«Подготовка к Великому посту». Священник Иаков Белый-Кругляков

У нас в гостях был клирик московского храма священномученика Антипы Пергамского на Колымажном дворе священник Иаков Белый-Кругляков.

Разговор шел о подготовке христианина к Великому посту. Отец Иаков размышлял, каким должен быть пост современного православного человека, для чего христианину дается это время особенного воздержания, и как не пройти мимо поста, но приобрести духовные плоды.

Ведущий: Александр Ананьев

---

А. Ананьев

— Добрый вечер, дорогие друзья, буквально на днях я лично отметил свой большой маленький праздник — на Сретенье, ровно четыре года назад, протоиерей Игорь Фомин крестил меня в храме благоверного князя Александра Невского при МГИМО. Это было всего лишь четыре года назад, это было аж четыре года назад, но я по-прежнему имею все основания считать себя неофитом. У меня по-прежнему много вопросов о том, какой жизнью я живу, какой жизнью я должен жить, какие ошибки я допускаю. Куда я должен идти, я знаю, но как туда добраться — у меня есть много вопросов. Но наиболее остро эти вопросы встают перед мной именно накануне Великого поста. Вот сейчас подготовительные недели перед постом, финишная прямая. Меня зовут Александр Ананьев, я живу в Москве, у меня четыре работы минимум. Что мне со всем этим делать? Как мне — я не знаю, придумал ли я сейчас эту формулировку или кто-то придумал ее до меня, но она мне понравилась, — как мне не прожить мимо Великого поста? А ведь еще не пост, но уже почти, и надо собираться. И я хочу сегодня поговорить на эту тему с молодым, но уже очень опытным пастырем, священником, клириком московского храма священномученика Антипы Пергамского на Колымажном дворе, священником Иаковом Белым-Кругляковым. Добрый вечер, отец Иаков. Здравствуйте.

Иерей Иаков

— Добрый вечер, Александр. Благодарю вас за такое доверие, поговорить с вами на такие темы, как молодого священника, что необычно, спрашивать о таких вопросах.

А. Ананьев

— Учитывая то, как много вы — ну слово «выступаете», наверное, не совсем правильно, но общаетесь лицом к лицу с большими аудиториями у вас в замечательном храме, в центре Москвы, рядом с Пушкинским музеем, у вас всегда там очень теплая атмосфера.

Иерей Иаков

— Да, это правда.

А. Ананьев

— И всегда все это проходит в режиме такого реального живого общения. Я думаю, что у вас есть огромный опыт ответов на вопросы, которые вам задают. Я хочу даже начать немножко сбоку, раз уж вы упомянули ваш действительно молодой для священника возраст. А есть ли вопросы, например, в недавнем прошлом, может быть, вот совсем недавние вопросы, на которые вы не смогли ответить, на которые вы затруднились ответить? Ну вот к вам подходит какая-нибудь прелестная барышня и задает вам вопрос, а вы говорите: вы знаете, я не знаю ответа.

Иерей Иаков

— Да, вы знаете, такие моменты бывали и были в недавние моменты. И регулярно я бы сказал, случаются, когда единственное, что я могу сказать, как священник, это: я обещаю, что буду об этом молиться, давайте вместе об этом помолимся. И меня изначально учили и в семинарии, и мой отец, священник, очень часто об этом говорил, что важно не фантазировать, не начинать говорить то, что не исходит из реального твоего знания и реального опыта. И уметь вот сказать, что я не знаю. Уметь сказать, что я только могу помолиться. И такое действительно случается. Стараюсь быть перед собой честным в этом.

А. Ананьев

— А я сейчас перейду границу допустимого, возможно, и вы вправе мне указать на это, но я все-таки не могу не спросить. К примеру, на какой вопрос вы не смогли ответить? Какой вопрос для вас пока является неизвестным ответ на этот вопрос?

Иерей Иаков

— Для меня, вы знаете, зачастую это связано с тем моментом, когда человек просит, чтобы я ему порекомендовал как-то поступить в той или иной ситуации. То есть это зачастую не какие-то теоретические вопросы, а вопрос именно как поступить, как быть в той или иной ситуации. И я понимаю, что я не имею опыта жизни вот в таких вот конкретных обстоятельствах. И я могу что-то сказать из Священного Писания, из того, что там вот писали святые отцы — я, если это вспоминаю, да, как-то Господь приводит на ум, то стараюсь об этом тоже говорить. Но я вот в такие моменты пасую, так можно сказать. Это касается именно практических таких вот вопросов, вот просто быта, жизни, взаимоотношений с людьми. Понятно, что вот какие-то общие моменты всем и так понятны, что нужно уметь там прощать, нужно стараться всех любить...

А. Ананьев

— Вот с этими-то моментами все понятно — прощать, конечно, любить — это самое простое.

Иерей Иаков

— Да, то есть это самое просто в теории, то что все знают прекрасно. Но как поступить реально, какое действие предпринять, иногда очень трудно вот со стороны сказать.

А. Ананьев

— Именно так. Слушайте, на самом деле я хочу вас тогда предупредить, и вас, и наших слушателей, что велика вероятность, что я сейчас поставлю вас в неловкое положение. Потому что мои вопросы носят исключительно практический характер. И, по сути, я сегодня пригласил вас на эту беседу для того, чтобы задать очень простой вопрос: дорогой отец Иаков, а что мне делать, чтобы не прожить мимо Великого поста?

Иерей Иаков

— Давайте попробуем об этом порассуждать ради вас.

А. Ананьев

— Ну вот давайте. Вот эти подготовительные недели еще не пост, но уже почти, и надо как-то собираться. Да, вот ты так сидишь и говоришь: так, надо собираться. И вот на этой фразе, как у Гришковца в спектакле, одновременно вот ты заходишь в комнату, а в комнате такой бардак, там все давно не убирались, все валяется везде. Ты открываешь, говоришь: так... И кажется, что вот в этот момент человек соберется и начнет убираться. Но он говорит: так... Закрывает дверь и уходит. Вот так же самая ситуация, что и у меня. Я говорю: так, надо собираться. И вот на этой установке — я буду с вами предельно откровенен, — на этой установке все заканчивается. Потому что на деле я не понимаю: а что конкретно делать? А как собираться? Службы идут своим чередом, мы с женой дома по-прежнему готовим говядину со сванской солью и курицу, запеченную с овощами. Мы по-прежнему смотрим комедии по субботам, мы по-прежнему много работаем, ведем обычный образ жизни. И вот где мы заблуждаемся, какие ошибки мы совершаем? Что значит: надо собираться?

Иерей Иаков

— Мне кажется, вообще это такая очень важная установка. И даже несмотря на вот эту такую печальную вещь, что очень часто на этом все заканчивается, но действительно очень важно это сказать себе, да, что так, пора собираться, пост приближается, час близок. И действительно, замечательная фраза: постараться не прожить его мимо, этот пост. Мне кажется, чтобы как-то правильно к этому подойти, нужно сразу какие-то, конечно, сделать установки. У нас так получается, что всегда, когда приближается время Великого поста, вот как раз примерно в эти подготовительные недели, начинаются такие, знаете, как сейчас говорят, холивары в интернетах на все эти темы: как поститься, как не поститься, кто прав, кто не прав, вообще, что делать — там у всех разные обстоятельства, что устав, не устав. Особенно вот, знаете, обычно с недели о мытаре и фарисее все это начинается. И на самом деле это довольно комично. Потому что, мне кажется, что смысл как раз таки в том, вот все эти подготовительные недели, да, к Великому посту, в них читаются определенные Евангелия, определенная тема у каждой недели, но их всех смысл в том, что в Царство Божие не входят, задрав нос, и не входят со своей правотой. Вот все те холивары, так сказать, вот эти споры, яростные духовные споры, они все наполнены тем, что каждый отстаивает какую-то свою правоту.

А. Ананьев

— Позвольте, я просто сейчас переведу для тех наших слушателей, которые не столь искушены в терминологии: холивар, о котором говорит дорогой отец Иаков (с английского holy war — «священная война»), — это бескомпромиссные, жестокие, переходящие на личности споры в интернете между теми, у кого разная точка зрения на одну и ту же тему. Вот, в частности, на тему Великого поста. И вот тут вы меня удивили, потому что, может быть, я не так часто общаюсь в интернете, я не слежу за этими холиварами, но для меня открытие, что кто-то по этому поводу спорит. А в чем противоречие-то?

Иерей Иаков

— Это происходит, да. Ну у меня так получается, что в это время я все равно так или иначе там зайду в Фейсбук (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), открою ленту, посмотрю — у меня там родственников много, именно в Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), и я вот как-то там смотрю их какие-то новости, что у них происходит. И вот постоянно на это натыкаюсь, потому что очень много церковных людей там у меня в друзьях, и очень многие пишут большие тексты об этом, в комментариях начинается какое-то вот кипешение такое, по поводу того, насколько строго нужно отнестись к себе, что какие правила вообще, насколько применим церковный устав, тот который восходит еще к Палестине, к палестинским монахам IV века, насколько он применим сейчас и в какой мере. И на самом деле это действительно порождает такие прямо яростные споры на все эти темы. И как бы вся комичность в том, что вот эта картина, да, — мытарь и фарисей: фарисей, который как бы хвалится, молясь Богу, хвалится то том, как он хорош, как он преуспел в благочестии; и мытарь, который вот так, склонив голову, бьет себя в грудь на паперти храма, да, и говорит: «Боже, милостив буди мне грешному». Вот этот мытарь, он вряд ли осуждал фарисея. Вот если посмотрим на эту картину, он вряд ли вообще плохо о нем думал, тем более говорил, он скорее всего восхищался им. Он скорее восхищался его благочестием, и правильно делал на самом деле, да, то есть вот эта позиция мытаря как раз. Мы вот, осуждая какое-то фарисейство — ну мы часто говорим о фарисействе именно применительно к посту, — мы не пытаемся подражать мытарю, но какая-то подмена такая происходит. Вот, мне кажется, это одна из первых установок очень важных.

А. Ананьев

— Я не могу не уточнить, отец Иаков. Восхищаться благочестием — я по-неофитски, с каким-то даже пылом, считаю, что это неправильно. Почему? Потому что нет христианину дела до благочестия того, кто стоит рядом, перед тобой, позади тебя. Лишь твое собственное благочестие должно здесь и сейчас тебя заботить. А остальные — благочестивые, не благочестивые, — они все для тебя, как заповедует нам апостол Павел, они все для тебя одинаково любимы должны быть. Разве нет?

Иерей Иаков

— Да. Это на самом деле верная мысль: одинаково любимы. Но вот чтобы все, кого ты видишь, стали тебе одинаково любимы, для этого нужно очень много упражняться, да, и восхищаться, конечно, в хорошем смысле. А в хорошем смысле — это значит, возводить это восхищение к Богу, то есть это всегда так должно быть. То есть это, знаете, не такое очарование человеком, которое всегда приводит к разочарованию, всегда. А восхищение, что вот такое Бог попускает кому-то, может быть, в какой-то период, может быть, неизвестными нам путями как-то это происходит, но мы видим в людях явление славы Божией, в том числе в их благочестии. Все равно мы же не живем, вот так натянув козырек до носа, мы все равно видим, как люди живут рядом с нами, наши братья, сестры во Христе, как мы в Церкви живем. Да, мне не должно быть дело, я не должен вообще как бы на этом так, знаете, зацикливаться и пытаться разузнать: а как он там живет, каково его благочестие? Но в целом вот фарисей для людей того времени это был образец благочестия. Вот эти два дня в неделю, о которых он говорит, что я пощусь, не нужно было поститься, не было такого обязательства. Вот фарисеи это и из личного благочестия взяли на себя такой как подвиг. И я думаю, что мытарь со своей позиции такого вот человека, можно сказать, отверженного, да, и признающего свою греховность, ну он скорее всего, в хорошем смысле, восхищался этим фарисеем. Вот я это говорю к тому, что когда мы начинаем осуждать, что фарисей там такой-сякой, нельзя быть фарисеями, то мы как бы выходим немножко не на ту плоскость вообще сразу, задаем не ту тональность себе. Мы ставим себя в позицию мытаря зачастую тогда, когда надо оправдать какие-то свои недостатки: ну и что, я там такой, а вон мытарь тоже такой грешник — ничего, Бог его помиловал. Ну только так и вспоминаем.

А. Ананьев

— «Вопросы неофита» на светлом радио. Сегодня на них отвечает, исчерпывающе и очень точно и тонко, клирик московского храма священномученика Антипы Пергамского на Колымажном дворе, священник Иаков Белый-Кругляков. Я Александр Ананьев. Не могу не отметить один очень важный, на мой взгляд, момент. Вот эта притча о мытаре и фарисее, вы сказали, мытарь восхищался фарисеем. Мне кажется, что чем больше в человеке есть того, что в нем нас восхищает — вот мы смотрим на него, и нас в нем восхищает многое или все, — тем жестче, кровопролитнее, тяжелее идет борьба в нем самом. И тем меньше в нем самом того, что восхищает его самого. Вы понимаете, о чем я говорю?

Иерей Иаков

— Да, мне кажется, я понимаю, о чем вы говорите, да.

А. Ананьев

— И вот один из уровней смысла вот этой вот притчи как раз в том и заключается, что вот ты видишь перед собой человека и даже завидуешь ему: Господи, какой он молодец, как он искреннее и самозабвенно молится! А на самом деле мы ничего о нем не знаем. Мы не знаем, что он сейчас проживает и почему он такой, и какой путь ему пришлось пройти и еще предстоит пройти. И вот это, собственно, еще одна причина, по которой я всегда говорю себе: тебе нет дела до кого бы там ни было еще. Приди на помощь, если она будет нужна, относись с одинаковой любовью, но никак не суди, ни в плюс, ни в минус, того, кто стоит рядом со мной.

Иерей Иаков

— Это, мне кажется, правильно. Но вот мне кажется, мы должны задать себе вопрос. Вот мы смотрим, опять-таки да, оставаясь на этой теме мытаря и фарисея, смотрим на эту историю из Евангелия о мытаре и фарисее и спрашиваем себя: я одинаково их люблю? Они для меня одинаково любимы, и мытарь, и фарисей? Вот скорее всего здесь, мне кажется, например, у меня даже может возникнуть какая-то проблема. Я понимаю, что мне ближе все-таки мытарь вот и так далее. Но Господь говорит, что он вышел более оправданным, Он не говорит, что фарисей вышел осужденным, да, это тоже такой тонкий момент на самом деле в Евангелии здесь.

А. Ананьев

— Я не знаю, как бы я ответил на вопрос там, в отношении мытаря и фарисея, люблю или нет. Вот давайте предельно честно: я не люблю ни мытаря, ни фарисея. Я должен, но я пока не умею. Но что я стараюсь научиться и что мне пока по силам — мне по силам относиться к ним одинаково, без осуждения, и без восхваления. Одинаково ровно, бесстрастно. Или я ошибаюсь?

Иерей Иаков

— Вы знаете, тут тонкий момент. На самом деле действительно мы уже начали с вами говорить про любовь, и это здорово, потому что, в общем-то, мне кажется, в этом-то и смысл всего, о чем мы должны говорить.

А. Ананьев

— В этом смысл всего, безусловно.

Иерей Иаков

— Абсолютно всего. Но любовь, она может пониматься по-разному. Я же там люблю маму, люблю жену, люблю детей, люблю пельмени поесть. Люблю Бога, люблю друга. И это все, я же понимаю, что это разные вещи. Вот порой абсолютно разные. И иногда мы словом «любовь» называем уже вещи абсолютно далекие от того, что имеет в виду Евангелие. И вот вы говорите о такой бесстрастности, да, бесстрастном отношении, и без восхищения и осуждения.

А. Ананьев

— Ровно.

Иерей Иаков

— Ровно. Я думаю, что вот это состояние тоже нельзя оценить ни положительно, ни отрицательно. Мне кажется, чувства, вот это все равно связано с чувствами нашими, да, что я чувствую к этому человеку, вот страстность, она же вот как-то завязана именно на этом. И они вообще нам неподконтрольны абсолютно. И я ничего с собой не могу поделать, если мне человек не симпатичен. И я ничего не могу с собой поделать, если он мне симпатичен, да. Это какие-то чувства мои, вот эта какая-то страстность, да, хорошая, может быть, вполне или плохая, но я ничего не могу с ней поделать. Я могу поделать что-то со своим поведением, с вот самыми внешними вещами. И на самом деле Господь призывает нас в Евангелии любить деятельно — вот это слово «агапао». И как Амвросий Оптинский тоже, по-моему, писал, я точно не смогу вспомнить цитату, но о том, что если у тебя не получается человека любить, если ты его не любишь, то делай дела любви, и Господь пошлет в сердце твое любовь. То есть чувство проконтролируется как-то без тебя, начни с внешнего. И вот в этом плане, если говорить там опять о тех же самых мытаре и фарисее, вот эта деятельная любовь, она может проявляться на разных плоскостях. В самом лучше варианте это происходит где-то внутри уже, в мыслях, да. То есть даже, может быть, не в сердце, а в уме, в мыслях — уметь отнестись с любовью и к тому, и к другому. Вот к этому как-то нужно уметь прийти. Но что я к ним испытываю, что я к ним чувствую — это нельзя никак оценить, это нормально, что мы к разным людям испытываем разные чувства. Невозможно всем симпатизировать или, ну если все нам несимпатичны, то тут явно уже у нас какая-то проблема, да.

А. Ананьев

— Это правда. Как говорит один дорогой моему сердцу священник — это по поводу еще оценки или не оценки, про покаянное чувство, с которым мы должны прийти к Великому посту: плохо, когда человек гордится собой и говорит, что я самый лучший — это безусловно. Но еще хуже, когда человек говорит: я самый худший, и тоже гордится собой. Великое искушение быть самым-самым: самым худшим, самым плохим, самым грешным. Страшнее всего для психологии современного христианина признать одну страшную вещь: я нормальный. И вот это вот пугает тебя отчаянно.

Иерей Иаков

— Да. Вы знаете, мне кажется, еще даже острее звучит, сказать: я обыкновенный. Я обычный.

А. Ананьев

— Абсолютно.

Иерей Иаков

— Я такой же, как другие люди. И вот это действительно самое страшное и самое сложное порой.

А. Ананьев

— Не лучше и не хуже.

Иерей Иаков

— И здесь, мне кажется, и кроется настоящее смирение — вот такое смирение, умение трезво себя оценивать. Это ведь правда, есть много таких же, как и я, чем-то лучше, чем-то хуже, но в целом я самый обыкновенный.

А. Ананьев

— Да, в конечном итоге смирение это и есть понимание своей меры. Вот смотрите, мы сейчас с вами опять прошли по тому пути немножко, по которому я всегда хожу кругами перед Великим постом, четвертый раз уже. То есть я поразмышлял о оценке себя, об оценке окружающих, о любви — и это все хорошо. А делать-то что?

Иерей Иаков

— Ключевой момент — это молитва. И мне кажется, вот молитвенное правило. У Исаака Сирина в одном из его трудов есть слова о молитве, что настоящая молитва, истинная, она вот заключается в двух качествах: она постоянна и неформальна. У него другое слово использовано, но я вот так вот как запомнил по смыслу, не формально. И эти вещи нам кажутся взаимоисключающими и какими-то очень, ну это парадокс, да, соединить эти вещи. Но как раз вот в этом, по этому тонкому пути как раз и находится как раз настоящий разговор с Богом, а значит, и настоящее выстраивание правильной жизни с Богом. Вот все, о чем мы говорим там — любовь, отношение к людям, да, смирение, покаяние — мы не можем никак это оценивать и контролировать, если мы не обращаемся с этим к Богу. Да, вот как апостол Павел даже пишет, что я и сам себя не сужу, Бог мне судья. Вот это трудный момент, вообще невозможно к этому прийти, если мы не молимся. И просто вот эта ежедневная молитва регулярная, она как раз таки и учит видеть себя, что со мной происходит.

Иерей Иаков

— Ну смотрите, моя жизнь, как вот жизнь христианина, худо-бедно, со скрипом, не всегда удачно, но все равно она проходит с молитвой. Вы говорите о том, что вот эти дни, они должны содержать в себе иные молитвы? Или с иной интенсивностью? Или по иным правилам? Что вы имеете в виду? Есть, получается, какие-то особые молитвы... Ну безусловно есть, потому что вот есть все равно какое-то вот расписание, молитвенное правило. Накануне Великого поста, есть какие-то молитвы, которыми надо дополнить свое ежедневное правило? И все.

Иерей Иаков

— Не все, но вот, конечно, дополнить я бы всем рекомендовал свое молитвенное правило молитвой преподобного Ерема Сирина.

А. Ананьев

— Покаянная молитва великопостная?

Иерей Иаков

— Да, вот эта вот молитва, любимая молитва Александра Сергеевича Пушкина. Но, конечно, этим не должно все ограничиваться. Это вопрос такой, я бы сказал, ну не знаю, дисциплинарный. Качество, должно как-то поменяться качество. Понятно, что мы все, как христиане, постоянно стараемся молиться, стараемся вот как-то хоть следовать тому, к чему мы призваны, что мы на себя взяли. Но невозможно тетиве постоянно быть натянутой. Невозможно постоянно находиться вот в таком сосредоточении. Так устроен наш немощный состав, да. И вот как я думаю, что Великий пост в этом плане можно сравнить с мобилизацией в армии. Понятно, что более-менее стараются соблюдать устав и дисциплину регулярно, иначе вообще всему придет конец. Но когда приезжает да, вот с проверкой комиссия, то происходит мобилизация войск — и это момент особого сосредоточения, напряжения, когда все вычищается, все выстраивается так, как нельзя лучше. И это вот есть Великий пост в нашей жизни.

А. Ананьев

— Смотрите, у меня есть — я сейчас не знаю, насколько этот вопрос актуален для наших слушателей. Как правило, я все-таки стараюсь задавать те вопросы, которые интересны всем, а не только мне. Но вот данный, конкретный вопрос, он интересен мне в первую очередь. Когда я понимаю, что мне надо открыть какие-то иные... Я не говорю сейчас про молитву Ефрема Сирина, это тема для отдельного разговора, безусловно, она сопровождает нас на протяжении всего Великого поста. Даром, что, как мне кажется, эта молитва все-таки в первую очередь адресована тем, кто на много десятков ступеней выше, чем я, к монахам, достигшим какого-то изрядного опыта. Потому что у меня есть гораздо более простые и непреодоленные, неисправленные грехи, чем праздность, уныние и все далее по тексту. Ну вы понимаете, о чем я говорю, это тема для отдельного разговора. Но там есть еще молитва. И у меня есть ощущение, что да, у меня отношение к этому всему, знаете, какое? Отвратительное. Как у шестиклассника вот в конце мая, когда ему дают список литературы на лето. Вот ты открываешь и понимаешь, что книги очень хорошие, тебе их надо прочитать за лето. При этом ты как-то задним умом понимаешь, что, если ты не прочитаешь, осенью, в общем, особого спроса все равно не будет, но прочитать вроде как надо. И ты берешь этот список, пытаешься что-то читать, пытаешься читать, потому что ты должен. А каждый раз, когда ты делаешь что-то, потому что ты вроде как должен, а не по велению сердца, это приобретает сразу формальный какой-то характер и отношение. И где здесь молитва, и где здесь мое обращение к Богу? Где здесь подготовка меня к Великому посту? Здесь есть литературный минимум.

Иерей Иаков

— Да, это на самом деле действительно очень хороший вопрос, и я вот честно признаюсь, что это сложный вопрос. Я тоже его себе задаю, и мне кажется, мы все задаем. Вот как вообще эта тема сложная, Великого поста, и как раз сложность с этим и связана: очень важно сделать так, чтобы ты постился не из страха, не из желания награды, да, вот как вот эти ступени у аввы Дорофея...

А. Ананьев

— Получить четверку хотя бы.

Иерей Иаков

— Да, четверку осенью или там не получить двойку, да, не быть отчисленным, не знаю, переведенным в особый класс какой-то. А по-сыновнему. Я понимаю, что мне этого хочется. Но как это в себе достать, из своего вот этого внутреннего человека, как говорится, да, сквозь вот эту греховную броню свою? Это сложный вопрос, это как раз цель, мне кажется, да, которая много-много проблем разрешит наших. И это вот потому все и сводится к вопросу о личной молитве, потому что это единственное средство, которое у нас есть. Вот попытаться, стучась к Богу, на самом деле достучаться до самих себя.

А. Ананьев

— Я сейчас задам вам, отец Иаков, короткий вопрос, на который хочу услышать ваш ответ: да или нет. Просто да или нет. Мы уйдем на короткую паузу, а после короткой паузы мы развернем этот ответ. Я читаю молитву, новую для меня, неизвестную, не совсем понимая смысл, потому что должен. Мне делать это? Или это не имеет никакого духовного смысла?

Иерей Иаков

— Да, делать.

А. Ананьев

— Отлично. Через минуту мы вернемся к нашему разговору с замечательным священником, клириком московского храма священномученика Антипы Пергамского на Колымажном дворе, священником Иаковом Белым-Кругляковым.

А. Ананьев

— Скоро Великий пост. В большинстве случаев мы редко понимаем, а что нам со всем этим делать, как подготовиться. Службы идут своим чередом, мы по-прежнему делаем то, что делаем. Как должна измениться наша жизнь и как должны измениться мы за несколько недель до Великого поста? На эту тему мы сегодня говорим с клириком московского храма священномученика Антипы Пергамского на Колымажном дворе, священником Иаковом Белым-Кругляковым. Только что вы, дорогой отец Иаков, ответили «да» на вопрос, следует ли читать молитву накануне Великого поста. Вот этот вот, тот самый литературный минимум, о котором мы говорили: привносить эту молитву в свою жизнь, не понимая на самом деле, о чем ты говоришь, о чем ты читаешь. Ну это как если бы, вот у меня есть ощущение такое, знаете, я тщательно пытаюсь вот к своим 44-м годам и достиг определенной виртуозности в этом, я тщательно избегаю делать бессмысленные вещи в своей жизни. Это на самом деле очень трудно научиться, но ты в свое время понимаешь, да, что смотреть сериал бессмысленно, а вот есть смысл пойти туда и сделать вот это, это даст тебе результат. Если я сейчас открою книжку, допустим, на китайском, и там будут еще русскими буками вот эти китайские слова прописаны — я это все прочитаю, я прочитаю вслух, сидя, внимательно, но мне же это ничего не даст, понимаете. Я не узнаю ничего нового, я не открою для себя что-то важное. И вот вопрос: если я ее буду читать снова и снова, я выучу китайский язык? Вот вряд ли.

Иерей Иаков

— Да, вряд ли вы выучите китайский язык таким способом. И это, конечно, такая вот картинка, крайне такая, да, вот радикальная.

А. Ананьев

— Да, абсолютно. Я довел ее до абсурда.

Иерей Иаков

— Я ответил «да», потому что мое мнение здесь: это как раз таки и связано с этой темой деятельной любви — когда я чего-то не понимаю и, может быть, даже не сильно этого хочу, но я себе честно в этом признаюсь, что это так и есть, но я знаю, что в моей жизни есть Бог. И вот я живу с женой своей, да, не знаю, с родителями, живу в доме, когда моим делом любви, самым минимальным, будет хотя бы не игнорировать их существование. Не игнорировать то, что они тут есть, как-то с ними здороваться, да, общаться и какую-то иметь приветливость. И вот этот момент как раз таки я бы спроецировал на такую молитву к Богу, которую, может быть, ты еще не очень понимаешь, недостаточно осмысливаешь глубоко, настолько, насколько это есть в ней. Но ты понимаешь, что вот есть Господь. Эта молитва, она действительно значимая, и Церковь об этом свидетельствует, Церковь из своего опыта жизни в Духе Святом. То есть, по сути, можно сказать, что это молитва, подаренная Святым Духом. И ты вот из этой деятельной любви просто вот берешь, себя ставишь так вот и пытаешься ее читать. Но вот это тонкий момент, да, что это не должно быть основано на страхе или на желании что-то получить. Это вот как раз и есть любовь деятельная, когда ты пытаешься это делать, желая приблизиться к Богу, понимая, что ты еще вот не на этом уровне, не на этой ступеньке, здесь ты еще не понимаешь, но ты бы хотел. Потому что ты стараешься Бога деятельно любить в те моменты, когда, может быть, внутреннего, да, наполнения нет такого, порыва, что я сейчас как будто на крыльях подлечу к иконостасу, к иконам, и все само польется собой, я буду возноситься на небо — вот такого нет. И это как раз таки самые важные моменты, когда вот этого всего нет.

А. Ананьев

— Мне безумно понравилось вот это ваше сравнение такой молитвы с приветствием родного человека. То есть, может быть, ты сделал это не совсем уместно или не произнося все звуки правильно. Может быть, тебе не ответили: здравствуйте, дорогой Александр, а там просто едва заметно кивнули в ответ или просто посмотрели в твою сторону, но нельзя же не поздороваться.

Иерей Иаков

— Вот, действительно.

А. Ананьев

— Хотя бы попытаться. Да, вот это очень замечательное сравнение. Спасибо вам за него, это важно. С молитвой — я услышал ответ на свой вопрос. Но разве этого достаточно? Я, как неофит, жду от себя в первую очередь, ну и в последнюю тоже — ну и от кого еще ждать чего? — жду от себя, что моя жизнь изменится. Если бы я был монахом где-нибудь в Переславле-Залесском и жил бы в монастыре у прекрасного там, я не знаю, отца...

Иерей Иаков

— Даниила.

А. Ананьев

— Отца Пантелеимона (Королева).

Иерей Иаков

— Отца Пантелеимона, да.

А. Ананьев

— Отца Пантелеимона (Королева), да, моя бы повседневная жизнь, она бы изменилась, конечно, в эти дни. Ну правда, я бы занимался другими вещами, у меня был там график изменился, у меня появились какие-то послушания, которых не было до этого. Я это хорошо понимаю. Но я живу там, где я живу, я занимаюсь тем, чем я занимаюсь. И, к моему огромному сожалению и стыду, моя жизнь никак не изменится по сравнению с тем, что я делал неделю назад, месяц назад и там полгода назад. И я буду делать все то же самое. Более того, я даже на первой неделе Великого поста или на Страстной неделе Великого поста я даже отпуск не смогу взять, и я это понимаю. Потому что у меня проекты вот эти вот, они остались как есть. Даже в эти самые важные недели года, пожалуй, что уж говорить про вот эти недели. Как мне относиться к тому, что моя жизнь, на мой взгляд, никак не меняется, и я не могу изменить, и вообще должна ли она меняться?

Иерей Иаков

— Хороший вопрос. Мне кажется, что даже не меняясь внешне, наша жизнь, да, вот в той же своей рутине, на тех же работах и так далее, всех этих обязанностях наших мирских, и суете, в которой мы живем с вами вот в городе и так далее, в отличие от жизни в какой-нибудь обители где-нибудь в лесу, со своими строгим уставом, даже не меняясь внешне, вот эти все обстоятельства в нашей жизни, жизнь может обрести совсем другое качество, благодаря нашим усилиям вот в это время. Вот я недавно сподобился быть участником встречи такой вот, тоже дистанционной, с владыкой Афанасием Лимасольским. И у него спросили, по сути, такой же вопрос, но только ему его адресовали: вот вы, Владыка, вы монах, но вы живете в самом просто бушующем как бы эпицентре всех вот этих вот человеческих, вот этого человеческого копошения, в какой-то суете, в каких-то делах вот этих повседневных, как вы это совмещаете? И он сказал замечательную фразу, очень короткую, емкую, но очень нужную мне и, я думаю, что многим. Он сказал, что моя келья — это мое сердце. И вот это такое важное упражнение, в котором дано поупражняться именно нам, людям, живущим в миру. Вот у монахов в монастыре такой возможности нет зачастую, мне кажется. Ну в таком отдаленном монастыре, да, где монахи очевидно пребывают на каком-то совершенно ином, высоком уровне, духовном, внутреннем, да, сосредоточении на молитве, общении с Богом. Но вот нам дана возможность поупражняться вот в этом сложном деле, вот в этих всех обстоятельствах внешних, как сказать, когда ты живешь в Вавилоне, созидать внутри себя Иерусалим.

А. Ананьев

— А хотите правду?

Иерей Иаков

— Давайте, хочу.

А. Ананьев

— Я не понимаю, что сделать-то? Вот как я воспринимаю сам себя в такой ситуации. Великий пост, ты сидишь, жуешь говядину. А тебя спрашивают: а что это ты сидишь, жуешь говядину? Вообще-то, Великий пост, а ты христианин, что ты делаешь? А ты отвечаешь: не, нормально, я внутренне живу активной духовной жизнью, у меня внутри большая работа, я внутренне меняюсь, а внешне остается все по-прежнему. Я вот так себя воспринимаю, понимаете. Что вы имеете в виду с этим всем? Она же все равно, работа каждый день идет, вне зависимости там: здесь попытался простить, несмотря ни на что; здесь пытался написать, несмотря на то что не хотел вообще писать и видеть этого человека; здесь заставил себя поехать туда, куда, в общем, не хотел ехать. Это постоянно происходит.

Иерей Иаков

— Да, вот понимаете, я попытаюсь объяснить, что я имею в виду. Когда нас продолжают окружать все те же самые вещи и проблемы, у которых всегда есть свои последствия, да, своя провокация, на которую мы обычно так или иначе все равно идем — вот эту связь постараться разорвать на время хотя бы Великого поста и с этим к нему подойти. То есть, конечно, сидеть и жевать говядину, имея возможность от этого воздержаться, да, и вот хотя бы какой-то маленький плод своей любви к Богу принести — здесь понятно, да, какой ответ. Здесь понятно, что это как раз то пространство, в котором я могу проявить усилия. Но там, где я его не могу проявить, где вот я должен работать, я не могу попасть на службу в этот день, в эти важные дни, и я буду делать то, что от меня зависит, а это остается внутри меня — это опять-таки молитва, это моя попытка всегда напоминать себе о присутствии Бога. Ну все равно это трудно нам дается. И поэтому церковная жизнь, она очень органична и человечна. Она дает нам специально особые периоды особого сосредоточения, чтобы вот мы, даже перед постом не зря сплошная седмица, вот как бы символ, что сейчас тоже поднабраться сил, можно чуть-чуть как бы вот так, вот в хорошем смысле, как вот подрасслабиться, да, и потом собраться и приступить к этому важному делу. То есть то пространство, где ты не можешь что-то поменять, что-то проконтролировать, изменить внешне, да, то ты входишь внутрь себя и пытаешься работать там.

А. Ананьев

— Мне кажется, я понимаю, о чем вы говорите. Хотя с тем несущественным опытом духовной церковной жизни, которым я обладаю, реализовать это довольно сложно. Ну давайте сделаем такой вывод, что, если хотя бы думать об этом, и хотя бы хотеть это понять, уж, может быть, не достичь, но хотеть понять — может быть, это своего рода тоже какая-то работа.

Иерей Иаков

— Конечно.

А. Ананьев

— Давайте сделаем предположение. Вот вы сказали, что там предпринимать какие-то действия в реальной жизни. Я понимаю, что в вашей жизни, может быть, пример был бы некорректен, но в отношении моей жизни, там три вещи, которые я мог бы делать вот в данной ситуации, там отказаться от чего-то или сделать что-то там, преодолеть себя. Вот конкретно, чтобы, опираясь на эти примеры, я мог бы уже двигаться сам дальше.

Иерей Иаков

— Три вещи, которые вы могли бы сделать...

А. Ананьев

— Да, конкретно, чтобы вот эта работа внутри, чтобы твоя келья, твое сердце пребывали не в распутстве и в безделье, но в работе.

Иерей Иаков

— Мне почему-то сразу, знаете, вот с этим вашим вопросом возник в голове образ вот этих трех направлений, в которых человек изначально и должен был развиваться. Еще в раю Господь создал, как мы знаем, Адама не то чтобы сверхчеловеком, которому не к чему стремиться. Он создал его совершенствующимся, и совершенствующимся в трех направлениях, в трех таких линиях, да, — это Бог, это другой человек и окружающий мир. И мне кажется, это вот как раз таки, если говорить о трех делах каких-то конкретных, которые можно сделать, то нужно попытаться их совместить с вот этими направлениями. Потому что ведь Великий пост — это подготовка к раю, к райской жизни, да, и можно вспомнить первоначальную задачу. Первое дело —наладить свою молитву, найти какое-то свое такое молитвенное правило, которое позволит сосредотачиваться на себе, на своей внутренней жизни и приступать к нему регулярно. Вот это очень важно постом. Мне кажется, очень важная задача, как бы ни было тяжело, не отступить от молитвенного правила, какое бы даже оно не было конкретно у тебя. Не отступить от него, не пропустить. Поставить себе такую задачу. Это то, что касается первой такой вертикали, да, взаимоотношений с Богом. То, что касается взаимоотношений с другим — Церковь очень органично нам предлагает последние приуготовительное воскресенье к Великому посту, которое мы называем Прощеным воскресеньем, — простить всех. Иногда нам кажется, что мы всех простили, а потом как что-нибудь где-нибудь нас зацепит, что-то придет и окажется, что вовсе это не так. Мы просто как-то это затоптали там внутри себя, а все очень живо в нас — какая-то обида, какая-то гордость, злость и так далее. Это очень важный опыт: простить всех людей, всех, кого ты знаешь. И его нам именно Церковь и предлагает в это Прощеное воскресенье. И ну третье — ну тут можно подумать. Конечно, человек, как мы знаем, это макрокосмос, мы вообще с окружающим миром очень сильно завязаны. Более того, он напрямую от нас зависит. Когда человек пал и лишился рая — вот это последнее воскресенье как раз Адамово изгнание, — в этот момент Господь сказал: проклята земля за тебя. То есть она, не то чтобы Господь ее проклял, а так произошло, это просто сработал закон, который изначально существовал, что она с тобой связана, ты царь этой земли, и из-за твоего падения она стала проклятой. И это говорит нам о том, что самое лучшее и самое важное, что мы можем сделать ради окружающей нас среды — это опять-таки поработать над самим собой, начать с самих себя. Начать не с какой-то даже внешней деятельности, а начать внимательностью к тому, как мы реально относимся к миру, в котором нас Бог насадил.

А. Ананьев

— Простить всех вокруг себя, любить всех, кто тебя окружает, постараться изменить мир вокруг себя и измениться самому. Мы продолжаем список невыполнимых вещей, которые обязательно надо сделать накануне Великого поста, в разговоре с клириком московского храма священномученика Антипы Пергамского на Колымажном дворе, священником Иаковом Белым-Кругляковым. Непростые задачи вы ставите, дорогой отец Иаков. Я очень хорошо понимаю тех, кто к вам подходит — я сейчас тоже поймал себя на этом ощущении, — к вам подходит и говорит: батюшка, отец Иаков, скажите, что мне сделать? Этим вопросом они как бы говорят вам: уважаемый священник, мне тошно быть свободным, мне тошно самому решать, что мне делать. Свяжите мне ноги, прикуйте меня к батарее, сделайте меня несвободным — я буду такая счастливая, лишь бы вот вы заставили меня сделать то, что я не должна. Я вот сейчас понимаю, что то же самое у вас спрашиваю я, будучи свободным человеком.

Иерей Иаков

— Ну это точно.

А. Ананьев

— Да, прошу сделать меня несвободным. И внутренне так надеюсь, чтобы вы сказали: так, все ерунда, ты должен взять ножницы, обрезать, значит, этот интернет-канал у себя дома, чтобы не было у тебя дома интернета, ты должен бросить есть овсяное печенье. И ты должен, значит, каждый день ходить в храм Антипы Пергамского на Колымажном дворе.

Иерей Иаков

— Иногда люди именно такого и ждут. Но вот у меня нет сил такого дать. Слава Богу.

А. Ананьев

— Ну или есть мудрость этого не делать.

Иерей Иаков

— Не знаю.

А. Ананьев

— Но тем не менее все равно есть вещи — я сейчас говорю, еще раз, не про Великий пост. Великий пост — это тема отдельного великого разговора, который я веду каждый год и, может быть, на полшага приближаюсь к тому, чтобы понять лучше, хотя бы немножко.

Иерей Иаков

— Это прекрасно. Это же все оправдывает.

А. Ананьев

— Но мы сейчас говорим про вот эти подготовительные недели, как готовиться Великому посту. Потому что, я еще раз подчеркну, моя жизнь внешне не меняется, и я очень боюсь, что она не меняется внутренне. И вот пока у меня нет понимания того, какую работу я должен сделать, вот помимо немножко другого отношения к молитве. Службы — ну они остаются службами. У меня по-прежнему как бы, да, если повезет, то каждое там воскресенье, если сильно повезет, то еще и в субботу, иду в храм, собственно, все. Ну на Сретенье вот еще, как-то посреди недели, неожиданно так тоже. И потом еще отметить Сретенье — ну для меня просто это большой праздник. А дальше-то что? Давайте попробуем зайти к этому всему с другой стороны. Три вещи, от которых следует отказаться на вот это время подготовки к Великому посту.

Иерей Иаков

— Вот это очень как раз интересно.

А. Ананьев

— Наверняка. Это же аскеза, самоограничение.

Иерей Иаков

— Да, в этом и есть пост же на самом деле. Ну по большому счету, именно в этом он состоит — от чего-то отказаться.

А. Ананьев

— Да.

Иерей Иаков

— И на самом деле чего-то лишиться, что-то потерять, да, в каком-то смысле бывает гораздо важнее, чем что-то обрести. Я недавно на такую фразу наткнулся, по-моему, Пастернак что-то подобное сказал когда-то, и это действительно...

А. Ананьев

— Ну когда из твоей жизни уходит ипотека, ты многое приобретаешь.

Иерей Иаков

— Очень яркий пример, да, показательный такой. Это замечательный пример на самом деле, и его можно спроецировать на духовную реальность вполне. Мне кажется, нужно понять, какие проблемы нас сейчас действительно окружают, духовные проблемы какие, да. Потому что понятно, что нет ничего нового под солнцем, и лукавый всегда одним и тем же человека улавливает, искушает, но вот пользуясь тем, что сами люди себе придумывают. Мне кажется, в наше время великим подвигом для Великого поста будет максимально ограничить себя от потока излишней информации. Я думаю, что об этом сейчас многие на самом деле говорят, и все могут много раз это слышать, но это действительно важно для нашей духовной жизни — ограничить вот этот поток информации, которую мы каждый день, огромное количество получаем, и мы подсажены на вот эту иглу какую-то информационную. И из этого все наши тревоги какие-то: кажется, что мы должны где-то что-то проконтролировать, а это вообще не наше дело. И мы теряем самих себя в этом. Это вот одно, я бы сразу это отметил, именно этот момент. Может быть, он гораздо важнее в наши дни, чем во всей полноте и строгости по уставу ограничить себя в какой-то пище конкретной. Вот наша сейчас пища такая скоромная — это информация лишняя, которая нам не нужна. Я восхищаюсь молодыми людьми, которые в это время отказываются от социальных сетей, вообще все удаляют. Хотя понятно, что все очень легко восстановить.

А. Ананьев

— А знаете, самая большая ирония в том — я тоже думал об этом, — мы узнаем об этом, знаете, почему? Потому что они пишут об этом в социальных сетях.

Иерей Иаков

— Да. Ну перед уходом. Обычно цитату эту: «И они оставили сети свои...»

А. Ананьев

— Я оставляю вас на это время, думайте обо мне, пишите мне.

Иерей Иаков

— Вот это да, громко хлопнув дверью. Кругом крайности. Вот мера, очень важна мера в каждом поступке, в каждом действии. Вот не вызвать излишне много внимания и не пытаться что-то специально как-то прямо совсем скрыться от всех, да, вот так вот, с гордостью такой проигнорировать всех людей вокруг. Вот это, кстати, связано, знаете, с вот этими страстями, мне кажется, гордость и тщеславие. Их часто вот так мы называем.

А. Ананьев

— Абсолютно.

Иерей Иаков

— А это ведь два конца одной палки. Вот это на самом деле две противоположности. Если тщеславие — это болезненная зависимость от чужого мнения, то гордыня — это болезненная независимость от чужого мнения. Ну понятно, что это очень условно и однобоко, может быть, но это действительно так. И вот найти меру, какую-то середину, где ты не впадаешь в болезненные вот эти состояния.

А. Ананьев

— И мы вернулись, обратили внимание, отец Иаков, мы вернулись к концу разговора к тому, с чего начинали: найти меру, найти середину, найти вот это здоровое состояние и признать себя обычным.

Иерей Иаков

— Точно.

А. Ананьев

— И мы как бы вернулись. Обычным во всем. Начиная от социальных сетей и заканчивая кулинарных пристрастий. Ты не хороший, не плохой, ты не герой. Ты не жертва, ты не мученик, ты обычный.

Иерей Иаков

— И это прекрасно. Это, кстати, вот цель, прекрасная цель, да, тоже. Потому что сейчас вспомнил слова Никодима Святогорца, точнее его мысли из его вот этой вот «Невидимой брани», о том, что почему человек впадает в уныние. У нас часто вот сейчас тоже такой грех — уныние, он постоянно. Я не знаю, связано это, может быть, с погодой, с климатом, с нашим, в котором мы живем там...

А. Ананьев

— Ну слушайте, давайте откровенно: Италия закрыта три года, мы все пребываем в унынии.

Иерей Иаков

— В глубочайшем унынии, именно из-за этого. Из-за того же потока информации бесполезной, который мы бесконечно в себя пропускаем, вот это уныние и вот эта депрессия. А Никодим Святогорец говорит, что человек унывает из-за гордыни — потому что он в себе разочаровывается, он чего-то большего от себя ждал. Вот это тема о нашей обыкновенности. Очень важно уметь не ждать от себя чего-то великого и чего-то очень большого. Да, ставить себе какие-то цели, стараться за что-то держаться, за какие-то планки. Но вот все мы люди небезгрешные, и нас посещают, если можно так сказать, какие-то ошибки и падения, да, большие или маленькие. И вот в эти моменты очень важно не впасть в уныние: как же я мог, почему со мной случилось, как я мог так вот упасть глубоко? А сказать: Господи, чего еще от меня можно ждать?

А. Ананьев

— Чтобы было окончательно понятно, на правах постскриптума: самая большая ошибка, которую можно совершить накануне Великого поста, на ваш взгляд.

Иерей Иаков

— Самая большая ошибка накануне Великого поста... Ничего себе, вопрос хороший. Ошибок много можно допустить.

А. Ананьев

— Ну вот я попросил вас: попросите меня, дорогой отец Иаков, не совершать вот такую ошибку. Какая ошибка это будет?

Иерей Иаков

— Не надеяться на себя. Я бы это выразил так. Это может звучать неоднозначно, и вот тут всегда, когда об этом говоришь, начинаются вопросы: а как же не надеяться, а кто за меня что будет делать? Но это правда, очень важно осмыслить эту фразу. Ненадеяние на себя — это добродетель аскетическая, с этого все начинается, и Великий пост и вся аскеза, именно с этого. Потому что только когда я перестаю наконец на себя возлагать надежду, я имею пространство и возможность возложить ее на Бога. Вот это и есть нищие духом, которых есть Царство Небесное — осознающие свою нужду в Боге, нуждающиеся в Нем по-настоящему. Воть это ненадеяние на себя, мне кажется, стоит с этого прямо именно и начать.

А. Ананьев

— Не так часто бывает в моей жизни ощущение, что только что я услышал что-то очень важное. Сейчас у меня как раз именно такое ощущение. Не надеяться на себя — это прекрасный совет, спасибо вам огромное.

Иерей Иаков

— Слава Богу.

А. Ананьев

— Я не ожидал, что разговор с вами, в общем, молодым священником, будет настолько глубоким, понятным, интересным и на одном языке. Думаю, что наши слушатели с нами согласятся.

Иерей Иаков

— Мне было очень радостно.

А. Ананьев

— Да, спасибо вам большое. Клирик московского храма священномученика Антипы Пергамского на Колымажном дворе, священник Иаков Белый-Кругляков. Спасибо вам.

Иерей Иаков

— Спасибо большое, Александр.

А. Ананьев

— Низкий поклон отцу настоятелю, отцу Андрею.

Иерей Иаков

— Обязательно.

А. Ананьев

— От меня большой личный привет.

Иерей Иаков

— Спаси, Господи, да, приходите к нам.

А. Ананьев

— Не стану вот прямо обещать. Накануне Великого поста надеяться на себя — все-таки это не очень хорошо.

Иерей Иаков

— Да.

А. Ананьев

— Даст Бог, вот приведет меня Господь к вам в храм накануне поста и уж Великим постом тем более. И для меня это всегда большая радость.

Иерей Иаков

— Дай Бог.

А. Ананьев

— Вернуться к нашему разговору можно на нашем сайте https://radiovera.ru/. Я Александр Ананьев. Прощаюсь до следующего понедельника. Пока.

Иерей Иаков

— До свидания.