«Путь к священству». Священник Сергий Золотов

У нас в гостях настоятель Покровского храма села Перхушково священник Сергий Золотов.

Наш гость рассказал о том, как на его приход к вере в старших классах повлияла школьная учительница и каким был его путь к крещению и выбору священнического служения.

Ведущий: Константин Мацан

---

К. Мацан

— Светлый вечер на Радио ВЕРА. Здравствуйте, уважаемые друзья. В студии у микрофона Константин Мацан. В гостях у нас сегодня священник Сергий Золотов, настоятель Покровского храма села Перхушково — это Одинцовское благочиние Одинцовской епархии. В общем, Подмосковье. Добрый вечер.

Иерей Сергий

— Добрый вечер.

К. Мацан

— Отец Сергий, и вам, и нашим слушателям напомню, что в этих программах, которые в восемь вечера по вторникам на волнах Радио ВЕРА выходят, мы говорим со священником о пути к вере и вере. О том, какая цепь событий привела к тому, что человек дерзнул захотеть стать священником. Нам кажется, что в любом случае, будь это путь из атеизма в священство, или будь это путь из церковной семьи, из наследственной семьи священников, это все равно всегда путь вопросов к самому себе, путь вопросов к Богу о жизни, путь одновременно дерзновения и смирения. И не бывает двух одинаковых путей, и на каждом пути человек себе задает вопросы, ищет ответы, и нам кажется, что это вопросы о себе, о жизни, о Церкви, о Боге. И вот те мысли, те проблемы, те ситуации, те вызовы, с которыми человек сталкивался на этом пути, могут оказаться релевантными тем вопросам, которые есть у всех наших слушателей — о вере опять же, о Боге, о Церкви, о себе. И среди наших слушателей люди очень разные, есть люди церковные, есть те, кто скорее просто со стороны смотрит на церковную традицию как на интересный феномен или, может быть, только начиная для себя ее открывать или только присматривается. Вот об этом сегодня хотелось бы с вами поговорить. Ну вот путь к вере, в вере, а уж тем более путь к священству, как правило, как мне представляется, состоит из каких-то этапов, из каких-то ступеней, вот как от одной вехи к другой человек на этом пути идет. Вот какие бы этапы на своем пути главные вы выделили?

Иерей Сергий

— Еще раз добрый вечер, Константин. Вы знаете, я долгое время не был крещен, причем довольно-таки долгое время. Я покрестился, мне было 18 лет. И вот этот шаг сделать, креститься вообще, мне помогли школьные преподаватели, как ни странно. Я сейчас до сих пор помню своего преподавателя по истории, Марию Васильевну, она пришла такой молодой к нам в 7 класс, она была уже с таким стержнем веры, очень глубоким. Она ходила в храм, в котором я потом крестился — это село Акулово, и настоятелем является отец Валериан Кречетов. Отец Игорь Смертин там, помощник его тоже, второй батюшка. И она, там питаясь вот этим образом их жизни, служения, пришла к нам, вот молодым таким, знаете, непослушным. И она так осторожно, очень осторожно привлекала нас, знаете, обратить внимание вообще на эту сторону веры, вообще православия, вообще святыни. Она устраивала поездки потом в Плес, в Углич. Даже с ночевкой, она там отпрашивала детей у родителей, брала на себя такие функции, ответственность. И водила даже в морозы там купаться нас в прорубь. Не боялась этого делать абсолютно. То есть она никого не принуждала, что самое важное, никого. Никогда не слышал, чтобы она сказала, что ты должен. Никогда этого не было. И она знала, что я некрещеный. Она спросила: ты крещеный? Я говорю: я — нет. И она как-то взяла такое особенное шефство надо мной. Но это было настолько осторожно, настолько деликатно, это было настолько с любовью все сделано и, знаете, с такой аккуратностью, чтобы я ни в коем случае как-то не повредился, с чем-то столкнувшись, знаете. И долго ей пришлось меня как-то, с 7 класса и по вот 18 лет вот это у нас было такое общение с ней. Она там то куличи освятим там, то просто зайдем там к Плащанице приложиться. Она такой вложила в меня это трепет божественный, знаете, можно назвать. Хотя я был таким мальчишкой, занимался спортом, я боксер, как бы сказать, там гулял, бегал там — ну то есть такая была довольно-таки, подростковая вот эта вот жизнь, она была такая спортивная довольно-таки. И состоялась это событие в моей жизни, я пришел креститься. Меня покрестили и меня причастили там. Вот такая традиция, всех тех, кого крестят, и их сразу причащают. Меня причастили. И я не знаю, как это сказать, я это потом прочитал где-то, сейчас уже не могу сказать точно, где, что такое бывает — я не чувствовал веса в своем теле. Я уходил из храма, я не знал, что со мной происходит. Вот я не знал этого. Вот я просто не знал, что происходит. Я был один, а я стал другой. У меня поменялось, вот прямо сознание поменялось. Я не мог понять, я не знал, что такое благодать, я не знал там, что, кто такие оглашенные, вообще ничего не знал абсолютно. Я сел на лавочку, уже выйдя, я не мог это объяснить. Меня спрашивают: что с тобой? Ну друзья там были, крестный. Я говорю: я не знаю, как вам объяснить. И потом хватило меня где-то на пару месяцев, наверное, я где-то еще походил так, свечки поставил. Потом я вот зашел — ну вот теперь я уже с крестом, скажем так. Это тоже целый путь к этому был. Но самое важное, что было для меня и сейчас тоже, это достойный пример священства. Достойный пример, такой настоящий пример. Я очень благодарю Бога, что попал на приход, где были традиции. Отец Валериан является и сам сыном священника.

