«Православие в Норвегии». Священник Александр Волохань

У нас в гостях был настоятель прихода святой благоверной княгини Анны Новгородской в Трондхейме (Норвегия) священник Александр Волохань.

Мы говорили о православии на Норвежской земле, о святом Олафе — короле-христианине, которого считают небесным покровителем Норвегии, а также об особенностях миссии и священнического служения пастыря вдали от Родины.

Ведущий: Константин Мацан

---

Константин Мацан:

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Здравствуйте, уважаемые друзья. В студии у микрофона Константин Мацан. В гостях у нас сегодня священник Александр Волохань, настоятель прихода святой благоверной княгини Анны Новгородской в Тронхейме в Норвегии. Добрый вечер.

Священник Александр Волохань:

— Здравствуйте, дорогой Константин и все радиослушатели светлого радио, Радио ВЕРА. Я очень рад нашему сегодняшнему общению.

Константин Мацан:

— Это взаимно. Вы не в первый раз на Радио ВЕРА. Мы с вами записывали программу в рубрике «Путь к священству», где вы рассказывали, как стали священником, как переехали в Норвегию и стали там служить. А сегодня поговорим, собственно, о вашем служении, о православии в Норвегии, о том, какова специфика отношения норвежцев к православию, в принципе, с чем православный священник сталкивается, скажем так, на чужбине, с какими особенностями своего служения. Давайте вот с чего начнем. Вот мы с вами начали говорить до программы. Мы знаем Норвегию по имени Святого Олафа. Вот недавно, не так давно вышел мультфильм диснеевский: «Холодное сердце», там снеговика зовут Олаф. Явно, вот мы думаем: Олаф, снег, север, а это святой христианский. Но он святой неразделенной церкви. То есть получается, святой Олаф — покровитель Норвегии, он в Православии тоже почитается?

Священник Александр Волохань:

— Да, это удивительный человек, это человек веры, это король- христианин и во многом достойный пример для многих поколений, как норвежцев, так и других людей, в Скандинавии проживающих, или, кстати, Олаф, он небесный покровитель, как он называется, народов Скандинавии и всех, которые путешествуют по Балтийскому морю. Ну а так, если добавить в сопричастности к России, то мы помним, что в Выборге есть замок, и в нём башня святого Олафа. Вообще, человек удивительной судьбы, в чём-то похожий на путь жизни равноапостольного князя Владимира, и не просто то, что он, будучи поначалу язычником, потом совершает кардинальный разворот своей жизни, приходит к вере христианской, как и князь Владимир. Но и в дальнейшем содействует, вот как Господь говорит: «Зажегши свечу, не поставляют ее под спуд вниз, а напротив, на высокое видное место, чтобы всем светило в доме». Вот и он свое служение как короля воспринял именно в таком отношении, чтобы привести, не только самому прийти к вере, но привести к вере и весь свой народ. И в этом смысле нам там оказавшись, как-то откликается вот его пример. И город, где я служу, это центральная Норвегия, Тронхейм, первая столица страны. Его еще называют городом святого Олафа. Именно потому, что Олаф, во-первых, да, это была первая столица, во-вторых, то, что впоследствии уже после своей смерти, а вернее гибели, король Олаф, он находит там упокоение в соборе, в храме, хотя там поначалу был меньший храм, потом был построен громадный собор на сегодняшний день, величественный. И там это был храм-усыпальница. Это храм, где почивали вы мощи, куда притекали паломники. В Северной Европе вот в средние века Тронхейм был в этом отношении, по сути, центром паломничества, вот в Северной Европе. А затем уже по традиции поздней, вот когда Норвегия стала самостоятельным государством, отделившись от Дании, то по законам страны коронация новых монархов, она непременно совершается в этом соборе, где по ходу Реформации мощи святого Олафа были преданы земле. Есть чуть-чуть разные мнения, где именно, но большинство исследователей сходится во мнении, что это в алтарной части этого собора Нидарос в центре Тронхейма, и Олафа называют вечным королем Норвегии. То есть короли новые, приходя к своему правлению, они вот восприемлют так, как бы некое преемство служения, и это совершается именно у мощей, хотя они под спудом, в соборе Нидаросдомен, вот совершается коронация, или, как мы бы назвали это, венчание на царство. Вот в видении той перспективы, что, ну, как мы знаем, никто не вечен, или Бог один, имеющий бессмертие. И вот говоря о вечном короле Норвегии, конечно, вот усматривают, может быть, вот сердцевину его жизни, ядро вот такое смысловое, смыслообразующее, где для него служение Богу стало главным в его жизни.

Константин Мацан:

— А насколько вот эта фигура действительно среди простых норвежцев почитается, или это фигура, скорее, легендарная, которая вот есть это в истории, но молитвенно к нему не обращаются?

Священник Александр Волохань:

