«Христианин в современном мире». Сергей Блынду

У нас в гостях был руководитель отдела по продвижению книг издательства «Символик» Сергей Блынду.

Мы говорили с ним о его пути к вере и в Церковь, о том, с чего начался его интерес к книгам и и издательскому делу, о том, какую роль играют православные книги для современных христиан, а также что для нашего гостя значит быть христианином и вести духовную жизнь.

Ведущие: Игорь Цуканов, Кира Лаврентьева

---

И.Цуканов:

— Добрый вечер, дорогие друзья!

Это «Вечер воскресенья» на радио «Вера».

И, как обычно, по воскресеньям, мы встречаемся с такими гостями, с которыми можно обсуждать тему «Христианин в обществе». Мы говорим о служении мирян в Церкви, или около Церкви, и, как всегда, по воскресеньям вечером, у микрофона моя коллега — Кира Лаврентьева...

К.Лаврентьева:

— Добрый вечер!

И.Цуканов:

— Меня зовут Игорь Цуканов. И сегодня у нас в гостях Сергей Блынду — руководитель отдела по продвижению книг издательства «Символик» ( православного издательства ), ведущий ю-туб-канала «Русский книжник». В недавнем прошлом, он руководил книгораспространением в Санкт-Петербуржской митрополии — несколько лет. Ещё, до этого, был заместителем председателя издательского совета Молдавской митрополии Русской Православной Церкви. Ну, и, вообще, у Сергея в биографии очень много разных интересных мест работы, и сфер приложений усилий — я надеюсь, мы об этом сегодня, как раз, и поговорим.

Сергей, добрый вечер!

С.Блынду:

— Добрый вечер, уважаемые радиослушатели и ведущие!

И.Цуканов:

— Здравствуйте!

Сергей, о чём мне хотелось Вас спросить, прежде всего... Вот, Вы много лет занимаетесь продвижением книг... православных книг. Имеет ли смысл этим заниматься сегодня, когда... ну... как-то уже общепризнанной такой тенденцией является то, что люди перестают читать. Многие вовсе перестают, кто-то — сокращает объём чтения очень серьёзно. То есть, то мнение, которое существовало лет тридцать назад о нашей стране, как о самой читающей в мире, оно сегодня, очевидным образом, уже не соответствует действительности, наверное.

Вот... как Вы себя чувствуете в этих условиях новых?

С.Блынду:

— Чувствую себя прекрасно в этих условиях, как, впрочем, и в любых, в которых оказываюсь по жизни.

Но, вот, что касается книг, я бы здесь бы отметил следующее. Дело в том, что... был такой известный книжный деятель — большинство наших радиослушателей, может быть, знают его по его писательской деятельности — это Умберто Эко. Кроме того, что он был медиевистом с мировым именем, кроме того, что это... такой... знаменитый писатель, он ещё, кроме этого, являлся, при его жизни, ещё и одним из самых авторитетных книголюбов, книгособирателей — библиофилов.

Так, вот... в одной из бесед со своими коллегами и друзьями-единомышленниками, он сказал о том, что книга относится к разряду таких изобретений человечества, сопоставимых, например... там... с колесом, ножницами, и так далее. То есть, это те предметы фундаментальные, которые, собственно говоря, будут сопровождать человечество до конца исторического бытия.

Я с ним, в этом отношении, полностью согласен. Разговоры о том, что книга исчезает и её надо спасать, и так далее — они несколько наивные. Почему? Потому, что я глубоко убеждён, что книга не исчезнет, естественно.

Вот, что может исчезнуть, или понести существенный урон — это социальный состав читающих. И в этом отношении... если ещё, особенно, это отношение спроецировать на биополитику, в которой мы сегодня все оказались — это один из факторов серьёзной... такой... социальной стратификации, которая нас всех ожидает. И книга — это... те, кто останутся с книгой, они останутся в активном состоянии неком таком... личностном и профессиональном, социальном.

Те, кто не будут читать — ну... им, судя по всему, будет сложно себя, каким-то образом, на этой земле... значит... позицировать.

А что касается именно православной литературы, то здесь есть несколько таких факторов... Естественно, что то, о чём Вы говорили в самом начале своего вопроса, по поводу того, что есть некие риски и угрозы — да, они, действительно, существуют, они людей уводят от чтения. Но у православной аудитории, во-первых... я имею в виду, из плюсов... некоторая консервативность поведения — раз... то есть, у нас все новшества появляются запоздало, так сказать. То есть, на какой-то период времени, в этом отношении, мы... как бы... более традиционалистски настроены.

И, вот, в этом отношении, кстати, тоже любопытный момент. Книга, когда она появилась... я имею в виду — печатная книга, времён Гутенберга...

И.Цуканов:

— XVI век...

С.Блынду:

— ... XVI век, совершенно верно, в Германии, да... то есть... и там просто был взрыв, буквально, книгопечатания. То есть, в круг чтения, кроме Священного Писания ( когда надеялась Католическая церковь, что именно этому и будет служить книга ), вдруг ворвалось огромное количество книг — миллионными тиражами. Так, вот, для своего времени, это было ультрановаторское изобретение, которое, в буквальном смысле слова, изменило антропологический статус человека... то есть... переформатировав его способ восприятия... да... допустим, от слуха — к зрению. Есть, по этому поводу, много очень интересных книг тоже, которые это всё описывают.

А сегодня книга — это один из символов... такого... ультратрадиционализма, в котором сходятся и люди религиозные, и не только православные, но, вообще, «люди книги», как называют представителей всех авраамических религий, но и образованная часть светского общества, которая тоже придаёт этому — сохранению книги, чтению — большое значение. Это — такая точка пересечения, в которой есть место для объединения, нежели для размежевания. Ну, вот, в моём понимании.

Кроме прочего... ну, конечно, есть и большие риски тоже, естественно. И, в первую очередь, они связаны с тем, что люди в современном мире меньше всего расположены к сосредоточению на какой-либо информации вообще. Даже рассказывать на какую-то тему человеку — сейчас очень сложно. Потому, что он просто внутренне готов всё время к тому, чтобы перескочить с одной темы на другую. А лучше — с одной на другую, на третью, и так далее, до бесконечности. Поэтому, вот...

И.Цуканов:

— Пресловутое клиповое сознание...

С.Блынду:

— Да, клиповое сознание, если так можно назвать его... может быть, это и гораздо более такая... какие-то более фундаментальные сдвиги, но он... но нам всем это... я и по себе... хотя, я с книгами всё время, с детства, фактически, нахожусь в таком... тесном общении, но, тем не менее, это ощущается очень сильно.

К.Лаврентьева:

— По поводу «с книгами с детства»: как Вы, вообще, пришли к тому, чтобы заниматься этой деятельностью?

С.Блынду:

— Значит, с книгами моя, так сказать, love story — она имеет несколько... таких... реперных точек, что ли... да.

Первая точка — это очевидно. Это была мама, Царство ей Небесное. Раба Божия Наталья. Она была преподавателем методики преподавания русского языка в национальной школе. Всю жизнь проработала на родной кафедре — на филфаке в Пединституте.

И.Цуканов:

— Это — в Молдавии, да?

