтобы об этом вообще говорить. Есть, конечно, какое-то распределение просто ролей. Да, я стою на сцене, я разговариваю с народом, но мне самой страшно, на самом деле. Мне за свою часть работы страшно. Так же страшно другим участникам за свою часть работы. Поэтому просто распределили и каждый боится за своё.

А. Леонтьева

— Знаете, поскольку передача пролетает мгновенно, я хочу задать в начале самые главные вопросы, которые обычно на конец берегу, а потом не успеваю задавать. Я так поняла, что в процессе жизни вы всё-таки пришли как-то к Богу. Я не знаю вас, но я сужу по вашим песням. Можно ли такой интимный вопрос задать: как это произошло?

Н. Резник

— Сложно мне сказать сейчас точно, как это произошло. Я просто помню, что... мы, скажем так, дети Перестройки — в 85-м году я ещё училась в школе, в 88-м я её закончила. И вот этот период — 87-88-й год — я помню, что мы с моей подругой одноклассницей посещали церковь. Вообще, мы в то время были такие всеядные, то есть мы пытались «Бхагавад-Гиту» читать, как-то по крайней мере в эту духовную сферу проникнуть. Потому что комсомольские организации — это всё было довольно скучно и прочее, хотелось куда-то прорваться, мы читали какой-то самиздат, в общем, всё, что было свойственно тому времени. И мы заходили в церковь, и что-то, видимо, там зацепило. Я помню эту церковь, по-моему, на улице Неждановой — сейчас не вспомню, то ли Рождества, то ли Успения. И я помню, стала в эту церковь ходить. И потихоньку стала читать Евангелие, причём Евангелие дала мне одноклассница — оказалось, что у многих дома есть Евангелие, что стало открытием. И всё это так длилось, я не была крещена, не была воцерковлена. И потом, уже когда я училась в институте, я долго думала, что надо покреститься. И в какой-то момент, я просто помню, я утром встала и поняла, что сейчас я должна поехать покреститься. И я поехала... по-моему, в эту же церковь я и приехала — сейчас не вспомню, потому что это было в каком-то таком озарении. И я поехала утром перед институтом и покрестилась. И как-то после этого потихоньку стала больше читать тоже. Вот что-то ведёт. И потом, видимо, такой склад ума — склонность к размышлениям каким-то, наверное, привело к таким стихам, к таким песням.

А. Леонтьева

— Дорогие, а детей зацепило ваше православие, ни выросли в церкви?

Н. Резник

— Нет, к сожалению в церкви они не выросли, но они ходят в церковь. Мы их тоже покрестили, само собой.

А. Леонтьева

— Это даже круче — что они ходят в церковь, уже выросшие дети.

Н. Резник

— Они ходят, да. Понятно, что сейчас они в таком возрасте, когда у них бунтарство наступает, то есть они начинают спрашивать: а почему я должен? — и так далее. Но я никогда не заставляла. И может быть, это моя ошибка, что я не воцерковилась сама вот так глубоко. То есть я хожу в церковь, но не так, чтобы прямо все праздники, все посты и так далее, не на каждую Литургию приходишь и прочее. Но они знают, они ходят, они читают. Я дочке периодически что-то читаю, и на ночь, что-то ей объясняю, потому что без этого невозможно даже ничего понять в этой жизни. Сейчас у них период такого бунтарства, они задают вопросы. Но я как-то так устранилась, потому что я начинаю горячиться, что-то пытаться объяснить, потому что для меня же это всё понятно, всё же ясно, а им нужно что-то другое. Поэтому я пока жду, чтобы не потревожить, не спугнуть.

А. Леонтьева

— Мне кажется, это очень мудро, потому что есть какие-то разные, наверное, пути, а есть такой путь, когда дети очень много получают Православия в детстве. И потом уходят, и уже даже не почитать, уже надо ждать, пока что-то такое приведёт само. Может быть, такими небольшими...

Н. Резник

— Да. Остаётся только молиться за них, и всё. Мне кажется, сейчас как раз такой период наступил.