— Конечно, надо говорить о той ситуации, которая несколько, ну, как минимум, повернула ход христианской истории в Норвегии. Кто-то бы сказал, надломила. Мы говорим о периоде Реформации, XVI век. То есть, говоря об Олафе, мы отмечаем, что он действительно, его год гибели — 1030, это до раскола великого. Он вполне вот именно, как его часто называют, возможно, последний святой вот до этого разделения масштабного такого, а понятно, что в традиции первоначальной почитание святых, оно было вполне на своем месте, и в том числе в отношении святого Олафа. А вот уже после реформации, сказать, что оно вообще исчезло, было бы неправильно. Меня вообще удивляет то, что в веке 20-м происходит просто общенародное, где государство содействовало этому процессу, возрождение паломнической традиции. То есть, за те века до Реформации уже сформировалась традиция, когда ежегодно, то есть, ко дню гибели святого Олафа, 29 июля, люди собирались, стекались в Тронхейм из сопредельных не только городов, но и стран. Это были паломники из Дании, из самой Норвегии, из Швеции. Существуют, и они вновь как бы восстановлены, вот паломнические маршруты, причем по ходу этих маршрутов есть и такие часовни на их пути, есть верстовые столбы, вот увенчанные характерным крестом, который называют паломнический крест или крест святого Олафа. И вот в этом смысле, если ответить на вопрос, как почитают святого Олафа, надо сказать, многие люди, конечно, если рассуждать статистически, то может быть, прямо сейчас у меня нет обновленных данных, но я, проживающий сам в Тронхейме, и особенно вот в этот день или дни, празднование памяти святого Олафа. Вижу тысячи людей, тысячи людей, и многие из них именно из других стран и городов. У нас в эти дни бывали паломники в том числе из России, из Беларуси, из стран, из Прибалтики, это если не говорить о Швеции, Дании, Норвегии. Поэтому, ну, при этом, опять-таки, правда, ради надо отметить реалии современности, что люди чаще сейчас, может быть, веру имеют теплохладную, как бы индифферентные вообще, как они себя называют, агностики, и кто-то даже будет критичен, конечно, особенно из нашего современного положения вещей, воспринимать действия королей 11 века, ну, или князей, конечно, оказывается сложным, как и вообще, когда мы смотрим из Нового Завета в Ветхий Завет, некоторые действия и поступки нам кажутся невозможными на сегодняшний день, вот как мы это уже восприняли, усвоили, вот эти высшие идеалы, можно говорить, от христианства. Но Олаф в этом смысле, он же по этим путям, дорогам прошел сам немало. То есть его служение как равноапостольного короля, это можно говорить смело, на том же основании, как мы это говорим про князя Владимира, оно было вполне именно в динамике. То есть это не было просто правление человека, который на троне. Этот человек был на коне, он плыл в ладье, он шел пешком, он проходил в эти все регионы, селения, он возвещал эту веру. И мне вот очень отрадно, что мы наш разговор проводим в год, когда в Норвегии сейчас, вот в начале лета будет праздноваться тысячелетие, вот ровно тысяча лет назад, то есть, в 1024 году на западном побережье Норвегии, Мостер, такое небольшое местечко, это между городом Ставангер, который иногда называют нефтяной столицей Норвегии, и Хогесунн, там было, во-первых, совершено самое, еще при короле Олафе Трюггвасоне самое первое богослужение христианское. Ну, датируют 995 годом. А в 1024-м в Мостере, вот именно было собрано такое общенародное, общегосударственное, ну такое вече или собрание, тинг по-норвежски, тинг, вот парламент называется стуртинг, то есть великое собрание. И это собрание, оно обозначило, что вера в Норвегии будет вера христианская. Это называют еще иногда введением христианского права. Но вот все это, соединяя к почитанию святого Олафа, я вот хочу сказать, конечно, некоторые бывают кто-то, ну, в принципе, происходит со временем переосмысление каких-то событий. Кто-то узревает большую глубину, кто-то почему-то считает что-то неприемлемым. Но это большой разговор еще на смежные темы. А так вот многие, кто христиане, а даже среди лютеран есть люди глубоко верующие. Ну я так говорю даже, но имею в виду, что мы с нашей, может быть, полноты, конечно, видим в протестантских направлениях христианства некую усечённость, некую, может быть, редуцированность, упрощённость. Но вот многим очень дорого, при том, что я говорю о стране лютеранской по преимуществу, как все скандинавские страны, и вот люди, именно те же норвежцы или приходящие в паломничество шведы, они лютеране в большинстве своём, они почему-то идут в город Тронхейм, в данном случае, к Олафу Святому, который, видимо, им являет этот важный пример веры. Мы видим на памятнике, на скульптурном изображении короля Олафа, которое вознесено на фронтальную часть собора, национальной святыни, как его именуют, кстати, Нидаросдомен, что в центре Транхейма у излучены реки Нидэльва, где совершалось крещение первых тех жителей Тронхейма, Трёндеров, как называет их этот регион, Трёнделаг, мы видим скульптуру, где вот характерное даже в чём-то особенное изображение, где Олаф стоит на дракончике, которому попирает ногами, у дракона лицо самого Олафа и корона. Это причём можно найти, я сам посещал музеи исторические во всех столицах Скандинавии, и все они содержат вот фрагменты либо икон, либо иконостасов, и в каждом из них было изображение короля Олафа Норвежского, оно именно такое, как правило, то есть из дерева, из камня или на иконах изображено. Вот здесь этот поворот, это восхождение и над собой, и попирание опять-таки, если вспомнить слова апостола Павла, Послание к Ефесянам, что наша брань против духов злобы поднебесной, в этом смысле, вот, Олаф преодолевает сам, с Божьей помощью, конечно, вот ту свою прежнюю, можно говорить, ну, приражённость или вот тем падшим силам. Далее не только христианизирует свой народ, но вот что характерно, по крайней мере, я это встречал в некоторых источниках, в годы правления Святого Олафа резко снижается число набегов викингов на другие страны, другие земли. Вот в этом смысле, я уж точно не знаю, я не занимался специальным исследованием, но некоторые связывают это напрямую с тем, что Олаф стал христианином. И, конечно же, как говорит Господь, как вы хотите, чтобы к вам относились люди, так и вы поступайте с ними. Я вот думаю, вот это мера, какой мерой мерите, такой вам будет отмерено. Вот в жизни Олафа это находит свое важное воплощение, думаю, поэтому он многим и норвежцам, и другим людям может быть дорог.

Константин Мацан:

— Священник Александр Волохань, настоятель прихода святой благоверной княгини Анны Новгородской в Тронхейме в Норвегии сегодня с нами в программе «Светлый вечер». А я знаю, что вы недавно, ну какое-то время назад, совершали богослужение на Шпицбергене. Вот что это было, расскажите.

Священник Александр Волохань:

— На Шпицбергене, это архипелаг севернее Норвегии, которая, кстати, ну это, думаю, все знают, кто отменно учил географию в школе, самая северная географическая точка Европы, по крайней мере, она находится в Норвегии, мыс Нордкап, хотя там иногда уточняют какой-то поменьше где-то рядом, но я сейчас говорю к тому, что архипелаг Шпицберген намного севернее. И там, на этом архипелаге, у которого особый статус, у него есть шпицбергенский трактат, но это своя особенная узкая тема. Мы сейчас говорим вот больше о служении церковном. Там есть русский город Баренцбург, где большая часть населения — это шахтёры. Там добывается уголь, ну и другие, конечно, тоже, но в основном. Там есть приход или община в честь Успения Пресвятой Богородицы, и, конечно, большинство из этих людей — это люди православные. Я не скажу, что они все приходят на богослужение, когда оно совершается.

