«О воспитании детей в современном мире». Евгения Ульева

У нас в гостях была теолог, многодетная мама Евгения Ульева.

Мы говорили с нашей гостьей о воспитании детей, о том, с какими проблемами чаще всего сталкиваются современные семьи с детьми, и как можно их избежать.

Евгения поделилась своими размышлениями о том, почему подростки уходят из Церкви, как спасти ребёнка с зависимостью от Интернета, когда виртуальный мир становится для него важнее, чем реальный, а также что делать родителям, если дети ничего не хотят и ни к чему не стремятся.

Ведущая: Анна Леонтьева

---

А.Леонтьева:

— Добрый светлый вечер!

Сегодня с вами — Анна Леонтьева.

Мы, как всегда, говорим о семье.

У нас в гостях Евгения Ульева — мама восьмерых детей, и бабушка шестерых внуков. Добрый вечер, Евгения!

Е.Ульева:

— Добрый вечер!

А.Леонтьева:

— Я на этом пока... вот... остановилась: мама восьмерых детей, и бабушка шести внуков, но, наверное, стоит ещё сказать, что Евгения имеет, как она говорит, два с половиной образования: закончила МИФИ, Свято-Тихоновский институт и отделение психологии... возрастной психологии в том же Свято-Тихоновском институте, что Евгения непрерывно...

Е.Ульева:

— Это уже университет сейчас...

А.Леонтьева:

— ... в университете... да-да-да...

Е.Ульева:

— ... сейчас уже — университет.

А.Леонтьева:

— Я так поняла, по Вашим словам, Вы непрерывно чему-то учитесь. И... напомню нашим радиослушателям, что с Евгенией уже было интервью, и, собственно, оно меня очень поразило. Поэтому, я очень рада слышать Вас на этой передаче.

Я хочу сказать пару слов — почему меня поразила эта беседа.

Как я говорю в передаче — мы приносим сплошную пользу, и, для меня, она была какая-то... ну... очень полезной. И я, прямо... быстрое и краткое содержание, что называется, предыдущих серий: что меня зацепило.

Меня зацепило то, как Вы рассказывали... вот... начиная от того, как Вы... ну... сколько чудесных историй происходило в Вашей жизни, как Вы пришли в Церковь, как обрели отца Илия Ноздрина, как пережили тяжёлую онкологию — если не ошибаюсь, IIIб стадию...

Е.Ульева:

— Да... стадия IIIб, да...

А.Леонтьева:

— Я просто делала много интервью с женщинами, пережившими онкологию, и, конечно, эти интервью были... так сказать... с теми, кто... ну... «победил» врачи не говорят, но...

Е.Ульева:

— Кто выжил, да...

А.Леонтьева:

— ... кто находится в стадии ремиссии...

Е.Ульева:

— ... кто выжил...

А.Леонтьева:

— ... кто сохранил дух бодр... и такие, вот, люди могут рассказывать, через что они прошли.

Вы рассказали в этом интервью про то, как Вы... даже не проходили вот этих стадий, которые нам всем известны — там... отрицания, гнева и так далее — сразу пришли на стадию принятия.

Меня поразил Ваш рассказ про то, как... но это — из весёлого и очень... такого... радостного... о том, как отец Илий нашёл дочери в глухой деревне жениха...

Е.Ульева:

— Да...

А.Леонтьева:

— ... и как Ваша дочь сейчас является фермером. Сколько там — 23 коровы?

Е.Ульева:

— Да-да-да... как в песне, да! И у неё сейчас, вот, родился... у неё три дочери, и... вот... сын... и, вот, сейчас — четвёртая внучка у меня родилась, месяц назад. Это — большое счастье, это — здорово очень!

А.Леонтьева:

— Вот... и я думаю, что... я, просто, для чего это всё говорю — не для того, чтобы мы снова коснулись этих тем, а просто для того, чтобы радиослушатели обязательно вернулись к этой беседе. Она будет очень полезна.

Ну... там много всего было. И про Ваш опыт выхода из тела — тоже меня резанули очень некоторые моменты. Вот... как беспомощна душа, когда она выходит из тела, и как она жалеет о том, чего не сделала... ну... и так далее, и так далее — это, вот, всё в той передаче, которую просто необходимо послушать.

А сегодня очень хотелось бы, поскольку мы говорим о семье, поговорить о Ваших детях. Ну, и внуках. У Вас дети — от 11 до 31 года, и внуки — от 0 до 10 лет.

Е.Ульева:

— Вы говорите, что Вы много общаетесь с ними, и с их сверстниками...

Е.Ульева:

— Ну, я, вообще, испытываю... знаете... такой вот... можно сказать, профессиональный интерес к детям, к педагогике. Потому, что, получается... понимаете... Дети, которые родились вместе с моей старшей дочерью — у них у самих уже — дети, и это — целое поколение сменилось, да? И я уже могу наблюдать развитие каких-то детских историй, детского поведения, и я уже вижу, как эти дети выросли, и к чему они приходят... да... что выросло. Какие-то задатки, которые были — как они развиваются, и, с интересом, за этим наблюдаю. И, конечно, проблемы воцерковления детей... потому, что... мы же все, наше поколение — мы выросли... ну... комсомол-пионерия, и мы Христа обрели потом уже, когда были во взрослом состоянии — это было наше открытие Христа, и веры, и — драгоценность наша, которую мы обрели. Да? Пошли, продали всё, и её, эту жемчужину... поле выкупили, да, жемчужину нашли — как в притчах про купца, и так далее.

А наши дети это всё получили как данность, при рождении. Они, с детства, Причащались, мы много им читали из Священной Истории, отдали их в православные школы... И, сейчас, эти дети выросли — и не все остались в Церкви, и много проблем сейчас с этим. И... такой... тренд серьёзный есть на уход подростков из Церкви, и, я думаю, что каждый, кто ходит в воскресенье на Литургию, очень мало видит подростков в церкви — это самая малочисленная часть прихожан. Если мы возьмём возрастную категорию, то подростки будут, просто, в разительном меньшинстве в нашей Церкви сейчас. И это... такая... серьёзная... вот... такой вызов нашей Церкви сейчас, и родителям. Многие не знают, как с этим быть. Многие, там... ну... вот, я просто знаю по общению со своими друзьями — с такими же родителями, как я — они не понимают, как быть, и пытаются... там... для них это, прям, серьёзный вызов такой, что ребёнок — ушёл. И уходят дети и в ЛГБТ, и в серьёзные какие-то... ну... секты — редко, конечно... но... вот... в серьёзное какое-то отрицание Церкви, Христа — и этого достаточно, к сожалению.

Есть и прекрасная поросль молодая — радостная, которой мы все вдохновляемся, и видим вот этих молодых мам, пап, эти чудесные семьи, которые созидаются, и у них уже там — малыши, они рожают их, они тоже уже многодетные. Но есть и те, кто уходит. Мы надеемся, что они вернутся, мы молимся об этом, но, тем не менее, такая проблема есть сейчас.

И православные школы тоже сейчас находятся в таком... знаете... в серьёзном таком... как сказать... слово попробую подобрать... они находятся на перепутье — какие методы применять педагогические. Потому, что... вот... если 20 лет назад мы просто детей ставили на Литургию, и говорили: «Стой... стой спокойно... не бегай... я кому сказал?» — сейчас это всё не работает. Потому, что очень изменилась среда. Информационная среда изменилась — стала крайне агрессивной. Сейчас дети, которым 10 лет — это дети, которые уже растут со смартфонами. Поскольку, это тренд... где-то... 7-10 лет — вот, все с телефонами, со смартфонами...

А.Леонтьева:

— Так скажем, смартфоны — это уже часть тела такая...

Е.Ульева:

— Да, часть общества, жизни... да... и есть мировые — вот, я читаю всякие исследования, смотрю какие-то зарубежные сайты на эту тему — это общемировая сейчас проблема. Если... даже вот... Курпатов, например, психолог — он выступал на Давосском форуме, и говорил, что, вообще, идёт цифровое слабоумие... то есть, это — та ситуация, с которой весь мир не знает, что делать. Потому, что... ну... не было такого вызова ещё.

А у нас это ещё... понимаете, да?... мы же ещё и в храме, в Церкви, мы же — со Христом, мы должны это преодолеть, вместе со своими детьми! И дети сейчас — получают доступ, вообще, к любой информации с любого возраста.

Вот, например, я могу рассказать такую странную новость, которая мне сегодня попалась перед эфиром. Она меня, честно говоря, повергла в шок, но это — уже реалии нашего времени. Это не в России произошло, это... в США, по-моему.

Малыша положили спать — младенца новорождённого — положили спать, и поставили радио-няню. Это — очень распространённый гаджет, который есть везде сейчас, почти у всех. Родители сидели в гостиной. И, вдруг, они услышали в вот этом передатчике, который был в детской комнате, звуки порнографии — очень жёсткой такой. Они были в шоке!

Заходит мама к ребёнку — там эти звуки раздаются, ребёнок лежит, и она понимает, что кто-то, видимо, из соседей подключился к этому устройству — возможно, случайно — и как отключить это, она не знала.

Ей пришлось вешать объявление, просить весь подъезд, отключить... понимаете, да? То есть, то, что... вот... это проникновение информации, и греха, и зла — оно стало просто, вот... настолько близко. И мы никто не знаем, что с этим делать, мы учимся только жить с этим...

Вот, такая вот... не знаю, насколько уместная на радио «Вера» информация... но, вот, есть такое, к сожалению... И нам надо же что-то с этим делать, понимаете?

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

А.Леонтьева:

— Я напомню нашим радиослушателям, что у нас в гостях Евгения Ульева — мама восьмерых детей, и бабушка шести внуков.

Женя, ну, мы с Вами вчера, начинали когда... такой... предразговор, прединтервью, мы выяснили, к большой радости, что мы — ровесницы, что мы, примерно, в 90-е пришли в Церковь. И, после этого, я подумала: «А, вот, сейчас я услышу... ну... какие-то, вот... прямо... откровения про то, как воспитать детей в Церкви. Потому, что у меня — всего трое, у Вас — вон их сколько, восемь плюс шесть... И тут Вы мне говорите: «А я — увосьмерила свои ошибки!» То есть... это выражение меня просто повергло в шок! Ну, как это... ну... вот... неужели Вы правда так думаете?

Е.Ульева:

— Нет, я сейчас объясню... У меня, просто, первое образование — МИФИ, кибернетика, поэтому, у меня — математический склад ума, аналитический, и... ну... такой... цифровой...

А.Леонтьева:

— Быстро посчитали, да...

Е.Ульева:

— Не то, что посчитала... да... а это же — теория вероятностей, понимаете? При увеличении количества, у вас увеличивается вероятность ошибки. Это... как бы... нормально совершенно. И вероятность, например, любых проблем с детьми — тоже, конечно, увеличивается. Потому, что восемь детей — они, абсолютно, все разные. Ни один не похож на другого, и, плюс, ещё сложнейшая система взаимодействий внутри семьи этих восьми детей — у них же межличностные отношения очень сложные. Это — очень сложная система, со многими входящими... так сказать... факторами — и здоровье, и возраст детей, мальчики, девочки, и как они друг с другом коммуницируют, как они конкурируют за внимание в семье, за маму, за папу, и так далее.

У меня — второй брак. У меня был развод. И, вот, первая девочка — от первого брака, и семеро детей — от второго, когда уже воцерковилась и повенчалась с мужем. И это — тоже играет свою роль в отношениях, понимаете?

Опыт у меня — очень большой, и очень разный, и я... как бы... пришла к выводу о том, что — всё может быть в любой семье. Вот, всё и у всех. Любая история, и никто ни от чего не застрахован. Нет такого волшебного момента, что Вы пришли... это, вот, к вопросу об ожиданиях молодых людей многих, что они, вот, сейчас придут в Церковь, повенчаются, всё сделают правильно — всё, они будут молодцы, и на выходе они получат счастливую семью, и всё будет замечательно.

Но мы с Вами, Анечка, долго живём на этом свете, да? И мы знаем, какие страшные трагедии могут посетить любую семью. И это — посещение Божие, и надо это принять. И больных детей, и смерти близких, и любые... какие-то... педагогические очень сложные проблемы — это же всё есть у всех, и мы с этим все живём, и мы — никто не можем быть идеальными, абсолютно. И это — нормально.

Это нормально, вообще, ошибаться. И очень правильно — дать себе разрешение на эти ошибки, уметь их признавать, и спокойно использовать их, как, просто, толчок для дальнейшего роста: «Да, я здесь ошибся, но я знаю, как идти дальше». И мы должны этому научить своих детей. Это очень важно.

Потому, что у нас есть какая-то идеализация в Церкви, понимаете? Мы должны быть все прекрасные, очень хорошо причёсанные, в белой рубашечке... такие... без единого пятнышка, открахмаленные, наглаженные, глаза... там... или в пол, или в небо... ручки сложены... мы... такие... все прекрасные, воцерковлённые, Причастились — и летаем на крыльях.

Нет, нет, жизнь — очень сложная. Очень сложная и очень неоднозначная. Это, вот — мой вывод, к моим пятидесяти годам! Что всё бывает у всех. Надо это суметь принимать с любовью и терпением, и пониманием — того, что так бывает.

А.Леонтьева:

— Женя, а можно Вас спросить... вот... Вы говорите, я слышу в Вас сейчас немножко и психолога, который сейчас...

Е.Ульева:

— Простите!

А.Леонтьева:

— Нет, нет... это всё — очень полезно, это всё — отлично и нормально. Просто, вот... что касается Вашей семьи. Какие ошибки Вы вспоминаете, и как над ними работать? Как над ними работаете?

Е.Ульева:

— Работа над ошибками... да...

А.Леонтьева:

— Да...

Е.Ульева:

— Ну, конечно... безусловно, попытка... такого... Вы знаете, я считаю, что, может быть, я попробую сейчас сформулировать прямо в эфире... Я считаю, что основная, на самом деле, ошибка родителей — не только православных, но нам, к сожалению, это тоже очень сильно свойственно — попытка насилия над детьми.

Потому, что Христос — Он же даёт нам всем огромную, огромную свободу, и у Него хватает терпения дождаться каждого, каждого грешника. Вот, даже самого страшного грешника Он ждёт до последней минуты. Вот, до последней минуты, до последнего вздоха человек может покаяться. Правильно?

И нам надо давать, вот, эту свободу своим детям, но свободу — с любовью. Не с равнодушием, что — иди, делай, что хочешь, я на тебя не смотрю. А — с любовью, с принятием, с пониманием, что: «Да, родной, я... да, да, ты можешь так поступить, и я приму тебя таким. И, вообще, тебя любым приму, какой бы ты ни был». И в этом — и педагогическая наша, на самом деле, вот...

Многодетность — почему она так приближает к христианству? Потому, что... вот... подвиг многодетной мамы, которая не спит ночами, которая живёт для своей семьи, для других — он же очень близок... там... и к монашескому подвигу, и к подвижничеству. Потому, что она, вообще, себя забывает полностью — в этом... в таком... в проникновении в другого, в любви, в своей самоотдаче. И нам, в этой любви, надо научиться... прям, вот, научиться — видеть другого, не такого, как ты. Вот, он — не такой. И это — очень сложно. Потому, что мы, всё равно, пытаемся как-то это всё зарегулировать, сделать... вот: «Я — такой, значит, и сын должен быть такой!... Вот, дочка должны быть такая, как я!»

Она — такая, как ты, в грехах, однозначно совершенно. Вот, я этому научила своих детей. То есть, когда я начала видеть их ошибки... и очень сложный был путь понять, что это — я. Что это — моё зеркало! Что я должна это бревно — у себя сначала найти, а потом уже — заниматься соринкой в глазах моего ребёнка. Вот, у меня такой вывод педагогический.

Ошибок — много. Ошибки в том, что я пытаюсь их: «Делай — так... иди — туда... сделай вот это... я кому сказала?» — вот, это — да, это — нам всем очень свойственно. Мы пытаемся это всё... ну... так... как сказать... воспитывать беспрерывно детей словом, а надо, наверное, воспитывать делом. Вот, так, вот, странно скажу. А делом — если только Вы это делаете...

Вот, Вы читаете Евангелие каждый день — и ребёнок это будет видеть всё время, что Вы его читаете. Вот, он заходит — а Вы с Евангелием сидите...

А.Леонтьева:

— А не со смартфоном!

Е.Ульева:

— Ну... в смартфоне тоже можно читать Евангелие...

А.Леонтьева:

— Тоже верно.

Е.Ульева:

— Я... не знаю... как все... у меня, там, вот... ну... понимаете... я пример приведу из своей семьи.

У меня муж — у него в телефоне загружены все файлы, вот, именно... там... и Псалтырь, и Евангелие, и акафисты, и каноны. И он, беспрерывно... когда он дома, он всё время их включает. Нравится это кому-то, не нравится в нашем доме — все дети знают, что папа постоянно... вот, как у кого-то музыка постоянно играет, а у него — постоянно, постоянно... он так всю семью уже приучил, что все уже знают, да — у папы акафисты, там... ему нравится.

А.Леонтьева:

— Потрясающе...

Е.Ульева:

— Дети, конечно, пока не включают себе акафисты — скажу Вам честно, у меня не идеальная, у меня нормальная семья — с двойками, с тройками, с ссорами, там, с обидами, с тем, что дети слушают... там... Бог знает, что. Но я, например, даже не смотрю... там... историю того, что они слушают. Я жду, когда они сами ко мне придут и расскажут.

То есть, вот, я выстроила свои отношения путём очень большого количества ошибок... и попыток... там... мониторить интернет, и запрещать, и закрывать, и родительский контроль... и мы всё пробовали — это всё не работает. Работает, вот, эта открытая ладонь.

Я читала, давно, книгу, и мне очень понравилось, что... вот... Вы держали ребёнка в руке, в кулачке, да? А потом Вы должны эту ладонь открыть, и, вот, он, на этой открытой ладони, должен — уйти, прийти, вернуться... понимаете, да? У него должна быть свобода.

У меня дети — уже подростки, и я... как бы... об этом говорю сейчас. Может быть, совсем маленьких детей так нельзя, но... вот... подростковое поколение, самое сложное сейчас для воспитания — оно, как раз, любит эту свободу. И они её очень ценят. Вот, мои дети — они говорят: «Мама, мы тебе благодарны, что ты нас не контролируешь, не разыскиваешь — а где ты? а что ты?»

Но у нас есть, конечно, порядок. Он говорит, там: «Мам, я туда ушёл. Я вернусь во столько-то». Ну, он может не вернуться во столько-то — мы с ним обсуждаем тогда: «А почему у тебя не получилось?» Я стараюсь не устраивать скандал: «Как тебе не стыдно? Я кому сказала?» Я говорю: «Слушай, дружочек... ну, вот, смотри... Ты сам решил, что ты вернёшься в 11 вечера. Но не вернулся, да? Давай, подумаем — а почему у тебя так получилось?» — ну, и, прямо, вот, сидим, исследуем его поведение. А ребёнку это — очень интересно. Любой человек любит, когда его исследуют, когда о нём говорят.

Ещё есть очень хорошая вещь, которая тоже мне очень нравится, и я могу поделиться с другими. Знаете, есть такая вещь, которая называется «слушать, с широко открытыми глазами».

Вот, попробуйте, просто, сесть напротив своего ребёнка, и очень внимательно... прям, можете, знаете, глаза... так... широко-широко открывать... и внимательно-внимательно слушайте, что он говорит. Позадавайте какие-то вопросы: «А как ты? Ага... а вот это... ага... А где ты был? А как этого твоего друга зовут?» — Вы знаете, дети... просто... настолько любят рассказывать о себе! Но мы их просто не спрашиваем, честно говоря.

Мы же говорим... там: «Что получил? Что поел?» — всё. Вот, основное наше... «Почитал ли книжку?», «Почему ты сидишь в телефоне?»...

А.Леонтьева:

— «Как у тебя дела в школе?»...

Е.Ульева:

— А Вы спросите...

А.Леонтьева:

— «Как у тебя дела в школе?» — вот, это вот...

Е.Ульева:

— Но нас даже не интересует... самое интересное, что нас даже не интересует, как у него дела в школе — это формальный вопрос, как у англичан: «How do you do?», как... понимаете, да? Вместе поздороваться, мы говорим: «Ну, как в школе?»...

А.Леонтьева:

— Да-да-да...

Е.Ульева:

— ... и, на этом, наша беседа заканчивается, как правило, про школу. Понимаете? В основном... вот, я про себя говорю, но я не думаю, что это сильно отличается от других.

И, вот, я считаю, что надо детям задавать вопросы, разговаривать о них. Не выспрашивать как-то так... вот... с каким-то, там... с подозрением. Подозрение надо, вообще, как-то исключать из своих отношений. А, вот — открытое, радостное узнавание: «А как ты живёшь, любимый мой ребёнок? Как ты там? А что за друзья у тебя? Ага... А что вы делали?»

Подойдите, например... вот... сейчас все дети летом сидят в гаджетах — сидят в смартфонах, в планшетах. Подойдите и спросите: «Сынок, а во что ты играешь? А кто ты в этой игре? На каком ты уровне? Ага... А какое у тебя звание в этой игре? А что тебе там интересно? А что за команда у тебя? А кто с тобой играет?» — и они Вам столько интересного расскажут! Вы очень удивитесь, какая у них насыщенная жизнь в Интернете. У них там друзья, у них там замки, у них там победы, драконы, они там спасают мир... у них огромная, насыщенная жизнь там. Советую к ней подключиться и общаться с ними на эту тему. Им — очень интересно это рассказывать.

И не надо, понимаете, относиться к этому... Мы все относимся с большим страхом к этому. Нас пугает, что ребёнок куда-то ушёл... в Интернет... и не вернулся. И надо, наверное, не бояться. Надо молиться, и доверять — и Богу, и детям. Это — тоже очень важный момент. И — в состоянии в духовном родители. Да? Если мы доверяем Богу, если мы верим Господу Иисусу Христу нашему, то мы должны верить, вообще, и детям своим тоже. А это очень сложно.

Вот, я... по крайней мере, мне это далось очень тяжело. На это ушло несколько лет моей жизни, и моих занятий... там... переосмыслений, и так далее. И — получение образования дополнительного. Я очень много на это потратила времени.

А.Леонтьева:

— Вы знаете, Женя, я хочу сказать, что я, когда писала книгу про подростков, про депрессию подростков ( она называется «Я верю, что тебе больно» ), я, когда собрала много-много мнений экспертов, описала нашу историю с дочерью... но мне нужно было какое-то... вот... чтобы «бум», и мне кто-то очень авторитетный в конце сказал, что: «Семья — это главнее, чем все эти сети...» — то есть, она имеет большее влияние, что невозможно человека поработить, если у него всё нормально с психикой«.

И, вот, я обратилась к очень высокопоставленному человеку, полковнику ФСБ, из такой... вот... элиты интеллектуальной — друг мой, и говорю: «Слушай, скажи мне, всё-таки, сделай печать окончательную: правда, что семья сильнее Интернета?» Он сказал: «Никакой Интернет не может преодолеть семью, человеческое общение, и не может иметь такого влияния, если ребёнок уже, изначально, крепко стоит на ногах, если он разговаривает в семье об этом, если он рассказывает родителям, куда он пошёл... там... не знаю... в 6.40, или...»...

Е.Ульева:

— Это — самая лучшая профилактика любых, вот, этих страшных вещей, которых сейчас очень, конечно, много, и огромная деструктивная работа идёт в сети. Потому, что...

Вот, я, по первому образованию, системный программист, инженер-системотехник. Я писала эти программы ещё... там... в 1990-м году. Я, примерно, представляю, как Интернет устроен, и, безусловно, огромное влияние там... действительно, много и ботов, и специально деструктивных сект, и так далее. То есть, там идёт охота на наших детей — это 100% совершенно.

Но: мы можем спасти своего ребёнка, просто если мы его любим. Но не душим его своей любовью, своим... вот... тут эта золотая... как Иоанн Златоуст говорит... вот, этот золотой путь, серединный — что мы не уходим... у нас два... таких... как сказать... ещё раз... Вспомним даже не Иоанна Златоустого, а преподобного Паисия Святогорца, которого я очень люблю, и всем рекомендую перечитывать его пятитомник прекрасный — и про семейную жизнь... про духовную брань... это очень полезно... И, вот, он говорит очень интересную вещь, что дьявол — наш соработник. Потому, что он, если мы идём налево, тащит нас ещё левее, а если мы идём направо — тащит нас ещё правее. То есть, он, как бы, заносит нас в крайности.

И, вот, педагогические крайности — какие? Первая крайность — это вообще не замечать ребёнка, и вообще он занят, чем хочет, и, куда хочет, ходит... и... ну... ноль контроля — родители просто заняты собой. А вторая крайность — это беспрерывный контроль, беспрерывный! «А что ты смотрел? Отключись... Туда не ходи... сюда не ходи... это не включай... С кем ты разговаривал?... А что ты ему сказал?...» — понимаете, да? Такое, дотошное, удушающее вхождение в жизнь ребёнка.

Есть ещё такой момент, когда... вот, например, сейчас, современные дети... распланирован же полностью день — супермама же должна всё запланировать, всё сделать — тут английский, тут, вот, математика, тут у него шахматы, тут — спортивная секция... и у ребёнка нет, вообще, пространства для собственной жизни, для собственного выбора. А если он не хочет, вот, этот английский, или шахматы? Понимаете?

То есть, тут надо, вот, очень и очень бережно и деликатно относиться к свободной душе, которая дана этому ребёнку, и деликатно растить её, давать ей воздух, давать ей свободу, давать ей пространство для собственного какого-то движения. Для того, чтобы что-то — захотел!

Сейчас же есть проблема серьёзная — что дети ничего не хотят. Вот, особенно 18-20 лет мальчики, мужчины, можно сказать, молодые люди — ничего не хотят. Они не хотят учиться, они не хотят работать. Есть дети, которые отворачиваются к стене, и лежат, или сутками сидят в Интернете, в играх. Вот, такое интересное поколение сейчас появилось. Которому не нужно ничего.

Я даже читала, что в Японии есть какие-то молодые люди, которые просто... она... даже специальное название есть... они замыкаются в квартире, в комнате, и онлайн заказывают еду — и сидят, играют в какие-то игры. И едят. И всё. Не выходя из дома. У них уже социальная начинается фобия в общении с другими людьми. И, вот, карантин, кстати, который был в прошлом году — он же очень это всё усилил. Мы же все теперь в зумах учимся, и... да, мы пытаемся от этого уйти, но, лично моё мнение, что это уже — такой серьёзный тренд, из которого, я думаю, что человечество выйдет, только если электричество отключат совсем, у всех. Вот, тогда — да! А если будет Интернет у всех и будет электричество, то, естественно, все будут в нём сидеть. Потому, что это — слишком привлекательно для всех. И работа уже ушла в Интернет, и всё...

А.Леонтьева:

— Я напомню, что сегодня с вами — Анна Леонтьева.

Мы говорим о семье с Евгенией Ульевой — мамой восьмерых детей, и бабушкой шести внуков.

Мы вернёмся к вам через минуту.

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

А.Леонтьева:

— Сегодня с вами — Анна Леонтьева.

У нас в гостях Евгения Ульева — мама восьмерых детей, бабушка шести внуков, и ещё много чего про Евгению можно сказать — про два образования ( МИФИ и Свято-Тихоновский Университет ), про то, что... Евгения, Вы пишете у себя, что Вы — счастливая свекровь и тёща, внукам Вашим — от нуля до 10 лет...

И у нас завязалась... такая... довольно интенсивная беседа, я бы сказала. Потому, что Вам не нужно строить какую-то отдельную лабораторию... у Вас... вот... вот это вот... семья... да... друзья детей... и это всё — перед Вами, и, судя по всем, Вы очень... имеете с ними контакт, разговариваете, у Вас поле для исследования — просто огромное.

И я хотела, знаете, что... продолжить эту тему, но немножечко свернуть. Потому, что очень хочется успеть какие-то... вот... такие... Сейчас немножко по-другому подойду.

У нас был, такой, очень необычный батюшка — не в друзьях, а мы ходили к нему на приход... не буду ничего называть. Просто, я помню, как я, однажды, пришла к нему на исповедь, и начала обычное своё перечисление всяких проступков, мыслей дурных, и так далее.

И батюшка — а у него реакции были вообще непредсказуемые, но мы его очень любили и любим, до сих пор... и он... так... поморщился, и говорит: «Ну, что ж ты мне опять принесла целый пакет мусора какого-то...» Я говорю: «Батюшка, а куда же мне его нести-то, как не к Вам?» Он говорит: «А ты, давай-ка, подумай... а что тебе Бог хорошего сделал? Вот, такого, хорошего?» А я говорю: «Батюшка... ну... как... — растерялась так, говорю — всё, в общем-то, хорошее!» А он говорит: «Ну... домашнее задание — иди, подумай, что — хорошего!» И, вот, меня так поразил вот этот подход — потому, что... ну... всегда я на исповедь шла с какой-то большой очень печалью, грустью... такой...то, что называется смирением... то, что, по крайней мере, я считала смирением. И тут... я, первый раз, начала... вот... делать домашнее задание, и задумалась про радость.

Вот, это вот... то, что... как бы... с чего мы начинали в 90-х ( я могу про Вас ошибаться, я говорю про себя ) с нашими детьми — мы начинали их «смирять»: «А, ну-ка, смирись!» — а мои друзья ещё шутили: «А, ну-ка, возлюби!»

Как это в Вашей семье происходило? Как вы прошли этот путь — от смирения до мысли, которую я сейчас от Вас слышу — о мотивации детей к этой, вот, открытости, радости, неподозрительности, неотслеживанию их...

Е.Ульева:

— Вы знаете, наверное, это был сложный путь — тоже, как у всех. Потому, что... ну... понимаете, с маленьким ребёнком, вот, это насилие — оно, в какой-то степени, работает. Оно, конечно, кривое, но... как бы... мы же можем маленького заставить, там... в Церковь прийти... там... ну... Вообще, ребёночек маленький — он же, вообще, слушается родителей, он же любит родителей, принимает... вот, почему мы должны, как дети быть, да? «Будьте, как дети», — сказал нам Христос.

Дети — они же всё принимают. Они же считают... вот, маленький ребёнок — он же считает своих родителей самыми прекрасными, самыми правильными. Даже есть такие страшные истории, когда дети находятся совершенно в жутких условиях — у алкоголиков, у каких-то, совершенно... там... безумцев, которые их бьют, обижают — и они, всё равно, это принимают, что: «Мой папочка... моя мамочка... я люблю... она хорошая...» — и так далее.

Потом — да, когда вырастает ребёнок, это всё не так. И у подростка, как раз, период, когда он отсоединяется от родителей — сепарация, так называемая — и он... вот, кстати, почему церковные дети уходят из храма — потому, что они, как бы, хотят быть непохожими на родителей... ну, чтобы понять, где он... вот, это — я, а вот это — мои родители. Отдельно, да? А, поскольку, родители в церкви беспрерывно, и... вот, я не знаю, как у всех, но у нас, например, получилось, что, поскольку мы в Церкви с 1997 года... то есть... соответственно... сколько... мы 24 года в Церкви, и дети, которые выросли в этой Церкви, естественно, за 24 года... ну... безусловно, уходит вот эта трепетность, да... и мы не бежим в храм: «Боже, как прекрасно! Мы идём в храм...» — для нас это какая-то такая обязанность, что надо в храм в воскресенье. И уходит, конечно, вот... ну... какая-то... как сказать... трудно мне слово сразу подобрать... очарованность, да. Это превращается в какие-то будни: «Ну, надо — надо в храм... чего уж там...» — и дети не хотят в этих буднях участвовать. И они видят, какие мы скушные, и они не хотят... им там скушно. Они не понимают, зачем туда идти.

И он говорит: «А я не пойду... А я не хочу... А я уже был... Не надо меня туда тащить...» — да? И там начинается и духовная составляющая, где нечистая сила подгружается, безусловно. Мы не можем это отрицать, что...

А.Леонтьева:

— «Подгружается» — хорошее слово...

Е.Ульева:

— Да, да... а как же? Они работают 24/7, они... такие... они очень трудолюбивые, бесы, понимаете? Они всё время ищут вот эту дырочку, в которую внедриться в ребёнка, или во взрослого, и так далее. И они внедряются иногда и... вот... благие намерения, которыми... как, вот, эта пословица. Мы же хотим «как лучше» ребёнку! Мы его сейчас, вот, притащим на верёвке в храм, скажем: «Ну-ка, вставай... ну-ка, пойди, Причащайся... я кому сказал?» — ну, и что из этого выходит?

Нельзя. То есть, всё равно, должна быть огромная свобода и огромная любовь. И огромное доверие своему ребёнку. Вот, Вы делайте, и доверяйте детям, что они будут смотреть на Вас, и повторят когда-нибудь за Вами.

У меня есть прекрасное выражение — мне оно очень нравится. Это сказал совершенно светский человек, далёкий от Православия, но мне оно очень понравилось. Когда при нём кто-то начинает обсуждать, что... там... ребёнок что-то не делает, или он «плохой», не такой... он слушает, слушает, и говорит: «Я, в его возрасте, был хуже». И, вот, эта фраза мне очень помогает.

А.Леонтьева:

— Это — прекрасно!

Е.Ульева:

— Это — прекрасная фраза! Вспомните себя в подростковом возрасте! Вы что — ходили на службы? Вы что — Причащались? Вы что — мечтали Евангелие почитать? Да, нет, наверное, вряд ли. По крайней мере, я точно была очень далека от этого. И все мы прошли свои трудности, вообще, в жизни. Вот, этот вот, сложный период становления, взросления, когда ты приходишь к чему-о светлому, доброму и хорошему — сам. Ты сам это должен выбрать.

И дети — вот, как раз, нашим детям надо дать свободу, не затаскивая их насильно. Глядя на Христа, глядя на Его подвиг... вот... понимаете... очень глубоко надо прочувствовать, что Он — Сам, добровольно пошёл на Крест. Он не стал... как-то... волшебным образом изменять эту ситуацию.

Вот, мне очень нравится ещё, знаете, какая вещь? Ведь, и Христос не пришёл ни к одному из Первосвященников, когда Он воскрес. Ну, Он же мог прийти к Каиафе — явиться, показать Свои раны... не Фоме, апостолу, а Каиафе сказать: «Смотри! Вот, ты видишь?...»

А.Леонтьева:

— «Ты был неправ», — да?

Е.Ульева:

— Да! И они бы, вот, прям... раз, и весь Синедрион заплакал бы... Кстати, если бы они заплакали и покаялись, конечно бы Он пришёл бы. Но, поскольку, Он видел, вот, это ожесточение и неприятие, что они не готовы Его принять — Он не пришёл.

И, вот, детей надо своих, как раз, воспитывать вот в этой парадигме, что... надо давать возможность ребёнку самому захотеть, самому прийти.

Вот, я начала говорить о детях, о юношах, которые ничего не хотят...

А.Леонтьева:

— Да...

Е.Ульева:

— Они ничего не хотят потому, что не было возможности выбрать. За него всё решала мама с 0 лет, понимаете? Во что он одет, куда он пойдёт, какой у него будет День рождения, какие у него будут подарки на День рождения... где он будет учиться, в какой самой замечательной школе престижной, и так далее. И ребёнок... за него выстроена вся траектория его жизни — в какой храм он ходит, у какого духовника исповедуется... и всё — у него нету никакой свободы.

И они начинают... там... в зелёный цвет волосы красить, пытаться что-то... там... отрезать себе... какую-нибудь... там... юбку покороче... ну, у кого — что. Любые выходы ищет ребёнок, чтобы... Ну, в основном, сейчас, кстати... основной выход — это Интернет, и, вот, эти игры, или какие-то свои сообщества в Интернете у них огромные, чаты, какие-то интересы свои собственные...

Многие же... вот... представляете, например... бабушки же — мало кто, вообще, понимают, как управляться с гаджетами, как там где быть... мы же не все понимаем, как подключиться, как отключиться — скорее, ребёнок это за нас сделает, или поможет, когда мы... там... какую-нибудь учётную запись не можем зарегистрировать, или ещё что-то...

А.Леонтьева:

— Да-да-да-да-да... конечно!

Е.Ульева:

— ... понимаете? Но, как раз, подхваливайте своего подростка, говорите: «Слушай, как классно! А ты мне можешь объяснить? Как здорово... какой ты у меня молодец!»

И я, как раз, для себя сделала вывод, что надо хвалить, хвалить и хвалить! Мы зациклены на этом «смирении», которое мы как-то ложно поняли, что «смирять» — это унижать. «Смирять» — это говорить: «Ты — плохой... как ты мог?» — нельзя хвалить... Нужно хвалить! Хвала... знаете, как говорится: «Доброе слово и кошке приятно»! Мы все — любим, когда нас хвалят, когда нам говорят: «Какой ты молодец! Какая ты хорошая мама!»

Мы же не любим говорить, что: «Вы — такая плохая мать! Как Вам не стыдно?» — никто не хочет это слушать! Все хотят выслушать, какой ты молодец, и как тебе удалось что-то сделать.

А в нашей культуре, постсоветской, коммунистической — у нас это как-то совсем было не принято — хвалить. Ребёнок испортится, вы — что? «Смиряйся... скромным надо быть...» — и, в результате, мы перестали хвалить своих детей. Мы перестали замечать их достижения, что они — молодцы, что они — могут.

Я сталкиваюсь с тем, что, например, в православной школе... не в одной... у меня в нескольких школах учились дети, и везде — одна и та же ситуация — занижение, очень жёсткое, оценок. Очень жёсткое! «Пусть смиряется, да... вот... он плохо работал. Я не могу ему... мне моя христианская совесть не позволяет ему пятёрку поставить», — и ставятся двойки, тройки. А ребёнок говорит: «А... чего я буду делать? А я и не буду делать. Я — не хочу. Мне тройку и так поставят», — уходит мотивация у ребёнка.

Детей мотивирует любовь, мотивирует похвала. Как солнышко, да? Растения любят солнце. Нету растений, которые любят тень — это крайнее исключение. Мхи какие-нибудь влажность любят... а все цветы...

А.Леонтьева:

— Мы же не хотим...

Е.Ульева:

— Конечно! Чтобы заплесне...

А.Леонтьева:

— ... чтобы наши дети были мхами! Мы хотим, чтобы они были цветами...

Е.Ульева:

— Это плесень любит... плесень, кстати, заводится в темноте и в сырости. А ребёнок... вот... он как цветочек — ему надо солнышко, ему надо любовь, ему надо, вот, это принятие, что ты — хороший, что ты — молодец. Надо хвалить детей в 10 раз чаще, чем ругать. В 10 раз!

Это, вот, прям, исследования специальные на эту тему проводились! Хвалите, по головке его погладьте, обнимите!

Вот, я, знаете, с чем столкнулась? Например, у меня сыновья уже очень... там... одному будет 16, другому — 14, а третьему — 20. То есть, вот, такие взрослые ребята уже совсем. Они выше меня ростом, они басят, они... такие уже... вот... прям, дядьки здоровые. И я тут столкнулась с тем, что если его обнять, поцеловать и погладить просто по головке или по плечику, и сказать: «Солнышко моё, сделай вот то-то...» — да он вам горы свернёт! Понимаете? Или, просто, даже не «сделай что-то», а: «Я тебя люблю, родной мой мальчик! Какой ты у меня хороший вырос, большой!» — они вдруг начинают улыбаться, они прижимаются, они потом подходят: «Мама...» — вот... там... знаете, как... такие, вот... какой-нибудь... большой, вот... я даже не знаю... телёнок, там... собаки огромные такие бывают, которые — ткнулись, и, вот: «Погладь меня, мамочка...» И, вот, они тоже такие... крупные... и, вроде, неудобно... они, вроде, так... смущаются, но, оказывается, детям нужна ласка, нужна похвала — и девочкам, и мальчикам, и подросткам — это, прям, очень нужно! Чтоб ты... вот, просто сядь с ним рядом... вот, он играет в свою игру... вот, сидит он... там... и в стрелялку какую-нибудь стреляет — сядьте рядом, и просто погладьте его. Да он тут же откликнется! Да он так будет счастлив, что мама его погладила по головке и порадовалась за него!

Ищите самые маленькие успехи, самые крошечные! Вот, он... там... помыл посуду. Не вот это отношение, что: «А как же? Он должен был — и не только посуду, но ещё и полы помыть! Он тут воды ещё набрызгал...» — нет! Вот, увидьте эту чистую тарелку, которую он вымыл! Скажите: «Слушай, здорово, класс! Если ты, в следующий раз, ещё вытрешь стол — вообще будет супер!» Понимаете, да? Идём — от позитива, от принятия, от радости, от любви, и от... такого... знаете... наслаждения и любования своим ребёнком.

Вот, научитесь любоваться на своих детей — на плоды рук своих! Вот, Вы трудились много лет, это — Ваш сад, который Вы насадили. Растения — это детки, да? Как, вот, смоковница — Христос искал плода же на ней, да? И, вот, дайте вырасти этому — поливайте, удобряйте это любовью, заботой, а не пилением! Вот, пилим, пилим, пилим вот этой пилой: «Вот, ты не такой...» — мы, как будто, над куском мрамора работаем, и, как Микельанджело, пытаемся там какое-то совершенство вырубить. Не надо! Это живые растения, живые души! Их надо, так сказать, удобрять, окапывать, и всячески их любить.

И тогда Вы поймёте и меру строгости. Я знаю, что меня сейчас упрекнут, что «по головке гладит», вот, надо строго: «Кому сказал?!» — кто любит, тот наказывает дитя. Это я всё знаю! Я прошла этот путь жёсткости — он был. Я била своих детей — признаюсь на всю страну! Мне очень стыдно! И, к сожалению, я только к возрасту бабушки поняла, как, вообще, избегать этого — этой агрессии, этой злобы, вот этого срыва... потому, что мы срываемся на детях на своих, на самом деле. Мы наказываем в гневе в таком, а: «Гневайтесь, и не согрешайте...» — как сказано в Евангелии. И это, кстати, ступор вызывает у всех православных. Они так и не понимают, как можно гневаться, и не согрешать. Можно. Если Вы любите ребёнка, то у Вас получится. Но начинать надо с любви.

Христос, Который ходил со Своими апостолами — Он же очень терпеливо, три года, просто... вот... ходил, ходил, ходил, чудотворил. Он... там... ругаться-то начал уже попозже, в конце... понимаете, да... «Доколе буду с вами?» — и так далее. Но, тем не менее, сколько терпения, сколько принятия у Него было! Понимаете, сколько любви? Вот, нам...

А.Леонтьева:

— Просто... интересную вещь... вот, слушаю Вас, и хотела вставить... потому, что мне это вдруг показалось важным.

У меня есть духовный отец, и он очень такой... ну... монах-монах... там... иеромонах, сейчас благочинный, и, несмотря на то, что он есть уже много лет, я не всегда, конечно, его слушаю. Потому, что мне кажется: «Он — монах...»

И, вот, я звоню ему, и жалуюсь на своего ребёнка. Не жалуюсь, а говорю: «Ну... пока, вот, он не может найти себя. Он такой, вот... ну, он — хороший, у него такое чувство юмора... он добрый, очень умный, но он — не нашёл себе профессию». А отец Даниил говорит: «А что Вы так волнуетесь, Аня? Он же — хороший, он — добрый, он же — человек хороший. Ну, найдёт он себе профессию!»

Вот... а то, о чём Вы говорите... как будто, наши приёмники настроены... вот... сбиты настройки, да? Мы настроены на волну, как бы покритиковать, и так сделать лучше. А Вы говорите о том, чтобы настроиться на их дары, на их достижения — даже самые малюсенькие.

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

А.Леонтьева:

— Я напомню нашим радиослушателям, что у нас в гостях Евгения Ульева, мама восьмерых детей, и бабушка шести внуков.

Да... я Вас перебила... вот... со своим отцом Даниилом... продолжите, пожалуйста! Мне очень нравится, когда Вы говорите с такой любовью и открытостью о любви и открытости, которую мы, каким-то образом детям должны... настроиться на эту волну, вот, этой вот... похвалы...

Е.Ульева:

— Да, это серьёзная внутренняя работа, которую мы должны вести с собой. Это не появляется просто так.

Это... надо... прям, знаете, вот, как Вы настраиваетесь на какие-то... ну... вот, например, молитвенное правило... Вы же тоже... и в этом есть дисциплина, да? Что ты встал к иконам, взял молитвослов, там... и так далее — вечером или утром. Это — совершенно определённая духовная работа с собой. Со своими страстями мы все работаем, чтобы... там... не раздражаться, и так далее... как-то сдерживать себя. И чтобы доброе дело сделать, мы тоже себя понуждаем: «Давай-ка... собери-ка вещи, отдай тому, кому это нужно... сходи в больницу, навести кого-то...» — то есть, это всё понуждение. И такое же понуждение... внутри себя, мы можем спокойно понуждать себя, что... вот, прямо, упражнение такое: «А что мой ребёнок сегодня сделал хорошего? Ага... отлично: он вошёл и не бросил куртку, как обычно, а повесил её на вешалку... ну, здорово — классно у него получилось!» — понимаете, да? Если Вы будете даже сам... Ну, я понимаю, что я, вроде, простые вещи говорю, но, поверьте, когда Вы начнёте это делать, Вы увидите, до какой степени в нас развит внутренний критик — потому, что мы боимся быть плохими родителями. У нас, вот, эта боязнь, что «я как-то не так воспитал», и «как-то я не так сделал», и мы... какие-то огромные ожидания... мы от своих детей что-то ждём такое, что, вот, он, прям, должен быть — и умный, и правильный, и работу хорошую найти, и в церковь ходить, и прекрасно жениться ( или замуж выйти ), и кучу детей нарожать, и все дети должны быть прекрасны... ну... понимаете, да? И это всё — от одного ребёнка! Там... ну... даже если от восьмерых вы всё это ждёте, всё равно, как бы... ну, люди — разные! И как фрукты и овощи созревают в разное время — есть ранние фрукты, есть поздние, есть, вообще, какие-то многолетние, которые, там... какой-нибудь кактус раз в сто лет цветёт... понимаете? Вот, такой, вот, он — цветёт раз в сто лет, но зато — красиво.

Поэтому... вот... Вы же не знаете, кто с Вами живёт рядом, кто... Господь же Вам даёт детей, как дар. И Ваша задача — этого ребёнка... вот... увидеть эту красоту вот этого дара, да? Не ожидать каких-то определённых вещей, что «ты это должен, это должен, это должен...» — нет! Должны Вы, наверное, сами себя... вот... с собой занимайтесь. Начните с себя, возделывайте свой внутренний сад! И, если у Вас были проблемы... вот, если, например, Вы ленитесь молиться — ну, почему ребёнок-то должен любить молиться, с какой стати-то? Ну, как это... так же не бывает! Понимаете, да? Если Вам, взрослому, неохота, ну, почему это ему должно бы, прям, так хотеться? Конечно, он будет стоять и баловаться на молитве. Ну, и — что? Ну, бывает такое, да...

И в православных школах, знаете, я с чем сталкивалась? Вот, я не знаю... как картинку Вам скажу. Я сталкивалась с тем, что когда в православную школу попадает светский педагог... ну, например, взяли учительницу — она только что воцерковилась, и попадает из обычной школы в православную, и у неё какие-то всегда... такие... странные ожидания. Она, почему-то, считает, что... она говорит: «Ну, ты же — православный! Ты почему так себя ведёшь?» Или, там... батюшкины дети... вот, я, прям, сочувствую всем детям батюшек, потому, что от них ждут всё: «Ты же дочь батюшки... ты же сын священника... как тебе не стыдно?» А что — сын священника? Ну... понимаете, да? Он — такой же мальчик, как все. Да, иногда ему не хочется... там... куда-то идти — на Литургию, на Всенощное бдение, или ещё куда-то... но ему хочется тоже... там... музыку какую-то послушать, какую все остальные слушают, понимаете? Вот, эти ожидания — то, что мы пытаемся детей... соответствовать каким-то нашим придумкам в голове, на самом деле — потому, что это какая-то идеализация человека, правильно?

Ведь, человек рождается, сам по себе... вот... рождается ребёнок, рождается душа человеческая... мы же помним, что мы все повреждены первородным грехом — то есть душа рождается либеральной. Она склонна к хаосу, она склонна к свободе и беспорядку, понимаете? И наша задача — сформировать уже, вот, такое... хорошее, здравое зерно — чтобы он хотел быть хорошим, добрым, правильным. Но это — сложно. То есть, нам от этого хаоса надо аккуратненько — любовью, бережно, прям, не травмируя... вот, если у Вас растёт растение... ну, вот... понимаете, можно же его, там... вот, у Паисия Святогорца, как раз это есть сравнение. Он говорит, что если Вы нежное, молодое деревце начнёте привязывать какой-то проволокой жёсткой к колышку, чтобы оно было прямое, повредится кожица, повредится кора у дерева, и оно погибнет — инфекция туда попадёт. Вот, он такое сравнение делает интересное. Так, что — бережно привязываем, мягкой верёвочкой. Да, мы выправляем, но — любовью.

Вот, сейчас дети современные — они не воспринимают жёсткость, они не воспринимают насилие, в них слишком много, вот, этого педагогического пространства — дырочек, куда он может уйти. Он может уйти в сеть, и не вернуться... в Интернет, да? То есть, нету... вот, раньше было очень замкнутое педагогическое пространство — в деревне, ещё где-то. Патриархальная община, там... ему каждый... вот, он шёл по улице, не поздоровался — ему каждая бабушка: «А чё это — не поздоровался? А чё это — твой-то такой идёт?» А сейчас — нет. Сейчас, абсолютно, вот, это... такая... полная... доступ всего, любой инфекции духовной, которая... там... наши дети могут заразиться, чем угодно.

Поэтому, очень и очень бережно, и с любовью... Чтобы он всегда помнил, что в доме, где он живёт, его встретят с любовью... там... с горячим чаем, с разговорами, и, вот, с этим, там... вкусным каким-нибудь вареньем... вот... у меня — такая ассоциация. Я считаю, что мой ребёнок вернётся — только так. Вот, если он уходит куда-то на сторону далече — для меня, вот, такая, знаете, картинка в голове, что — дом уютный, там горит, допустим, свеча, на столе какой-нибудь сервиз красивый, и, вот, все ждут, когда же наш... как... притча о блудном сыне, да? С чем он ждал-то, отец? Он же выходил на дорогу... даже есть такое предание, что он ослеп же, пока ждал... он же с перстнем ждал, да, и с пиром! Он же не ждал с каким-то, там... ремнём его, да? Или, там, с колом, каким-то дрыном: «Вот, сейчас я тебя огрею! Где ты шлялся?» — да? Он же ждёт с любовью, и мы все знаем, что это — символ того, как нас ждёт Христос. До последней минуты нашей жизни Он ждёт покаяния.

Поэтому, вот... есть такое дело — любовь.

А.Леонтьева:

— Я хотела задать Вам, Женя, ещё один вопрос — это всё, что я успеваю, хотя, у меня ещё, наверное, миллион. Я думаю, что мы просто обязаны с Вами встретиться снова.

Вопрос такой — буквально, осталось пара минуток. Однажды меня дети спросили, что бы я делала по-другому, если бы знала, что скоро всё закончится? Жизнь закончится... Я сказала... так... очень глубоко задумалась, и сказала: «Наверное, я бы побольше с вами была, и побольше молилась». На что сын пошутил так, очень смешно: «Ну, религиозность и чувство долга», — снизил пафос. Да, в чувстве юмора не откажешь...

И хотела Вас, прямо, вот, кратенько спросить. Вот, смерть прошла очень близко от Вас. И — что Вы поняли в этот момент, в отношении своих детей, своей семьи?

Е.Ульева:

— А Вы знаете, я... вот... опять повторюсь, как бы резюмируя всю нашу беседу, что в момент, когда я была... вот... после лечения... вот... после онкологии... я была настолько ослаблена облучением и химией, что ты, фактически... ну... ты настолько немощный — ты не можешь, практически, ходить. Ты — лежишь, в основном, в очень ослабленном состоянии.

И, в этот момент... вот, на меня, например... так было со мной, что на меня снизошла, прямо, благодать Божия. То есть, у меня какое-то было состояние — полного восторга, вообще. И любви, и принятия, вообще, всего мира. То есть, любой человек, который бы ко мне пришёл — я бы любого пожалела, и так далее. Ну, это Господь даёт — на огромную немощь, да... сила Божия в немощи совершается. Вот, на эту немощь мою ужасную, было дано мне вот это вот почувствовать — вот, эту благодать какого-то... я даже поняла, почему мученики с радостью шли на Крест, на эшафот. Потому, что... тебя, прям, переполняет эта любовь Божия, и, вот, эта любовь — ко всем!

У меня была мысль, что... Боже, зачем вы ссоритесь... зачем? Надо любить друг друга, вот, каждую минуту! А как можно любить друг друга? Не... обниматься — да, но вы же не можете каждую минуту обниматься, да? Но, вот — эта открытость и принятие.

Посмотрите на своего ребёнка, на своего мужа, на свою жену широко открытыми глазами! Прям, внимательно. Сядьте, и скажите: «Господи, какой он — прекрасный! Какой он — здоровский! Сколько в нём любви...» — да?

Если Вы на секунду задумаетесь... я такой совет даю, когда очень сильный конфликт у родителей с детьми, или у мужа с женой... я такой жестокий вопрос задаю, и говорю: «Вот, представь, что это — его... не твой последний день, а — его. Что ты видишь его последний раз в жизни», — понимаете сразу, да, степень...

А.Леонтьева:

— О, Господи...

Е.Ульева:

— Конечно! Ну, конечно! Какая разбитая чашка... какие-то, там... несделанные уроки... о чём, вообще, речь? Понимаете, да? Сразу главное высвечивается — что есть вот эта душа, которую ты любишь, и нельзя тратить своё время на... вот, эти вот... разборки какие-то непонятные. Они... мне кажется, что их нам их... как бы... дьявол насыпает, как булавки, как кнопки под ноги, да? Вот, мы на них наступаем — нам больно. Вот, эти мелкие-мелкие ссоры, стычки, и так далее...

Любовь. Принятие. Вот, я — за это. Я на этом стою, это моя... я считаю, что жены-мироносицы — вот, это мой образ любви. Да, вот... идти к этому Гробу, мазать это мёртвое Тело — не важно, никого не слушаем и любим. Они же шли с любовью, да? Мироносицы — с чем шли? С последней любовью прижаться к Христу к своему ненаглядному! Вот... и в этом — радость, в этом — любовь, в этом... ты заряжаешься от этой любви, и можешь её дальше транслировать всем остальным. Вот и секрет весь такой!

А.Леонтьева:

— Евгения, спасибо! Журналистка Анна Леонтьева всплакнула в конце передачи.

Напомню, что сегодня у нас была в гостях Евгения Ульева — мама восьмерых детей, и бабушка шести внуков. Мы говорили... я бы в двух словах сказала о том, что в холоде и темноте растут только мхи и плесень, и мы хотели бы, чтобы наши дети, согретые солнышком нашей любви, росли, всё-таки, как цветы и деревья!

Е.Ульева:

— Да... да... всем желаю пышной южной... так сказать... растительности, и буйного цветения!

А.Леонтьева:

— Спасибо большое, Евгения, спасибо! Потрясающий разговор!

Всего вам доброго!

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА».