Поделиться
У нас в гостях были председатель правления фонда Архангела Михаила Павел Гончаров и заместитель председателя правления фонда Архангела Михаила Наталья Корнева.
Наши гости рассказали об истории создания фонда и его многочисленных проектах, связанных со строительством и восстановлением православных храмов, а также об уникальной выставке картин, посвящённой Новоспасскому монастырю.
Ведущий: Алексей Пичугин
А. Пичугин:
— Дорогие слушатели, здравствуйте! «Светлый вечер» на Светлом радио, меня зовут Алексей Пичугин, рад вас приветствовать, и с удовольствием представляю наших гостей: в ближайший час эту часть «Светлого вечера» здесь, в нашей студии, вместе с вами и вместе с нами председатель правления фонда Архангела Михаила Павел Гончаров. Здравствуйте.
П. Гончаров:
— Добрый вечер.
А. Пичугин:
— Заместитель председателя правления фонда Наталья Корнева. Добрый вечер.
Н. Корнева:
— Здравствуйте.
А. Пичугин:
— И мы сегодня будем говорить о фонде, о его проектах, о выставке, которая вот уже в эти дни открывается в замечательной московской усадьбе Воронцово на юго-западе столицы. Но все-таки начнем мы с разговора о фонде, вы у нас первый раз, мы любим, когда к нам приходят фонды, которые занимаются спасением памятников архитектуры, святынь, храмов, всегда есть о чем поговорить, потому что это проблема, вот сколько лет я тоже как-то с этим связан, мне все время кажется, что и всем очевидно, что у нас в России огромное количество всего, что требует вот такого спасения и как можно скорее, мне часто приходится бывать в каких-то селах, в центре которых стоит огромный заброшенный или полузаброшенный, настолько большой храм, что очень сложно его восстанавливать, и люди говорят: «Ну а что, зачем он нам нужен? Вот его по кирпичику разобрать, построить бы чего-нибудь небольшое, и мы бы ходили», или там, если он заброшен совсем: «Да зачем он нужен, с детства мы его помним, ну стоит и стоит он, весь пейзаж портит». Я с какого-то момента вот такой нарратив стал все время встречать, хотя мне казалось, что для людей очевидно, что это наследие какое-то, то, что вот осталось нам в наследство, поэтому я всегда очень радуюсь, когда к нам приходят такие люди, как вы. Расскажите, пожалуйста, о фонде, почему вы его в своё время создали, сколько времени он уже действует, и чем вы непосредственно занимаетесь.
П. Гончаров:
— Да, спасибо большое, ещё раз добрый вечер всем радиослушателям, хотели бы рассказать немножко с самого начала. Благотворительный фонд содействия строительству и реконструкции православных храмов во имя святого Архангела Михаила был образован в 2010 году, но до этого на базе строительства храма Покрова Пресвятой Богородицы наш духовник, духовником является отец Мелхиседек, настоятель подворья Оптиной пустыни, и за много лет до основания фонда, ещё в 2000-х годах, мы стали заниматься разработкой проекта нового храма, храма Покрова Пресвятой Богородицы в Ясенево.
А. Пичугин:
— Да, я на его освящении был когда-то.
П. Гончаров:
— Замечательно. И много лет проработали мы тогда, ещё «Программы 200» не было и согласовывать документы, проекты было достаточно сложно, проектную документацию, отвод земли, этим занимались мы около восьми лет командой, и вот на последней экспертизе в 2006 году, я тогда учился на четвёртом курсе университета, и батюшка поручил привлечение финансовых средств начинать, потому что обратного пути уже по строительству храма Покрова Пресвятой Богородицы не было. И мы создали отдел экономики развития, и, собственно говоря, начали заниматься фандрайзингом, насколько возможно, отработав методички, как-то постарались достаточно профессионально подойти к этому вопросу, и с Божьей помощью получилось начинать привлекать финансовые средства, в 350 тысяч компаний в Москве мы обратились, конечно, не все смогли помочь...
А. Пичугин:
— Простите, я правильно сейчас услышал: 350 тысяч компаний?
П. Гончаров:
— Да. Но из этого небольшое количество совершенно компаний, которые откликнулись, и компании, так скажем, средней руки, но мы смогли образовать и объединить вокруг себя этих людей. И также, конечно, мы понимали, что строительство храма мы не сможем осуществить, только если мы будем обращаться к юридическим компаниям, нам каким-то образом нужно обратиться к людям, потому что храмы всегда строились всем миром в стране нашей, и пришла идея именного кирпичика, она стара, мы её давно видели в разных монастырях.
А. Пичугин:
— А когда строился храм в Ясенево, я там периодически мимо проезжал и помню, что везде про именные кирпичики там было написано, баннеры висели.
П. Гончаров:
— Да. Так вот идея-то, мы представили себе, что, допустим, на территории подворья Оптиной пустыни несколько тысяч человек прихожан, уже вокруг Покровского храма объединялись какие-то люди, их тоже несколько сотен было, и каким образом нам привлечь большое количество людей? И тогда мы в тестовом режиме в районе Ясенево вышли к людям, в сети потребительского рынка организовали стойки такие, по большому счёту, миссионерского направления, с именным кирпичиком, привлекали людей, и на самом деле очень много чудесных случаев, потому что с именным кирпичом никто никогда не выходил за ограду церковную, мы первые это сделали и нашли большой отклик у людей, происходили какие-то чудесные случаи с людьми, которые приобретали эти именные кирпичики. Расскажу один из случаев небольшой: один человек, пробегая так мимо, немножко запыхавшись, остановился около стойки, поинтересовался, и наш волонтёр рассказал ему о храм, который будет строиться, что именные кирпичики, и за каждое имя будет возноситься молитва на богослужении. Он приобрёл кирпичик, и потом, через какое-то время приходит к нашему волонтёру, показывает именной кирпичик обгоревший и начинает рассказывать историю.
А. Пичугин:
— Простите, это надо уточнить: я всегда думал, что именные кирпичики закладываются и просто пишется имя, или?..
П. Гончаров:
— По-разному. Допустим, в храме Покрова Пресвятой Богородицы на каждом именном кирпиче мы подписали имя, а этот человек, он показывает сертификат бумажный, который мы ему выдали, на сертификате пишется имя благотворителя, потому что человек может не только за себя, но и за своих родственников, близких и о здравии, и о упокоении выписать, и в подарок он может этот сертификат преподать. Тогда он выписал на себя этот сертификатик и вот приходит с ним, на сертификате обгоревшие края, и рассказывает историю, говорит: «Вы не поверите, несколько дней назад случился громадный пожар, у меня магазин строительный на строительном рынке 41-го километра, это достаточно крупный рынок, мне звонят, говорят, что горит большая часть этого рынка, и ваш ряд, где находится ваш магазин, полностью выгорел, я уже еду на пепелище, собственно говоря, и вот этот весь ряд громадный, где достаточно большое количество магазинов. Но вы не поверите: с двух сторон полностью всё сгорело, у меня в центре находится магазин, и он один-единственный остался, я подхожу — всё обуглено вокруг, а я сертификат ваш прямо над дверью повесил, над входом в этот магазин, он только обугленный остался немного, ваш сертификат.
А. Пичугин:
— А магазин не пострадал?
П. Гончаров:
— Магазин не пострадал совершенно, поэтому он был совершенно ошеломлён, потому что человек невоцерковлённый, и для него это были новые какие-то акценты, позывы, он пришёл, рассказал эту историю, рассказал, в том числе вопросы, которые его мучают, как-то стал открываться, и потом этого человека стали видеть непосредственно прихожанином нашего храма. Это удивительные такие случаи, то есть вот цепочка. Ну и много-много, масса ещё разных случаев, которые происходили в жизни, поэтому нам стало понятно, что это тестовый был пилотный вариант в районе Ясенево, потом мы стали это реализовывать повсюду, во всей Москве, но до «Программы 200» практически наш проект был, храм Покрова Пресвятой Богородицы, больше миллиона человек поучаствовало в строительстве этого прекрасного, замечательного храма. Я хочу ещё два слова буквально про Покровский храм сказать: вы знаете, это первый проект фонда, потому что в 2010 году на базе, как я говорил уже, отдела экономики развития мы стали понимать, что этот храм мы завершим, а богатый опыт, который мы накопили за время строительства этого храма, нам нужно будет делиться и дальше, и команда, которая работала, и те люди, которые могли бы привносить лепту, даже вот юридические компании, в которые мы приезжали, общались, говорили: «Ну это такое строительство серьёзное, мы не сможем вам в полной мере помочь». Я говорю: вы видите, Москва не сразу строилась, и моря и океаны наполняются ручейками горными, а дело в том, что с такой благодарностью они были, когда они приезжали и понимали, что лепту они небольшую внесли, а вот вместе, объединив много людей, смогли построить такой чудесный, замечательный храм. Я ещё скажу, это на самом деле чудо 21 века, потому что в этом храме нет ни одного бюджетного рубля, ни одного рубля крупной компании.
А. Пичугин:
— Интересно, потому что я никогда об этом не задумывался, но тем не менее, москвичи, которые живут, по крайней мере, где-то на юго-западе, храм в Ясенево видели наверняка. Вот так посмотреть со стороны, сложно представить, что это действительно на народные средства всё было построено. Мы из истории нашей, скорее, начала XX века знаем, что в городах, и не только в городах, но в основном в городах строились храмы на народные деньги, до сих пор там в разном состоянии они до нас доходят, большие, но мы понимаем, что тогда немного другая система была, и на народные деньги вот сколько-то собрали, ну действительно, там этой суммы, наверное, бы не хватило на целый храм, но потом кто-то пришёл из богатых людей, там неважно, купечество, у нас крестьяне были богатые уже на тот момент, к началу XX века, из зажиточных горожан, и вот так они дособрали сумму, тоже на народные деньги, все же — народ, на народные деньги. А вот сейчас, в XXI веке, конечно, нам сложно себе представить, что мы же все что-то иногда строим, мы знаем цены на материалы, и то, что на народные деньги можно вот так вот построить такой храм, это, конечно, впечатляет, тем более, он с большим вкусом сделан, там внутри, вот кто не был, зайдите, посмотрите — действительно, с большим вкусом всё сделано. И я так понимаю, что история с ясеневским храмом вас подтолкнула к идее создать благотворительный фонд, или нет, или это как-то параллельно?
П. Гончаров:
— Да, совершенно верно, это параллельно шло, пока мы ещё строили, потому что храм освятили мы только в 2015 году, но за 5 лет до освящения храма мы стали понимать, что мы когда-то это сделаем, закончим, и весь этот богатый опыт, я ещё раз повторюсь, команда, которая работала, люди, которые жертвовали, мы не должны остановиться, нам нужно двигаться дальше и объединить вокруг себя... И Покровский храм для нас, для нашего фонда, сейчас расскажу о нескольких проектах, которые у нас ещё есть, вот Покровский храм, вы знаете, для нас стал, как для человека, который, когда воцерковляется, когда ангелы спускаются с небес, подхватывают его за руки и поднимают его, он не касается земли, это вот всегда первый тот опыт воцерковления, прихода в храм, потом тебя на землю ставят обратно, теперь ты должен сам пройти этот путь, и ты всегда оглядываешься и вспоминаешь эти яркие впечатления жизни духовной, также и для нас Покровский храм — это первый яркий серьёзнейший проект громкий, к которому мы не то чтобы стремимся, а именно народный, поэтому и «Фонд содействия строительству и реконструкции православных храмов», как мы назвали фонд Архангела Михаила, по большому счёту, это народная история. Конечно, на всё воля Божья, но мы никогда не одёргиваем никого, не стучимся в крупные компании людям, которые богаты, мы понимаем, что только на этом одном невозможно зацикливаться, нужно обращаться к людям, и это нам помогает.