Константин Мацан:

— Это русскоязычные люди?

Священник Александр Волохань:

— Да, это русскоязычные люди, это по преимуществу, я говорю, шахтёры, которые вот с давних уже десятилетий, десятилетия существует этот город, который там трест «Арктикуголь». И вот храм, он на сегодняшний день располагается в здании Дома культуры, где выделено ему особое отдельное помещение, которое оборудован как храм с иконостасом. Но есть еще и часовня, обычно по ней узнается Баренцбург, она деревянная, находится снаружи уже, не внутри храма, с вознесенным Крестом. Вот часовня в честь Спаса Нерукотворного образа, она, конечно, там была воздвигнута вследствие событий трагических, потому что, если сейчас не ошибусь с годом, по-моему, это был 1996, произошла авиакатастрофа на Шпицбергене, пассажирский самолет разбился, российский, все погибли, кто был на борту, это был конец августа. И вот практически это были дни уже или сам день Успения, или близко к нему. И вот недавнее мое последнее восхищение было как раз вот в связи тоже с некоторой годовщиной этого события. Гора Опера возле Лонгйира, это административный центр Шпицбергена. Там, где аэропорт, и вот там, где самолет потерпел это крушение, вот на его склонах этой горы, Опера фьелли, если полное название, но фьелли — это гора, поэтому просто по-русски достаточно сказать гора Опера, но Опера фьелли, это если быть близким к оригиналу. И вот там поставлены некие фрагменты самолета, как это памятник, вмонтирован колокол, написаны имена погибших. Там всегда вот что важно, к слову сказать, это же место довольно пустынное, дикое настолько, что там в свободном дрейфе находятся белые медведи, опасное для жизни, кстати. Там везде предупреждающие знаки об этом. Вообще не рекомендуется однозначно быть без сопровождения человека с оружием, если ты где-то как просто турист какой-то перемещаешься, но я к чему всё и говорю, и там особенно вот ценно, когда такие вот события тяжёлые, скорбные, что люди поддерживают друг друга, как прямо это апостол Павел нам всегда говорит нам: «Носите тяготы друг другой, так исполните закон Христов». Вот здесь там всегда на эти события вот такие поминальные, как мы их называем, норвежцы обязательно приезжают, там был и губернатор с норвежской стороны. И вот мы совершали заупокойное богослужение. Но, конечно, вот обычно, если кто-то из священников... Я был многократно на Шпицбергене в пастырской поездке, вот такой священнической командировке, скажем. Конечно, едешь на 5-6 дней, чтобы проводить встречу, проводить беседы, проводить там неоднократно Литургию, вот эти заупокойные богослужения, крестные ходы мы совершали, и освящали воды даже фьорда вот у Баренцбурга.

Константин Мацан:

— Чтобы креститься там?

Священник Александр Волохань:

— Нет, это было не с целью крещения, это не было в дни Крещения Господня. Нет, это обычно мы в Тронхейме совершаем, кстати, ежегодно, насколько возможно. Вот в январе освещаем Чином Великого водоосвящения воды Тронхеймского фьорда в Норвежском море. Нет, там это было больше, ну, точно так же, как, знаете, там несколько лет назад были воздвигнуты четыре креста вокруг Баренцбурга. Вот люди, верующие в этом участвовали. Ну, может быть, сейчас еще были события, я просто не все могу знать, если приезжает другое духовенство. В основном это из Норвегии, мы приезжаем, и, ну, главная цель, вот, людям принести, потому что это действительно такое Заполярье, и особенно в период зимний сложно, если без такого духовного света. Если говорить о Христе, как мы говорим: «Бог есть свет, и нет в Нём никакой тьмы». Ну а так я вот сам ещё на гитаре играю и пою, конечно, песни глубокие или такие, которые, как говорят, ностальгические, или же православные. Вот в один приезд у меня был, помню, помимо многих Литургий, которые служили, и крестных ходов, я имел вот возможность провести три концерта в школе для детей, потом в полярном музее, и потом было помещение консульства России, там тоже предложено для многих. Многие собирались. Очень как-то было радостно видеть и глаза людей, и лица. Ну вот так чуть-чуть, как говорится, согреть в этом Заполярье наши души.

Константин Мацан:

— А что для вас самого стало таким по-пастырски, по-христиански самым, может быть, каким-то важным? Я почему об этом спрашиваю? Потому что мне памятен разговор с одним священником православным, который в путешествии по Шотландии, если я не ошибаюсь, где-то в таком месте, тоже какой-то старый шотландский фьорд или вот такая какая-то сельская местность, какой-то древний, древняя церковь, там, очевидно, католическая или, видимо, еще до разделения церквей построенная. Ну вот для него, как для православного христианина, там служить, молиться было некоторым ощущением вот такого единства мира во Христе. Вроде бы вокруг атмосфера, не напоминающая православный храм, а служится молитва, и ты понимаешь, что Христос везде во веки Тот же. Вот наверняка у вас много похожих ощущений, потому что вы вообще находитесь, с нашей точки зрения, в ситуации экзотической, где ничто не похоже на стандартную атмосферу православного храма, может быть, за исключением вашего храма Анны Новгородской.

Священник Александр Волохань:

— Да, я думаю, подобный опыт, переживания или впечатления были неоднократны. Я-то сам, да, во многих городах служу, и в большинстве случаев, ну, то есть на протяженности Центральной и Северной Норвегии, это там минимум полторы тысячи километров, и там, конечно, мы большей частью снимаем, арендуем храмы. В самом-то у нас в городе Тронхейме при аренде храма мы имеем многоярусный иконостас, который у нас, кстати, сборный, он разбирается, собирается. Это каждый раз те труды, которые вот, и по некоторым житиям читая, я могу сказать, что тоже они как-то вот, при том, что утомляют физически, но благотворны. А так у нас ещё есть интересный опыт, важный, вот прямо к вашему вопросу имеющий отношение, я думаю. Мы нередко служим под открытым небом. Вот, например, на вершинах гор или где-то в глубине фьордов, у фьордов, в лесу. И вот на праздники, например, Вознесения Господня или Преображения Господня, мы вот служили над Бухтой Креста в Тронхейме. К слову сказать, где-то посередине Литургии вдруг резко стала надвигаться гроза. И это тогда мне было вот серьёзным таким вопросом, что делать, потому что мы поставили крест, который в крестных ходах обычно тоже приносится, вот такой, я имею в виду запрестольный крест, да, и он металлический, а тут гроза движется, и было вот для меня поначалу неясно, что же? Я был не один, много людей, то есть ладно бы сам... Но, думая, вот как быть дальше, я, так еще дальше, продолжая служить литургию, сугубо помолился, чтобы Господь как-то, может, обозначил свою волю, потому что не искушай Господа Бога твоего, но это вы же реально... Но гроза, в общем, стала обходить нас, причем вскоре практически, хотя двигалась четко на нас. Потом я по ходу понял, что ведь, а Моисей, когда на Синай поднимался, там же тоже вершина Синай, она была, помимо того, что покрыта облаком, там же тоже всё громыхало, то есть это было некое такое явление славы Божией. Я не то, чтобы напрямую говорил, что это нам про это было, может быть, это был обычный природный феномен, но некоторые тоже так потом интерпретировали. Однажды я подымался вот в Западной Норвегии, там есть такая гора с площадкой, где она естественного происхождения, 600 метров над фьордом, называется Prekestulen по-норвежски. Это тоже одно из удивительных мест в Норвегии. Так вот, Prekestulen переводится как «кафедра проповедника». Ну, а амвон или кафедра. И вот там, туда ты подымаешься часа два, и идёшь как бы с тыльной стороны, поначалу тебе не видно всех тех просторов, которые потом распахнутся перед тобой, вот где уходящий фьорд вправо и влево, туда, далее горы, и там вот поднимаясь, ты, конечно, прилагая большой труд, вот как это было и в моём случае, то ты проживаешь, может быть, вот этот опыт такой концентрации, что ли, вот в этом времени, двух часов, восхождение, в принципе, как оно может быть, и молитва. Единственное, конечно, я именно там скажу, что там много очень приходящих, вот паломники, или они туристы, или просто люди, которые ищут развития какого-то физического или духовного. Поэтому, конечно, там молиться немножко суеты много. Но, тем не менее, вот это созерцание. А так-то, вот мне что очень отрадно, мы стараемся найти вот те истоки христианства, зарождение христианства в Норвегии, вот в ту еще эпоху, в тот период, до разделения, и мы их находим, особенно это важно, даже вот не для нас, которые как бы люди приезжие, скажем, эмигранты, или мы кто там, но те, кто вот норвежцы, сегодня приходящие к православию, этих людей становится все больше, и это люди не на склоне лет, это люди среднего возраста, молодые, которые именно вот взыскуют, я бы сказал, «блаженны, алчущие и жаждущие правды». И для них очень важно увидеть, что это не просто как бы нечто привнесенное, чужеродное, хоть и великая вера православная, а это то, что соединяется, оказывается, с их историей. Я уже, может, как-то в беседе упоминал, что князья Олаф Тригвассон, основатель, кстати, Тронхейма, при нем первое христианское богослужение, и Олаф Харальдссон, Олаф Святой, они на Руси были. Первый Олаф служил в дружине князя Владимира равноапостольного, второй Олаф также бывал и в Великом Новгороде, там он нашёл, кстати, убежище, когда был из страны изгнан, вынужденно, был, по сути, беженцем своего рода, вот, со своим сыном Магнусом, который потом станет королём Магнусом Добрым. Вот тоже добрый плод, кстати, служения Олафа, как народ норвежский воспримет последующее служение его сына Магнуса. что прозовут, и вот у нас князь Владимир иногда именно Красное Солнышко, а вот Магнус Добрый. То есть вот по делам их, по плодам их, узнаете их. Так что вот если говорить о такой сопричастности истории, мы ездили вот в местах, где было первое христианское богослужение, где, к слову сказать, первая святая на норвежской земле, она на самом деле ирландская принцесса, которая оказалась тоже вследствие сложных событий в Ирландии, на западном побережье Норвегии она оказалась, там же было завершение её жизни, успение, Святая Суннива, её называют Селийская или Ирландская. Вот у неё тоже особый путь жизни, об этом может быть отдельный разговор, достойный внимания. Это остров Селья, где после её блаженной кончины был воздвигнут монастырь, где был центр жизни духовной и епархиальной. Была кафедра архиерейская. Туда приезжали, считали своим долгом, кстати, очень многие крали Норвегию именно на этот вот, казалось бы, небольшой островок. Там стоит памятная плита. Какие короли Олафы? Вот Олаф Тригвассон, Олаф Харальдссон, и Олаф Кирре, и еще король Олаф. В общем, те, кто видели вот этот исток, начало христианства, мы стараемся тоже это посетить, как и на самом севере. Вот здесь я уже хотел бы обозначить, какая есть связь еще прямая, причем С Россией и с Русской Православной Церковью. Преподобный Трифон Печенгский, подвизавшийся как раз на Кольском полуострове, на севере, там, где приграничен с норвежской стороны город Киркенес Суть этого слова, Кирки, это церковь, кирха, ну мы в немецком это слово тоже знаем. А Несс — это, ну, как бы, окончание, или это как бы нос почти буквально. В общем, это церковный нос, ну, то есть завершение вот некой епархиальной там границы. Вот там местечко Нейден, недалеко от Киркенеса, сохранилась часовня, построенная руками святого Трифона. Он креститель лопарей, саамов, в этой же реке, Нейден-река, а часовня в честь святого великомученика Георгия Победоносца. Я там бывал неоднократно и с прихожанами, у нас там приход преподобного Трифона Печенгского в Киркенесе, там совершается окормление духовенством из Мурманской епархии. Но вот паломничеством своим, да не просто долгом, для меня это было крайне вот важно, вот лично, как говорят, даже важно к таким местам прикоснуться, там помолиться, и мы с теми, кто имеет время, желание, прихожанами обязательно туда направляем свои стопы.

Константин Мацан:

— Мы вернемся к нашему разговору после небольшой паузы. Я напомню, сегодня у нас в программе «Светлый вечер» священник Александр Волохань, настоятель прихода святой благоверной княгини Анны Новгородской в Тронхейме в Норвегии. У микрофона Константин Мацан. Мы вернемся, не переключайтесь.

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА, еще раз здравствуйте, уважаемые друзья у микрофона Константин Мацан. В гостях у нас сегодня священник Александр Волохань, настоятель прихода святой благоверной княгини Анны Новгородской в Тронхейме в Норвегии. Мы продолжаем наш разговор, и я не могу не спросить, есть ли у норвежцев интерес к православию? Какой-то, у каких-то людей, с которыми вы встречаетесь, которые, может быть, познакомившись с православной церковью, с православной культурой, перешли в православие или приняли православие, потому что, вот потому что, почему и почему?

Священник Александр Волохань:

— Да, мне радостно ответить на этот вопрос положительно. Это дает просто оптимистическое видение, хотя мы, конечно, понимаем с одной стороны, что, как говорит Господь: «Придя на землю, Сын Человеческий найдет ли веру?» Но вот в ту меру, какой мы можем потрудиться, сам Христос об этом говорит в притче об овце, вот той единственной, одной, казалось бы, но вот Он идет ее и находит. Мы, конечно, для себя вот в рамках этого, ну назовем, я не знаю как, миссионерского императива, ну или благословения Господня: «Идите научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, и уча их соблюдать все, что Я заповедал вам». Ну вот «будете Мне свидетелями», кстати, да, из книги Деяний, по-моему, апостольских, во всей Иудее, Самарии и до края земли. Вот я уже сказал, в географическом плане Норвегия — это вот Северная Европа, граница Европы Северной. Мне очень отрадно видеть людей из числа норвежцев, иногда и других национальностей людей, кто живёт в Норвегии, которые приходят к вере, причем именно не просто как бы впечатленные внешним неким ярким образом. Он есть. Мы помним, кстати, опыт посланников князя Владимира в Константинополе. «Мы были ногами на земле, а вот будто бы пребывали на небесах, на небе». Вот этот опыт духовный. Конечно, где-то, может быть, началом порой служит. Мы помним в начале Евангелия от Иоанна: «Может ли из Назарета быть что доброе? Прииди и виждь». Вот эта опытная или личная встреча с Богом или через приход, она у многих тоже происходила. Ясно, там, может быть, подходили к этому люди с разных каких-то своих предпосылок. Кто-то имел прикосновение сначала к культуре православной страны. Это могла быть Греция, Сербия или Россия, русская культура. Вот им это послужило каким-то важным импульсом, таким толчковым призывом. И кто-то уже изучал, вот как, по-моему, Господь говорил: исследуйте Писания, потому что они говорят обо Мне. Вот люди более тщательно изучали Писание, не в смысле, чтобы вот просто быть каким-то особенным в своей среде, но именно вот когда ставили вопрос уже на его высоту, а вот истинна-то где? Всё же, может быть, церковь или вера? При том, что да, мы говорим о некой большой общности христианской, но вот норвежцы, в этом смысле, приходя к вере православной, очень видят себя, чтобы оказаться полезными, чтобы прямо принести плод сторичный, я б сказал. Кто-то поёт в хоре, кто-то каким-то другим образом помогает, кто-то способности имеет. У нас есть один норвежец, он живёт в горах Довры. Это, условно, середина пути между... Ну, вернее, горы скандинавские, но я имею в виду, это регион Довры называется. Это между Осло и Тронхеймом, приблизительно середина пути. Он в крещении Ксенофонт. И вот он, конечно, многие годы трудится. Именно он имеет отношение... Вот, Константин, да, мне известно ваше произведение про норвежский лес. Он в этом норвежском лесу трудится. И не только в лесу, он много уже помог воздвигнуть храмов. Вот бывало, часовни или храмы. Сейчас он достраивает, кстати говоря, колокольню, мы хотим новую, такой обновленный для нашего храма в Стиклестаде, это 100 километров на север от Рангхейма, место гибели святого Олафа, норвежского, кстати. И вот они, приходя, они норвежцы, приходя к вере, конечно, важно молиться на родном языке, есть переводы, мы их используем, переводы богослужебных текстов. У нас обязательно звучат чтение апостольское и евангельское на норвежском языке, «Символ веры» на норвежском языке, «Отче наш» на норвежском. Но «Отче наш» у нас на максимальном числе языков звучит, потому что у нас порой есть православные арабы, у нас есть грузины православные, мы читаем по-арабски.

Константин Мацан:

— У вас, в смысле, на приходе?

Священник Александр Волохань:

— Да, на приходе в Тронхеме у нас есть люди разных национальностей, и, кстати, многие отмечают, я тоже стараюсь на это обратить внимание, что вот эти слова апостола Павла: «Во Христе нет ни эллина, ни иудея, ни варвара, ни скифа», мы их просто воочию можем видеть, их осуществление. И, кстати, это очень помогает не мыслить свою веру узконациональной. Вот я иногда в ряде приходов других поместных церквей немножко такую тенденцию замечаю, там вплоть до флага своей страны, ну, например, у сербов, у греков или у румын, придя часто в их приход, ты видишь вот прямо флаги национальные, причём могут быть прям повсюду. И немножко так сразу думаешь: так ты куда попал, в посольство какое-то или это всё-таки вот церковь Христова? Вот мы в этом смысле такой практики не имеем, и думаю, это очень важно как раз. Все чувствуют себя дома. Особенно вот когда имеют возможность на своем родном языке прочитать молитву нашему Отцу, «Отче наш», Небесному. И вот я сам с огромной радостью, хоть я не понимаю арабский, но я понимаю текст, я знаю. И, кстати, поначалу люди озадачивались, думали, вот чуть-чуть, может, богослужение удлиняется. Но со временем как-то это вот так воспринято было, даже с радостью, что, ой, а почему, а, сегодня того не было, а, грузина сегодня не было, жалко, так по-грузински сегодня бы был «Отче наш». То есть вот это, оно то многоязычие, которое, я думаю, в отношении вот дня Пятидесятницы, то есть которое как раз преодолевает вот это разноязычие в плане разделения, но даёт возможность доступа вот к сердцу каждого человека, вот этой Божьей благодати и, конечно, Благой Вести. И вот это для нас Царство Божие, пришедшее в силе.

