«Личные границы в семейной жизни». Священник Николай Бабкин - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

«Личные границы в семейной жизни». Священник Николай Бабкин

* Поделиться
Александр Ананьев и Алла Митрофанова

Наш собеседник — клирик храма Николая Чудотворца в Отрадном священник Николай Бабкин.

Мы говорили о том, должны ли быть границы в семейной жизни, и когда смирение и терпение перестают быть добродетелями, и приносят скорее вред, чем духовную пользу.

Ведущие: Александр Ананьев, Алла Митрофанова


Александр Ананьев:

— Добрый вечер, дорогие друзья. Вас приветствует ведущая Алла Митрофанова.

Алла Митрофанова:

— Ведущий Александр Ананьев.

Александр Ананьев:

— И у нас в студии радио «Вера» самая настоящая праздничная атмосфера. Потому что сегодня 25 декабря. Сегодня наши православные братья и сестры, которые живут по другому календарю, встретили Рождество, с чем мы их и поздравляем.

Алла Митрофанова:

— С Рождеством Христовым, а нас, живущих по Юлианскому календарю, поздравляем с днем памяти святителя Спиридона Тримифунтского, святого, который... Ну, наверное, многие из нас, кто решали квартирный вопрос, прекрасно знают, какой удивительный святитель Спиридон в этом вопросе помощник, совершенно не понятно, почему.

Александр Ананьев:

— Какой-то утилитарный у тебя подход к святителю Спиридону.

Алла Митрофанова:

— В том-то и дело.

Александр Ананьев:

— Такой риэлтор Небесный.

Алла Митрофанова:

— Ну, как тебе сказать? Конечно, святитель Спиридон, это гораздо больше, чем решение наших каких-то земных вопросов. Святитель Спиридон это, в первую очередь, огромная любовь. Однако из-за этой огромной любви, я не знаю и не понимаю, почему, и не понимаю, как это работает, но действительно, в моей жизни дважды так было. Собственно, один раз в моей жизни, один раз в нашей с тобой жизни, когда святитель Спиридон очень-очень содействовал и направлял нас в решении жилищного вопроса.

Александр Ананьев:

— А как это работает, мы хотим спросить нашего сегодняшнего собеседника. Мы рады приветствовать замечательного священника, клирика храма Николая Чудотворца в Отрадном, священника Николая Бабкина. Добрый вечер, отец Николая. Здравствуйте, с праздником вас.

Священник Николай Бабкин:

— Добрый вечер. Приветствую всех, дорогие Александр, Алла, дорогие наши радиослушатели. Тоже всех поздравляю с праздником святителя Спиридона Тримифунтского и всех православных христиан, причастных к другому календарю, также поздравляю с праздником Рождества Христова, присоединяюсь к поздравлениям Александра и Аллы. Хотелось бы, конечно, испросить у отца Николая, вы так хорошо смотритесь вместе, и я просто сидел бы и слушал вас. Можно так — нет?

Александр Ананьев:

— Можно и так, но тогда нашим слушателям будет скучно. Я знаю, с какой любовью и благодарностью Алла Сергеевна каждый раз, заходя в храм, подходит к иконе святителя Спиридона и благодарит его. Но нет ли в этом какого-то несколько коробящего мою неофитскую душу утилитарного отношения к святителю, как к такому Небесному риэлтору. Так, у меня с квартирой, с ипотекой, со съемным жильем надо срочно-срочно к святителю Спиридону, он поможет. Насколько это уместно и правильно, скажите мне, пожалуйста?

Священник Николай Бабкин:

— Очень хорошо, начнем сегодняшний наш праздничный эфир с обсуждения утилитаризма Аллы Митрофановой, ее искажения религиозного чувства. Я думаю, к концу эфира можно будет подвергнуть ее суду Синедриона для того, чтобы окончательно установить степень ее виновности и наказания за подобного рода поступки.

Алла Митрофанова:

— Я уже провалилась сквозь землю.

Священник Николай Бабкин:

— У нас имеется свидетель Александр, который готов дать показания по Алле Митрофановой, как наблюдатель ее религиозного рвения к святому Спиридону. И мы сегодня все вместе сообща мировым судом будем решать судьбу Аллы. Ну, это шутка, конечно. Если серьезно говорить, то Александр прав. Действительно, люди часто приходят не Христу помолиться, а Матроне. Мне одна женщина так и сказала: «Я Христу не буду молиться, Он мне не помогает, я лучше Матроне помолюсь». Такой утилитаризм, как всегда, был, есть и будет. И это действительно свойственно неофитскому характеру. Неофиту свойственно, еще и фанатику какому-нибудь. Мы это все называем мракобесием. Мы все это считаем неправильным. И человек просвещенный, образованный, грамотный смотрит на это пренебрежительно, свысока. И, наверное, он прав в своей критике, потому что действительно святой человек всю свою жизнь подвизался, участвовал во Вселенском Соборе, защищал истину православной веры не для того, чтобы спустя столетия люди просили у него за жилье. Но, тем не менее, он и при своей жизни никогда людям не отказывал. Я помню тот случай, когда он и бедняку, например, дал золото, потому что тому необходимо требовалась помощь. И человек на пути к вере сперва может быть даже более честен в своих желаниях, он знает конкретно, чего он хочет, когда приходит в храм. Поэтому за честность его и простоту, может быть, даже совмещенную с утилитаризмом или с фанатизмом, его судить нельзя, он честно, искренно знает, чего хочет. Хуже когда человек приходит в храм, сам не подозревает о своих намерениях, мыслях, чувствах, избегает их, старается вытеснить все свои страхи, всю свою враждебность, спрятать куда подальше забытые грехи. Просто приходят ради морального удовлетворения в храм. Наверное, если сравнивать двух таких людей, сразу приходит на память притча о мытаре и фарисее, где один искренне каялся, другой наоборот превозносился перед Богом. И тот и другой тоже по-своему правы, потому что один знал больше, другой знал меньше, но при этом парадоксальность в том, что тот, кто знал больше, поступал неправильно, тот, кто знал меньше, как раз, поступал искренно. Я думаю, нужно относиться с снисхождением к таким людям. Это я сейчас не про Аллу говорю.

Алла Митрофанова:

— А что же, и про меня тоже, конечно, снисхождение.