С.Блынду:

— Это — в Молдавии, да, в моём родном городе. И я только потом уже, вот, буквально, несколько лет назад, задумываясь о её жизни, о наших взаимоотношениях — ну, вот, как... вообще... просто думаешь, вспоминаешь — я вдруг как-то осознал... причём, как взрыв какой-то, опять же, в голове произошёл... и в сердце... что мама была, на самом деле... несла самое настоящее имперское служение. То есть, это человек, который не просто обучал русскому языку представителей иных этносов, или, скажем так... окраинных территорий... национальных территорий, а она обучала их — как нужно учить русскому языку. То есть, это... такая... своего рода... создание... такой... агентуры русского мира, если так можно было бы выразиться — таким политизированным языком. Это — очень серьёзная работа, на самом деле. Эти люди просто создавали то, за счёт чего этот мир держится ещё и сегодня. Вопреки всему. Несмотря даже на физическое разделение, эти люди мыслят, чувствуют, и даже думают — на русском языке. Огромное количество людей, которые живут на Украине, в Молдавии, в Прибалтике, в Средней Азии, и так далее.

Вот. Естественно, что возрастая, так сказать, в семье филолога... книги — это была очень статусная вещь. Причём, дома у нас книг было всегда не много — вот, тоже парадокс такой. Но очень много книг — просто горы книг — мама мне за эти все годы, с детства, переносила из институтской библиотеки — вначале, сама формируя мой круг чтения, а потом, где-то, начиная со средней школы, выполняя уже целевые заказы — то есть, что нужно принести... там... и так далее. И это длилось вплоть до студенческой поры. Я даже помню книгу последнюю, которую она принесла из библиотеки, на которой эта тема закрылась.

И.Цуканов:

— Какая?

С.Блынду:

— Эта книга была... это, по-моему, Институт востоковедения издавал... такой был академик Бертельс... книга о суфизме. Очень серьёзная книжка, замечательная... как и всякая другая прочитанная книга, оставила свой след... благой, надеюсь... в сердце.

И.Цуканов:

— Я, вот, сейчас думаю, что это, вообще, замечательный способ научить ребёнка... приучить ребёнка читать книги — носить ему книги из библиотеки. Их же нужно будет потом вернуть обратно, а значит...

С.Блынду:

— Конечно, да ещё в подобающем виде...

И.Цуканов:

— ... в подобающем виде, да... а, значит, нужно её прочитать — причём, довольно быстро...

С.Блынду:

— Да.

И.Цуканов:

— ... это — хороший мотиватор для того, чтобы — открыть её!

С.Блынду:

— Ну, были периоды... да... и довольно длительные, когда, я помню, что мама вот этим книгоношеством занималась ежедневно, да. То есть... что-то уносила, что-то приносила.

К.Лаврентьева:

— А в наше время уже приходится изворачиваться, как детей заставить читать. Не то, что тридцать лет назад...

И.Цуканов:

— Да, дома огромная библиотека, а дети говорят, что надо бы её выкинуть, и место тут освободить...

К.Лаврентьева:

— ... для телевизора...

И.Цуканов:

— ... под футбольное поле!

С.Блынду:

— ... да, ещё одного телевизора...

Второй точкой послужило то, что это уже было раннее студенчество, когда оно совпало, как раз, с развалом нашего... прошлого отечества. И, вот, в этот момент, я оказался в среде профессиональных библиофилов... ну... прямо скажем... самой... такой... высокой пробы. Это были книголюбы — гуманитарии, технари — к сожалению, большинство из которых тогда готовилось, как раз, к эмиграции из разваливающегося Союза. И знакомство с этими людьми было просто для меня тоже очень серьёзной... такой... школой, и я думаю, что никакие другие знания именно книг — то есть, книговедение — не сопоставимы, вот, с этим вторым периодом. Потому, что через мои руки, в этот момент, прошли многотысячетомные библиотеки, которые эти люди — плача, буквально — не могли увезти с собой, и которые они частями... и так далее... ну... в общем... пытались от них избавиться, и, вот, это...

Я был тогда такой не один — нас было... такая... целая генерация молодых... таких... книжников, которые... вот... мы крутились возле этих мэтров, и, в общем, книг тогда прошло очень много, и тогда я и собрал, фактически, свою первую библиотеку. Одну из первых.

И третьей точкой сборки была... оказался приход в Церковь, и знакомство с неведомой мне абсолютно, несмотря на мою... там... книжную эрудицию той поры советской... абсолютно мне неведомой сферой духовной литературы.

И, вот, когда я с ней соприкоснулся — накануне прихода в храм, и в самом храме, находясь уже в Церкви — это было тоже очень, очень знаковым таким событием. И тогда же, в этот же момент, собственно говоря, я получил... такое... генеральное благословение на занятие ими.

«ВЕЧЕР ВОСКРЕСЕНЬЯ» НА РАДИО «ВЕРА»

К.Лаврентьева:

— «Вечер воскресенья» на радио «Вера».

Дорогие радиослушатели, сегодня с нами Сергей Блынду — руководитель отдела по продвижению книг издательства «Символик».

У микрофона — Игорь Цуканов, и я — Кира Лаврентьева.

Сергей, ну, вот, мы аккуратно подобрались, наконец, к слову «книжник» — такому... вызывающему вопросы определённые, особенно у христиан. Книжники, фарисеи, саддукеи...

Что это за работа такая? Что это за деятельность? Что это за призвание — книжник?

С.Блынду:

— Ну... возвращаясь, если говорить языком, опять же, уже прозвучавшей сегодня, биополитики, в которой мы находимся, то... если помните, по урокам биологии в школе, «книжник» — это вид, «книготорговец» — это подвид. Вот... я... так сказать... книжник именно... на самом деле, я — книготорговец профессиональный. Я...

К.Лаврентьева:

— Идейный.

С.Блынду:

— ... идейный, естественно. Идейный, и, более того, относящийся к своей деятельности, как к одному из самых сложных видов искусств. И именно исключительно так.

У нас были неоднократно разговоры с коллегами из Издательского совета Русской Православной Церкви по поводу того, что — как готовить кадры для православного книжного дела, и, именно, не столько для дела издательского — потому, что, вот, этих подвидов книжников — их много. То есть, это — и издатели, и... в каком-то смысле, и авторы... это и редактора, корректоры, полиграфисты, дизайнеры, и так далее, и так далее... библиотекари, кстати.

А есть — книготорговцы. Вот, это, вот... как оно у нас называется в церковной среде... книгораспространение, да? Ну... так... более целомудренно, да? То... на самом деле, это — книготорговля. И, вот, эта область — она... к сожалению, у нас она в самом сложном положении находится — это раз, а, во-вторых, готовить людей к этому — очень сложно. Почему? Потому, что, на мой взгляд, таким, вот, книготорговцем-книжником может быть человек — по совокупности своего жизненного опыта, а не по какому-то комплексу... там... значит... методик, по которым его можно этому научить, как-то... там... натаскать. Можно. Чему-то — можно, но, по большому счёту, практически, невозможно. Это — моё такое мнение.

И.Цуканов:

— Что Вы имеете в виду? То есть, человек должен любить читать... или что...?

С.Блынду:

— Во-первых, да — он должен любить читать. Он должен быть в этой культуре достаточно длительное время.

Он, желательно... вот, это, кстати, один из самых больших изъянов, которые я вижу в нашей системе — это отсутствие понимания и знания книжного контекста, в самом широком смысле слова. То есть, почему-то православная литература воспринимается многими, как некое самодостаточное явление. На самом деле, это, всего лишь, специфический корпоративный фрагмент некой книжной... так сказать... стихии. В какой-то сфере... такой... большой. Поэтому, вот... во всём этом увидеть, вот эту... вот эти связи... увидеть, вот, эту иерархию... увидеть, вот, эти взаимоотношения, и быть в них — это сложная история. Почему? Потому, что, во-первых, это — огромный мир. На него уходят года, чтобы в нём, хотя бы, более-менее, ориентироваться. Во-вторых, это некая культура, которая подразумевает под собой знания и понимания очень многих вот этих нюансов — и технологических, и культурных, и так далее.

Кроме прочего, очень большое значение имеют смыслы. Ведь, книга — это, на мой взгляд, единственный предмет из существующих вещей... из мира вещей материальных, который ближе всего расположен к человеку. То есть, который, хотя бы как-то, напоминает его. Потому, что мир... там... стул, стол, диван, и так далее — он... там... чисто машинный...

И.Цуканов:

— Утилитарные вещи...

С.Блынду:

— Да, это предметы, находящиеся в абсолютном... таком... отчуждении от человека. То есть, которыми — просто пользуются.

Книга несёт в себе некий смысл, некую тайну, некую информацию, и, в этом отношении... и, в этом отношении, она похожа на человека, который... Например, вот, мы сейчас смотрим друг на друга, и в каждом из нас есть некое содержание, скрытое от нас. Оно открывается только тогда, когда мы входим в некое взаимодействие. И, вот, именно в этом смысле, книга близка человеку.

Но это — дополнительная сложность. Потому, что предмет пересчитать... ну, возьмите любое, что хотите... там... лекарства, машины, колёса, ракеты, нефть — всё, что угодно... есть единицы измерения количественного... там... хранения... и так далее. То есть, вот, и продавать их, в том числе, нет больших проблем. И человек может переходить из одной области торговли в другую. То есть, товарными группами — только их менять.

Но очень сильный барьер, существенный, возникает тогда, когда вопрос касается торговли книгами. Это всегда, на мой взгляд, была самая такая... вот... ну... что ли... элитная часть торгового дела, которое, при этом, остаётся торговлей, в абсолютном смысле слова, и действует по законам торговли, которые существуют столько, сколько существует... там... человечество. Но, с другой стороны, имеет в себе и некую, вот, эту... содержательную часть, или — тайну, как я бы сказал, которая... то есть, это — знание, спрессованное знание, которое... в самом широком, и в самом возвышенном смысле этого слова. Не просто как информация, а как некая сущность.

А, вот, что Вы спрашивали по поводу «книжника» именно — как слово само — насколько оно... так сказать... может диссонировать в слуховом аппарате православного христианина...

К.Лаврентьева:

— Православный книжник...

С.Блынду:

— ... да... то я думаю, что...

К.Лаврентьева:

— Поэтично...

С.Блынду:

— ... да... это слово совершенно нормальное. В таком случае, если... как бы... к нему относиться... скажем... с какой-то предвзятостью, что, якобы, в Священном Писании оно употребляется в негативном контексте, то я — больше, чем уверен, что этот контекст, особенно в устах Господа, касался не этого статуса социального...

К.Лаврентьева:

— Конечно...

С.Блынду:

— ... он касался конкретных людей, которые, прикрываясь этим статусом... ну... демонстрировали свою немощь, скажем так, да?

Что касается книжников и фарисеев, то... там же говорится, в Евангелии, и о старцах, и об архиереях, и о торговцах в храме — то есть, это, получается, что, практически, все наши церковные страты нужно просто...

К.Лаврентьева:

— Все — книжники...

С.Блынду:

— ... вывести на... на чистую воду.

К.Лаврентьева:

— Ну, это было... такое... более... знаете... такой шутливый вопрос...

С.Блынду:

— Да, да...

К.Лаврентьева:

— ... потому, что понятно, что... да... что никаких плохих целей нынешний православный церковный книжник не преследует.

Сергей, но, на самом деле, ведь, очень много некачественной литературы — насколько Вы её определяете? Вы каждую книгу читаете?

Некачественная — я что имею в виду? Ну, все понимают... это... пустое, в общем-то, содержание, когда очень много воды, и очень мало смысла...

И.Цуканов:

— Особенно это... вот... в детской литературе...

К.Лаврентьева:

— Да и во взрослой тоже...

И.Цуканов:

— Во взрослой — тоже, но с детской... как-то, вот... в какой-то момент пришлось плотно соприкоснуться...

С.Блынду:

— Это о православной Вы сейчас спрашиваете?

И.Цуканов:

— Ну, да...

К.Лаврентьева:

— Вообще, в целом, конечно... да...

И.Цуканов:

— Ну, да... то есть... такая... патока... и скушно. Детям же важно, чтоб было не скушно...

К.Лаврентьева:

— ... так всё правильно, выверено, вот, прям...

И.Цуканов:

— ... а там всё... да... так...

К.Лаврентьева:

— ... по букве... всё — по букве...

С.Блынду:

— Слушайте... я, вот, тут думаю, что я с вами... как бы это сказать... интуитивно я с вами согласен... как бы... в таком... широком плане. В частности — можно это уточнить.

Да, литература — по качеству между собой книги отличаются очень сильно. Но давайте говорить об этом в более широком контексте — люди же тоже между собой отличаются, вообще, да? И неравенство людей, во всех смыслах — и в социальном, и в каком-то... я не знаю... там... умственном... или каком-то ещё другом смысле — оно...

И.Цуканов:

— ... это — естественно...

С.Блынду:

— ... да, это — естественно. Это... так... такой замысел Божий о каждом человеке. Это, как говорил большой русский мыслитель Константин Леонтьев, это — цветущая сложность. Это не значит, что кто-то ниже, кто-то — выше. Это значит, что люди — разные.

Соответственно, и книги — это некий слепок от этой действительности социальной, да? То есть, разным людям — разные книги. И запросы у людей — тоже разные.

Но в чём согласен я с вами — это в том, что... для меня это сформулировалось... я как-то эту формулировку для себя уяснил... тоже — это опыт.

У меня был хороший мой знакомый, брат, мы вместе в одном храме были долгое время. И, вот, он пришёл в храм тоже поздно — человек... такой... образованный, и бывший силовик.

И, вот, он знал, что я занимаюсь серьёзно книгами, и он мне как-то... он тоже много читал... и, вот, он мне как-то сказал: «Ты знаешь... вот, почему издаются такие книги, которые способны человека, который пришёл в храм по серьёзным мотивам — они его быстрее оттолкнут, нежели... ну... как бы сказать... удержат?» И мне кажется, что это — очень... такая... глубокая постановка вопроса.

Почему? Потому, что... ну... что греха таить... есть раздел, вот, даже, вот... в этом... в большом магазине в Петербурге, которым я руководил — у нас там было пять залов, огромный магазин, самый большой, фактически, в РПЦ... и вот... у нас был зал, который назывался «попса». Это не мы это слово придумали — это покупатели придумали, посетители. Покупая там книги, в этом отделе.