Константин Мацан:

— А вот из разговоров с вашими прихожанами, норвежцами или людьми других национальностей, которые именно открыли для себя православие изнутри своей культуры, будучи изначально не в православной культуре, что их приводит? В чем они признавались, что они рассказывали? Это красота культа, это что-то еще. Я вот вспоминаю, в качестве примера, в Бразилии мне бразильцы рассказывали, местные, которые ходили в православные храмы, в итоге крестились в православие, что для кого-то из них их традиционная католическая вера, она оказалась менее согревающей, чем православная, тем, что в православии было больше сердечности или, скажем так, мистики, но в здоровом смысле слова, не мистицизма, не видений и экзальтации, а представлений о том, что Бог действует в сердце человека помимо слов и понятий, вот это внутреннее делание, о котором отцы- аскеты говорят, внутрьпребывание, о котором учил Феофан Затворник. Вот они это в православии нашли, и им это показалось той религиозной практикой, на которое сердце откликнулось, а вот в своей традиции они этого почему-то не находили. Вот есть ли какие-то похожие примеры у вас?

Священник Александр Волохань:

— Да, я прямо, слушая вас, вспоминал как раз кто и как мне рассказывал о своём опыте. Прямо подтвержу, что многие однозначно отмечают большую полноту в молитве, в плане вот то, что вы назвали, да, мистическое, или вот опыт мистического богословия или делания. Я помню, поначалу, когда у нас еще не было текстов на норвежском языке богослужебных, извинялся так перед нашими норвежскими православными. А они говорят: да мы здесь, не понимая текста, больше проживаем молитвенно, чем находили раньше в лютеранском богослужении, понимая текст. И говорят, совершенно иной опыт. Это опыт реального, во-первых, предстояния, реального такого одухотворения, скажем. И это практически все говорят. Ну, понятно, допустим, я могу поправку сделать, да, что некоторые видят огромный контраст даже по яркости вот в буквальном смысле, потому что, заходя в лютеранский храм, как правило, ты не видишь вообще никакой иконы внутри. Иногда в алтарной части бывает икона, но, как правило, с тёмным фоном, и чаще всего это, кстати, Гефсиманское моление Христа о Чаше. То есть нету той перспективы преображения, которая вот у нас задаётся на иконах иконостаса, ну или, вообще, как в православном храме всё расписано, ты попадаешь как бы в другой мир, ты уже вступил в Царство Божие пришедшее. Это вот, думаю, опыт важный, хотя у некоторых, я говорю, я видел иногда, что спустя какой-то год, ну где-то что-то угасает, может быть, вот первичный энтузиазм, вот эта яркость впечатлений, где уже предполагается дальше постоянство в вере, труд, опять-таки, молитвенный. Здесь бывают, может, некоторые сложности. Но я вот ещё хотел отметить, что многие изучают по существу веру, сравнивают, а им, мне кажется, недостаточным, ну, особенно, если о лютеранстве говорить, то понимание спасения, то понимание, которое, в принципе, почти отсутствует, обожения. То есть, то, что связано со сверхзадачей. Не просто получить прощение, оправдаться, если говорить в категориях, может быть, усеченного христианства. Ну, как Господь говорит: «Будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный». Вот в православии они это точно для себя видят. Ну и всё-таки полнота и для образа, для зрения, для обоняния, для слуха, вот колокольный звон у нас, кстати, знаете, есть, помимо того, что в арендуемом храме есть своя колокольня, но она там автоматизирована, этот звон, а у нас-то мы создали внутри храма на клиросе колокольню поменьше, она вообще переносная, может быть, вполне, если надо. И вот там колокола многие, конечно, на этих колоколах дети в основном звонят. Для меня это очень важно, и для детей особенно, чтобы дети вот буквально были причастны вот общему этому служению. И вот это тоже все в своей совокупности, я думаю, дает как раз вот ту полноту Богообщения, полноту пребывания в Церкви Православной.

Константин Мацан:

— Священник Александр Волохань, настоятель прихода святой благоверной княгини Анны Новогородской в Тронхейме в Норвегии, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». Вот вы приезжаете в Россию, вы общаетесь с собратьями-священниками, вы наверняка обсуждаете какие-то вопросы миссионерства, в том числе, потому что священник, который находится за рубежом, по факту своего нахождения в неправославной среде, свидетельствует об истине православия. Вот какими, если угодно, не секретами, а методами успешного ведения миссии вы с собратьями делитесь, а с какими ошибками, может быть, как не нужно в современном мире, в Западной Европе, в Северной Европе пытаться о православии свидетельствовать?

Священник Александр Волохань:

— Да, вопрос крайне актуальный, на злобу дня, как говорят, ну и, в принципе, для миссии. Я, действительно, и мы в Скандинавии духовенство собираемся вместе, то есть делимся опытом, как вы правильно говорите, и обретениями, и потерями, ошибками. Это очень важно. Я вот себя так всегда и рассматриваю, что, думаю, не будет дня, когда бы я не нашёл чего-то, где можно сделать лучше. Ну, а здесь, оказавшись в России, конечно, я общаюсь, и вот в том числе сейчас недавно имел возможность в рамках группы миссионеров, в том числе отца Георгия Максимова, который много подвизается сейчас в Африке. Кстати, отец Георгий, выступая, сказал, знаете, говорит, Африка — это рай для миссионера. А я его, слушая про себя, говорю, да, Скандинавия — это Арктика для миссионера. То есть он-то имел в виду вот эту открытость, эту восприимчивость, понимаете, африканцев. Ну, видимо, вот он по опыту это уже знает. Ну, и, видимо, имел в виду, что, может быть, много ещё как раз людей, не пришедших к христианству, ну, или к православию. Ну, в этом смысле Скандинавия тоже, конечно, большинство — это не православные. Ну, вот какое-то вот... Назвать это можно теплохладностью, индифферентностью, я не знаю,
безразличием или как бы вынесенностью за обсуждение вот такое, как бы сейчас сказали, это глубоко личное, что вопросы веры давайте не обсуждать. В этом смысле это затрудняет миссию. В этом смысле лучше, вот как мы иногда совершаем, вот то, что я упоминал, молебен летотворения, мы обязательно, кстати, на природе совершаем у фьорда, на горе где-то, или у водопада, с воскресной школой сходим, или крестные ходы тоже, богослужения. Ну, в надежде, как, кстати, Пасхальный Крестный ход по водам мы с недавнего времени совершаем, воспевая богослужения Пасхи на трёх языках. Это славянский, греческий и норвежский. Ну вот так, чтобы, может быть, человека привлечь в плане вот такого яркого свидетельства. Секреты? Ну, для меня, конечно, с годами я понял, что всё-таки, если бы меня спросили, вот не то, что приоритет моих усилий, но как бы самое очевидное, вот то, на что я основное время расходую, вот как священника, это, конечно, как Господь сказал, я пришел к погибшим овцам дома Израилева. То есть, имея в виду, пришел к тем, которые, в принципе, этого ждут, к этому предрасположены. То есть, конечно, это наши соотечественники, большинство крещеные, православные, и при этом меньшая часть их, конечно, приходит на богослужение. Но миссию как таковую всё-таки однозначно здесь нельзя уж только... Мы же ведём речь о спасении. Это не просто отбор в какую-то команду, или оркестр, или какие-то показательные выступления. Это же речь о каждом человеке. Каждый дорог вот в той притче. «Больше на небесах бывает радости об одном грешнике, кающемся, чем о девяносто девяти праведниках». Да, и вот мне было крайне интересно общаться с отцом Георгием, и другие были священники, кто-то в Монголии служение совершает, кто-то на Филиппинах, в Индонезии, ну отец Георгий тоже, кстати, там бывал. Но разница большая, я еще раз говорю, по предпосылкам, по настрою. Ну, знаете, мы вспоминали вот в этих обсуждениях слова апостола Павла. То есть вообще была тема, вот в какой мере можно говорить на языке, в общем, понятно, но я имею в виду вот так себя трансформировать. Вот вспомнили слова апостола Павла, очень важные, что «для иудеев я был как иудей, для эллинов как эллин, для подзаконных я был как подзаконный, для не имеющих закона как не имеющий закона, но не переставая быть верным Богу в законе». И вот эта финальная фраза апостола Павла: «всем я стал для всех, чтобы спасти хотя бы некоторых». Ну вот я для себя в первый же год начал учить норвежский язык, чтобы с людьми говорить на их языке, чтобы говорить проповедь на их языке. Это я делаю, но не каждый раз, потому что иногда бывает, вообще нет никого норвежцев в храме, так бывает. Но тем не менее, вот мы обсуждаем часто после богослужения, у нас есть вот такая добрая, важная традиция. Вот просто где люди, собираемся мы за общей трапезой, чаепитие или что-то помасштабнее, если большой праздник. Мы там разговариваем на разные темы, люди сами с собой разговаривают, друг с другом я имею в виду. То есть это не конференция, это не доклад мой. Очень важно, мы молились все обращенные вот к Богу, было богослужение, конечно, никаких посторонних разговоров, а тут важно люди, тем более вот мы в таком небольшом, ну как, не знаю, оазис назвать это или... Здесь очень важно людям даже друг с другом перемолвиться словом. Все-таки в основном среда вокруг не то чтобы совсем чужеродная, это христианская культура, там флаги, они со знаком креста. Очень много, вот знаете, во многих городах герб несёт в себе христианский символ. Вот это коммуна Вердал, где, например, Олаф погиб на той... Там крест на фоне, то есть золотой крест на красном фоне, вот как бы залито кровью Олафа золотой крест. Герб Тронхейма — это вот епископ, благословляющий короля из собора. То есть очень много христианских... У нас много улиц в центре Тронхейма: Монашеская улица, Епископская улица, Королевская улица, Монашеский остров во фьорде, прямо здесь подходишь к краю Тронхейма и видишь его. То есть в этом смысле очень многое, при том, что понятно, где-то что-то девальвировалось, где-то «просто по звучанию, но не по сути, и только будут иметь вид благочестия, силы же его отрекшиеся», вот люди в последние времена, как читаем в Новом завете. Ну вот, всё вот это, я говорю, миссия, она в этом смысле, конечно, нам, может быть, требовалось бы больше потрудиться, вот мы выходим на какой-то, может быть, уровень для себя там в Скандинавии, но специфика, я говорю, в том, что современный человек западный, конечно, больше себя обозначает, что у меня своё мнение. То есть, это моя сфера, опять-таки, может быть, закрытая. Вот мне нравится, по-моему, послание апостола Иакова. Он удивительные слова говорит. Часто вообще в Библии читаем некие парадоксальные изречения, ну, как Господь говорит: «Последние станут первыми, первые последними». Или там: «Сила Моя в немощи совершается», или «Кто возвышает себя, унижен будет, а унижающий себя будет возвышен». Вот у апостола Иакова, по-моему, слова есть, он говорит: «Приблизьтесь к Богу, и приблизится к вам». То есть, понятно, Бог Вездесущ, но апостол Иаков имеет в виду, видимо, ну вот то, что у святых иногда встречаешь мысль: Бог не может спасти человека без самого человека. Вот в этом смысле: «Се стою у двери и стучу, и кто отворит Мне, к нему войду и Вечерю с ним совершу», как в Апокалипсисе читаем. Вот это похожая ситуация. Очень трудно вот в закрытую дверь.

Поскольку очень много миссионеров, проповедников, вообще, я смотрю, происходит какая-то девальвация слова. Люди уже за этим многословием часто утрачивают способность вообще даже понять, что есть категория истины. Есть что-то высшего порядка, то всё начинает мельчать в каких-то частных отдельных мнениях. Я не против того, что, конечно, вот мы часто вспоминаем известное изречение: «В главном — единство, во второстепенном — свобода или разнообразие, во всём — любовь». Но вот про это главное всё меньше звучит тема для западного человека. Она как бы уходит за линию горизонта. Она уходит куда-то на свою орбиту, и всё. И вот в этом плане это сложность для миссии. Но это не значит о её безнадёжности. Как, по-моему, у того же апостола Иакова, вот последняя глава, если не путаю, пятая, там, это последние строки, он говорит: «Если кто-то обратит грешника от погибельного пути его, тот и себя спасёт, ну и тому, конечно, поможет». Так что вот в этом видишь хотя бы свою вот малую задачу. Но уж там, если, как говорится, Господь говорит: «Кто может спастись? Человеком сие невозможно, Богу же возможно всё». Я вот для себя напоминаю слова апостола Павла, что всё могу в укрепляющем меня Христе. А нет, мне, кстати, очень откликаются слова, где он там, перечисляя, что он не хуже других апостолов, рассуждает, я же и это сделал, я то претерпел, я был бит, я был в тюрьме, и я вот так сделал. А потом говорит, ну, впрочем, не я, говорит, но благодать Божия, которая во мне.

Константин Мацан:

— А что может, по вашим наблюдениям, по вашему опыту пастырскому, пробить брешь в этом равнодушии, в этой теплохладности, и как-то обратить человека к этим предельно важным вопросам? Личная драма, трагедия какая-то, ситуация болезни? Или вы наблюдаете всё-таки также и то, что человек вот именно от встречи, не знаю, с красотой, со святостью в другом к этому приходит?

Священник Александр Волохань:

— Да, я думаю, вы верно отметили как раз ключевые факторы или моменты. Ну, мы знаем это изречение: «Пока гром не грянет, мужик не перекрестится». Вот скорбями действительно многие приходят к вере. Но опять-таки, это если мы говорим о своих в плане, кто крещён, православный, но не церковный человек. Потому что, я думаю, если мы речь ведём в контексте миссии, то есть приведения к православию, скорее, здесь, вот, кстати, я хотел бы отметить интересный момент, вот за последние годы намного больше стало обращений ко мне со стороны норвежцев, именно молодёжи причём, о просьбе вот, ну, то, что они хотят перейти в православие, ну, или интересуются сейчас крайне. Когда вот так начинаешь разговор, общаешься, выясняется, для многих оказалось вот таким, то, что переполнило чашу, триггер, да, или как сейчас это можно было бы сказать?

Константин Мацан:

— Триггернуло.

Священник Александр Волохань:

— Да, это оказалось вот отход от уже нравственных устоев. То есть, когда заходит речь там об однополых браках, то люди уже понимают, даже вот в числе лютеран очень много консервативных людей, которым эти моменты, они незыблемы для них. И вот я смотрю именно из числа молодёжи. Многим они, когда стали вглядываться, потому что в официальной церкви Норвегии лютеранской уже допускается благословение, венчание однополых пар, а для них, для многих норвежцев, ну, многих я ладно, может быть, для, по крайней мере, части норвежцев, вот это оказалось моментом серьёзным. Просто у них это вызвало вопрос: а где есть сохраняющееся традиционное понимание ценностей, нравственных, семейных? И вот они приходят к нам. Ну, я не скажу, что это такой исход массовый прямо, что вот уже очередь огромная, что как только успеть всех крестить. Нет, такого пока нету, но отдельных примеров достаточно. Ну, а так-то, вот если говорить, конечно, об утратах, о скорбях, вот многие люди иногда, вот сейчас, кстати, в прошлом году очень многих, многие умирали там, я отпевал многих наших соотечественников. И, конечно, чаще это были люди, которые в храм не приходили, всё как-то вот к финалу жизни. Немножко в этом смысле горько, кто-то даже и не успел, просто звонят родственники и просят отпеть, человек прожил 20 лет, например, грубо говоря, за соседним домом, в соседнем доме жил и ни разу не приходил. В этом смысле крайне огорчительно. Вот мы стараемся, например, проводить концерты приходские помимо, конечно, богослужения. И там думалось, что это может стать таким переходным как-то вот моментом для многих, потому что мы надеялись, что прозвучит там и классическая музыка, у нас есть профессиональные музыканты. И вот я сам, еще есть некоторые прихожане, поем песни под гитару, такие православные, ну или глубокие песни, не обязательно прямо православные только, но в плане, которые могут человека привести к глубине, к душе, к мысли о том, что-то большее, высшего порядка. Какая благая часть, которую надо избрать, которая не отнимется от тебя? Ну, кто-то да, кто-то приходит, а так, говорю, вот в основном, к сожалению, ну или знаете, как это было в жизни многих, о ком я знаю, о судьбах кого, часто это столкновение вот с духами злобы поднебесной, такой тоже есть опыт. То есть соприкосновение с силами зла, но он может быть совсем крайним, как вот это беснование или что-то подобное. Но человек приходит именно вдруг к пониманию, что без Бога не до порога, как есть выражение, и вот оно и содержит очень важную мысль. Так что вот эти все факторы, скорби, столкновения со злом, для кого-то осознание смерти в силу смерти близких людей, а там и понимание своей смерти, очень даёт серьёзный импульс для прихода к вере.

Константин Мацан:

— Ну что ж, будем надеяться, что миссия ваша будет складываться удачно и среди соотечественников, и норвежцев. Также люди будут для себя открывать красоту православия, благодаря вашим, в том числе пастырским усилиям и служению. Спасибо огромное, священник Александр Волохань, настоятель прихода святой благоверной княгини Анны Новгородской в Тронхейме в Норвегии был сегодня с нами в программе «Светлый вечер» в студии Радио ВЕРА, так что гость из далёкой страны сейчас, несмотря на все, скажем так, особенности и трудности добраться, видимо, через много пересадок на самолётах, но вот спасибо, что приехали. В студии у микрофона был Константин Мацан. Спасибо, до свидания.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Лазарева Суббота и Вход Господень в Иерусалим: история и смыслы праздников». Священник Антоний Лакирев
• Светлый вечер с Владимиром Легойдой
• «Еженедельный журнал» с Аллой Митрофановой. Выпуск 401

---

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов