«Исцеляющая благодать»

В этом выпуске ведущие Радио ВЕРА Кира Лаврентьева, Наталия Лангаммер, Марина Борисова, а также наш гость — настоятель храма во имя святого Федора Стратилата в Старом Осколе Белгородской области священник Николай Дубинин — поделились светлыми историями чудесных исцелений от прикосновения к святыне.

---

К. Лаврентьева

— «Светлые истории» на Радио ВЕРА. Здравствуйте, дорогие друзья. Как всегда по понедельникам, мы встречаемся в этой студии, чтобы рассказать о том, что нас тронуло, что нас волнует, и обсудить какие-то очень важные для каждого из нас темы. И сегодня тема у нас непростая, но, мне кажется, понятная каждому верующему, а звучит она так: «Исцеляющая благодать. Истории чудесных исцелений от прикосновения к святыне». И с трепетной радостью представляю вам нашего сегодняшнего гостя, в гостях у светлого радио священник Николай Дубинин, настоятель храма святого Феодора Стратилата в городе Старый Оскол. Здравствуйте, отец Николай.

Иерей Николай

— Добрый вечер.

К. Лаврентьева

— Также представляю своих коллег, Марину Борисову и Наталью Лангаммер. Меня зовут Кира Лаврентьева. Здравствуйте, коллеги. И, отец Николай, по доброй традиции «Светлых историй», а зрители и слушатели уже ее знают, первым историю рассказывает, конечно, наш священник, гость, и мы, конечно, с нетерпением ждем, с чем вы сегодня к нам пришли.

Иерей Николай

— Да, конечно, я думаю, что у каждого священника, да и у мирянина в духовной жизни, в духовном опыте есть какие-то особенные, знаковые события, которые отложились в памяти на всю жизнь, и этот опыт немножко освятили присутствием Божиим. И вот я хотел бы сегодня рассказать, как в бытность настоятелем так называемого больничного храма, то есть храм, который находится при больнице городской, я как-то приехал соборовать весьма тяжелого пациента. Это была женщина с обширным инсультом головного мозга. Случай практически безнадежный, с учетом самого диагноза и возраста. И знаете, в такие моменты, когда ты рационально, что называется, умом понимаешь, что все что мы можем, просто смиренно воздохнуть, обратившись к Богу, помолиться, и сам понимаешь, что все очень сложно, все очень трудно вот с медицинской точки зрения, это был именно такой случай. Но милостью Божией мне утром дочь пациентки звонит, говорит: батюшка, что-то происходит невероятное, мама пришла в себя. И врач-анестезиолог, и врачи, которые в реанимации находились, а Мария, так звали на тот момент — просто это было достаточно давно, я сейчас не знаю, в каком состоянии здравия, может быть, уже не в этом мире, потому что был возраст больше 80 лет, понимаете, человеку было больше 80 лет. Ну дай Бог здравия, если она и сегодня живет, в наше с вами время. Так вот Мария, она пришла в себя. И после этого своими ногами ушла. Вот такое вот у нас было чудесное происшествие на памяти в моей практике, когда я соборовал в больнице.

К. Лаврентьева

— Вот так и говорят как раз, что соборование — это такое прекрасное совершенно таинство, которое исцеляет душу и тело. И мы это видим, и паки, и паки, на множестве примеров, на своей собственной жизни. Я даже у каких-то святых отцов читала, что соборование так умаляет душу человека, до младенческого состояния. То есть как бы при искреннем покаяния, понятно, при участии в таинствах, причастии, соборование имеет великую силу, да, отец Николай?

Иерей Николай

— Да, апостол Иаков в своем соборном послании говорит, что братия, если кто из вас болеет, то пусть позовет...

К. Лаврентьева

— Точно.

Иерей Николай

— Пресвитеров, то есть священников, и вот тут я сейчас буду цитировать, очень важно, каждое слово тут важно. И да молитву сотворят над болящим, и молитва с верой да спасет его. То есть если мы с верой молимся в таинстве соборования, призывая исцелить, то Господь Свою милость подает, и человек может при соборовании полностью восстановить свое здравие.

К. Лаврентьева

— Вот так, друзья.

Иерей Николай

— У нас, кстати говоря, есть такое достаточно распространенное суеверие, я бы так сказал, отклонение от учения церковного, что соборуют якобы накануне смерти или перед смертью. Вот как раз таки все ровно наоборот. Мы соборуем именно для того, чтобы человеку не дать умереть, чтобы человек, если это возможно, еще пожил. Но поскольку зовут, как правило, в очень тяжелых, критических ситуациях даже, то создается вот такое впечатление.

Н. Лангаммер

— Ну это какое-то поверье, мне кажется, еще с советских времен. Потому что я тоже маме говорила: давай пособоруем. Нет, это же перед смертью. И все тоже: зачем? Как ты будешь собороваться, ты что, уже умираешь? Почему-то у нас это вот так, хотя это очень странно.

Иерей Николай

— Потому что зовут как раз таки в тот момент, когда человек балансирует на грани.

К. Лаврентьева

— Отец Николай, понятно, что для верующего человека чудо это такая некая прекрасная обыденность, которая происходит с ним каждый день и, если мы внимательны к себе, для нас вообще все чудо. И не чудо должно подкреплять нашу веру, то есть скорее подкреплять оно, конечно, может и должно, но не должно являться основанием нашей веры. Не из-за чудес мы ко Христу приходим, это понятно. Но вы как священник видите, наверное, этих чудес прекрасных, малых и больших, очень много. Но просто мне кажется, это в вашей ежедневной литургической практике, в вашей практике таинств, служебной вашей практике этого можно встретить очень много. Но вы почему-то вот выбрали один такой случай, почему он вам запомнился?

Иерей Николай

— Возможно, потому что это было настолько яркое событие. Это было, может быть, около десяти лет назад, я тогда был моложе, естественно, и вот те слезы радости, с которыми звонила дочь, рассказывая в подробностях, что мы все считали, что мамочка безнадежна, и врачи сказали готовиться к худшему, нас предупреждали, что даже если в себя придет, то скорее всего будет парализация. А она на своих ногах ушла. Ну вот я считаю, что это тот, может быть, нечастый, к сожалению, случай, когда Господь вмешивается и, как в Писании сказано, нарушается естества чин — то есть Бог Сам меняет правила, которые Он же установил в этом мире. А вот почему Бог так действует, это вопрос, который от нас сокрыт. Ведь вот в житии Иоанна Кронштадтского есть просто потрясающий случай, когда он приходит помолиться за болящую отроковицу, молится — и нет ответа, нет помощи.

К. Лаврентьева

— Девять раз, по-моему.

Иерей Николай

— Десять. Его снова зовут, он снова приходит. Ну я прямо сейчас буду повторять: снова, снова, снова... Наконец десятый, снова приходит. Понимаете, он приходит десять раз. И с таким дерзновением говорит: Господи, ну услышь. И на десятый раз происходит чудо. Как это работает? Почему десять, а не семь или не пятнадцать? Мы не знаем. Но это та тайна общения человеческой души, святой души, молитвенника в данном случае, Иоанна Кронштадтского, и Господа. И почему Бог отвечает так и не сразу отвечает, вот это тайна, которая от нас сокрыта. Но именно потому мы радуемся, согревает душу сам факт того, что Господь откликнулся и дал. Иногда не дает, и мы тоже не знаем, почему. Это та тайна, в которую мы не можем проникнуть. Тайна богословская. Ну как говорят, истинный богослов тот, кто истинно молится. Евагрий Понтийский так говорил. То есть если человек молится, то он познает тайны вот эти Божии. Ну мы, может быть, не так молимся, чтобы все знать, и Господь нам не все открывает, почему иногда чудес не происходит. Это же тоже факт. Нужно же тоже честно признаться, что иногда чудес не бывает, когда их ждут.

К. Лаврентьева

— Ну может быть через болезнь... Конечно, легко нам сейчас об этом говорить, но так или иначе у всех близкие болели, и мы что-то переносили. Может быть, через болезнь человек тоже постигает что-то, что не постиг бы без болезни, не понял что-то о себе, не смирился бы. И святые отцы же как говорят, что болезнь, она начинает либо проходить, либо Господь тебе дает средство ее облегчить тогда, когда ты смиряешься с ней.

Иерей Николай

— Ну вот поскольку мы и наш вечер начали со специфической темы, это больничное служение священника, а я пять лет служил при больнице, то я замечал то, о чем вы сейчас говорили, что, попадая в больницу, человек очень по-разному может себя проявлять. И лишь по прошествии некоторого времени он меняется. Иногда в худшую сторону, не надо идеализировать этот процесс, но зачастую, слава Богу, и в лучшую. То есть человек примиряется со всеми, начинает как-то больше углубляться в самого себя. Некоторые люди на исповеди в больнице рассказывали, что впервые за много лет вообще начали слышать свой голос совести, вспоминать и переворачивать какие-то прожитые страницы заново, и проводить ревизию: как я жил, что я делал? Почему я так мало общался там с родителями или с детьми, или с супругой, или с мужем. И вот болезнь, как бы это ни парадоксально сейчас прозвучало, она оздоравливает душу зачастую, при правильном настроении. И тогда Господь может послать чудо. Потому что тут происходит такое вот внутреннее совпадение, когда дух, душа и тело, как святитель Лука (Войно-Ясенецкий) говорит, когда они в гармонию приходят, может Господь послать благодать исцеляющую — то, о чем мы сегодня и говорим.

К. Лаврентьева

— «Светлые истории» на Радио ВЕРА продолжаются, дорогие наши зрители и слушатели. Напомним, что смотреть «Светлые истории» вы можете на сайте https://radiovera.ru/ и в группе Радио ВЕРА ВКонтакте. А я напоминаю вам, что у нас в гостях священник Николай Дубинин, настоятель храма святого Феодора Стратилата в городе Старый Оскол Белгородской области. И у микрофонов мои коллеги, Наталья Лангаммер и Марина Борисова. Меня зовут Кира Лаврентьева. И да, спасибо, отец Николай, за какое-то такое благостное повествование, может быть, кого-то оно действительно может утешить. Но вы знаете, я помню, кто-то был у нас в гостях, какой-то священнослужитель, и он говорил, понимаете, когда ко Христу приходили люди и просили исцеления, Он спрашивал, хочешь ли быть исцеленным. То есть это тоже такой, знаете, вопрос тоже очень глубокий. Хочешь ли ты быть цельным, готов ли эту свою цельность ты принять? То есть это тоже надо провести некую внутреннюю очень тяжелую работу. Дело же не в том, чтобы глаз исцелить или руку исцелить, ты должен и внутреннее, духовно согласиться стать цельным. А это несет за собой целый список, наверное, каких-то шагов от человека. Вот это интересная очень, кстати говоря, тема.

Иерей Николай

— Да, конечно, и термин исцеление, он сам говорящий, да.

К. Лаврентьева

— Да, целостность какую-то восстановить.

Иерей Николай

— Вернуть цельность, да, когда человек возвращается в гармонию. Но нельзя говорить о цельности, когда, предположим, человек злоупотребляет спиртными напитками, там нездоровый образ жизни ведет или пищу нездоровую принимает, но при этом там зачитывается молитвами. Ну как-то это странно. И наоборот тоже бывает. Когда человек за телом своим прекрасно следит, а вот ум его плавает в мерзостях каких-то, в том, что загрязняет его и душу, и дух, и сердце. Поэтому, конечно, наше исцеление полноценное, скажем так, оно может быть только когда и душа человека, и тело человека приходит в норму, которую Господь нам дал.

К. Лаврентьева

— Спасибо, отец Николай. Наташа, скажи, с чем ты сегодня пожаловала в «Светлые истории»?

Н. Лангаммер

— Я сейчас сижу и думаю про вот эту тему синхронизации, да, духа, души и тела, что по-другому исцеления не может быть. Так очевидно, так на поверхности, но как-то об этом вот не задумываешься, что это должно обязательно прийти в единую гармонию, настроиться как-то на Божию волну, все три наши составляющие. Слушай, я с другой тему пришла, попроще. Я долго думала, о чем могу рассказать. У меня в жизни был один конкретный эпизод, когда у меня исцелилась моя голова. Мы поехали на Святую Землю — это была моя первая поездка на Святую Землю, казалось бы, да, ты уже на святом месте. Я поехала снимать фильм о Святой Земле. Я бегала как просто, не знаю, какая-то угорелая с камерой, ничего не видела, ничего не замечала, с трудом останавливалась, чтобы помолиться. От этого немножко страдала. Батюшки меня утешали, что ты делаешь это по благословению, действительно фильм там получился потом. Но я была в такой немножко суете, и душевной, и телесной, что голова тоже была какая-то такая очень болящая все это время. У меня вообще голова болела по жизни. И в какой-то момент, когда мы приехали в храм Гроба Господня, мы подошли к Голгофе, приложились, потом куда-то группа убежала, прибежала. И было время еще раз подняться к Голгофе. И мы с батюшкой с одним, с отцом Георгием, подошли, встали, и для меня время выключилось. Просто я вот стояла, и я никогда не забуду эти ощущения — я была абсолютно неофитом, первый год в Церкви, и это было потрясающе. Потому что я не то что там слышала удары меча или там гвоздей, ничего. Я просто помню, что у меня пульс был очень высокий, то есть у меня вот так вот колотилось сердце.

М. Борисова

— Оказывается, не только я.

К. Лаврентьева

— Вот, я только хотела сказать.

Н. Лангаммер

— На Голгофе сердце стучит как машина, просто триста ударов в минуту. И при этом внутри покой и какая-то тишина, ты просто вот как будто не здесь. И я не помню, сколько прошло времени. Нас уже звали там, и время точно потерялось, я так и не могу сказать, сколько мы там простояли. Я стояла с закрытыми глазами, и это было вообще что-то потрясающее. И вот душу у меня тогда отпустило. А голова продолжила болеть. И, казалось бы, да, вот уже ну куда больше, вот она, святыня. И мы поехали потом в Лидду, к Георгию Победоносцу. Я не могу это объяснить до сих пор, я сегодня с утра перечитывала его житие, не могу объяснить, но, когда я подошла к его мощам, там вот вниз мы спустились, да, и все, и голова прошла. Я потом еще раз к нему подошла, говорю: спасибо, отче Георгие.

К. Лаврентьева

— Проверить.

Н. Лангаммер

— Взяла маслице оттуда, которое мне потом помогало в Москве. Но голова реально после этого не болела. Я, конечно, не буду там прицеплять это к тому, что он был убит через усекновение главы тоже, вот это вот все.

К. Лаврентьева

— Ну так многие были убиты в первые века христианства.

Н. Лангаммер

— Да, причем здесь голова и святой Георгий. Ну может быть, я там, не знаю, родилась в Москве, он покровитель Москвы. Ну то есть я не знаю эту связь. Мы не знаем, почему именно этот святой, почему именно вот так. Но вот точно я могу сказать, честно, что мне вот телу тогда он помог, моей бедной голове, усталой и болящей, да, и с тех пор у меня таких головных болей не бывает.

К. Лаврентьева

— Ничего себе. Вот так, друзья, вот такое вот...

Н. Лангаммер

— Маленькое свидетельство.

К. Лаврентьева

— Милостивное такое вот чудо.

Иерей Николай

— У нас вот в Белгороде, в Спасо-Преображенском соборе есть один прихожанин, который — кажется, это было вот в 90-е годы, когда обретение мощей святителя Иоасафа Белгородского совершилось. И вот там владыка Иоанн благословил такую традицию в городе Белгороде, переносить крестным ходом мощи из Спасо-Преображенского собора в Николо-Иоасафовский собор, это не так далеко, и традиция замечательная. Так вот во время крестного хода, при прикосновении как раз к мощам святителя Иоасафа, исцелился человек. Ну чуть ли буквально, поскольку я не присутствовал, но я неоднократно эту историю слышал, буквально встал с инвалидной коляски после того, как его приложили к мощам. И он является прихожанином собора и поныне. И, кстати говоря, когда император Николай II, царь-страстотерпец, участвовал в канонизации святителя Иоасафа Белгородского, то служба протокола записывала, что было очень много исцелений. Вот многотысячная толпа, сонм архиереев, императорская семья, и вот на этом подъеме человеческой веры, знаете, как ручейки сливаются в половодную реку, тут обилие было и чудес, и знамений, и Дух Святой, да, многие дары дал толпе богомольцев, которые пришли прославить святителя Иоасафа. Поэтому, можно сказать, вот и в Белгороде есть человек, который является живым свидетельством такого чуда, когда, прикоснувшись к святыне, человек получил телесное исцеление.

К. Лаврентьева

— Да, спасибо, отец Николай. Ну действительно очень много мы знаем таких свидетельств. Марина, вот что вы скажете на этот счет?

М. Борисова

— Ну мне вот очень хочется начать свое повествование...

К. Лаврентьева

— Не терпится.

М. Борисова

— Цитатой из Винни-Пуха: давным-давно, кажется, в прошлую пятницу. Ну вот давным-давно, когда я еще совсем-совсем молодой пришла в Церковь, очень трудно нынешним верующим рассказать, почему отношение к многим вещам у моего поколения немножко другое. Представьте себе, мы приходили к вере в ситуации, когда этого не могло быть по определению, то есть это уже было чудо, без всяких знамений и без всяких дополнительных внешних атрибутов. То есть ну как, мы учили научный коммунизм, сдавали госэкзамены по нему и, в принципе, нас все вполне устраивало. На самом деле не так уж много было народа, искавших пути к Богу, к Церкви, были такие, конечно, но далеко не все. А многих я спрашивала из своих ровесников, пришедших вот как раз в молодом, но взрослом возрасте в Церковь, почему? Ответа не было. Потому что это невозможно зафиксировать, нельзя сказать: вот та минута, вот то мгновение, когда что-то произошло. Но из-за этого нас еще и наши духовные руководители предупреждали относиться к знамениям и чудесам, и прочим всяким атрибутам внешней святости с большим скепсисом. По крайней мере считать себя не очень достойными свидетелями, если уж нам что-то открывается, в лучшем случае рассказать духовнику, а так вообще помалкивать, потому что Бог знает до чего можно договориться.

Иерей Николай

— Вот, а мы на радио пришли.

М. Борисова

— И мы как-то привыкли. Но на самом деле это не отменило чудеса. Я в этом смысле всегда вспоминаю отрывок из Евангелия, историю, когда Спаситель шел к Иаиру, у которого заболела дочь, и в этой толпе, в этой сумятице к нему прикоснулась женщина, страдавшая кровотечением. Она не просила, она не молила, она даже ничего Ему не сказала, она просто прикоснулась. И вот у меня такое ощущение, что эти чудеса, они немножко похожи вот именно на этот образ. У нас в нашем неофитском сообществе был очень интересный человек. Он был очень сильно старше всех нас, и уж совсем материалист, такой вот марксист в лучшем виде. Но он был художник и очень трепетно относился к древнерусскому искусству и ко всему, что с этим связано. Поэтому он нас терпел, а мы его терпели. Но, конечно, это было очень сложно, потому что мы все фонтанировали энтузиазмом, а тут вот такой скептик, который все сводил всегда к каким-то занудствам марксистко-ленинским. И чудо номер один — это то, что в течение года пообщавшись с нами и походив вместе с нами по разным московским действующим церквям, ну он был крещен в детстве, но он поисповедовался, причастился и стал ходить в храм. И это было чудо номер один. А чудо, которое относится к теме нашей сегодняшней встречи, случилось с ним уже на закате его жизни. Ему диагностировали рак. И одна из наших подруг как раз с тех времен собиралась ехать в отпуск в Крым и, узнав, что вот у него такой нехороший диагноз, она сказала: слушай, я пойду там к Луке (Войно-Ясенецкому) помолюсь, молебен закажу. Ну в общем, постараюсь все, что в моих силах, сделать. И действительно она сделала все что могла, и она привезла масло. И вот этот человек, который несколько десятилетий назад убеждал нас всех, что никакого Бога нет, религия это все очень хорошо, но Бога придумали люди, он, помолившись и помазавшись этим маслом, прожил еще три года. У него была хорошая длительная ремиссия.

Иерей Николай

— Слава Богу.

М. Борисова

— И вот это такое двойное чудо. Чудо невозможного обращения и чудо невозможного исцеления.

Иерей Николай

— Действительно. А мне вспомнился один случай, который описывает епископ Василий (Родзянко). Он, будучи еще приходским священником, отцом Владимиром Родзянко, кстати, он внук председателя Госдумы, однофамилец, и он сам о себе рассказывает эту историю из своей жизни. Когда скончалась его супруга, матушка, он в некотором таком вот что ли, скажем, помутнении, может, таком душевном смятении оказавшись, стал вечером пригублять.

К. Лаврентьева

— Ну обезболивающее.

Иерей Николай

— Всем русским это очень даже понятно. Такое обезболивающе, да. И вот он честно об этом сам говорит, что вот ракию, эту сербскую водку, так кажется, да, он стал злоупотреблять. И что вы думаете. Ему в ночном таком тонком видении преподобный Серафим Саровский, батюшка Серафим, которого они очень любили с матушкой и почитали, во сне говорит: прекращай. Твоя матушка, я уже устал, она мне на тебя жалуется постоянно. Прекращай немедленно.

К. Лаврентьева

— Ничего себе.

Иерей Николай

— Вот он берет себя в руки. И, еще раз повторюсь, это он сам о себе рассказывает, да, в одной из передач. И, в общем-то, перестал. Матушка и здесь, в земной жизни...

К. Лаврентьева

— Запереживала матушка. И там нашла способ.

Иерей Николай

— И там нашла способ. Видите, какое чудо. Причем не просто ходока наша, а самого преподобного батюшку Серафима. Вот так. Я хочу что сказать, тут мы и улыбнулись, и сама история драматична на самом деле. Но о чем она говорит? О том, что мир духовный, мир наш, он взаимосвязан и взаимопроникновенен, но только лишь для тех людей, для кого этот мир реален. Вот для меня, для вас, я надеюсь, для большей части наших слушателей сегодня Серафим Саровский реален, не только как исторический персонаж, не только как для кого-то там былинный, архивный герой, а как личность, которая сейчас, теперь предстоит перед Богом, молится за нас и находится в духовном контакте — ну уж извините за маргинальную речь, в духовной связи с нами — через молитву, через почитание, через прикосновение в том числе к его мощам. Когда мы приезжаем, я вот летом сподобился побывать в Дивеево, и эту благодать ты чувствуешь, что он жив. Знаете, как в древнем Израиле, в Ветхом Завете, был такой очень важный призывной такой как клич: «Жив Господь!» Многие пророки: «Жив Господь!» Почему так коротко и ясно, потому что нам иногда нужно дать по голове в каком-то смысле, сказать: это все реально. Это не просто какая-то красивая хрестоматийная история священная, это не просто мораль забронзовевшая. Бог живой, мы верим в живого Бога. И живы — как Господь в Евангелии говорит: Я не Бог мертвых, а Бог живых, — значит, живы все. И Серафим Саровский, и Иоанн Кронштадтский. Только бы жива была наша вера, когда мы им молимся и когда мы к ним обращаемся, тогда установится живая связь. Вот об этой связи владыка Василий и рассказал.

К. Лаврентьева

— «Светлые истории» на Радио ВЕРА. Дорогие наши слушатели, напомню, что смотреть и слушать эту программу вы можете на сайте https://radiovera.ru/ и в группе Радио ВЕРА ВКонтакте. Также напоминаю, что у нас в гостях священник Николай Дубинин, настоятель храма святого Феодора Стратилата в городе Старый Оскол Белгородской области. Также мои коллеги, Марина Борисова, Наталья Лангаммер. Меня зовут Кира Лаврентьева. Мы вернемся после короткой паузы, пожалуйста, не переключайтесь.

К. Лаврентьева

— «Светлые истории» на Радио ВЕРА продолжаются. Дорогие друзья, сегодня мы говорим об исцеляющей благодати, о чудесах, которые произошли с нами и нашими близкими. И напоминаю, что у нас в гостях священник Николай Дубинин, настоятель храма святого Феодора Стратилата в городе Старый Оскол Белгородской области. У микрофонов Марина Борисова, Наталья Лангаммер, Кира Лаврентьева. Мы продолжаем рассказывать наши светлые истории и совершенно убеждены, что у наших зрителей, у вас, есть этих историй очень много. Пожалуйста, пишите комментарии, как вы знаете, иногда мы целую программу посвящаем вашим комментариям и обязательно зачитываем некоторые комментарии перед нашей программой, в начале наших программ. Поэтому, пожалуйста, пишите ваши чудеса, давайте свидетельствовать о них, потому что чудеса случаются, чтобы мы, наверное, да, как-то о них свидетельствовали. Хотя на самом деле я, когда шла сюда, я думала: ну что может рассказать вот верующий человек, у него же действительно все чудо. И к тому же если человек причащается, это вот так как-то уже принято так у нас, это так понятно, и поэтому мы особо об этом не говорим. Но я была множество раз свидетелем, как люди просто вот исцелялись после причастия, если не после одного, то после череды вот как причастий с внутренней какой-то работой. Как мои дети, очень-очень какие-то вот они были у меня, например, заболевшие, приболевшие или что-то у них там происходило, мы причащались — и это выравнивалось. И даже как-то говорить об этом неудобно, потому что такое, с одной стороны, прикровенное такое общение с Богом, Он тебе это являет. С другой стороны, Господь каждому из нас открыт. Поэтому мы, естественно, тоже должны хоть как-то об этом говорить, хоть немного это приоткрывать, чтобы каждый из наших слушателей по возможности мог это на себе прочувствовать. И отец Николай сегодня уже несколько раз упоминал батюшку Серафима, и я каждый раз удивляюсь, насколько мы, не сговорившись перед программой, рассказываем истории, будто бы они собраны из одной цепи. Так уже было много-много раз. И это просто потрясающе, потому что я сегодня вот с чем пришла. Дело в том, что мама человека прекрасного, моего отца, который меня воспитал, Виктора Ефимовича (он уже умер, я много раз о нем рассказывала), она не могла забеременеть много-много лет. Их было три сестры, это были совершенно потрясающие девочки, очень благочестивое такое семейство. И она вышла замуж за военного, который был намного старше нее. А так принято было, что иногда монастыри отдавались, помимо прочего они отдавались под военный гарнизон, а кельи монашеские отдавались как раз под комнаты, где жили...

М. Борисова

— Семейное общежитие.

К. Лаврентьева

— Да, семейное общежитие. Таким общежитием семейным стал Саровский монастырь в городе Саров. Сейчас это закрытый город, он всегда был закрытый, атомный город, да, в общем-то небезызвестная история, так что не буду туда погружаться. И, в общем-то, бабушка моя, Раиса Борисовна, с Ефимом Васильевича, они жили в кельях преподобного Серафима, в одной из келий, не самого Преподобного, монахов. И она, представьте себе, настолько сильно было атеистическое сознание, вот Марина об этом говорила, оно настолько сильно, что ты видишь как бы чудеса — я сейчас о них расскажу, и у тебя мозг-то видит, а нет никакого осознания происходящего. Ну ты просто смотришь и все, представляете, то есть душа закрыта. И только когда она пришла к вере, уже в старости, уже Ефим Васильевич ушел в мир иной, она уже, значит, пришла вере уже в таких преклонных летах, просто ее это потрясло. То есть спустя там 40 лет, 50 после того, что она увидела в Саровском монастыре, на нее нашло сознание наконец, что она видела. И она нам это рассказывала, и это на самом деле потрясающе. Она говорит, я была молодая, вот мы живем. И я вижу, что к источнику (вот рассказываю, у меня мурашки, дорогие наши слушатели), значит, идут люди к источнику преподобного Серафима. Они все равно как-то проникали. Понятно, что в советское время все равно это все было неофициально, но кто хотел попасть в храм, он попадал, кто хотел попасть в монастырь, он попадал. Господь так это все премудро устраивал, и находились добрые люди, которые, в общем-то, не доносили в соответствующе инстанции. И она говорит, что я вижу вот из кельи, в которой мы жили: одну везут на коляске — она уходит на своих ногах. Другого везут скрюченного — он распрямляется. Третьего там везут, он вообще глаз открыть не может, а он выезжает после источника. И она говорит, что это была такая обыденность, то есть ну что-то такое вот необычное происходит, да.

Иерей Николай

— И дело совсем не в атомной энергетике.

К. Лаврентьева

— Дело совсем не в атомной энергетике. И, видимо, знаете, я еще думаю так вот своим умом ограниченным, что, наверное, в годы безбожия Господь являл верным особые, возможно, чудеса.

Иерей Николай

— Да, укреплял, как апостол Павел говорит: где преизобилует грех, там будет преизобиловать благодать, то есть подаваться и особенная благодать.

К. Лаврентьева

— Точно. Свято место пусто не бывает.

Иерей Николай

— Именно в самые жестокие времена гонений и прещений там еще и сильнее процветала вера. Это закономерность духовной жизни, вы правы.

К. Лаврентьева

— Вот, отец Николай, спасибо. И представляете, она в итоге забеременела Виктором Ефимовичем, как раз вот моим папой, забеременела спустя семь лет вот бездетной жизни. И после него родила еще двух девочек. И вот получилось, что у них трое детей. А вот другие ее сестренки две, они так и не смогли иметь детей. То есть удивительно, что это была какая-то вот такая их семейная история. Но Раиса Борисовна пожила в кельях и родила папу, а как бы ее сестры, они не смогли вот стать матерями, но тем не менее они все равно там усыновляли, прекрасные люди, совершенно благодатная семья. И я к чему это все веду, к тому, что папа, значит, он настолько был связан с преподобным Серафимом. Он тоже крестился не сразу, они все пришли к вере там в определенный момент. Ему было года 43, бабе Рае там за 60, то есть они все, вот как бы мы вот все как-то пришли в одно время. И он пришел как бы вот, знаете, он жил несколько лет с иконой преподобного Серафима — он почему-то ее где-то купил в антикварном магазине, будучи вообще некрещеным человеком. Это вот удивительно. И потом вся его жизнь, совершенно вся, она была очень сильно связана с Преподобным. Во-первых, они переехали в Нижегородскую область из Сибири — я это рассказывала, поближе к Дивеево. Так их потрясло Дивеево, они, в общем, пошли по пути дауншифтеров, но нужна была работа такая, они еще были молоды. И им предоставили из всей Нижегородской области не в Дивеево, как они хотели, ну вот Бог не дал, а в другой части Нижегородской области и они там работали до пенсии еще какое-то время. Короче, переехали все равно под покров Преподобного. Там у них случились неприятности такие серьезные, как бывает у людей пришлых, которые приезжают из городов в деревню, там свои законы, ты их не понял — я рассказывала об этом в «Светлых историях», папа лишился работы. Это было совершенно несправедливо, но понятно, что все промыслительно, они увидели в этом промысл. И они четыре года молились Преподобному, что вот, мы же к тебе приехали, пожалуйста, позаботься о нас, батюшка Серафим. И что вы думаете, через четыре года нашлись люди, которые заинтересовались всей этой историей его профессиональной, поняли, что прозябает, пропадает большой специалист, а он был хирург в области гнойной хирургии, это редчайшая специальность.

Н. Лангаммер

— И еще какой хирург.

К. Лаврентьева

— Да, это правда. Наташа просто очень хорошо знает папу моего, знала.

Н. Лангаммер

— Потрясающий, Божий совершенно человек.

К. Лаврентьева

— И вы представляете себе, конечно, эти четыре годы без работы подкосили его очень сильно, поэтому, наверное, отчасти поэтому его среди нас уже нет. Но тем не менее Господь его утешил, и когда подключились неравнодушные люди, отчасти с помощью Наташи...

Н. Лангаммер

— С Божией помощью.

К. Лаврентьева

— Кстати говоря, вот вам еще одно чудо. Ему нашли, не поверите, где работу. Ему нашли больницу, которую он возглавил, в Курской области, то есть как бы на родине преподобного Серафима. Но самое удивительное, отец Николай, даже не это. Ему нашли работу, он приезжает в Курскую область, звонит мне и говорит: а ты знаешь — а это был там май или июнь, а ты знаешь, от какого числа будут подписывать со мной трудовой договор? Догадайтесь, от какого числа, дорогие друзья.

Иерей Николай

— День памяти.

К. Лаврентьева

— От 1 августа, день перенесения мощей или даже прославления преподобного Серафима Саровского Николаем II сто лет назад. То есть вы представляете, вот такие вот, друзья, чудеса, их бесчисленное множество. Но мы о них свидетельствуем вот в рамках нашей программы, чтобы и вы тоже прославили Бога.

Иерей Николай

— Кстати, вот то, о чем говорила Марина, что для нас, верующих людей, чудо становится в какой-то степени обыденностью, то есть мы даже, может быть, забываем. И вот видите, как пошло про преподобного Серафима, и я сижу, слушаю Киру и понимаю, что у меня есть две истории личные, которые я сейчас готов рассказать. Хотя об этом даже не думал изначально.

К. Лаврентьева

— В гостях у «Светлых историй» священник Николай Дубинин, настоятель храма святого Феодора Стратилата в городе Старый Оскол Белгородской области. У микрофонов Марина Борисова, Наталья Лангаммер, Кира Лаврентьева. Сегодня батюшка Серафим явно благословил нашу программу. Поэтому, отец Николай, пожалуйста, расскажите нам.

Иерей Николай

— Две истории это мои личные. Значит, 2001 год, мне, кажется, 16 или 15, ну около того, да 15. И я, заканчивая школу, был отпущен своими родителями в Дивеево, в паломническую поездку. На тот момент я уже решил поступать в семинарию. И вот, знаете, какая ситуация, буквально за неделю до каникул у меня сломана правая рука, в гипсе. Сломана не просто так, в драке школьной. Я не из священнической семьи...

К. Лаврентьева

— Да даже если из священнической, ничего страшного было бы подраться.

Иерей Николай

— Я рос в 90-е, как вы понимаете, в рабочем порядке.

К. Лаврентьева

— Все мы очень вас понимаем.

Иерей Николай

— И несмотря на то, что учился в воскресной школе, бывало всякое на улице. Так вот. Я очень хотел причаститься в Дивеево, читаю правило вечером накануне. А правило — мы приехали поздно, уже было темно, и я стоял, читал около стенки храма, где фонарь был. И я вижу, проходит старенький батюшка, иеромонах по одеянию. Вот он прошел, посмотрел на меня, улыбнулся и пошел дальше. Ну вот так обратил внимание. Утро, начинается литургия, мы приходим, весь автобус паломников приходит в собор. И батюшка, этот батюшка, которого я накануне вечером видел, седовласый старец, рукой меня из толпы вот так подзывает, говорит: иди исповедоваться сюда. И говорит: что, ты не можешь креститься? А я прячу гипс. Ну вот как-то неудобно, стыдно. И вы знаете, это было, ну как пронзило, наверное, меня тогда впервые в жизни, когда я услышал о себе вообще вот такие подробности. Я поисповедался, он добавляет: а ты не сказал еще знаешь что? И называет имя...

К. Лаврентьева

— Конкретно.

Иерей Николай

— Имя того мальчика, с которым мы там не поладили, и вот результат наших...

К. Лаврентьева

— Вот это да.

Иерей Николай

— И он говорит: надо попросить прощения. Хотя я там ни словом не обмолвился.

К. Лаврентьева

— Предусмотрительно.

Иерей Николай

— Вот представьте, буквально сейчас, во время этой беседы я вспомнил. И я решил его подождать. Я понял, что это Божий человек. Я помню, иеромонах Иоанн, он назвал свое имя, он откуда-то приехал, он сказал, что из Украины. Жив ли он сегодня, я не знаю. 2001 год, понимаете, 23 года прошло. Скорее всего что уже и нет в живых. Но я решил подойти к нему побеседовать. И он очень учтиво со мной обошелся, посадил рядом, мы говорили, я сказал, что хочу в семинарию поступить. И подходит к нам абсолютно пьяный человек. Вот я не знаю, как он стоял на ногах. Он начинает в очень грубой форме общаться с этим батюшкой. Я тут со своим гипсом выпрямляюсь...

К. Лаврентьева

— Звездный час.

Иерей Николай

— Понимаете, надо же как-то... А отец Иоанн его так радушно благословил: брат, ты так устал. И тот заплакал. И тот сел, и сидели вот в этой странной компании.

К. Лаврентьева

— Ничего себе. Вот она, любовь.

Иерей Николай

— И тот потом уснул вскоре. А мы с отцом Иоанном уже завершили беседу. И второй случай. Курск. Кажется, 2004 год, это была какая-то памятная дата с прославления батюшки Серафима.

К. Лаврентьева

— 2003-й же там сто лет было.

Иерей Николай

— Да, значит, я ошибся, 2003-й, да. И были торжества, и наш владыка Иоанн участвовали, и владыка Ювеналий Курский, Царствие Небесное. И я помню, в Знаменском соборе Курска, там огромное распятие, наверное, метров пять, оно такое величественное. Вот я впервые в жизни увидел, что такое миро — оно не потекло струйками, а оно лилось. И залило, вот миро с креста в день прославления батюшка Серафима Саровского в Курске, на его родине, я видел, как буквально сочилось, как струями большими. А как я увидел? Люди начали: миро, мироточние, миро... И все ринулись туда. И у меня до сих пор хранится листок хризантемы, ну уже гербарий, тех цветов, которые в вазе стояли под крестом, они все были насквозь мокрые от этого мира, оно так благоухало. Вот это я тоже вам рассказываю, у меня мурашки, правда, я в подряснике, этого не видно, слава Богу. Но это тот случай, вот который тоже на всю жизнь меня поразил. Тоже с батюшкой Серафимом связано.

К. Лаврентьева

— Ну конечно, ты сам, своими глазами видишь противоестественную, в общем-то, вещь.

Иерей Николай

— Да, совершенно. А по поводу, кстати, вот того, что зачали ребенка ваши родственники. Вы знаете, у меня есть прихожане, которые десять лет не могли иметь детей. Так вышло, что никак не получалось. И они приходят, говорят, что батюшка, ну что нам делать? Давайте правило возьмем, вы будете причащаться ежемесячно, и будем читать акафист Иоакиму и Анне. Слава Богу, — ну смотрю, вы уже улыбаетесь, — рождается ребенок. А на иконе на домашней, перед которой они молились, на стекле, повторилось изображение. И у нас в храме лежит икона и отпечаток на стекле, вот как раз Иоакима и Анны. Вот такие чудеса простые, казалось бы, с одной стороны.

К. Лаврентьева

— Сейчас еще немножко позаписываем программу, отец Николай еще что-нибудь нам расскажет. У него прямо приходят на глазах какие-то удивительные случаи. Марина что-то сказать хотела, я вас приметила.

М. Борисова

— Нет, я просто вспомнила тоже в сельском храме повторившееся изображение на стекле. Это бывает не очень часто и мало кто видит, но вообще это очень сильно действует. Потому что это никак невозможно представить себе, каким образом это изображение переносится.

К. Лаврентьева

— Только если насквозь прошло как будто бы, да. Ну это так, это мой обывательский умишко.

М. Борисова

— Нет, на самом деле все так оно и есть, и действительно жизнь верующего человека настолько пропитана чудесами, что они воспринимаются как естественный фон жизни. И, в общем, как-то ты и не думаешь, что это чудо, это твоя реальность, в которой ты существуешь. Но дело в том, что есть оборотная сторона. Потому что я знаю людей, у которых весь красный угол заставлен какими-то коробочками, мензурочками, пузыречками с какими-то святыньками. Это, как сказать, никто не знает, что с ними делать. Потому что вот они стоят в красном углу, и ты же не будешь каждый день прикладывать, или чем-то мазаться, или что-то с ними...

Иерей Николай

— Коллекционирование.

М. Борисова

— Вот такое да, какое-то странное пристрастие.

Иерей Николай

— Ну помните, как Господь говорит, да, что иудеи знамения ищут и эллины чудес жаждут. Господь порицает, вот такую, вот вы правильно, Кира, сказали, немножко противоречивую тему сегодня затронули. Потому что, с одной стороны, чудо есть в Евангелии, и оно пронизывает всю евангельскую историю, Господь дает чудеса, очевидно, что для укрепления веры. С другой же стороны, Господь порицает жажду чудес, чудо ради чуда — удиви меня, покажи, докажи, что Ты можешь. Помните, что Господь, приведенный к Ироду Антипе на допрос, когда Пилат его отправил (не путать с Иродом Великим, да) там Господь даже слова не сказал. Ирод очень жаждал хоть одно чудо, хоть что-то покажи. Господь ни слова даже не сказал. То есть Бог отвечает молчанием на праздное вот это желание удивиться — развлеки, покажи, удиви меня, чтобы я соизволил там поверить. Вот Господь молчит у Ирода Антипы и, можно так сказать, перифразировав, Он молчит на все вот эти поиски праздного любопытства человеческого. И дает чудо только когда человек в нем абсолютно нуждается, а не просто использует как бы на потеху свою, как экзотику.

К. Лаврентьева

— Это уже не чудо тогда в таком смысле, как мы его понимаем, а такой ответ Божий просто на наши чаяния, молитвы, надежды, упования.

Иерей Николай

— Ну вот вы заметьте, вот давайте, мы же должны коснуться, ради справедливости мы должны коснуться и молчания Бога, когда чуда не бывает.

К. Лаврентьева

— Конечно.

Иерей Николай

— Светлый вечер, конечно, светлый, но бывает и когда человек чувствует мрак от того, что он не получает того, что он просит. Мы вот такие благостные, с одной стороны, сидим, рассказываем. А с другой стороны, сколько сейчас людей могут сказать: а я вот молилась, а мне ничего.

Н. Лангаммер

— Я молилась и мне ничего.

Иерей Николай

— И я молился и мне ничего, конечно.

Н. Лангаммер

— И бывало. И к лучшему.

Иерей Николай

— Вот. Это один момент.

К. Лаврентьева

— Но ты понимала, что к лучшему, я помню этот момент.

Н. Лангаммер

— Не сразу.

Иерей Николай

— Да, зачастую так бывает, что опыт жизни, прошедшие года нам подсказывают, что тогда мне этого не нужно. Но я не хочу ходить в абстракцию, в философию. Я хочу два евангельских примера привести, ну или хотя бы один. Помните, когда Христос идет в Самарию, и там некая жена, хананеянка, вопит: Господи, моя дочь зле беснуется, — славянский текст, то есть есть она жестоко страдает беснованием. Евангелие как продолжает повествование: Христос же не отвеща ей не словеси. То есть ни слова Христос ей не говорит.

К. Лаврентьева

— Это вообще, да, такой момент.

Иерей Николай

— И чем это заканчивается. Ситуация, видимо, длится не один даже час и не один километр пути. Вот понимаете, я сейчас выражусь так немножко по-светски, игнорирование в сущности же это. Ну она кричит, а Он делает видит, что не слышит, не отвечает. Ни слова не отвечает. Заканчивается тем, что апостолы Его останавливают, говорят: Господи, скажи ей хоть что-нибудь в ответ, она вопиет нам вслед. Ну голову уже забила, я так позволю себе перефразировать. И тогда Господь подзывает. Вот я, может быть, такую сложную касаюсь тему, которая потребует, может быть, отдельной даже там беседы. Вот почему Христос не отвечает, мы не знаем. Почему ее дочь беснуется? За какие такие грехи ребенок страдает, что там мама творила, мы не знаем. Но очевидно, что Господь неслучайно молчит. И я хочу здесь такую вот фразу, может, смело сказать: Бог имеет право на то, чтобы не отвечать. Почему мы себя наделили вот такой претензией, высокомерием, я не знаю как, гордыней — требовать ответа. Бог может просто не ответить. Потому что знает за что, потому что ты сам должен понять, за что. И вот тут еще один момент интересный. Особенно протестанты, западно-ориентированные верующие, такие либерально верующие говорят: зачем нам святые? Нужно напрямую к Богу молиться. Он и так слышит. Ну вот слышал Христос, слышал. Но только когда посредники появляются, апостолы вступились, и тогда совершается диалог и происходит чудо. И Господь, конечно, милостив, конечно, Он исцеляет, Он же не жесток. Но этот путь ей был нужен. Может быть, эти три километра, пять километров она идет — что в ней поменялось?

К. Лаврентьева

— И по любви апостолов, то есть нужна была еще чья-то любовь.

Иерей Николай

— Да.

— Мы же не знаем, что там в жизни у нее было. Удивительный момент.

Иерей Николай

— Вот. И помните, когда Христос видит, недавно Евангелие это в храмах читалось, когда опустили одр с больным, с расслабленным, парализованным человеком, Христос, видя веру их...

К. Лаврентьева

— Друзей.

Иерей Николай

— То есть там реально, между больным и Христом даже диалога нет. Он как будто бы в такой в пассивной совершенно находится форме. С ним даже диалога нет, между Господом и человеком болящим. И Господь, только видя веру друзей, помогает и исцеляет. Как важно иметь посредников — любящих тебя людей, любящих тебя святых.

К. Лаврентьева

— Но при этом молчание Божие это не равнодушное молчание, не холодное.

Иерей Николай

— Нет, оно это тоже ответ.

К. Лаврентьева

— Оно очень участливое молчание. Это может быть очень страдающее молчание, это может быть очень любящее молчание. Но оно для того, чтобы мы что-то для себя поменяли, а не все время, как ребенок, дергали отца с требованием срочно нам ответить.

Иерей Николай

— Да, как волшебную палочку.

К. Лаврентьева

— То есть побыли немножко вот в тишине, подумали над своим поведением. В общем-то, дорогие друзья, тем не менее да, конечно же, всегда Христос посреди нас, будем в это верить, на это надеяться.

Н. Лангаммер

— Есть и будет.

К. Лаврентьева

— Да, и уповать на это. Так что напоминаем вам, что это была программа «Светлые истории» на Радио ВЕРА. И у нас в гостях был священник Николай Дубинин, настоятель храма святого Феодора Стратилата в городе Старый Оскол Белгородской области. У микрофонов были Наталья Лангаммер и Марина Борисова. Меня зовут Кира Лаврентьева. Мы как-то сегодня очень тихо и мирно...

Иерей Николай

— Чудесно.

К. Лаврентьева

— Чудесно поговорили. Поэтому, дорогие друзья, пожалуйста, оставляйте свои комментарии, будьте с нами, слушайте Радио ВЕРА. И смотреть, и слушать «Светлые истории» вы можете на сайте https://radiovera.ru/ и в группе Радио ВЕРА ВКонтакте. Всего вам доброго. Мы прощаемся с вами до следующего понедельника. До свидания.

Н. Лангаммер

— Всего доброго.

М. Борисова

— До свидания.

Иерей Николай

— Спасибо. До свидания.V

---

Все выпуски программы Светлые истории

• «Маленький храм»
• «Рождественский выпуск»
• «Новогодний выпуск»