«Российская Империя в 1913 году»

У нас в гостях был историк, публицист, директор образовательных и просветительских программ Фонда исторической перспективы Александр Музафаров.

Разговор шел о том, что из себя представляла Российская Империя в 1913 году: насколько развиты были сферы промышленности, транспорта, вооружения, образования и медицины в сравнении с другими странами.

Ведущий: Дмитрий Володихин

---

Все выпуски программы Исторический час

• «Кючук-Кайнарджийский мирный договор»
• «Образы эпохи в романах Ф.М. Достоевского»
• «Современный русский историк Олег Куц»

---

Дмитрий Володихин — Здравствуйте дорогие радиослушатели. Это светлое радио, Радио ВЕРА. В эфире передача Исторический час. С вами в студии я, Дмитрий Володихин. У нас в гостях замечательный историк, исторический публицист, руководитель образовательных и просветительских программ Фонда исторической перспективы Александр Азизович Музафаров. Здравствуйте!

Александр Музафаров — Здравствуйте!

Дмитрий Володихин — И сегодняшняя наша тема, ну, из разряда, я бы сказал, несколько экзотических. Те из вас, кто принадлежит к старшему поколению, кто застал еще годы СССР, те помнят, что, когда в советской литературе сравнивалось состояние чего-нибудь советского, промышленности, хозяйства, демографии, транспорта и так далее, всегда была такая сакральная цифра — 1913 год. Вот по сравнению с 1913 годом в Советском Союзе тогда-то и тогда-то еще не добрали, тогда-то и тогда-то ну почти достигли, и вот тогда-то и тогда-то наконец-то превзошли, причем по некоторым позициям так и не превзошли до самого конца Советского Союза. Но для нас важно вот что. Существовал и в какой-то степени до сих пор существует исторический миф о том, что Российская империя страной была отсталой и последнее царствование не исключение. Миф этот говорит о том, что в промышленности, в здравоохранении, в образовании, в транспорте всё было не слава Богу, что Россия — это в основном крестьянин за плугом тащит этот плуг, жалкая клячонка. А в целом дела, в общем, далеко не те, что в Европе. Не хватает техники, не хватает станков, не хватает паровозов, не хватает пароходов, не хватает самолетов, не хватает рельсов, не хватает фабрик, ничего не хватает, всё плохо. Ну, а теперь давайте мы с позиции трети века, прошедшей со времён исчезновения советской цивилизации, поговорим непредвзято о том, что действительно представляла собой Российская империя в 1913 году, чего там хватало, чего не хватало на самом деле, так сказать, вне идеологических схем. И начнём мы, ну, можно сказать, с самого очевидного, с промышленности. Давайте посмотрим, что такое Россия в промышленности на 1913 год, последний предвоенный год, и в общем, в чём она отстаёт от Европы, от Соединённых Штатов, от стран Азии, а в чём она их перегоняет?

Александр Музафаров — Ну вот, если мы начинаем говорить о том, чем отличалась дореволюционная Россия, Россия 1913 года от Советского Союза, то первое различие бросается сразу. В революционной России никому в голову не пришло бы сравнивать 1913 год и, скажем, 1813 год, и писать «за столетия ударного монархического труда мы учетверили производство там того-то, того-то, того-то». Вот надо отметить, что самосознание русских людей в то время было достаточно самодостаточным, и люди радовались тому, что есть, мечтали о чём-то большем, но им в голову не приходилось себя постоянно унижать, мы отстаем. Мы вот здесь отстали, вот здесь отстали, от кого отстали, зачем отстали, и вот так вот себя ставить в такое неполноценное положение.

Дмитрий Володихин — Но они были несколько менее идеологизированы.

Александр Музафаров — Да, безусловно. Поэтому давайте, когда мы говорим о промышленности, то мне кажется разговор надо уводить от абсолютных цифр, сколько там чего оплавлялось, в сторону возможностей промышленности. Поясню, почему это важно. Потому что, когда Советский Союз говорил, что мы по производству чугуна занимаем первое место в мире, СССР очень гордился, что он догнал и обогнал США, Японию, Германию по производству чугуна. Это произошло в 70-е годы 20 века. Мог возникнуть вопрос, а нужно ли столько чугуна вообще в царской экономике, и вообще нужно ли это? Да, потому что вот этот как раз обгон произошёл за счёт того, что эти страны внедряли новые технологии, сокращали потребление металла за счёт внедрения других вещей, а советская план.экономика продолжала гнать вал, больше чугуна, больше чугуна, ещё больше.

Дмитрий Володихин — Вечером, перефразируя одного знаменитого поэта, сладострастно говорила «миллиард достигли».

Александр Музафаров — Достигли, а вот что с ним потом делать, это возникал большой вопрос. А вот развитость промышленности проявляется в том, что страна может делать. Да, то есть, вот, смотрите, в 17 веке, вот, если мы обращаемся к эпохе Петра Великого, было понятно, если страна может строить морские корабли с неограниченной дальностью плавания, это великая держава. Если страна не может строить такие корабли, это будущая колония великой державы.

Дмитрий Володихин — Это даже уже, скорее, начало XVIII века.

Александр Музафаров — Да, эпоха Петра Великого, рубеж XVII-XVIII веков. Давайте посмотрим, какие технологические, прогрессивные технологии существовали на рубеже XIX-XX веков, в начале XX века как раз, 1913 году, и что из них мы видим в России. Мы видим, что Россия была не только... очень быстро воспринимала технологии, которые появлялись, ну, скажем, первый немецкий автомобиль, вообще первый автомобиль в мире — это 1886 год, да, Daimler-Benz, первый русский автомобиль, яблочко-фреза, 1894, то есть 10 лет не прошло, уже есть первый русский самобеглая коляска. Первый самолет Братья Фрай, 1903 год, первый русский самолет Яков Модестович Гаккель, 1907, то есть 4 года и пожалуйста. Но Россия не только очень быстро воспринимала и осваивала чужие технологии, но и создавала свои, которых не было ни у кого. А я напомню, что Россия была одной из стран родины радиосвязи. Да, замечательные эксперименты Александра Попова привели к изобретению передачи по беспроводной технологии, одновременно с Гульельмо Маркони. Да, значит, Россия первая в мире осваивает такую вещь, как, допустим, те же многомоторные самолеты. Мы помним замечательные конструкции Игоря Ивановича Сикорского. Далее, менее заметно, «Илью Муромца» попробуй спрячь, он в любой книжке по истории авиации есть. Да, менее заметно, первое в мире использование электрической сварки. Пермский оружейный завод Мотовилиха, орудийный завод Мотовилиха, это российская технология, разработанная, причём учиться ей приезжали из Германии и США, потому что там этой технологии не было, в России она была. Если мы посмотрим основной набор технологий, которыми обладало тогдашнее государство, мы увидим, что Российская империя, в принципе, имела их все. Россия производила автомобили, самолёты, линейные корабли, имела мощный паровой флот, гражданский флот России входил в топ-10 мировых торговых флотов, по-моему, даже в топ-8. Скажем так, много это или мало, но понятно, что тогда половина мирового торгового флота прижала Англию, просто каждый второй судно, которое плавало по морям, носило английский флаг. Поэтому на этом фоне, конечно, Россия не выглядит величайшей державой, но российский флот опережал итальянский, японский, казалось бы, островная держава. То есть, что показывало, что Россия вполне находится среди тех стран, которые могут делать очень многое.

Дмитрий Володихин — Которые в промышленном плане определяют лицо мира.

Александр Музафаров — Да, далее, если мы говорим про производство сложнейших видов вооружений. Боевые самолеты. Первый русский боевой самолет, отечественная конструкция принятой на вооружение, это 1912 год, самолет С-10 конструкции Игоря Ивановича Сикорского. Значит, боевые корабли, подводные лодки, линейные корабли, подводные лодки. Если ты умеешь строить линкоры, ты великая держава.

Дмитрий Володихин — Ну и насколько я помню, Россия оказалась впереди планеты всей, построив большой нефтяной эсминец типа «Новик», он очень хорошо поработал на морских полях сражений Первой мировой.

Александр Музафаров — Да, это было одно из тех случаев, когда русский флот задал такой мировой тренд. Потом появились мощные турбинные эсминцы, их начали строить все, но первым действительно был русский «Новик».

Дмитрий Володихин — Забавно, что немцы в какой-то степени слизали компоновку таких кораблей.

Александр Музафаров — Да не только немцы, есть посмотреть на английские «свифты», они тоже очень на новик похожи. То есть, это вот именно действительно мировой тренд, который Россия задала. Но более того, ещё одно важнейшее открытие, изобретение. Немецкий инженер Рудольф Дизель долго изобретал дизельный двигатель в расчёте, что будет работать на угольной пыли. С угольной пылью у него не получилось, Дизель, бедняга, кончил жизнь самоубийством, но выяснилось, что его двигатель может работать на сырой нефти, или на низких тяжёлых фракциях переработки нефти. И в России построили первые корабли, которые двигались на нефтяном дизельном топливе. Первый теплоход-танкер «Вандал», ну так же, как его там собратья «Сармат», я не помню, кто там третий, ещё один варвар. Вот, они принадлежали компаниям братьев Нобель и были построены, если мне память не изменяет, в 1903 году. То есть, это тоже была заявка на первый в мире, как сейчас по-английски называется, «моторшип», то есть корабли с дизельными двигателями. Значит, возвращаясь к системам вооружения, подводные лодки, которые Россия не просто, так сказать, производила, но и разрабатывала, и выпускала, и русские подводные лодки, в общем, не уступали аналогичным неприятельским других стран. Поровые турбины, электростанции, что важно?

Дмитрий Володихин — Здесь очень важный момент. Когда в России появляются собственные электростанции? Существует представление массовое, что вот Ленин ввёл ГОЭЛРО, и в России появилось электричество. А на самом-то деле ситуация совершенно иная.

Александр Музафаров — Да, я очень рекомендую нашим московским слушателям зайти в маленький, находящийся в Лубянских переулках, музей «Огни Москвы». Совершенно замечательный музей, рассказывающий об истории городского освещения в столице, и там можно видеть очень и очень много интересного. Когда мы говорим о внедрении электричества в Россию, здесь надо отметить одну интересную особенность. Вот мы привыкли к большевистским... вот вы только что упомянули: «Ленин принял план ГОЭЛРО», — хотя в реальности не принимал, и это большевистская сказка такая. И вот сам Ленин, значит... Как работало в Российской империи. Большая часть электростанций в городах появлялась по постановлению городского самоуправления. Почему? Потому что развивается городской транспорт. В городах Российской Империи появляется городской транспорт, появляется водопровод, но главное городской транспорт — это тогда конно-железные дороги, конки. Но в это время появляются электрические вагоны для производства, для перемещения, и это кажется очень удобно. Нет навоза, не надо содержать лошадок, и скорость возрастает, и вместимость вагона возрастает, и российские города, одни за другим, начинают у себя открывать трамвайные линии. Кстати, интересно, что последним был Петербург.

Дмитрий Володихин — А всё-таки когда появились электростанции?

Александр Музафаров — Так вот, давайте я сейчас к этому подойду, потому что это взаимосвязанный процесс. И поэтому появление электростанций у нас начинается в 80-е годы 19 века. То есть, когда начинают прокладываться первые трамвайные пути, для них появляются генерирующие мощности.

Дмитрий Володихин — В среднем по Европе, это рано-поздно?

Александр Музафаров — Значит, если говорить по Европе, по Западной Европе чуть позже, если говорить Восточная Германия, Восточная и Южная Европы, это значительно раньше.

Дмитрий Володихин — Дорогие радиослушатели, мы продолжаем рассказ о том, что такое Российская империя в 1913 году, и, ну, поскольку уж мы задели тему транспорта, начали с трамвая, то продолжим. Опять же, о России дореволюционных времён в массовом сознании, мне кажется, до сих пор существует картинка. Вот унылая сельская дорога, утопающая в грязи, и так по всей России, или белеет парус одинокий какой-нибудь, в общем, утлой шхуны, которая перевозит пассажиров по морю. И это, в общем, всё. А в действительности, на мой взгляд, как раз с транспортом в Российской империи было всё гораздо лучше, чем кажется, и не только с морским и сухопутным, но и с речным в первую даже очередь.

Александр Музафаров — Да, безусловно. Российская империя обладала развитой системой внутреннего транспорта, включавшего в себя, вот эмблема Министерства путей и сообщений Российской империи, это перекрещенный топор и якорь. Да, то есть это показывало, какое значение давалось тому же речному транспорту, включавшему в себя железнодорожный, речной и гужевой автомобильный транспорт. Если говорить об инфраструктуре, то надо отметиться, что Российская империя занимает тогда второе место в мире по протяжённости железных дорог. Причём эта система включает в себя самую длинную дорогу в мире, которая называлась Великий Сибирский путь.

Дмитрий Володихин — А он же Транссибирская магистраль.

Александр Музафаров — Да, советское название Транссибирская магистраль, который начинался от Самары и заканчивался во Владивостоке, ну если так официально от Петербурга до Владивостока, то есть это была вещь, которая реально связывала пространство империи в единое целое. Курьерский проезд проходил расстояние Петербурга до Владивостока за 14 дней. Людям 19 века эта цифра оказалась какой-то фантастической. Я ведь помню, как несколько месяцев ехали из Иркутска, не говоря, что в Владивостоке. Владивосток до постройки Великого Сибирского пути связь с Россией поддерживал по морю. То есть, если человек из Петербурга хотел попасть в Владивосток, он шёл на вокзал и покупал билет в Одессу, где садился на пароход и плыл в Владивосток. Это было быстрее, чем ехать по суше. Значит, если говорить о железных дорогах, то Россия обладала очень разной системой, причём здесь надо на что обратить внимание. Российское Министерство путей сообщения, и до этого российское правительство поощряло разные формы собственности. В России были казённые железные дороги, казённые железные дороги, отданные в управление частным компаниям, частные железные дороги, частные железные дороги с государственным контролем, частные железные дороги с гарантированной государственной прибылью. И вот, что интересно, несмотря на такое разнообразие форм собственности, система работала как единый механизм. То есть, вначале, когда эта система строилась, возникали проблемы на стыковых станциях, не было сквозных поездов, но железнодорожный департамент Министерства финансов в 80-е годы, на рубеже даже 80-90-х, в 19 веке, разрабатывает систему, которая превращает российские железнодорожные в единую экономическую систему. То есть, отправитель грузил свой груз в вагон, и его совершенно не интересовало, по чьим рельсам этот вагон ездит и чей паровоз его тащит. Вагон прибывал на станцию назначения к получателю вот самым кратчайшим путём. Выходили такие пухлые тарифные справочники, в котором железнодорожные компании рассчитывались. Твой вагон проехал по моим рельсам, мой по твоим, цена тарифа была такая, ты можешь было посчитать тариф, как отправить груз быстрее, а как отправить груз максимально дёшево. Как они это делали без помощи компьютеров, я с трудом представляю, но справлялись.

Дмитрий Володихин — Сбивая костяшки пальцем.

Александр Музафаров — Да, у них были на счёте только первые арифмометры и вот эти толстые таблицы, но всё это приводило к тому, что железные дороги работали на уровне близком к современному. И надо отметить, что в Советском Союзе это удалось достичь только потому, что всё было государственное. А Российская империя могла сочетать разные формы собственности, что позволяло прокладывать железные дороги, и государство, скажем, не находило нужного строить. А вот рыбинские купцы захотели построить дорогу до Балтийского порта Вендавы и построили.

Дмитрий Володихин — Ну хорошо, это всё железные дороги. А допустим, вода.

Александр Музафаров — Вода. А значит, мы отметим, что где-то начиная с 50-х годов, 19 века, в России начинается бум парового речного судоходства. Появляется множество судоходных компаний, и, скажем, на главной русской торговой речной артерии — Волге происходит ожесточенная битва за пассажиров и грузы. Появляются такие мощные торговые компании, как проходное общество «Самолет», проходное общество с незамысловатым названием «По Волге», проходное общество с замысловатым названием «Кавказ и Меркурий», потому что когда-то были два общества, они объединились, там Волго-Камское пароходство, Окско-Камское пароходство, и это приводило к тому, что имелось очень интенсивное речное движение. Волга была вся заполнена судами.

Дмитрий Володихин — Сейчас такого нет.

Александр Музафаров — Вниз, то есть вверх по течению из Каспийских приисков шли пузатые такие низкие самоходные и буксируемые баржи товарищества Нобель, которые везли на заводы, нефтеперерабатывающие заводы волжских городов Каспийскую нефть. Туда-сюда шли быстроходные пароходы разных компаний, причём самых разных конструкций, были колёсные, заднеколесные, винтовые, скоростные, которые соревновались друг с другом за пассажиров и груз. Розовые пароходы общества «Самолёт», белые с жёлтой полосой у Волго-Камского общества, с замысловатыми названиями, там была, например, у общества по Волге была серия пароходов, современным блогершам понравилось, там была аристократка, мещанка, дворянка, гражданка, крестьянка, по-моему, ещё была, такой тип феминизмов почему-то захотелось менеджерам общества, назвали. Была, например, в Перми пароходная компания, которой владел человек, имеющий звание потомственного почётного горожанина, и вот у него проходы назывались первый — потомственный, второй — почётный, третий — горожанин, потом Фёдор Кузьмич, по-моему, Кузнецов, то есть вот так вот.

Дмитрий Володихин — Пароход Кузьмич — это хорошо.

Александр Музафаров — Да, то есть такой вот флот ходил по Волге, по Каме, по Днепру, по Иртышу, по Неве.

Дмитрий Володихин — Ну, это, допустим, всё пресная вода на морях?

Александр Музафаров — А на морях в России существовало несколько крупных судоходных компаний, которые обеспечивали пассажирское и грузовое сообщение. Причём они были очень разные. На юге, на Чёрном море, главным такой компанией было русское общество пароходства и торговли, РАПИТ. Его пароходы обслуживали Черноморский бассейн и Восточное Средиземноморье. Одним из наиболее популярных для них направлений было перевозка русских паломников в Святую Землю. В России существовало Императорское Православное Палестинское общество, и вот как наши современники сейчас покупают билеты и путёвки в Турцию, так тогда благочестивые русские люди покупали паломнические книжки, по которым отправляли в Святую Землю. Была мощная разная инфраструктура, то есть, люди... в книжку входил железнодорожный билет до Одессы, там на специальном подворье оформлялись бесплатные для паломников загранпаспорта, только стоимость бланка оплачивалась, 15 копеек, обычно пошлина загранпаспорта была 10 рублей. Дальше были проходы Рапита, которые шли в Константинополь, в Яфу, на Афон, в Египет, и вот это восточное направление Рапит держал и был таким очень крупным пассажирским переводчиком. На Балтике и на Севере действовала компания, что интересно, она называлась Русско-Восточно-Азиатское пароходство. Почему оно действовало в северных морях? Ну вот так сложилось. Она обслуживала линии Лебава-Америка, и его пароходы ходили через Атлантический океан.

Дмитрий Володихин — Ну хорошо. А вот то, что всегда считалось язвой России, дороги континентальные. Вот тот самый сельский Большак. До какой степени в России существовали дороги мощеные, асфальтированные, автомобильный транспорт, мосты, переправы, то, что обеспечивает, в сущности, нормальное дорожное сообщение?

Александр Музафаров — Я вам скажу так, вплоть до постройки последней, вот совсем недавнюю, правда еще обход Твери не закончили, автомагистрали М-11, связь между Москвой и Петербургом располагалась по федеральной дороге М-10, построенной инженерами Российской империи. И все мосты, через реки, которые мы пересекали, были построены тогда же. Кроме моста в Твери, и то, там был старый мост, его просто взорвали в годы Великой Отечественной войны, поэтому построили новый.

Дмитрий Володихин — А покрытие этой дороги какое?

Александр Музафаров — Это было шоссе с твёрдым покрытием, более того, это была мощёная дорога, и это была дорога очень высокого качества. Как-то раз, поделюсь историей из личного опыта, как-то раз я занимался исследованием усадеб в окрестностях Торжка, и навигатор меня увёл на просёлочную дорогу. Я видел, что дорога какая-то очень хорошая, я посмотрел, и под колёсами автомобиля была брусчатка. Потом выяснилось, что он ошибся, я выехал на асфальтовое шоссе, я проклял всё, потому что оно выглядело так, будто немецкие танки отступали не в 43-м году, а вот на прошлой неделе, разрушая за собой дорогу. Значит, на самом деле есть в России несколько мест, где можно увидеть настоящее мощёное шоссе, оставшееся с дореволюционных времён. Скажем, под монастырём Николы Улейма в Угличе, так сказать, в Тверской области, в Московской области, неподалёку от села Рогачёва, остаток старого тракта есть, я просто показываю, это заброшенные участки дорог, которые сто лет никто не обслуживал.

Дмитрий Володихин — Когда у нас появился асфальт?

Александр Музафаров — Асфальт начинают применять в конце 19 века для мощения городских улиц. Причём там делались разные эксперименты, скажем, в Москве пытались поливать улицы сгущённой нефтью, так сказать, там целую улицу залили, посмотреть, что получится, у них получилось плохо, потому что больше так не экспериментировали. Но асфальт появляется в конце 19-го, начале 20-го века, по одного из московских городских голов, то есть аналог тогдашнего мэра, так и писали с его достижений «залил улицы асфальт».

Дмитрий Володихин — Ну хорошо, автомобильное движение. Опять-таки, привычно это то, что в песнях поётся о ямщиках, о крестьянских телегах, ну в лучшем случае об извозчиках в городах. А на самом деле, ну избегая темы трамваев, уже понятно, что они тогда были, не только конка, но вот допустим, действительно, наполнение Россией автомобильным транспортом. До какой степени оно было до революции?

Александр Музафаров — Скажем так, я бы сказал, на почти среднеевропейском уровне. Конечно, Россия, как и вся Европа, проигрывала Америке, в которой Генри Форд сформулировал идею, что автомобиль не роскошь, а средство передвижения. Но, тем не менее, развитие автомобильного транспорта в России шло. В России было несколько предприятий, выпускавших автомобили. Самым крупным из них был русско-балтийский вагонозавод, его автомобильный отдел. Так такая была многопрофильная техническая корпорация. Но самое главное, что в России существовало автомобильное движение, существовали автомобильные инфраструктуры, существовали правила дорожного движения, правда, они принимались тогда на уровне каждой губернии. Но, впрочем, отметим, общесоюзные правила в Советском Союзе были приняты только в 60-е годы. То есть, это никуда не делось, это была обычная практика того времени. Русские автомобилисты совершали довольно смелые пробеги, скажем, автопробег Петербург-Севастополь. Был автопробег Петербург-Владивосток, когда люди ехали по рельсам Транссибы в какую-то часть, но проходили. Более того, напоследок скажу, что автомобильное движение было настолько распространено, что в центральных губерниях некоторые земства делали для автомобилей платный проезд по шоссе. Это вызывало полемику в печати. Портят ли автомобили шоссе?

Дмитрий Володихин — И переходим к тому, что представляет собой целое поле исторических заблуждений. Это, как правило, отражается во фразе «вековая безграмотность», или, точнее говоря, «вековая неграмотность России», и выбрасывает в историческое сознание огромных масс народа историю о том, как Ликбез в 30-е годы избавил русского крестьянина от его темноты. Так что там было в Российской империи все-таки с образованием?

Александр Музафаров — Знаете, недавно мне прислали статью одного очень продвинутого человека, который пишет, русская школа всегда тяготела к прусской, да, и пыталась следовать ее образцам. Напомню, что в России первые школы, первые училища появились до того, как рыцари Тевтонского ордена завоевали Пруссию и вообще создали прусское государство. Это к вопросу тяготения, о мифах. Но вернёмся, так сказать, к реальности. Отметим, что система государственного образования в России начинает создаваться, начиная с эпохи Петра Великого. И...

Дмитрий Володихин — Собственно, первое высшее учебное заведение было уже при его старшем брате, Славяно-Греко-Латинская академии, при царе Фёдоре Алексеевиче.

Александр Музафаров — Фёдоре Алексеевиче, совершенно верно.

Дмитрий Володихин — Но 1687 год — это момент превращения повышенной школы, типографского училища, которое стало Славяно-Греко-Латинской Академией через 6 лет после того, как его на московском Печатном дворе создал указ Фёдора Алексеевича. То есть, по большому счёту, 1681. Но это всё детали.

Александр Музафаров — Да. Значит, дальше надо отметить деятельность императрицы Екатерины II и приглашённого ей сербского специалиста Фёдора Янковича де Мириево, который создал у нас систему государственных училищ. При императоре Александре I они были преобразованы в гимназии, а при графе Уварове был создан лучший тип русской школы — классическая гимназия. Надо отметить, что особенностью системы образования Российской империи было её многообразие типов. В России существовали, вот я просто перечислю школьные учебные заведения, которые существовали в Российской империи, это типы. Значит, классическая гимназия, реальное училище, кадетский корпус, женский институт, его лайт-версия, женское семинария, ведомство императрицы Марии. Косплей лайт-версии, женская гимназия, министерство народного просвещения. Ещё одна форма подражания — женское епархиальное училище, духовное семинария. Далее, коммерческое училище, городское училище. Это, я все перечисляю средние учебные заведения.

Дмитрий Володихин — Я прошу прощения, надо уточнить, на какой момент? Это последнее царствование его, времена Николая II, или раньше?

Александр Музафаров — Знаете, это даже раньше. Эта система складывалась, начиная с 18 века, и к концу 19-го она подошла вот в таком цветущем многообразии. Как доносил один из министров Народного посещения императора Николая II, в России каждая ведомство создаёт свои учебные заведения, только государственный контроль почему-то не имеет своих учебных заведений, а все остальные уже имеют. То есть, Россия к середине XIX века обладала развитой системой среднего образования европейского уровня, и в общем-то не уступавшие по качеству подготовки.

Дмитрий Володихин — Ну а что касается высшего образования?

Александр Музафаров — С высшим образованием тоже всё было благополучно, начиная с Александра I. В России существует сеть императорских университетов.

Дмитрий Володихин — Ну то есть первый университет был создан ещё при императрице Елизавете Петровне в 1755 год, причём Санкт-Петербург утверждает, что какое-то время у них было что-то вроде университета, но несколько десятилетий раньше.

Александр Музафаров — Они были академическим университетом, да, с 1725 года, но его как раз распустил Фёдор Янкович де Мириево, сделав на его базе педагогический институт для подготовки педагогов для своих народных училищ, а возобновил его в 1619 году император Александр I.

Дмитрий Володихин — Ну, я согласен, что сеть появилась в начале XIX века при Александре I.

Александр Музафаров — Да, потом она постепенно расширялась, потом появляются другие высшие учебные заведения, технологические институты при императоре Николае I, потом появляются коммерческие институты, появляются политехнические институты. При императоре Александре II, при Александре III у нас появляются высшие женские учебные заведения. Школа Российской империи считала, что мальчиков и девочек надо учить раздельно, причём не только в средней школе, но и высшей. Обычно российских девушек не пускали в университеты, да потому что были специальные высшие учебные заведения для девушек, они назывались высшие женские курсы и давали высшее образование. Далее...

Дмитрий Володихин — Духовные и военные.

Александр Музафаров — Да, духовные, военные, военно-морские, просто морские, то есть, лесные, промышленные, и так далее. Ключевой проблемой для России, на самом деле, в конце 19 века было создание народной школы. И здесь процесс шёл очень непросто.

Дмитрий Володихин — А вот объясните, что это такое.

Александр Музафаров — Дело в том, что вплоть до середины XIX века большинство стран Европы, и вообще большинство стран мира, исповедовало простой принцип — грамоте надо учить только того, кому она в жизни нужна. Чиновника, офицера, священника, учёного, купца, торговца. Но всем остальным грамота, она как бы без надобности.

Дмитрий Володихин — Квалифицированного рабочего, может быть.

Александр Музафаров — Да, может быть. А вот в 19 веке в связи с научно-техническим прогрессом, развитием технической цивилизации, созданием армии призывного типа, вот здесь возникла идея, что учить грамоте надо всех. Кстати, надо отметить ещё один такой распространённый миф, что вот царское правительство не пускало народ к образованию. Народ вот хотел, а его царское правительство не пускало.

Дмитрий Володихин — Вот Кухаркины дети пострадали.

Александр Музафаров — Вот как раз одно из ключевых проблем было, как привлечь народ в эти самые народные школы.

Дмитрий Володихин — То есть, не то, чтобы не пускал, а наоборот, старался туда собрать их.

Александр Музафаров — Да, потому что эта проблема была, кстати, не только российская, она была общая, даже не общая европейская, а общая мировая. Не случайно, когда в странах вводится всеобщее образование, оно сразу же делается обязательным, чтобы там никто не уклонялся. Государство за этим следит, кстати, до сих пор следит. До сих пор школьное образование является обязательным, то есть, обязан учиться. Так вот, в России первая попытка введения школьного образования была предпринята массово, была предпринята при императоре Александре II, и она в общем-то провалилась. Причиной была нехватка педагогических кадров. При императоре Александре III правительство своего рода взяло тайм-аут, но как раз в это время создается система педагогических учебных заведений, которые готовят учителей для народных школ. Они имели разную форму, это были учительские семинарии, мужские и женские, это были учительские институты, которые давали уровень образования, сравнимый со средним учебным заведением, с гимназией. Поговаривали о создании педагогической академии. Но подлинное создание народной школы начинается при императоре Николае II. Причем здесь, опять-таки, важно отметить, народная школа в России создавалась во всём том же цветущем многообразии. То есть, существовала земская школа, которая создавалась на деньги земств, и это было важно, потому что именно земств, то есть местное самоуправление решало, будет работать школа в этом селе или не будет. Крестьяне на сходе решали, будем мы школу делать или не будем. То есть не в Петербурге министр сел, так, в этом селе школу закрыть, она неприбыльная, как сейчас говорят, неэффективная, надо вот там. Нет, это решалось на месте. Второй вид школ был государственный, но он был, кстати, вот среди народных школ таким, наиболее малочисленным, а третьей формой школ было церковно-приходские школы, создаваемые Священным Синодом. Вот, собственно, земские церковно-приходские школы были главными типами учебных заведений. Император Николай II поощряет массовое открытие народных школ. При этом, что важно, ещё один аспект. Хотя государство контролировало программу обучения, но здесь было очень широкое поле для педагогических экспериментов. В Российской империи могло одновременно существовать церковно-приходские школы с математическим уклоном, созданные профессором Рачинским в Тверской губернии, могла существовать свободная школа графа Льва Николаевича Толстого. Это была целая система школ, где ученики имели право ходить во время уроков, сидеть на столах, и эта система как-то работала, они как-то учили при этом. Результаты показывали неплохие.

Дмитрий Володихин — Ну хорошо, а вот общий результат. Мне часто приходилось читать отзывы о системе образования Российской империи к концу 19-го, началу 20-го века по материалам переписей 1897 года, это всё-таки уровень начального образования, который они показывают, невысокий. До какой степени это адекватный результат, и более поздние документы показывают какой-то итог усилий Николая II и его правительства в этой сфере? Или так всё и затормозилось?

Александр Музафаров — Смотрите, значит, когда мы говорим о переписи 1697 года, мы видим там такой показатель грамотности по стране 25,6 процентов. Казалось бы, это очень мало, всего четверть населения. Но эту цифру нельзя воспринимать в лоб, как сейчас. Вот нашим радиослушателям я даю секунду подумать, есть ли сейчас в России неграмотные люди. Подумали? Я вам скажу, согласно переписи, последней, проведенной в России, они есть, и их несколько миллионов человек. Это очень плохо, что их так мало. Почему я такой плохой? Потому что перепись учитывает всё население страны. Неграмотные люди — это не только те невежды, которые всячески избегают школы, это дети в возрасте от нуля до шести лет, которые просто ещё не успели выучиться грамоте. Понимаете, сейчас у нас структура общества, к сожалению, стареющая, у нас мало детей. Вот почему я сожалею, что их так мало. А Российская империя имела совершенно другую структуру, детей было очень много, и если считать, достаточно сказать, что в Российской империи семья с тремя детьми считалась малодетной, это была граница малодетности, сейчас это граница многодетности. Так вот, если мы будем считать, сколько в Российской Империи было людей, которые могли быть грамотными в силу своего возраста, то вот эти 25 превращаются в 32 процента, всё-таки уже немного побольше. Но это было действительно мало, и император Николай II постарался сделать Россию просвещённой страной.

Дмитрий Володихин — До какой степени, документально можно доказать, что это удалось.

Александр Музафаров — Давайте посмотрим. За годы правления Николая II было открыто больше учебных заведений, чем за всю предшествующую историю России. Это была колоссальная программа строительства образования. К концу правления императора Николая II было открыто 80 тысяч начальных народных училищ. Самых разных форм, самых разных программ, здесь мы не будем говорить, какие они были, они были тоже очень разные. В 1908 году правительство Столыпина вносит в Государственную Думу проект о введении в Россию обязательного начального образования. А дальше происходит очень интересная история. Дума этот проект отклоняет, но выполняет. Поясню. В Думе у нас сидела довольно мощная либеральная фракция, кадеты и октябристы, которым не понравилось то, что правительство считало любые формы народной школы, так сказать, доступными для России, и не делало различий. Думские либералы говорили: «Нет, церковно-приходские надо бы позакрывать, надо бы больше земские поощрять». В итоге они этот проект забаллотировали, но Столыпин умел договариваться с Думой, и Дума приняла следующее решение, что да, формально закон не примет, но он будет выполняться. Каждый год бюджет Министерства народного просвещения увеличивался на 20 миллионов рублей. 10 миллионов из них шли на строительство новых школ, 10 миллионов на улучшение содержания уже имеющихся. Более того, с 1916 года планировавшая цифра растёт до 20 миллионов каждый год. Значит, ну вот каждый из этих разделов. То есть, общая служба должна была быть 40 миллионов. Постоянное увеличение бюджета. То есть, это не просто 10 миллионов в миллион народной школы, а 10 миллионов плюс к бюджету прошлого года.

Дмитрий Володихин — Давайте сейчас, так сказать, завершим тему образования. Очень важный момент. Вы говорите об усилиях правительства. До какой степени можно доказать, что эти усилия дали адекватный результат? Вот 20 лет между 1897 годом и 1917. 25 процентов грамотных людей, ну с учётом вашего подхода к статистике 32. А вот к середине десятых годов XX века, то есть к закатным годам Российской империи, до какой степени, с вашей точки зрения, этот процент поднялся, и как ты можешь доказать?

Александр Музафаров — А у нас есть перепись, как ни странно, проведённая большевистским руководством в 1922 году, которая показывала, что среди молодёжи, то есть тех, кто младше 16 лет, грамотными было порядка 80 процентов.

Дмитрий Володихин — То есть, иными словами, получается парадоксальная ситуация. Процент поднялся чрезвычайно высоко, что ж тогда ликвидировали в 30-х годах. Собственно, пробел, который образовался из-за гражданской войны, из-за невнимания к школе в 20-е годы, или что-то ещё. Не понимаю, если 80 процентов грамотности среди молодёжи, с чем ещё надо работать?

Александр Музафаров — Здесь следующая ситуация. Революция нанесла по образованию в России нескольких сильных ударов. Во-первых, после того, как заколебалась власть в Петербурге, на местах стали довольно массово закрываться школы. Крестьяне говорили, а зачем теперь содержать школу, царя нет, в общем, теперь грамоты и без надобности.

Дмитрий Володихин — Это хорошо звучит, царя нет, зачем читать теперь.

Александр Музафаров — Это было первое, такое довольно массовое явление. Вторым моментом было то, что большевики преобразовали школу, упразднив вот это многообразие русских школ, введя единую трудовую школу, за образец которой взяли такую форму как высшее начальное училище. Как говорят, что советская школа наследница царской гимназии, нет, она наследница царской высшей началки.

Дмитрий Володихин — До гимназии она сильно не дотягивала.

Александр Музафаров — Семилетнее образование, вот это вот курс как раз высшего начального училища. Это как раз для тех, для кого четвероклассного городской школы мало, но гимназии много. Вот, такая промежуточная форма дореволюционной России. Вот. И, наконец, третий момент. Мы не должны забывать, что для большевиков ликвидация безграмотности это не просветительский, а идеологический проект. То есть клубы по ликвидации безграмотности учили в первую очередь большевистскому мировоззрению, ну и грамоте тех, кто действительно читать листовки не умел. Ну и не забывайте ещё один момент, что большевики проводят реформу орфографии, которая тоже требует переучивания, теперь должен был приучаться писать, не используя целую часть букв алфавита. Причем большевики меняют сам подход к языку. То есть, если дореволюционный русский язык допускал поливариантность многих правил, то теперь у нас жесткость тем правилам, которые бедные дети до сих пор зубрят в школе.

Дмитрий Володихин — Ну что ж, получается так, что ликбез это в сущности ликвидация пробелов, которые возникли в результате 1917 года гражданской войны, начала 20-х годов, когда до того, чтобы восстановить нормальное образование, не доходили руки, образование находилось на голодном пайке и финансовом, и кадровом, и так далее. И, кроме того, это попытка просто-напросто, помимо чтения счета и элементарных основ наук, внушить определенную идеологию.

Александр Музафаров — Ну и добавим, что, конечно, революция была колоссальной потерею педагогических кадров.

Дмитрий Володихин — Ну, в этом никто не сомневался. Но давайте сейчас приступим к ещё одному историческому мифу, историческому мифу о том, что в Российской империи худо было и с больницами. Но здесь в данном случае те, кто читал Булгакова о записке земского врача, видят то, что, в общем, медицина на местах была. Другое дело, вопрос, какова была ее интенсивность, насколько этой медицины хватало на огромной территории России, и до какой степени ее можно сравнить с развитием простейшей, вот такой территориальной медицины в странах Европы.

Александр Музафаров — Давайте посмотрим, как была организована медицина в Российской империи. В эпоху Александра Третьего в Российской империи насчитывалось 13 тысяч дипломированных врачей. Это было мало. И правительство Николая Второго ставит задачу, такую цель, максимально увеличить количество врачей. Как пишет государь-император, принять все меры по охранению народного здравия. В составе Министерства внутренних дел Российской империи, а это был огромный министерств, управлявший всей внутренней политикой империи, формируется отдел, который так называется, отдел по охранению народного здравия. Впоследствии в 1916 году он выделится в отдельное из Министерства управления, это прообраз внешнего Министерства здравоохранения. Но надо отметить, что опять-таки медицина в Российской империи делилась на несколько видов государственную и частную. С частной всё понятно, частно практикующие врачи. Значит, государственная — это врачи, которые подчиняются Министерству внутренних дел, но было ещё ведомство императрицы Марии. Огромная структура создана императрицей Марии Феодоровной, супругой императора Павла Петровича, потом поддерживаемая многочисленными её преемниками на посту женской главы императорского дома, и она включала в себя колоссальную структуру образовательных, благотворительных и, главное, лечебных учреждений. Часто можно говорить «мариинская больница». Это именно больница ведомства императрицы Марии. По Николаю II все эти лечебные заведения вводятся в единую систему, при этом ведомственная разница сохраняется. Число дипломированных врачей начинает стремительно расти. К концу правления Николая II Российской империи 31 тысяча дипломированных врачей. Много это или мало? Это второе место в Европе и третье место в мире. Вот по сравнению, если мы сравним с другими странами, то в Европе по количеству врачей Россия уступает только Германии, в мире Германия и Японии. Все остальные страны Россия по количеству врачей опережает. Ну, понятное дело, что помимо дипломируемых врачей, Россия готовила медицинских сотрудников и более младших квалификаций, то есть фельдшеров, медсестёр и так далее.

Дмитрий Володихин — Сестёр милосердия, да.

Александр Музафаров — Но медицинская сестра тоже употреблялась, но это был скорее термин, который сейчас называется, как хирургическая сестра, то есть тот, кто ассистирует хирургу при проведении операций.

Дмитрий Володихин — Ну хорошо, а оборудованные больницы, техника, образование медицинское, ведь дело не только в людях, дело ещё и в инфраструктуре.

Александр Музафаров — Давайте посмотрим, как развивалась медицина. Сначала Российское государство, император Александр Третий, у него возникла идея возложить обеспечение населения медицинской помощью на предпринимателей, социально ответственный бизнес. И предпринимателям вменялась в обязанности иметь при фабрике врача. Но это плохо работало. Почему? Ну, потому что предпринимателю, у которого фабрика, там, 50 человек рабочих, врача себе содержать не могли позволить, а предпринимателю Морозову, у которого 5000 человек на фабрике работают, один врач там всё равно мало что сделает. В результате была принята другая идея. Значит, вся территория Российской империи была разбита на врачебные участки. И именно тогда появляется хорошо нам знакомое понятие «участковый врач». Этот врач мог быть государственным, мог быть частным, работающим по контракту с государством, мог быть земским. На селе, как правило, земский врач, в городах они там пересекались. В новоприсоединённых областях, скажем, Туркестане, это, как правило, государственные врачи. Участковые врачи были обязаны оказывать медицинскую помощь населению, проживающему на их территории. Насколько это выполнялось? Ну вот, две цифры проведу. В 1901 году медицинскую помощь в Российской империи получили 69 миллионов человек. В 1913 году, о котором мы с вами говорим, 94 миллиона человек. Я напомню, население империи тогда порядка 160 миллионов, то есть, 2 трети населения было охвачено медицинской квалифицированной помощью. Строились больницы, многие из них используются по этому назначению до сих пор, больничные здания, больничные оборудования и так далее. Скажем, в 1903 году Петербург, столица империи, празднует 200-летие своего создания. Отцы города решили, как отметить? Поставить памятник Петру Великому? Да нет, с этим графы Шереметьевы справится. Мы построим больницу имени Петра Великого, и строится мощный комплекс медицинских зданий, соединённых между собой подземными галереями, лифтами, оборудованными новейшим, медицинским и хирургическим оборудованием. Просто уровень подготовки русских медиков и врачей хорошо показала, скажем, русско-японская война. В ходе русско-японской войны, после Тусимского сражения, японцы захватили два русских госпитальных судна Орел и Кострома. И вот «Кострому» они отпустили, а «Орел» всеми правдами и неправдами удерживали. После войны там был долгий международный суд, в конце концов японцы говорят, мы деньгами заплатим, мы компенсируем. Почему? Потому что оборудования, которые было на русском госпитальном судне, в Японии просто не было. Да, они там в императорскую больницу тащили рентгеновские аппараты и прочее, чтобы было у плавучего госпиталя 2 эскадра Тихого океана. Японцы очень не хотели отдавать этот корабль. У него есть этот оборот, где у нас в Японии пока мест нет. Это я к чему? Я не в упрёк нашим восточным соседям, а к тому, что Российская империя обладала очень разной медицинской инфраструктурой. В Российской империи существовало медицинские вузы, то есть были медицинские факультеты университетов. Вот, собственно, первый московский медицинский университет — это бывший медицинский факультет Императорского московского университета. И знаменитый клинический городок на Девичьем поле — это бывшая клиника у московского университета. Ну и наконец-то надо сказать о женских медицинских вузах и создании в России, находящейся под высочайшим правительством, общества женщин-врачей. Такое тоже было.

Дмитрий Володихин — Ну что ж, время нашей передачи подходит к концу, добавить тут нечего. Я бы ещё сказал, что на протяжении долгого времени Россия при Николае I массово выпускала золотую монету, и это в общем выгодно выделяло ее на фоне огромного количества других великих держав того времени, которые не имели такой возможности. И глядя вот на этот портрет, нарисованный Александром Азизовичем в отношении нашей страны 1913 года, дорогие радиослушатели, я задаюсь вопросом, а стоило ли 1917 устраивать? Может, как-то спокойнее было бы без него обойтись? Благодарю вас за внимание. До свидания.

Александр Музафаров — До свидания.

---

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов