Поделиться
Фото: Clarisse Meyer / Unsplash
В далёком 1990-м году, то есть в конце прошлого века, купил я на лотке свежеизданную книжечку с портретом Гоголя на обложке, — она, кстати, и по сей день у меня дома. Это было первое — в советские годы — книжное издание очерка «Размышления о Божественной литургии», над которым Николай Васильевич работал с зимы 1845 года и почти до самой своей смерти в 1852-м.
Помню, я сразу же попытался начать читать, почти ничего не понял, но странное ощущение тайны вошло в меня с первых же страниц этой прозы.
А ещё через год, осенью 1991-го, на страницах «Нового мира» (тогдашний тираж журнала был под три миллиона) появилось эссе критика Игоря Золотусского «Трапеза любви» — о заветном гоголевской труде, посвящённом Божественной литургии. Впервые в новой истории моего отечества, со страниц легендарного периодического издания, прозвучали слова о том, как именно Гоголь намеревался «с простотой и доступностью» (его слова) донести до людей не только содержание главного христианского богослужения, но и найти прототип того «прекрасного человека», которого хотел показать в уничтоженном им, втором томе «Мёртвых душ». «...А связь между таким человеком и Христом, — писал в своём эссе Игорь Петрович Золотусский — неизбежна...» Конец цитаты.
Послушаем авторское чтение нашего старейшего критика и литературоведа.
Помимо поздних гоголевских «Размышлений...», он упоминает и тревожную петербургскую повесть Гоголя «Портрет», у которой было две редакции.
«...Но, что самое главное, это был поступок христианина, который веровал в лоне церкви и через это верование желал очиститься, встать над своими прегрешениями и получить право „прозрачно отразить жизнь — (это его слова) — в её высшем достоинстве, в каком она должна быть и может быть на земле и в каком она есть покуда в немногих избранных и лучших“.
Гоголя в те годы мучила ещё одна вина. Он боялся, что зло, представленное им с несравненным искусством, перейдёт в жизнь и произведёт в ней разрушения, подобные тем, которые произвёл в душе живописца Чарткова случайно купленный им портрет.
И как автор портрета, который, искупая свой грех, ушёл в монастырь и там создал образы Богоматери и Младенца, поместив их на стене храма, так и Гоголь...»
Я пришёл к Игорю Петровичу Золотусскому (чей голос мы слышали), отлично зная, что писатель и учёный уже разменял десятый десяток лет, оставив за спиною десяток книг о своём, как говорил в похожем случае Корней Чуковский, «жизненно-спасительном» авторе. Мы привыкли знать, что у того или иного классика позапрошлого века, есть — в нашем недавнем, нынешнем времени — как бы сказать? — свой преданный сомышленник, сотрудник, собрат. Примеров немало: Пушкин — Валентина Непомнящего и Сергея Бонди, Чехов — Владимира Туркова и Александра Чудакова, Гоголь — Юрия Манна и Игоря Золотусского.
Перед тем, как мы услышим финал эссе Золотусского «Трапеза любви» о заветном очерке Гоголя «Размышления о Божественной литургии», уточню, что ныне это эссе входит в сборник работ критика под названием «Смех Гоголя», выпущенном в 2008 году легендарным иркутским издательством «Сапронов».
...С вами был Павел Крючков и — моя многолетняя, горячая благодарность — дорогому Игорю Петровичу Золотусскому, чьи поздние труды о нашем классике овеяны светом благодарной любви и евангельского духа.
«Как ни старалась официозная советская литература отделить Гоголя-человека, Гоголя-христианина от Гоголя — автора „Ревизора“ и „Мёртвых душ“, она ничего не добилась. Лишь посрамила себя. Издание „Размышлений о Божественной литургии“ после семи десятков лет замалчивания (они не вошли даже в полное собрание сочинений) ещё раз убеждает нас в том, что свой подвиг жизни Гоголь совершил, что он духовно осуществил ту задачу, которую не успел поэтически претворить в продолжении и окончании „Мертвых душ“...»
Все выпуски программы Закладка Павла Крючкова
Господне утешение. Елена Тулисова
Поделиться
Признаюсь — с самого детства я сильно переживаю любые расставания. Даже слишком сильно. Прощания с людьми и полюбившимися местами проходят с бурными эмоциями и потоками слёз. Будь то окончание смены в пионерском лагере или переход на другую работу. Но с началом церковной жизни стала замечать, что Господь в таких ситуациях непременно посылает утешение. Печаль прелагает в радость.
В последний день паломничества по Святой Земле мы прощались с храмом Воскресения Господня. Поклонившись Гробу Спасителя, снова обошли все приделы по периметру храма. Группа потянулась к выходу. А мне всё мало, хочу ещё хоть чуть-чуть побыть в этих стенах:
— Я вас догоню!.. Я быстро! Только на Голгофу — и сразу обратно!
Почти бегом поднимаюсь на место Крестной смерти Спасителя — и останавливаюсь в удивлении.
Потому что вижу совсем житейскую картину, которая в первое мгновение не вяжется в моей голове с этим святым местом. Идёт подготовка к уборке. Двое монахов уже сняли с камня — того, что справа от Распятия, — стеклянный футляр. И... собираются пылесосить святую скалу!
Заметив моё появление, один из братьев что-то говорит мне по-гречески. Не понимаю... Тогда красноречивым жестом энергично проводит по своим волосам — мол, давай платок! Боясь поверить, срываю с головы беленький шелковый платочек. Через мгновение его опускают в раскрывшуюся передо мной расщелину. По которой текла Господня Кровь... Не успевая даже подумать, что делаю, быстро снимаю цепочку с крестиком и образками — и они тоже освящаются на Голгофе. Снова надев на себя крестик и платок, падаю перед Распятием ниц в благодарности и трепете...
Почти бегом спускаюсь с Лобного места, успеваю на мгновение припасть к Камню Помазания и выскакиваю на улицу, где меня с нетерпением ждёт вся наша группа. Пора в гостиницу за вещами — и в аэропорт.
Поправляя платок, замечаю, что он уже не белоснежный — на нем святая пыль святой Голгофы. Я зарываюсь лицом в шёлк платка и чувствую тонкое, ни с чем не сравнимое благоухание.
В самолёте я сжимала ставший бесценным кусочек ткани, вдыхала подаренный Святой Землёй Божественный аромат и горячо молилась о нашем благополучном путешествии.
Потом пришло грустное понимание того, что для нас, уже попрощавшихся с Израилем, скоро наступит момент расставания и друг с другом. Побрела по салону, оставляя тем, к кому так привязалась за эти несколько дней, свой номер телефона и записывая их координаты.
Отец Герман усадил в свободное кресло рядом с собой. И, словно не замечая наполнивших мои глаза слёз, стал почему-то рассказывать чудесную историю из своего детства. В ней он, тогда ещё маленький пастушок, во время дождя вошёл в радугу и пережил мгновения непередаваемого счастья. Став взрослым, он будет безуспешно гоняться за радугой по полю на машине. Но дарованная Господом радость чуда осталось в душе батюшки на всю жизнь.
Высохли мои слёзы. Удивительным образом утешил меня рассказ отца Германа. Я вдруг почувствовала, что расставания со Святой Землей и её святынями не произошло. Она теперь навсегда в моем сердце.
Автор: Елена Тулисова
Все выпуски программы Частное мнение
Соловецкие крестины. Елена Тулисова
Поделиться
Многие мои знакомые крестились, уже будучи взрослыми. Уверена — после крещения каждый человек духовно меняется. Но иногда эти изменения особенно очевидны. В одной из моих командировок я стала непосредственным участником именно такого события.
На Соловки наша съёмочная группа прилетела в самом конце сентября. Снимать телефильм об этом святом месте. Правда, святость его по-настоящему мы почувствовали немного позже. А вот невероятная красота острова поразила сразу.
Оператор Алексей камеру включил, едва сойдя с трапа самолёта. Хорошо помню тот первый соловецкий видеокадр. Его Лёша снял, буквально опустившись на колени. Уж очень величественно монастырь на заднем плане смотрелся в этом ракурсе — снизу, через высокую осеннюю траву. Так сам собой получился у Алексея первый поклон Соловецкой земле.
Этот симпатичный русоволосый парень уже работал с нами на других телепроектах. Но раньше разговор о вере у нас не заходил. А тут эта тема возникла естественным образом. Трудно передать наше общее удивление, когда за вечерней трапезой мы вдруг узнали, что Лёша некрещёный! И нашу радость, когда услышали:
— Я хочу покреститься. Именно здесь, на Соловках!
Наместник монастыря принял нас с любовью, готовиться к Таинству Алексия благословил, но добавил:
— Только ведь у нас традиция такая — крещение совершается в Святом озере. И летом, и зимой.
Я замерла, ожидая Лешиной реакции. Но молодой человек улыбнулся:
— Значит, и осенью можно?
Понятно, что без искушений не обошлось. В первый вечер мы почему-то не смогли найти батюшку, которого отец наместник назначил совершить Таинство крещения. Слава Богу, на следующий день наша встреча со священником состоялась. И тут же резко испортилась погода.
Но налетевший порывистый ветер так же неожиданно утих, едва мы вышли на берег. Мы даже смогли расставить на мостках свечи. Они горели ровным и спокойным огнём. И вместе с вековыми стенами монастыря создавали немного таинственную и очень кинематографичную картину. Но оператор был занят важным делом. Может, самым важным в его жизни.
«Эх, жаль, не умею снимать», — подумала я, натягивая поглубже шапку и засовывая руки в карманы тёплой куртки. Конец сентября на Севере! Но я-то, по благословению архимандрита очередной раз ставшая крестной, закутаться могла.
А в нескольких метрах от берега, по пояс в воде Святого озера, стояли одетый в белую рубаху юноша и почти невидимый в чёрном облачении священник.
— Крещается раб Божий Алексий!.. — торжественно прозвучало в вечерней соловецкой тишине.
Помните про первый кадр на Соловках, сделанный нашим оператором? Да, он, несомненно, получился профессиональным и по-настоящему художественным. Я бы сказала, душевным. Но тот видеоматериал, который Алексей снял после крещения, на мой вгляд, словно наполнился особым, духовным смыслом. Ведь через объектив телекамеры на мир смотрел человек, на которого сошла благодать Святого Духа. А это не могло пройти бесследно.
Автор: Елена Тулисова
Все выпуски программы Частное мнение
Любовь и творчество. Анна Тумаркина
Поделиться
Из книги Бытия мы знаем, что Господь создал человека по образу и подобию Своему. От ангелов и представителей животного мира человек принципиально отличается способностью создавать новое, творить. Творчество—прямое следствие нашего Богоподобия.
Я художник-любитель. Так получилось, что рисую в основном цветы и птиц. Изучаю различные виды, придумываю сюжеты, строю композиции. На данный момент мои абсолютные фавориты из царства птиц—новозеландский бурый киви, шлемоносный казуар и африканская птица-великан китоглав.
В процессе создания новых образов я попыталась отрефлексировать собственные мотивы, частично отследить ход мыслей и пришла к интересному наблюдению. Чтобы нарисовать ту или иную птичку, для начала мне необходимо прочитать немало литературы, посмотреть несколько документальных фильмов, изучить о ней все-все...и, как следствие, ее полюбить.
Полюбить бурого киви, меховой шар с длинным клювом, который ведет ночной образ жизни. Быстро-быстро бегает на небольших, но довольно крепких ногах, издает пронзительный звук «ки-ви!», а затем, хорошо подкрепившись, прячется в норке.
Полюбить большого и сильного шлемоносного казуара, по праву заслужившего звание самой опасной птицы на земле. Он способен напасть на человека без видимых причин, однако казуары-отцы—одни из самых заботливых во всем птичьем царстве. Маленькие пушистые и полосатые казуарчики постоянно находятся под папиным присмотром и защитой днем, а ночью засыпают, согреваясь в его густом черном оперении.
Полюбить умелого охотника-китоглава, способного часами стоять неподвижно и караулить добычу. При встрече с другой птицей, животным или человеком, китоглав галантно раскланивается, а затем радостно стучит своим большим розовым клювом.
Творческая энергия—это любовь, что так же служит напоминанием о нашем Богоподобии. Ведь, согласно Священному Писанию, Бог есть любовь, значит и мир был сотворен любовью. Занимаясь творчеством мы делаемся сопричастными Божественной любви. А созерцая настоящие произведения искусства, наблюдаем ее свидетельства. Будем же всегда помнить об этом.
Автор: Анна Тумаркина
Все выпуски программы Частное мнение