Священник Николай Бабкин:

— Я не вижу ничего дурного в том, что люди просят помощи у святых. Для меня они как старшие братья. Я недавно был в лютеранской кирхе, мы общались с их пастырем. Он тоже говорит, что мы святых о помощи не просим, мы им не молимся. Я говорю, тем не менее, ваша кирха названа в честь святой, немаловажный факт. Вы все же признаете, что святые это старшие братья в вере, да? То есть это особые праведники, которые составляют с нами одну единую церковь. Он говорит, да, так мы считаем. Просто мы иконам не поклоняемся, не обращаемся к ним в молитвах и так далее. Но да, мы относимся к ним с уважением и с почтением. Вот где тут грань, пусть каждый сам решает.

Александр Ананьев:

— Я знаю, где грань, дорогой отец Николай. Свидетель обвинения Александр Ананьев хочет выступить на стороне защиты. Но вот если говорить серьезно, то есть единственный язык общения, в частности, со святителем Спиридоном. Это быть его руками в земной жизни здесь и сейчас. Если ты хочешь обратиться к святителю Спиридону, помоги с жильем тем, кто испытывает трудности. И в этом смысле, моя жена Алла Митрофанова, как никто помогает.

Алла Митрофанова:

— Ты чё это?

Александр Ананьев:

— У меня на глазах она решила жилищный вопрос нескольких людей.

Алла Митрофанова:

— Как это? Ну, что ты.

Александр Ананьев:

— Используя свои связи и в России и за границей, и вот за это ей низкий поклон.

Алла Митрофанова:

— Я не помню такого. Хватит сочинять.

Александр Ананьев:

— Я это не про тебя. Я это говорю в той связи, что если ты хочешь обратиться к святителю Николаю или к святителю Спиридону, помоги, помоги тем, кто нуждается. Вот тогда это будет полноценное общение, и тогда и тебя без помощи не оставят.

Алла Митрофанова:

— Ну, да, круговорот любви в природе.

Александр Ананьев:

— Круговорот любви в природе.

Алла Митрофанова:

— Это было бы правильно жить по такому закону. К сожалению, не всегда получается, но нам есть, к чему стремиться.

Александр Ананьев:

— Я хочу еще вот вас о чем спросить, отец Николай. Сегодня и католический мир, и часть православного мира отмечают Рождество. И волей-неволей я тоже ловлю себя на ощущении какого-то праздника. Насколько вот мое, опять же это вопрос неофитский абсолютно, насколько это мое праздничное состояние уместно, учитывая то, что я буду в ночь с шестого на седьмое января в нашем храме святителя Николая на Трех Горах на праздничной литургии. А вот сегодня все-таки для меня есть праздник или нет?

Священник Николай Бабкин:

— Во-первых, я приношу свои искренние сочувствия редакции радио «Вера», которую, я чувствую, порвут письмами в адрес Аллы Митрофановой с просьбой помочь им разрешить имущественные проблемы.

Алла Митрофанова:

— Нет, я не умею. Саша просто склонен, как это сказать, приукрашивать.

Александр Ананьев:

— Наш адрес: Андреевская набережная...

Священник Николай Бабкин:

— Пишите, друзья мои, братья и сестры, обращайтесь в редакцию радио «Вера», и вам там помогут. Ладно, шутки шутками, а насчет праздника. Вообще радоваться не грех. Для меня рождественский пост — это такой радостный пост. Мы тут недавно с Аллой в эфире обсуждали, что пост это не повод для самобичевания. Тем более рождественский пост или западный аналог — адвент. Это время ожидания Рождества Христова. А почему радостный? Потому что это время ожидания рождения Христа, в отличие от Великого поста, когда мы находимся в ожидании Голгофы. И в этом разница между рождественским и Великим постом. Но в нашей культуре, которая, наверное, имеет свои особенности в связи с климатом, и с историческим прошлым, с рабским прошлым. Наши суровые русские люди не понимают, что такое радостный пост, потому что по жизни радоваться вообще мало кто привык. И некоторые даже демонизируют радость, считая, что в пост нужно непременно страдать. Я думаю, что рождественский праздник даже если он не по нашему календарю, все равно это радостное событие, и нет никакого греха в том, чтобы порадоваться за других людей. Есть люди, которые радуются. Мне звонят иногда близкие, знакомые в этот день, мы поздравляем друг друга с праздником Рождества Христова. Ведь Рождество это не календарная дата, это в общем событие в целом, праздник как таковой. Если ты начинаешь чувствовать это радостное событие всем сердцем еще до 7 января, это не значит, что это грех. Наоборот, мне кажется, благодаря этому, ты еще больше будешь радоваться на ночной службе, потому что ты уже начал предвосхищать чудо рождения Христа. Как у нас говорят, есть предпразднство, есть праздник, а есть попразднство. Вот, может быть, католическое Рождество, когда ты радуешься за других, это в каком-то смысле предпразднство той рождественской радости, которая ожидает тебя в дальнейшем.

Александр Ананьев:

— «Семейный час» на радио «Вера». Алла Митрофанова, Александр Ананьев и клирик храма Николая Чудотворца в Отрадном священник Николай Бабкин. Предпраздничный у нас сегодня разговор. Вы сказали о важности радости в жизни христианина. И мы с огромным удовольствием читаем все то, что вы пишите в социальных сетях, осваивая все новые и новые языки, приложения и...

Алла Митрофанова:

— Формы.

Александр Ананьев:

— Формы. И я радуюсь каждый раз, как ребенок, когда обнаруживаю, что вы новый какой-то ход освоили. Я уж не буду уточнять, что конкретно, но это все настолько актуально, современно и круто, прямо круто, что спасибо вам огромное. В этой связи вот какой к вам вопрос. Когда я только-только начал воцерковляться, у меня восприятие глубоких христиан православных было примерно следующее: это такой монах в черном, который бухает кирзовыми сапогами, идет по острову Кижи по монастырю. Ты ему говоришь: «Здравствуйте». А он на тебя так хмуро посмотрел, едва заметно кивнул и ушел дальше. Примерно такой. Конечно же, там нет места ни чувству юмора, ни какому-то развлечению, ни каким-то инстаграма (деятельность организации запрещена в Российской Федерации)м, рилзам, сторис и прочим прикольным штучкам.

Алла Митрофанова:

— Это твоя проекция. Это не значит, что так живут северные монахи и северные монастыри.