И.Цуканов:

— То есть, это его так негласно называли...

С.Блынду:

— Да, естественно... там вывески нет такой... Это такое... как бы сказать... ну, это — питерцы, да, у них с языка быстро всё слетает... и, порой, достаточно удачно.

И, поэтому... ну... как сказать...

К.Лаврентьева:

— Что такое «попса»? Это такая православная беллетристика? Какие-то... там... рассказы, истории, рассуждения чьи-то?

С.Блынду:

— Вы знаете...

К.Лаврентьева:

— ... автора?

С.Блынду:

— ... ну... быстрее всего, что — да. Я бы называл бы это... такой... документалистикой...

Хотя, вот это вот... тут... опять же... есть... тут очень... почему я и говорю, что...

К.Лаврентьева:

— Там — тоже есть свои разграничения...

С.Блынду:

— ... и так, и так... конечно! Понимаете... в одном... то есть, нет раздела... и, вообще, вот, тут очень важен ещё такой момент — кроме того, что люди — разные, как читатели, как мы говорим, поэтому — и книги разные... но и авторы — тоже люди разные.

То есть, жанр — он не бывает попсовым. Попсовым бывает изделие. То есть, вот — книга какая-то конкретная. Или, там, музыка... или... там... изображение какое-то...

А рядом с ним, в этом же жанре, может быть...

К.Лаврентьева:

— ... очень неплохая...

С.Блынду:

— ... детская книга может быть очень сильной... очень сильной! Такой, что и взрослым было бы не грех прочесть.

Та же самая... там... какая-то... там... книга про чудеса какие-то — она тоже может быть так написана, что просто, действительно... там... сердце выпрыгивает...

К.Лаврентьева:

— Сильно, да...

С.Блынду:

— Или, там... какое-то воспоминание о каком-то старце... были книги такие, которые... ну... просто читаешь, и...

Как была... если Вам в руки попадала... была книга... «Монахи — Божьи дети», по-моему, она называлась... название точно не помню, но там было про Василия Рослякова, иеромонаха... значит... про... этого... как же его звали... Овчинников, по-моему, фамилия была... это был... в «Несвятых святых» он тоже описывается... этот... Рафаил, по-моему... да... который разбился потом на «Запорожце»...

К.Лаврентьева:

— Который... в Псково-Печёрском монастыре...

С.Блынду:

— Совершенно верно, да... который повлиял на Рослякова... вот, как раз, в этой книге — там об этом рассказывалось. И там были воспоминания, вот, об этом отце Рафаиле. И один из священников, который пишет там — с Псковщины тоже, предваряя свой очерк, говорит: «Предыдущий читаю очерк...»... когда ему, видно, принесли... но так и осталось это в книге... и он говорит: «... и пишет, значит: «Батюшка зашёл... у него из глаз засветился огонь... вся комната погрузилась в такой свет...» — и он так: «Тьфу, ты... сразу видно — баба писала...» — вот, это в книгу вошло, причём... да-да-да...

Но рядом есть книги такие... в этом же жанре, но которые, на мой взгляд... я, вообще, считаю, что это — одни из самых... книг, которые могут перевернуть жизнь.

К.Лаврентьева:

— Я немножко поделюсь, с Вашего позволения... я с детства читала, вот, эти все православные книги — прямо, очень мне нравилось. Борис Ганаго, помните... вот, эта вот, детская серия... вообще, чудесная...

С.Блынду:

— Да... «Будем, как дети»...

К.Лаврентьева:

— Да-да... вот, вот...

Лет в 16 меня совершенно потрясла книга Виктора Лихачёва — по-моему, ныне покойный он уже — «Кто услышит коноплянку?»...

С.Блынду:

— Коноплянку, да... «Сибирка» издавала её...

К.Лаврентьева:

— Это — вообще... это, вообще... это такой дух... такое ощущение, что ты о Христе читаешь — настолько это, вот, прямо... глубина такая... хотя, такое простое название, незамысловатая, в общем-то, книга... а ты начинаешь читать — и просто... вот... совершенно погружаешься в это во всё.

С.Блынду:

— Конечно. Это — я с Вами полностью согласен. Я и говорю: книги есть, которые очень сильно...

А, во-вторых, конечно же... но... тут ещё один есть очень важный момент, который именно... больше носит... такой... профессиональный характер, но о нём не стоит умалчивать, а нужно, именно, как раз, говорить.

Дело в том, что книга... книжное дело — это индустрия. И у индустрии — тоже есть свои законы. Индустрия не может работать только с шедеврами. Она должна работать с большим ассортиментом, с большим... таким... полем и охватом.

И это происходит — стихийно. Хотим мы того, или не хотим, все книгоиздатели, авторы, и так далее — все, сознательно или бессознательно, они ищут ниши. И в этих нишах уже каждый показывает, на что он способен.

А рынок книжный — вот, книжный магазин, там, Интернет, или живой... или это, там... какой-то другой прилавок — это некая площадка, где уже люди находят. И, вот, здесь очень играет большую роль... вот... продвижение. Потому, что это... вот... это моделирование вот этих процессов должно быть... находить вот этих людей... каждый должен находить то, что ему нужно.

И.Цуканов:

— Это «Вечер воскресенья» на радио «Вера».

Дорогие друзья, сегодня у нас и у вас в гостях Сергей Блынду — руководитель отдела по продвижению книг издательства «Символик», человек, который много-много лет занимается книгораспространением — сначала занимался этим в Молдавии, потом — в Петербурге, и, вот, теперь — в Москве.

И мы вернёмся в студию, буквально, через несколько секунд.

Пожалуйста, не переключайтесь.

«ВЕЧЕР ВОСКРЕСЕНЬЯ»

К.Лаврентьева:

— Ещё раз, добрый вечер, дорогие радиослушатели!

«Вечер воскресенья» на радио «Вера».

В этом часе с нами Сергей Блынду — руководитель отдела по продвижению книг издательства «Символик», ведущий ю-тюб-канала «Русский книжник», и, в недавнем прошлом, он руководил книгораспространением в Санкт-Петербургской митрополии, а, до этого, был заместителем председателя Издательского совета Молдавской митрополии Русской Православной Церкви.

И, вот, что хочется узнать — насколько Православие в Молдавии, Сергей, отличается от традиции русского Православия, в России?

С.Блынду:

— Ну... отличий... как бы сказать... Богослужебных — нет.

К.Лаврентьева:

— Это — само собой...

С.Блынду:

— Да. Догматических — тем более. Некое... я бы так сказал... но отличие, всё-таки, есть. Отличие есть, и, быстрей всего, оно заключается в отличии мировосприятия людей, находящихся в более южной, что ли, зоне проживания, нежели от людей, живущих на севере.

Мы как-то эту тему обсуждали с домочадцами — вот, уже после того, как переехали в Россию — и нашли для себя тоже такой образ, что... вот... для людей, живущих в Молдавии, особенно в деревнях, в сёлах... ну... то есть, люди привыкают... привыкли к тому, что, в момент созревания урожая, они собирают такой виноград, гроздь которого помещается в ведро, например... может заполнить большую часть ведра — одна гроздь. И это — такие ягоды, которые... ты только притрагиваешься до неё — у тебя... такой... нектар стекает. И, вот, представить себе человека, который в каком-то северном лесу на четвереньках ползает в поисках какой-то ягодка, да? Клюквы, там... да... или чего-то ещё... морошки...

