«Христианин в современном мире». Марина Птицына

У нас в студии была музыкант, художник, педагог, многодетная мама Марина Птицына.

Наша гостья рассказала о своем пути к вере, об удивительных свидетельствах помощи Бога и святых в сложных обстоятельствах и как сегодня для нее объединяются семья, творчество, работа и церковная жизнь.

Ведущая: Кира Лаврентьева

---

Кира Лаврентьева

— «Вечер воскресенья» Радио ВЕРА, здравствуйте, дорогие друзья! Меня зовут Кира Лаврентьева, и как всегда, в этом часе мы говорим с нашими гостями о пути христианина в светском обществе, сегодня у нас очень интересная гостья. Марина Птицына сегодня в студии Светлого радио. Музыкант, художник, педагог, многодетная мама и человек с потрясающим опытом каких-то личных рефлексий, личных переживаний. Очень полезным, как мне кажется. И после долгих раздумий мы с Мариной решили, что начнем программу с одной из её цитат. Она как-то смущается, конечно, от этого. Но я считаю, что её надо обязательно озвучить, потому что в ней очень много мудрости. Давайте с неё и начнём. «Однажды я сдалась. Однажды, в 42 года, я поняла, что, если я хочу мира в семье, мне придётся сдаться. Однажды я поняла, что я больше ни от кого ничего не жду. Осознала, что никто мне ничего не должен. Ни дети, ни муж, ни родители, ни друзья, ни бизнес. Это случилось, когда я устала сражаться с придуманными врагами. Я перестала отстаивать свое пространство и, наоборот, открыла его самым дорогим людям. Я наполнила его уютом, светом, красивым дизайном, вкусной едой, положив мягкие подушки под ноги каждому, кто мог бы нуждаться в этом. На воротах своих личных границ я посадила самый красивый сорт винограда и заказала изящный почтовый ящик. Теперь там нет вооруженных сил. Со временем туда просто перестали заходить люди с недобрыми намерениями. Чтобы что-то изменить, нужно все перевернуть с головы на ноги. Вот что я поняла к своим 42 годам. Вот такая антипсихология, мои дорогие. Наше поколение выросло на бесчисленных книгах о том, как правильно воспитать детей. Мы знаем, кто такие абьюзеры и газлайтеры, но это нам не помогло. 87% разводов в Год семьи — печальная статистика. Однажды я поняла, что все это не работает, и нам продали настоящую пустышку. Я увидела, что мужчина может плакать и вести себя неправильно, потому что он живой. Я осознала, какими мы, женщины, иногда бываем холодными и надменными, и что порой просто не любим никого, кроме себя. И что нам просто нужно убить уже наконец эту училку в себе, потому что от этой ответственности, которую мы на себя надели, становится только хуже. Однажды я просто сдалась, и мир вокруг изменился». Вы знаете, это очень здорово. Здравствуйте, Марина!

Марина Птицына

— Кирочка, здравствуйте! Спасибо вам за то, что вы пригласили меня. Очень удивительно, что мы начинаем с моих таких размышлений. Это вообще случайная какая-то мысль, которая случайно выплеснулась на страницы в соцсети. И очень странным таким волшебным образом, ну, вот как-то повлияла она на сердца многих девчонок. Да, я не ожидала. Я иногда что-то напишу, потом удаляю, у меня там, у меня отец, он вообще ВГИК закончил, то есть на сценарном учился, и он всё время: «Марина, сколько ошибок! Сколько можно? Убирай эту муть!» То есть я так очень аккуратно к словам. Да, но потом, когда я получила столько писем разных, меня проклинали там некоторые, говорили: как же так, что вы пишете ерунду, как, да, там одна девушка написала: если б я сдалась, всё бы развалилось. Представляете, какую ответственность люди на себя надевают? Я и сама такой была. Мне казалось, что если я сейчас не начну что-то решать, что если люди вокруг не будут действовать по моему сценарию, то мир вообще развалится.

Кира Лаврентьева

— Такое ощущение, что последние 10 лет мы все переели личных границ, рассуждений об абьюзерах, газлайтерах, и как-то мы очень сильно сконцентрированы на самих себе, своих переживаниях, а про служение другому человеку, который вообще-то очень голоден по нашей любви, мы забываем. И вот в этой цитате как раз об этом. Она ценна тем, что вы как будто прозрели.

Марина Птицына

— Ну да, но это не я, это как-то вот благодаря каким-то вот высшим, наверное, силам, которые мне что-то нашёптывают, когда я прихожу в себя, иногда отрываюсь от земли.

Кира Лаврентьева

— Ну Господь ведёт, да.

Марина Птицына

— Да, иногда мы все очень... Я про себя говорю, я очень амбициозный, гордый человек, я иногда так отрываюсь и говорю: да вы вообще ничего не понимаете, а я вот вам расскажу. Ну а потом меня Господь приземляет, и в каких-то своих трагедиях, каких-то несчастьях или ещё каких-то неудачах я начинаю что-то видеть и слышать наконец-то. Но, опять-таки, это, наверное, наполовину не мои мысли. Вот в один момент, ну это чистая правда, я вот просто в один момент проснулась, одно утро, помню. Вот когда, знаете, когда ты идёшь на войну, ты воюешь, воюешь, воюешь, ты не понимаешь уже с кем, с чем, с собой, с людьми, с обстоятельствами уже, с Богом уже вообще. Потом ты останавливаешь, ну, у тебя же есть ресурс, и он у каждого, естественно, когда-нибудь заканчивается. И тут вот без веры, я не знаю, наверное, можно сойти с ума. Но, к счастью, к счастью, мы все люди православные, и каждый в какой-то момент обязательно придёт в эту точку, я уверена. Вот. Это дело времени. Но у меня вот она произошла вот в этот период.

Кира Лаврентьева

— Вот как раз вот эта цитата с приходом к вере.

Марина Птицына

— Ну уже такой осознанной. То есть это невидимая такая история, что когда, да, я хожу в храм, и первый брак у меня венчанный, второй, и все мои дети причащаются в церкви. Ну, это вот такая история.

Кира Лаврентьева

— Но жизненные трагедии все-таки происходили тогда.

Марина Птицына

— А это вот такая вот настоящая внутренняя какая-то история. Перерождение такое, да? Внутреннее, да. И мне так стало очевидно видны такие... Такое вот... Мне пришло осознание и понимание того, что мы вообще все должны немножко вернуться назад. То есть открутить вот это всё. Открутить. Почему? Потому что... Ну, реально это всё не работает. Ничего не помогает.

Кира Лаврентьева

— Вы имеете в виду вот эти все термины, горячее отстаивание собственных границ, там, где это не нужно, и нужно, и какое-то такое вот, да?

