Поделиться
У нас в гостях была актриса, соучредитель фонда поддержки людей с особенностями развития «Я есть» Ксения Алферова.
В светлый праздник Воскресения Христова мы говорили о пасхальных мотивах в творчестве русских поэтов и писателей, об удивительных «Литературных посиделках», которые проводит наша гостья, и о том, почему для Ксении важно знакомить зрителей с родной литературой и духовными взглядами известных и малоизвестных авторов.
Ведущие: Игорь Цуканов, Кира Лаврентьева
Диакон Игорь Цуканов:
— Добрый вечер, дорогие друзья. Христос Воскресе!
Кира Лаврентьева:
— Воистину Воскресе!
Ксения Алферова:
— Воистину Воскресе!
Диакон Игорь Цуканов:
— «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА. Поздравляем вас со Светлым Христовым Воскресением. Наконец, мы добрались до этого прекрасного замечательного радостного дня. Сегодня у нас в гостях такой же замечательный гость, лучше сказать гостья такая же светлая, радостная.
Кира Лаврентьева:
— Пасхальная.
Диакон Игорь Цуканов:
— Пасхальная, да. Это Ксения Алферова, замечательная актриса, соучредитель фонда поддержки людей с особенностями развития «Я есть», и не в последнюю очередь автор такого замечательного, уже много лет существующего проекта как «Литературные посиделки».
Ксения Алферова:
— В первую очередь, почему не в последнюю очередь?
Диакон Игорь Цуканов:
— Ага, в первую очередь, не в последнюю.
Ксения Алферова:
— В последнее время это мой... С праздником, всех с праздником!
Диакон Игорь Цуканов:
— С праздником. Христос Воскресе!. Это мой, сейчас мы живем в особенное время, Пасха у нас, у нас есть фронт в разных местах, и мой фронт уже давно, лет семь я поняла, что я глубоко мобилизованная на почве... В смысле я это так никогда не формулировала себе, мне нравится делиться тем. что я люблю. Оно так и работает, как можно делиться тем, что ты не любишь, я не знаю. Когда тебя от чего-то распирает, ты делишься, и тогда люди это принимают, тогда они в ответ открываются тебе, поскольку маму мою я помню всю жизнь в обнимку с книгой, поэтому для меня книги особенны. Поэтому авторы этих книг, кто их написал, классики, тоже очень с детства знакомые близкие люди.
Диакон Игорь Цуканов:
— Родные.
Ксения Алферова:
— Родные, да. Поэтому возвращение их в наши ряды — это моя своеобразная миссия, насколько я поняла.
Диакон Игорь Цуканов:
— Это очень важная миссия, потому что реально же люди сейчас не читают.
Ксения Алферова:
— К сожалению.
Диакон Игорь Цуканов:
— Не знаю, как далеко от Москвы, а в Москве ни у кого нет времени, у детей нет.
Ксения Алферова:
— Мы куда-то все время бежим. Я. кстати, про это тоже говорила на Пасхальных посиделках.
Диакон Игорь Цуканов:
— Эта миссия очень важная.
Ксения Алферова:
— Сама идея пасхальных посиделок, я же делаю посиделки каждый месяц, каждый месяц какой-то новый автор, каких-то я повторяю. И есть у нас такие Рождественские посиделки, которые уже традиционные, мы с Егором их делаем. Они у нас так разрослись, что мы поняли, что невозможно все рассказать, про все праздники зимние в Рождество и не нужно, Поэтому у нас есть Рождественские, а потом есть Старый Новый год, Масленица. Крещение в одно. Я в том году поняла, что надо. Мне кажется, только начался пост, я поняла, что надо обязательно, почему я ни разу не делала Пасхальные посиделки? Надо сделать пасхальные посиделки. А у меня есть чудесный мой соратник, я бы назвала совдохновитель, Катя Перфилова, кто помогает мне странички вести, который на посиделках всякие красивые фотографии делает, ролики мы снимаем красивые тоже. Я говорю: Кать, напиши, пожалуйста, что будут Пасхальные посиделки — гордо сообщила ей я. Она говорит: а что писать? То есть кого ты будешь, про что? Я говорю: ну... Я понимаю, что я понятия не имею, про что я буду рассказывать в Пасхальные посиделки, кого читать. Более того, мне на тот момент в голову не пришло, я понимаю, что не знаю ни одного рассказа на эту тему и не слышала стихотворения. Я говорю: Катя, я не знаю, но я точно знаю, я знала это с самого начала, что все должны в конце вылететь, наполненные светом любовью вылететь вот так, как-то счастливо, радостно из зала. Не в смысле пулей от ужаса, а именно наполненные Пасхой.
Диакон Игорь Цуканов:
— Вылететь на крыльях.
Ксения Алферова:
— На крыльях, да, Пасхи. Мне так было приятно, когда ко мне люди подходили после, те, кто прочитали. Это было основным, не знаю, что, но знаем, что вылетите. И ко мне подходили, мне было так приятно, женщины: мы вылетаем, у вас получилось. Я говорю: как я рада! Действительно они получились прямо особенные. Я озадачилась этим. И дальше я пошла, Никея это лучшее издательство, а за ним возникли еще-еще книги, я вдруг вспомнила про то, что у Пришвина есть. Пасха это же не обязательно на Пасхальных посиделках все должно быть именно про Пасху.
Диакон Игорь Цуканов:
— Какая-то радостная.
Ксения Алферова:
— Торжество жизни. Это все-таки весна, это про торжество жизни, про любовь, про наполненность чудом, светом, вот этим рождением чего-то нового. Мне кажется, нам надо было с этого начать нашу с вами встречу, со стихотворения Аполлона Майкова, которое называется «Христос Воскрес!». Потому что люди, те, кто радио слушает точно, у кого-то может быть, не получилось, кто-то, может быть, занемог дома, но настроение такое, кто-то был уже в храме на службе.
Диакон Игорь Цуканов:
— Создадим пасхальное настроение вам, дорогие друзья.
Ксения Алферова:
— Повсюду благовест гудит,
Из всех церквей народ валит.
Заря глядит уже с небес...
Христос воскрес! Христос Воскрес!
С полей уж снят покров снегов,
И реки рвутся из оков,
И зеленеет ближний лес...
Христос воскрес! Христос Воскрес!
Вот просыпается земля,
И одеваются поля,
Весна идет, полна чудес!
Христос Воскрес! Христос Воскрес!
Кира Лаврентьева:
— Потрясающе. Воистину Воскрес!
Диакон Игорь Цуканов:
— Воистину Воскрес!
Кира Лаврентьева:
— Дорогие друзья, вы, наверное, уже поняли, что у нас сегодня будет необычный «Вечер воскресенья».
Диакон Игорь Цуканов:
— А Пасхальный.
Кира Лаврентьева:
— Ксения будет поздравлять нас всех с Пасхой, читать стихи, мы будем радоваться и торжествовать.
Диакон Игорь Цуканов:
— А еще давайте скажем, что прямо завтра вы можете, если успеете еще купить билеты...
Ксения Алферова:
— У меня есть запасные ряды, которые я, если что, открываю, потому что есть такие авторы, на которых людям очень хочется прийти. А Пасхальные посиделки, правда, до следующего года хватает.
Диакон Игорь Цуканов:
— Отлично.
Ксения Алферова:
— Еще на волне этого праздника.
Диакон Игорь Цуканов:
— Простите, давайте скажем, что завтра будут Пасхальные посиделки, это будет галерея Нико, да Ксения?
Ксения Алферова:
— Галерея Нико.
Диакон Игорь Цуканов:
— А время?
Ксения Алферова:
— В 7-30 они начинаются. А билеты можно купить, у меня в телеграм канале ссылка есть, Ксения Алферова и там у меня есть ссылка. Или на странице тоже в телеграм канале — Литературные посиделки с Ксенией Алферовой.
Диакон Игорь Цуканов:
— Так что вы сейчас вдохновитесь, послушав стихи в исполнении Ксении, и завтра можете продолжить на этой же волне, в этом духе прийти и послушать лично.
Кира Лаврентьева:
— Очно.
Ксения Алферова:
— Да, но посиделки не столько про чтение стихов, сколько про разговор о. Я делюсь своими мыслями, которые правильно — не правильно это уж... Своими и навеянные авторами теми или иными, которых я читала. Когда ты много читаешь, неважно, к Пасхальным посиделкам я готовлюсь или нет, в том м году, когда я готовилась к Пасхальным, я себя поймала на ощущении... Ты читаешь биографии, обязательно есть одни из самых ярких детских воспоминаний, как раз связанные с Рождеством, с Пасхой. И даже не с самой Пасхой, а почему-то у очень многих именно четверговая служба, потому что детей отправляли на исповедь. Мамы были заняты хозяйством, не ходили. Вывод, к которому я пришла, что в четверг им было... Ходили, предположим на службу утреннюю, дальше они яйца красили. А это отдельная была... Детей не допускали, как правило, потому что, понимаете? Яйца... Это сейчас мы купили десятки десятков яиц. Ну, разбились, ну еще что-нибудь. А это все было на подсчет. И оно все всегда, что в Рождество, что в Пасху, для нас многие действия как ритуалы, ни с чем не связаны, то есть в Пасху надо делать так. А это же имеет глубокие корни, это главный подарок. У Клавдии Лукашевич, есть воспоминания, называются «Мое милое детство». Она изумительная. Сейчас не буду отрывки из него читать, на посиделках. Она очень подробно описывает про то, как у них дома было устроено, а устроено было совершенно замечательно. Она пишет о том, что очень счастливая у нее была семья, не богатая, но счастье-то не в этом. Какой мудрый у них был папа, мама такая взбалмошная была, культ мамы был. А папа всегда все маме разрешал, прощал, принимал ее. И Клавдия понимает, что залог счастья в семье была папина абсолютная любовь к маме и принятие ее. Поэтому мама купалась в папиной любви, а соответственно дети купались в любви обоих родителей. Это самая правильная схема, на мой взгляд. Сейчас прочитаю, потом расскажу, на чем я себя поймала, на этой пронизанности Богом жизни людей. Это митрополит Вениамин вспоминает, он говорит, и в принципе это может сказать вслед за ним любой поэт, и писатель, и человек того времени. «Все кругом верили несомнительно. Мир Божий сверхъестественный был такой же реальностью, как этот земной, буквально никакой разницы. Я даже не помню, когда впервые узнал, что существуют безбожники. Не помню впечатления от этого нового знания. Но, во всяком случае, это не произвело, очевидно, на меня никакого впечатления уже по одному тому, что не осталось в памяти моей, как что-то особенное. Итак, я всегда помню себя верующим». Я, когда читала, вдруг поняла, что у нас много говорят о Боге, но в каком-то другом пространстве, оно немножко патетикой и люди иногда смущаются или... то есть разговор этот особенный всегда, вот мы о Боге будем говорить. А тогда много о нем не говорили, потому что ощущение того, что он всегда везде и каждую секунду — это то, о чем пишет митрополит Вениамин, оно было неотъемлемой..
Диакон Игорь Цуканов:
— Общий контекст.
Ксения Алферова:
— Абсолютно. И все детские воспоминания с этим тоже связаны. Сейчас надо прочитать, я думаю, вам такой чудесный рассказ про исповедь Волгина. Сейчас я сделаю паузу, найду его, если сейчас не прочитаю, точно прочитаю на посиделках. Там про детскую веру, про то, что если он всегда рядом, он все видит. Предположим, ты колбасу съел во время поста кусочек, потому что тебя соседский Ванька уговорил, никто про это не узнал, ни мама, ни папа, только ты и Ванька, соответственно священнику тоже об этом можно не рассказать. Но... И таких воспоминаний очень много, когда ребенок, либо на исповедь пришел, и вот он пришел исповедоваться: я этого обзывал так, этого так. И самое страшное, что его самого страшно волнует, беспокоит и прямо жжет там внутри, и он выдыхает: колбасу съел. Батюшка, естественно, улыбается, прощает ему этот страшный грех. Но это ощущение, что никто не увидит, не узнает, но он точно знает своей чистой детской душой, тем контекстом, в котором существуют родители в том числе и все. Неважно, понятно, что все грешат, все ж мы люди. Согрешил, но понял, что все равно увидел Он. И тут удивительно, я хочу сказать, потому что это меняет твой угол зрения на себя и соответственно на твою веру, а ты как? Я вообще поняла, почему надо читать. Принято же в соцсетях, десять причин, по которым надо это или надо то. И я: десять причин, по которым надо читать. Одна из них для взрослых, я опять же по себе сужу, детям же можно сколько угодно говорить, все что угодно, но если ты так не делаешь, то и они так делать не будут. А если родители живут каким-то определенным образом, то и они тоже за ними следуют. Я себя поймала на том, что я как тот самый ребенок. Я читаю и думаю: о, и я так хочу. Помню, несколько лет назад, начитавшись, у Паустовского много воспоминаний. Про Шмелева вообще, это настольная книга должна быть.
Кира Лаврентьева:
— Лето Господне.
Ксения Алферова:
— Да, про то, как готовились. И так это вкусно все написано. Про то, как убирали, как чистили. Это же тоже важно. Опят же я по себе сужу и в массе. Ну да, мы знаем генеральная уборка. Это делали не так — ой, на Пасху, наверное, надо убрать дом. Это было — не можешь ты перед Богом, который воскрес в нечистоте. Каждого выгоняли вон, все вытряхали, перетряхали, специальные были щетки (у Паустовского, у Шмелева — в доме были пауки) которые паутинку собирали. И так же в четверг, то есть чистота и внутренняя и внешняя должна быть. Одно без другого быть не может.
Кира Лаврентьева:
— «Вечер воскресенья», дорогие друзья, вечер Пасхального воскресенья сегодня с нами проводит Ксения Алферова, актриса театра и кино, соучредитель фонда поддержки людей с особенностями развития «Я есть», и руководитель проекта «Литературные посиделки», о которых мы сегодня говорим.
Ксения Алферова:
— Руководитель.
Кира Лаврентьева:
— Ну вот, я так торжественно представила. Давайте «основателя».
Ксения Алферова:
— Я одна в одном лице. Но пусть будет так.
Кира Лаврентьева:
— В общем, у Ксении есть замечательный проект «Литературные посиделки». Сегодня у нас тут они в таком маленьком формате осуществляются. Христов Воскресе! Дорогие друзья, мы продолжаем наш интересный разговор.
Диакон Игорь Цуканов:
— У микрофона Кира Лаврентьева и Дьякон Игорь Цуканов.
Ксения Алферова:
— Хоть этот день уже прошел, но я, например, когда прочитала эту маленькую зарисовку Александры Ишимовой, совсем иначе стала относиться к Вербному воскресенью и к самой вербе. У нас верба стоит годами, а некоторые дают корни, мы их сажаем. Чудесная такая зарисовка, как раз про вербу. «Божья верба» называется.
«Тихие вешние сумерки... еще на закате небо светлеет, но на улицах темно. Медленно движутся огоньки горящих свечек в руках богомольцев, возвращающихся от всенощной. Зеленый огонек движется ниже других. Это у Тани в руках, защищенная зеленой бумагой, свечка теплится.
Вот и домик с палисадником... Слава Богу, добрались благополучно. ‘’Не погасла, не погасла у меня!» — радостно шепчет Таня. Как я рада!..
— Давай, Танечка, мы от твоей свечки лампаду зажжем, — предлагает няня. — А вербу я у тебя над постелью прибью... До будущей доживет... Она у тебя какая нарядная — и брусничка, и цветы на ней!..
— А почему, няня, ты вербу Божьим деревом назвала?..
— Христова печальница она, — оттого и почет ей такой, что в церкви Божией с ней стоят... Это в народе так сказывают. Раньше всех она зацветает — своих ягняток на свет Божий выпускает...
— Расскажи, няня, про Божье дерево, — просит Таня.
— Да что, матушка моя, — начинает няня, — так у нас на деревне сказывают... что как распяли Христа на кресте, — пошел трус по земле, потемнело небо, гром ударил, вся трава к земле приникла; а кипарис весь темный-растемный стал; ива на берегу к самой воде ветви опустила, будто плачет стоит... А верба и не вынесла скорби — к земле склонилась и увяла...
Три дня, три ночи прошли — воскрес Христос-Батюшка наш Милосердный. И шел Он тем путем, смотрит — кипарис от горя потемнел, ива — плачет стоит. Одна осина прежняя осталась; завидела Его, задрожала всеми листочками, да с той поры так и дрожит, и зовут ее в народе осиной горькою... А увидал Христос, что верба завяла и иссохла вся, — поднял Он ее, Милостивец, — зацвела верба краше прежнего.
«Ну, — говорит Господь, — за твою любовь великую и скорбь — будь же ты вестницей Моего Воскресения. Зацветай раньше всех на земле, еще листвой не одеваючись!»
Так и стало, матушка моя, — и почет ей, вербе, поныне на свете больше других дерев!..
— Какая она славная, вербочка!.. — тихо шепчет Таня. Потом задумчиво снимает вербу со стены и говорит:
— Няня... я ее поставлю в воду... Пусть она оживет... А потом мы ее пересадим в палисадник, хорошо?»
Диакон Игорь Цуканов:
— Ксения, у вас тоже есть замечательный проект высадки леса, вы это делаете от фонда, который вы возглавляете, и уже много лет вы это делаете этой традиции. Вы в этом году тоже это будете делать.
Ксения Алферова:
— Да, обязательно, я надеюсь. Я надеюсь, что так будет, но мы еще не разговаривали.
Диакон Игорь Цуканов:
— Это верба навеяла вопрос.
Ксения Алферова:
— А-а-а. Ну, я надеюсь, надеюсь. Бог даст, будем.
Диакон Игорь Цуканов:
— Высаживаете не только вербы.
Ксения Алферова:
— Мы не сажаем вербы, мы сажаем обычно хвойные какие-то деревья.
Диакон Игорь Цуканов:
— Еще, знаете, что хочется спросить в связи с тем отрывком, который вы прочитали, спасибо большое за него, он очень трогательный. Всегда сложный момент, когда ты неделю находишься в Страстной Седмице, участвуешь в этой скорби, стараешься за Господом идти и перечитываешь вновь и вновь страницы Евангелия, где о Его распятии сказано и о страданиях. А потом раз, и как-то очень быстро, кубарем происходит, что сначала у тебя скорбные дни, а потом, раз, и Пасха, тебе сразу нужно... не то что нужно, по полагается радоваться. И радость действительно приходит, но иногда этот момент бывает, для меня он, например, сложный. Нужно как-то быстро перестроиться от одного бонуса на другой. У вас есть такая не то что проблема, или вам это легко лается.
Ксения Алферова:
— Нет.
Диакон Игорь Цуканов:
— То есть вы ждете Пасху и она наступает...
Ксения Алферова:
— Более того, я с самого начала, более того в этом году, для меня особенный год был в смысле поста, видимо, пришло мое время и оно так сложилось, имею в виду и работа и все. ИЛИ мое намерение, мною даже до конца не осознанное, достаточно твердое. Я имею в виду, что обязательно каждое воскресенье ходить на службы, на праздники, которые в течение поста. Как правило, все равно суета. Пост есть пост, но жизнь у нас такая непостная. И как правило, ты куда уезжал, то летел, то еще что-то. А в этом году у меня было намерение внутренне и желание, не знаю, что это было, я думаю, почему я так никогда раньше, чтобы каждое воскресенье ты исповедаешься, каждое воскресенье ты причащаешься. Все равно так регулярно у меня не получается делать никогда, особенно в пост. Это даже сформулировать не очень получится, но это особенное чувство. Даже еда, этот аспект поста, ты не считал, что он самый важный. Он вообще становится, куда-то уходит, ну еда и что еда, ешь не ешь, оно вообще не важно, что ты там ешь или не ешь, и вообще оно из головы куда-то в другое место распределяется. Потому что мы, к сожалению все рациональные, мы очень умные все, у нас голова, и все логично у нас часто, а как известно, это от лукавого, у него все суперлогично. А когда не то что у тебя голова отключается, она работает, вдохновение, творчество все это остается. Какая-то спокойность внутренняя, ты действительно меньше раздражаешься, какие-то вещи, не только еда, но более... все куда-то очень далеко становятся, где-то в соседних комнатах, а не рядом с тобой, все время в твоей голове. Мне так это понравилось, это состояние, оно настолько верное, и распространяется на близких. Я смотрю на ребенка своего, ей шестнадцать лет, возраст своеобразный, я ее не насилую...
Диакон Игорь Цуканов:
— Постом.
Ксения Алферова:
— Постом-то точно нет, она тогда вообще есть ничего не будет, в принципе она и так очень мало ест. Что в храм ходить обязательно — не обязательно. это такое у нас. У нас батюшка очень мудрый, мы ходим в храм, наш духовник отец Алексей Потокин и отец Михаил, соответственно, его брат. Отец Михаил с таким потрясающим чувством юмора, у них много детей, и он говорит: вы передайте ей, что я так по ней соскучился. Или передает служебные просфоры, скажет: это Дуне. — Я обязательно передам. Я понимаю, что у нее сразу...
Кира Лаврентьева:
— Что она нужна.
Ксения Алферова:
— Ну, или какое-то особенное отношение к церкви. Ой, мне больше всего ваша Дуня нравится, самый нормальный человек в вашей семье, мне больше всего с ней нравится разговаривать. И она это тоже знает. Нашла маленький кусочек у Лукашевича, который про счастье. Мне кажется, это тоже важно услышать сейчас многим. Вся книга пронизана такими текстами, это просто один абзац малюсенький.
«Наше счастье было, наверное, не такое, какого желают многие. Оно было очень маленькое, скромное, тихое, но оно делало наше бедное жилище прекраснее золоченых палат, придавало скромному платью вид царского одеяния. Простая булка казалась нам часто вкуснее сладкого пирога, а задушена песня доставляла минуты искреннего веселья. Дорогое наше маленькое лучезарное счастье, ты лучший дар на земле, тебе поклоняюсь я, благословляю тебя, ты вдохнуло в наши души любовь и жажду жизни, довольство своей скромной судьбой. Ты научило нас любить Бога, природу, труд. Я всю жизнь воздаю хвалу тебе. Я бы желала удержать тебя своими стареющими руками и молить тебя: „Войди в каждую жизнь на земле, дай детству сладкие грезы, дай юности жажду и радость жизни, дай молодости бодрость и веру, а старости утешение незаменимых воспоминаний о тебе, пережитом незабвенном счастье“».
Диакон Игорь Цуканов:
— Это понятие счастья, которое маленькое
Ксения Алферова:
— Маленькое.
Диакон Игорь Цуканов:
— Оно замечательное, оно настоящее.
Ксения Алферова:
— У нее так про это много. Я начала говорить по яйца. Яйца это самый главный подарок был и самый главный сюрприз. дети не знали, какое яичко они найдут на тарелочке. Ты приходил со службы, на тарелочке лежали яички, они были накрыты салфеточкой. Ты открывал эту салфеточку, а там расписанные папой и дедушкой... потому что у них папа и дедушка соревновались между собой. Я удивилась, что очень много, чем расписывали в то время. Но что они делали, как многие взрослые это делали, на окрашенном яйце иголочкой выскребали разные, невероятные узоры. И разрешалось одно-два яйца взять и раскрасить самим детям, и это был подарок родителям.
Диакон Игорь Цуканов:
— Это было совершенно не так, как сейчас. Сейчас-то все продается, ты покупаешь уже готовое, там те же самые узоры, но их сделал кто-то, а тут ты сам делал.
Ксения Алферова:
— Это совсем другое. Потом это на всю неделю. Помимо служб есть еще подготовка дома, себя, стола, тебя это как любая подготовка праздника, это предвкушение создает праздничное. Яйца, пасха и куличи в пятницу. Я помню, когда я прочитала, как бабушка Паустовского терроризировала весь дом тестом, которое всходит, настоящее куличевское, нельзя же чтобы половицы тряслись, оно осядет раньше времени. Я помню, думаю, и я тоже буду сама делать свои куличи, и с тех пор...
Кира Лаврентьева:
— Я хочу вас спросить об этом. Давайте напомним нашим радиослушателям.
Диакон Игорь Цуканов:
— Да, дорогие друзья, у нас сегодня в гостях Ксения Алферова, как вы, наверное, уже поняли, замечательная актриса, соучредитель фонда «Я есть», который занимается поддержкой деток с особенностями развития. Основатель, автор и ключевое лицо проекта «Литературные посиделки»
Кира Лаврентьева:
— И жнец, и жрец и на дуде игрец.
Диакон Игорь Цуканов:
— Очередные посиделки будут, дорогие друзья, завтра в галерее Нико, это будут Пасхальные посиделки, естественно.
Ксения Алферова:
— А следующие — 17 мая. Я еще не знаю, про кого, либо я буду про Юлию Друнину рассказывать, либо про Пришвина, мне кажется, пришло про него время, или Паустовского.
Диакон Игорь Цуканов:
— «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА. У микрофона моя коллега Кира Лаврентьева, я диакон Игорь Цуканов. Мы вернемся в студию через несколько секунд. Пожалуйста, не переключайтесь.
Кира Лаврентьева:
— «Вечер Воскресенья», Пасхальный «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА продолжается. Дорогие друзья, Христос Воскресе!
Диакон Игорь Цуканов:
— Воистину Воскресе!
Кира Лаврентьева:
— С вами диакон Игорь Цуканов и Кира Лаврентьева, и мы с радостью напоминаем вам, что у нас в гостях сегодня актриса театра и кино Ксения Алферова, соучредитель Фонда поддержки людей с особенностями развития «Я есть», автор проекта «Литературные посиделки». В общем, мы сегодня много об этом говорим. Напоминаем вам, что 17 апреля, то есть завтра, в 19-30 в галерее Нико состоятся Пасхальные «Литературные посиделки» с Ксенией Алферовой. Билеты вы можете приобрести, если найдете в телеграм канале «Литературные посиделки с Ксенией Алферовой». Я нашла, пока мы вели программу, это очень легко сделать, там есть ссылка и никаких проблем.
Ксения Алферова:
— Там все есть.
Кира Лаврентьева:
— Так же будут 17 мая, как уже анонсировала Ксения в конце первой части. Она еще не знает, кто будет героем.
Ксения Алферова:
— Традиционно Юлия Друнина обычно бывает, но посмотрю, может быть, в этом году...
Кира Лаврентьева:
— Но они будут, дорогие друзья. Поэтому если вы завтра по каким-то причинам не сможете попасть, вы сможете попасть 17 мая, и вообще Ксения их раз в месяц проводит.
Диакон Игорь Цуканов:
— Это будет еще пасхальный период, между прочим, сорок дней не закончатся.
Кира Лаврентьева:
— Да, сорок дней не закончатся, и Пасха продолжится еще долго.
Диакон Игорь Цуканов:
— Ксения, как получилось, что вы стали читающим человеком? У вас в семье это было принято?
Ксения Алферова:
— Да, я сказала в начале, что у меня мама очень любила читать, она все время ходила в обнимку с книгами. И иногда, когда я болела, читала детские книжки, безусловно, но, помню, я болею, у меня температура, я какую-нибудь детскую книгу несу. Она говорит: нет, если я буду тебе читать, не ты сама, то что я считаю.
Кира Лаврентьева:
— То, что нужно.
Ксения Алферова:
— И она «Детство. Отрочество. Юность» Толстого. Мне было все равно, главное, чтобы мама читала, из ее уст, не важно что, важно, что сидит рядом.
Кира Лаврентьева:
— А я хотела спросить, вы в конце первой части так чудесно рассказывали о традиции росписи яиц, что совершенно логично, как мне кажется, напрашивается вопрос, а как вы готовились к Пасхе? Как вы красили яйца у себя дома, куличи? Как вся подготовка проходит у вас, в вашей семье?
Ксения Алферова:
— Сейчас, скажу только одну вещь. Если начинаю про посиделки, уже остановиться не могу. Я, например, не знала, что четверг, пятница известно в смысле подготовок, а по средам, оказывается, чистили образа дома. Это было особенное, у Лукашевич об этом очень много, как няня доставала образа, как они мыли руки. Для них это было... что их допускали чистить образа, у них была определенная функция, которую они выполняли, это целое событие. И дети ночную службу, всенощную, ждали. Маленькие до шести, до семи лет не моги посещать, оставались дома с нянями, кому-то обещали: ложись спать, мы тебя разбудим. Это такой разочарование, когда ты просыпаешься с утра и понимаешь, что тебя никто не разбудил, что уже Пасха. Но когда ты первый раз пошел на службу. Это всё!
Кира Лаврентьева:
— Ну, вообще!
Ксения Алферова:
— Ты уже взрослый и ты со всеми и, понятно, глаза у тебя слипаются, но столько впечатлений. У всех есть, как правило: в темные улицы идешь или едешь, город спит и только в храме Пасха. Весь город был этим пронизан, весь, все города России. На улицах ночью стояли бочки с огнем, который был зажжен там, люди шли. Такого не было...
Кира Лаврентьева:
— Терялся.
Ксения Алферова:
— Что группа странных людей, которые куда-то ночью бредут. У Куприна есть совершенно чудесный рассказ, «Московская Пасха» называется. У нас времени нет, наверное, чтобы его целиком читать.
Кира Лаврентьева:
— Можно отрывочек.
Ксения Алферова:
— Ну вот, например, отрывок прочитаю, потому что это настроение всего... Я когда готовлюсь, мне так обидно, когда Рождественские или Пасхальные посиделки, что у нас нет, то есть у нас праздник любой сводится к покупке подарков, мы должны обязательно что-то купить, накрыть. Зачем это, почему и быстро, потому что времени нет, и это раздражение. Не такое постепенное, как вы говорите, потому что это между...
Диакон Игорь Цуканов:
— Втыкается куда-то всегда.
Ксения Алферова:
— Какая Пасха? Все люди вокруг тебя, кто там уж как там, я не про степень веры говорю, но были моменты единения, когда невозможно было не делать этого. И обязательно во всех домах пеклись, покупалась провизия для своего стола и обязательно стола...
Диакон Игорь Цуканов:
— Общего.
Ксения Алферова:
— То есть стола, где любой нуждающийся мог прийти, и он получил бы вкусный блин, его накормили бы, напоили. Например, у Шмелева есть совершенно чудесный эпизод, как все работники сидят, эти блины макают, христосуются все. Потом звон колокольный.
Диакон Игорь Цуканов:
— Малиновый, как он назывался.
Ксения Алферова:
— Удивительно, что знали голоса колоколов люди. У каждой церкви свой голос.
«И все целуются, целуются, целуются... Сплошной чмок стоит над улицей: закрой глаза — и покажется, что стая чечеток спустилась на Москву. Непоколебим и великолепен обряд пасхального поцелуя. Вот двое осанистых степенных бородачей издали приметили друг друга, и руки уже распространились и лица раздались вширь от сияющих улыбок. Наотмашь опускаются картузы вниз; обнажая расчесанные на прямой пробор густоволосые головы. Крепко соединяются руки. «Христос Воскресе!» — «Воистину Воскресе!» Головы склоняются направо — поцелуй в левые щеки, склоняются налево — в правые, и опять в левые. И все это не торопясь, важевато.
— Где заутреню стояли?
— У Спаса на Бору. А вы?
— Я у Покрова в Кудрине у себя.
Воздушные шары покачиваются высоко над уличным густым движением на невидимых нитках разноцветными упругими легкими весенними гроздьями. Халва и мармелад, пастила, пряники, орехи на лотках. Мальчики на тротуарах у стен катают по желобкам яйца и кокаются ими. Кто кокнул до трещины — того и яйцо.
Пасхальный стол, заставленный бутылками и снедью, запах гиацинтов и бархатных жонкилий. Солнцем залита столовая. Восторженно свиристят канарейки.
Юнкер Александровского училища в новеньком мундирчике, в блестящих лакированных сапогах, отражающихся четко в зеркальном паркете, стоит перед милой лукавой девушкой. На ней воздушное платье из белой кисеи на розовом чехле. Розовый поясок, роза в темных волосах.
— Христос Воскресе, Ольга Александровна, — говорит он, протягивая яичко, расписанное им самим акварелью с золотом.
— Воистину!
Ольга Александровна, вы знаете, конечно, православный обычай...
— Нет, нет, я не христосуюсь ни с кем.
— Тогда вы плохая христианка. Ну, пожалуйста. Ради великого дня.
Полная важная мамаша покачивается у окна под пальмой в плетеной качалке. У ног ее лежит большой рыжий леонбергер.
— Оля, не огорчай юнкера. Поцелуйся.
— Хорошо, но только один раз, больше не смейте.
Конечно, он осмелился.
О, каким пожаром горят нежные, атласные прелестные щеки. Губы юноши обожжены надолго. Он смотрит: ее милые розовые губы полуоткрыты и смеются, но в глазах влажный и глубокий блеск.
— Ну, вот и довольно с вас. Чего хотите? Пасхи? Кулича? Ветчины? Хереса?
А радостный, пестрый, несмолкаемый звон московских колоколов льется сквозь летние рамы окон...»
Диакон Игорь Цуканов:
— Это Куприн, да?
Ксения Алферова:
— Это Куприн.
Диакон Игорь Цуканов:
— Замечательно.
Кира Лаврентьева:
— Слушайте, ну как Куприн пишет, это невозможно совершенно, только он может так писать. Такая свежесть идет от слов его, невозможно. Каждая буква несет свежесть, свежий воздух, прямо пускает этот воздух. Паустовский.
Ксения Алферова:
— Не только Паустовский, а Пришвин.
Кира Лаврентьева:
— Каждая травинка, каждая паутинка, каждая капелька росы радуется Христову Воскресению.
Ксения Алферова:
— Кстати, эта ветчина.
Кира Лаврентьева:
— Это меня поразило. И херес, и херес.
Ксения Алферова:
— Это обязательно. Не только кулич, пасха, яйца и обязательно ветчина. Даже самые бедные семьи наскребали себе на эту ветчину. И когда в конце пасхальной недели на ветчину смотреть не можешь, потому что везде тебя угощают ветчиной, ты обязан ее пробовать. Почему-то тогда везде как что-то вожделенное, пока пост был.
Диакон Игорь Цуканов:
— Есть какая-то у вас сейчас традиция, когда организуется общий стол или общее празднествование?
Кира Лаврентьева:
— Я хочу все выведать у Ксении, как у нее этот праздник.
Ксения Алферова:
— Мы обязательно готовимся, независимо от того... В этом году я себе даже эту неделю, я знала, что я ее... Я отказалась, мне предлагали что-то куда-то.
Кира Лаврентьева:
— Проектов.
Ксения Алферова:
— Я говорила: нет, на этой неделе я не могу. Один раз я сказала, что у меня Страстная неделя и как-то так обидела человека, потому что она говорит: у нас тоже, мы тоже. Как будто ты ее упрекаешь.
Кира Лаврентьева:
— Да, да.
Ксения Алферова:
— Я такая верующая, у меня Страстная неделя, а вы меня приглашаете. Я говорю: да нет, нет, вы тоже, в том смысле, что... что-то я долго оправдывалась. Надо было ехать в Екатеринбург, мне просто надо будет еще доехать и туда и обратно. Кстати, про пост тоже, я поняла, что у нас пост удивительный, в том году я услышала: а ты была в таком-то ресторане, а в таком? Ой, там такая... везде же постное меню. И вот у нас постный пост. Тут такое, там такое, в одном кафе вкусные драники делают, в третьем еще что-то. Нет, ну все через это прошли.
Кира Лаврентьева:
— Потрясающе.
Ксения Алферова:
— Или я себя поймала на том, когда донимать начинаешь официанта: как у вас нет постного меню?
Кира Лаврентьева:
— А яйца есть в этом?
Ксения Алферова:
— Что это такое? Мне в какой-то момент стало так неловко. Я теперь уже говорю: у вас есть веганское? Пожалуйста. Все равно тебя же заносит. Помню в том году, уже я это поняла и все, когда в гостях, хозяйка готовится-готовится. Что-то приготовила, и приходит какой-нибудь особо... Я через это тоже прошла: ой, нет-нет-нет, у мня пост, я это никак, нет, я не ем, а можно... — Сейчас, сейчас, мы сварим вам, конечно, И она бедная парила, жарила. Я помню в том году мы ехали из деревни и, когда мы по дороге в деревню, там есть такое кафе, они нам дали какую-то пасту с чем-то очень вкусным. И вот мы обратно как-то долго ехали, очень голодные были, не позавтракали. Я понимала, что сейчас мы туда приедем, и я съем вот это. И мы приезжаем, и нету.
Кира Лаврентьева:
— Облом.
Ксения Алферова:
— И эта эмоция, которая перекрыла все: как нет, что, у вас вообще ничего постного нет? И там еще молодые люди. И когда я минут десять пылила, пылила по поводу того, что нечего есть. Я думаю, у них должен прекрасный образ сложиться постящейся православной женщины, которая всех упрекнула, отругала. Они засуетились, сейчас мы все вам приготовим. И принесли какую-то шикарную из овощей, специально готовили. Мне было так стыдно, какой-то ужас. Поэтому в этом году я освободила этот период. Мы обязательно яйца красим и в огромном количестве с ребенком всегда, и разные, они у нас очень разные, потом мы их раздаем, очень долго едим. Обязательно у нас остаются какие-то яйца с прошлого года, они не портятся, высыхают и все.
Кира Лаврентьева:
— Освященные не портятся, дорогие друзья, это важный момент.
Ксения Алферова:
— Освященные, да, да. Потом обязательно после знакомства с бабушкой Паустовского я кулич готовлю тоже и тоже на всех: никто не входит туда, там у меня стоит тесто. Это тоже особенное забытое нами общение.
Кира Лаврентьева:
— Церемония.
Ксения Алферова:
— Общение. Тесто оно же живое, пых-пых ходит, и пока ты его вымешиваешь долго. Мы по очереди вымешиваем.
Кира Лаврентьева:
— Культура целая.
Ксения Алферова:
— Это действительно культура приготовления еды, которая вообще суеты не предполагает. Я поняла, что эта суета навязана нам.
Кира Лаврентьева:
— Извне.
Ксения Алферова:
— Кто-то нам сказал, что мы куда-то не успеем. Но у меня полное ощущение, что мы не успеваем жить, потому что не обращаем внимания, что жизнь состоит из маленьких мгновений. Паустовский, Пришвин, Рождественский, Куприн, Пушкин, ну все — главные учителя, как радоваться жизни. Пасха же не зря весной случилась. Мы точно с вами знаем, что ничего просто так не бывает. Это же уже в воздухе витает, в теле, это предвкушение, когда жизнь-жизнь-жизнь начинается. Не могло в другое время года быть, кроме как весной, потому что все оживает. И ты хочешь — не хочешь, даже до самого суетливого и ворчливого ароматы весенние, солнце начинает пахнуть особенно. Это Бог все не зря придумал. У Апухтина Алексея есть такое стихотворение «Жизнь».
«О жизнь! Ты миг, но миг прекрасный,
Мне невозвратный, дорогой;
Равно счастливый и несчастный
Расстаться не хотят с тобой.
Ты миг, но данный нам от Бога
Не для того, чтобы роптать
На свой удел, свою дорогу
И дар бесценный проклинать.
Но чтобы жизнью наслаждаться,
Но чтобы ею дорожить,
Перед судьбой не преклоняться,
Молиться, веровать, любить».
Мне кажется, когда мы так бежим, то мы просто пропускаем эти бесценные мгновения. Какой-то результат должен быть. А я когда к Рождественским в этом году готовилась, думаю, а результат жизни какой? Смерть. И куда мы бежим, получается? Прибежали, прибежали, умерли, а пожить забыли. Радость-то получить от всего, что нам Господь приготовил. Я пасху очень вкусную готовлю, тоже мы готовим сами пасху с Дуней.
Диакон Игорь Цуканов:
— А что делает папа в это время, когда мама и Дуня заняты приготовлением пасхи, кулича, яиц?
Ксения Алферова:
— Ну, как-то папы же обычно работают. Если есть такая возможность, вечером в четверг, папа тоже красит.
Диакон Игорь Цуканов:
— То есть вы ему оставляете полянку, где папа...
Ксения Алферова:
— Красит тоже. Он хорошо рисует, поэтому да, у нас семейное.
Диакон Игорь Цуканов:
— «Вечер воскресенья», дорогие друзья, на Радио ВЕРА. Поздравляем вас со Светлой Христовой Пасхой. Христос Воскресе! Сегодня у нас в гостях Ксения Алферова, актриса, соучредитель фонда «Я есть», который занимается поддержкой людей с особенностями развития, деток в первую очередь. Главная придумщица, автор проекта «Литературные посиделки».
Ксения Алферова:
— Придумщица, мне нравится.
Диакон Игорь Цуканов:
— Если кто еще не был, у Ксении каждый месяц происходит встреча, на которой идет речь о том или ином авторе, тех или иных произведениях литературных. Очередная такая встреча будет завтра, 17 апреля в галерее Нико в 19-30. Приходите, пожалуйста, это будет, конечно же, Пасхальная встреча.
Ксения Алферова:
— Это будет Пасхальная встреча, где мы будем пропитываться радостью жизни.
Диакон Игорь Цуканов:
— И делиться ей, видимо, друг с другом.
Ксения Алферова:
— Да. И я в конце обязательно даю домашнее задание на Пасхальных посиделках. Читаю рассказа Пришвина, есть такой чудесный совершенно. И потом мне люди пишут, что они выполнили это домашнее задание, как надо утром встать и встречать день. И вообще, чтобы благодарить и сказать: здравствуй, день. Мы с Дуней с раннего детства говорим каждое утро: здравствуй, день; здравствуй, Бог; здравствуй, солнышко с утра.
Кира Лаврентьева:
— Прекрасно.
Ксения Алферова:
— Даже когда его нет, но оно же есть за облаками. И это «скажите спасибо дню», который только пришел, неважно, каким он будет, мне кажется, это самый главный настрой на весь день вперед. Там много есть рассказов любовных. Есть оказывается жанр пасхальных рассказов, где должна трансформация какая-то душевная произойти, когда человек что-то осознает про то, как он плохо делал, деньги ли кому-то не вернул или еще что-то. Есть у меня два любимых рассказа, один женский, другой мужской, когда соединяются те, ко разъединился, потому что понимают вдруг, что...
Диакон Игорь Цуканов:
— Это Михаил Пришвин?
Ксения Алферова:
— Нет. Пришвин это другое, Пришвин это как раз про любовь к жизни, финал у меня обычно такой.
Кира Лаврентьева:
— Ксения, а как в вашем фонде сегодня праздновали Пасху? Есть ли у вас какие-то добрые традиции, с ним связанные?
Ксения Алферова:
— У меня личных нет традиций. У нас есть наш интернат, который мы в свое время спасали, начинали, переделывали. Там совершенно чудесная хозяйка, «мама» всех этих детей уже. Они с некоторых пор, они просто присылают фотографии обязательно, красят яйца, делают пасху, пекут куличи сами. У них есть тренировочные квартиры у всех этих детей. В том году они впервые сами это делали, не когда им приносили, а когда сами. Это, конечно, большая радость.
Диакон Игорь Цуканов:
— Вы как-то их посещаете, естественно.
Ксения Алферова:
— В Пасху нет. Иногда мы с ними, они, как правило, на всякие праздники к нам приезжают, потому что мы наблюдаем, они с детства с нами.
Диакон Игорь Цуканов:
— Это те самые ребята, которые выросли, а сейчас живут на этих?..
Ксения Алферова:
— Выросли. А сейчас они ездят по всей России, живут в тренировочных квартирах.
Диакон Игорь Цуканов:
— А что это такое можете рассказать, напомнить, вот эти квартиры?
Ксения Алферова:
— Где тебя учат самостоятельно жить, заниматься хозяйством. Кстати это неважно, ты родительский или интернатский, потому что родители делают все за детей, так проще и быстрее, как за маленьких. Поэтому там они ходят в магазины, работают, они готовят, сами составляют меню, уже зная рецепты разных блюд, решают, что они будут есть — не есть. У нас висят эти квартиры, которым мы никак.. у нас есть квартиры, которые мы должны... Уже сидят на чемоданах из психоневрологических интернатов молодые люди, которые должны в них переехать, но у нас нет денег для того, чтобы их отремонтировать. Потому что это социальное жилье. Я хочу сказать, что это, конечно... Если бы мне выдали такое жилье, многодетной маме с детьми, например, то есть это жилье предполагается бесплатно от Москвы. Там жить нельзя, ужасно, как бы ремонт, обои на потолке, все отваливается. Поэтому мы наших детей, молодых людей не можем туда поселить. Вот ищем старательно деньги. Надеемся, что с Божьей помощью у нас получится. А то они, бедные, уже два года ждут, когда случится это чудо, и они смогут вырваться на волю.
Диакон Игорь Цуканов:
— Как долго они потом живут в этих квартирах?
Ксения Алферова:
— У каждого индивидуальная программа составляется, кому-то нужно меньше времени, кому-то год кому-то три. Важно, что они параллельно работают, тут важна занятость, трудоустройство, кто-то работает, кто-то в мастерских будет заниматься. А дальше сопровождаемое проживание, совсем в свободную жизнь их отправить без надзора нельзя. Кто-то что-то лучше делает, предполагается, что они должны вместе потом поселиться в квартирах, кто-то готовит, кто-то убирает, кто-то в магазин ходит. И я хочу сказать, что, например, в дореволюционной России люди с теми или иными особенностями, они называются убогие — у Бога, половина наших психоневрологических интернатов это в деревнях никто и не знал, что пастушок... Ну да, сейчас бы ему поставили умственно отсталый. Какую-нибудь бабу, которая нарожала десятерых детей, доит коров, счастливо живет, ходит на Пасху в храм, куличи печет, кокается этими яйцами потом, у нас сейчас бы ее определили куда-нибудь. Таких много было, правда.
Диакон Игорь Цуканов:
— Они были, жили какой-то общей жизнью.
Ксения Алферова:
— Если какая-то более явная особенность, он по мере сил что-то делает, или коров пасет, или гусей, или просто радует всех своим присутствием, песни поет или еще что-то, целуется, обнимается, улыбается. Важно, что это Божий человек, и не приведи Господи, кто-то его обидит, это страшный грех. Страшный грех. И отказаться от такого ребенка тоже никому в голову бы даже не пришло, потому что деревня соседи тебя бы... какой-то ты нехристь совершенно. Что ты такое вдруг надумал делать? Соответственно помогли бы. Возвращаюсь к Пасхе. У людей особенное настроение сегодня. Это вместе единение. Мы в этом году, вот я к вам пришла, мы днем обычно, днем у нас не получилось доехать туда, куда мы собирались, как-то дома празднуем. Вся неделя вперед как раз для того, чтобы ходить в гости и навещать бабушек.
Кира Лаврентьева:
— Христосоваться.
Ксения Алферова:
— Да, христосоваться, дарить яйца, куличи. И делиться любовью. Поэтому я делаю Пасхальные посиделки, в этом году сделала в начале, потому что все же по-разному этот пост провели, у всех какие-то разные обстоятельства в жизни, вдруг кому-то дополнительно... И не обязательно религиозные, люди же разные, на разной стадии находятся, в разном месте пути, тут вопрос не про религию. Помню, когда я только решила делать Пасхальные посиделки, очень сложно было людей собирать. Неважно верующие — не верующие, все: ой, типа, пасхальные. У всех какое-то ощущение, что будет что-то церковное, религиозное, а значит скучное и занудное. Да, я с этим столкнулась.
Кира Лаврентьева:
— Предрассудки, да?
Ксения Алферова:
— Я сама неосознанно, когда начала читать, думаю, обязательно у всех поэтов есть стихотворения, связанные так или иначе с Пасхой, и они все настолько...
Кира Лаврентьева:
— Солнечные.
Ксения Алферова:
— Даже Блок, у которого сложно найти, определенное мировоззрение трагическое. Но все, что связано с Рождеством ли, с Пасхой ли, с верой, всегда пронизано... Блоковское прямо отдельно, звенящее всегда. Либо Пастернак, да у каждого поэта. Фет, Тютчев, какие у них стихи невероятные совершенно, весенние. Весна же тоже та же Пасха. Я всегда посиделки начинаю с весны, говорим про весну, стихотворения про весну, вообще про весну, чтобы последовательно впускать это в... Один из секретов талантливости — это сохранение ребенка в себе, то есть непосредственного восприятия, жизнерадостности.
Кира Лаврентьева:
— Детского, живого.
Ксения Алферова:
— Когда ты удивляешься, когда ты не объясняешься: чудо там. Ты искренно веришь в это. И когда вы читаете это, так или иначе в вас просачивается это настроение. Я понимаю, что люди начинают смотреть через призму этих поэтов и писателей. А он сразу такой солнечный, радостный, как, знаете, калейдоскопы детские.
Кира Лаврентьева:
— Точно.
Ксения Алферова:
— И у тебя начинает все разными красками играть.
Кира Лаврентьева:
— Оживать.
Ксения Алферова:
— Конечно. Ты думаешь: а действительно, а вот же, а жизнь, а как же, а там глядишь... Я больше просила любви, либо я прочитаю длинное стихотворение Рождественского...
Диакон Игорь Цуканов:
— У нас осталось буквально две минуты до конца передачи. Давайте, мы выберем что-то, что позволит сохранить нам это настроение.
Кира Лаврентьева:
— Давайте какое-нибудь бомбическое напоследок.
Ксения Алферова:
— Давайте тогда я прочитаю Рождественского и еще буквально четыре строчки одно.
Кира Лаврентьева:
— Давайте.
Ксения Алферова:
— Рождественский не писал пасхальное, но он был поэтом очень особенным.
Кира Лаврентьева:
— Жизнелюбивым.
Ксения Алферова:
— Потому что он человек такой, если есть идеальные люди, это Рождественский. Он был очень честным всегда перед своей совестью, перед всеми, всю жизнь одну женщину любил. И любовь к жизни — это главное слово этого праздника, на мой взгляд, во всех ее проявлениях, это то, чем нам всем надо наполниться. Я уверена, что если мы это сохраним, и через любовь будем смотреть на все вокруг и на всех вокруг, тогда точно мы станем опять великой страной и победим себя, в первую очередь.
Кира Лаврентьева:
— Себя, да.
Ксения Алферова:
— Останемся людьми, и все у нас будет хорошо. Роберт Рождественский. Это кусочек поэмы «Письмо в тридцатый век». То есть это к нам он, собственно говоря, обращается, почти 30-й.
«Да сбудется любовь,
пронизанная светом!
Звенящая над веком,
да здравствует
любовь!
Которой всё
дано:
и муки,
и горенье!
Которая давно
перешагнула время!
Перенеслась в порыве
в грядущее Земли...
Не мы
ее открыли.
Не мы
изобрели.
Но все равно,
смотри!
Судьбою становясь,
она застигла
нас!
Она застигла
вас,
далекие мои!
Всё повторится вновь!
И ахнет человек —
холодным
станет
зной!
Горячим
будет
снег!
Придет пора цветов,
брусники и грибов...
Спасибо, жизнь,
за то,
что я узнал
любовь!
Ее всесильный гнев
безвременья
страшней.
Запреты,
побледнев,
склоняются пред ней!
Она царит высоко.
Над ней
дожди звенят.
Ее невнятный шепот
слышнее
канонад!
Да здравствует
любовь,
пронизанная светом!
Да здравствует
любовь,
обнявшаяся с веком!
Пусть
в каждом новом дне —
чиста и непокорна —
любовь
идет ко мне,
идет,
как песня к горлу!»
Диакон Игорь Цуканов:
— Прекрасные слова. На самом деле, абсолютно пасхальный дух.
Ксения Алферова:
— Абсолютно. А есть такое буквально четверостишье. Это Семен Надсон, называется «Сила любви». «Верь в великую силу любви!..
Свято верь в ее крест побеждающий,
В ее свет, лучезарно спасающий
Мир, погрязший в грязи и крови,
Верь в великую силу любви!»
Диакон Игорь Цуканов:
— Аминь
Кира Лаврентьева:
— Потрясающе. Аминь. Лучших слов, наверное, для завершения нашей сегодняшней пасхальной программы и не найти.
Диакон Игорь Цуканов:
— Да. Дорогие друзья сегодня у нас в гостях Ксения Алферова, замечательная актриса, сооснователь фонда «Я есть» и автор встреч замечательных, которые называются «Литературные посиделки». Очередная такая встреча будет завтра в 19-30, приходите, пожалуйста. Всю информацию можно найти в телеграм канале у Ксении.
Ксения Алферова:
— Либо на канале «Литературные посиделки с Ксенией Алферовой» в телеграмме, да.
Диакон Игорь Цуканов:
— Ксения, спасибо вам огромное. Мне кажется, что...
Кира Лаврентьева:
— Что вы нам сделали настоящий «Вечер воскресенья» Пасхальный.
Диакон Игорь Цуканов:
— Да, это настоящий Пасхальный вечер.
Ксения Алферова:
— Это не я, это они, вот у нас тут на столе, они.
Диакон Игорь Цуканов:
— Если бы вы, друзья, видели, весь стол перед Ксенией буквально завален книгами, стихами, распечатками.
Кира Лаврентьева:
— Потрясающе.
Диакон Игорь Цуканов:
— Спасибо вам огромное, что вы подготовили для нас такую радость. Дай Бог, чтобы эта радость продлилась для всех нас, как можно дольше.
Ксения Алферова:
— Это от нас зависит.
Кира Лаврентьева:
— Христос Воскресе!
Ксения Алферова:
— Воистину Воскресе!
Диакон Игорь Цуканов:
— Воистину Воскресе! У микрофона была Кира Лаврентьева и диакон Игорь Цуканов. Мы встретимся с вами, Бог даст, еще через неделю. Всего доброго. Христос Воскресе!
Все выпуски программы Светлый вечер
- «Христианин в современном мире». Кристина Благова
- «Христианин в современном мире». Анастасия Варнавская
- «Христианин в современном мире». Евгений Волчков