К. Мацан

— Ну отец Валериан Кречетов легендарный московский священник и священник Московской епархии, есть книги его, вообще имя такое очень значимое для истории церковной Москвы последние десятилетия. А вот что в нем было для вас, именно как в образце настоящего пастыря?

Иерей Сергий

— Вы знаете, я долго очень привыкал к богослужению, очень долго привыкал. Я пришел, такой спортсмен, думаю: все, что тут такого? А батюшка, там помимо литургии, он еще выйдет после Евангелия, еще минут на 40–50 проповедь скажет. Для меня это было, конечно, целым испытанием. У меня даже были моменты, давление поднималось, кровь шла из носа, я выходил. Но как-то внутренне я понимал, что отступать нельзя. И я попал в такой поток молодежный. Вот отец Игорь Смертин, который помощник, как раз таки он занимался воскресной школой, молодежью, и вот как-то я попал в эту струю. Ну я, наверное, больше даже к отцу Игорю ходил. Хотя я был алтарником потом, было время и на клиросе пел, ну проходил всю эту ступень, скажем, так от просто молящегося, да, так сказать, участвующего тоже в приходской жизни. Мы и в лагеря ездили, и все, потом я пел на клиросе. Так хорошо пел, что забрали в алтарь, вот такой был. И то есть для меня был сам пример их служения. Я понимал, что это, что ты не просто вот ты там пришел, предпринял какие-то действия, ушел. У нас там такая была, и сейчас есть такая добрая традиция — на Евхаристическом каноне встать на колени. Все встают на колени и наклоняют головы, алтарники. А я наклонял голову и так поворачивал голову и смотрел, что делают они, эти священники, что они делают в этот момент. Знаете, я не знал, почему я так делаю, мне просто этого хотелось. Я хотел узнать, посмотреть, что происходит. Вот у меня такая была внутренняя потребность — вот увидеть, как они это делают. Я понимал, что что-то сакральное, я не понимал, что это, я понимал, что это особенный момент службы там. Я пошел в алтарники, я делал как они, собственно говоря, больше ничего. Но у меня внутренняя потребность была вот это видеть, смотреть и как-то это в себя впитывать.

К. Мацан

— Священник Сергий Золотов, настоятель Покровского храма села Перхушково в Одинцовской епархии, сегодня с нами в программе «Светлый вечер». А вот часто говорят священники про то, что на пути к священству важен пример. И вот у нас вот в этой студии на вашем месте уже много раз сидели гости, священники, которые рассказывали, что да, вот я молодым человеком попал в алтарь и видел там вот такого-то священника, ну и, если это совсем просто выражать, я хотел быть как он. И вот поэтому тут вот начинается мое желание, моя мечта быть священником. И, с одной стороны, это очень понятно. Я думаю, что в любой области жизни, если ты встречаешь учителя, наставника — будь то священство, будь то наука, не знаю, искусство, профессия врача, вот что угодно, — нужен образ того, с кем бы ты себя в этом деле, в этой профессии соотносил. С другой стороны, я по-журналистски хотел бы это проблематизировать. Потому что не получается ли так, что а вот если бы не было просто яркого примера перед глазами, а захотел бы человек, стал бы человек священником? Как тут отличить такую очарованность сильной личностью перед тобой от настоящего Божия призвания?

Иерей Сергий

— Вы знаете, я думаю, Господь призвал бы и без примера. Потому что это не работа, это призвание, если по-настоящему к этому относиться. Призвал бы Господь, это точно. Вы знаете, вот открыв, может быть, Священное Писание, человек читал бы, да, и собственно, понял бы, каким путем ему нужно идти. И Господь обязательно бы вывел на эти тропы и на этих людей там. В общем, человек бы занял свое место, промыслом Божиим. И вы знаете, для меня что было, знаете, для меня не было очарованием. Потому что для меня перед моими глазами стояли еще в их жизни я знал и сложности священнического служения, я это видел, как это непросто, даже вот как они служили.

К. Мацан

— А в чем эти сложности были? Вот нам, людям, мирянам я имею в виду, или тем, кто не глубоко интегрирован в жизнь конкретной общины, прихода, может быть, не имеет друзей-священников, иногда не очень понятно, о каких сложностях речь. О обычных бытовых, как у всех? Там за квартиру платить, там детей в садик водить, а тут такое гигантское служение, там много работы. Или есть какие-то специфические, не знаю, искушения, духовные сложности в священническом служении?

Иерей Сергий

— Да вы знаете, да искушения, они всегда есть, это точно есть, да. И я не думаю, что это, по крайней мере на моих глазах, что это было связано с какой-то только бытовой жизнью, это точно, то что видел я, это, знаете, мало, не так интересовало их. Как у отца Валериана спрашивают иногда прихожане: ой, батюшка, устаете? Он говорит: ну устаю, говорит. На службе я отдыхаю, а с вами я устаю.

К. Мацан

— Какие сложности вы видели и почему они вас как бы не оттолкнули от идеи некоторого такого зрения в сторону священства?