Марина Птицына

— Ну, короче говоря, мы в один момент все почему-то стали психологами. Точно. И все стали обучаться, пошли, дай Бог, что стал ещё кто-то обучаться, а тут ещё нас учат таким вещам, я иногда смотрю и думаю, а ведь это реальный человек, говорит, вот со своими, ну вот он у кого-то учился, он проживал какую-то жизнь, и он вот реально говорит просто полную ерунду на миллионную публику. Ну вот просто не зная человека, допустим, существуют вот эти подкасты, да, все разные. И вот смотришь эти женские подкасты, и одна другой. Одна разведена, вторая разведена, может, вообще замужем никогда не была. У одной нет детей, у другой. И эту учат...

Кира Лаврентьева

— Воспитывать детей, выходить замуж, создавать семейное счастье.

Марина Птицына

— У той что-то, может быть, зародилось, с кем-то познакомилась, и она прибежала поделиться, и говорит, да нет же, всё, это не твой человек, тебе что-то там плохо сказали, неправильно посмотрели, всё, это абьюз, иди дальше. То есть нам нужно, мне кажется, вернуться назад, когда наши дедушки и бабушки говорили, что вот, ну как, спрашивали, что такое любовь, почему вы так долго вместе. Вот меня всегда это удивляло, они даже вообще не задумывались об этом. Вот им Господь дал человека. Вот я тоже долго думала вот на эту тему. И знаете, вот что мне открылось? Вот, например, мы же не выбираем своих детей. Ну вот мы же их не заказываем, мы же не ходим к психологам, чтобы выбрать какого-то определенного ребенка. Ну он же рождается, он приходит сам. Соответственно, небеса нам его посылают. Либо не посылают, не знаю. Так же родители, мы не можем их выбрать. Мне кажется, муж — это то же самое, ну это же такой же подарок. Вот ты живешь такая вот бестолковая, несчастная, мы все очень сложные люди, я про себя говорю. И тут вот Господь посылает тебе человека, который тебя любит. Вот он рядом с тобой, вот он готов терпеть твои какие-то вот косяки, какие-то, не знаю, смешные моменты и грустные, и вот он с тобой. И вот в какой момент ты вот это вот начинаешь всё обесценивать? Вот что меня как-то, стала размышлять на эту тему. Но если вот мы начнём понимать, что вот этот человек не только Богом посланный, а это вот наш родственник, это наш проект, ну вот семья, это вот мой проект. Если вот каждый бы из нас об этом думал, и мне кажется, вообще всё, вообще в другую сторону всё бы начало меняться, потому что... не что нам тут дадут, а что мы можем сделать для этого. Да, ну как, ты вот живешь, у тебя прекрасная там, не знаю, ты можешь выбирать работу, ты можешь выбирать там круг общения, правильно, для своих детей там, я не знаю, ты можешь выбирать даже место жить там в квартире, мы можем жить в квартире, мы можем жить в доме. Ну как можно вот? Ну не хочу, не нравится мне этот человек, он мне надоел. Ну как можно взять и сказать, вот он мне надоел, и пойти дальше, допустим. Вот мне девочка одна написала, тоже другая, вот такое огромное письмо, такая боль там была. Сначала я разозлилась на это письмо, а потом только прочитала, и увидела столько боли. И вот она пишет, что вот я всё на себе, и вот одна претензия, что вот он ничего не делает, хотя с детьми гуляет, все делает по моему требованию«. Вот эти вот цитаты. Все делает по моему требованию, гуляет с детьми, обеспечивает. Я думаю, что же там еще нужно-то? Святой человек живет с тобой, мучается. Что тебе еще надо? Но мне этого недостаточно, и если я не буду воевать, он там... У меня просто один вопрос, вернее, вот такой вот... Я ей написала одну фразу. «Он у вас хотя бы есть», Вот этот вот муж. Потому что у многих не то чтобы, ну... Вот я сама пережила потерю супруга, у меня супруг погиб, и я осталась одна с тремя детьми. Детям было... Самой маленькой, Дуняшке, было полтора года, потом там, значит, сколько там, два с половиной, они все один за другим, вот Фросечка... Фросечка, да, со мной вот здесь. Пережила такой момент. И это же было как... Я понимаю вот эти письма, вот этих девчонок, потому что я сама когда-то была такой, мне казалось, вот это всё, да, всё не так. Ну подумаешь, трое детей, ну Господи, что их там? Ну родила и родила. Я сейчас понимаю, что многие даже одного не могут родить, например. Ну вот трое детей, прекрасный муж, прекрасная семья, я никогда не задумывалась о том, сколько денег, что стоит, например, я как-то не задавалась этим вопросом. Всё было вот как-то, ну так как должно быть, а потом в один момент всё поменялось немножечко. И вот в этот момент я осталась совсем одна, и в первый раз ощутила уныние. Поняла, что что-то тут надо делать. Слава Богу, меня очень поддерживал мой духовник, отец Дмитрий Смирнов покойный, Царство ему Небесное, замечательный батюшка. Я до сих пор даже не верю, что его нет. Мне кажется, что он где-то рядом. И вот такая вот вера, наверное, духовника, вообще в Бога, в этот момент, она меня вот спасла.

Кира Лаврентьева

— Напомню, что у нас в гостях Марина Птицына, музыкант, художник, педагог, многодетная мама. Марина, во-первых, спасибо вам огромное за то, что вы так искренне и честно делитесь, во-первых, своим опытом, во-вторых, своими размышлениями. Они действительно бесценны. Потому что как женщина, пережившая потерю супруга, вот эту физическую потерю, вы действительно можете очень многих поддержать, кто сейчас тоже теряет своих супругов из-за событий, которые у нас сейчас происходят в стране. И я думаю, что многим это действительно ваш опыт пригодится. И не то, что пригодится, а многих он поддержит и утешит. Мы с вами как-то вот подобрались к отцу Дмитрию Смирнову, к вашему приходу, к вере. Это уже случилось после потери супруга? Вы уже начали искать утешения в храме?

Марина Птицына

— Нет, нет, я общалась.

Кира Лаврентьева

— Еще во время брака?

Марина Птицына

— Да, да. Ну и опять-таки, вот мне дано было такое общение. Я как бы его не ценила. Я вообще не думала, что он такой известный и какой-то один. Я понимаю, вы про обесценивание собственного счастья.

Кира Лаврентьева

— Опять-таки, да. Что есть дети, ну и ладно, есть дети. Ну родители прекрасные. Есть муж, есть и есть родители. Духовничество, жизнь в принципе. Один из самых мощных пастырей в России. Ну есть и есть. Это, кстати, большая проблема. То есть мы хорошего-то не замечаем, а плохое раздуваем до огромных размеров. Это наша общая беда.

Марина Птицына

— Ну вот нас сейчас слушает очень много людей, да, и вот кому-то сейчас плохо, например, да. И если вот есть такие люди, мне всегда хочется вот им как-то их поддержать и подсказать один маленький лайфхак, потому что сама это всё пережила. Рассказать очень весёлые и чудесные истории из моей жизни. Вот я ехала сейчас с дочкой к вам на радио и думаю, что мне такого рассказать, чтобы подбодрить, что-то одна грусть какая-то в голову лезет, как это подвести к этому хэппи-энду, ну и в общем вспомнились такие смешные истории, не знаю, чудесные, наверное, больше. Вот помню, опять-таки, вот эти страшные дни. Я смотрю на деток, они разрываются от боли их сердечки. Мне было тяжело пережить этот момент не за себя, потому что свое сердце я как-то на стоп поставила, думаю, так, ладно, потом буду переживать. Сейчас как-то надо что-то делать с детками. Поддержать их. Поддержать, как-то отвлечь что-то. И вот я включаюсь в эту историю, а сердце у меня тоже разрывается от того, что у них разрывается сердце. И вот это бесконечная какая-то такая история. И у меня уже родители. И я уже понимаю, что я уже не ем вторую или третью неделю, не пью, и уже, в общем, превращаясь, начинаю уходить из этой жизни. И мне непонятно, что мне делать дальше. Я иду, у меня такая последняя инстанция, я всегда шла, бежала к батюшке Дмитрию, я прихожу к нему и говорю, вернее, ничего не говорю, я помню какой-то очередной кастинг с шоу «Голос», по-моему, я вот, представьте такую ситуацию, в разорванных джинсах, с красной помадой, вбегаю к нему в храм, я не помню себя, вот сейчас я думаю: Господи, как я могла вообще в таком состоянии появляться? Я просто хочу рассказать, какой это человек был, да, какой батюшка. Это был человек огромной любви, большое сердце. И вот я вбегаю в этот храм, вот так отодвигаю всех, то ли он меня вот как-то выдёргивает, ну он видел, я не в себе, видимо. У меня вот так вот слёзы. Я ему ничего не говорю. Он вытирает мои слезы, вот так долго сидит, я ничего не говорю, просто плачу. Накрыл меня. И сказал, тебе нужно уехать. Очень далеко. Прямо сейчас. Вместе с детьми. Значит, ты просто вот эти воспоминания... Потеряешь всё здесь. Ну не знаю, почему он так сказал, но вот как-то открылось ему. Представляете, какой веры. Я настолько ему верила во всём. Я на следующий день была уже в Новороссийске. Я пришла, говорю: мама, мы уезжаем в другой город. Она так села, перекрестила меня. Насколько смиренная у меня, человек души. Вообще, моя мама. ни одной слезинки. Перекрестила, говорит: езжай с Богом.

Кира Лаврентьева

— Она видела, видимо, что вам тоже очень плохо.

Марина Птицына

— И вот представляете, что происходит. Мы приезжаем в чужой город.

Кира Лаврентьева

— Почему именно в Новороссийск?

Марина Птицына

— Ну, у меня там сестра жила, как я вспомнила, где-то у меня живет сестра, где-то там. Ну, поеду. Потом, значит, ей позвонила, и я здесь. Ну, естественно, свои дела. Нужно было какую-то квартиру. Мы какую-то квартиру сняли, какую-то странную. Заходим туда. А у нас ещё такая вот есть история с детьми. Мы очень часто время проводили в Савино-Сторожевском монастыре в Звенигороде. Мы очень любим Савву Сторожевского, дети называют Савушка, и у нас есть такое место, любимое: Савушкино дерево. Вот мы так мастерскую назвали сейчас свою, в общем, они назвали. Вот. И такая красивая вот такая вот сосна. И мы туда приходим. Ну, в общем, нравится нам там. Именно вот наше место. И вот приезжаем мы в Новороссийск, в эту квартиру заходим. И дети кричат. Я говорю: что случилось? Мама, иди сюда. Здесь Савушкины деревья. Мы заходим в ванную комнату, и там прям плиткой выложено вот это вот дерево. Такое маленькое чудо. Это ещё не всё. Мы заходим в другую комнату. Ещё маленькая предыстория. Какое-то время у нас тоже не было денег, у меня Фрося просила: мама, купи мне книгу как «Волшебный сад». «Таинственный сад». А я помню, такая большая толстая книга стоила очень дорого. Для меня было тогда очень дорого, денег не было я, куча долгов у меня. Я говорю: доченька, я тебе обязательно её куплю, но не сейчас. И мы заходим в другую комнату, и стоит вот прям на шкафу книга эта, именно эта книга, «Таинственный сад». И я сажусь на диван: я всё поняла, спасибо. Ну то есть какие-то такие маленькие радости. Потом едем, значит, ребята, это вообще очень весело, мы едем с детьми выносить мусор, собрали, и сзади мой сын, маленький еще тогда: «Мама, ты совсем не покупаешь игрушек», вот это вот, знаете, начинает капризничать, ну, естественно, я начинаю выходить из себя, потихонечку говорить: «Ваня, у нас сейчас нет денег, и у нас вообще такая нестабильная ситуация, зачем ты мне мотаешь нервы? Успокойся, дай мне спокойно выкинуть мусор. А он не унимается: «Мама, ты нам не покупаешь игрушки, перестала покупать игрушки, у нас ничего нет, у всех детей есть, у нас нет». И я тут взрываюсь. Представляете, это самое вообще ужасное в моей жизни, что я когда-либо произнесла. Я просто останавливаю машину, поворачиваюсь к нему. Не знаю, можно говорить это или нет. Поворачиваюсь, говорю: «Вань, вот ты молишься Богу, вот помолись, Он тебе и даст. А у меня, говорю, денег нет». Что происходит дальше? Мы подъезжаем к мусорке, выходим. Не поверите, у меня ребёнок здесь, он может подтвердить, она вспоминает эту историю, мы выходим, а там огромный пакет вот с меня ростом новых игрушек. И я ещё такая сначала не поняла, думаю, что такое тут? Может, в каком-то магазине это разгрузилось случайно? А там новые игрушки с мой рост вообще, с мой рост. И если вот сказать, что я в этот момент застыла на минуту, это ничего не сказать. У меня даже я не могла долго ничего сказать, потому что вот это, и глаза моего сына, и вот эта вот улыбка: «Мама! Ты же сказала помолиться, я помолился». Первый опыт молитвы у моих детей пришел в самые тяжелые минуты в жизни. Ну о чём тут говорить? Каждый день чудеса. Как? О чём мы вообще можем говорить? Как мы можем что-то выпрашивать? Я не знаю, после этого я вообще перестала что-то просить. Я так иногда, ну иногда так. Ну надо вообще-то вот. Ну со всеми вот сейчас вот еду, думаю, да что же это такое? Опять деньги закончились. Сколько можно? Ну что же мне делать-то? Уже думаю, ну так, ну надо что-то ещё придумать, как-то вот что-то потратить. Минуты не прошу, приходят деньги. Откуда? Я не знаю. Вот я так живу.

Кира Лаврентьева

— Ну Господь заботится о вас явно. Ну как? Это же...

Марина Птицына

— Это Он о всех заботится, вот что я...

Кира Лаврентьева

— О всех. Просто мы из-за своих, да, вот каких-то зашоренностей своих не видим ничего очень часто. Воспринимаем всё как само собой, разумеется. Ну, пришло, значит мне тут должно быть.

Марина Птицына

— Знаете, мы очень зацикливаемся на себе, вот в чём дело. Когда у тебя есть люди, о которых нужно заботиться, вот какие бы они ни были, абьюзеры, не абьюзеры. Вот знаете, самый ужасный человек рядом с тобой. Самый ужасный. Представьте, самый отвратительный. Ну, кроме, там, может быть, каких-то патологических. Ладно, мы сейчас не будем об этом говорить. Бывает печальные случаи, да. Давайте не будем сейчас уже там. В основном-то мы все, в общем-то, мы все больные, ладно. По большому счёту. Ну и вот с вами вот этот вот человек. Когда вам есть, о ком заботиться, знаете, есть такая фраза, если ты хочешь выжить на войне, возьми с собой ребёнка. Но это не только о детях, это о людях, которые слабее тебя. И вот если они вокруг с тобой есть, может быть, у кого-то престарелые родители, может быть, какой-то вредный муж, вредная жена, неуправляемые дети. И это прекрасно. Иначе нам смысла здесь нет существовать, потому что если мы хотим, как Господь сказал, спастись, нам нужны вот эти приключения вокруг. чтобы себя в первую очередь прокачивать. Можно вот это вот принять и сказать: Господи, спасибо, что это вот есть, я не один, вот они все вот такие вот кривые, косые, как я, и вот мы все вместе, и мы как-то потихонечку, а если они в какой-то момент тебе еще скажут, мы тебя так любим, это вообще супер. Значит, ты что-то уже сделал.

Кира Лаврентьева

— Напомню, что у нас в гостях Марина Птицына, музыкант, художник, педагог, многодетная мама. Меня зовут Кира Лаврентьева. Мы вернемся после короткой паузы. Оставайтесь, пожалуйста, с нами.

Кира Лаврентьева

— «Вечер воскресенья» на Светлом радио. У нас в гостях Марина Птицына, музыкант, художник, педагог, многодетная мама. Очень живой у нас сегодня с Мариной разговор, какой-то очень живой, очень эмоциональный, очень настоящий. Спасибо вам огромное, Марина, за откровенность, за честность, за глубину переживаний, которые вы нам сейчас озвучиваете ещё раз и ещё раз. Да, действительно, слушая вас, я вспоминаю какое-то изречение такое умное, мне попадалось, о том, что в семье мы должны лечить душевные раны друг друга, а не наносить новые. Вот это, наверное, пожалуй, основное, с чем надо в семью заходить. И, к сожалению, мы не все это понимаем сразу, а кто-то, может, и не понимает вообще. Все мы так или иначе больны, это правда. И вы очень такие глубокие, серьёзные вещи говорите. Марин, вот этот вот кризис ваш, приход к Богу, давайте о нём немного поговорим. Как вы уже вошли в лоно Церкови, так вот уже основательно, уже вот не набегами к отцу Дмитрию Смирнову, хотя это, безусловно, огромный дар, который очень сильно, наверное, был для вас мощным ресурсом. Но это уже так, как уже сейчас есть, вот в том состоянии, в котором вы сейчас в церкви, как вы оказались?

Марина Птицына

— Ну, у меня был ещё один такой переломный момент. Знаете, как говорят, что Господь не может дать больше испытаний, чем человек может вынести. Это легко сказать, знаешь, легко об этом помнить, но очень сложно как-то это воспринимать, когда ты находишься в этом состоянии. Ну, в каком-то таком вот, я помню, у меня была такая пиковая точка, я помню, знаете, как оттолкнись от дна, и тебя вынесет. Вот у меня был такой вот, мне кажется, у каждого человека был когда-нибудь такой вот момент. Я помню день святителя Спиридона, 25 декабря, и вот я сижу с мамой, что-то ей рассказываю о том, что нет денег, значит, куча долгов, работы нет, у меня какие-то концерты там еще оставались, но они все меньше, меньше, меньше, меньше. Думаю: надо что-то делать, делать не знаю что. И она говорит: что ты переживаешь, давай, святителю Спиридону, помолись сейчас. Я говорю: слушай, ты как в кассу заплатила, сейчас мне...

Ну я как-то так: мам, ну что ты, ерунду, ну молись, ради Бога, ну я как-то так. Опять-таки вот это вот моё, нет, вот упёртость вот эта вот, нет, надо на себя, всё, всё, вот я сама, я сама, ну вот я сама сижу, вот я сама начала унывать. И вот она не проходит минуты, мне приходит сообщение от моего там агента, он говорит: знаешь, Марин, есть работа на Новый год, но ты, наверное, не поедешь. Я говорю: почему? Потому что это очень далеко. Я говорю: где? Говорит: в Александрове. Я так подумала, Александров, Сергиев Посад. Ну, в Сергиевом Посаде у меня есть там, значит, родственники, я у них остановлюсь. Друзья, ну хорошо. Это святитель Спиридон. Это я рассказываю о том, как я познакомилась с моим нынешним духовником, батюшкой Спиридоном. Вот это вот прям как будто вот... Вот просто опять-таки вот это... Это просто, я не знаю, может, книгу писать уже. И вот, значит, я... 31 декабря. У меня такая была маленькая машинка. Вот я возила всех своих троих детей, маленькая-маленькая машиночка такая, кое-как она ходила, вот если она не разваливалась, это хорошо. Я вот еду на этой машине, непонятно куда, за три часа. Вот я помню, вот эти салюты, еду, и такая метель какая-то, я думаю: Господи, ну куда я еду? Какая же я несчастная женщина, осталось с тремя детьми, денег нет, куда я еду? Новый год, я должна быть с семьёй, бедные мои дети. И, в общем, как в сказке, знаете, «12 месяцев». Я, значит, отрабатываю, пишу, где, куда. Он говорит, ты знаешь, а мы находимся на подворье, где у меня сейчас духовник, приезжай туда. Я говорю: какое-то подворье, Господи.

