«Христос после Воскресения». Светлый вечер с о. Антонием Лакиревым (12.04.2018)

Поделиться

В нашей студии был клирик храма Тихвинской иконы Божьей Матери в Троицке священник Антоний Лакирев.

Мы говорили о том, что известно из Евангелия о пребывании Спасителя на земле после Воскресения, что изменилось в Нем и в Его общении с учениками.

А. Пичугин

— «Светлый вечер» на светлом радио. Дорогие слушатели, здравствуйте, меня зовут Алексей Пичугин. И сегодня здесь, в этой студии, вместе с нами и с вами ближайший час проведёт священник Антоний Лакирев — клирик Тихвинского храма города Троицка. Здравствуйте, отец Антоний! Христос Воскресе!

Свящ. Антоний Лакирев

— Воистину Воскресе! Здравствуйте.

А. Пичугин

— У нас продолжается Светлая седмица, но тема нашей программы такая, шире, чем первая пасхальная неделя. Пасхальная неделя — это евангельские события от Воскресения до Вознесения. И вот что самое интересное: до того, как Спаситель умер на кресте, в своей проповеди, в своём общении с учениками Он неоднократно говорил о своём воскресении. Можно даже привести примеры из Евангелия от Матфея, из Евангелия от Марка: «Сын Человеческий будет предан в руки человеческие, и убьют Его, и в третий день воскреснет». Таких рассказов Иисуса о своём воскресении в третий день во всех Евангелиях можем найти немало, но тем не менее мы видим, что ученики Его не совсем понимали: или не совсем понимали, о чём Он говорил, или не верили в Его возможное воскресение, или представляли себе это воскресение как-то иначе — что Он придёт сразу в славе своей, придёт как царь. Но они не понимали, что Он может воскреснуть телесно, так же, как Он воскресил Лазаря, например, накануне своей смерти крестной. Вот как вы можете объяснить состояние учеников Христа в эти несколько дней, которые прошли от смерти Спасителя до Его воскресения?

Свящ. Антоний Лакирев

— Состояние учеников от смерти до воскресения можно описать одним словом: ужасное. Потому что, да, они слышали от Него слова о том, что Он воскреснет. И вообще, всё-таки в народе Божьем представление о воскресении мёртвых было относительно распространено. Другой разговор, что какие-то течения, как фарисеи, верили, другие, как саддукеи, не верили, какие-то дискуссии по этому поводу отчасти происходили, но не так много: в основном каждый придерживался собственных взглядов. Да, и Иисус всякий раз, когда Он говорил о своей крестной смерти, говорил и о воскресении. Что при этом подразумевали ученики, насколько они понимали это — на самом деле сложно гадать. Судя по их поведению, видимо, практически до самого последнего момента они полагали, что это некое иносказание, что это художественный такой пример: сказать, что будут какие-то трудные моменты, а потом всё станет хорошо. Они ожидали тяжёлого конфликта с иудейскими властями, когда Господь возвращается в Иерусалим, когда Лазарь умер. Ну и, вероятно, думали, что потом как-то всё наладится, и возможно, считали, что это Иисус называет словом «воскресение». Может быть, они подразумевали что-то иное. Потом, не будем забывать о том, что фарисеи, которые верили, конечно, в воскресение мёртвых, всё же, скорее, представляли это себе как некоторое событие последнего дня, когда наступает Последний день — день Посещения, конец тьмы, Бог воскрешает мёртвых. И некоторые течения фарисеев думали, что Он воскрешает только тех, кто достоин этого; некоторые, как выражается Сам Господь, «Изыдут сотворшие благая в воскресение живота», — помните эти слова в пятой главе Евангелия от Иоанна? Поэтому по-разному могли себе это представлять ученики. Может быть, они думали, что Иисус имеет в виду, что настанет в какой-то момент, может быть, достаточно скоро — Он и на горе Елеонской им это говорил, — настанет этот последний день истории, когда Бог будет всё во всём, когда будет всеобщее воскресение.

А. Пичугин

— Традиционно принято считать, что ученики полагали, что доживут физически до этого момента, и ждали, что скоро это произойдёт.

Свящ. Антоний Лакирев

— Да, и к тому есть достаточное количество аргументов, хотя очевидно в то же время, что это и не вполне точная картина, она была сложнее. Но всё-таки, когда Иисуса арестовали, осудили и распяли, для учеников это, конечно, было огромным шоком. Во-первых, потому что они до последнего момента не верили, что всё будет так буквально. И когда Петра во дворе первосвященника спрашивают: «А ты тоже из этих?» — для него это означает неминуемый, немедленный арест. Он говорит, что он не знает, что происходит, что он не знает этого Человека.

А. Пичугин

— Простите, пожалуйста, что перебиваю, у меня всегда в связи с этим моментом возникало два вопроса: а почему его должны были бы арестовать? — не арестовали же других учеников, во-первых. Во-вторых, он же не отрекался от Христа напрямую, он просто сказал, что он не с ними.

Свящ. Антоний Лакирев

— Я думаю, что всё-таки довольно понятно. И кстати говоря, ведь в день воскресения ученики были в горнице за запертыми дверями, страха ради иудейска, потому что действительно они полагали, что есть большой риск, что иудейские власти сейчас попытаются, убив Иисуса, не только от Него избавиться, но и ликвидировать, пусть и небольшое, но всё-таки движение Его последователей. И так часто делали. И в общем, согласитесь, что в самых разных исторических контекстах, не связанных ни с верой, ни с чем, политические власти поступают часто именно так. В нашей сегодняшней жизни это называется чудовищным и безнравственным по своему содержанию словом «зачистка». Но всё-таки такое у нас словоупотребление. Да, апостолы опасаются, что сейчас их будут тоже «зачищать». Но мы вернёмся всё-таки к тому, что с ними происходит после распятия Христа. Понимаете, кроме этого страха, опасений, разочарования — вспомните, как Лука и Клеопа... в общем, есть некоторая ирония, без сомнений, ироническая интонация в рассказе евангелиста Луки, когда он говорит о явлении Господа Иисуса на пути в Эммаус, мне чувствуется некоторая улыбка записывающего этот рассказ, когда они Иисусу же говорят: «А мы было надеялись, что Он есть Тот, Кому надлежит спасти Израиля». И это тоже очень важный момент.

А. Пичугин

— Вы в этом видите какую-то иронию, да? Зная последующие события...

Свящ. Антоний Лакирев

— Я вижу иронию ситуации в том, что они это Иисусу-то и рассказывают, не узнавая Его. Но в их переживаниях это очень яркая и важная вещь. Они действительно надеялись, что Он есть Тот, Кому надлежит избавить Израиля. И в то же время, раз Он погиб — всё-таки абсолютно практически всеобщее представление иудеев того времени, учеников в том числе, было в том, что Мессия не может погибнуть. Если Он погиб, значит, это не был Мессия — на что, собственно, и был ведь расчёт Синедриона, почему, собственно, и не арестовали апостолов: достаточно казнить этого человека, и все, кто даже думали, что, может быть, Он есть Тот, Кому надлежит избавить Израиля, сразу увидят, что раз Он умер, значит, это точно не Тот...

А. Пичугин

— «Поражу пастыря, и рассеется стадо».

Свящ. Антоний Лакирев

— Совершенно верно. И кстати, ещё тоже заметим, что потом в Синедрионе Гамалиил говорит о подобных вещах. В истории первого столетия в Израиле, да и начала второго тоже, известно несколько, довольно много, подобного рода движений, когда какой-то лидер, за ним ученики или последователи, иногда это превращается в какое-то партизанское движение, иногда во что-то более религиозное; но всякий раз, когда предводитель этого движения гибнет, немедленно всё рассыпается. И именно потому, что если он погиб, значит, он не был Мессией. И поэтому ученики, которые долго достаточно, порядка трёх лет, слушали Иисуса, смотрели на Него, видели чудеса, которые Он совершает, видели, как он вообще поступает и относится к людям, что Он говорит — старались вникнуть в это, они действительно надеялись. И есть потрясающие совершенно слова в Евангелии от Иоанна, параллельные исповеданию Петра в окрестностях Кесарии, где апостолы говорят Иисусу: «А к кому нам идти? Ты имеешь слова жизни вечной». Они бы, может быть, и рады были бы отойти, потому что их смущают Его слова в беседе о хлебе насущном, точно так же, как всех остальных. Но: «А к кому нам идти?» — вот то, что Ты говоришь — это действительно Слово Жизни. Они переживали это где-то в глубине: кто-то на уровне сознания, кто-то иначе — мы не можем тут гадать. Но важно, что когда Он умер, наступил крах этих представлений, крах ожиданий того, что сейчас действительно настанет Царство Бога, сейчас будет День избавления. И они в полной растерянности, потому что: а куда делась, как быть с теми их воспоминаниями? Они не так давно видели, как Иисус воскресил Лазаря.

А. Пичугин

— Они видели и другие воскрешения: дочь Иаира.

Свящ. Антоний Лакирев

— Кто-то, наверное, сына вдовы Наинской и так далее. Значит, что они должны сделать? Либо признать наваждением то, что было — но это их опыт, они это помнят, точно так же, как мы с вами помним какие-то яркие, значимые события прошлого года — это было не так давно. Или они ничего не понимают в том, что значит спасение, приход Царства. И мы видим, кстати, что Господь потом действительно многое очень объясняет им. В сущности, вот такой наступает когнитивный диссонанс — противоречие между их опытом до Распятия и тем, что Распятие произошло. И казалось бы, это должно поставить под сомнение, если не вовсе дезавуировать их представления, опыт — то, чему они научились. Как быть — в первый дни для них это совершенно слом сознания. Но и это ещё не всё. И может быть, даже, по крайней мере для некоторых из учеников, это и не на первом месте. Потому что к последнему полугоду рядом с Иисусом всё-таки остаются главным образом те люди, для которых важен лично Он, те люди, кто Его полюбили. Он называет их друзьями. Они действительно любят Иисуса. И в их жизни это очень важный Человек. И вот Он погиб. Сами понимаете, что это какая-то такая потеря, совершенно невосполнимая: когда из их жизни вырвали самое, может быть, важное вообще, что им в последние годы встретилось на жизненном пути. И это их Друг, не только Учитель, Проповедник вероучения, тем более, что Иисус в последнюю очередь проповедник вероучения. Это Тот, Кто их любит. И вот эти взаимоотношения для них действительно были источником жизни. «Были» — я имею в виду до Распятия. И вот оно оборвалось: где жизнь, где Бог, как теперь обратиться к Богу? Вот, понимаете, всё это, повторяю, приводило их, я думаю, в состояние глубокого замешательства, наверное, не у всех одинакового, но всё-таки.