К. Мацан

— Кирилл, а ваш путь к вере?

К. Розанов

— Я даже не знаю, что сказать. Всё время какие-то происходят соприкосновения, без них никак. У меня и брат священник.

К. Мацан

— Вот это соприкосновение! Такое лёгкое соприкосновение.

К. Розанов

— Я даже до того, как у нас группа образовалась, даже и не мог подумать, что мы будем ездить в приходы или дружить со священниками. Но так сложилось само почему-то, я даже...

К. Мацан

— То есть для вас, получается, музыкальная деятельность именно с «Кукушкиным баритоном» стала таким неким дополнительным измерением прикосновения к миру Церкви.

К. Розанов

— Ну да. И очень даже серьёзным.

А. Леонтьева

— То есть вы ездите выступаете на приходах также?

К. Розанов

— Раньше ездили, сейчас вот только если зовут те, кто нас знает, тогда едем.

Н. Резник

— Да, мы, собственно, и на приходах выступали в какой-то момент. У нас был такой проект, у нас был в то время ещё директор, который нас предлагал, и люди с удовольствием нас приглашали. А потом мы немножечко переориентировались на благотворительные вот эти концерты — в хосписах и так далее. Просто нас это как-то опять же само туда увело. Но мы дружим со священником отцом Тимофеем Куропатовым, с отцом Павлом Великановым и так далее. Вот они нас приглашали тоже к себе, мы с удовольствием приезжали. То есть нас помнят — это хорошо.

К. Мацан

— Поговорим об этом ещё после небольшой паузы. Но перед паузой давайте послушаем музыку. Какую?

А. Леонтьева

— Какую песенку мы сейчас вашу послушаем?

Н. Резник

— Давайте «Течёт река» послушаем.

К. Мацан

— «Течёт река» — группа «Кукушкин баритон».

(Звучит песня.)

К. Мацан

— Нина Резник, Кирилл Розанов, участники и основатели группы «Кукушкин баритон», сегодня с нами в программе «Светлый вечер». В студии Анна Леонтьева, я — Константин Мацан. Мы прервёмся, вернёмся к вам буквально через минуту.

А. Леонтьева

— Сегодня мы говорим о семье с Ниной Резник и Кириллом Розановым, участниками группы «Кукушкин баритон» и будущими участниками огромного звёздного концерта 30 сентября в «Крокус Сити Холле» в честь пятилетия радио «Вера».

К. Мацан

— Мы только что в прошлой части послушали песню, которая начинается словами «обещаний не давай». Мне кажется, что это очень рифмуется с нашей сегодняшней темой, с нашим разговором о семье. Как часто, в принципе, мы даём близкому человеку какие-то обещания, надежды, потом их не выполняем и это становится причиной семейных трудностей, семейных ссор, потом эти ссоры преодолеваются и так далее. И есть о чём подумать, есть о чём поговорить. А что для вас самое трудное в семейной жизни вообще?

Н. Резник

— Лично для меня трудное — это смирить гнев. Прям вот долго ходишь и даже... ну не даже, а это собственно и помогает — когда начинаешь молиться, просто помощи просить, как-то успокаивается и само приходит другое состояние — вот это какое-то маленькое чудо. Приходит другое состояние и потом спокойно подходишь к человеку и говоришь: «Чего мы, как дураки-то, с тобой?» А до этого кажется, что сейчас просто всё воспламенится вокруг, всё просто начнёт летать по квартире. Вот как-то, да, гнев.

А. Леонтьева

— Кирилл, а вот эта волна Нининого гнева как-то до вас доходит или вы даже не знаете о том, что она там побушевала, помолилась и всё прошло? А вы целы.

К. Розанов

— Доходит, но мы целы.

Н. Резник

— Ну, там клочки бумаги валяются...

А. Леонтьева

— То есть вы по косвенным признакам?..

К. Розанов

— Ну, самое главное — себя в центр не ставить всё время. И как-то получается.

Н. Резник

— Мне кажется, Кир-то тоже ведь гневливый человек.