Кира Лаврентьева

— А что за подворье?

Марина Птицына

— Есть подворье одно очень сказочное, недалеко от Сергиева Посада, подворье Сергиевой Лавры. Ну что делать? Надо ехать. А там, знаете, там лес, как тайга. Я вот на этой машинке застреваю туда-сюда, кое-как добираюсь, захожу и выдыхаю, просто так бухаюсь. И вот эта вот, наверное, вечер и ночь, она изменила вообще всё в моей жизни. Я не знаю, как так получилось, я себя ощущала в сказке «Двенадцать месяцев». Я приезжаю, понимаю, что сидят какие-то священники, монахи какие-то, матушки, и вот они все сидят у костра, греются. Вот. И я села, и так тихонечко что-то, ну, мне дали гитару, я говорю: «Да что, в любой непонятной ситуации надо играть и петь». Я взяла гитару, в общем, сыграла песню, вот, по-моему, «На небе вороны, под небом монахи». Я помню, по-моему, вот это что-то. Подходит, подсаживается ко мне отец Спиридон и говорит: «Ты знаешь, это моя любимая песня». И всё, с этого всё началось. Ну я всё, я и порыдала, и посмеялась, всё рассказала. Он говорит: слушай, ну тебе надо замуж, ну трое детей маленьких, как же? Я говорю: нет-нет-нет, я никогда не выйду замуж больше, я вот буду такой несчастной, вот роль у меня такая —"несчастная женщина«, уже смеялась. «Да нет, всё будет хорошо». Ну и, в общем, через, наверное, через месяц я познакомилась с нынешним супругом. У меня сын молился тоже Николаю Чудотворцу. И на Николая Чудотворца... А он вообще был не воцерковлённым человеком. На Николая Чудотворца он мне просто кольцо подарил. Подарил. Я говорю, а ты в курсе? А его ещё и Николай зовут.

Кира Лаврентьева

— Да, вот я только хотела спросить, но стесняюсь.

Марина Птицына

— Ну это я перебегаю.

Кира Лаврентьева

— Мужа Николай зовут?

Марина Птицына

— Да, да, да. Мы перебегаем. Значит, я вот сижу и рассказываю отцу Спиридону. А он говорит: а ты как вообще здесь оказалась? Ты вообще кто? Ну, я говорю, ну, Саша меня позвал, мне надо было где-то, потому что мне далеко ехать. Вот, как интересно. А как так получилось? Я говорю, ну, вот, 25-го числа мне пришло приглашение там поработать, всё. Он говорит, да. Я говорю, да. Ну, он говорит, вообще-то это день Спиридона. Я говорю, ну, отлично. Я так на него смотрю. А вас, батюшка, Спиридон зовут? Да. Угу, хорошо. А здесь ещё и храм святителя Спиридона? Ну, понятно, хорошо. Ну, всё нормально, всё. Ну, и поехала дальше с огромной улыбкой, с таким настроением. На этот раз я уже точно поняла, что точно всё будет хорошо. Но 100% быть по-другому не может. Вообще никак, ни у кого не должно возникать такой даже мысли, что что-то может случиться страшное. Нет, будет только лучше. Если тебе сейчас плохо, 100% будет такое. То есть вот именно в этой минуте Господь настолько близок к тебе, в этот момент я поняла, что... Именно когда плохо. Ну всё. Теперь я вот окончательно, бесповоротно, сзади уже... Ну то есть зашла в храм и закрыла сзади за собой уже дверь. На замок. Навсегда. Чтоб не выходить. Нет, точно. Я не знаю, конечно, я человек такой эмоциональный, но есть какие-то вещи, когда ты понимаешь, ну всё, ты точно приехал. Тебе же уже назад дороги нет.

Кира Лаврентьева

— Сейчас вы воспитываете шестерых детей?

Марина Птицына

— Да, сейчас у нас на двоих с супругом шесть детей.

Кира Лаврентьева

— То есть у него трое?

Марина Птицына

— У него взрослые три пацана. Вот. И наши хулиганы.

Кира Лаврентьева

— Марин, как в вашу жизнь пришло творчество, песни, музыка, художественное, изобразительное искусство? Как вот эта часть жизни вашей развивалась?

Марина Птицына

— Ну, я вообще всю жизнь занималась музыкой, с самых маленьких лет ходила в школу, потом музыкальное училище, потом закончила консерваторию по классу фортепиано. И как-то у меня не было другого даже и пути какого-то, я вот всю жизнь занималась музыкой. Но всё время как-то пыталась налево как-то сойти в плане... У меня даже тоже есть такая история. Лет, наверное, в 13 меня позвали бас-гитаристкой играть в группу, в рок-группу. И мне вот это так понравилось, мне казалось, что там классика, вон там рок-н-ролл, вообще так здорово, так весело. Вот я всё время в эту сторону как-то всё время хотела вот как-то вот на двух стульях пыталась вот сидеть, вот, и очень долгие годы меня прям профессора просто не пускали в эту сторону, но я как-то вот всё время вот туда больше. Мне казалось там интереснее и прикольнее. Вот, а так я всегда писала песни какие-то, вот, ну не знаю, как-то я музыкой занималась всегда, мне с детства сочиняла, писала стихи, песни. Сейчас я очень много пишу музыки для кино.

Кира Лаврентьева

— То есть вы ещё композитор?

Марина Птицына

— Да, да. Ого! Ничего себе!

Кира Лаврентьева

— А вот живопись, это вот интересная история, она пришла ко мне уже в возраст, когда я забеременела, и вот я поняла, что что-то не хватает моей энергии, то есть, вернее, моей энергии столько, что как-то уже на музыку мне мало, мне нужно ещё что-то. Так как я всю жизнь тоже рисовала и, в общем, даже у меня была такая мечта в архитектуре, я даже пыталась поступить в архитектуру, то есть я так, но, естественно, слава Богу, не поступила, поступила в консерваторию.

Марина Птицына

— То есть вы консерваторию закончили?

Так мы случайно обо всём узнаём. Марина, я вас спрашивала, вы так скромно об этом мне сказали, и в интернете тоже ничего о консерватории нет. А ведь это такой колоссальный труд, и вы об этом так вскользь говорите.

Кира Лаврентьева

— А по какому классу?

Марина Птицына

— Фортепиано.

Кира Лаврентьева

— Фортепиано. Потрясающе.

Марина Птицына

— Ну вот, кстати, о вере. Я, наверное, первый раз почувствовала, так у меня семья была не воцерковлённая, собственно, у меня мама была всегда верующим человеком, но в церковь особо так не ходила. Но она такая чуткая очень, мамочка замечательная. Да, есть люди, они христиане по сути. Она такая, у неё сердце такое доброе, она вообще, в принципе, вот она своим каким-то, не знаю, своей жизнью примером каким-то она. Вот, а так она в церкви... Ну, я не знала, что это такое, как. Я помню, вот первый раз у меня даже вот как-то, наверное, через музыку это всё пришло. Вот я помню, вот это вот, значит, в 13 лет я уже начала какую-то группу там, туда-сюда. Ну, тоже, опять-таки, переходный возраст. Может быть, где-то там не послушалась или ещё что-то. Ну, сижу, значит. Нас загоняли слушать классику. Вот я помню, у нас каждое лето приезжал Спиваков. И у нас был летний лагерь для нас, музыкантов. И мы обязаны были в нём участвовать. Я из него сбежала, помню, в самый первый раз. Но я не могла сбежать от того, что мне нужно было слушать этот концерт бесконечный. И я вот помню, в этом зале сижу. И слушаю, по-моему, заиграли Шнитке. А если вот, чтобы вы понимали, вот у Шнитке есть музыка специфичная, она нравится далеко не всем, но он писал музыку для кино, невероятную просто. Послушайте, саундтрек к кино, не помню какому, но я пришлю вам потом, очень красивая музыка, невероятная, она вот чем-то с Рахманиновым очень похожа, такая очень, ну вот возвышенная, невероятная. Я помню, сижу, слушаю вот этот вот саундтрек к какому-то фильму Шнитке, вот этот оркестр, и я поняла, что нет, что-то в этой жизни есть ещё, кроме интереса там, кроме вот... Я поняла в какой-то момент, что я... Нет, я как раньше жить не могу, вот у меня такое ощущение было... Вот что-то сейчас... Я вот что-то сейчас слышу, что у меня заиграло внутри. Вот как будто есть ещё что-то. То есть, ну это не просто вот каждый, понятно, вот каждый человек сидит, вот они извлекают эти звуки, вот звучит музыка. У меня сейчас мурашки, я вспоминаю этот момент. Но я поняла, что нет, нет, погодите, там что-то ещё есть, сто процентов. Если кто-то сочинил эту музыку, нет, ну человек не может сочинить такое. Это же, ну это невозможно. И я вот это вот, ничего себе, думаю, нет, всё-таки спасибо, мам, что именно ты всё-таки меня отправила в музыкальную школу. И, наверное, мне нужно в консерваторию поступать.

Кира Лаврентьева

— Я столько раз разговаривала с профессиональными музыкантами, и я всё ждала этого, что они это скажут. что вот я слушал, слушал Баха и уверовал. Я послушал Рахманинова и уверовал. Ну как-то так...

Марина Птицына

— Как можно второй концерт Рахманинова слушать и не поверить Богу? Я не понимаю.

Кира Лаврентьева

— Вот. Но, естественно, мы же не можем здесь играть по сценариям. И, конечно, люди не говорили того, что я от них ждала. У них были свои пути какие-то, свои осознания. Но вот эту фразу, которую я жду столько лет от профессиональных музыкантов, я сейчас услышала от вас. Это действительно потрясающе, потому что получается, слушая глубоко классику, нельзя всё же не задумываться, да? Если ты глубоко и по-настоящему воспринимаешь классическую музыку, особенно барокко, Баха, ты не можешь не воспринимать и не чувствовать, что есть ещё духовная жизнь. Это удивительно. Это, конечно, очень важная мысль, которая сейчас озвучивается.

Марина Птицына

— Кстати, классику очень много лет я потом не слушал. Как-то я у неё наелась, что ли, ей. Ну да, ты играешь её, слушаешь. Но у нас есть любимое Радио ВЕРА. Да, и вот я помню тот момент, что я как-то и не ставила особо детям классику, они только Радио ВЕРА её слушают, либо на радио «Орфей». И как-то мои девчонки не особо заинтересованы этой музыкой, они больше современную любят музыку и народную. Но сын у меня, у меня каждый раз, что ни звучит, он один раз тоже, вот я почувствовала вот родственную душу. Просто я помню, едем, это вот Рахманинова, Второй концерт, я думаю, не буду прибавлять, думаю, не буду, не буду. И прям такая, думаю: ну попроси меня прибавить. Это же невозможно, это же красиво. И мне сын аж вылез, отстегнулся. Я говорю: ты что делаешь? «Мама, включи громче». И он, как мы пришли домой, и он сел и заплакал. «Как это? Кто это?» Я такая: ну, понятно.

Кира Лаврентьева

— Наш человек.

Марина Птицына

— Свой человек.

Кира Лаврентьева

— А вы их в музыкальную школу отдаёте?

Марина Птицына

— Нет. Я сама их обучаю.

Кира Лаврентьева

— То есть вы считаете, что не надо детей отдавать?

Марина Птицына

— У меня Фрося училась, но не пошло у неё что-то. Как-то я...

Кира Лаврентьева

— Аналогично. Я сама закончила музыкальную школу, а детей забрала в какой-то момент, потому что...

Марина Птицына

— Нет, у нас какой-то опыт не получился. Ну вот не получилось у меня найти такую музыкальную школу, какая была у меня. Ну вот это идеально. Может, я идеализирую детство. Вот я сегодня вам песенку поставлю, я идеализирую детство. Но оно был настолько прекрасно, что я вот всё время хочется в него вернуться, как это здорово. И стараюсь детям своим такое детство... Ну, стараюсь, насколько это возможно. И я настолько искала и не нашла ни художественную школу, ни музыкальную школу, что я решила открыть свою Академию искусств. Правда, она, конечно...

Кира Лаврентьева

— Поворот.

Марина Птицына

— И набрала все педагоги, с которыми я когда-нибудь училась, потом в магистратуре ГОУ я поучилась, на кафедре живописи мы познакомились с Арсением Колосковым, который прекрасный академический рисунок преподает. И вот этих талантливых людей, Иван Горский, который сейчас Древнюю Русь у нас курс будет проводить. Причём это очень всё доступно, онлайн. И они все просто какие-то мои близкие друзья, у которых есть дети, и мы решили для своих детей сделать идеальную школу искусств. Не только музыкальную, школу искусств. Там и музыка, и всё. И всё это просто по каким-то символическим, чуть ли не бесплатным. Мне все спрашивают, Марин, ты, конечно, фиговый бизнесмен. Я говорю, я не знаю, но мне так хочется всё время делиться, делиться. Может быть, что-нибудь из этого получится. Посмотрим.

