Гость программы — кандидат исторических наук, доцент исторического факультета МГУ Татьяна Агейчева.
Разговор шел о жизни, судьбе и научном наследии историка, учёного и преподавателя Александра Лаппо-Данилевского — одного из основоположников методологии исторической науки в России — и о том, как в нем сочетались научное и религиозное мировоззрение.
Ведущий: Дмитрий Володихин
Д. Володихин:
— Здравствуйте дорогие радиослушатели, это Светлое Радио, Радио ВЕРА. В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин, и мы сегодня поговорим об одной замечательной личности, принадлежащей дореволюционной исторической науке. В России огромное количество историков, которые умели писать прекрасным литературным языком: Карамзин, Ключевский, Ви́ппер. В России достаточно хороших, качественных исследователей, которые брали глубинные пласты исторической реальности, но вот теоретиков, мыслителей, которые думали о самом методе исторической науки, у нас не так-то и много и, можно сказать, считанные единицы людей, которые по-настоящему и всерьез вникли в эти проблемы. Одного из них мы вам сегодня представим: академик Александр Сергеевич Ла́ппо-Даниле́вский. Ну а для того, чтобы мы поговорили о нем со знанием дела, в студию сегодня приглашена Татьяна Владимировна Агейчева, кандидат исторических наук, доцент исторического факультета МГУ, замечательный специалист по исторической науке дореволюционной России. Здравствуйте.
Т. Агейчева:
— Здравствуйте.
Д. Володихин:
— По традиции всякая историческая личность, которая предстает перед нашими радиослушателями, должна иметь что-то вроде визитной карточки, буквально в нескольких фразах то, что должно всплывать в сознании у наших драгоценных радиослушателей, когда заходит разговор о Лаппо-Данилевском или, может быть, сетевая дискуссия.
Т. Агейчева:
— Александр Сергеевич Лаппо-Данилевский, на мой взгляд, универсальный солдат русской исторической науки рубежа XIX-XX веков.
Д. Володихин:
— То есть он умел все?
Т. Агейчева:
— Он умел все, он очень много знал. Он жил идеей и, соответственно, практикой служения науке, Отечеству, народу, и это было основой всей его жизни, и служил до конца дней своих, до последнего вздоха.
Д. Володихин:
— Ну вот, видите, у нас уже появился положительный образ этой славной личности. Ну, теперь давайте от истоков: насколько я понимаю, Александр Сергеевич — выходец из провинции, который взлетел достаточно быстро к высотам столичной жизни, столичной науки?
Т. Агейчева:
— Ну, в общем, отчасти вы правы. Провинция, с другой стороны, провинции рознь, в том смысле, что Александр Сергеевич Лаппо-Данилевский принадлежал к дворянскому сословию. Выходец он из Екатеринославской губернии, родился в обеспеченной дворянской семье, очень обеспеченной, очень благополучной. Его отец был предводителем местного дворянства и, в общем, продвигался все время по службе вверх, поэтому жизнь Александра Сергеевича начиналась хоть и в провинции, но дай бог бы каждому иметь такое провинциальное происхождение. Очень хорошая семья была, с очень хорошими крепкими устоями, как положено, с мамой, которая взяла на себя полностью воспитание детей, вообще вся семья к этому стремилась, но руководила процессом мама. Прекрасное сначала домашнее образование, потом гимназическое образование. Дом был полон знаниями, интересом к науке, стремлением получить это знание и развиваться самим, и дети развивались, то есть начало очень хорошее, очень многообещающее было здесь.
Д. Володихин:
— Как же он переехал из Екатеринославской губернии в Санкт-Петербург, поскольку именно с этим городом и связана большая часть его жизни?
Т. Агейчева:
— Ну, как переехал — это тоже вопрос такой, знаете... Для начала давайте скажем, что он окончил с золотой медалью Симферопольскую гимназию, ну а дальше выбор пути просто был связан с определением собственного интереса, а с интересом был связан и выбор места обучения, всё предельно просто. Ну, вот был избран для образования Санкт-Петербургский университет. Другое дело, что мы должны с вами иметь в виду, что при том начале жизни, о котором мы уже сказали, сам Александр Сергеевич и ребёнком-то был тоже очень склонным к саморазвитию и с детства обнаружил очень разносторонние способности и столь же разносторонние интересы. Ну, представьте себе, что он интересовался одновременно и всем спектром естественно-научных дисциплин, и едва ли не всем спектром гуманитарного знания, то есть для него в равной степени интересны были и философия, и социология, и история, но и математика, химия, физика, и в общем, дальше можно перечислять ещё немалое количество дисциплин. И эстетически он был тоже одарён, потому что с самого раннего детства имел склонность к музыке, и в конечном итоге, вот мы знаем о том, что он прекрасно играл на фортепиано, и у него была даже такая идея посвятить и всю жизнь свою изучению музыки, вообще музыки в целом. Поэтому вот этот широкий спектр интересов определил и место обучения, потому что он полагал, что Санкт-Петербургский университет может дать ему ту палитру образования, которую он стремился получить.
Д. Володихин:
— Историко-филологический факультет, и когда происходило его студенчество, кто был научным наставником Александра Сергеевича?
Т. Агейчева:
— Вот он поступил на историко-филологический факультет в 1882 году, благополучно, соответственно, окончив его в 1886 году, среди его наставников были маститые на тот момент историки, и, между прочим, очень разной и идейной, и, как мы теперь скажем, методологической направленности. Ну вот один из первых его учителей — Бестужев- Рюмин, например, это такая вот поздняя славянофильская традиция. Кроме того, Васильевский, Весело́вский, Замысло́вский, Сергее́вич, Гродо́вский...
Д. Володихин:
— Ну, давайте так: некоторые из них — государственники.
Т. Агейчева:
— Кто-то — государственники, кто-то принадлежит к юридической школе, кто-то вообще — юристы...
Д. Володихин:
— Замысловский — источниковед, который занимался иностранными источниками по истории России.
Т. Агейчева:
— Совершенно верно. Кто-то и вовсе занимался историей не российской, а это специалисты по европейской истории, всемирной, древней истории и так далее. Ну, то есть очень широкий круг преподавателей, но все они Лаппо-Данилевского вдохновляли.
Д. Володихин:
— К кому он пошел в ученики?
Т. Агейчева:
— Его ближайшие учителя: Сергее́вич, Бестужев-Рюмин, пожалуй, вот давайте их обозначим.
Д. Володихин:
— Хорошо, хорошо. Ну, Сергеевич — это достаточно строгий последователь государственной правовой школы, Бестужев-Рюмин — гораздо шире, а вместе с тем действительно поздний славянофил, люди очень разные — ну что же, они оба соответствовали разносторонней натуре Александра Сергеевича Лаппо-Данилевского. И прежде чем мы окунемся в его научные труды, хотелось бы понять: он попал в руки очень сильных специалистов, «звездной» по-настоящему команды, как сказали бы в современности, и с чем он пришел, с каким мировидением?
Т. Агейчева:
— Если вы позволите, еще деталь небольшую считаю необходимым подчеркнуть: когда мы говорим об учителях Лаппо-Данилевского, мы должны вот еще что понимать: он был человеком, склонным к самостоятельному изучению материала, и поэтому на него влияли не столько люди, сколько их труды. И вот он сам, например, в том числе говорил, что оказался под серьезным влиянием, например, таких персонажей, как Чичерин, Градо́вский, но не столько через личное общение, сколько через изучение их трудов, поэтому его основы, его учителя, вот они как раз такими разными получились по направленности.
Д. Володихин:
— Чичерин и Градо́вский — это опять государственная школа, это юристы, знание права, приоритет изучению государства, его политики, достаточно строгий метод, внимание к источнику — вот примерно то, что характерно для этих авторов. Они, скажем так, в литературные изыскания пускаться были не склонны, хотя русским литературным владели превосходно. Вот важный момент: сам он все же кто по своему мировидению, с чем он входил в мир взрослой науки во второй половине 80-х годов XIX столетия?
Т. Агейчева:
— Базовая вещь, которая определила все его мировоззрение — это воспитанная в детстве и через всю жизнь пронесенная глубокая религиозность. Он был человеком православным, он всю свою жизнь и в науке, в том числе, стремился к тому, чтобы озарить вот этим вот высшим повседневность, и он везде искал соединения, скажем так, в знании, в результатах познания вот этого самого горнего с земным. Итак, он человек религиозный, он человек православный, он человек, кроме того, истово верящий в науку, что понятно из вот этой самой разносторонности его интересов, о которой мы говорили в самом начале. Он верил в науку, он не верил в возможности только политического переустройства мира, поэтому был глубоко чужд всякой революционности, всякому политиканству. Он полагал, что вот как раз вера знания, социальное сотрудничество — это тоже было его глубокое убеждение — способны вести общество и человека вперёд.
Д. Володихин:
— Если я правильно понял, он был ни в каком месте не революционер, не социалист, не анархист, он был, что называется, здоровый консерватор, который считал, что правильно, когда совершается духовное и интеллектуальное просвещение, а не ломка того, что кому-то показалось отжившим.
Т. Агейчева:
— Именно так.
Д. Володихин:
— Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что Александр Сергеевич Лаппо-Данилевский любил музыку и искусно играл на фортепиано. Полагаю, будет правильным, если сегодня нашу передачу украсят замечательные фортепианные произведения классиков русской музыки, и первым прозвучит Модест Петрович Мусоргский «Картинки с выставки», а именно — «Богатырские ворота. В стольном городе во Киеве».
Звучит музыка
Д. Володихин:
— Дорогие радиослушатели! Напоминаю вам, что это Светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час», с вами в студии я, Дмитрий Володихин. У нас в гостях замечательный историк, доцент исторического факультета МГУ, кандидат исторических наук Татьяна Владимировна Агейчева, и мы сейчас раскрываем перед вами полотно судьбы одного из столпов русской исторической науки дореволюционного периода Александра Сергеевича Лаппо-Данилевского. Мы добрались до того предела, за которым начинает серьезная наука, это обычно защита диссертации и выпуск первых книг. Собственно, в дореволюционной России то, что сейчас называется защитой «кандидатской диссертации», было защитой «магистерской диссертации», все называлось несколько иначе. Ну так вот, Александр Сергеевич до защиты магистерской диссертации добрался убежденным поклонником основательного изучения обстоятельств жизни государства, отсюда, может быть, и тема.
Т. Агейчева:
— Да, его магистерская диссертация называлась довольно сложно, но давайте попробуем воспринять это название, оно следующее: «Организация прямого обложения в Московском государстве со времен Смуты до эпохи преобразований».
Д. Володихин:
— Ну, где-то от Бориса Годунова до Петра I.
Т. Агейчева:
— Да. И само название этой диссертации, в общем, говорит о том, что уже созрела у него первоначальная концепция о русской истории, русской государственности, которая в том числе и в этой работе была отражена.
Д. Володихин:
— В принципе, это тема, которая не обещает никаких сенсационных, блистательных выводов, в ней нет ничего персонального, ничего, рассказывающего о переломных моментах в судьбе истории, но это тема, без которой невозможно понимание сути русской государственности того времени. То есть Лаппо-Данилевский идет в глубину исторического знания, совершенно, вчистую отказываясь от того, чтобы его тексты, его темы выглядели красиво и привлекательно для не специалистов.
Т. Агейчева:
— Да, но вот действительно, надо признать, что у Лаппо-Данилевского стилистика-то сложноватая, конечно, и терминология сложноватая, но...
Д. Володихин:
— Но он был строгий ученый.
Т. Агейчева:
— Он был строгий ученый, конечно, но мысль при этом все-таки тоже строгая, и если дать себе труд в эту мысль вникнуть, то мысль еще и ясная, мысль светлая. Вот что касается, если мы об этом с вами продолжаем говорить, первоначальной концепции русской истории, то давайте вот так вот попытаемся: через историю русской государственности он в том числе стремился вот среди первоначальных целей, как он их понимал, исторического изучения, у него была такая — раскрыть животворящий дух изучаемого, то есть русского народа. То есть, собственно, вот эта старая традиция, еще гегельянская, и даже более ранняя, чем утвердившаяся, скажем, в тот раз.
Д. Володихин:
— Я бы сказал: шеллингианская.
Т. Агейчева:
— И шеллингианская, да. Ну, там тоже сложная у нас будет подкладочка философская. Как бы то ни было, он находился еще в рамках этой устоявшейся, сложившейся традиции, но пока еще, в силу невозможности прямо уж сам дух вот этот животворящий раскрыть, он пытался понять, как складывается русская государственность, из каких живых начал. И видел он себе русскую историю и развитие русского государства примерно следующим порядком: во-первых, русский народ сумел внутренним чутьем осознать абсолютную ценность государства. Соответственно, история взаимоотношений русского народа и государства — это история формирования, вот мы бы так с вами сегодня сказали: история разумного разделения труда — и между сословиями, и между государством и народом в целом, вот таким образом. Одни служат, другие обеспечивают материально.
Д. Володихин:
— То есть, иными словами, Лаппо-Данилевскому представляется правильным не столкновение и решение каких-то проблем засчёт столкновения, а сотрудничество, соработничество, правильно отлаженный порядок, в котором живут люди.
Т. Агейчева:
— Да. Ну вот, если конкретнее: в процессе развития русской государственности каковы были для общего выживания исторического для русского народа главные задачи государства? Это оформление эффективной воинской защиты. Ну, то есть, вот одна потребность — это война. Для реализации этой объективной потребности другая, столь же объективная потребность — финансы, финансирование. То есть вот на определенном историческом этапе государству нужна сильная армия и бесперебойное финансирование этой самой армии. Соответственно, как должен реагировать народ для того, чтобы эти потребности общие были реализованы наилучшим образом? Кто-то служит, и складываются служилые сословия, кто-то платит подати государству. Государство определяет объемы и размер, таким образом складываются податные сословия.
Д. Володихин:
— Ну вот, если говорить об интересе Александра Сергеевича к истории государства, к истории курса политического государства, то ведь, по-моему, следующая его крупная работа, она посвящена внутренней политике Екатерины II, то есть тема, которую он взял, веком позже раскрывается на историческом материале, чем его магистерская диссертация, превратившаяся в книгу.
Т. Агейчева:
— Ну да, вот эти работы, посвященные Екатерине II, появляются у него, она не одна, но вот одна из крупных — это «Очерки внутренней политики императрицы Екатерины II», это конец 90-х годов, точнее, 1898 год. Это тоже развитие его концепции, потому что Лаппо-Данилевский полагал, что с реформами Петра I некоторым образом было нарушено вот это равновесное сотрудничество и соработничество разных частей русского народа, и история развивалась в пользу государства и в ущерб развитию народных сил, и в ущерб развитию индивидуальности. Собственно, Лаппо-Данилевский говорил, что одностороннее такое развитие получилось в русской истории. А вот время Екатерины — это преодоление во многом сложившейся неравновесности. И именно эпоха Екатерины была очень важна в связи, например, с распространением идей просвещения в стране. Очень важна была для того, чтобы восстановить вектор нарушенный, например, развитие личности с осознанием ею и восприятием ею идей свобод, просвещения, ну и так далее, здесь, опять же, мы говорим о перечне таком широком либеральных идей. И о восстановлении вот того же самого соработничества сословного, которое было некоторым образом нарушено, не прервано, но именно нарушено, вот равновесие было нарушено при Петре. И поэтому, да, Екатерининская эпоха его очень интересовала.
Д. Володихин:
— Вот вопрос: Александр Сергеевич Лаппо-Данилевский поражал научный мир того времени глубиной своей работы, он осваивал фантастические просто по объёму моря материалов, причём очень значительная часть этих материалов — это материалы, взятые из архивов. Шел где-то по целине, там, где никто до него не ходил, осваивал то, что никто до него не освоил. И, насколько я понимаю, в честь его научных заслуг он стал академиком задолго до сорока лет, а это, в общем, результат неординарный.
Т. Агейчева:
— Да, и его заслуга — это, например, введение в научный оборот такого огромного массива писцовых книг, источниковедческая их разработка. А академиком он стал в тридцать шесть лет, в 1899 году. Кроме него в нашей исторической науке примерно в то же самое время еще один был такой только молодой академик — Шахматов, в тридцать пять лет он был избран в академики, Алексей Алексеевич.
Д. Володихин:
— Как раз, видимо, за работу по Екатерине или по совокупности трудов?
Т. Агейчева:
— По совокупности трудов. И вот он был в 1899 году избран уже в действительные члены Академии наук, и более того, избравшись в Академию, ограничил свою работу в учебных заведениях, вот до того он работал и в Санкт-Петербургском университете, и в Историко-филологическом институте, и в частной женской гимназии, ещё сотрудничал с некоторыми учебными заведениями, не преподавая в них, а тут он сохранил за собой место только в Санкт-Петербургском университете и переключился на академическую работу, где занимался публикацией источников, архивной деятельностью. Параллельно он к этому времени уже был членом всех возможных научных обществ российских и международных ассоциаций.
Д. Володихин:
— Вот вопрос: он фактически отрезает от себя значительную часть профессорской работы, он погружается в чистую науку. А вот каково отношение было к нему студентов? Ведь он на протяжении долгого времени был преподавателем, причём преподавателем достаточно популярным, его звали в разные места преподавать, и что он был с этой точки зрения?
Т. Агейчева:
— А вот очень разнообразное было к нему отношение, как студентов, так и коллег по научному цеху. Разнообразное, потому что он, по выражению одного из современников, «был слишком сам по себе». В чём это выражалось? Ну, просто, во-первых, в проявлении индивидуальных каких-то черт характера: он был человеком замкнутым, очень трудно с людьми сходился, не жил нараспашку никогда.
Д. Володихин:
— Ну, знаете, тут критиковать не за что.
Т. Агейчева:
— Так мы и не критикуем, мы просто формируем с вами общий портрет. Во-вторых, он был слишком в науке, поэтому лишние для него какие-то контакты он иной раз, может быть, и отсекал. Кроме того, для многих своих современников, как студентов, так и коллег, он был слишком европеец, в том числе по манерам.
Д. Володихин:
— Тут, опять-таки: «слишком в науке» это может быть мнением бездельника о человеке, который, по сути своей, трудяга. «Слишком европеец»: аккуратно оделся, аккуратно повесил галстук на шею, аккуратно причесался — уже «слишком европеец».
Т. Агейчева:
— А ещё «чрезвычайно накрахмаленный», такое у него было прозвище среди коллег. То есть мы-то с вами какой можем сделать вывод: человек очень дисциплинированный, очень цельный, собранный и действительно, с очень глубокой мыслью, и вот здесь начинаются как раз некоторые проблемы во взаимоотношениях со студентами, потому что преподавал он в те поры́, когда студенчество увлекалось всякого рода политической деятельностью, и иногда студенты пытались делить своё время между лекциями и участием в политических мероприятиях. И те из студентов, которые таким образом делили это время, не всегда имели саму возможность оценить достоинство лекций и достоинство мысли Лаппо- Данилевского, поэтому ему с одной стороны, а студентам с другой стороны, требовалось некоторое время для того, чтобы осознать ценность вот той встречи в аудитории, которая студентам перепала, и если они понимали это, то они становились его глубочайшими преданными последователями.
Д. Володихин:
— Здесь можно сказать следующее: бывают профессора для всех, а бывают для умных, и тем, кто не дотягивает до уровня умных, трудно в лекционном зале — видимо, таков был как раз Александр Сергеевич. Дорогие радиослушатели, я напоминаю вам, что это Светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час», с вами в студии я, Дмитрий Володихин. Мы ненадолго прерываем нашу с вами беседу для того, чтобы вскоре вновь встретиться в эфире.
Д. Володихин:
— Дорогие радиослушатели, это Светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час», с вами в студии я, Дмитрий Володихин. У нас в гостях замечательный историк, кандидат исторических наук, доцент исторического факультета МГУ Татьяна Владимировна Агейчева. Мы обсуждаем судьбу и творчество одного из великих историков конца XIX — начала XX века, академика Александра Сергеевича Лаппо-Данилевского. Ну что ж, мы подходим к тому моменту, когда Лаппо-Данилевский, достаточно долго занимавшийся, с разных сторон подходивший к истории российского государства, пожелал другого — пожелал увидеть нечто обобщающее, пожелал задуматься о том, каков вообще должен быть метод исторической науки. Это был звездный час в его судьбе.
Т. Агейчева:
— Да, потому что он, в конце концов, определился с главной целью для себя — исторического познания. И она была очень практическая, эта цель, прямо сугубо практическая: история должна была научить человечество и человека тому, как поступать правильно.
Д. Володихин:
— Фактически, он блистательно вернулся к тому, во что верили еще античные историки и к тому, во что, может быть, верили византийские и древнерусские авторы, одна из задач историописания — «наущение доброму».
Т. Агейчева:
— Да, и, в общем, цель-то кажется очень простая и очень ясная, но вот как изучать историю таким образом, чтобы научиться тому, как поступать правильно — вот это очень трудный путь, вот это и есть методология. И вот Лаппо-Данилевский как раз и стал человеком, разработавшим довольно сложную, но тем не менее устойчивую методологическую концепцию для того, чтобы получать ответы на те вопросы, которые он формулировал.
Д. Володихин:
— Ну, давайте расскажем, вот книга его, когда она выходит, как называется?
Т. Агейчева:
— Да, это своего рода итоговое сочинение по результатам в том числе и лекционного курса его и так далее, это двухчастная фундаментальная большая работа, которая опубликовалась в период с 1910 по 1913 год, первая часть в 1910 году вышла, вторая в 1913. И общее название этой работы очень тоже простое — «Методология истории». Содержание я попробую простейшим образом изложить методологической концепции Лаппо-Данилевского, хотя, знаете, это тоже очень непростая задача — просто изложить его концепцию, но давайте попытаемся.
Д. Володихин:
— Попытаться, как это говорили в 90-х годах: «просто о сложном, интересно о важном», просто изложить непростую теорию непростого человека.
Т. Агейчева:
— Ну вот, поскольку мы говорим, что конечная цель — это научить человека, как поступать правильно, то совершенно понятно, что главный объект истории, историка — это человек в процессе историческом. Соответственно, историческая наука — это наука о культуре. А что является главным элементом культуры? Ценности культурные. И вот таким образом историческая наука, в том числе — это наука о том, как человечество усваивает себе ценности, и как оно с ними обращается. Здесь надо сказать, что, конечно, сложные философские очень основания были у этой его концепции, потому что много элементов в фундаменте заложено, там и позитивизму нашлось место, там место нашлось и философии жизни немецкой Дильте́я, и, конечно, неокантианство Ба́денской школы, и вот некоторые исследователи даже феноменологию Гу́ссерля находят элементами.
Д. Володихин:
— Давайте не пугать людей всеми этими именами и философиями...
Т. Агейчева:
— Вот видите, я усложняю сразу.
Д. Володихин:
— Не знаю, многие ли поняли, о чём это, но важно то, что Лаппо-Данилевский превосходно знал современную ему философию, и когда он о чём-то рассуждал, он отталкивался от существующей уже философской почвы, от разных её источников, но при идеальном понимании, о чём кто из этих замечательных философов говорит.
Т. Агейчева:
— Да, здесь вот почему я и сама запуталась некоторым образом в этих философских основаниях — потому что Лаппо-Данилевский говорил, опять же, о разделении труда. Вот эти самые ценности, должны были понимание ценностей выработать как раз философы, вот именно философы должны были разработать идеи об абсолютных ценностях, а историки их уже только принимали бы, по мнению Лаппо-Данилевского, и принимая идею об абсолютных ценностях, дальше бы исследовали исторический процесс в том направлении, чтобы выяснить, как эти ценности в человечестве усваиваются или не усваиваются. О каких ценностях здесь речь идёт, всё очень просто: ценности справедливости, добра, сотрудничества, просвещения, человеческой свободы, ну и так далее и тому подобное, такие вот общепринятые здесь категории используются. И в процессе изучения вот этих самых ценностей, реализованных в общественной практике, историк должен отобрать объекты для изучения, ну то есть найти, ведь реальность очень сложная, всё описать невозможно, поэтому нужно отобрать объекты, которые свидетельствуют как раз об усвоении тех или иных ценностей в человечестве. Так вот, для того, чтобы отобрать главные и второстепенные объекты, он тоже разрабатывает механизм довольно любопытный: объект должен иметь такие признаки, чтобы они долговременно влияли на общество в целом, по степени и длительности их воздействия. Вот не знаю, насколько просто или сложно я сейчас изъяснилась. Иными словами, вот какой-то объект может иметь очень яркие культурные черты, но в данный конкретно исторический момент не отразиться в общественной жизни, а другой объект может быть серенький, но деятельность его такова, что культурные последствия как раз ярко выражены. Значит, соответственно, историк смотрит вот этот вот момент взаимодействия качества и общественной жизни, и распределяет таким образом главные и второстепенные.
Д. Володихин:
— Задачка непростая, и в особенности она непростая для самого Александра Сергеевича. История должна научить добру, для того, чтобы она научила добру, нужно отобрать то, что этому поможет научить и напитаться опытом старины, давайте отберем. Давайте отберем то, что действует долго и сильно, и посмотрим, влияет оно дурно или хорошо. Отобрали. Самое время изучить что-нибудь единичное из отобранного, и тогда мы на маленьком кусочке увидим механизм воздействия сущего на человека его общества. Прекрасно. Проблема вся в том, что сам-то Александр Сергеевич Лаппо-Данилевский до сих пор методологией своей шел прямо противоположным путем, он завернул очень резко, под прямым углом, чуть ли даже не развернулся назад, потому что до сих пор он занимался совершенно другими вещами, он занимался историей государства в его отдельных проявлениях политических: финансовая политика, внутренняя политика, политика по отношению к сословиям, но где тут личность? Лаппо-Данилевский до методологии, скорее, уходил от личности в изучение процессов, массовых процессов, больших периодов длительности, и тут вдруг осознал, что идет не туда. Насколько он это действительно осознал?
Т. Агейчева:
— Я бы сказала так: он, успев осознать, не имел времени для того, чтобы выразить уже в конкретных исторических исследованиях это осознание, потому что здесь вот его жизнь вошла в ту же самую стадию, что и жизнь всего государства и народа — это вот революционные потрясения очень разные, которые очень ограничивали его возможности.
Д. Володихин:
— Ну что ж, вполне понятно, вся страна, весь народ и один из лучших историков этого народа вошли в состояние сначала Мировой войны, потом революции, потом войны Гражданской. Но давайте посмотрим на вещи гораздо более изящные, чем это кровопролитие и вспомним: Александр Сергеевич Лаппо-Данилевский был превосходным музыкантом и самое время, чтобы прозвучала еще одна фортепианная вещь, русская классика — Петр Ильич Чайковский «Времена года», «У камелька».
Д. Володихин:
— Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это Светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. У нас в гостях замечательный историк — Татьяна Владимировна Агейчева, кандидат исторических наук, доцент исторического факультета МГУ, и мы обсуждаем жизнь и научное творчество академика Александра Сергеевича Лаппо-Данилевского. Вот Татьяна сейчас морщит лоб и говорит: «что-то мы методологию-то его не очень изложили, суть не схватили». Понимаете, какая вещь: подойти к Лаппо-Данилевскому с разных сторон, оценить его методологию пытались разные люди, до сих пор ни один «не схватил», у нас было маловато времени, чтобы сделать это со всей точностью, мы можем вас адресовать к самой книге «Методология» и сказать следующее: несмотря на сложность языка, эта вещь цитировалась и цитируется постоянно, то есть она — тот научный труд, который вошел в обиход историков, теоретиков, мыслителей, они берут оттуда мысли, иногда не понимая всей системы. Вся система, в сущности — нисхождение от общего к единичному, обоснование того, почему изучение единичного может дать опыт того, как правильно устроить общество, сделать так, чтобы историк научился тому, как ему это общество исправить примером старых времен и древних личностей. Если обратиться к древности, ну, наверное, в эпоху Плута́рха или Свето́ния все это было понятно интуитивно, но XIX и XX века, извините, завели в такой тупик, что пришлось на уровне изысканного сложнейшего философского анализа приводить читателя к мыслям, которые когда-то были ясны, как солнечный день. Ну, собственно, для самого Лаппо-Данилевского действительно это были тяжелые времена, поскольку революции никогда ему не нравились, революционная власть не вызывала у него восторга, да и жизнь начала меняться к худшему.
Т. Агейчева:
— Да, и вы знаете, вот эти вот изменения он почувствовал задолго, скажем так, и до Первой мировой войны. Здесь, наверное, точкой отсчета может быть, 1905 год, первая революция, которая, конечно, не способствовала развитию оптимизма в душе Лаппо-Данилевского, но тем не менее, скрепя сердце, он вынужден был участвовать и в политической истории в том числе, потому что, например, от Академии наук и университетов вошел в Государственный совет в период работы первой Государственной думы, но, правда, очень скоро вышел из всей этой истории, здесь мы с вами наблюдаем некоторый перерыв в его вот этих политических государственных опытах, а следующий этап был связан уже с февральской революцией, с тяжелейшим периодом крушения государства, и здесь уже просто по ситуации Лаппо-Данилевский, о котором мы уже с вами говорили, что он служил науке, не служить ей он не мог, поэтому в условиях, когда на его глазах рушится храм науки, что он должен был делать? Он мог только пытаться как-то способствовать его сохранению по мере сил, поэтому он в условиях февральской революции вместе с Шахматовым, скажем, готовил проекты законодательства, в частности — о свободе печати, вошел в комиссию по выработке избирательного закона в учредительное собрание и очень серьезно занимался вопросами охранения памятников.
Д. Володихин:
— Насколько я помню, он вошел в Союз российских архивных деятелей в период, когда архивы выбрасывали из помещений, не давали ни достаточно людей, ни достаточно денег для нормальной жизни, распространилось наплевательское отношение к ценности документа, памятника исторического и культурного, и мало того, еще и началась совершенно неудачная эвакуация из Петрограда архивов. Лаппо-Данилевский во всем этом хаосе пытался навести порядок, ему хотелось исправить мнение о том, что «архивы — это никому не нужный мусор», и ему хотелось спасти побольше тех бесконечно ценных бумаг, ценность которых оказалась в умах утрачена.
Т. Агейчева:
— Да, ну вот вы говорите здесь уже о ситуации, сложившейся после Октябрьской революции, и в основном, упомянутые вами события разворачиваются где-то с 1918 года.
Д. Володихин:
— Эвакуация-то — это осень 1917 года, уже началось.