К. Розанов

— Ну, конечно.

Н. Резник

— Поэтому у нас одинаковые проблемы.

К. Мацан

— Мы до эфира говорили о том, что, когда мы представляем гостей, мы упоминаем обычно количество детей, которое семья воспитывает. И как-то начали размышлять о том, что такое «воспитывать». Нина сказала, что «да, Кирилл Петрович воспитывает».

А. Леонтьева

— Кирилл Петрович, похоже, всех воспитывает, включая Нину.

К. Мацан

— Я знаю такие, может быть, полемически заострённые мнения звучат, что в принципе слово «воспитание» нужно из лексикона убрать. Вот общение, дружба, личный пример — а под словом «воспитание» обычно понимается такое: «Так, садись сынок (или дочка), сейчас я тебе скажу, что такое хорошо, что такое плохо», — это не работает. Что такое «воспитывать», как вы воспитываете?

К. Розанов

— Всё-таки и то и другое, тут какой-то баланс, потому что что-то надо детям вкладывать в голову, хотя бы по безопасности, потому что в жизни они могут с такими столкнуться людьми, с такими ситуациями — надо готовить как-то их. К суровой жизни надо готовить.

К. Мацан

— А как? О каком возрасте вы сейчас говорите? У вас же дети, которых вы воспитываете, они же уже большие — 19-20 лет, а младшему 14, я так понимаю. Там ещё что-то можно вложить?

К. Розанов

— Да.

А. Леонтьева

— Ещё не поздно?

К. Розанов

— Нет. И никогда не поздно. Я сейчас общаюсь с мамой — я слушаю, и она меня слушает. Мне-то 45. Я думаю, что это даже не от возраста, надо общаться.

А. Леонтьева

— Мне говорили, что некоторые дети в 40-45 лет, для них становится событием, когда они находят общий язык с родителями. Ведь не у всех есть общий язык с родителями. Значит, никогда не поздно?

К. Розанов

— Ну, точно.

Н. Резник

— Более того, родители сами умнеют-то, извините, к 60-и, и то не все! Поэтому вот он как раз этот возраст-то — родителям 60, детям 30-40, и они только к этому времени начинают друг друга слушать хотя бы пытаться.

А. Леонтьева

— Это вы очень как-то мудро и как-то... сказали так.

Н. Резник

— Наболело.

А. Леонтьева

— Да, потому что у всех, мне кажется, уже есть какой-то список, как жалобная книга, на родителей. А потом постепенно приходится вырывать из неё страницы.

Н. Резник

— Конечно. Мне кажется, самая главная претензия к родителям — это то, что они тебя не понимают, они просто не понимают и не хотят понять. Вот это чувство несправедливости, что я же говорил им от себя так искренне: «Поймите меня», — а они в свою дуду дуют, что «так надо» и так далее. То есть они меня не поняли, так зачем же я буду... вот это немножко такое достоинство как бы оскорблённое — что же я буду им теперь что-то доказывать, лучше я отойду и так далее, буду делать по-своему всё равно. И вот это понимание — это, конечно, ужасно тяжело. То есть и мы, дети, собственно, проходим сейчас, для нас это новинка, я для себя открываю в этом вопросе очень много. Получается, что я прохожу тот же путь, что и мои родители. То есть я когда-то не понимала родителей, думала, что они совсем просто, извините, умственно отсталые — ну, позиция подростка. В какой-то книжке я прочитала тоже про психологическое... что вы представьте, что ваш подросток живёт, в его понимании, среди умственно отсталых людей — он так видит, что вы вообще... И так же точно родители считают, что подросток вообще ничего не понимает, или ребёнок — он ничего не понимает. На самом деле понимает и хочет понимания в ответ. И вот это самое сложное.

А. Леонтьева

— А ваши подростки?