Кира Лаврентьева

— Даром получили, даром отдайте, как говорится в Евангелии. Всё-таки есть вещи, да, на которых не обогатишься, но которые можно здорово умножить.

Марина Птицына

— Но потом это мне выгодно, мои дети тоже в этом общаются, вращаются.

Кира Лаврентьева

— «Вечер воскресенья» Радио ВЕРА.

У нас в студии Марина Птицына, музыкант, художник, педагог, многодетная мама. Меня зовут Кира Лаврентьева. Вы знаете, вот на таком напряжённом нерве у нас сегодня идёт разговор. И очень, как мне кажется, это важно и полезно для женщин современных, для нас, для всех. То, что Марина сегодня говорила, делилась своим личным опытом. Марин, вы для себя сейчас, как для женщины, как для матери, как для жены, как для личности, какие видите первостепенные задачи? Вот сейчас вы живёте зачем? Понятно, что мы все живём...

Марина Птицына

— Не накосячить больше, чем можно. Я высоких планок сейчас перестала ставить для себя, потому что я сама себя уже знаю, изучила, я очень спокойно к себе отношусь. Вот, поэтому...

Кира Лаврентьева

— Помните, как в фильме «Остров», когда умирал отец Анатолий, он сказал тогда Дюжеву, вот этого актёра, который играет, он умирал, он говорит: отец Анатолий, как мне жить? А, больших грехов не наделай.

Кира Лаврентьева

— Говорит, ты, главное, большого греха не наделай. Я это так хорошо запомнила. Вот правда, у нас задача, да, больших грехов не наделать. Господи, помоги.

Марина Птицына

— Ну да, вот есть какие-то моментики, я могу поделиться. Муж не любит, когда я его перебиваю, например, или ещё что-то. Вот мне не нравится. Меня всё время расстраивает это в себе. Я вот думаю: что ж мне сложно, помолчать, что ли? Что так просто, Господи. А ему такое счастье! Или там дети... У меня там сын, по-моему... А, нет, Дуня мне: «Мам, давай послушаем твою музыку?» Я говорю, меня от неё тошнит уже, я не могу её слушать, понимаешь? Вот тебя тошнит, а меня-то не тошнит, ты же мне не ставишь её. Я говорю, ну хорошо. И вот каждый день одно и то же. Ну, любая фраза, там, почитай мне книжку. Я говорю, да-да-да. А проектов много, каких-то задач много. И иногда сидишь и думаешь, да нафиг они нужны эти задачи. У тебя ребёнок просит книжку с ним почитать. Может, завтра бомба взорвётся какая-нибудь, и всё, эта жизнь-то, она короткая, её как-то надо дожить. Ну как-то вот дожить её надо. И вот как мы её живём, вообще непонятно зачем, что. И вот эти вот моментики, они, конечно, очень расстраивают в себе, но вот если о них я думаю, мне как-то легче становится, и я стараюсь как-то их справлять. И вот насколько есть во мне любви, вот насколько вот она... Знаете, вот мы рождаемся с каким-то мешочком маленьким любви, потом он становится больше, потом ещё больше, потом как-то уменьшается. Вот сердце, оно вот как-то то растягивается, то меньше делается. У кого-то каменеет на какое-то время, такое тоже бывает. И вот, мне кажется, самая главная задача, вот сколько есть, ну, есть эти маленькая капелька вот этого, говорят, вот он жестокий, или он какой-то вот... Не бывает такого, всё равно в каждом человеке есть маленькое-маленькое зёрнышко вот этой любви. Вот задача, вот найти её где-то, вот откопать у себя, ну, что вот, сколько осталось там, вот. Многие там говорят, вот, я не люблю этого человека, меня раздражает этот, меня раздражает эта. И в семье же так, да? Ну, бывает так, что вот, а любовь уходит на какое-то время, это тоже нормально. А потом сидишь и думаешь, так, почему так произошло-то? Ну, опять надо просить. Ну, сидишь и просишь опять, Господи, ну дай нам любви, пожалуйста.

Кира Лаврентьева

— Вот давайте, Марина, мы остановимся с вами на этом месте. Ведь очень многие люди вот этот кризис ухода любви, принимают за повод к разводу. На несколько лет, например, любовь ушла. Бывает такое. На год, на два, какой-то кризис случился личностный, депрессия, умер какой-то близкий человек или родитель, или что, на работе неприятности, кризис среднего возраста. В общем, миллион причин.

Марина Птицына

— У тебя ушла любовь. Куда она денется? Куда она денется, эта любовь? Твой родной человек, куда он денется?

Кира Лаврентьева

— Очень важные вещи. То есть ты должен перетерпеть момент без любви. Не принимать его за истину.

Марина Птицына

— Нет, надо понимать, что это нормально. Не принимать его за истину и перетерпеть момент нелюбви. Нет, конечно. Это же...

Кира Лаврентьева

— Дорогие женщины, пожалуйста, обратите внимание на то, что я сейчас говорю, и мужчины тоже. Не надо бежать на поиски новых приключений.

Марина Птицына

— Да куда там бежать, все ноги переломаете. Каждый раз. И уже доползёте, вот, как колобок с одной головой. Нет, не надо. Не надо никуда бежать. Надо, как в любой непонятной ситуации, стоим на месте. чтобы не потеряться, как я детям всё время говорю. Так, дети потерялись в торговом центре, стоим на месте, не бегаем. То же самое и к семье.

Кира Лаврентьева

— Как говорит Владыка Антоний, под своей кожей, в клети своей души. Это очень важно побыть иногда, никуда не бегать.

Марина Птицына

— Вот я помню, это Владыка Феогност сказал такую интересную фразу. Говорит, вот люди, которые не могут над собой посмеяться, самокритичность, самоирония, они душевнобольные. Вообще, психически больной человек тот, кто не может над собой посмеяться. Не то, что нужно кого-то всё время стебать, это тоже, это садизм, это неправильно. Мы не должны причинять друг другу. Посмеяться над собой. Ну, там, да, или как-то уж себя уж там за такой степень. Но мы настолько себя любим, что мы себя до такой степени никогда не будем унижать, как других. А если ты можешь немножко там похихикать над собой, это прекрасно. И мир вокруг станет проще, поверьте.

Кира Лаврентьева

— И не глобализировать вот этот кризис какой-то нелюбви, это очень важно. Я просто почему-то так много времени сейчас этому уделяю, потому что именно вот это становится большой проблемой. То есть ты переживаешь вот этот кризис нелюбви, ты начинаешь бежать к психологам, там тебе говорят, что он, наверное, абьюзер, ну и дальше всё по классике. И это большая беда нашего времени.

Марина Птицына

— Любить себя, любить себя, да сколько уже можно любить себя, я уже не знаю. Мы настолько уже любим себя, что мы уже вообще ничего вокруг. У нас сейчас немножко другое время. Может быть, когда-то, вот в то время, может быть, действительно, ну, как-то обесценивалось вот это вот понятие уважения, там, может быть, я не знаю, как-то. Ну, короче, перегибы тоже и в том времени было, во времена наших бабушек, дедушек. А сейчас перегибы в другую сторону. То есть, ну, вот эту середину надо искать, наверное, мне кажется.

Кира Лаврентьева

— В какой-то момент я поняла, что среди всех наших молитв очень важно просить у Бога видеть то счастье, которое у нас есть. Господи, дай мне увидеть то, что у меня действительно есть.

Марина Птицына

— А вот это, кстати, интересно. Я сегодня эту фразу унесу домой.

Кира Лаврентьева

— Правда. Потому что мы ничего не видим. А когда начинаем видеть, уже поздно. Вот бывает ещё такой момент, когда мы всё теряем, мы вдруг понимаем, что, а, вон там было счастье.

Марина Птицына

— Я помню, знаете, ещё один такой момент. Я сижу на кухне, ко мне приехала подруга, не буду говорить имени. Она приехала и жалуется. А я, представляете, вот я сижу с троими детьми, у меня вообще никого нет, ни поддержки, ничего. И она говорит, ты знаешь, я была в поездке, я влюбилась.

Кира Лаврентьева

— А у неё сколько?

Марина Птицына

— Несколько детей, неважно сколько. Она говорит, я влюбилась.

Кира Лаврентьева

— Десять.

Марина Птицына

— Не важно, сколько, просто узнает, что. Потом мне голову оторвёт. Я, говорит, влюбилась. У неё муж замечательный. Говорит, я была в поездке, я влюбилась. И, прежде чем говорить так серьёзно, что... Я говорю, ну, я поздравляю, дальше что? Дальше, что дальше? Ну, что-что, всё, я вот это самое... Я такая, так, а с этим что будем делать? Так, ну с этим, ну он такой-сякой, он вообще меня не слушает, он меня не понимает. Ну что мне с ним делать? Я помню вот эту опять фразу. Говорю, слушай, он у тебя хотя бы есть. Вот я помню вот этот момент. Просто мне в голове просто такой диссонанс.

Кира Лаврентьева

— Вы со своего берега на это смотрели, да.

Марина Птицына

— Понимаете?

Кира Лаврентьева

— Да. Тут люди жиру бесятся, а вы смотрели со своего берега без мужа. Ты смотришь на женщину с мужем без мужа. И слушаешь это всё.

Марина Птицына

— Я говорю, посмотри в глаза моим детям. Весь этот хаос. И скажи, ты хочешь уйти из семьи? И она заплакала. Это просто был такой момент.

Кира Лаврентьева

— Не ушла?

Марина Птицына

— Нет.

Кира Лаврентьева

— Класс.

Марина Птицына

— Всё это проходит, знаете как это? Раз и нет. Такая иллюзия. Такие таблетки какие-то странные нам посылают всё время.

Кира Лаврентьева

— Точно. Марина, вы нам песню обещали. Расскажите, пожалуйста, о ней. Что мы будем слушать?

Марина Птицына

— Ну вот тоже опять-таки ехала и думала, какую песенку вам. И вот вспомнила про одну песню, которая пришла ко мне просто тоже в самое тяжёлое время в моей жизни. Приезжаю, я помню, с работы, вот это все вот эти вот мои времена. Приезжаю с работы, падаю на диван, нет сил ни раздеться, ни поесть. И вот у меня такое отчаяние, думаю, Господи. И вот у меня, я помню, какую-то фразу запомнила: «За всё благодарите Бога». И я вот этот момент, если не можете поблагодарить искренне, губами, губами, я лежу вот так, «Спасибо! Спасибо! Спасибо!» И начинаю плакать. «Спасибо! Спасибо!» Вот я несколько раз произнесла эти слова. И мне в голове, представляете, как радио заиграла песня. Думаю, да что же это такое со мной происходит? Либо я сошла с ума, либо кто-то...

Кира Лаврентьева

— Либо я композитор.

Марина Птицына

— Либо, да, либо кто-то, ну что-то там это самое. Я думаю, а сил нет, вот я начинаю вставать, записывать. То есть она вместе с музыкой. То есть такого вообще никогда не было у меня. Никогда. И не будет, наверное. Потому что вот один раз в жизни. Обычно там то стихи по несколько месяцев, потом музыку, либо наоборот. Ну это такой вот процесс, он как бы не такой быстрый. Нет, у меня так никогда не происходило, что уж прям я такая гениальная, взяла все песни сразу, а это прям вот раз и всё. И я лежу, думаю, нет, ну если я сейчас не встану, то она уйдёт точно. Надо встать. Я кое-как встала, записала, заснула и забыла вообще. Ну то есть на диктофон как-то взяла гитару, записала и забыла. Через некоторое время нашла на диктофонной записи, послушала и... Удивилась. Ничего себе. Еще один подарочек прилетел. Спасибо.

Кира Лаврентьева

— Давайте скорее ее слушать. Как она называется?

Марина Птицына

— Она называется «Лето». Это песня о детстве. Вот. Воспоминания. Вот. Ну такая очень классная песенка.

Кира Лаврентьева

— Ну, в завершение нашего сегодняшнего разговора, наверное, это идеальная такая композиция.

Марина Птицына

— Ну да, эту песню написал папе, царство небесное. Он покинул меня. И вот я помню, у нас была дача в лесу около озера, и вот эти вот велосипедные прогулки, и вот мы были вместе, и это было такое вот какое-то, ну, эйфоричное такое вот состояние, которое запоминается. И вот я взяла ему, написала ему письмецо в виде песни. Так что с удовольствием вам её подарю.

Кира Лаврентьева

— Спасибо огромное, Марина. Дорогие наши слушатели, напомним, что у нас в гостях была Марина Птицына, музыкант, художник-педагог, многодетная мама. которая в этом часе делилась с нами своим потрясающим каким-то очень глубоким настоящим опытом. Спасибо вам огромное, Марина. Третий или четвёртый раз уже благодарю вас за вашу честность. Правда, это очень важно.

Марина Птицына

— Вам спасибо большое. Спасибо.

---

Все выпуски программы: Вечер Воскресенья

• «Жизнь на ферме». Александра Никитина
• «Христианин в современном мире». Оскар Конюхов
• «Тайны Вавилонской башни». Павел Астахов