Александр Ананьев:

— Да, это моя проекция. Я не к тому, что я сейчас считаю, что это правильно, но у меня было такое восприятие. Сейчас оно, конечно, изменилось. Мы все живые люди, мы живем в миру и должны поддерживать друг друга и себя, я все понимаю. Вот вы человек, блестяще владеющий тем, что называется чувством юмора и обладающий этим чувством. Каково значение — я думаю, что радиослушатели за те пятнадцать минут, в течение которых идет программа, могли убедиться в этом — каково значение...

Священник Николай Бабкин:

— В пустословии отца Николая.

Александр Ананьев:

— Не в пустословии, а вот именно в каком-то, знаете, даже к сложным вопросам легкому подходу.

Священник Николай Бабкин:

— Потому что, наверное, мы все ищем простые ответы. Почему люди любят читать цитаты святых отцов, например, или святоотеческую мудрость? Потому что там часто в форме афоризмов высказываются ответы на довольно сложные вопросы. Я пока такую мудрость не стяжал, но стремлюсь к какой-то простоте, чтобы говорить односложно, а не украшать свою речь многими-многими конструкциями, которые будут делать все более тяжелым и сложным для понимания. Да, спасибо, Александр, каждый эфир начинает меня хвалить. Это, конечно, приятно слышать.

Александр Ананьев:

— Не хвалить, а восхищаться. Я у вас очень многому учусь и открываю для себя какие-то новые языки и формы, за что вам огромное спасибо. В частности несколько дней назад мы обнаружили у вас в сторис две картинки, которые на наш взгляд оказались противоречивыми, или показались противоречивыми. Насколько уж они противоречивы, об этом я и хочу поговорить. Из этого, собственно, вытанцовывается одна очень важная тема, тема личных границ в семейной жизни. Первая картинка говорила вот о чем. «Меня обидели так сильно, — спрашивает ваша подписчица, — что я не могу простить никак, понимаю, что это большой грех». На что вы с присущим вам чувством юмора, отвечаете словами Амвросия Оптинского, «если очень зацепят тебя, скажи себе: не ситцевая, не полиняешь», небольшая проблема. И вторая картинка. «Прощать человека нужно, — спрашивает ваша подписчица, — если человек хочет, чтобы его простили. А если он продолжает обижать, что же делать?» На что вы ей советуете: ставьте турникет, личные границы. И вот здесь я вижу огромное противоречие. С одной стороны, «не ситцевая, не полиняешь», это очень по-христиански, это очень правильно. Не зацикливайся на себе, не думай о себе, люби человека, который рядом с тобой, несмотря ни на что. Терпение, смирение и кротость это основа счастливой семейной жизни. Но терпение, смирение и кротость напрочь отметают любую идею так называемых турникетов и личных границ. Вопрос первый. Есть ли противоречие в этих двух установках, которые буквально были по соседству в вашей социальной сети, отец Николай?

Священник Николай Бабкин:

— Вообще, любой человек является источником противоречий, потому что очень часто мы хотим вещей прямо противоположных друг другу. Например, в ситуации, когда тебя обижают, часто бывает так, что с одной стороны злишься, обижаешься сильно на человека, и хочешь ему отомстить. С другой стороны, ты пытаешься вытеснить это чувство обиды, чтобы все было хорошо, помириться, как-то сгладить. Но если эта обида становится систематической, то есть, как было во втором случае, когда человека постоянно обижают, постоянно унижают, тут уже совет преподобного Амвросия не сработает. Одно дело, когда тебя ударили по щеке, ты можешь подставить другую щеку, и мы помним, что нельзя ударить правой рукой по правой щеке, там уже только по левой щеке. Когда Господь говорит, что нужно смиряться, подставлять другую щеку, речь идет об ударе наотмашь. То есть тебя оскорбили, ты да... Но если человек просто перед ним стоит, и его начинают бить по лицу наотмашь. Разве Библия говорит, что мы должны быть пацифистами, какими-то слабаками и просто молчать и ждать, когда нас прибьют окончательно.

Александр Ананьев:

— Ну, подождите, отец Николай, Спаситель же может избежать той страшной участи, которую ему уготовили Его враги, но Он этого не делает.

Священник Николай Бабкин:

— Он неоднократно проходил мимо людей, когда Его пытались взять, Он сквозь толпу проходил сколько раз, Евангелие описывает. То есть время Его еще не пришло.

Александр Ананьев:

— Но в конечном итоге, я вижу пример, как наставление.

Священник Николай Бабкин:

— Он сам буквально не исполняет.

Александр Ананьев:

-Терпи, терпи и смиряйся. Если это твой крест, тебе его надо пронести до конца, не задумываясь над тем, хочешь ты, не хочешь ты. Это может быть неприятно, это может быть страшно, это может быть больно, тебя могут уволить, оскорбить, унизить, но твоя задача снести все это. Уж тем более, если речь идет о близком родном человеке, с которым ты планируешь провести всю свою жизнь и хотя бы немножко научиться любви, тебе надо терпеть.

Священник Николай Бабкин:

— Это разные темы немножко. Одно дело терпеть на работе, другое дело дома. Нужно понимать, что добродетель терпения не предполагает малодушия. Терпеливый не может быть малодушным, боязливым. Очень часто люди терпят из-за страха, из-за страха выглядеть плохими в собственных глазах. Некоторые люди чувствуют свою беспомощность и страх перед враждебным миром, поэтому им проще подчиняться. Например, подчиняться на работе. Они будут готовы переносить все, что угодно, и думать, что они очень терпеливы и смирены. На самом деле они просто боятся этого мира, они беспомощны, трусливы, головы из песка никогда не вытащат. То есть это страх, а страх, как мы знаем, это антитеза любви. Боящийся не совершенен в любви, страх не является добродетелью для христианина. И здесь это не язва терпением, это страх, который выглядит как терпение. Очень часто за добродетелью скрывается грех. Дьявол же лукавый, обманщик. И человек часто обманывает сам себе, даже в своих чувствах. Просто мы себе в этом отчет не всегда отдаем. Мы можем казаться себе терпеливыми, смиренными, потому что нам так проще, а иначе ты испытываешь сильную тревогу, тебе страшно. И ты начинаешь просто приспосабливаться. Один из способов избавления от тревоги это уход, бегство. Женщина, например, может в семье подчиняться сильному мужчине, она тогда будет чувствовать себя комфортно, безопасно, у нее будет пропадать тревога и страх к этому миру. Бывает в крайних формах, когда человек подчиняется всем подряд, такой слабак, слабовольный, который всего и всех боится и готов поступать так, как скажут ему другие. Он никогда голову из песка не поднимет, он всегда отчаянно будет бояться этого мира, но всегда будет ждать, что этот мир его полюбит. Человек всегда комок противоречий, не всегда понимает, чего он хочет, и очень часто не способен отдать себе отчет. Для этого нужно копнуть поглубже, для этого нужно раскаяться, увидеть грех и исповедовать его перед Богом. Очень многие люди, к сожалению, принимают свое смиренничество за смирение, свой страх за терпение.