Н. Резник

— Ой. Да, там, конечно, тоже есть моменты. Но вот я говорю, что я прохожу этот момент, когда я смотрю, допустим, на свою дочь 14-летнюю, мне кажется, она всё делает не так: всё не так понимает, не так говорит и так далее. Но когда у меня возникает минутка самосознания, когда я прихожу в сознание, я понимаю, что она по-своему права. Это её мир, её жизнь, у неё свой взгляд — всё, тут уже ничего не сделаешь. Можно только попытаться её услышать.

К. Мацан

— А как дети, особенно подростки, относятся к тому, что мама с папой играют в рок-группе?

К. Розанов

— Очень хорошо.

Н. Резник

— Они счастливы.

Н. Резник

— Даже участвуют иногда. Были такие периоды, что дочь с нами играла.

К. Мацан

— Что интересно, может показаться со стороны, что подросток, скорее, реагировал бы в духе: слушайте, ну перестаньте позориться, вы взрослые люди, чего вы с гитарами на сцену полезли? И это было бы, наверное, с точки зрения ершистости подростковой понятно. Другой путь — тот, про который вы рассказываете: «Классно. У меня предки — рок-музыканты». И это, может быть, даже в каком-то смысле становится мостиком для общения, да?

Н. Резник

— Да.

К. Розанов

— Они нас обучают: как нам надо делать, как нам надо раскручиваться — всё нам рассказывают, и что мы делаем не так — всё нам выкладывают.

К. Мацан

— Это становится неким путём, если угодно, налаживание контакта — я не имею в виду, что его нет, но углубление контакта с подростками в тяжёлый какой-то период?

Н. Резник

— Есть о чём поговорить, вообще-то. У нас Лолита, старшая дочь, она занимается музыкой тоже, она играет на укулеле, на клавишах, на саксофоне — вообще очень музыкальный человек. Песни пишет. Она с нами одно время играла, клавишницей была у нас. И мы даже вместе съездили на «Мир Сибири», там получили лауреатство, в общем, всё было здорово. Потом, Егор, средний, занимается рэпом. Он с нами в концертах тоже участвует, свой кусочек в песню придумал и читает его на концерте у нас.

К. Розанов

— Да, и мы стали рэп изучать тоже — что это такое.

Н. Резник

— Он нас обучает, кстати, тоже говорит: «Вот, вы неправильно делаете, вам нужно...» — по музыке тоже, по продвижению помогает. Не помогает, а просто своё мнение высказывает, но я, конечно, не согласна, естественно, с половиной вещей. А Кирилл слушает внимательно. Ну да, и младшая тоже — она больше в танце. И мы недавно снимали такое видео — едем в Эстонию в октябре на фестиваль. И нас попросили исполнить гимн фестиваля — большая честь для нас, потому что мы будем открывать фестиваль — и видео прислать. Вот дочку использовали в видео — она будет там танцевать у нас. Как-то так — в общем, творческая семейка.

А. Леонтьева

— Ты предвосхитил мой вопрос. Я хотела как раз спросить: дети музыкантов обречены быть музыкантами? Они же видят, чем занимаются родители. Но, с другой стороны, родители-музыканты могут... я слышала мнение, что музыкой много не заработаешь. Не было ли искушения сказать: «Ребята, вместо музыки идите в адвокаты уже, в стоматологи».

К. Розанов

— Дети ищут, сейчас из них никто музыкой не занимается серьёзно. Какие-то свои пути ищут. Я даже не знаю, каким путём они пойдут.

А. Леонтьева

— Да, потому что сейчас им у вас 19, 20 лет. Сейчас очень остро, все говорят, стоит вопрос о том, что люди 19-20 лет не знают, чего они хотят в жизни.

К. Розанов

— Ну и ладно, пускай ищут себе спокойно. Я решил, что не буду трогать — в своём они находятся поиске.

А. Леонтьева

— Какие хорошие родители.

