В этом выпуске руководитель сектора приходского просвещения Синодального отдела религиозного образования и катехизации иеромонах Геннадий (Войтишко), директор издательства «Никея» Николай Бреев и блогер, молодая мама Яна Капаева размышляли над тем, что такое «Промысл Божий» и как он соотносится со свободой человека.
Ведущая: Наталия Лангаммер
Н. Лангаммер
— Добрый вечер, дорогие радиослушатели, в эфире программа «Клуб частных мнений». Меня зовут Наталья Лангаммер. И мы сегодня обсуждаем по традиции одну из тем, которую подняли авторы программы «Частное мнение» в утреннем эфире. Сегодня тему мы сформулировали так: «Судьба и Промысл Божий, в чем разница». И чтобы обсудить эту тему глубоко и компетентно, у нас в гостях иеромонах Геннадий (Войтишко), руководитель сектора приходского просвещения Синодального отдела религиозного образования и катехизации Русской Православной Церкви. Добрый вечер, отец Геннадий.
Иеромонах Геннадий
— Добрый вечер.
Н. Лангаммер
— Николай Бреев, директор издательства «Никея». Добрый вечер, Николай.
Н. Бреев
— Добрый вечер.
Н. Лангаммер
— И, собственно, инициатор темы, блогер Яна Капаева. Добрый вечер, Яна.
Я. Капаева
— Здравствуйте.
Н. Лангаммер
— Давайте для начала послушаем программу Яны и потом поймем, о чем будет речь.
«Буквально на днях меня накрыло состояние отчаяния. Я попросила молитв верующих друзей и в ответ услышала: „Бог знает об этой твоей проблеме, Он участник всех событий в твоей жизни“. Эти слова стали для меня спасательным кругом. Хочется поделиться этим с вами и сказать тем, кто унывает: сейчас, когда ты тонешь в грехах и безвыходных обстоятельствах, Он тянет Свою руку, только ухватись. Иногда так тяжело согрешишь, что стыдно поднять глаза на небо и чувствуется огромная пропасть между мной и Богом. Но и тогда Он продолжает любить и ждет только одного — покаяния. Стыд жжет изнутри, и мы пытаемся его заглушить, а он только разъедает нас. Я знаю, что это такое. А еще знаю, что если преодолеть себя и принести эту горечь Богу, станет легче. Помните картину, где Христос ночью в терновом венце, в сандалиях и со светильником в руках стучит в дверь? Видно, что дверь эта давно не отворялась, порог зарос бурьяном. Вот так же Он стучит в наше сердце — не кулаком, не громко, а аккуратно, лишь касаясь фалангами пальцев. Этот стук громче в самые темные времена нашей жизни, но мы все медлим и не спешим пускать Господа в свою жизнь. Чаще всего потому, что чувствуем себя предателями и кажется, что недостойны милости, а уж тем более помощи в разрешении нашей запутанной сложной ситуации, которую мы сами и создали. Только Бог нас любит, какими бы перепачканными грехами мы ни были. Помните, ведь все апостолы кроме одного предали Христа. Петр трижды отрекся. Никого кроме Иоанна не было рядом, когда Иисус умирал на кресте. Но апостолы сумели прийти и раскаяться, признаться в своем несовершенстве, слабости, трусости. Лишь Иуда не решился. Сами знаете, чем это обернулось для него. Конец еще не наступил, а значит, у нас у всех есть еще время. И если обратимся к Тому, Кто так ждет этого, получим прощение. Выход из любой ситуации найдется с Божией помощью. У Бога нет тупиков».
Н. Лангаммер
— Ян, ну я тебе дам слово. Ты все-таки поясни, в чем разница. Мы с тобой обсуждали тему, да, судьба и Промысл Божий. Кажется, для православного человека должно быть понятно, да, что какая судьба там, какие-то есть уже ответы. Но у тебя, видимо, какой-то свой смысл, да, в этих словах. Расскажи.
Я. Капаева
— Да, сейчас буду делиться очень личным и сокровенным, но понимаю, что если я про это не расскажу, то мы и тему не раскроем, и я ответ, наверное, свой не получу. У меня, значит, произошла такая история. У меня первый брак распался и, конечно, я очень боялась ошибиться снова. Я встретила мужчину, мы друг друга полюбили, ну понравились друг другу, да, полюбили — это громко сказано, но понравились, мы захотели отношения начать. И я, чтобы не ошибиться, решила поехать к известному старцу в монастырь православный и спросить, есть ли Божия воля на то, чтобы мы с ним были вместе. И здесь получила такой ответ, что это не твой человек. Я такого ответа не ожидала, потому что я думала, что он нас сейчас благословит и скажет, что все хорошо.
Н. Лангаммер
— Ты просто хотела подкрепить свое решение.
Я. Капаева
— Да, я хотела подкрепить свое решение, потому что так вот замечательно сложились отношения, и как-то мы так друг другу понравились, и так все замечательно, ну неужели тут может быть как-то по-другому. А его ответ на меня очень сильно повлиял. Я с этим мужчиной даже рассталась и сказала, что ты знаешь, вот я верующая, мне там старец сказал, давай с тобой не будем отношения никакие развивать. Я уже один раз обожглась, ошиблась, я второй раз не хочу, мне надо наверняка. Вот мы расстались, прошло полгода. Мы друг друга не забыли. Я даже пыталась, там со мной очень многие тогда знакомились, и я пробовала — ну вот если это не мой человек, значит, есть же где-то мой, и вот я что-то общаюсь, и мне все не то, и я все время мыслями была вот с тем мужчиной, с которым я познакомилась. В итоге мы с ним встретились снова, я говорю: слушай, ну я не могу такой грех сделать, что вот мне сказали, что не твое, а я вот свое буду делать. Поехали вместе к этому старцу в монастырь и скажем: вот у нас такая ситуация, вы не благословили, но мы друг друга любим и хотим быть вместе. Вот если вот он, ну посмотрим, что он нам скажет на это. Мы поехали, и старец нас принял еще раз и сказал, что ну раз вы так хотите, то вы тогда уж венчайтесь, создавайте семью, и вот как бы я вас благословляю. Это мой второй муж.
Н. Лангаммер
— С оговорочкой, да, что если вы так хотите.
Я. Капаева
— Если вы так хотите, да. Ну и что вы думаете, вот мы прожили уже больше десяти лет, вот как раз отмечали недавно годовщину, и каждый раз при ссоре с мужем о чем же я думаю? О том, что а может быть, это была моя воля? А может быть, Господь как бы не хотел этого брака. И теперь, когда мы ссоримся, когда что-то не так и что-то мне приходится терпеть и нести, ну как бы а кто мне теперь поможет? Господь сказал тебе как бы: не твое, что ты лезешь, да, вот а ты захотела. Ну захотела — неси. И в тяжелые моменты получается, что я как-то на Бога даже опереться не могу, понимаете. Вот в такую я себя загнала, не знаю, ловушку, мысль. И вот последнее довольно продолжительное время я очень из-за этой мысли своей страдаю. Вот вам все, как на духу, просто как на исповеди рассказала.
Н. Лангаммер
— У отца Геннадия была палитра эмоций на лице, пока ты рассказывала. Отец Геннадий.
Иеромонах Геннадий
— Самое благопристойное дело в любых медиа — монахам комментировать семейную жизнь. Вот уж, знаете, как говорят: слезы в студии — радость в аппаратной. Но, во-первых, я считаю, что семейные вопросы любые должны оставаться в периметре семьи. Если не происходит какого-то совершенного просто запредельного какого-то процесса. Это первое. Второе. Я думаю, что если рассуждать сейчас немножко так отстраняясь, то я вижу здесь базовую ошибку в рассуждениях. Слова старца не есть слова Бога. Слова старца не есть слова Господа Бога. Это вот очень важно для себя зафиксировать. Это все равно человек. Я думаю, что вряд ли кто-то, ну конечно, есть люди, которые могут сказать: сейчас я тебе скажу волю Божию — вот так, так и так. И это выдающиеся люди, которых можно по пальцам пересчитать за всю человеческую историю. И это вот второй тезис. Третий тезис, в связи с этим, я думаю, что, как мне кажется, в любых взаимоотношениях любые нюансы стоит опять же обсуждать внутри периметра этих отношений. Но просто нет логического следствия. Даже если Господь Бог сказал, что знаешь, наверное, так тебе не надо поступать, и человек говорит: нет, я все-таки хочу. И дальше, мне кажется, очень важная вещь — это основа нашей веры в том, что что бы с тобой ни происходило, как бы ты даже не шел поперек воли Бога, если это действительно так, потому что любой грех — это вообще движение поперек воли Бога, в любой такой ситуации Бог продолжает оставаться любящим человека. Вне зависимости от нашей праведности или неправедности, Бог не переменчив в Своих отношениях с человеком. И вот это база. Это называется основа нашей веры. Мы верим не в то, что Бог существует, это факт. Мы верим в это, но мы верим в то, что Он безусловно нас любит и безусловно с нами остается даже в тех глубинах ада, которые мы можем себе позволить спуститься. Хотя я не уверен, что здесь глубины ада.
Н. Лангаммер
— Отец Геннадий, вот, знаете какой вопрос. Я понимаю, про что Яна спрашивает, что если, допустим, это была ее воля, и она поступила по-своему, Господь ее любит, чтобы дальше попросить Его помощи, надо вернуться и сделать так, как по идее Он рекомендовал. Правильно? Или как? Вот у меня было так: я не могла к Нему обратиться, предполагая, что я ослушалась, потому что я знала, что я не хочу сделать так, как мне люди транслировали волю Божию. А значит, как я Его могу о чем-то просить? Ну ты исправь то, что ты можешь.
Иеромонах Геннадий
— Давайте вот зафиксируем еще раз: высказывания людей не равно воля Бога. Это может быть действительно воля Божия в каких-то определенных обстоятельствах. Но даже супер-пупер-старец-престарец не всегда есть транслятор действительно воли Божией. Человек есть человек. Все, точка. Аминь. Следующая вещь. Понимаете, невозможно войти дважды в одну и ту же реку. В каком-то моменте истории, да, моменте времени мы вот там соответствуем этому процессу. Мы же меняемся. Мы — ладно, мы, так еще человек с нами присутствует. Понимаете, вот когда все эти идут рассуждения — это история не просто про меня, да, который там что-то не так сделал. Это история еще про отношения с другим человеком. Это очень важная вещь. Потому что меняюсь не только я — а я меняюсь, и я не могу вернуться в себя прошлого. Но это еще и про другого человека, который напротив меня, с которым у меня отношения, который тоже меняется. И сейчас мы имеем то, что мы имеем вот именно в этой точке времени. И, соответственно, давайте исходить из этого. Политики бы это назвали Realpolitik, нормальные бы люди сказали бы просто: нормальность отношений. Поэтому в этой нормальности отношений стоит выстраивать диалог и как-то общаться. Если он совсем уже там зашел в тупик и какой-то совершенно травматичный — это отдельный разговор. Но это про нас вот, людей, которые меняются. И еще раз повторю, мы не вернемся в самих себя прежних. Никогда.
Н. Лангаммер
— То есть мы исходим из тех обстоятельств, которые есть здесь и сейчас.
Иеромонах Геннадий
— Именно так.
Н. Лангаммер
— Стараюсь идти к Богу...
Иеромонах Геннадий
— Из самих себя здесь и сейчас, я бы даже сказал. Обстоятельства обстоятельствами, но мы — могу ли я свой опыт отменить в своей голове? Никак. Могу ли я перепрожить все свои чувства, все свои какие-то состояния? Очень приближенно, но нет. Я не могу войти в себя самого того, прежнего. Как ни странно это звучит. И более того, это касается и опыта греха, и опыта счастья человека. Нельзя это повторить еще раз и еще раз. Ты будешь всегда иной. Странно, наверное, звучит, но...
Я. Капаева
— Это крутая мысль просто, я не знаю. Это не странно звучит, это очень интересно.
Н. Лангаммер
— Это применимая ко мне лично мысль. Потому что даже себя понять того ты не можешь, не то что даже войти.
Иеромонах Геннадий
— Заметьте, здесь никакой ультрадуховности, это обычное человеческое рассуждение. Но если мы говорим про действительно вероучительные какие-то основания, еще раз подчеркну: что бы с нами ни произошло, не надо Богу ставить условий и заборы, которые Он не может преодолеть для того, чтобы нам помочь. Знаете, Богу — Богово, а наше человеческое — человеческое. Если Бог сошел в низины, в трясины ада, то поверьте, и в трясины вашего ада Он тоже имеет возможность сойти.
Н. Лангаммер
— Хотя не факт, что это ад. Но все-таки.
Иеромонах Геннадий
— Ну сейчас нет. Это мы сейчас так абстрактно рассуждаем. Мы сейчас не анализируем конкретную семью, конкретные отношения. Хотя я большой противник этого делать на публике.
Н. Лангаммер
— Давайте уйдем в плоскость судьбы и Промысла Божиего. Вот, Николай, наверняка сталкивались не раз с такими сюжетами — судьба и Промысл Божий. Вот как людям популярно объяснить, в чем разница?
Н. Бреев
— Ну на самом-то деле разницы нет никакой, потому что в слове «судьба» уже содержится ответ — суд Божий. То есть на самом деле такое как бы разделение этих понятий, оно противоречит нашей христианской вере. Потому что есть Господь, Который создал этот мир, создал каждое существо, вдохнул Свою жизнь, дарует Свою жизнь каждому существу. И вдруг появляется некая судьба, да, как некий такой вот рок, который зависит уже не от Господа Бога, он сам по себе. Поэтому, конечно, для христианина не существует судьбы, есть в конце концов суд Божий. Потому что если мы предположим, что есть некий рок, ну тогда, собственно, и суда Божия нет. Тогда, соответственно, и не будет развиваться жизнь человека, да, там судьба человека в соответствии с неким таким Божиим замыслом. Вот что есть в христианстве — есть такое понятие как Промысл Божий. То есть это такое некое предвидение, это вот, знаете, как вы смотрите назад, вы понимаете, что происходило и произошло, но в этот же самый момент вы не вмешиваетесь, вы даете развиваться этим событиям таким образом, каким образом вот те, кто внутри находятся, люди делают свои выборы, и таким образом формируется это прошлое. Для нас эту невозможно картинку в себе, скажем так, заключить. Ну мы на самом деле вообще, в принципе, не так уж и много чего можем. Поэтому здесь нет никакого противоречия, есть просто такое, наверное, секулярное понимание — то есть, когда мы от Бога отгораживаемся, тогда нам нужны такие понятия как судьба, рок и тому подобное.
Н. Лангаммер
— Мне кажется, здесь больше про некий страх ошибки, да. Потому что я тоже говорила с одной матушкой, и она утверждала следующее, что если Господь позаботился вообще об всем, создавая нас, ну неужели Он не позаботился о том, что есть человек, который нам предопределен, и это тот самый, единственный. Хотя я так понимаю, что это очень такое субъективное высказывание.
Иеромонах Геннадий
— Ересь. Просто ересь. Бог предвидит, но вот это очень важный, скажем, вероучительный момент: Бог предвидит, но не предопределяет. Бог предвидит предательство Иуды, и Он его, если хотите, вот просто тормошит и пытается до него достучаться, и говорит: не делай так. Посмотри, по какому краю ты идешь, ты сейчас себя убьешь. Остановись. И Он, кстати, не только его предупреждает. Но не предопределяет быть Иуде быть убийцей и предателем и так далее. Вот это очень важно нам понять. Второе. Когда рассуждают о человеке, что ему предназначен — то есть опять же предопределение, мы обозначили, что Бог не предопределяет. А что есть некий предопределенный человек для другого человека, то тут, знаете, в чем еще проблема? В том, что вот тот, второй — это фактически безвольное, безличностное существо, которым можно отманипулировать, для того чтобы сделать его частью того, кто хочет его заполучить. Вот извините за такую конструкцию. Ведь когда мы говорим о тех процессах, которые в этом мире происходят, здесь ведь не только воля Божия — об этом в этой студии очень много как раз таки говорилось. Есть воля Божия, есть воля моя, есть воля другого человека, есть воля разных лиц. И есть, кстати, как ни странно, проявляемая воля диавола, и воля ангелов, которая соответствует воли Божией, но тем не менее. Смотрите, сколько акторов в этом всем процессе. Если бы все было только вот по предопределению, люди предопределены были быть друг с другом, тогда ни в коем случае нельзя было бы говорить о суверенной воле человека. И это именно тот особый дар, который выделяет человека из всего животного мира. И этот дар есть действительно исключительный такой элемент образа Божия, запечатленный в самом человеке. Поэтому отношения с другим человеком — это очень сложная ткань, в которой проявляются разные воли, разные интересы, разные впечатления — вот разность этого всего, и в какой-то разности эти люди находят общность, при этом не теряя своей индивидуальности.
Я. Капаева
— Вот, отец Геннадий, мне очень откликается все что вы говорите, вызывает внутренний восторг и утешение, честно вам скажу.
Иеромонах Геннадий
— Но...
Н. Лангаммер
— На этом программа завершена.
Иеромонах Геннадий
— Но... Где «но»?
Я. Капаева
— Но вот я как думаю, что, как и многие слушатели, читала множество книг православных, и вот Николай тоже подтвердит, где мы видим примеры, что вот люди встречаются и приезжают за благословением к духовнику, к старцу... Ну старцев мы давайте оставим в покое, но даже к духовнику. И такая это как бы традиция, можно сказать, все-таки, наверное, православная. Почему она тогда возникла, если мы выбираем сами?
Н. Лангаммер
— И я напомню, что в эфире программа «Клуб частных мнений». Меня зовут Наталья Лангаммер. Мы обсуждаем сегодня интересную тему «Судьба и Промысл Божий, в чем разница». Тему предложила Яна Капаева, блогер. У нас в гостях иеромонах Геннадий (Войтишко) и Николай Бреев, директор издательства «Никея». Почему возникла традиция брать благословение. Благословение. Давайте разберем. Это как бы приказ, или рекомендация, или совет, или наставление? Что это, отец Геннадий?
Иеромонах Геннадий
— У этого понятия несколько оттенков, скажем так, несколько звучаний. С одной стороны, если мы говорим про формально-административные вещи внутри Церкви — да, это, конечно, фактически разрешение на то или иное действие. И поэтому, скажем, монашеская иерархическая структура Церкви, она вот строится по этому принципу: разрешите — то есть благословите. Это язык, скажем, специфика языка. Вторая вещь. С одной стороны, ведь благословение — это вот то, что важно в нашем контексте, — это призвание участия Божия в этой ситуации. И либо Бог входит в эту ситуацию, и мы приглашаем Его и просим, чтобы помолился человек об этой ситуации, если мы говорим о старце, и дал эту какую-то особую силу быть в этой ситуации. Ну тогда все это происходит. Понимаете, благословение не есть автоматическое решение всех вопросов. Знаете, у меня есть одна прекрасная история. Одна прекрасная матушка, поехав тогда еще в паломничество, в тогдашнюю Литву, собрала кучу благословений. И у нее заканчивался паспорт, буквально там три месяца оставалось до пересечения границы. И шенген уже поставили, ее пограничники остановили на границе, сказали: мы не можем вас пустить, потому что по правилам должно быть полгода. Она говорит: вы меня не можете не пустить, меня семь старцев благословили на эту поездку. На что один человек сказал: слушай, лучше бы ты продлила себе паспорт, а не бегала по старцам. И вот как бы, понимаете, тут вот что это такое? Это, с одной стороны, может быть призывание участия Божия в ситуации, а с другой стороны, это может быть и совершеннейшее перекладывание ответственности на кого-то другого. Но обратите внимание еще на одно обстоятельство. А что собой представляет в нынешней реальности нашей Церкви венчание? Кто-то говорит: таинство венчания. Вот я с этим абсолютно не согласен. Потому что у нас есть таинство брака, и оно совершается когда? Когда конкретные мальчик и девочка, юноша и девушка, мужчина и женщина сочетаются законным браком — вот оно, таинство совершилось, как ни странно, удивительно, в государственном загсе или муниципальном. А дальше, если два эти прекрасных молодых человека, прекрасная девочка и прекрасный мальчик, приходят, если они церковные, они приходят в церковь и просят благословение на совершение этого пути вместе. А дело-то, как мне кажется, монаху, наблюдающему со стороны за этим процессом, дело очень трудное. И вот в трудных обстоятельствах или в сверхзначимых для твоей жизни так важно призвать помощь Божию, Его благословение, Его участие, Его сопровождение. И вот если вы посмотрите на чинопоследование венчания, там все об этом как рассказано. И вот если внимательно еще раз проанализируем то, что происходит в чине венчания, мы увидим реальность того самого благословения, что это такое. А теперь дальше. А сколько у нас венчанных браков распались или распадаются. Это значит, что Бог не помог? Бог там не организовал, Бог все не сделал? Вообще иногда в таких рассуждениях Бог — в моих вот как бы впечатлениях, когда я это слышу, — часто кажется каким-то таким, знаете, должником, который всем что-то обязан. Он должен был решить семейные проблемы, финансовые ситуации и прочее и прочее — но не решил, все развалилось. А мы же венчанные. Кто виноват? Бог. Ну в смысле, Бог. Вот Бог преподает человеку вот ту силу и возможность, а дальше Бог спасает человека не без человека. Бог участвует в жизни семьи не без участников семьи. Как мне думается. И то же самое про монашество. Сколько у нас людей, которые оставили монашеский путь. И это та же самая история, там тоже благословение: иди и служи вот так. Но кто-то может не потянуть, и ушел.
Н. Лангаммер
— И вот момент: а вот хорошо, вот он ушел, да. Потому что мы реже говорим про монаха и Церковь, чаще про брак. Вот он ушел, он, допустим, преступил свои собственные обеты. Ему дальше как к Богу обращаться? И что вообще, он может дальше как-то с Богом взаимодействовать? Если вот то, про что я говорю: по-хорошему надо вернуться в монастырь для начала, а потом уже.
Иеромонах Геннадий
— Да нет, понимаете. Опять же двадцать раз может все поменяться в этой жизни. И общение с Богом не прекратится. И Бог не отсекает человека только потому, что... Вообще по поводу монашеских обетов мало кто знает, что изначально монашество начиналось вообще без всяких обетов, это уже достаточно поздняя вещь. Я сейчас не об этом, коль они есть, это слава Богу. Сейчас не об этом, мы их сейчас не обсуждаем. А вопрос в другом, что отношения человека и Бога не прекращаются. Вопрос дисциплинарный дальше во взаимоотношениях внутрицерковной этой семьи: как быть, как жить дальше, как можно склеить то что не склеиваемо, и как можно склеить то, что не хотят склеивать. Как можно исцелить там ситуацию, если никто не хочет делать шаги назад или вперед, или как-то вообще что-то делать. Про монашество — это отдельный разговор. Про семью, понимаете, как бы мне так думается, то, что я наблюдаю со стороны, можно развалить семью-то — раз-два, в принципе. А вот склеить, назад вернуть —это крайне сложно. И в силу того, что люди сами меняются. Можно в себе там двадцать раз сказать: все, с этого понедельника я буду любить этого человека. Но сердцу-то не прикажешь, что-то такое поменялось в сердце в этот момент, и в нем, и в ней, и не знаю, сложно. Сложно. Что я рассуждаю о семьях? Николай, вот вы — семейный человек.
Н. Бреев
— Ну наша семья, так получилось, что ее рождение как раз было по молитве и, скажем так, по прямому такому указанию одного из духовных лиц, тоже старца, который, увидев нас молодых — мне 19 лет, супруге 20, он сказал: ребята, через три недели вам надо венчаться. И мы послушались — 21 год брака. Это абсолютно не универсальный сценарий, и здесь есть две таких причины. Первая — наши семьи, и моя семья, и моей супруги, они были, скажем так, церковными уже в тот момент. То есть наши родители — моей супруги отец священник, мой отец священник, то есть мы были в каком-то одном контексте, и мы верили в одно и то же, и верим в одно и то же. Потому что вот именно вера, она может все. Когда встает вопрос того, что или брак, или какое-то делание твое, которое тебе стало невыносимым, как будто бы вот тебе хочется его завершить, стоит, наверное, задать вопрос: а во что я верю? Во что я верил и во что сейчас я верю? Такие самые глубинные свои установки, связанные с верой. Например, если оба супруга действительно верят в то, что брак — это обязательства определенные. Вот у нас ушло такое слово как «обязательства» — то есть у нас очень много индивидуальностей сейчас, у нас очень много того, что связано с нашими эмоциями, переживаниями личностными. И, мне кажется, если раньше был дисбаланс в сторону обязательств, то сейчас дисбаланс в сторону вот «я хочу». И если посмотреть на жизнь человека, то мы рождаемся такой маленькой —извините за такое слово, — кочерыжкой. Дальше мы, как капуста, начинаем обрастать листочками обязательств. Чти отца и матерь свою — первое твое обязательство, ты сын или дочь своих родителей. Ты можешь эту идентичность стереть, ты можешь от нее отказаться. Но ты разрушишь нечто, что Богом глубинно заложено. Дальше ты идешь и поступаешь в школу, твое обязательство — пожалуйста, это такой незримый контракт между тобой и обществом, и родителями: ты учишься, вкладываешь в себя, дальше чтобы отдавать. Не учишься — соответственно, тоже этот листик от тебя отпадает. Дальше брак. Ну да, действительно Господь дает эту искру, влюбленность, а дальше, естественно, что-то зарождается, брак. Ну тут тоже у тебя выбор. Пожалуйста, ты можешь, соответственно, в какой-то момент испытания потерять там веру в другого человека и так далее. Я сейчас нисколько там критикую, да, какие-то семьи или еще что-то, но я просто говорю про принцип. Ну и, соответственно, дальше, если брак, и если ты уходишь именно по своим каким-то хотелкам, то опять и ты вот один, как кочерыжка. Есть такое вот даже: гол как сокол. Ты один, ты личность, но вокруг тебя нет ничего.
Н. Лангаммер
— Я напомню, что в эфире программа «Клуб частных мнений». Меня зовут Наталья Лангаммер. Мы сегодня обсуждаем тему «Судьба и Промысл Божий, в чем разница». И у нас в гостях иеромонах Геннадий (Войтишко), руководитель сектора приходского просвещения Синодального отдела религиозного образования и катехизации Русской Православной Церкви, директор издательства «Никея» Николай Бреев и Яна Капаева, которая и предложила эту тему. Мы сейчас вернемся в студию через несколько минут. Не переключайтесь.
Н. Лангаммер
— И мы возвращаемся в студию Светлого радио. В эфире программа «Клуб частных мнений». Мы обсуждаем тему «Судьба и Промысл Божий, в чем разница». У нас в гостях иеромонах Геннадий (Войтишко), руководитель сектора приходского просвещения Синодального отдела религиозного образования и катехизации Русской Православной Церкви. Николай Бреев, директор издательства «Никея». И Яна Капаева, православный блогер. Я вот слушала вас, Николай, и, знаете, о чем вспомнила. Когда я пришла в Церковь, мне сказали — я сейчас можно от лица совсем обывателя, да, побуду здесь вот в этом качестве. Мне сказали: да влюбленность — это все страсти. Вот ты найди хорошего человека православного, вот мужчину, да, — вот ну там две руки, две ноги, мужчина, — хороший, православный, верующий...
Н. Бреев
— А лучше одна нога. С точки зрения православия.
Н. Лангаммер
— Ну разрешили две тогда. Тогда разрешили две и сказали: и выходи замуж, и все будет хорошо. А любовь построите к последнему дню своей совместной жизни. Вопрос, что тогда влюбленность, получается. Вы говорите: искра. Но не всегда эта искра бывает с тем, с которым как бы нужно бы эту жизнь прожить. Вообще вот вопрос большой.
Я. Капаева
— А можно я еще дополню. Вот Николай сказал такую фразу, что Господь зажег искру. И вот у меня вопрос: вот Господь ли зажег или нет, или это наша воля? Вот отец Геннадий, я, правда, вот очень хочу вас спросить. Расскажите мне хотя бы как догматически это, как-то...
Иеромонах Геннадий
— Сухую догматику. Жги учебником. Знаете, это интересно происходит опять же. У меня есть прекрасный пример замечательных моих друзей. Ну я, кстати, как-то опять же в этой студии, студии Радио ВЕРА, рассказывал историю этого одного из моих друзей, вот он конкретно здесь будет очень иллюстративен. А ему уже стукнуло тридцатник, и он мне как-то подошел, говорит: слушай, я, наверное, в монахи. Я говорю: зачем? Он: ну вот понимаешь, вот уже мне 30 лет, я не женат, и что-то как-то не складывается. Может быть, я в монахи. Я говорю: нет, так дело не пойдет. В монахи только потому, что ты не женился, не идут. Там совершенно другие причины. Если Господь не призвал, сиди, не рыпайся. Но если ты хочешь понять, что такое монашество и как-то так вот помолиться, посмотреть на эту тему — ну лети на Афон. Лети, помолись, посмотри там, побудь, посмотри разнообразие этого монашества, вот такое оно там. А вернешься — поговорим. Возвращается, месяц после возвращения мы не виделись. Он через месяц после возвращения звонит, говорит: отец Геннадий, ты придешь ко мне на венчание? Я такой: стоп, подожди, какое венчание? Ты вообще про что говоришь, какое венчание? А я про себя думаю: елки-палки, надо парня остановить...
Н. Бреев
— А куда он полетел? Не на Афон, явно.
Иеромонах Геннадий
— Такое ощущение, что это, вы знаете, прыжок в последнюю дверь последнего вагона — чтобы вот лишь бы, лишь бы решить вопрос.
Н. Лангаммер
— Только бы не монахом теперь.
Иеромонах Геннадий
— Нет, ему очень понравилось там, на Афоне, это потрясающая история. Но я говорю: ты подожди, а сколько ты ее знаешь, сколько вы знакомы? Он говорит — я уже позабыл, то ли три с половиной, то ли четыре с половиной года они были знакомы. Я говорю: подожди, не понял. Ты говоришь, что ты не знал никого, не видел никого вокруг себя. А как это так может получиться, что ты никого не знаешь, потом вот знакомы? Он говорит: ты знаешь, я как-то прилетел с Афона, пришел на свою евангельскую группу, на молодежку — в одном из подворий монастырей это было, кстати, в Москве. И мы читали Евангелие, в какой-то момент я поднимаю голову и вижу перед собой ее. Она такая красивая. Она невероятная красивая. Она потом рассказывает: а я поднимаю голову и вижу его — он такой красивый, и невероятно красивый. Вот сейчас у них там, по-моему, четверо детей. К чему я эту историю рассказал? Понимаете, вот что должно было произойти с этими двумя, что они увидели друг друга, видя до этого раньше. Вот понимаете, смотреть на человека и увидеть человека — это разные истории, как мне думается из примера вот этой истории конкретной. Но для того, чтобы этому парню увидеть эту девочку, стоило прийти на евангельскую группу, стоило вместе молиться, стоило общаться до этого — что-то такое должно было произойти. Я не знаю, как Господь раскрывает очи наши. И здесь не только про видение вот этого нашего оптического зрения, а что-то такое другое, что они увидели друг в друге — больше, чем просто внешний контур, внешнюю какую-то, я не знаю, если хотите оболочку. Ну внешний контур, давайте так скажем. Не знаю, как это происходит, как Он зажигает эту искру.
Н. Лангаммер
— А у нас здесь есть Николай, который начал свою историю рассказывать. Можно ли, корректно ли спросить про вот эти искры и про эти эмоции в вашей ситуации, как это у вас было?
Н. Бреев
— Ну у нас очень продолжительно искрило, примерно там с 4 класса.
Иеромонах Геннадий
— Ого, в одном классе учились.
Н. Бреев
— Но поскольку это православная гимназия, то там такие действительно установки были, что мальчики и девочки — вот это разные вселенные, которые должны очень так осторожно пересекаться. И в итоге мы так реально как бы симпатизировали друг другу все эти школьные годы. А уже потом, когда, скажем, после школы, вот тогда уже разгорелось пламя. Но я согласен действительно с отцом Геннадием, в том смысле, что Бог дает какой-то импульс, а дальше уже все это падает на нашу землю, на землю наших человеческих душ. И мы, конечно, разные. И здесь как раз та самая свобода человека, она проявляется во всем. Конечно, это свобода, тоже можно здесь немножко подискутировать и подумать, она полная или она относительная.
Н. Лангаммер
— Вот.
Н. Бреев
— Потому что в любом случае мы воспитаны в определенном культурном контексте, определенными родителями, у нас был какой-то опыт, который у кого может быть более положительный, у кого-то более отрицательный. Но в любом случае у каждого человека есть возможность вот эту ниточку, которая ему протянута — а у меня есть такой образ, что в реальности, вернее Бог через реальность протягивает к нам множество ниточек каждый день. И вот куда эта ниточка, Он ее протягивает, она ведет на небо, но мы можем ее взять, разматывать, но действительно, свою волю проявив, эта ниточка приведет не туда — такое тоже возможно. Но это вот внутреннее, это все зависит как раз от этой земли человека, да, души. Вот собственно православие, оно об этом: смотри на себя, да, смотри на свое духовное состояние, вдохновляйся евангельским видением мира. Почему очень важно, то есть на чем строится вера — вера от слышания, да, как говорит апостол. А соответственно, Господь открывается, Он дает Свое откровение через Писание, через Предание, через авторитетных людей, и общаясь с этим контекстом, ты формируешь вот эту землю плодородную, на которой и дальше ты сможешь воспитывать те отношенческие какие-то вещи, и с этим сверяться. Вот, наверное, как-то так. Тогда вот искра, которая попадет в этот готовый твой костер, да, вот этот костер, он будет тебя возвышать, да, скажем так.
Я. Капаева
— Можно вопрос? Вот у меня прямо родился. Загадка у меня для вас, ребус. А что делать — вот Николай сказал: вот я был верующий, жена была верующая, супруга, вот у нас так все сложилось, очень все даже как-то логично, глядя со стороны. А что делать в моей ситуации, когда я была верующей, а муж нет? Я молилась, да, вот, а муж как бы только как-то опосредованно, через меня он к этому прикасается ко всему.
Н. Лангаммер
— И читать вместе Евангелие как раз не получалось на тот момент.
Я. Капаева
— Вот именно.
Н. Лангаммер
— Я напомню, что в эфире программа «Клуб частных мнений». Меня зовут Наталья Лангаммер. Мы обсуждаем сегодня интересную тему «Судьба и Промысл Божий, в чем разница», но куда-то мы ушли больше в семейную жизнь. А в гостях у нас иеромонах Геннадий (Войтишко) и Николай Бреев, директор издательства «Никея». А тему предложила Яна Капаева, блогер. И, собственно, сейчас мы подошли к вопросу о том, что — вот я тоже Николая слушала, — когда ты в Боге, оно как-то все понятнее. Вот этих ниточек, о которых вы говорили, все больше и больше, уже такое уютное гнездышко, да, из них вьется, можно сказать. А когда человек не с Богом? Вот Яна, когда выходила замуж за Антона, этот вопрос возникал: кто кого куда, кто к вере или от веры? Вот, Ян...
Я. Капаева
— И кто зажег эту искру в итоге, вот в наших отношениях. Все-таки от Господа это было или нет? Или это была просто моя какая-то там или его...
Н. Лангаммер
— Так это моя воля.
Я. Капаева
— Вот я честно, для меня прямо очень остро стоит вопрос, мне прямо очень хочется в этом разобраться.
Иеромонах Геннадий
— Так а что стоит вопрос-то? Уже все. Отношения прекрасные, у вас чудо-ребенок и все...
Н. Лангаммер
— Двое.
Иеромонах Геннадий
— О, да, точно. Я же слежу в соцсетях и вот этот упустил момент. Уже все, красота. Я думаю, что опять же ведь, конечно, имеет значение, как вы вместе смотрите на те или иные вещи, связанные с воспитанием в том числе детей. И мировоззренческие какие-то истории, они имеют значение. И я вижу определенные трудности молодых и немолодых людей, которые мировоззренчески очень разные. И это сложно. Но тогда требуется просто ультравысокий пилотаж для того, чтобы как-то эту партию взаимных отношений сыграть достойным образом, и требуется и уважение, и поддержка, и взаимность слышания и слушания и так далее. Это прямо, наверное, самая сложная история. Но она реальна, она возможна, люди верующие и неверующие встречаются между собой. И, кстати, апостол Павел говорит об этих ситуациях: верующий, там неверующий муж спасается верующей женой и наоборот. Как это происходит удивительно, не знаю, опять же это очень тонкая ткань. Но первое, я думаю, что вот, смотрите, когда мы говорим о вере в Бога — мы говорим о том, что мы доверяем Богу, что мы верны Богу и что мы уверены в Его любви, безусловно уверены в этом. Но точно так же мы можем говорить о супружеских отношениях. Муж верит в свою жену, потому что он ей доверяет, он ей верен и уверен в ее любви и отношениях, вот во всей этой полноте. Точно так же и взаимно. Я думаю, что это база. Когда люди верят в друг друга, это прекрасная основа вообще что бы то ни было делать в принципе вместе.
Н. Лангаммер
— Мне кажется, знаешь, Яна, о чем мы сейчас пытаемся говорить. Тебе отец Геннадий говорит, что не было такого, что Господь вот знал, что Яна с Антоном должны быть вместе или Яна с Антоном не должны быть вместе, нет такого.
Иеромонах Геннадий
— Нет, Бог знает все, понимаете, но...
Н. Лангаммер
— Должны быть по Его задумке.
Я. Капаева
— Быть или нет быть.
Иеромонах Геннадий
— Слушайте, опять же, очень важная вещь: Бог не манипулирует людьми. Но при этом Он дает возможности в Его каких-то замыслах, если мы говорим о глобальных судьбах человечества. Ну например, вот смотрите, вот я думаю, что вот та история, которую сейчас вам приведу в качестве примера, будет иллюстративна и ответом на ваш вопрос. Бог избрал из всех людей, живущих в этом мире, во всей истории человечества, только одну, через которую Он пришел в этот мир. Но смотрите, какой интересный момент. Имела ли возможность Пречистая Дева сказать Ангелу нет? Конечно, могла. Конечно, могла, потому что Она обладала всей полнотой свободы ответить даже Богу нет. Но в этом и чудо этой Пречистой, великой, ну еще и какие эпитеты, Преблагословенной Богородицы, Девы Марии — найти возможность и увидеть, и расслышать этот призыв Божий. Но вот возвращаемся к обычным, простым человеческим отношениям. У каждого из нас есть возможность ответить и да, и нет. И Бог никого лбами не сталкивает.
Н. Лангаммер
— А что после этого будет, когда мы сказали Богу нет?
Иеромонах Геннадий
— Будет какая-то другая история, будут какие-то другие возможности, будут какие-то другие, другие задания, если хотите, перед вами. Да, например человеку предлагает Бог (беру в кавычках сейчас «предлагает Бог») стать президентом страны, стать царем. Он говорит: не готов, не способен. Хорошо, неважно. Но Богу все равно этот человек важен. И точно так же любим. И он остается любимым Богом человеком.
Н. Лангаммер
— Мы, конечно, Бога не поймем, но я сейчас, может, вообще ересь скажу. А если Пресвятая Дева сказала нет? Ну не готова, ну молодая еще, совсем жизни не знаю, ну что-то другого хочу. Мы, конечно, не можем за Бога решить, да, но если гипотетически представить такую ситуацию, что бы было с ней потом, а как Господь действовал? Вот человеческий разум ищет ответа на эти вопросы. Хотя об этом Августин уже все сказал, что бесполезно пытаться понять.
Иеромонах Геннадий
— У меня есть любимая моя отговорка, как человека, закончившего истфак: история не любит сослагательного наклонения.
Н. Лангаммер
— Да, но как пример вы использовали ситуацию.
Иеромонах Геннадий
— Никакого примера, нет. И более того, у нас Николай, как издатель, здесь сидит. Бывает, на экспертный совет приносятся книжки какие-то, и я иногда, находясь на рецензии этих книжек, пишу на полях заметки, когда человек начинает рассуждать за святого там или там за Богородицу, Господа Бога. Я один простой вопрос пишу: ты откуда это взял вообще? Ты зачем это свои какие-то штампы вносишь в голову и Господа Бога, и Пречистой Девы, и святых? Я к чему это сейчас говорю? Вот, знаете, вряд ли мы сможем сейчашним умом влезть и понять в размышления сердца Пречистой Богородицы. А уж тем более мысли Мои — не мысли ваши, говорит Господь. И поэтому будь внимателен к своему собственному сердцу. Вот Николай для меня очень важную вещь сказал — по поводу этой внимательности к себе, да, к этой почве, которая вырастает и как-то удабривается или, наоборот, становится скудной. И есть очень прекрасные слова в Писании, звучат так: по числу умножившегося беззакония оскудеет любовь, — там в будущем времени. Но по числу умножающегося беззакония оскудевает любовь — вполне себе могу сказать это в настоящем времени. Мне кажется, тупик наступает в отношениях с людьми тогда, когда один из них, или даже оба, или все вместе впадают и развиваются в беззакониях, то есть тонут в грехе. Любви это не прибавит сто процентов. А разрушая себя, невозможно построить что-то.
Я. Капаева
— Отец Геннадий, а можно вот я... Можно помучить отца Геннадия?
Н. Лангаммер
— Да, но недолго уже осталось, как всегда, нам времени не хватает в эфире.
Я. Капаева
— Вот Божий замысел, он может меняться о человеке, исходя из воли самого человека? То есть вот если, например, предположим, что старец был прав, и мне предлагался, может быть, какой-то другой путь. И я сказала Богу: Господи, а Ты знаешь, я хочу с вот эти человеком пройти. Вот у Бога много путей?
Н. Бреев
— Можно я такой пример приведу. Всегда меня это поражает, когда мы говорим о святости. Простите, я влез, вы хотели отца Геннадия помучить. Я дам немножко передохнуть. Когда говорят про то, что вот, святые, вот они там рабы Божии, такие покорные. Я говорю: вы что? Наоборот, это герои веры. Вот Ксения Петербуржская — ну вот кто ей сказал, что, взяв имя мужа, как бы она... Ну я думаю, вы помните историю...
Н. Лангаммер
— Его грехи.
Н. Бреев
— Она хотела искупить его грехи тем, чтобы прожить за него праведную жизнь. Да кто сказал, что так можно?
Иеромонах Геннадий
— Да.
Н. Бреев
— Вот просто маленький комментарий. Дальше мучайте отца Геннадия.
Иеромонах Геннадий
— А дальше Бог как-то пытается рулить в этой ситуации.
Н. Бреев
— И вот она или столпник, Симеон столпник там, например. Вот кто сказал, что Господь... Да, он в смирении это делал, но как бы это свое максимальное просто даже это не служение, это просто уже...
Иеромонах Геннадий
— Радикальный такой.
Н. Бреев
— Радикальный подвиг. Но это был его дух, это он был, это личность такая была.
Иеромонах Геннадий
— Да, да. Вы понимаете, в чем дело, опять же. Вы меняетесь, вы не статичны. Скажу это удивительную вещь. Это Бог абсолют не переменчив, а человек — это стихия динамичная. И, соответственно, меняемся мы, меняются обстоятельства. А меняются обстоятельства, Бог каким-то образом и с этими обстоятельствами взаимодействует, и с нами, как с этой меняющейся стихией, взаимодействует. Да, мы можем что-то предполагать, в силу своей какой-то колокольни. И вот смотрите, какие бы ни были обстоятельства нашей жизни, Бог в них участвует, если мы Его призываем и приглашаем. Это вот важно зафиксировать. Отдельный момент. И я такой большой противник вот этой лубочности, кстати, изображения наших святых. Спасибо за эту подсказку, про Ксению Петербуржскую. Не будем далеко ходить, открываем Писание — и мы видим абсолютно разнообразные характеры и совершенно удивительных людей, которые Божии люди. И не лубочные, вот как из этих дешевых или недешевых детских Библий, нарисованные. С характером. Ну берем Давида, берем Соломона, берем кого-то другого, но как-то Бог в этом участвует, в каждой жизни. Но еще момент. По поводу того, что Бог требует или не требует. Обязательства, кстати, вот хотел вернуться к обязательствам.
Н. Лангаммер
— К капусте, да.
Иеромонах Геннадий
— Я согласен, с одной стороны, что вот это понимание ответственности в отношениях, что ты не должен быть причиной их разрушения, а наоборот, у тебя есть ответственность за этого человека, за вашу семью, за ваш дом. Но вот интересно, для меня всегда таким значимым примером были отношения к Богу Каина и Авеля. Каин понимал обязательства — там что-то во всесожжение принести, и Авель. Слушайте, Богу не нужны никакие ни всесожжения, ни первенство, Ему важно это отношение. Но как мог Авель это отношение выразить, он выразил, потому что сердце горело и ему хотелось. А у Каина было обязательство уплатить, как он это понимал, уплатить этот налог, обязательство принести вот это во всесожжение. Ну делает это так Авель, и я сделаю — на, обязан — получи. Как только, мне кажется, вот переходят отношения в эту формальную плоскость обязательства, я думаю, что какие-то вещи не очень хорошие происходят. И при этом, с другой стороны, игнорировать обязательства... Например, мне кажется странным — если мы говорим про обязательства верности, странным там жене флиртовать, ну не флиртовать, выказывать знаки внимания другому мужчине. Или мужчине — другой женщине. Это странно, да. Ну с моей колокольни странно. И это мне кажется, тоже про обязательства, что так не надо. Но это, понимаете, это нижняя черта. А ведь высота неба перед человеком. Заповеди — это нижняя черта, которая говорит о том, что ты себя убьешь, если ты пересечешь эту заповедь. Ну точно так же в этих обязательствах, да, это нижняя черта. Но дальше вот высота и красота неба, и отношения, они больше.
Н. Бреев
— Но без нее невозможно.
Иеромонах Геннадий
— О да, о да.
Н. Бреев
— Без стойкости — даже может быть другое слово. Обязательства это просто как некий контракт, я согласен. Но суть в стойкости веры. И подвиг веры, вот без этого...
Н. Лангаммер
— Можно я как бы по-женски, так мне кажется, я понимаю, про что Яна пытается еще спросить. Вы как бы про высокое такое, правильное говорите. А вопрос в том, что если это была ошибка, да, там или не была ошибка, то как быть? То есть мы идем в плоскости отношений твоих и Антона, да, правильно это было или неправильно. А мне кажется, сейчас речь идет о том, что из каждой точки жизни человек может начать стремиться вверх, к Богу, и тогда все сопутствует ему и, мне кажется, Господь, если я правильно понимаю...
Иеромонах Геннадий
— Совершенно верно.
Н. Лангаммер
— Из любой точки Он найдет, как тебе построить твое спасение. Даже если кажется, что там была какая-то ошибка, допустим.
Иеромонах Геннадий
— Я вам даже больше скажу. Это сейчас будет частное богословское мнение.
Н. Лангаммер
— Это к нам, в наш клуб, да.
Иеромонах Геннадий
— Но не кидайте тухлыми помидорами догматических учебников. Мне кажется, даже если человек совершил непоправимое в своей жизни — а самым непоправимым является уход добровольно из этой жизни, я думаю, что Бог имеет какие-то возможности все равно достучаться до человека и в той реальности. Это, скажем так, я хочу в это верить во всяком случае, в это всемогущество Промысла Божия. И еще раз, вот какие бы у нас не были преткновения в этой жизни, у нас есть возможность в этих преткновениях или, наоборот, высотах двигаться с Богом. Во всяком случае, каждый может остановиться в самом себе и в своем покаянии, и остановить грех в самом себе. Я думаю, что вот именно грех разрушает эти отношения, а не там наши какие-то общности, необщности. Хотя, в общем, если нет общего ничего в отношениях, а вот старцы сказали: идите, живите вместе, — ну ноль, не о чем говорить.
Н. Лангаммер
— А таких ситуаций есть, и не одна.
Иеромонах Геннадий
— Ну бывают, бывают. Ну опять же вот этот вопрос. А никакой старец за тебя твою жизнь не проживет. Друг или подруга.
Н. Лангаммер
— Ответственность на тебе.
Иеромонах Геннадий
— Ты отвечаешь священнику в чине венчания, принимаешь ли ты решение, добровольно там, какое там, говорится в чинопоследовании.
Н. Бреев
— Собственно, у мирянина нет обязательств слушаться или старца, или еще кого-то, да. То есть это должны быть или осознанные отношения, что ты каким-то образом прямо свою волю вверяешь — это в монашестве и то не всегда, скажем так.
Иеромонах Геннадий
— И то.
Н. Бреев
— Поэтому здесь это просто как совет духовно опытного человека, который многое видел, многое знает. Но, с другой стороны, понятно, что все равно ответственность на нас полностью.
Иеромонах Геннадий
— О как мне нравится Игнатий (Брянчанинов) в этом контексте, который говорит: старцев нет. Вот сейчас полэфира отвалилось в обморок, наверное, слушателей. Старцев нет, совершайте вашу жизнь в совете с духовно опытными людьми, в опоре на Евангелие. Это сказал не я, это сказал святитель, святой, Игнатий (Брянчанинов).
Н. Лангаммер
— Яна, ты сидишь с задумчивыми видом. Такое ощущение, что мы все тут говорим, но не совсем то, что ты...
Я. Капаева
— Нет, я все, наоборот, очень попадаете во многие вещи. И, в частности, я сейчас поняла, что знаете, такое чувство, как будто бы наоборот, полностью взяла ответственность за свой выбор. И как будто бы Бога в это не впустила. Типа, Господи, ну вот я пообещала тогда, на венчании, и теперь вот буду сама все нести, что бы там ни было. А сил-то нет самой тащить. А сейчас вот, благодаря отцу Геннадию и Николаю, я, наоборот, поняла, что да Господь-то рядом, и Он любящий, и Он готов со мной сейчас разделить все что угодно. И даже вот, знаете, неспроста вот мы именно этот пост начали разбирать, что Господь присутствует и в этой ситуации, да, что вот я сама просто Его, видимо, не пускала. Типа я вот выбрала, сейчас сама буду все тянуть, решать.
Н. Лангаммер
— Сама виновата.
Я. Капаева
— Да, сама виновата — сама разгребай.
Иеромонах Геннадий
— Ну тут история еще может быть про накатанный вот этот комплекс гиперответственности: вот ты и отвечай теперь, вот бери и расхлебывай.
Я. Капаева
— Вот, да. Это прямо очень четко.
Иеромонах Геннадий
— То, что Николай сказал о том, что мы входим в эту жизнь, эти отношения, вообще взаимоотношения с комплексом каких-то опытов, и в том числе переданных родителями, школой, неважно кем.
Н. Бреев
— Идолов. Их еще можно назвать идолами.
Иеромонах Геннадий
— Идолы.
Н. Бреев
— Которым мы потом служим. Хотя на самом деле эта установка просто какая-то была, которая неверна. Может быть, она в моменте была правильной, а сейчас нет, а мы как идолу кланяемся.
Иеромонах Геннадий
— Но еще одна вещь, которая для меня очень важна, опять же в контексте нашего сейчас разговора. Я абсолютно уверен, что границы семьи священны и никогда никого не нужно посвящать в эти процессы, которые происходят внутри семьи. Никого нельзя допускать, никакого нарушителя в эти границы семьи нельзя допускать, от слова совсем. Ну если, еще раз говорю, не происходит какого-то совершенно запредельного безумия. Есть только один, который может быть приглашен — это только Господь Бог. Все. Точка. И ни мама, ни папа, ни соседки, ни подружка, ни друг, ни даже священник, я хочу сказать, я убежден в этом. А уж тем более не выносите обсуждение, что у вас происходит за закрытыми дверьми вашей спальни. Боже упаси. Сколько приходится иногда просто пресекать эти все вещи. Поэтому границы семьи священны. Границы Церкви священны. А семья — это малая Церковь.
Н. Лангаммер
— Ян, мы уже должны заканчивать. Есть такая особенность у нас клуба, что все время не хватает времени на то, чтобы разобрать проблему. Тебе хватило сегодня времени вот на этой программе?
Я. Капаева
— Ну мне хватило, да, потому что очень мне важные вещи. Знаете, я таким вот грузом пришла и с таким одиночеством, потому что мне было тяжело нести это все самой на плечах. И вот эти вот слова о любви, вроде бы, да, кажется, тысячу раз их слышал. А вот сейчас именно они меня очень коснулись, правда, что Господь нас так любит. И вы мне еще раз, знаете, подчеркнули, что Господь такой всемогущий у нас. Это просто вот прямо...
Иеромонах Геннадий
— Ян, а муж классный?
Я. Капаева
— Муж классный, да.
Иеромонах Геннадий
— Ну вот. Классный муж.
Н. Бреев
— Классный муж. Передаем привет Антону.
Н. Лангаммер
— Спасибо вам большое за этот эфир. Напомню, что в эфире была программа «Клуб частных мнений». И мы обсуждали тему «Судьба и Промысл Божий» — в чем разница между этими двумя понятиями. И у нас в гостях был иеромонах Геннадий (Войтишко), руководитель сектора приходского просвещения Синодального отдела религиозного образования и катехизации Русской Православной Церкви. Николай Бреев, директор издательства «Никея». И, собственно, инициатор сегодняшней темы, блогер Яна Капаева. Спасибо большое за эту дискуссию. Еще, конечно, осмыслять и осмыслять, но на этом мы заканчиваем. Меня зовут Наталья Лангаммер. В эфире была программа «Клуб частных мнений». И мы снова услышимся и увидимся через неделю. Всего доброго. До свидания.
Иеромонах Геннадий
— Всего доброго.
Все выпуски программы Клуб частных мнений
- «Как обрести спутника жизни?». Священник Стахий Колотвин, Андрей Кормухин, Елена Смаглюк
- «Как давать милостыню?» Священник Андрей Дорохин, Виталий Сурвилло, Виталий Заболотный
- «Покаяние». Прот. Алексей Батаногов, Евгения Ульева, Евгений Сулес
Проект реализуется при поддержке VK
8 февраля. О подвиге Преподобного Симеона Ветхого, Сирийского

Сегодня 8 февраля. День памяти Преподобного Симеона Ветхого, Сирийского, жившего в четвёртом веке.
О его подвиге — священник Августин Соколовски.
Древняя сирийская церковь, во главе которой стояла основанная самими апостолами Церковь Антиохии, знала нескольких великих подвижников с именем Симеон. Это прежде всего два аскета: Симеон Столпник и Симеон Столпник Дивногорец. Подлинным духовным отцом этих святых можно считать преподобного Симеона Сирийского, названного Ветхим, то есть Старым, для того, чтобы подчеркнуть его статус первопроходца в подвиге. «Свечу не ставят под сосудом, но на подсвечнике, и светят всем в доме», — сказал в Евангелии Господь.
Симеон умер практически в тот же самый год, когда будущий старший Симеон Столпник родился. Так он сокрылся под спудом смерти, передавая ему светильник угождения Богу. Симеон Ветхий был духовником матери древнего церковного учителя, епископа Феодорита Кирского, который был единственным ребенком в семье и только по сугубым молитвам сирийских аскетов не умер при материнских родах. В благодарность он написал «Сирийский потерик. История Боголюбцев», в котором увековечил память преподобных и святого Симеона.
Житие самого Симеона состоит из 14 глав. Оно удивительно своей благотворной чудотворностью. В одной из утренних молитв, называемых светильничными, которые священник тайно, то есть про себя читает в начале утренней на Шестопсалмии, Бог именуется чудотворцем. Это значит, что в способности творить чудеса заключается в человеке образ Божий, по которому он был изначально создан. Удивляясь чудесам святых, не забудем просить о помощи и просвещении того, кто был и вовеки остается их и нашим первообразом Бога.
Все выпуски программы Актуальная тема
8 февраля. О важности примера юных героев в воспитании молодого поколения

Сегодня 8 февраля. День памяти юного героя-антифашиста.
О важности примера юных героев в воспитании молодого поколения — протоиерей Константин Харитонов.
В свое время, в действии, я зачитывался рассказами про юных героев, которые боролись против фашистов. Мальчики и девочки мужественно сражались и зачастую погибали в страшных мучениях, но не сдавались и были до конца верны своему Отечеству. Эти примеры и сегодня должны звучать для каждого ребенка, потому что надо с юности уже воспитывать любовь к Родине, любовь к Отечеству. На примерах настоящих героев, тех мальчишек и девчонок, которые в годы Великой Отечественной войны боролись против мирового зла. Правда должна звучать. Если мы забудем эту правду, то вместо этой правды придет ложь. Нашим детям будут навязаны лживые герои, которые прикрываются какими-то масками, и дети будут думать, что вот они настоящие герои, вот какими мы должны быть. Но это же не правда, это ложь. А ложь порождает еще большую ложь, и в конечном итоге мы потеряем свое Отечество.
Наш народ претерпел много страданий, и сегодня, конечно же, эти примеры для нас должны быть основополагающими воспитания любви к своей семье, к своему Отечеству, к своему народу, к своему городу. И эти ребята, которые явили такой пример героизма, являются сегодня для нас важным примером жизни и смерти ради нашего Отечества.
Все выпуски программы Актуальная тема
8 февраля. О взаимоотношениях религии и науки

Сегодня 8 февраля. День российской науки.
О взаимоотношениях религии и науки — протоиерей Игорь Филяновский.
8 февраля 1724 года по распоряжению императора Петра I в России была основана Российская Академия Наук. Было положено начало новому этапу развития знания в нашем Отечестве. Ломоносов, Менделеев, Павлов, Пирогов, Лобачевский, Мечников, Вернадский, Курчатов, Капица, Ландау, Королев, Колмогоров. Это только малый список имен выдающихся российских ученых, которые внесли фундаментальный вклад в мировую науку и сделали открытие в самых разных областях человеческого знания.
На протяжении истории отношения между религией и наукой складывались по-разному. Но у религиозного и научного способа постижения мира нет противоречий, как не противоречат друг другу наука и искусство. Можно сказать, что наука, религия, искусство — это разные способы познания мира и человека. И у каждого из них свой подход, свои методы познания. Как писал Михаил Ломоносов: «Не здраво рассудителен математик, ежели он хочет Божескую волю вымереть циркулем». Таков же и Богословия учитель, если он думает, что по Псалтири научиться можно астрономии или химии.
«Библия», — писал Николай Коперник, «говорит нам о том, как взойти на небо, но не о том, как оно устроено». Конечно, без науки не может быть технического прогресса, но без религии нет духовного развития человечества. Только в гармонии этих форм познания мы можем идти в будущее.
Все выпуски программы Актуальная тема