Алла Митрофанова:

— Отец Николай, а как можно внутри себя разобраться в этом вопросе, что я сейчас испытываю, ради чего я, к примеру, терплю, ради любви или из страха. Может, есть какие-то контрольные вопросы, с помощью которых можно было бы себя проверить?

Священник Николай Бабкин:

— Есть несколько видов межличностных отношений. Ты можешь себя судить, в принципе, по стратегии твоего движения к людям. Первый, это такой беспомощный тип, который мы сейчас как раз описали. Второй это такой обособленный, когда ты к людям движешься, но при этом хочешь быть сам по себе. Такое в семье тоже часто бывает. Это как раз личные границы, турникет, то есть личная стена, за которую человек никого не пускает, и при этом хочет, чтобы люди его любили. И третий бывает агрессивный тип. Человек хочет признания и он агрессивный, он требует. Например, нарциссы, они не могут без этого обходиться, они агрессивны, постоянно провоцируют, манипулируют, с виду претворяются Божией овечкой, а в итоге гнилые внутри, но без этой любви, без этого внешнего восхищения их самооценка падает просто ниже плинтуса. Это типичный пример агрессивного типа движения к людям. Я думаю, каждый из нас может оценить себя с этой стороны, как я веду себя в обществе, как я отношусь к людям. Господь сказал: «Возлюби ближнего как самого себя». Наше отношение к людям не менее важно, чем отношение к самому себе. И мы должны ставить знак равенства между собой и братьями и сестрами во Христе. Если это так, то мы должны давать оценку своим действиям. И сперва определить свой тип движения к людям. А потом уже понять, как ты поступаешь в той или иной ситуации, что я делаю, когда мне причиняют боль, от чего я чувствую тревогу, от чего я чувствую враждебность, гнев. Или даже предчувствую враждебность. Например, мужчина в семье может буркнуть в ответ на вопрос жены, предполагая в ее вопросе некую агрессивность, хотя она еще ничего не сказала. Но он уже боится, что его отвергнут, и он в итоге из-за собственного страха отвержения, может начинать чувствовать враждебные чувства к своей собственной жене. То есть у этого человека такой обособленный тип, и он стремится всех подчинять. Через это чувство подчинения он самоутверждается и избавляется от тревоги и беспомощности. От страха, проще говоря. Это очень сложный вопрос, очень личный и индивидуальный. Отвечая на вопрос Александра, какие вопросы. Вопрос номер один, это мое отношение к людям, какое оно: обособленное, беспомощное или же оно агрессивное. И вопрос номер два, как я реагирую на тревогу? Люди на тревогу реагируют по-разному. Кто-то ищет безусловно любви, чтобы его любили, обожали, на руках носили, заботились, не в обиду женщинам, но часто в семьях девочек так и воспитывают, инфантильными они становятся, потом они превращаются обычно в злобных истеричек, вечно недовольных и упрямых. Бывает способ избавления от тревожности — подчинение. Такие люди любят ощущать контроль над всем, власть. Бывает чувство ухода, когда человек в стрессовой ситуации просто пасует. Или же он может стремиться, например, к накопительству денег. В целом несколько таких ситуаций, которые могут определить особенности твоей личности. Без понимания того, как ты действуешь в той или иной ситуации, тебе будет сложно в разных сферах, и в семье, и дома и на работе и в общении с друзьями. Ты будешь думать, что я сейчас отреагирую вот так. Но в реальности, оказываясь в той или иной ситуации, острый момент с супругой или с другом, ты будешь поступать прямо противоположным образом. Хотя себе в голове ты мог уже нарисовать, как пройдет диалог с начальником, как ты будешь вести себя на празднике, но в итоге, попав в эту самую ситуацию, делаешь все наоборот. Почему так происходит? Потому что человек есть такой комок противоречий, сам не знает себя.

Александр Ананьев:

— Прежде, чем мы уйдем на короткий перерыв, я хочу сделать маленькое уточнение, отец Николай. Причем, это прозвучит в форме утверждения, я хочу, чтобы вы сказали, так это или нет, хотя мне кажется, что вы все равно скажете, что это так. Все, что вы сказали, сугубо индивидуально, и у каждого будет своя история. То, что для одного, например, для Алечки, как очень хрупкого ангела, будет являться извращенной формой деструктивных отношений, для других будет абсолютной нормой семейной жизни. Они после ужина уже привыкли драться сковородками и кастрюлями и у них это часть любовной игры.

Священник Николай Бабкин:

— Потому что они сорвались уже.

Александр Ананьев:

— Нет, у них просто такая манера общения. Эта манера общения для, допустим, Аллы Митрофановой не подходит.

Алла Митрофанова:

— Сегодня меня склоняют направо и налево.

Александр Ананьев:

— А мы тебя просто любим, поэтому не можем иначе.

Алла Митрофанова:

— Это взаимно, однако про сковородки, мне кажется, вообще крайне мало людей, для которых это привычный язык выяснения отношений или обстоятельств жизни.

Александр Ананьев:

— Да, ну, ладно тебе. У меня есть немало семейных пар, которые общаются друг с другом так, что у меня ощущение, что они через пять минут подадут на развод.

Алла Митрофанова:

— Ты имеешь в виду на повышенных тонах?

Александр Ананьев:

— На повышенных тонах, очень страстно, очень грубо даже, как-то обижая. Я смотрю, они сейчас поссорятся, а они при этом живут вместе уже сорок лет и абсолютно счастливы. Просто они так живут, они так привыкли, они любят друг друга безумно, но вот они так живут, и это нормально. Да, отец Николай?

Священник Николай Бабкин:

— Я не думаю, что мы как христиане можем оскудение любви называть нормальным. Проявление насилия, в том числе эмоционального, это тоже зло, это тоже неправильно. То, что люди выплескивают эмоции и злость в адрес друг друга, а при этом успокаиваются, а не избавляются от тревоги, и их обоих это устраивает — это еще не свидетельствует о какой-то любви и о счастье. Просто, когда человек живет долгие годы по одному и тому же сценарию, он, становясь старше, все меньше имеет охоту что-нибудь менять в своей жизни. К тому же такие люди, которые все свои отношения личные выясняют через ссоры, скорей всего не способны глубоко доверять и уважать друг друга. Они очень отстраненные между собой. Там есть высокие стены противления. Когда кто-то из них начинает стучать в эту стену, в ответ начинают кидать камнями. Поэтому возникают боевые действия, баталии и кажется, что эти люди сейчас реально поссорятся, пойдут на развод подадут. Между ними стена, от которой они оба страдают, они оба хотят ее разрушить, стать ближе, но им страшно сблизиться. Этот страх толкает их рано или поздно на проявление хоть каких-нибудь эмоций, хоть каких-нибудь, хотя бы поорать друг на друга. Назвать счастливыми таких людей нельзя. Они находятся в петле, в ловушке собственных страхов, в результате которой их семейная жизнь отравлена постоянными ссорами и конфликтами.

Александр Ананьев:

— Вот умеете вы удивлять, отец Николай. Я был уверен, что вы скажете «да». Вы категорично сказали «нет», за что вам огромное спасибо. Как говорил литовский писатель и сантехник Слава Сэ, Царствие ему Небесное, замечательный был дядька. «Я,- говорил он, — женщин не бью, даже если они сильно попросят». Сейчас мы уйдем на небольшой перерыв, полезная информация на «Светлом радио», а через минуту вернемся и продолжим разговор о страхах, о любви, о семейной жизни и о личных границах тех, кто по Священному Писанию вообще-то должен быть «двое в плоть едину». Не переключайтесь.

Александр Ананьев:

— Предпраздничный, предновогодний, предрождественский семейный час на радио «Вера» продолжается. С вами Алла Митрофанова.

Алла Митрофанова:

— Александр Ананьев.

Александр Ананьев:

— И клирик храма святителя Николая в Отрадном священник Николай Бабкин. Сегодня мы говорим о превратностях семейной жизни.

Алла Митрофанова:

— Отец Николай, ситуация, которую мы с вами проговаривали в первой части нашей беседы про деструкцию в отношениях между мужем и женой, когда люди переходят на повышенные тона из страха быть не услышанными или от голода в тепле, в эмоциональной близости, в любви. Я знаю, что сегодня есть психологи, которые с такими задачами работают и справляются. Однако у нас есть удивительное лекарство. У нас есть Тот, Кто может в принципе любую деструкцию выправить. Будь то скорченная спина женщины, которая восемнадцать лет не разгибалась. Будь то бесноватый, в котором целый легион какой-то демонической силы. Будь то даже и такие ситуации, которые на фоне чудес, которые Спаситель совершает в Евангелии, может быть, и легкая артиллерия, легкая пехота по сравнению с теми чудесами, которые нам в Евангелии явлены. Если мы Бога попросим, ведь Он обязательно нам поможет разобраться, что в нашей семейной жизни не так. Турникет нам сейчас устанавливать или наоборот мы «не ситцевые и не полиняем» от необходимости немножечко друг друга потерпеть. Каким образом можно было бы к Богу за помощью в ситуации такого обострения конфликта обратиться.

Александр Ананьев:

— Или Бог не решает, вот кстати самый главный вопрос, или Бог не решает эти вопросы. Бог дал нам абсолютную свободу и говорит: «Ребята разбирайтесь сами, пожалуйста, Я могу, конечно, вмешаться и все поправить, но вам от этого будет только хуже. Вы свободные существа, вы свободные люди, созданные по моему образу и подобию. Пожалуйста, косячьте, ссорьтесь, ругайтесь, делайте, что хотите, лишь бы вы научились любви». А, смотрите, как я все вывернул, отец Николай!

Священник Николай Бабкин:

— Отчасти вы оба правы. Как и нельзя быть неправым на сто процентов и нельзя быть правым на сто процентов. тут так и так, Бог почил от дел Своих, Он предоставил людям все, дал свободу, дал землю, живите. Но с другой стороны, Бог Промыслитель, Он не просто дал землю и сказал: «Ребята, до свиданья». Он дает Свою благодать нам, Он присутствует в этом мире. Когда человек молится, причащается святых Христовых тайн, становится причастником Божественной благодати, Бог становится к нему ближе. Небеса становятся ближе. В результате должно, правильно Алла говорит, больше становиться любви, тепла, заботы. Но что делать, если человек ставит турникеты не только дома, а если он ставит их с Небесами, что тоже часто бывает. Люди же на исповедь приходят, они просто грехи перечисляют, они просто признаются по факту в том, что они совершили. Они отчитываются в проделанной работе, а не раскаиваются в причинах. Человек на исповеди никогда не отвечает на вопрос, почему я это сделал, просто говорит: я это сделал. А почему сделал, приходится допытываться, и в этом вся сложность. Потому что именно ответ на вопрос «почему» для современного человека очень не удобный, потому что он привык расслабляться, не заморачиваться особо, не усложнять, короче, эту и так сложную жизнь. Может еще дело в этом. Именно недостаток доверия к Богу, также как недостаток доверия к любимому человеку, тоже может поставить эту стену неприязни, отчуждения. С одной стороны, турникет нужно ставить, когда к тебе проявляют бессмысленное насилие. Когда, например, мужчина в семье постоянно унижает женщину, постоянно прямо, трагическая ситуация. Тогда, да, нужно ставить турникеты для того, чтобы он хотя бы начал тебя уважать. Потому что если ты не будешь этого делать, ты будешь потворствовать злу. Опять возвращаемся к теме смирения. Смирение, конечно, хорошо, но если ты постоянно молчишь, если о тебя постоянно вытирают ноги, то ты потакаешь греху, становишься соучастником преступления, с одной стороны. С другой стороны, если мужчина воспитан в типично патриархальной семье, где женщина всегда на вторых ролях, она вроде служанки, он никогда вообще эту концепцию не примет. И если в этой семье ничего не изменится, ей просто придется смириться с тем, что он такой гад, а ему перевоспитать эту самодовольную дуру, которая не хочет подчиняться ему, альфа-самцу. Так они оба будут мыслить и, может быть, они будут счастливы, но в той истории, когда начинают сковородками кидаться. Это будут созависимые отношения, когда такой мужчина будет давать тепло какое-никакое, не тепло, а чувство защиты, потому что он сильный, он заботится обо мне, мне хорошо, я в безопасности — мама в детстве не любила, наверное, поэтому такого мужика ищут. А ему нужна будет такая покладистая девочка, рядом с которой он будет чувствовать себя с короной на голове, сильным мужчиной и самоутверждаться за свой счет, это говорит, скорее всего, о низкой самооценке мужчины. Типичная ситуация. Типичные, как говорят психологи, созависимые отношения. Что с этим делать. Алла говорит, к Богу обратиться. Безусловно. Что не могут сделать психологи, они не могут исцелить раны души. Они могут смоделировать поведение, но психолог не помогает избавиться от страстей, от грехов, он не будет говорить про веру — это не профессионально. Но Господь может помочь, потому что любовь изгоняет всякий страх. Именно беспокойство заставляет человека переводить взгляд с Бога на свою слабость и уязвимость. Чаще всего мы уверены, что мы лучше Бога знаем, что нам нужно, что мы ходим своими путями, а не Божиими. Что нам нужно, так это передать Христу власть над своей волей и жизнью, сказать в молитве, что отныне хотим жить по Его воле во всем. Тогда Бог направит нашу жизнь, даже тогда, когда складывается все не так, как мы ожидали. Поэтому, наверное, каждый день надо Бога просить, чтобы Он наставил на благое дело, чтобы сперва, как правильно сказал Александр, самому сделать это доброе дело. Когда мы просим святителя Спиридона, например, о квартире, при этом мы сами должны быть милосердны, не просто думать, что Бог все за тебя сделает, но самим поступать, как Бог. Как Фома Аквинский говорил в свое время, что молиться нужно так, как будто все зависит от Бога, а поступать так, как будто все зависит от тебя самого.

Александр Ананьев:

— Да, и каждый раз, когда у тебя возникает вопрос, почему мне никто не помогает с деньгами, нужно задать вопрос себе, а когда ты...

Священник Николай Бабкин:

— Кому-то помог.

Александр Ананьев:

— Последний раз кому-то реально помог с деньгами? Слушайте, спасибо вам огромное за хлесткую, как пощечина, формулировку, пощечину мне в первую очередь. «Жить надо так, — говорит священник Николай Бабкин, — чтобы исповедь была исповедью, а не отчетом о проделанной работе». Это прекрасная формулировка, спасибо за нее огромное.

Священник Николай Бабкин:

— Я вообще-то про себя говорил, ну, ладно.

Александр Ананьев:

— А получилось про меня.

Священник Николай Бабкин:

— Проповедь священника обращена к самому себе. Поэтому все, что я говорю, касается меня. Не Александра с Аллой. Не хочу выступать здесь, как арбитр.

Александр Ананьев:

— Я хочу у вас выпросить алгоритм действий. Вот вы говорите, ставьте турникет. Хорошие слова, хорошая установка, ставьте турникет. Давайте, на нашем с Алечкой примере.

Священник Николай Бабкин:

— Мы с вами в близких отношениях, это не профессионально.

Александр Ананьев:

— Хорошо, давайте, придумаем Эдуарда и Элеонору. Мы для этих целей придумываем Эдуарда и Элеонору, они двадцать четыре часа в сутки вместе, они работают вместе, у них прекрасная черная собака, например, чтоб уж не было никаких совпадения. Нет, черная кошка.

Алла Митрофанова:

— А еще кролик и удав.

Александр Ананьев:

— Да, еще кролик и удав. Один съел другого. Скажите, пожалуйста, как они могут построить, как она может поставить турникет, как он может поставить турникет. Что это значит? Это значит запаролить мобильный телефон? Или сказать, кухня моя, сюда не ходи? Или что это, я вот не понимаю, как это на практике?

Священник Николай Бабкин:

— Александр, турникет — это когда проявляется насилие в твой адрес постоянное. И чтобы не потакать греху, ты ставишь личные границы. В этом смысле турникет. Это как раз к вопросу, который вы процитировали, там дело было в этом: «Муж меня постоянно обижает», постоянно, именно постоянно это именно агрессия в адрес любимого человека. Здесь нужно начинать с начала, с доверия. Агрессия пропадает, когда люди пытаются понять, в чем причины их непонимания между собою. Потому что всегда мы в браке что-то хотим друг от друга, но что хотим, никто вслух не говорит. Потому что это не удобно, такие разговоры не приятны, и вообще мы сильно устаем на работе, особенно у вас профессия говорящая у обоих, вернее у Эдуарда и, кто там еще второй был.

Алла Митрофанова:

— Элеонора.

Священник Николай Бабкин:

— Элеонора, да. Наболтаются весь день, наговорятся, они свою социальную потребность реализуют, и уже сил друг на друга мало остается. Я вас прекрасно понимаю, потому что у нас с матушкой тоже такая же ситуация, только она в декрете. Она еще блоггер, как и я. Мы чаще себя отдаем миру, как и вы, чем друг другу. То есть друг на друга у нас меньше остается уже сил и эмоций. Тут периодически надо искать какие-то средства для сближения между собою. Свиданки, откровенные разговоры, просто долгие разговоры. Начинаешь понимать в какой-то момент, что ты с женой больше общаешься в прямых эфирах, чем в реальной жизни, например. Когда мы начинали эфиры проводить, мы очень часто делали семейные эфиры, я потом понял, что мы там час в эфире сидели, а за день у нас час разговора не набралось, учитывая занятость, загруженность. Понятно, в семье какая форма разговора наиболее частая, как люди общаются между собой — орут друг на друга из разных комнат.

Александр Ананьев:

— Мы пользуемся ватсапом вообще-то, ватсапом удобнее.

Священник Николай Бабкин:

— А вы даже так?

Александр Ананьев:

— Конечно.