И это... природное буйство, да... то есть, в России природа великолепна своей сдержанностью. Ну... естественно, что она разная, но имею в виду... я просто очень много путешествовал...

И.Цуканов:

— Ну... в нашей полосе...

С.Блынду:

— ... да... это — средняя полоса, и севернее туда... вот... в сторону Пскова, в сторону Питера... да... то есть, она — сдержанная такая... и по цветам она сдержанная, и по своим проявлениям.

А там это... как бы сказать... и это, действительно, накладывает свой отпечаток.

Даже, хотя бы, например, в таком аспекте, как — награды духовенства. То есть, в Молдавии... ну... с трудом можно найти иерея, без знаков отличия. То есть, там, в основном, люди — митрофорные, кресты с украшениями... там... то есть, очень быстро это всё происходит...

К.Лаврентьева:

— Не скупятся, в общем, награждать священнослужителей...

С.Блынду:

— ... да... эти... облачения с такими... очень яркими принтами такими — красиво всё так, ярко! На Украине — то же самое.

А в России здесь... митрофорный протоиерей — это... статус...

И.Цуканов:

— Редкость.

С.Блынду:

— ... это редкость, да.

Вы посмотрите на Почаевские книги, например, и на иконы — там же... это наши соседи...

К.Лаврентьева:

— Очень необычные...

С.Блынду:

— Они необычны именно своей яркостью. У них если небо синее на иконе...

К.Лаврентьева:

— ... то оно — синее.

С.Блынду:

— ... то оно... такое... кислотно-синее! То есть... прям...

К.Лаврентьева:

— Да, да...

С.Блынду:

— ... и оно — без полутонов, без этого... оно синее!

К.Лаврентьева:

— А Вы — не скучаете по этой жизни?

С.Блынду:

— Нет... я достаточно там пожил.

К.Лаврентьева:

— Петербург — город... такой... академический, строгий...

С.Блынду:

— Я бы тоже не сказал. Потому, что, быстрее всего... Я его очень хорошо помню — потому, что, я говорю, я очень часто ездил — и в Москву, и в Петербург по книжным делам. И — годами, может быть, даже десятилетиями. И, именно, как раз, среду, в которой я там потом оказался профессионально, я очень неплохо и так знал. И... я Вам хочу сказать, что... народ там изменился очень сильно. Ну... допустим... там... с конца 90-х годов даже.

Ну, это, собственно говоря, и не столь важно. Потому, что книги — они... не знаю... они настолько способны привлечь внимание — отвлечь, вернее, от всего остального, что я, собственно говоря, когда... то есть, работа — это некая форма существования, которая занимает собой всё, где остаётся немного для семьи, и немного — для отдыха. А всё остальное — это книги. То есть, они — самодостаточные, в этом отношении.

К.Лаврентьева:

— Это, вообще, хорошо, на самом деле — любить читать! Я всё время детям говорю, что, когда у тебя будет какой-то кризис — даже, вот, если смотреть с практической стороны — у тебя есть очень мощный ресурс. То есть, в любой непонятной ситуации я беру в руки книгу — и это, действительно, очень здорово!

И... знаете, о чём ещё я хотела спросить, Сергей... по поводу Молдавии, буквально, один короткий вопрос.

Мы, когда разговаривали с отцом Серафимом Бит-Хариби — он из Грузии — о грузинских традициях, о его жизни в Грузии, он говорит: «Вы понимаете, грузины — это такие люди... они такие... настолько живые, эмоциональные... они, как дети...» — вот, эти, вот, все солнечные национальности — они... такие... немножко, как дети. Греки — их тоже можно туда отнести. И он говорит: «Если кому-то из нас... там... приснится сон какой-то, мы всей семьёй потом неделю этот сон обсуждаем!»

Ну, мне кажется, в ментальности русского человека так сильно это не выражено — ну, может, и слава Богу, да? Насколько это — в Молдавии? Есть ли место там каким-то... таким... суевериям, приметам — в повышенной... такой... концентрации?

С.Блынду:

— Вот, в отношении суеверий, я думаю, что здесь север от юга не сильно отличается. Потому, что это, быстрее всего, что тоже склонность людей, вообще, как таковых — верить, во что попало.

А что касается... там... ну... Вы знаете... ну... сейчас очень сильно люди изменились — я тоже, вот, могу это констатировать. Меняется само... сама какая-то структура жизни настолько, что проявлений каких-то... спонтанных таких, непосредственных — очень мало. То есть, люди ведут себя, в основном... ну, я, быстрей всего, что сам так же — чувствую, что во внешнем мире я веду себя... как бы... это — набор неких просто заученный процедур, функций...

К.Лаврентьева:

— Стереотипов.

С.Блынду:

— ... стереотипов — да, да, да... по отношению к чему... там... не знаю... В основном, это же... внешнее поведение сегодня — это потребительское поведение, так или иначе. То есть, мы, в любом случае, что-то, как-то... значит... приобретаем, и что-то как-то отдаём себя. И здесь — большой разницы нет. Люди унифицируются очень.

И.Цуканов:

— Всегда — отдаём-то уникальное, а приобретаем что-то такое...

С.Блынду:

— Да и с уникальным тоже — проблемы...

И.Цуканов:

— ... общее... уникальное — отдаём, а приобретаем, как раз...

С.Блынду:

— Да, да... поэтому...

И.Цуканов:

— ... что-то стереотипическое.

С.Блынду:

— Очень мало, да, вот, такого... может быть, разве, что только разница какая-то, более существенная, уже идёт по национальному языковому принципу. Вот... там ещё, может быть, что-то коренится.

К.Лаврентьева:

— Да. Но я, знаете, почему спросила? Потому, что я очень много общалась с людьми из Молдовы, и они говорят о том, что там настолько сильна традиция... вот, каких-то, вот... знаешь... именно внутренних таких каких-то правил, своих каких-то особых обычаев — она настолько сильна, что сквозь неё ещё надо пробиться к храму. То есть, это — довольно таки... такая сильная история. И, получается, что Вы, каким-то образом, всё-таки, пришли к Церкви.

Вы читали книги... Вам книги помогли... или — что? За счёт чего Вы стали христианином, и как это, вообще, всё происходило?

С.Блынду:

— Ну... книги здесь имели какое-то значение, но я думаю, что далеко не самое главное. Как раз, именно с книгами там была немножко другая ситуация. Я был, как раз, вот... занимался книгами активно светскими, к тому времени.

Но в храм я пришёл. Мне было 33 года. И... быстрее всего, что... как я вспоминаю, и думаю об этом неоднократно... это произошло... быстрее, от обратного... скажем так. Когда... то есть, первым на повестке появилась... пустота. То есть, некое ощущение внутреннее, вот, такое, экзистенциальное... ощущение, вообще, полной... вот... какой-то бездны, пустоты, бессмысленности полной. Вот, просто, как... как в какой-то детской сказке про лань, если помните... когда она бегала, и выбивала копытами золотые монеты. Потом они превратились в черепки. Вот... вот... в одночасье какое-то... то есть, в очень спрессованное время, я вдруг... вот... всё, что до этого имело для меня какое-то значение... всё, абсолютно — и отношения, и вещи какие-то, идеи, соображения, и так далее — вот, они обесценились, вот, просто, буквально, в одночасье. Это считанные какие-то были дни, часы... я не знаю...

И.Цуканов:

— А с чем это было связано... если не секрет?

С.Блынду:

— Не знаю... вот, такое было какое-то... ну, возможно, что это было некое движение... к этому я шёл, не понимая, куда я иду... как бы... да? То есть, книги и чтение выработали навыки додумывать некоторые вещи до конца, а не останавливаться только на уровне обложки и фантика. И, соответственно, вот... к этому моменту... ну... быстрее всего, что некие немощи ещё тоже... там... их совокупность — всё это... как бы... привело, вот, к такой полной девальвации.

И, вот, когда я... помню, вот, этот миг, когда я оказался перед этой бездной. Было такое ощущение, что я — сгину. Именно не умру, не погибну, а просто — сгину. Я не могу и до сих пор даже как-то квалифицированно разложить это слово — что оно может означать. Но это значит... такое... «лишение бытия». То есть, ты его — просто ощущаешь.

Это было — первое. Это, почему-то, в Крыму произошло. Мы приехали всей семьёй, и с друзьями, на фестиваль «Казантип», и, вот, там, ночью, в какой-то один из вечеров, это вдруг — раз... такая, вот, была... какая-то встреча вот с этим... с этим «ничто».

А потом, дальше... мы вернулись, прошло несколько дней, и меня опять посетило такое чувство... вот... такого... мистического ужаса. Но второй раз когда оно пришло, вот, это чувство, оно пришло... если — да, в первый раз, оно было абсолютно негативным, то, вот, в следующий раз, оно пришло просто, вот, с конкретной, чёткой мыслью о том, что нужно идти к Богу. Но не просто, абы к какому, и куда, а нужно идти в храм, именно в православный храм, и, в первую очередь, нужно сейчас повенчаться. То есть... и это всё было спрессовано тоже, как в некую точку, в некий... какой-то... такой... сердечное указание какое-то. Внутренне, то есть, я это понимал.

И, вот, буквально, через несколько дней после этого, я уговорил супругу, и мы пришли и повенчались. И это был первый раз, когда я переступил порог храма.

И.Цуканов:

— То есть, 33 года Вы в храме не были.

С.Блынду:

— Ни разу не был в храме.

К.Лаврентьева:

— Тогда почему — сразу в храм? Почему — в православный храм?

С.Блынду:

— Вот, именно, что в храм, и, именно, что в православный храм. Вот, это... внутреннее...

К.Лаврентьева:

— ... внутреннее такое чутьё...

С.Блынду:

— ... внутреннее... да, вот... как будто, вот, какой-то голос... то есть, я здесь, в данном случае, был в полном пассиве. Да. То есть, меня просто взяли — и повели туда. Но я знал, куда меня ведут... как бы... да? То есть, это... ну... так я могу сейчас это называть. Но это было именно так.

И, вот, когда мы пришли в храм... а крещён я был до этого — в 25 лет. Но крестили меня дома. Приехал священник, покрестили... потом было застолье... и — ничего не изменилось, как бы... То есть, я жил так же, как и жил, до вот этого момента в «Казантипе». А потом, вдруг, вот... мы пришли в храм.

И, вот, в день Венчания... там... наши родственники договорились, по знакомству, с батюшкой — потому, что это был, как раз, сезон... это было 25 сентября... значит... это был сезон Венчаний — там просто очереди в храм. И он нас, с какой-то парой ещё одной, вписал в одно и то же время — то есть, венчались сразу две пары.

И, вот, в момент этого Венчания, этот священник остановил чин, эту молитву... так... пристально посмотрел на меня, и сказал: «Да... мне кажется, ты сюда надолго пришёл»...

К.Лаврентьева:

— Ничего себе...

С.Блынду:

— ... и потом дальше продолжил это Венчание. Вот, это было.

И, на следующий день, утром... в тот же день, вернее, вечером, мы, по привычке, с этими родственниками... опять же...

К.Лаврентьева:

— Всё те же — на манеже...

С.Блынду:

— Да, да... всё те же — на манеже! В общем... там... праздновали просто... так сказать... всё — по высшему разряду, со всеми последствиями. Но утром... я не пошёл на работу, а поехал в этот же храм опять. Пришёл, подошёл к той женщине, которая сидела за свечным ящиком, она меня узнала, и говорит: «Вы что-то забыли там вчера, всё же?» Я говорю: «А что — дальше?» Она говорит: «Как — что? Всё нормально! Вот, документ Вы получили вчера... живите, радуйтесь!»

К.Лаврентьева:

— Она даже не поняла вопрос.

С.Блынду:

— Да. А я говорю: «Не... не... Вы не поняли. Я... мне что делать дальше? Я же в храм пришёл».

Она говорит: «Ну, я не знаю... Наверное, может быть, Вам надо исповедаться». Я говорю: «А что это такое?» И тут произошло, вот... тоже одна из точек очень важных — почему я и сказал об этом. Она начала глазами водить вокруг себя, а там, кроме свечей, икон, ангелочков каких-то, салфеточек с надписью «ХВ» — ничего нет. Ни одной книжки! И она мне дала такую памятку какую-то — листик, на котором просто было написано, что надо исповедаться и Причаститься, и христианин... там... прям, буквально, там... какая-то фраза, буквально.

И, вот, она мне суёт её... как бы... и я её беру у руки, и выхожу. Сказать она мне тоже толком ничего не может: «Вот, приходите — батюшка Вас будет ждать в такое-то время», — а что, и как — ничего не понятно. И это — нужно было дня через два прийти, какая-то служба должна была быть в храме... на вечернее Богослужение.

И я еду в этот день — вот, в тот день, когда должна была происходить эта исповедь — я все эти два дня... или три — я был просто вне себя. То есть, я был в таких... глубочайших раздумьях о том, что мне делать, как это будет, что это за исповедь... а, вот, нигде никакой информации! Вы это можете себе представить? Это просто...

К.Лаврентьева:

— 1993 год это был, да?

С.Блынду:

— Нет, это был уже 1998. Но нужно понимать, что это была не Россия, а Молдавия, в которой книг не было.

К.Лаврентьева:

— И интернета — тоже.

С.Блынду:

— Ну, тогда это было... как бы...

К.Лаврентьева:

— ... на любительском уровне.

С.Блынду:

— Ну... да, да, да... только всё начиналось.

И.Цуканов:

— То есть, это было для Вас — такое задание: пойди и найди, да?

С.Блынду:

— Да. Я пришёл домой из храма. Я начал... хоть у меня и было несколько тысяч книг, и все они были, собственно говоря, гуманитарного содержания... то есть... ну... которые меня раньше, до этого... так сказать... утешали... и, вот, я начал смотреть по этим полкам жадно, и я вижу, что это всё — не то. Это всё — о чём-то другом. Это — не то, что мне надо, не то, что... это всё — пустое... как бы...

Ну, это... такая... как бы... чрезмерность некая была, через которую, наверное, надо было пройти в тот момент...

К.Лаврентьева:

— Голод такой... голод сильный...

С.Блынду:

— ... да... а этого — нету, да.

И, вот, в день, когда надо было идти в храм, утром, я приехал на работу — как раз, у меня пары были в ВУЗе, и встречаю своего коллегу, преподавателя с кафедры туризма и гостиничного хозяйства. Он говорит: «А, вот, мы едем с ребятами сейчас в монастырь...» Я говорю: «Как — в монастырь?» — у меня аж, прямо, внутри, аж... земля из-под ног ушла! Это — монастырь! Не то, что церковь, а — монастырь! Я говорю: «Возьмите меня с собой!»

И, вот, они берут меня с собой. Я еду с ними... это такая поездка в монастырь — несколько десятков километров от Кишинёва... и мы, вообще, должны были вернуться в обед, чтобы успеть, как раз...

И — приехали в монастырь. Там тоже произошло... там начали происходить уже какие-то очень серьёзные события, и там тоже произошла ситуация, когда я, в конце, остался возле этой монахини, которая вела там экскурсию, и говорю: «Вы знаете... Вы меня простите, но, вот, у меня сегодня исповедь первая должна быть...» И она начала искать глазами, что бы мне дать — и ничего тоже не было. Это — монастырь уже. Никаких книг! Она, единственное, где-то нашла какую-то б/у-шную старую маленькую брошюрку издательства «Ковчег» — я её просто... она у меня перед глазами всю жизнь уже, с тех пор! Маленькая, такая, вот, брошюрочка, на скрепке — «Детская исповедь», на обложке которой изображён отец Александр Шаргунов, исповедующий... там... шестилетнюю девочку. Это я потом уже всё узнал ( что это Александр Шаргунов ), естественно.

И, вот, я беру эту книжку — человек... ну... как бы... совершенно другого устроения, достаточно критического... такого... склада мышления, и мне и в голову тогда не пришло, что это... а она мне сказала: «Приедете домой — сядьте, достаньте тетрадку, начните читать, и всё, что Вам придёт в голову в этот момент — всё записывайте. И пойдёте, к вечеру, к батюшке». Она сказала что-то — она поделилась технологией. То есть, то, что мне и нужно было. Потому, что был вопрос — как? А следующий вопрос — что?

И, вот, я приехал домой... я помню, как сейчас... разложил эту тетрадку, которую она сказала... всё выполнял, как сказали... эту брошюрку... и я даже ещё не дошёл до перечня грехов ( хотя, понятно, какие там грехи... ну... в детской исповеди ), я дошёл только... вот, эта преамбула там... какие-то первые два абзаца, может быть... что там? Ну, как ребёнку объясняют что-то об исповеди. И, вот, в этот момент — так, как описывают, буквально, в Священном Писании — вот, как свитки разворачиваются на небесах... до неба... вот... исчезает пространство и появляются свитки... так и я — просто свою жизнь увидел целиком, в мельчайших подробностях — вот, просто, как некий кинофильм, который я только и успевал записывать, судя по всему. Потому, что, часа через полтора, я спохватился, что надо уже ехать, взял такси и поехал в храм. И, вот, так я в храме и остался.

Но... вот, важный момент. Потом уже, буквально, когда я чуть-чуть, хотя бы, освоился, и я понял, что отсутствие книги духовной в доступе у людей — и у христиан, и не у христиан ( то есть, тех, кто, вообще, никак... ) — это трагедия. И это — дело, которым надо... которому... стоит свою жизнь положить на это, и этим заниматься, и этому служить.

Ну, вот, собственно говоря... вот, так это и началось. Это и была тогда — третья... вот, такая... книжная... инициация, скажем так.

«ВЕЧЕР ВОСКРЕСЕНЬЯ» НА РАДИО «ВЕРА»

И.Цуканов:

— Я напоминаю, что сегодня у нас в гостях Сергей Блынду — руководитель отдела по продвижению книг в издательстве «Символик», человек, который посвятил много-много лет своей жизни... ну, сколько... уже, получается, лет тридцать... да, наверное... книжному делу.

С.Блынду:

— Книжному делу — лет тридцать, а православному книжному делу — ну... двадцать с небольшим. Непосредственно.

И.Цуканов:

— Сергей, я задам вопрос, который может показаться... таким... немного несерьёзным, но почему-то, вот, он у меня в голове сидит уже какое-то время, как мы с Вами разговариваем.

Вот, знаете, как говорят... там... если бы Вы отправились на необитаемый остров, что бы Вы с собой взяли? Вот, давайте себе представим, что... вот... там... ну, вот, как Вы рассказывали, что некоторые Ваши знакомые были вынуждены эмигрировать из Советского Союза, и им приходилось из всей огромной библиотеки, которая у них имелась, взять с собой... там... малую часть. Остальное — как-то, вот, распродать, раздать.

Вот, представьте, что Вам почему-то приходится куда-то переехать, в какой-нибудь деревенский дом, например, и Вы имеете возможность с собой взять... ну... буквально... там... всего несколько книг. Просто... для меня этот вопрос — непраздный, как для человека, который тоже учился книжному делу, в своё время. Я понимаю, что очень трудно из всей своей библиотеки выбрать... там... ну, не знаю... пять книг, с которыми ты будешь дальше жить — только с ними.

Ну, вот, если бы перед Вами... ну... почему-нибудь встал такой выбор, как бы Вы его... я даже не спрошу, какие книги бы Вы взяли, а я спрошу — как бы Вы выбирали? По какому принципу?

С.Блынду:

— Я даже не... мне трудно представить — потому, что именно с момента, когда я оказался в Петербурге, количество книг, которыми я распоряжался — то есть, я их находил и предлагал читателям — их просто гигантское количество. Но, вот... когда я уходил, уезжал из Петербурга, там оставалось в магазине... вот, к началу пандемии... оставалось, где-то, примерно 11,5-12 тысяч наименований книг. В день приходили поставки, которые... в среднем, это было — 100 наименований в день заходило в магазин. Ну, и соответствующие продажи такие же были.

Вот... поэтому... именно, как профессиональный книготорговец, в книгах... у меня нет предпочтений. Я считаю, что каждая книга предназначена для конкретного человека, может принести пользу — нужно только понять... или, вернее, нужно только попасть в то время, в то место, и с тем человеком, и с той книгой, так сказать.

Поэтому... как бы... вот, так их выбирать, сказать, что, вот, я что-то только читаю, одно и то же, или буду... или готов был бы это же самое читать ещё n-ное количество раз, находясь... там... в каком-то замкнутом пространстве — не знаю, мне трудно об этом сказать.

Я могу Вам сказать о книге, которая, например, на меня... которую я читал накануне, перед тем, как пришёл в храм, и которую... я очень высоко ставлю эту книгу, до сих пор.

Это были три книги, но из них — одна была... как бы... очень... больше всего произвела впечатление. Это — второй том Добротолюбия. Именно второй том. Потому, что третий, четвёртый, пятый — это книги... это — не в коня корм. Это я — о себе имею в виду. То есть, мистика, умное делание, молитва Иисусова, и так далее — это... это для тех, кто... как бы... понимает, что это такое. Я — не тот человек.

А, вот, второй том — это... это зеркало.

И.Цуканов:

— А второй том... это — какой? Для наших слушателей пояснить...

С.Блынду:

— Второй том Добротолюбия — там... Макарий Египетский... там выборки же, да? Те, что Феофан Затворник делал. Русский перевод — вот, как раз, он был... Это... там... Антоний Великий, Макарий Египетский... то есть, все такие отцы-подвижники, но у них там, как раз, сосредоточены такие главы деятельные, да? Или, я бы их назвал бы даже... такие... главы психологические. То есть... вот... ну... отвечающие на вопрос... или ставящие вопрос о самопознании. То есть... вообще... просто: каков ты есть, на самом деле — приглядись повнимательней.

Начинаешь читать, и, такое ощущение, что просто тебя кто-то пасёт, конкретно... то есть, тщательно всматривается, и, как бы ты ни хотел улизнуть, и, как бы ты ни хотел хорошее себе приписать, а плохое... как бы... от него отдалиться — там не получается никак. Потому, что тебя, действительно... ( стучит по чему-то деревянному ).

К.Лаврентьева:

— Сергей, я про духовную жизнь Вас хотела спросить.

Вот, получается, Вы в Церкви уже 23 года, и у Вас, наверняка, есть какие-то мысли по поводу того, как отличить подлинную духовную жизнь от воздушного шарика, чтобы потом духовная жизнь не превратилась в те самые черепки, вместо золотых монет, которые... в общем-то... разбрасывала Золотая Антилопа из Вашего примера.

С.Блынду:

— Это... вопрос, как бы... тоже, конечно, в большей степени, не ко мне... и я...

К.Лаврентьева:

— Естественно. Тут речь идёт именно о Вашем опыте, о Вашем взгляде на этот вопрос.

С.Блынду:

— ... да-да-да... потому, что это...

Как я себе это представляю, как я себе это вижу? Значит... во-первых... черепки — изначально. То есть, монет золотых... с этим — вообще, большой дефицит. Есть ли они, вообще? Ну... наверное, есть... но удельный вес золота в них — тоже... не нашей меры — судить об этом.

Я могу точно сказать, где — нету этого... вот, этого духовного какого-то измерения... то, что черепок — изначально. Инстаграм (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), например. То есть, это... вот, церковная жизнь, Православие, и инстраграм — да, это просто... в моём понимании, это... это...

К.Лаврентьева:

— Может, Вы не на тех блогеров подписаны? Есть очень там полезные истории...

С.Блынду:

— Я не только про блогеров имею в виду, а, вообще, сама технология, сам принцип изложения. То есть, любой человек, который туда... а, особенно, духовное лицо, которое там оказывается, вне зависимости от сана — это... просто... такое... на мой взгляд... искушение. Очень большое.

К.Лаврентьева:

— Ну, тут понятно, что в инстаграме (деятельность организации запрещена в Российской Федерации) мы не найдём никогда и никого...

С.Блынду:

— Никакая сеть... нет, у меня всегда... я могу быть и в инстаграме (деятельность организации запрещена в Российской Федерации)... то есть, я, одно время, даже там делал... опыты были. Но у меня всегда, между мной и пользователями этой сети ( и любой другой ) есть обложки книг, которыми ты просто заслоняешься. Но даже это мне казалось там... ну... как-то бессмысленно этим там заниматься.

И.Цуканов:

— А — почему? То есть, это — самопрезентация, дух... как бы... вот... такого... выкладывания самого себя, потому, что?

С.Блынду:

— Ну, наверное, да... вот... в этих разных ракурсах...

К.Лаврентьева:

— Самолюбования такого...

С.Блынду:

— ... что, вот, ты так сказал, и этак сказал, и то сделал... ну, я не знаю... ну... прям... вот... Но это, опять же — это очень субъективно, да... Просто, для меня, вот, этот инстаграм (деятельность организации запрещена в Российской Федерации) — это, вот, какой-то антипод полный, да...

К.Лаврентьева:

— Ну, про соцсети — понятно. А я больше, знаете, Сергей, про что спрашивала? Как раз, про внутреннюю какую-то основу — чтобы она была настоящей. Вот... что нужно для этого, на Ваш взгляд? Вот, если бы Вас сейчас Ваши дети об этом спросили: «Папа, а, вот, как надо верить, чтобы потом... вот... ничего не растерять, не растратить?»

С.Блынду:

— Боюсь, что мне им особо и нечего было бы сказать. Это — раз.

Второе — это то, что я, для себя, чётко уяснил... опять же... ну... опытно... это то, что духовность — это тоже дарование. То есть, это — не результат какого-то труда, это не результат какого-то делания. Это — некий путь навстречу. Но, изначально, это — дар.

Вот, так же, как есть дар... там... у художника, у музыканта, у древодела... там... у книжника... и так далее, и так далее — такое же... ну... иное, конечно... но это — дарование. Это Божий дар, который даётся единицам на очень... выборка тут... гигантская просто должна быть, чтобы это получилось так. И эти люди — созревают, и узнают в себе этот дар, и они его уже... там... как могут, ему пытаются соответствовать.

Но без этого — можно, просто... там... и лоб расшибить, и всё, что угодно... то есть, у тебя этого дарования... Это не значит, что ты не должен верить. Это значит, что есть люди, которые решают вопросы, скажем так... а есть те, которые плетутся в обозе. Ну, вот, подавляющее большинство, включая и меня самого... да, я, прям, чётко понимаю: да, я плетусь в обозе, и передовая — это не для меня. То есть, это — не моё. Вот. Мне бы — там, в обозе бы, доплестись, а не где-то в канаве сгинуть, на самом деле... потеряться насовсем.

А, вот, такие люди... и они есть. Они есть, бесспорно, и я благодарю Бога за то, что я таких людей встретил в жизни, и, хотя бы, с внешней стороны, мог... как-то, вот... ну... оценить вот эту...

К.Лаврентьева:

— Прикоснуться...

С.Блынду:

— ... но их нет в инстаграме (деятельность организации запрещена в Российской Федерации).

К.Лаврентьева:

— Да, про инстаграм (деятельность организации запрещена в Российской Федерации) мы поняли... Вас там точно не найти!

Огромное спасибо за этот разговор, Сергей!

И.Цуканов:

— Да, Сергей, спасибо большое!

К.Лаврентьева:

— Надеемся на то, что Царствие Божие внутри Вас есть, и каждый человек может прикоснуться к Богу, и Божьей благодати, и вкусить духовной жизни.

Да, огромное спасибо...

С.Блынду:

— Вам — спасибо!

К.Лаврентьева:

— ... это, действительно, был очень интересный и глубокий разговор.

И.Цуканов:

— Сергей Блынду — руководитель отдела по продвижению книг в издательстве «Символик», человек, много-много лет, и даже десятилетий своей жизни посвятивший книге... ну... можно сказать так: сеянию разумного, доброго, вечного... Спасибо Вам большое за этот вечер, который Вы провели с нами!

К.Лаврентьева:

— Всего доброго, и — до встречи в следующее воскресенье!

И.Цуканов:

— Всего доброго!

С.Блынду:

— И вам спасибо всем, дорогие друзья!

«ВЕЧЕР ВОСКРЕСЕНЬЯ» НА РАДИО «ВЕРА».