Н. Резник

— Главное, кто говорит-то, что дети не могут найти себя в 19-20 лет? Такие же родители. Правда же? Потому что я помню, что я вот, например, закончив школу, не знала, куда я буду поступать, я не знала, куда идти. И так многие. Ну хорошо, я училась в биологической школе, понятно, что туда дети специально приведены, чтобы они пошли по этой стезе. Но множество моих знакомых тоже не знали, чем заниматься. И вот только... просто буквально случайность какая-то — моя учительница предложила пойти в педагогический. И вот, собственно, всё. Поэтому никакой профессиональной музыкальной деятельностью я не собиралась заниматься и никогда даже об этом не думала. Так же у меня сын, например, в МФТИ учится, а музыка — это параллельная как бы жизнь. Не знаю, что перетянет. Ему и то и то нравится, дальше посмотрим.

К. Мацан

— Давайте послушаем музыку. Что на этот раз?

Н. Резник

— Давайте послушаем песню «Королева».

(Звучит песня.)

К. Мацан

— Нина Резник и Кирилл Розанов, основатели группы «Кукушкин баритон», сегодня с нами в программе «Светлый вечер». Вот Аня сказала о том, что подростки иногда вроде как не знают, что хотят делать. Вы так отреагировали, что ну пускай себя ищут. Но мне кажется, здесь этим проблема не исчерпана — проблема именно родительская в отношении к детям. Вот у одного современного исполнителя есть такая песня под названием «Фотографы и музыканты», где рефрен такой: «да сейчас все молодые люди — фотографы и музыканты, работать не хотят», — а вот ищут себя. И я думаю, что это отчасти так сатирически, но в этом что-то есть, потому что в офис человек идти работать не хочет, работать на какой-то скучной работе он не хочет. Вот у него есть гитара, он пишет песни и так как-то перебивается — тут концерт, здесь концерт. А может быть, это просто на уровне мечты остаётся. И я думаю, что в такой ситуации родитель не может не волноваться — ребёнок же должен как-то самореализоваться, он же должен всё-таки в какой-то момент встать на ноги. Потому что в пределе тогда получается лет через 30 такой волосатый, с длинными волосами в кожаной куртке музыкант, в принципе так и не вросший подросток с гитарой. И я это говорю без тени какого-то неуважения — человек шёл таким путём, он этим путём идёт и это его выбор. Каждый свой выбор совершает сам, но родители вправе забеспокоиться в любом возрасте. Вот что вы об этом думаете? Есть для вас этот аспект беспокойства?

Н. Резник

— Я бы так сказала: если человека приучать всё делать просто хорошо (подростка, или не важно, в каком возрасте), если ты берёшься играть на гитаре — играй хорошо; хочешь печь пирожки — пеки, но только хорошо, чтобы быть лучшим и так далее — в любой профессии. И тогда он и через 30 лет, став волосатым рокером, он будет играть хорошо — это будет для него путь. Потому что лучше быть волосатым рокером, но который хорошо играет на гитаре, чем плохим программистом, юристом и так далее. Вот моё такое мнение. Я знаю, что, например, как меня Бог привёл в музыку — я никогда не занималась... ну я чего-то пела, какие-то песни я пела с детства — всё понятно. Но так чтобы с группой где-то выступать — никогда в жизни об этом не думала. Как привёл меня Бог сюда, вывел, значит, и их приведёт. Главное, чтобы они понимали, зачем, то есть что надо делать хорошо.

А. Леонтьева

— Это прекрасный ответ. Я считаю, что это ещё один лайфхак: надо делать хорошо. Я должна сказать, раз у нас такая семейная обстановочка, что у меня младший сын, ему тоже 19 лет. И у меня были определённые чёткие представления о его жизни: школа, вуз, работа, карьера... А учиться он никогда не любил. Любил ходить в школу — там компания хорошая, в принципе. И после школы я решила, что он пойдёт, наверное, в кулинарное какое-нибудь заведение, и уже тоже себе нарисовала целый замок. То есть вот я сижу за столиком, вот мой сын — шеф-повар какого-то дорогого ресторана, за мной всегда вот этот столик оставляет. Но через год мытарств сын пришёл и сказал, что, нет, он не кулинар, он музыкант. Он играл на органе в детстве. И я страшно обеспокоилась...

Н. Резник

— Столик уже не светит в ресторане.

А. Леонтьева

— Понимаете, ни столика... вообще, очень смутные перспективы.

К. Мацан

— Может быть, ложа в консерватории?

А. Леонтьева

— То есть они записывают какую-то музыку, которая мне непонятна. Вот я не понимаю, что мне делать.

Н. Резник

— Вот я бы как поступила: вы же исправить ничего не можете, вы же уже попытались — ничего не получилось. Значит, это не тот путь. Значит, надо принять просто и вдохновляться, и вдохновлять. У меня есть знакомая, приятельница очень хорошая. У неё сын тоже взрослый, у него нет музыкального образования и я не помню, где-то он учился или не учился...

К. Розанов

— Нет, нигде не учился.

Н. Резник

— Во-первых, у него прекрасный голос, как выяснилось — у него замечательный голос. У него прекрасная музыка, он сам пишет её — такой джаз, очень интересный, такой мелодичный джаз, очень интересные мелодии. И он нашёл музыкантов, взрослых уже, они взялись за это дело. И вот у них сейчас прекрасный проект. И мать всё время вдохновляется ими, она про него пишет, что «вот какой Олежка прекрасный, посмотрите». Но действительно это хорошо, это реально хорошо. Но и то, что мать именно его поднимает на пьедестал — это его вдохновляет, он хочет быть ещё лучше. Ему просто приходится развиваться, иначе получается всё зря. Поэтому надо говорить: «Да, прекрасно ты играешь на органе. Только давай развивайся, я жду, что ты достигнешь...»

А. Леонтьева

— Нет, это уже не орган, ребята. Это что-то вроде рэпа. От органа к рэпу.

Н. Резник

— Ну и прекрасно. Рэп — это всего лишь стиль. А как ты в этом стиле будешь себя проявлять — это же зависит от человека.

К. Мацан

— Рэп — это самое модное и актуальное, что сейчас есть, он в тренде.

А. Леонтьева

— Ну да. Потому что молодые люди, наверное, через рэп хотят высказать всё, что до этого они думали, или публично заявить.

Н. Резник

— Да, это доступный для них язык — они так говорят, для них это важно.

К. Мацан

— Есть такой апокриф или не апокриф, не знаю, про то, как кто-то из взрослых, мама или тётя, сказал Джону Леннону, что вот этой своей гитарой он денег не заработает — ещё до всяких «Битлз». Но мама или тётя оказались неправы. Но почему я об этом вспомнил? Потому что у многих молодых людей — я даже сам, как человек, игравший в студенческой рок-группе, это проходил — есть ощущение, что вот мы-то сейчас станем новыми «битлами». И в принципе, с точки зрения внутренней установки и стремления, это правильно. Но социальная реальность такова, что сейчас в каждом гараже новые «Битлз». И «Битлз» могли возникнуть только в той ситуации, в том музыкальном ландшафте — никто так не играл, они были первыми, стали явлением и так далее. А сейчас что в этом смысле можно сказать молодым — вашим детям? Вы как музыканты и родители... как распорядиться этим знанием? В принципе, сейчас такой избыток разных направлений, разных предложений музыкальных, что стать явлением и пробиться не невозможно, но требует какого-то колоссального усилия, во-вторых, то, о чём вы говорили — о стратегии продвижения. Это уже не та романтическая история — просто играние песен, которые покорят весь мир. Что вы об этом думаете?

Н. Резник

— Петрович, у тебя есть мысли на этот счёт?

К. Розанов

— Я ничего не знаю, что им сказать. Они в чём-то лучше разбираются, и в соцсетях.

А. Леонтьева

— Это, кстати, очень хороший ответ.

К. Розанов

— То есть они влезают в компьютеры и нам рассказывают, что вообще есть. Я у дочки спрашиваю, что сейчас в мире творится. Она там показывает какие-то проекты, я думаю: «Вот это да!» Я даже не мог предположить, что такое может быть вообще в природе. Оказывается, есть там какие-то проекты. В голову даже не приходило — когда кавер-проект популярнее, чем оригинал, например. Это такой пример. А они всё это знают.

А. Леонтьева

— Я вот тут с Кириллом соглашусь, я очень рада это услышать, потому что они действительно знают что-то такое, чего мы не знаем. А мы пытаемся их как-то всунуть в ту форму...

Н. Резник

— В свою систему мира мы пытаемся их включить, а они в другой системе мира находятся.

К. Розанов

— Мало того, они ещё будут создавать мир, который удобный для них. И нам надо будет учиться...

А. Леонтьева

— И они будут учить нас в нём жить.

К. Розанов

— Да. А мы уже учимся: я звоню, спрашиваю, какие кнопки нажать.

А. Леонтьева

— Молодцы, дорогие родители!

Н. Резник

— Это мы так на словах, конечно, такие положительные.

К. Мацан

— Это то, что касается технической, такой маркетинговой стороны дела. А как быть с мечтой стать новыми «Битлз»?

Н. Резник

— Вот мне кажется, что вот эта амбиция стать лучшими — это хорошо. Через какое-то время, допустим, некоторые люди приходят к выводу, что я лучше, может быть, ещё пока не стал, но я делаю своё дело максимально хорошо. Мне вот хочется заниматься музыкой — я занимаюсь музыкой максимально хорошо. У меня есть своя аудитория, я пишу какие-то песни. Я не буду себя обманывать, но я не буду и себя предавать, то есть писать на потребу и так далее. То есть какой-то выбор начинается через какое-то время, когда амбиции немножко прокручиваются вхолостую. А некоторые выстреливают, а некоторые действительно верят, и — вперёд. Как вот Земфира, она же всегда верила, что она крутая и что она будет звездой. Всё — так и стало.

А. Леонтьева

— Времени осталось мало, но очень много утешительного, особенно относительно детей, я сегодня услышала. Я теперь знаю, как относиться к своему ребёнку, который по ночам уезжает в студию, записывает там неведомую мне музыку. Спасибо вам за это огромное.

Н. Резник

— Обращайтесь! (Смеётся.)

А. Леонтьева

— Мы, наверное, хотим послушать ещё одну песенку.

К. Мацан

— Да, под занавес нашего сегодняшнего разговора, нашей программы, я думаю, что мы можем напомнить, что не просто так сегодня мы провели час в студии светлого радио с группой «Кукушкин баритон». Помимо того, что послушали песни...

А. Леонтьева

— Помимо сплошной пользы.

К. Мацан

— Да, помимо сплошной пользы для собственных размышлений о жизни, о семье, помимо песен, напомним, что 30 сентября группу «Кукушкин баритон» можно услышать живьём на большом сборном концерте в «Крокус Сити Холле», который называется «Светлый концерт». Этим концертом радиостанция «Вера» отмечает пятилетие своего вещания в FM-диапозоне. И мы всех приглашаем на этот концерт прийти. Вырученные средства от этого концерта будут направлены в адрес благотворительного фонда «Мои друзья», и конкретно на его постоянную программу по поддержке детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, и на другие различные благотворительные проекты, которые радио «Вера» активно и очень много лет поддерживает. Приходите 30 сентября в «Крокус Сити Холл». А мы слушаем песню группы «Кукушкин баритон». Какую?

Н. Резник

— Я бы хотела предложить сейчас послушать песню «Лети, птица». Собственно, она очень хорошо подходит и резюмирует наш разговор про детей, потому что там как раз есть слова: «раскрой, птица, раскрой поскорей крыла, лети, птица, лети поскорей домой». То есть «домой» — это там, где тебе хорошо, где тебя ждут. И я думаю, что надо раскрывать крылья и лететь.

А. Леонтьева

— Спасибо вам, Нина и Кирилл, за эту семейную беседу.

Н. Резник

— И вам большое спасибо.

К. Мацан

— Нина Резник, Кирилл Розанов, основатели группы «Кукушкин баритон», сегодня с нами были в программе «Светлый вечер». В студии была Анна Леонтьева, я — Константин Мацан. «Лети, птица».

(Звучит песня.)