Ноябрьским утром тысяча девятьсот сорок пятого года в Куйбышевский историко-краеведческий музей пришла посылка. Деревянный ящик был большой, и такой тяжелый, что почтальон вместе с главным хранителем музея с трудом донесли его до входа. Поэтому открыть посылку решили прямо на крыльце. Главный хранитель вооружился гвоздодёром, сотрудники музея высыпали во двор, и даже почтальон не спешил уезжать, и с любопытством наблюдал за происходящим.
Наконец фанерная крышка с треском оторвалась. В ящике, среди опилок лежала бронзовая скульптура. Рядом была записка. Главный хранитель развернул её, и вслух прочёл: «Прошу принять в фонд музея скульптуру Дюре «Импровизатор». Она не имеет хозяина и сохранялась мной в течение Великой Отечественной Войны. С уважением, товарищ Демидов».
Работники музея ахнули: вот это да! Сам Дюре! Но откуда в Куйбышеве взяться работе такого великого мастера?!
…Всё началось в конце девятнадцатого века, когда Куйбышев, как и сегодня, назывался Самарой. Весь город знал добрую, отзывчивую к чужой беде, купеческую вдову Ольгу Васильевну Шадрину. После смерти супруга в наследство ей досталась самая большая в округе мельница и прибыльный мукомольный бизнес. Но женщина не чувствовала в себе склонности к самостоятельному ведению дел. После нескольких попыток выступить в качестве главы предприятия, она решительно передала бразды правления в руки сына. Мода на эмансипацию ещё не докатилась из столиц в тихую, патриархальную Самару, и Ольга Васильевна совершенно искренне считала предпринимательство делом не женского ума.
Сын вершил дела успешно, мельница процветала. Однако вдова вела очень скромную жизнь, на которую ей вполне хватало малой части заработанных денег. И Ольга Васильевна решила: это Бог даёт ей шанс помочь людям, находящимся в нужде, тем, у кого нет порой гроша на кусок хлеба…
В Самаре в то время существовало множество благотворительных организаций. И почти в каждой купчиха Ольга ШадринА вскоре стала одним из главных попечителей. Она входила в попечительский совет Самарской общины сестер милосердия, была членом Губернского попечительства детских приютов, Самарского общества помощи бедным и Приюта для детей погибших воинов.
Наиболее известна её щедрая помощь Николаевскому детскому приюту для девочек. Она не только постоянно жертвовала крупные денежные суммы на содержание этого благотворительного учреждения, но и активно участвовала в его повседневной жизни. Встречалась с воспитанницами, учила их рукоделию, баловала гостинцами и подарками. В тысяча девятьсот двенадцатом году она на свои личные деньги построила приютскую больницу – каменное здание с полным оснащением и квалифицированным персоналом, жалованье которому она также платила из собственных средств.
Не оставляла Ольга Васильевна заботами и самарские храмы. Особую поддержку оказывала она Вознесенскому Собору и Собору Покрова Пресвятой Богородицы.
Благотворительность купчиха Шадрина афишировать не любила, как не любила распространяться и о своём увлечении – коллекционировании предметов искусства. Мало кто знал, что в её доме хранится уникальное собрание картин, скульптур и фарфора самых известных мировых мастеров. Она мечтала открыть в Самаре художественный музей, но, будучи по натуре женщиной скромной, всё боялась, что эта её затея может показаться городским властям несущественной.
А потом пришли «красные»… Имущество Ольги ШадринОй, включая её богатейшую коллекцию, было немедленно описано, конфисковано и вывезено в неизвестном направлении. В том числе и редкая, высоко ценящаяся в мире скульптура Франциска ДюрЕ «Импровизатор»…
Но через несколько десятков лет «Импровизатор» вернулся в Самару: в той самой посылке, присланной в городской музей по почте неизвестным товарищем Демидовым. Так, неисповедимыми путями, мечта щедрой самарской благотворительницы всё же воплотилась в жизнь.
Тишина. Наталия Лангаммер
Вы когда-нибудь слушали тишину? — спросил нас режиссер в театральной студии, где я занималась в детстве. Мне было лет десять.
И мы решили послушать эту самую тишину. Замерли на минуту.
Вечер. Школа. Звуки уставших шагов учителей, которые задержались после уроков. Звук швабры, моющей пол. То ли звон, то ли шипение потолочных светильников. И тишина. Просто тишина.
Недавно слушала аудиобеседы владыки Антония Сурожского с прихожанами. Он рассказывал, что просит не беспокоить друг друга в храме, когда кто-то молчит, пребывает в тишине. Это очень важный момент. Момент погружения в себя, раздумий, молитвы. В конце лекции он предложил: «Давайте помолчим». И я вместе с владыкой и его паствой замолчала.
В детстве слушать тишину было любопытно. А сейчас?
Сейчас, в зрелом возрасте это, как глоток воды, как покой, как выдох усталости, как сладость.
Сейчас, когда я верующий человек, в тишине я слышу не звуки мира, я слушаю, я хочу услышать Бога. Я безмолвно молюсь. Кажется, мы оба молчим.
Как это нужно. Как это редко бывает. Просто остановиться и слушать тишину, а в ней — присутсивие Господа.
Автор: Наталия Лангаммер
Все выпуски программы Частное мнение
Игумения Таисия (Солопова) и её мать
«Мать моя вложила мне в сердце любовь к Богу и ближним, и всё то, что подобает христианину», — говорила игумения Таисия (Солопова) настоятельница Леушинского Иоанно-Предтеченского монастыря. Будущая монахиня, духовная дочь святого праведного Иоанна Кронштадтского, устроительница храмов и монастырей, родилась в богатой семье дворян — морского офицера Василия Васильевича Солопова и его жены Виктории Дмитриевны, принадлежавшей к роду Пушкиных.
Супруги жили в одном из своих имений близ города Боровичи Новгородской губернии. Долгое время они оставались бездетными. Виктория Дмитриевна горячо молилась Божьей Матери о том, чтобы Владычица даровала ей дитя. И чудо произошло — 16 октября 1842 года на свет появилась здоровая, крепкая девочка. Малышку назвали Марией и окрестили в честь преподобной Марии Константинопольской. Василий Васильевич по роду своей морской службы редко бывал дома. С матерью же маленькая Маша была неразлучна. «Бывало, сидит она у окна своей комнаты, шьёт и рассказывает события из Священной Истории. А я примощусь на скамеечке у её колен и слушаю», — вспоминала игумения Таисия. Виктория Дмитриевна баловала дочь, покупала ей гостинцы и игрушки. Но, стремясь развить в девочке любовь к милостыне, часто говорила ей: «Видишь, Машенька, какая ты богатая, счастливая, сколько у тебя разных лакомств. А у других-то, несчастных, и хлебца нет, — ты бы поделилась с ними, а они бы за тебя Богу помолились». Девочка впитывала эти материнские уроки милосердия и всегда с радостью делилась тем, что имела. У неё была особая копилка, которую мама регулярно пополняла серебряными пятачками. Когда они с Машей выходили на прогулку, то брали копилку с собой и раздавали деньги всем нищим, которых встречали по пути.
В 1852 году Маше исполнилось 10 лет, и родители отвезли дочь в Петербург, в Павловский институт благородных девиц, где ей предстояло провести 6 лет. Разлука с домом, особенно — с нежно любящей матерью, плохо сказалась на здоровье девочки. Маша слегла и несколько месяцев провела в лазарете. Там, в помещении институтской больницы, она пережила несколько удивительных духовных видений, после которых ощутила призвание посвятить свою жизнь Богу и стать монахиней.
За 6 лет учёбы это желание только окрепло. И вот — выпуск из института, возвращение домой. Прошло немного времени, и Виктория Дмитриевна стала говорить о том, что девушке пора устраивать свою жизнь — прежде всего, найти подходящего мужа. Мария поняла: разговор о монастыре будет для матери неожиданностью. Но всё же решила открыть ей свою душу. Однажды, когда Виктория Дмитриевна пригласила домой портниху, Мария как бы между прочим попросила не шить ей много платьев. В ответ на удивлённый взгляд матери Маша, прижав руки к груди, взволнованно сказала, что не в состоянии жить светской жизнью; что она давно и всей душой стремится в монастырь. Виктория Дмитриевна оказалась непреклонна. «Если не хочешь раньше времени меня уложить в гроб, не повторяй больше никогда таких слов», — отрезала она.
Много дней и ночей провела Маша в слезах и молитвах. Но вот однажды матушка неожиданно собралась и уехала, не сказав, куда. А когда вернулась, обняла дочь и благословила на монашеский постриг. Виктория Дмитриевна рассказала, что во сне увидела Божью Матерь. Владычица укоряла женщину за то, что та не хочет отпустить дочь в монастырь. Проснувшись, она приказала заложить лошадей и поехала в близлежащий Иверский монастырь — помолиться перед иконой Царицы Небесной. «Там я дала обещание не удерживать тебя более», — со слезами сказала Виктория Дмитриевна.
Мария несколько лет прожила послушницей в разных обителях. 10 мая 1879 года в Тихвинском монастыре она приняла монашеский постриг с именем Таисия. Всё это время она вела с матерью постоянную переписку. А после её кончины узнала от родных, что последние слова Виктории Дмитриевны были о дочери: «Маша — вечная за нас молитвенница, сама Царица Небесная избрала её Себе».
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен
«Люди как деревья»
Золотая осень. Субботним утром я иду по дорожке парка, усыпанной листвой, и любуюсь деревьями, «одетыми в багрянец и золото». Вот пронзительно красные рябины. Вот дубы со светло-коричневыми листьями. Вот жёлто-золотистые берёзки. А вот сверкают на солнце ярко-зелёные иголки соснЫ. Небольшой ветерок, слегка колыхающий кроны деревьев, создаёт приятный шум. Деревья словно разговаривают друг с другом и обращаются к проходящим мимо людям.
А людей этим утром немного. Вот улыбаясь идёт девушка. Её длинные волосы оттенка мёда и платины будто сливаются с золотой листвой берёз. Да и сама девушка стройна, как берёзка. Навстречу девушке идёт юноша с ярко-красными волосами. В наушниках у него играет музыка, и он покачивается ей в такт. Юноша похож на рябину, такой же рубиновый, и качается как это дерево, только рябинка от ветра, а он под звуки музыки. Немного поодаль вышагивает крепкий широкоплечий мужчина. Невольно я сравниваю его с массивной сосной, мимо которой он проходит. Мужчина излучает уверенность и надёжность, он такой же сильный, как это дерево.
Я подумал, что люди, как деревья, разных цветов и оттенков. Они не похожи друг на друга, но в целом образуют красоту и гармонию. Как же прекрасен этот мир, созданный Богом!
Все выпуски программы Утро в прозе