Иерей Сергий

— А вы знаете, когда есть, наверное, призвание, к чему просто подвожу, то есть Господь показывает, что вот и вот так может быть. Могут быть там сложности каких-то взаимоотношений, там, может быть, с другими пастырями или еще что-то такое, да. Но хотя я не видел это с какой-то такой стороны, что батюшка как-то там это плохо переживает. Наоборот, я хочу сказать о них, о тех пастырях — отце Валериане, отце Игоре, которые были передо мной, всегда это благодушно было. Какие-то испытания, какие-то сложности, знаете вот, так сказать, они всегда говорили: слава Богу. И это было, знаете, не просто слова, это было очень заметно. То есть в этом не было даже какой-то тени, так сказать, набрасываемой, что все плохо, знаете, может быть. Ну и тоже, так сказать, я видел, как у отца Игоря там растет семья, у них девять детей, тоже непросто. Я сейчас имею четверых детей, я знаю, что это тоже не так просто. Там себе где-то службу добавить, как бы ты ни любил бы, да, или еще что-то, такие моменты, понимаете. А служили там очень часто достаточно. И службы такие уставные. Но я не видел в этом какой-то потуги, понимаете. И я понимал одно, что человеческими силами это невозможно сносить, это точно. Но невозможно это, понимаете. Я сам как священник уже могу это сказать, это невозможно сносить. Это вот только благодать может так действовать.

К. Мацан

— А вот как раз об этом я хотел спросить. Вы так упомянули, что вот два ваших духовных наставника даже в самых трудных ситуациях говорили: слава Богу. И мы понимаем, что в каком-то смысле это призыв к любому христианину — вот за все благодарить. Но как часто мы при этом говорим «слава Богу за все», стиснув зубы. На самом деле достаточно лицемерно, если не сказать грубее. Как бы так надо считать, что слава Богу за все, но внутренне все у тебя кипит. А вот как, ну если угодно, в себе стяжать вот это состояние, прийти к этому состоянию, из которого, изнутри которого ты можешь искренне, даже в самых трудных ситуациях, сказать «слава Богу за все»? Вот тут как бы представляется, есть два пути или два возможных ответа. Первый — этому надо просто вот, скажем так, себя к этому приучить. Просто сначала даже на словах, случилось плохое — слава Богу! И потом там, через год-два, ты привыкнешь по-настоящему благодарить. А второй путь, второй возможный ответ, что это вырастает как результат молитвы. Если ты постоянно, насколько это возможно, постоянно в каком-то богообщении, и ты все время к Нему обращаешься и на все просишь благословения, то тогда в любой ситуации у тебя сразу первое как бы некое, первый импульс — это сказать что-то Богу. А что Ему скажешь, кроме как: слава Тебе, Господи, за все происходящее.

Иерей Сергий

— Да, Константин, знаете, это область такой уже духовной жизни, я бы сказал, такого духовного богообщения. Я помню, мы были на одной встрече, где владыка Сергий Борисоглебский, это под Воронежем, сказал очень правильные слова, в принципе, он как-то подтвердил вот мне тоже это все: главное — не рушить фундамент. И он объяснил, что такое фундамент. Это оставленный нам вот этот образ христианской жизни. Вот даже как бы вот это вот утреннее правило, вечернее правило, да, там Священное Писание, чтение. Ну понимаешь ты, не понимаешь — это уже, так сказать, это второй вопрос. Но, так сказать, сохранять его тоже все равно нужно. Если там, может быть, даже пока не растет дом, но фундамент нужно сохранять, чтобы он просто не трескался. Потом, дай Бог, с помощью Божией там и твоим усердием тоже, конечно же, так сказать, ты начнешь там что-то строить, что-то уже прибавлять, может, какую-то еще молитву, то есть прибавлять память о Боге. Ну да, поначалу ты там как-то просто отмолился, все равно Господь и это, знаете, льна курящегося там, так сказать, и дымящегося, да, не затушит. То есть поэтому этот фундамент важно сохранять, это богообщение. Ну иногда да, действительно бывает, стиснув зубы, сказать: «Господи помилуй», — уже дорогого стоит. То есть ты, пусть даже и стиснув зубы, сказал, но ты уже в себя впустил на самом деле вот эту вот, так сказать, помощь Божию, уже какое-то понимание того, что это все происходит все не просто так. И, наверное, самое важное здесь вот именно с этого и начать — Бога поблагодарить, а потом уже с Ним решать эти вопросы. И это очень помогает на самом деле в богослужении, понимаете. То есть богослужение не должно быть, не должно заканчиваться лишь только стенами храма. Мы должны там этим питаться и выходить на это богослужение в мир. Да кем бы ты не был. У нас примеров даже в нашей Святой Церкви очень много там, от святых князей до там блаженной Матроны Московской, да, так скажем, была просто таким мирянином, который ходил таким боголюбивым, святым. Вот, понимаете, богослужение, вот это очень важно. Вот это, наверное, и что помогает этот фундамент нам тоже не порушить. Когда мы начинаем, знаете, что-то сокращать, да, вот ну оно бывает, происходит так. Ну когда, может быть, мы как бы: ну это не нужно, да ладно, ну а кто сейчас это... Ну это какие-то уже, видимо, пошли трещины. Хотя, в принципе, можно понять, что это не сложно. Вот это все должно быть чувство богообщения, понимаете. Я так это вижу, знаете, и я это так переживаю. И, наверное, страшно для меня лично это потерять. Потому что я видел это в своих пастырях, которые были для меня примером, собственно говоря. У них было действительно так тоже немало сложностей, это было видно. Но видно, что после богослужения, знаете, вот эти вот светлые лица и вот это доброе сердце, оно всегда чувствовалось. И я понимал, что ну это не может менять просто лишь какие-то действия. Это может делать только лишь вот благодать, подаваемая в богослужения, собственно говоря, что еще, как это может быть. Ну вот и все. И это не могло не привлекать, понимаете, это рождало внутри меня понимание того, что вот Господь как-то меня призывает к этому. И еще у меня был один такой момент, который я очень помню. Я однажды пришел, была служба, и алтарник, и диакон (там приезжал диакон один помогал тоже в богослужении), они с такой любовью принимали причастника. Вот просто с платом, как это обычно. Вы видите там, любой другой человек. С такой любовью, у них были такие лица, такой доброты настоящей, понимаете. И я прямо думаю: «Господи, ну я хочу стать таким человеком просто. Я хочу быть таким человеком. Ну как мне это?» Ну потом, наверное, как у всех, пришла, наверное, борьба за это. Борьба. Она, как и внутренняя есть с нашим сердцем, с нашим чувствами какими-то и, собственно, и внешние тоже какие-то факторы могут нас в этом как-то. Поэтому вот и все. А потом уже это точка, наверное, эта была, когда я хотел куда-то поступать учиться. И вот сейчас мой друг, мой кум, если так можно сказать, он тоже священник, очень хороший, отец Александр Болотный, он был на кафедре университета геодезии и картографии. Был на кафедре, он кандидат наук, и он мне все говорит: давай ко мне. А он тогда еще не был священником. Давай ко мне. И я говорю: ну я не знаю, как-то это так все... И вот подхожу к батюшке, к отцу Игорю, и он меня сам спрашивает, говорит: ну что, что решил? Я так... Он говорит: в семинарию? Я прямо: да. Вот знаете, и у меня пропали все эти какие-то сомнения вообще просто, все. Сказал: да. Он говорит: ну, говорит, надо молиться преподобному Сергию, надо ехать. Ну поехали к преподобному Сергию, помолились. Ну и учился у преподобного Сергия.

К. Мацан

— Вернемся к этому разговору после небольшой паузы. Я напомню, сегодня с нами в программе «Светлый вечер» священник Сергий Золотов, настоятель Покровского храма села Перхушково Одинцовской епархии. Мы скоро вернемся, не переключайтесь

К. Мацан

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА продолжается. У микрофона Константин Мацан. В гостях у нас сегодня священник Сергий Золотов, настоятель Покровского храма села Перхушково Одинцовского благочиния Одинцовской епархии. Вы рассказываете о том, как загорелись идеей, желанием быть священником, наблюдая своих духовных наставников. Но наверняка, когда становишься уже по-настоящему священником, открывается во священническом служении то, чего не видно со стороны, пока сам в эту реку не вступишь. И это могут быть открытия как приятные, так, может быть, и неприятные. Вот какие у вас были открытия самые, может быть, важные в этом смысле?

Иерей Сергий

— Приятные или неприятные?

К. Мацан

— Давайте скажем и про те, и про другие, если это можно.

Иерей Сергий

— Ну я не знаю, насколько это можно будет потом вынести.

К. Мацан

— А мы посмотрим. У нас тут много чего уже в эфире говорили.

Иерей Сергий

— Ну вы знаете, приятно то, что ты чувствуешь, что ты на своем месте. Вот это точно, знаете. И это покроет все, что может быть неприятного. Абсолютно. Да, могут всякие быть неприятности, мы все люди. И всякие наши внутренние просто неустройства тоже могут как-то чему-то препятствовать. Но самое главное — не делать каких-то ошибок, которые тебе воспрепятствовали бы заниматься твоим любимым делом, на которое ты был призван. Это, наверное, самое важное. То есть надо себя стараться как-то сохранять и в общении с людьми тоже. И вообще в каком-то поведении, в каком-то в отношении, в словах, нужно, конечно, стараться, чтобы я понимал, что я потом встану у престола, и все же это будет передо мной на самом деле. Конечно, каяться всегда в чем-то приходится, все мы люди. Но самое главное, чтобы это не заходило так. Господь всегда примет, это точно.

К. Мацан

— Знаете, когда я говорю даже про неприятные открытия, я не имею в виду какие-то ожидаемые вещи, что везде люди, что все мы грешные и так далее. А вот в одном разговоре священник сказал мне, что было ощущение до священства, что вот такое чаемое, желанное священство — это некий ну итог пути, вот подготовки. Вот теперь ты на своем месте и, грубо говоря, дальше можно жить. Вот это ты готовился жить, теперь ты можешь жить. И для него, ну если так вот, в кавычках, «неприятным» открытием было то, что это не совсем так, потому что это священство — это не конец, а начало. Вот теперь наоборот, ты как бы все обнулил, и снова, как в первом классе, и ты перед задачами в духовном смысле такого масштаба, что ты перед ними чувствуешь свою малость, беспомощность. И вот это такой путь постоянного как бы риска, риска неудач и упования на Бога. Вот это стало, ну если угодно, почему неприятным открытием, потому что оно бьет по гордыни, оно бьет по ощущению себя, вот в своей уверенности в себе. Вот что-то такое было у вас?

Иерей Сергий

— Вы знаете, я хочу сказать, что я сразу так, наверное, по вразумлению Божие, потому что по-человечески это трудно принять, занял сразу позицию учащегося. Вот это очень важно. То есть да, и опять же в общении с людьми, и везде. Я одно время выходил, говорил проповеди, да и сейчас тоже, в принципе, этим не пренебрегаю, читая святых отцов. Вот просто открываю там, и я служил в Звенигороде долгое время, вообще оттуда начинал свое священство. То есть открывал старца Паисия и читал его какие-то мысли, там не по одному разу даже. И понимая, что это касается, потому что я, что я могу сказать, я молодой священник. Собственно говоря, я понимал, что я начинаю путь, а не то, что я чего-то достиг. Я занял сразу вот эту позицию учащегося: я тоже учусь. И у прихожан я учусь. И до сих пор я это делаю, я учусь. Я не знаю, когда будет этому конец и, дай Бог, чтобы не было, в принципе, никогда. Знаете, хорошая пословица: век живи — век учись. Оно же тоже от опыта, понимаете. И это очень помогает на самом деле, и Господь помогает. Когда ты выбиваешься из этой колеи уже, так сказать, быв кем-то, может быть, или подумав о себе, что ты что-то можешь, Господь показывает, что это не так, что еще надо учиться. Надо учиться на самом деле. А это может быть во всем. И говорить, и слышать, и помогать, и остановиться. Знаете, вот и такие моменты, это, может быть, только вот я и Бог, знаете, это видеть, знать, так сказать. Поэтому ну и действовать тоже надо. Надо не бояться действовать тоже, то есть не всегда там за партой сидеть, когда-то и, так сказать, надо что-то в практику проводить, это тоже важно и очень нужно.

К. Мацан

— А вам знакомо состояние кризиса веры или сомнения в вере?

Иерей Сергий

— Вы знаете, я не верю в это. Я не верю в это. Вы простите, может, как-то я так радикально ответил.

К. Мацан

— Нет, интересно. А во-первых, в это — во что, что бывает какой-то кризис?

Иерей Сергий

— Да, если честно, дай Бог никогда вообще в это состоянии, конечно, не впадать. Но я думаю, что, может, я, конечно, скажу смело это, я молодой священник там, и там кто будет меня слушать, может быть, там взрослое поколение, согласятся со мной или нет. Но я считаю, что молящемуся все возможно пережить, это точно. Это смотря за что цепляться. Разные бывают испытания, согласен. Я сам встречал в жизни человека, у которого за раз, у священника, умерли все. Там произошла трагедия, знаете, тут, конечно, он сейчас, но вот он остался служить. Это тяжело, конечно. Но вот, знаете, вот встать и...

К. Мацан

— Знаете, вот интересно, что когда вы сказали, вы в это не верите. Действительно, почему очень мне понятен ваш ответ, потому что мы сегодня, мне кажется, вообще в языке, когда говорим кризис, допустим, веры, мы просто словом «кризис» так политкорректно, аккуратно прикрываем ситуацию такого саможаления и на самом деле отказа от веры. То есть страшно сказать: я больше не верю в Бога. Ты говоришь аккуратно: у меня кризис веры. Это такое на самом деле немножко...

Иерей Сергий

— Завуалированно.

К. Мацан

— Но ведь можно и по-другому эти слова понимать. Кризис как не полное отрицание, а как прохождение некоторого переходного периода от одного к другому. Вот я помню, Святейшего Патриарха Кирилла на какой-то встрече с молодежью спросили, кто-то из молодых людей, сомневаетесь ли вы в чем-нибудь. И Предстоятель ответил так, если я правильно помню, сомневаюсь во всем, кроме бытия Божия. Вот некое фундаментальное понимание того, что есть Бог и Он Отец, и Он Бог любовь, Бог Троица — вот это не подлежит сомнению. А вот как в свете этого жить, как в свете этого выстраивать свою жизнь — вот тут возможны варианты. И возможны кризисы не как отказ, а как ну вот я вчера думал так, а вот сегодня я чувствую, что уже это мне не откликается, уже я должен как-то по-другому себя настраивать и куда-то двигаться вперед и, может быть, преодолевая свои вчерашние взгляды или включая их во что-то новое как часть. Вот такого рода кризис, сомнение вам известны?

Иерей Сергий

— Вы знаете, как говорит апостол: Господь вчера и днесь один и тот же. Понимаете, и я думаю, что бороться нужно всегда. И это, об этом написано много книг, оставлено святыми. И есть такие книги несложные, собственно, для восприятия вот обычного, есть даже там «Добротолюбие» для мирянина, то есть там описана борьба, и она будет всегда. Собственно говоря, это духовная жизнь. Всегда и враг свои спицы сует, и благодать, конечно же, действует тоже, да, нужно бороться. И вот это нужно понимать. То есть нужно не отступать, какое бы ни захлестнуло нас состояние, какие бы ни пришли скорби или еще что-то такое, и они будут, и это нормально в нашей жизни. То есть никто от них не застрахован. Тесны врата и узок путь. Собственно говоря, наверное, вот так надо понимать. И Господь, Он обязательно поддержит. Вот в это надо верить. Вообще, знаете, не сомневаясь. Вот что бы не случилось, Господь. Это может быть сейчас быть непонятно и, может, там как-то тяжело. Уповай на Бога. Все. Если мы вот это теряем, тогда, собственно, мы можем назвать это как угодно — и кризис, и потеря, и еще что-то. Вот даже мне больше потеря нравится, потому что потеря — всегда можно найти. Понимаете, это как вот потерянную драхму, да, вот нашла, там все возрадовались, да, так сказать. Или как эту овцу потерянную, заблудшую, то есть всегда можно найти. Кризис — что в это вкладывают. Да, тоже там не берусь рассуждать, каждый сам чувствует, к чему он это прибавляет. Но надо надеяться на Бога. И всегда, всегда будет брань эта, это естественно. Надо учиться бороться.

К. Мацан

— А вы сказали, что священство — это не работа, а призвание или служение. А как вы проводите вот водораздел между работой и призванием?

Иерей Сергий

— Знаете, хороший вопрос. Я просто никогда себе его не задавал. Потому что я не думаю, что это работа, поэтому как бы мне, знаете, мне делить-то, нет категорий, я просто о них не думаю, для меня есть служение. И я там готовлюсь служить, прихожу, не знаю, худо-бедно стараюсь молиться. Просить, если есть какие-то там еще прихожан просьбы. Ну я священник, я не что-то это выдумываю, мне вот это оставлено, есть служебник, там есть какие-то просьбы, даже помимо тех, кто уже там написаны, есть там и на всякую потребу там или еще что-то такое, отвечая на просьбы наших прихожан. Самое, наверное, важное насколько возможно, чтобы это было от сердца. Вот это, наверное, самое важное, чтобы это не было механически. Я помню хорошее наставление одного батюшки, который сказал, что каждая служба должна быть новой. Тогда она не будет как это может где-то говорится там, каким-то механическим, отработанным, что-то такое, как работа может быть. Все должно быть всегда новым. Может, даже ты и приходишь на службу, может, даже и не в том состоянии, что, наверное, чаще всего. Но ты должен уходить другой. Вот уходить другой. Встретившись с Богом. Вот это важно. И это надо добиваться смирением, молитвой, просьбой. Просьбой перед Богом. Вот это надо добиваться. И тогда служба не будет одинаковой никогда. И думаю, что вот эти состояния, которые с нами бывают, неготовности чаще всего, они как раз таки и воспитывают вот это чувство, которое нужно добиваться у Бога.

К. Мацан

— Священник Сергий Золотов, настоятель Покровского храма села Перхушково Одинцовского благочиния Одинцовской епархии, сегодня с нами в программе «Светлый вечер». А сколько лет вы в священстве?

Иерей Сергий

— Девять.

К. Мацан

— А вот это много или мало?

Иерей Сергий

— Вы знаете, я вернусь к тому, что говорил, что я не учащий, а учащийся. И я не замечаю время, честно, вот оно идет и идет. Потому что, когда начинаешь там считать года, уже начинаешь понимать, что ты вырос, и что-то, может, чего-то достиг — это, наверное, очень опасный помысл на самом деле. И я как-то стараюсь его от себя отгонять. Ну служу и служу, скажем так, так сказать. И честно, не считаясь с этим, именно из-за этого, чтобы не вводить себя в какой-то уровень какого-то уже чего-то там как будто бы. Потому что я помню, даже да и сейчас вот, там общаясь с отцом Игорем, вот сколько он уже в сане — уже там и крест наградной, и девять детей, и послушаний много. И отец Валериан, помню, тут подходят: «Батюшка, освятите машину». Он уже после службы и так еле идет. «А, сейчас». Идет, одевает епитрахиль, идет освятить машину. И еще пока идет, разговаривает там с кем-то, там еще чего-то. Освятил машину, там люди ждут его, и освятил машину, отдал там епитрахиль, еще с кем-то поговорил и пошел. Понимаете, совершенно просто. Там знаете, не нужно и малым гнушаться, потому что и там молитва, и там встреча с Богом на самом деле. Поэтому я как-то, знаете, для меня нету, что вот я чему-то уже вырос, что я как-то машину не могу освятить, там еще что-то такое. Потому что это, может быть, там для новоначальных батюшек, которые там, может быть... Нет, все важно.

К. Мацан

— Знаете, я почему об этом спрашиваю. Не имею в виду, что чем более опытный священник, тем более он бронзовеет. А я помню, меня очень удивило в одной публикации священник, который 20 лет в сане, написал про себя, что вот, я 20 лет в сане, это очень мало, и дальше вот продолжил как бы некую аргументацию с позиции своей скромности. И, с одной стороны, я знаю этого священника, у меня нет оснований упрекать его в кокетстве, я думаю, что он искренне полагает, что 20 лет это мало, если рядом есть священники, которые 40 лет в сане, 50 лет в сане, 60 лет в сане, может быть.

Иерей Сергий

— У нас есть такой, да, священник.

К. Мацан

— А с другой стороны, 20 лет — это немало. И как оценить, вот для вас девять лет, в чем вы сегодняшний священник не равны себе вот девять лет назад, как только-только начинающий священник?

Иерей Сергий

— Вы знаете, я очень рад, что спокойно пережил вот этот вот период вот этого новоначальства. Когда только стал священником, конечно, тебе море по колено, это очень опасно. Очень опасно, можно наделать много ошибок на самом деле. Потому что даже твой на тот монет уровень общения даже с прихожанами, он очень может разниться, то тебе море по колено, а кому-то даже по щиколотку, это уже утопия. Вот здесь надо быть очень внимательным, конечно, очень взвешенным, чтобы за это время не потерять и в себе тоже, и не каяться потом в ошибках тоже. Понимаете, вот я опять же это все, вот для меня пример это общение со страшим духовенством. Это очень важно, понимаете, то есть иметь вообще духовника, такое понятие, понимаете, старшего священника. То есть я езжу там к батюшке, к отцу Игорю, там с ним беседую, он человек опытный, с ним там решаю какие-то вопросы, он дает мне какие-то советы, которыми я руководствуюсь, собственно говоря. И мне это очень помогало вообще даже в период моего, знаете как, там период неофитства. Знаете, когда в храм входишь, ты начинаешь втягиваться, ты горишь, тебе там дай, ты все в узел там, даже железо. Это тоже очень надо взвешенно к этому подойти. Потому что это все перегореть может очень быстро, и в храм можно и не вернуться. И вот они помогли мне, вот эти священники, все это правильно осмысливать, понимаете. Вот это я прямо очень ценю это. И когда уже стал я священником, уже сам, то есть это во мне уже осталось, потому что это было заложено. То есть они помогли мне и помогают идти, собственно, дальше. Потому что я еще считаю, что я еще даже очень молодой священник и летами, и своей, собственно, уже службой там, девять лет — это девятилетний ребенок, что он может. Они помогают мне это делать. То есть я советуюсь, ну что-то, какие-то решения я уже и сам могу принимать, конечно, но немного.

К. Мацан

— А вот это неофитское горение, а что с ним делать? Просто бить себя по рукам или просто себе напоминать, что так, поспокойнее, поспокойнее. Если сердце поет, то что с ним сделаешь.

Иерей Сергий

— Нет, вообще прекрасно, что оно поет, но все нужно соизмерять свои силы. Знаете, всегда хорошо, знаете, благословиться на свои действия. Потому что вот этот период, когда люди начинают там от корки до корки читать молитвослов, вот прямо вот, потому что такое правило. Но надо соизмерять свои силы, и всегда в этом нужен мудрый пастырь, который пускай ему даст, скажем так, три молитвы, но много дел, а потом будет это все потихонечку как-то регулировать. Понимаете, как вот да, преподобный Досифей пришел к Дорофею, когда ему дали в ученики, когда он там много ел, он убавлял там хлеб, говорил: а как себя чувствуешь? Здесь нужно тоже подходить так же, то есть да. Потому что это такой период, когда ты на все готов, на молитву ты готов, сутками стоять. Ну а потом приходит время, когда уже за это надо будет бороться, прилагать свои какие-то уже физические силы, когда Господь уже не вот, а вот рядом просто и надо идти, а ты чувствуешь: а я и на молитву встать не могу, а я вот это не могу сделать, а я же тогда мог. И вот здесь вот этот баланс очень хорошо бы соблюсти. Чтобы человек вот, знаете, он и в храме бы остался тоже, конечно, хорошо бы. И молитвенное правило с ним бы осталось, вот это богообщение очень важно. Вот это переедание очень опасно. Я думаю, это все, наверное, проходили, это точно, когда вот заходили мы в храм.

К. Мацан

— Один очень опытный священник тоже в интервью у нас сказал, что чтобы быть священником, и чтобы, скажем так, стать хорошим священником и быть на своем месте, нужно, чтобы в человеке сочеталось два фактора: первое — это желание быть священником, а второе — это считать себя недостойным. Вот как в вас это отзывается?

Иерей Сергий

— Ну то что я недостоин, это точно.

К. Мацан

— Я просто почему спрашиваю, потому что это легко как бы сказать: ой, я недостоин.

Иерей Сергий

— Вы знаете, Господь обязательно тебе на это укажет. Я говорю, есть же сложности, с которыми сталкивается пастырь. Да и в бытовой жизни, вы знаете, я еду на машине там, да, кто-то меня там пытается подрезать там, и кто-то даже, представляете, нахамить там или еще что-то такое. Вот как ты это переживаешь на самом деле? Ну конечно, дергает внутри. Вот эти моменты, знаете, бытового характера, еще там в богослужении там, еще что-то. Знаете, там певчий там не ту ноту взял в этот момент или хор там запнулся. Знаете, вот обязательно, Господь тебе подскажет, что ты не то, что ты можешь о себе думать, на самом деле. Наверное, это важно услышать. Даже вот да, вот для самого себя, что Господь вот бдит над тобой на самом деле, так тебе, как мы это называем, звоночки, еще как-то.

К. Мацан

— Но нет в этом какого-то внутреннего такого психологического противоречия? Вот я хочу быть священником, и одновременно искренне должен считать, что я не должен им быть, раз я недостоин этого. Короткого замыкания не происходит в голове?