Т. Агейчева:
— Да, но я здесь просто говорю об активизации самого Лаппо-Данилевского вот в этих его попытках как-то сохранить богатство историческое, поэтому — да, он вошел в совещание по организации Главархива, да, он стал председателем Союза Российских архивных деятелей, он разрабатывал как раз закон об охране памятников истории и культур, и в том числе архивов, он сотрудничал с такими учеными в этой деятельности, как, например, Сергей Фёдорович Платонов, не без конфликтов, но тем не менее цели-то у них были, в общем, одинаковые. И, к сожалению, не отведено ему было достаточно времени для того, чтобы увидеть хоть какие-то результаты своих усилий, выраженные результаты своих усилий, потому что, увы, уже в 1919 году он ушел из жизни при весьма трагических обстоятельствах: он заболел и погиб в итоге от заражения крови в холодном, голодном Петрограде.
Д. Володихин:
— Слабость сил не позволила ему преодолеть болезнь, а отсутствие квалифицированной врачебной помощи лишило его шансов и с этой стороны. Печально, что так, но жизнь Александра Сергеевича Лаппо-Данилевского не завершилась вот этой трагической ситуацией 1919 года. Давайте попробуем эту методологию, которую он написал, перевести на практические рельсы: он ведь создал довольно значительное исследование, и его жена, нежно любящая супруга, этот его труд сберегла для будущих поколений. История печальная, но красивая.
Т. Агейчева:
— Я предполагаю, что вы говорите о его тоже фундаментальной работе под названием «История русской общественной мысли и культуры XVII-XVIII века», которая предполагалась к изданию в двух частях, где первая часть исследовала явление русской культурной жизни до XVIII века, соответственно, вторая часть касалась явлений XVIII века, но вот эта работа осталась в рукописи, обе части. У Лаппо-Данилевского вообще была общая особенность: он всегда очень сомневался в том, что его труд готов, много раз всегда дополнял, переписывал, откладывал публикацию, и здесь надо сказать, что вообще у него немалое число его трудов так и осталось в рукописях...
Д. Володихин:
— ... но не потому, что их не печатали — он академик, а потому, что он сам был недоволен.
Т. Агейчева:
— Да, он всегда был недоволен, вот всегда сомневался, сомневался во всем, включая выбор профессии, потому что, например, для иллюстрации: уже будучи академиком, он сомневался, стоило ли ему становиться историком, а вот, может быть, следовало стать музыкантом, а может быть, математиком, потому что он самостоятельно в университете освоил курс математического факультета. Вот представьте себе человека, его разносторонность интересов и способностей была для него не только благом, но и вот такой вот проблемой.
Д. Володихин:
— Ну вот, возвращаясь к «Истории культуры», какова была судьба этой рукописи? Повторяю еще раз, сделав «Методологию», Данилевский резко повернул в другую сторону: не государство, а культура, культура ближе к человеку, культура — это то, что было отобрано им из тех объектов, которые надо изучать в первую очередь, и он не успел завершить, но все-таки эта рукопись получила вторую судьбу.
Т. Агейчева:
— Очень поздно. Она была впервые опубликована в 1990 году, до этого пребывая в архиве Российской Академии наук. Дело в том, что вплоть до 40-х годов, и не только эта рукопись, вплоть до 1940-х годов супруга Лаппо-Данилевского передавала последовательно, с упрямством, потому что не всегда это приветствовалось, но тем не менее, его работы частями в Российскую Академию наук, вот они откладывались в архивах, отношение к самому Лаппо-Данилевскому в разные периоды было разным.
Д. Володихин:
— Он никогда не был сторонником революционной власти, революционного движения, это понятно.
Т. Агейчева:
— Конечно, поэтому, например, когда в нашей науке господствовал Николай Михайлович Покровский, то отношение к Лаппо-Данилевскому и его наследию было, так скажем, пренебрежительным.
Д. Володихин:
— Напомним: ультра-революционер, да еще, к тому же, дитя московской школы историков, которая на петербургскую школу смотрела с некоторым скепсисом, тут одно на другое накладывалось, но прежде всего, конечно, революционер.
Т. Агейчева:
— Да. И вот он полагал, что: ну что такое труды Лаппо-Данилевского? Ну, может быть, как справочник кому-нибудь пригодится, не более того. А в другие периоды, например, вдруг помягче к нему начинали относиться, и вот у него какое-то такое было, знаете, как зебра: полоса черная, полоса белая в отношении к его наследию. И вот в конце концов дозрело, наконец, русское историческое сознание к 90-м годам до того, что надо бы публиковать Лаппо-Данилевского, благо материалы в архиве имеются и благо, усилиями жены они не потерялись.
Д. Володихин:
— Ну и знакомство с его историей культуры показывает то, что Лаппо-Данилевский очень всерьез решал поставленную им самим для себя задачу, а именно — определить то, как ценности, растворенные в культуре, высшие ценности влияют на людей, что этому способствует, что несет в себе разрушительный заряд и какое борение вокруг этих ценностей складывается. Дорогие радиослушатели, время нашей передачи подходит к концу, мне хотелось бы прежде всего сказать следующее: в дореволюционной науке было огромное количество великих величин, величин, которые сейчас не замечают, не знают, подзабыли, они — удел специалистов, но вместе с тем наследие-то их никуда не делось, их книги до сих пор внутри науки, и это люди, которыми надо гордиться, память их — это огромная ценность. Лаппо-Данилевский был именно таким — одинокий утёс, как будто отделенный проливом от общего массива русской исторической науки, вот что такое Лаппо-Данилевский, вместе с тем утёс мощный и высокий. И от вашего имени, дорогие радиослушатели, я благодарю уважаемую Татьяну Владимировну за то, что она просветила нас по поводу Лаппо-Данилевского и его творчества. Ну и мне остается теперь сказать вам только одно: спасибо за внимание, до свидания.
Т. Агейчева:
— Всего доброго.
Все выпуски программы Исторический час
- «Кючук-Кайнарджийский мирный договор»
- «Образы эпохи в романах Ф.М. Достоевского»
- «Современный русский историк Олег Куц»
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
Стать добровольцем и помочь жителям Мариуполя
Синодальный отдел по благотворительности и социальному служению Русской Православной Церкви организует поездки волонтёров-ремонтников в город Мариуполь. Там добровольцы помогают восстанавливать дома местных жителей, тех, кто не в силах справиться сам.
Тагир — один из волонтёров. Он — майор в отставке, живёт в Омске. Однажды из новостей по телевизору мужчина узнал о том, что идёт набор добровольцев для помощи нуждающимся в Мариуполе. Тагир увидел, в каких ужасных условиях живут многие люди и твёрдо решил — надо помочь. Хотя сам мужчина — мусульманин, его ничуть не смутило, что волонтёрские поездки организует Православная Церковь. Он очень хотел поддержать людей.
Тагир, как и задумал, отправился в Мариуполь. Там доброволец ремонтировал жильё бабушкам и дедушкам, людям с инвалидностью. После окончания смены приехал домой с твёрдым желанием вернуться обратно. Остановил его — инфаркт. Полгода врач не разрешал Тагиру выполнять тяжёлую работу. А мужчина с нетерпением ждал возможности приехать в Мариуполь. И вот спустя время, он вновь отправился помогать местным жителям. Сегодня мужчина находится в Омске, проходит обследование, и, если здоровье позволит — снова будет трудиться добровольцем.
Тагир — один из тех, кто не может оставаться в стороне, когда так много людей нуждаются в помощи. Если вы тоже хотите присоединиться к волонтёрам-ремонтникам, заполните анкету на сайте: Помочьвбеде.рф
Или позвоните по телефону горячей линии церковной социальной помощи «Милосердие»: 8 800 70 70 222.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
У нас в гостях была заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» Елена Бреднева.
Мы говорили о разных возможных подходах к образованию и разговору с детьми и подростками о нравственности и христианских ценностях.
Ведущие: Кира Лаврентьева, Константин Мацан
К. Лаврентьева
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Меня зовут Кира Лаврентьева, у микрофона Константин Мацан. И у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора Фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Здравствуйте, Елена.
Е. Бреднева
— Здравствуйте, Кира и Константин.
К. Лаврентьева
— Сегодня мы говорим об образовании, об образовании и воспитании, о раскрытии личности ребёнка. И для вас образовательная функция, образование является основной деятельностью в жизни, вы преподаете в Московской духовной академии, у вас есть собственный проект — образовательные поездки, и, конечно, об этом обо всём хотелось бы сегодня поговорить. Расскажите, пожалуйста, с чего начиналась эта идея начать образовывать детей путём вот таких вот интеллектуальных экскурсий?
Е. Бреднева
— Десять лет назад я училась сама в Московской духовной академии, я там закончила высшие богословские курсы, мы три с половиной года там учились, у меня есть диплом: «специалист в сфере духовного просвещения». И когда мы с педагогами стали думать, какие проекты лучше запускать, мы в таком экспериментальном режиме сделали площадку — нам благотворители построили десять летних домиков, часовню в честь старца Паисия, это всё у нас в Брянской области, и мы там попробовали летом собрать педагогов, родителей и детей, и посмотреть, что вообще детям интересно. И уже буквально в первый год мы поняли то, что дети у нас в телефонах, то, что у них идёт самообучение, потому что они сами снимают, сами выкладывают, сами придумывают, что им выкладывать, и тем самым формируют друг у друга сознание. А педагогов там не было практически ни одного, потому что, когда появились телефоны, были киностудии, но они были дорогие, и вообще по старинке все думают, что кино снимать дорого, нужно огромное оборудование, и даже в киношколу себе не каждый мог позволить записаться, записать ребёнка. И мы поняли то, что появился такой запрос, скажем так, от детей, что нужен такой кинокружок в школу, потому что раньше какие предметы в школе, они до сих пор есть: есть музыка, есть фортепиано, есть учитель подготовленный, который может преподавать, и ребёнок поёт, небольшой процент становится там прямо музыкантом, но для развития это хорошо, все понимают. Также рисование: есть предмет, краски всегда были, были карандаши, был педагог подготовленный, дети рисовали, тоже развиваются, правильно? Но кино почему не было в школе? Потому что действительно, было оборудование и всё остальное недоступно. А тут, получается, стало доступно, у нас у каждого телефон, и является синтезом вообще это направление — кино, там у нас и живопись, и музыка, там много, скажем так, даже профессий, которые мог бы выбрать себе ребёнок: это оператор, может монтировать, может рисовать художник, если это анимационный фильм. Получается, что есть такой вид интересной деятельности для ребёнка, но нет подготовленных педагогов, потому что те режиссёры, которые есть, они работают или на телевидении, или они умеют снимать, монтировать, но не могут преподавать это детям, именно вот в воспитательной части. И что мы сделали: первый год мы организовали фестиваль, и дети сами стали присылать нам всякие видео, стали работы нам присылать. Ну вот не совсем всякие, мы, конечно же, сделали положение о фестивале, и мы взяли за основу короткометражный фильм, кинопритчу, чтобы было понятно, что вот формат — это короткометражное кино и обязательно работа со смыслом. И дали им образцы — это сказки, притчи, истории, где есть уже мораль, потому что сложнее всего, наверное, это написать сценарий, а здесь мы как бы сразу из первого в десятый класс попадаем, когда даём им идею. Расскажу: мы берём часто притчи старца Паисия, например, вот о пчеле и мухе и говорим: «пролетает маленькая пчёлка над полем, ищет цветочки, встречает муху и говорит: «Я слышала, что здесь у нас есть цветы». Муха насупилась и говорит: «Я здесь ничего такого не видела, но я могу показать здесь и консервные банки, и где много мусора». И тут пролетала как раз пчёлка постарше, которая тоже там жила и говорит: «Удивительно! Я тоже столько лет здесь живу и летаю, но я могу показать, где гиацинты, где лилии, где множество цветов». «Так и люди делятся на две категории, — говорит старец Паисий, — одни во всём видят дурное, а другие во всём ищут хорошее и радость посылают». И мы начинаем обсуждать с детьми эту притчу, они говорят мораль, и мы говорим: «А давайте, мы на современный лад снимем историю?» Они говорят: «О, давайте! У нас тоже, например, в школе так бывает, вот там один мальчик, он ходит из школы в школу, ему всё плохо, куда не придёт, там драка, ещё что-то. А есть, наоборот, кто придёт и сразу с ним дружить хочется». И дети снимают такие современные истории, сами формулируя мысли и добродетели, которые получаются в ненавязчивой форме, в интересной их форме, потому что им нравится снимать, они это всё производят и транслируют на большую публику, потому что мы это выкладываем в соцсетях ещё и на портале нашем.
К. Лаврентьева
— Елена, смотрите, правильно ли я поняла: то есть дети в летние каникулы приезжают на площадку в Брянской области, началось всё с Брянской области, как бы отдыхать, и вы увидели, что они в телефонах все, что их интерес, он в зоне вот этих гаджетов находится, и вы адаптировали этот интерес, и, в общем, решили это всё дело пустить в пользу и начали снимать с ними кино как раз через вот эту их заинтересованность гаджетами?
Е. Бреднева
— Да, мы вот попробовали, организовали такой фестиваль, и они стали присылать нам эти притчи, эти истории, сказки в разных формах: и игровое кино, и анимационные фильмы, и репортажи, и мы поняли то, что они снимают, да, но хорошо бы в школе иметь такое тоже направление наряду с музыкой, с рисованием, даже с литературой, потому что сейчас больше дети смотрят даже, чем читают, поэтому надо это правильно доносить зрителю идею, и чтобы зритель смотрел это всё в коротком формате, и эту телеграмму, которую передаёт там ребёнок или взрослый, визуальная вот эта картинка, она была красивой, и мы поняли, что надо запускать всё-таки эти кинокружки. Так как педагогов нет, мы создали из этих режиссёров, нашли их по крупинке со всей России, которые именно могут работать с детьми, у которых свои там киностудии, у которых есть опыт, и которые хорошо снимают, монтируют и пишут сценарии. Мы их объединили в одну команду, прописали курсы. Значит, у нас сейчас три курса прописанных, то есть это по созданию игрового кино, анимационного — это отдельное, по созданию анимационных фильмов, 144 часа у нас идёт, мы выдаём удостоверение о повышении квалификации. И игровое кино, 72 академических часа. И разработали уже вот совсем недавно, наверное, год назад — по образовательному туризму, курс называется «Духовно-нравственное воспитание средствами историко-культурного туризма». Мы собрали такую команду режиссёров, сценаристов, педагогов и создали курс. Сейчас мы его преподаем в Московской духовной академии, и мы его утвердили ещё в нескольких институтах, даже я бы сказала, во многих, то есть это Московский педагогический государственный университет, это Российский государственный социальный университет, институты региональные тоже, развития и образования. Так как это направление было новое, таких курсов не было, мы сделали такой курс и утверждаем его успешно на базах разных университетов.
К. Лаврентьева
— А из чего он состоит? В чём его главная суть, этого курса?
Е. Бреднева
— У нас там идёт педагогическая часть, где и доктора наук, и как раз преподаватели Московского педагогического университета рассказывают, как взаимодействовать с детьми, учитывая их возрастные особенности. У нас ведут представители Синодального отдела отец Геннадий (Войтишко), Дарья Кочкина, в этом курсе они как раз тоже рассказывают свою часть, предмета тоже два ведут у нас. У нас большой блок именно по созданию видео, то есть у нас они изучают технологию съёмки, монтажа и написания сценария, потому что в основном, кто начинает вести кинокружки в школах, они уже педагоги, то есть вот как обсудить духовную часть, они в принципе знают, они всё равно ведут классные часы, они там, например, если это преподаватель или Закона Божия, или просто классный руководитель, для них это в помощь идёт, например, они хотят обсудить тему дружбы или какую-то добродетель — помощь ближнему, и они подбирают или первый вариант, как раньше было: смотришь кино и обсуждаешь — это старый формат, а так как сейчас дети сами снимают уже, мы предлагаем формат и учим этому формату, чтобы они говорили: «а давайте с вами снимем на эту тему дружбы», а чтобы снять фильм, надо написать сценарий, распределить роли, обсудить героев, поведение, и педагог грамотно, когда с ними обсуждает модель вот этих поведений, он выстраивает, ну, например, он знает, что есть хулиганистый Петя, и он хочет, чтобы он всё-таки научился не жадничать, к примеру, и он берёт сценарий и говорит: «а вот хорошо бы было ему вот так дать», и этот Петя проигрывает, и получает радость от того, что он даёт, например, он играет эту роль и получается, педагог в рамках таких съёмок, он детей подводит к правильной идее, к нашим добродетелям, которые мы изучаем, наши православные, там вера, надежда, любовь и так далее, то есть через действие, через проигрывание вот этих ролей. И вот образовательный туризм, который сейчас мы ведём, он включает следующие предметы: это экскурсионный метод освоения знаний, методика составления маршрута, разработка региональной программы историко-культурного туризма для детей, репортажная съёмка как средство усвоения экскурсионных программ, ну и технология монтажа и съёмки тоже. Почему мы начали ещё в поездках снимать — потому что это тоже оказалось одним из лучших способов, чтобы усвоил ребёнок экскурсию, потому что чаще всего там: «ну, вот стул Пушкина, стол там», он слушает, что-то запомнит, там высоту колокольни, вот я сколько раз была, не всегда вспомню даже её высоту, а когда ребёнку даётся задание снять репортаж, то есть у него своё интересное дело — снять репортаж, ему нужно составить вопросы, чтобы взять интервью, ему надо написать сценарий — это значит прочитать об этом месте, куда он едет, потом он это снимает, монтирует, и когда он показывает это на большую аудиторию, он несколько раз эту информацию пропускает через себя, и он это и запоминает, и проживает, и как личность, там же и командная работа, и он чувствует себя, действительно, творцом, то есть как взрослый, вот мы передачу ведём, рассказываем зрителю, а дети уже в юном возрасте начинают через фильмы тоже рассказывать свою историю, которую они хотят донести зрителю.
К. Лаврентьева
— В гостях у «Светлого вечера» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение», у микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Елена, а расскажите, пожалуйста, про вот эти поездки, я так понимаю, если они выделены в отдельный проект вашего преподавания Московской духовной академии, они выделены в отдельный курс, то это не просто паломнические поездки, которые знакомы и понятны более-менее всем, не просто какие-то туристические обзоры, а, наверное, в них есть ещё что-то очень важное, есть какая-то образовательная функция, о которой хотелось бы сейчас поговорить подробнее.
Е. Бреднева
— Да, ну вот у нас такая система: у нас курсы сами проходят в Московской духовной академии, мы выдаем удостоверение о повышении квалификации, но мы предлагаем ещё, кто хочет попрактиковаться, потому что курсы у нас онлайн, встречаемся мы в основном в конце, чтобы выдать удостоверение о повышении квалификации и проводим круглый стол тоже по этому направлению кинопедагогики и образовательного туризма. И это у нас, скажем так, параллельный проект ещё, то есть, пока мы это всё разрабатывали, у нас образовалось много площадок, куда можно выехать, это, например, Свято-Никольский Черноостровский монастырь в городе Малоярославец, вот у нас будет на осенних каникулах как раз туда поездка, я вот могу рассказать на примере этого замечательного места. Мы вообще, когда разрабатываем маршруты, мы смотрим, что в регионе исторического есть, какие достопримечательности, музеи, что связано с историей, и православные, потому что у нас наша история, естественно, связана неразрывно с православием. И приезжая вот в Малоярославец, мы посещаем Музей 1812 года, потому что это именно то место, где развернулся Наполеон со своей армией, там у нас и образовательный комплекс «Ильинские рубежи», мы там с детьми проводим спортивно-военную игру, мы взаимодействуем со спортивным клубом в городе Малоярославец, они приезжают, учат там и военному делу, то есть в игре дети ещё занимаются спортом, но, естественная составляющая, как я говорила, у нас — кино, у нас вся группа детей, она сразу делится, кто снимает, кто монтирует, кто пишет сценарий, то есть мы полностью снимаем все дни, и в конце поездки у нас кинопоказ всегда. У нас в Малоярославце будет проходить кинофестиваль «София», это тоже наш проект большой, он ежегодный, мы его проводим от фонда «Медиа просвещение» совместно со Свято-Никольским Черноостровским монастырём. Игумения Николая поддерживает этот проект, монастырь участвует, они нас принимают, расселяют, и у них есть замечательная и гостиница, и питание, кафе.
К. Лаврентьева
— К этому можно как-то присоединиться, если сейчас кто-то услышит и захочет как-то узнать подробнее?
Е. Бреднева
— Да, можно к этому присоединиться, у нас буквально сейчас записались тоже из Саратова, из Самары, туда приезжают из разных регионов педагоги, дети, родители, привозят свои фильмы, то есть если кто-то уже снимает. Если кто-то не снимает, у нас снимают обязательно там, потому что у нас там пять дней идёт программа, в первые четыре дня как раз идёт обучение съёмке, репортажной съёмки, и дети делятся на команды, то есть кто-то снимает игровое кино, кто постарше, а кто помладше, например, начальная школа, они снимают анимационные фильмы, им полепить, порисовать, они берут за основу притчу, сказку, и на этот сюжет делают раскадровку, то есть рисуют разных героев, лепят, снимают и озвучивают, это интересная такая тоже проектная игра. Кто постарше, вот они уже у нас монтируют, репортажи снимают, учатся задавать вопросы, у нас там блок по журналистике присутствует. Там ещё с нами в партнёрстве проводит Российский государственный социальный университет, у них там находится филиал его, то есть основной у нас в Москве, и как раз вот выпускницы приюта, там есть приют ещё на базе монастыря замечательный, и как раз выпускницы, кто желает, он идёт дальше учиться на журналистов у них вот такая система. И у них там есть киностудия на базе университета, они нам как раз предоставляют оборудование, кабинеты, и нам очень удобно вот так деток в рамках этой поездки делить на команды, у каждого свой кабинет, аппаратура, к нам приезжают режиссёры из разных регионов, которых мы знаем, которые замечательно работают с детьми, и мы снимаем с ними видео. Даже если без подготовки приезжает ребёнок, он к последнему дню уже на экране видит своё творчество, это немаловажно, чтобы сразу видеть результат. Награждаем всех, конечно, у нас все дети всегда с дипломами, со вкусными подарками, и получается вот такая насыщенная программа, то есть обучение, экскурсии и общение, у нас приезжают ребята, играют вечером на гитаре, у них такая добрая атмосфера, где можно поговорить как раз и о духовном, потому что во всех наших поездках всегда есть экскурсия, или в монастырь, например, обязательно будет по Свято-Никольскому Черноостровскому монастырю. Если мы выезжаем в Псков, то на базе Спасо-Елеазаровского монастыря мы проводили тоже наши программы, там есть игумения Мария, предоставляют они нам, там у них свой дом культуры, наверное, правильно назвать, который при монастыре находится, и тоже помогают нам с проживанием, питанием, и мы организовываем. Если это Псков, то, например, там музей «Ледовое побоище», то есть мы тоже берём какие-то исторические места, и даже вокруг этого мы снимаем часто фильмы, мультфильмы. Или вот, например, мы ездили летом в Мордовию, там проходило в честь Фёдора Ушакова мероприятие, день памяти его был, и как раз мы представили свой мультфильм, который сняли в Малоярославце, про Фёдора Ушакова, и там, конечно, все были в восторге, потому что туда приезжали разные военные училища, и они представляли спектакли, то есть на сцену выходили, мы говорим: «а ещё можно номинацию „кино“ сделать». Администрации, естественно, понравилось, они поддержали идею, поэтому вот мы приезжаем и снимаем. И ещё один важный момент хочу сказать, что в рамках этого курса по образовательному туризму наши участники курса, он идет полтора месяца, получают задание: в течение этого курса составить свой маршрут своего региона или деревни, города, который бы включал достопримечательности, храмы, что бы они хотели рассказать всей России. Они составляют этот маршрут, проводят экскурсию и снимают репортаж, то есть с помощью детей, берут школьников или где они работают, там воскресная школа, они снимают репортаж и нам его присылают. Мы это сейчас планируем выкладывать на нашем портале, мы ещё портал создали «Святые Online», от фонда «Медиа просвещение», там по направлению нас география России, и мы там выкладываем наши видео, и этими маршрутами могут пользоваться и из других регионов, например, школа в Курске хочет поехать и посмотреть Воронеж, а вот какой маршрут взять? Потому что, я помню, в Иерусалим мы полетели, и экскурсовод, там, если ты не знаешь православие, то понимаете, да? То есть это нужно быть уверенным в экскурсоводе или составить самому программу, если ты хочешь, чтобы дети услышали именно то, что надо. Поэтому, естественно, те площадки, локации для съёмок, которые мы выбираем, мы уже знаем экскурсоводов, как и что они скажут, для какой аудитории, потому что для детей это одно у них, один подход, для взрослых тоже, воцерковлённые, невоцерковлённые, это тоже надо всё понимать, учитывать эти особенности.
К. Мацан
— Дети иногда вообще раскрывают взрослым глаза на какие-то вещи, которые сами взрослые, может быть, никогда бы так не раскрыли бы. Вот я помню, когда в юности работал вожатым в детском лагере, мы тоже там смотрели кино, не снимали, хотя и снимали тоже, но у меня почему-то в памяти остался эпизод, когда мы смотрели кино, и решили мы, взрослые, так детям показать из любимого «Тот самый Мюнхгаузен» Марка Захарова. И я помню, что потом мы обсуждали, и один мальчик размышлял о последних кадрах фильма, когда, я напомню: Мюнхгаузена по сюжету, по идее, вот сейчас должны запихнуть в пушку и выстрелить им, чтобы он доказал, что он может на ядре полететь на Луну, мы понимаем, что, в общем-то, это всё метафора, что после такого не выживают, но вот кадр Мюнхгаузена заканчивается тем, что Мюнхгаузен по лестнице такой верёвочной лезет аккуратно вверх, ну вот якобы в эту пушку, но он лезет очень долго, и это в такую метафору превращается. И вот мне один мальчик лет 13-ти говорит: «Ну, вот как интересно, ведь он же может наверх полететь легко на ядре, но он выбирает путь усилия, потому что лезть вверх по верёвочной лестнице — это путь приложения усилий, он не выбирает лёгкий путь. Мюнхгаузен выбирает такой путь тяжёлый». Я никогда так об этом не думал, вот об этом эпизоде, хотя миллион раз его смотрел. И дети иногда неожиданно дают какой-то свой угол зрения. Наверняка у вас тоже множество историй о том, как дети, снимая, обсуждая будущий фильм или мультфильм, как-то так сумели на тему святого, добродетели посмотреть, что вас само это как-то заставило подумать: а ведь действительно, как интересно. Были такие примеры, можете привести?
Е. Бреднева
— Да, у нас много интересных разных случаев, вот вы сейчас рассказываете, да, это в принципе, мы первоначально когда с детьми общаемся, мы им даём первое знание — это по драматургии, и там как раз, если в сценарии не будет перипетий, не будет изменения героя, то это будет скучный фильм, есть же определенная такая вот, мы её называем «арка драматургическая». И всегда мы просто объясняем, на примере Колобка: вот есть у нас герой, и он бы сидел там на окошке, и, может быть, никуда не двигался, если бы что? И дети сразу понимают: если бы его не хотели съесть. Он понимает, что его хотят съесть, и вот появляется инициирующее событие, его заставляют двигаться, и всё по нарастающей, по нарастающей, он же не встречает сначала медведя и лису, ему потом бы неинтересен заяц был, поэтому он сначала он встречает зайчика, потом волка, и раскручивается. И всегда есть кульминация тоже, и мы всегда обсуждаем, конечно, с детьми — да, она может в фильме по-разному восприниматься абсолютно, кульминация, самый такой момент переживания в фильме, что будет дальше. Ну и в конце развязка — это изменение героя вот как раз. И дети, да, они по-разному подходят. Например, вот тоже одну из притч, мы за основу которую даём, расскажу вам её: один монах был в монастыре, который ни с кем ничем не делился, и его прозвали жадным. То есть, все обычно приносят там яблоки, детям раздают, деньги дают, и все раздают, а он нет. И вот когда этот монах умирает, к нему приходит там вся деревня. А монах говорит: «А что вы к нему пришли, что он такого сделал?» Они говорят: «Вы знаете, вот он нам вола купил, ещё что-то», то есть большие суммы он скапливал и помогал семьям конкретно, к нему, может быть, кто-то на исповедь ходил, и он знал, что ему нужно, и он вот покупал и дарил это. И мы говорим: в чём же мораль? И вот здесь дети тоже по-разному, кто-то говорит: «вот, осуждать нельзя, грех осуждения, и я хочу снять фильм, чтобы не осуждать». А кто-то говорит: «а я здесь вижу мораль: надо втайне свои дела делать». То есть здесь можно раскрыть какой-то момент, выбрать о чём-то смысл, и её снять уже на современный лад. Вот такие мы берём притчи, сказки и, взяв мораль, потому что нового ничего уже о добре и зле не придумаешь, мы все это знаем, с точки зрения духовной, вот есть жадность, её надо снять, чтобы её избежать, надо научиться жертвовать, и мы снимаем фильмы, как там жадный стал добрым и так далее.
К. Мацан
— Вернёмся к этому разговору после небольшой паузы. Я напомню, сегодня с нами в программе «Светлый вечер» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». В студии Кира Лаврентьева, я Константин Мацан. Не переключайтесь.
К. Лаврентьева
— Ещё раз здравствуйте, дорогие друзья! «Светлый вечер на Радио ВЕРА продолжается, напоминаем, что у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». У микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Так, Елена, это очень интересно, такая вот мораль воспитательная. А какие ещё поездки у вас были в вашей памяти самые яркие? О каких бы вы могли рассказать?
Е. Бреднева
— Мы сейчас вот приехали, последняя поездка наша была Валаам-Санкт-Петербург. Мы познакомились с замечательным игуменом Варлаамом, это на базе Свято-Троицкой Сергиевой пустыни, и этот монастырь восстанавливал Игнатий Брянчанинов. И у нас сейчас, когда мы там побывали, мы рассказали об этой поездке, и у нас очень много желающих туда прямо просят на каждые выходные: «давайте, давайте, давайте!» Вот поэтому сейчас, наверное, мы этот маршрут возьмём, будем туда тоже возить школьников.
К. Лаврентьева
— А как присоединиться? Как можно вас найти, о вас узнать?
Е. Бреднева
— Я контакты оставлю, у нас вся информация бывает на наших ресурсах: «Святые Online», это фонд «Медиа просвещение». Оформляем мы поездки: трансфер, питание, проживание через ООО «Гридница». А по проектам через нас, через «Медиа просвещение». И, соответственно, мы туда приезжаем и будем изучать, в том числе, Игнатия Брянчанинова, его труды, может быть, что-то также читать, что он писал, и с детьми на современный лад, скажем так, обсуждать и снимать простые вот эти их мысли. Как в Оптиной пустыни, например, мы когда приезжаем, у нас в Калужскую область маршрут, вот я говорила, и Малоярославец тоже в Калужской области, но мы выезжаем ещё и в Оптину пустынь, там в Музей космонавтики. Естественно, если мы выезжаем в Калужскую область, мы стараемся снимать фильмы, чтобы изучить именно святых и героев этой земли, например, там была Пелагея Брагина, которая в годы войны раненых у себя держала, и немец, придя, увидел там 18 человек, он ей поклонился и ушёл, вот был такой случай известный, и мы о нём сняли мультфильм замечательный, дети сами вырезали, делали фигурки, делали героев. Соответственно, когда мы в Оптиной пустыни, мы с ними говорим, читаем Оптинских старцев, говорим: «давайте снимем», и дети уже вдумываются — а как лучше это выразить? Они же это всё прочувствовали. Приезжая в Троице-Сергиеву лавру, мы там тоже проводили много раз фестивали, нам там даже город давал, и дворец Гагарина, то есть мы не только с Церковью, мы и с государством взаимодействуем, и с епархиями, когда в регион приезжаем, потому что всё-таки не только в рамках Церкви, но ещё много и школьников, которых хотелось бы тоже привлечь к нашим проектам, и они приходят, они участвуют, им очень нравится. Вот даже из Алтая приезжала одна команда, они приезжают на кинофестиваль, представляют свою работу и им предлагается ещё посетить храм. И они вот посетили, и потом мне Яна, знакомая говорит: «А я проходила всегда мимо храма, никогда не заходила, а сейчас, после вашей поездки вернулась, и вот зашла в свой в своём городе». То есть люди приобщаются, скажем так, к духовному через интересный такой формат, когда такая насыщенная программа в городе, они изучают историю, православие, дети у нас все радуются. Ну, какие ещё у нас? Ну, вот Санкт-Петербург из последних, потом Калужская область, Подмосковье. Сейчас, на этих выходных мы поедем в Борисоглебский монастырь, это в Аносино, тоже там интересная своя история, и мы будем снимать репортаж, посвящённый 200-летию монастыря. Там есть такое место — Тютчево, вот семья Тютчевых была, скажем так, у первоистоков создания монастыря. Это вот на этих выходных мы поедем, приедет там режиссёр наш, Павел Морозов, мы планируем снять репортаж.
К. Мацан
— Какой возраст детей?
Е. Бреднева
— Приезжает начальная школа, вот они с сопровождающими, у нас не как форма детского лагеря, потому что мы программу предоставляем, и у нас компания, которая помогает организовать, если надо, трансфер, питание, проживание. То есть они приезжают с сопровождающими, или с родителями, или с педагогами. Если это начальная школа, то вот я говорю то, что мы смотрим, чтобы это всё было им интересно, они снимают в основном мультфильмы. Если кто постарше, работа уже посерьёзнее.
К. Мацан
— То есть если, допустим, кто-то заинтересовался из наших слушателей, чтобы поехать, то это не просто вот как частное лицо вам звонишь, заполняешь заявку, едешь, а должна быть какая-то группа организованная, там от школы или как-то вот коллектив родителей?
Е. Бреднева
— Нет, они могут и сами приехать. Вот у нас будет Малоярославец, мы им организуем приезд. И родители приезжают с детьми, у нас даже с маленькими детьми приезжают, например, двое-трое детей в семье, и чтобы старшие участвовали в смене, учились снимать, посещали экскурсии, а мама, с ребёнком просто, например, гуляет, где-то присоединяется, ребенок маленький, двух-трёхлетний, он где-то и полепить может, просто она с ним может там подойти, отойти, то есть семейные такие поездки.
К. Лаврентьева
— Но требование такое, что у ребёнка должен быть гаджет, я так понимаю, телефон?
Е. Бреднева
— Не обязательно. У нас командная работа, вот, например, сейчас Павел приедет, у нас выезд будет в Борисоглебский монастырь, там для воскресной школы, они попросили приехать, их обучить, чтобы тоже, может быть, запустить это направление у себя, чтобы снимать в воскресной школе фильмы, мультики делать, их присылать на фестивали. И мы приезжаем, чтобы в практике с режиссёром, с их детьми, их родителями снять вот такой репортаж и подарить монастырю к 200-летию.
К. Лаврентьева
— Как интересно.
Е. Бреднева
— И они там приходят и с маленькими, и постарше.
К. Лаврентьева
— А есть такое, что ребёнок приезжает, например, вообще ничего не зная о церкви, ничего не зная о храме, но присоединяется к такой поездке, и вот в течение поездки, съёмок он знакомится таким образом?
Е. Бреднева
— Конечно! Он ещё там больше всех говорит о храме. Отвечу на вопрос: у нас вот приезжает Павел, и он привозит несколько камер, и мы их делим на команды, то есть не каждому нужен телефон. А когда у нас идёт именно практическая часть, когда мы вместе, они получают задания, то есть у каждой команды обязательно должен быть оператор, мы распределяемся, и мы сопровождаем, то есть режиссёр, например, на команде там, или одну, или две команды курирует, говорит, как снять правильно планы, потому что планы есть крупные, средние, и как правильно это соединить. И они прямо в практике, им не скучно, как вот в киношколах часто бывало, ты год или два только лекции слушаешь, а потом только тебе камеру дадут, вот у нас нет, у нас, так как дети все уже и так снимают, мы говорим: давайте снимать. Но когда, например, экскурсия, они получают задания снять, если для наших соцсетей «Святые Online», мы им говорим формат, например: надо нам вертикально, до минуты. И они, вот в Петербург мы выезжали, музей Пушкина посещали, и каждый делает на свой телефон, потому что здесь уже не командная, чтобы экскурсоводу не мешать, когда они получают индивидуальные задания, то могут уже на свои телефончики поснимать. Если у кого-то нет, то мама ему даст или преподаватель, или мы, а так в основном командная работа.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно. Но это такая история, как, знаете, если ребёнок чрезмерно увлекается гаджетами — отдайте его на курсы программистов, там нужно столько писать вот эти коды, что он очень устает от экрана, и у него нет сил в оставшееся время опять сидеть в телефоне, потому что очень устает нервная система, глаза, пальцы, и, в общем-то, хочется отдохнуть. А тут получается, что ты фильм снимаешь, и ты и так уже вот эту потребность покопаться, понажимать кнопочки, ты уже как-то реализуешь, ещё и с пользой, то есть пока ты снимаешь, ты же запоминаешь очень то, что тебе говорят, ты сам ретранслируешь, соответственно, всю услышанную информацию.
Е. Бреднева
— На 80 процентов больше запоминаешь это по статистике в педагогике, а когда ты сам об этом говоришь, тогда и усваиваешь. Ну, вот о педагогах ещё тогда хочу сказать, о детях поговорили, вот как они могут развиться, пройдя наши курсы. У нас педагоги, которые прошли курсы, они в своих регионах уже запустили тоже, кто-то кинофестиваль, кто-то киношколу. Бывает разное даже по характеру, например, они закончили, направление интересное, потому что по работе с детьми именно духовно-нравственное воспитание — это один из лучших, вот сколько мы взаимодействуем со школами, с детьми работаем, потому что, когда спрашиваешь: «кто будет снимать фильм?», все руки поднимают из детей. Ну и всё, и педагог грамотный начинает обсуждать уже темы, добродетели и прочее. И вот у нас, например, Катя из города Воронеж, закончила Московскую духовную академию и сейчас разработала свой маршрут по Воронежу, и буквально уже к ней записываются люди. Вот у нас будет первый пилотный, планируем, может быть, через неделю или через две, к ней выезд. Она составила, там и собор кафедральный, там же много, и Митрофан Воронежский, а если мы на микроавтобусе, то к Тихону Задонскому можно заехать. Ну и, естественно, для детей «Петровские корабли», шикарный интерактивный музей, то есть они будут снимать историю, опять же, и православие. И там она на месте уже договаривается, где расселить, покормить, чтобы это всё было по нормам. Вот к ней поедет первая группа такая. Катя запустила ещё по анимации курс, ее сразу и школы стали приглашать, потому что это востребованное направление не только для воскресных школ, а ещё и для школ, чтобы там запускать кинокружки. И люди даже готовы это оплачивать, то есть для педагога, который немного даже получает, для него это может быть как дополнительная работа, потому что, набрав десять человек в школе, он может раз в неделю вести этот кинокружок, и у него очень хороший может быть заработок, это плюс педагогу в помощь. И кто у нас не научился, не то чтобы не научился, вот научился он снимать и монтировать, говорит: «классное направление, я у себя сделаю региональный фестиваль». И он начинает взаимодействовать у себя уже, например, вот сейчас из Саратова ко мне приезжали, у них там новая епархия образовалась, и вот владыка их направил на повышение квалификации, на наш обучающий курс, они приезжали в Валаам, в Санкт-Петербург, и они приедут ещё в Малоярославец. Мы их ещё поддерживаем, мы им будем торжественно вручать анимационную студию, с камерой, на которой они работают, так уже мы очень многих наградили в областях, то есть кто хочет развиваться, мы как-то тоже их поддерживаем. И вот сейчас они приедут, уже привезут фильм свой, представят в Малоярославце и получат такую от нас анимационную студию, это «Сиреневая мультстудия», наши партнёры, Дмитрий Шубин тоже нам помогает награждать этих педагогов. И они хотят дальше сделать свой, может быть, фестиваль, маршрут разработать, и также мы будем выкладывать, пожалуйста, можно вот Саратов, там тоже очень красивые места. И так вот, кто выпускается, кто подключается к этому, он у себя в регионе начинает развивать эту деятельность — или фестиваль, или образовательный маршрут, или просто пойдёт в школу учителем работать, а вокруг него тоже образуются люди и вот это направление. Недавно из Алтая мне позвонила выпускница, они взяли грант сейчас, вот их поддержали, Движение первых«, первый раз грант сейчас давали, вот это наши выпускники, очень приятно, им дали миллион, и они уже покупают оборудование, это ещё поддерживается и государством, и есть грант «Православная инициатива», тоже это направление поддерживает. Поэтому это будет и педагогам, и родителям интересно, я думаю, будут развивать у себя на базе школ, воскресных школ.
К. Мацан
— Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» сегодня с нами в программе «Светлый вечер». А были ли случаи, когда ребёнок, погрузившись в такую кинематографическую деятельность, для себя выбирал бы потом профессию кинематографиста? Всё, ребёнок решил, что он будет режиссёром, оператором. Спрашиваю, потому что, с одной стороны, это здорово, когда ребёнок чем-то загорается и начинает о чем-то мечтать, например, о профессии режиссёра. С другой стороны, мы всё знаем, насколько этот мир творческих профессий зыбок, ненадёжен, связан с искушениями и, в общем, единицы на самом деле там по-настоящему могут чего-то добиться и пройти вот так вот с счастьем этот путь. Кто-то разочаровывается, кто-то так вечно мечтает о большой карьере в киноиндустрии, например, но так ничего и не получается, не потому что человек не талантлив, просто потому что разная конъюнктура. Как вы на это смотрите? Есть ли перед вами какая-то ответственность, если угодно, за то, что человек увлечётся творческим делом и потом и жизнь свою в эту область направит?
Е. Бреднева
— Как говорится, наше дело сеять, а взращивать будет Господь. Всё-таки мы больше о смыслах, и когда мы создавали вот это кинонаправление, мы в первую и единственную очередь были педагоги и думали о педагогике, и мы взяли этот инструмент именно как средство воспитания детей. А если кто-то из них будет, у нас были такие случаи, вот в Сочи был случай, я привожу этот пример часто, когда девочка, школьница, прислала несколько фильмов, но направление их было: готы, в черном, такого направления очень много снимают дети, которые, конечно, на фестиваль не пойдут. Но среди пяти фильмов, которые она прислала, был один со смыслом, он о том, как мальчику нравилась девочка, и он всё под неё подстраивался, и прической, и всем, а она не обращала внимания. А потом он встал с собой, и она его заметила. Он стал с собой и подумал: ну, не нужен я ей и не нужен. Стал собой, и вот просто идёт, и всё. И там такая развязка, что девушка подходит к нему и знакомится на такой, на доброй ноте там. Концовка очень-очень хорошо снята была, прямо вот талант. И мы в зимнем театре награждали, помню, детишек, и она пришла вся такая, преобразилась.
К. Мацан
— Гот стал человеком.
Е. Бреднева
— Ну, чтобы не обидеть это направление... Но она изменилась, преобразилась, был вид один, стал другой — в платье, красивая девушка. И мне потом говорили, она поступила как раз на режиссёрский, по-моему, даже в Москву. Это я к чему говорю — к тому, что нужна мотивация, понимаете? Ты можешь снимать и выкладывать там абы что, чтобы себя как-то проявить, и это идёт всё во вред, часто даже в плачевные случаи, а можно, наоборот, сказать: «да, ребят, давайте, вот у нас фестиваль, мы там наградим вас, можете поехать потом отдохнуть, повысить свой уровень с режиссёрами», и мы награждаем ребят, награждаем педагогов, и они вот так вот приходят, меняются, выходят на сцену. Поэтому мы ищем площадки, взаимодействуем с органами власти, нам предоставляют площадки, чтобы детей наградить, чтобы они чувствовали, что надо снимать позитивное, доброе, мы стараемся вот в этом направлении идти.
К. Мацан
— А есть ли такая у педагогов, не знаю, проблема или не проблема, связанная, собственно, с требованиями к художественному уровню того, что снимается? Я объясню, о чём спрашиваю: с одной стороны, я понимаю, тоже имея какой-то опыт преподавания в детском лагере, допустим, мы кино снимали, музыку писали, монтировали, снимали всё-всё-всё, и есть две крайности: одна крайность, когда ты, как педагог, в общем, восхищаешься, умиляешься, даёшь зелёный свет всему, что ребёнок делает, просто потому, что он это делает, это прекрасно. Но показывать это потом далеко не всегда станешь, потому что это очень просто, это иногда плохо, но ребёнок постарался, во всяком случае. Другая крайность — это чтобы сделать прямо хорошо и педагогу было не стыдно, тогда многое нужно делать самому. Я понимаю, что очень часто в таких профессиях, как журналистика, режиссура, во взрослой жизни обучение какое — «сиди рядом, смотри, что я делаю, через полгода начнёшь делать сам» и так далее. И вот тут педагог должен искать какой-то баланс, чтобы, с одной стороны, это было всё-таки не его произведение, а ребёнка, но чтобы оно было художественно качественное. Какие здесь лайфхаки есть?
Е. Бреднева
— Это примерно точно так же, как с уроками рисования и музыки: ребёнок приходит на кружок в школу рисовать, сначала у него не будет сразу качественный рисунок, и он не должен смотреть год, как рисует учитель, вы согласны, да? Ему нужно самому рисовать, пробовать, ошибаться, учитель должен подправлять там линии. Сначала это будет школьная выставка, потом уже, может быть, какой-то районный, потом фестиваль. Абсолютно то же самое и с кино у нас. Когда мы только запустили, проводили круглые столы, и я помню, там великие режиссёры, кто-то сначала там смотрел и думал: что это тут в наше вторглись, что из кино будет?! А мы объясняем: нет, дети должны развиваться, они уже снимают, и мы должны им помочь, они будут делать ошибки, мы им говорим, как планы снимать, как сценарии писать, сначала они составляют простые сценарии, школьные. У нас очень много школьных кинофестивалей проходит. Вот мы, на примере сейчас скажу: гимназия Александра Невского, она очень большая, может быть, даже одна из самых больших, в Нижнем Новгороде, известная, мы два раза к ним приезжали, провели курсы для педагогов и родителей, и дети присутствовали, и сразу тоже в практику. Трёхдневный такой актив был, то есть преподаем, сразу раздаём камеры и снимаем. Они до сих пор, уже несколько лет прошло, они уже в международных фестивалях участвуют. А первый год был, конечно... То есть они поняли, как планами, как звук, где-то ошибка, потом звонят, какую камеру купить, какую петличку. Сейчас они мне звонят, присылают фильмы уже очень высокого уровня, если я не ошибаюсь, участвуют в международных фестивалях, им дипломы приходят, и у них ежегодно приходит владыка, тоже их награждает. Этот проект они внедрили в программу, каждый класс, с 1-го по 11-й, снимает фильмы. И они говорят: у нас такой прямо активный период лета, мы уже думаем, что мы будем снимать, уже интересно. Это командная работа, они год там снимают, думают, каждый класс, и в мае, к Пасхе, по-моему, приурочен фестиваль, они представляют эти работы. Поэтому здесь это как кинокружок, мы не на телевидении представляем эти работы, чтобы конкурировать с великими режиссёрами, нет. Оно должно быть и как киноискусство, мы должны смотреть образцы, и дай Бог, чтобы снимались хорошие фильмы, и дети их будут смотреть, да, но это как композитор, и ребёнок, когда он приходит, он же не умеет сразу петь и играть, он учится постепенно. Так и здесь, это школьный кинокружок, кто-то из них станет, может быть, какой-то процент режиссёром, сценаристом, а кто-то просто свободное время потратит с пользой. Понимаете, педагог через вот это творчество, просто с ним поговорит, может быть, на какую-то тему. У нас даже было в одном городе, когда мы снимали, пример приведу: мы разбились на команды и пошли снимать по темам, и вот у одной из команд была тема буллинга, то есть отношений в классе. И потом, на следующий день, когда представляли свои работы, педагоги и родители говорят: «если бы мы вчера не снимали этот фильм, мы не знаем, что было бы», там это очень нужно было... Они со слезами на глазах, как сейчас помню, говорят, что «вчера мы разрешили такую важную проблему», и дети стали говорить, когда писали сценарий, на такие темы, и получилось, что они разрешили очень важную проблему отношений в классе, снимая просто вот по этой теме фильм, понимаете, да?
К. Лаврентьева
— Да, это важно.
Е. Бреднева
— Поэтому кино — это очень сильное такое средство. Сейчас для детей запускаются всякие соблазны, которые идут им в пагубу, в интернете очень много этих программ, игр, которые на разрушение идут, и надо, обязательно педагогу включаться, чтобы спасти их свободное время, занять позитивным, чтобы они снимали и как можно больше вот такого доброго выкладывали, поэтому мы вот по этой части, а не для того, чтобы их сделать великими режиссёрами. Если они захотят, они пойдут, мы им скажем, что есть ВГИК, есть ещё там замечательные, там туда-туда-туда. Но мы всё-таки боремся за свободное время, чтобы дети снимали позитивное, доброе, и воспитательный момент вот этот присутствовал, поэтому мы работаем с педагогами.
К. Мацан
— Спасибо огромное за нашу сегодняшнюю беседу. Я напомню, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» была Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Давайте под занавес беседы ещё раз напомним, где вас искать, вот тем, кто сейчас заинтересовался, на какой сайт заходить и что делать — «Святые Online», да?
Е. Бреднева
— Да. И вы также можете присылать нам туда и видео мы размещаем. У нас есть молодёжная редакция, это студенты МГУ, МГИМО, тоже мы с ними выезжаем, вот недавно проводили круглый стол с владыкой Московской духовной академии, в Общественной палате, то есть у нас есть на любой возраст. Приезжайте и с маленькими детьми, и с детьми постарше, и со студентами, у нас очень хорошая, добрая атмосфера, программы, поездки.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно, спасибо большое.
К. Мацан
— Спасибо огромное. Кира Лаврентьев и я, Константин Мацан, были в студии вместе с вами. До свидания, до новых встреч на волнах Радио ВЕРА.
К. Лаврентьева
— Всего хорошего.
Е. Бреднева
— До свидания.
Все выпуски программы Светлый вечер
- «Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
- «Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
- «Смыслы Страстной седмицы». Прот. Павел Великанов
Все выпуски программы Светлый вечер
«Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
У нас в гостях была ученый секретарь государственного музея архитектуры имени А. В. Щусева Юлия Ратомская.
Мы говорили об истории фресок некогда затопленного Макарьева Свято-Троицкого мужского монастыря в Калязине, о том, как они были сохранены и где их можно увидеть сейчас.