А. Пичугин:
— Напомним, что в гостях у Светлого радио сегодня Павел Гончаров, председатель правления фонда Архангела Михаила и заместитель председателя правления фонда Наталья Корнева. Мы говорим о проектах фонда, о тех храмах, которые поддерживает фонд, о том, как помочь фонду. Давайте сразу скажем про выставку, Наталья, может быть, вы про выставку нам расскажете, а потом мы вернёмся к проектам.
Н. Корнева:
— Да, с удовольствием. Дорогие слушатели, мы всех вас приглашаем на выставку, которая называется «Дом для Всецарицы», которая будет проходить с 3 по 29 февраля этого года в усадьбе Воронцово. Эта выставка посвящена истории, когда участие тысяч людей позволяет возродить Знаменский храм в Новоспасском монастыре, а Знаменский храм в Новоспасском монастыре, мы очень надеемся, что когда он будет возрождён и благоукрашен, в него будет перенесена из Преображенского собора Новоспасского монастыря чудотворная икона «Всецарица».
А. Пичугин:
— А почему выставка в Воронцово проходит, а не в Новоспасском?
Н. Корнева:
— Вот, хотела как раз на эту тему рассказать, удивительные случаи происходят у нас с этой выставкой. Вообще, когда недавно меня спросили: «Вы когда-нибудь выставками занимались?», я сказала: «Нет». Говорят: «Зачем вы за это взялись?» Долго размышляя над этим вопросом, я поняла, что мы не могли не сделать эту выставку, потому что в прошлом году мы в Новоспасском монастыре в воскресной школе провели небольшую выставку, но это такой был пробный шар. И тут мы поняли, что для того, чтобы к людям идти, которые еще не знают о том, что за проект «Всецарица», хотя это уникальнейший проект, мы должны людям широко рассказать об этом проекте, а как это сделать? Вопрос такой серьезный, и тут все стало складываться как-то само собой. В прошлом году мы познакомились с группой художников, пять человек: Николай Бурдыкин, Владимир Воронцов, Максим Аксёнов, Евгения Филоненко и Мария Хоменко, эти художники из Серпухова. Мы познакомились с ними, и почему-то сразу пришла идея, что необходимо создать выставку картин, посвященных Новоспасскому монастырю в поддержку нашего проекта «Всецарица». Хорошо, мы договорились с художниками, они подумали, что да, они напишут картины, им это интересно, а наша задача была найти площадку, где можно эту выставку провести. Делать нечего, надо браться за работу. Художники картины пишут, мы начинаем искать площадки. Где благотворительный фонд может взять площадку в Москве для того, чтобы провести выставку? Понятно, что на средства, которые мы собираем с людей, мы не можем оплатить какой-то большой зал, например, в Москве. За спрос не бьют, подумали мы, и написали письмо в Департамент культуры Москвы, в котором мы рассказали о том, что у нас есть идея сделать такую выставку, что мы просим предоставить нам какой-то зал для проведения этой выставки. Нашему потрясению не было конца: вечером одного дня мы отправили в Департамент культуры письмо, утром следующего дня нам позвонили из усадьбы Воронцово и сказали: «Ребята, приходите». В тот же день к нам обратились из усадьбы Люблино, из нескольких библиотек центрального округа города Москвы, также нашим проектом заинтересовались в Коломенском и в Измайлове.
А. Пичугин:
— То есть у вас было из чего выбрать.
Н. Корнева:
— Мы поехали по всем местам, куда нас пригласили. Конечно, в первую очередь мы поехали в усадьбу Воронцово, и тут нас ждал еще один сюрприз: мы-то просили небольшой зал, потому что у нас пять художников, ну напишут они по две-три картины, понятно, что это не огромная выставка. Приезжаем мы в усадьбу Воронцово, нас привозят в такой особнячок-флигель двухэтажный, на первом этаже лекторий, на втором этаже шесть залов и говорят: «берите». Мы тут немножко затрепетали, но поняли, что это вообще просто шанс невероятный рассказать людям про наш проект. И, конечно, мы переформатировали выставку, и теперь у нас каждый зал будет тематическим: первый зал у нас посвящен истории Новоспасского монастыря, второй зал посвящен истории Знаменского храма и истории иконы «Всецарица», третий зал посвящен как раз картинам художников, которые написаны специально к этой выставке, два зала посвящены проекту возрождения Знаменского храма, и последний зал посвящен вообще фонду Архангела Михаила, о том, что мы делаем, и про другие проекты мы там тоже наши рассказываем. Вообще, эту выставку у нас сопровождают удивительные события. Меня спрашивали: почему вы картины ставите не после зала Новоспасского монастыря, а в третьем зале?
А. Пичугин:
— То есть, ещё раз?
Н. Корнева:
— Первый зал у нас Новоспасскому монастырю посвящен, второй зал — Знаменскому храму и иконе «Всецарица», а только третий зал посвящен картинам. И меня спрашивали: а почему не после Новоспасского?
А. Пичугин:
— Всё, я понял.
Н. Корнева:
— Почему такой порядок, да. Вот удивительное рядом, но когда мы пришли в Воронцовский парк, вот в эту усадьбу, мы поняли, что именно в таком порядке надо делать эти залы, и оказалось, это было не просто так, следующий удивительный случай произошёл у нас буквально полторы недели назад. 22 декабря нам необходимо было сдавать в усадьбу Воронцово список всех экспонатов, которые у нас будут на этой выставке, нам художники прислали уже все картины, у нас там есть другие экспонаты, мы список составили, готовы нажать на кнопку «отправить». Небольшая предыстория: когда мы встречались с художниками для того, чтобы они написали картины, в душе было очень большое пожелание к художникам, которое мы не высказывали специально — чтобы они связали как-то свои картины с проектом «Всецарица», чтобы, может быть, они написали Знаменский храм, может быть, они написали бы уникальную сень, которую сейчас сделали в этом храме для иконы «Всецарица», ну, каким-то образом связано чтобы это было с нашим проектом, потому что вообще, если посмотреть, вот прийти в Новоспасский монастырь, мы видим, много там художников пишет постоянно, там какие-то этюды у людей, и я знаю, что очень много, например, видов Новоспасского монастыря написано. Но художники стали писать, присылают картины, и я вижу, что картины все хорошие, интересные, но непосредственно про наш проект «Всецарица» они не говорят. И вот даже какая-то небольшая грусть была в душе по этому поводу, потому что вроде бы картины хорошие, но как-то чего-то не хватает. И вот наступает 22 января, надо отправлять в Воронцовский парк все наши экспонаты, и в этот день, уже в обед, я получаю ещё одно сообщение, что написана ещё одна картина. Художница Евгения Филоненко написала картину, которую она назвала «И девам ликование, и матерям отрада», и эта картина связала всё: на этой картине изображена икона «Всецарица», рядом с которой стоят женщины, у одной женщины ребёнок на руках, другая женщина просто молится. Через несколько дней мы забрали картины у художников и привезли их для того, чтобы повесить их в залы. Когда мы увидели вот эту картину, распаковали её, мы знали точно, в каком месте она будет висеть, она должна висеть была именно в третьем зале на определённой стене. И до этого у нас ещё возникали вопросы: а как другие картины вот развесить? Мы же не профессиональные люди, которые занимаются выставками, мы не знали, как это сделать. Удивительно, но эта картина выстроила нам развеску всех остальных картин, это произошло какое-то чудо просто. И теперь у меня есть простой ответ, почему именно в третьем зале картины, а не во втором, как все предлагали. Вот когда люди придут на выставку, мы всех приглашаем, вы увидите, почему она висит именно там.
А. Пичугин:
— Скажем, что выставка будет проходить с 3 по 29 февраля, в феврале в этом году 29 дней. С 3 по 29 февраля в усадьбе Воронцово, туда очень легко добраться, если вы живёте в Москве или будете в Москве в эти дни. Воронцовский парк, дом 3 — адрес официальный парка. Добраться на общественном транспорте легко, это метро «Новые Черёмушки», а потом автобусом 616-м до остановки «Воронцовский парк» или метро «Новаторская», там 3 минуты до входа в парк непосредственно. А там где искать?
Н. Корнева:
— Это здание 6, в Воронцовском парке есть большой пруд...
А. Пичугин:
— Да, как входите, там сразу этот пруд, он вот перед вами.
Н. Корнева:
— Да, и просто за прудом двухэтажное розовое здание номер 6. В парке будут висеть афиши, которые будут приглашать на эту выставку, это здание будет освещаться в темноте, то есть найти это здание будет достаточно легко. У нас на сайте будет размещена карта, как пройти к этому зданию, всё просто.
А. Пичугин:
— Друзья, мы напомним, что в гостях у Светлого радио сегодня руководители фонда Архангела Михаила: Павел Гончаров, председатель управления его фонда, Наталья Корнева, заместитель председателя управления фонда. Мы буквально через минуту к нашему разговору вернёмся.
А. Пичугин:
— Возвращаемся в студию Светлого радио, друзья. Напомню, что в гостях у нас сегодня руководители фонда Архангела Михаила: председатель правления Павел Гончаров и заместитель председателя Наталья Корнева. Говорим о том, какие проекты, вот мы, собственно, подходим, наверное, только к тому, какие проекты у вас сейчас, какие уже были выполнены, чем вы занимаетесь. Я открываю вашу страницу, адрес сайта: fond-am.ru и здесь есть очень-очень много проектов, как текущих, так уже и завершённых. Расскажите, пожалуйста, о том, как к вам попадают люди или, вернее, храмы, как это правильно сказать, кто попадает, кто приходит, кто просит, как обращаются, как можно обратиться, на какие проекты стоит, может быть, пристальней всего сейчас обратить внимание тем, кто нас слушает и хочет как-то помочь?
П. Гончаров:
— Прежде всего, хотелось бы сказать непосредственно в рамках выставки, которая сейчас будет — «Дом для Всецарицы», хотелось бы немножко рассказать об этом проекте, как он начался. Потом расскажу, какие проекты у нас ещё существуют, один из основных ещё проектов — реставрация Знаменского храма Новоспасского монастыря. А как это всё происходило: в 2018 году обратился к нам владыка Савва (Михеев), нынешний Вологодский и Кирилловский митрополит, и рассказал, что есть такая идея переноса чудотворной иконы «Всецарица» из Преображенского собора, поскольку туда ведет чугунная крутая лестница на входе, и, конечно же, притекают к этой иконе больные люди онкологией, в общем, больных много людей, которым сложно просто преодолевать даже элементарно вот эту лестницу, находится она в притворе, где постоянно проходят мимо люди, и помолиться спокойно достаточно сложно. И вот родилась такая идея: сделать специально для иконы сень и киот, вот не знает он ещё, как это будет выглядеть, и пригласил для этого нас, пригласил архитектора, Козлова Владимира Ивановича, для реализации этой идеи. И вот у нас была первая встреча, вторая уже с форэскизами предварительными, третья, и владыка Савва позвонил, но было понятно, что все те моменты, которые предлагает Владимир Иванович Козлов, не подходят, поскольку это сложно немножко было. Сама икона, всё-таки это Византия, она находится в Ватопедском монастыре, список её в 1997 году был доставлен в Россию в Новоспасский монастырь, сам Знаменский храм — это классицизм и 18 век, было сложно соединить. И вот я позвонил архитектору, говорю: «Владимир Иванович, завтра будет встреча у нас последняя с владыкой, поскольку мы ни одного эскизного проекта предоставить не смогли». И вы не поверите, мы встречаемся, садимся за стол, владыка Савва достаёт ксерокопию тронного зала в Кремле, с горностаевой мантией трона самого, а Владимир Иванович достаёт эскиз, который сейчас, нынешняя сень существует, тоже с горностаевой мантией, но только из мрамора и голубого гранита. Это уникальное архитектурное произведение, которое выполнено сейчас, и милостью Божией большое количество людей обратило на это внимание, и не только сень построили, но мы вообще благодарны Богу за то, что нам выпала возможность участвовать полностью в реставрации Знаменского храма, в котором практически с 1918 года не проводились службы, либо это очень редко делалось.
А. Пичугин:
— И всё-таки, мы вот уже перешагнули вторую половину программы, хотелось бы поговорить подробнее о проектах. Очень много я открываю, просто вы рассказываете, я параллельно листаю, здесь городские храмы, московские храмы, большие, новые, совсем маленькие, сельские, заброшенные, разрушенные, вот об этом расскажите, пожалуйста.
П. Гончаров:
— Да, вот смотрите, у нас, в нашем фонде делятся как проекты фонда, так и объекты попечения, мы это разделили, но поскольку название самого фонда «Содействие строительству и реконструкции православных храмов», в самом названии заложена миссия, мы могли на себя взять непосредственно обязательство делать только проекты, но вы понимаете, что когда ты за крупный проект берёшься, все силы практически тебя связывают и приходится делать. Но к нам пришла идея такая: сделать объекты попечения, что любой храм в любой точке нашей страны России, в дальних даже уголках может обратиться к нам, но это не полностью строительство или реставрация, реконструкция всего храма, а это купола, колокола, кресты, где-то крыша, допустим, совершенно прогнила, упала, как сейчас в Лисичанске, храм в честь кого, Наталья Валерьевна?
Н. Корнева:
— Святого Митрофана Воронежского.
П. Гончаров:
— Да, туда упала бомба и полностью развалила весь купол, полностью сгорел храм, мы сейчас восстанавливаем непосредственно сам купол, помогаем с этим. И это тестовый такой был режим, мы даже не знали, получится ли у нас в таком режиме действовать, но отклик нашёлся не только у людей, священников и батюшек, которые находятся там, как в селе Чегдомын, это 600 километров от Хабаровска, где очень мало прихожан, и обратились к нам, мы увидели, что в Хабаровск жертвуют люди из Калининграда, и наоборот, из Читы в Калининград, из Архангельска на юг, из Краснодарского края в Архангельск, то есть вот такое пересечение. В 2020 году, когда началась пандемия, мы долго к этому шли на протяжении десяти лет, с 2010 года учреждён фонд, а в 2020 году мы нашли в себе силы и с Божьей помощью у нас получилось перейти в онлайн-пространство. Это на самом деле сложная очень достаточно вещь, потому что команды, сколько бы мы ни привлекали, чтобы заниматься именно тем, чтобы донести информацию людям во всех уголках о таких проектах, было сложно, мы просто по крупицам собирали команду, которая в нашем фонде работает, и я, пользуясь случаем, хочу большую благодарность и низкий поклон команде и всем ребятам, которые работают у нас, передать. Любой храм в России, который нуждается, он может обратиться к нам, сделать заявку, на сайте нашем есть заявочка, всё понятно, как это оформить, мы свяжемся, дадим обратную связь, там не очень сложный небольшой пакет документов, который нужно подготовить, и мы будем взаимодействовать.
А. Пичугин:
— Я смотрю, что у вас в основном это какая-то работа конкретная, то есть здесь у вас очень много конкретики, с одной стороны, это и подкупает, потому что вот нужны средства на крышу, нужны средства на утварь, нужны средства на какие-то первостепенные консервационные работы, а дальше я представляю, как назначают в руинированный храм священника, часто молодого священника, у которого нет представлений особо никаких о строительстве, о реставрации, и вот он стоит и смотрит на руину, которая уже 70 лет без окон, без дверей стоит, и дальше он понимает, что можно к вам обратиться, но вот разводит руки и такой: а с чем? А можно обратиться — вот нужно всё? У вас, я смотрю, тут есть, вот первое, что я нажал, это цель сбора: приобретение самого необходимого в храм, я уже потерял, как храм называется, но приобретение самого необходимого.
Н. Корнева:
— Можно я отвечу на этот вопрос?
А. Пичугин:
— Да, конечно, конечно.
Н. Корнева:
— Силами только нашего фонда, наверное, руинированный храм возродить невозможно, тут должна быть общая работа людей на приходе и фонда, и каких-то ещё других людей. Вот яркий пример такого возрождения храма — это Крестовоздвиженский храм в посёлке Ленинском под Тулой. Что там было? Там был прекрасный, огромный храм, но действительно, просто руины. И местная жительница, Надежда Анатольевна, много лет смотрела на этот храм из окна своего дома, и в определённый момент она, вот она просто нам рассказывала это: «Я встала и сказала своему мужу: мы этот храм должны восстановить». Это не какой-то богатый человек, у неё нет каких-то особенных ресурсов, но этот человек начал стучаться во все двери и своей энергией, своей верой и своей вот этой вот убеждённостью, что этот храм должен быть восстановлен, делает просто невозможное. Мы в этот храм приезжали год назад, ну вот представляете себе: полуразрушенные стены, и маленькая женщина, которая стоит рядом с этим храмом, и смотрит на нас большими такими синими глазами, пожилая женщина, как ей не помочь? Это просто невозможно. Она делает столько всего, она стучится во все двери, ей даже сначала благословение не хотели давать на то, чтобы она возрождала этот храм, потому что сложно было поверить, что человек вот такой может за это взяться.
А. Пичугин:
— А благословение в данном случае кто должен давать?
Н. Корнева:
— Правящий архиерей.
А. Пичугин:
— Так вопрос: ведь далеко не все храмы переданы церкви. Это был мой следующий, кстати говоря, вопрос: кто может обратиться? К примеру, есть какие-то неравнодушные люди, и стоит храм, который не возвращён Церкви, он бесхозный, в лучшем случае он числится на балансе какого-то колхоза, зернохранилищем которого он был долгое время, и то чаще всего, вот я точно знаю эту историю, с баланса колхозов всё это списывалось, даже если сами колхозы ещё действуют, ну там СПК они называются теперь, вот он ни на чьём балансе не числится, да, он там памятник архитектуры какого-то там федерального или регионального значения, но к Церкви он отношения никакого не имеет официального. И вот дальше, вот я, например, хочу начать какие-то работы на похожем храме, и я могу к вам обратиться?
Н. Корнева:
— Вы знаете, пока на сегодняшний момент, наверное, это трудно. Наша задача главная — возрождать храмы, чтобы люди могли приходить и молиться там Богу, поэтому мы заключаем договоры с приходами.
А. Пичугин:
— Это важная информация, это надо обязательно проговорить.
Н. Корнева:
— Да, мы заключаем договоры с приходами, но просто мы же понимаем свои силы, всего не объять. Мы знаем, что у нас есть большой проект «Всецарица», на который уходят основные силы нашего фонда, у нас есть большой проект по строительству храма Гавриила Самтаврийского в деревне Фёдора Конюхова, мы не отказываем ни одному православному приходу, мы стараемся помочь всем, но пока что мы не очень большой фонд, если в дальнейшем мы как-то там разрастёмся, наберём сил, может быть, у нас немножко поменяются стратегии, но пока сейчас вот такая история.
А. Пичугин:
— Но тут ведь очень важно, что вы не одни, если вы работаете исключительно с приходами, то есть, например, я знаю, фонды, которые работают, скорее, больше вот с такими разрушенными, невозвращенными, это проект «Общее дело», с которыми мы очень много общаемся, «Белый ирис», другие, которые занимаются, скорее, вот такими заброшенными храмами и не только храмами, которым грозит просто полная гибель.
А. Пичугин:
— Напомним, друзья, что в гостях у Светлого радио сегодня руководители фонда Архангела Михаила, который занимается помощью православным храмам в их восстановлении, воссоздании, реставрации: Павел Гончаров, председатель правления фонда, и Наталья Корнева, заместитель председателя правления фонда. Мы ещё раз напомним вам, друзья, что с 3 по 29 февраля в московской усадьбе Воронцово на юго-западе, это метро «Новые Черёмушки» или метро «Новаторская» пройдёт выставка «Дом для Всецарицы», это выставка, на которой будут представлены картины, на которой будут представлены иконы, на которой будет представлена деятельность фонда. Каким образом она помогает, ещё раз напомните, пожалуйста, Знаменскому храму Новоспасского монастыря?
Н. Корнева:
— Самое главное — людям рассказать о том, что есть этот проект. Когда люди видят, что происходит, что делается, и что делается это силами обычных людей, таких, как мы вот все с вами, вы знаете, что-то с людьми происходит интересное, я много раз это наблюдала в Знаменском храме, когда мы приводим туда людей, просто знакомых каких-то, на экскурсию, показать, что делается. Могут быть люди даже невоцерковлённые, но которые болеют душой за нашу страну, хотят, чтобы у нас всё было хорошо. Они приходят и говорят: «Ребята, неужели это возможно просто силами обычных людей?» Возможно. И люди начинают помогать.
П. Гончаров:
— Ещё хотелось бы добавить, вот вы, посмотрев сайт наш, сказали о конкретике, что мы на конкретные вещи собираем — да, это очень важно, мы формируем именно повестку и взаимодействие с храмами, что мы делаем конкретные вещи, то есть это колокола, купола, кресты, это какие-то необходимые вещи, реставрация какой-то иконы или окна, крышу, кирпич, банально. И да, непосредственно с приходами, храмами о конкретных вещах, потому что мы стараемся это сделать быстро, приход храма может неоднократно обратиться к нам, но первые заявки, которые мы формируем, мы пытаемся это быстро реализовать, сделать и закрыть, поэтому в прошлом 2023 году почти в 50 регионах России, больше 54 храмов, заявки которых у нас получилось реализовать, и это важно, потому что люди ведь далеко от нас находятся, некоторые фонд знают, но ни разу к нам не приезжали, не видели, только вот видят непосредственно дела, и они следят за этими проектами, они следят и делают отзывы, или человек делает звонок и благодарит за то, что он смог в дальнем уголке нашей страны, совершенно в другом, с востока на запад, поучаствовать в помощи какому-то храму, может быть, он ему близок по имени святого, который храм носит, или какими-то ещё моментами зацепил, но это реализовывается быстро, быстро восстанавливается, и мы находим фактически человека того, который хочет пожертвовать, но он один в поле не воин, один он не сможет сделать, и непосредственно священник и приход этого храма, который обретает новый колокольный звон, допустим, голос храма.
А. Пичугин:
— Какой из храмов, которые находятся на вашем попечении сейчас требует больше всего внимания? За судьбу какого храма вы больше всего переживаете?
П. Гончаров:
— Ну, конечно, сейчас это храм в Лисичанске, на который упала бомба, это прямо сердце кровью обливается, потому что внутри всё сгорело, храм этот старинный, прекраснейший, и можно вот посмотреть, обратиться, это очень важный момент.
А. Пичугин:
— А ещё какие? Давайте несколько назовём.
Н. Корнева:
— А я бы сказала про храм Архистратига Божия Михаила в городе Гаврилов Посад.
А. Пичугин:
— Да, хорошо, мне знакомый, мы даже обсудили его перед началом.
Н. Корнева:
— Мы этому храму помогли уже неоднократно. Как сейчас помню тот день, когда мне позвонил настоятель храма этого, отец Алексей Пробичев, и попросил о помощи храму, прислал фотографии — ну, конечно, это был ужас там внутри. Отец Алексей с приходом уже сделали что-то, они побелили стены, потому что до этого стены были чёрные.
А. Пичугин:
— Надо сказать, что храм Архистратига Божия Михаила в Гавриловом Посаде — это всё, что уцелело, помимо маленькой часовенки с другой стороны, от огромного храмового комплекса очень красивого, вы знаете, в таком ярославском стиле, с пятиглавым собором, с шатровой колокольней, за ней Торговая площадь. Гаврилов Посад такой очень красивый купеческий город близ Суздаля, они даже с Суздалем одно время соперничали, понятно, что Суздаль не всегда был столицей Золотого кольца, когда-то это был такой провинциальный маленький город, и вот Гаврилов Посад был значимей его некоторое время, хотя сейчас всё поменялось.
Н. Корнева:
— Чудный город. Мы уже там несколько раз были, в 2021 году мы поехали туда первый раз...
П. Гончаров:
— Я немного добавлю: когда мы с отцом Алексеем первый раз встречались, то на иконы в храм мы собирали, и он, вы знаете, редко такое бывает, но есть, священники благодарят, конечно, все, но он пригласил нас, говорит: «вы не хотите приехать, посмотреть, помолиться, молебен вместе отслужить?» И мы всей командой приехали в Гаврилов Посад на нескольких машинах, и я помню глаза отца Алексея, это, конечно, невообразимо просто, когда он нас встречал на площади, мы подъехали, и он говорит: «Ребята, я не верю, а можно я вас потрогаю», он взял нас за руки, обнял, и это, конечно, такая теплота, любовь, и это очень сильно нам помогает, воодушевляет на работу, чтобы взаимодействовать, работать, и, конечно, благодарность от священников, приходов, от людей, которые трудятся на этих приходах, которые обращаются, это всегда обратная связь, и это, конечно, большая благодарность очень.
А. Пичугин:
— А ведь в чём уникальность в данном случае Гаврилова Посада: в том, что он вроде как относительно недалеко от Москвы, а рядом Суздаль в 20 километрах, столица Золотого Кольца фактически, все знают, и все туда приезжают, а до Гаврилова Посада единицы добираются или проезжают его насквозь, не глядя. Вот так выходит, что города, которые находятся на краю области, даже если этот край области ближе к Москве, всё равно они оказываются, мне это объясняли в Иваново в администрации когда-то, что до них и средства, и вообще внимание доходит в последнюю очередь. Я хорошо помню Гаврилов Посад образца почти 20-летней давности, по сравнению с тем, что сейчас мы видим, это просто... ну, там всё погибало, казалось. Сейчас сильно изменилось, сейчас сильно лучше стало, но всё равно, вот что касается церкви, это не единственный храм, там дальше есть ещё Слобода, там колокольня уже сейчас, снова ей плохо, я смотрю, её когда-то сделали, вот сейчас она снова в неважном состоянии, но вот это такой фактически главный храм Гаврилова Посада, и настоятель его — благочинный, вот, слава Богу, что вот так руки доходят. Понятно, что вряд ли когда-то будет воссоздан этот замечательный храмовый комплекс, но вот хотя бы часть его будет зато такой, какой она была в своё время, выглядела.
Н. Корнева:
— Можно ещё несколько слов я про Гаврилов Посад скажу?
А. Пичугин:
— Да-да-да, я всегда готов про Суздальское Ополье и Гаврилов Посад говорить.
Н. Корнева:
— Первый раз мы собрали средства на иконы, в храме практически не было икон, и мы собрали средства на иконы, они простые и печатные, не писаные, конечно, но зато теперь в этом храме есть все иконы, которые там должны были быть по задумке настоятеля. И после этого мы приехали в Гаврилов Посад, заходим туда и видим там ужасающие просто полы, они были разбиты невероятно, там прекрасная метлахская плитка, в конце 19 века сделанная, и она просто разбита, потому что там стояли расточные станки в советское время, и весь пол был просто в ужасающих ямах. И когда мы с отцом Алексеем пообщались, вышли на улицу, и он говорит: «Ну, можно к вам еще раз обратиться?», так робко он говорит. Мы говорим: «Конечно, мы готовы помогать». Он говорит: «А на полы?» Мы спрашиваем: «Сколько денег на это нужно?» Он говорит: «Ну вот столько, столько, столько». Мы говорим: «Ну давайте мы попробуем, допустим, хотя бы на плитку сначала деньги собрать».
А. Пичугин:
— На новую плитку, потому что старую уже было не спасти?
Н. Корнева:
— Да, на новую плитку, потому что старые полы были в ужасающем состоянии. Он говорит: «А что же я буду делать с плиткой, если вы мне деньги на нее соберете, а положить ее не на что, нет денег больше на это?» Я говорю: «Батюшка, плитка, она не портится, ну сложите куда-нибудь и полежит до того момента, пока у вас деньги найдутся». Начали мы сбор на эту плитку. Приближается день Архангела Михаила, 21 ноября, и тут возникает идея: а почему бы нам с благотворителями не съездить в Гаврилов Посад, не показать людям вот этот замечательный храм, этот замечательный город? Мы собрали автобус, ехать до Гаврилова Посада практически пять часов.
А. Пичугин:
— Ну уж пять, я за два двадцать доезжаю.
Н. Корнева:
— Вы едете на машине и по новой дороге, мы ехали на автобусе пять часов.
А. Пичугин:
— Ну да, бывает, конечно, с нашими движениями.
Н. Корнева:
— Да, потому что должна быть санитарная остановка у людей, когда у тебя 50 человек сидит в автобусе, автобус едет медленнее и так далее. Приехали мы, это прекрасный был день, замечательная поездка, уезжаем оттуда и просим после этой поездки людей пожертвовать на этот храм. Мы собрали средства буквально за неделю на плитку для этого храма. Звоню отцу Алексею, говорю: «Отец Алексей, мы деньги собрали». Скоро Рождество, он хватается за голову, говорит: «Боже мой, а где же мне сейчас взять цемент, еще что-то для того, чтобы плитку положить?» Я говорю: «Батюшка, ну вот я не знаю, пока у нас нет», но он не к нам с каким-то вопросом, он сам себе этот вопрос задает. Хорошо, мы деньги перевели, батюшка присылает нам фотографии, что плитку купили, присылает видео. Вы не поверите: к Рождеству полы были готовы.
А. Пичугин:
— Ой, как здорово.
Н. Корнева:
— Все нашлось, вы понимаете, к Рождеству было готово. И мы через год опять приезжали туда, часто почему-то у нас получается съездить на Владимирскую землю.
А. Пичугин:
— А в тех краях у вас еще есть какие-то проекты?
Н. Корнева:
— Есть, конечно, да. У нас есть храм в селе Николопо́лье, это Владимирская область, храм приписан к Алексеевскому Боголюбскому монастырю в городе Владимире, мужскому монастырю. Мы собрали для него три раза средства на иконы, на фасад, мозаичные иконы. Храм просто прекрасный, но стоит сейчас и требует, чтобы люди приложили руки к его восстановлению. Вот этот храм, он нас очень трогает тоже, это прекрасный храм, в нем должна быть литургия.
А. Пичугин:
— Это село Николополье, надо сказать, что недалеко относительно от Владимира, это район Гусь-Хрустального, Судогды, если Суздаль и Гаврилов Посад это наверх, то это вниз от Владимира, если мы на карту будем смотреть. Ну что ж, время наше уже подходит к концу, мы еще раз давайте напомним, во-первых, что если вы хотите, друзья, помочь как-то проектам фонда Архангела Михаила, вы можете зайти на сайт fond-am.ru, фонд Архангела Михаила, и там есть раздел «как помочь», несколько вариантов: короткий номер есть, на который можно написать смс, можно сделать разовое пожертвование или подписаться на постоянное, здесь все описано, как это делается, fond-am.ru, фонд Архангела Михаила. И еще напомним, что выставка с 3 февраля по 29 февраля в московской усадьбе Воронцово, это недалеко от «Новых Черёмушек», на юго-западе, метро «Новаторская», там прямо рядом вход в парк, и 6-й корпус, там будет проходить выставка «Дом для Всецарицы», вы можете прийти посмотреть и картины, и проекты фонда, и иконы, и заинтересовавшись, как-то принять участие по возможности в помощи по восстановлению Знаменского храма Новоспасского московского монастыря. Сегодня с нами были Павел Гончаров, председатель правления фонда Архангела Михаила, и заместитель председателя Наталья Корнева, спасибо вам большое.
Н. Корнева:
— Спасибо большое.
П. Гончаров:
— Благодарим, до свидания
А. Пичугин:
— Всего доброго.
Все выпуски программы Светлый вечер
- «Воспитание детей с аутизмом и другими особенностями ментального развития». Светлана Шифрина
- «Кючук-Кайнарджийский мирный договор»
- «Христианин в современном мире». Павел Астахов
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
Подарить осуждённым людям в ЛНР возможность слышать Евангелие
Поделиться
Самарский Благотворительный фонд просвещения «Вера», в рамках проекта «Апрель», занимается тюремным служением. Команда фонда организует в местах лишения свободы курсы иконописи, проводит разные встречи и лекции. А ещё запускает в исправительных учреждениях вещание Радио ВЕРА. У осуждённых людей появляется возможность слушать Священное писание, слова святых и не только. В том числе благодаря этому в жизни многих из них происходят добрые перемены.
Недавно сотрудники самарского фонда с поддержкой десятков отзывчивых людей организовали вещание Радио ВЕРА в колонии города Брянка Луганской Народной Республики. И теперь хотят поддержать другие исправительные учреждения, расположенные на новых территориях. «Мы видели эти колонии, местных осуждённых и сотрудников. Они живут очень бедно, но вместе умудряются преображать пространство вокруг себя, — рассказывает Константин Бобылев, участник проекта „Апрель“. Особенно хочется отметить работу сотрудников — это простые, надёжные русские парни, семейные, верующие, многие из них побывали на передовой. Им важно, чтобы осуждённые люди, которые находятся под их началом, меняли свою жизнь, обретали добрые ценности».
Благодаря Радио ВЕРА люди могут слушать Слово Божее, которое утешает и даёт надежду. «Заполнить пустоту в душе и помочь преодолеть внутренние терзания, которые испытывают многие осуждённые, может лишь Бог, вера, надежда и любовь» — говорит Константин.
Если вы хотите поддержать проект по тюремному служению «Апрель» и помочь запустить вещание Светлого радио в колониях Луганской Народной Республики, переходите на сайт самарского фонда просвещения «Вера»: bfpvera.ru
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Воспитание детей с аутизмом и другими особенностями ментального развития». Светлана Шифрина
Поделиться
У нас в гостях была директор фонда «Искусство быть рядом», мама особенного ребенка Светлана Шифрина.
Мы говорили о воспитании и поддержке детей с аутизмом и другими особенностями ментального развития.
Ведущая: Анна Леонтьева
Анна Леонтьева:
— Добрый светлый вечер. Сегодня с вами Анна Леонтьева. У нас в гостях Светлана Шифрина, директор фонда «Искусство быть рядом», мать особенного ребенка. Фонд «Искусство быть рядом» помогает семьям детей с аутизмом и другими особенностями ментального развития. Добрый вечер, Светлана.
Светлана Шифрина:
— Добрый вечер.
Анна Леонтьева:
— Светлана, вот мы часто говорим здесь, когда образовывается какой-то фонд, это, ну, прямо вот в 90 процентов, ну, нет такой статистики, но в большинстве случаев это как-то начинается с личной истории. Вот как образовался ваш фонд? Тоже началось с личной истории?
Светлана Шифрина:
— Да. Ну, это была даже не совсем моя личная история, это была личная история учредителя фонда Елизаветы Борисовны Фокиной, которая тоже мама особенного ребёнка, у неё сын с аутизмом, и которая, в общем, приняла для себя решение о том, что нужно помогать не только своему сыну, но именно объединившись с родителями, объединившись все вместе, можно делать что-то нужное, полезное для того, чтобы детям с аутизмом жилось полегче, и семьям самое главное.
Анна Леонтьева:
— В шестнадцатом году, да, как я понимаю?
Светлана Шифрина:
— Да, сам юридический фонд образовался в 2016 году, потому что это была группа родителей, которые ходили вместе в детский садик, которые там познакомились, вот у них у всех детки с аутизмом, и настаёт время, что нужно идти в школу, а, к сожалению, сегодня, ну, ещё, то есть у нас задекларировано инклюзивное образование, но, к сожалению, еще не везде оно реализуется или обеспечивает ту необходимую помощь и поддержку, в которой нуждаются именно дети с аутизмом. И для того, чтобы его можно было реализовать, родители поняли, что им нужно объединяться, иметь какой-то юридический статус для того, чтобы можно было добиваться тех условий, которые хотели родители создать для своих детей, поэтому объединились, создали фонд. И первая самая программа, для чего он, в общем-то, собственно, создавался, его цель, это были ресурсные классы в общеобразовательных школах. 18 детей в 2016 году в трех школах пошли первый раз в первый класс. Это был первый такой проект фонда, так и назывался «Первый раз в первый класс».
Анна Леонтьева:
— А что такое ресурсные классы?
Светлана Шифрина:
— Ресурсный класс — это такая модель инклюзивного образования, которая в обычной школе, где учатся самые обычные дети, создается такая ресурсная зона, в которой могут найти поддержку дети с особенностями, детям, которым нужна определенная поддержка, детям с аутизмом, очень нужно тьюторское сопровождение, очень нужны специалисты прикладного анализа поведения, потому что аутизм, он проявляется в первую очередь внешне именно поведенческими, да, какими-то особенностями, и для того, чтобы детям помогать учиться, чему-то научаться, нужны специальные специалисты. В 2016 году, ну, их, на самом деле, и сегодня еще нет в школе, и нет такого даже в списке квалификации такой специальности, как специалист прикладного анализа поведения, но они уже больше десяти лет есть в нашей стране, уже очень много людей этому обучились, сертифицировались. Это золотой стандарт помощи детям с аутизмом, и вот для того, чтобы помочь школе создать вот эти именно условия, да, вот фонд. И в этой ресурсной зоне, да, есть специальный учитель, есть сестринское сопровождение, есть супервизор, куратор прикладного анализа поведения, где ребенок адаптируется к тем новым для себя условиям. Какие-то дети проводят больше времени в этой ресурсной зоне, какие-то дети больше включаются в инклюзивное образование с обычными сверстниками. Вот здесь вот это та возможность выстроить индивидуальный маршрут под каждого ребенка в зависимости от его потребностей.
Анна Леонтьева:
— А вот эта зона, это какое-то физическое пространство, да?
Светлана Шифрина:
— Да, это обычно какой-то кабинет. В идеальном случае это ещё два кабинета, когда ещё есть сенсорная зона, потому что дети с аутизмом часто у них бывают сенсорные перегрузки, у них повышенная сенсорная чувствительность, им иногда нужно побыть одному или там попрыгать на мячике, покачаться на качели, это вообще такой идеальный вариант, либо это в самом классе, да, там может быть тоже выделено, вот, потому что они могут какую-то часть предметов или там каких-то навыков, знаний получать в этой, вот именно, поэтому нужна она физически, там есть парты. Мы начинали с того, что есть парты с перегородками, которые отгораживают детей друг от друга.
Анна Леонтьева:
— Им больше нужно личного пространства? Они более защищённые должны быть.
Светлана Шифрина:
— Потому что он работает напрямую с тьюторами один на один. Допустим, есть фронтальный урок, когда дети садятся перед доской, и учитель даёт. Но это тоже очень сложный навык, которому обучались дети постепенно. И к концу первого класса они стали уже сидеть перед доской и воспринимать инструкцию учителя. А возможность вот такого отдельного, такой зоны еще внутри зоны, она дает возможность отрабатывать индивидуальные навыки, потому что у каждого своя индивидуальная программа.
Анна Леонтьева:
— Вот если, Светлана, вернуться к вашей семье, у вас средняя дочка с диагнозом аутизм, да? Как вообще, как это всё начиналось? Обычно, когда рождается особенный ребёнок, не такой, как, как говорится, заказывали, заказывали нормотипичного, как вот такое выражение есть, а рождается ребёнок особенный, первая реакция родителей всегда, в общем-то, шок, всегда... Ну, обида, не знаю, вот самая распространённая.
Светлана Шифрина:
— Вы знаете, я бы, наверное, сказала, что до того, как происходит шок или обида, сначала ты избегаешь вообще мыслей о том, что что-то не так. Ну, по крайней мере, да, вот у меня это был второй ребёнок, и видя и как бы наблюдая какие-то особенности и странности, ты думаешь: ну нет, все дети разные. Это вот почему-то там, ну...
Анна Леонтьева:
— Это не сразу, да, видно, когда ребёнок рождается?
Светлана Шифрина:
— Ну, это зависит тоже от индивидуального случая, да, у кого-то диагноз проявляется очень рано и в тяжёлой форме, и там, наверное, сложнее закрывать глаза на проблему. У нас в этом смысле был такой момент, что мы всегда были где-то по границе нормы. Ну, чуть позже пошли, чуть позже сели, чуть позже поползли, вот тут какая-то аутостимуляция, а врач сказал: «Да ничего страшного, мир познает», да, то есть вот этот вот еще не вовремя поставленный диагноз, он как бы, к сожалению, был упущен на время раннего вмешательства, ранней помощи. И здесь очень важно, наверное, я бы хотела сказать родителям, другим, что если что-то беспокоит, не нужно закрывать глаза. Лучше 10 раз сходить к другим врачам, пройти какие-то тесты, потому что чем раньше заметить вот эту особенность, сложности, поставить диагноз, тем раньше можно начать оказывать помощь. А когда уже нам в три года сказали, да, вот это аутизм, да, конечно, это шок, это, как я говорю, я проплакала три дня, потому что полезла, естественно, в интернет за информацией, что такое аутизм, как это проявляется, чем это нам грозит? И все очень разные информации происходят, и ты вообще не понимаешь. Естественно, строишь самые худшие прогнозы.
Анна Леонтьева:
— Ну да, все говорят, что отсутствие информации очень тяжелое.
Светлана Шифрина:
— Да, в этот момент тебе, конечно, очень страшно все это. Но потом немножко проходит принятие, все наши стадии горя, все это мы тоже через это проходим. Еще очень такой момент, вы знаете, вот тоже хотелось, наверное, поделиться из своего опыта, когда... то есть принятие всей семьи. То есть мама, например, уже приняла, а папа еще не готов, а бабушки, дедушки, они вообще, в общем, как бы хотят быть в стороне от всей этой истории. Это действительно психологическая травма как бы для всех, стресс, который семья проживает и потом преодолевает его. Преодолевает, да, все-таки объединяется.
Анна Леонтьева:
— Бабушки, дедушки тоже уже как-то вот срослись, да?
Светлана Шифрина:
— Ну да, в нашей семье, в общем, конечно. Вы знаете, здесь есть еще такой момент. Ребенок растет, и, наверное, как обычный самый любой другой ребёнок, да, как говорят: «Маленькие бедки, маленькие детки, а большие дети...» То же самое и особенный ребёнок. И задачи новые, и новое принятие, принятие всё время каких-то новых условий, новых сложностей, оно происходит всё время. Вот сказать, что вот нам поставили диагноз, вот мы как бы с ним и теперь вроде бы вот идём понятным нам маршрутом — нет. Что там за поворотом с очередным годом рождения или с очередным периодом взросления, никто не знает, и ты всегда готовишься, ждёшь, надеешься на лучшее, готовишься, надеваешь бронежилет и броню, да, и как бы, да, набираешься сил.
Анна Леонтьева:
— Светлана, но всё равно я не могу не сказать, что есть люди, может быть, которые нас слушают, у которых подобные проблемы, и они находятся всё ещё в состоянии такого уныния. И есть люди, которые уже что-то делают, вот вы уже директор фонда, и даже помогают другим, помогая другим, помогают и себе.
Светлана Шифрина:
— Да, и в этом смысле, знаете, сообщество аутичных детей, вот родители аутичных детей, мне кажется, на сегодня одно из самых достаточно таких прогрессивных, и, может быть, скажем так, именно диагноз аутизм, расстройство аутистического спектра, оно очень сильно даёт прогрессию с точки зрения увеличения детей с данным диагнозом за последние годы. И с каждым годом эта тенденция увеличивается, количество таких детей всё время и людей растёт всё больше и больше.
Анна Леонтьева:
— Ну я прочитала, что типа один на сто — это очень много.
Светлана Шифрина:
— 1 на 100 — это по Всемирной организации здравоохранения. Да, у нас, к сожалению, в России нет официальной статистики вот такой, сложно её у нас получить. Если брать, я не знаю, насколько это уместно приводить статистику Соединённых Штатов, просто там достаточно серьёзно к этому подходят и проводят каждый год очень такое полномасштабное исследование по количеству. Вот последние данные — это 1 из 36 детей, которые имеют диагноз аутизм.
Анна Леонтьева:
— Это ещё больше.
Светлана Шифрина:
— К сожалению, да. И все исследования говорят, что это не зависит ни от страны проживания, ни от национальности, ни от состава семьи, ни от социального статуса. И, конечно, вот родители, так как вот очень сильно увеличивается популяция, к сожалению, не всегда система, государственная система помощи, успевает за таким, тем более стремительным таким ростом. В общем, здесь, наверное, есть и объективные на это причины. Ну а родители, мы самые заинтересованные люди в этом, конечно, и всегда есть кто-то, кто берет на себя ответственность, вот эту роль, идти впереди и, во-первых, пробивать вот эту дорожку, протоптать эту дорожку помощи и показать её другим, и мы вот на своём фонде, я сама, мы всегда очень делимся, мы всегда очень открыты, мы всегда говорим, да, мне очень часто, на самом деле, вот бывает, что звонят и спрашивают, и говорят, спрашивают, а можно ли взять телефон, и вот просто поговоришь, оказываешь, что это психологическую помощь, поддержку, что это не приговор, что да, с этим можно жить, но нужно, главное, сделать правильный маршрут, дойти до правильной помощи. И здесь родители объединяются, конечно.
Анна Леонтьева:
— Напомню, что у нас в гостях Светлана Шифрина, директор фонда «Искусство быть рядом», мама особенного ребёнка. Светлана, а вот как вы первый раз нашли соратников у врача, в детском саду? Вот как находят люди друг друга в этой ситуации?
Светлана Шифрина:
— Ну, у меня было... Да, первый раз сейчас думаю про то, что я пошла на простор интернета, в социальные сети, то есть до того, до момента постановки всего этого диагноза, я, в общем, у меня не было ни аккаунта в соцсетях, на тот момент были одни, сегодня, да, там у нас другие, я, в общем, как бы особо этим не интересовалась, а здесь, да, ты начинаешь гуглить, начинаешь смотреть, идешь в поисковик. И как раз мне очень помогли два родительских сообщества, которые на тот момент были, да, это был 2012 год, да, нам было три года, они уже тогда существовали, хотя они тоже только буквально там были несколько лет, но вот уже на тот момент родители объединялись, это были группы, в которых можно было прочитать очень много информации о методах помощи, о том, вот куда идти, какие садики, как получить диагноз, как получить инвалидность, если она нужна, а нужно ли получать инвалидность, да, про вот эти ресурсные группы, ресурсные классы. Это все оттуда, это все родительское сообщество, это, ну, если это можно упомянуть, да, это Центр проблемы аутизма и родительская общественная организация «Контакт», в которых на сегодня, да, они тоже существуют, у них есть сайты, и там просто, ну, кладезь информации вот для родителей.
Анна Леонтьева:
— Не можно, а нужно упомянуть.
Светлана Шифрина:
— Да, да, то есть там всё это есть, там есть статьи, которые рассказывают про, ну, вот разные, вот, всё, с чем может столкнуться родитель. Я лично всё-всё взяла оттуда, конечно.
Анна Леонтьева:
— Но давайте немножко всё-таки расскажем, вот вы говорите, что особенности и так далее, вот с чего начинаются особенности, как с этим вообще быть? Вот в детском саду, можно ли пойти в обычный детский сад такому ребёнку, что нужно учитывать?
Светлана Шифрина:
— Ребенку можно пойти в детский сад, я бы сказала, наверное, нужно пойти в детский сад. Но особенности расстройства аутистического спектра — это нарушение коммуникации, социализации и стереотипно повторяющиеся действия. Если иногда говорят каким-то упрощённым языком для понимания, это когда ребёнок больше замкнут в себе, меньше взаимодействует, меньше разговаривает, отвечает на какие-то вопросы, у него нет зрительного контакта с собеседником, он маму-папу не слышит. И вот это нарушение коммуникации, оно за собой ведёт, к сожалению, поведенческие проблемы. То есть когда ты не понимаешь, не всегда дети понимают обращённую речь, они не могут иногда... Ну вот мы им говорим, нам кажется, что они нас понимают, а на самом деле вот я сегодня, вспоминая свою дочку, уже потом, получив вот эту информацию, как бы всё это обработав и пройдя этот период, я потом поняла, в чём была проблема-то. Она не понимала, что я ей говорю, простые элементарные бытовые вещи, да, идёт задержка речевого развития, идёт задержка понимания, да, и плюс у неё было нарушение своей речи, да, и когда ты не понимаешь, и тебя не понимают, и ты ещё не можешь сказать, что ты хочешь, что остаётся делать? Кричать, плакать, не знаю, биться головой об стену, да всё, что угодно, потому что хоть как-то донести до самых близких мамы и папы, что там со мной что-то не так, я чего-то хочу, да, там ещё что-то. Вот, соответственно, ребенку нужна помощь в преодолении вот этого дефицита, и здесь, конечно, нужна помощь логопедов, психологов, дефектологов, это детский сад, да, это наши психолого-педагогические комиссии, в которые нужно обращаться, которые дадут заключение маршрута, если это дошкольные учреждения, мы потом идем с ним в детский садик.
Анна Леонтьева:
— Есть список садов, куда можно пойти?
Светлана Шифрина:
— Вы знаете, сегодня как бы по закону мы можем пойти в любой детский сад, у нас инклюзивное образование, и по прописке нас обязаны взять. И в любую школу, родители выбирают место обучения своего ребенка. Другое дело, что школа может быть не готова, там может не хватать тьюторов, но вот это заключение психолого-педагогической комиссии, оно обязательно к исполнению образовательного учреждения. Соответственно, мы туда с ним приходим, то есть вот мы получили диагноз, прошли врачебную комиссию, пошли на психолого-педагогическую комиссию, она сказала, что ребенку нужны особые образовательные потребности в дошкольном или в школьном учреждении. И с этим заключением мы идём, соответственно, в детский садик, в школу и говорим, что ребёнку нужен психолог, с которым должны в учреждении заниматься, логопед, дополнять вот эти вот дефициты все. Если ребёнку нужно тьюторское сопровождение, оно может быть как в детском саду, не только в школе, там тоже может быть тьютор, ему нужна, например, поддержка. Если он там не поддерживает групповой формат каких-то активностей, какого-то там, ну, пока в детском саду это не совсем обучение, какое-то взаимодействие, школа, детский сад, они тоже должны выделить такого тьютора, наставника, который будет помогать ребёнку. Но самое главное, всё-таки ещё раз повторюсь, это золотой стандарт, это прикладной анализ поведения, это специалисты прикладного анализа поведения. Сегодня всё-таки, к сожалению, их можно получить либо в рамках благотворительной помощи, вот в фонды обращаясь. Я вот знаю, что фонд «Милосердие», они оплачивают даже вот эти вот курсы прикладного анализа поведения и вмешательства для ребенка, там целые протоколы, которые нужно пройти, ну, либо коммерческие услуги.
Анна Леонтьева:
— Ну вот, простите, вы приходите в ближайший к дому детский садик, да, вот с этим заключением, и говорите: «Вот, пожалуйста, возьмите моего ребёнка», но мы же понимаем с вами, да, что мы не так действуем, да, мы всё равно будем искать даже для самых, как говорится, нормотипичных детей мы перебираем миллион садиков, школ, находим какие-то свои. Вот с таким ребёнком куда пойти? Как найти этот садик, где не повредят ему, в первую очередь, его психике, где к нему будут гуманно, хорошо относиться, где выстроят так поведение детей, которые с ним будут, так выстроят их поведение, чтобы это было нормальное детское общение? Вот у нас в программе были родители «солнечных» деток, деток с синдромом Дауна, и они рассказывали, что дети вот очень любят таких «солнечных детей», потому что они как бы немножко больше дети, и с ними можно играть в дочки-матери и так далее.
Светлана Шифрина:
— Вы знаете, я сейчас сижу, думаю, наверное, у меня нет прям ответа на вопрос, как найти вот этот садик, потому что, ну, да...
Анна Леонтьева:
— Как вы нашли?
Светлана Шифрина:
— Мы не ходили в садик. Мы сразу пошли в школу, наверное, здесь мне будет сложнее чем-то поделиться. Смотрите, я, наверное, думаю здесь так. Во-первых, ну вот то, что я сказала, есть у нас официальная как бы маршрутизация, да, маршрут, который можно получить той помощи от государства, которая полагается.
Анна Леонтьева:
— Она везде есть, она есть и в регионах, да, везде?
Светлана Шифрина:
— А вот я уже упоминала сегодня родительскую общественную организацию «Контакт». У них есть такая родительская приёмная, в которой можно онлайн записаться, это совершенно бесплатно. Там, правда, достаточно большая... Ну, иногда бывает очередь, там нужно подождать, может быть, там пару недель или месяц, вот. Но они помогают, консультируют родителей по всей стране вот именно с поиском или с получением тех условий, которые нужны ребенку. Как разговаривать с образовательной организацией, как получить тьютора, какое заявление нужно написать. Вот они здесь помогают. Я, со своей стороны, из нашего опыта поддержки ресурсных классов и взаимодействия со школой. Ну, у меня как бы рецепт такой. Нужно быть в диалоге. Мы общаемся со школами, мы общаемся с администрацией, мы общаемся с учителями, мы доносим, что нужно нашим детям. И мы всегда в позиции еще помощников. То есть я никогда не встаю в позицию, что вот мне теперь должны. Ну, это вот у меня как-то так, да. То есть я считаю, что это действительно должна быть совместная как бы история. И мы всегда спрашиваем школу: что мы можем сделать, чем помочь, да. Вот вы говорите, что там как к детям относятся. Вот мы, когда создали ресурсный класс, и дети пошли в школу, мы каждый год проводили в школе уроки доброты, толерантности. Мы готовили специальные мероприятия.
Анна Леонтьева:
— Ваш фонд, да, проводил, как родители?
Светлана Шифрина:
— Фонд, но мы же родители, для этого не обязательно быть фондом. То есть даже если ваш ребенок пошел, его взяла школа, вы наладили контакт с администрацией, есть учитель школы, да, эти все есть сейчас, уроки в доступе, их можно все найти, какие-то плакаты, презентации, это, в общем, не такая проблема. Можно поговорить с учителем, чтобы, может быть, он сам расскажет детям, что такое аутизм, почему этот ребенок в нашем классе, как с ним лучше взаимодействовать. Я сама лично, да, вот у нас были родительские собрания, вот первый класс, первое родительское собрание, и я попросила учителя, дайте мне даже не как, вот я тогда не была директором фонда, я была родителем, говорю, дайте, пожалуйста, мне пять минут, я немножко расскажу родителям, что не надо нас бояться, что это не заразное, что мы здесь не для того, чтобы ущемить чьи-то права детей. То есть это вопрос налаживания отношений, это работа со всем сообществом, которое сталкивается, куда попал вот такой особенный ребенок. И мы начинаем создавать среду, которая будет к нему максимально открыта, которая его примет. И здесь приходится родителям тоже прикладывать определенные усилия.
Анна Леонтьева:
— Напомню, что сегодня с вами Анна Леонтьева, а у нас в гостях Светлана Шифрина, директор фонда «Искусство быть рядом», мать особенного ребёнка. Мы вернёмся к вам через минуту, не переключайтесь.
Анна Леонтьева:
— Сегодня у нас в гостях Светлана Шифрина, директор Фонда искусства «Быть рядом», мама особенного ребёнка, у микрофона Анна Леонтьева. Вот мы в первой части программы, очень важные вы сказали вещи, что родители, мне кажется, они очень важны, что родители не просто требуют от организации, от государства, от школы, чтобы им шли навстречу, но они тоже включаются и хотят тоже как-то помогать этому процессу, и безусловно, без этого никак. Светлана, скажите, вот какая... Ну, во-первых, ребёнок, когда идёт в школу аутичную, я так понимаю, что первое, что нужно преодолеть, это его тревогу перед школой, потому что вы сказали, что это очень чувствительный ребёнок, гораздо более чувствительный, который в то же время не может все свои мысли сразу донести. Вот как это происходит сначала? Что нужно иметь в виду родителям?
Светлана Шифрина:
— Ну, это опять вот мы возвращаемся к вопросу про среду, про подготовку. Как подготовить ребёнка, ну и даже не только к школе, а в принципе к коллективу какому-то детскому? Мы приходили, мы договаривались, ну так как у нас была, конечно, ресурсная зона, но опять-таки, например, наши дети, они включались и в обычный класс, ну и включаются сегодня, могут его посещать. То есть мы договаривались с учителем о том, что мы придём до 1 сентября заранее, пройдём по школе, посмотрим класс. В идеале, если нам скажут, где будет сидеть ребёнок, потому что мы тоже проговорили, есть особенности восприятия информации, как звуковой, зрительной информации. Может быть, ему нужно сидеть именно перед учителем, чтобы учитель всегда мог обращаться к нему, и ребёнок его слышал, а не, естественно, там где-то на последней парте. У нас тьюторское сопровождение, есть тьютор, значит, нужно сесть так, чтобы тютер тоже где-то был рядом, при этом не мешал учебному процессу другим детям. Посидели за партой, познакомились заранее учителем в спокойной тихой обстановке, когда в школе еще нет вот этого гула, шума. Дальнейшее. 1 сентября. То есть социальная история. Что такое социальная история? Это такой метод, который помогает детям. Он на самом деле применим ко всему. К школе, к посещению музея, парка, любого мероприятия, театра. То есть это когда родитель готовит для ребенка такую историю, делает фотографии, например, школы, фотографию класса, садится, и несколько дней заранее. Но здесь, смотрите, здесь такой момент. Кому-то нужно несколько дней, кому-то достаточно только накануне. Это тоже всегда очень индивидуальный процесс. Вот. И ребенку мы рассказываем. Мы с тобой пойдем вот туда. Вот у нас здесь 1 сентября. Вот ты принесешь там, не знаю, цветы в школу учителю, которые ты подаришь учительнице. У тебя будет столько-то уроков. То есть очень важно понимание вообще, я туда на всю жизнь теперь пришёл или меня отсюда заберут через какое-то время, чтобы донести до ребёнка вот это понимание. Конечно, так, как и обычные дети, у которых, мы все знаем, 1 сентября начинается особенно первый класс сокращённых временных уроков, сокращённых количество уроков, то же самое относится и к аутичному. Даже больше. И в том числе здесь нет универсального решения. Кто-то сразу будет выдерживать 4 урока, а кого-то нужно будет привести на один урок, а кого-то на 10 минут от первого урока. И это будет уже для него его задача, цель, которую он выполнит, а потом придет на 15 минут. А потом, да, если вот есть ресурсная зона, как у нас, да, вот он посидит 10 минут в обычном классе, а потом идет в ресурсную зону. Родители его заберут там через час, а потом через два. И вот этот вот процесс вот этого индивидуального маршрута, индивидуального включения, он такой вот постепенный, как бы достигается, да, тех целей, которые ставятся под конкретно в это ребёнка.
Анна Леонтьева:
— Скажите, Светлана, а вот какие ещё виды деятельности, творчества, занятий, развивающих вы применяете с особенными детишками аутичными? Чем они могут заниматься? Какая динамика во время этих занятий? Мне кажется, это важно услышать родителям, чтобы была какая-то перспектива.
Светлана Шифрина:
— Только вчера как раз слушала доклад, точнее, не доклад, а дискуссию специалистов как раз про дополнительное образование. Он проходил в рамках Всемирной Всероссийской недели информирования о проблеме об аутизме Федерального ресурсного центра, и там говорили про специалистов. Поэтому сейчас даже не своими словами буду говорить. Ссылаясь на очень авторитетных людей, и там как раз тоже задавался этот вопрос. А, во-первых, дополнительное образование, вот вы сейчас говорите, творческое, но это же, в принципе, дополнительное образование. Вопрос, нужно ли, нужно ли всем? Конечно, в первую очередь ставятся цели какие-то академические, обязательные образования нашего общего образования. Дополнительное образование, давайте так, вот даже обычный ребенок, который без аутизма, не все же ходят на кружки. Кто-то ходит, кто-то занимается спортом, а кто-то вообще никуда не ходит, вот ему достаточно этого, или родители считают, что ему это не нужно. Но, в принципе, аутичный ребенок — это примерно так же. То есть здесь вопрос, как правильно говорят: зачем? Зачем мы туда пойдем? Мы туда можем пойти за дополнительной социализацией, потому что школа, к сожалению, не всегда решает вот эту самую проблему социальной адаптации ребенка, социального опыта, потому что хорошо, ребенок пошел в школу, он адаптировался, он учится, на уроке он учится, он смотрит на доску, взаимодействует с учителем, он не общается. Короткая перемена, успели перебежать из одного класса в другой, покушали. То есть нет вот этого социального контакта того, который нужен был бы. Его и обычным детям не хватает вот этой школьной, почему они все хотят потом погулять, поиграть, задержаться, да, там еще что-то. И, конечно, в этом смысле дополнительное образование, посещение каких-то кружков, творческих студий, оно дает возможность восполнить вот этот дефицит. И здесь, наверное, подойдет любое... Ну, во-первых, я бы исходила, в первую очередь, из интересов ребенка. Ну, если, например, ему нравится рисовать, наверное, можно подумать в эту сторону, да, или там, если ему нравится музыка, или, наоборот, ему плохо от музыки. Если у него сенсорный перегруз, если он не выдерживает там громко... Такое тоже бывает. Зачем его водить на музыку, да, конечно, ему нужно там, например, более тихое, да, какое-то... Может быть, ему не нужна большая группа. Да, хочется, чтобы он социализировался и дружил со всеми. Может быть, он будет ходить в маленькую группу, где будет 3-4 ребёнка, но они станут настоящими друзьями и будут друг друга поддерживать. И для него это будет его круг общения, его связи, которые будут его поддерживать, помогать. И мама, например, или папа с другими такими же родителями. Вот они тут подружатся, у них там будет какая-то коммуникация и взаимодействие.
Анна Леонтьева:
— А я знаете, о чём хотела, на самом деле, выяснить? Какие-то истории. Я зацепила у вас на сайте мальчик, который любил музыку, и вот через музыку пошло такое развитие своего младшего сына, который был гиперактивный, и он вообще не мог сидеть. То есть мы первые три класса, мы вообще не могли сидеть, нас все ругали постоянно. И потом появилась учительница музыки, и вот поскольку у него оказались способности, то она усадила его наконец. Вот. А у вас есть какие-то примеры, истории, когда особенные детки, детки с аутизмом, вот именно их зацепляли за какую-то творческую способность? Или это я фантазирую?
Светлана Шифрина:
— Нет, почему? Ну, вы знаете, у нас самое, наверное, как раз такое посещаемое занятие — это как раз музыкальное занятие. Ну, я думаю, что еще очень многое зависит. Хотя нет, знаете, вот как сказать, посещаемость с точки зрения наполняемости группы. А вообще, конечно, самые востребованные — это коммуникативные группы, да, это вот как раз про социализацию, где ребята учатся просто общаться друг с другом.
Анна Леонтьева:
— Общаться на какие-то темы, да?
Светлана Шифрина:
— По-разному, да. На темы или просто общаться, потому что, опять-таки, аутизм — это же нарушение коммуникации, и то, чему обычные дети их в этом не учат, они набираются этого социального опыта просто по жизни, общаясь с мамой, с папой, получив такую реакцию, сякую реакцию, они там что-то себе какие-то паттерны поведения вырабатывают, а ребёнка с аутизмом это нужно учить прицельно. Поэтому музыка у нас, скажем так, у нас не музыкальная школа, мы не ставим перед собой каких-то высот или вот именно задач с точки зрения овладевания мастерством, музыкой, вокалом или игрой на каких-то инструментах. Вот, но для нас, например, вот три года у нас существует наш ресурсный центр «Добрый», и там у нас есть ансамбль «Добрый», и в этом году наши ребята первый раз вышли на сцену. И у нас там...
Анна Леонтьева:
— Это потрясающее достижение.
Светлана Шифрина:
— Мы считаем, что да, у них было два небольших номера, они пели, один был вокальный и второй инструментальный оркестр. Мы специально создали дополнительно, мы начинали только с ансамбля, а потом создали еще оркестр, потому что мы поняли, у нас есть ребята, которые не могут, вот они не могут петь, они невербально или маловерно практически не разговаривают. Но им нравится музыка, и мы стали искать для них возможность включения, чтобы они были вместе с нами, они там играют на инструментах, поддерживают немножко ритм. Может быть, с точки зрения...
Анна Леонтьева:
— Академической музыки.
Светлана Шифрина:
— Какой-то, да. Это совсем не про тот, да, вот он тут что-то стучит палочкой, но они вышли, каждый стоял на своем месте, никто не убежал со сцены, никто не упал, извините, в истерике, не закатился, не закричал, не завокализировал. То есть на самом деле мы просто восхищены нашими ребятами, потому что мы считаем, что вот зная, какие они пришли к нам три года назад, и то, что они сегодня стоят на сцене, там поют, играют, поклонились и ушли, ну для нас это большой успех, и я считаю, для них это в первую очередь большой успех.
Анна Леонтьева:
— Огромный успех. Я видела вообще в ваших роликах, которые Вы мне прислали, про фонд, как каждое действие, вот как вы про школу рассказывали, каждое действие нужно сначала отрепетировать. Вот как даже в общественном транспорте, как им пользоваться. Это как бы длительная такая подготовка, да?
Светлана Шифрина:
— Ну, может, не длительная.
Анна Леонтьева:
— Сначала вы сажаете их на кресла в помещении.
Светлана Шифрина:
— Давайте расскажу. Это наш проект, он называется «Путь к взрослению». Это как раз про взросление. Опять-таки, аутичный ребенок, которому, да, которого нужно научить пользоваться элементарными такими социальными навыками, без которых мы просто не можем быть самостоятельными и жить в этом мире, да, пользоваться общественным транспортом, ходить в магазин, да, вот у нас... Мы даже были победителями в таком конкурсе «Объективная благотворительность» фотографии, которая называется «Просто купил колбасы». Потому что, да, действительно, фотографии ребенка в магазине, держат кусок колбасы, сканируют, расплачиваются, заберут, как бы уходят с ним. Но сколько лет труда стоит за тем, чтобы вот ребенок смог вот туда прийти, по списку найти в магазине нужную полку, найти вот эту самую колбасу, не такую, а вот такую, которую нужно, да, подойти, найти кассу, достать карту, заплатить, положить это в пакет и выйти из магазина, да, ну это вот, а там внутри еще очень много-много-много маленьких, может быть, действий цепочек, которые были прописаны, которые вы обучали, которые там определенным образом ребенка, чтобы, не сбился где-то, не стал платить, не взяв колбасы, да, вот, то есть это же тоже нужно вот это вот все-все-все выдерживать. И мы вот этому, ребят, учим, да. И вот, как вы сказали, вот транспорт, да, это целая технология, на самом деле, которую мы разработали, которая есть у нас на сайте. Если это вот специалисты педагогии, кто-то слышит, на самом деле родители могут этим воспользоваться. Если родитель, скажем так, пытливый и готов, и у него есть ресурс самостоятельно обучать своего ребенка, у нас это всё есть, там есть эти методические пособия, ролики можно посмотреть, взять эти чек-листы.
Анна Леонтьева:
— И самостоятельно, да, это всё?
Светлана Шифрина:
— Да, мы специально для этого и делали, да, для того, чтобы дать инструменты родителям, помощи своему ребёнку. Вот как с ним, например, проиграть? Сначала рассказать про транспорт, потом проиграть с ним, вот поставить стулья, вешалку, да, вот тут мы держимся, тут мы прикладываем карту, вот так мы едем, так мы выходим, потом там начать уже это делать на практике.
Анна Леонтьева:
— Это потрясающе, конечно, какая большая работа стоит за этим всем, но такой вопрос, а есть ли у вас случаи, когда вот ребенок с такой особенностью становился полностью самостоятельным?
Светлана Шифрина:
— Ну, мы работаем пока еще с детьми.
Анна Леонтьева:
— Вы не доросли?
Светлана Шифрина:
— Да-да, у нас до, как бы, возраст до 18 лет пока, вот, и вот даже вот про этот общественный транспорт, да, мы не ставили себе целью, сейчас задачу, потому что понимаем, хотя у нас есть дети, которые ездят самостоятельно и приезжают в наш центр самостоятельно. То есть есть, абсолютно. Ну, я знаю, не из наших подопечных, естественно, много примеров, когда люди становятся самостоятельными, им, да, либо им нужна минимальная поддержка. Конечно, есть такие случаи.
Анна Леонтьева:
— Напомню, что у нас в гостях Светлана Шифрина, директор Фонда искусства «Быть рядом», мама особенного ребенка. Вот насчет самостоятельности. Вы рассказывали историю в нашей беседе, как мальчик совсем не владел искусством, как это, обращения с деньгами.
Светлана Шифрина:
— Финансовой грамотностью.
Анна Леонтьева:
— Да, и что произошло?
Светлана Шифрина:
— Мне рассказали тоже эту историю, что взрослый аутичный человек, который поступил, как бы устроился на работу, стал работать, жил отдельно, стал жить отдельно, получил первую зарплату и потратил её в два дня.
Анна Леонтьева:
— На вкусненькое, да?
Светлана Шифрина:
— Да, на то, что ему нравилось, на то, что хорошо, потому что вот этот вот момент, да, он отделился от родителей, он как бы переехал, но вот это умение планирования, да, на самом деле планирование своей жизни, вот это и для обычных-то людей, для многих, это целая проблема, да, и иногда...
Анна Леонтьева:
— Лет до 40, да.
Светлана Шифрина:
— А долго учишься и набиваешь шишки, да, то есть, естественно, ну а как бы люди с особенностями, да, у них есть свои какие-то дефициты. А вот, вы знаете, можно я вернусь к транспорту, вот расскажу вам тоже просто пример вот, ну, что называется, успеха, да, что хочется поделиться с аудиторией. Вот мы, у нас, да, была группа, мы обучали ребят пользоваться общественным транспортом. И одна мама с ребенком говорит: вы знаете, можно мне как-то посмотреть и вот как раз научиться со своим ребенком ездить в метро, потому что когда вот он был помладше, мы были то ли в метро, то ли в автобусе, сейчас уже даже это не суть, и у него там случилась какая-то истерика, в общем, всё было очень плохо, и мама получила такой травмирующий опыт вот этой поездки, что они перестали пользоваться общественным транспортом. Ну хорошо, вот у неё там была машина, да, либо они перестали вообще куда-то...
Анна Леонтьева:
— То есть она решила, что это ему противопоказано?
Светлана Шифрина:
— Нет, она боялась повторения, да, у мамы тяжело, у неё нет сил прожить вот эту ситуацию, которая может случиться, да, с ребёнком. И вот в нашем проекте мы как бы с ребёнком стали ездить, мы его научили, потом мы подключили маму, они проехали сами, и они стали пользоваться общественным транспортом. И она говорит: вы знаете, для нас он не стал самостоятельным пока, он ещё, ну, пока и по возрасту там, но для них совершенно другие возможности открылись.
Анна Леонтьева:
— Это же другая жизнь.
Светлана Шифрина:
— Да, потому что мы живем в Москве, у нас в Москве без общественного транспорта очень сложно, потому что есть места, куда ты просто по-другому не доберешься, ну такси далеко не все себе могут позволить. И для них, конечно, совершенно другие возможности стали. И вот тоже результат. Да, он, может быть, не стал абсолютно самостоятельным, но маме стало с ним справляться легче.
Анна Леонтьева:
— Потрясающий результат, да. Я знаю, что вы также учите детей таким, в общем-то, простым, но тоже непростым для учительных детей вещам, как готовить, считать денежку, да, финансирование, как это, финансовые навыки. У вас есть клуб кибернетики, как вы сказали, зло превращаете в добро. Вот скажите, может быть, пару слов. Как зло, о котором мы постоянно говорим, что гаджеты — это плохо, что все сидят в гаджетах, что они высасывают из ребёнка жизнь. А тут, оказывается, у них есть какая-то положительная роль, потому что многие дети не могут донести свои мысли, и многие говорить-то толком не могут.
Светлана Шифрина:
— Да, у нас это наш проект коммуникативный клуб кибернетики. Идея его родилась из того, что вот как вот я сказала, да, что надо из зла сделать добро, да, то есть сегодня, конечно, такой неотъемлемый атрибут нашей жизни — это телефон, какой-то смартфон, планшет, у всех по-разному, и все возможные коммуникативные мессенджеры, которые мы пользуемся, всякие WhatsApp, Telegram, которые позволяют нам обмениваться информацией. И мы подумали, раз у ребят есть нарушение коммуникации, обмена информацией, так почему бы нам не попробовать использовать современные технологии для того, чтобы они могли между собой взаимодействовать. И мы создали вот такой клуб, наши педагоги разработали целую программу обучения, как ребятам пользоваться, здесь тоже зависит от ребят, от уровня их навыков, от их возможностей взаимодействия, ну, как бы работы в самом в цифровом формате, но у нас тоже из опыта девочка, она не разговаривает, она абсолютно невербальная, она не может говорить, мы учили её, она применяет язык жестов, но её научили пользоваться через WhatsApp, то есть если ей написать вопрос «где ты?», она сфотографирует место и отправит фотографию родителю. Это же вопрос безопасности. Ну вот так, не дай Бог, что-то, где-то что-то случилось, да? Или у нас ребята там, они кто-то... Вот он не хочет, да? Вот ты ему говоришь, он очень мало тебе отвечает. А вдруг на коммуникативном клубе задают вопрос, и он первый начинает тут же печатать, отвечать на вопрос. Потому что ему так легче. Для него такой способ коммуникации удобнее и более доступен. И вот на этом клубе, ребята, они уже вышли за рамки. Тоже для нас такой очень хороший результат, что они вышли за рамки этого времени, когда они приходят на занятия, они уже в этом чате могут написать там: «Аркадия, ты где?» «Ой, а я вот здесь», или там кто-то поделился чем-то. И это уже, да, это как раз опять-таки про коммуникацию, про дружбу, про общение, про социализацию, про то, что ты не один, да.
Анна Леонтьева:
— Светлана, мы всю программу говорим о том, что какая большая работа стоит вот за тем, чтобы дети развивались, получали необходимые навыки. Вот вы как родитель, что бы вы сказали, как сделать так, чтобы к 18 годам родитель просто уже не пришел к такому выгоранию или, может быть, даже раньше?
Светлана Шифрина:
— Ну, вы знаете, по поводу того, как сделать, конечно, обратиться в наш фонд. Ну, здесь, знаете, ну, к сожалению, мы тоже не сможем объять необъятное. Мы начинали нашу передачу с того количества людей с аутизмом, да, аутичных детей, которые сегодня... Я бы, наверное, сказала, найти обязательно, во-первых, вот то самое поддерживающее ресурсное место, в котором будет комфортно вашему ребенку и родителю. А сегодня, ну, мне кажется, всё-таки они появляются, и вот опять-таки, например, наш фонд, мы недавно вступили в ассоциацию «Аутизм-Регионы», в которой порядка 86, по-моему, сейчас уже организаций по всей стране, то есть, ну, практически во всех крупных городах, и там и не очень крупных городах, есть родительские организации, некоммерческие, которые оказывают вот эту самую поддержку, она не всегда может быть там какой-то прямой, там адресной или там про какие-то финансовые ресурсы, ну уж по крайней мере информационные однозначно, да, и про вот это вот про сообщество или про помощь, про инструменты, которые можно получить, взять, про консультацию. Этого действительно очень много сегодня у нас по всей стране, далеко не только в Москве. Вот мне кажется, нужно найти вот эту точку.
Анна Леонтьева:
— Просто найти помощь.
Светлана Шифрина:
— Да, на самом деле элементарно. Если зайти в ассоциацию «Аутизм-Регионы» и там будет весь список, и можно посмотреть, где вы, если находитесь в каком-то регионе, и зайти на уже информационные ресурсы этой организации, связаться с ними, спросить, да, вот там, мне нужна вот такая-то помощь, да, нужно... Вы знаете, вот это вот я сейчас сказала, вот мне нужна такая помощь, вот это вот попросить помощи, это же тоже определенный шаг.
Анна Леонтьева:
— Да, совершенно верно.
Светлана Шифрина:
— Или, да, самому себе признать, что мне нужна помощь, но это не значит, что я слабый, тут вот неумеха, не справляюсь, и все так плохо, нет.
Анна Леонтьева:
— Вот это очень важная вещь, вы говорите. Да. Не геройствовать.
Светлана Шифрина:
— Не надо, да, потому что это действительно сложно, это действительно, вот как мы тоже, я часто говорю, аутизм — это не спринт, это марафон на всю жизнь, аутизм не лечится, это диагноз, который, ну, как бы остается с человеком на всю жизнь, да, мы можем максимально адаптировать, максимально сделать самостоятельным, чтобы человек подошел ко взрослому возрасту, сняв нагрузку, да, там, с стареющих родителей, да, как бы снять вот эту обеспокоенность родителя, а что будет с моим ребенком, когда не будет меня, да, мы все про это думаем, родители. И вот это вот, вот это сказать, да, мне вот нужна такая-то помощь, да, как бы поискать ее, попросить, это абсолютно нормально, здесь в общем. Но это тоже, это шаг, это тоже, наверное, может быть, через то, что проходит...
Анна Леонтьева:
— Ну, какое-то усилие, да, какое-то желание. Каждый родитель, да. Как говорят, волеизъявление.
Светлана Шифрина:
— Да, и вот, опять-таки, наши специалисты, они тоже все так говорят, да, сначала маска на себя, потом маска помощи ребенку, да, вот это бы... Конечно, нельзя загоняться. Я очень желаю этого родителям. Вот этот ресурс, сохранять баланс, конечно, не забыть про ребёнка, не сказать уже всё, расти, как трава, но и не загнать самого себя, ставить правильно цели. Потому что, ну вот знаете, тоже хочется поделиться таким личным каким-то откровением, наверное, своим. Вот когда я вам начинала говорить, что у меня ребёнок, да, она такая пограничная вроде бы как бы была маленькой, да, и там не сразу нам поставили диагноз, и вот им всегда были очень хорошие перспективы. Вот вам надо сделать ещё вот это, и вот это, и вот это. И всё будет... И вот вы всё нагоните. И я всё время вот бежала впереди этого паровоза или толкала это бесчисленное количество вот этих вот вагонов, да, вот потому что цель, цель пойти в школу, цель, извините, избежать умственной отсталости, да, не понизить программу, это отдельная боль родителя, да, здесь же ещё вот эти вот этапы принятия, которые проходят родители, это можно отдельно ещё сейчас про это сказать, вот. И сегодня я понимаю, что я подошла к какому-то моменту, когда я понимаю, что ну вот те цели, которые я ставила для своего ребёнка тогда, они были для него недостижимы. Они были целями, ну, скажем так, нашего какого-то среза линии общества, да, или то, к чему вот, как вот то, что вы сказали, каких мы детей там ждём, да, или там мечтаем, когда их только планируем, вот, и там далеко не всегда они вписываются в наши реальности. И вот эту вот свою амбицию родительскую чуть-чуть опустить, когда мы реализовываемся за счёт детей, вот этот момент тоже присутствует. И когда мы вот это понимаем, что, если мы ребёнку поставили правильные цели, мы не будем тогда лишних усилий, лишних ресурсов тратить, это очень важно. И здесь очень в помощь, конечно, специалисты-педагоги, которые могут помочь и рассказать. И ещё, мне кажется, очень важно, но, к сожалению, наверное, сегодня в наших реалиях всё-таки родителю быть включённым, получать информацию, анализировать информацию не всегда сказали, вам поможет вот это, как голубетерапия, дельфины, еще что-то это, и вот мы сейчас все последние деньги, все последние ресурсы, нам надо туда... посмотреть, почитайте, что действительно, какие доказанные.
Анна Леонтьева:
— Все по-разному индивидуально, я так понимаю.
Светлана Шифрина:
— Есть научно доказанные методы, которые работают, а есть тот, что будет приятно, будет хорошо, вреда не будет, но оно не вылечит аутизм. Вот, и поддерживающие ресурсы для родителей, психологическая помощь, психологическая поддержка, группы, опять-таки, да, вот если нет помощи психолога, нет специализированных, в тех же НКО, почему-то я начала, да, с этого, родительские организации, вот эта вот группа самопомощи, да, общение, когда ты не один в поле воин, оно всегда даёт силы.
Анна Леонтьева:
— А я вообще, Светлана, заметила, что особенные дети, с каким бы диагнозом они ни рождались, если родители, если они проявляют волю к победе, волю к тому, чтобы вступить в какое-то сообщество, развиваться, трудиться, они очень объединяют людей. То есть невозможно с таким ребёнком быть в одиночестве, в замкнутом каком-то пространстве. Лучше идти, искать единомышленников, фонды и уже дружить с ними всю жизнь, потому что, да, правильно?
Светлана Шифрина:
— Ну, одному быть очень сложно, конечно, это же можно и выгореть, это уже у тебя не будет сил, ресурсов, и можно какие-то, может быть, не самые правильные решения принимать, когда все истощены, когда нет.
Анна Леонтьева:
— Но, к сожалению, наш интереснейший разговор подходит к концу, очень полезный для многих родителей, не только аутичных детей, а просто родителей, у которых что-то пошло по-особенному, да, у детей. И хотела спросить, Светлана, вот напоследок, что бы вы сказали родителям особенных детей, чтобы не впадать в уныние, не отчаиваться? Ну, наверное, это в самом начале происходит, но всё равно.
Светлана Шифрина:
— Ну, мой опыт — это опыт особенного родительства, именно связанного с аутизмом, да, и здесь я могу сказать, что точно, чтобы ни было, аутизм — это не приговор, да, это сложно, это требует определенных усилий, но, вы знаете, вот я сейчас ещё о чём подумала, что даже когда ты видишь маленький миллиметровый результат у своего ребёнка, он тебе дает такой заряд силы и энергии, и веры, ты видишь маленький, миллиметровый, результат у своего ребёнка, он тебе даёт такой заряд силы, энергии и веры. И радости, да. И веры в то, что всё, может быть, будет не так, как мы загадывали, но точно что-то получится хорошее, если не опускать руки, если двигаться в этом направлении, и это помогает. Это такой вот замкнутый круг, ты прикладываешь усилия, видишь вот эту какую-то искорку надежды и продолжаешь двигаться вперед.
Анна Леонтьева:
— Спасибо огромное. Я тоже напоследок скажу, что родители, у которых что-то пошло не так, вот были родители там и с онкологическими, детишками с онкологическими заболеваниями, но это люди, которые настолько научаются радоваться, настолько научаются благодарить, спасибо вам большое за этот очень поддерживающий, очень полезный разговор. Напомню, что сегодня у микрофона Анны Леонтьева, у нас в гостях Светлана Шифрина, директор Фонда «Искусство быть рядом», мать-ребёнка с диагнозом «аутизм». Спасибо вам, Светлана.
— Спасибо, что пригласили.
Анна Леонтьева:
Светлана Шифрина:
— Спасибо. Всего доброго.
Все выпуски программы Светлый вечер
«Страдания и вера»
ПоделитьсяВ этом выпуске ведущие Радио ВЕРА Кира Лаврентьева, Анна Леонтьева, Алла Митрофанова, а также наш гость — протоиерей Александр Дьяченко — поделились своими личными историями о том, как испытания приблизили к Богу, или как вера помогла преодолеть непростые жизненные ситуации.