Иерей Сергий

— Да я думаю, знаете, такая духовная, конечно, уже составляющая. Думаю, что всему помешать может гордость, это точно. Вот если замыкание произойдет от того, что мы выбрали просто не то чувство и все. Вот знаете, на кого воззрю, на кроткого и смиренного, и трепещущего словес Моих. Вот мы об этом мало думаем, а о том, какой я важный, мы много думаем или еще что-то, понимаете. Образ мыслей тоже очень важен. И очень важно увидеть, что тебе здесь хочет сказать Господь. Вот про тебя или про что-то еще. Ну это вообще такая область, которая еще тоже, я говорю, я учащийся. И вот я просто вижу, когда Господь смиряет мою гордость, знаете, вот и мое тщеславие, эгоизм, самодовольство. Вот все же подходят: «Ой, батюшка, батюшка, благословите... Батюшка, вот вы сказали, а так вот произошло, представляете?» Как священнику переживать, если он не учащийся? Это тяжело. Знаете, вот такое...

К. Мацан

— А были случаи, когда человек походил и говорил: батюшка, вот вы сказали, я сделал, как вы сказали, и стало только хуже?

Иерей Сергий

— А я сейчас так не вспомню. Наверное, было точно.

К. Мацан

— Я почему спрашиваю, я помню, что в одном интервью...

Иерей Сергий

— Я прошу прощения, невозможно не делать ошибок, понимаете. Мы люди, невозможно, ну они будут.

К. Мацан

— А вот как это переживать? Я почему об этом спрашиваю, потому что я начал говорить, в одном интервью один из, может быть, самых авторитетных сегодняшних епископов, епископ Пантелеимон Верейский, многолетний председатель Синодального отдела по церковной благотворительности, вот его в интервью тоже спросили: вот у каждого хирурга есть такое кладбище, есть такая грустная поговорка...

Иерей Сергий

— Да, да.

К. Мацан

— А вот у священника... И он даже в этом интервью не дал договорить ведущему вопрос, сказал: конечно. Только если у священника тоже есть в этом смысле свое, в кавычках, «кладбище». Только если там у хирурга мы говорим про физическую смерть, то для священника это область ада, куда вверглись люди, его, может быть, духовные чада, из-за его ошибок. И как это пережить в себе, как этим жить, что называется, священнику?

Иерей Сергий

— Я думаю, что если батюшка осознает это, вообще свои ошибки, то это толкает его на еще больше и долгую молитву и покаяние. Вот если он это понимает действительно. Нам невозможно не делать ошибок, к сожалению. Я говорю, особенно когда тебе море по колено, ты такой вот молодой, там все можешь, понимаете. Я как раз таки возвращаюсь к тому, о чем мы с вами беседовали, что да, ты идешь как будто тебе все по колено, ты бежишь там, все можешь. А чей-то вопрос, да, и твой ответ, а для кого-то даже по щиколотку — это уже утопия. Надо быть очень внимательным, чтобы вот не нагрузить человека этими мешками порой нашими. Знаете, надо быть очень чутким к душе человека. Очень чутким. Ну в принципе, даже и у этих пастырей, конечно, есть такое, такие люди, которые, может быть, они чем-то искусились, каким-то ответом или еще чем-то. Я, знаете, до сих пор помню такой случай. Я служил в соборе, пришла одна девушка. И прямо вот помню до сих пор этот случай. Пришла одна девушка, и стала мне говорить, а это уже было под конец уже там литургии. У нас была ранняя и поздняя, кто служит раннюю, исповедует на поздней. А хочется же ведь, чтобы все были на вечерней службе, вот это все, знаете, такие моменты. И она подошла, и я так, не имея осторожности, к сожалению, сказал: «И вы тоже не были на вечерней службе?» И она заплакала и сказала: «Батюшка, ну я же не об этом хотела сказать». И ушла. Знаете, и я это помню до сих пор. Это на самом деле очень такой момент важный. И мне Господь, Он меня прямо остудил, знаете, прямо остудил меня. Я понял, как надо быть острожным. Вот лучше молчать. Молчание, оно золото, правда ведь. Потому что мы порой столько наговорим, что и от этого-то мы на самом деле делаем ошибки, что мы сказали что-то, не подумав. Но это бывает, к сожалению. Вот что нами движет в этот момент, сложно сказать. То ли это усталость, то ли гордость, то ли мнимость. Это сложно. Это все должно быть так или иначе класться на покаяние священнику лично самому. И Господь обязательно приведет потом этого человека. Я когда с приходом прощался, когда меня перевели в другой храм настоятелем, я помянул эту рабу Божию, я сказал: я не знаю, здесь ли она сейчас. Чтобы она меня просто услышала, да, может, там передадут ей. Ну вот бывает, эти моменты есть. И надо быть повнимательнее. Но без ошибок, оно тоже невозможно. Но если человек осознает это все покаянием, то все Господь вернет. Покаяние — это же возращение. Ну и все. Я так думаю.

К. Мацан

— Ну что же, спасибо огромное за нашу сегодняшнюю беседу. У нас сегодня в гостях был священник Сергий Золотов, настоятель Покровского храма села Перхушково Одинцовского благочиния Одинцовской епархии. У микрофона был Константин Мацан. Спасибо. До свидания.

Иерей Сергий

— Всего хорошего. Спасибо.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «11-е воскресенье по Пятидесятнице, Сретение Владимирской иконы Богородицы». Прот. Федор Бородин
• «Семья, как задумал это Бог». Прот. Андрей Рахновский
• «Любовь и личные границы». Наталия Инина