А. Пичугин

— Я напомню, что в гостях у светлого радио сегодня священник Антоний Лакирев — клирик Тихвинского храма города Троицка. То есть получается, что ученики представляли себе: умер на Кресте — да, умер, но буквально сразу же может и воскреснуть. Ведь Он же воскрешал только что умерших: Лазаря, пускай уже три дня лежащего во гробе. Но Себя-то Он может и сразу воскресить. То есть у них такое было представление?

Свящ. Антоний Лакирев

— Нет. В том-то и дело, что вся эта и среда, и эпоха, и культура понимает, что Бог через пророка возвращает кого-то к жизни. Тоже ведь, согласитесь, записанные в Евангелии три воскрешения, которые совершил Иисус, не были единственными, но для этого нужен пророк. Модельная картинка дана в пророчестве Иезекииля, где Бог обращается к пророку, пророк стоит на краю поля костей сухих, где лежат умершие. И пророку Господь говорит: «Изреки пророчества на кости сии». Это, помимо, собственно, основного содержания, ещё и модельная картина, потому что, да, они верят в воскресение мёртвых, да, они даже знают, что это бывает. Но для этого нужен тот, кто произнесёт это слово от Бога. Это бывает только если есть Воскрешающий, а здесь его нет.

А. Пичугин

— Это свойственно даже нашему представлению.

Свящ. Антоний Лакирев

— Ну да. Единственный, Кто на их глазах давал воскресение, вызывал Лазаря из гроба — Иисус — вот Он мёртв Сам. Кто Его оттуда, из гроба, поднимет? Это для них как раз совершенно невозможная вещь. Они потом говорят, пишут, проповедуют о том, что Бог воскресил Иисуса из мёртвых. И для них именно-то и важно, что это произошло без участия человека, некоторым непосредственным образом. Для развития дальнейших представлений христиан об Иисусе и о Его Богосыновстве — это тоже чрезвычайно важная вещь. Ученики Иисуса, как и все современники, и ставшие свидетелями Воскресения, повторяю, видят в этом качественное отличие. И то, что Иисус воскресает Сам... Ну, Сам — они говорят, что Бог воскресил Его из мёртвых, — но некоторым образом, который не предполагает участие людей никак. Это очень важно, и для них, конечно, радикально неожиданная вещь.

А. Пичугин

— А в Евангелии... Понятно, что это событие ещё до Воскресения, но в Евангелии есть, как мне кажется, хотя, может быть, это совсем не так, тупиковый сюжет, который далее никак не прослеживается: в момент Крестной смерти воскресает какое-то количество людей. В Евангелии об этом довольно явно написано, но дальше нет никаких сообщений об этих людях, об их опыте, об их рассказе, вере, участии в христианской жизни.

Свящ. Антоний Лакирев

— Видите, это рассказ в Евангелии от Матфея, который обращается к иудейской аудитории, которая в свою очередь знает некоторые реальные факты и слухи, вернее, потому что там очень много разного говорилось на эту тему среди иудеев после Воскресения Христова. И в том числе есть некое, не поддающееся, тем более сегодня, никакой верификации свидетельство о том, что в то, время, когда Иисус воскрес, разорвалась завеса в храме — об этом, правда, не только Матфей упоминает. И никаких исторических следов, хотя, понятно, что наступил некий момент в веке примерно во втором и особенно в третьем, когда в иудейских документах происходила некоторая целенаправленная ликвидация многих упоминаний об Иисусе, не всех причём, но всё-таки многих и о каких-то таких вещах. Может быть, кто-то и записал про завесу и вычитал, а, может быть, и нет. И точно так же, по-видимому, иудеи, не могу вас сказать, в каких количествах, но всё-таки слышали свидетельство о том, что в это время кто-то из иудеев авторитетных для других — не полоумный, не алкоголик — в здравом уме и в твёрдой памяти говорил, что видел — и это был царь Давид. Или кому-то явился кто-то ещё из известных святых, мы даже не знаем, кто. И вот так они рассказывали, что, когда умер Иисус, это был какой-то совершенно необыкновенный день. Понимаете, для такого трагического момента слово «необыкновенный» не очень хорошо подходит, но всё-таки. И это было известно, и Матфей напоминает читателю об этих свидетельствах, говоря: ну вы же знаете, что в тот день, когда он умер гробы святых отверзлись, многие из них воскресли, вошли в святой город. И это известно, рассказы об этом циркулировали. Но содержание этих рассказов было сконцентрировано на том, что это был, с духовной точки зрения и с точки зрения взаимоотношений с Богом, с небесами, совершенно необыкновенный момент — не такой, как все остальные. Я бы сказал, что в каком-то смысле это свидетельство и не нуждается в продолжении. И всё-таки, понимаете, являвшиеся святые не оставались с людьми, не разговаривали с ними, не предъявляли им руки, ноги, не ели с ними.

А. Пичугин

— В отличие от Спасителя.

Свящ. Антоний Лакирев

— Да, в отличие от Господа Иисуса. Поэтому я думаю, что всё-таки для учеников это было что-то иное, и, скорее, косвенная информация, которая до них дошла, я думаю, всё-таки после Воскресения через некоторое время, не сразу.

А. Пичугин

— А мы знаем, что к гробу Иисуса была приставлена стража. Стражники в страхе разбежались, насколько я помню. И дальше видим ли мы что-то из Евангелия об отношении первосвященников, иудейского духовенства, представителей римских властей к тому факту, что Господь воскрес? Или для них это всё равно была история того, что ученики выкрали тело?

Свящ. Антоний Лакирев

— Мы в основном не в Евангелиях, а в Деяниях об этом некоторые имеем свидетельства из того, что говорилось в заседаниях Синедриона. Они, конечно, не поверили... трудно сказать, может быть, им просто было до такой степени невыгодно и страшно поверить, что они предпочли даже, понимая, что это реальность — так бывает, вообще-то, с людьми, по-настоящему бывает: кажется, что это невозможно. Ну да, это происходит иногда, когда людям... даже эта информация достаточно достоверная: вот приходят стражники и говорят, что вот произошло. Что там произошло за землетрясение — мы ослепли и вообще потеряли сознание, впали в какое-то состояние, в котором мы ничего не могли понять. И вот произошло какое-то чудо, и Тела нет. Мы даже ведь не знаем: заглядывали ли они в гробницу или нет — трудно сказать. Повторяю, что власти иудейские настолько этого внутренне испугались, быстро сделав выводы. В отличие от апостолов, они выводы сделали очень быстро: чем это чревато. И поэтому, как рассказывает Матфей, заплатили этим самым воинам за то, чтобы они молчали, за то, чтобы они сознались в должностном преступлении — что они заснули на посту. А от неминуемого наказания, потому что их должны были за такие вещи, естественно, наказывать. Они — солдаты, пусть и не Пилата, а храмовой стражи, но всё равно в конечном итоге это должно было со стороны Римской власти быть должным образом наказано. И вот первосвященники говорят, что «мы вас отмажем, вас безпечальны сотворим», — как в славянском переводе. А как в русском, я, честно сказать, запамятовал. Они говорят, что «мы избавим вас от неприятностей». Значит, они понимают, чем чревато это свидетельство о том, что произошло какое-то чудо. Вот им удобнее, намного удобнее, заплатить стражникам, чтобы те сказали, что ничего подобного не происходило; украли ученики и так далее. Понимаете, если они признают, что произошло... Значит, им необходимо столкнуться лицом к лицу с тем фактом, что это они осудили Его на смерть.

А. Пичугин

— А перед кем им это нужно признавать? Перед собой? Ну так, наверное, так или иначе они могут это сделать и оставить это как бы в себе, при себе.

Свящ. Антоний Лакирев

— Если бы только перед собой. Понимаете? Во-первых, я думаю, что немало в Синедрионе было людей, несмотря ни на что верующих, и признавать, что вот они так трагически страшно ошиблись — для верующего человека это, в общем, согласитесь, очень нелёгкая вещь; даже для христианина, который всё же надеется на помилование. А кроме того, это же в греческом смысле слова «скандал» — это значит, что они вызовут негодование людей, которые об этом узнают. Это значит, что возможен бунт, и дальше — со всеми вытекающими последствиями. Потому что если они своими подлыми действиями, приведшими к гибели невиновного человека, вызвали бунт, то Пилат будет — римские власти, необязательно Пилат — будут искоренять виновников в этом самом бунте. Там, понимаете, истории: они отлично знали, как в таких случаях меняли первосвященников, разгоняли Синедрион и так далее. Короче говоря, это, конечно, не только вопрос голоса совести перед самим собой, но и перед Богом, и перед, если хотите, толпой и властями.

А. Пичугин

— Давайте продолжим через минуту. Я напомню, что в гостях у светлого радио сегодня священник Антоний Лакирев — клирик Тихвинского храма города Троицка. Я — Алексей Пичугин. Через минуту снова здесь.

А. Пичугин

— Возвращаемся в студию светлого радио, напомню, что здесь сегодня вместе с нами и с вами отец Антоний Лакирев — священник Тихвинского храма города Троицка. Говорим о событиях, которые происходили между Воскресением и Вознесением Спасителя. Но пока мы как-то...

Свящ. Антоний Лакирев

— Первый день...

А. Пичугин

— Да, первый день. Давайте, наверное, перейдём всё-таки действительно к событийной части. Можете вкратце напомнить, что же хронологически происходило между Воскресением и Вознесением? Во-первых, это явление Спасителя сначала Марии, потом ученикам.

Свящ. Антоний Лакирев

— Действительно очень вкратце, потому что...

А. Пичугин

— Ну да: всё изложено в Евангелии.

Свящ. Антоний Лакирев

— Как раз не всё. Евангелисты вообще, и в данном случае в частности, не ставят перед собой задачу исчерпывающего описания, хронологического, летописи. Они не ведут судовой журнал, в котором будет записано всё, они фиксируют только самые важные и, в общем, достаточно хорошо известные вещи. Поэтому о событиях между смертью и погребением Христа и, скажем, Вознесением у нас есть очень краткие сообщения — о том, что, собственно, было всем хорошо известно. Это сообщения, естественно, о погребении и о том, что через день, как только закончилась суббота, — вечером уже было бессмысленно идти ко гробу, а всё то, что должно было быть сделано при погребении, в пятницу сделать не успели те люди, которые хоронили Христа: Иосиф, Никодим и женщины, которые на это смотрели — те, кто в первую очередь отнеслись к смерти Иисуса как к смерти своего Друга, Учителя, Человека, Которого они любили, Которому доверяли, к Которому относились с уважением. Поэтому когда суббота проходит, эти женщины, по-видимому, не из одного места и не одной группой (судя по тому, как не совпадают рассказы о том, каким именно женщинам и при каких обстоятельствах явился Воскресший), тем не менее идут ко гробу. Существуют исследования, в которых есть попытка чётко восстановить: кто из названных женщин, в какой момент и откуда.

А. Пичугин

— А это важно?

Свящ. Антоний Лакирев

— С исторической точки зрения такие вещи, конечно, важны, с точки зрения нашей веры — нет, не важно, конечно. Но всё-таки я бы сказал, что тут глубокой убедительности добиться не удаётся. Важно, что они идут ко гробу для того, чтобы закончить всё, что нужно для погребения. Поэтому они несут с собой ароматы, которые они успели накануне вечером купить. И вот очень-очень рано, когда только поднимается солнце, пока прохладно и пока есть вероятность, что их никто особенно не увидит, они идут ко гробу. И здесь, по-видимому, тоже не одновременно приходя, они видят разные фрагменты событий. Потому что кто-то приходит, может быть, первый, как Мария Магдалина, видит пустой гроб, плачет и куда-то уходит, обернувшись. Потом приходит кто-то ещё и видит одного Ангела, а ещё кто-то приходит и видит (может быть, уже вместе с пришедшими раньше) двух Ангелов. По-видимому, там что-то такое происходит — ещё тут стража под кустами обалдевшая валяется, в ступоре. Кто-то из женщин бросается к ученикам, причём ученики тоже, по-видимому, не были в одном только месте собраны в эти дни. Прибегают они к каким-то из учеников — это сообщение дошло достаточно рано. Вот Пётр и Иоанн (принято думать, что это Иоанн — он не назван по имени) бегут ко гробу. Тот, который моложе, — Иоанн — бежит быстрее, но не входит во гроб, видит только отваленный камень. Он был круглый и катался в жёлобе таком — вот он был отодвинут в сторону. Пётр, может быть, по инерции, может быть, по импульсивности характера, добежав, сразу бросается во гроб и видит совершенно невозможную картину: лежат пелены, лежит плат, который был отдельно на Его голове — отдельно от пелен. Но так было принято: длинное полотно оборачивали снизу и сверху, затем тело перепелёнывали такими широкими бинтами, пересыпая это всё разными ароматами; а на голову ещё, поверх плащаницы, отдельный плат. «Сударь, иже бе на главе Его» — в Евангелии это названо. И всё это лежит, а тела в этом нету. И я подозреваю, что оно лежало-то неразмотанным...

А. Пичугин

— То есть по форме человеческого тела.

Свящ. Антоний Лакирев

— Примерно так. Я не думаю, что это было... ароматы не должны были уже засохнуть к этому моменту, скорее всего, они лежали неразмотанные на той каменной скамье, вырубленной в скале, на которую положили тело Иисуса. И вот вы видите, что лежат замотанные плоские пелены на скамье, а тела в нём нет — а это невозможно. Как это произошло? И видят они этот плат, лежащий отдельно. Короче говоря, для них это источник большого недоумения: как это вообще могло произойти? И женщины, в том числе у Самого Иисуса, принимая Его за садовника, про тело спрашивают с недоумением. И, как Магдалина говорит, думая, что это садовник: «Если ты взял его...»

А. Пичугин

— Покажи, где положил.

Свящ. Антоний Лакирев

— Да. С большим недоумением, потому что: а как ты мог его взять? Но тем не менее они видят, что гроб пустой — Иисуса здесь нет. В это время другие, некоторые из общего числа пришедших женщин, бегут, видимо, ещё к каким-то ученикам, и им не поверили, «явились яко лжа слова их». А какие-то вообще убежали и никому ничего не сказали, потому что боялись. Здесь не один и не два человека, а несколько больше принимают участие в этих событиях, и каждый реагирует очень по-разному. И каждому поэтому, может быть, несколько иначе является Иисус. Так или нет всё это происходило, повторяю, довольно трудно сказать, но в общем примерно вот это было. Сначала полное недоумение: они видят Ангелов, то одного, то двух. Выглядят эти Ангелы — они сами не очень понимают, как, потому что там написано «вид его был, как молния». Все видели молнию. Что имеет в виду тот, кто рассказывает об этом евангелисту? Что это было сияние, как молния, или что-то ещё? — «Одежды его, белые, как снег». И вот тем не менее важно, что эти Ангелы говорят им: «А что вы тут ищете?» — что ищете Живого между мёртвыми? И тоже такое впечатление, что они не понимают друг друга — эти люди: сначала женщины, потом ученики, прибежавшие ко гробу, недоумевают: куда делось тело. А судя по тому, как говорят Ангелы, они, скорее, недоумевают: а как вы можете Его здесь искать? Что вы ищете Живого между мёртвыми? Его нет здесь, Он воскрес, как вам сказал. И, по-видимому, женщины, расходясь от опустевшего гроба в разные моменты, встречают Воскресшего, Он им является. Характерная вещь, что некоторые из них узнали Иисуса и пали, ухватились за ноги Его. Другие, как Магдалина, не узнали Его, и она думает, что это садовник. И только когда Он обращается к ней по имени, говорит: «Мария», — вдруг она, не знаю, почему — кто-то говорит, что по голосу, кто-то, что по выражению, кто-то говорит, что ещё по каким-то другим... Невозможно это, мне кажется, обсуждать. Тем не менее она Его узнала, тоже падает на колени, говорит: «Раввуни!» — что значит «Учитель». Так или иначе вот этим женщинам по-разному является Иисус — кто-то из них узнаёт Его, кто-то — нет. Но Он говорит: «Идите к братьям моим».

А. Пичугин

— И вот здесь интересная вещь: они пошли, пришли к ученикам, сообщили, Господь явился ученикам. Но только Фоме Он явился позднее. Но вроде бы сейчас должно начаться: они все должны радоваться, бегать друг к другу, понять, что Иисус снова с ними, и телом, физически, с ними. А мы у Иоанна читаем, что ну вот Иисус явился ученикам, потом, по прошествии практически недели, даже больше восьми дней, явился Фоме. Но ведь прошло восемь дней, за это время они как-то должны были...

Свящ. Антоний Лакирев

— Соорганизоваться на флешмоб?

А. Пичугин

— Можно и так сказать. В общем, мы ничего не видим о том, что они делали.

Свящ. Антоний Лакирев

— Мы и не обязаны этого видеть. Повторяю, что у нас есть отдельные вспышки информации об отдельных моментах. Задачи рассказать последовательно день за днём никто из рассказывающих не ставит. Дальше, что мы знаем? Например, являясь на пути в Эммаус, Иисус говорит: «Несмысленные и медлительные сердцем». И Он изъясняет им из Писаний. И кроме того, в рассказах о воскресении мы читаем, что на протяжении сорока дней, то есть до Вознесения, Иисус учил их. Это был такой, я бы сказал, интенсивный курс библейской экзегезы. И мне кажется, что толкователи Библии готовы были бы всё отдать, лишь бы узнать: что же Он им говорил. Но мне ужасно интересно: какие места Он толковал, как это происходило. Ученики ничего этого напрямую не записали, и лишь какие-то, подозреваю, не первичные, а вторичные или третичные отголоски, может быть, кое-где в посланиях Апостолов есть, а может быть, и нет. И Он им говорит: «Вы оставайтесь в городе Иерусалиме, пока не облечётесь силою свыше». Лишь в конце Он говорит: «Идите научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына, и Святого Духа», — то, что называют великим поручением. Они ведь научились Его слушаться. И они, вероятно, понимают, что пока Он им не скажет: «Теперь идите — я пошлю обетования Отца Моего на вас», — и тогда вы пойдёте. Они не начинают активную проповедь — всё то, что происходит после Пятидесятницы. Я думаю, что это время личных каких-то встреч, понимания; время, которое требуется им, чтобы подумать, помолиться, понять, послушать воскресшего Иисуса. Это тоже, на самом деле, нормально, потому что если ты что-то от Бога понял и тут же побежал с этим, как рупор, ты, как футболист, который отдал пас. Но это не та задача, которая ставится перед апостолами: они должны внутренне... Должны — нет такого слова в христианстве, — им нужно внутренне пережить, до самых печёнок, вот этот факт Воскресения — то, что говорит Иисус. Им надо очень много передумать, просто действительно по-другому увидеть — как это с Павлом происходит.

А. Пичугин

— Я напомню, что в гостях у светлого радио священник Антоний Лакирев — клирик Тихвинского храма города Троицка. Получается, в противном случае, если бы они сразу побежали, как рупор, как вы говорите, получилось бы похоже, наверное, на нашу нынешнюю ситуацию, когда многие люди, посчитав, что они... или действительно уверовав в Бога, но не пропустив пока это через себя, какие-то первые месяцы, может быть, дни даже своего обращения пытаются (на том уровне, как они это понимают) обращать своих близких и родных.

Свящ. Антоний Лакирев

— И жить в это время рядом с таким неофитом очень непросто — это правда. Понимаете, вот так, наверное, устроен наш ум, наше сердце: пока это только какие-то поверхностные впечатления... Знаете, Рудольф Бультман говорил о том, что, в сущности, всё, что нам осталось — через евангелистов вся информация — это своеобразные впечатления, которые личность Иисуса оказала на этих людей. Но они смогли потом стать Его свидетелями, потому что это впечатление было не поверхностным — оно было пережито, оно было передумано. Действительно, с этим надо пожить, это ведь не просто информационное вещание. Сама по себе новость о том, что Иисус воскрес, она тоже, кстати, автоматически не работает, потому что даже когда уже в Галилее они увидели Иисуса, тем не менее «поклонились Ему, иные же усомнились», — говорит Евангелие от Матфея в этом рассказе, который читается при совершении Таинства крещения. Так что это время, которое они в каком-то смысле проводят в некоторой глубокой внутренней тишине и общении с воскресшим Иисусом — это одно. Кстати говоря, это очень поучительно, потому что, конечно, если мы сегодня не находим в своей жизни какой-то такой возможности углубления в молчании перед воскресшим Иисусом, в том, чтобы слушать Его, то и нашим словам и свидетельству тоже часто оказывается грош цена. Кроме того, есть, конечно, внешние обстоятельства, связанные с тем — опасно, не опасно. В конечном итоге они просто уходят из Иерусалима в Галилею, как, собственно, Иисус им и говорил, чтобы не подвергаться опасности ареста. Всё-таки что и в какой момент, и когда вступит в голову этим самым иудейским властям, и когда они могут вдруг ни с того ни с сего отнестись к ученикам как к опасности — непонятно. Они уходят. Может быть, и эта причина повлияла тоже на то, что они не бросаются сразу. Но самое главное, конечно, вот: Иисус дунул на них и сказал: «Примите Духа Святаго». Но это не значит, что всё произошло одномоментно — примерно так, я бы сказал. И в Галилее разные апостолы, по-видимому, не раз и по-разному тоже встречают Воскресшего.

А. Пичугин

— Это какие-то личные, возможно, истории?

Свящ. Антоний Лакирев

— Да, конечно, это и личные, и публичные истории, потому что там у нас есть рассказ о бывших рыбаках, которые вернулись рыбу ловить в Галилею после воскресения...

А. Пичугин

— На Тивериадском озере.

Свящ. Антоний Лакирев

— Да, совершенно верно. И есть упоминание Павла о том, что воскресший Господь являлся более нежели пятистам братий сразу, «из которых многие живы и доныне» — это Павел пишет так. Мне кажется, это с очевидностью свидетельствует о том, что за пределами рассказа осталось многое, о чём мы можем только догадываться, и то, в общем, пытаться сделать это с большой осторожностью. В конечном итоге для евангелистов важно засвидетельствовать, во-первых, что Иисус воскрес, во-вторых, что Он явился многим в разных обстоятельствах по-разному. В-третьих, как отнестись к этому факту, каждый для себя решал сам. И кто-то падает ниц и хватается за ноги Его, а кто-то, как какие-то ученики, усомнились; а кто-то, как первосвященники и фарисеи, отторгают это. Тоже ведь, понимаете, не знаю, как раньше, но современные христиане с трудом это осознают — что Воскресение не было таким всепобеждающим фактом, с которым ты столкнулся, и всё — ты ничего не можешь с этим сделать.

А. Пичугин

— Это техногенное сознание мешает?

Свящ. Антоний Лакирев

— Я не знаю, что нам мешает. Нам кажется, что... ну вот как ты видишь Ньютона, на которого под деревом упало на голову яблоко — кажется, это неправдивая легенда, но не важно. Ну и вот он убедился в существовании всемирного тяготения. Что тут поделаешь? С Воскресением не так: от того, как ты относишься к Иисусу, тебе может быть легче или труднее принять, или, может быть, ты какие-то вещи вообще не можешь принять. Это серьёзная очень информация, которую пытаются донести до своих читателей евангелисты. Чтобы мы не думали, что вот они там какие-то — те, кто не поверили, — дураки или плохие, грешники или ещё что-нибудь инфернальное. Кроме этого, очень важная вещь: ученики все, кроме Марка, упоминают о том, что Иисус давал в этом время своим ученикам некоторое новое видение мира, Библии, жизни, отношения с Богом — вот каких-то таких вещей. Но при этом, да, конечно, очень многое остаётся за кадром. Ещё один тоже важный для евангелистов момент, который они по-разному так или иначе упоминают, это реальность телесного Воскресения. Они говорят о том, что Он показал им руки и ноги, и сказал: «Осяжите Меня, ибо дух плоти и костей не имеет». Лука и Клеопа в Эммаусе за трапезой узнают Его, когда Он преломляет хлеб, и они видят на Его руках — вероятно, так принято считать — раны от гвоздей.

А. Пичугин

— У кого-то из библеистов же есть ещё версия, что не просто видят раны от гвоздей, а что у Него был какой-то особый жест во время Тайной Вечери.

Свящ. Антоний Лакирев

— Так тоже может быть.

А. Пичугин

— Это да, это тоже не влияет на исход...

Свящ. Антоний Лакирев

— Да. Теперь чрезвычайно важная история с Фомой, который прямо свидетельствует: замечательно — вы что-то видели, но пока я не увижу сам и не смогу убедиться, что это именно Тот Иисус, Который воскрес в том самом теле. Фоме же важно именно увидеть раны — что это то самое тело Иисуса, которое он знал. Есть ещё некое предание, что Фома, по прозвищу «Близнец», получил это прозвище потому, что был внешне похож на Иисуса. И так, он, может быть, подумал, что видели меня — а мало ли, что им показалось. Ему надо позарез убедиться, что это Тот Самый Иисус. И когда Господь является Фоме, Он говорит: «Хорошо, ты всё правильно понимаешь: надо убедиться в том, что это именно Я. Давай руку!» И тогда Фоме уже больше ничего не надо, он говорит: «Господь мой и Бог мой!» Это очень важная тоже для евангелистов вещь — свидетельствовать о реальности воскресения Иисуса в том самом теле. При том, что это тело явно какое-то не такое, потому что Он проходит сквозь двери, Он появляется и исчезает, как в том же Эммаусе, Его могут не узнавать по каким-то причинам люди, которые хорошо Его знают, а потом вдруг узнают. Тем не менее это всё-таки именно Он.

А. Пичугин

— Ещё один момент, который породил за многие годы, столетия массу конспирологических теорий. Это описано в Евангелии от Иоанна, когда Спаситель говорит Петру — Пётр спрашивает про Иоанна: а что же он? Спаситель ему отвечает: «Если Я хочу, чтобы он пребыл, пока приду, что тебе до того? Ты иди за Мною». И тут же начинается действительно множество конспирологических теорий о том, что Иоанн не умер, что он где-то в пещере...

Свящ. Антоний Лакирев

— Друзья, это к врачам...

А. Пичугин

— Да. А как можно прокомментировать этот фрагмент?

Свящ. Антоний Лакирев

— Во-первых, они идут по тропинке над берегом моря. Кто-то из учеников остался у костра, где Господь преломил для них хлеб и дал им, и ещё рыбу. Надо обратить внимание, что не всегда Он давал им рыбу, а то бы мы сейчас Таинство совершали с использованием ещё и рыбы. Тем не менее вот они идут по этой тропинке и идут гуськом — тропинка узкая. Идёт Иисус, за Ним Пётр, происходит некоторый диалог между Иисусом и Петром, а Иоанн идёт несколько сзади. Поэтому здесь есть некоторое двоение смыслов.

А. Пичугин

— С одной стороны — чисто бытовой.

Свящ. Антоний Лакирев

— Да, с одной стороны, чисто бытовой: «Ты иди за Мной», — говорит Иисус Петру. Пётр оборачивается, видит Иоанна, говорит: «А ему тоже за нами идти?» И тут выясняется, что разговор не бытовой, и Господь говорит Петру, что вообще не о том речь: не важно — что про него, разговор сейчас о нас с тобой. И, конечно, в этом есть некоторое пожелание, чтобы Пётр сейчас сосредоточился на своём задании — Господь говорит ему: «Паси овец Моих», — и о том, что это значит. Поэтому Он просто такими словами отвергает разговор о судьбе кого-то другого. Тоже, кстати говоря, я подозреваю, что для тех, кто записывал этот рассказ — для Иоанна — или, может быть, он был записан кем-то со слов Иоанна — это же прибавление после последних слов Евангелия: там ещё целая глава, которая, весьма возможно, была добавлена несколько позже.

А. Пичугин

— Ну так же, как и с Марком.

Свящ. Антоний Лакирев

— Да. Так вот, важно для них, что Господь каждому рассказывает его историю. И в отношении Иисуса с Петром не вписываются Его отношения с кем-то ещё. Каждый строит с Богом свои отношения лично, по-своему. И это, на самом деле, оказалось очень важным для христиан первого столетия, потому что, скажем, отсюда вытекает довольно значительный плюрализм мнений, практик, представлений, характерных для начального времени, потому что кто-то идёт за Иисусом так, как Пётр, а кто-то по-другому. И твоё какое дело? Даже если Я хочу, чтобы было нечто совершенно невозможное: чтобы он полетел на Марс без скафандра, — тебе что до того? Ты иди за Мной. И это слова, которые, наверное, обращены к каждому христианину. Повторяю, для первого столетия они работали, они были важны. И поэтому им удавалось, при всём разнообразии и различиях, которые были между разными общинами, тем не менее оставаться вместе, потому что воскресший Иисус — Господь каждого христианина.

А. Пичугин

— Спасибо большое, отец Антоний! Я напомню, что сегодня с отцом Антонием Лакиревым, священником, клириком Тихвинского храма города Троицка, мы говорили о событиях евангельских, которые происходили в период между Воскресением и Вознесением Христа. Я — Алексей Пичугин. Прощаемся с вами: до новых встреч, будьте здоровы! Христос Воскресе!

Свящ. Антоний Лакирев

— Воистину Воскресе!