Священник Николай Бабкин:

— Не, это когда дети спят уже, тогда да. Или ватсап. Получается, часто не набирается. Сейчас семейные эфиры вообще практически перестали проводить, потому что мы оба больше стали общаться в эфирах, а не друг с другом. Надо просто на сближение идти, учиться доверять. Потому что когда ты человека столько лет знаешь, он про тебя все уже знает, все про тебя знает. Нам часто мешает страх о собственном совершенстве. Человеку очень важно, как про него думают другие, как его оценивают. И он забывает, что рядом с ним есть человек, которому, в общем-то, наплевать, как про него думают другие, и любит его таким, какой он есть. Ему может казаться, что он по-другому выглядит в его или в ее глазах, на самом деле он выглядит как раз так, какой он есть на самом деле. Потому что лучше тебя самого о тебе знает только твоя жена, и наоборот, твой муж. Потому что со стороны виднее. И то, что обычно мы прячем в себе и стараемся не показывать для других, потому что из-за этого чувствуем какую-то беспомощность, страх и унижение, чувство унижения тоже бывает. Я говорил, что мужчина буркнул, хотя женщина еще ничего не сказала. Почему? Потому что боялся, что его сейчас унизят, ему сделают больно, он испытал сильную тревогу, беспомощность и начал раздражаться на пустом месте, хотя, казалось бы, ничего не было сейчас. А почему он начал раздражаться? Потому что он боится, что его авторитет пошатнется каким-то колким замечанием его любящей супруги. На самом деле это не так. Супруга его обожает зело и восхищается им постоянно. Но он не верит восхищению своей супруги, ему кажется, что она насмехается над ним и хочет опять его унизить. Наверное, просто такого человека, к сожалению, в детстве не всегда папа с мамой поддерживали, и, наверное, недостаточно внимания уделяли его заслугам. И поэтому, выросши, такой человек, уже просто не доверяет чужой оценке, чужой похвале. Это во многом я сейчас и про себя сказал тоже. Я, например, не праздную свой день рождения, для этого тоже есть какие-то глубокие психологические причины, о которых я знаю. Но это знание помогает мне жить дальше и чему-то учиться новому. Я думаю, все мы в детстве, особенно в советских семьях, испытали кризис доверия, кризис любви, когда родители за загруженностью недостаточно внимания уделяли каким-то нашим заслугам или воспринимали, как норму. И мы, вырастая, не видим, что хорошего я сделал. Вот Александр начал в эпитетах меня описывать, я думал сначала, а правда ведь. Я даже когда свои архивные записи смотрю, действительно есть какой-то рост, здесь есть некий потенциал, я начал использовать на благо, это здорово. Но я себе в этом даже признаться не могу. А можно это посчитать моим смирением, но на самом деле это обычный страх, и ничего тут смиренного нет. Если бы мы чаще отвечали себе на вопрос «почему» не только на исповеди, но и в реальной жизни, в семейной в том числе, может быть, мы лучше реагировали бы и на критику и на комплименты. И в каких-то сложных семейных ситуациях смогли бы выруливать правильно в нужное русло и не кошмарили бы друг друга.

Александр Ананьев:

— «Семейный час» на «Светлом радио». Клирик храма Николая Чудотворца в Отрадном священник Николай Бабкин сегодня общается с Аллой Митрофановой и Александром Ананьевым. Говорим сегодня о границах в семейной жизни. Мы не так редко эту тему поднимаем, периодически она всплывает. Но вот сегодня мы решили взглянуть на эту тему под несколько новым углом, под углом публикации отца Николая.

Алла Митрофанова:

— Вообще про границы сейчас модно говорить и рассуждать. Люди сейчас призваны границы своего личного пространства обозначать, выстраивать так, чтобы в это личное пространство другие не внедрялись. Не знаю, наверное, для духовно здорового, психологически здорового человека, как для чистого, все чисто, так и для него — все хорошо. А для человека, как большинство из нас, с теми или иными сложностями, отклонениями и духовными и психологическими, в случае с границами тоже возможны свои перекосы. Я вспоминаю, сейчас был год Достоевского, собственно, завершается год двухсотлетия со дня рождения Достоевского, Много мы говорили об этом авторе, его текстах в самых разных форматах, и на радио «Вера», и в журнале «Фома и так далее. Есть у Достоевского удивительное наблюдение по тонкости, по точности своей. Что такое «возлюби ближнего как самого себя»? В понимании Достоевского — ссылаюсь здесь на замечательного исследователя Татьяну Александровну Касаткину — в понимании Достоевского, в этой Евангельской фразе нет запятой. То есть ближнего не в сравнении, как самого себя, ближнего в данном случае как самого себя. Это не уточнение, не сравнение во фразе, а состояние передается словами Евангельскими, когда ближний для тебя продолжение тебя самого. И ты между собой и другим человеком как раз не выстраиваешь границы.

Александр Ананьев:

— Турникетов.

Алла Митрофанова:

— Как раз, да, это опущенные турникету. Когда чужая боль для тебя как твоя боль, чужая радость для тебя как твоя радость. И в том числе радость за успехи других людей, даже там, где с земной точки зрения тебя, может быть со стороны может показаться, обошли или ты остался в стороне и прочее. Или ты стал всего лишь инструментом, если опять же земной терминологией выражаться, в жизни другого человека, чтобы он двинулся вперед и выше. В этом достоевском понимании отношений любви без турникетов — которые, правда, наверное, только для людей со сформировавшейся и здоровой психикой и сформировавшимся и здоровым духовным миром характерно — совсем не о турникетах речь, а о том, чтобы стать помощником в жизни другого человека. И чем большим людям таким помощником ты станешь, условно говоря, другим вторым человеком станешь, а не главным человеком в их жизни, тем больше любви будет в твоей жизни собственной. Не знаю, насколько реализуема эта парадигма человеческих отношений в нашей повседневной земной бытовой жизни. В семье люди, казалось бы, друг другу ближе всего. Реально ли это, научиться быть друг для друга такими ближними, когда возлюби ближнего как самого себя, у тебя там нет запятой, и ты видишь в другом человеке продолжение.

Александр Ананьев:

— Да, а то на практике, отец Николай, получается, что такой любовью тебя любит только твоя собака. Она говорит, что ты продолжение меня, твои носки — мои носки, твоя еда — моя еда, и ты с этим ничего не поделаешь.

