Семейный час с о. Дмитрием Гамиловским (22.06.2019)

У нас в гостях был помощник ректора по воспитательной работе Смоленской духовной семинарии, ключарь семинарского храма Покрова Божией Матери Дмитрий Гамиловский.

Мы говорили с нашим гостем о христианском взгляде на построение счастливой семьи и с какими вопросами сталкиваются молодые люди, в частности семинаристы, готовясь вступить в брак.

---

Ведущие: Алла Митрофанова, Александр Ананьев

А. Ананьев

— Добрый вечер, дорогие друзья! Вы слушаете Светлое радио, радио «Вера». В студии за семейным столом, как обычно в это время, каждый вечер по субботам встречаются Алла Митрофанова...

А. Митрофанова

— Александр Ананьев.

А. Ананьев

— И мы говорим о том, как построить отношения, как сохранить отношения, как быть счастливыми мужу и жене в семье, как воспитать счастливых детей и вообще как быть счастливым. И сегодня мы пригласили для обсуждения этой интереснейшей темы помощника директора по воспитательной работе Смоленской Духовной семинарии священника Дмитрия Гамиловского. Добрый вечер, отец Дмитрий!

Д. Гамиловский

— Добрый вечер, уважаемые ведущие и дорогие радиослушатели!

А. Ананьев

— Здравствуйте. Часто ли Вам приходится отвечать на вопросы о том, как быть счастливым? Или даже я перефразирую: часто ли Вам приходится говорить о том, как не быть несчастным? Потому что статистика показывает, что несчастных людей просто в разы больше, чем людей счастливых. У Вас вообще есть статистика о том, сколько счастливых людей, а сколько несчастных в отношениях?

Д. Гамиловский

— Вы знаете, такая статистика только у Господа Бога, наверное.

А. Митрофанова

— Логично! (Смеется.)

Д. Гамиловский

— Потому что по внешнему признаку человека оценивать трудно. Бывает, человек сконцентрирован, серьезен, а на самом деле внутри у него радость или даже благодать, и он несет ее тихо, спокойно, не желая соприкасаться с внешним миром, чтобы ее пронести и донести до кого-нибудь или сохранить как можно большее время. А бывает, человек радостный, но внутри у него грусть. И он пытается своей внешней радостью, весельем как-то это спрятать, завуалировать, отойти от этого скорбного состояния. Поэтому думаю, что этой статистики нам никто не даст.

А. Митрофанова

— Но Вы же священник, Вам должно быть чуть-чуть больше видно, чем нам, простым смертным!

Д. Гамиловский

— Вы знаете, в храм приходят, в основном, со скорбями. Но, конечно, приходят и с радостями. Но чаще — за помощью. К источнику воды живой приходят для того, чтобы напиться и удовлетворить жажду, поэтому приходят в храм.

А. Митрофанова

— Тут надо еще сделать пояснение. У нас сегодня в гостях молодой священник. Отец Дмитрий, Вы выпускник Смоленской духовной семинарии, сейчас уже там преподаете, и Вы общаетесь с людьми, которые, ну, несущественно многим младше Вас. Допустим, это могут быть люди 20 лет, 22 лет. И Вы с ними примерно, наверное, во многих взглядах, оценках, мироощущении совпадаете. Вот если об этих людях говорить, какие для них, с Вашей точки зрения, самые актуальные вопросы, касающиеся создания семьи? С чем приходят, за какими советами? И с какими, ну, скажем так, запросами, что ли?

Д. Гамиловский

— Вы знаете, как сказал Тертуллиан, душа каждого человека по природе христианка. И каждая душа каждого человека стремится к воссоединению, к восполнению, к нахождению для себя супруга или супруги для того, чтобы в любви пройти этот земной путь и отойти ко Господу. Проблема здесь заключается в том, что все уже известно.

А. Митрофанова

— В каком смысле? (Смеется.)

А. Ананьев

— Все предопределено? (Смеется.)

Д. Гамиловский

— Какой должна... Нет. Предопределение — это не догма, вот это мнение Блаженного Августина. Сказано в Священном Писании о том, какой должна быть семья. Об этом говорит апостол Павел, об этом говорит апостол Петр, Спаситель. И мы видим, на какую высоту христианство подняло семейные отношения.

А. Митрофанова

— На какую? Ну Вы поясните, пожалуйста. Потому что это может быть не всем очевидно. У апостола Павла там сказано: «Жена да убоится мужа», например. О какой тут высоте-то речь идет?

Д. Гамиловский

— Дело в том, что «убоится» — здесь дело не в подчинении, а дело в уважении. У того же апостола Павла сказано: «Мужи, относитесь к своим женам как к немощнейшим сосудам», понимаете? И Христос, возлюбив Церковь, был за нее распят так же, и муж, как глава семьи, и как Христос — глава Церкви, сравнивается со Христом, и он должен распинаться ради своей семьи.

А. Митрофанова

— Ну, вот этот второй пример — он, наверное, очень непростой сам по себе. Он, может быть, более даже понятен современному человеку, чем слова апостола Павла про то, что женщина — это «немощной сосуд».

А. Ананьев

— Подожди, я бы не стал утверждать, Алечка, что вот так вот — раз! — и сразу все понятно. А у меня есть ощущение, отец Дмитрий, что мы, жители XXI века, стали страшно расчетливы. Мы не так давно общались с великолепной Любовью Казарновской. Она очень опытная, очень счастливая в браке женщина. И она говорит: «Я удивляюсь. Мои помощницы...»...

А. Митрофанова

— Да, это всемирно известная, естественно, оперная дива, да.

А. Ананьев

— Всемирно известная оперная певица, да. У нее есть помощницы — девушки 20-22 года... Естественно, не случайные девушки, которых она выбирала по какому-то духовному соответствию, по интеллектуальному, умственному. Она говорит: «Я на них смотрю и поражаюсь. Они сидят и говорят: «Так, выйти замуж... Угу, Вася Петров... А что я с этого получу?».

А. Митрофанова

— (Смеется.)

А. Ананьев

— Мы, жители XXI века, вдруг стали искать свою выгоду во всем, искать свое. И вопрос: «А что я с этого получу?» очень важен. И вот сейчас нас слушает гипотетический 19-летний парень — хороший парень. И ему говорят: «Так, хорошо, вот ты должен... Ну, ты найдешь свою семью, ты найдешь свою жену, чтобы жертвовать, чтобы распинаться ради своей семьи». И он такой: «Вау, вау, вау, погодите! Моя задача — быть счастливым! И вот только если я буду счастливым, рядом со мной будет счастливая жена, и счастливые дети, и счастливый лабрадор. А если я буду несчастным, а если я все пожертвую, если я все отдам, разве я буду счастливый?».

Д. Гамиловский

— Счастье, или, по-христиански, радость — она достигается тем, что мы любим другого человека. Потому что Бог есть любовь. И когда есть любовь между двумя, там присутствует Христос и во всем помогает. И невозможно взять оттуда, куда не положил. Сначала нужно отдать. В этом парадокс...

А. Митрофанова

— (Вздыхает.) В теории-то все понятно, да... Положил и так далее... А вот когда практика начнется... Вот, вот когда... Да, теория — это только начало практики. Может быть, на этом все и остановится. Вы знаете, я просто, может быть, если позволите, хотела бы спросить о Вашем личном опыте. Я, когда мы с Вами знакомились, спросила о Вашей жене, и Вы моментально просияли и сказали, что вот Вы три года женаты, а при этом знакомы Вы с ней уже шесть лет. И я посмотрела на Ваше лицо и поняла: это лицо человека, который свою жену очень любит. Но при этом у Вас молодая семья. И вот этот опыт молодой семьи — он тоже, как мне кажется, может быть, невероятно важен, потому что, прожив совсем немного времени вместе, молодые люди начинают уже, там, как-то в жизни разочаровываться и в друг друге, и прочее. А по Вашему лицу я этого совершенно не заметила. Расскажите, пожалуйста, вот Ваша жена — она какая?

Д. Гамиловский

— Э-э... С радостью расскажу. Но надо сказать, что это обеспечилось знанием теории.

А. Митрофанова

— (Смеется.) Хорошо!

А. Ананьев

— Вот это очень важно. Это очень важно, я потом уточню, почему. Да, мы слушаем.

Д. Гамиловский

— Мы познакомились в храме. И мы встречались три года. Третий год я был в армии.

А. Митрофанова

— И Вы встречались, пока были в армии? Или переписывались?

Д. Гамиловский

— Нет, мы два... На протяжении первых двух лет нашего общения мы не позволяли себе ни дня провести друг без друга.

А. Митрофанова

— А расписание жизни семинариста — простите, что перебиваю — позволяет вот так встречаться с девушкой?

Д. Гамиловский

— Конечно. Было свободное время, и иногда приходилось отпрашиваться, иногда — по телефону. Я помогал ей по учебе, она училась на юриспруденции...

А. Митрофанова

— Ого!

Д. Гамиловский

— ...в Смоленском государственном университете. Однажды даже написал статью о ювенальной юстиции, с которой она выступила. Ювенальная юстиция тоже ведь затрагивает какие-то нравственные моменты. И она заняла первое место.

А. Митрофанова

— (Смеется.)

Д. Гамиловский

— А она мне помогала тем, что приносила различные угощения...

А. Митрофанова

— (Смеется.) Очень женское занятие.

Д. Гамиловский

— И, таким образом, мы встречались два года и каждый день общались. Звонки, SMS, прогулки. Примерно через десять месяцев я познакомился с ее родителями. Я пришел... Как это произошло — у нее был день рождения, 29 сентября. У меня 9-го, у нее 29-го. И мы провели целый день вместе, затем попрощались, она ушла домой, я подождал, пока стемнело, и сделал ей салют перед окном.

А. Митрофанова

— (Смеется.) Прекрасно!

Д. Гамиловский

— А мой нынешний тесть сказал, что: «Это Дима?» — «Да». — «Я выйду, с ним познакомлюсь». Мы вышли и познакомились, он пригласил домой. И когда я пришел домой уже к ним, я сразу начал называть не по имени-отчеству, а «мамой» и «папой» их.

А. Митрофанова

— А они как на это отреагировали?

Д. Гамиловский

— Они отреагировали положительно, потому что радость для отца своей дочери, что будущий ее жених имеет твердое намерение и не сомневается.

А. Митрофанова

— То есть Вы уже тогда, спустя десять месяцев после знакомства...

Д. Гамиловский

— Да, да.

А. Митрофанова

— ...все для себя решили и поняли?

Д. Гамиловский

— Конечно.

А. Ананьев

— Или раньше?

Д. Гамиловский

— Вы знаете, легко... Можно облегчить молодому человеку или молодой девушке выбор. Прежде, чем найти свою половину, молодой человек должен изучить себя, понять, каков он и какой характер ему нужен. Понять спокойно, без эмоций, рассудительно. Но не расчетливо, не в материальном плане, а именно в духовном каком-то соработничестве, чтобы было легко с будущей супругой. И понять, какой человек должен быть. И когда он будет об этом думать, он не пропустит, когда встретит. И, встретив, не отпустит.

А. Ананьев

— Часто ли мы хотим то, что нам действительно нужно? Вы, как священник...

Д. Гамиловский

— Нечасто мы хотим то, что нам действительно нужно...

А. Ананьев

— Вот.

Д. Гамиловский

— Часто есть какие-то суррогаты любви. Вы понимаете, это на русском звучит «любовь», «любовь», «любовь», мы многое называем любовью, обесценивая этот высокий термин. У греков, например, несколько терминов любви — эрос, сторге, филиа и агапе. Эрос — любовь как страсть, сторге — дружеская любовь, филиа — высшая любовь, которой может достигнуть человек, и подобна она любви матери к ребенку, и агапе — та любовь, которой нас возлюбил Бог. То есть любовь — она разная. И главное — отличать ее. Не думать, что на страсти можно построить крепкие семейные отношения. Вовсе нет.

А. Митрофанова

— Ну, да, это тоже очень важная вот эта вот часть теории, которую хорошо бы усвоить. А вместе с тем, мне бы хотелось вернуться к Вашему тезису о необходимости изучить себя и, знаете как... На языке психологии, наверное, это звучит «сформулировать запрос». То есть Вы, получается, алгеброй гармонию поверили — Вы расписали самого себя и сформировали некий портрет девушки, которая стала бы для Вас идеалом, максимально подходящей по целому ряду параметров. Вот отправили, так сказать, этот запрос Господу Богу и через какое-то время получили ответ.

Д. Гамиловский

— Понимая Ваш вопрос, скажу, что, конечно, Дух Божий линейкой не измеришь, но Бог наш — Бог красоты и порядка, и математики в этом мире очень много — и в музыке, и в живописи, то есть в пропорциях, и в физике — везде присутствует математика. И если человек желает получить восполнение себя как целостного человека, конечно, он должен понять, каков он, чтобы найти свою вторую половину. Нельзя сказать, что вот на одном конце страны рожден один человек, а на другом — другой, и они должны встретиться. Нет. Это все обеспечивается в процессе, понимаете?

А. Ананьев

— Я, скажу откровенно, не до конца понимаю. Я сейчас поясню. Во-первых, глядя на Вас и слушая Вас, я вдруг четко понимаю, вдруг понял, что такое порядочность. Порядочность — когда у человека внутри порядок, такой — с точной математической точностью. Вот. А во-вторых... Ну, я сейчас задам этот вопрос.

Вы слушаете «Семейный час» на радио «Вера». У нас в гостях помощник ректора по воспитательной работе Смоленской Духовной семинарии священник Дмитрий Гамиловский. И мы продолжаем говорить о том, как встретить своего человека, как построить отношения со своим человеком, как быть с этим человеком счастливым. Вы произнесли слово «очаровываться». Вы были очарованы. Я, откровенно говоря, в свой 41 год очень боюсь слова «очарован».

Д. Гамиловский

— Я тоже боюсь этого слова.

А. Ананьев

— Есть в нем что-то... что-то, что теряет твою связь с реальностью...

Д. Гамиловский

— И твою свободу.

А. Ананьев

— ...что застилает твои глаза. И каждый очарованный человек рано или поздно будет разо-чарован. Как встретить своего человека, но при этом избежать о-чарования?

Д. Гамиловский

— Нужно понимать, что святых людей нет, нет человека, который жил бы, да не согрешил. А также нужно понимать, что достойны ли мы святого человека? Легко ли жить с праведным человеком? И почему мы вдруг решили, что мы достойны именно такого человека, хорошего и правильного, когда таковыми не являемся?

А. Ананьев

— Вы сейчас, мне кажется, просто отрицаете само явление влюбленности. Любовь — да, о ней можно говорить много, и это конечная цель нашей влюбленности.

Д. Гамиловский

— Если мы говорим о нашей влюбленности...

А. Ананьев

— Если мы говорим о влюбленности. Вы ее отрицаете, получается?

Д. Гамиловский

— Нет, я ее не отрицаю. Она присутствует, и я думаю, что каждый человек, живущий на земле, ее ощущал — влюбленность, очарование.

А. Ананьев

— Это вот... Да-да-да-да. Это то, чего мы немножко так побаиваемся с Вами.

Д. Гамиловский

— Хорошо. Я понял Ваш переход. То есть мы спустились немножко от высокого чувства любви к очарованию. Здесь главное — целомудрие. Можно влюбляться, можно общаться. Можно постигать друг друга нравственно, морально, делиться опытом общения — это же замечательно. И пусть это будет дружеская любовь.

А. Митрофанова

— А много Вы знаете людей, которые удерживаются на вот этой границе?

Д. Гамиловский

— Я не знаю людей, которые удерживаются на этой границе. Я знаю людей, которые находятся в процессе познания друг друга, и потом, когда они разберутся, они примут решение. И вот этот процесс может и должен быть. Главное, с точки зрения Церкви, чтобы он был целомудренным. На самом деле, к целомудрию в современном мире относятся с недостаточным вниманием, а зря, потому как когда два человека, желающих создать брачный союз, но не создавшие его, нарушают целомудрие, происходит перекос.

А. Митрофанова

— Это очень сложная тема. Очень сложная и, наверное, для отдельного большого разговора — возможно ли в нашей мире, если это не 17-летние дети, которые, действительно, еще пока, ну, полудети, скажем так. А если это человек, которому, скажем, 30+ и которому, там, даже 25 или 27+, вот на этой самой грани, которую я имела в виду, удерживаться, чтобы отношения были исключительно платоническими... В теории — да, на практике вот я таких примеров знаю мало, к сожалению. Не знаю, ну вот так.

Д. Гамиловский

— Вы знаете, проблема современного общества в том, что тенденции, тренды иные. Общество говорит: «Пробуй, не зажимайся в себе». Человек, который хранит целомудрие, представляется нам — ну, обыденному нашему человеку — зажатым, закомплексованным, не познавшим что-то, что может его раскрыть и обогатить.

А. Ананьев

— Ограниченным.

Д. Гамиловский

— Да, ограниченным. Но на самом деле это обман.

А. Ананьев

— Я бы не стал сужать рамки целомудрия до каких-то узких, там, платонических отношений. Целомудрие ведь может касаться всего — отношение к работе, отношение к себе, отношение к — элементарно — еде после десяти вечера. Что такое целомудрие вот в исконном понимании, в Вашем понимании, в христианском понимании?

Д. Гамиловский

— Целомудрие — это, прежде всего, стремление к сохранению целостной личности. Целомудрие — это верность Богу и заповедям Его. Но принято понимать под целомудрием именно телесную чистоту.

А. Митрофанова

— Ну это сужение понятия...

Д. Гамиловский

— Не в иудейском понятии телесную чистоту, а именно вот в физиологическом.

А. Ананьев

— Вспоминаю по этому поводу прекрасную сцену из фильма «Гений». Не знаю, смотрели Вы или нет...

Д. Гамиловский

— Нет, не смотрел, к сожалению.

А. Ананьев

— О творческом становлении одного знаменитого американского писателя. Герой возвращается домой, его восемнадцатилетняя девушка прыгает к нему на шею, обнимает, говорит: «Папочка, папочка, я влюбилась!», на что он хмуро смотрит на нее и говорит: «Рано тебе влюбляться, тебе всего восемнадцать лет», на что она смутилась несколько и спрашивает: «А когда можно?». — «В сорок». Имея в виду, что только к сорока годам человек уже становится сам собой, разбирается, получает ответы на все свои вопросы. И я знаю лично примеры людей, которые только к сорока годам понимают, кто они, чего им нужно. Раньше, по-моему, практически, нереально. Общество, несмотря на то, что оно стремительно развивается, обрастает мобильными телефонами, кнопками, информацией, Гуглами и всем остальным, оно становится еще при этом страшно инфантильным. И любая попытка построить отношения воспринимается нами часто как какой-то, простите меня, деловой проект: «Давайте попробуем! Получится — хорошо, не получится — тоже ничего!».

А. Митрофанова

— Ну, или квест такой.

Д. Гамиловский

— Мы возвращаемся снова к теории — какова теория. Если теория у человека нехристианская по отношению вот к видению брака, то, конечно, он будет пробовать, будет искать до сорока лет. А если теория христианская, почему бы и не в 18? Ведь никто не будет спорить, что молодому человеку куда проще привыкнуть к стесненным бытовым условиям, потому что молодой человек альтруистичен, он готов... Он оптимистичен еще. Куда проще в молодом возрасте изменить свой характер, свои привычки.

А. Митрофанова

— А Вы меняли себя?

Д. Гамиловский

— Да, я менял себя.

А. Митрофанова

— А могли бы Вы рассказать, что было самым сложным в этих переменах? Когда Вы женились и когда привели молодую жену в Ваш дом, как это все?.. И тут — раз! — и бытовые вот эти всякие вопросы. И с этим надо что-то делать. И каким-то образом и себя самого тоже менять, от чего-то отказываться.

Д. Гамиловский

— Конечно, это совершенно нормальный взаимный процесс, который обязательно лежит в цели быть одной плотью и одним духом.

А. Митрофанова

— А что самое сложное было для Вас лично?

Д. Гамиловский

— Самое сложное? Наверное... Думаю, что для каждого человека в семейной жизни самое сложное — справиться с эмоциями. Потому как перед близким человеком (муж и жена близкие друг другу люди) человек своих эмоций не скрывает. Ведет себя естественно, потому что знает, что каждый день он с ним видится и успеет попросить прощения, сказать: «Ну, я погорячился».

А. Митрофанова

— А вот очень боюсь, что не успею. А вдруг что? Понимаете, ну кирпичи же падают на головы людям.

Д. Гамиловский

— Нет, дело даже не в этом, дело даже не в этом. Дело в том, что когда мы позволяем своему мнению проявляться через какие-то, может быть, не любвеобильные эмоции, тогда мы человека можем зацепить или сделать ему больно. Ну, как апостол Павел сказал: «Относитесь к жене как к немощнейшему сосуду». Можно сказать по сути и смыслу то же, только в другой форме, понимаете? Главное — чтобы с любовью было.

А. Митрофанова

— Как себя проконтролировать в тот момент, когда эмоции кипят? Вы как научились с этим справляться?

Д. Гамиловский

— Ну, главное — смотреть. Вы знаете, если заходит расстроенный или злой супруг или супруга, она обычно, когда предъявляет, не смотрит на него. Но если она обратит свой взгляд (или он), посмотрит в глаза, что-то у нее остынет. И, конечно, здесь тоже нужна самодисциплина. Человек должен себя к этому подготавливать: не делай ошибок, не руби с плеча, разберись, начни с другой темы. Спроси: «Откуда у тебя эта привычка? Почему ты так делаешь?». А потом уже скажи: «Ты знаешь, вот родители меня воспитывали по-другому, и давай договоримся, как мы с тобой все-таки будем делать». Понимаете?

А. Митрофанова

— То есть правило разговаривать — оно объективно в любом случае?

Д. Гамиловский

— Конечно, в любом случае.

А. Ананьев

— Ой, какой я сейчас менторский, педагогический тон услышал в Вашем голосе, отец Дмитрий! Не всякая супруга вынесет вот этот вот учительский взгляд, как мне кажется. Представляешь, я вот прихожу домой: «Так... Давай разберемся!».

А. Митрофанова

— (Смеется.) Я постеснялась об этом спросить.

А. Ананьев

— Вот. А я не постесняюсь, для меня это очень важно. Муж и жена вот в отношениях — они, действительно, получаются, как вот Вы говорите, учитель и ученица?

Д. Гамиловский

— Нет, ни в коем случае. Они соработники.

А. Ананьев

— Партнеры?

Д. Гамиловский

— Я бы не сказал, что партнеры. «Партнеры» — слово с негативной коннотацией.

А. Ананьев

— Ну почему? Партнеры по общему делу.

Д. Гамиловский

— Ну, в семье партнеры, понимаете, это люди, которые соединяются для общего дела, а потом расходятся по своим делам. Вот это партнеры. А супруги — они 24/7 в делах друг друга.

А. Митрофанова

— В одной упряжке.

Д. Гамиловский

— Да, в одной упряжке. Поэтому... А что касается тона... Не важно, какая форма, в принципе — учительская или еще какая-то. Главное — чтобы чувствовалась любовь, понимаете? И чтобы это было искренне. Не так, что ты посадил свою жену напротив себя и начинаешь ее точить, точить, точить. А она не чувствует любви, не чувствует тепла. Можно как угодно говорить, понимаете? Главное, чтобы было это с любовью, чтобы она это чувствовала.

А. Ананьев

— Вот какой вопрос... Вот особенно то, о чем мы с Вами сегодня говорим, это, фактически, начало, вот это вот самое... самое светлое, самое радостное и, по сути, самое непростое... непростая часть пути у молодой семьи — начало вот этих вот отношений. Изменить себя, как бы это ни казалось трудно, но это возможно. В конечном итоге, цель наша как христиан — это изменить себя, изменение своего ума.

Д. Гамиловский

— А изменение человека происходит всегда.

А. Ананьев

— Серьезно?

Д. Гамиловский

— Вопрос... Конечно. Что-то на него влияет, и он меняется.

А. Ананьев

— Ну, я знаю немало людей, которые с загоревшимися глазами ответят Вам: «Отец Дмитрий! Но нет! Мужики не меняются! Отец Дмитрий! Женщины — они — ха-ха! — да они никогда не меняются! Они всегда такие же!». Человек не способен измениться. Он может бросить или приобрести какую-нибудь дурную привычку, сменить работу, сменить стиль в одежде, но по сути он остается тем же. И если он однажды совершил какой-то проступок, он его повторит вновь.

Д. Гамиловский

— Если Вы говорите о чем-то глобальном, о мировоззрении человека, о мироощущении человека, то, конечно, это меняется трудно и не в один день. И что-то должно глобально произойти, чтобы человек своему мироощущению изменил. Но привычки, видение, отношение к чему-то — они меняются довольно часто и, притом, что иногда, к сожалению, без нашего на это контроля и разрешения порой. Иногда встречаешь человека, которого не видел два года, например, и он к тебе относится как к тому человеку, который был два года назад. Ничего не меняется, и тебе неловко. И поэтому нету ничего, наверное, удивительного, что друзья через какое-то время перестают быть друзьями. Потому что люди меняются.

А. Митрофанова

— Ну, если они только не меняются синхронно, когда идут по одному пути и...

Д. Гамиловский

— Да. Но меняет их среда. То есть вот два друга учатся в одном учебном заведении. У них одна жизнь, одна среда. Потом они расходятся по разным путям, погружаются в разную среду, меняются, и уже они друг друга, может быть даже, не понимают. Может быть, нет такого единодушия. И они не общаются для того, чтобы не портить ту память, тот опыт, который был. Чтобы оставить и запомнить того человека.

А. Ананьев

— Как сказал один мудрый человек, нет более чужих друг другу людей, чем двое бывших друзей, встретившихся случайно через десять лет в торговом центре.

А. Митрофанова

— (Смеется.)

Д. Гамиловский

— Очень мудро, конечно.

А. Ананьев

— Вот уж кому нечего сказать друг другу.

А. Митрофанова

— Не знаю, насчет влияния среды — я бы все-таки не стала преувеличивать ее значение. Мне кажется, гораздо больше от нас самих зависит, и... Это я все Белинского вспоминаю, Вы уж меня простите, когда он, там: «Социальность, социальность или смерть». Вот эти вот, помните, его высказывания, когда он говорит: «Человек рождается прекрасным, совершенным, там, белым, пушистым, невинным, а потом общество делает его дурным». Я каждый раз, когда читаю эти строки или вижу их, я думаю: «Мама дорогая, ну что ж такое-то, ну... А общество тогда — это что? Это некая абстракция, которая нависла над нами и посылает нам какие-то сигналы, которые мы неизбежно ловим?». Нет!

А. Ананьев

— По Белинскому, общество — это система пороков и искушений.

А. Митрофанова

— (Вздыхает.) Так общество — это люди. Это те же самые мы, только в данном случае нас больше. И... Не знаю... Вы знаете хотя бы одного человека, кроме Христа, который родился бы на свет вот без этого внутреннего надлома? По-моему, Белинский как-то очень сильно передергивал. Поэтому насчет среды — не знаю. Вы — священник, Вам виднее. Но вот здесь вот...

Д. Гамиловский

— Я знаю, что среда меняет человека. Если человек живет в одних обстоятельствах, а затем переходит... Ну, скажем, живет в общежитии-семинарии или приходит в армию, и тут он сталкивается с тем, что существует новый порядок, новые правила, новые критерии и новые примеры. И новые авторитеты — может быть даже, абсолютно противоположные тем авторитетам, которые были до этого.

А. Ананьев

— Мы вернемся к этому разговору ровно через минуту: о том, как изменить себя и, возможно, отец Дмитрий, изменить свою супругу.

А. Митрофанова

— (Смеется.)

А. Ананьев

— Вы слушаете «Семейный час» на Светлом радио. В студии Алла Митрофанова...

А. Митрофанова

— ...Александр Ананьев.

А. Ананьев

— И мы продолжаем разговор о построении счастливых семейных отношений с помощником ректора по воспитательной            работе Смоленской Духовной семинарии священником Дмитрием Гамиловским. Итак, мы поговорили немножко о том, как важно и как трудно изменить себя, и вот Вы, демонстрируя нам возможный диалог мужа и жены, натолкнули меня вот на какую мысль: а нет ли необходимости (или опасности), пытаясь построить отношения и изменить себя, взяться еще и за изменение супруга? Ну просто ты понимаешь, что ты-то, в общем-то, хорош, у тебя все правильно, а вот то, что она делает, она делает неправильно. И вот это белье вот это вот, вот эти носки вот у мужа, и вот эти его привычки — вот эта рыбалка, и вот эти вот танки в компьютере... Вот давайте его поменяем! И вот она начинает систематическую работу над изменением мужа.

Д. Гамиловский

— Вы знаете, это неправильно. Нужно любить, а не изменять человека. Потому что чтобы человека изменить, нужно для него стать авторитетом, чтобы привить ему свои взгляды, свое видение. А для того, чтобы стать авторитетом, нужно полюбить, нужно сделать себя нуждающимся для своего... для человека.

А. Митрофанова

— А как это сделать? Вот как, если, к тому же, допустим, человек самодостаточен и у него, в принципе, уже своя система привычек и взглядов сформировавшаяся? Ну, и вот просто для того, чтобы рядом кто-то был, вот он женится, там, или она выходит замуж.

Д. Гамиловский

— Человек самодостаточен в плане того, что ему не нужен супруг или супруга?

А. Митрофанова

— Нет, почему? Ну хорошо, когда рядом кто-то есть. Еще лучше. Но система взглядов у него уже своя.

Д. Гамиловский

— Думаю, что каждый человек нуждается в восполнении. Потому что Господь сотворил человека и в его человеческую — мужскую или женскую — природу вложил это стремление к восполнению. Человек может какой-то период быть самодостаточен. Он, может быть, даже стремится к самодостаточности из-за того, что у него был негативный опыт и он хочет остаться один. Но радость он обретет именно в этом восполнении. Ну, здесь немножко затронем монахов, которые способны возлюбить Бога так, чтобы посвятить Ему всю жизнь. И, как говорят, вот монахини — «Христовы невесты». Но они тоже нуждаются в восполнении — в восполнении Христом. А люди, которые живут семейной жизнью, они должны восполнять друг друга любовью, взаимопомощью и тяготы друг друга носить. И тогда брак будет содействовать ко спасению — именно так, как и задумал Бог.

А. Митрофанова

— А у Вас так получилось, что Вы и женились, и были рукоположены примерно, там, ну, с небольшим интервалом, да? То есть Вы сразу начали осваивать новые для себя роли и мужа, и священника?

Д. Гамиловский

— Слава Богу, что Господь сподобил меня сделать так, как я и желал, как я представлял, что будет правильным. Три года мы встречались, и я прекрасно понимал, что более трех лет встречаться нельзя, нужно жениться. И как-то вот на своем опыте и на опыте своих близких я определил, что минимум — год, максимум — три года, дальше — женись, все. Не оставляй...

А. Ананьев

— Так-так-так, сейчас, секунду, вот это очень важный момент.

Д. Гамиловский

— Да.

А. Ананьев

— Я очень боюсь конкретики в таких вопросах. Вот когда мы познакомились, я как-то понял, что это вот сразу я понял. И меньше года прошло с момента знакомства до момента как бы венчания.

А. Митрофанова

— Угу. Ты еще тогда сказал, что... Я говорю: «А мы не спешим?», а ты говоришь, что «мы неприлично затянули».

А. Ананьев

— Мы неприлично затянули, да. И тут Вы говорите, что минимум — год, максимум — три года.

Д. Гамиловский

— Я говорю на своем собственном опыте и на опыте своих близких. Я оговорился. Я не говорю о том, что лучше бы было бы делать это для каждого, понимаете? Почему год? Ну, мой возраст — я женился в 22 года, а познакомились мы, когда мне было 19 лет. То есть шесть лет мы знакомы. И для молодого человека в 19 лет очень важно выдержать год, чтобы избавиться, как Вы говорите, от очарования, правда? И понять суть. Понять, что все — пена ушла, осталась суть. И, конечно, период этот крайне важен. Потому что это фундамент будущей семьи. Зачастую лучше, чем до свадьбы, после свадьбы не бывает.

А. Митрофанова

— А Вы к такой выдержке и к такому взгляду на начало отношений самостоятельно пришли, под влиянием родителей или под влиянием семинарии?

Д. Гамиловский

— Вы знаете, все-таки под влиянием христианской истины. Потому что молодой человек, когда погружается в церковную среду, он видит очень хорошие примеры, которых, к сожалению, меньше сейчас в мире светском, мирском. Он видит священников с матушками, он видит прихожан и прихожанок, супругов, и это для него является примером. И увидев это, поняв эту красоту, он захочет сделать так же. Тем более, когда в семинарии ему преподают теорию.

А. Митрофанова

— (Смеется.) Вернулись к вопросу о теории.

А. Ананьев

— До крещения у меня тоже вот... Я тебе говорю: до того, как я пришел в Церковь... А я крестился в 40 лет, можете себе представить?

Д. Гамиловский

— Все грехи были омыты крещением до 40.

А. Ананьев

— Да я даже не о своих многочисленных грехах, прости меня, Господи. Я, скорее, о вопросе, который мне задавали: «А ты вообще знаешь хоть одну счастливую семью?». И я до крещения, отец Дмитрий, вот клянусь Вам, я отвечал: «Нет. Я не знаю ни одной счастливой семьи. Правда». Сейчас у меня перед глазами такое обилие действительно счастливых, крепких, настоящих семей, что я с трудом смогу назвать кого-то несчастным из тех, кого я знаю. То есть, полностью перевернулся мир вокруг меня — он полностью изменился, обновился, и какое-то счастье абсолютное вокруг. И только одно мне горько — что вот у меня есть другая работа, например, светская радиостанция, и там люди — они все разведены и несчастны. И мне хочется вот им как-то: «Слушайте, давайте я Вам покажу вот, как можно. Давайте, я покажу, как бывает, Вы же не знаете». Говорят: «Ой! Иди отсюда! Ты опять своим занимаешься!». (Смеется.)

А. Митрофанова

— (Смеется.)

Д. Гамиловский

— Может быть, люди не хотят быть хуже других? Не хотят видеть этих примеров (нрзб.)?

А. Ананьев

— Я не знаю, почему люди могут не хотеть идти в Церковь. Это тема для отдельной беседы. Меня, скорее, заинтересовало другое. Вы сказали сейчас страшную вещь. Вы поняли, какую страшную вещь Вы сказали?

Д. Гамиловский

— Нет, я не понял.

А. Ананьев

— А я Вам напомню. «Лучше, чем до свадьбы, после свадьбы быть не может».

Д. Гамиловский

— Зачастую. Я оговорился снова.

А. Ананьев

— (Смеется.) «Зачастую». Хорошо. Зачастую. М-м... Нам всем хочется верить, что сейчас хорошо, а дальше будет лучше. А дальше будет еще лучше. У нас есть один общий знакомый — не будем называть его по имени. Он говорит: «Мы женаты 25 (30) лет (не помню), мы с каждым годом становимся все счастливее с женой». У них много детей, у них крепкая семья. Он говорит: «Мы с каждым годом становимся все счастливее». Поэтому я и зацепился ухом за эту фразу.

Д. Гамиловский

— Да, Вы знаете, Вы правы. Брак, который совершается, производится, и затем супруги вместе живут в любви и трудятся над любовью своей, они привыкают друг к другу, делает это любовь спокойнее, выдержаннее, красивее, тише. И все происходит естественно. Что подразумевал — то, что до свадьбы лучше, чем после свадьбы не будет? Я подразумевал вызовы, перед которыми стоит семья. Вот вызовов после свадьбы меньше не станет. Поэтому не станет и легче. Когда молодые люди встречаются, они хотят себя показать в лучшем свете. Они скрывают свои желания, которые могут помешать будущему супругу, да, когда они встречаются. Они скрывают какие-то свои негативные проявления, чтобы показаться лучше.

А. Митрофанова

— Тогда так: к чему...

Д. Гамиловский

— Тем самым переживают вызовы.

А. Митрофанова

— Да, к чему готовым, в таком случае, надо быть молодому человеку, что вот сейчас он женится, или сейчас она выйдет замуж, и... И начнется тогда вот эта вот та самая «другая жизнь», которой все пугают, что будет только хуже...

Д. Гамиловский

— Нет. Нет. Начнется просто другая жизнь, где вызовов будет больше, но все зависит от супругов. Вы знаете, это замечательный момент — свадьба сама по себе и венчание. Тема, наверное, венчания — отдельная тема и очень обширная. Но хотелось бы сказать об одном: они под общей темой проходят. Закрывается дверь, назад пути нет. И вот главное — чтобы люди это осознавали. Когда люди сожительствуют, но не расписаны даже, они понимают, что «у меня есть возможность — дверь открыта, и без обязательств». А когда они расписаны, когда они, тем более, венчаны — даже вот по ощущению человека, закрывается дверь: все, только вперед и только вместе. Понимаете? И это очень важное чувство у человека — что нет на этом корабле шлюпки, чтобы тебе вдруг спуститься и отъехать, когда он будет тонуть, отплыть. Поэтому вот, наверное, хотел акцентировать внимание на этом моменте.

А. Ананьев

— Ну, да. Единственное, меня ключ вот этот вот эмоциональный... (Смеется.) «Дверь закрыта, выхода нет — добро пожаловать!»

А. Митрофанова

— (Смеется.) На подводную лодку!

А. Ананьев

— Выхода нет. Э-э... Вы произнесли еще одну удивительную вещь. Знаете, на всех вредных вещах пишут: «Осторожно, вызывает привыкание». И привыкание — это нечто очень плохое, на самом деле. Привычка — это что-то плохое.

А. Митрофанова

— Нет...

А. Ананьев

— Есть... велика ли опасность, что близкий человек рядом станет привычкой? Что ты к нему привыкнешь?

Д. Гамиловский

— Конечно, есть опасность. Конечно. Более того, он может стать неинтересным.

А. Митрофанова

— Но у Вас за Ваш трехлетний опыт семейной жизни, я так понимаю, этого не произошло?

Д. Гамиловский

— Нет, не произошло.

А. Митрофанова

— Как, каким образом...

А. Ананьев

— Как не стать привычкой?

А. Митрофанова

— Да, как Вы этого избежали?

Д. Гамиловский

— Здесь несколько плоскостей. Наверное, самая простая плоскость — это социальная, когда мужчина исполняет свою роль по своей природе, женщина — свою. Так как у современного священника практически не бывает выходных...

А. Митрофанова

— И свободного времени тоже...

Д. Гамиловский

— ...да, то супруга с радостью ждет его дома. Но здесь важно не забывать, что семья — это малая Церковь, и никто, кроме тебя и Бога, об этой Церкви не позаботится. Эту ответственность нужно осознавать. Супруга должна всегда, даже где бы ты ни был и где бы ты ни служил, она всегда должна чувствовать, что ты рядом с ней — в молитве, в мыслях, поддерживаешь ее. И если она позвонит и скажет: «У меня беда», ты придешь и поможешь ей. А не так, что «нет, работа у меня на первом месте, а вот после шести я приду к тебе». Нет.

А. Митрофанова

— А как у священника получается?.. Ну, Вы же не можете себе позволить вот этого... соблюдения этого правила, что работа у Вас на втором месте, а семья — на первом. У Вас же работа — это же служение. Богу, людям.

Д. Гамиловский

— Это же совместное служение. Ведь и два супруга, которые познали христианскую теорию о браке, они же понимают, что их семья — это совместное служение Христу. Потому что Бог есть любовь, а любовь без семьи — это суррогат, это мука. И когда еще супруг служит Богу при совершении таинств, это же великолепно. Это же еще больше обогащает.

А. Митрофанова

— А как Вас жена встречает дома? Вот Вы возвращаетесь уставший после... У Вас и храм, и семинария, и миллион всяких забот. И Вы приходите домой. Что там обязательно она Вам постарается подготовить, устроить?

Д. Гамиловский

— Э-э... Первая, кого я встречаю, свою двухлетнюю дочь, которая бежит мне навстречу. Ну и, соответственно, супругу. То есть моя дочь скучает. Вы же знаете детей в этом возрасте, какие они замечательные. И здесь уже происходит по правилам дочери: она начинает что-то показывать, куда-то вести, что-то просить. Она обычно просит почитать. Несет книгу и говорит: «Читай».

А. Митрофанова

— Читаете?

Д. Гамиловский

— Нравится разглядывать картинки и слушать вот этот ритм стихов. Да, я читаю. И тем самым отдыхаю, понимаете? Хотя не всегда. Вы знаете, бывает очень трудно. Бывает трудно.

А. Митрофанова

— Переключиться, Вы имеете в виду?

Д. Гамиловский

— Не то, что переключиться трудно, а бывает такое тяжелое состояние... Я думаю, у каждого человека такие моменты бывают, когда просто хочется прийти, и лечь, и чтобы было свое какое-то пространство, четыре стены. Но ведь любовь в этом и заключается и позволяет супруге понять состояние своего супруга и взять ребенка на себя, отвлечь на какое-то время его, понимаете — сладкой конфеткой, мультиком, — только чтобы супруг восстановился, ну, в течение, там, скажем, 30 минут (просто как пример рассказываю, не догму), и вышел уже к семье.

А. Митрофанова

— А Ваша жена — она чувствует вот эти Ваши состояния, когда Вам нужно «в норку»?

Д. Гамиловский

— Конечно, чувствует. Конечно, чувствует.

А. Митрофанова

— Да?

Д. Гамиловский

— Конечно. По интонации, по взгляду, по жестам, по тому, как ходишь по комнате или по квартире, по ответам на вопросы.

А. Митрофанова

— А когда это нужно ей, Вы чувствуете?

Д. Гамиловский

— Э-э... Конечно.

А. Ананьев

— А как Вы это понимаете? Вот сейчас мне интересно.

Д. Гамиловский

— Как я понимаю?

А. Ананьев

— Да.

Д. Гамиловский

— Наверное, э-э... больше молчание.

А. Ананьев

— То есть если она молчит, ей нужно побыть одной?

Д. Гамиловский

— Не то, что побыть одной. Просто ей нужно сейчас помочь. Вот ты пришел... А ведь те, у кого есть дети, они прекрасно понимают, что у детей бывают очень трудные дни. Они бывают целый день очень капризными. И капризный ребенок, особенно если он один... Тяжело, когда в семье один ребенок, когда ему не с кем поиграть, с братьями или сестрами. Вот он капризничает — и все время к маме, все время к маме. А маме нужно и приготовить, и прибраться, и первое, второе, третье, понимаете? И женщина может так умотаться за этот день, что когда ты придешь, она просто даст тебе ребенка и скажет... и ничего не скажет, и все, понимаете? И в этот момент, конечно, нужно понимать, что здесь необходимо помочь. Это и есть любовь. Вот в эти моменты любовь всегда вытягивает.

А. Ананьев

— Продолжаем разговор с помощником ректора по воспитательной работе Смоленской Духовной семинарии священником Дмитрием Гамиловским о построении счастливых отношений, особенно в первые годы супружеской жизни. В студии Алла Митрофанова и Александр Ананьев, и мы заговорили сейчас о персональных границах, о личных границах — должны ли они быть в семье. Такая территория, где муж скажет: «Так, дорогая, вот это — мое, не трогай, не переступай». При этом он должен понимать, что а вот там — ее, и туда он тоже не должен лезть.

Д. Гамиловский

— Я думаю, конечно, такое пространство должно быть, обязательно. Потому как все равно необходимо соблюдать внутреннюю свободу семьи. Но это личное пространство не должно противоречить любви в семье и взаимному соединению двух личностей. То есть если это пространство никак не противоречит любви, пожалуйста, я буду только рад, если ты отвлечешься. Это же замечательно. Если тебе нужно пространство, чтобы отдохнуть — но это же тоже понятно. Не может человек постоянно сообщаться, он не может быть постоянно среди людей целый день и все дни в неделю. Ему нужно время, чтобы побыть одному, помолиться, подумать, просто отдохнуть. Конечно, оно должно быть.

А. Ананьев

— Принято считать, что... Вот есть такое, знаете, поверье (вот именно так — поверье), что самый первый год — он самый трудный, следующий критический этап — три года, следующий критический этап — семь лет. И вот если прожить год, можно выдохнуть и еще два года жить спокойно. Три года — опять опасность. Прожили — дальше четыре года можно жить спокойно. Это правда или это домыслы?

Д. Гамиловский

— Я думаю, это психологическая система, которая выстроена по тому, какие особенности человек в каком возрасте имеет. И вот по прошествии какого опыта он имеет эти точки кризисные. Я твердо убежден в том, что семья может прожить всю жизнь и не иметь кризисного года.

А. Митрофанова

— Хм!

Д. Гамиловский

— Потому что... И трудно предугадать, когда наступит кризис, понимаете? Если взять эту планку и нести ее, и ничем не очернить, то есть не добавить в эту замечательную кристальную воду чистого брака каких-то примесей определенных, то, конечно, можно пронести. И затем будет легче, легче и легче. Только эту планку надо взять. Если не взять эту планку, то может быть тяжело, конечно.

А. Ананьев

— К Вам, как к священнику, наверное, я полагаю, обращаются вот именно такие молодые люди, которые испытывают трудности первых лет совместной жизни. Какие ошибки, по Вашим вот этим вот выводам, по Вашим умозаключениям, чаще всего мы совершаем в самом начале пути?

Д. Гамиловский

— Скажу, что да, я много тружусь с семинаристами, и пока они учатся, они заняты вопросом семейных отношений. Но так как моя компетенция касается части воспитательной, то я не могу исповедовать студентов — это дело духовника, эти понятия разводятся. Духовник — одно, воспитатель — другое. И, наверное, это звучит на исповеди. Но, конечно, могут прийти за советом. И все-таки главная проблема в том, что человек думает, что может быть лучше. Ведь когда люди знакомятся, они раскрываются перед другом, и раскрываются не только в хороших, но и в плохих чертах.

А. Митрофанова

— Вы имеете в виду, может быть лучше, чем сейчас?

Д. Гамиловский

— Чем с этим человеком.

А. Митрофанова

— «Встречу еще кого-то, кто будет круче?».

Д. Гамиловский

— «Встречу еще лучше». Круче, лучше или... Вообще лучше. И вот это, наверное, может являться проблемой у молодых людей, понимаете?

А. Митрофанова

— «Понял он, что лучше Таньки нету, только Танька замужем уже», да? По-моему, такая песня была в моем детстве! (Смеется.)

Д. Гамиловский

— Да, да, да. Наверное, такой опыт у меня с молодыми людьми. Но у меня... Но я духовник прихожанам, которые в нашем храме и которых я исповедую. И там возраст более серьезный — то есть, там, 45+, 40+. И там главная проблема — когда мужчина отдаляется от семейных проблем, когда мужчина уходит, когда мужчина перестает быть опорой. Женщина сотворена в восполнение мужу. Любая женщина не может без опоры. Отец, брат, муж — не важно, у нее должна быть опора. И она стремится к этой опоре. Но вот счастливый брак, мужчина привыкает, мужчина приспосабливается, и он уже считает, что «мы друг к другу привыкли, она сама сможет справиться со своими трудностями», и отходит от решения семейных проблем. Вот это самая большая проблема, я думаю.

А. Митрофанова

— Часто, да, встречается, судя по тому, что Вы говорите?

Д. Гамиловский

— Конечно. Конечно.

А. Ананьев

— То есть, физически оставаясь рядом на одной кухне?..

Д. Гамиловский

— И физически, и уходя физически, и оставаясь физически. Главное, что он уже не является опорой для своей жены, семьи. Соответственно, он не является главой семьи, по сути. Хотя может командовать, раздавать поручения различные. Но здесь именно вопрос решения проблем. Если ты глава — решай. Тебе препоручена власть быть главой семьи — значит, тебе препоручена ответственность. Решай, держи ответственность, неси ее, тащи ее, перетаскивай — не важно, но не сдавайся. А когда уходит мужчина в другую семью... Ну, разные могут быть причины. Мы не будем об этом рассуждать. Я не хочу осуждать людей, ни в коем случае, которые по какой-либо причине, уйдя, разрушили свой брак. Но вот это, конечно, катастрофа для семьи и катастрофа для детей.

А. Митрофанова

— Я слушаю Вас и понимаю, что, конечно, если мы про теорию говорим, женщина сотворена в... как это...

Д. Гамиловский

— ...в восполнение.

А. Митрофанова

— ...в восполнение мужчине, как попутчица, и нам требуется опора, и прочее... Реальность нашей жизни такова, что сейчас так много сильных женщин, что вот эта опора необходимая в лице мужчины нередко — не знаю, к счастью, или, для меня — к сожалению, — формируется внутри самого женского организма. И тогда рядом с этой женщиной мужчине уже места не остается. И если она замужем, например, но она внутри себя вот эту собственную опору имеет, мужу рядом с ней бывает очень непросто. Я сейчас не в оправдание говорю. Потому что мне просто кажется, что ни в одном споре, конфликте не бывает ответственности только на одном человеке. Это всегда сообщающиеся сосуды.

Д. Гамиловский

— Нет, не бывает, я согласен.

А. Митрофанова

— Вот.

Д. Гамиловский

— Но, говоря о том мужчине уходящем, он оставляет свою ответственность. А он должен ее нести, так же, как и несет женщина. То есть не должно быть такого: они оба несут-несут, один оставил и ушел в сторону. Нет. Очень понимаю Ваш вопрос про сильных женщин. Но думаю, что женственность женщины прямо пропорциональна мужественности мужчины.

А. Митрофанова

— То есть Вы думаете, что здесь все-таки вот это вот наше женское сформировалось как следствие?

Д. Гамиловский

— Конечно, конечно. Если... Зачем женщине быть сильной, когда рядом сильный мужественный мужчина? Она лучше пойдет по своей природе. Но есть исключения, конечно же, и есть и хорошие исключения, и слава Тебе, Господи. Потому что в этом многообразии — богатство.

А. Митрофанова

— Мне хочется сейчас вернуться к началу нашего разговора, где Вы рассказали нам, как сформировали для себя тот набор необходимых качеств, которые хотите увидеть в Вашей жене. А что для Вас в ней как в Вашей жене самое главное? Вот какие качества, которые Вы тогда загадывали, формулировали для себя, а сейчас вот видите в ней?

Д. Гамиловский

— Богобоязненность.

А. Митрофанова

— (Пауза.) Это самое главное?

Д. Гамиловский

— Для священника это самое главное. Жена должна быть более богобоязненна, чем муж. Жена даже должна быть более трепетна, чем муж. Вот это мужа спасает.

А. Митрофанова

— Интересно.

А. Ананьев

— Но на самом деле вот то, что Вы сейчас сказали, отец Дмитрий, это... Я очень боюсь универсальных каких-то попыток сформулировать универсальные рецепты счастья или универсальные критерии поиска или определения, там, будущей жены или мужа. Но то, что Вы сейчас сказали, вот за этот час, это очень и очень похоже на работающие, действующие правила, следовать которым если, все будет хорошо. Ну и, конечно же, учить теорию.

А. Митрофанова

— Матчасть! (Смеется.)

А. Ананьев

— Учить матчасть!

Д. Гамиловский

— Ну, вот посмотрите. Господь сотворил этот мир и вложил в него законы физические, которые мы не можем преодолеть, — законы всемирного тяготения, притяжения. Но Он также вложил в этот мир законы и духовные. Знаем мы о них, не знаем, соблюдаем, не соблюдаем, но они на нас влияют.

А. Митрофанова

— Ну да, и незнание этих законов не освобождает нас от их действия, собственно говоря. Спасибо Вам за этот разговор!

А. Ананьев

— Спасибо Вам большое! Мы желаем... Как Вашу дочку зовут?

Д. Гамиловский

— Вера.

А. Ананьев

— Вера. Мы желаем Верочке много-много братьев и сестер, чтобы было с кем играть и читать книжки с картинками.

Д. Гамиловский

— Спаси Вас Господи, благословение Божие да пребудет со всеми нами!

А. Ананьев

— Сегодня мы в нашем «Семейном часе» беседовали с помощником ректора по воспитательной работе Смоленской Духовной семинарии священником Дмитрием Гамиловским. В студии была Алла Митрофанова...

А. Митрофанова

— ...Александр Ананьев.

А. Ананьев

— Учите матчасть, друзья! Всего доброго!

А. Митрофанова

— (Смеется.) До свидания!