«Путь к священству». Священник Павел Усачёв

У нас в гостях был клирик храма Вознесения Господня за Серпуховскими воротами в Москве священник Павел Усачёв.

Наш гость рассказал о своём пути к вере и священству, а также поделился опытом общения со старцем Иоанном Крестьянкиным.

Ведущие: Константин Мацан, Кира Лаврентьева

---

К. Мацан

— Христос Воскресе! Здравствуйте, дорогие друзья. Это «Светлый вечер» на радио «Вера». В студии моя коллега Кира Лаврентьева —

К. Лаврентьева

— Добрый вечер.

К. Мацан

— И я, Константин Мацан. В гостях у нас сегодня священник Павел Усачев, клирик храма Вознесения Господня за Серпуховскими воротами, в Москве. Добрый вечер.

Свящ. Павел Усачев

— Христов Воскресе!

К. Мацан

— Воистину Воскресе! Я напомню нашим радиослушателям и вам, отец Павел, скажу, что в этих программах мы беседуем со священником о его пути к вере и в вере, о той цепи событий, о тех выборах, которые привели к тому, что человек принимает решение так дерзновенно желать быть священником, предстоять алтарю, совершать богослужения, выходить на проповедь и преподносить людям Таинства. Вот о том, какие выборы на этом пути вы совершали, об этом мы сегодня поговорим. Мы убеждены, что человек, отвечая себе на вопросы, что-то о себе узнает, понимает что-то важное о вере, об отношениях с Богом. И, может быть, ваши ответы и ваши вопросы окажутся созвучными тем вопросам, которые себе задают наши радиослушатели. Вот поэтому об этом хотелось бы сегодня поговорить. Ну вот, были сомнения на вашем пути? Сомнения, с чем-то связанные? Это был путь такой простой, ясный и понятный или он был именно путь выборов и каких-то, может быть, борений с самим собой?

Свящ. Павел Усачев

— Вообще, сейчас мне уже понятно, что, как говорит Господь: «Не вы Меня избрали, а Я вас избрал», — что да, это мой путь и что, наверное, Господь меня вел, не в какой-то момент меня вот узрел и сказал «пойдем со Мной», а вообще изначально, может быть. Это сложный вопрос. Но, конечно же, мне это было совсем неясно изначально, с детства. Наверное, я сейчас немножко расскажу про свою семью, про детство, чтобы было понятно. У меня родители, конечно же, верили в Бога, они были крещены, они верующие. Но вот 90-е годы те самые, когда все мы чего-то искали, ответы на какие-то свои запросы духовные, и мои родители тоже искали и делали это, как умели. Православие всегда было, мы ходили в храм, мы причащались. Я родился и вырос в районе Хамовники, рядом с монастырем Новодевичьим. И, несмотря на то, что всё это было разное и разные их настроения и течения, эксперименты даже — в детстве мы были вегетарианцами, то есть питались по системе Шелтона, может быть, слышали. То есть чего только не было.

К. Мацан

— Вот Кира кивает. А я не слышал.

Свящ. Павел Усачев

— В нашем детстве папа увлекался одно время какими-то — был такой деятель с Востока Шри Чинмой, он создавал...

К. Мацан

— Какие-то страшные имена вы называете. (Смеются.)

Свящ. Павел Усачев

— Но, вы знаете, конечно, ребенок как бы находится в подчинении у родителей, еще несамостоятельная личность, и я помню, как мы сидели рядом с папой, чего-то медитировали или что-то делали. Но это было настолько выхолощено, я не чувствовал в этом никакого присутствия Бога. А заходя в храм, конечно, Бог там находился всегда, я это чувствовал своим детским сердцем. Я помню свою первую детскую исповедь, мы жили на даче под Радонежем и ходили пешком в Абрамцево в храм Спаса Нерукотворного. Это такое сильное переживание, что вот сейчас я стою перед каким-то рубежом, и сейчас будет эта встреча. Может быть, я так это не формулировал, но сейчас я это так вспоминаю...

К. Мацан

— Именно в Таинстве покаяния. Интересно.

Свящ. Павел Усачев

— Наверное, мне было 7 лет, может быть, чуть больше, сейчас я не могу вспомнить. Но что вот сейчас эта встреча состоится, причем не с кем-то, а с реальным живым Богом. И этот трепет, я вышел тогда из храма, походил вокруг храма в таком одиночестве, размышляя, что это будет. То есть не было религиозного образования, как воскресная школа, они тогда только начинались, наверное. Но я не посещал воскресную школу, таких уроков от родителей тоже не было, читали жития святых, наверное, читали и что-то неправославное. Но я вырос в этом ощущении, что храм это место особое, это место, куда мне хочется прийти. И, в принципе, наверное, я чувствовал, что у родителей это основное — православие. Сейчас, конечно, они пришли уже окончательно. Мама очень творчески нас воспитывала, я спал на нижнем этаже двухэтажной кровати, а надо мной она нарисовала в полный рост апостола Павла. И я все время просыпался и засыпал под этим образом. У нас многодетная семья. И с братом моим, который младше меня, мы, впечатленные от Литургии, как-то раз, придя домой, устроили Причастие. Господи, прости — такая игра у нас была. Но это было на полном серьезе, мы ходили по дому, причащали своих родных, они принимали это молчаливо, с пониманием.

К. Мацан

— Вы людей причащали?

Свящ. Павел Усачев

— Семью свою.

К. Лаврентьева

— Понарошку.

К. Мацан

— Я знаю историю, священник знакомый рассказывал, дети играли в Причастие, дети священника. Он заходит в комнату, а там дочка или сын: «Причащается раб Божий жираф».

Свящ. Павел Усачев

— У нас были реальные живые люди: мама, папа, сестра, братья. Но это не было постоянной игрой такой, в церковь, это было как-то под впечатлением.

К. Лаврентьева

— Отец Павел, а ваши братья и сестры тоже пришли в православную Церковь?

Свящ. Павел Усачев

— Да, конечно. С этим братом, с которым мы играли в церковь... Звучит не очень, но...

К. Мацан

— Ну, понятно же, о чем речь — это детская игра.

Свящ. Павел Усачев

— Да, детская игра. Мы с ним вместе потом поступили в семинарию, и он тоже окончил ее.

К. Лаврентьева

—То есть он тоже священник?

Свящ. Павел Усачев

— Он не священник пока, он алтарничает, воскресной школой руководит. То есть, видимо, он на меня смотрит и думает: «Надо еще подумать». (Смеется.)

К. Мацан

— А почему? С этого места поподробнее. А что такого?

Свящ. Павел Усачев

— Просто это очень серьезный шаг. И я сейчас понимаю, вспоминая стечение всех обстоятельств, что когда ты начинаешь думать, размышлять, как это, смогу ли я? Когда уже пускаешь сомнения в свою душу, то очень сложно потом на это решиться, если ты в этом состоянии находишься уже какое-то время. Ну, есть же такая шутка, что жениться можно только сразу — влюбился и женился. Так же и со священством, наверное. Когда ты чувствуешь этот призыв, нужно на него откликаться. Ну, это мой путь, и...

К. Мацан

— Вы же не сразу после школы пошли в семинарию?

Свящ. Павел Усачев

— Нет, не сразу.

К. Мацан

— Где вы учились?

Свящ. Павел Усачев

— Я окончил Московский государственный психолого-педагогический университет, факультет клинической психологии, то есть по образованию я клинический психолог.

К. Мацан

— То есть с верующими вам должно быть просто общаться?

Свящ. Павел Усачев

— Ну, мне с ними интересно общаться. И первая моя профессия не мешает, это самое главное...

К. Лаврентьева

— Она, наоборот, помогает.

Свящ. Павел Усачев

— Если бы я поработал бы серьезно в этой области, это все-таки работа с людьми, по какому пути я шел, это выбор именно патопсихологического направления, то есть люди нездоровые психически. Если бы я поработал какое-то серьезное время, наверное, это бы отложило какой-то отпечаток на моей личности и вообще на отношение к людям, потому что это известно, что психиатры и патопсихологии общаются с человеком не как с человеком, а как с человеком, которому нужно какой-то диагноз поставить...

К. Лаврентьева

— То есть редко бывает: «Вы здоровы. Идите, вы не нуждаетесь в моей помощи». Так не бывает?

Свящ. Павел Усачев

— Ну, бывает. Почему я все-таки ушел из этой области, потому что, к сожалению, на данный момент, насколько я знаю, патопсихологи, их область компетенции — это работа при психиатрических больницах, это диагностика. Они мало чего могут в современной системе, или это уход в частную практику. Сейчас, наверное, уже что-то изменилось, я уже не обращался к этой теме долгое время.

К. Мацан

— Вы сказали про призыв к священству, призыв от Бога. Я думаю, что для многих наших слушателей, особенно для тех, кто, может быть, не погружен глубоко в лексику христианскую церковную, околоцерковную и, может быть, вообще смотрит со стороны на религиозную традицию, только присматривается или интересуется, при словах «призыв от Бога» возникает ассоциация такого голоса с небес, раздавшегося человеку, что-то такое очень мифологическое: я услышал призыв к себе и пошел за этим зовом. И тут же ассоциация с какими-то странными голосами в голове у человека, с самообманом, с иллюзиями, с каким-то эмоциональным переживанием, перенапряжением и так далее. Понятно, что вы не об этом говорите. Но тогда как бы вы объяснили, что это за призыв? Как он переживается, как он воспринимается, как он ощущается — человеку, который такого не переживал? Как вы поняли, что это вас Господь призывает?

Свящ. Павел Усачев

— Вы совершенно правы, что не было такого, чтобы голос с небес, но цепочка событий. Мои родители очень связаны с музыкой, и особенно мама очень хотела, чтобы я был музыкантом. Я поступал в музыкальную академию на академическое пение, то есть реализовывал родительскую программу, можно сказать. Хотя у меня есть определенные способности, я люблю петь. А потом в подростковом возрасте я стал это переосмысливать и решил сделать собственный шаг, решил заняться психологией, это был мой личный самостоятельный поступок — поступить в институт и его закончить. И потом Господь как бы сказал: «Очень хорошо, музыка, психология, если это совместить, то почему бы не...»

К. Мацан

— Получится церковная служба.

Свящ. Павел Усачев

— Да. И эта цепочка событий совершенно удивительная. Я сейчас оглядываюсь назад, конечно, Бог есть, потому что невозможно было бы всё это так придумать. Я учился на первом курсе музыкальной академии, и моя однокурсница предложила мне подработать в церковном хоре. У меня не было никакой практики, я ходил иногда в церковь, но вера была еще детская. И это был как раз храм, в котором я сейчас служу, храм Вознесения Господня за Серпуховскими воротами. И я пришел в этот хор, меня взяли. Ну, слух есть, голос есть, а знаний никаких, на такую стажерскую зарплату. И я помню свое ощущение, что: Господи, куда я попал? В том смысле, что мне это было очень непривычно. Естественно, это такая среда очень творческая, музыкальная академия, итальянские арии и всё такое. Конечно, у меня сердце было не в храме на тот момент. Мне было тяжело, очень тяжело выстаивать, выслушивать службы, потому что нужно было постоянно на все службы ходить, все праздники, все воскресные дни. Я помню, что я себя заставлял: ну, потерпи немножко. Чем себя мотивировать? Ну, вот зарплату получишь в конце месяца, 140 рублей, символическое что-то, но тогда я начинал самостоятельную жизнь, и мне это было важно. Я помню, как я дотерпел все-таки, получил первую зарплату и реализовал свою мечту: пошел на Черкизовский рынок и купил себе куртку новую, и был счастлив. Думаю: ну, неплохо, останусь еще немножко. То есть через такое... А потом, знаете, очень интересно — я вдруг в какой-то момент понял, что мне больше ничего не нужно на самом деле. Это было, по-моему, во время Всенощного бдения на полиелее, это невыразимо словами — это ощущение, что здесь Небо на земле, ты стоишь и... Здесь, конечно, очень важно, что коллектив у нас был такой дружный, семейный, и главный регент Елена Борисовна, она и сейчас главный регент нашего храма, она умела создать атмосферу, и она недирективно всех держала, очень с любовью. То есть храм стал в какой-то момент действительно моим домом, то есть я постоянно туда бежал, просто бежал. И здесь уже возник кризис у меня в отношении моей учебы на психологическом факультете, потому что тогда я был уже на втором, может быть, на третьем курсе, и мой духовник сказал, что все-таки доучись. Я учился на Сухаревской и бегал на переменках в Сретенский монастырь, там можно было помолиться. Я немного сбивчиво говорю, а мне хочется, чтобы эта цепочка событий была видна.

К. Мацан

— Священник Павел Усачев, клирик храма Вознесения Господня за Серпуховскими воротами, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». Цепочка событий, как она для вас выстраивалась?

Свящ. Павел Усачев

— Всё началось с прихода в этот храм, где я сейчас служу. И моя жена, тогда еще просто невеста, она, придя в храм на одну их первых служб, сказала: «Ты знаешь, кто у тебя настоятель?» — «Не знаю». — «Отец Константин. А ты знаешь, что это тот самый Костя Татаринцев, который приезжал к нам в деревню, постоянно у нас в доме оставался, чай пил?» Это село Худынское Ивановской области. Они с матушкой тогда приезжали на богомолье, то есть они с тех пор были знакомы. И так вот удивительно совпало. И вот этот батюшка, мой дорогой любимый духовник, протоиерей Константин Татаринцев, он стал моим духовником. Интересно, что один из первых моих вопросов к нему был про армию. Синодальный отдел находится на территории храма, я не знал, что военный отдел находится на территории храма и что батюшка работает в этом отделе. Родители были против, чтобы я шел в армию и пытались что-то такое сделать, чтобы я не пошел в армию. То есть такой у нас был конфликт в семье, и я обратился с этим вопросом к батюшке. Причем назвал его отцом Кириллом, но я не знал тогда, из-за этого началось наше знакомство, духовное общение. И он не посоветовал мне что-то придумывать, в общем, в результате я с этим вопросом обратился к отцу Иоанну (Крестьянкину). Моя теща будущая, она его духовная дочь была. И в одну из своих поездок она предложила мне написать ему письмо, это был 2003-й, может быть, год. И я в этом письме излил всю свою душу, всё, что меня волновало тогда в тот момент: учиться или не учиться; что делать с армией, подчиниться ли родителям? У меня бабушка невролог и она тоже была категорически против.
И батюшка Иоанн ответил тогда мне устно (он уже устно отвечал через свою келейницу Татьяну, Царство ей Небесное, она тоже преставилась), что «подчинись родным, и пусть врачи изрекут о тебе Божье произволение». Он подписал это письмо своей дрожащей рукой, у меня это письмо хранится дома, как святыня, подписал и на словах передал совершенно удивительное, некую тайну, он сказал, что «о рабе Божьем Павле есть нечто, что я сейчас сказать ему не могу, потому что он это не примет и не поймет». Я с этим жил много лет и в какой-то момент, был такой период в моей жизни, я занимался немножко паломничеством, то есть на своем микроавтобусе собирал небольшие группы и возил людей по святым местам. Это было интересно, я так посмотрел наши святые места, нашу страну. И решился однажды ехать в Псково-Печерский монастырь. Но поездка откладывалась, группа не набиралась, и вдруг она собралась и мы приехали. Оказалось, что мы приехали 5-го февраля 2016-го года, это день преставления отца Иоанна (Крестьянкина), причем 10 лет со дня преставления, то есть, не загадывая, мы попали в такой удивительный день. Владыка Тихон (Шевкунов) тогда служил панихиду, я тогда первый раз попал в пещеры, Богом зданные. И впервые я попадаю в келью к отцу Иоанну, меня встречает та самая келейница Татьяна и там послушник, батюшка тоже, окропляя меня водой, это такая традиция, когда заходишь в эту келью, и он спрашивает меня: «Ты что, диакон?» Я говорю: «Нет, я не диакон». — «А кто ты?» Я говорю: «Никто». — «Ну, вот тебе по мордасам». И начинает меня окроплять так усердно, со смехом, с радостью. Я вышел из кельи, и мы поехали дальше в Выбуты, это родина княгини Ольги. И по дороге, буквально через полчаса мне звонит благочинный и говорит: «Тебя рукополагают в диаконы 16-го февраля». То есть спустя 9 дней. Я был за рулем...

К. Мацан

— А вы просили до этого о рукоположении?

Свящ. Павел Усачев

— Конечно. Я тогда уже учился в семинарии, я уже был на этом пути, надеялся и ждал этого.

К. Мацан

— Но не ждали, что так быстро.

Свящ. Павел Усачев

— Я не надеялся, что это прямо сейчас произойдет, но вот такое вот совпадение. То есть для меня...

К. Лаврентьева

— А что вы тогда почувствовали, отец Павел?

Свящ. Павел Усачев

— Я почувствовал, что исполнились слова отца Иоанна (Крестьянкина) о том, что тогда я бы не принял эти слова, а сейчас он как бы через свою келейницу, через этого батюшку, спустя 10 лет после его кончины мне это открывается. Это удивительно. Но между событиями 10-летней давности и вот этим было очень много всякого разного и сложного, это был путь очень непростой, много событий. То есть я 10 лет проработал в этом храме с отцом Константином Татаринцевым, он меня впервые ввел в алтарь, я стал еще алтарничать, помимо того что пел в хоре. И спустя 10 лет, с рождением нашего сына я решился на такой кульбит, можно так сказать — я решил, что мы переезжаем из Москвы всей семьей в Подмосковье и там будем жить. Бедная моя жена...

К. Мацан

— А в Подмосковье, на землю, что называется?

Свящ. Павел Усачев

— Да. У нас там дачка была, неприспособленная к зиме. Это случилось уже осенью...

К. Мацан

— Тогда это и вправду кульбит, раз неприспособленная к зиме.

Свящ. Павел Усачев

— Я прихожу и говорю своей жене, что «знаешь, я сдал нашу квартиру на год, мы будем жить...» Ну, она как-то это всё приняла.

К. Мацан

— Это такой тест на смирение.

Свящ. Павел Усачев

— Да, тест на смирение. Она это приняла. Конечно, у меня жена удивительный человек. Но сейчас я понимаю, что было промыслительно, потому что в Подмосковье я и рукоположился, я получил там священный сан и образование. Владыка Ювеналий, Коломенская семинария, он меня рукополагал и в диакона и в священника.

К. Мацан

— Давайте мы вернемся к этому разговору после небольшой паузы. Я напомню, что сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» священник Павел Усачев, клирик храма Вознесения Господня за Серпуховскими воротами. В студии моя коллега Кира Лаврентьева и я, Константин Мацан. Не переключайтесь.

К. Лаврентьева

— Еще раз здравствуйте, уважаемые радиослушатели. «Светлый вечер» на радио «Вера» вновь приветствует вас. У нас в гостях священник Павел Усачев, клирик храма Вознесения Господня за Серпуховскими воротами. У микрофона Константин Мацан и я, Кира Лаврентьева. Отец Павел, вот всю первую часть нашей программы мы посвятили тому, что пытались вникнуть в историю вашей жизни до рукоположения. И вот мы остановились на том моменте, когда вы уже встали на эту прямую дорогу к рукоположению, вам позвонили и пригласили на архиерейскую службу для рукоположения в диаконский чин. И вы переезжаете, не посоветовавшись с женой, принимаете решение переехать в Подмосковье на землю. Как я понимаю, эта цепь событий, связанная между собой. И что, как развивались события дальше? Вот вы переехали, вот вы рукоположились. Почему я это спрашиваю так подробно? Потому что за эти 10 лет, о которых вы обмолвились, что было много и случилось много и вы стали другим человеком, как я понимаю. За эти 10 лет, от момента заочного разговора с отцом Иоанном (Крестьянкиным), когда он вам сказал, что о вас есть какой-то Промысл, который вы сейчас просто не понесете, до рукоположения был определенный путь. И получается, что вы из одного человека пришли к состоянию совершенно другого человека. И, на самом деле, это не самый традиционный разговор, потому что обычно, когда мы разговариваем с гостями в программе «Путь к священству», батюшки говорят, что в целом они понимали, что они будут священниками или хотя бы у них было какое-то душевное устремление. А вы, сколько я вас слушала в первой части нашей программы, такое ощущение, что вы боялись этого. Такое ощущение, что вы больше, чем другие, боялись священства. Может быть, я ошибаюсь. С чем был связан этот страх? И все-таки ведь в конце концов он прошел? Всё же вас Господь призвал на этот путь, несмотря на все ваши сомнения. Вот этот отрезок 10-летний, пока вы превращались, как металл, совершенно в другое качество, ваша душа превращалась, претворялась. Что было в эти 10 лет, что с вами происходило в эти 10 лет и почему священство у вас вызывало такой сильнейший трепет?

Свящ. Павел Усачев

— Знаете, все-таки я не могу сказать, что священство стояло передо мной, как что-то очень такое великое и страшное одновременно. Я как раз считаю, что у меня довольно органичный путь, потому что, придя в храм, я там поселился, мне там всё очень нравилось, дух этот мне стал родным, и я потихонечку к этому двигался. Я не могу сказать, что я от этого убегал, но, наверное, я как-то уж очень был нетерпелив даже. Вот отец Иоанна (Крестьянкин) говорил замечательные слова, что у Господа всё бывает вовремя для тех, кто умеет ждать. Вот ждать я не умел и, может быть, еще и не умею, потому что ведь мои дорогие друзья, алтарники, с кем я алтарничал, они остались в храме, и они очень спокойно пришли тоже к чему-то. Вот мой замечательный друг отец Алексий, диакон, он сейчас рукоположился в том храме, где мы вместе начинали, он сейчас мой собрат. А мне потребовался, можно сказать, такой кульбит, ход конем. Меня очень тянуло на какие-то такие подвиги. Ну, понятно, что и молодость и горячность. Мне хотелось, наверное, спасти мир, мне хотелось организовать какую-то общину на земле, чтобы мы возделывали землю, чтобы мы жили одной семьей.
Вы знаете, я тогда в Подмосковье прилепился к храму, ближайшему к нашему дачному домику, и там стал таким дыркозатыкателем, если так можно сказать — я там и алтарничал, и по хозяйству, и по работе с молодежью. Была очень интересная, насыщенная и очень активная жизнь. Наверное, я бы сейчас такую уже не понес. И у нас стало получаться. Мы организовывали благотворительные концерты, поскольку жена у меня музыкант, она пианистка, и я тоже с музыкой связан. И на базе храма мы собирали средства определенные для восстановления храма. И тогда я поступил в семинарию. То есть с момента поступления в семинарию, понятно, что я уже очень хотел и желал священства, ждал этого и надеялся. Но при этом параллельно шла жизнь и семейная и просто реальная жизнь, которая очень сильно уже затягивала, уже тогда у меня было пятеро детей на тот момент. И, конечно же, это постоянный вопрос, что нужна какая-то постоянная работа, чтобы содержать семью. И желание служить. И вот эта раздвоенность, приходилось даже какое-то время паломничеством заниматься, и я даже таксовал, людей подвозил на своей машине. То есть как-то перебивались, потому что понятно, что сельский храм, что там можно заработать? И потихонечку к этому меня Господь подвел, но, вы знаете, когда меня рукополагали в диаконы, я очень был растерян, хотя я к этому готовился. И даже какие-то ошибки совершил, потому что меня не предупреждали, что надо будет определенные действия выполнять помимо того, что происходит на рукоположении — выносить омофор, митру. А заболел ставленник, которого должны были рукополагать в священника, и мне досталось всё. На архиерейской службе есть такие моменты, когда с архиерея снимают омофор и нужно его правильно пронести, правильно встать, с митрой на Херувимскую выходит тоже ставленник. Мне досталось всё. И когда я подошел к архиерею на рукоположение в диаконы, мне говорят: «Ну, давай». Я думаю: «Что давай? Вот архиерей, он весь блистает в этих ризах». Ну, я повалился на колени перед ним. Меня подняли и на ухо объяснили, что надо делать. То есть это было потрясение, это было реальное потрясение, когда в диаконы меня рукополагали.
Но, вы знаете, диаконское служение это еще неполнота. Потом я стал уже служить на селе диаконом, мне было очень, можно сказать, комфортно, то есть от меня не требовалось никаких особых подвигов каких-то, у меня не было большой ответственности, то есть диаконом мне было очень хорошо служить, я сейчас вспоминаю очень светло это время. Мне прямо было радостно, слово «радость» сюда очень подходит. Потому что алтарник помогает, а диакон участвует, но он не совершает еще, он только участвует. Но это настолько серьезное приближение к таинствам и все же ты не ответственен еще, ты только помощник. А меньше чем через год меня уже вызвали на рукоположение в священника. И здесь, если рукоположение в диаконы было потрясением, то рукоположение в священника, я не знаю, как подобрать это слово, но такое было чувство, что тебя, как партизана, забрасывают куда-то на передовую, что-то дают быстро с собой, самое необходимое, что ты должен закрепиться там, взять эту высоту.

К. Мацан

— Как интересно, интересный образ.

Свящ. Павел Усачев

— И я помню, что после тайносовершительной молитвы архиерейской, когда я встал, я ничего не видел от слез, потому что они просто потоком шли из моих глаз. Вот говорят, что вся жизнь проходит, картинки перед тобой...

К. Мацан

— Но говорят, что это, ну, не перед смертью, конечно, но в такие моменты предельной опасности, в кризисных ситуациях.

Свящ. Павел Усачев

— Ну, вот действительно, как может вся жизнь промелькнуть за одно мгновение.

К. Мацан

— То есть вы то же самое чувствовали в момент рукоположения?

Свящ. Павел Усачев

— Да, конечно. Это реально происходит, вся жизнь стоит перед тобой. Слезы не отчаяния, слезы не какой-то боли, а они сладкие слезы, от того, что ты в одночасье, есть такое понятие в психологии апперцепция — ты видишь всё вместе одновременно, всю свою жизнь и понимаешь, что вот он, рубеж, и что Господь всего такого тебя принимает к Себе в служители. И слезы умиления, наверное. Ну, вот как Бунин говорит «от сладостных слез не успею ответить». Вот что-то такое, наверное, я переживал в тот момент.

К. Мацан

— Знаете, о чем бы я хотел спросить. Это очень сильный момент, очень важное даже не просто эмоциональное переживание, а экзистенциальное, внутреннее, целостное новое качество личности в себе, наверное, ты обретаешь. Можно так это описать. Но в любой такой ситуации возникает вопрос следующего момента: вот ты это пережил, а теперь что? Вот как дальше жить, грубо говоря, после этого? Ты должен измениться, жизнь должна измениться или нет? А ты прежний остался, вроде бы тот же самый, при этом ты другой теперь. То есть это ответственность какая-то, новая перспектива, которая и есть ответственность. Как вы себя дальше чувствовали после этой вспышки, если так можно сказать, когда жизнь надо было дальше жить теперь?

Свящ. Павел Усачев

— Наверное, это первый кризис священства, который я пережил. Я благодарен нашей Матери-Церкви, вообще, как всё устроено мудро, что существует такой период как сорокоуст.

К. Мацан

— 40 дней священник как бы тренируется, входит в новые обязанности, учится это делать.

Свящ. Павел Усачев

— Это внешняя сторона и очень важная. А для чего она нужна священнику, именно ему лично, духовно — для того, чтобы он мог органично пережить вот это, я не знаю, как это назвать, это рождение, это потрясение он должен пережить. И вот, понимаете, если бы его не было, то может быть, я бы вообще наломал дров. Почему? Потому что, естественно, я только что родился, и я это почувствовал, и я в этом живу. Это не что вспышка и дальше сразу что-то другое — нет, это состояние, в котором ты живешь эти 40 дней. Наверное, это самое святое время в моей жизни, как, знаете, то основание духовное, к которому мы возвращаемся в семейной жизни, как венчание, это основание духовное. Когда какие-то кризисы, мы вспоминаем это время. И так же здесь — во время своего пути священнического тоже есть, к чему вернуться. Да, такое может быть — такая цельность. Вот это слово, наверное, самое подходящее. И кризис в чем заключался: 40 дней прошло и я такой весь воздушный, воздухоплавающий появился в семье, давно по мне соскучились все домашние и столько дел накопилось. Ко мне очень относились мои домашние с пониманием, наверное, и так бережно, но я ощутил это сдирание за ноги с небес и, знаете, то, что я сильно ударился об землю, мне было тяжело возвращаться в обычную жизнь. Ну, а потом, знаете, это действительно у меня было, что тебя забрасывают на передовую, первое время у тебя хватает этого куска сала, как у партизана, потихонечку отрезаешь, вооружение, патронов отстреливаться. А потом, Господь стоит рядом очень близко, Он держит за руку, но Он говорит: «Теперь давай-ка поработаем. Что в тебе еще есть такого, что ты не успел прожить до священства?» И это необходимо прожить сейчас...

К. Мацан

— Под «прожить» что вы имеете в виду?

Свящ. Павел Усачев

— Какие-то особенности характера, какие-то греховные наклонности.

К. Лаврентьева

— А как их можно быстро прожить?

К. Мацан

— Слово «прожить» оно положительное, то есть — испытай, прочувствуй вкус...

Свящ. Павел Усачев

— Наверное, это я как психолог говорю.

К. Мацан

— Прожить, чтобы изжить, чтобы от них...

К. Лаврентьева

— Отойти от них.

Свящ. Павел Усачев

— Прожить, чтобы от них отойти, да. Ведь иногда Господь дает проживать некоторые моменты, попускает для того, чтобы человек уже сам понял, что для него это неприемлемо, что он это прожил — это тот самый тяжелый опыт, к которому нет возврата. И, вы знаете, это очень непростое время, когда в тебе как бы обнажается всё твое несовершенство. Сначала это такая благодать невероятная, а потом ты должен сам, ну, конечно, с Божьей помощью, но иногда было такое ощущение — я говорю сейчас «было», потому что у меня такое чувство, что этот кризис завершился, очень серьезный, он преодолен и Господь открылся совсем уже с другой стороны, более, наверное, глубоко, что ты должен удержать эту высоту, ты должен удержать этот рубеж. И во время этого «боя» вот эти слабые стороны претворяются в сильные.

К. Мацан

— Например? Можете не на своем примере рассказать, а на каком-нибудь другом.

Свящ. Павел Усачев

— Я могу, потому что это общечеловеческое. Наверное, у всех есть эта проблема. Вы знаете, как получилось, почему я говорю про то, что меня как на передовую забросили. В реальности это было так, потому что мое рукоположение состоялось благодаря той ситуации, что в селе, тоже недалеко от дачи, скоропостижно скончался священник, настоятель храма, которого все очень любили, буквально боготворили, то есть такой был перегиб у прихода. И приход был очень непростой. Он там служил редко, и люди были не очень-то сильно церковные, то есть собирались, иногда даже не каждый воскресный день на службу.

К. Лаврентьева

— Вокруг батюшки.

Свящ. Павел Усачев

— Да, вокруг батюшки. Он скоропостижно скончался. И меня буквально кинули в эту ситуацию.

К. Лаврентьева

— Опасную.

Свящ. Павел Усачев

— Я благодарен и отцу благочинному, и Господу Богу, судьбе за то, что это так всё произошло, потому что, ну, представляете состояние молодого священника, которого посылают на приход — я там не был настоятелем, я там был как бы служащим священником, был приписной храм, я там был один. Мне сказали: «Готовься, ты там станешь настоятелем. Веди хозяйство, создавай общину». Ну, естественно, я горячий человек, я максималист, может быть, в чем-то, я там и по ночам начал служить, мы со своим другом ночные службы совершали тихонечко, никого не звали, конечно.

К. Мацан

— Почему конечно?

Свящ. Павел Усачев

— Потому что ситуация была такая, что меня не принимали, ждали, что я буду тем самым священником. И на этой ситуации Господь меня прямо очень сильно полечил от моей такой гордыни, тщеславия, какой-то детскости, наивности. То есть, знаете, это невероятно, потрясающий Врач наш Господь, что Он одной ситуацией может столько проблем полечить. Да, и это было очень тяжелый опыт и очень радостный — здесь всё вместе. Потому что община стала собираться, стали приходить новые люди. И эта небольшая группа людей, которая была против, в результате они своего добились и настоятеля перевели в другой храм. Меня потом перевели в Сергиев Посад, я там уже стал служить в городском храме. То есть из-за такого негатива, из-за того, что... Надо сказать еще один момент, что староста этого храма был бывший глава района, и он имел желание, чтобы батюшка был таким послушным, понятным, предсказуемым.

К. Лаврентьева

— Чтобы с ним можно было выстроить отношения.

Свящ. Павел Усачев

— Да. И благодаря такому негативу меня переводят прямо под самую лавру. В результате мне Господь говорит: «Ну ладно, ты здесь немножко потрудился, давай, сейчас отдохни немножко, передышка такая». Рядом с лаврой послужил. И потом, благодаря невероятному стечению обстоятельств, меня переводят в Москву, причем я ничего для этого сам не делал, просто это чудо.

К. Мацан

— Священник Павел Усачев, клирик храма Вознесения Господня за Серпуховскими воротами сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». Знаете, о чем я хотел бы спросить вас в этой связи. Вот когда мы слышим от верующих людей такие фигуры речи как «Господь так меня здесь полечил», «Он сказал, что здесь передышка, теперь потрудись», я понимаю, что для вас это не фигура речи, что Господь вам устроил передышку, для вас это констатация реальности, это действительно факт общения, отношения с Богом. При этом я понимаю, что, опять же, для человека неглубоко погруженного в традицию, это, скорее, фигура речи, скорее, можно так сказать, что так сложились обстоятельства, как-то людская воля распорядилась, так сошлись интересы, ну, вот верующие люди всё это обобщают, обозначают словами «Господь всё управил». А вот как вы это чувствуете? Почему для вас это не фигура речи? Как вы переживаете в себе то, что это тот самый Бог-Личность, в которого мы верим, который участвует в вашей жизни, с которым вы, что называется, на связи, если так можно выразиться, и это именно Его провидение, а не просто некое обобщение? То есть здесь Бог не синоним слова «судьба», «обстоятельства», «так сложилось», это что-то очень конкретное и другое.

Свящ. Павел Усачев

— Да, это конкретное, это всё реальное, это происходит в нашей жизни постоянно и в моей жизни происходило. На тот момент, когда этот кризис случился у меня с первым храмом, я попал в город Тутаев, к отцу Павлу (Груздеву) на могилку, совершил там панихиду и говорю: «Отец Павел, помолись, управь, потому что непонятная ситуация на приходе, где мне суждено дальше служить». И в этот же вечер мне звонит мой благочинный, это уже другой благочинный, и говорит: «Готовься, с завтрашнего дня ты клирик храма уже городского». Причем это случилось на Сретение, то есть последнюю службу на Всенощной я отслужил в своем сельском храме. И, знаете, это было действительно «ныне отпущаеши», потому что те какие-то острые моменты непонимания с теми прихожанами, которые так и не приняли, наверное, меня до конца на тот момент, я милостью Божьей смог примириться и окончательно это отпустить. Я понял тогда, для чего мне это всё было нужно, так вот, «ныне отпущаеши». И стал служить. Вот вы говорите, почему для меня это не слова? Потому что это в реальном режиме всё происходит. Вот отец Павел (Груздев) — я его прошу, и мне ответ вечером того же дня.

К. Мацан

— Давайте только напомним, что «ныне отпущаеши» — это сюжет евангельский с праздника Сретения, когда сорокадневного Христа Богородица принесла во храм после его рождения. Там был старец Симеон, которому от Господа было сказано, что он не умрет, пока не увидит Спасителя, Мессию. И вот он уже был очень старый, воистину старец, и вот принесла Богородица младенца Христа и Симеон сказал: «Я увидел Мессию, и теперь ты отпускаешь раба Твоего, Господи». То есть «ныне отпущаеши», Ты дашь мне теперь преставиться, перейти в иной мир, теперь я могу это сделать, потому что теперь я видел Спасителя. То есть пророчество, слова Бога исполнились. «Ныне отпущаеши» — в православной среде это такая фраза, и которая в конце литургии звучит в молитвах благодарственных, когда мы уже заканчиваем богослужение и говорим Богу «теперь Ты нас отпускаешь заняться другими служениями после молитвы».

Свящ. Павел Усачев

— Да. И все же моя вся судьба священническая вращается вокруг одной реальной живой личности — это мой духовник, протоиерей Константин Татаринцев. Он меня так отпустил на 10 лет погулять по Подмосковью. Я получил сан, получил бесценный опыт. И потом в какой-то момент так произошло, что я ему звоню, говорю: «Батюшка, как у вас дела?» — «Как у тебя дела?» Я говорю: «Так и так. Дети уже взрослые и вся жизнь в Москве». Он говорит: «А ты знаешь, что я сейчас делаю? Я сейчас сижу, вот в этот момент, когда ты мне звонишь, мне нужно вписать фамилию, имя и отчество священника. Мне прислали запрос из благочиния о наличии вакансий в моем храме на должность священника, есть ли такие. Мне нужно сказать, кого бы я хотел видеть в своем храме». Представляете, такое удивительное совпадение. И вот сейчас я служу в том храме, из которого я пришел к Богу уже сознательно, то есть всё так закольцевалось, если так можно сказать, всё так оформилось. И вот вы меня сейчас поймали в такой момент, знаете, наверное, путь только начался, хотя уже много чего было, но моему священничеству нет еще 5 лет, священническому служению. То есть я так на полустаночке спрыгнул сейчас, чтобы сказать: «Да, столько всего интересного, а что дальше, я даже не знаю. Чем дальше, тем интереснее». Сейчас у нас тоже очень серьезные изменения, новый этап в жизни нашего храма, он сейчас стал архиерейским. Может быть, вы слышали, знаете, теперь у нас владыка Савватий настоятель. И статус храма, он синодальный храм, по взаимодействию с Вооруженными силами и правоохранительными органами.
То есть один мой вопрос очень важный тогда был, мне очень хотелось служить в армии, я так возвращаюсь к началу передачи. Такой конфликт был в семье, отец Иоанн (Крестьянкин) сказал подчиниться. И сейчас я уже понимаю, что Господь не оставляет практически ни одного серьезного вопрошания. Оно у меня было, мне очень хотелось служить в армии, очень хотелось. И тогда с отцом Константином мы ездили на всякие требы, в штаб дальней авиации, он окормляет дальнюю авиацию до сих пор, на отпевание генералов. То есть дух военный был мне очень интересен и близок, такой патриотический дух. И Господь ведь отвечает на эту мою нереализованную мечту, потому что сейчас получается, хотя, конечно, я не сотрудник синодального отдела по взаимодействию с Вооруженными силами, но я нахожусь под владыкой, который возглавляет этот отдел. Недавно я служил в первый раз в главном храме Вооруженных сил, тоже такой удивительный опыт, очень много впечатлений. Но это то, что сейчас происходит. Может быть, предупреждая ваш вопрос.

К. Мацан

— Очень хорошо, что наша сегодняшняя беседа закольцевалась.

Свящ. Павел Усачев

— Да.

К. Мацан

— И тем, что вы вернулись в итоге в тот храм, в котором начали осознанно воцерковляться и в том, что Бог так премудро устраивает, отвечая на все наши запросы и потребности, если они полезные, отвечая нам просто каким-то нелинейным, непрямым образом. Но тут я просто от себя добавлю, что важно еще уметь это увидеть, уметь именно в этом событии увидеть тот ответ от Бога, который ты получаешь. И то, как их видеть и считывать, вот это вы нам сегодня показали, рассказали, продемонстрировали и нас научили. Спасибо огромное за эту беседу.

Свящ. Павел Усачев

— Спасибо вам.

К. Мацан

— Священник Павел Усачев, клирик храма Вознесения Господня за Серпуховскими воротами, был сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». В студии была моя коллега Кира Лаврентьева и я, Константин Мацан. До свидания, до новых встреч на волнах радио «Вера». Христос Воскресе!

Свящ. Павел Усачев

— Воистину Воскресе!

К. Лаврентьева

— Христос Воскресе! Всего вам доброго.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «12-е воскресенье по Пятидесятнице. Рождество Богородицы». Протоиерей Максим Первозванский
• «Казачество в России». Священник Тимофей Чайкин, Маргарита Железнова, Юрий Березецкий
• Светлый вечер с Владимиром Легойдой