Священник Николай Бабкин:

— Я думаю, во всех семьях мужчина и женщина из одной тарелки лопают что-нибудь или доедают друг за другом. Я вот когда детям завтрак готовлю, я себе не готовлю, я за ними доедаю, в этом тоже продолжение меня. К вопросу турникетов. Можно, конечно, нарисовать себе образ идеальной семьи, но только в том случае работает по Достоевскому, когда оба этого хотят. Потому что любовь двух людей невозможна без любви двух людей. В одностороннем порядке, будет слепая жертва чужому эгоизму, к сожалению, чаще так получается. Если же два христианина, которые видят мир также как Достоевский, конечно, у них что-то получится, безусловно. А турникет, я еще раз повторяю, речь шла о насилии, периодическом, систематическом. И конечно, турникет это не окончательная парадигма поведения, это лишь временная мера, чтобы ограничить границы собственного «я» и выйти на контакт с человеком. То есть нельзя всю жизнь жить за турникетом, это уже не семейная жизнь. Это предупредительная, то, что останавливает агрессию. И, когда агрессия бьется о стенку, и человек понимает, что ничего не выходит, он будет думать, почему этого не происходит, и в такой ситуации, если уж все упрощать, возникнет диалог рано или поздно. Потому что если женщина была очень послушлива все время, а потом, например, став старше, устала терпеть выбрыки мужа и стала ставить те самые турникеты, то есть начала говорить, наконец-то, правду, что ей это не нравится, что нельзя так делать, что это плохо. Например, ты оскорбляешь меня, гадости говоришь или времени мало уделяешь, меня это расстраивает. С одной стороны, она поставила турникет, она запрещает ему, с другой стороны, она предлагает ему новую форму отношений. Она говорит: давай, станем ближе друг другу, давай будем говорить, чего мы хотим на самом деле. Нам ведь будет так проще, чем если ты будешь пытаться заставить меня поступить по-твоему, а я буду вместо того, чтобы любить и заботиться о тебе, чаще говорить тебе о своих чувствах. В этой ситуации мне будет легче, я буду чувствовать себя любимой. И тебе не нужно будет скрывать какие-то свои проблемы и страхи от меня, ты будешь чувствовать себя, что ты не один, что ты не одинок. Здесь в этой ситуации турникеты могут сработать, это не что-то окончательное, зыбкое. А Достоевский, конечно, больше философ, он говорит об идеале, о высоте, когда уже турникетов нет. Он говорит о ситуации, когда абсолютное доверие существует между людьми, когда оба готовы жертвовать друг для друга. Но он не говорит нигде, что нужно греху потакать, ни в коем случае. Взять даже его Карамазовых, например, там нигде,.. тот же Алеша никогда не говорит отцу, что он прав. Никогда не встает на его сторону. Несмотря на то, что он его отец, и он испытывает к нему некий пиетет, он все-таки остается на своих твердых убеждениях. Но при этом как сын ведет себя очень порядочно, очень благородно, в отличие, например, от самодовольного и наглого Ивана, которого отец еще и поощряет за это самодовольство, за это нахальство. Алеша наоборот очень смиренный, очень скромный, но при этом он тверд в своих взглядах. Там можно, конечно, анализировать и с другой стороны, но можно сказать, что Алеша здесь, обладая смирением, ставит турникеты. То есть он говорит отцу, что есть сфера, в которую ты не можешь вторгаться. При этом он не избегает прямых ответов на поставленный вопрос. Про Бога, например, про монахов, даже иногда взрывается в своих чувствах, что явно говорит о его обиде, которую он скрывает на отца. Периодически дает волю эмоциям. То есть между ними явно существует непонимание, и оно не на религиозном фоне, а личное, как раз из-за недостатка внимания и доверия. Кризис доверия в семье и рождает потребность выстраивания турникетов. Когда ситуация неуважения доходит до крайней точки, тогда приходится возводить турникет для того, чтобы изменить ситуацию. Если этого не сделать, тебе просто на шею сядут и ноги свесят. Мужчина начнет пить, играть, превратится в хама, который в конкретный момент станет озлобленным старикашкой. Потом эти женщины приходят на исповедь, и они живут с каким-то старым алкоголиком, который просто плюет на них, но уже сделать ничего не могут, потому что всю свою жизнь терпели, надеясь, что сейчас их любовь будет вознаграждена. Наконец-то мой любимый заметит все мои усилия, потраченные десятилетиями на его порок, и наконец-то, он меня возлюбит. Но он просто берет и умирает. Каким был гадом таким и умер. И она его гадом назвать не может, и ей без него тяжело, потому что в его гадстве она хотя бы чувствовала, ей нужно было подчиняться, она чувствовала, благодаря этому хоть какую-то безопасность. А теперь она вообще одна осталась наедине со своими неврозами, как сказали бы врачи, а мы говорим, со своими страстями. И что делать с этим она не знает, потому что жизнь-то уже прожита как раз по сценарию, что надо терпеть и смиряться. Они потом на исповедь приходят, все эти терпеливые, смиренные, всю свою жизнь которые терпели и смирялись. Тут другая была недавно история. Тоже батюшка сказал одной, терпи, люби и смиряйся. Он наркоман, а еще и алкоголик, в семье трое детей, старшую избивал, к средней сексуально домогался, в общем из трех детей выжил только один. Одна девочка пошла по пути отца, искала такого же мужика, который бы ей всю жизнь помыкал. В итоге в шестнадцать лет забеременела. Вторая настолько закомплексована в этой сфере, что теперь замуж выйти не может, она боится прикосновения к себе. То есть вот что рождает смирение, потому что их мама когда-то решила смиряться. Вот это же мой крест, решила она, вот такой мужчина у меня, это мой крест, буду его любить и заботиться о нем. У меня таких историй масса, когда смирение на самом деле является смиренничеством, когда грех обзывают добродетелью. Именно обзывают, потому что это просто пародия на смирение, пародия на терпение. Истинное смирение приводит к мирному духу и помогает людям стать ближе друг к другу. Но если твое смирение не приносит никаких плодов, то тут по слову библейскому, по плодам их узнаете их.

Александр Ананьев:

— Спасибо вам, отец Николай, спасибо вам огромное. Я, конечно, знал, что разговор с вами будет интересен, но я даже не представлял себе, насколько глубок и полезен он окажется. Для Эдуарда, Элеоноры и их черной кошки. Спасибо вам большое.

Алла Митрофанова:

— Удава и кролика.

Священник Николай Бабкин:

— И для меня.

Александр Ананьев:

— Удава и кролика, да. Сегодня мы беседовали с клириком храма Николая Чудотворца в Отрадном священником Николаем Бабкиным. Я Александр Ананьев.

Алла Митрофанова:

— Алла Митрофанова. Прощаемся с вами.

Александр Ананьев:

— Да, и поздравляем с наступающим Новым годом и, конечно же, с наступающим Рождеством. Дай Бог много новых встреч в новом году с вами, дорогой отец Николай. Низкий поклон и матушки Алиночке и всем вашим детям, которые всегда оставят что-нибудь покушать своему дорогому папе.

Священник Николай Бабкин:

— Спасибо всем, дорогие друзья, дорогой Александр, дорогая Алла. Всех благодарю за приятный вечер.

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем