«Памяти брата Иосифа Муньоса-Кортеса». Ксения и Алексей Волковы

У нас в гостях были бизнесмен Алексей Волков и его супруга Ксения.

Наши гости поделились воспоминаниями о знакомстве и общении с глубоко почитаемым верующими по всему миру чилийско-канадским православным иконописцем Иосифом Муньосом-Кортесом, который в течение 15 лет был хранителем чудотворной мироточивой Монреальской Иверской иконы Божией Матери.

Алексей и Ксения рассказали, какие перемены в их жизни происходили после встреч с братом Иосифом, и почему для них важно сохранять память о нем.

Ведущая: Кира Лаврентьева

Ведущие: Игорь Цуканов, Кира Лаврентьева

---

К. Лаврентьева

— «Вечер воскресенья» на радио «Вера», уважаемые радиослушатели. Меня зовут Кира Лаврентьева. И, как всегда, в этом часе мы говорим о пути христианина в светском обществе. И сегодня я с огромной радостью хочу представить наших гостей — это Алексей и Ксения Волковы. Почему с огромной радостью — потому что сегодняшний наш разговор будет посвящен знакомству и крепкой близкой дружбе Алексея и Ксении с братом, как его называют в православном мире, Иосифом Муньосом-Кортесом, чилийско-канадским православным иконописцем, это очень многие знают. И в течение 15 лет брат Иосиф был хранителем Монреальской Иверской иконы Божьей Матери, посещал с ней православные приходы во многих странах мира. И вот такое чудо было даровано на несколько лет. Но, к сожалению, в 1997-м году брата Иосифа мученически убили, и до сих пор обстоятельства этого дела не раскрыты до конца. Православные верующие по всему миру очень любят, почитают брата Иосифа. И сегодня мы с радостью собрались в этой студии, чтобы познакомиться с Алексеем и Ксенией, поподробнее обо всем расспросить. Потому что, как я понимаю, приход к вере Алексея, в первую очередь, был связан со знакомством с братом Иосифом. Могли бы вы об этом рассказать? Здравствуйте.

А. Волков

— Здравствуйте.

К. Лаврентьева

— Расскажите нам, пожалуйста,

А. Волков

— Как вам сказать, приход к вере... Я бы сказал, что ближе к вере. Я на той стороне океана родился и вырос, родители из одной из эмиграций, которая бежала из России, к сожалению, из-за обстоятельств нашей истории, которые мы все знаем. В Нью-Йорке я родился и вырос, и часто лето проводил в нашем русском православном монастыре в Джорданвилле, в Свято-Троицком. И вот где-то в 1979-м году был там летом, как летний мальчик, мы помогали, при монастыре жили. И приехал туда навестить Иосиф, он еще без иконы был. Он вот тогда я познакомился с ним. И помню его, как очень интересный такой, скромный высокий, смуглый мужчина. И всё, после этого я уже не видел его до тех пор, пока мы не узнали об иконе, о мироточении иконы, когда он приезжал уже в наш в наш собор синодальный в Манхэттене в Нью-Йорке с иконой, это был 1982-й год. И тогда опять встретились. И если вперед немножко прокрутить, то в 1990-м году, когда мы с супругой повенчались, мы опять были в этом синодальном храме, приехали, чтобы помолиться у иконы. И Иосиф подошел к нам и познакомился с Ксенией, со мной пообщался и сказал, что «Божья Матерь хочет приехать к вам в гости».

К. Лаврентьева

— Ого.

А. Волков

— Это было совершенно неожиданно. Мы только начинали наш путь совместной жизни, жили скромно очень, скажем так. И Ксения сразу же сказала: «Как, к нам Божья Матерь приедет?» Он говорит: «Ничего, ничего, это неважно всё». И так мы с радостью тогда приняли Иосифа с Божьей Матерью, он приехал к нам. Обильно мироточила икона. Мы помолились и сели за стол, и общались, трапезничали.

К. Лаврентьева

— Алексей, для тех наших радиослушателей, которые не знают или мало знают о брате Иосифе, расскажите, пожалуйста, как случилось так, что он стал хранителем Иверской иконы? Что значит быть хранителем? Насколько я понимаю, что он приехал на Афон, и там у них с Божьей Матерью какая-то случилась некая встреча.

А. Волков

— Да. Он совершенно уникальный, интересный был человек. Образованный очень, скромный, но твердый в своей вере. Он, конечно, вырос, будучи испанцем, испанская кровь, из тех же конквистадоров или открывателей Америки, которые в XIV-XV-XVI веках были в Америке, в Южной Америке. Кортес, его родственники как раз открывали Америку. И первые сыновья в семье именовались Иосифом в честь Иосифа Обручника, который хранитель Божьей Матери, официальный муж, хранитель. Иосиф вырос в католической семье в Чили, в Сантьяго, и каждый день, когда он в школу ходил, проходил православный русский храм и слышал пение. И его заинтересовало, он начал заходить в храм, познакомился с нашим местным владыкой Леонтием Чилийским. И тот общался с ним, и в скором времени Иосиф принял православие, перешел из католицизма в православие, и стал для нас примером, как православный человек, какой образ жизни должен вести. И как можно соединять, как вы упомянули в начале, светское, он жил в миру, был иконописцем, художником по образованию. И вот это балансировать, вот это светское, жить в миру и быть духовным и отдавать всё для Бога. Вот, если вперед еще прокрутить, то он поехал, будучи уже православным и постоянно читая, интересуясь Афоном, он поехал на Афон. И на южной точке Афона, там есть такое место Карулия, самое суровое, там много келий, где иконописцы живут. И он пришел в одну из этих келий в общине Климеи, ему понравилась одна икона Иверская, которая была написана их старцем Хризостомом. И ему она понравилась, и он попросил игумена, можно ли ему эту икону купить? Тот сказал: «Нет-нет». И в печали Иосиф на следующий день был уже готов уходить, и тут старец бежит и говорит: «Извините, подождите, — наверное, ему ночью было видение, — Божья Матерь сказала, что должна уйти с вами». И он взял эту икону и поехал сразу же в Иверский монастырь, приложил к той самой «Вратарнице», к оригиналу, и с ней уже вернулся в Монреаль к себе домой. И, читая каждый день акафист перед Божьей Матерью, он однажды почувствовал удивительный запах благовония. И непонятно было, что и как. Присмотрелся, пришел, где икона была, и увидел, что она вся в мире. Позвонил своему епископу местному, поехал с иконой к владыке. Владыка вынул икону из киота, всё протер, помолились и видят, что опять миро поступает. Поклонился земными поклонами и сказал: «Да, это чудо Господне». И с тех пор Иосиф с иконой ездил по всему миру. К сожалению, тогда еще нельзя было, он ездил с Божьей Матерью по всему западному зарубежью: Европа, Америка, Южная Америка. И самое удивительное было то, что он, будучи этим Иосифом, хранителем, который первый сын в семье всегда назывался Иосифом в честь Обручника Господня, вышло, что он стал обручником Божьей Матери...

К. Лаврентьева

— Иверской иконы Божьей Матери.

А. Волков

— И ездил с Божьей Матерью по всему миру, не щадя себя, не жалея себя.

К. Лаврентьева

— Это такая история, мне кажется, никогда не было до этого и не будет больше никогда ничего подобного. Чтобы человек приехал на Афон, и полностью переворачивается его жизнь, он уезжает с Афона с иконой и дальше начинает последовательно, очень глубоко и духовно служить на этом пути. Ксения, когда вы приехали в США и познакомились со своим мужем, как я понимаю, тут же вы познакомились с братом Иосифом, как вообще, молодой девушке вся эта история... Во-первых, новая страна. Во-вторых, да, это США, но сейчас как-то вообще с православием не ассоциируется, а тогда это был некий такой расцвет, очень много открывалось святынь, было много верующих. И когда говорили об этом, мы с вами успели немножко поговорить перед эфиром, тогда еще поздравляли с Рождеством Христовым, не было Хэппи Холидей и прочих всяких таких вещей. Но я ни в коем случае не хочу говорить сейчас о том, что кто-то верующий, кто-то неверующий, я, скорее к тому, что насколько ваш мир изменился? Помимо новой страны, помимо нового образа жизни, замужества, изменения образа жизни, вы еще встречаетесь с братом Иосифом, который, как я понимаю, стал вам вместо духовника. Что это было за знакомство, что было внутри вас, что тогда происходило?

К. Волкова

— Сначала хотела со всеми поздороваться, сказать «здравствуйте».

К. Лаврентьева

— Я настолько рада нашему сегодняшнему разговору, что я даже забыла...

К. Волкова

— Спасибо, что пригласили, это большая честь. И я считаю, что это наш долг — говорить о брате Иосифе, потому что на самом деле это чудо, которое было явлено нам, мне кажется, оно было явлено всем. И это большая поддержка и помощь в наше непростое время. И когда даже рассказываешь людям о том, что происходило, ты уже чувствуешь и видишь, как невидимым образом сама Божья Матерь и брат Иосиф присутствуют в этих разговорах. Поэтому я думаю, что это очень важный момент — передача этой информации, этой энергии, этого духа, который нас всех объединил. Отвечая на ваш вопрос, моя жизнь изменилась под воздействием благодати. Она не может не измениться, потому что когда человек встречается с благодатью и когда человек встречается со святостью, то ты не можешь не меняться. И, как мы с вами уже немножко начали наш разговор сегодня, когда ты живешь рядом со святостью, ты не понимаешь, что рядом с тобой сидит святой — ты с ним рядом пьешь чай, говоришь о чем-то. Ты это понимаешь уже после того, как это уходит от тебя. Поэтому, конечно, когда мы с братом Иосифом познакомились, и Монреальская Иверская икона Божьей Матери пришла первый раз к нам в дом... Муж уже начал об этом рассказывать. Но я женщина более эмоциональная, я хочу сказать, что для меня это был большой шок и потрясение, потому что когда брат Иосиф к нам подошел в храме, причем он не говорил по-русски, я не говорила по-английски.
Это был далекий 1990-й год, я только приехала в Штаты, и, собственно говоря, английский язык я не хотела учить в школе, я думала, зачем, никогда он мне не пригодится. Поэтому я приехала с чистого листа, моя жизнь началась там. И когда брат Иосиф после молебна подошел, взял меня за руку и сказал: «Божья Матерь сказала, что мы едем к вам в гости», я сказала, что у нас даже стульев нормальных не было в тот момент. Как мы посадим, чем накормим? И брат Иосиф говорит: «Не волнуйся, Божьей Матери это всё неважно». И он приехал к нам, мы на тумбочку положили наше свадебное полотенце, сверху поставили икону. Как супруг сказал, и сели пить чай. Три часа сидели, пили чай. И насколько было мое удивление, когда я встала и увидела, что это свадебное полотенце всё занято миром и миро на полу вокруг этой тумбочки, то есть всё утопало в этом миро. То есть это не просто капли какие-то собирались, а это реально было очень обильное мироточение иконы. Конечно, это не каждый раз так было, но первый раз мне особо запомнился. И я помню еще момент, когда я в 1993-м году, первый раз после отъезда получилось так, что я смогла поехать в Россию, и Иосиф мне дал трехлитровую банку мира и сказал: «Вези ее в Россию и раздай, кому считаешь нужным». Я приехала. А я уехала из одной страны, из Советского Союза, а вернулась уже в другую страну, в Россию.
Я уехала в 1989-м году, это еще был Советский Союз. И, соответственно, у меня многие знакомства, связи пропали. Я приехала к своей тете, привезла ей эту трехлитровую банку и говорю: «Валя, пожалуйста, пойди, раздай это в храме людям, кому ты сама считаешь нужным». Поэтому, конечно, брат Иосиф был неотъемлемой частью этой благодати. Там, где он появлялся, появлялась его фигура, это всегда была радость, это было всегда спокойствие, всегда люди открывались со своих лучших сторон. И даже после его кончины, удивительно, но брат Иосиф продолжает как-то невидимо действовать в жизни очень многих людей, даже тех, которые его не знали лично, но его чтут и его память остается с ними. Поэтому каким-то невидимым образом он все равно продолжает сводить людей. И мы, когда приехали жить в Россию в 2007-м году, я была приятно удивлена, что люди, которые никогда не знали брата Иосифа, проводили вечера памяти 30-го, 31-го октября в день кончины, убийства брата Иосифа. И они стали нас приглашать, чтобы мы выступали, чтобы мы рассказывали о нем. Так было несколько лет, а потом получилось, что они не смогли, и мы уже стали...

К. Лаврентьева

— Основными организаторами.

К. Волкова

— Да.

К. Лаврентьева

— Сегодня в «Вечере воскресенья» на радио «Вера» в гостях Алексей и Ксения Волковы, ближайшие друзья, кумовья брата Иосифа Муньоса-Кортеса, чилийско-канадского православного иконописца, который в течение 15 лет был хранителем Монреальской Иверской иконы Божьей Матери. Также хочу напомнить нашим радиослушателям, что в этом году, совершенно точно так же, как и во всех предыдущих, 30-го октября в 19.00 состоится вечер памяти брата Иосифа в Татианинском храме при МГУ в Татианинском зале. Правильно я сказала?

К. Волкова

— Да, всё правильно.

К. Лаврентьева

— Расскажите об этих вечерах — как они проходят, как пришла идея делать их в этом формате?

К. Волкова

— Вы знаете, идея пришла, как это всегда бывает, задолго до того, как это было нужно. Когда мы жили в Америке, владыка Иоанн Шанхайский был уже прославлен в мою бытность, в 1993-м году. И до этого меня всегда удивляла одна семейная пара в синоде, которая устраивала вечера памяти владыки до того, как он был прославлен, потому что они были с ним близки еще по Китаю, он исцелил их сына. Они были уже в возрасте, пожилые люди, но они всегда устраивали такие вечера памяти — они служили панихиду, угощали, потом все рассказывали. Все знали, зачем они собрались, все говорили о владыке. И меня всегда это восхищало, я думала, какие они молодцы. И когда мы приехали в Россию и узнали о том, что другие люди проводят такие вечера памяти, я тоже очень восхищалась этим. И когда мне предложили проводить это уже самой, сначала для меня это был шок, я думала, что я не справлюсь с этим. Но потом как-то Господь всё управил. И отец Владимир Вигилянский сам пригласил нас в храм, и много лет, 7 лет мы уже у него в храме. Там прекрасный храм, прекрасный зал, который позволяет всё это организовывать. И приходят люди. Вы знаете, в позапрошлом году было 700 человек, при том, что мы не даем особой рекламы, я только иногда выступаю на радио «Радонеж», а так, первый раз мы в гостях у радио «Вера». Спасибо вам еще раз за то, что пригласили.

К. Лаврентьева

— С радостью.

К. Волкова

— В прошлом году из-за пандемии было поменьше, 250 человек, но тоже достаточно. И люди приходят почтить его память. Приезжают люди, которые его знали, которые о нем могут рассказать. Выступают исполнители, певцы, потом у нас обычно заканчивается чаепитием, общением. До этого обязательно панихида, сначала мы служим панихиду. Потом основная часть — выступления, общение и дальше уже чаепитие и люди обмениваются приветствиями. Так что собираемся каждый год, обычно никто не хочет расходиться, всё это бывает по 3-4 часа.

А. Волков

— Я еще хотел упомянуть про батюшку, отца Владимира Вигилянского в Татианинском храме. Ему особенное спасибо, потому что там такая связь с Америкой — в его храме, в нижнем храме как раз иконостас от маленького храма, который был у нас в Нью-Йорке. Там был такой настоятель давным-давно, отец Александр, который был ближайший друг Патриарха Алексия II еще по Прибалтике, до войны. И такая интересная связь, что вот этот храм закрылся, потому что район там изменился в Нью-Йорке, плохим стал, и они продали всё. А иконостас перевезли в Россию, и в этом храме иконостас на первом этаже. И эта связь зарубежья и России, вместе...

К. Лаврентьева

— Да, прямо очевидная такая связь. Почему вы вернулись оттуда? Я так понимаю, это произошло не сильно позднее смерти брата Иосифа.

А. Волков

— Ну, Иосиф, знаете, вы упомянули, как духовника. Даже отец Паисий, не будучи иеромонахом или батюшкой, он был как бы духовник, но он наставлял и потом уже человек мог идти к своему батюшке исповедоваться, получить молитву разрешительную и причащаться. С Иосифом, в общении с ним он открывал многие греховные стороны, плюсы, минусы, и тогда человеку было понятнее, самого себя можно было разобрать, и в жизни намного проще было. Его когда не стало, мы осиротели, и где-то год-два маялись туда-сюда. И тогда нам мысль пришла, что надо в Россию. Я не хочу ничего плохого говорить, что там было, нет. Но очевидно видно было, что моральная ситуация не будет улучшаться, мы это все видим сейчас. И тогда мы это предчувствовали, и сейчас это всё подтверждается. И все-таки Россия это страна, удел Божьей Матери и здесь идет битва. Нету вот этой жижи, здесь четко видны темнота и свет. А на Западе, к сожалению, всё так перемешалось и очень сложно жить и воспитывать детей, семью.

К. Лаврентьева

— У вас двое детей.

А. Волков

— Да. И нам сподобилась такая радость, что когда старший родился в 1993-м году... Мы ехали с Ксенией в машине как раз вместе с Иосифом, с иконой, его везли в храм. И Ксения говорит: «Иосиф, как было бы чудно...» Ксения, может быть, ты расскажешь?

К. Волкова

— Мы ехали в машине, и я думаю, что сейчас я Иосифу скажу, что я в положении (а я узнала поздно, я уже несколько месяцев была в положении). И я думаю, я сейчас его обрадую. А он сидит впереди в машине с иконой, я сзади сижу. И думаю, сейчас приедем, сядем пить чай после службы и я ему тогда и расскажу. И вдруг он поворачивается ко мне, смотрит на меня и говорит: «А ты уже решила, кто будет крестным вашего сына?» Ну, пол уж мы точно не могли знать в то время. И я поняла, что он уже всё знает. И я говорю: «Иосиф...» Он так на меня посмотрел и говорит: «Если ты не возражаешь, я буду крестным». И для меня это было такое чудо, конечно. А второй раз, через 4 года я опять беременна. А Иосиф еще до этого говорил: «Тебе нужен сын». А Алексей очень хотел дочку. А он говорит: «Нет, тебе нужен братик». И получилось так, что мы опять едем в машине, опять я сижу и думаю, кто же будет крестным для второго ребенка? Если у первого ребенка такой хороший крестный, надо же какого-то достойного для второго ребенка. Иосиф поворачивается и говорит: «Ты знаешь, во многих сербских семьях один крестный на всю семью».

К. Лаврентьева

— На всех детей.

К. Волкова

— Да, на всех детей. И такая сижу, и он говорит: «Ты поняла?» Я говорю: «Да-да, я поняла». То есть он дал понять, что он будет крестным и для Сергея.

К. Лаврентьева

— Счастье такое.

К. Волкова

— Да. Получается, он крестил Сережу 11-го сентября 1997-го года. И буквально через полтора месяца его уже не стало. И когда Иосиф уезжал, он оставил у нас дома, в последний раз, когда он был у нас, он оставил киот, в котором икона была 15 лет, мироточивая икона была 15 лет в этом киоте, он весь пропитался миром. И это тот самый киот, который везде показывают, когда на фотографиях Иосиф с этим киотом, в голубом облачении. И он его оставил, сам поставил его на тумбочку за дверью. И я удивилась тогда: зачем, для чего? Он говорит: «Божья Матерь сама решит, когда надо будет забрать». И он оставил у нас чехол от иконы тоже. Было три чехла: один, который у нас, один был у отца Адриана на острове имени Залита, и один новый, последний, который ему подарили, они все три были абсолютно одинаковы сшиты. Причем интересная история с этим чехлом. Когда мы приехали в Россию, он у нас лежал под подушкой у старшего сына. И моя помощница не знала, что это за святыня, она взяла и постирала его несколько раз. И когда я пришла домой, я была в шоке: «Ира, что вы натворили?» Она говорит: «Я пыталась пятна вывести». Но самое интересное, что этот чехол наполнился миром буквально через несколько месяцев. И он до сих пор благоухает.

К. Лаврентьева

— Стираный.

К. Волкова

— Да, стираный, он опять стал как нестиранный, опять он потемнел и опять он наполнился миром.

К. Лаврентьева

— Он до сих пор у вас?

К. Волкова

— Да, он до сих пор у нас, и до сих благоухает. Киот меньше — киот, когда благодать какая-то, когда молятся, тогда он благоухает, а так он поменьше. А чехол все время благоухает.

К. Лаврентьева

— Знаете, когда общаешься с людьми, которые знали святого человека, а мне кажется, что ни у кого нет сомнений, что брат Иосиф в Царствии Небесном у Господа, хочется такие вещи спросить обыденные. Вот, вы так много с ним общались, проводили с ним огромное количество времени. И хочется спросить, о чем? Вот вы едете с ним в машине, и о чем вы с ним говорите? Какие вопросы вы ему задаете? А эти чаепития трехчасовые, после которых ваше свадебное полотенце полностью было пропитано миром, о чем вы говорили в тот момент? Какие крупицы мудрости он передавал вам? Что дали вам эти разговоры? Ведь, однозначно, он тоже вас избрал. Его избрала Пресвятая Богородица, а он избрал вас ближайшими друзьями, понимая, наверное, что он не умрет своей смертью, потому что есть свидетельство о том, что он знал, как примерно его история закончится. И он передавал, напитывал вас. Наверняка в этом тоже был какой-то Божий план.

К. Волкова

— У вас в одном вопросе я насчитала 5 вопросов. Начнем отвечать, наверное, по очереди. Во-первых, Иосиф никогда никуда не шел сам. Я его тоже спрашивала: «Иосиф, как ты идешь?» Он говорит: «Мне внутренний голос говорит, куда и к кому идти». Иногда он выбирал странные маршруты, он говорил «это Божья Матерь меня ведет». То есть, отвечая сразу на главный вопрос, как он выбирал свои маршруты. Я тоже его спрашивала. Еще важный момент такой про брата Иосифа. Вот вы спросили, о чем можно было говорить с Иосифом. Это не о святости, а если мы о нем, как о человеке говорим, он был, по слову апостола, всем для всех. То есть, во-первых, он был человек высокодуховный, то есть духовные вопросы он очень простым языком мог объяснить. Во-вторых, когда он говорил с человеком, он беспрестанно молился, как я сейчас уже понимаю. И когда ты с ним расставался, у тебя что-то в жизни происходило, и не только на духовном уровне, но и на материальном тоже. Он приехал в съемную квартиру, через полгода мы купили дом. Я три года не рожала, он приехал, через 9 месяцев я родила первого ребенка. То есть человек приезжал, и что-то у тебя в жизни менялось, это воздействие благодати такое. Он был человек высокообразованный, он был человек, который имел высокую степень в области истории искусств, который изучал философию. С Иосифом можно было говорить на любую тему. Иосиф хорошо готовил. Мы к нему приезжали отмечать Новый год, потому что мы с мужем, когда мы поженились, у нас был вопрос. Я приехала из Советского Союза, муж вырос еще в такой старой России, он говорил, что нет Нового года. Я говорила, что, может, у вас и нету, но мы его отмечаем. И вот Иосиф как-то был при нашем таком небольшом разговоре, и он говорит: «Давайте вы будете приезжать ко мне, и мы будем отмечать его у меня дома». И мы несколько лет ездили к нему домой в Канаду. Кстати, он жил на улице святого Иосифа, как говорят, что у Бога одно из имен это случай. Вот такая случайность, на улице именно Иосифа он жил. И мы к нему приезжали. И надо сказать, что он потрясающе вкусно готовил, он очень хорошо разбирался в винах, он мог станцевать фламенко.

К. Лаврентьева

— Как интересно. Всесторонний такой человек.

К. Волкова

— Человек был очень интересный. И при этом, знаете, он никогда не выглядел как-то по-монашески или что-то, он выглядел, как нормальный интересный мужчина. То есть внешний облик ничего в нем не выдавал. При том что я говорю, что у него была такая глубокая духовная жизнь, при этом он вел себя очень просто. И в разном обществе по-разному. Он всегда надевал черное, всегда был в черной рубашке. Я любила в тот момент, это было начало 90-х, Версаче, вот эти краски яркие были. И меня бабушки в храме журили за то, что я так ярко одевалась. Я ему об этом не говорила. Он как-то приехал к нам домой. Я на это особо не обращала внимания, хотя, конечно, неприятно, когда тебя критикуют, всем нравится, когда их хвалят. И он приехал и говорит: «Ты не расстраивайся. Смотри, я надеваю черное, и про меня говорят „какой-то грязный испанец ходит в одном и том же“. А я же не могу сзади табличку повесить, что я за 5 долларов на распродаже купил рубашки и меняю их часто. Ты надеваешь цветное, тебя критикуют. Люди всегда найдут, за что тебя критиковать или меня критиковать. Главное, чтобы перед Богом твоя совесть была чиста, а что ты наденешь или что я надену, поверь мне, это вообще не имеет никакого значения. Самое простое это повязать черный платок и посыпать голову пеплом. А сердце чистое и смиренное — это уже намного сложнее задача. Поэтому на это вообще не обращай внимания». И для меня, как для женщины, это тоже стало важным девизом, потому что я поняла, что женщина должна оставаться и красивой, и стильной, и привлекательной, то есть не нужно прямо вот так сразу же себя записывать в крайности какие-то.

К. Лаврентьева

— Да, в крайности бросаться. «Вечер воскресенья» на радио «Вера», дорогие радиослушатели. Напоминаю вам, что в этом часе с нами Алексей и Ксения Волковы, ближайшие друзья брата Иосифа Муньоса-Кортеса, православного иконописца из Чили, хранителя Монреальской Иверской иконы Божьей Матери, которую он 15 лет сопровождал и посещал с ней православные приходы во многих странах мира. Иверская икона считается чудотворной. До сих пор она не найдена, после смерти брата Иосифа она была как-то скрыта и до сих никто не знает, где она находится. Она обильно источала миро, о чем сейчас много говорили с Ксенией и Алексеем, и прославлена многими чудесами. Мы вернемся через несколько секунд.

К. Лаврентьева

— «Вечер воскресенья» на радио «Вера». Еще раз здравствуйте, дорогие радиослушатели. Меня зовут Кира Лаврентьева. И сегодня наша тема, как всегда в это время, христианин и общество, христианин в светском мире. И сегодня у нас совершенно необычные христиане, путь к вере которых во многом был ознаменован знакомством с братом Иосифом Муньосом-Кортесом, хранителем Монреальской Иверской иконы Божьей Матери. Наши гости познакомились с ним в США, дружили крепко очень долгое время. И брат Иосиф стал крестным детей Алексея и Ксении. Сейчас Алексей и Ксения живут в Москве уже очень долгое время. Алексей бизнесмен. И сегодня мы говорим о них, об их знакомстве с братом Иосифом, об их жизни, о мудрости, которую дал этот замечательный человек нашим гостям. И вот, что хочу спросить. Когда брат Иосиф приходил куда-то с иконой, ведь наверняка жизнь этих людей так же менялась, как и ваша. Знаете ли вы такие случаи, о которых могли бы сейчас рассказать?

А. Волков

— Двухсторонне как бы менялось... У тех людей, у которых искра какая-то попала на душу, менялось в позитиве, безусловно. Есть другие люди, у которых зависть была, совершенно непонятная...

К. Лаврентьева

— Кажется, чему завидовать?

А. Волков

— Вот даже сейчас, фильм выходит «Человек Божий» про владыку греческого...

К. Лаврентьева

— Да, вышел.

А. Волков

— Свои же гнобили, утрудняли жизнь, а он был какой терпеливый старец, архиепископ, это как бы князь Церкви, и все равно находили, как его уязвить. У Иосифа то же самое было. И когда его лично затрагивало, он настолько терпеливо всё это держал в себе, и только в разговорах бывало, он как бы обнимет, говорит: «Брат, ты пойми, что непросто, сложно это всё». Немножко рассказывал, но никогда не плакался и не осуждал людей. А вот если осуждали Божью Матерь в поездках — подвинь эту доску или что-то такое, он тут уже выпрямлялся и жестко говорил «попросите прощения». И такое случалось. Например, на охране в аэропорту говорили: «Подвиньте эту картину».

К. Лаврентьева

— Что-то неблагочестивое, неблагоговейное.

А. Волков

— И он говорил «просите прощения». А когда лично его затрагивало, даже были люди, я слышал такое — как это, почему испанец? У него икона. Как это можно подумать?

К. Лаврентьева

— Но история действительно удивительная.

А. Волков

— У Бога нет ни эллина и так далее. А тут — православный человек. В общем, он это терпеливо проглатывал, молился за них. А вот о чудесах. Скажем так, мы все ищем чудеса, но я бы сказал, что люди, которые могли с ним пообщаться и с Божьей Матерью, у них менялась жизнь духовно. Были чудеса, да, но внутри что-то менялось духовно — другой совсем подход становился насчет жизни, намного спокойней в жизни было.

К. Волкова

— Я хотела дополнить. На самом деле, про чудеса можно много рассказывать. Есть фильм, который я сняла в 1997-1998-м году в Штатах, когда убили Иосифа, называется «Посланник». Его можно найти на «Ютьюбе», фильм Ксении Волковой «Посланник». И там и батюшки выступают и люди выступают, которые рассказывают о том, что с ними происходило — как люди исцелялись, и физические болезни и какие-то духовные проблемы у людей решались. Знаете, Иосиф был очень интересный человек. Мы уже после смерти Иосифа познакомились с двумя бельгийцами, муж с женой. Они известные «носы», то есть они определяют парфюмерные запахи, и работают для крупнейших парфюмерных компаний. Мы с ними встретились в гостях в Нью-Йорке у одних наших знакомых. И они рассказали историю, как они воцерковились, они приняли православие после встречи с Хосе. И они говорят, что когда мы с ним познакомились, мы понюхали этот запах, это запах совершенно уникальный. Казалось бы, он простой, но он очень сложный. И мы попросили Иосифа, если можно, взять это миро на экспертизу, чтобы разложить его на молекулы, посмотреть, что входит в состав. С одной стороны, это такое богохульство — ты либо веришь, либо не веришь, можно было бы сказать. Но Иосиф сказал: «Берите. Если это поможет вашей вере, то берите». И они под воздействием, это то, о чем говорил мой супруг, под воздействием этой благодати приняли православие. То есть такой интересный пример. То есть, кто через что — кто-то через свой нос, кто-то через какие-то примеры...

К. Лаврентьева

— Господь с каждым говорит на его языке.

К. Волкова

— Да.

К. Лаврентьева

— Смотрите, прошло уже 25 лет. Кончина брата Иосифа, к сожалению, была просто чудовищной. Если по-мирски говорить об этом, когда думаешь о нем, о всей этой истории, во-первых, тебя оторопь берет, потому что всё, что касается Божьей Матери, невозможно говорить об этом спокойно. А тут еще такая история, и так жалко его по-человечески. Очень жалко. А с другой стороны, понимаешь, что это избранник Божий и путь какой-то совершенно необычный и необъяснимый со светской точки зрения. И вот сейчас, когда прошло 25 лет. Вы это наверняка не раз переосмысливали и рефлексировали на эту тему. Вот, ваше личное видение — зачем брат Иосиф нужен был миру? Именно в таком своем необычном служении — хранителя Иверской иконы. Ведь Иверская икона прекрасно могла быть и дальше на Афоне или в любом другом монастыре, куда могли приходить люди, они могли так же точно молиться, поклоняться. Она бы мироточила, о ней бы точно так же узнал весь мир. Но почему-то Матери Божьей понадобился брат Иосиф. Естественно, мы сейчас не узнаем, почему. Вот именно, какое ваше отношение внутреннее к этому?

К. Волкова

— По словам брата Иосифа, он сам отвечал на этот вопрос, он говорил, что не люди идут к Божьей Матери, а это Божья Матерь первый раз пошла к людям. В этом была его уникальность. И то, что я говорила раньше, что Божья Матерь говорила Иосифу, куда идти, к кому идти, на сколько идти. Здесь второй момент — после того, как икона пропала, Иосифа замучили, началось обильное мироточение очень многих икон. Икона Николая II замироточила в России сразу после этого, Гавайская Монреальская замироточила, Локотская икона Божьей Матери, в позапрошлом году они у нас были на дне памяти. Семистрельная икона. И все связывают это с Иверской. Иверская икона Божьей Матери в Клину замироточила обильно. То есть, понимаете, обильное мироточение началось очень во многих местах, то есть икона ушла, но преемственность осталась. И еще очень важный момент — Иосиф говорил, что чудо не терпит привыкания. Чудо, так же, как и любовь, можно убить только одним — привычкой. То есть, как только люди привыкнут к чуду, всё, чудо от них уйдет. И, на самом деле, некое такое, что чудо будет с нами всегда, даже у нас появилось. Я про себя говорю, потому что были моменты: ой, я себя плохо чувствую, ну, может быть, не в этот раз, может быть, в другой раз. А тебе Господь показывает, что, слушай, каждый раз, как последний раз, ты никогда не знаешь, встретишь ты этого человека? Каждый раз говори любимым, что ты их любишь, каждый раз говори Божьей Матери спасибо за что-то, за то, что Она пришла в твой дом. Ты не думай о том, что когда-то это будет. Поэтому вот это, наверное, очень большой урок, который нам Господь преподнес. И еще момент был. Когда Иосиф приезжал, очень часто он раздавал, у него была такая большая стопка иконок, фотографии, и он очень часто раздавал эти иконки. И вот последнее время практически все иконки эти мироточили. То есть он доставал иконку из пачки, а она вся была покрыта капельками мира. Это было при мне много раз.

А. Волков

— Могу я еще добавить к этому? Мне кажется, что важный момент — то, что в 1981-м году в Нью-Йорке было прославление новомучеников и исповедников Российских во главе с Николаем II, с царской семьей. Иосиф неоднократно говорил, он связывал мироточение иконы Божьей Матери с тем, что было прославление новомучеников и исповедников Российских. И вот эта связь...

К. Лаврентьева

— Насколько я помню, прославление новомучеников в 2000-м году.

К. Волкова

— Это в России. А первой была Зарубежная Церковь...

А. Волков

— Так же, как и Ксения Блаженная, Иоанн Кронштадтский, Оптинские старцы — все были прославлены...

К. Лаврентьева

— Вот поэтому я и сказала в начале нашей программы, что в этот год для Америки был какой-то расцвет...

А. Волков

— И как бы такая оттепель началась в России, тогда в Советском Союзе, в 80-х годах, какой-то сдвиг пошел к 1000-летию Крещения Руси. И потом разрушилась вся эта система.

К. Лаврентьева

— Советская.

А. Волков

— Да, советская. И дух Божий, свет Божий опять воспрянул в России, и храмы строились и проповедь Господня. Мне кажется, это начало... Иосиф очень стремился, очень хотел приехать в Россию, но, увы, не сбылось.

К. Лаврентьева

— Ксения сказала фразу, что нельзя относиться к чуду так, как будто оно будет всегда. О феномене мироточения можно очень много говорить и очень много мнений разных на этот счет. И ни в коем случае мы не будем сейчас подвергать это сомнению, потому что, мне кажется, даже самый скептик понимает, что мироточение икон совершенно необъяснимый факт и непонятно, как к нему относиться, если смотреть со скептической точки зрения. Мы, верующие, понимаем, что это однозначно такое благословение, знамение, знак, путь к сердцу православных христиан. Но вот сейчас, когда прошло много времени после вашего близкого общения с братом Иосифом и с Иверской иконой Божьей Матери, близкого соприкосновения с чудом, как вы понимаете, зачем нужно было оно? Ведь любое чудо, любое чудо может оставить человека равнодушным — он может посмотреть, восхититься, удивиться, испытать любые чувства, и пойти дальше. То есть однозначно у этой миссии была определенная цель — оставлять в душах христиан благодать Божью, которая дальше начинает уже человека менять и направлять в совершенно другую сторону. Вот зачем это было так? Что это оставило в конкретной вашей жизни, помимо того, что это однозначно просто что-то невероятное. Об этом можно много говорить, об этом можно много молчать. Но что конкретно для вас это значило — это знакомство именно с этим чудом, с этой благодатью, с этой радостью, с этими визитами Божьей Матери в ваш дом?

А. Волков

— Тут двухстороннее. Одна сторона — это духовная сторона, которая самая главная в жизни, она наполняет и дает, подчеркивает, поддерживает ту цель, которая у нас в жизни, чтобы подготовиться к иной жизни, продолжению в другом миру. Это самое главное. Одновременно и параллельно с этим — мы люди, мы материальны, мы живем здесь в миру. И, как мы обсуждали в начале, что как бы баланс, то, что видя такого человека, который может жить здесь в миру, он себя полностью отдает, но он знает историю, знает культуру и так далее. Мы это видим и тогда понимаем, что мы не должны просто сидеть на пятой точке, а трудиться — делать, создавать, работать, создавать бизнесы, жить нормальной...

К. Лаврентьева

— Реализовываться.

А. Волков

— Да, реализовываться. Это не значит, что жена должна в платочке быть черном и с палочкой, когда будет пожилая. Это не проблема, но почему яркий нельзя надеть платочек? Почему красивой нельзя быть? Муж, семья, стараться автомобиль и так далее... Я говорю про материальное. Но Иосиф говорил, что это всё нормально, если не забывать о главном — о Боге. И если держать вот этот баланс, тогда всё прекрасно. А если мы забываем одну сторону без другой, это крайности — тогда, пожалуйста, уходим в монастырь. Но если мы в миру живем, мы не в монастыре, мы...

К. Лаврентьева

— Мы должны быть собой.

А. Волков

— Вот.

К. Лаврентьева

— Я слышу во всех ваших словах некий призыв быть собой, не надевать на себя чужие образы.

К. Лаврентьева

— «Вечер воскресенья» на радио «Вера». Дорогие радиослушатели, я напоминаю вам, что у нас сегодня в гостях Алексей и Ксения Волковы, ближайшие друзья чилийско-канадского православного иконописца, хранителя Монреальской Иверской иконы Божьей Матери, брата Иосифа Муньоса-Кортеса, И мы продолжаем наш интереснейший разговор. Я вижу, что Ксения что-то хотела сказать по этому поводу, по поводу того, что дало вам знакомство с чудом, близкое такое сосуществование рядом с ним.

К. Волкова

— Вы знаете, как говорил отец Иоанн Кронштадтский, он говорил, что миссионеры последних времен будут ходить в лакированных штиблетах. Когда я это прочитала, я сначала не поняла, а потом я поняла, что, на самом деле... Вы знаете, ведь миссионерство оно же разное. И, наверное, в наше время оно немного отличается от того миссионерства, которое было даже 100 лет назад. И мы были свидетелями, как можно быть миссионером и при этом даже не в рясе. Поэтому это было дано нам увидеть, наверное, для того, чтобы своей жизнью тоже это показывали, как некие такие передатчики этого. На самом деле, мне кажется, что это не только наше, а это просто миссия всех нас — проповедовать Христа Распятого. И, как говорит мой муж, ничего в этом нет такого плохого, если ты подъедешь на нормальной машине, в нормальном платочке. (Смеется.)

К. Лаврентьева

— И при этом ты христианин, который говорит о Христе.

К. Волкова

— Да, чтобы было единство. Василий Великий, я очень люблю Василия Великого, и, кстати, Иосиф любил Василия Великого, у него очень много именно для мирян полезных советов, что нельзя из крайности в крайность падать. Он говорил, что вы относите́сь к светской и к духовной жизни (это вот к вашей передаче как раз относится), как к двум родным сестрам. И знайте, что когда вы очень много подарков делаете одной, но забываете другую, другая обязательно обидится. Поэтому, наверное, это мудрый совет для людей, кто живет в миру — должен быть баланс, равновесие. И, как говорили древние, что если ты будешь плыть с двумя веслами и грести одним веслом, то лодка будет крутиться по кругу. Поэтому, с одной стороны, весло это молитва, а другое весло это все-таки труд. То есть работай и молись.

К. Лаврентьева

— Очень мудрые вещи. Но почему-то я чувствую, может быть, мне кажется, может быть, я беру с потолка, что у вас есть некая внутренняя задача говорить об этом. То есть кто-то, может, живет и не думает об этом. Ну, красиво оделся, в храм сходил. А у вас есть определенная задача, вы прямо как будто хотите это обязательно озвучить. Может быть, у вас связана ситуация какая-то в жизни с этим...

К. Волкова

— Это миссия, наверное.

К. Лаврентьева

— Или у вас чувство, что есть некое давление, что человек верующий должен в онучи одеться и пойти по миру. Почему вы обращаете на это внимание?

К. Волкова

— Знаете, у кого какие задачи в жизни. Мы же живем в миру, у нас дети, мы не в монастыре, не в тайном постриге находимся. Поэтому в этом балансе, в этом равновесии, в этой гармонии надо как-то прожить жизнь. И ценой своей жизни... Вот я своим детям всегда, когда воспитывала, говорила, что вы живете так, чтобы люди просто смотрели на вас и говорили, а мы тоже так хотим со Христом. Понимаете?

К. Лаврентьева

— То есть веселая, красивая, умная. А глядя на вас, хочется пойти в храм.

К. Волкова

— Им хочется пойти за вами. Мало кто захочет пойти за бедным, ущербным и больным человеком, давайте честно говорить.

К. Лаврентьева

— Скорее, наверное, несчастным, унылым.

К. Волкова

— Несчастным, унылым, да. Поэтому это радость. У нас нет слова «богатство», у нас есть слово «достаток», понимаете. Это достаток определенный. И Господь нам дает на всё, что нам нужно в жизни, Господь дает. У Иосифа никогда не было лишних 100 долларов в кармане, никогда. Но у него всегда был билет туда, куда ему надо было. Ему нужно было в Аргентину, неважно, сколько стоил этот билет, у него он был в кармане. Нужно было кому-то милостыню дать, он ее давал. И когда ты видишь такие примеры в жизни, ты понимаешь, что да, вот так надо, на это надо надеяться. То есть «не надейтеся на князи, на сыны человеческия, в нихже несть спасения». И всё у тебя будет — и это будет, и это будет, и будет равновесие, и мир душевный. А у Иосифа даже после его кончины было очень много чудес. Последнее чудо, которое с ним очень сильно связано, это его убийство. Когда его убили, долгое время не знали, куда везти тело. Убили в Греции, он испанец, канадский подданный, который постоянно проводил время в Америке. И не могли понять, что с телом делать. И тело путешествовало по всему миру. И даже знакомые наши шутили, что Иосиф продолжает после смерти так же путешествовать, не может никак остановиться. И в конечном итоге, когда спустя две недели тело привезли в Америку, в штат Нью-Йорк, в Джорданвилльский монастырь, и решили сначала, конечно, его хоронить в закрытом гробу, потому что тело не бальзамировали, тело не обрабатывали — его просто положили в мешок и зашили. И всё. И женщина, которая представляла похоронное агентство, американка, она была против того, чтобы открыть гроб. Но владыка Лавр открыл гроб. И рядом оказался человек, у которого была домашняя камера, он снимал для себя, трясущейся рукой (у меня в фильме «Посланник» есть эти кадры). Открывают гроб, видят тело в мешке. И мой супруг владыке Лавру говорит: «Давайте откроем немножко мешок, посмотрим, кто в мешке, потому что вообще ничего непонятно, что происходит». И у кого-то нашлись небольшие ножнички маникюрные. И владыка Лавр вскрывает мешок, а там ни запаха, ни вони, ничего нету. Абсолютно нетленное тело.

К. Лаврентьева

— Брата Иосифа.

К. Волкова

— Да, брата Иосифа. Вскрыли мешок с телом, оказалось тело нетленное, непочерневшее. Почернели только места пыток — руки почернели в тех местах, где его пытали. И всё. И его хоронили с открытым гробом, с открытым телом спустя две недели. Это чудо чудесное.

К. Лаврентьева

— Конечно.

К. Волкова

— Знаете, очень много таких моментов, на которые стоит обращать внимание. Мне понравилось, как один батюшка в проповеди сказал, что если вы не знаете о человеке по его жизни, посмотрите на его смерть — смерть о нем расскажет всё. И вот я думаю, что у брата Иосифа и жизнь такая красочная, но и момент его кончины не менее красочный.

К. Лаврентьева

— Удивительно, что он ее особо не боялся, хотя явно был предупрежден о ней.

А. Волков

— Он был предупрежден. Но он всегда восхищался мученичеством. Каждый раз, когда мы общались, он рассказывал про таких-то, таких-то мучеников. Наверное, это подготовка такая была. Он читал, любил, восхищался, молился мученикам. И сам стал мучеником. Не просто так.

К. Лаврентьева

— Не каждому под силу такой крест.

К. Волкова

— Когда он приехал к нам в последний раз, это 1997-й год, он рассказывал, он был до этого у своего духовника отца Климента как раз в этом скиту, про который в начале рассказывал мой супруг, у Климеев. И отец Климент был духовной жизни и очень прозорливый, непростой старец. И когда к нам Иосиф приехал, за полгода до его кончины, он говорит, что странная какая-то поездка у меня была в этот раз, он был такой смущенный. И он говорит, что 1997-й год будет очень тяжелый год. Мне старец сказал, что будет для меня страшное испытание. И удивительно, но почему-то он заговорил, потому что в 1997-м году убили Версаче, убили принцессу Диану, это всё 1997-й год. И он сказал, что принцесса Диана попадет в Царствие Небесное. Я очень удивилась, почему он про нее вообще заговорил, мне было странно.

К. Лаврентьева

— Английская принцесса.

К. Волкова

— Да, английская принцесса. Он сказал, что у нее... Вообще, любимое слово Иосифа «compassion» — это «сочувствие». И он говорил, что люди, у которых есть сочувствие, эти люди, их всех Господь любит. Они все попадут в Царствие Небесное. Он сказал, что у Дианы было много этого «compassion», я это запомнила, и поэтому Господь ее возьмет к Себе. И потом он рассказал интересный случай, как он был в Лесне на Пасху, это была его последняя Пасха, он говорит, что в Лесне на Пасху монахини делали такие свечи, которые закрывались специальными, как фонарями, сделанными для того, чтобы ветер не задувал их, когда они во время крестного хода. И вот он говорит, что монашки вышли на крестный ход, а он с иконой остался в храме, он еще не успел выйти. Он смотрит, что монашки все такие запуганные забегают в храм и не хотят выходить на улицу. Он говорит: «Что случилось?». И они показывают, что свечи все потухли, но это было невозможно, они были закрыты этими специальными конструкциями. И когда он вышел на улицу, он увидел, что летающая тарелка опускается к храму и поднимается опять, опускается и поднимается опять. И когда она опускается, эти свечи тухли у них. И он говорит, что «я взял икону и этой иконой начал крестить — и всё, всё ушло». Я говорю: «Иосиф, а может, это благодать была какая-то?» (Смеется.) У меня такая детская надежда, что это, наоборот, знак какой-то. Он говорит: «Нет-нет, это бесы были, потому что я начал крестить, и всё, и свечи уже нормально горели». Потом уже закончили крестный ход. Это была последняя Пасха Хосе. Поэтому, да, всё было показано, но, конечно, он не говорил о том, что его убьют в этом году, хотя у него были такие... И интересно, когда мы с ним последний раз прощались, он оставил у нас киот. И сейчас супруг расскажет, как он поехал и получил другую Иверскую икону Божьей Матери, точную, один в один, которая была написана в тот же год, которая будет на вечере памяти у нас 30-го числа.

А. Волков

— Хотел упомянуть два момента. Как раз Иосиф еще в Южную Америку ездил, и тогда к нему начали приходить мощи. И он привозил, у себя дома очень много мощей было. И это до того, как здесь в России много из Европы начали привозить мощей. И насчет Климента. Его духовник был Климент, а у Иосифа была большая частица мощей черепа Климента, Папы Римского, которые очень благоухали. И так вышло, что на сороковой день после смерти Иосифа был праздник Климента, Папы Римского. А Климент мученически скончался у нас в Крыму. А про икону — я был в 2013-м году на Афоне и поехал первым делом в этот скит Климеи, поднялся в скит и хотел заказать икону такую же. И мне не понравились, я раскритиковал у них, не понравилось. Но вижу одну икону, она висит на стене, красавица, Божья Матерь Иверская. Я спрашиваю: «А вот эта?» Они говорят: «Нет, это наш старец писал». Тот же, который написал у Иосифа.

К. Лаврентьева

— Хризостом.

А. Волков

— Да. В том же году, в 1981-м.

К. Лаврентьева

— Вот это да.

А. Волков

— Я говорю: «Ну, как-то можно?» И мы поговорили с наставником, настоятелем и он, скрипя зубами, говорит: «Хорошо». И дал икону. И она точь-в-точь, как та, и она встала в киот. И теперь она у нас в том самом киоте, который у Иосифа был. И, конечно, я повез и приложил ее к «Вратарнице» в Иверском монастыре.

К. Лаврентьева

— На Афоне.

А. Волков

— Да.

К. Лаврентьева

— К сожалению, время нашей программы заканчивается, но мне хочется вам еще вот какой вопрос задать: после ухода брата Иосифа как вам удалось собрать свою жизнь, собрать свою жизнь заново? Ведь однозначно для вас это было потрясением.

К. Волкова

— Потрясение было, но брат Иосиф он ушел, но он остался с нами.

К. Лаврентьева

— Наверное, я больше про духовную жизнь спрашиваю.

К. Волкова

— У нас преемственность, нас Божья Матерь ведет по жизни. Получилось, что в 1990-м мы поженились, у нас брат Иосиф, в 1997-м году Иосифа убивают, в 1998-м у нас появляется архимандрит Гермоген (Муртазов), который был много лет духовником в Пюхтицах, потом духовником в Пскове в Снетогорском монастыре. 20 лет после Иосифа он опекал он нас, до 2018-го года. В 2018-м году умирает отец Гермоген, теперь у нас другой духовник. То есть нас Божья Матерь не оставляет. У нас сейчас отец Ефрем Ватопедский, тоже великий старец и тоже человек, который, я думаю, что и во время жизни и после ухода...

К. Лаврентьева

— Господь вас ведет.

К. Волкова

— Да. То есть не мы, а Господь нас ведет. Поэтому это наш долг про это нести, что живая вера у живых людей должна быть.

А. Волков

— Главное — искать.

К. Лаврентьева

— Самая главная ваша цель вот этой миссии, и вечеров памяти и рассказов о брате Иосифе? Какая главная ваша мысль, которую вы преследуете, когда делаете это благое дело?

К. Волкова

— В первую очередь, конечно, чтобы память и этот пример — ничто не забыто, и никто не забыт перед Богом. И наша цель, наша миссия — это проповедовать Христа Распятого. А такие люди, как Иосиф это, в первую очередь, если не о нем, так о ком говорить тогда?

А. Волков

— Я бы сказал благодарность — мы благодарим Бога, Божью Матерь, что Она сподобила нас через Иосифа с Ней познакомиться ближе, и в знак этой благодарности...

К. Лаврентьева

— Спасибо вам огромное. Совершенно потрясена нашим сегодняшним разговором. И думаю, что наши радиослушатели, многие из наших радиослушателей разделяют мои чувства. Огромное вам спасибо, Алексей. Огромное вам спасибо, Ксения. Я напоминаю нашим дорогим слушателям, что у нас в гостях были Алексей и Ксения Волковы в «Вечере воскресенья» на радио «Вера». Алексей и Ксения — ближайшие друзья брата Иосифа Муньоса-Кортеса, хранителя Монреальской Иверской иконы Божьей Матери, который в течение 15 лет посещал с ней православные приходы во многих странах мира. Икона чудотворная, мироточивая. На данный момент, к сожалению, никто не знает, где она находится.

К. Волкова

— Приглашаем всех на вечер памяти.

К. Лаврентьева

— Напоминаем, что Алексей и Ксения ежегодно организовывают вечера памяти в Татианинском храме при МГУ в Татианинском зале. 30-го октября в 19.00 будет в этом году. Так что все желающие могут прийти и пообщаться, послужить панихиду по брату Иосифу и насладиться взаимным общением. Огромное спасибо, дорогие радиослушатели. Спасибо, Алексей, спасибо, Ксения. Меня зовут Кира Лаврентьева. Я прощаюсь с вами до следующего воскресенья.

А. Волков

— Спасибо большое. Всего доброго.

К. Волкова

— Спасибо. Благодарим.